Национализация земли на начальном этапе Октябрьской революции носила чисто реквизиционный, но не социалистический, а скорее, профеодальный характер. Фактически это было возвращение к нормам доримского права, действовавшим в Средние века во многих странах Европы и гласившим, что "земля должна принадлежать обществу и сдаваться в аренду тем, кто ее обрабатывает". В "Декрете о земле" указывалось: "Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа… Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные со всем их живым и мертвым инвентарем… переходят в распоряжение волостных земельных комитетов уездных советов крестьянских депутатов". Может показаться, что национализация земли являлась логичным следствием большевистской идеологии, однако на самом деле большевики издавали "Декрет о земле" против своей воли, подчинившись в данном случае крестьянской стихии…
Эта крестьянская стихия впервые на деле развернула свой лозунг "земли и воли" во время революции 1905 г. в массовых погромах помещичьих имений. Т. Шанин давал обзор выступлений делегатов двух съездов Всероссийского крестьянского союза, на которых было достигнуто общее согласие относительно идеального будущего. "Крестьянские делегаты продемонстрировали высокую степень ясности своих целей. Идеальная Россия их выбора была страной, в которой вся земля принадлежала крестьянам, была разделена между ними и обрабатывалась членами их семей без использования наемной рабочей силы. Все земли России, пригодные для сельскохозяйственного использования, должны были быть переданы крестьянским общинам, которые установили бы уравнительное землепользование в соответствии с размером семьи или "трудовой нормой", т.е. числом работников в каждой семье. Продажу земли следовало запретить, а частную собственность на землю - отменить".
Кадеты выступили с наиболее умеренной аграрной программой, в которую входило платное, принудительное отчуждение сравнительно небольшой части помещичьих земель, обрабатываемых без привлечения наемного труда и имевших урожайность ниже, чем у окрестных крестьян. Но, как пишет Витте, "все министры высказались против мысли о принудительном отчуждении частновладельческих земель как мере для увеличения крестьянского землевладения, причем как главный довод всеми выставлялся принцип неприкосновенности и "святости" частной собственности; я присоединился к заключениям моих коллег, но выразил сомнение в возможности объяснить народу неосуществимость принудительного отчуждения частновладельческих земель после того, как все великое освобождение крестьян было основано на этом принципе платного, принудительного отчуждения; такая мера в настоящее время, по моему мнению, невозможна, потому что она способна окончательно поколебать и без того расшатанное финансовое и экономическое положение России войной и смутою". О том же говорил и Вебер - либеральная аграрная реформа, которой требовали кадеты, "по всей вероятности, мощно усилит в экономической практике, как и в экономическом сознании масс, архаический, по своей сущности, коммунизм крестьян". Столыпин с трибуны Думы заявлял: "…С этой кафедры, господа, была брошена фраза: "Мы пришли сюда не покупать землю, а ее взять". (Голоса: верно, правильно!) … Насилия допущены не будут. Национализация земли представляется правительству гибельною для страны, а проект партии народной свободы (кадетов), то есть полуэкспроприация, полунационализация, в конечном выводе, по нашему мнению, приведет к тем же результатам, как и предложения левых партий".
Мало того что национализация земли подрывала правовые основы общества, вела к анархии и революции, но и с экономической точки зрения она была полностью бессмысленной. Об этом Столыпин говорил в той же своей речи "Об устройстве быта крестьян и о праве собственности": "Поголовное разделение всех земель едва ли может удовлетворить земельную нужду на местах… придется отказаться от мысли наделить землей весь трудовой народ и не выделять из него известной части населения в другие области труда.
Это подтверждается и другими цифрами, подтверждается из цифр прироста населения. Россия, господа, не вымирает; прирост ее населения превосходит прирост всех остальных государств всего мира, достигая на 1000 человек 15 в год. Так что для удовлетворения землей одного только прирастающего населения, считая по 10 дес. на один двор, потребно было бы ежегодно 3 500 000 дес. Таких запасов свободной пахотной земли не было даже в огромной России.
Тем не менее при выборах во II Государственную Думу крестьяне слали своим депутатам наказы, анализ которых приводит Т. Шанин: (146 документов Крестьянского союза, 458 наказов и 600 петиций во II Думу и т.д.). "Фундаментальная однородность требований по главным вопросам в наказах, полученных из самых разных мест России, поразительна. Обобщенные данные, опубликованные историком С. Дубровским, таковы. Требование отмены частной собственности на землю содержались в 100% документов, причем 78% хотели, чтобы передача земли крестьянам была проведена Думой. 59% требовали закона, запрещающего наемный труд в сельском хозяйстве, 84% требовали введения прогрессивного прямого подоходного налога. Среди неэкономических требований выделяются всеобщее бесплатное образование (100% документов), свободные и равные выборы (84%)".
Всего через год после начала войны, в середине 1915 г., стали проявляться признаки "русского бунта", когда крестьяне снова, как и десять лет назад, стали захватывать помещичьи земли. Февральская революция привела к тому, что уже к октябрю почти все помещичьи земли были захвачены крестьянами, а стихия перебросилась на спонтанное раскулачивание столыпинских хуторян и расказачивание богатых землей казаков. Р. Робинc, возглавивший американскую миссию Красного Креста, утверждал, что Запад должен заставить Временное правительство распределить землю между крестьянами - это единственный способ выбить почву из-под Ленина, перехватить лозунг "Мир, земля, хлеб" и восстановить боевую мощь русской армии. Нокс был категорически против поддерживаемых американцем реформ, считая, что они могут вызвать цепную реакцию: "Распределите землю в России сегодня, и через два года вы будете делать то же самое в Англии".
После Октябрьской революции вопрос о земле приобрел ключевое значение - за ним стояло 85% населения. В армию, пишет Деникин, "приезжало много прожектеров с планами спасения России. Был у меня, между прочим, и нынешний большевистский "главком", тогда генерал, П. Сытин. Предложил для укрепления фронта такую меру: объявить, что земля - помещичья, государственная, церковная - отдается бесплатно в собственность крестьянам, но исключительно тем, которые сражаются на фронте. "Я обратился, - говорил Сытин, - со своим проектом к Каледину, но он за голову схватился: "Что вы проповедуете, ведь это чистая демагогия!" Между тем аналогичную программу месяцем раньше предлагал генерал Корнилов в качестве одного из пунктов своей диктаторской программы.
Позиция самого Деникина отражена в его в манифесте: "Полное разрешение земельного вопроса для всей необъятной России будет принадлежать законодательным учреждениям, через которые русский народ выразит свою волю". Другими словами, надо ждать чего-либо вроде Учредительного собрания, которое будет собрано после победы над большевиками.
Но жизнь не ждет, говорится далее в манифесте, и необходимо принять меры, которые должны сводиться к следующему:
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
а) обеспечение интересов трудящихся;
б) сохранение за собственниками их прав на землю;
в) часть земли может переходить от прежних владельцев (помещиков) к малоземельным путем или добровольных соглашений, или принудительно, но обязательно за плату;
г) казачьи земли отчуждению не подлежат.
"Таким образом, - пишет Егоров, - по этому закону крестьяне должны были вернуть помещикам полученную ими за время советской власти землю и ничего не получить взамен, так как неизвестно, кто должен производить отчуждение и определять в каждом отдельном случае порядок перехода земли к крестьянам; да, кроме того, никакой платы за землю малоземельные крестьяне внести были не в состоянии. В дальнейшем Деникин совсем уже переходит все грани и возвращает свою "Великую Россию" к эпохе крепостничества, устанавливая барщину: третий сноп и половина трав помещику. А потому нет ничего удивительного в том, что крестьянство окончательно отходит от Доброволии". "С продвижением армий Юга в глубь Украины и РСФСР помещики возвращались "к себе" в имения, и начиналась жесточайшая расправа с крестьянством с помощью доблестных добровольческих войск и специальных карательных отрядов. Деникин и Лукомский в своих воспоминаниях скорбят об этом печальном факте. Деникин даже отдавал грозные приказы, воспрещавшие "насилия". Но ведь им же изданный закон толкал на это помещиков".
В. Шульгин в это время писал из Одессы в своих "еретических мыслях": "Я думаю, что без решения аграрного вопроса ничего не будет. Наш мужик при всем своем варварстве здоров душой и телом, невероятно настойчив в своих основных требованиях. Наши помещики дряблы и телом и духом, и здоровый эгоизм собственника, столь сильный у англичанина и француза, в значительной степени ими утрачен. У меня появилось внутреннее убеждение, что бороться в этом отношении бесполезно. Но если землю все равно надо отдать, то возникает вопрос: правильно ли мы идем, откладывая этот вопрос до воссоздания России? Ведь главное препятствие этого воссоздания и есть эта проклятая земля".
В основе большевистского "Декрета о земле" лежал проект аграрного закона эсеровской партии, которую отражал один из ее идеологов П. Вихляев: "Частной собственности на землю не должно существовать, земля должна перейти в общую собственность всего народа - вот основное требование русского трудового крестьянства". Всероссийский съезд крестьян в Петрограде отклонил проект резолюции кадетов о частной собственности на землю и 80% голосов поддержал резолюцию эсеров об "общенародной собственности". В "Известиях крестьянских советов" была опубликована сводка 242 наказов избирателей своим представителям на первом Всероссийском съезде крестьян. Сводный наказ гласил: "Право частной собственности на землю отменяется навсегда". "Право пользования землею получают все граждане… желающие обрабатывать ее своим трудом". "Наемный труд не допускается". "Землепользование должно быть уравнительным, т.е. земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительской норме". Ленин писал в августе: "Крестьяне хотят оставить у себя мелкое хозяйство, уравнительно его нормировать… периодически снова уравнивать…" В ноябре 1917 года крестьянство проголосовало на выборах в Учредительное собрание за эсеровских кандидатов, выступавших с программой национализации земли, чем и обеспечило им победу.
Таким образом, эсеры в вопросе о национализации земли шли гораздо дальше большевиков, которые выступали за национализацию только помещичьей собственности и даже не планировали национализации всей земли. Согласно большевистской идеологии, национализации должен был предшествовать длительный период накопления и развития производительных сил, деревня должна была экономически созреть для национализации. Но крестьянский характер революции в России вынудил большевиков одним из первых законов издать эсеровский "Декрет о земле". Однако при этом ключевой эсеровской тезис о национализации всей земли был фактически дезавуирован Лениным.
Троцкий по этому поводу пишет: "…Основной доклад (Ленина по декрету "О земле") вообще умалчивает о новой форме собственности на землю. Даже и не слишком педантичный юрист должен прийти в ужас от того факта, что национализация земли, новый социальный принцип всемирно-исторического значения, устанавливается в порядке инструкции к основному закону. Но тут нет редакционной неряшливости. Ленин хотел как можно меньше связывать априорно партию и советскую власть в неизведанной еще исторической области. С беспримерной смелостью он и здесь сочетал величайшую осторожность. Еще только предстояло определить на опыте, как сами крестьяне понимают переход земли "во всенародное достояние". Рванувшись далеко вперед, надо было закреплять позиции и на случай отката: распределение помещичьей земли между крестьянами, не обеспечивая само по себе от буржуазной контрреволюции, исключало, во всяком случае, феодально-монархическую реставрацию".
Сам Ленин говорил "Мы не можем обойти… постановление народных низов, хотя бы мы были с ними не согласны… Мы должны предоставить полную свободу творчества народным массам… Суть в том, чтобы крестьянство получило твердую уверенность в том, что помещиков в деревне больше нет, и пусть сами крестьяне решают все вопросы и сами устраивают свою жизнь". Оппортунизм? Нет, революционный реализм", - заключает Троцкий. По выражению того же Деникина, "Декрет о земле" стал аналогом "Брестского мира" в деревне. "Декрет о земле", по мнению Милюкова, сохранил русскую государственность, которой угрожала крестьянская революция. "Декрет о земле" стал таким образом компромиссом с крестьянством и отвечал не столько целям и задачам большевиков, сколько вековым мечтам русского крестьянства и являлся неизбежной уступкой его "бессмысленной", но всемогущей в то время стихийной силе. Приведет это через десять лет в итоге к самым печальным последствиям - за все приходится платить.
У одной смазливой девушки есть муж и любовник, оба богатые люди. Для неё они денег не жалеют и осыпают её дорогими подарками. А вот денег на карманные расходы не дают. Но вот у девушки после каждого презента появляются и деньги и подарки. Что для этого она делает?
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
