Международные (межгосударственные) конференции завершаются, как правило, принятием итоговых документов, юридическая природа которых различна.
1. Конференция, созванная специально для разработки международного договора, завершается одобрением резолюции (иного акта) о принятии договора и открытии его для подписания государствами. В этом случае резолюция имеет лишь разовое, процедурное значение, а источником становится договор как результат действий государств по его подписанию, ратификации, введению в действие. Так, Конференция ООН в Сан-Франциско в апреле-июне 1945 г, завершилась принятием Устава ООН, здесь же подписанного представителями государств, затем ратифицированного и вступившего в силу. Третья Конференция ООН по морскому праву (1973--1982 гг.) завершилась 10 декабря 1982 г. принятием Заключительного акта Конференции и принятием Конвенции по морскому праву, сразу же открытой для подписания. На дипломатической конференции полномочных представителей ООН по учреждению Международного уголовного суда был принят и открыт для подписания Римский статут Международного уголовного суда.
2. Если конференция посвящается проверке состояния выполнения уже действующего многостороннего договора, то ее задача ограничивается заслушиванием информации, контрольными функциями, формулированием рекомендаций государствам. Например, с целью оценки результатов действия Договора о нераспространении ядерного оружия подобные конференции государств-участников проводятся каждые пять лет.
3. Конференция посвящается рассмотрению и решению новых проблем и завершается принятием итогового документа с разноплановым содержанием. Это и общий обзор ситуации, и рекомендации государствам-участникам, и разработка новых правил деятельности и взаимоотношений государств.
Потсдамская (Берлинская) конференция руководителей трех государств - СССР, США и Великобритании, состоявшаяся 17 июля - 2 августа 1945 г., завершилась подписанием двух документов - Протокола и Сообщения о конференции. В Протоколе были зафиксированы предписания относительно обращения с Германией, территориальных вопросов, ответственности главных военных преступников. Нормативный и юридически обязательный характер этого итогового документа не вызывал сомнений.
Принятый тридцать лет спустя, I августа 1975 г., Заключительный акт СБСЕ совмещал рекомендации по вопросам экономического, научно-технического и гуманитарного сотрудничества и нормативные положения о принципах, которыми государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях, и о мерах укрепления доверия (предварительное уведомление о крупных военных учениях и т. д.).
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Характеристика мер укрепления доверия в этом акте, а затем в итоговом документе Стокгольмской конференции может расцениваться как совмещение политических и юридических обязательств. Юридический аспект обязательств выражается в следующем: во-первых, они связаны с регулированием отношений между государствами -- участниками СБСЕ; во-вторых, имеют общий характер и должны реализовываться во всех предусмотренных случаях; в-третьих, используемые формулировки имеют форму долженствования ("государства должны...", "будут предоставлять...", "будут обеспечивать..."); в-четвертых, предусмотрены меры контроля за соблюдением согласованных мер, инспекции. Меры доверия - это новые правила межгосударственного сотрудничеств.
Неоднократные ссылки в последующих договорах на Заключительный акт и на другие документы СБСЕ сформулированы так, что не оставляют сомнений в признании их юридической силы и нормативности, а это - свидетельство статуса этих актов как источников международного права.
И сам процесс преобразования СБСЕ в ОБСЕ юридически был регламентирован актами самого СБСЕ - Парижской хартией 1990 г., Хельсинкским документом 1992 г., Будапештскими решениями 1994 г.
В литературе распространена и иная точка зрения, не признающая за актами СБСЕ качеств источника международного права. Один из весомых аргументов - формулировки самих отдельных актов СБСЕ. Например, в Документе Стокгольмской конференции 1986 г. было сказано, что принятые в нем меры являются "политически обязательными". В принятый на Будапештской конференции в декабре 1994 г. Кодекс поведения, касающийся военно-политических аспектов безопасности, включены слова, что закрепленные в Кодексе положения "носят политически обязательный характер".
С такой характеристикой связано заявление о том, что данный документ не подлежит регистрации согласно ст. 102 Устава ООН (эта процедура предусмотрена для международных договоров). Но речь и не идет о "тождестве" актов международной конференции и международных договоров. Что же касается тезиса о политической обязательности, использованного лишь в отдельных актах, то его интерпретация не может игнорировать реальных юридических предписаний, нормативных формулировок, содержащихся в указанных актах СБСЕ, как и в некоторых других, а также не учитывать соотношения между этими актами и последующими международными договорами, последующей практикой государств.
Акты международных организаций
Статус актов международных межправительственных организаций определяется их уставами. В пределах своей компетенция органы этих организаций принимают, как правило, акты-рекомендации либо акты правоприменительного характера. Так, согласно ст. 10, 11, 13 Устава ООН Генеральная Ассамблея уполномочена "делать рекомендации", а согласно ст. 25 члены ООН подчиняются решениям Совета Безопасности, но сами эти решения связаны с его правоприменительной деятельностью.
Сама по себе международная организация не вправе превращаться в международного "законодателя". Вместе с тем государства - члены организации могут использовать организацию для нормотворческой деятельности. На сессиях Генеральной Ассамблеи ООН принимаются резолюции, фиксирующие одобрение от имени Организации разработанных в ее рамках международных договоров. Так было в отношении Договора о нераспространении ядерного оружия (1968 г.), Конвенции о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами (1971 г.), Международных пактов о правах человека (1966 г.), Международной конвенции о борьбе с захватом заложников (1979 г.) и других актов. В этих случаях текст договора публикуется в документах ООН в виде приложения к резолюции Генеральной Ассамблеи. Но именно договор (после его подписания государствами и вступления в силу), а не резолюция, приобретает значение источника международного права. Аналогичный метод применяется и в других международных организациях универсального характера. Несколько примеров: в рамках Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) были приняты тексты Конвенции об оперативном оповещении о ядерной аварии и Конвенции о помощи в случае ядерной аварии или радиационной аварийной ситуации (1986 г.), в рамках МОТ - текст Конвенции о племенных и ведущих коренной образ жизни народах в независимых странах (1989 г.), в рамках ООН по вопросам образования, науки и культуры - Конвенция о мерах, направленных на запрещение и предупреждение незаконного ввоза, вывоза и передачи права собственности на культурные ценности (1970 г.). Вместе с тем выделяются своей особой юридической значимостью те акты международных организаций, которым самими государствами-членами придается нормативный характер. Такие резолюции принимаются главными (высшими) органами организаций в соответствии с их функциями в тех случаях, когда эффективное осуществление этих функций невозможно без создания новых форм международного права и, следовательно, придания резолюциям статуса источников международного права.
Можно считать общепризнанной обязательную юридическую силу норм Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1514 (XV) от 14 декабря 1960 г. "Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам". Этот акт не ограничивался подтверждением или толкованием действовавших в то время международно-правовых норм, а в соответствии с целями и принципами Устава ООН установил новые императивные нормы относительно полного запрещения колониализма и обязанности немедленного предоставления независимости народам колоний. Это означало новое, по сравнению с гл. XI-- XIII Устава ООН, решение вопросов, затрагивающих статус несамоуправляющихся территорий и международной системы опеки. Примечательно, что в последующих документах ООН и в актах нашего государства ссылки на положения Декларации равнозначны по юридической характеристике ссылкам на международные договоры.
Спорной считается в науке оценка Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 2625 (XXV) от 24 октября 1970 г.
"Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций". Суждение о том, что роль Декларации сводится к толкованию уже закрепленных в Уставе ООН принципов, вызывает возражение, поскольку в Декларации осуществлена конкретизация принципов Устава, сформулированы права и обязанности государств согласно каждому принципу. Такая конкретизация есть не что иное, как нормотворчество. Соответственно акт кодификации и конкретизации основных принципов есть по сути своей нормативный акт, т. е. источник международного права.
Своеобразна нормотворческая роль Генеральной Ассамблеи ООН в принятии поправок к Уставу ООН и к Статуту Международного Суда ООН. Согласно ст. 108 Устава и ст. 69 Статута поправки принимаются Генеральной Ассамблеей и ратифицируются государствами - членами ООН. В практике деятельности ООН такие резолюции, касавшиеся ст. 23, 27, 61, 109 и имевшие нормативный характер, принимались трижды - в 1963, 1965 и 1971 гг.
Недавно в нормотворческую деятельность включился и Совет Безопасности ООН, решения которого до сих пор ограничивались правоприменением. Значение источника международного права имеет утвержденный его резолюцией 827 Устав (Статут) Международного трибунала с целью судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права на территории бывшей Югославии.
Относительно деятельности некоторых других международных организаций можно констатировать принятие ими административно-регламентационных актов типа стандартов Международной организации гражданской авиации (ИКАО), санитарных правил ВОЗ, правил МАГАТЭ по безопасному обращению с радиоактивными материалами. Возможность принятия правил в рамках Международного органа по морскому дну предусмотрена в Конвенции ООН по морскому праву (ст. 160, 162 и др.). При положительном отношении государств такие правила могут восприниматься как нормативные положения.
В рамках ООН и других международных организаций действуют принимаемые их органами акты, относящиеся к их внутренней жизнедеятельности, но содержащие не только правила внутриорганизационного характера, но и нормы взаимоотношений организации (ее органов) и государств-членов (например, предписания резолюций Генеральной Ассамблеи о взносах государств-членов в бюджет ООН). Совокупность таких нормативных положений принято называть внутренним правом ООН либо внутренним правом какой-либо иной организации.
Акты международных судебных органов
Анализ деятельности международных судебных органов показывает, что суды в качестве основания при вынесении решения часто ссылаются на выводы, сформулированные ими в ранее принятых решениях. Это особенно характерно для Европейского Суда по правам человека. Суда Европейских сообществ, Экономического Суда СНГ и некоторых других, Причина использования судебных решений в качестве прецедентов обусловлена отсутствием необходимых договорных и обычно-правовых норм, непосредственно регулирующих спорное правоотношение. В международном праве судебные решения, как правило, понимают как вспомогательное средство для определения правовых норм (п. 1 ст. 38 Статута Международного Суда ООН).
Вспомогательный характер прецедентных решений обусловлен их юридической природой. В случае отсутствия необходимой нормы, на основании которой может быть разрешен спор, суд нередко обращается к общепризнанным принципам права либо к нормам общего характера и на их основе вырабатывает новое, конкретизирующее общую норму правило, применимое к сложившейся ситуации. Сформулированное таким образом положение (правовая позиция) не должно противоречить иным действующим нормам международного права. Однако следует отметить, что данное правило будет являться самостоятельной нормой лишь в случае, если содержит в себе положения, которые развивают, конкретизируют предписания, содержащиеся в самом принципе или норме.
Правовая позиция, являясь частью судебного решения, обязательна, прежде всего, для сторон - участников спора, в силу соглашения о признании юрисдикции суда. Однако ею оказывается связан и суд, непосредственно создавший норму, который в данной ситуации выступает как специальный международный орган и самостоятельный субъект международного права. В этом заключается двойственность юридического характера правовых позиций. С одной стороны, они выступают как партикулярные нормы, на основании которых разрешен спор между сторонами. С другой - суд при рассмотрении аналогичного спора с участием иных сторон не может игнорировать установленную ранее и зафиксированную в решении конкретизирующую норму и должен ее применить. В противном случае нарушался бы принцип справедливости, являющийся общепризнанным в любой правовой системе.
Наряду с правовыми позициями, имеющими общий характер, международные суды своими решениями могут создавать еще одну категорию норм, встречающихся в решениях по территориальным спорам. Данные споры рассматриваются судебным органом, как правило, с согласия спорящих сторон, в силу чего вынесенные решения являются для них обязательными. Так, например, решением Международный Суд ООН определил линию границы между государствами Буркина-Фасо и Мали. Возникает вопрос, в чем различие между договорными нормами, устанавливающими линию границы, и данным решением? По-видимому, лишь в механизме их создания. Правовые же последствия принятия этих актов идентичны.
Для международного права, в отличие от права внутригосударственного, характерно обилие двусторонних норм. При этом общеобязательность такой нормы заключается не в неограниченном круге субъектов, которым она адресована, а в возможности ее неоднократного применения. Юридическая сила судебного решения по вышеупомянутому спору аналогична силе международного договора. Иными словами, можно сказать, что Суд создал двустороннюю норму, регулирующую отношения между сопредельными государствами, так как решение не только разрешает существующий спор, но и будет в последующем регламентировать отношения между государствами по данному вопросу. Следовательно, судебное решение в определенных случаях может одновременно выступать и как юридический факт, и как норма права.
В отличие от Международного Суда ООН возможность принятия нормативных (прецедентных) решений такими международными судебными органами, как Суд Европейских сообществ, Европейский Суд по правам человека, Экономический суд СНГ, является фактом общепризнанным. Анализ практической деятельности этих судов со всей очевидностью подтверждает данный вывод. Более того, прецедентный характер решений Экономического суда СНГ подтвержден нормативными актами, непосредственно регламентирующими деятельность данного судебного органа. Так, согласно п. 29 Регламента Экономического суда СНГ, утвержденного постановлением Пленума Суда, Суд рассматривает дела и разрешает споры на основе норм материального права, применяя наряду с актами органов и институтов Содружества, международными договорами, обычаями, общепризнанными принципами международного права, общими принципами права, признанными в государствах --- участниках Содружества, и такие источники, как постановления Пленума и решения Суда, носящие прецедентный характер.
Для более точного уяснения сущности создаваемых международными судебными органами норм необходимо четко отграничить их от иных норм международного права. Противники признания международного судебного прецедента в качестве источника права нередко искажают его юридическую природу. Не отрицая самого факта закрепления судом в своих решениях новых правовых положений, они считают их либо обычно-правовыми нормами" либо связывают их с доктриной. Действительно, Суд вправе применять при рассмотрении дел обычные нормы, в связи с чем они находят отражение в его решениях. Однако смысл большинства высказываний по этой проблеме в отечественной литературе сводится к тому, что любые нормы недоговорного характера, содержащиеся в судебных решениях, имеют природу обычного права. Такой подход не соответствует сложившемуся в международном праве понятию обычая. Действия, составляющие практику, ведущую к образованию обычного права, по мнению Международного Суда ООН, должны быть таковыми или осуществляться таким образом, чтобы быть доказательством убеждения, что практика стала обязательной, в связи с существованием нормы права, требующей этого. Соответствующие государства должны, следовательно, чувствовать, что они выполняют правовую обязанность. Частота или даже обычный характер действий недостаточны сами по себе.
Влияние Суда на процесс становления обычая заключается в том, что, применяя обычай при разрешении спора, Суд лишь авторитетно подтверждает факт его существования. При этом судебное решение не выступает в качестве источника нормы обычного права. Суд не может сформировать обычай в силу особенностей его юридической природы. Данное правило поведения складывается непосредственно в процессе взаимоотношений государств и признается ими в качестве юридически обязательного. Суд не вправе выступать и в качестве первооткрывателя нормы, созданной не самим Судом, а иными субъектами права.
Напротив, в основе международного судебного прецедента лежит, прежде всего, не практика государств, а коллективное решение судей. Поэтому в отношении судебных решений, содержащих положения, конкретизирующие ту или иную норму международного права либо восполняющие пробел в праве, нельзя применить определение обычая, данное в ст. 38 Статута.
Нельзя поставить знак равенства и между судебным прецедентом и доктриной. Под доктриной в международном праве понимается система взглядов и концепций, изложенная в научных трудах юристов-международников. Суд является международным органом, созданным государствами и наделенным ими определенной компетенцией. Поэтому решение Суда является решением международного органа, а не отдельных индивидов - специалистов в области права. Государства исполняют решение этого органа. Мнение каких бы то ни было специалистов, не обладающих специальной правоспособностью, не может быть юридически обязательным для государств. В противном случае можно было бы говорить о том, что международный договор заключается не государствами, а государственными чиновниками и отражает их мнение по регулируемому вопросу.
Таким образом, можно сделать вывод о самостоятельной роли судебного решения как источника международного права, имеющего особую юридическую природу. Анализ норм, зафиксированных в прецедентных решениях международных судебных органов, позволяет выделить эти особенности.
Во-первых, прецедентные нормы в международном праве всегда принимаются в развитие каких-либо действующих норм: договорных, обычных либо норм-принципов. Из этого следует, что прецедентные нормы по отношению к названным международно-правовым нормам выступают в качестве производных. Данная особенность выражается в том, что их действие непосредственно связано с действием "основной* нормы, послужившей исходным материалом для их создания. Поэтому изменение или отмена, к примеру, какого-либо положения договора, на основании которого был создан прецедент, влечет за собой прекращение действия прецедентной нормы. В этом аспекте международный судебный прецедент можно сравнить с подзаконным актом во внутригосударственном праве.
Во-вторых, действие прецедента распространяется в отношении только тех государств, которые связаны "основной" нормой. В-третьих, суд, создавший прецедент, вправе его отменить либо изменить как "устаревший", не отвечающий новым условиям жизни общества.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
