Oi?aaeaiea oeiainaie Получите консультацию:
8 (800) 600-76-83

Бесплатный звонок по России

документы

1. Введение продуктовых карточек для малоимущих в 2021 году
2. Как использовать материнский капитал на инвестиции
3. Налоговый вычет по НДФЛ онлайн с 2021 года
4. Упрощенный порядок получения пособия на детей от 3 до 7 лет в 2021 году
5. Выплата пособий по уходу за ребенком до 1,5 лет по новому в 2021 году
6. Продление льготной ипотеки до 1 июля 2021 года
7. Новая льготная ипотека на частные дома в 2021 году
8. Защита социальных выплат от взысканий в 2021 году
9. Банкротство пенсионной системы неизбежно
10. Выплата пенсионных накоплений тем, кто родился до 1966 года и после
11. Семейный бюджет россиян в 2021 году

О проекте О проекте    Контакты Контакты    Загадки Загадки    Психологические тесты Интересные тесты
папка Главная » Полезные статьи » Князь

Князь

Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. Связаться с автором

Князь

Для удобства изучения материала статью разбиваем на темы:
Не забываем поделиться:


1. Князь
2. Князь Владимир
3. Князь Игорь
4. Русские князья
5. Князь Олег
6. Князь Святослав
7. Ярослав князь
8. Князь Рюрик
9. Князь Мышкин
10. Волконские князья
11. Князья Москвы
12. Съезд князей
13. Крещение Руси князем Владимиром
14. Князь Мономах
15. Деятельность первых князей

Князь

Князь — глава нормального монархического государства или отдельного политического образования (удельный князь) в IX-XVI веках у славян и некоторых др. народов; представитель феодальной аристократии; позднее — высший дворянский титул, в зависимости от важности приравниваемый к принцу или к герцогу в Западной и Южной Европе, в Центральной Европе (бывшей Священной Римской империи), этот титул именуется фюрст, а в Северной — конунг. Термин «князь» используется для передачи, западноевропейских титулов, восходящих к princeps и Furst, также иногда dux (обычно герцог).

Великий князь/княгиня — в России дворянский титул членов царской семьи. Княгиня — жена князя, а также собственно титул женского лица дворянского сословия, княжич — сын князя (только у славян), княжна — дочь князя.

Князь Владимир

Владимир Святославович – биография

Владимир I Святославович (др.-русск. Володимер Святослав, ок. 960 — 15 июля 1015) — киевский великий князь, при котором произошло крещение Руси.

Стал новгородским князем в 970, захватил киевский престол в 978 году. В 988 или 989 году выбрал православие в качестве государственной религии Киевской Руси.
Самое читаемое за неделю

документ Введение ковидных паспортов в 2021 году
документ Должен знать каждый: Сильное повышение штрафов с 2021 года за нарушение ПДД
документ Введение продуктовых карточек для малоимущих в 2021 году
документ Доллар по 100 рублей в 2021 году
документ Новая льготная ипотека на частные дома в 2021 году
документ Продление льготной ипотеки до 1 июля 2021 года
документ 35 банков обанкротятся в 2021 году


Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!

Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!

В крещении получил христианское имя Василий. Известен также как Владимир Святой, Владимир Креститель (в церковной истории) и Владимир Красное Солнышко (в былинах). Прославлен в лике святых как равноапостольный; день памяти в русском православии — 15 июля по Юлианскому календарю.

Происхождение и воспитание

Внебрачный сын великого князя Святослава Игоревича от уроженки города Любеч по имени Малуша, ключницы княгини Ольги. Владимир — сын рабы («робичич» по словам Рогнеды), но сын в обычаях язычников законный, так как понятия восточных славян о браке были прежними. Многожёнство оставалось в обычае, социальное происхождение определялось по отцу и династические права не ущемлялись, о чём свидетельствует и чётко выраженное княжеское имя.

Год рождения Владимира неизвестен. Его отец Святослав родился в 942, а старший сын Владимира Выше слав — около 977, откуда историки выводят год рождения Владимира 960-й с точностью до нескольких лет. Как сообщают поздние источники XVI века Никоновская и Устюжская летописи, Владимир Святославич родился в селе Будутине под Псковом, куда разгневанная Ольга отослала Малушу.

О дальнейшей судьбе Малуши летописи не сообщают, а малолетний Владимир вернулся в Киев, где находился под присмотром княгини Ольги. Воспитанием его занимался, скорее всего, дядя по матери Добрыня, так как в обычаях Руси было доверять воспитание наследников членам старшей дружины.

Княжение в Новгороде

По Повести временных лет Владимир среди сыновей Святослава был третьим по старшинству после Ярополка и Олега. Выдвигалась также гипотеза, что на самом деле он был вторым (старше Олега), так как получил от отца при его уходе на войну с Византией в 970 году важный Новгород, в то время как Олег довольствовался Древлянской землёй с центром в Овруче. Наставником и воеводой юного Владимира в Новгороде стал Добрыня.

Скандинавские саги рассказывают о том, как будущий король Норвегии Олаф I Трюггвасон провел детство и юность в Новгороде. Мать Олафа, Астрид, бежала от убийц мужа в Новгород к конунгу Вальдемару (Владимиру), у которого служил её брат Сигурд, но по дороге она с ребёнком была захвачена разбойниками в Эстонии. Сигурд, собирая налоги в Эстонии по повелению Владимира, встретил случайно Олафа и выкупил его из рабства. Олаф рос под покровительством Владимира, позже был взят в дружину, где пользовался популярностью среди воинов.

Киевское княжение

Приход на киевский престол
интересное на портале
документ Тест "На сколько вы активны"
документ Тест "Подходит ли Вам ваше место работы"
документ Тест "На сколько важны деньги в Вашей жизни"
документ Тест "Есть ли у вас задатки лидера"
документ Тест "Способны ли Вы решать проблемы"
документ Тест "Для начинающего миллионера"
документ Тест который вас удивит
документ Семейный тест "Какие вы родители"
документ Тест "Определяем свой творческий потенциал"
документ Психологический тест "Вы терпеливый человек?"


После гибели в 972 году князя Святослава Киевом управлял Ярополк. В 977 году разгорелась междоусобная война между Ярополком и его братьями, когда удельный древлянский князь Олег, отступая в бою с Ярополком, был раздавлен во рву падавшими лошадьми, а Владимир при этом известии бежал к королю Норвегии Хакону Могучему. Всей Русью стал править Ярополк Святославич. Тем временем Владимир в Скандинавии набрал с Добрыней варяжское войско и в 980 году вернулся в Новгород, выгнав посадника Ярополка.

Владимир захватил перешедший на сторону Киева Полоцк, перебив семью варяжского правителя города Рогволода. Его дочь Рогнеду, просватанную прежде за Ярополка, он насильно взял в жёны. Затем с большим варяжским войском осадил Киев, где заперся Ярополк. По версии летописи воевода Ярополка Блуд, подкупленный Владимиром, заставил Ярополка бежать в маленький городок Родня, запугав мятёжом киевлян. В Родне Владимир заманил Ярополка на переговоры, где два варяга «подняли его мечами под пазухи». Беременную жену Ярополка, бывшую греческую монахиню, Владимир взял в наложницы.

Когда варяжское войско потребовало себе за службу дань с киевлян, Владимир обещал им, но через месяц отказался, а варягов отослал на службу в Константинополь с советом византийскому императору развести тех по разным местам. Часть из варягов Владимир оставил себе для управления городами.

По летописи Владимир воцарился на киевском престоле в 980 году. Согласно самому раннему Житию Владимира монаха Иакова («Память и похвала князю Владимиру», 2-я половина XI века) это случилось 11 июня 978 года. Из ряда хронологических соображений кажется более вероятной дата 978, а дата 980 получена, видимо при вторичной расстановке годовой сетки в летописи путём неправильного пересчёта. Так летописец упомянул о 37 годах правления Владимира, что также указывает на 978 как год прихода Владимира к власти.

Языческое правление

Новый князь киевский (величался также древним титулом каган) принял меры к реформации языческого культа. Воздвиг в Киеве пантеон с идолами шести главных богов славянского язычества (Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Семаргла и Мокоши, без Велеса), ввёл, подобно скандинавам, практику человеческих жертвоприношений богам.

Так как есть косвенные сведения о симпатиях прежнего князя Ярополка к христианской вере и его контактах с латинским Западом, то весьма вероятно предположение о языческой реакции при Владимире, то есть борьбе с ранее утверждавшимся в Киеве христианством. Археологическим подтверждением этого может служить находка на месте Владимирова пантеона остатков каменного строения со следами фресковой живописи — по всей видимости, существовавшей при Ярополке церкви. Во время гонений в Киеве погибли одни из первых христианских мучеников на Руси — варяги Фёдор и Иоанн.

Крещение

Летописное повествование о «выборе вер» («испытании вер») Владимиром носит легендарный характер. Ко двору вызывались проповедники ислама, иудаизма, западного «латинского» христианства, но Владимир после беседы с «греческим философом» остановился на православии. Несмотря на агиографический трафарет, в повествовании есть историческое зерно. Так, Владимир говорит «немцам»: «Идёте опять, яко отцы наши сего не прияли суть» (то есть ступайте назад, ибо наши отцы этого не приняли). В этом можно видеть отзвуки событий 962 года, когда германский император присылал в Киев епископа и священников по просьбе княгини Ольги. Не принятые на Руси, они «еле спаслись».

Согласно летописи в 987 году Владимир на совете бояр принял решение о крещении «по закону греческому». В следующем 988 году он захватил Корсунь (Херсонес в Крыму) и потребовал в жёны сестру византийских императоров Василия II и Константина VIII Анну, угрожая в противном случае пойти на Константинополь. Императоры согласились, потребовав в свою очередь крещения князя, чтобы сестра выходила за единоверца. Получив согласие Владимира, византийцы прислали в Корсунь Анну с попами. Там же в Корсуни, Владимир с многими дружинниками принял крещение от епископа корсунского, после чего совершил церемонию бракосочетания и вернулся в Киев.

Согласно монаху Иакову, более раннему источнику, чем «Повесть временных лет», князь Владимир крестился в 988 году, взял Корсунь на 3-й год после крещения с целью захвата христианских святынь и только потом вытребовал себе жену от византийских императоров.

Сирийский историк XI века Яхъя Антиохийский излагает историю крещения по другому. Против византийского императора Василия взбунтовался его военачальник Варда Фока, который одержал несколько побед. По Яхъю соединённые силы русов и греков разгромили войска Фоки под Хрисополем в конце 988 года, а в апреле 989 года союзники в сражении под Абидосом покончили с Вардой Фокой. Арабский историк начала XIII века Ибн аль-Асир также сообщил о крещении русов в версии, близкой к Яхъю Антиохийскому, но отнеся событие к 986 году, причём царь русов в его изложении сначала крестился, потом женился и тогда пошёл воевать с Вардой Фокой.

Детали хронологии — на каком этапе описываемых событий Владимир принял крещение, произошло ли это в Киеве, в городе Василиве или Корсуне — были утеряны в Руси ещё в начале XII века, во времена составления «Повести временных лет», о чём летописец прямо сообщает. Тем более дискуссионен этот вопрос в современной историографии. Датой Крещения Руси традиционно считается летописный 988 год, хотя исторические свидетельства указывают на 987 как год крещения самого князя Владимира и 989 как год Крещения Руси.

Поход на Корсунь в 988 году

В крещении Владимир принял имя Василий, в честь правящего византийского императора Василия II, согласно практике политических крещений того времени.

В Киеве крещение народа прошло сравнительно мирно, в то время как в Новгороде, где крещением руководил Добрыня, оно сопровождалось восстаниями народа и подавлением их силой. В Ростовско-Суздальской земле, где местные славянские и финно-угорские племена сохраняли в силу отдалённости определённую автономию, христиане оставались меньшинством и после Владимира (вплоть до XIII века язычество господствовало у вятичей).

Крещение сопровождалось учреждением церковной иерархии. Русь стала одной из митрополий (Киевской) Константинопольского патриархата. Епархия была создана также в Новгороде, а по некоторым данным — в Белгороде Киевском (не путать с современным Белгородом), Переяславле и Чернигове. Не препятствовал Владимир и деятельности западных проповедников. Когда его сын Святополк взял жену из Польши, вместе с ней в ок. 1000 г. прибыл Рейнберн, епископ Кольберга (Колобжега), позднее окончивший жизнь в темнице.[19] При помощи немецкого миссионера Бруно Кверфуртского, лично встречавшегося с Владимиром, в 1007 году была учреждена епархия у печенегов, по-видимому, недолговечная.

Вместе с православными миссионерами на Русь рано проникали сторонники различных византийских ересей, в частности, богомильства. Из найденного в 2000 году Новгородского кодекса следует, что в 999 году некий монах Исаакий был поставлен попом в богомильской (или около богомильской) церкви святого Александра-армянина, в таком отдалённом уголке Руси, как Суздаль.

Военные походы

В 981 году (по другой версии, исходящей из более ранней даты во княжения Владимира и политической обстановки в Польше — 979) Владимир воевал с польским князем Мешко I за приграничную Червенскую Русь. Завоевание Червена и Перемышля.

В 981—982 Владимир совершил поход на вятичей, который закончился обложением данью.
В 983 Владимир покорил балто-литовское племя ятвягов и установил контроль над Судовией, что открывало путь к Балтике.
В 984 Владимир совершил поход на радимичей, чьи земли лежали между Киевом и Новгородскими землями. Покорение радимичей объединило северные и южные регионы Руси.
В 985 Владимир воевал с «болгарами». Некоторые исследователи идентифицируют их с дунайскими болгарами, однако по «Памяти и похвале» противником Владимира были «серебряные», то есть волжские булгары. В том же 985 он обложил данью Хазарию.
В 988 году Владимир предположительно покорил земли Таманского полуострова и посадил своего сына Мстислава (Храброго) на княжение в Тмутаракани.
В 988—989 осада Корсуня в Крыму. О причинах и последствиях наиболее известного похода князя Владимира изложено в разделе «Крещение» и статье Поход на Корсунь в 988 году. По ПВЛ город сдался после длительной осады, когда русские перекопали трубы, по которым в город поступала вода из колодцев. Затем византийские императоры прислали свою сестру Анну замуж за Владимира, после чего он вернул город Византии и по возвращении в Киев приступил к крещению народа.
В 991 году поход в днестровские земли против белых хорватов.
В 992 успешная война с Польшей за Червенскую русь.
В 994—997 Владимир повторил поход против волжско-камских булгар и двинулся на Северный Кавказ.

Владимир вёл активную внешнюю политику: за время правления им было заключено множество договоров с правителями разных стран. Это были: Стефан I (король Венгрии), Болеслав I Храбрый (король Польши), Болеслав II (король Чехии), Сильвестр II (папа римский), Василий II (император Византии).

Проблемой Руси оставались постоянные набеги печенегов: в 990, 992 на Переяславль, 993, в 996 состоялась битва у Василево, в 997 нападение на Киев, в 1001, в 1013 состоялось польско-печенежское вторжение на Русь. Воспоминания о печенежской войне уже век спустя приняли эпические формы (легенда о Белгородском киселе, о Никите Кожемяке и др.). Для обороны от печенегов был построен ряд крепостей по южному рубежу киевской Руси, а также сплошная стена (частокол) на земляной насыпи, называемый Змиевы валы. По южным и юго-восточным границам тогдашней Руси, на правой и левой стороне Днепра, выведены были ряды земляных окопов и сторожевых «застав», чтобы сдерживать нападения кочевников. По свидетельству византийского императора Константина VII Багрянородного, печенеги кочевали на расстоянии одного дня пути от Руси.

В 1006—1007 гг. через Киев проезжал немецкий миссионер Бруно Кверфуртский, направляясь к печенегам для проповеди евангелия. Он остановился погостить у князя Владимира, которого в письме к императору Генриху II называет сеньором руссов (лат. senior Ruzorum). Князь Владимир уговаривал миссионера не ездить к печенегам, говоря, что у них он не найдет душ для спасения, а скорее сам погибнет позорною смертью. Князь не мог уговорить Бруно и вызвался проводить его со своей дружиной (лат. cum exercitu) до границ своей земли, «которые он со всех сторон оградил крепким частоколом на весьма большом протяжении по причине скитающихся около них неприятелей». Бруно говорил видимо про Змиевы валы, длина которых лишь в Киевской области составляет 800 километров.

Законодательство и чеканка монеты

Все законы Владимир принимал при согласовании со своим советом, который состоял из его дружины (военных начальников) и старейшин, представителей разных городов. Званы были вместе с боярами и посадниками и «старейшины по всем градом».

Большие города были устроены по-военному, образовали каждый цельный организованный полк, называвшийся тысячей, которая подразделялась на сотни и десятки. Тысячей командовал выбиравшийся городом, а потом назначаемый князем тысяцкий, сотнями и десятками также выборные сотские и десятские.

Старцы, или старейшины, городские являются об руку с князем, вместе с боярами, в делах управления, как и при всех придворных торжествах, образуя как бы земскую аристократию рядом с княжеской служилой.

Владимиру приписывается «Церковный устав», определяющий компетенцию церковных судов. Долгое время считался подделкой XIII в., ныне возобладала точка зрения, согласно которой это подлинный устав Владимира, но с позднейшими добавлениями и искажениями.

По летописи, Владимир поначалу и согласился с представлениями херсонского духовенства о необходимости смертной казни, но потом, посоветовавшись с боярами и городскими старцами, установил наказывать преступников по старому обычаю, вирой.

Владимир начал также чеканку монеты — золотой («златников») и серебряной («сребреников»), воспроизводившей византийские образцы того времени.

На большинстве монет Владимира изображён князь, сидящий на престоле, и надпись:

«Владимир на столе» (Владимир на престоле); есть варианты с подгрудным изображением (см. рисунок) и другим текстом легенды, в частности, на некоторых вариантах сребреников указано имя святого Василия, в честь которого Владимир был назван в крещении. Судя по неполногласной форме слов (не Владимир, а Владимир; не золото, а злато), монетные мастера были болгарами. Златники и сребреники стали первыми монетами, выпущенными на территории Руси. Только на них сохранились прижизненные символические изображения князя Владимира, человека с небольшой бородой и длинными усами.

По монетам известен и княжеский знак Владимира — знаменитый трезубец, принятый в XX в. Украиной в качестве государственного герба. Выпуск монеты был обусловлен не действительными экономическими потребностями — Русь прекрасно обслуживалась византийской и арабской золотой и серебряной монетой, — а политическими целями: монета служила дополнительным знаком суверенитета христианского государя.

Последние годы

В последние годы жизни Владимир, вероятно, собирался изменить принцип престолонаследия и завещать власть любимому сыну Борису. Во всяком случае, именно Борису он доверил свою дружину. Двое старших из остававшихся в живых сыновей — Святополк туровский и Ярослав новгородский — почти одновременно восстали против отца в 1014 году. Заточив старшего, Святополка, под стражу, Владимир готовился к войне с Ярославом, когда внезапно заболел и скончался в загородной резиденции Берестове 15 июля 1015.

Похоронен в Десятинной церкви в Киеве; мраморные саркофаги Владимира и его жены стояли посредине храма. Десятинная церковь разрушена монголами в 1240 году. В 1632—36 гг. в Киеве при разборе руин были обнаружены старые саркофаги, принятые митрополитом Петром Могилой за погребения Владимира и Анны, а затем после извлечения останков закопаны вновь. Идентификация гробницы (или гробниц) была произведена по надписи, которая, однако, явно позднего происхождения и содержит фактические противоречия (датировка от Рождества Христова и т. п.). Место погребения было заново раскопано Н. Е. Ефимовым в 1826, действительно были найдены саркофаги, но не соответствующие описанию XVII века.

Останки (мощи), извлечённые из захоронения, были розданы в киевские и московский соборы и к настоящему времени оказались утрачены. Современные исследователи сомневаются в том, что это действительно были раки Владимира и Анны.

Церковное почитание Владимира

Точных данных о начале церковного почитания (и формальной канонизации, если такая была) князя Владимира нет. Возможно, Владимир первоначально поминался вместе со своими сыновьями, святыми Борисом и Глебом. По косвенным данным, уже в первые годы после его смерти возникла агиографическая традиция, уподоблявшая князя апостолу Павлу, причём житийные рассказы об обращении Владимира (чудесным образом ослепшего и исцелившегося по молитвам христиан) встречаются и в западноевропейских памятниках этого времени. Уже в «Похвале кагану Владимиру» митрополит Иларион именует князя «блаженным» («О блаженный и треб лаженый княже Володимер, благоверные, и христолюбива, и страннолюбце, мзда твою много прядь Богом!»), хотя историки церкви признают его слова, скорее пожеланием канонизации, нежели свершившимся фактом.

Согласно сербским Прологам XIV века, восходящим к древнерусским оригиналам середины XII века, официальное признание Владимира святым к середине XII века ещё не состоялось. Русские летописи также умалчивают о канонизации Владимира Крестителя.

Первые надёжные сведения об официальном почитании Владимира как святого равно апостола относятся к XIV веку: все Прологи и богослужебные книги того времени имеют память св. Владимира под 15 июля. Ряд исследователей выдвигал гипотезу, что начало почитания могло быть связано с победой новгородцев в Невской битве (1240 г.), которая произошла 15 июля, но во многих древних списках жития Александра Невского (ум. 1263) в перечне святых дня Невской битвы как раз отсутствует имя Владимира. Вероятно, канонизация могла состояться во 2-й половине XIII века, так как именно этим периодом времени датируется Пролог с вставкой из про ложного жития святого Владимира.

В 1635 митрополит Киевский Петр Могила обрел мощи Владимира из руин Десятинной церкви, что полагает начало почитанию его останков.

Внимание к дню памяти св. Владимира было привлечено церковно-общественными торжествами по случаю 900-летия Крещения Руси в 1888. Указом Святейшего Синода 1888, «для запечатления навсегда в благоговейной памяти православных чад русской Церкви имени Просветителя русского народа», день памяти св. Владимира определено отнести к праздникам, имеющим в Уставе знак креста в полукруге — «имже бдение совершается»; до того полагалась полиелейная служба. Тогда же строятся в России Князь-Владимирские храмы, наиболее замечательный из которых — Владимирский собор в Киеве.

В русской эмиграции, церковное почитание князя, в условиях начавшейся в 1929 году в СССР тотальной ликвидации организованной церковности, приобрело определённое политическое звучание; 18/31 декабря 1929 года Архиерейский Синод (Русская Зарубежная Церковь), по докладу митрополита Антония (Храповицкого), постановил «установить день Св. Равноапостольного Князя Владимира, Просветителя Руси, (15 июля ст. ст.) общим русским церковно-национальным праздником и просить архипастырей и пастырей Русской Православной Зарубежной Церкви в этот день особенно отметить значение русской православной культуры и в церковной и государственной жизни русского государства.»

Поскольку князь Владимир жил до раскола христианской церкви (схизмы 1054), он почитается и католиками.

Русская Церковь совершает его память в день его преставления — 15 июля по Юлианскому календарю. В тот же день, 28 июля по Григорианскому календарю, празднуют её римокатолики; св. Владимир считается покровителем украинских и российских католиков.

24 июня 2008 года, на Архиерейском Соборе РПЦ, Патриарх Алексий II в своём докладе сказал, в частности: «Сегодня в общецерковном календаре день 15/28 июля, когда мы чтим память равноапостольного князя Владимира, „идолы поправшаго и всю Российскую землю Святым Крещением просветившаго“ (величание святому), даже не выделен красным цветом и рассматривается как „средний“ праздник. А ведь Крещение Руси, совершенное святым князем, духовным вождем нашего народа и героем наших народных былин, стало величайшим событием отечественной истории, без которого не родилось бы в ней все лучшее и возвышенное, что неразрывно связано с православной верой. Полагаю, что день великого князя Владимира надо и отмечать как великий праздник.»

Былинный образ

В былинах известен под именем Владимира Красно Солнышко, «ласкового князя Владимира», к его временам относится время подвигов трёх богатырей. Эпический образ князя Владимира в былинах — обобщённый, в нём «совмещены» также некоторые более поздние правители, но есть и ряд черт исторического Владимира Святославича.

Князь Владимир в кинематографе

В 2006 году по мотивам жизнеописания св. Владимира был снят полнометражный мультфильм «Князь Владимир».

В 1993 году году режиссёр Юрий Томошевский снял полнометражный художественный фильм "Владимир"

Небесное покровительство

С 2002 года Святой Равноапостольный Великий Князь Владимир считается небесным покровителем внутренних войск МВД России. Его образ освящен в Главной иконе внутренних войск, которая хранится в Преображенской церкви Храма Христа Спасителя. Начинание по обретению внутренними войсками МВД России особо почитаемой иконы и святых покровителей воинских коллективов благословлено Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.

Князь Игорь

Великий князь Игорь — противоречивый персонаж нашей истории. Исторические летописи дают разные о нём сведения, начиная от даты рождения и заканчивая причиной его смерти. Общепринято считать, что Игорь-сын Рюрика, князя новгородского, хотя есть не состыковки по возрасту князя в разных источниках. В первой новгородской летописи указано, что в 882 году, во время захвата Киева, Игорь был уже взрослым правителем. В другом авторитетном источнике, летописном своде называемом «Повесть временных лет», составленном киевскими монахами, говорится, что умирающий князь Рюрик оставляет малолетнего Игоря в 879 году на попечении своего родственника Олега, которого все мы знаем, как «вещего». Промежуток расхождения в предполагаемых датах рождения князя, составляет целых 14 лет: от 861 до 875 года.

Так же подвергается сомнению и дата женитьбы в 903 году Игоря на будущей княгине Ольге. Да и сама Ольга вызывает множество сомнений в своём происхождении: одни источники говорят, что она из деревушки на псковщине, другие, что она дочь князя Олега, третьи, что из рода болгарского.

В 912 году князь Игорь начал своё самостоятельное правление на Киевском престоле после смерти князя Олега. Древляне (племя, жившее в украинском Полесье) ранее были подчинены князем Олегом и обязаны платить дань Киеву. Со смертью Олега, они попытались освободиться и отказаться платить. Игорь победил их и наложил большую дань, чем прежде. Воевода Игоря Свенельд покорил столицу ещё одного восточнославянского племени, называвшегося уличи, после трёх лет осады, за что получил дань древлян в награду.

В 915 году на русскую землю пришли впервые печенеги. Дипломатия Игоря повернула столкновение в сторону мирного договора, но в 920 году войско русское идёт в поход на печенегов, что говорит о воинственной политике Игоря. Результат этого похода неизвестен, но можно предположить о благополучном его завершении, так как нигде в летописях не говориться о потерях и князь Игорь вернулся домой живым, печенеги ещё долго не беспокоили русскую землю и даже были наняты для нападения на Византию в 944 году.

Времена правления князя Игоря характеризуются, как жестокая, кровавая эпоха: постоянные стычки, войны, междоусобные неурядицы. Игорь, с малолетства привык к окружающей военной картине, и нет ничего удивительного в том, что, ставши правителем Руси, он возжаждал славы и богатых трофеев.

В 941 году Игорь предпринимает первый поход на Византию, суливший богатый выигрыш, в случае победы. Но casino spiele вмешались болгары, пославшие весть о нападении, князю Роману. Пока войско игорево грабило побережье, Роман подтянул с востока свежие силы: завязалась битва, в которой русичи еле спаслись. Войска срочно погрузились на свои корабли, но попали под ужасающий «греческий огонь» византийского флота. Так бесславно закончился первый поход в Византию. Но Игорю, не терпелось показать свою мощь, и в 944 году он собрал огромное войско, призвав варягов, наняв печенегов, и снова пошёл на греков морским флотом и конницей. И снова болгары донесли Роману о нападении. На этот раз греческий правитель, опасаясь встречи со столь отчаянным врагом, отправил навстречу Игорю послов. В результате был заключён мир и установлены наилучшие условия для торговли с греками. Так же получил князь Игорь и подать с Византии, большую, чем собирал князь Олег.

Далее опять же случилось событие, имеющее разное описание в летописях. В 945 году князь Игорь отправляется собирать дань с древлян. Одни источники говорят, что Игорь сам был весьма жаден, другие, что дружина игорева, недовольная богатством дружины воеводы Свенельда, потребовала самим отправиться за данью к древлянам. Дань была собрана довольно легко, но на обратном пути, Игорь почему-то отправляет основную часть дружины и возвращается обратно за дополнительной данью. Поступок в высшей степени странный и неосмотрительный, ведь должен Игорь помнить, насколько трудно было справиться с древлянами ранее. Древляне под начальством князя Мала, напали на дружину Игоря и убили всех до единого. Игоря разорвали надвое, привязав к двум склонённым молодым дубам. Великий князь Игорь не имел таких военных успехов, как его наставник Олег, но сумел сохранить целостность Руси, продолжил и сделал более выгодными торговые отношения с Византией. Так же похвально, что отличался терпимостью и не устраивал Игорь гонений новой вере — христианской, хотя и был сам язычником.

Русские князья

Русский князь Александр Михайлович (1301—1339)
Великий князь Тверской с 1326г. и с того же года великий князь Владимирский. Второй сын великого князя Михаила II Ярославича. Вел активную борьбу против Ивана Калиты. Проиграл противоборство с московским князем, в 1329г. бежал в Литву, в 1331г. при поддержке Литвы вернулся в Псков. В 1337г. вновь получил в Орде ярлык на великое княжение в Твери. В 1339г. убит в Орде вместе с сыном Федором.

Русский князь Андрей Александрович (1290—1304)
Князь Городецкий с 1263г. и Костромской с 1276г. Третий сын Александра Невского. Вел бескомпромиссную борьбу против брата — князя Дмитрия Александровича за великое княжение. В 1293г. привел из Золотой Орды большое войско, опустошил всю Северо-Восточную Русь, стал великим князем.

Русский князь Андрей Ольгердович (1325—1399)
Князь Полоцкий и Псковский. В 1341г., крестившись в Пскове, стал псковским князем, но вскоре уехал в Литву. В 1373 и 1375 гг. ходил вместе с Кейстутом на Ливонский орден. После смерти отца в 1377 году бежал от Ягайлы в Псков, стал князем, но вновь бежал из вечевого города — теперь уже в Москву. Участвовал в 1379г. в походе на Литву, в Куликовской битве. Позже возвратился на историческую родину и стал князем Полоцким. Был против Кревской унии, за что князь Скиргайло арестовал его в Полоцке. Бежал в Псков, стал там князем. Затем служил у Витовта и погиб в битве с татарами на реке Ворскле.

Русский князь Борис Александрович (ок. 1399—1461)
Великий князь Тверской с 1425г. Сын великого князя тверского Александра Ивановича. В 1446г. воевал против Новгорода, взял Торжок, был союзником Дмитрия Шемякии Можайского князя Ивана Андреевича, захватил вместе с ними великокняжескую казну. Однако потом помирился с Василием II, договорившись с ним о браке своей дочери Марии с его сыном Иваном. В 1455г. по его приказу был составлен летописный свод от сотворения мира до падения Константинополя в 1453 г. В центре свода стоит Тверское княжество.

Русский князь Василий Дмитриевич Кирдяпа (ок. 1350—1403)
Городецкий князь. В 1364 году привез из Золотой Орды своему Дмитрию Константиновичу ярлык на великое княжение. В 1382г. по заданию отца явился в войско хана Тохтамыша, обманул защитников Москвы, уговорив их открыть ворота. В 1387 г. получил ярлык на княжение в Городце. Пытался захватить Нижний Новгород, но великий князь Василий I Дмитриевич изгнал его из Городца и дал ему в удел Шую. Василий Дмитриевич стал родоначальником князей Шуйских.

Русский князь Василий Михайлович (ум. 1368)
Великий князь Тверской с 1349г. Четвертый сын Михаила II Ярославича. Владел Кашинским уделом. Пользовался поддержкой московских князей в борьбе против своих племянников, претендовавших на великое княжение тверское.

Русский князь Владимир Андреевич Храбрый (1353—1410)
Князь Серпуховской, государственный деятель Русского государства, полководец. Участвовал в Куликовской битве. Руководил обороной Москвы в 1410г. во время нашествия Орды.

Русский князь Дмитрий Константинович Старший (1323/1324—1383)
Князь Суздальский с 1355г., великий князь суздальско-нижегородский в 1364—1383 гг. Сначала боролся с Дмитрием Иванович Донским за великое княжение Владимирское. В 1360—1363 гг. был великим князем Владимирским. Позже помирился с московским князем, в 1366г. выдал за него замуж свою дочь Евдокию. Участвовал в войнах в союзе с Москвой, но в 1382г. послал в войско Тохтамыша своих сыновей. По его заказу в 1377г. была переписана Лаврентьевская летопись, а в Нижнем Новгороде в 1372г. была заложена каменная церковь.

Русский князь Дмитрий Михайлович Грозные Очи (1299—1326)
Великий князь Тверской с 1319г. Старший сын великого князя тверского Михаила II Ярославича. Ориентировался на Литву. Женился на Марии (дочери Гедимина). В 1321г. отказался от претензий на великое княжение, но на следующий год в Орде заявил об утайке Юрием Даниловичем дани, за что получил ярлык на великое княжение. Московский князь подал на него жалобу в Орду. В 1325г. Дмитрий Грозные Очи убил в Орде московского князя Юрия Даниловича, за что и сам поплатился жизнью: хан приказал казнить его.

Русский князь Иван Михайлович (1357-1425)
Великий князь Тверской с 1399г. Сын великого князя Михаила Александровича. Боролся за самостоятельность Тверского княжества, а внутри княжества — с сепаратистскими настроениями удельных князей. Искал сближения с литовским князем Витовтом. Женил сына Юрия на дочери московского боярина И. Д. Всеволожского.

Русский князь Михаил Александрович (1333—1399)
Тверской князь. Четвертый сын князя Александра Михайловича. В 1368 г. окончательно утвердился на тверском великокняжеском столе. Опираясь на Литву, упорно боролся с Москвой. Был последним князем Тверским, который спорил с Московским князем за владимирское великое княжение. Три раза получал в Орде ярлыки на великое княжение, но утвердиться на великом княжении владимирском так и не смог.

Русский князь Михаил Ярославич (1271—1318)
Князь Тверской с 1285г., великий князь Владимирский в 1305—1317гг. Сын великого князя Тверского Ярослава III Ярославича от второго брака. До 1300г. боролся с князьями владимирскими в союзе с Москвой и Переславлем-Залесским. Сближение с великим князем Андреем помогло ему занять в 1305 году великокняжеский стол... Был убит в ставке хана слугами Юрия Даниловича.

Русский князь Олег Иванович (1350-1402)
Великий князь Рязанский. Боролся за усиление княжества, а также с сепаратистскими настроениями своих удельных князей. Проводил смелую и активную политику по отношению к трем могущественным силам в Восточной Европе: Золотой Орде, Литве и Москве. В 1365г. разгромил войско хана Тагая. С Москвой отношения были сложные: иногда дружественные, иногда враждебные. В 1378г. московское и рязанское войско нанесло сокрушительное поражение Орде в битве на реке Воже. В Куликовской битве участие не принял. Зато в 1385г. войско Рязанцев разгромило войско москвичей. В 1386г. после усилий Сергия Радонежского между Москвой и Рязанью было заключено соглашение, и распря между этими городами свершилась. Боролся с Литвой за Смоленск и другие русские города.

Русский князь Александр Борисович Горбатый-Шуйский (?—1565)
Боярин, воевода. Был фактическим руководителем взятия Казани, первым наместником города. Являлся членом Избранной рады. Казнен вместе с сыном во время опричнины.

Русский князь Андрей Васильевич Большой (Горяй) (1446—1493)
Угличский удельный князь. Третий сын Василия II Темного, брат великого князя Ивана III Васильевича. После смерти отца в 1462г. получил в удел Углич, Бежецкий верх, Звенигород. Противостоял политике централизации, проводимой Иваном III. В 1480г. вместе с братом князем Борисом Волоцким вступил в союз с польским королем Казимиром и помирился с Иваном III, который прибавил к его уделу Можайск. В 1491г. не выслал свои войска на службу к великому князю; за это попал в темницу, где и умер.

Русский князь Андрей Васильевич Меньшой (ок. 1452—1481)
Вологодский удельный князь. Седьмой сын Василия II Темного, брат Ивана III. В 1462г., после смерти отца, получил удел. В 1472г. Иван III прибавил к его уделу Тарусу. Андрей Васильевич поддерживал политику брата; умер бездетным, завещав ему свой удел.

Русский князь Андрей Иванович (1490-1537)
Старицкий удельный князь, Младший сын Ивана III Васильевича. В 1537г. поднял мятеж против Елены Глинской; был заключен в тюрьму, где и умер.
м Русский князь Афанасий Иванович Вяземский (?—1570)
Князь, оружничий, влиятельный опричник. Обвинен в измене; заключен в тюрьму, где и умер.

Русский князь Иван Дмитриевич Вельский (?—1571)
Боярин и воевода. Участвовал в Ливонской войне, в походах против крымских татар. В 1565г. стал первым боярином земщины.

Русский князь Василий Васильевич Голицын (?—1619)
Князь, боярин, воевода. В 1605г. изменил Борису Годунову. Участвовал в заговорах против Лжедмитрия I и Василия Шуйского. Был претендентом на трон в 1606 и 1610 гг.

Русский князь Василий Семенович Серебряный (?—ок. 1568)
Русский князь, боярин, воевода. Отличился во время взятия Казани в 1552 г., в походе на Полоцк в 1563 г. и других походах и сражениях.

Русский князь Василий Юрьевич Косой (ок. 1421—1448)
Удельный князь Звенигородский. Активно боролся против Василия II. В 1434г., после смерти отца Юрия Дмитриевича, объявил себя великим князем Московским, но вскоре бежал в Новгород. В 1436г. примирился с великим князем Московским, получил в удел Дмитров. Но вскоре возобновил борьбу против Москвы. В 1436 г. попал в плен, и Василий II Васильевич приказал его ослепить. О дальнейшей судьбе Василия Юрьевича ничего не известно.

Русский князь Владимир Андреевич (1533—1569)
Удельный князь Старицкий. Сын князя Андрея Ивановича. Двоюродный брат Ивана IV Грозного. Участвовал в его походах, вступил в оппозицию к царю, казнен.

Русский князь Даниил Дмитриевич Холмский (XV в.)
Русский князь, боярин и воевода. Второй сын удельного князя Холмского Дмитрия Юрьевича. В 1469 г. потерял удел, перешел на службу в Москву и сразу же принял участие в походе на Казань. Проявил себя как прекрасный полководец и преданный центральной власти князь. Не раз его пытались оклеветать, но ему удавалось оправдаться. Воевал он и с казанцами, и с крымцами, и с литовцами; ходил в походы на русские города, которые Иван III подчинял центральной власти. Умер между 1495/1496 и 1504 гг. "

Русский князь Дмитрий Иванович (ок. 1483—1509)
Русский князь. Сын Ивана Ивановича Молодого и Елены Стефановны (дочери молдавского господаря), внук великого князя Московского Ивана III Васильевича. В 1498г. был венчан на великое княжение. В 1502 г. попал в опалу и вместе с матерью был посажен в тюрьму, где и умер.

Русский князь Дмитрий Юрьевич Шемяка (1420—1453)
Князь Галича-Костромского. Вел борьбу против Василия II Темного, взял его в плен, ослепил. Проиграл борьбу, бежал в Новгород.

Русский князь Иван Васильевич Большой (Шереметев) (?—1577)
Боярин, воевода, государственный деятель. Впервые упоминается в разрядных книгах под 1540г. В 1542г. участвовал в перевороте в пользу Шуйских; участвовал в походе на Казань в 1550г. В 1552г. командовал русским войском в походе на Девлет-Гирея. Потом попал в опалу. В 1570г. пострижен в монахи.

Русский князь Иван Васильевич Шуйский (?—1542)
Русский князь, боярин. Участвовал в русско-литовских войнах. Фактический правитель Русского государства в 1538-1540 и в 1542г.

Русский князь Иван Иванович (1496-1534)
Великий князь Рязанский с 1500г. Фактически Рязанским княжеством управляла его мать Агриппина Васильевна, которая находилась в полной зависимости от московских великих князей. Сам Иван Иванович и некоторые его бояре хотели восстановить независимость своего княжества. В 1516 г. в пределы княжества вторгся крымский царевич Богатырь.
Опираясь на его поддержку, Иван Иванович отнял власть у матери. В 1520 г. Василий III Иванович вызвал его к себе и взял под стражу. В 1521 г. узнику удалось сбежать, он безуспешно попытался вернуться в свое княжество. Затем сбежал в Литву, получил от Сигизмунда I небольшое владение, пытался наладить связь с Крымом, получить поддержку великого князя литовского для войны против московского великого князя, но не смог этого сделать.

Русский князь Иван Иванович (1554-1581)
Царевич, старший сын (не считая умершего в младенчестве Дмитрия) царя Ивана IV Грозного. Участвовал в походах отца и в проведении опричнины. Ему приписывается составление второй редакции «Жития Антония Сийского». Погиб во время ссоры от руки отца.

Русский князь Иван Иванович Молодой (1458—1490)
Сын Ивана III Васильевича и его первой жены Марии Борисовны (дочери великого князя Тверского). С 1471 г. стал упоминаться как великий князь. Являлся одним из руководителей русского войска в «Стоянии на Угре». После присоединения Твери к Москве стал Тверским князем.

Русский князь Иван Иванович Хабаров-Симский (XVв.)
Русский боярин и воевода.

Русский князь Иван Петрович Шуйский (?—1588)
Русский князь, боярин, воевода. Руководитель обороны Пскова в 1581—1582гг. Являлся членом регентского совета при царе Федоре Ивановиче. Противник Бориса Годунова. В 1586г. был сослан, а затем убит в ссылке.

Русский князь Иван Федорович Мстиславский (?—1586)
Князь, боярин, воевода, противник Бориса Годунова. С 1585г. в опале.

Иван Федорович Овчина-Оболенский-Телепнев (ум. 1539)
Русский государственный деятель, князь, боярин с 1534г.

Кубенские князья
Княжеский род, ветвь ярославских князей. Иван Иванович и Иван Михайлович Кубенские служили у Ивана IV Грозного боярами.

Русский князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский (1586—1610)
Русский полководец, князь. Родился в 1586г. Участвовал в подавлении восстания под руководством И. И. Болотникова. В 1610г. освободил Москву от осады тушинцев. Пользовался заслуженной популярностью среди разных слоев населения. У царя Василия Шуйского и его ближайшего окружения могли возникнуть большие опасения за судьбу престола. Но в том же 1610г. М. В. Скопин-Шуйский неожиданно скончался. Существует версия о том, что Екатерина (дочь Малюты Скуратова и жена брата царя) на пиру у князя И. М. Воротынского, поднесла герою-полководцу чашу с ядом.

Русский князь Михаил Иванович Воротынский (1510—1573)
Русский князь, боярин, воевода. Проявил себя при взятии Казани, а также в битве на Молоди. Обвинен в измене, умер от пыток.

Русский князь Семен Иванович Ряполовский-Молодой (ум. 1499)
Русский князь, боярин и воевода. Впервые упоминается в источниках под 1467—1474 гг. Успешно воевал в походах на Казань и Вятку, сопровождал великого князя в поездках в Великий Новгород. В 1496г. способствовал раскрытию заговора против Дмитрия Ивановича — внука Ивана III, объявленного им своим преемником. Но великий князь заподозрил измену, обвинив в ней Семена Ряполовского; наложил на него опалу, а затем приказал казнить князя.

Русские князья Хованские
Русские князья XV—XIX вв., Гедиминовичи. Играли важную роль в политике на разных этапах русской истории.

Русские князья Шуйские
Княжеский и боярский род в XV—XVII вв. Играли важную роль в государственной и политической жизни Русского государства. Известны фамилии Шуйских: Скопины-Шуйские, Глазатые-Шуйские, Барбашины-Шуйские, Горбатые-Шуйские.

Князь Олег

Легендарного князя Олега можно назвать первым русским деятелем общенационального масштаба. Более тридцати лет трудился он над обустройством страны покорял соседние племена, строил города, устанавливал дани, вел успешные войны и заключал договоры. И хотя фигура этого князя сквозь толщу веков представляется нам еще смутной и неясной, мы вполне можем отдать должное его заслугам.

Именно он положил первый камень в фундамент русской государственности, и сделал это так добротно и основательно, что страна, им созданная, не захирела, не развалилась при ближайших преемниках, а напротив — стала процветать и шириться с каждым следующим поколением. Именно он далеко прославил русское оружие и заставил соседей — могущественных хазар и гордых византийцев — уважать интересы молодого варварского народа, само имя которого стало известно лишь за полвека до его княжения, К сожалению, неполнота и неясность источников не дают современным историкам возможности обрисовать деятельность Олега с такой же исчерпывающей полнотой, как описана, была, к примеру, деятельность Карла Великого.

Да и заслуги его становятся понятны лишь тогда, когда ясно представляешь себе, чем были наша страна и наш народ в первые десятилетия своего существования. Поэтому прежде чем говорить об Олеге, попробуем дать короткий очерк восточнославянского мира, каким он был в середине IX века.

Еще Геродот, описывая природу Восточно-Европейской равнины, отмечал ее главную достопримечательность — многочисленные и многоводные реки, Протекая среди дремучих непроходимых лесов и степей, они издревле служили основными транспортными артериями для местных и окружающих народов. Наш первый летописец тоже подчеркивал значение восточноевропейской речной системы, когда говорил о местах расселения главных славянских племен — все они, по его словам, «сидели» по берегам и притокам великих рек Племен этих насчитывалось около десятка.

На самом западе располагались волыняне или бужены, которые жили на правом берегу Припяти, по Бугу, а также в междуречье Западного Буга и Случи Далее на восток — в междуречье Случи и Днепра — находились земли древлян. В низовьях Припяти и на левых ее притоках жили дреговичи Южнее дреговичей и древлян располагались поляне, которым на левобережье Днепра принадлежало междуречье Тетерева и Роси, а на правобережье — низовья Десны Еще южнее селились уличи и тиверцы Их владения в IX веке лежали по Днепру и Роси.

Вообще, славянские территории в то время уходили в глубь степи гораздо дальше, чем в последующие века, когда здесь установилось господство кочевников. По свидетельству арабских источников, в VIII веке густые поселения славян располагались и на Нижнем Дону, и в Поволжье, и в Приазовских степях, и на Таманском полуострове. На востоке от полян — по Десне и ее притоку Сейму — были земли северян. Выше — по Сожу и его притокам — жили радимичи.

Самым восточным славянским племенем были вятичи, освоившие верховья Оки. Севернее радимичей располагались кривичи и словене. Кривичей было три ветви. Одна их часть жила в междуречье Днепра и Западной Двины, другая занимала бассейны реки Великой и восточные берега Псковского озера. Особой, обособленной частью племени были полочане, расселившиеся на Западной Двине. Что касается словен, то их территорией был бассейн озера Ильмень и окрестных рек Волхова, Меты, Ловати и Шелони. Кроме славянских племен большую роль в образовании Русского государства сыграли финские племена чудь (населявшая современную Эстонию), весь (освоившая восточные берега Ладожского озера и земли вокруг Белого озера) и меря (она жила вокруг Ростовского и Плещеева озер). Всякое племя, как свидетельствуют данные археологии, дробилось на несколько обособленных групп — родов, образующих сгустки поселений. Количество этих «гнезд» поселений могло достигать 15. Каждое из них часто отделялось от себе подобных полосой непроходимых лесов шириной от 20 до 100 км.

Основным занятием населения было подсечное земледелие, хотя охота и рыболовство продолжали играть очень большую роль. Многочисленные реки были тогда полны рыбы, а в лесах в изобилии водились звери. Земля считалась собственностью рода. Роды в свою очередь делились на семьи. В IX веке восточные славяне еще жили большими семьями, которые состояли как из ячеек из нескольких парных семей. Последним принадлежали отдельные небольшие дома, но хозяйство семьи вели совместное — иначе было не прокормиться. Да и в отношении с внешним миром такая семья, как это видно из позднейших сводов русских законов, выступала сплоченно. Обязанность кровной мести за родича была возложена на каждого домочадца. Брачные отношения хранили множество пережитков первобытной жизни, что определенно засвидетельствовано нашей начальной летописью и позднейшими церковными уставами Владимира и Ярослава. Еще в XI веке речь в них идет о многоженстве, о левирате (когда два брата живут с одной женой), об умыкании невест, о толоке (когда жених похищает невесту и отдает ее «в круговую» своим дружкам). Церковные уставы XII века так же ополчаются против многочисленных пережитков язычества: против многоженства и «умыкания» невест, против «блуда» пасынка с мачехой, свекора со снохой, деверя с ятровью и отчима с падчерицей.

Но за всем этим явственно проступали уже черты новой жизни. В IX веке у славян появляются города, возникавшие, как правило, в результате слияния нескольких родовых поселков или, как тогда говорили — концов. К каждому городу «тянулась» волость с ее населением. Так, центром словен была Ладога на Волхове, центром полочан — Полоцк. Псковские кривичи имели своим главным городом Изборск, а днепровские — Смоленск. Свой небольшой городок — Киев — был и у полян. Как свидетельствует летопись, он образовался из трех укрепленных поселков, располагавшихся на вершинах холмов на правом берегу Днепра. Вокруг Киева «был бор и лес велик, и ловили там зверей».

Государственная организация только зарождалась. Наряду с вече — собранием свободных общинников, и советом «старцев» кое-где в середине IX века были уже и князья. Свое княжение, по словам летописца, было у полян, у древлян, у дреговичей, условен и полочан. С появлением местных княжеских династий происходило разделение военной и гражданской властей. Гражданская власть оставалась (как и раньше) в руках родовых старейшин — старцев русских летописей, а воинская сосредотачивалась в руках князя. К князю переходили также религиозные и судебные функции.

Однако последние являются весьма условными, ибо повсеместно господствовало родовое первобытное право. К тому же власть князя была ограничена не только родовыми институтами — советом старцев и вече, но также и его дружиной. Первоначально дружина состояла из друзей князя, его спутников на войне. Потом положение изменилось. Однако в IX веке князь далеко еще не был господином дружинников, а считался лишь первым среди равных. Дружина неразлучно следовала за князем, куда бы он ни направлялся, сопровождала его в походах и при сборе дани. Она же окружала его в обыденной жизни. Обычными и обязательными были пиры князя со своей дружиной. Обо всех важных делах князь совещался с дружиной и не мог идти против ее воли. Численность такой дружины была не очень большой. Поэтому для крупных походов князю приходилось собирать ополчение из свободных общинников. Эти «вой» обладали большой самостоятельностью и иногда даже шли на войну особо от князя под предводительством своих собственных воевод.

Точно так же князья не имели в ту пору своего крупного земледельческого хозяйства. Источником их богатства была почти исключительно внешняя торговля пушниной, воском и рабами. Поэтому еще в Х веке весь смысл предпринимательской деятельности князей заключался в охоте на пушного зверя, пернатую дичь, добыче воска и меда. Покоренные племена облагались данью, которую собирали во время ежегодного объезда князем своих владений — так называемого полюдья. Феодальные отношения только начинали складываться. Зато рабство было широко распространено. Князья и знать использовали рабов — челядь — как домашнюю прислугу, но в хозяйстве рабский труд применялся незначительно.

Большая часть рабов шла на продажу. Считается, что после пушнины самой выгодной статьей экспорта была работорговля.

Вообще торговля сыграла огромную роль в образовании Русского государства. Реки, протекавшие через территорию расселения восточных славян, принадлежали к разным морским бассейнам. Их верховья и притоки часто почти соприкасались между собой. Используя налаженную систему переволок, купцы легко попадали из одной реки в другую и таким образом могли провести свои корабли из Балтийского в Черное или Каспийское море. С начала IX века налаживается устойчивая торговля прибалтийских стран с Византией и Арабским Востоком. Скупая по дешевке пушнину в северных районах Европы, купец мог потом продать ее в Халифате в тысячу раз дороже и получить огромные барыши. О размахе торговых связей с Востоком в это время говорит тот факт, что в IX веке основной денежной единицей в Прибалтике служил арабский дирхем.

Торговля с Востоком шла разными путями. Из бурного Ладожского озера (связанного через Неву с Финским заливом Балтийского моря) купцы поднимались вверх по Волхову до озера Ильмень. (В настоящее время на берегах этой реки раскопаны несколько крупных торговых поселений IX века; первое из них по значимости — Ладога.) Ильмень — мелкое озеро с илистым дном и мутной водой. Отсюда по порожистой и быстрой Мете добирались до верховьев Тверцы, перетаскивали в нее корабли и оказывались в волжской речной системе. В Волгу можно было попасть и другим путем: из Ладожского озера вверх по реке Свирь до Онежского озера, затем по Вытегре до верховьев Ковжи. По Ковже поднимались в Белое озеро, из которого брала свое начало Шексна — левый приток Волги. Эта развязка контролировалась из Белоозера, который был центром финского племени весь.

От Волги ответвлялось несколько других путей. Важная торговая развязка находилась в районе современного Ярославля и Ростова. По реке Которосли и ее притоку Вексе попадали в озеро Неро, от него по реке, Где и ее притоку Саре через волок от ее верховьев проводили корабли в Нерль Клязьменскую. Другой путь пролегал через Нерль Волжскую, озеро Сомино, реку Вексу и Плещееве озеро. Из этого озера можно было легко перетащить суда в Нерль Клязьменскую, из нее попадали в Клязьму, Оку и опять в Волгу. Эту развязку контролировало несколько военных поселений, самым значительным из которых был древний Ростов (бывший главным городом финского племени мери).

Другой великий торговый путь связывал Балтийское и Черное моря. Он начинался от Ильменя и шел сначала вверх по Ловати, а из нее — волоком в Западную Двину. Из этой реки суда можно было перетащить в Днепр и таким образом оказаться в Черноморском бассейне. Эта важнейшая транспортная развязка контролировалась из Смоленска. Днепровский путь, как можно думать, был открыт только в середине IX века. Он служил в некотором смысле альтернативой волжского пути. К верховьям Днепра можно было попасть из Балтийского моря и другим способом — вверх по Западной Двине мимо Полоцка. Волжская и Днепровская речные системы связывались между собой.

Кроме того, по притокам Оки можно было попасть в Дон, а потом в Азовское море. Важнейшим центром, контролировавшим эту развязку, был Муром, являвшийся одновременно и главным городом финского племени мурома.

Волжский путь начал действовать (судя по кладам арабских монет) уже в конце VIII века. Спускаясь вниз по Волге через земли мери и муромы, купцы попадали в Булгарию — государство волжских болгар, а потом в Хазарский каганат, которому принадлежали низовья Волги и Дона. В ту пору Хазария была наиболее сильным государством региона. Вплоть до 30-х гг. VIII века ее центр располагался на Северном Кавказе. Вытесненные оттуда арабами, хазары откочевали в низовья Волги, где возникла их новая столица — Итиль. В начале IX века они приняли иудейство. Кочевья хазар были ограничены Волгой, Доном, Манычем и Каспийским морем. Впрочем, подвластные им племена проживали и гораздо севернее. По свидетельству летописи, дань хазарам платила часть восточнославянских племен: поляне, северяне, вятичи и радимичи.? В первой трети IX века важное Значение в торговле с Халифатом стали играть некие загадочные «русские купцы». Арабские источники сохранили о них очень живые воспоминания.

Наша летопись в начальной ее части также много говорит о варягах и варяжском народе Русь. Эти сообщения породили колоссальную литературу и возбудили многовековой спор между различными группами историков о роли варягов в образовании Древнерусского государства. Хотя очень многое свидетельствует о том, что варяги и первоначальная Русь были скандинавами, все же прямо отождествить их с каким-нибудь северным народом (например, шведами) трудно. Если русы и были, как считают некоторые исследователи, выходцами с побережья Roslagen в Швеции, то до своего появления у восточных славян они уже успели достаточно долгое время прожить среди народов южной Прибалтики и не только приобрели свои, только им свойственные специфические черты, но и обзавелись собственным (притом финским по своей форме) именем русь, под которым и вошли в наши летописи. Откуда именно Русь совершала свои далекие экспедиции и смелые набеги на восточнославянские племена, остается загадкой. Вообще создается впечатление, что она была гораздо лучше известна на Востоке, чем в Европе.

По крайней мере, почти всеми нашими сведениями об этом народе мы обязаны арабам. (Заметим, впрочем, что в первых книгах «Датской истории» Саксона Грамматика, повествующих о событиях VII–VIII веков, много говорится о могущественной и воинственной Руси, расположенной в западной Эстонии, в землях летописной чуди. Хотя эта часть «Истории» справедливо считается фантастической и совершенно недостоверной, любопытно само размещение Руси в этом регионе, перекликающееся как с нашей летописью, так и с арабскими свидетельствами.) Что же нам известно об этой первоначальной Руси? Путешественник Ибн Якуб пишет, что русы — островитяне и живут по соседству с волжскими булгарами. Язык их славянский. Это многочисленное племя. Они искусные и могущественные мореходы.

По словам другого араба, Ибн Русте, страна Руссов находится на острове. Остров этот имеет протяженность в три дня, покрыт лесами и болотами. У них есть царь, называемый хаканом. Русы нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, уводят в Хазарию или Булгар и там продают. Сами они не имеют ни деревень, ни пашен й питаются лишь тем, что привозят из земли славян. Единственное их занятие — торговля соболями, белками и прочими мехами. Эти русы очень воинственны. Когда у какого-нибудь руса, рождался сын, то отец дарил новорожденному обнаженный меч, клал его перед ребенком и говорил: «Я не оставляю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом». Напав на другой народ, русы совершенно разоряли его; побежденных они грабили и обращали в рабство. Все свои походы они предпринимали на лодках.

Если один рус имел с другим ссору, свидетельствует Ибн Русте, они судились перед князем, и когда князь произносил приговор, его приказание исполнялось. Если же одна из сторон была недовольна решением князя, князь приказывал противникам решить дело оружием. К этому бою являлись родственники обоих бойцов и присутствовали при нем. Противники приступали к поединку, и тот, кто одерживал победу, выигрывал дело. Большую роль у них играли гадатели, и некоторые из них властвовали над князьями, как будто они начальники Руси. Иногда они требовали у людей вещи, какие вздумается, жен, мужей, коней в жертву Творцу, и такому поведению гадателей должно было повиноваться, безусловно. Гадатель брал человека или животное, накладывал ему петлю на шею, вешал жертву на дерево, ждал, пока она испустит дух, и говорил потом, что эта жертва богу.

По словам Ибн Фадлана, мужчины у руссов носили грубую одежду, которую они надевали на один бок, оставляя одну руку свободной. Носили они также широкие штаны, причем на каждую пару употребляли по сто локтей материи. Надевши эти штаны, они собирали складки у колен и крепко подвязывали их там. Их женщины носили привязанный на груди маленький ящичек из железа, меди, серебра или золота, смотря по состоянию мужа. На шею они надевали золотые и серебряные цепи (монисто). Каждый раз, когда муж становился богаче на десять тысяч дирхем, он дарил своей жене новую цепь.

Величайшее их украшение заключалось в зеленых стеклянных бусах.

Каждый рус всегда имел при себе топор, нож и меч; без этого оружия их никогда нельзя было видеть. Они всегда оставались вооруженными, потому что мало верили друг другу и потому что коварство между ними было весьма обыкновенно: если один приобретал собственность, то, как бы ни была мала ее ценность, родной брат или товарищ тотчас начинали завидовать ему и выжидали только случая убить или ограбить его.

Когда умирал выдающийся человек, ему устраивали гробницу в виде большого дома. Вместе с умершим в ту же гробницу клали платья, а также золотые браслеты, которые он носил, затем съестные припасы и сосуды с напитками и деньгами. Наконец, в могилу клали живьем любимую жену умершего, запирали вход, и жена, таким образом, умирала.

Из всех свидетельств о Руси можно заключить, что война и торговля играли в их жизни главную роль. Уже в начале IX века русы были хорошо известны в Булгаре, Хазарии и на Каспийском море. Через несколько десятилетий они появляются на Дону, на Азовском, а затем и на Черном море. О жестоком опустошении Русью византийских берегов в первой трети IX века сообщает греческий автор «Жития Георгия Амастридского».

Можно предположить, что после этого первого набега Русь не покинула берега Черного моря и обрела здесь постоянное местопребывание. Само это море вскоре стало называться Русским. Арабские авторы вплоть до середины Х века пишут о походах причерноморской Руси на Каспий и в Закавказье. По их словам, Русь имела в Причерноморье свой большой город Россию. Точное местонахождение этой южной Руси, также как и северной, неизвестно. Можно, впрочем, с большой долей вероятности предполагать, что руссам уже тогда принадлежали Таманский полуостров (там в дальнейшем находилось самое южное из русских княжеств — Тмутаракань), а в Крыму — город Керчь, который как раз и назывался Руссией.

На западе тоже появляются известия о руси. В Вертинских анналах под 839 г. встречается сообщение о посольстве к франкскому императору Людовику Благочестивому от византийского императора Феофила. Среди послов, пишет хронист, оказалось несколько человек, «которые говорили, что их народ зовут, рос, и которых их царь хакан отправил к Феофилу ради дружбы».

Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что эти росы принадлежат к народности свеонов (шведов).

Таким образом, к середине IX века народ Русь был уже известен во всех частях Европы. А что сообщают о нем славянские источники? В недатированной части «Повести временных лет» Русь отнесена к числу «варяжских» (то есть, надо полагать, скандинавских) народов и при перечислении помещена рядом с чудью. История складывания Древнерусского государства по летописным источникам распадается на несколько этапов. На первом варяги жили еще где-то за пределами восточнославянского мира, но уже имели значительное влияние на его жизнь. Под 859 г. (дата эта, впрочем, скорее всего, недостоверна, и речь идет о более ранних событиях) помещено известие о том, что «варяги из заморья» взяли дань с чуди, словен, мери, веси и кривичей, а хазары тогда же собрали ее с полян, северян и вятичей. Это событие является как бы исходной точкой русской истории и характеризует ту ситуацию, которая сложилась к середине столетия: единого государства нет, каждое племя живет само по себе, причем северные племена платят дань варягам, а южные — хазарам.

Далее, под 862 г. другое известие: «Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к Руси… Сказали Руси чудь, словени, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю Русь, и пришли, и сел старший Рюрик в Ладоге, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Из дальнейшего описания видно, что главной заботой первых русских князей было овладеть всеми транспортными развязками на великом Волжском пути.

Когда умерли Синеус и Трувор, Рюрик занял их города, а затем присоединил к своим владениям также Полоцк, Ростов и Муром. Оставив Ладогу, он поднялся вверх по Волхову к самому Ильменю и здесь основал свою новую столицу — Новгород. Находясь на пересечении Волжского и Днепровского речных путей, этот город вскоре сделался важнейшим русским центром. Тогда же Русь стала искать более короткий путь в Черное море. Двое варягов — Аскольд и Дир — с отрядом из своих родичей спустились вниз по Днепру до земли полян. Место им понравилось — они освободили местных жителей от хазарской дани и сели княжить в Киеве. Собрав у себя множество варягов, они совершили большой поход к византийской столице Константинополю и жестоко разграбили его окрестности. (По византийским источникам этот поход относится к 860 г.) При жизни Рюрика новгородская Русь не проявляла интереса к Днепровскому пути. Но в 879 г. Рюрик умер, оставив малолетнего сына Игоря. Власть в Новгороде принял Олег. При нем начался третий, самый замечательный этап складывания Древнерусского государства.

Олег был родственником Рюрика и Игоря, но летописец не уточняет, в каком свойстве. Три года он провел в своей северной вотчине, а в 882 г., взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь и кривичей, выступил в поход против южных племен. Придя к Смоленску, он принял власть в городе и посадил в нем своих мужей; оттуда отправился вниз по Днепру, взял Любеч и также посадил своих мужей; наконец пришел к Киевским горам и узнал, что тут княжат Аскольд и Дир, бывшие прежде боярами Рюрика. Олег спрятал часть своих воинов в ладьях, других оставил позади, а сам подошел к горам, неся ребенка Игоря. Аскольду и Диру он послал сказать, что-де «мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, родичам своим». Аскольд и Дир поверили и вышли ему навстречу. Тут все спрятанные воины выскочили из ладей и окружили их.

Олег сказал: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода». А когда вынесли Игоря, добавил: «Вот он, сын Рюрика». После этого его люди убили Аскольда и Дира, отнесли их на гору и похоронили. Олег же сел княжить в Киеве и сказал: «Да будет Киев матерью городам русским». И были у него варяги и славяне, и прочие, прозвавшиеся Русью. (Поляне, по свидетельству летописи, одни из первых сменили свою прежнее имя и стали именовать себя Русью.) Вслед за тем Олег начал строить города и установил дани славянам, и кривичам, и мери. В 883 г. он начал воевать против древлян и, покорив их, брал с них дань по черной кунице. В 884 г. Олег отправился на северян и победил их, возложил на них легкую дань и не позволил им платить дань хазарам, говоря: «Я враг их, и вам платить незачем». В 885 г. Олег послал к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?» Они же ответили; «Хазарам». Олег велел сказать: «Не давайте хазарам, но платите мне». И те дали ему такую же дань, какую раньше платили хазарам. После этого Олег стал властвовать над полянами, древлянами, северянами и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал.

Так в нескольких строчках описывает наша летопись образование Древнерусской державы. Эта огромная страна, впрочем, очень мало напоминала государство в современном смысле этого слова. Русь не имела четких границ и не знала единых законов. Киевский князь осуществлял свою власть только в нескольких узловых пунктах, контролировавших торговые пути. Он также собирал дань с подчиненных славянских и неславянских племен. Уплата этой дани, а также сам факт признания верховной власти Киева составляли в то время все существо государственной власти. Как уже отмечалось, дань собиралась во время полюдья. Византийский император Константин Багрянородный, правивший в Х веке, так описывал этот интересный обычай Руси: «Когда наступает ноябрь месяц, князь их тотчас выходит со всеми русами из Киева и отправляется в полюдье, то есть в круговой объезд, а именно в славянские земли вервианов (древлян), дрегувитов (дреговичей), кривичей, севериев (северян) и остальных славян, платящих дань руссам. Прокармливаясь там, в течение целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, вновь возвращаются в Киев».

Собранную дань (прежде всего пушнину) необходимо было реализовать в соседних странах — Халифате и Византии. Для этого строилось большое количество кораблей-однодревок. «Однодревки, — пишет далее Константин, ~ приходят из Новгорода, Смоленска, Чернигова и из Вышгорода и собираются в киевской крепости, называемой Самватас. Данники их славяне рубят однодревки в своих городах в зимнюю пору и, обделав их, с открытием времени плавания, когда лед растает, вводят их в реку Днепр и отвозят в Киев, вытаскивают лодки на берег и продают руссам. Русы покупают лишь самые колоды, расснащивают старые однодревки, берут из них весла, уключины и прочие части и оснащают новые. В июне месяце они двигаются в путь». Затем Константин детально описывает путь русов до самого Константинополя. Все эти подробности, повторяю, относятся к Х веку, но едва ли во времена Олега обычаи правившей в Киеве Руси сильно отличались от более поздних.

Снаряжая каждый год большие торговые экспедиции в Константинополь, Русь получала от этой торговли немалую прибыль и была кровно заинтересована в ее развитии. Однако зная буйный и неуживчивый нрав этого народа, нетрудно представить, сколько проблем имели византийцы с русскими купцами. Ежегодный наплыв в столицу тысяч купцов-варваров имел для них много неудобств. Отсюда исходило желание ограничить и стеснить русскую торговлю. Быть может, если бы эти ограничительные меры были направлены против частных лиц, они бы достигли цели. Но мы видели, что для Руси торговля была делом государственным, поэтому и ответ на действия византийских властей был дан на государственном уровне.

«В год 6415 (то есть в 907 по современному исчислению), — пишет летописец, — пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и славян, и чудь, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тивирцев, известных как толмачи… И с этими всеми пошел Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000. И пришел к Царьграду (Константинополю); греки же замкнули Суд (то есть перекрыли толстой цепью городскую гавань), а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать. Много убийств сотворили русские в окрестностях города грекам: разбили множество палат и пожгли все церкви.

А тех, кого захватили в плен, одних посекли, других мучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно поступают враги. И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на них корабли. И с попутным ветром подняли они паруса, и пошли со стороны поля к городу. Греки же, увидав это, испугались и сказали через послов Олегу; «Не губи города, дадим тебе дани, какой захочешь»… И приказал Олег дать дани на 2000 кораблей по 12 гривен на человека, а было в каждом корабле по 40 мужей. И согласились на это греки, и стали просить мира, чтобы не воевал он Греческой земли. Олег же, немного отойдя от столицы, начал переговоры о мире с греческими царями.»

Переговоры эти были успешны: кроме требуемой дани по 12 гривен на каждого русского воина, греки уплатили особую дань русским городам: Киеву, Чернигову, Переславлю, Полоцку, Ростову, Любечу и другим, где сидели великие князья, подвластные Олегу. Не была забыта и главная цель похода — отмена ограничений на русскую торговлю. Олег требовал, чтобы Русь, приходящая в Константинополь, брала съестных припасов (месячину), сколько хочет; причем купцы могли брать съестные припасы в продолжение шести месяцев — хлеб, вино, мясо, рыбу, овощи; могли мыться в бане, сколько хотят, а при возвращении домой могли брать у греческого царя на дорогу съестное, якоря, канаты, паруса и все необходимое.

Уступая в этом пункте, византийские императоры постарались со своей стороны ввести торговлю с Русью в известные рамки: они установили, что русские, пришедшие не для торговли, не могли требовать месячины; князь должен был запретить своим русским грабить села в греческой стране; русские, пришедшие в Константинополь, могли жить только в одном квартале — у монастыря святого Мамы, а не по всему городу, как прежде. Причем императорские чиновники должны были переписать их имена и только после этого давать им месячину. Входить в столицу русские купцы могли отныне только через одни ворота, без оружия, под присмотром императорских чиновников и не более чем по 50 человек.

При соблюдении всех этих условий императоры обещали не чинить русским купцам никаких препятствий и не брать с них пошлины.

Завершив войну выгодным миром, Олег со славой возвратился в Киев, везя с собой, по словам летописца, «золото, и паволоки (род парчи), и плоды, и вино, и всякое узорчье». Поход этот создал ему огромную популярность в глазах не только Руси, но и славян, которые прозвали своего князя Вещим.

Современный историк, однако, должен с большой осторожностью относиться ко всем вышеприведенным рассказам русской летописи, так как греческие хроники ни единым словом не упоминают об этом большом походе.

О смерти Олега летописец сообщает следующую легенду. «Как-то Олег спросил волхвов и кудесников: «От чего я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, — от него тебе умереть!» Эти слова запали в душу Олегу, и он сказал: «Никогда не сяду на него, и не увижу его больше». И повелел кормить коня и не водить к нему, и прожил несколько лет, не видя его. Но на пятый год после возвращения из Греции, Олег вспомнил о коне и спросил у старейшин и конюхов: «Где коньмой, которого я приказал кормить и беречь?» Те же отвечали: «Умер». Олег посмеялся над предсказанием кудесника, сказав: «Не право говорят волхвы, но все то ложь. Конь умер, а я жив». Он захотел увидеть останки своего былого товарища и приехал на то место, где лежали его голые кости и череп. И когда слез с коня, то опять посмеялся и сказал: «От этого ли черепа должен я принять смерть?» — и ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер Олег, и принял после него власть Игорь». Произошло это в 912 г.

Приведенный рассказ не единственный в русских летописях. Есть и другая версия, согласно которой Олег, передав власть Игорю, провел свои последние годы на севере; могила его будто бы находилась в Ладоге. Современные археологические раскопки в Ладоге дают основание предполагать, что именно при Олеге в этом городе была возведена каменная крепость — одна из древнейших на Руси.

Легендарного князя Олега можно назвать первым русским деятелем общенационального масштаба. Более тридцати лет трудился он над обустройством страны покорял соседние племена, строил города, устанавливал дани, вел успешные войны и заключал договоры. И хотя фигура этого князя сквозь толщу веков представляется нам еще смутной и неясной, мы вполне можем отдать должное его заслугам. Именно он положил первый камень в фундамент русской государственности, и сделал это так добротно и основательно, что страна, им созданная, не захирела, не развалилась при ближайших преемниках, а напротив — стала процветать и шириться с каждым следующим поколением. Именно он далеко прославил русское оружие и заставил соседей — могущественных хазар и гордых византийцев — уважать интересы молодого варварского народа, само имя которого стало известно лишь за полвека до его княжения. К сожалению, неполнота и неясность источников не дают современным историкам возможности обрисовать деятельность Олега с такой же исчерпывающей полнотой, как описана, была, к примеру, деятельность Карла Великого.

Да и заслуги его становятся понятны лишь тогда, когда ясно представляешь себе, чем были наша страна и наш народ в первые десятилетия своего существования. Поэтому прежде чем говорить об Олеге, попробуем дать короткий очерк восточнославянского мира, каким он был в середине IX века.

Еще Геродот, описывая природу Восточно-Европейской равнины, отмечал ее главную достопримечательность — многочисленные и многоводные реки. Протекая среди дремучих непроходимых лесов и степей, они издревле служили основными транспортными артериями для местных и окружающих народов. Наш первый летописец тоже подчеркивал значение восточноевропейской речной системы, когда говорил о местах расселения главных славянских племен — все они, по его словам, «сидели» по берегам и притокам великих рек Племен этих насчитывалось около десятка.

На самом западе располагались волыняне или бужане, которые жили на правом берегу Припяти, по Бугу, а также в междуречье Западного Буга и случаи далее на восток — в междуречье Случаи и Днепра — находились земли древлян в низовьях Припяти и на левых ее притоках жили дреговичи Южнее дреговичей и древлян располагались поляне, которым на левобережье Днепра принадлежало междуречье Тетерева и Росе, а на правобережье — низовья Десны. Еще южнее селились уличи и тиверцы Их владения в IX веке лежали по Днепру и Роси.

Вообще, славянские территории в то время уходили в глубь степи гораздо дальше, чем в последующие века, когда здесь установилось господство кочевников. По свидетельству арабских источников, в VIII веке густые поселения славян располагались и на Нижнем Дону, и в Поволжье, и в Приазовских степях, и на Таманском полуострове. На востоке от полян — по Десне и ее притоку Сейму — были земли северян. Выше — по Сожу и его притокам — жили радимичи. Самым восточным славянским племенем были вятичи, освоившие верховья Оки. Севернее радимичей располагались кривичи и словене.

Кривичей было три ветви. Одна их часть жила в междуречье Днепра и Западной Двины, другая занимала бассейны реки Великой и восточные берега Псковского озера. Особой, обособленной частью племени были полочане, расселившиеся на Западной Двине. Что касается словен, то их территорией был бассейн озера Ильмень и окрестных рек Волхова, Меты, Ловати и Шелони. Кроме славянских племен большую роль в образовании Русского государства сыграли финские племена чудь (населявшая современную Эстонию), весь (освоившая восточные берега Ладожского озера и земли вокруг Белого озера) и меря (она жила вокруг Ростовского и Плещеева озер). Всякое племя, как свидетельствуют данные археологии, дробилось на несколько обособленных групп — родов, образующих сгустки поселений. Количество этих «гнезд» поселений могло достигать 15. Каждое из них часто отделялось от себе подобных полосой непроходимых лесов шириной от 20 до 100 км. Основным занятием населения было подсечное земледелие, хотя охота и рыболовство продолжали играть очень большую роль. Многочисленные реки были тогда полны рыбы, а в лесах в изобилии водились звери.

Земля считалась собственностью рода. Роды в свою очередь делились на семьи. В IX веке восточные славяне еще жили большими семьями, которые состояли как из ячеек из нескольких парных семей. Последним принадлежали отдельные небольшие дома, но хозяйство семьи вели совместное — иначе было не прокормиться. Да и в отношении с внешним миром такая семья, как это видно из позднейших сводов русских законов, выступала сплоченно. Обязанность кровной мести за родича была возложена на каждого домочадца. Брачные отношения хранили множество пережитков первобытной жизни, что определенно засвидетельствовано нашей начальной летописью и позднейшими церковными уставами Владимира и Ярослава.

Еще в XI веке речь в них идет о многоженстве, о левирате (когда два брата живут с одной женой), об умыкании невест, о толоке (когда жених похищает невесту и отдает ее «в круговую» своим дружкам). Церковные уставы XII века так же ополчаются против многочисленных пережитков язычества: против многоженства и «умыкания» невест, против «блуда» пасынка с мачехой, свекора со снохой, деверя с ятровью и отчима с падчерицей.

Но за всем этим явственно проступали уже черты новой жизни. В IX веке у славян появляются города, возникавшие, как правило, в результате слияния нескольких родовых поселков или, как тогда говорили — концов. К каждому городу «тянулась» волость с ее населением. Так, центром словен была Ладога на Волхове, центром полочан — Полоцк. Псковские кривичи имели своим главным городом Изборск, а днепровские — Смоленск. Свой небольшой городок — Киев — был и у полян. Как свидетельствует летопись, он образовался из трех укрепленных поселков, располагавшихся на вершинах холмов на правом берегу Днепра. Вокруг Киева «был бор и лес велик, и ловили там зверей».

Государственная организация только зарождалась. Наряду с вече — собранием свободных общинников, и советом «старцев» кое-где в середине IX века были уже и князья. Свое княжение, по словам летописца, было у полян, у древлян, у дреговичей, условен и полочан. С появлением местных княжеских династий происходило разделение военной и гражданской властей. Гражданская власть оставалась (как и раньше) в руках родовых старейшин — старцев русских летописей, а воинская сосредотачивалась в руках князя.

К князю переходили также религиозные и судебные функции. Однако последние являются весьма условными, ибо повсеместно господствовало родовое первобытное право. К тому же власть князя была ограничена не только родовыми институтами — советом старцев и вече, но также и его дружиной. Первоначально дружина состояла из друзей князя, его спутников на войне. Потом положение изменилось. Однако в IX веке князь далеко еще не был господином дружинников, а считался лишь первым среди равных. Дружина неразлучно следовала за князем, куда бы он ни направлялся, сопровождала его в походах и при сборе дани. Она же окружала его в обыденной жизни.

Обычными и обязательными были пиры князя со своей дружиной. Обо всех важных делах князь совещался с дружиной и не мог идти против ее воли. Численность такой дружины была не очень большой. Поэтому для крупных походов князю приходилось собирать ополчение из свободных общинников. Эти «вой» обладали большой самостоятельностью и иногда даже шли на войну особо от князя под предводительством своих собственных воевод.

Точно так же князья не имели в ту пору своего крупного земледельческого хозяйства. Источником их богатства была почти исключительно внешняя торговля пушниной, воском и рабами. Поэтому еще в Х веке весь смысл предпринимательской деятельности князей заключался в охоте на пушного зверя, пернатую дичь, добыче воска и меда. Покоренные племена облагались данью, которую собирали во время ежегодного объезда князем своих владений — так называемого полюдья. Феодальные отношения только начинали складываться. Зато рабство было широко распространено. Князья и знать использовали рабов — челядь — как домашнюю прислугу, но в хозяйстве рабский труд применялся незначительно. Большая часть рабов шла на продажу. Считается, что после пушнины самой выгодной статьей экспорта была работорговля.

Вообще торговля сыграла огромную роль в образовании Русского государства. Реки, протекавшие через территорию расселения восточных славян, принадлежали к разным морским бассейнам. Их верховья и притоки часто почти соприкасались между собой. Используя налаженную систему переволок, купцы легко попадали из одной реки в другую и таким образом могли провести свои корабли из Балтийского в Черное или Каспийское море. С начала IX века налаживается устойчивая торговля прибалтийских стран с Византией и Арабским Востоком. Скупая по дешевке пушнину в северных районах Европы, купец мог потом продать ее в Халифате в тысячу раз дороже и получить огромные барыши. О размахе торговых связей с Востоком в это время говорит тот факт, что в IX веке основной денежной единицей в Прибалтике служил арабский дирхем.

Торговля с Востоком шла разными путями. Из бурного Ладожского озера (связанного через Неву с Финским заливом Балтийского моря) купцы поднимались вверх по Волхову до озера Ильмень. (В настоящее время на берегах этой реки раскопаны несколько крупных торговых поселений IX века; первое из них по значимости — Ладога.) Ильмень — мелкое озеро с илистым дном и мутной водой. Отсюда по порожистой и быстрой Мете добирались до верховьев Тверцы, перетаскивали в нее корабли и оказывались в волжской речной системе.

В Волгу можно было попасть и другим путем: из Ладожского озера вверх по реке Свирь до Онежского озера, затем по Вытегре до верховьев Ковжи. По Ковже поднимались в Белое озеро, из которого брала свое начало Шексна — левый приток Волги. Эта развязка контролировалась из Белоозера, который был центром финского племени весь. От Волги ответвлялось несколько других путей. Важная торговая развязка находилась в районе современного Ярославля и Ростова. По реке Которосли и ее притоку Вексе попадали в озеро Неро, от него по реке, Где и ее притоку Саре через волок от ее верховьев проводили корабли в Нерль Клязьменскую. Другой путь пролегал через Нерль Волжскую, озеро Сомино, реку Вексу и Плещееве озеро. Из этого озера можно было легко перетащить суда в Нерль Клязьменскую, из нее попадали в Клязьму, Оку и опять в Волгу. Эту развязку контролировало несколько военных поселений, самым значительным из которых был древний Ростов (бывший главным городом финского племени мери).

Другой великий торговый путь связывал Балтийское и Черное моря. Он начинался от Ильменя и шел сначала вверх по Ловати, а из нее — волоком в Западную Двину. Из этой реки суда можно было перетащить в Днепр и таким образом оказаться в Черноморском бассейне. Эта важнейшая транспортная развязка контролировалась из Смоленска. Днепровский путь, как можно думать, был открыт только в середине IX века. Он служил в некотором смысле альтернативой волжского пути. К верховьям Днепра можно было попасть из Балтийского моря и другим способом — вверх по Западной Двине мимо Полоцка. Волжская и Днепровская речные системы связывались между собой.

Кроме того, по притокам Оки можно было попасть в Дон, а потом в Азовское море. Важнейшим центром, контролировавшим эту развязку, был Муром, являвшийся одновременно и главным городом финского племени мурома.

Волжский путь начал действовать (судя по кладам арабских монет) уже в конце VIII века. Спускаясь вниз по Волге через земли мери и муромы, купцы попадали в Булгарию — государство волжских болгар, а потом в Хазарский каганат, которому принадлежали низовья Волги и Дона. В ту пору Хазария была наиболее сильным государством региона. Вплоть до 30-х гг. VIII века ее центр располагался на Северном Кавказе. Вытесненные оттуда арабами, хазары откочевали в низовья Волги, где возникла их новая столица — Итиль. В начале IX века они приняли иудейство. Кочевья хазар были ограничены Волгой, Доном, Манычем и Каспийским морем. Впрочем, подвластные им племена проживали и гораздо севернее. По свидетельству летописи, дань хазарам платила часть восточнославянских племен: поляне, северяне, вятичи и радимичи.? В первой трети IX века важное Значение в торговле с Халифатом стали играть некие загадочные «русские купцы». Арабские источники сохранили о них очень живые воспоминания. Наша летопись в начальной ее части также много говорит о варягах и варяжском народе Русь.

Эти сообщения породили колоссальную литературу и возбудили многовековой спор между различными группами историков о роли варягов в образовании Древнерусского государства. Хотя очень многое свидетельствует о том, что варяги и первоначальная Русь были скандинавами, все же прямо отождествить их с каким-нибудь северным народом (например, шведами) трудно. Если русы и были, как считают некоторые исследователи, выходцами с побережья Roslagen в Швеции, то до своего появления у восточных славян они уже успели достаточно долгое время прожить среди народов южной Прибалтики и не только приобрели свои, только им свойственные специфические черты, но и обзавелись собственным (притом финским по своей форме) именем Русь, под которым и вошли в наши летописи. Откуда именно Русь совершала свои далекие экспедиции и смелые набеги на восточнославянские племена, остается загадкой. Вообще создается впечатление, что она была гораздо лучше известна на Востоке, чем в Европе.

По крайней мере, почти всеми нашими сведениями об этом народе мы обязаны арабам. (Заметим, впрочем, что в первых книгах «Датской истории» Саксона Грамматика, повествующих о событиях VII–VIII веков, много говорится о могущественной и воинственной Руси, расположенной в западной Эстонии, в землях летописной чуди. Хотя эта часть «Истории» справедливо считается фантастической и совершенно недостоверной, любопытно само размещение Руси в этом регионе, перекликающееся как с нашей летописью, так и с арабскими свидетельствами.) Что же нам известно об этой первоначальной Руси? Путешественник Ибн Якуб пишет, что русы — островитяне и живут по соседству с волжскими булгарами. Язык их славянский. Это многочисленное племя. Они искусные и могущественные мореходы.

По словам другого араба, Ибн Русте, страна Руссов находится на острове. Остров этот имеет протяженность в три дня, покрыт лесами и болотами. У них есть царь, называемый хаканом. Русы нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, уводят в Хазарию или Булгар и там продают. Сами они не имеют ни деревень, ни пашен й питаются лишь тем, что привозят из земли славян. Единственное их занятие — торговля соболями, белками и прочими мехами. Эти русы очень воинственны. Когда у какого-нибудь руса, рождался сын, то отец дарил новорожденному обнаженный меч, клал его перед ребенком и говорил: «Я не оставляю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом». Напав на другой народ, русы совершенно разоряли его; побежденных они грабили и обращали в рабство. Все свои походы они предпринимали на лодках.

Если один рус, имел с другим ссору, свидетельствует Ибн Русте, они судились перед князем, и когда князь произносил приговор, его приказание исполнялось. Если же одна из сторон была недовольна решением князя, князь приказывал противникам решить дело оружием. К этому бою являлись родственники обоих бойцов и присутствовали при нем. Противники приступали к поединку, и тот, кто одерживал победу, выигрывал дело. Большую роль у них играли гадатели, и некоторые из них властвовали над князьями, как будто они начальники Руси. Иногда они требовали у людей вещи, какие вздумается, жен, мужей, коней в жертву Творцу, и такому поведению гадателей должно было повиноваться, безусловно. Гадатель брал человека или животное, накладывал ему петлю на шею, вешал жертву на дерево, ждал, пока она испустит дух, и говорил потом, что эта жертва богу.

По словам Ибн Фадлана, мужчины у руссов носили грубую одежду, которую они надевали на один бок, оставляя одну руку свободной. Носили они также широкие штаны, причем на каждую пару употребляли по сто локтей материи. Надевши эти штаны, они собирали складки у колен и крепко подвязывали их там. Их женщины носили привязанный на груди маленький ящичек из железа, меди, серебра или золота, смотря по состоянию мужа. На шею они надевали золотые и серебряные цепи (монисто). Каждый раз, когда муж становился богаче на десять тысяч дирхем, он дарил своей жене новую цепь.

Величайшее их украшение заключалось в зеленых стеклянных бусах.

Каждый рус всегда имел при себе топор, нож и меч; без этого оружия их никогда нельзя было видеть. Они всегда оставались вооруженными, потому что мало верили друг другу и потому что коварство между ними было весьма обыкновенно: если один приобретал собственность, то, как бы ни была мала ее ценность, родной брат или товарищ тотчас начинали завидовать ему и выжидали только случая убить или ограбить его.

Когда умирал выдающийся человек, ему устраивали гробницу в виде большого дома. Вместе с умершим в ту же гробницу клали платья, а также золотые браслеты, которые он носил, затем съестные припасы и сосуды с напитками и деньгами. Наконец, в могилу клали живьем любимую жену умершего, запирали вход, и жена, таким образом, умирала.

Из всех свидетельств о Руси можно заключить, что война и торговля играли в их жизни главную роль. Уже в начале IX века русы были хорошо известны в Булгаре, Хазарии и на Каспийском море. Через несколько десятилетий они появляются на Дону, на Азовском, а затем и на Черном море. О жестоком опустошении Русью византийских берегов в первой трети IX века сообщает греческий автор «Жития Георгия Амастридского».

Можно предположить, что после этого первого набега Русь не покинула берега Черного моря и обрела здесь постоянное местопребывание. Само это море вскоре стало называться Русским. Арабские авторы вплоть до середины Х века пишут о походах причерноморской Руси на Каспий и в Закавказье. По их словам, Русь имела в Причерноморье свой большой город Руссию. Точное местонахождение этой южной Руси, также как и северной, неизвестно. Можно, впрочем, с большой долей вероятности предполагать, что руссам уже тогда принадлежали Таманский полуостров (там в дальнейшем находилось самое южное из русских княжеств — Тмутаракань), а в Крыму — город Керчь, который как раз и назывался Руссией.

На западе тоже появляются известия о Руси. В Вертинских анналах под 839 г. встречается сообщение о посольстве к франкскому императору Людовику Благочестивому от византийского императора Феофила. Среди послов, пишет хронист, оказалось несколько человек, «которые говорили, что их народ зовут, рос, и которых их царь хакан отправил к Феофилу ради дружбы».

Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что эти росы принадлежат к народности свеонов (шведов).

Таким образом, к середине IX века народ Русь был уже известен во всех частях Европы. А что сообщают о нем славянские источники? В недатированной части «Повести временных лет» Русь отнесена к числу «варяжских» (то есть, надо полагать, скандинавских) народов и при перечислении помещена рядом с чудью. История складывания Древнерусского государства по летописным источникам распадается на несколько этапов. На первом варяги жили еще где-то за пределами восточнославянского мира, но уже имели значительное влияние на его жизнь.

Под 859 г. (дата эта, впрочем, скорее всего, недостоверна, и речь идет о более ранних событиях) помещено известие о том, что «варяги из заморья» взяли дань с чуди, словен, мери, веси и кривичей, а хазары тогда же собрали ее с полян, северян и вятичей. Это событие является как бы исходной точкой русской истории и характеризует ту ситуацию, которая сложилась к середине столетия: единого государства нет, каждое племя живет само по себе, причем северные племена платят дань варягам, а южные — хазарам.

Далее, под 862 г. другое известие: «Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к Руси… Сказали Руси чудь, словени, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю Русь, и пришли, и сел старший Рюрик в Ладоге, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Из дальнейшего описания видно, что главной заботой первых русских князей было овладеть всеми транспортными развязками на великом Волжском пути.

Когда умерли Синеус и Трувор, Рюрик занял их города, а затем присоединил к своим владениям также Полоцк, Ростов и Муром. Оставив Ладогу, он поднялся вверх по Волхову к самому Ильменю и здесь основал свою новую столицу — Новгород. Находясь на пересечении Волжского и Днепровского речных путей, этот город вскоре сделался важнейшим русским центром. Тогда же Русь стала искать более короткий путь в Черное море. Двое варягов — Аскольд и Дир — с отрядом из своих родичей спустились вниз по Днепру до земли полян. Место им понравилось — они освободили местных жителей от хазарской дани и сели княжить в Киеве. Собрав у себя множество варягов, они совершили большой поход к византийской столице Константинополю и жестоко разграбили его окрестности. (По византийским источникам этот поход относится к 860 г.) При жизни Рюрика новгородская Русь не проявляла интереса к Днепровскому пути. Но в 879 г. Рюрик умер, оставив малолетнего сына Игоря. Власть в Новгороде принял Олег. При нем начался третий, самый замечательный этап складывания Древнерусского государства.

Олег был родственником Рюрика и Игоря, но летописец не уточняет, в каком свойстве. Три года он провел в своей северной вотчине, а в 882 г., взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь и кривичей, выступил в поход против южных племен. Придя к Смоленску, он принял власть в городе и посадил в нем своих мужей; оттуда отправился вниз по Днепру, взял Любеч и также посадил своих мужей; наконец пришел к Киевским горам и узнал, что тут княжат Аскольд и Дир, бывшие прежде боярами Рюрика. Олег спрятал часть своих воинов в ладьях, других оставил позади, а сам подошел к горам, неся ребенка Игоря. Аскольду и Диру он послал сказать, что-де «мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, родичам своим». Аскольд и Дир поверили и вышли ему навстречу. Тут все спрятанные воины выскочили из ладей и окружили их.

Олег сказал: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода». А когда вынесли Игоря, добавил: «Вот он, сын Рюрика». После этого его люди убили Аскольда и Дира, отнесли их на гору и похоронили. Олег же сел княжить в Киеве и сказал: «Да будет Киев матерью городам русским». И были у него варяги и славяне, и прочие, прозвавшиеся Русью. (Поляне, по свидетельству летописи, одни из первых сменили свою прежнее имя и стали именовать себя Русью.) Вслед за тем Олег начал строить города и установил дани славянам, и кривичам, и мери.

В 883 г. он начал воевать против древлян и, покорив их, брал с них дань по черной кунице. В 884 г. Олег отправился на северян и победил их, возложил на них легкую дань и не позволил им платить дань хазарам, говоря: «Я враг их, и вам платить незачем». В 885 г. Олег послал к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?» Они же ответили; «Хазарам». Олег велел сказать: «Не давайте хазарам, но платите мне». И те дали ему такую же дань, какую раньше платили хазарам. После этого Олег стал властвовать над полянами, древлянами, северянами и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал.

Так в нескольких строчках описывает наша летопись образование Древнерусской державы. Эта огромная страна, впрочем, очень мало напоминала государство в современном смысле этого слова. Русь не имела четких границ и не знала единых законов. Киевский князь осуществлял свою власть только в нескольких узловых пунктах, контролировавших торговые пути. Он также собирал дань с подчиненных славянских и неславянских племен. Уплата этой дани, а также сам факт признания верховной власти Киева составляли в то время все существо государственной власти. Как уже отмечалось, дань собиралась во время полюдья. Византийский император Константин Багрянородный, правивший в Х веке, так описывал этот интересный обычай Руси: «Когда наступает ноябрь месяц, князь их тотчас выходит со всеми русами из Киева и отправляется в полюдье, то есть в круговой объезд, а именно в славянские земли вервианов (древлян), дрегувитов (дреговичей), кривичей, севериев (северян) и остальных славян, платящих дань русам. Прокармливаясь там в течение целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, вновь возвращаются в Киев».

Собранную дань (прежде всего пушнину) необходимо было реализовать в соседних странах — Халифате и Византии. Для этого строилось большое количество кораблей-однодревок. «Однодерёвки, — пишет далее Константин, ~ приходят из Новгорода, Смоленска, Чернигова и из Вышгорода и собираются в киевской крепости, называемой Самватас. Данники их славяне рубят однодерёвки в своих городах в зимнюю пору и, обделав их, с открытием времени плавания, когда лед растает, вводят их в реку Днепр и отвозят в Киев, вытаскивают лодки на берег и продают руссам. Русы покупают лишь самые колоды, расснащивают старые однодерёвки, берут из них весла, уключины и прочие части и оснащают новые. В июне месяце они двигаются в путь». Затем Константин детально описывает путь русов до самого Константинополя. Все эти подробности, повторяю, относятся к Х веку, но едва ли во времена Олега обычаи правившей в Киеве Руси сильно отличались от более поздних.

Снаряжая каждый год большие торговые экспедиции в Константинополь, Русь получала от этой торговли немалую прибыль и была кровно заинтересована в ее развитии. Однако зная буйный и неуживчивый нрав этого народа, нетрудно представить, сколько проблем имели византийцы с русскими купцами. Ежегодный наплыв в столицу тысяч купцов-варваров имел для них много неудобств. Отсюда исходило желание ограничить и стеснить русскую торговлю. Быть может, если бы эти ограничительные меры были направлены против частных лиц, они бы достигли цели. Но мы видели, что для Руси торговля была делом государственным, поэтому и ответ на действия византийских властей был дан на государственном уровне.

«В год 6415 (то есть в 907 по современному исчислению), — пишет летописец, — пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и славян, и чудь, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тивирцев, известных как толмачи… И с этими всеми пошел Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000. И пришел к Царьграду (Константинополю); греки же замкнули Суд (то есть перекрыли толстой цепью городскую гавань), а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать.

Много убийств сотворили русские в окрестностях города грекам: разбили множество палат и пожгли все церкви. А тех, кого захватили в плен, одних посекли, других мучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно поступают враги. И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на них корабли. И с попутным ветром подняли они паруса, и пошли со стороны поля к городу. Греки же, увидав это, испугались и сказали через послов Олегу; «Не губи города, дадим тебе дани, какой захочешь»… И приказал Олег дать дани на 2000 кораблей по 12 гривен на человека, а было в каждом корабле по 40 мужей. И согласились на это греки, и стали просить мира, чтобы не воевал он Греческой земли. Олег же, немного отойдя от столицы, начал переговоры о мире с греческими царями.»

Переговоры эти были успешны: кроме требуемой дани по 12 гривен на каждого русского воина, греки уплатили особую дань русским городам: Киеву, Чернигову, Переславлю, Полоцку, Ростову, Любечу и другим, где сидели великие князья, подвластные Олегу. Не была забыта и главная цель похода — отмена ограничений на русскую торговлю. Олег требовал, чтобы Русь, приходящая в Константинополь, брала съестных припасов (месячину), сколько хочет; причем купцы могли брать съестные припасы в продолжение шести месяцев — хлеб, вино, мясо, рыбу, овощи; могли мыться в бане, сколько хотят, а при возвращении домой могли брать у греческого царя на дорогу съестное, якоря, канаты, паруса и все необходимое.

Уступая в этом пункте, византийские императоры постарались со своей стороны ввести торговлю с Русью в известные рамки: они установили, что русские, пришедшие не для торговли, не могли требовать месячины; князь должен был запретить своим русским грабить села в греческой стране; русские, пришедшие в Константинополь, могли жить только в одном квартале — у монастыря святого Мамы, а не по всему городу, как прежде. Причем императорские чиновники должны были переписать их имена и только после этого давать им месячину. Входить в столицу русские купцы могли отныне только через одни ворота, без оружия, под присмотром императорских чиновников и не более чем по 50 человек.

При соблюдении всех этих условий императоры обещали не чинить русским купцам никаких препятствий и не брать с них пошлины.

Завершив войну выгодным миром, Олег со славой возвратился в Киев, везя с собой, по словам летописца, «золото, и паволоки (род парчи), и плоды, и вино, и всякое узорочье». Поход этот создал ему огромную популярность в глазах не только Руси, но и славян, которые прозвали своего князя Вещим.

Современный историк, однако, должен с большой осторожностью относиться ко всем вышеприведенным рассказам русской летописи, так как греческие хроники ни единым словом не упоминают об этом большом походе.

О смерти Олега летописец сообщает следующую легенду. «Как-то Олег спросил волхвов и кудесников: «От чего я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, — от него тебе умереть!» Эти слова запали в душу Олегу, и он сказал: «Никогда не сяду на него, и не увижу его больше». И повелел кормить коня и не водить к нему, и прожил несколько лет, не видя его. Но на пятый год после возвращения из Греции, Олег вспомнил о коне и спросил у старейшин и конюхов: «Где коньмой, которого я приказал кормить и беречь?» Те же отвечали: «Умер». Олег посмеялся над предсказанием кудесника, сказав: «Не право говорят волхвы, но все то ложь. Конь умер, а я жив». Он захотел увидеть останки своего былого товарища и приехал на то место, где лежали его голые кости и череп. И когда слез с коня, то опять посмеялся и сказал: «От этого ли черепа должен я принять смерть?» — и ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер Олег, и принял после него власть Игорь». Произошло это в 912 г.

Приведенный рассказ не единственный в русских летописях. Есть и другая версия, согласно которой Олег, передав власть Игорю, провел свои последние годы на севере; могила его будто бы находилась в Ладоге. Современные археологические раскопки в Ладоге дают основание предполагать, что именно при Олеге в этом городе была возведена каменная крепость — одна из древнейших на Руси.

Легендарного князя Олега можно назвать первым русским деятелем общенационального масштаба. Более тридцати лет трудился он над обустройством страны покорял соседние племена, строил города, устанавливал дани, вел успешные войны и заключал договоры. И хотя фигура этого князя сквозь толщу веков представляется нам еще смутной и неясной, мы вполне можем отдать должное его заслугам. Именно он положил первый камень в фундамент русской государственности, и сделал это так добротно и основательно, что страна, им созданная, не захирела, не развалилась при ближайших преемниках, а напротив — стала процветать и шириться с каждым следующим поколением. Именно он далеко прославил русское оружие и заставил соседей — могущественных хазар и гордых византийцев — уважать интересы молодого варварского народа, само имя которого стало известно лишь за полвека до его княжения, К сожалению, неполнота и неясность источников не дают современным историкам возможности обрисовать деятельность Олега с такой же исчерпывающей полнотой, как описана, была, к примеру, деятельность Карла Великого.

Да и заслуги его становятся понятны лишь тогда, когда ясно представляешь себе, чем были наша страна и наш народ в первые десятилетия своего существования. Поэтому прежде чем говорить об Олеге, попробуем дать короткий очерк восточнославянского мира, каким он был в середине IX века.

Еще Геродот, описывая природу Восточно-Европейской равнины, отмечал ее главную достопримечательность — многочисленные и многоводные реки, Протекая среди дремучих непроходимых лесов и степей, они издревле служили основными транспортными артериями для местных и окружающих народов. Наш первый летописец тоже подчеркивал значение восточноевропейской речной системы, когда говорил о местах расселения главных славянских племен — все они, по его словам, «сидели» по берегам и притокам великих рек Племен этих насчитывалось около десятка.

На самом западе располагались волыняне или бужане, которые жили на правом берегу Припяти, по Бугу, а также в междуречье Западного Буга и Случи Далее на восток — в междуречье Случи и Днепра — находились земли древлян В низовьях Припяти и на левых ее притоках жили дреговичи Южнее дреговичей и древлян располагались поляне, которым на левобережье Днепра принадлежало междуречье Тетерева и Роси, а на правобережье — низовья Десны Еще южнее селились уличи и тиверцы Их владения в IX веке лежали по Днепру и Роси.

Вообще, славянские территории в то время уходили в глубь степи гораздо дальше, чем в последующие века, когда здесь установилось господство кочевников. По свидетельству арабских источников, в VIII веке густые поселения славян располагались и на Нижнем Дону, и в Поволжье, и в Приазовских степях, и на Таманском полуострове. На востоке от полян — по Десне и ее притоку Сейму — были земли северян. Выше — по Сожу и его притокам — жили радимичи. Самым восточным славянским племенем были вятичи, освоившие верховья Оки. Севернее радимичей располагались кривичи и словене.

Кривичей было три ветви. Одна их часть жила в междуречье Днепра и Западной Двины, другая занимала бассейны реки Великой и восточные берега Псковского озера. Особой, обособленной частью племени были полочане, расселившиеся на Западной Двине. Что касается словен, то их территорией был бассейн озера Ильмень и окрестных рек Волхова, Меты, Ловати и Шелони. Кроме славянских племен большую роль в образовании Русского государства сыграли финские племена чудь (населявшая современную Эстонию), весь (освоившая восточные берега Ладожского озера и земли вокруг Белого озера) и меря (она жила вокруг Ростовского и Плещеева озер). Всякое племя, как свидетельствуют данные археологии, дробилось на несколько обособленных групп — родов, образующих сгустки поселений. Количество этих «гнезд» поселений могло достигать 15. Каждое из них часто отделялось от себе подобных полосой непроходимых лесов шириной от 20 до 100 км.

Основным занятием населения было подсечное земледелие, хотя охота и рыболовство продолжали играть очень большую роль. Многочисленные реки были тогда полны рыбы, а в лесах в изобилии водились звери. Земля считалась собственностью рода. Роды в свою очередь делились на семьи. В IX веке восточные славяне еще жили большими семьями, которые состояли как из ячеек из нескольких парных семей. Последним принадлежали отдельные небольшие дома, но хозяйство семьи вели совместное — иначе было не прокормиться. Да и в отношении с внешним миром такая семья, как это видно из позднейших сводов русских законов, выступала сплоченно. Обязанность кровной мести за родича была возложена на каждого домочадца. Брачные отношения хранили множество пережитков первобытной жизни, что определенно засвидетельствовано нашей начальной летописью и позднейшими церковными уставами Владимира и Ярослава.

Еще в XI веке речь в них идет о многоженстве, о левирате (когда два брата живут с одной женой), об умыкании невест, о толоке (когда жених похищает невесту и отдает ее «в круговую» своим дружкам). Церковные уставы XII века так же ополчаются против многочисленных пережитков язычества: против многоженства и «умыкания» невест, против «блуда» пасынка с мачехой, свекора со снохой, деверя с ятровью и отчима с падчерицей.

Но за всем этим явственно проступали уже черты новой жизни. В IX веке у славян появляются города, возникавшие, как правило, в результате слияния нескольких родовых поселков или, как тогда говорили — концов. К каждому городу «тянулась» волость с ее населением. Так, центром словен была Ладога на Волхове, центром полочан — Полоцк. Псковские кривичи имели своим главным городом Изборск, а днепровские — Смоленск. Свой небольшой городок — Киев — был и у полян. Как свидетельствует летопись, он образовался из трех укрепленных поселков, располагавшихся на вершинах холмов на правом берегу Днепра. Вокруг Киева «был бор и лес велик, и ловили там зверей».

Государственная организация только зарождалась. Наряду с вече — собранием свободных общинников, и советом «старцев» кое-где в середине IX века были уже и князья. Свое княжение, по словам летописца, было у полян, у древлян, у дреговичей, условен и полочан. С появлением местных княжеских династий происходило разделение военной и гражданской властей. Гражданская власть оставалась (как и раньше) в руках родовых старейшин — старцев русских летописей, а воинская сосредотачивалась в руках князя. К князю переходили также религиозные и судебные функции. Однако последние являются весьма условными, ибо повсеместно господствовало родовое первобытное право. К тому же власть князя была ограничена не только родовыми институтами — советом старцев и вече, но также и его дружиной.

Первоначально дружина состояла из друзей князя, его спутников на войне. Потом положение изменилось. Однако в IX веке князь далеко еще не был господином дружинников, а считался лишь первым среди равных. Дружина неразлучно следовала за князем, куда бы он ни направлялся, сопровождала его в походах и при сборе дани. Она же окружала его в обыденной жизни. Обычными и обязательными были пиры князя со своей дружиной. Обо всех важных делах князь совещался с дружиной и не мог идти против ее воли. Численность такой дружины была не очень большой. Поэтому для крупных походов князю приходилось собирать ополчение из свободных общинников. Эти «вой» обладали большой самостоятельностью и иногда даже шли на войну особо от князя под предводительством своих собственных воевод.

Точно так же князья не имели в ту пору своего крупного земледельческого хозяйства. Источником их богатства была почти исключительно внешняя торговля пушниной, воском и рабами. Поэтому еще в Х веке весь смысл предпринимательской деятельности князей заключался в охоте на пушного зверя, пернатую дичь, добыче воска и меда. Покоренные племена облагались данью, которую собирали во время ежегодного объезда князем своих владений — так называемого полюдья. Феодальные отношения только начинали складываться. Зато рабство было широко распространено. Князья и знать использовали рабов — челядь — как домашнюю прислугу, но в хозяйстве рабский труд применялся незначительно. Большая часть рабов шла на продажу. Считается, что после пушнины самой выгодной статьей экспорта была работорговля.

Вообще торговля сыграла огромную роль в образовании Русского государства. Реки, протекавшие через территорию расселения восточных славян, принадлежали к разным морским бассейнам. Их верховья и притоки часто почти соприкасались между собой. Используя налаженную систему переволок, купцы легко попадали из одной реки в другую и таким образом могли провести свои корабли из Балтийского в Черное или Каспийское море. С начала IX века налаживается устойчивая торговля прибалтийских стран с Византией и Арабским Востоком. Скупая по дешевке пушнину в северных районах Европы, купец мог потом продать ее в Халифате в тысячу раз дороже и получить огромные барыши. О размахе торговых связей с Востоком в это время говорит тот факт, что в IX веке основной денежной единицей в Прибалтике служил арабский дирхем.

Торговля с Востоком шла разными путями. Из бурного Ладожского озера (связанного через Неву с Финским заливом Балтийского моря) купцы поднимались вверх по Волхову до озера Ильмень. (В настоящее время на берегах этой реки раскопаны несколько крупных торговых поселений IX века; первое из них по значимости — Ладога.) Ильмень — мелкое озеро с илистым дном и мутной водой. Отсюда по порожистой и быстрой Мете добирались до верховьев Тверцы, перетаскивали в нее корабли и оказывались в волжской речной системе.

В Волгу можно было попасть и другим путем: из Ладожского озера вверх по реке Свирь до Онежского озера, затем по Вытегре до верховьев Ковжи. По Ковже поднимались в Белое озеро, из которого брала свое начало Шексна — левый приток Волги. Эта развязка контролировалась из Белоозера, который был центром финского племени весь. От Волги ответвлялось несколько других путей. Важная торговая развязка находилась в районе современного Ярославля и Ростова. По реке Которосли и ее притоку Вексе попадали в озеро Неро, от него по реке, Где и ее притоку Саре через волок от ее верховьев проводили корабли в Нерль Клязьменскую. Другой путь пролегал через Нерль Волжскую, озеро Сомино, реку Вексу и Плещееве озеро. Из этого озера можно было легко перетащить суда в Нерль Клязьменскую, из нее попадали в Клизму, Оку и опять в Волгу. Эту развязку контролировало несколько военных поселений, самым значительным из которых был древний Ростов (бывший главным городом финского племени мери).

Другой великий торговый путь связывал Балтийское и Черное моря. Он начинался от Ильменя и шел сначала вверх по Ловати, а из нее — волоком в Западную Двину. Из этой реки суда можно было перетащить в Днепр и таким образом оказаться в Черноморском бассейне. Эта важнейшая транспортная развязка контролировалась из Смоленска. Днепровский путь, как можно думать, был открыт только в середине IX века. Он служил в некотором смысле альтернативой волжского пути. К верховьям Днепра можно было попасть из Балтийского моря и другим способом — вверх по Западной Двине мимо Полоцка. Волжская и Днепровская речные системы связывались между собой.

Кроме того, по притокам Оки можно было попасть в Дон, а потом в Азовское море. Важнейшим центром, контролировавшим эту развязку, был Муром, являвшийся одновременно и главным городом финского племени мурома.

Волжский путь начал действовать (судя по кладам арабских монет) уже в конце VIII века. Спускаясь вниз по Волге через земли мери и муромы, купцы попадали в Булгарию — государство волжских болгар, а потом в Хазарский каганат, которому принадлежали низовья Волги и Дона. В ту пору Хазария была наиболее сильным государством региона. Вплоть до 30-х гг. VIII века ее центр располагался на Северном Кавказе. Вытесненные оттуда арабами, хазары откочевали в низовья Волги, где возникла их новая столица — Итиль.

В начале IX века они приняли иудейство. Кочевья хазар были ограничены Волгой, Доном, Манычем и Каспийским морем. Впрочем, подвластные им племена проживали и гораздо севернее. По свидетельству летописи, дань хазарам платила часть восточнославянских племен: поляне, северяне, вятичи и радимичи? В первой трети IX века важное Значение в торговле с Халифатом стали играть некие загадочные «русские купцы». Арабские источники сохранили о них очень живые воспоминания. Наша летопись в начальной ее части также много говорит о варягах и варяжском народе Русь. Эти сообщения породили колоссальную литературу и возбудили многовековой спор между различными группами историков о роли варягов в образовании Древнерусского государства. Хотя очень многое свидетельствует о том, что варяги и первоначальная Русь были скандинавами, все же прямо отождествить их с каким-нибудь северным народом (например, шведами) трудно.

Если русы и были, как считают некоторые исследователи, выходцами с побережья Roslagen в Швеции, то до своего появления у восточных славян они уже успели достаточно долгое время прожить среди народов южной Прибалтики и не только приобрели свои, только им свойственные специфические черты, но и обзавелись собственным (притом финским по своей форме) именем Русь, под которым и вошли в наши летописи. Откуда именно Русь совершала свои далекие экспедиции и смелые набеги на восточнославянские племена, остается загадкой. Вообще создается впечатление, что она была гораздо лучше известна на Востоке, чем в Европе.

По крайней мере, почти всеми нашими сведениями об этом народе мы обязаны арабам. (Заметим, впрочем, что в первых книгах «Датской истории» Саксона Грамматика, повествующих о событиях VII–VIII веков, много говорится о могущественной и воинственной Руси, расположенной в западной Эстонии, в землях летописной чуди. Хотя эта часть «Истории» справедливо считается фантастической и совершенно недостоверной, любопытно само размещение Руси в этом регионе, перекликающееся как с нашей летописью, так и с арабскими свидетельствами.) Что же нам известно об этой первоначальной Руси? Путешественник Ибн Якуб пишет, что русы — островитяне и живут по соседству с волжскими булгарами. Язык их славянский. Это многочисленное племя. Они искусные и могущественные мореходы. По словам другого араба, Ибн Русте, страна Руссов находится на острове. Остров этот имеет протяженность в три дня, покрыт лесами и болотами. У них есть царь, называемый хаканом.

Русы нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, уводят в Хазарию или Булгар и там продают. Сами они не имеют ни деревень, ни пашен й питаются лишь тем, что привозят из земли славян. Единственное их занятие — торговля соболями, белками и прочими мехами. Эти русы очень воинственны. Когда у какого-нибудь руса, рождался сын, то отец дарил новорожденному обнаженный меч, клал его перед ребенком и говорил: «Я не оставляю тебе в наследство никакого имущества, и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом». Напав на другой народ, русы совершенно разоряли его; побежденных они грабили и обращали в рабство. Все свои походы они предпринимали на лодках.

Если один рус, имел с другим ссору, свидетельствует Ибн Русте, они судились перед князем, и когда князь произносил приговор, его приказание исполнялось. Если же одна из сторон была недовольна решением князя, князь приказывал противникам решить дело оружием. К этому бою являлись родственники обоих бойцов и присутствовали при нем. Противники приступали к поединку, и тот, кто одерживал победу, выигрывал дело. Большую роль у них играли гадатели, и некоторые из них властвовали над князьями, как будто они начальники Руси. Иногда они требовали у людей вещи, какие вздумается, жен, мужей, коней в жертву Творцу, и такому поведению гадателей должно было повиноваться, безусловно. Гадатель брал человека или животное, накладывал ему петлю на шею, вешал жертву на дерево, ждал, пока она испустит дух, и говорил потом, что эта жертва богу.

По словам Ибн Фадлана, мужчины у руссов носили грубую одежду, которую они надевали на один бок, оставляя одну руку свободной. Носили они также широкие штаны, причем на каждую пару употребляли по сто локтей материи. Надевши эти штаны, они собирали складки у колен и крепко подвязывали их там. Их женщины носили привязанный на груди маленький ящичек из железа, меди, серебра или золота, смотря по состоянию мужа. На шею они надевали золотые и серебряные цепи (монисто). Каждый раз, когда муж становился богаче на десять тысяч дирхем, он дарил своей жене новую цепь.

Величайшее их украшение заключалось в зеленых стеклянных бусах.

Каждый рус всегда имел при себе топор, нож и меч; без этого оружия их никогда нельзя было видеть. Они всегда оставались вооруженными, потому что мало верили друг другу и потому что коварство между ними было весьма обыкновенно: если один приобретал собственность, то, как бы ни была мала ее ценность, родной брат или товарищ тотчас начинали завидовать ему и выжидали только случая убить или ограбить его.

Когда умирал выдающийся человек, ему устраивали гробницу в виде большого дома. Вместе с умершим в ту же гробницу клали платья, а также золотые браслеты, которые он носил, затем съестные припасы и сосуды с напитками и деньгами. Наконец, в могилу клали живьем любимую жену умершего, запирали вход, и жена, таким образом, умирала.

Из всех свидетельств о руси можно заключить, что война и торговля играли в их жизни главную роль. Уже в начале IX века русы были хорошо известны в Булгаре, Хазарии и на Каспийском море. Через несколько десятилетий они появляются на Дону, на Азовском, а затем и на Черном море. О жестоком опустошении русью византийских берегов в первой трети IX века сообщает греческий автор «Жития Георгия Амастридского». Можно предположить, что после этого первого набега Русь не покинула берега Черного моря и обрела здесь постоянное местопребывание. Само это море вскоре стало называться Русским. Арабские авторы вплоть до середины Х века пишут о походах причерноморской Руси на Каспий и в Закавказье. По их словам, Русь имела в Причерноморье свой большой город Руссию. Точное местонахождение этой южной Руси, также как и северной, неизвестно. Можно, впрочем, с большой долей вероятности предполагать, что руссам уже тогда принадлежали Таманский полуостров (там, в дальнейшем находилось самое южное из русских княжеств — Тмутаракань), а в Крыму — город Керчь, который как раз и назывался Руссией.

На западе тоже появляются известия о Руси. В Вертинских анналах под 839 г. встречается сообщение о посольстве к франкскому императору Людовику Благочестивому от византийского императора Феофила. Среди послов, пишет хронист, оказалось несколько человек, «которые говорили, что их народ зовут, рос, и которых их царь хакан отправил к Феофилу ради дружбы». Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что эти росы принадлежат к народности свеонов (шведов).

Таким образом, к середине IX века народ Русь был уже известен во всех частях Европы. А что сообщают о нем славянские источники? В недатированной части «Повести временных лет» Русь отнесена к числу «варяжских» (то есть, надо полагать, скандинавских) народов и при перечислении помещена рядом с чудью. История складывания Древнерусского государства по летописным источникам распадается на несколько этапов. На первом варяги жили еще где-то за пределами восточнославянского мира, но уже имели значительное влияние на его жизнь. Под 859 г. (дата эта, впрочем, скорее всего, недостоверна, и речь идет о более ранних событиях) помещено известие о том, что «варяги из заморья» взяли дань с чуди, словен, мери, веси и кривичей, а хазары тогда же собрали ее с полян, северян и вятичей. Это событие является как бы исходной точкой русской истории и характеризует ту ситуацию, которая сложилась к середине столетия: единого государства нет, каждое племя живет само по себе, причем северные племена платят дань варягам, а южные — хазарам.

Далее, под 862 г. другое известие: «Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к Руси… Сказали Руси чудь, словени, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю Русь, и пришли, и сел старший Рюрик в Ладоге, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Из дальнейшего описания видно, что главной заботой первых русских князей было овладеть всеми транспортными развязками на великом Волжском пути.

Когда умерли Синеус и Трувор, Рюрик занял их города, а затем присоединил к своим владениям также Полоцк, Ростов и Муром. Оставив Ладогу, он поднялся вверх по Волхову к самому Ильменю и здесь основал свою новую столицу — Новгород. Находясь на пересечении Волжского и Днепровского речных путей, этот город вскоре сделался важнейшим русским центром. Тогда же Русь стала искать более короткий путь в Черное море. Двое варягов — Аскольд и Дир — с отрядом из своих родичей спустились вниз по Днепру до земли полян. Место им понравилось — они освободили местных жителей от хазарской дани и сели княжить в Киеве. Собрав у себя множество варягов, они совершили большой поход к византийской столице Константинополю и жестоко разграбили его окрестности. (По византийским источникам этот поход относится к 860 г.) При жизни Рюрика новгородская Русь не проявляла интереса к Днепровскому пути. Но в 879 г. Рюрик умер, оставив малолетнего сына Игоря. Власть в Новгороде принял Олег. При нем начался третий, самый замечательный этап складывания Древнерусского государства.

Олег был родственником Рюрика и Игоря, но летописец не уточняет, в каком свойстве. Три года он провел в своей северной вотчине, а в 882 г., взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь и кривичей, выступил в поход против южных племен. Придя к Смоленску, он принял власть в городе и посадил в нем своих мужей; оттуда отправился вниз по Днепру, взял Любеч и также посадил своих мужей; наконец пришел к Киевским горам и узнал, что тут княжат Аскольд и Дир, бывшие прежде боярами Рюрика. Олег спрятал часть своих воинов в ладьях, других оставил позади, а сам подошел к горам, неся ребенка Игоря. Аскольду и Диру он послал сказать, что-де «мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, родичам своим». Аскольд и Дир поверили и вышли ему навстречу.

Тут все спрятанные воины выскочили из ладей и окружили их. Олег сказал: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода». А когда вынесли Игоря, добавил: «Вот он, сын Рюрика». После этого его люди убили Аскольда и Дира, отнесли их на гору и похоронили. Олег же сел княжить в Киеве и сказал: «Да будет Киев матерью городам русским». И были у него варяги и славяне, и прочие, прозвавшиеся Русью. (Поляне, по свидетельству летописи, одни из первых сменили свою прежнее имя и стали именовать себя Русью.) Вслед за тем Олег начал строить города и установил дани славянам, и кривичам, и мери.

В 883 г. он начал воевать против древлян и, покорив их, брал с них дань по черной кунице. В 884 г. Олег отправился на северян и победил их, возложил на них легкую дань и не позволил им платить дань хазарам, говоря: «Я враг их, и вам платить незачем». В 885 г. Олег послал к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?» Они же ответили; «Хазарам». Олег велел сказать: «Не давайте хазарам, но платите мне». И те дали ему такую же дань, какую раньше платили хазарам. После этого Олег стал властвовать над полянами, древлянами, северянами и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал.

Так в нескольких строчках описывает наша летопись образование Древнерусской державы. Эта огромная страна, впрочем, очень мало напоминала государство в современном смысле этого слова. Русь не имела четких границ и не знала единых законов. Киевский князь осуществлял свою власть только в нескольких узловых пунктах, контролировавших торговые пути. Он также собирал дань с подчиненных славянских и неславянских племен.

Уплата этой дани, а также сам факт признания верховной власти Киева составляли в то время все существо государственной власти. Как уже отмечалось, дань собиралась во время полюдья. Византийский император Константин Багрянородный, правивший в Х веке, так описывал этот интересный обычай Руси: «Когда наступает ноябрь месяц, князь их тотчас выходит со всеми русами из Киева и отправляется в полюдье, то есть в круговой объезд, а именно в славянские земли вервианов (древлян), дрегувитов (дреговичей), кривичей, севериев (северян) и остальных славян, платящих дань руссам. Прокармливаясь там, в течение целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, вновь возвращаются в Киев».

Собранную дань (прежде всего пушнину) необходимо было реализовать в соседних странах — Халифате и Византии. Для этого строилось большое количество кораблей-однодерёвок. «Однодерёвки, — пишет далее Константин, ~ приходят из Новгорода, Смоленска, Чернигова и из Вышгорода и собираются в киевской крепости, называемой Самватас. Данники их славяне рубят однодерёвки в своих городах в зимнюю пору и, обделав их, с открытием времени плавания, когда лед растает, вводят их в реку Днепр и отвозят в Киев, вытаскивают лодки на берег и продают руссам. Русы покупают лишь самые колоды, расснащивают старые однодерёвки, берут из них весла, уключины и прочие части и оснащают новые. В июне месяце они двигаются в путь». Затем Константин детально описывает путь русов до самого Константинополя. Все эти подробности, повторяю, относятся к Х веку, но едва ли во времена Олега обычаи правившей в Киеве Руси сильно отличались от более поздних.

Снаряжая каждый год большие торговые экспедиции в Константинополь, Русь получала от этой торговли немалую прибыль и была кровно заинтересована в ее развитии. Однако зная буйный и неуживчивый нрав этого народа, нетрудно представить, сколько проблем имели византийцы с русскими купцами. Ежегодный наплыв в столицу тысяч купцов-варваров имел для них много неудобств. Отсюда исходило желание ограничить и стеснить русскую торговлю. Быть может, если бы эти ограничительные меры были направлены против частных лиц, они бы достигли цели. Но мы видели, что для Руси торговля была делом государственным, поэтому и ответ на действия византийских властей был дан на государственном уровне.

«В год 6415 (то есть в 907 по современному исчислению), — пишет летописец, — пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и славян, и чудь, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тивирцев, известных как толмачи… И с этими всеми пошел Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000. И пришел к Царьграду (Константинополю); греки же замкнули Суд (то есть перекрыли толстой цепью городскую гавань), а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать.

Много убийств сотворили русские в окрестностях города грекам: разбили множество палат и пожгли все церкви. А тех, кого захватили в плен, одних посекли, других мучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно поступают враги. И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на них корабли. И с попутным ветром подняли они паруса, и пошли со стороны поля к городу. Греки же, увидав это, испугались и сказали через послов Олегу; «Не губи города, дадим тебе дани, какой захочешь»… И приказал Олег дать дани на 2000 кораблей по 12 гривен на человека, а было в каждом корабле по 40 мужей. И согласились на это греки, и стали просить мира, чтобы не воевал он Греческой земли. Олег же, немного отойдя от столицы, начал переговоры о мире с греческими царями.»

Переговоры эти были успешны: кроме требуемой дани по 12 гривен на каждого русского воина, греки уплатили особую дань русским городам: Киеву, Чернигову, Переславлю, Полоцку, Ростову, Любечу и другим, где сидели великие князья, подвластные Олегу. Не была забыта и главная цель похода — отмена ограничений на русскую торговлю. Олег требовал, чтобы Русь, приходящая в Константинополь, брала съестных припасов (месячину), сколько хочет; причем купцы могли брать съестные припасы в продолжение шести месяцев — хлеб, вино, мясо, рыбу, овощи; могли мыться в бане, сколько хотят, а при возвращении домой могли брать у греческого царя на дорогу съестное, якоря, канаты, паруса и все необходимое.

Уступая в этом пункте, византийские императоры постарались со своей стороны ввести торговлю с Русью в известные рамки: они установили, что русские, пришедшие не для торговли, не могли требовать месячины; князь должен был запретить своим русским грабить села в греческой стране; русские, пришедшие в Константинополь, могли жить только в одном квартале — у монастыря святого Мамы, а не по всему городу, как прежде. Причем императорские чиновники должны были переписать их имена и только после этого давать им месячину. Входить в столицу русские купцы могли отныне только через одни ворота, без оружия, под присмотром императорских чиновников и не более чем по 50 человек.

При соблюдении всех этих условий императоры обещали не чинить русским купцам никаких препятствий и не брать с них пошлины.

Завершив войну выгодным миром, Олег со славой возвратился в Киев, везя с собой, по словам летописца, «золото, и паволоки (род парчи), и плоды, и вино, и всякое узорчье». Поход этот создал ему огромную популярность в глазах не только Руси, но и славян, которые прозвали своего князя Вещим.

Современный историк, однако, должен с большой осторожностью относиться ко всем вышеприведенным рассказам русской летописи, так как греческие хроники ни единым словом не упоминают об этом большом походе.

О смерти Олега летописец сообщает следующую легенду. «Как-то Олег спросил волхвов и кудесников: «От чего я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, — от него тебе умереть!» Эти слова запали в душу Олегу, и он сказал: «Никогда не сяду на него, и не увижу его больше». И повелел кормить коня и не водить к нему, и прожил несколько лет, не видя его. Но на пятый год после возвращения из Греции, Олег вспомнил о коне и спросил у старейшин и конюхов: «Где коньмой, которого я приказал кормить и беречь?» Те же отвечали: «Умер».

Олег посмеялся над предсказанием кудесника, сказав: «Не право говорят волхвы, но все то ложь. Конь умер, а я жив». Он захотел увидеть останки своего былого товарища и приехал на то место, где лежали его голые кости и череп. И когда слез с коня, то опять посмеялся и сказал: «От этого ли черепа должен я принять смерть?» — и ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер Олег, и принял после него власть Игорь». Произошло это в 912 г.

Приведенный рассказ не единственный в русских летописях. Есть и другая версия, согласно которой Олег, передав власть Игорю, провел свои последние годы на севере; могила его будто бы находилась в Ладоге. Современные археологические раскопки в Ладоге дают основание предполагать, что именно при Олеге в этом городе была возведена каменная крепость — одна из древнейших на Руси.

Князь Святослав

Русский князь Святослав родился в 942 г. Его родителями были – князь Игорь, прославившийся войной с печенегами и походами на Византию и княгиня Ольга. Когда Святославу было всего три года, он потерял отца. Князь Игорь собирал непосильную дань с древлян, за что и был ими зверски убит. Овдовевшая княгиня решила отомстить этим племена и направила в поход княжеское войско, которое возглавил молодой князь под опекой воеводы Свенельда. Как известно, древляне были разбиты, а их город Икоростень – полностью разрушен.

После этой победы все бразды правления забрала в свои руки мать Святослава – княгиня Ольга, а молодой княжеский сын в это время постигал все премудрости военного искусства. Так продолжалось 10 лет, до того времени, пока юный князь не возмужал и не набрался опыта в ратном деле. Дружина князя состояла не только из русичей, но и из представителей других племен, оставлявших свои земли и переходивших на службу к молодому князю. Первый военный поход князя Святослава состоялся в 964г. Именно ему принадлежит известная фраза: «Иду на вы!», с которой он посылал гонцов к каждому из своих противников. Дружина князя отвоевала земли вятичей у Хазарского каганата, который в то время владел многими землями и представлял довольно большую опасность для Руси.

В 967г князь Святослав со своим войском полностью разбил армию болгарского царя, что сильно встревожило византийского императора Иоанна. Атак как Иоанн пребывал в сговоре с племенами печенегов, то уговорами и угрозами он заставил эти племена напасть на Киев. Узнав об этом, князь Святослав немедленно вернулся со своим войском домой, чтобы защитить свой город от варварского нападения.

После смерти княгини Ольги в 968г, князь Святослав передал правление государством своим трем сыновьям: Владимир правил Новгородом, Олегу достались земли древлян, а Ярополк остался править в Киеве. После этого в 970г князь Святослав собрал дружину и, договорившись с болгарами и венграми отправился в поход против византийского императора. В этой войне полегла довольно большая часть княжеского войска, что вынудило Святослав подписать с Византией Мирный договор. После заключения договора князь с дружиной возвращались в Киев. Но прямо у берегов Днепра его подстерегли и зверски убили печенеги. Череп Святослава оправили золотом и сделали из него чашу для пиров.

Ярослав князь

Ярослав - сын полоцкой княжны Рогнеды и Владимира Святославича. Уже в 987 г. ему в княжение были отданы ростовские земли. Но, после того как умер старший сын великого князя Выше слав, началось княжение Ярослава в Новгороде. Смерть великого киевского князя спровоцировала жестокую борьбу за власть между его детьми. Киевский престол был захвачен Святополком, получившим в народе прозвище Окаянный. Он убил своих братьев Бориса и Глеба, княживших соответственно в ростовских и смоленских землях и Святослава, посаженного отцом в землях древлян. Победить Святополка смог только Ярослав, ставший после этого великим князем. Но с князем тмутараканским Мстиславом ему справиться не удалось, и все земли Руси вновь оказались под властью Киева только после смерти Мстислава в 1036 году. Характеристика Ярослава Мудрого и всего периода его правления является неоднозначной, но все историки сходятся на том, что прозвище свое князь полностью оправдал.

Князь был женат на Инги Герде, дочери конунга шведов. Поскольку в летописях упоминается два имени жены Ярослава Ирина и Анна, историки делают вывод о том, что имя Ирина она получила при крещении, а Анна – после ухода в монастырь.

В годы правления Ярослава Мудрого 1019 – 1054 государство Киевская Русь достигло своего расцвета. Оно стало одним из сильнейших в Европе. Деятельность Ярослава Мудрого была направлена на то, чтобы укрепить не только стольный город, но и все свои обширные владения. При нем было заложено несколько новых городов.

Благодаря разумной внешней политике Ярослава Мудрого авторитет государства на международной арене значительно вырос. Удачлив оказался князь и в военных делах. Успешными были совершенные им походы на Польшу, княжество Литовское, в земли, принадлежавшие финским народам. Но одной из наиболее важных для Руси была победа над кочевниками печенегами 1036 г.

В последний раз Киевская Русь при Ярославе Мудром столкнулась с Византией. Конфликт завершился подписанием договора о мире, подкрепленного династическим браком. Сын князя Всеволод женился на византийской принцессе Анне. Ярослав использовал династические браки в качестве средства укрепления мира. Сыновья Ярослава Владимировича Мудрого, Святослав, Вячеслав и Игорь, женились на немецких принцессах. Старшая дочь Елизавета была супругой Гаральда, норвежского принца. Анна, вторая его дочь, вышла замуж за короля Франции Генриха 1, а Анастасия вступила в брак с венгерским королем Андреем 1.

Реформы Ярослава Мудрого охватили практически все сферы жизни общества. Великий князь придавал большое значение просвещению, и внутренняя политика Ярослава Мудрого была направлена на повышение образованности и грамотности. Князь построил училище, где мальчиков обучали «церковному делу». Нельзя не отметить, что при Ярославе впервые на Руси появился русский по происхождению митрополит. Для укрепления позиций церкви во владениях Ярослава была возобновлена выплата «десятины», ранее установленной Владимиром. Бурная деятельность князя заметно изменила Киевскую Русь. Строились каменные монастыри и храмы, бурно развивалось зодчество и живопись. Огромное значение имеет и издание первого свода законов, названного «Русской правдой». Этим документом регулировался при Ярославе Мудром размер дани (виры) и наказаний за различные нарушения. Немного позже появился и свод церковных законов «Кормчая книга» («Номоканон»).

Ответ на вопрос, почему Ярослава прозвали Мудрым, кроется не только в любви князя к книгам и церкви, но и его великих деяниях, сделавших Русь одним из сильнейших государств. Правда, появилось это прозвище относительно недавно, во второй половине 19 века. Во времена своего правления князь был известен как «Хромец». Он действительно был хром, но этот недостаток считался признаком особой силы и ума. И краткая биография князя Ярослава Мудрого подтверждает, что эти качества были присущи ему в полной мере. Князь прожил долгую жизнь и умер в 1054 г. в возрасте 76 лет. После его смерти наступила очередная кровопролитная усобица.

Князь Рюрик

В «Повести временных лет» отмечено, что Рюрик пришел на русскую землю вместе с варягами Трувором и Синеусом, призванными славянскими племенами на княжеский престол. Информация о времени и месте его рождения до наших дней не сохранилась, но факт его прихода на территорию славянских племен в 862 году, зафиксирован в нескольких летописях. Также большинство древних источников утверждают и тот факт, что Рюрик является внуком легендарного варяжского князя Гостомысла.

Первоначально Рюрик занял Новгород, при этом оттеснив оттуда некоего Вадима Храброго, который был впоследствии казнен. С этого момента большинство городов севера Руси отходят под управление князей, пришедших с Рюриком. На всем протяжении правления этого князя идет непрестанный процесс объединения племен северных славян под властью единого центра – Новгорода. В то же время на юге южные славяне стали собираться под властью Киева. Таким образом, образовались Северная и Южная Русь. Но политика Рюрика был такова, что эти два центра русской земли не враждовали между собой, а сохраняли устойчивые связи. Отметим, что этот период отмечен серьезным экономическим подъемом, укреплением положения страны в мире, а также отсутствием серьезных конфликтов, прежде всего на севере.

Каких-либо доподлинных описаний того, как правил Рюрик, до наших дней также не сохранилось, поэтому большинство сведений о нем носят сильно искаженный характер, либо очень далеки от действительности, что в дальнейшем породило определенную путаницу в трудах летописцев и историков. К примеру, существует множество вариантов объяснения его происхождения. Также неизвестно, сколько жен было у князя, однако точно установлено, что у него был сын Игорь, матерь которого вероятней всего являлась норвежская княжна Ефанда.

Рюрик умер в 879 году в Кореле, передав власть за малолетством Игоря своему родичу Олегу, правившему до своей кончины.

Рюрик положил начало формированию на Руси наследственной монархии, его род правил Русским государством на протяжении 736 лет. Интересно отметить, что многие историки усматривают связь между Рюриком и названием «Русь». Приход Рюрика в восточно-славянские племена явился началом процесса формирования единого государства, которым стала в дальнейшем Русь. С его приходом начала складываться система правления, были заложены институты государственности, которые получили дальнейшее развитие в деятельности потомков Рюрика.

Князь Мышкин

Князь Мышкин - герой романа Ф.М.Достоевского «Идиот» (1867-1869). В романе «Идиот» Достоевский подводил итог многим своим размышлениям о христианстве, о личности Христа и судьбе его учения в миру. «Главная мысль романа, - писал Достоевский, - изобразить положительно прекрасного человека». Перечисляя лучшие образцы мировой литературы, на которые он ориентировался, Достоевский говорит, что единственное «положительно прекрасное лицо» для него Христос. И еще Дон Кихот, но он прекрасен потому, что в то же время и смешон, отчего «является сострадание к осмеянному и не знающему себе цены прекрасному».

Слово «идиот», по В. Далю, означает «малоумный, неосмысленный от рожденья, тупой, убогий, юродивый». Достоевский наделил Мышкина той «неосмысленностью от рожденья», от которой князь лечился в Швейцарии у доктора Шнейдера. Он появился в России без гроша в кармане, не зная, где будет жить, но с огромным любопытством к стране, где родился. Каждому встречному он открыт как ребенок и радостно готов принять все, что мир ему покажет. При этом Мышкин полон своих серьезных мыслей и не знает, кому можно их изложить. Первый, кому он излагает свои впечатления о смертной казни и убежденность, что убивать за убийство нельзя, - это лакей в доме генерала Епанчина. Мышкин принимает этого «человека» за человека и тем совсем сбивает того с толку. Князь угадывает всех персонажей романа, насквозь видя их нутро, их замыслы, но, не планируя никакой собственной роли в их судьбах, никакой корысти. Все возникает как бы само собой. Мышкин видит людей разобщенных, разъединенных - его роль в том, чтобы соединить то, что разъединено, воскресить человеческие души, повернуть людей друг к другу. Каждый раз он апологет чужой души и ее целитель.

Но вылечить эти души невозможно - обстоятельства реальной жизни сильнее князя, и, сам того не желая, он каждый раз лишь провоцирует катастрофы. Его простодушие и доброта лишь повод к раздорам в обществе, где корысть и собственничество составляют первооснову. Его способность сострадать поначалу озадачивает, вызывает у всех подозрительность и неверие, а потом становится для князя подлинным несчастьем, потому что в путанице и хаосе различных ситуаций он приходит к мысли, что «сострадание есть главный закон бытия», и отказаться от этой мысли уже не может. Князь Мышкин уверовал в эту истину, в которую не верит никто. Страдают по-своему все - не сострадает, однако, никто. Каждый жаждет участия и помощи, но помочь другому не умеет. Еще в Швейцарии Мышкин понял, что ему хорошо только с детьми: «Через детей душа лечится...» Но в романе «Идиот» нет детей, лишь тринадцатилетний Коля Иволгин (который, кстати, понимает о происходящем больше взрослых). Достоевский отказался от мысли описать «детский клуб», возникающий около князя. «Князь в деле», «тверд в деле» - это осталось вне пределов романа. Никакого «дела» у князя нет.

Его «делом» становится жизнь Настасьи Филипповны, Аглаи, Ипполита. Дар проницательности позволяет князю в каждом из этих очень разных персонажей разглядеть ребенка, и каждый такой ребенок становится мучителем князя, потому что давно вырос и захвачен своими страстями и болезнями. «О, какой же вы маленький ребенок, Лизавета Прокофьевна!» - обращается Мышкин к генеральше Епанчинои, та соглашается, а потом вконец умучивает князя своими родительскими заботами. Конечно же, дитя и Аглая, но это ребенок вздорный, капризный, балованный. Большая часть романа посвящена Ипполиту, чахоточному юноше, который хочет «объясниться» с человечеством перед смертью, пытается застрелиться, пишет «Объяснение» и т.п. Мышкин и тут понимает самую суть: Ипполит одинок, измучен своими комплексами и жаждет простого человеческого участия. Самая большая, непоправимая беда для князя - это Настасья Филипповна, лицо которой, впервые увиденное на портрете, поразило его соединением страдания и гордости. Страдания Настасьи Филипповны становятся для Мышкина мукой и ужасом - он не знает, как их лечить.

Действие романа происходит на Гороховой, на Песках, то в Павловске, то на Петроградской, оно возбуждается атмосферой странного города. Петербург приобретает как бы свою власть над людьми и, в частности, над Мышкиным, но это уже не та власть, которую имел город над Мечтателем в «Белых ночах». Та власть полна поэзии и юного очарования. Теперь перед нами другой город, вернее, тот же, но в другое время. Он уже не отделен от мира, связан с Европой железной дорогой. И то, что называют западной цивилизацией, причудливо отражается в российском зеркале. В набросках к «Идиоту» на каждой странице преступление, деньги, продажа, карьера, суд и т.д. Все это выглядит путаной, рукой безумца рисуемой картиной. Одно страшное лицо возникает, тут же стирается, закрывается другим лицом, фигурой, только рукой, только глазом, но и в этом глазе - та же страсть, тот же ужас.

По ходу создания романа прояснялся сюжет, и в центре его возник невероятный женский облик. Он и поразил князя. Его, как слабого ребенка, затянула круговерть человеческих отношений, в центре которых - Настасья Филипповна. Он увидел ее, и теперь, о чем бы он ни думал, он живет только Настасьей Филипповной. Они, не сходясь, уже сошлись - у них общее одиночество и высота духовности. Достоевский пишет в записной книжке: «Любовь христианская - Князь». И трижды помечает на полях черновиков: «Князь Христос». Мышкин наделен даром «высшей любви», лишенной расчетливости. Но эта «высшая любовь» князя, который невинен и не знает женщин, превращается в муку для Настасьи Филипповны. Женщина знала (еще девочкой узнала) оскорбительную страсть развратного Тоцкого, потом она узнала страсть Рогожина, думавшего купить ее за сто тысяч. В князе она впервые «человека увидела». Увидела - и полюбила, хотя и таит это до времени. А князь ничего не таит, «ему бы только любить». Поцеловать портрет Настасьи Филипповны для него - абсолютное, полное выражение чувства, не ждущего большей полноты. С точки зрения обыкновенных людей, это идеализм, бесплатное рыцарство. Последнее подметила Аглая, прямо адресовав М. стихи о «рыцаре бедном».

«Что-то тяжелое и неприятное как бы уязвило князя», когда он услышал это чтение. Его «высшая любовь» стала предметом восхищения, но вместе с тем и осмеяния. Аглая вторглась туда, где никому нет места, и нарушила то, что нарушать нельзя. Вторжение Аглаи в интимную жизнь князя становится роковым: Мышкин запутывается и в конце концов уже не знает, не может сказать, кого он любит, Аглаю или Настасью Филипповну. Он приходит к тому, что любит обеих; помимо воли князь сталкивает двух женщин в жестоком поединке.

А потом князь Мышкин окончательно запутывается - утешает Настасью Филипповну, покорно становится ее женихом, внешне спокойно принимает известие, что та убежала с Рогожиным, по всему городу ищет Настасью Филипповну и Рогожина, собственно, уже зная, что случилось. Рассудок князя не выдержал всего, что пришлось ему увидеть и пережить в России, - «князь попал опять за границу, в швейцарское заведение Шнейдера».

На русской сцене в инсценировках «Идиота» выступали крупнейшие мастера театра. В 1899 году в Малом театре Мышкина играл Н.И.Васильев, а в Александрийском Р.Б.Аполлон-ский. Знаменитым исполнителем этой роли был Н.Н. Ходотов. В 1957 г. благодаря И.М. Смоктуновскому большим событием стал спектакль БДТ (постановка Г.А. Товстоногова). В 1958 г. в спектакле, поставленном А.И. Ремизовой в театре им. Вахтангова, князя М. сыграл Н.О. Гриценко.

Среди многочисленных экранизаций романа выделяются фильмы А.Куросавы (1951) и И.А. Пырьева, в которых роль Мышкина исполняли соответственно Р. Симура и Ю.В. Яковлев. Мышкин был одной из первых киноролей Ж. Филипа (1946).

Неожиданный отклик образ князя Мышкина нашел в Англии. В 1981 г. Кэтрин Мэнсфилд (1888-1923), писательница новозеландского происхождения, пишет свой лучший рассказ «Je Ne Parle Pas Francais» (Я не говорю по-французски), который называет своей «данью Любви». Для Мэнсфилд ее героиня Мышка, названная так, по всей видимости, не без влияния Ф.М. Достоевского, воплощает в себе идеал чистой любви и, возможно, музу поэзии. А в 1970-х гг. на этот образ как бы эхом откликнулся один из самых значительных английских писателей нашего времени, Джон Фаулз, создавший в романе «Башня из черного дерева» образ художницы Дианы, которую главный герой называет попеременно то Мышью, то Музой.

Волконские князья

Следуя рукописным родословникам, Волконских князей должны бы мы поставить среди или после потомства сыновей князя Юрия Торусского, который будто бы имел старшего сына — Ивана Юрьевича «Толстая Голова», рожденного без брака от связи с Агафьею, дочерью просвирни в Торусе.

Но мы считаем такое происхождение князей Волконских, несмотря и на нахождение в гербе их эмблем княжеств Киевского и Черниговского — принадлежности потомков св. Михаила Черниговского — решительно легендарным. Герб князей Волконских представляет щит, разделенный перпендикулярно на две части: в правой — герб Киевского княжения; в левой — герб черниговский. Гербовый щит на развернутой княжеской мантии увенчан княжескою русскою шапкою. Понятно, конечно, что рассказанная легенда могла иметь место по случаю искажения верного указания о подлинном происхождении рода, оказываясь выдумкой враждебного, этим самым измышлением налагавшего тень неблаговидности на княжеские права славной и в XVI веке фамилии, когда доблести представителей ее многим кололи уже глаза.

В наших глазах легенда о дочери просвирни не должна заслуживать никакого вероятия в той форме, потому что детей князей, прижитых без брака, не величали никогда в старину князьями, а только причисляли их к дворянам. Таковы, например, были Шальновы или Шальные в Рязани, обращенные в служилый класс бояр. Во-вторых, место наследственного владения князей Волконских скорее должно указывать нам на единство рода их с Пронскими и Рязанскими, чем с Торусскими князьями. В-третьих, указываемое число колен до Ивана Толстой Головы при начале уже. XVII века представляло недостаток одного, если не двух поколений для приведения в параллель с родами старшей линии Рюриковичей, каковы Святославичи, даже принимая за не сомнительность двойное повторение имен Юрия и тройное — Ивана в первых 4-х коленах, составленных из одного имени в «Российской родословной книге». Причем более естественным кажется видеть вместо пяти только три колена — до Вериги, а не более.

Эти очень уважительные, как нам кажутся, причины сомнений заставляют нас считать происхождение рода князей Волконских — несомненно, Рюриковичей — неудобным покуда приурочить ни к потомству св. Михаила Черниговского, ни к потомству Мономаха, но скорее всего к рязанской ветви, хотя мы и находим князя Юрия между рязанскими князьями. Но лучше сказать, список второй династии их до нас дошел едва ли не умышленно спутанным и неполным. С своей стороны, прибегать к тому приему, как признание Ярослава Александровича Дмитрием, мы уже не можем — за наделением его одним христианским именем. Стало быть, предстоит еще раз обратиться к легенде и в ней указанным намекам на время, по крайней мере, образования рода.

Легенда поминает преосвященного Фотия, называя его только митрополитом смоленским вместо московского, жившего при Василии Дмитриевиче, что должно, кажется, указывать время ее сочинения, и сходится со счетом колен, нами принимаемых, причем род Волконских, очевидно, начинается около XV века.

Но легенда говорит, что Ивану «Толстой Голове» отец дал волость Сопрыскину на речке Волкони, притоке р. Уны. Однако р. Волкони мы не знаем, а Волхонщина — ряд селений на Ягодной Рясе, в Ряжском уезде. По этой волости или стану сын Ивана «Толстой Головы» — Юрий Иванович писался и прозывался князем Волконским. Он, а не внук одноименный (как в «Российской родословной книге») имел трех сыновей: Константина Юрьевича, Ивана Юрьевича и Федора Юрьевича; все трое оставили потомство. У Константина был сын Василий, у Ивана — два сына: Федор и Александр Ивановичи, тогда как у Федора — Федор и Иван Черный Федоровичи. Первое время жизни представителей фамилии было не блистательно до начала XVI века. Сын уже Василия Константиновича — Петр Васильевич, прозванием Верига, был воеводою у царя Василия, отца Грозного: в 1515 году в походе к Витебску, 1519 году — в походе на Литву, а 1520—21 г. — третьим воеводой в Туле.

Заметим здесь, кстати, что тульское воеводство в это время (1519 г.) все состояло из князей Волконских; из них: Внук Григорьевич был, вторим, Дмитрий Ипатове — четвертым, а Ипат Васильевич — пятым воеводою в Туле. Ипат Васильевич этот, прозванием Поту л, родной брат Вериги, в 1537 году был и вторым воеводою тульским, сменив, кажется, Волконского же князя Ивана Патыхича, не показываемого, впрочем, в коленных росписях, но 14 лет воеводствовавшего, а перед тем начальствовавшего в литовском походе (1519) третьим большим полком. В казанском походе 1544 г. семеро князей Волконских показаны действующими: Алексей Васильевич шел к Казани с 1 марта луговою стороною Волги в качестве второго воеводы 5-го передового полка; боярин Иван Андреевич был воеводою 7-го большого полка; окольничий Григорий Михайлович — вторым воеводою 6-го полка правой руки; стольник Андрей Васильевич — третьим головою в государевом полку, в котором 117-м головою был стольник же Степан Никитич; а сын его Савва Степанович — 10-м полковым судье; наконец, князь Иван Никитич находился «рындою с большим государевым доспехом».

Пятеро князей Волконских принимали участие в шведском походе 1549 года, где из них окольничий Иван Васильевич, прозванием Плешь, был вторым воеводою 7-го передового полка; Михаил Иванович, прозванием Жучка — вторым же воеводою 9-го сторожевого полка; стольник Иван Матвеевич был 26-м есаулом, а дворяне Михаил и Иван Ивановичи — один завоеводчиком (адъютантом), другой — судье полковым. Последний из поименованных да Жучка находились и в полоцком походе (1551 г.) вместе с однофамильцами: окольничим Василием Ивановичем, стольниками Федором, Фомою и Никифором и дворянином Саввою Ивановичами, князьями же Волконскими.

В этом походе князь Андрей Васильевич Волконский возил государевы саадак да сулицу, а в польском походе 1568 г. хранил рогатину царскую. В ту пору гневного отношения государя к боярам своим Волконские князья оказываются мужественными бойцами, охранявшими пределы отечества от врагов. Князь Петр Афанасьевич в 1565 г. стоял с дружиною на Оке, в 1572 г. делал засеку перемышльскую, с 1577 г. является для отпора литовского вторжения со стороны лифляндов и в 1579 г. за разбитие в Курляндии немцев награжден, золотим червонным, заменявшим тогда медаль. После тульского воеводства поразитель немцев в 1581 г. послан царем к Могилеву, где и отбил он вылазку врагов из Шклова, в следующем году отряженный оборонять Новгород от Литвы вместе с князем Голицыным. Князь же Андрей Романович, прозванием Бык, при Грозном воеводствовавший в Торопце и ходивший в Заволчье, при царе Федоре строил Белгород на Донце (1590), через два года потом оборонял Соловецкий монастырь, а затем был на воеводстве в Чернигове (1596) и с войском на Донце (1597). Князь Михаил Петрович Волконский, прозванием Жмурка, при царе Федоре воевода на Украине и в Туле, при Годунове — воевода на Алатыре (1600 г.), в Шатске (1601 г.) и в Ливнах (1603—4 г.). С Андреем Быком защищали Соловки князь Григорий Константинович.

Кривой-Волконский, при Годунове — посол в Крым (1600 год), воевода яртаула (авангарда) в Брянске (1605 г.), на свадьбе Самозванца угощавший польских послов и сам посланный к Сигизмунду с уведомлением о гибели I Лжедимитрия (1606 г.). При Шуйском оборонял он Москву от Лисовского (1609 г.) и на Ладоге бил шведов (1610 г.). С воцарением Михаила пожалованный в окольничие, он помогал Пожарскому разбить поляков и казачьи шайки, да у Никитских ворот отбил приступ Владислава к Москве (1 октября 1619 г.), заставив его отступить и удалиться от нашей столицы. Указав главные его, очень веские заслуги, менее важные поручения последних лет жизни этого доблестного лица мы не приведем, сообщив только, что умер князь Григорий Константинович Волконский в Валуйках в 1634 г., находясь при размене пленных с крымцами.

Князь Михаил Константинович Хромой, строитель Березова (1594 г.) в отдаленном Обском крае, в северо-западной Сибири, второй воевода тобольский (1595—7 г.), геройски погиб в самой церкви в Боровске (1610 г.), защищая с горстью храбрых Пафнутьев монастырь, куда изменники впустили уже поляков. Князь Федор Иванович, прозванием Мерин, известный со времени воеводства в Мценске (1605 г.), принадлежит к числу бойцов-патриотов, осадивших поляков в Москве в 1611 и 1612 годах. В 1620 году он был судье в Челобитном приказе. Князь Иван Федорович, прозванием Лось, упоминаемый в 1607 г. как начальник артиллерии при осаде Тулы, в 1633 году был первым воеводою у Никитских ворот при набеге крымцев, а в 1638 году был вторым распорядителем при делании Земляного города в столице. Боярин Петр Федорович II, сын Мерина, упоминаемый с 1617 года, в 1625 году стольник, в 1633 году второй воевода в астраханском походе против калмыков, в 1634 и 1635 годах был у провода границ с Литвою в Торопце.

Он на другой день коронации царя Алексея Михайловича (29 сентября 1645 г.) пожалован в окольничие и назначен судьею в Челобитенный приказ, и, всеми уважаемый, умер в 1650 г.; от второй жены — Пелагеи оставив сына Юрия. Первая жена его была Марфа Петровна, урожд. Постельникова. Старший брат предыдущего, Федор Федорович Шериха, начав службу с рынды (1621 г), в 1626 году сделан стольником, в 1634 г. защищался в Белгороде от польского короля, отбив все его приступы, и за это, 8 июля произведенный в окольничие, получил щедрое награждение да должность судьи Челобитенного приказа. В 1639 году назван наместником муромским, в 1642 г. проводил границу с Польшею в Путивле, в 1651 же году пожалован в бояре; чуть не потеряв жизнь в Пскове, посланный туда (1650 г.) усмирять мятеж и сам попавшись в руки возмутителей. В 1663 году он послан против башкир, в Казань, где и умер в 1665 г. У него тоже был один сын — Андрей. Не менее важную роль, как Шериха, играл в царствование Алексея Михайловича и князь Василий Богданович Волконский, прозванием Веригина Любка, умер. 1675 г. окольничим (с 1671 г.). Он упоминается в стольниках в 1634 году, в 1651 году значится первым судьею в Холопъем приказе, в 1653—55 гг. действует в Астрахани, приводя калмыков к присяге на подданство России, а в 1661 году находится осадным воеводою в Переяславле.

Из числа видных представителей рода князей Волконских за XVII век следует, перечисляя и упомянутых уже окольничих: у царя Михаила Федоровича — князя Григория Константиновича (1627 г.), у царя Алексея (1668 г.) — князя Василия Богдановича, указать: Михаила Андреевича (1693 г.) и Федора Львовича (1693 г.), при царях Иване и Петре Алексеевичах, да, бывшего в живых еще в 1703 году, князя Федула Федоровича. Он был уже стольником в 1658 году, в 1683 году приводил к присяге в Астрахани имеретинского царя Арчила и в следующую весну привез в Москву детей его.

Самым видным (и особенно доверенным у Екатерины II) лицом из фамилии князей Волконских в XVIII веке оказывается князь Михаил Никитич Волконский (род. 9 октября 1713 г. и умер 8 декабря 1789 года), правнук князя Михаила Константиновича Хромого — защитника Пафнутьева монастыря, сын стольника Никиты Федоровича и старшей сестры канцлера графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина — Аграфены Петровны, в Курляндии бывшей приятельницею императрицы Анны Ивановны, сосланной верховниками и умершей в заключении 1732 года. При Екатерине II Михаил Никитич был главнокомандующим в Москве, ранее этого составлял проект раздробления Польши, до того находясь русским послом в Варшаве и зная хорошо тамошние дела. Отец князя Михаила Никитича по смерти жены сделан шутом императрицы Анны (1732 г.).

Из рода князя Федора Константиновича Кривого — сын праправнука его — тоже генерал-аншеф, как и Михаил, Никитич — князь Семен Федорович Волконский (род. 10 мая 1703 г. и умер 4 мая 1768 г.) прославился, как и предшественник, в семилетнюю войну, состоя тогда в чине генерал-поручика. Род обоих этих лиц уже не продолжается, хотя оба были женаты и оставили потомство. Князь Михаил Никитич был женат на старшей дочери известного кабинет-секретаря Петра I, Алексея Васильевича Макарова, Елизавете Алексеевне (умершей в мае 1782 г.), от которой имел двух сыновей: Льва Михайловича (1798 г.) и Павла Михайловича (род. 1763 г., 15 декабря 1808 г.), умерших без потомства. Сестра их — княжна Анна Михайловна (ум. 1824 г.) была за фельдмаршалом князем А А. Прозоровским. Князь же Семен Федорович, женатый на княжне Софье Семеновне Мещерской (род. 13 сентября 1707 г., ум. 7 апреля 1777 г.), имел от нее одного только сына — князя Григория Семеновича, члена государственного совета, генерала от кавалерии (род. 30 января 1742 г. и ум. 17 июля 1824 г.), женатого на княжне Репниной и начавшего новую ветвь Репниных-Волконских. (В статье о князьях Репниных и об этой ветви сказано.) Кроме сына, князь Семен Федорович оставил шесть дочерей, из которых третья — княжна Анна Семеновна (род. 12 января 1737 года, ум. 4 февраля 1812 г.), бывшая за статским советником Николаем Яковлевичем Олениным, была мать президента императорской академии художеств Алексея Николаевича Оленина (1763—1843 года). Четыре же остальных вышли замуж: Марья Семеновна (род. 23 августа 1731 г., 29 ноября 1796 г.) за Римского-Корсакова; Александра Семеновна (род. 28 апреля 1733 г., 11 декабря 1793 г.) за Дмитриева-Мамонова; Наталья Семеновна (род. 1739 г., 29 января 1776 г.) была за Андреем Ивановичем Хрущевым и Екатерина Семеновна (род. 1743 г., 1818 г.) жена Петра Леонтьевича Ермолова; пятая — Софья Семеновна (род. 1747 г., 1769 г.) была девица.

Кроме поименованных, укажем из представителей фамилии князей Волконских XVIII века еще внука праправнука Федора Константиновича, белгородского воеводы времен Годунова — генерала от инфантерии князя Николая Сергеевича Волконского (родился 30 марта 1753 г. и ум. 3 февраля 1821 г.), женатого на княжне Екатерине Дмитриевне Трубецкой (род. 15 сентября 1749 г. и ум. 8 мая 1799 г); единственная дочь этой четы — княжна Мария Николаевна (1790—1830) была за графом Николаем Ильичом Толстым.

Из деятелей XIX века назовем сына князя Михаила Сергеевича и баронессы Екатерины Исаевны Шафировой — посла в Царь-град, князя Дмитрия Михайловича, генерал-лейтенанта, умершего 1835 г. и женатого на графине Наталье Алексеевне Мусиной-Пушкиной. Сын их, князь Михаил Дмитриевич (род. 1811 г.), имеет в супружестве княжну Анну Ивановну Варшавскую, графиню Паскевич-Эриванскую.

В родах Волконских существует и старшая, и младшая линии.

К старшей линии принадлежал фельдмаршал 1-й министр императорского двора светл. князь Петр Михайлович. Он происходил от старшего брата боярина Федора Федоровича (1665 года) — Ивана Федоровича, оставившего шесть сыновей: Федора, Ивана, Михаила, Петра, Давыда и Владимира Ивановичей. Из них только один Давыд Иванович оставил двух сыновей: Семена и Дмитрия Давыдовичей. Семен тоже не имел детей, а Дмитрий Давыдович имел двух сыновей: Михаила Дмитриевича и Александра Дмитриевича. Из них второй в свою очередь оставил двух же сыновей: бездетного Николая Александровича и Петра Александровича, статского советника (род. 1724 г. и сентября 1801 г.), отца двух сыновей и четырех дочерей. Сыновья его были: бригадир Михаил Петрович, женатый на княжне Елизавете Петровне Макуловой (1796 г.), и упомянутый уже нами генерал-лейтенант Дмитрий Петрович. А сестры их были: Анна Петровна — за Кротковым, Елизавета Петровна — за Чебы-шевым, Марья Петровна — за М. П. Колычевым и Екатерина Петровна — девица.

У князя Михаила Петровича было три дочери: Екатерина Михайловна (род. 1775 г., 1 ноября 1834 года) — за генерал-адъютантом Сергеем Алексеевичем Кожиным, Анна Михайловна за генерал-лейтенантом Александром Ивановичем Грессером, Варвара Михайловна, камер-фрейлина, и Петр Михайлович (род. 26 апреля 1776 г., 27 августа 1852 г.), канцлер всех российских орденов, министр императорского двора при учреждении его (1826 г.) и фельдмаршал, получивший титул светлости при открытии Александровской колонны (30 августа 1834 г.), возводившейся под его заведованием. Светлейший князь Петр Михайлович от брака с княжною Софьею Григорьевною Волконской имел двух сыновей: Дмитрия и Григория и дочь — княжну Александру Петровну, бывшую за действительным статским советником Павлом Дмитриевичем Дурново (мать товарища министра внутренних дел в настоящее царствование — Николая Павловича Дурново). Старший сын фельдмаршала — гофмейстер князь Дмитрий Петрович от брака с Марьей Петровной Кикиной (1854 г.), дочерью статс-секретаря Петра Андреевича Кикина, основателя «Общества поощрения художников», имел дочь — княжну Софью Дмитриевну. А второй сын фельдмаршала — князь Григорий Петрович, начальник русских художников в Риме, тоже гофмейстер, от брака с княжною Марьей Александровной Бенкендорф имел дочь — княжну Елизавету Григорьевну.

Следующая по старшинству ветвь после рода фельдмаршала пошла от князя Романа Александровича, второго праправнука родоначальника. От второго сына Романова — Константина — род повел его старший сын, Федор Константинович, отец трех сыновей: Ивана Федоровича, Михаила Федоровича и Юрия Федоровича. Из них один Михаил имел сына Андрея и внука Андрея Андреевича, отца трех же сыновей: Федора, Андрея и Михаила Федоровичей. Сыновья первого из них были: поименованный нами выше, генерал-аншеф Семен Федорович, Петр Федорович, генерал-майор Сергей Федорович, Евграф Федорович, Федор Федорович и Алексей Федорович да дочь Анна Федоровна (15 сентября 1783 г.), бывшая за Сафоновым. Из сыновей Федора Федоровича, кроме Семена Федоровича, оставили потомство: Петр Федорович — двух сыновей, Сергей Федорович — четырех сыновей (из которых упомянули мы о двух уже — Михаиле и Николае Сергеевичах), Евграф же и Федор Федоровичи имели по одной дочери: Настасья Евграфовна — девица (29 января 1825 г.) и Елизавета Федоровна, бывшая за Павлом Доброклонским.

Непоименованные нами два сына князя Петра Федоровича были: Михаил и Петр Петровичи. Князь Михаил Петрович (род. 1746 г., 1796 г.) от брака с Марьей Матвеевной Рудаковой имел двух сыновей: Николая Михайловича, женатого на Екатерине Васильевне Иохемзиной, и Сергея Михайловича. У Николая Михайловича был сын Николай же Николаевич, женатый на Ртищевой, которого потомство неизвестно нам. Князь Петр Петрович от брака с Екатериною Осиповною Благово (род. 10 декабря 1754 г., 28 января 1837 г.) имел сына Александра Петровича и дочь Марью Петровну — за Нероновым.

Непоименованные нами дети Сергея Федоровича были: Андрей Сергеевич (род. 16 октября 1746 г., 22 января 1828 г.) и князь Александр Сергеевич (род. 4 апреля 1750 г., 1 июля 1811 г.), от брака с княжною Настасьей Алексеевной Кольцовой-Мосальской (род. 12 декабря 1756 г., 22 июня 1798 года) оставивший значительное потомство.

У них были дети: князь Алексей Александрович (род. 5 октября 1784 г.), женатый на Елизавете Александровне Ушаковой; Сергей Александрович (род. 4 марта 1786 г., 14 августа 1838 г.; кажется отец товарища министра князя Михаила Сергеевича; Нил Александрович (род. 26 мая 1787 г., 25 сентября 1805 г.); Андрей Александрович (род 14 июня 1789 г., 10 июля 1831 г.), генерал-майор Дмитрий Александрович (род. 1790 г., 13 июля 1836 г.); Юрий Александрович (род. 1794 г.), женатый на Евдокии Дмитриевне Шишковой (род. 1817 г., 1845 г.); Михаил Александрович (род. 1798 г.), женатый на Марье Ивановне Геннесен (род. 29 августа 1803 г., 12 августа 1849 г.); княжна Варвара Александровна и княжна Мария Александровна. Из поименованных князей оставили потомство — насколько нам известно: Алексей Александрович — сын Александра Алексеевича (род. 1818 г.), женатого на Луизе Карловне Трузсон; Юрий Александрович — двух дочерей, а Михаил Александрович — двух сыновей: Николая Михайловича (род. 1823 г.) и Александра Михайловича.

Потомство Андрея Андреевича пошло от сына его Николая Андреевича, отца князей и княжен:

- Петра Николаевича (род. 1755 г., 1825 г.), женатого на княжне Елене Никитишне Волконской;

- Павла Николаевича, женатого на Прасковье Ивановне NN;
-Матрены Николаевны (1821 г.), бывшей за Александром Петровичем Барковым, и Натальи Николаевны — за Тимашевым.

У Петра Николаевича были две дочери:

- Елизавета Петровна — за Воейковым и Наталья Петровна — за Бессоновым;
- Павел Николаевич оставил двух дочерей (из них старшая, кажется, Александра Павловна была за Иваном Алексеевичем Китаевым) и сына Константина Павловича, женатого на Александре Михайловне Михайловой и оставившего сына Павла Константиновича.

Потомство Михаила Андреевича началось его двумя сыновьями: Дмитрием Михайловичем и действительным тайным советником Петром Михайловичем, оставившим сына камергера Михаила Петровича (1845 года) и трех дочерей: Елизавету Петровну (в октябре 1816 г.) — за бригадиром Платоном Федоровичем Уваровым, Варвару Петровну девицу (9 ноября 1830 г.) и Марью Петровну (17 февраля 1842 г.), бывшую за бригадиром Николаем Васильевичем Измайловым.

Нам остается засим привести потомство брата князя Михаила Никитича — Алексея Никитича, генерал-майора (в апреле 1781 г.).

У него от брака с Маргаритой Родионовной Кошелевой (1790 г.) были дети:

1) бригадир Михаил Алексеевич, от брака с Варварой Ивановной Шиповой оставивший сына (бездетного) Павла Михайловича;
2) беспотомный генерал-лейтенант Николай Алексеевич (род. 19 ноября 1757 г., 26 сентября 1834 г.), женатый на Федосье Петровне Нащокиной (род. 12 июня 1761 г., 14 декабря 1824 г.);
3) бригадир Петр Алексеевич (род. 4 июля 1759 г., 4 марта 1827 года), от брака с графинею Софьею Ивановной Гендриковой оставивший трех сыновей: Ивана Петровича, женатого на Варваре Николаевне Павловой (во втором браке за Наумовым), Алексея Петровича и Дмитрия Петровича (1840 г.), женатого на Анне Александровне Высоцкой. Потомство их нам неизвестно.

Дочери князя Алексея Никитича были: Екатерина Алексеевна (род. 6 октября 1754 г., 17 ноября 1829 г.) за известнейшим из наших археологов, графом Алексеем Ивановичем Мусиным-Пушкиным, которому принадлежит честь открытия «Слова о полку Игореве». Младшая сестра графини Мусиной-Пушкиной — Анна Алексеевна (род. 1762 г. 11828 г.) была девица, а средняя — Варвара Алексеевна (род. 6 ноября 1760 г., 1 марта 1827 г.), была за полковником Михаилом Петровичем Нарышкиным. Тетки их — сестры Михаила и Алексея Никитича — были: Анна Никитишна за Дмитрием Петровичем Лобковым, другая — за генерал-поручиком Иваном Петровичем Леонтьевым.

Род Потула, имевшего пять сыновей, пошел от младшего из них — Дмитрия, составляя среднюю ветвь фамилии. Андрей Дмитриевич, внук Потула, был отец шести сыновей: Ивана, Григория, Дмитрия, Лаврентия, Василия и Владимира Андреевичей. У Ивана было три сына (Дмитрий, Семен и Тимофей), у Григория — тоже три (Игнатий, Григорий и Иван), а у Дмитрия и Василия — по два: Василий и Михаил Дмитриевичи, Тимофей и Ульян Васильевичи. Из них оставили потомство: Дмитрий — трех сыновей (Юрия, Якова и Федора Дмитриевичей), Тимофей Иванович — одну дочь Анисью за Иваном Богдановичем старшим Левшиным; Иван Григорьевич — одного сына Андрея Ивановича; Михаил Дмитриевич — одного же сына Степана Михайловича и Ульян Васильевич — сына Петра Ульяновича. Из них Федор Дмитриевич имел сыновей: бездетного Антипа и оставившего четырех сыновей Григория; Степан Михайлович имел четырех сыновей: двух Иванов (Большого и Меньшого), Василия и Андрея Степановичей, а Петр Ульянович — одного сына Тимофея Петровича, женатого на Наталье Петровне Гагариной. Из четырех сыновей Григория Федоровича оставил одного сына только последний, Николай Григорьевич — Василия Николаевича.

Зато Тимофей Петрович, имевший дочь Александру за Андреем Ивановичем Скобельцыным, и сына Дмитрия Тимофеевича, подполковника (род. 1764 г., 15 февраля 1801 г.), женатого на Екатерине Алексеевне Болтиной (род. 23 ноября 1767 г., 20 января 1832 г.), имел внуков Алексея и Андрея Дмитриевичей и внучек: Александру Дмитриевну за тайным советником Ганскау и Наталью Дмитриевну — за А. А. Наумовым. Потомства Алексея Дмитриевича и Андрея Дмитриевича мы не знаем покуда.

Младшая ветвь, доходящая до наших дней, пошла от Мамонта Ивановича, имевшего внука (от младшего сына) Андрея Семеновича, отца Петра Андреевича и деда Якова, Михаила и Семена Петровичей. Старший из них имел сына Григория Яковлевича, а младший — двух сыновей: Михаила и Петра Семеновичей. Потомство оставил первый только — трех сыновей: Алексея, Михаила и Василия Григорьевичей. Средний и младший оставили потомство.

У Михаила был один сын Авраам Михайлович (род. 29 октября 1710 г., 6 ноября 1760 г.), от брака с Евдокиею Михайловною Самариной (род. 1713 г., 1774 г.) оставивший трех сыновей и четырех дочерей: Екатерину Авраамовну, девицу (род. 1731 г., 1804 г.), Марию — тоже (род. 1736 г., 1794 г.), Наталью Авраамовну (род. 22 марта 1746 г., 14 апреля 1819 г.) — за Михаилом Алексеевичем Пушкиным, и Елизавету Авраамовну — за Стольбергом. Братья их были: генерал-майор Сергей Авраамович и Александр Авраамович (род. 6 июля 1755 года, 30 марта 1793 г.).

У Василия же Григорьевича было два сына: Яков Васильевич и Петр Васильевич, женатый на княжне Евдокии Семеновне Козловской. У Якова Васильевича был сын Михаил Яковлевич, потомства от которого мы не знаем. А у Петра Васильевича было два сына: Сергей Петрович, женатый на Марье Петровне Рогозиной, и Яков Петрович. У князя Сергея Петровича было три дочери — княжны: Настасья Сергеевна, Елена Сергеевна и Александра Сергеевна (за подполковником Яновым) и сын Петр Сергеевич (1847 г.), от брака с Александрою Петровною Новиковой оставивший сыновей: Николая, Сергея, Дмитрия и Михаила Петровичей и дочерей: Александру, Елизавету и Варвару Петровну.

От младшего брата Мамонта — Порфирия (Перфилья) Ивановича идет род самых младших представителей фамилии князей Волконских. У младшего сына Перфилия — Юрия Перфильевича был сын Федор, внуки Федор и Михаил Федоровичи. Из сыновей последнего у младшего были дети: Тимофей да два Ивана. У Тимофея было два сына: Артамон и Иван, а у Ивана Меньшого — Владимир Иванович. У Ивана Тимофеевича был сын Григорий, а у Владимира Ивановича — дочь Аграфена (за Аф. М. Елизаровым) и три сына: Иван, Давыд и Петр (род. 1696 г., 1724 года), женатый на княжне Пульхерии Семеновне Волконской. От последнего да от Григория род и продолжается.

У Григория Ивановича были сыновья: Андрей, Михаил, Иван, Федор и Александр Григорьевичи (8 мая 1773 г.). А у Петра Владимировича были: Александр Петрович и Михаил Петрович, от брака с Марьею Михайловной Римской-Корса-ковой (род. 9 января 1736 г., 6 августа 1786 г.; оставивший сыновей: действительного статского советника Дмитрия Михайловича (род. 1759 г., 1813 г.) и подполковника Владимира Михайловича (род. 1761 г., 17 июня 1845 г.). У Дмитрия были дети: сын Вячеслав и дочь — за Ланским.

У Андрея Григорьевича был бездетный сын Иван. У Михаила Григорьевича — сын Александр Михайлович (1802 г.), от брака с Хионией Львовной Воейковой (1795 г.) оставивший сыновей: Петра, Дмитрия, Михаила и Григория Александровичей да дочерей: Варвару — за Чебышевым, Евдокию — за Титовым, Анну и Елизавету — девиц. У князя Петра Александровича шесть сыновей и дочь, бывшая за Беклемишевым и Доможировым. Сыновья его — Александр, Николай, Василий и Владимир Петровичи — сколько нам известно — оставили потомство.

Указав род князей Волконских до наших дней, мы еще должны сделать одну оговорку.

Считали все в Рюриковом роде князей Острожских, принимая во внимание строгое держание ими православия в Литве в XVI веке. Но едва ли можно подобный признак считать за доказательство принадлежности рода княжеского к племени Рюрика. Кому же неизвестно, что представители потомства Ольгерда от второй жены его, Марьи Александровны кн. Тверской, в большинстве исповедовали православие.

Мы думаем, что с своей стороны имеем достаточно поводов в пользу предположения своего, что князья Острожские скорее потомки Гедимина: или от сына Кейстута — Виодата, если докажется, что он имел имя Даниила — или из рода Корецких, где был Данила Семенович, будто бы правнук Нариманта Гедиминовича. Тогда как явно несостоятельна выдумка: производить князей Острожских от небывалого, третьего сына кн. Романа Галицкого, Василька, будто бы моложе Даниила и Василия Романовичей. Во второй части, говоря о князьях литовских, мы изобразим наглядно эту невозможность и пространно разберем положение всех обстоятельств дела о передаче князю Федору Даниловичу г. Острога с округом.

В пользу первого нашего предположения, т. е. производства князей Острожских от Воидата Кейстутовича (род. 1342 г., 1381 г.) — говорит содействие брата Воидатова, вел. кн. Витовта, в 1386 г., к отдаче в удел князю Федору Даниловичу города Острога Ягайлою; когда Волынь была в обоюдной зависимости и у польского короля, и у великого князя Литовского. Допустив, что Воидат имел имя Даниила, как Витовт — Василия, первый князь Острожский (до того неизвестный) Федор Данилович, понятно, может быть родным племянником беспотомного Витовта. Стало быть, повод ходатайства его — удержание Волыни в своем роде — очень уважительный и объясняющий происхождение Острожского удела с православною династиею. А православие, в свою очередь, достаточное объяснение молчания польских генеалогов и историков о происхождении рода князей Острожских, члены, семейства которых очень точно известны только с окатоличения их.

Скажут нам, пожалуй, сторонники польской интеллигенции, что Федор Данилович мог быть и князь Збаражский, внук Корибута? — На это можно ответить одно, что самому Корибуту в 1386 году было только 29 лет, потому в семье Гедиминовичей искать Федора Даниловича нам нельзя. А признать единственно возможное допущение — считать Федора Даниловича сыном Галицкого боярина Даниила, деятеля 1343 г.,- не дозволяет называние его в грамоте 1386 года князем, когда в это достоинство не возводили в Литве.

Все наши генеалоги вслед за польскими считают одного рода с князьями Острожскими князей Святополк-Четвертинских и Святополк-Мирских. Говоря о литовских князьях племени Гедимина, мы укажем в нем место и этих обеих фамилий.

Князья Москвы

Точное время основания Москвы неизвестно. Легенды возводят основание Москвы ко временам Вещего Олега, якобы поставившего городок на речке Неглинной, или даже к библейскому патриарху Мосоху. Однако официальной датой основания Москвы считается 1147 г. - год первого летописного упоминания о ней. В этом году в Москве встретились Юрий Долгорукий и Святослав Ольгович Северский. Долгое время Москва была окраинным городом Владимиро-Суздальской земли, приграничной крепостцой и "загородным имением" владимирских князей (в окрестных лесах была на редкость богатая охота).

В 1212 г. после смерти Всеволода Большое Гнездо началась борьба за великий стол между его сыновьями, Юрием и Константином. Младшие братья, переходя на сторону того или иного претендента, старались выторговать себе более богатые волости. Так в 1213 г. Москву занял Владимира Всеволодович, но очень был переведен в более престижный южный Переславль. Во время нашествия Батыя в 1238 г. Москва была разграблена и сожжена, а защищавший ее Владимир Юрьевич взят в плен и погиб. Но на каких правах он сидел в Москве — удельного князя или наместника — неизвестно.

Первым князем, о котором доподлинно известно, что Москва была его волостью, является Михаил Ярославич Хоробрит. Однако тот оказался не удовлетворён таким второстепенным уделом. В 1247 г. он лихим наскоком захватил Владимир, но в следующем году погиб в стычке с литовцами. Москва как выморочное владение отошла к великому князю.

Следующим, кто получил Москву в удел, был Даниил, младший сын Александра Невского. В то время как его старшим братьям достались более существенные Переславль-Залесский и Городец-на Волге, Даниилу была отдана малозначительная Москва. В пятнадцать лет Даниил переехал из, отчего Переяславля в Москву и так холил и лелеял свой скромный удел, что Москва в короткое время возвысилась практически до уровня Владимира и Твери.

Даниил Александрович умер в 1303 г., так и не побывав на владимирском великом столе. Согласно древнерусскому лестничному праву его сыновья теряли право на великий стол. Однако к этому времени на Руси с лестницей мало кто считался: великокняжеский титул доставался более сильному и ловкому, тому, кто сумеет доказать татарскому хану выгодность союза именно с ним. Благодаря быстрому усилению Москвы сыновьям Даниила, сначала Юрию, а затем Ивану, удалось заполучить ярлык на Владимирское великое княжество. Начиная с Ивана Данииловича, московские князья стали тоже писаться великими. За исключением короткого периода малолетства Дмитрия, за московскими князьями закрепился и титул владимирских великих князей. В первой половине XV в. Москва окончательно стала столицей Русского государства. Наконец, в 1547 г. великий князь Московский Иван Васильевич принял титул царя. Московское великое княжество стало Русским государством.

Cъезд князей

Княжеские съезды в Древней Руси — К. съезды не были учреждением постоянным или обязательным, но собирались в древней Руси по инициативе отдельных князей, для решения дел, имевших общий интерес. Первый пример такого съезда князей мы видим в 1097 г. в Любече, когда князья собираются, чтобы покончить начавшиеся между ними усобицы. В 1100 г. состоялся новый съезд, в Уветичах (см. Владимир Мономах).

Из того, что Ростиславичи не подчинились решению Уветичского съезда, следует заключить, что постановления съездов не были обязательны. Таким же характером отличаются съезды и в позднейший период. Они носят еще название "думы князей", или "снема": "того же лета, — говорит, например, Лаврентьевская летопись под 1301 годом, — учиниша снем у Дмитрова". По-прежнему съезды не имеют ни определенного состава, ни места и времени для своих собраний. Участвуют в них те, кого пригласил инициатор съезда и кто захотел приехать; но нет примера, когда бы в съезде приняли участие князья всей русской земли.

Кроме общих дел, касающихся всех съехавшихся князей, на съездах заключались и междукняжеские договоры. Примеры К. съездов мы видим в 1170 г., когда князья соединились для общего похода против половцев ("Ипатьевская летопись"); в 1183 г. — по такому же поводу; в 1382 г., когда Дмитрий Донской думал "думу с князьями по поводу нашествия Тохтамыша" (Воскресенская летопись), и т. п. Литературу см. при слове Князь (в особенности труды профессора В. И. Сергеевича).

Крещение Руси князем Владимиром

Исполнилось тысячелетие Крещения Руси. Есть нечто величественное и даже мистическое в этом редком юбилее, побуждающее нас задуматься над путями промысла Божия в жизни нашего народа.

На фоне тысячелетней истории Руси выделяются две великие, но противоположные по сути картины. Одна из них - светлая и радостная, относящаяся к обращению к Христу нашего народа на заре формирования Руси; другая - кровавая и жуткая, относящаяся к недавнему времени ее духовной катастрофы. Смотря на эти картины, невольно приходит на ум видение тысячелетнего Царства Христова, описанного в 20-й главе книги Апокалипсис. В апокалипсическом видении есть элементы, напоминающие о событиях в жизни нашей многострадальной родины: сначала - светлое Царство духовно воскресших; потом, по истечении тысячи лет, - выход сатаны из бездны и война полчищ зла против Церкви. Хочется верить, что и последняя картина пророческого видения исполнится, когда слуги сатаны будут истреблены Богом, а вера и правда снова восторжествуют.

Но чтобы вера в Бога возродилась на нашей родине, необходимо русским людям понять и с новой силой оценить духовную суть того апостольского дела, которое совершил князь Владимир, крестив русский народ.

Знакомясь с событиями в связи с Крещением Руси, мы видим, как серьезно и продуманно он подошел к вопросу веры. Св. Владимир понял, что личную и государственную жизнь можно создавать только на фундаменте веры в Бога. Поэтому он всесторонне ознакомился с существовавшими в то время религиями и остановился на лучшей из них. Для безболезненного и успешного крещения своего народа он привлек многих советников и дал возможность русским людям самим убедиться, какая вера лучше.

Потом, став христианином и крестив русских, кн. Владимир до конца своих дней заботился о духовном воспитании своего народа и сам был примером благочестивой жизни. Вот почему его равно апостольские труды увенчались таким успехом, и его эпоха является самой светлой страницей в жизни русского народа.

Характер славянских племен, населявших будущую Россию

(При описании событий древних времен истории России возникает ряд трудностей ввиду недостатка подробных и точных сведений. Текст Летописца Нестора, рассказывающий о Крещении Руси и о Св. кн. Владимире, был написан примерно через 100 лет после знаменитой даты Крещения Руси. Историки стараются изучать многие материалы, которые хоть косвенно относятся к этому событию, сравнивают записки иностранных историков, прислушиваются к легендам, былинам, сагам, сказаниям и т.д. При этом возникает ряд исторических гипотез, которые создают некоторое разногласие. Это относится ко многим событиям древней истории, в том числе и к Крещению Руси. Описание этого великого события, почерпнутое из доклада Игоря А. Автамонова, вполне соответствует мнению таких серьезных и обстоятельных историков, как М.С. Соловьев, В.Н. Татищев, Б.Н. Сергеевский, К.И. Зайцев и др.).

С незапамятных времен многочисленные реки, пересекавшие по всем направлениям Русь, содействовали народному и государственному единству славянских племен, которые раскинулись на огромных просторах по берегам больших рек. Можно предположить, что славяне не ссорились за землю, которой было так много и по которой можно было так просторно расселиться без обиды друг на друга.

Однако славянским племенам постоянно приходилось отбиваться от разных кочевых народов, степных варваров и от звероловов, ордами блуждающих в лесах. Угроза вторжения неприятеля, как и легкое сообщение по рекам, помогало племенам, жившим оседло, стремиться к объединению. Эти условия жизни отражались и на характере населения, делая его осторожным, осмотрительным, думающим о своей жизни и готовым к взаимопомощи.

Славянские племена жили родами. В начале истории нашего государства не семья была основной ячейкой, а род, состоявший из нескольких родственных семей и крепко державшихся вокруг своего главы. Это, и родовые традиции о переходе старшинства от умершего отца к старшему сыну, тоже влияли на характер наших предков. Они привыкали к повиновению старшим и к справедливости, т.к. только при полной справедливости поступков ГЛАВЫ рода власть у него могла оставаться неоспоримой.

При дальнейшем развитии совместной жизни славянских племен и при возникновении больших городов, род стал терять свое место главной социальной ячейки, и эта роль стала постепенно переходить к семье, как к более эластичной и меньшей по количеству членов ячейки. Но и в семье оставались общие рамки внутренних взаимоотношений, унаследованные от родовой жизни.

Чужеземцы, посещавшие Русь, отмечали нравственность славян, их доброту, отсутствие лукавства, гостеприимство. Некоторые из путешественников хвалили обхождение восточных славян с пленными, которым оставляли жизнь, и отмечали, что у славян пленные не работали целый век, как у других народов, но, после известного срока, их освобождали. Славяне стойко воевали, защищая свою территорию, способны были на большие жертвы, но никогда не были агрессивны по отношению к соседям, или жестоки к ним. И эта черта проходит через всю дальнейшую историю Российского государства.

Посмотрим теперь, во что верили славяне в этот древний период роста государственного сознания.

На Руси в эти годы хотя и было небольшое количество христиан, и существовали христианские церкви, но торжествовало язычество, идолопоклонство, которое пришло из глубокой древности. У разных племен существовали свои местные "боги," но повсюду почитали также и таких общих богов, как Перун, Велес, Сварог, Стрибог, Хорс, Ярило, Макошь. Эти божества олицетворяли силы природы, т.е. видимые и осязаемые силы - солнце, ветер, плодородие, заботу о скоте и т.д. Но обратим внимание на то, что славяне почитали и НЕВИДИМЫХ, но опекающих их "нематериальных" божеств или, правильнее сказать, "духов." Сюда входили и домовой, и леший, и водяной, и чуры, т.е. предки и др. Эта вера в невидимые существа, несомненно, помогла славянам беспрепятственно принять христианские понятия об ангелах-хранителях и о святых небесных покровителях отдельного человека или всей семьи, как по сей день это сохранилось в сербских семьях, празднующих "славу, « т.е. день святого покровителя семьи.

Трудно сказать, как крепка была вера в эти силы природы и в "невидимых духов." В жертву идолам приносили, главным образом, быков, свиней и кур, о чем свидетельствуют современные раскопки тех мест, где стояли идолы. Можно предполагать, что жертвоприношения совершались после победы над врагом, в день весеннего равноденствия, после сбора урожая и в другие дни.

Кн. Владимир до крещения

Жизнь кн. Владимира делится на два периода - до и после крещения. Первый период был очень коротким (до 25-летнего возраста). Это время Владимир жил, как язычник. Но он быстро духовно зрел. Во второй период (до самой старости) он, как отец, заботится о духовном и материальном благе своего отечества.

Родился кн. Владимир в 963 году. Отцом его был кн. Святослав Игоревич - внук Рюрика. Первые пять князей до Владимира были неоспоримыми историческими личностями, но по своему характеру и поведению князья Рюрик, Олег, Игорь, Ольга и Святослав значительно отличались от кн. Владимира и его потомков. Эти князья стремились к походам, к завоеванию соседей, круто относились к мирному населению. Они княжили, но державой своей мало интересовались. Матерью кн. Владимира была Малуша Малковна, дочь влиятельного славянина из города Любеча. Она не была "воженой, « т.е. законной женой кн. Святослава Игоревича. Она была ключницей кн. Ольги, т.е. хранительницей мехов, серебра, монет и прочих драгоценностей правящей княгини Ольги. Став наложницей молодого наследника кн. Святослава, она сохраняла свое положение при дворе кн. Ольги, родила будущего кн. Владимира и воспитала его при дворе, стараясь подчеркнуть его княжеское происхождение. В этом ей помогал ее брат Добрыня Малкович - воевода при дворе кн. Ольги, фигура историческая, а не былинная. Положение наложниц князя в то время не было постыдным ни для наложниц, ни для князей.

Можно думать, что влияние воеводы Добрыни, славянина, было велико и среди славянского населения и славянских городов, и что он был мудрым человеком. Когда после смерти кн. Ольги Святослав Игоревич стал княжить на Руси и Новгородские посланцы пришли к нему просить дать им в Новгород кого-нибудь из его сыновей для управления городом "в князья Новгородские, « то кн. Святослав отказался дать двух старших - Ярополка и Олега, которых уже назначил в другие города. Тогда новгородцы попросили дать им в князья Владимира, на что Святослав ответил: "Этого берите, если хотите." Новгородцы согласились. Кн. Владимиру было тогда семь лет, и к нему опекуном был приставлен воевода Добрыня (Малкович).

Кн. Ольга, бабушка кн. Владимира, в последние годы своего княжения уже была христианкой. Можно полагать, что и люди ее окружающие, в том числе и ключница Малуша (Малковна), были христианами. В то время в Киеве уже существовали христианские церкви. Предание говорит, что кн. Ольга была крещена в Константинополе патриархом Полиевктом и ее восприемником был Имп. Константин Багрянородный. В крещении она получила имя Елены. Св. Ольга скончалась в 969 г. Ее мощи были обретены нетленными при кн. Владимире и были положены в Десятинной церкви. Это был первый случай открытия мощей на Руси. Впоследствии, Бог чудесами прославил мощи св. кн. Ольги и она была причислена к лику святых. Можно предположить, что кн. Владимир с детства познакомился с христианством, и что влияние его бабушка, кн. Ольги, помогло ему в формировании христианского мировоззрения. Был ли христианином воевода Добрыня - неизвестно, но, как показали дальнейшие факты, он старался проводить в жизнь свои чисто славянские идеи и влиял в этом отношении на своего подопечного.

После гибели кн. Святослава шестнадцатилетний Ярополк (которого опекали воеводы Свенельд и Блуд, вероятно - варяги) в 975 г. двинулся походом на своего брата Олега и в сражении у города Овруча Олег погиб. Тогда Ярополк двинулся на Новгород. Совершенно ясно, что он хотел княжить единолично, без конкурентов. Владимиру в это время исполнилось всего 12 лет, и Добрыня увез его "за море" (в теперешнюю Швецию), вероятно, - к родственникам Святослава. Они оставались там три года. Потом Владимир возвратился в Новгород с нанятыми варягами и прогнал оттуда ставленников Ярополка.

Назревала война с Киевом, и Добрыня, руководствуясь планом посадить в Киеве кн. Владимира, искал союза и дружбы с кн. Рогвольдом, варягом, сидевшим в Полоцке на Двине. Туда он отправил послов просить дочь Рогвольда, Рогнеду, в жены Владимиру. Для предстоящего столкновения с Киевом, чтобы избежать опасности с фланга, дружба с Полоцком была необходима. В то же время и, вероятно, по тем же мотивам, Ярополк тоже попросил руки Рогнеды (Ярополку исполнилось тогда 19 лет, а Владимиру - 15). Вскоре послы из Полоцка вернулись и принесли Добрыне и Владимиру гордый и оскорбительный ответ Рогнеды. Она сказала, что хочет быть женой Ярополка и "не хочу разути рабынича" (слова взяты из летописи). По обычаю того времени, после венчального обряда - "вожения" - жене полагалось разуть своего мужа. Слово "рабынич" - оскорбление, т.к. мать Владимира была славянкой и "невоженной" женой кн. Святослава.

Такой ответ Рогвольда и Рогнеды показал Добрыне, что в предстоящем конфликте с Киевом Рогвольд находится на стороне Ярополка. Добрыня принял мгновенное решение. Он неожиданно и молниеносно нападает на Полоцк, берет его и разоряет и, по его повелению, в присутствии связанного Рогвольда, Рогнеда становится женой Владимира. Не теряя времени, Добрыня с Владимиром, с новгородской дружиной и наемными варягами идут на Киев и на Ярополка. Ярополк запирается в городке Родня, на речке Рси, притоке Днепра. После почти двухлетней осады, Ярополк и его советники принимают условия сдачи, продиктованные Владимиром и Добрыней: голод заставил их сделать это. Сразу после сдачи Родни, Ярополк погибает при загадочных обстоятельствах, якобы убитый двумя варягами, бывшими в засаде. Владимир становится ЕДИНОВЛАСТНЫМ князем на Руси и скоро назначает Добрыню посадником в Новгород.

В первые годы своего единоличного правления кн. Владимир ничего резко не менял в жизни страны. Язычеству он скорей покровительствовал и на удивление христиан даже воздвигал новых истуканов. Для молодого князя, только что закончившего двухлетнюю войну со старшим братом, так поступать было естественно. Если он и склонялся к христианству, то все же ему предстояло прежде освоиться с новым положением в Киеве, наладить взаимоотношения с другими городами и со славянскими племенами между Киевом и Новгородом. Новгородская дружина и варяги были язычниками. Владимиру предстояло собрать вокруг себя доверенных лиц и помощников в государственных делах, на которых можно было бы опереться при проведении в жизнь каких-либо реформ. В вопросах религии существовала, вероятно, каста почитаемых жрецов, языческие традиции, обряды поклонения идолам и упрямые последователи старой религии. Мог ли новый, молодой и пришедший силой из Новгорода князь сразу переделать все?! Тем более, что носителям власти полагалось определенное поведение, включая многоженство, и на них все с любопытством смотрели.

История говорит, что Владимир в начале своего княжения покровительствовал идолопоклонству и имел 6 "воженных" жен. Но поддался ли он искушению богатством, неограниченными возможностями и беспредельной властью? Нет, все это не пленяло его. Первые годы его правления проходили в походах: поход на ляхов и победа под Перемышлем; поход на вятичей и присоединение земель вокруг Оки; поход на ятвягов и присоединение земель по Неману. Висела над князем и оборона от печенегов, сидевших в южных степях. Шла торговля с севером и югом по речной системе "из варяг в греки."

Победы и военные успехи, несомненно, подняли престиж молодого кн. Владимира. Победы окрыляют народ и создают ореол славы вокруг вождя.

Выбор веры и крещение кн. Владимира

Оживленная торговля привлекала "гостей" из Царьграда, с которыми порой велись религиозные беседы, заставлявшие князя глубже задуматься над духовными вопросами. Из последующих событий надо полагать, что кн. Владимир размышлял о вере, о сути и разнице религиозных учений своего времени, о коренном вопросе: какой Бог истинный и какая вера правильная.

По всей вероятности он склонялся к ответам, которые дает христианство. Вокруг жили соседи, поклонявшиеся Единому Богу. Помимо греков-христиан за морем, рядом на Волге, жили хазары - иудейского вероисповедания; другие соседи - болгары на Волге - мусульмане, поклоняющиеся Аллаху. На западе - тоже христиане, но несколько иные, ориентирующиеся на Рим и служащие в церквах на латинском языке. У кого же, правда? Трудно решить, но решить надо!

Постараемся перенестись в те далекие годы и представить себе те религиозные вопросы, которые могли волновать кн. Владимира, те разговоры, которые велись с друзьями, старшими дружинниками, влиятельными киевлянами и другими сотрудниками молодого, энергичного, одаренного недюжинными способностями князя.

Хазары - мощное царство с иудейской религией. Иудейство насыщено древними традициями. Вся жизнь там, общественная и семейная, регулируется писанными правилами и протекает по разработанным до мелочей ритуалам. Там человек скован порядком, утвержденным веками. Человеку указано, что разрешено есть и пить, когда следует работать, а когда нельзя, на ком разрешается жениться, с кем дружить, а с кем нет. Исполняя свои ритуалы, они считают себя праведниками и заявляют, что они избранный народ! А кем же будем мы, славяне, если примем иудейство? Какое право имеют они, будучи мстительными, считать себя избранным народом?

У мусульман - вера в единого Бога и его пророка, Магомета. Они говорят, что каждому человеку при рождении предопределена судьба. Значит, делай что хочешь, даже грабь и убивай, - все равно попадешь в рай, если тебе так на роду написано. А если будешь убивать "неверных, « то обязательно попадешь в рай. Месть у них одобряется, и вошла в традицию. Если мы, славяне, примем их веру, то, сколько вражды и убийств начнется между отдельными людьми и племенами! Месть же, которую и некоторые из наших допускают, надо искоренить, вырвать из народной веры (уже при Ярославе Мудром, сыне Владимира Святого, в "Русской Правде, « кровавая месть была заменена денежным штрафом). Далее, у мусульман весь день расписан по строгим правилам: тогда-то полагается молиться, тогда-то мыться, то-то есть, и, главное, - вина не пить. Можно ли эти чуждые обычаи прививать нашему народу?

Христианское учение говорит о любви, о едином Боге, создавшем мир и человека. Бог любит людей, как Своих детей, и требует от них любить друг друга, помогать, заботиться, а не мстить! Это - понятно славянам. Бог требует любить не только ближних, но и врагов! Не всем славянам это сейчас понятно, но со временем поймут, что только так можно жить в мире друг с другом и со всеми!

Христианский Бог дал заповеди Своим детям - людям. Исполняя заповеди, человек становится праведным, имея надежду попасть в рай. В христианстве важно исполнение заповедей, а не обычаев и ритуалов! Значит, человек своим стремлением к добру может стать угодным Богу! Человек сам хозяин своей судьбы, а не рок. Вот как возвысил Бог человека, призывая его стать Своим сыном, а не рабом мертвых правил! В христианстве нет никаких предопределений - человек сам себе хозяин. Как это величественно и справедливо!

Заповеди христианские не трудные и очень понятные: люби отца своего и мать; это и у славян всегда было, это они легко примут. Не кради, не убивай, не присваивай чужого, - это все тоже очень правильно и понятно! Если исполняешь ты заповеди Божии, получишь награду. Если же лукавишь, ответ придется дать, от которого не увильнешь и не откупишься обрядами. Твои судьи - совесть и Бог, Который все видит и знает! От суда своей совести не уйдешь! Перед Богом можно каяться и просить прощения! Далее, христианство учит человека сдерживать свои плохие наклонности, отказываться от того, что хочется, во имя заботы о других и о семье. Такие люди, воспитанные христианской верой, умеющие властвовать над своими желаниями и страстями, с закаленным характером, с твердой волей, нужны нашей державе. Им можно доверять!

Отказаться от многоженства во имя сплоченной семьи? Я сам это сделаю, чтобы показать пример другим. Без крепкой семьи не может быть крепкого государства. Семья - это основная ячейка в государстве. Работать над собой, развивать свои дарования, "свои таланты, « как говорит главная христианская книга Евангелие. Как это правильно и нужно каждому человеку! У нас много одаренных людей! Они должны учиться, трудиться, совершенствоваться...

Христос проповедует скромность и отрицает гордость. Требует заботы о бедных. Я сам это буду делать. Буду заботиться о несчастных, правильно судить и не гордиться тем, что я князь. Это, как говорит христианство, Бог даровал мне заботиться и печься о нашей державе!

Те, западные христиане из Рима, требуют почитания и абсолютного подчинения всем распоряжениям их Римского епископа. Это странно и, конечно, не взято из Евангелия. А латинский язык, кто у нас поймет его - разве у нас своего языка нет? Принять от них веру - значит стать послушными рабами римских владык! Нет, это не для нас!

Решение принять православную, греческую веру, по всей вероятности, Владимир принял года за 3 или 4 до 988 года. Историки предполагают, что на быстроту этого решения кн. Владимира могла повлиять и попытка человеческого жертвоприношения, когда толпа убила двух христиан, жителей Киева, варягов, отца и сына Феодора и Иоанна. Проповедь отца толпе о христианстве в защиту сына и жестокость толпы могли повлиять на князя.

Во всяком случае, решение Владимира принять православную веру было обдуманное, трезвое, с анализом других доминирующих тогда религий, с полным пониманием, что христианство является единственной полноценной и справедливой религией, отвечающей глубоким запросам славянской души. В этом решении, в этом логичном и практическом анализе преимуществ христианства и выявилась первая заслуга кн. Владимира.

Но принятие новой веры было таким важным событием, что Владимир не хотел его проводить в жизнь одним своим распоряжением. Для успеха дела необходимо было, чтобы его ближайшие помощники, да и весь народ убедились, какая вера лучше. С этой целью Владимир решил отправить послов в разные страны: и к хазарам, и к болгарам на Волге, и в Рим, и в Византию. Пусть посмотрят на месте, как там молятся и как каждая религия влияет на жизнь народа. Пусть и наши люди знают, где какая вера и какой Бог правильнее наших идолов. Надо и сюда, в Киев, пригласить посланцев, которые нам расскажут о своей вере. Пусть наши люди послушают и поймут, что это не мимолетная воля князя, а плод его глубоких и долгих дум, совещаний князя с дружинниками и многими знатными и достойными людьми... Так кн. Владимир и сделал! Дальнейшие события показали, что отправка послов в разные страны для сравнения вер и приглашение посланцев в Киев было правильным решением Владимира, и в них заключается его вторая заслуга.

Веры рассмотрены, выбор сделан: примем христианство от греков, из Царьграда! Но действовать надо осторожно, чтобы греки не стали злоупотреблять своим преимуществом над нами. Как же поступить?... Если я женюсь на сестре царей Константина и Василия, тогда (как вы, мои други, говорите) я стану равным обоим Цареградским царям, породнюсь с ними, стану их братом! Кроме того, в Римской империи правит сейчас их другая сестра - Феофано. Ее муж, Отон Второй, умер, а она правит за малолетнего их сына, императора Отона Третьего. Значит, я породнюсь со всеми тремя царями и возведу Русскую Землю на высоту Царства! Тогда и с нами придется им считаться!... Надо добиваться руки царевны Анны! И кн. Владимир добился! В этом его третья заслуга.

Не какие-то далекие племена славян, жившие по лесам, были крещены греками, а великая держава, со столицей в Киеве, с ее правителем князем Владимиром, добровольно перешла в христианство и стала, в известной мере, союзницей Византии, а кн. Владимир стал братом трех императоров.

Здесь надо упомянуть, что за год до Крещения Руси, в Византии, в Малой Азии, вспыхнуло восстание Фоки Варды. По просьбе Царей кн. Владимир отправил из Киева на помощь грекам шеститысячный отряд варягов. Этим он помог Царям и легко освободился от ненужных теперь Киеву наемников.

Кн. Владимиру не легко было добиться женитьбы на царевне Анне. Императоры не хотели выдавать сестру за киевского князя. Пришлось князю пойти походом на Корсунь, осадить и взять эту крепость. После этого опять начались переговоры, но теперь уже кн. Владимир требовал прибытия царевны Анны в Корсунь. Он обещал, что крестится, женится на Анне и только после этого отдаст Корсунь грекам. Цари согласились. Так и произошло. Князь Владимир крестился, и дружина также крестилась с ним в Корсуне. Некоторые историки упоминают, что кн. Владимир в Корсуне заболел глазной болезнью и начал слепнуть, но после крещения чудесно выздоровел. Это чудо окончательно убедило князя в том, что его делу крещения себя и киевлян благоволит Господь, Который подобным чудом призвал ап. Павла для проповеди язычникам.

При крещении кн. Владимир был наречен Василием, а его двоюродный брат, сын Добрыни - Константином, по именам греческих Царей. После этого Владимир женился на царевне Анне и увез ее в Киев. Задуманный план был исполнен. Теперь можно было приступить к самому важному - Крещению Руси! В это время кн. Владимиру было 25 лет. Успехи молодого князя были изумительны!

Крещение Руси

Уже на пути из Корсуни в Киев, кн. Владимир показал, как христианство влияет на людей и смягчает характер человека. Отказавшись от многоженства, он отправил дружинников-вестников к каждой своей "воженой" жене объявить, что по христианскому закону ему разрешено иметь только одну жену. Поэтому он всем им дает свободу и позволяет, если они захотят, выйти замуж за любого дружинника.

Это была гуманность неслыханная для тех времен! В те времена обыкновенно ненужных жен убивали, а позже заточали в монастыри. Его милостивое отношение к женам, конечно, стало сразу же известно в народе. Интересна и другая историческая подробность. Старшая его жена Рогнеда вторично послала ему "гордый" ответ, но теперь смягченный кротостью и смирением. Она велела передать князю, что его милости не приемлет, ни за какого дружинника замуж не выйдет, но и мстить ему не будет, т.к. сама она уже христианка и поэтому уйдет в монастырь! Так она и сделала! И мать старших сыновей кн. Владимира: Изяслава, Ярослава, Мстислава и дочери. Пред славы - постриглась в монастырь, приняв имя Анастасии. Надо здесь обратить внимание на то, что уже тогда, при самом Крещении Руси, существовал под Киевом женский монастырь.

Эти два примера (кн. Владимир дал свободу женам, а не умертвил их; и Рогнеда, несмотря на незабываемую обиду, не мстила, а кротко пошла в монастырь) показывают, как коренным образом христианство меняет человека и его характер, мысли и желания, и как заставляет его сдерживаться и не поддаваться искушениям.

Вернувшись в Киев, кн. Владимир крестил своих детей и тогда начались регулярные проповеди христианской веры. Их вели и сам князь, и греческие священники, особенно из Корсуни, говорившие на славянском языке, и болгарские священники с реки Дуная, и те дружинники, которые уже давно, как Рогнеда, приняли христианство. Говорили, вероятно, о Всемогущем Боге-Творце, о любви к ближнему и ко врагам, и о том, что только христиане, исполняющие заповеди Божии, могут создать и сохранить мир на земле своим смиренным и кротким поведением и своими молитвами Премудрому и Милостивому Богу. Говорили, вероятно, и о том, как надо молиться, приводя в пример молитву данную Иисусом Христом, в которой есть такая просьба, связанная с обещанием: "и остави нам долги наша, яко-же и мы оставляем должникам нашим, « т.е. о необходимости милостиво и с любовью подходить ко всем людям. Говорили, конечно, и о "страшном суде, « и об участи грешников в аду. Все эти убежденные проповеди должны были западать в душу людям ищущим, а таких в русском народе всегда было много. Спокойный подход, проповеди и убеждения создали такую обстановку, что почти без сопротивления произошло величайшее национальное событие - Крещение Руси в 988 году.

Идолы были низвергнуты, изрублены и сожжены, а главный из них - идол Перун был с позором привязан к хвосту лошади и стащен к реке. По дороге его били палками, а потом сбросили в Днепр и течение его унесло. После этого князь объявил: "Если кто, богатый или бедный, нищий или раб, не окажется завтра на реке, тот будет против меня."

"И утром вышел Владимир со священниками на Днепр. И собралось людей без числа: вошли в воду и стояли, одни по шею, другие по грудь, дети же у берега, другие же держали детей; уже крестившиеся ходили около них, а священники, стоя, творили молитвы. И надо было видеть радость на небесах и на земле о спасении стольких душ." Так описывает летопись это великое событие.

За первые три года вера Христова была распространена по всему "великому пути из варяг в греки" и протянулась много далее: на верхнюю Волгу и к Ростову и Суздалю. Но не сразу, конечно, крестились все, тем более что принуждения не было. В Новгороде же года через два язычество восстало, была разрушена церковь и убито несколько христиан. Добрыня и Путята подавили мятеж. Это был единственный случай применения силы.

Последующие годы. Влияние христианства

Спустя тысячу лет, мы вспоминаем Крещение Руси, как неоценимую заслугу перед народом и перед Россией князя Владимира, в крещении Василия Святославовича.

Надо отметить, что далеко не во всех странах принятие христианства проходило так гладко, как на Руси. В Норвегии оно вызвало гражданскую войну, в которой погиб Олаф Святой. Случилось это уже в княжение Ярослава Мудрого. В Польше вспыхивали мятежи, которые Киев помогал тушить. Туда, на помощь королю Казимиру против повстанца Моислава, дважды ходил Ярослав Мудрый в 1041 и 1047 гг.

От Крещения Руси в 988 году до смерти кн. Владимира в 1015 году прошло 27 лет! То были годы полного благополучия на Руси. Многие славянские племена, подчиненные единому князю и объединенные проповедью христианства, призывавшего к сотрудничеству и любви друг к другу, жили в мире. Сыновья кн. Владимира подрастали, и отец давал каждому из них в княжение какой-нибудь город и земли вокруг в удел; сам же он принял титул Великого Князя и ему были подчинены все "удельные князья."

Сыновей у него всего было 12. Старший, рожденный до брака с Рогнедой, Вышеслав, княжил в Новгороде, а посадником там был Константин - двоюродный брат Владимира и его близкий сотрудник в деле принятия христианства. И в дальнейшие времена старший сын Вел. Князя посылался на княжение в Новгород, который в то время был самым важным городом после Киева. Второй сын, Изяслав, первенец Рогнеды, княжил в Полоцке, в бывших землях его деда Рогвольда. В Турове сидел Святополк. Он был сын той красавицы гречанки, которая сначала была женой кн. Ярополка, а после его гибели, стала женой кн. Владимира, и вероятно был сыном Ярополка.

Хромой от рождения Ярослав, будущий "мудрый," сын Рогнеды, сидел в Ростове. Святослав княжил в земле древлянской. Мстислав, тоже Рогнедин, управлял далеким краем Тмутараканским и там сыскал себе славу. Всеволод сидел на Волыне, Судислав в Пскове, Станислав в Смоленске, а Позвизд, Борис и Глеб, по молодости поздно получили уделы. Известно, что Глеб сел в Муроме. Бориса, которого Вел. Князь очень любил - он держал при себе.

В эти годы Русь крепла. Строились храмы, при которых возникали школы, в них по повелению князя забирали детей из знатных семей для обучения. Возможно, что учиться тогда еще считалось бесполезным занятием.

Великий князь не терял времени. Он мудро и настойчиво проводил политику объединения всех в единое Русское государство. История знает, что помимо забот о бедных, вел, князь довольно часто собирал своего рода "съезды, « на которые созывал людей со всей страны. Они назывались "Пиры." На пир в великокняжеском дворе стекались люди из всех городов. Съезжались посмотреть на красивый и богатый Киев, послушать разговоры о вел. князе, поглазеть на заморские товары на киевских базарах, получить распоряжения и советы от самого вел. князя. Эти "пиры" объединяли и собирали воедино большую страну. В созыве "пиров" заключается еще одна заслуга мудрого вел. князя Владимира!

В киевских княжеских дружинах состояли не только славяне. Вокруг Киева жили и другие инородцы, среди которых были торки, каракалпаки, на юге - печенеги. Многие из них хотели служить в дружинах вел. князя, и их принимали туда охотно. Приходили из Венгрии, приплывали из далеких северных земель. Принимая в дружину, никого не принуждали менять веру! Уже при вел. князе Владимире выявилась основная черта характера руссичей - веротерпимость и уважение к другим национальностям! Эти черты и в дальнейшем проходили через всю историю России, и в этом тоже заслуга вел. князя Владимира.

Обратим внимание на то, что к христианству кн. Владимира вели не мистика и не философия, а реальное и логичное понимание преимуществ христианского учения перед другими религиями и явная польза от него для общественного сознания и роста государства. Эта точная, неоспоримая и обоснованная логика вела его к единственному правильному пути и говорила, что только христианство дает верное направление в жизни и правильную оценку всем человеческим поступкам, желаниям и мыслям.

Это ясное понимание основ и преимуществ христианства является необходимым дополнением к вере в Иисуса Христа, но в последнее время оно у многих утеряно.

В истории личность вел. князя Владимира-Василия Святославовича выделяется на фоне других правителей, благодаря свойственным ему мудрости, доброте, справедливости, заботе об огромном государстве, благоустройстве дел, связанных с недавно возникшей церковью, умелым и дипломатическим подходом к греческому влиянию на русскую церковь, разумным и твердым отношением к соседям, а, главное, - милостивому, сердечному и доброму отношению к окружающим людям, в том числе и к бедным и обездоленным.

За эти ярко выделявшиеся черты его характера и за то, что он привел русский народ к свету Христианства, Русская церковь причислила его к лику святых со званием Равноапостольного. Народ же за его доброту и ласку прозвал его "Владимир-Красное Солнышко" и складывал про него былины!

Князь Мономах

й передаче пристрастных современников, сколько объективное значение их деятельности: шла ли она против течения жизни или, наоборот, способствовала ускорению наметившихся жизненных явлений.

Пожалуй, ни об одном из деятелей Киевской Руси не сохранилось столько ярких воспоминаний, как о Владимире Мономахе. Его вспоминали и во дворцах, и в крестьянских избах спустя много веков. Народ сложил о нем былины как о победителе грозного половецкого хана Тугоркана – "Тугарина Змеевича", и из-за одинаковости имен двух Владимиров влил эти былины в старый цикл киевского эпоса Владимира I.

Когда века феодальной раздробленности и татаро-монгольского ига сменились неожиданно быстрым расцветом Московского централизованного государства, великий князь Иван III, любивший в политических интересах "ворошить летописцы", обратился к величественной фигуре Владимира Мономаха, возвышавшейся, как и сам Иван, на грани двух эпох.

Неудивительно, что в конце XV века московским историкам заметнее всего в родном прошлом была фигура Мономаха, с именем которого они связали легенду о царских регалиях, будто бы полученных Владимиром от императора Византии. "Шапка Мономаха" стала символом русского самодержавия, ею короновались все русские цари вплоть до тяжелого дня ходынской катастрофы, когда венчали ею последнего царя.

При Владимире Мономахе Русь побеждала половцев, и они на время перестали быть постоянной угрозой.

Власть киевского князя простиралась на все земли, заселенные древнерусской народностью. Усобицы мелких князей решительно пресекались тяжелой рукой великого князя. Киев был действительно столицей огромного, крупнейшего в Европе государства.

Неудивительно, что в мрачные годы усобиц русские люди искали утешения в своем величественном прошлом; их взгляды обращались к эпохе Владимира Мономаха. "Слово о погибели Русской земли", написанное накануне татаро-монгольского нашествия, идеализирует Киевскую Русь, воспевает Владимира Мономаха и его эпоху.

Гигантским полукругом очерчивает поэт границы Руси: от Венгрии к Польше, от Польши к Литве, далее к прибалтийским землям Немецкого ордена, оттуда к Карелии и к Ледовитому океану, оттуда к Волжской Болгарии, буртасам, мордве и удмуртам.

Это все с давних пор было покорно Владимиру Мономаху, "которым то половци дети своя полошаху в колыбели, а литва из болота на свет не выникываху, а угри твердяху каменыи города железными вороты, абы на них великий Володи мер тамо не въехал".

Перемешивая правду с вымыслом, поэт считает даже, что византийский император, побаиваясь Мономаха, "великая дары посылала к нему, абы под ним великий князь Володи мер Цесаря-города (Царьграда) не взял".

Единодушие оценок Владимира II в феодальной письменности, дружинной поэзии и народном былинном эпосе заставляет нас внимательнее рассмотреть долгую деятельность этого князя. Перед нами прошла уже галерея его современников, князей "Гориславичей", и мы видели Мономаха во взаимоотношениях с ними, но стоит взглянуть на него специально.

Владимир родился в 1053 году, по всей вероятности, в Киеве, где его отец Всеволод, любимый сын Ярослава Мудрого, находился при великом князе, доживавшем свои последние годы. Рождение Владимира скрепило задуманные дедом политические связи между Киевской Русью и Византийской империей – матерью его была принцесса Мария, дочь императора Константина IX Мономаха.

Отец Владимира, Всеволод Ярославич, не выделялся из среды князей особыми талантами государственного деятеля – мы помним, как зло обвиняли его боярские летописцы в конце жизни. Но это был образованный человек, знавший пять языков. К сожалению, Владимир Мономах, написавший в своей биографии, что отец, "дома седя, изумеяше 5 язык", не упомянул о том, какие это именно языки. Можно думать, что иноземными были греческий, половецкий, латинский и английский.

Владимир получил хорошее образование, которое позволило ему в своей политической борьбе использовать не только меч рыцаря, но и перо писателя. Он прекрасно ориентировался во всей тогдашней литературе, владел хорошим слогом и обладал незаурядным писательским талантом.

Детские годы Владимира прошли в пограничном Переяславле, где начинались знаменитые "Змиевы валы", древние укрепления, много веков отделявшие земли пахарей от "земли незнаемой", от степи, раскинувшейся на многие сотни километров.

В степях в те годы происходила смена господствующих орд: печенеги были отодвинуты к Дунаю, их место временно заняли торки, а с востока уже надвигались несметные племена кипчаков-половцев, готовых смести все на своем пути и разграбить всю Русь.

Полжизни, свыше трех десятков лет, пришлось Владимиру провести в Переяславле на рубежах Руси, и это не могло не наложить своего отпечатка на все его представления о губительности половецких вторжений, о жизненной необходимости единства русских сил.

Перед глазами Владимира с детства проходили войны с торками и первые набеги половцев. Не было во всей Руси другого такого города, как Переяславль, который бы так часто подвергался нападениям степняков. Самыми тяжелыми были, вероятно, впечатления от знаменитого похода хана Шарукана в 1068 году. Былины, сложенные по поводу этого нашествия, очень поэтично описывают, как по степи от самого синего моря бегут стада гнедых туров, вспугнутые топотом коней половецкого войска.

Мы не знаем, участвовал ли пятнадцатилетний Владимир в бою, где Шарукан разбил его отца и дядей, и пришлось ли ему самому испытать тяжесть бегства, но все равно разгром, завершившийся восстанием в Киеве, изгнанием великого князя и смертью епископа, должен был оставить глубокий след в его уме.

Владимир прошел суровую школу; ему с отроческих лет приходилось помогать отцу, долгие годы бывшему второстепенным князем, вассалом своего брата. Недаром на склоне лет Мономах вспоминал о 83 своих больших походах по Руси, по степям и по Европе. Первое свое большое путешествие он совершил тринадцатилетним мальчиком, проехав из Переяславля в Ростов, "сквозе Вятиче", через глухие Брынские леса, где, по былинам, залегал Соловей-Разбойник, где не было "дороги прямоезжей", где в лесах еще горели огни погребальных костров, а язычники убивали киевских миссионеров.

Со времени этого первого "пути" до прочного утверждения в Чернигове, уже взрослым двадцатипятилетним человеком, Владимир Мономах переменил, по меньшей мере, пять удельных городов, совершил 20 "великих путей", воевал в самых разных местах и, по самым минимальным подсчетам, проскакал на коне за это время от города к городу не менее 10 тысяч километров (не считая не поддающихся учету разъездов вокруг городов).

Жизнь рано показала ему и минусы княжеских усобиц, и тяготы вассальной службы, и невзгоды половецких набегов. Энергичный, деятельный, умный и хитрый, он, как показывает дальнейшее, хорошо использовал эти уроки, так как уже с юности знал жизнь Руси от Новгорода до степей, от Волыни до Ростова, пожалуй, лучше, чем кто-либо из его современников.

Битва на Нежатиной Ниве 3 октября 1078 года резко изменила соотношение сил в разросшейся княжеской семье. Великим князем стал Всеволод Ярославич, утвердивший свою власть над всей "Русской землей" в узком смысле слова: над Киевом, где княжил сам, над Черниговом, в который он послал своего сына Владимира, и над Переяславлем Русским, где тот правил несколько лет до во княжения в Киеве в 1113 году.

Шестнадцать лет (1078-1094 годы) княжил Владимир Мономах в Чернигове. К этому времени, по всей вероятности, относится постройка каменного терема в центре черниговского кремля-детинца и создание неприступного замка в Любече на Днепре.

Владимир был женат на английской принцессе Гите, дочери короля Гаральда, погибшего в битве при Гастингсе. В Чернигов молодая чета прибыла с двухлетним первенцем – Мстиславом, впоследствии крупным деятелем Руси.

В автобиографическом Поучении Владимир часто вспоминал об этом вполне благополучном периоде своей жизни.

У князя был, по его словам, строго заведенный порядок, он сам, не доверяясь слугам, все проверял: "То, что мог бы сделать мой дружинник, я делал всегда сам и на войне и на охоте, не давал себе отдыха ни ночью, ни днем, невзирая на зной или стужу. Я не полагался на посадников и бирючей, но сам следил за всем порядком в своем хозяйстве. Я заботился и об устройстве охоты, и о конях, и даже о ловчих птицах, о соколах и ястребах".

Уже известный нам любечский замок свидетельствует о необычайной продуманности всех частей этой грандиозной постройки, где рационально использована каждая сажень полезной площади, где предусмотрены все случайности бурной феодальной жизни.

В средневековой Руси, как и везде в ту пору, княжеская охота была и любимым развлечением, и хорошей школой мужества. Иногда князья со свитой, с княгинями и придворными дамами выезжали на ладьях стрелять "сизых уточек и белых лебедей" в днепровских заводях или ловили за Вышгородом зверей тенетами, а иной раз "ловы" превращались в опасный поединок с могучим зверем.

"Вот когда я жил в Чернигове, – пишет Мономах, – я своими руками стреножил в лесных пущах три десятка диких коней, да еще когда приходилось ездить по степи (по ровни), то тоже собственноручно ловил их. Два раза туры поднимали меня с конем на рога. Олень бодал меня рогами, лось ногами топтал, а другой бодал; дикий вепрь сорвал у меня с бедра меч, медведь укусил мне колено, а рысь однажды, прыгнув мне на бедра, повалила вместе с конем".

В лесах под Черниговом в 1821 году нашли тяжелый золотой амулет-змеевик, принадлежавший Владимиру Мономаху. Очевидно, князь потерял дорогую вещь во время одного из своих охотничьих единоборств; не лось ли втоптал в землю княжеский змеевик?

Митрополит Никифор в одном из писем к Мономаху упоминает о его привычке бегать на лыжах.

Быстрый и решительный в своих действиях, Владимир Всеволодич наладил скорую связь Чернигова с Киевом: "А из Чернигова я сотни раз скакал к отцу в Киев за один день, до вечерни". Такую бешеную скачку на 140 километров можно было осуществить только при системе постоянных подстав, расставленных на пути. Как показывает исследование пути от Чернигова до Любеча (60 километров), дорога шла долинами и была поделена специальными сторожевыми курганами на небольшие участки, где и могли находиться запасные кони для подставы.

В. Н. Татищев сохранил такое описание внешности Мономаха, возможно восходящее к записям современников: "Лицом был красен, очи велики, власы рыжеваты и кудрявы, чело высоко, борода широкая, ростом не вельми велик, но крепкий телом и силен". Шестнадцать лет черниговской жизни не были годами спокойствия и изоляции. Много раз приходилось Владимиру помогать отцу в его борьбе то с внешними, то с внутренними врагами. Племянники Всеволода дрались из-за вотчин, требовали то одной волости, то другой. Хитрый князь вел на просторах Руси сложную шахматную игру: то выводил из игры Олега Святославича, то загонял в далекий новгородский угол старейшего из племянников, династического соперника Владимира – князя Святополка, то оттеснял изгоев – Ростиславичей, то вдруг рука убийцы выключала из игры другого соперника – Ярополка Изяславича.

И все это делалось главным образом руками Владимира Мономаха. Это он, Владимир, выгонял Ростиславичей, он привел в Киев свою тетку, жену Изяслава, убитого за дело Всеволода, и забрал себе имущество ее сына Ярополка.

Правда, следует отметить, что обо всех этих делах мы узнаем из летописи Нестора, придворного летописца его соперника Святополка. Чтобы поправить этот тенденциозный перечень, Владимир сам стал писать как бы конспект собственной автобиографической летописи. Он записал много эпизодов своей борьбы с половцами, не попавших тогда в официальную летопись. Он писал о том, как брал в плен половецких ханов, о внезапных встречах в степи с огромными силами половцев, об удачных преследованиях, о битвах на Перепетовом Поле – огромной степной поляне между Росью и Стугной. Чувствуется, что главная тяжесть всех военных и полицейских функций в великом княжении Всеволода лежала на плечах его старшего сына, так как сам великий князь последние девять лет своей жизни не участвовал в походах.

Фактически владея вместе с отцом всей "Русской землей", Владимир Мономах, несомненно, мог рассчитывать на получение (по наследству и по праву владения) великого княжения после отца. Однако когда болезненный Всеволод в 1093 году умер, на киевском престоле оказался не Владимир, бывший в те дни в Киеве, а Святополк, приглашенный из Турова. Летопись, быть может, подправленная потом рукой Мономаха, объясняет это благочестивыми размышлениями Владимира, не желавшего будто бы начинать новую усобицу и будто бы уважавшего династическое старшинство своего кузена.

Едва ли это так: спустя 20 лет Владимир не побоялся пренебречь династическим старшинством, а что касается усобицы, то нам известно, что в руках Владимира и его брата Ростислава были дружины всего воинственного Левобережья, а Святополк Туровский располагал только восемью сотнями собственных "отроков".

Дело было в другом. Как мы увидим в дальнейшем, главной силой, останавливавшей торопливый бег князей от города к городу, было крупное землевладельческое боярство. Выбор князя, в конечном счете, был обусловлен волей "лучших мужей", "смыленных".

С конца XI века политическая роль боярства непрерывно возрастала. Все чаще и чаще боярство, приглядываясь к пестрой веренице князей, оценивало дела и успехи, ум и сговорчивость того или иного князя и "вабило" подходящего кандидата на престол, приглашало по своей воле из другого города, а иной раз и закрепляло свои преимущества, заключая с ним договор, "ряд", без которого князь не считался полноправным. От воли "смыленных", считавших себя опорой феодального войска Руси и составлявших боярскую думу, зависело, открыть ли ворота князю, стоящему под стенами Киева, и торжественно ввести его в Софийский собор, принося ему присягу верности ("ты – наш князь, где узрим твой стяг, там и мы с тобой!"), или же твердо сказать уже правящему князю горькие слова: "Пойди, княже, прочь. Ты нам если не надобен!"

Политика князя Всеволода, за которую нес ответственность и Мономах, вызвала резкое недовольство "смыленных". Боярство возмущалось произволом княжеских судей и сборщиков, изобретавших ложные штрафы и грабивших народ. "Народолюбце" бояр было, конечно, демагогическим приемом, но применение такого приема говорит о том, что разгул княжеских тиунов и вирников затрагивал и боярские интересы, нарушая, очевидно, иммунитет их вотчин.

Тяжелые годы (засуха, мор, нашествие половцев), совпавшие с концом княжения Всеволода, должны были обострить социальные конфликты, и киевское боярство предпочло видеть на великокняжеском престоле князя Святополка Изяславича, родного брата Мстислава, который в свое время предал смертной казни 70 участников восстания 1068 года, а других ослепил и "без вины погубил".

Во княжение Святополка принесло не только крушение надежд, но и много несчастий Владимиру Мономаху: неопытность Святополка привела к страшному разгрому русских войск половцами под Треполем. Мономах вспоминал, что это было единственным поражением его в битве; здесь, в водах Стугны, на глазах у него утонул брат Ростислав. Вынужденный довольствоваться вместо Киева Черниговом, Мономах скоро утратил и его. Олег Святославе с половцами выгнал его из города.

Сорокалетнему князю с женой и детьми пришлось, как мы уже знаем, покинуть Чернигов и проехать сквозь юрты половцев, готовых ограбить побежденных.

Владимир снова оказался в городе своего детства, где начинал свою жизнь его отец, где потом княжил его младший брат, – в Переяславле, на краю Половецкой степи.

Двадцатилетний переяславский период жизни Владимира Мономаха (1094-1113) характеризуется двумя чертами: во-первых, это активная, наступательная борьба с половцами, рвавшимися на Русь через Переяславское княжество, а во-вторых, попытка склонить на свою сторону киевское боярство, распоряжавшееся в известной мере великим княжением.

Борьба с половцами, которую Мономах неизбежно должен был вести как владетель пограничного княжества, в глазах современников всегда выглядела как общерусское дело, как защита всей Руси.

Мономах был сторонником решительных ударов, разгрома степняков и походов в глубь степей.

Первая победа была одержана за Сулой сразу же по во княжении в Переяславле. Затем, в 1095 году, Владимир, разорвав недолгий мир с половцами, убил половецкого посла Итларя в Переяславле и принял участие в большом походе на половецкие "вежи", где взяли много пленных, коней и верблюдов. На следующий год у Зарубинского брода на Днепре дружины Владимира разбили половцев и убили хана Тугоркана. Обо всем этом народ сложил былины, где в Тугарине Змеевиче легко узнать Тугоркана, а в Идолище Поганом – Итларя.

Три тяжелых года в Переяславле оказались переломными в русско-половецких отношениях. Вскоре борьба была перенесена уже далеко в глубь степей, и в этом заслуга Мономаха. Придворные летописцы Мономаха любили впоследствии повторять рассказ, как Владимир уговаривал Святополка и его бояр начать поход весною. Киевские бояре не хотели идти на половцев, отговариваясь тем, что это оторвет смердов от их пашни. Мономах выступил с речью: "Странно мне, друзья, что вы жалеете лошадей, которыми пашут, но не подумаете о том, что начнет смерд пахать и прискачет половчанин, застрелит смерда, возьмет его коня, а затем в селе заберет в полон его жену и детей и все его имущество. То как же вы, жалея коней, не подумаете о самих смердах?"

Эти слова были продиктованы не столько действительной заботой о чужих смердах, сколько расчетом. Во всяком случае, Мономаху удавалось организовывать общие походы в 1103, 1109, 1110, 1111 годах. Русские войска то доходили до Азовского моря, то отвоевывали половецкие города на Северском Донце, то нагоняли на половцев такой страх, что они откочевывали за Дон и за Волгу в степи Северного Кавказа и Южного Урала. В некоторых битвах брали в плен по 20 половецких ханов.

Иногда выступлениям против половцев придавался характер крестового похода – впереди войска ехали попы с крестами и пели песнопения. О таких походах писали специальные сказания, где говорилось, что "слава о них дойдет до Чехии и Польши, до Венгрии и Греции и даже дойдет до Рима".

Об этом долго помнили, и сто лет спустя, воспевая праправнука Мономаха, князя Романа Мстиславича, летописец писал о том, как Владимир загнал хана Отрока Шарукановича за "Железные врата" на Кавказе: "Тогда Володимер Мономах пил золотым шеломом Дон, приемши землю их всю и загнавшю окаянные агаряны" (половцев. – Б. Р.).

Независимо от личных мотивов Владимира Мономаха победоносные походы на половцев принесли ему широкую славу хорошего организатора и блестящего полководца.

Менее успешно, но с такой же энергией вел Мономах свои княжеские дела. Его соперниками были, во-первых, Святополк Киевский, а во-вторых, Давыд и Олег Черниговские. На перепутье между ними, посередине хорошо известной ему дороги из Чернигова в Киев, Владимир построил крепость Остерский Городец, очевидно для того, чтобы затруднить связи своих соперников. В составе домена Мономаха оказались Смоленск и Ростов, куда он часто наезжал, наведя порядок на юге. Черниговское княжество было почти со всех сторон окружено его владениями, и в 1096 году Владимир выгнал Олега из Чернигова и пытался организовать княжеский съезд, который осудил бы "Гориславича" за приведение поганых на русские земли.

Съезд удалось собрать только к концу 1097 года, и, очевидно, соотношение сил было таково, что Мономах не мог диктовать свою волю: съезд собрался не в Киеве, а в вотчине Олега, древнем Любече, куда Мономаху было, наверное, не очень приятно приезжать.

Можно думать, что Владимир Мономах позаботился о создании специальных документов, которые должны были расположить мнение влиятельных феодальных сфер в его пользу: сам написал "письмо к Олегу", явно рассчитанное на оповещение широкого круга лиц. К этому времени была закончена часть личной летописи Мономаха, обрисовывающая его как неутомимого воителя половцев, несправедливо обиженного Олегом. К этому же времени относится и летопись Киево-Печерского игумена Ивана, рисующая с боярских позиций отрицательными красками великого князя Святополка. Святополк выслал Ивана в Туров, а Мономах, ища союза с киевским боярством, за него заступился.

К Любечскому съезду Мономах подготовился не только как полководец и стратег, но и как юрист, и как писатель-полемист.

Но Любечский съезд не принес Мономаху победы. Принцип съезда – "пусть каждый владеет отчиной своей" – закреплял Киев за Святополком Изяславичем, Чернигов за Святославичами, а ему, Владимиру Всеволодичу, оставался в "Русской земле" все тот же разоряемый "погаными" порубежный Переяславль.

Кампания против Олега была, по существу, проиграна, и Владимир быстро вступил в союз с половцами. Неожиданный союз был направлен против Святополка, и главной пружиной многих событий был Мономах, очевидно не оставлявший мечты о великом княжении.

Сквозь хитросплетения пристрастных летописцев, редактированных впоследствии при Мономахе, удается все же разглядеть сущность событий, происшедших непосредственно за съездом.

В придворных кругах прошел слух (может быть, и не лишенный основания), что Владимир Мономах составил заговор с Васильком Ростиславичем Теребовльским против Святополка. Хотя владения Василька были невелики, но стратегические замыслы его были грандиозны: он, например, как пишет летописец, предполагал собрать всех кочевников-не кипчаков (печенегов, торков и берендеев) и с ними за один год взять Польшу, а затем завоевать Болгарское царство, теснимое Византией, и перевести болгар в свое княжество. После этого он собирался выступить против всей Половецкой земли.

Василько был схвачен во дворце Святополка в то время, когда, идя из Любеча в свою землю через Киев, нехотя принял приглашение великого князя позавтракать у него.

Как только стало известно, что окованному Васильку выкололи глаза и под сильной охраной увезли во Владимир Волынский, Мономах, как бы оправдывая слухи о сговоре с Васильком, выступил с войсками против Святополка. Владимир и его новоявленные союзники – Олег и Давыд Святославичи – стали лагерем под Киевом.

Никогда еще Владимир Мономах не был так близок к киевскому "злату столу", как в эти ноябрьские дни 1097 года. Святополк собирался бежать из города. Казалось, что мечты сбываются. Однако и на этот раз влиятельные киевские круги не поддержали Мономаха, не открыли ему Золотых Ворот, а удержали в городе Святополка и выслали к Владимиру и Святославичам высокое посольство – митрополита и мачеху Мономаха, великую княгиню. Посольство вежливо предложило мир, а это означало еще одно крушение надежд.

Но хитроумный сын византийской царевны уже принял другие меры, которые должны были дать в его руки обвинительный акт против Святополка.

Некий Василий, очевидно один из приближенных Святополка, но державший руку Мономаха, уже вел протокольную запись злодеяний Святополка. Как очевидец, он описал сцену ареста Василька, записал имена всех участников, он знал, кто придавил князя доской, кто сторожил его, знал, что ослеплял пленника святополчий слуга. Затем, на протяжении двух последующих лет (1097-1099 годы), Василий подробно описывал усобицу, подчеркивая все промахи Святополка.

В развитие этой темы о недостатках Святополка как правителя выступают старые друзья Мономаха – монастырские писатели из Печерского монастыря. Они создают около 1099 года два рассказа о скупости и жадности Святополка, наживавшегося на налоге на соль, и о непомерной жадности его сына, пытавшего монахов с целью узнать о скрытом сокровище.

Сам Владимир Мономах пишет в 1099 году основную часть своего Поучения, в котором он, во-первых, бичует недостатки, в которых упрекали Святополка (беззаконие, нераспорядительность, клятвопреступление), и, во-вторых, без всякой скромности расхваливает себя и как бы указывает киевским "смысленным": вот я – тот самый князь, который нужен вам. Я всегда воевал с "погаными". Я не давал воли "уным", своим отрокам, не позволял им "пакости деяти", я хорошо отношусь к купцам, я сторонник правого суда, я сумею успокоить обиженных, я честно соблюдаю присягу, я хорошо сам веду свое хозяйство, не полагаясь на тиунов и отроков, я совещаюсь со своими боярами, я покровительствую церкви.

Владимир здесь как бы отрекся от всех зол, в которых несколько лет назад обвиняли его отца, а тем самым и его самого, отцовского соправителя.

Поучение Мономаха было обращено не к его родным детям. Они в это время уже выдавали своих дочерей замуж и в отцовских поучениях едва ли нуждались. Оно было рассчитано на довольно широкую феодальную аудиторию.

Все эти протокольные и литературные материалы готовились, по всей вероятности, к следующему княжескому съезду 1100 года в Уветичах, где Мономах выступал обвинителем Давыда Игоревича, а косвенно стремился, очевидно, очернить своего главного врага – великого князя Святополка.

Честолюбивые мечты не сбылись и на этот раз, но многое было достигнуто – в киевской литературе остался прочный след: современники и потомки должны были видеть Святополка в мрачных красках, а Владимира – в светлых.

После княжеского съезда 1100 года, ничего не изменившего в судьбе старших князей, Владимир Мономах утратил желание продолжать литературную борьбу. Даже свою личную летопись "путей" он забросил и за 17 последующих лет сделал всего семь заметок: о новых боях с половцами, о путешествиях по домену, о смерти своей второй жены, матери Юрия Долгорукого.

Из событий этих лет следует отметить разгром Боняка и Шарукана Старого в 1107 году. Во всех этих походах Владимир и Святополк выступали совместно, но инициатива, очевидно, принадлежала Мономаху.

Киевское восстание 1113 года напугало феодальные верхи и заставило их обратиться к единственно возможной кандидатуре популярного князя, известного всему народу своей тридцатипятилетней борьбой с половцами, а боярско-монастырским кругам – и своими литературными материалами, и речами на княжеских съездах.

Шестидесятилетний Владимир Всеволодич Мономах стал великим князем. Новое законодательство, как мы видели, облегчало положение должников, в частности закупов. Но, кроме того, "Устав Мономаха" регулировал и ряд вопросов, интересующих купечество: предусматривались интересы внешней торговли – давались льготы купцам, потерявшим товары при кораблекрушении, на войне или в пожаре, иноземные купцы получали преимущественное право при ликвидации товаров несостоятельного должника.

Владимир выполнял ту программу, которая была намечена еще в его Поучении: "И более же всего чтите гостя, откуда бы он к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный или посол; если не можете почтить его дарами, то пищей и питьем: ибо они, по пути, прославят человека по всем землям или добрым, или злым".

Став великим князем и, очевидно, пользуясь полной поддержкой боярства, Владимир II прочно держал всю Русь в своих руках. Огромные военные силы, накопленные для борьбы с половцами, теперь, после откочевки последних на юг, могли быть использованы для удержания Руси во власти Киева. Владимир Мономах, как и его тезка 100 лет назад, управлял страной при посредстве своих сыновей, опытных князей.

В Новгороде с давних пор сидел "выкормленный" новгородцами старший сын Мстислав. Будучи призван отцом в 1117 году на юг, он не утратил связей с городом на Ильмене. С новгородцами и псковичами Мстислав воевал в землях Чуди и строил могучие каменные крепости в Новгороде и Ладоге.

На южной окраине, в Переяславле, сидел Ярополк, ходивший отсюда на Дунай закреплять дунайские города за Русью.

Из Смоленска, где сидел сын Вячеслав, Мономах ходил войной на Всеславова сына Глеба (сам Всеслав Полоцкий умер в 1101 году).

На востоке Юрий Долгорукий, правивший Ростово-Суздальской землей, воевал с Волжской Болгарией.

Важным форпостом на западе был Владимир Волынский, где одно время закрепился сын Святополка Ярослав, но потом Мономах его оттуда выгнал и посадил там княжить своего сына Андрея. Святополчич приводил на Волынь поляков, чехов и венгров, но безуспешно.

Князья других ветвей были настоящими вассалами Владимира II Мономаха: Давыд Черниговский и его племянник Всеволод Ольгович покорно ходили в походы под водительством великого князя, который до 70 лет сохранил способность лично возглавлять войска.

Василько и Володарь Ростиславичи, герои событий 1097 года, то верно служили Киеву, то, пользуясь окраинным положением своих владений, выступали на стороне врагов Мономаха. Но в целом Киевская Русь в это время представляла единую державу, и ее границы, поэтически очерченные в "Слове о погибели", не были вымыслом или гиперболой. Это единство держалось еще семь лет после смерти Мономаха, при его сыне Мстиславе (1125-1132 годы), и сразу распалось в 1132 году. Поэтому время княжения Мстислава Владимировича ("Великого", как называет его летопись) надо рассматривать как прямое продолжение княжения Мономаха, тем более что сын во многом помогал отцу еще при его жизни.

При Мстиславе удалось присоединить к Киеву в 1127 году Полоцкое княжество, все время сохранявшее свою обособленность.

Мстиславу еще удавалось сдерживать враждующих родичей, но с его смертью снова вспыхнули усобицы.

Далее летопись год за годом описывала выход того или иного князя или той или иной земли из-под воли великого князя. Шел процесс окончательной утраты Киевом своего первенствующего положения; начиналась феодальная раздробленность.

Владимир Мономах, такой внимательный к литературной фиксации своих военных и политических успехов и недостатков своих соперников, не мог, ставши великим князем, оставить без внимания государственную летопись, написанную при его предшественнике Святополке.

Летописцем Святополка был талантливый историк, монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Его замечательный труд "Повесть временных лет", охватывающий несколько веков русской истории, до сих пор служит для нас главным источником сведений о Киевской Руси.

Конечно, при описании княжений Святополка и его отца Изяслава Нестор старался сгладить острые углы и представить своего князя и всю его княжескую ветвь в наиболее выгодном свете. Владимир Мономах изъял летопись из богатого прославленного Печерского монастыря и передал ее игумену своего придворного монастыря Сильвестру. Тот кое-что переделал в 1116 году, но Мономах остался этим недоволен и поручил своему сыну Мстиславу наблюдать за новой переделкой, законченной к 1118 году. Всю эту историю переработок и редактирования детально выяснил академик А. А. Шахматов.

Мстислав, как уже говорилось выше, коренным образом переделал введение к летописи Нестора, исходя из политической ситуации своих дней. Он выкинул из старого текста многое, что было там написано о зарождении государства Руси (об этом можно судить лишь по уцелевшим отрывкам), и взамен втиснул в летопись тенденциозную легенду о призвании в Новгород князей-варягов.

Событиям 1113 года, закончившимся призванием князя и пополнением "Русской Правды", придумана далекая хронологическая аналогия, которая должна была показать, что будто бы именно так создавалась вообще русская государственность.

В литературном изобретении Мстислава Владимировича есть еще одна сторона, также объясняемая злободневными интересами Мономахова княжения. Мы помним, как долго, на протяжении целых двух десятилетий, стремился Мономах завоевать симпатии могущественного киевского боярства, считавшего себя вправе распоряжаться судьбой золотого великокняжеского трона. Несколько раз "кияне" обманывали его ожидания, оставляя его по-прежнему второстепенным переяславским князем. Избрание Мономаха не могло устранить всех коллизий между властным князем и привыкшим к власти боярством. Приезд из Новгорода Мстислава, тесно связанного с новгородским боярством и купечеством, несомненно, усиливал внутриполитические позиции Мономаха в Киеве.

В 1118 году Владимир и Мстислав совместно сделали очень важный шаг для укрепления связей Новгорода с великим княжением – все новгородские бояре были вызваны в столицу, здесь их привели к присяге на верность, некоторых (в том числе друга юности Мономаха боярина Ставра Гордятича) сурово наказали за своевольство, а часть оставили в Киеве. Союз с новгородским боярством, закрепленный потом женитьбой Мстислава на дочери новгородского боярина, был противовесом олигархическим тенденциям боярства Киева.

Летопись Нестора, справедливо выдвигавшая с самого начала русской истории на первое место Киев и наделявшая варягов отрицательными чертами, летопись, отводившая Новгороду крайне скромное место небольшой северной фактории, не могла понравиться Мстиславу, породнившемуся со всеми варяжскими королевскими домами, князю, проведшему два десятка лет в Новгороде.

И Новгород к XII веку стал не тот, что в IX веке, теперь это был огромный торговый город, известный во всей Европе. И варяги были уже не те "находники", разбойники, грабившие северорусские, эстонские и карельские земли, теперь они появлялись в роли купцов и отношения с ними были мирными, а об иноземных купцах, как мы видели, Мономах заботился и на словах, и на деле.

Руководя переделкой Несторовой летописи, Мстислав, быть может, в противовес заносчивому киевскому боярству выдвигает в начале истории Руси на первое место Новгород и варягов. Эта тенденция и послужила поводом для позднейших историков выдвинуть варяжскую, "норманнскую" теорию происхождения Русского государства и даже самое имя Руси связать с варягами, хотя основанием для этого явилась грубоватая и неумелая фальсификация русской летописи, проведенная при Мономахе в определенных политических целях.

Накануне окончательного распада Киевской Руси на отдельные самостоятельные княжества, то есть в княжение Мономаха или Мстислава, что более вероятно, был создан наиболее полный свод феодальных законов, так называемая "Пространная Русская Правда", включившая в себя и грамоту Ярослава новгородцам 1015 года, и "Правду Ярославичей" середины XI века, и "Устав Владимира Всеволодича" 1113 года. Это не было механическим соединением разновременных документов. Составители свода несколько переработали их, учитывая требования XII века.

В окончательном виде хронологические наслоения стали тематическими разделами. Грамота 1015 года была использована для перечня наказаний за преступления против личности свободных людей; "Правда Ярославичей" дала материал для зашиты княжеского имущества и жизни княжеских управителей. Покон вирный определял прокорм в пути за счет населения княжеского сборщика вир; "Устав Владимира", сохранивший свое особое название в этом своде, заботился об иностранных купцах, о закупах и должниках. Новые статьи развивали тему защиты собственности, подробно занимались вопросами наследования и правового положения вдов и дочерей. Последний раздел – подробное законодательство о холопах, о штрафах за укрывательство чужого холопа.

В "Пространной Правде" изменились статьи, ставившие ранее варягов в неполноправное положение. Это было вполне в духе Мономаха и особенно Мстислава.

Новый закон строже регламентировал княжескую долю штрафа ("продажу"), чтобы княжеские сборщики не могли злоупотреблять своей властью. Здесь реже упоминается слово "княжее", а иногда добавляется "и за боярское", здесь десятки, раз употребляется безличное слово "господин", которое в равной мере могло относиться и к князю, и к любому феодалу вообще.

Чувствуется, что составитель закона стремился оградить не только княжеский домен, но и боярскую вотчину. Законодательство приобретало обще феодальный характер, оно защищало боярство, решало споры между боярами по поводу перебегавших холопов, ограждало боярские владения от посягательств после смерти боярина и в известной мере ограничивало или, по крайней мере, строго тарифицировало судебные доходы князя.

Конец XI-первая треть XII века – это время большого напряжения сил всей Руси, вызванного как внутренними неурядицами, так и внешним натиском и его преодолением. Единая держава уже не могла существовать в том виде, в каком она была при Владимире I или Ярославе. Она должна была расчлениться на несколько реально управляемых княжеств или же укрепиться изнутри какими-то внутренними связями (династические "связи" только разъедали, разрушали даже видимость единства). Первое было несвоевременно в условиях агрессивных действий Шарукана, Боняка, Урусобы, Бельдюзя, Тугоркана и множества других половецких ханов. Второе, то есть упрочение внутренних связей, требовало значительных усилий и затрат и в тех условиях было далеко не легким делом.

Владимир Мономах тем и представляет для нас интерес, что всю свою неукротимую энергию, ум и несомненный талант полководца употребил на сплочение рассыпавшихся частей Руси и организацию отпора половцам. Другое дело, что он лично как переяславский князь был непосредственно заинтересован в ограждении своих владений от половецкого разорения, но объективно его политика наступления на степь была важна для всей Руси. Объединяя в своих руках Переславль, Смоленск и Ростов и чуть ли не ежегодно объезжая их, делая путь по 2400 километров, он заботился о своих данях и продажах. Объективно это укрепляло связь нескольких крупных областей Руси и вовлекало их в решение общерусских задач.

Владимир предстает перед нами живым человеком. Мы знаем не только, как проводил он свой день, как организовывал порядок во дворце, как проверял караулы, как охотился, как молился или гадал на псалтыри. Мы знаем, что он бывал иногда и жесток – однажды вместе с половецкой ордой Читтевичей (совсем как Олег "Гориславич") он взял Минск: "изъехахом город и не оставихом у него ни челядина, ни скотины". Он мог, как мы помним, конфисковать личное имущество побежденного соперника. Мономах был, несомненно, честолюбив и не гнушался никакими средствами для достижения высшей власти. Кроме того, как мы можем судить по его литературным произведениям, он был лицемерен и умел демагогически представить свои поступки в выгодном свете современникам и потомкам.

Черниговский период княжения Мономаха (1078-1094 годы) – это время, когда мы видим его обыкновенным князем, благополучно княжащим в своем уделе, участвующим в усобицах и помогающим своему державному отцу, чем он, очевидно, вызвал такое же недовольство бояр, как и сам Всеволод.

Переяславский период (1094-1113 годы) выдвинул Мономаха среди русских князей как организатора активной обороны от половцев. Сам он в эту пору стремился зарекомендовать себя перед киевским боярством как более приемлемый кандидат в великие князья, чем Святополк Изяславич.

Время великого княжения Мономаха (1113-1125 годы) завершает напряженный двадцатилетний период борьбы с половцами, после чего единая держава в тех условиях временно утратила смысл и продолжала существовать некоторый срок по инерции, таи, как глава государства сосредоточил в своих руках очень большие военные резервы и употреблял их на поддержание единства твердой и вооруженной рукой. За 20 лет, от киевского восстания 1113 года до смерти Мстислава (1132 год), великокняжеская власть стремилась не допускать усобиц и упорядочить дела класса феодалов в целом путем издания довольно полного кодекса законов.

Когда Киевская Русь распалась на полтора десятка самостоятельных княжеств, то из эпохи своей общности все они уносили в будущее и "Повесть временных лет", и "Пространную Русскую Правду", и киевский цикл былин, где в образе князя Владимира сливались и Владимир I Святославе, спасший Русь от печенегов, и Владимир II Мономах, князь, который правил Русью от края и до края и в успешной борьбе с половцами "много поту утер за Русскую землю".

Деятельность первых князей

Деятельность Олега (879 - 912)

Время князя Олега в истории государства Российского носит на себе печать полу легендарности. Причина здесь видится не столько в его деяниях, сколько в крайней скудности письменных источников о нем.

До наших дней сохранились только две летописи, рассказывающие скупыми строками о деятельности Олега, - «Повесть временных лет» и Новгородская летопись младшего извода, поскольку начало летописи старшего извода не уцелело. Есть еще документы, происходящие из Византии, мусульманских стран, Хазарии. Но и в последних источниках сведения малы и отрывочны.

В 879 году на Новгородской Руси произошло знаменательное для истории событие. В Новгороде умирал правивший здесь варяжский князь Рюрик. Согласно «Повести временных лет», он передал правление своему родственнику Олегу за малолетством сына Игоря. По некоторым летописным сведениям, Олег приходился Рюрику племянником, а наследнику-сыну было всего два года.

Н. М. Карамзин скажет по этому поводу в своей «Истории государства Российского», в первом из ее двенадцати томов: «Сей опекун Игорев скоро прославился великою своею отважности, победами, благоразумием, любовию подданных». Такой лестный отзыв о первом правителе Древней Руси навеян летописными «похвальными» словами «Повесть Временных лет».

Три года по летописям ничего не было слышно в Киеве про нового новгородского правителя. Как показали дальнейшие события, князь Олег, скорее всего, потратил это время на деятельную подготовку военного похода с целью захвата города Киева и взятие под контроль всей сухопутной части торгового пути «из варяг в греки». Готовилось большое по тому времени военно-политическое предприятие.

В 882 году князь Олег, собрав большую рать из варягов, новгородцев, кривичей, чуди от Изборска, веси от Белоозера и мери от Ростова, пошел походом по Днепру на Киев. Войско плыло на ладьях, конных воинов в северных землях было немного. Славянские однодеревки с нашитыми бортами можно было быстро разобрать и вновь собрать. Такие суда легко перетаскивались по суше из одной реки в другую.

Основу княжеской дружины составляли викинги-варяги, выходцы из Скандинавии. Дружинники были в кольчугах или железных чешуйчатых рубашках, в железных же шлемах, с секирами, мечами, копьями и дротиками (короткими метательными копьями). Дружина состояла из профессиональных воинов, которые жили за счет своей доли в собираемой дани и военной добычи.

Отличительной чертой русских воинов в древности был красный-червленый-цвет щитов. Большие размерами, деревянные, окованные железом, они выкрашивались в красный цвет. В бою дружинники могли выстроиться плотными рядами, прикрывшись от врага высокими щитами, которые хорошо укрывали воинов от стрел и дротиков.

Простые же ратные люди, ополченцы славянских племен - «вой» - одевались и вооружались гораздо проще. На брань они в своей массе шли в одних портах, кольчуг почти не имели. Вооружены они были копьями, топорами, луками и стрелами, мечами и ножами. Конных среди «воев» почти не имелось.

Свое войско князь Олег, с которым находился и маленький Игорь, вел по знаменитому не в одном веке пути «из варяг в греки». По нему скандинавские викинги, которые одновременно были и весьма предприимчивыми купцами, «хаживали» в южные европейские моря через Варяжское (Балтийское) море, Финский залив, вверх по Неве, по Ладожскому озеру, вверх по Волхову, по озеру Ильмень, вверх по Ловати, затем по волоку и по Днепру. Дальше варяги плыли по Понт-морю (Черному) в Царьград-Константинополь. А оттуда они попадали в Средиземноморье.

По пути на Киев князь Олег занял город Смоленск, стольный град племени славян-кривичей. Дальше Олегово войско вступило в земли славянского племени северян и заняло укрепленный город Любеч. И там Олег оставил своего посадника - «мужа». Таким образом, он завладел днепровским путем до самого Киева.

Для того чтобы завладеть Киевом, которым правили варяги Аскольд и Дир, его соплеменники, князь Олег действовал вероломно. Или, говоря иначе, проявил военную хитрость, которой всегда отличались скандинавские викинги.

Подойдя к Киеву, Олег укрыл почти всех воинов в засадах и ладьях за высокими бортами. Он послал к киевлянам вестника сказать, что варяжские купцы вместе с маленьким новгородским князем держат путь в Грецию и желают повидаться со своими земляками-варягами. Варяжские предводители Аскольд и Дир, заподозрив обмана, вышли на берег Днепра без личной охраны, хотя и имели немалую варяжскую дружину, с помощью которой управляли киевскими землями.

Когда Аскольд и Дир вышли на речной берег к приставшим ладьям, из них и засад выскочили Олеговы дружинники и окружили их. Олег сказал киевским правителям: «Вы владеете Киевом, но вы не князья и не княжеского рода; я есть княжеский род, а это сын Рюрика». С этими словами Олег поднял из ладьи маленького княжича Игоря. Эти слова прозвучали смертным приговором Аскольду и Диру. Под ударами мечей они пали мертвыми к ногам варяга Олега. Он, избавившись, таким образом, от киевских правителей, уже без всякого труда завладел городом. Ни киевская варяжская дружина, ни горожане сопротивления не оказали. Они признали новых правителей.

Тела Аскольда и Дира были похоронены на горе близ города. Впоследствии на могиле Аскольда была поставлена церковь Святого Николы. Близ могилы Дира-храм Святой Ирины. Аскольдова могила сохранилась до сих пор.

Князя Олега, как и остальных первых русских князей, не особо интересовала внутренняя политика. Олег стремился всеми правдами и не правдами расширить земельные владения молодого русского государства. Князь Олег совершил удачный поход на Константинополь, наведя ужас на греков и не пролив ни капли русской крови, Олег получил богатые дары и выгодные торговые условия для русских купцов. За сей успеха князя Олега стали именовать Вещим.

Олег совершил два похода на Византию - в 907 и 911 гг. Когда в 911 году греки преградили путь по Босфору, Олег повелел поставить ладьи на катки и, подняв паруса, с попутным ветром перебросить их в Золотой Рог, откуда Константинополь был более уязвим. Напуганные появлением войска у столицы, византийцы вынуждены были заключить мир. Из текста договора известно, что в походе участвовало 2000 ладей, «а в корабле по 40 мужь «Повесть Временных лет».

Оба похода закончились для русских удачно, были заключены договоры. Договор 907 и 911 устанавливал дружественные отношения Византии и Киевской Руси, определял порядок выкупа пленных, наказания за уголовные преступления, совершённые греческими и русскими купцами в Византии, правила ведения судебного процесса и наследования, создавал благоприятные условия торговли для русских и греков, изменял береговое право. Отныне вместо захвата выброшенного на берег судна и его имущества, владельцы берега обязывались оказывать помощь в их спасении.

Также по условиям договора русские купцы получили право жить в Константинополе по полгода, империя обязывалась содержать их в течение этого времени за счет казны. Им было предоставлено право беспошлинной торговли в Византии. И еще допускалась возможность найма русских на военную службу в Византии.

Таким образом, в результате деятельности князя Олега образовалось государство Киевская Русь, сложилась единая территория, было объединено большинство восточнославянских племен.

Деятельность Игоря (912 - 945)

Большинство современных историков лишь констатируют действия Игоря Рюриковича, но не дают им объяснения. «После Олега стал княжить Игорь. И снова, как от времен Олега, имеем его трактат с Византией и разные иностранные известия о последних годах его княжения - о неудачном походе на Цареград и счастливой экспедиции в каспийские земли. Очевидно, это стало обычаем: первые годы княжения проходили в укреплении положения нового князя и государственной системы, усмирении непокорных князей и наместников, непокорных волостей и племен, а затем, усмирив их и имея в распоряжении значительные военные силы, киевские князья отправлялись походом на далекие богатые страны, ища в них добычи и славы».

Игорь правил далеко не столь удачно, как его предшественник. Собственно, с него начинает действовать правило, ставшее затем обязательным для всех киевских князей: вступил на престол-утверди свою власть над мятежными племенами. Первыми против Игоря восстали древляне, за ними-уличи. Несколько лет ему и его дружине пришлось провести в изнурительных походах, чтобы заставить бунтовщиков снова платить Киеву дань. И только после решения всех этих внутренних проблем Игорь смог продолжить дело Олега-дальние полуторговые-полупиратские экспедиции. В 40-е гг. осложнились отношения с Византией. Мирный договор, заключенный Олегом с Византией, к 941 г. утратил силу, и Игорь организовал новые военные экспедиции против могущественного южного соседа. В 941 г. Игорь попытался повторить поход Олега и направил свои ладьи на Константинополь. Они были встречены византийским флотом, на вооружении которого был «греческий огонь» - горючая смесь, которая сожгла русские ладьи. Потерпев неудачу, Игорь принужден был отказаться от похода на столицу. Неудачей закончились военные действия в Малой Азии. Уцелевшим судам пришлось возвратиться ни с чем.

Более благоприятно закончился поход 944 г., который привел к заключению взаимовыгодного мира. Стороны вступили в военный союз, направленный, в частности, против хазар. Это, конечно, отвечало интересам Древнерусского государства. Правда, искусные в дипломатии греки едва ли собирались всерьез помогать киевским князьям в борьбе с хазарами - они более пеклись о взаимном ослаблении своих противников. С другой стороны, русский князь должен был направлять военные отряды в Византию, которой приходилось вести тяжелую борьбу с другими противниками империи.

Примечательно, что при заключении договора русские и византийцы клялись, что не нарушат его. Игорь и его окружение, как язычники, присягали на оружии перед изображением Перуна. Но часть русских послов направилась в церковь святой Софии. Они уже были христианами.

Впрочем, в том же году Игорь решил попытать счастья на востоке и наконец, добился успеха. С большим отрядом воинов он спустился по Волге, разграбил богатые мусульманские города на побережье Каспия и со всей своей добычей безнаказанно возвратился домой. А там пришлось начинать все сначала: взбунтовались древляне.

Восстание древлян в 945 году, во время которого князь Игорь погиб, - это первое народное возмущение, описанное в летописи. Причиной восстания было, по-видимому, недовольство властью киевского князя, стремление родоплеменной знати, освободиться от обременительной опеки Киева. Поводом же послужила жадность Игоря, который, собрав дань в землях древлян и отправив обозы в Киев, вернулся с «малой дружиной» для вторичного сбора дани (полюдья) Карамзин Н.М. История государства Российского. При Игоре дань, взимаемая с подвластных племен стала приобретать все большее значение. Она шла на содержание киевского князя и его окружения - бояр и дружинников, обменивалась на товары в соседних странах. Дань выступала как главный способ содержания правящего слоя Древнерусского государства. Собиралась она архаично, что, в свою очередь, отражало архаичный характер самого государства.

Древляне собрались на вече (наличие собственных княжений в отдельных славянских землях, а также вечевых сходов говорит о том, что в Киевской Руси продолжалось становление государственности). Вече решило: «Повадится волк к овцам, и перетаскает все, если не убить его». Дружину Игоря перебили, а князя казнили.

Со смертью Игоря закончился первый этап в развитии государственности на Руси. Игорь не допустил распада государства, хотя далеко не все его военные предприятия оканчивались удачей. Ему удалось отразить набеги и наладить на время отношения с кочевниками-печенегами, обитавшими в южнорусских степях. При нем продолжалось расширение границ на юг, к Черному морю, в результате чего русские поселения появились на Таманском полуострове. Удалось Игорю подчинить себе уличан, до того успешно сопротивлявшихся правителям Киева.

Княгиня Ольга (912 - 957)

Княгиня Ольга - одна из немногочисленных правителей женщин в истории России. Её роль в укрепление мощи древнерусского государства недооценить невозможно. Княгиня Ольга - это образ русской героини, мудрой, умной и в тоже время хитрой женщины, которая как настоящая воительница смогла отомстить за смерть своего мужа Игоря Старого.

Об Ольге, как и о других правителей древнерусского государства, немного фактов, в истории её личности есть спорные моменты, на счет которых историки дискутируют, и по сей день. Много споров о её происхождении, одни считают, что Ольга была крестьянкой из Пскова, другие считают княгиню родом из знатного новгородского рода, а третьи вообще считают, что она из варягов.

Ольга была достойной женой киевского князя, имел в своем владении Вышгород, что под Киевом, села Будутино, Ольжичи и другие русские земли. Пока Игорь Старый был в походах, Ольга занималась внутренней политикой русского государства. У Ольги была даже своя дружина, и свой посол, который был третьим в списке лиц, участвовавших в переговорах с Византией, после удачного похода Игоря.

В 945 году от рук древлян погибает муж Ольги Игорь Старый. Их сын Святослав был еще мал, и поэтому вся тяжесть управления государством ложится на плечи княгини. Первым делом Ольга отомстила древлянам за смерть мужа. Месть - эта почти мифическая, но рассказ о ней по истине впечатляет. Именно это время ярче всего проявилась мудрость княгини Ольги, и её хитрость.

Древляне хотели, что бы Ольга вышла замуж, за их князя Мала. Древляне прислали свое посольство в ладье. Они говорили: «Ни едем на конях, ни пешие не идем, но понесите нас в ладье». Ольга согласилась. Она приказала выкопать большую яму и послать людей за древлянами. Понесли Киевляне их в ладье, и скину в большую яму, и заживо закопали. Потом княгиня Ольга отправила древлянам гонца с послание - «Если и вправду меня просите, то пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевсеи люди». Древляне, услышав это, отправили к Ольге лучших мужей. Княгиня приказала растопить им баню, и пока те мылись, им заперли двери и подожгли баню. После этого Ольга опять отправляет гонца к древлянам - «Вот уже иду к Вам, приготовьте меды многие у того города, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и устрою ему тризну». Ольга взяла с собой небольшую дружину и двинулась на легке в древлянские земли. Оплакав мужа на его могиле, Ольга приказала насыпать великую могилу и начать тризну. Затем начался пир. Древляне подвыпили. Ольга отошла в сторону и велела рубить древлян, и полегло их пять тысяч. Ольга вернулась в Киев и стала готовиться к взятию древлянской столицы - Искоростень. Долго длилась осада Искоростени. Тут Ольга опять проявила хитрость. Поняв, что город еще долго может обороняться, Ольга отправила послов в город, и те заключили мир, обязали древлян заплатить дань в размере… трех голубей и воробье со двора. Древляне обрадовались, собрали дань и выдали Ольге. Княгиня обещала уйти уже на следующий день. Когда стемнело, княгиня Ольга приказала своим дружинникам привязать к каждому голубю и воробью трут (тлеющий материал) и отпустить птиц. Птицы полетели в свои гнезда, которые находились в сараях, и на сеновалах. Город Искоростень запылал. Люди побежали из города. Дружина хватала защитников и простых мирных. Людей обращали в рабство, убивали, а кого-то оставили в живых, и заставили платить большую дань. Вот так изящно и коварно отомстила Ольга за смерть своего мужа Игоря Старого. «Повесть Временных лет».

Ольга впервые в истории Русского государства прибегла к мероприятий, предусматривающие ликвидацию местных княжеств: она отменила правления Древлянской князя Мала, подчинив Деревскую землю непосредственно Киевую.

Как свидетельствует летопись, Ольга, обуздав древлян, принялась организовывать сбор дани - чтобы предотвратить в будущем вспышки недовольства, подобным тем, в результате которых и погиб ее муж.

Княжий властями было предусмотрено различные размеры и виды дани: в летописи они названы уставами, уроками, оброками.

Вблизи больших городов Ольга заложило погосты - административно-хозяйственные ячейки, где представители княжеской власти регулярно собирали установленную дань, чинили суд и т.д. Поэтому Ольга, согласно этому толкованию, заменила сезонное полюдье регулярным сбором дани в погостах. Именно этим она укрепила княжескую власть.

Важнейшим внешнеполитическим партнером Русского государства во времена Ольги оставалась Византия.

Более-менее устоявшейся датой относительно путешествия Ольги в Константинополь есть 957 г., хотя летописец называет другую. Установили ее на основании показаний византийского императора, участника события, Константина Багрянородного, который оставил воспоминания о двух императорские пира русской княгини, указывая не только дать каждой, но и дни недели, на которые те выпали.

Посольство княгини состояло из 100 самых уважаемых лиц, среди которых - Ольгин племянник, русские княгини и боярыни, священник, послы и переводчики, купцы. Вместе с прислугой, воинами и моряками свита Ольги составил почти полторы тысячи человек.

Цель поездки княгини Ольги в Константинополь истолковывается неоднозначно. Летописец и житийная литература причины визита видели в стремлении Ольги креститься.

В летописи рассказывалось, что, прибыв в Константинополь, княгиня стала христианкой и что ее крестным отцом был сам император. Правда, Константин Багрянородный о крещении Ольги в своих воспоминаниях не упомянул ни слова.

Так что, отправляясь в Царьград, княгиня Ольга стремилась восстановить мирную межгосударственное соглашение между Русью и Византией - ведь по обычаям тех времен соглашение действовало, пока живы были властители, что ее заключили. Смерть князя Игоря и побудила Ольгу отправиться в Константинополь по новому тексту договора. Правда, заключены новые условия не были. И отношения Руси и Византии, естественно, стали прохладными.

Некоторое послабление отношений с Византией заставило Ольгу искать другого сильного союзника.

В западноевропейских источниках сохранилось свидетельство о посольстве княгини Ольги, посланное года 959 к германскому императору Оттона I .

Русские послы были уполномочены просить германского обладателя отправить в Киев высших священников для распространения христианства, а также ходатайствовать об установлении отношений «мира и дружбы».

Оттон удовлетворил просьбу княгини и в 961 г. послал в Киев нескольких священников во главе с епископом Адальбертом, однако развернуть деятельность в русских землях они не смогли конце жизни Ольги княжеская власть ослабла. Свидетельством этого стало полное изменение государственной политики в княжении ее сына Святослава в 964 г.

Анализируя деятельность княгини Ольги, историческая наука признает, что Ольга - это первой государственный деятель, который стремился укрепить Древнерусское государство не только на международной арене, но и укрепить княжескую администрацию внутри государства.

Внутренняя и внешняя политика Святослава (962 - 972)

Наибольшая военная активность в первый период существования Древнерусского государства приходится на правление великого князя Святослава, который был прозван князем - воителем. В изображении современников Святослав предстает не столько правителем крупной державы, сколько предводителем дружины, конунгом.

В начале боевой деятельности Святослава стоит разгром хазар, которые были основными торговыми конкурентами Киева. Святослав нанес решительное поражение хазарам - взял крепость Белую Вежу (Саркел) на реке Дон, победил ясов и касогов (что привело к захвату Тмутаракани). Ближайшим последствием этого был набег, в результате которого были захвачены в 969 г. Булгар, Итиль и Семендер, чем Хазарскому каганату был нанесен смертельный удар. Разгром Хазарии имел и свои отрицательные стороны. В причерноморские степи начинают беспрепятственно вторгаться различные кочевые народы. В 986 г. печенеги впервые напали на Киев, превратившись со временем в серьезную угрозу Руси.

С князем Святославом связано самое крупное военное столкновение с Византией. В середине X в. империя испытывала серьезные внешне и внутриполитические потрясения. Нарушение кочевниками торговых путей, давление арабов, мятежи полководцев делали для правителей империи необходимым привлечение сторонней боевой силы (руссов, печенегов).

В 70-е годы серьезной проблемой для Византии стала Болгария. Император решил использовать против болгар воинов киевского князя. Византийский хронист Лев Диакон сообщает о посылке к Святославу херсонесца Калокира с 1500 фунтами золота, чтобы склонить его к походу на Болгарию. Святослав соблазнился идеей сосредоточить в своих руках всю придунайскую торговлю. Вторгнувшись в 968 г. с большим войском (60 000) в Болгарию, Святослав начал войну. В большой битве под Доростолом (Силистрия) Святослав разбил болгар и захватил восточную часть Болгарии. Ставка была расположена в Переяславце. Неожиданная смерть болгарского царя Петра Симеоновича открыла широкие перспективы перед киевским князем. Святослав закрепился в Болгарии, что вызвало разрыв отношений с греками. Император Никифор Фока с помощью золота побудил печенегов напасть на Киев, надеясь таким способом увести руссов из Болгарии. Однако Святослав, отогнав печенегов от стольного города и заключив с ними мир, возвратился на Дунай.

За время его отсутствия меняется ситуация в империи. В 969 г. Иоанн Цимисхий, убив Никифора Фоку, занял византийский престол. Святослав поспешил укрепить свои позиции на Балканах и стал опустошать с помощью угров и печенегов Фракию. Византия не могла сразу в полной мере использовать против Святослава войска, так как они были заняты подавлением мятежа племянника свергнутого императора Варды Фоки. Только захватив Фоку, Цимисхий в начале 971 г. смог сам повести дела в Болгарии. Император обрушился на врага, использовав оплошность Святослава, оставившего незанятыми балканские перевалы. Цимисхий взял Преслав и болгары при первых успехах перешли на его сторону. После трехмесячной осады Доростола, где заперся Святослав с дружиной, был заключен мирный договор, по которому руссы уходили домой с оружием (получив провиант на дорогу).

Византийский хронист сообщает о возобновлении прежних торговых договоров. По договору Святослав обязался не нападать на Византию и не насылать печенегов на их владения. На обратном пути Святослав с небольшой дружиной подвергся нападению отряда печенежского князя Кури и был убит.

Многие историки считают, что Святослава нельзя назвать дальновидным политическим деятелем. Эта точка зрения основана на том, что Святослав, уходя в многочисленные походы, часто оставлял Киев без защиты. Кроме этого, историки считают, что став формально великим князем в 3-летнем возрасте после гибели в 945 отца, великого князя Игоря, Святослав самостоятельно правил примерно с 960 года.

При Святославе Киевским государством в значительной мере правила его мать-княгиня Ольга, сначала из-за малолетства Святослава, затем из-за постоянного пребывания его в военных походах.

Но с данной точкой зрения нельзя согласится полностью.

Во - первых, потому, что Святослав, разгромив Хазарский каганат, уничтожил угрозу нападения хазар, постоянно нападавших на Киевскую Русь.

Во - вторых, Святослав, своими военными походами подчинил непокорное племя вятичей - последний восточнославянский племенной союз, непокоренный киевским князьям.

В- третьих, уходя в военные походы, Святослав рассаживал своих сыновей в городах и землях, чтобы они управляли ими в его отсутствие, чтобы не было никаких распрей.

Владимир Святой (980 - 1015)

По смерти Святослава между детьми его началось междоусобие. Киевский князь Ярополк убил брата своего, древлянского князя Олега. Владимир со своим дядей убежал в Швецию и возвратился в Новгород с чужеземной ратью. Вражда у них с Ярополком возникла оттого, что дочь князя полоцкого Рогнеда, которой руки просил Владимир, отказала ему такими словами: "не хочу разуть (разуть жениха - свадебный обряд; разуть - вместо выйти замуж) сына рабы", попрекнув его низостью происхождения по матери, и собиралась выходить за Ярополка. Владимир завоевал Полоцк, убил Рогволода, полоцкого князя, и женился насильно на Рогнеде. Вслед за тем он овладел Киевом и убил своего брата Ярополка. Летописец наш изображает вообще Владимира жестоким, кровожадным и женолюбивым; но мы не можем доверить такому изображению, так как по всему видно, что летописец с намерением хочет наложить на Владимира-язычника как можно более черных красок, чтобы тем ярче указать на чудотворное действие благодати крещения, представить того же князя в самом светлом виде после принятия христианства.

С большею достоверностью можно принять вообще известие о том, что Владимир, будучи еще язычником, был повелителем большого пространства нынешней России и старался как о распространении своих владений, так и об укреплении своей власти над ними. Таким образом он повелевал новгородскою землею - берегами рек: Волхова, Невы, Меты, Луги, - землею белозерскою, землею ростовскою, землею смоленскою в верховьях Днепра и Волги, землею полоцкою на Двине, землею северскою по Десне и Семи, землею полян или киевскою, землею древлянскою (восточною частью Волыни) и вероятно, также западною Волынью. Радимичи, жившие на Сожи и вятичи, жители берегов Оки и ее притоков, хотели отложиться от подданства и были укрощены. Владимир подчинил дани даже отдаленных ятвягов, полудикий народ, живший в лесах и болотах нынешней Гродненской губернии. Не должно, однако, думать, чтобы это обладание имело характер государственный: оно ограничивалось собиранием дани, где можно было собирать ее, и такое собирание имело вид грабежа. Сам Владимир укрепился в Киеве с помощью чужеземцев-скандинавов, называемых у нас варягами, и роздал им города, откуда со своими вооруженными дружинами они могли собирать дани с жителей.

Но, несмотря на то, что князь Владимир, укрепился на киевском престоле в результате братоубийственной войны, несмотря на то, что он практически был убийцей своего брата Ярополка, в Русской Православной церкви он назван Святым, как и его бабка, Ольга, и возведен к лику святых.

Придя к власти, все законы Владимир принимал при согласовании со своим советом, который состоял из его дружины (военных начальников) и старейшин, представителей разных городов. Званы были вместе с боярами и посадниками и «старейшины по всем градом».

Большие города были устроены по-военному, образовали каждый цельный организованный полк, называвшийся тысячей, которая подразделялась на сотни и десятки. Тысячей командовал выбиравшийся городом, а потом назначаемый князем тысяцкий, сотнями и десятками также выборные сотские и десятские.

Старцы, или старейшины, городские являются об руку с князем, вместе с боярами, в делах управления, как и при всех придворных торжествах, образуя как бы земскую аристократию рядом с княжеской служилой.

Владимиру приписывается «Церковный устав», определяющий компетенцию церковных судов. Долгое время считался подделкой XIII в., ныне возобладала точка зрения, согласно которой это подлинный устав Владимира, но с позднейшими добавлениями и искажениями.

По летописи, Владимир поначалу и согласился с представлениями херсонесского духовенства о необходимости смертной казни, но потом, посоветовавшись с боярами и городскими старцами, установил наказывать преступников по старому обычаю, вирой. Некоторые исследователи считают, что Владимир пытался изменить порядок престолонаследия.

Владимир начал также чеканку монеты-золотой («златников») и серебряной («сребреников»), воспроизводившей византийские образцы того времени. Златники и сребреники стали первыми монетами, выпущенными на территории Руси. Только на них сохранились прижизненные символические изображения князя Владимира, человека с небольшой бородой и длинными усами.

По монетам известен и княжеский знак Владимира-знаменитый трезубец, принятый в XX в. Украиной в качестве государственного герба. Выпуск монеты был обусловлен не действительными экономическими потребностями-Русь прекрасно обслуживалась византийской и арабской золотой и серебряной монетой, - а политическими целями: монета служила дополнительным знаком суверенитета христианского государя.

Но основное событие, которое произошло в результате деятельности Владимира Святославовича - это крещение Руси в 988 году.

Необходимость крещения Руси объяснялась рядом исторических причин. Интересы развивающегося государства диктовали отказ от многобожия с его племенными богами и введение монотеистической религии. Требовались единое государство, один великий князь, один всемогущий Бог. Весь европейский мир уже перешел к христианству, Русь не могла более оставаться языческой окраиной. Христианство с его нравственными нормами провозглашало гуманное отношение к человеку, укрепляло семью как ячейку общества. Приобщение к христианству способствовало развитию культуры, письменности, духовной жизни. Язычество с его мыслью о равенстве всех людей перед силами природы не давало объяснения появлению на Руси новых общественных отношений и неравенства людей, деления на богатых и бедных, на верхушку и низы общества. Христианство же с его идеей, что все идет от Бога, примиряло людей с действительностью. Главным в нем было требование совершенствования души и свершения добра. Тем самым христианство обещало вечное спасение и блаженство в послеземной жизни. Человек мог быть нищ и убог, но если он вел праведный образ жизни, то ощущал себя духовно выше любого богача, нажившего добро неправедным путем. Христианство допускало отпущение грехов, очищение души кающегося.

Владимир принял христианство по византийскому православному образцу по двум объективным предпосылкам:

- во - первых, его бабка Ольга в 957 году приняла личное крещение во время так называемого великого посольства в Византию. Тем самым она познакомила княжескую администрацию с этой религией. Кроме того, многие дружинники, сопровождавшие княгиню, приняли вслед за ней крещение. Этот шаг Ольги открыл границы для миссионеров, которые начали свою проповедническую деятельность на территории Киевской Руси.

- во - вторых, все международные связи первых русских князей, начиная с Олега, сквладывались именно с Византией - походы на Царьград князя Олега в 907 и 911 годах, Походы Игоря в 941 и 944 года, русско - византийская война Святослава 971-972 гг.

Именно эти события в дальнейшем предопределили выбор князя Владимира.

тема

документ Идентификация и фальсификация товаров
документ Организация проведения товарной экспертизы
документ Экологическая экспертиза товаров
документ Ветеринарно-санитарная экспертиза
документ Санитарно-гигиеническая экспертиза

Получите консультацию: 8 (800) 600-76-83
Звонок по России бесплатный!

Не забываем поделиться:


Загадки

Какой процесс Уинстон Черчилль считал самой выгодной инвестицией?

посмотреть ответ


назад Назад | форум | вверх Вверх

Загадки

Все меня топчут, а я все лучше...

посмотреть ответ
важное

Новая помощь малому бизнесу
Как будут проверять бизнес в 2023 году

Изменения по вопросам ИП

Новое в расчетах с персоналом в 2023 г.
Отчет по сотрудникам в 2023 г.
Пособия подрядчикам в 2023 году
НДФЛ в 2023 г
Увеличение вычетов по НДФЛ
Как компании малого бизнеса выйти на международный рынок в 2023 г
Что нового в патентной системе налогообложения в 2023
Что важно учесть предпринимателям при проведении сделок в иностранной валюте в 2023 году
Изменения в работе бизнеса с июня 2023 года
Особенности работы бухгалтера на маркетплейсах в 2023 году
Риски бизнеса при работе с самозанятыми в 2023 году
Кадровая отчетность работодателей для военкоматов их ответственность за содействие им в 2023 году
Управление кредиторской задолженностью компании в 2023 год
Что ждет бухгалтера в работе в будущем 2024 году
Как компаниям МСП работать с китайскими контрагентами в 2023 г
Как выгодно продавать бухгалтерские услуги в 2023 году
Индексация заработной платы работодателями в РФ в 2024 г.
Правила работы компаний с сотрудниками с инвалидностью в 2024 году
Оплата и стимулирование труда директора в компаниях малого и среднего бизнеса в 2024 году
Правила увольнения сотрудников коммерческих компаний в 2024 г
Планирование отпусков сотрудников в небольших компаниях в 2024 году
Как уменьшить налоги при работе с маркетплейсами
Что нужно знать бухгалтеру о нераспределенной прибыли
Как защитить свой товар от потерь на маркетплейсах
Аудит отчетности за 2023 год
За что и как можно лишить работника премии
Как правильно переводить и перемещать работников компании в 2024 году
Размещение рекламы в интернете в 2024 году



©2009-2023 Центр управления финансами.