В основе любой культуры, в том числе и политической, лежит определенная система ценностей, на которую ориентируется человек. Именно она определяет характер мировоззрения, а, следовательно, убеждений, установок и, в конечном счете, действий человека, воспроизводящих и преобразующих социальную реальность.
Ценности являются предметом исследования специального раздела философского знания - аксиологии, в которой ценность понимается как значимость для человека определенных явлений действительности.
Следовательно, это понятие обозначает не сами по себе предметы материальной реальности, а отношение к ним человека. Для аксиологии весьма существенно различение самой ценности и ее носителя. Обыденное сознание обычно отождествляет ценности с материальными, художественными, религиозными и прочими объектами, наивно полагая, что раз какой-то предмет полезен, значит, это и есть сама ценность.
Но в аксиологии считают иначе: любой конкретный предмет, материальный или духовный, природный или рукотворный, является только носителем ценности. Сама же ценность представляет собой значение данного предмета для человека.
Политика, как известно, является частью регулятивной сферы жизни общества (наряду с правом и моралью). Это есть способ самоорганизации человеческой общности, основанный на целесообразности разделения функций управления и исполнения в условиях увеличивающейся численности населения и интенсификации процессов разделения труда. Возникшая упорядоченность отношений постепенно закрепляется в памяти поколений как некий стандарт, естественная необходимость.
Если существующий социальный порядок кого-то не устраивает, ему противопоставляется некий другой, желательный вариант социального устройства, лишенный имеющихся недостатков. Каким именно образом его осуществить, никто толком не знает, но об этом мало кто задумывается. На противопоставлении сущего должному и рождается ценность - значимость для человека определенных характеристик социальной реальности.
Придерживаясь определенных норм общения (равенство, свобода, справедливость) в микросоциальной среде (семье, кругу друзей, коллег по работе), человек способен остро переживать их отсутствие в среде макросоциальной, на уровне государства, общества в целом. Таким образом, политические ценности коренятся не в привлекательности вымысла, а в повседневной практике, в «тысяче житейских мелочей».
Политические ценности всегда имеют дело с социальным порядком, устанавливаемым и поддерживаемым государством. Государство же представляет собой силу, отчужденную от массы народа.
Задача ценностей - по мере возможности это отчуждение преодолеть или, по крайней мере, уменьшить, сделать менее резким. Это своего рода требования, предъявляемые народом или какой-либо социальной группой к государству. Они, как правило, завышены и никогда не реализуются полностью. Но снижать их нельзя.
В перечень основополагающих политических ценностей современного мира обычно включаются: политические свободы, равенство, справедливость, права человека, демократия, политический плюрализм, толерантность, политкорректность, гражданственность, патриотизм и др. Каждая из перечисленных ценностей рождается как желательный для общества вариант разрешения какой-либо проблемы во взаимоотношениях индивида или группы с государством. Представим некоторые из этих проблем подробнее.
Понятие «свобода» имеет множество толкований. Основные из них - возможность проявления человеком своей воли, независимость от каких-либо ограничений, недопущение нежелательных вмешательств в его жизнь.
Политическая свобода предполагает недопустимость практикуемых государством стеснений, ограничений, вмешательств в некоторые сферы человеческой деятельности.
Так, государство в принципе не должно ограничивать свободу слова, печати, собраний, объединений, выбора рода занятий, места жительства, вероисповедания и т.д. Здесь, как видим, представлены не только политические формы деятельности. Но поскольку требование невмешательства обращено к государству, данные свободы неизбежно приобретают политический смысл.
Политический характер им придает и тот факт, что опять-таки на государство возлагается обязанность закрепить эти свободы в праве и обеспечить их реализацию, т.е. проследить, чтобы не только представители государства, но и отдельные граждане или их группы не нарушали ничьих свобод.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Кроме того, существует и понятие общенациональной свободы, т.е. возможность этнической группы образовывать свое государство и устраивать свою жизнь независимо от влияния других национальных групп.
В философии (Н.А. Бердяев, Э. Фромм) весьма популярно разделение свободы на два вида: негативную (свободу от чего-либо) и позитивную (свободу для чего-либо). Если, допустим, мы занимаемся бизнесом, чтобы сколотить состояние и убежать от нищеты, — это свобода негативная, «от» лишений, бедности и т.д. Если же мы будем делать то же самое во имя других целей - чтобы обеспечить людей работой, товарами, услугами, реализовать свои таланты, то это уже свобода позитивная.
Такое разделение приложимо и к политическим свободам. Большинство их в Новое время сформировалось именно в качестве негативных свобод - свобод «от» вмешательств и ограничений со стороны государства. Однако немало политических свобод могут быть квалифицированы как позитивные - свобода избирать своих представителей в органы власти и быть туда избранными, свобода объединяться в политические партии и движения, вести предвыборную агитацию и т.д. Позитивные свободы в современной практике принято называть «правами человека».
Политическая свобода представляет собой безусловную ценность. Практически всю историю человечества с момента возникновения политики можно представить как непрерывную борьбу индивидов и социальных групп за индивидуальную и групповую (родовую, этническую, национальную) свободу. Ключевыми моментами этой истории принято считать древнегреческую демократию, римское право, образование с началом Нового времени национальных суверенных государств, практическую реализацию либеральной концепции прав и свобод человека, крах в середине XX в. колониальной системы, чувствительное поражение в том же столетии тоталитарных политических режимов.
Современные стандарты политических свобод, установленные в индустриально развитой части мира, необычайно высоки.
Однако у них есть два уязвимых момента:
1) их пока не в состоянии принять значительная часть незападного мира;
2) они кажутся не слишком устойчивыми. Возникновение в XX в. в не самых отсталых странах (Германии, Италии, Испании, Португалии и пр.) тоталитарных политических режимов показало, как легко политическая свобода может обернуться своей противоположностью.
Массовая поддержка населением тоталитарных политических режимов XX в. есть прямое подтверждение неустойчивости ценностной ориентации индустриального общества на политическую свободу.
Таким образом, безусловная привлекательность свободы как политической ценности имеет существенный ограничитель. Удовлетворение социальной потребности в свободе создает угрозу другим базовым человеческим потребностям - в безопасности и социальной защищенности. И во многих случаях общество интуитивно делает выбор в пользу последних.
Этим обстоятельством, например, можно частично объяснить тот факт, что в восточных политических культурах совершенно отсутствует западный культ свободы. Ценность защищающих, стабилизирующих положение индивида родовых, клановых, семейных и прочих структур значительно перевешивает в них выгоды ут-верждения политической свободы.
Кроме того, политическая свобода инструментальна по своему характеру. В обыденном сознании свобода, как правило, ассоциируется и отождествляется с ростом благосостояния, успехом, высоким качеством жизни. Однако прямой связи между ними нет. Политическая свобода в принципе ничего не гарантирует индивиду, кроме самой свободы. Когда же обретший вожделенную свободу человек этот неприятный факт обнаруживает, он невольно испытывает тяжелое разочарование.
Примерно в такой ситуации оказалось современное поколение россиян. Тоталитарный характер бывшего Советского государства непрерывно рождал мечты о политической свободе. Когда же она наконец пришла в 90-х годах XX в., большинство наших сограждан даже не успели ей как следует обрадоваться: в выигрыше оказалась лишь незначительная часть общества, большинство же понесло ощутимые материальные потери. Перед множеством людей реально замаячила угроза нищеты.
Но зачем же нужна в таком случае эта свобода? В результате привлекательность данной политической ценности резко пошла на убыль. И не только у нас. Во всей Восточной Европе, пережившей сходную трансформацию, события развивались примерно одинаково. Инициировавшие и осуществлявшие политические преобразования «демократы первой волны» очень скоро оказывались не у дел: население отказывало им в доверии.
Однако, несмотря на серьезную дискредитацию, ценность политической свободы устояла. В этом, возможно, следует усматривать молчаливое признание обществом того факта, что политическая свобода самоценна и императивна как мораль. Ведь добро нужно делать ради самого добра, а не только в надежде на ответное воздаяние.
Сложность утверждения в современном мире политической свободы определяется также тем, что она находится в весьма непростых взаимоотношениях с другой важной политической ценностью - равенством.
Политическая свобода реализуема, если она доступна всем. В одинаковой мере. В этом плане вполне справедлива метафора о «воздухе свободы»: воздуха и в самом деле нельзя давать человеку меньше определенной и притом для всех одинаковой нормы. Неравные же порции свободы означают ее отрицание, несвободу для обделенных.
Поэтому политическая свобода неизбежно требует соблюдения принципа равенства. Но она же и непрерывно его подрывает. Как «свободная» рыночная экономика непрерывно рождает экономическое неравенство победивших и проигравших в конкурентной борьбе, так и политически свободная жизнь постоянно разделяет граждан на лидеров и аутсайдеров, правителей и исполнителей, имеющих доступ к государственной власти и такового не имеющих.
«Свобода и равенство несовместимы», - решительно заявил крупнейший русский философ Н.А. Бердяев. «Свобода есть прежде всего право на неравенство. Равенство есть прежде всего посягательство на свободу, ограничение свободы. Свобода живого существа, а не математической точки, осуществляется в качественном различении, в возвышении, в праве увеличивать объем и ценность своей жизни».
Хочет ли нормальный, обычный человек равенства? Очень хочет, если замечает, что какие-то материальные или духовные блага ему менее доступны, чем кому-то другому.
«Пафос равенства, - не без яда комментирует Н.А. Бердяев, - есть зависть к чужому бытию, неспособность к повышению собственного бытия вне взгляда на соседа».
Но захочет ли наш среднестатистический человек неукоснительно следовать принципу равенства, если ему выпадет случай обрести то, чего нет у других? Или захочет ли трудолюбивый человек быть равным ленивому, а талантливый - малоспособному? Вряд ли. Так что и стремление к неравенству (в славе, почете, карьере, богатстве и пр.) также заложено в нашей «природе», то есть укоренено в обычной житейской практике.
Но поскольку число обездоленных всегда намного больше, чем преуспевших, а исполнителей никак не может быть меньше, чем управляющих, то и проповедь равенства всегда звучит гораздо громче, чем стеснительная апологетика неравенства. В таком же противоречивом виде равенство предстает и в сфере политической культуры.
Политическое равенство в современном государстве устанавливается по трем основаниям:
• равенство всех граждан перед законом (политико - юридическое равенство);
• равенство объема гражданских и политических прав и свобод, признаваемых за индивидом;
• равенство всех граждан в осуществлении права на участие в управлении государством.
Первые два пункта этого перечня худо-бедно, но все-таки реализуются в современных развитых государствах. Что же касается третьего, то его практическое осуществление в основном ограничивается рамками избирательного процесса. Только в нем рядовые граждане имеют возможность немножко «порулить» государственной машиной. Вся же остальная политико-управленческая практика составляет прерогативу политических элит.
Современная политология объясняет это при помощи следующих аргументов:
1) В больших государствах прямое народное правление неосуществимо в силу чисто технических трудностей: как организовать участие миллионов людей в подготовке и решении каждого политического вопроса? Поскольку это невозможно, ис-пользуется представительная форма демократии, которая изначально предполагает избранность, отбор лучших представителей народа, а это и есть элитарность.
2) Реально работающая представительная демократия не всегда нуждается в высокой политической активности масс. Если миллионы граждан ежедневно станут атаковать органы власти своими предложениями по любому вопросу, власть просто не сможет функционировать.
3) Существование политических элит является безусловной гарантией высокого качественного состава политических руководителей. Элиты фактически сводят на нет возможность прорыва во власть на популистской волне разного рода мошенников и авантюристов.
4) Именно политические элиты, как это ни парадоксально, являются наиболее последовательными защитниками демократических ценностей. Ибо, во-первых, связаны с ними профессионально; а во-вторых, будучи высокообразованным и компетентным слоем управленцев, только они способны удерживать массы от иррациональных и радикальных политических действий.
Таким образом, в нынешнем спектре политических ценностей находится место как равенству, так и неравенству. Причем оба этих принципа способны поддерживать еще одну фундаментальную политическую ценность - справедливость.
Еще античный философ Платон настаивал на том, что государство непременно должно быть справедливым. С тех пор много воды утекло, и политическая жизнь изменилась изрядно, но старинная ценность-требование по-прежнему в строю: от государства ждут прежде всего справедливости. Вопрос только в том, как эту самую справедливость понимать.
Справедливость вообще обычно трактуется как некая эквивалентность взаимных предоставлений и получений. К этому следует добавить еще два принципа: беспристрастность и запрет на произвол. Недаром Фемиду (в греческой мифологии - богиню правосудия) всегда изображают с завязанными глазами - судить требуется «невзирая на лица». Но вместе с тем Фемида - не Фортуна, она благоприятствует людям не слепо - произвольно, а по заслугам.
Политическая справедливость в любом случае касается пробле-мы распределения государством тех или иных жизненных благ (не только произведенных, но и существующих естественным образом). Основные разногласия при этом порождаются неоднозначностью исходного пункта рассуждений. Как «рассчитывать» справедливость: исходя из законного права индивида на какое-то благо или из потребности человека в нем?
Однако имеет ли право государство поддерживать одну часть граждан за счет другой? Неразрешимая пока сложность ситуации заключается в том, что не-возможно отделить неравенство, возникающее по естественным причинам, от неравенства, имеющего субъективное или социальное происхождение. Кроме того, и тот и другой виды неравенства имеют нехорошее обыкновение закрепляться, лишая следующие поколения требуемого равенства стартовых возможностей.
В этом бесконечном споре сегодня преобладают концепции, в той или иной форме признающие право государства на перераспределение создаваемого богатства.
Суть политической справедливости - в компенсационном механизме, который может смягчить экономическое неравенство политическим равенством или даже неравенством в пользу малоимущих.
Практически для всех современных концепций справедливости характерно постулирование ее договорной природы. Справедливость - это не некое абсолютное состояние общественных отношений, которое должно быть непременно установлено.
Справедливость - это то, о чем сумели договориться противоборствующие стороны. Не существует абстрактной, универсальной справедливости. Существует конкретный результат соглашения, который хоть как-то удовлетворяет заинтересованные стороны и позволяет им взаимодействовать.
Одни люди более способны, другие - менее. И поделать с этим ничего нельзя. Менее способные все равно будут считать, что по некоей абсолютной шкале это вопиющая несправедливость. Но они могут согласиться с объективным положением дел и ориентироваться не на конфликт, а на сотрудничество с другой стороной. Это-то согласие и будет справедливостью.
Так что фактическим индикатором политической справедли-вости является легитимность (по М.Веберу) политической власти, т.е. принятие населением власти, признание ее права управлять и согласие этому управлению подчиняться.
По словам одного средневекового восточного философа, государство - это организация, призванная пресекать любую несправедливость, кроме той, которую творит оно само. Это определение было абсолютно точным примерно до XVII в., в котором нашли-таки противоядие и против несправедливости, творимой государством.
Это была концепция естественных, неотчуждаемых прав и свобод человека (Т. Гоббс, Д. Локк и др.). «Естественными» называли права человека потому, что они принадлежали ему по праву рождения, а не были милостиво дарованы государством. И поскольку не государство людям эти права предоставляет, не ему их и отбирать или урезать. Значит, существуют такого рода сферы человеческой деятельности (личная жизнь, вероисповедание, собственность), куда государству доступа нет.
Неотчуждаемость, незыблемость для государства естественных прав человека оказалась настолько удачной идеей, что за считанные столетия она не только вошла в постоянный идеологический арсенал, но и укоренилась в массовом сознании.
Понятие «права человека» имеет характер нормативный (т.е. вводящий в социальную реальность определенную норму, упорядоченность, которой в ней «по природе» нет) и ценностный (т.е. предполагающий отнесение к некоему должному, желательному порядку).
Авторы идеи прав человека в XVII в. защищали гражданское общество от произвола государства и настаивали в основном на свободе граждан от государственной опеки и разрешительного администрирования. Это были в большинстве своем права и свободы «негативные», «от» вмешательства государства. Ныне же преобладают права и свободы «позитивные», права «на» какие-то реальные блага.
Но если сегодня декларируется право гражданина на «достойный уровень жизни», то кто этот уровень должен обеспечить? Если сам гражданин, то незачем это и декларировать. Но, скорее всего, имеется в виду, что достойный уровень жизни гражданину обязано обеспечить государство. Первоначальная идея оборачивается своей противоположностью: требование свободы от государственной опеки трансформируется в притязания на государственное попечительство.
Смысл в этом есть только тогда, когда государство распоряжается всеми социальными ресурсами и контролирует их распределение, как это бывает при социализме. И никакого смысла в этом нет в государствах с рыночной экономикой.
Но ведь и расширение социальных функций государства не чей-то злой умысел, а объективная тенденция, в которой находит свое выражение предпочтение массами упоминавшейся выше «справедливости от потребности». Модель «социального государства» считается фактически реализованной в Германии, Скандинавских странах.
Итак, проблема прав человека, как и обсуждавшиеся выше проблемы равенства и справедливости, исходно противоречива. Решения таких проблем вариативны. Но в том и заключается специфика ценностей, что они всегда предполагают наличие выбора. А возможность сделать такой выбор свободно дает только политическая демократия. Поэтому к разряду политических ценностей относятся не только свобода, равенство, справедливость, права человека, но и демократия в целом.
Стержнем демократической организации политической жизни является признание и институциональное закрепление суверенитета народа. Последнее выражается в построении избирательной системы, обязательной периодической выборности ор-ганов власти, в характере формирования партийной системы, в свободной конкуренции различных групп интересов и т.д.
Такая форма государственного правления, как известно, эффективна далеко не всегда. Для того чтобы сполна реализовались заложенные в ней возможности и преимущества, необходима масса условий: устоявшееся гражданское общество, высокий уровень индустриального развития, рыночная конкурентная экономика, разветвленность сети массовых коммуникаций, наличие крепкого среднего класса, образованность населения и пр.
Полного набора таких условий в большинстве стран современного мира нет. И, тем не менее, стремление к демократии не ослабевает. Общая политическая эволюция XX в. есть очевидное выражение тенденции к демократизации политических порядков. Это как раз и свидетельствует о ценностной природе демократии — та-кой порядок должен быть установлен, несмотря на неблагоприятствующие ему условия и обстоятельства.
Демократия - это достаточно узкий политический инструмент организации взаимоотношений между людьми. Попытки ее распространения за пределы политики часто бывают неудачны.
Аргументы против демократии известны со времен Платона. Утверждалось, что государством должны управлять профессионалы, специалисты. Но оценить степень профессионализма и компетентности претендентов на государственную власть могут опять-таки только специалисты, коими народ отнюдь не является. Поэтому, если предоставить право выбора правителей народу, власть будет, скорее всего, некомпетентной.
Великолепный контраргумент этим резонным опасениям нашел ученик Платона - Аристотель. Он предложил такую аналогию: как строить дом, решать должны, конечно, специалисты. Но каким этому дому быть, лучше все-таки предоставить решать тем, кто в нем будет жить.
То же и с демократией. Народ сам должен определять свою судьбу, периодически делая тот или иной выбор. Этот выбор исходно не может быть полностью рациональным. Но жизнь (в том числе и политическая) несводима только к рациональности, в ней немало и иррациональных моментов. Привлечение, ис-пользование этого иррационального потенциала и делает демократию ценностью, а не чистой рациональной конструкцией. И даже если эта ценность, в конечном счете, окажется непродуктивной (хотя сегодня такой вариант маловероятен), расплачиваться народ будет за собственные заблуждения, а не за ошибки профессионалов.
Ничего не пишите и не используйте калькулятор, и помните - вы должны отвечать быстро. Возьмите 1000. Прибавьте 40. Прибавьте еще тысячу. Прибавьте 30. Еще 1000. Плюс 20. Плюс 1000. И плюс 10. Что получилось? Ответ 5000? Опять неверно.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
