В буквальном смысле слова “эврика” происходит от греческого “heureka” (“я нашел”), которое якобы воскликнул Архимед, когда во время купания открыл гидростатический закон, согласно которому тело, помещенное в жидкость, столько теряет в весе, сколько весит вытесненная им жидкость . С того времени это слово приобрело содержание, говорящее о том, что путем опытов, упражнений, размышлений, испытаний, экспериментов, умственного напряжения можно находить решение новых, нестандартных проблем, причем сами такие решения тоже отличаются необычностью, прорывом к неизвестному доселе.
Отсюда возникло понятие и целое научное направление — эвристика (от греч. heurisko — нахожу, отыскиваю, открываю): искусство нахождения истины, система логических приемов и методических правил теоретического исследования, искусство изобретения. Эвристический означает относящийся к изобретению, открыванию, а также служащий нахождению нового (новых идей, новых фактов). Понятие “эвристика” использовалось еще в Древней Греции для характеристики такой системы словесного обучения, широко применявшейся Сократом, когда учитель путем наводящих вопросов и примеров заставлял ученика прийти самостоятельно к правильному решению поставленного вопроса.
Эвристическая деятельность есть творчество, мобилизирующее все ресурсы человека — физические, физиологические, нервные, психические.
В такой деятельности, с одной стороны, требуется соблюдение определенной логики действий (структурно-семантическая модель эвристической деятельности):
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
- в потоке входной информации выделяются дискретные (разрозненные) объекты;
- выявляется связь между этими объектами;
- актуализируются те выделенные множества объектов или связей, которые представляют интерес с точки зрения поставленной цели;
- абстрагируются от неактуальных объектов и связей;
- формируются обобщенные элементы из однотипных структур;
- находятся связи между обобщенными элементами;
- начинается поиск по полученному обобщенному лабиринту с учетом предшествующего опыта на аналогичных обобщенных лабиринтах.
С другой стороны, проявляется как бы внутреннее “озарение”, просветление мысли, “скачок” в процессе познания.
Управление — многогранное явление, в котором, конечно, есть рутинные, шаблонные операции и процедуры, немало того, что Макс Вебер обозначал рациональным бюрократизмом, т.е. простым исполнением инструкций, предписаний, указаний начальников, стандартным разрешением стандартных ситуаций.
Но в большинстве случаев управление, особенно на высоком уровне, связанное с решением проблем стратегического и оперативного характера, представляет собой эвристический интеллектуальный прогресс, благодаря которому удается прорвать сложившиеся стереотипы, устоявшиеся традиции, привычные модели поведения, заведенные шаблоны и пр., находить новые подходы, решения, структуры, формы поведения. И когда подобное происходило, люди, наверное, не один раз в человеческой истории восклицали: “Эврика!” Любое открытие законов естественно природного мира и общества всегда радовало его авторов и многих людей, ибо это давало новые возможности улучшения условий человеческого существования. Но не меньшее удовлетворение и значение приносило, наверное, и управленческое открытие, позволявшее успешно решить ту или иную проблему.
Творческий, новаторский, преобразующий характер управления понят, несомненно, давно. Приходилось искать неординарные решения при управлении семьей, родом, племенем, хозяйством, войском, а затем и государством. Немало интересного об этом нам повествует история. Приведем сюжеты из древнегреческой и древнеримской мифологии. Троя была в конце концов, взята Одиссеем лишь тогда, когда он нашел оригинальное решение: изготовил огромного деревянного коня, заполненного самыми сильными греками, отвел своих воинов в море; ночью по условленному сигналу выскочили воины из коня и начали бить спящих троянцев, снаружи ударили будто бы отплывшие, а на деле спрятавшиеся за скалой греки. Неприступная Троя пала, а выражение “троянский конь” вошло в назидательную поговорку. Первый легендарный римский царь Тарквиний Древний прославился не только тем, что он умело воевал, но главным образом и пониманием того, что народ всегда должен быть занят полезным делом — будь то отпор врагам или укрепление собственного жилища , для чего со стороны правителя всегда нужна захватывающая людей государственная политика.
В историю человечества вошли многие управленческие “находки”. Победа греков над персидским царем Дарием I у селения Марафона (42 км от Афин) в сентябре 490 г. до н.э. Успех в битве принесла новая тактика, примененная стратегом Мильтиадом. Он растянул греческую фалангу на всю ширину равнины, чтобы не дать персидской коннице возможность окружить фалангу, и приказал тяжеловооруженным воина мгоплитам сблизиться с противником и нейтрализовать его лучников. Стремительный удар фаланги опрокинул персов на флангах, а затем они были разбиты в центре. Более чем через 200 лет подобный маневр предпринял Ганнибал. В битве при Каннах в августе 216 г. до н.э., несмотря на численное преимущество римлян, карфагеняне разгромили 80тысячную римскую армию. Потери составили у карфагенян 5700, а у римлян почти 50 000 человек. Победа была обеспечена находчивостью карфагенского полководца. В то время как римляне, построившись в крупные боевые порядки, выступили против пехоты Ганнибала, составленной из карфагенян, беров и кельтов, и прорвали ее позиции, конница Ганнибала ударила по левому флангу римлян, смяла их кавалерию и окружила пехоту. Римляне оказались в западне и не смогли реализовать свое численное превосходство .
Практически каждая военная победа, особенно над численно превосходящим противником, всегда отличается тем, что ее автор находит неожиданные управленческие решения и успешно их реализует. Здесь всегда роль играют талант, авторитет, и воля полководца. Примеры, видимо, можно найти во всех 15 тыс. войн, которые зафиксированы в человеческой истории.
Значение управления, однако, проявлялось не только на поле брани. Просто здесь оно более явно, зримо, наглядно. Да и условия, в которых возможности управления выверялись, очень жестки, беспощадны, однозначны, ибо выбор в них невелик: победа или поражение, жизнь или смерть. Главным все же в управлении является конструктивное начало, созидание, выстраивание позитивных отношений, сплочение людей ради продуктивной деятельности. Именно таким управлением и создана человеческая цивилизация. В управлении формированием нормальной жизни людей не столь ощутима победа, не так она видима, но само это управление более сложно, многовариантно, требует усилий в течение очень долгого времени, в своих результатах часто неустойчиво и для их воспроизводства нуждается в непрерывном напряжении.
Управленческие идеи подобного рода живут столетиями, а то и тысячелетиями, они сохраняют и совершенствуют жизнь, хотя порой люди и забывают, когда они возникли и какое это было величайшее открытие в тех конкретных координатах места и времени. Вспомним несколько примеров из истории, которые вроде бы давно и хорошо знакомы, но не всегда просматриваются с управленческой точки зрения.
Так, где-то между 1 тысячелетием и 500-ми годами до н.э. было написано Пятикнижие Моисеево, ставшее впоследствии составной частью Библии, в котором в чуть ли не впервые в истории были сформулированы законы поведения людей (как в собственном смысле, так и моральные увещания). Эти законы охватывали все стороны жизни древне-израильского общества — от взаимоотношений внутри семьи и между соседями до организации жертвоприношений и иных ритуальных церемоний. По смыслу они представляли собой сакральную инструкцию, поскольку, с точки зрения создателя Пятикнижия, названные им законы есть непререкаемое волеизъявление божества. Исследователи выделили 77 соответствующих установлений. Кто знает,
может быть, соблюдение этих законов, неуклонное следование им в самые тяжелые минуты и всегда, независимо от того, куда забрасывала человека судьба, и помогло еврейскому народу пройти через невероятные испытания на протяжении почти двух тысячелетий, выстоять, сохраниться и доказать свою силу? Ведь что-то же управляло их сознанием, поведением и деятельностью, причем из поколения в поколение?
Или возьмем назидания из учения Будды, тоже озарившего разум людей более 2500 лет тому назад.
Как сказано, семь учений могут обеспечить процветание государства:
Первое — народ должен часто собираться для обсуждения политических проблем, должен надежно охранять свою страну.
Второе — люди всех социальных сословий должны жить в согласии и вместе обсуждать дела государства.
Третье — надо уважать старые обычаи и не менять их без причины, соблюдать правила вежливости и долга.
Четвертое — надо признавать различия в поле и старшинстве, поддерживать чистоту семьи и общества.
Пятое — надо почитать родителей, уважать учителей и старших.
Шестое — надо почитать предков, молясь перед алтарем, справлять панихиду и каждый год посещать их могилу.
Седьмое — надо соблюдать общественную мораль, ценить добродетели, следовать учению добродетельного учителя и делать ему приношения”. Даже сегодня сказанное очень давно, сохраняет свою актуальность и выполняет управленческие функции (если, конечно, руководствоваться данными положениями).
Надо сказать, что мировые религии наряду с системой идеалов, ценностей, иных установлений обязательно содержали значительное число управленческих элементов, связанных с практическим целеполаганием, организацией и регулированием сознания, поведения и деятельности людей. Приведем еще сюжет из Нового Завета (Евангелия), отражающий совершенно новые, неизвестные до этого времени принципы милосердия, справедливости и свободы человека. “У множества же уверовших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее”, “не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавали их, приносили цену проданного”, “и каждому давалось, в чем кто имел нужду” (Деяния апостолов, гл. 4, и. 32, 34, 35). Вот когда формировались начала общественности, понимание социальной сущности любой организации, необходимость внутренней (из души, а не по принуждению) солидарности людей.
Много сугубо управленческого можно найти почти в каждой из 114 сур Корана. Неслучайно заповеди Мохаммада, высказанные в промежутке между 610 и 632 гг. н.э., до сих пор регулируют жизнедеятельность огромной мусульманской цивилизации.
Обращение к истокам религий объясняется тем, что часто эти крупнейшие социальные явления, предопределившие становление многих культур, не исследуются с позиций их управленческого содержания. Причем в данном случае интерес представляет не только современное состояние религий и их соотношение со светской культурой и научным знанием, а момент зарождения, явления людям, когда талантливейшие умы, пусть в чем-то и мифических личностей Моисея, Будды, Христа, Мохаммада и их пророков, провозгласили новый взгляд на человеческую жизнедеятельность, обосновали его, вдохновили своими идеями сначала сотни, а потом тысячи и миллионы людей. Действительно, это были исторические эврики, не меньшие открытия, чем научные, а может быть, в чем-то именно для жизни людей и большие.
Еще на одном давнем управленческом феномене хотелось бы остановиться. Этот феномен крайне противоречив, жесток по природе, оценивается по-разному. Но он сыграл большую роль в судьбе многих народов и тем самым заслуживает внимания. В виду имеется Чингисхан и созданная им система управления, позволившая маленькому, безвестному до той поры народу покорить огромную территорию Евразийского субконтинента с населением, в сотню раз превышающем его, и в течение почти 300 лет сохранять завоеванное господство.
Объединив под своей властью монгольские племена, Чингисхан сразу же создал для управления возникающей империей знаменитую ямскую службу (откуда — ямщик) — систему почтовых линий, охвативших всю страну. Он четко сформулировал признаки подбора людей, особенно управленцев (начальников), и следовал им всю жизнь. Добродетели: верность, преданность, стойкость. Пороки: измена, предательство, трусость. По этим признакам Чингисхан делил людей на две категории. Для одного типа людей их материальное благополучие и безопасность выше их личного достоинства и чести, поэтому они способны на трусость и измену. Ценимые Чингисханом люди ставят свою честь и достоинство выше своей безопасности и материального благополучия; они боятся совершить поступок, который может обесчестить их или умалить их достоинство не в глазах людей, а в своих собственных. Жаль, что такая кадровая истина до сих пор во многих случаях игнорируется.
В основу государства Чингисханом была положена религиозная нравственность, независимая от вида религии. В 1206 г. был обнародован Великий Джасак — правовой кодекс для всех, входящих в империю. Принципиально по-новому (скорее всего так делалось впервые в человеческой истории) была организована монгольская армия, которая в своих походах и битвах применила столь оригинальный набор средств военного искусства, что при Чингисхане и его непосредственных потомках ни разу не потерпела поражения. Даже Наполеон I был вынужден признать: “Я не был так счастлив, как Чингисхан”.
Перечень управленческих новаций, введенных Чингисханом, исключительно обширен: познание и использование при походах географических, почвенно-климатических условий; глубокая разведка территории и возможностей предполагаемого противника; стратегия обходов, внезапных нападений, выманивания; жестокости и милосердия, твердого соблюдения данного слова; выделение в любом бою резерва; беспрерывные маневры конницы; экипировка личного состава; ответственные взаимоотношения по иерархии; свобода торгового оборота, сохранение традиций и обычаев покоренных народов, их включение в общий процесс строительства империи; опора на местную элиту и многое другое.
Утверждают, что идеалом Чингисхана было создание единого царства Человечества, так как только тогда, как он думал, прекратятся взаимные войны и создадутся условия для мирного процветания человечества в области как духовной, так и материальной культуры.
Не знаю, все ли справедливо и достоверно, что написано о Чингисхане, его потомках и их деяниях, но факт остается фактом. Разрозненные степные племена были объединены в силу, способную дойти до Вены и Адриатического моря, до Бирмы и аравийских песков, покорить великий Китай, создать прочную государственность на территории, в которой от центра ее власти до окраин надо было год скакать на лошадях, прекратить в пределах этой государственности междоусобицу, беспрерывные войны, дать практически всем покоренным народам возможность сохраниться, состояться и обеспечить свое развитие. Велика роль данного исторического явления и в становлении Руси — России как самобытного централизованного государства, которое впоследствии совершило “обратный” путь, дойдя до форта Росс на Американском континенте.
С управленческой точки зрения (ибо основным ресурсом всех событий было именно управление) возникновение и длительное существование монголосферы, предопределившей развитие очень многих процессов в Азии, Европе и даже на севере Африки, представляет собой уникальное историческое явление. Здесь управленческий талант показал себя достаточно ярко. Жаль, что европо-центризм не позволил осмыслить мировое значение состоявшегося в Азии в XIIIXV вв.
Начатая Чингисханом динамика Востока с экспансией на Запад исчерпывается фактически завоеванием турками-османа ми Константинополя (1453 г.). В Европе наступает Возрождение (XIVXVI вв.), свидетельствующее о том, что через 1000 лет пассионарность вновь вернулась на этот континент. Лучшее из эллинизма и латинства начало восстанавливаться и использоваться в качестве источника для исторического интеллектуального прорыва. С тех пор управленческие новации стали рождаться преимущественно западной цивилизацией! с ее рационализмом, прагматизмом и технологичностью.
Вне сомнения, почти за 500 лет в Европе родилось столь много новых управленческих идей, подходов, моделей, представлений, технологий, что их невозможно даже назвать. Они наряду, естественно, с другими творческими находками в науке, искусстве, производстве, государственном строительстве, правовом регулировании и т.п. в комплексном взаимодействии с ними создали индустриальное и постиндустриальное общество, а сегодня формируют и информационное. И все же мне хотелось бы отметить некоторые узловые моменты, причем именно так, как они видятся мне, т.е. без оглядки на иные суждения по этому поводу.
После столетий абстрактного, схоластического отражения жизни в мусульманстве и христианстве творцы Возрождения развернули сознание к природе, реальным процессам, трехмерному пространству, перспективе, к человеку как мыслящему и созидающему существу. Это был принципиальный методологический переворот, поставивший в центре познания и творения человека. Отсюда пошли соответственно гуманизм, исследование человека и конкретных общественных отношений, интерес к истории человечества, изучение и совершенствование многообразных общественных институтов, рационализм (ставка на сознание и волю людей) и многие другие интеллектуальные явления.
Все это отразилось на управлении, правда, в разных его видах. И земледелие, и строительство, и дорожное хозяйство, и иные виды коллективной деятельности, разумеется, управлялись, но управлялись в соответствии с уровнем общественного развития того времени. И некорректно, когда мы нынешние представления о тех или иных явлениях переносим в давно минувшие дни и оцениваем их по меркам современного знания, в том числе и исторического, при котором известны последствия определенных управленческих решений. Однако если идти в русле истории — от более дальнего к ближнему, то наглядно видно, как пульсирует человеческая мысль, как она пытается понять смысл происходящего, как ищет решения назревших проблем. Эпоха Возрождения инициировала становление национальных государств и именно государственное управление выдвинула на первый план научных исследований. Много людей писало на эту тему; не ‘все их труды вошли в мировой пантеон интеллектуальных поисков, но некоторые широко известны. О новаторстве этих ученых стоит упомянуть.
Николло Маккиавелли (1469-1527 гг.) — автор знаменитых произведений “Государь”, “Рассуждения о первой декаде ТитаЛивия”, “История Флоренции”; ввел один из ключевых терминов политической жизни нового времени — Staio — государство и попытался подойти к государству с точки зрения естественно общественных форм человеческого общежития.
Жан Боден (1530-1596 гг.) — представитель французской политической мысли, написал “Шесть книг о республике”, выдвинул и обосновал идею государственного суверенитета — полновластия светского национального централизованного государства. Концепция государственного суверенитета актуальна и сегодня.
Гуго Гроций (1583-1645 гг.) — голландец; в монументальном труде “О праве войны и мира. 3 книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права” осмысливает сложнейшие вопросы природы права, его связи с силой, интересом, пользой, личностью и обществом. Особо знаменателен анализ взаимосвязей (соотношений) между государственной властью и частной собственностью, проблемы, которая полностью сохраняет свою жизненность.
Томас Гоббс (1588-1679 гг.) — англичанин; показал в книге “Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского” соотношение государства и общества, государства и личности, крайние пределы государственной власти и их последствия для состояния общества и людей. Им сформулировано 19 правил мира, в том числе знаменитое “золотое”: “Не делай другому того, что ты не желал бы, чтобы было сделано по отношению к тебе”.
Джон Локк (1682-1704 гг.) — англичанин; впервые выдвинул в книге “Два трактата о государственном правлении” идею о социальном разделении государственной власти, при котором основные сословия под скипетром монарха участвовали бы в ведении дел государства.
Достаточно известно, что Возрождение подготовило широкое общественное движение в центре Европы — Реформацию (Мартин Лютер 1483-1546 гг., Томас Мюннер — 1490-1525 гг., Жан Кальвин — 1509-1564 гг.), которое по-новому поставило ряд принципиальных вопросов светской и религиозной власти, свободы и нравственности. Это был крупный шаг к становлению личности как самоценности со своими правами и обязанностями. Протестантская мораль и этика, основанные на них механизмы управления, начиная с семьи и кончая государством, принесли на сегодня самую упорядоченную жизнедеятельность людей, разумеется, в тех странах, где ее придерживаются.
Во Франции Возрождение подготовило идеи Просвещения, включавшие с себя ряд общественных проблем , среди которых особое место в истории управленческой мысли заняли идеи:
Шарля Луи Монтескье (1689—1755 гг.), выраженные в работах “О духе законов" и др., о целесообразности разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную, механизмах их взаимного сдерживания, законности и политической свободе;
Жан-Жака Руссо (1712-1778 гг.), сформулированные, прежде всего в книге “Об общественном договоре...” (1762 г.), о народном суверенитете, в соответствии с которым источником и носителем власти в государстве выступает народ.
Принципиальный прорыв в осознании многих проблем государственного управления и его соотношения с гражданским обществом и свободой человека был сделан в период подготовки и принятия Декларации о независимости (1776 г.), Конституции (1787 г.) и Билля о правах (1791 г.) в США. Главная идея здесь воплотилась в понятии “федерализм”, т.е. в согласии народа (граждан) по поводу такого распределения власти по вертикали и по горизонтали, чтобы никто, никогда и не при каких условиях не мог узурпировать власть, принадлежащую исключительно народу.
Человеческая мысль работает, конечно, постоянно. Поэтому и позднее было высказано немало новаторских суждений по проблемам государственного управления: сущности государства, форм правления, государственного устройства, политического режима и т.д. Прославились имена И. Канта, И.Г. Фихте, Г.В. Гегеля, Б. Констана, И. Бентама, О. Конга, К. Маркса и многих других мыслителей. Но основополагающие прорывы были сделаны ранее, что не уменьшает значения любой конструктивной мысли. Тем более что, как показывает опыт, от идеи до ее реализации дистанция большая, как и реализация чегото на практике не всегда приносит ожидаемый результат. Диалектика мысли и практики очень сложна и многогранна.
Общий вывод из проделанной интеллектуальной работы был кратко сформулирован Карлом Поппером: “...мы должны понять, что все политические проблемы в конце концов носят институционный характер, что поэтому в политике важны не столько личные мнения, сколько юридическое оформление политических проблем, и что прогресс по пути к равенству можно обеспечить только с помощью институционного контроля над властью” (все подчеркнуто мною. — Г.А.).
Новое время, связанное со становлением капиталистического (буржуазного) общества, основанного на производстве с помощью техники и свободного труда, привлекло внимание творческого сознания к принципиально новым процессам системного взаимодействия капитала, человека, товаров и услуг. В истории человечества наступил крайне сложный, противоречивый период, над пониманием которого напряженно работала мысль множества людей. Все, что создано — плоды таланта человека, в результате чего появилась уверенность во всемогуществе его разума и воли. “Фронт” современной науки огромен: от “элементарных частиц” (условный термин) в физике и генетике до космических исследований Вселенной. Наука упорно проникает в тайны мироздания. Сконструировано неисчислимое количество механизмов, систем машин и технологий. Творениями искусственной — “второй” — природы заполнены Космос, атмосфера, поверхность, подводная и подземные глубины планеты Земля.
Логично, что интенсивное научно-техническое развитие человеческой цивилизации предъявило новые требования к управлению, практически ко всем его видам, и особенно к менеджменту. И более всего на вызов времени ответил менеджмент — управление производством и торговлей материальными и информационными продуктами. А. Смит, Д. Рикардо, К. Маркс и многие другие ученые раскрывали все новые и новые аспекты развивающейся экономической системы2. (По этим проблемам не один десяток человек получили Нобелевские премии). Начиная с Ф.У. Тейлора (18561915 гг.) идет развертывание научного знания, которое обозначается термином “наука управления” — в кавычках потому, что по своему смыслу и предмету анализа эта наука связана главным образом с деланием бизнеса (извлечением прибыли от ведения различных экономических процессов). Кстати, такой экономический подход постепенно перекочевал и в управление социальными и духовными процессами. К тому, что вследствие этого произошло и происходит, придется обращаться в книге еще много раз.
Основное, о чем хочется сказать здесь, заключается в том, что в период интенсивного развития естественнонаучного, точного (математического), технико-технологического знания творческая мысль, связанная с познанием человека и формируемых им общественных связей (общества), не совершила принципиальных открытий, способных гармонизировать производственно-потребительские преобразования и как-то смягчить, обезопасить, облегчить рожденные новым временем противоречия.
Неслучайно именно данный период породил две страшные мировые войны и бесконечную (перманентную) череду локальных, постоянные экономические кризисы перепроизводства и депрессии, резкое обострение экологической ситуации (отношения человека, общества и природы), идеалистически благородные, но кровавые и бесплодные на деле социалистические эксперименты, массовую поп-культуру — по сути бессмысленную зрительно-звуковую информацию, трусливый интеллектуальный постмодернизм.
Да, в это время получили дальнейшее развитие философия и политэкономия, история и социология, государственно-правовая мысль. Возникли психоанализ, психология, социальная психология и другие отрасли знания, направленные на изучение психики и поведения человека. Прошли практическое испытание такие крупные общественные движения, как консерватизм, социализм, либерализм, экзистенциализм, национализм, которые на разных уровнях пытались найти механизмы рационального и эффективного управления общественными процессами и частным поведением человека.
Но надо признавать, что человеческой мысли о человеке и, конечно, об обществе, т.е. о системе жизненных взаимосвязей, пока не удалось обосновать структуры, формы и методы, которые были бы способны гармонизировать “первую” и “вторую” природу, естественное и искусственное, общее, особенное и единичное, общественное, коллективное и частное (личностное), развитие общества и сохранение среды обитания, утверждение в отношениях между людьми нравственных идеалов и ценностей.
Управленческое знание в большом долгу перед людьми, их потребностями и интересами. Нельзя же, право, мириться с тем, когда вместо напряжения мысли, активной работы разума нам подбрасывают идеи анархии, стихийности, спонтанности, свободной борьбы общественных сил. Конечно, что уже отмечалось выше, управлением как действием сознания не удается и, видимо, никогда не удастся охватить все проявления жизнедеятельности людей. Скорее всего подобное и не нужно. Но основные отношения так называемого публичного уровня (где сходятся и взаимодействуют много людей, уровня, от состояния которого зависят судьбы этих же людей) должны, безусловно, управляться. По крайней мере, необходимы общие и понятные для всех правила (нормы) поведения и деятельности, которые бы действительно создавали условия самобытной реализации каждой личности, и естественно, исполнялись.
Слишком серьезные проблемы стоят перед человечеством в XXI в., чтобы полагаться в их решении на самотек и известное русское “авось”. Правильнее будет сказать, что общество ждет, когда же в размышлениях об управлении возникнет “эврика!” не только локального масштаба (таких случаев немало), но и общечеловеческого, ибо связность, взаимозависимость мирового сообщества требует именно универсальных, типологических, важных для всех управленческих открытий.
Прорыв стереотипов
Жизнедеятельность людей по своей природе (внутренним закономерностям и тенденциям) в общем-то инертна, рутинна, шаблонна, чаще идет по кругу, реже — по нарастающей спирали. В ней много повторяющегося, обычного, традиционного, во многом однообразного. И это в какой-то мере естественно, поскольку живой мир не может существовать иначе: в нем все приспосабливалось тысячелетиями и таким образом, что если что-то и живет, то оно адаптировано к соответствующим географическим, почвенно-климатическим и иным условиям. Поэтому в жизни людей всегда имели большое значение языческие верования, религии, традиции, обычаи, навыки и приемы труда, формы и нормы общежития и т.д. Все разработанные в течение истории человеческие стереотипы сознания, поведения и деятельности сохраняют жизнь, помогают в решении ее проблем, воспроизводят приобретенные знания и опыт, экономят ресурсы, поддерживают свершения культуры.
Очень многие стереотипы, проявляющиеся в идеалах и ценностях, идеях и представлениях, обычаях и установках поведения людей, даже в страхе ответственности, заслуживают всяческого внимания, уважения и познания. И нельзя их огульно рассматривать как нечто ретроградное, отжившее, мешающее, подлежащее непременному отрицанию и преодолению. Для начала стоило бы осмыслить стереотипы, дать их систематизацию, выверить возможности, а затем уже и оценивать с точки зрения условий и запросов современной жизни.
Особенно это относится к российскому сознанию интеллигентствующего уровня, которое любит все ломать, девальвировать, разрушать, выдавая подобное за “смелость” мысли и “борьбу” с косностью. Хотя сама перманентная борьба с кем угодно и по поводу всего тоже является определенным стереотипом. Когда не умеют жить нормально, то жизнь просто не признают.
И тем не менее управление как творческий акт есть всегда прорыв стереотипов, ибо при действии только стереотипов и их адапционных рецепторов не получается нового качества, т.е. развития. Конечно, прорыв стереотипов осуществляется всеми видами интеллектуальной и практической деятельности людей, если она носит творческий характер, но здесь речь идет об управлении, поскольку прорыв стереотипов посредством него имеет специфические проявления и последствия. Управление своими управляющими воздействиями вносит коррективы в стереотипы, изменяет или переориентирует их, создает при надлежащих и последовательных усилиях новое.
Главное здесь в том, что управление подчиняет сознание, поведение и деятельность людей соответствующим целям, практически организует их усилия, конкретно регулирует, что, как и когда должен делать каждый участник данного процесса. В этом отличие управленческого прорыва от других интеллектуальных и практических прорывов стереотипов, поскольку к последним прорывам отношение свободное: ими можно интересоваться или нет, считаться с ними или их игнорировать, использовать на деле или не замечать.
Несложно обнаружить определенную взаимозависимость между состоянием и потенциалом управления, с одной стороны, и динамикой развития того или иного общества — с другой. Где управление “дремлет” либо беспомощно, там и общество во всех своих сферах пребывает в застое, развале, конфликтах, отсталости и заскорузлости, — при том что отчетливо бросается в глаза: прорыв на других направлениях человеческого творчества не заменяет актуальности и необходимости сильного управления, достаточных его прорывов именно здесь. Можно иметь, и об этом свидетельствуют многие факты, высокого уровня художественную литературу и искусство, серьезный научный потенциал, образованное и трудолюбивое население, природные ресурсы, выдавать немало открытий, изобретений, технологических находок, рационализаций, перспективных идей и экспериментальных конструкций, но из-за инертности и неадекватности управления находиться на низкой ступени социально-экономического развития. Управление не срабатывает, плетется в хвосте событий, а не прорывает стереотипы. Как заметил японский писатель Токутоми Рока, “настоящий политик должен идти впереди общества. Он должен предвидеть нужды и тревоги Отчизны раньше, чем наступят эти тревоги. Он должен смотреть на десять, на сто лет вперед”’.
Сказанное особенно подтверждает история России. Интеллект ее народов произвел огромное количество первоклассной научной и художественной продукции, немало удивлял мастерством, проникновенностью в сущность мироздания, способами жизнедеятельности в труднейших почвенно-климатических условиях. Но это богатство мыслей и чувств, способностей и знаний не востребовалось или недостаточно востребовалось управлением, особенно государственным. Еще накануне нашествия монголов, видя угрозу со стороны степей, да и Запада, автор “Слово о полку Игореве” призывал русских князей к единству, взаимопониманию, укреплению государственности в треугольнике Владимир Киев Новгород. Власть придержащие, естественно, к этому не прислушались, проигнорировали великий призыв, а к чему подобное привело, хорошо известно. Возможно, тогда еще закладывались предпосылки исторического отставания с соответствующими тяжелыми последствиями до сегодняшнего дня?
Хотя лично Александр Невский проявил большой управленческий талант, сумел сбросить шведов в 1240 г. в Неву и разгромить на Чудском озере в 1242 г. тевтонцев, но он же, будучи одиноким, вынужден был идти на поклон к монгольским ханам и признать себя зависимым от них. Проблема единства и соответственно силы долго стояла на повестке дня российской жизни. Лишь через много лет, только при первом царе на российском престоле Иване IV Грозном удалось ее решить ценой огромной крови при боярщине и удельцине. Кстати, борьба за централизованное государство так истощила силы, что в конце XVI — начале XVII вв. наступило многолетнее, очень тяжелое для страны Смутное время. Практически весь XVII в., несмотря на попытки придать ему значимость посредством концепции “Святая Русь”, “Москва — третий Рим”, не, породил управленческих импульсов, способных прервать стереотипы оторванности от других народов, самоизоляции, замыкания “в старину”, автономности каждой боярской, княжеской и в целом барской семьи, инертности и безразличия к исторической судьбе страны.
Понадобился лишь гений Петра I Великого для того, чтобы сдвинуть эту огромную, околдованную взглядом в прошлое массу людей.
О ситуации, в которой Петр Алексеевич принял царствование, о его делах, их цене и последствиях, а также о его личных дарованиях написано множество научных и художественных произведений. Имя это давно стало для России предметом гордости и легенд. И я не берусь что-либо новое добавлять к характеристике такой великой исторической фигуры. Хочу привлечь внимание лишь к одному аспекту грандиозной петровой деятельности — к созданию им системы управления, развернувшей Россию к впитыванию европейской культуры и мобилизации собственных ресурсов для общественного развития.
Именно Петр I превратил Русь в Россию — страну с качественно новыми характеристиками.
С точки зрения прошедшего времени и сегодняшних представлений можно кратко в следующем выразить сущность управленческих преобразований Петра I. Думаю, что как раз реформы государственного аппарата (их еще называют административными реформами) послужили исходной точкой, опорой и механизмом всех иных общественных перемен. Власть здесь сыграла роль инициатора и двигателя прорыва устаревших, отсталых, замкнутых на локальные интересы стереотипов.
Прежде всего, была осознана невозможность дальнейшего исторического существования страны без преодоления того, что тормозит, мешает, не обеспечивает решения назревших проблем. Также было понято (может быть, и чисто интуитивно), что реформы должны иметь комплексный характер, касаться в той или иной мере всех сторон жизни людей. И далее: реформы придется проводить быстро, согласованно и взаимосвязано — внешние обстоятельства диктовали только такой подход. Главное: для проведения реформ нужны не просто желания, намерения, а реальная сила в лице государственного аппарата, выстроенного под соответственные цели. Но аппарат — это не только структуры, функции, правовые установления и другие элементы, а прежде всего люди с определенным миропониманием, подготовкой, интересами и ценностями, управляемые великой идеей, носителем которой выступал сам Петр I.
Среди конкретных управленческих шагов стоит отметить: введение городского управления (1691 г.); преобразование органов местного управления (17081711 гг.); учреждение Сената в качестве центрального органа государственного управления (как сегодня сказали бы, органа исполнительной власти) (1711 г.); реформирование губернского управления (1715 г.); учреждение девяти коллегий (1717 г.) и принятие генерального регламента коллегий (1720 г.); учреждение Синода — органа ведения церковных дел (1721 г.); введение законодательного акта “Табель о рангах” (1722 г.). Петр I создал регулярную армию, четко регламентированную в организационном и правовом отношении, утвердил финансовое дело, обеспечил строгую централизацию государственной администрации. В общем он заложил управленческие структуры Российской Империи (с 1721 г.), большинство из которых обеспечивали ее жизнеспособность до 1917 г.
Существенные прорывы стереотипов общественной жизнедеятельности были совершены в годы царствования Екатерины II Великой. В общем их можно обозначить концепцией “просвещенного абсолютизма”, направленного на укрепление и расширение Российской Империи. Все было, как и всегда в нашей истории, крайне противоречиво. Но определяющее состояло, видимо, в том, что в это время существенно расширилась территория страны и Россия получила выход к Черному морю — второе окно в Европу, учреждено было Вольное экономическое общество (1765 г.), засвидетельствовавшее экономическое оживление в стране, опубликован “Наказ” Екатерины II и начата работа в Москве Комиссии для сочинения проекта нового Уложения (1767 г.). Как оценивал “Наказ” В.О. Ключевский: русские умы впервые призывались рассуждать о государственной вольности, о веротерпимости, о вреде пытки, об ограничении конфискаций, о равенстве граждан, о самом понятии гражданина — о предметах, о которых рассуждать дотоле не считалось делом простых людей, а те, чье это было дело, рассуждали о том очень мало.
Принципиальное значение имело учреждение для управления губерний (1775 г.), где блеснули идеи об участии выборных лиц в местном управлении и суде, причем в некоторых органах от трех сословий — дворянского, городского и свободного сельского населения. Возникло понятие “российское общество”, в документах стали появляться термины “дворянское общество”, “общество гражданское”, “всесословная земская корпорация” и т.д. Пробуждался (хотя медленно, робко, на “верхних этажах”) дух свободы, творчества, солидарности, предпринимательства, образования и культуры. (Вероятно, в это время готовился расцвет художественного таланта России в XIX в.).
Самый существенный прорыв стереотипов в организации общества, во взаимоотношениях между людьми, в ведении дел местожительства, в государственном управлении и в других сферах человеческой жизнедеятельности был осуществлен в XIX в. императором Александром II Освободителем. Это: “Положения 19 февраля 1861 г. об отмене в России крепостного права”; реформы в области местного — земского и городского — самоуправления, суда и судопроизводства, цензуры и школы, которые вводили новые начала всесословности, выборности, представительства, создавали основы правового государства; отмена телесных наказаний, новый университетский устав, гласность государственного бюджета; военная реформа с введением в 1874 г. закона о всеобщей воинской повинности, многие другие новации, в том числе и в предоставлении определенных прав автономии Финляндии и Польше. Имеются сведения, что к концу жизни Александр II склонялся к мысли о введении конституционной монархии. Жаль, что с этим великим реформатором поступили предельно подло — убили. Истинно российская судьба практически всех зачинателей прорывов к лучшей и достойной жизни.
Комплексные преобразования Александра II многое дали России: она вступила на путь капиталистического развития и вполне могла здесь добиться немалых успехов. За 50 лет продвинулись промышленность, торговля, сельское хозяйство, образование, наука и художественная культура. Но снова обществу, а в нем государственной власти не хватило воли, настойчивости и силы довести начатое дело до логического завершения. Прорыв к демократии и более или менее нормальной жизни был законсервирован. Трудно сказать, кто в этом повинен. В обществе действуют миллионы, и каждый вносит в исторический процесс что-то свое. А сам процесс лишь результирует умные и глупые, благородные и подлые поступки. Да, власть предержащие у нас не всегда (скорее редко) отличались возвышенными замыслами и совестливыми манерами. Но и сами граждане, их идеологии и организации тоже не могли похвастаться реальным стремлением к Истине, Добру и Красоте.
Прав, наверное, Н.Г. Чернышевский, который, резюмируя историческое прошлое, писал: “...основное наше понятие, упорнейшее наше предание — то, что мы во все вносим идею произвола. Юридические формы и личные усилия для нас кажутся бессильны и даже смешны, мы ждем всего, мы хотим все сделать силою прихоти, без контрольного решения; на сознательное содействие, на самопроизвольную готовность и способность других мы не надеемся, мы не хотим вести дела этими способами; первое условие успеха, даже в справедливых и добрых намерениях для каждого из нас то, чтобы другие беспрекословно и слепо повиновались ему. Каждый из нас маленький Наполеон или, лучше сказать, Батый. Но если каждый из нас Батый, то что же происходит с обществом, которое все состоит из Батыев?”.
XX в. сполна показал, что могут делать со своей страной люди (разных сословий и должностных статусов), если свое самовыражение они видят лишь в утверждении своего иаполеоиобатыйского “я” в противовес другому и такому же. Мне трудно оценивать то, что произошло в России в течение последнего столетия, для этого еще не подошло время, еще ничего не улеглось, не успокоилось, не превратилось в музейные или архивные экспонаты. “Окаянные дни”, описанные И.А. Буниным , продолжаются, хотя проявления совсем другие. Однако нельзя и умолчать об управленческих деяниях XX в., поскольку они были и прорывом стереотипов и привели к формированию новых стереотипов, с которыми не так легко расставаться.
Революции (февральская 1905-1907 гг. и октябрьская 1917 г.), гражданская война были массовым стихийным взрывом против несправедливостей жизни, военных унижений России, потери управляемости общественными процессами. События показали, что нельзя накапливать или откладывать проблемы, пускать их на самотек либо инертно ими управлять. На то и существует управление, и прежде всего государственное, чтобы чувствовать пульс исторического движения, видеть противоречия и трудности, отслеживать состояние и тенденции общественных отношений и вовремя вырабатывать и реализовывать адекватные запросам управленческие решения. Увы! Управление во времена императора Николая II было практически парализовано, с этим ничего не смогли сделать С.Ю. Витте и П.А. Столыпин. В результате прорыв накопившегося “покоя” совершило не управление, а сами управляемые объекты — люди, непосредственно занятые производством материальных, социальных и духовных продуктов и условий жизни.
А такой “низовой” прорыв, что достаточно известно еще с восстания рабов под предводительством Спартака, всегда несет в себе разгул стихии, всплески самых низменных страстей, крушение всего и вся, анархический подход ко всему, упование на насилие и глубочайший идеализм. По своему характеру и итогам (как кратковременным, так и долговременным) произошел не прорыв стереотипов к нарастающему качеству общества, но скорее разрыв исторической цепи развития, отказ от прошлой культуры, разрушение созданного веками. Восторжествовали нигилизм, отрицание, вседозволенность, культ жестокой силы. И что симптоматично: возник особый “дух” упрощенства, самонадеянности, легкости и быстроты решения проблем. Над всем витала свобода, и многим казалось, что она автоматически создаст и всеобщее благополучие. Дискредитированные стереотипы были заменены новыми, но не действенными, жизненно работающими, а призрачными, иллюзорными. Неслучайно ни одна из ленинских идей (типа: невозможен победоносный социализм, не осуществляющий полной демократии, социализм есть живое творчество масс, социализм есть движение вперед к высшей производительности труда и т.д.) практически не реализовалась, несмотря на постоянную пропаганду.
Разумеется, глупо не видеть сделанного за годы советской власти, но еще непростительнее не замечать цену эксперимента. Страна оказалась просто подломленной, и теперь понадобится не одно десятилетие, чтобы подняться с колен и выйти по уровню жизни (продовольствие, жилье, коммуникации, безопасность) на показатели, сравнимые с индустриально развитыми странами.
Все сказанное вместе с тем вовсе не показывает, что у нас не было глубоких идей, сильных интеллектуальных откровений, выдающихся своим талантом людей. Были у нас Феофан Прокопович, В.Н. Татищев, И.Т. Посошков, М.В. Ломоносов, М.И. Сперанский; были А.Д. Меншиков, П.И. Шувалов, Г.А. Потемкин, Н.Н. Муравьев-Амурский, А.В. Суворов, М.И. Кутузов, Ф.Ф. Ушаков; были Д.И. Менделеев, В.И. Вернадский, Н.И. Вавилов, М.М. Ковалевский, Г.В. Плеханов; были Г.К. Жуков, И.В. Курчатов, С.Н. Королев — множество других сограждан удивительно сильного и свободного ума. В том-то и состоит парадокс России, что ее огромный интеллектуальный потенциал как-то не коснулся, с одной стороны, самих общественных процессов, не стал их составной частью, преобразующим импульсом, а с другой — системы управления, не востребовался ею, не соединялся с властью.
Приведенные исторические факты направлены ни на принижение, ни на восхваление отечественной истории и деяний наших предков. Мне вообще представляется, что прошлое менее всего нуждается в оценках. Его необходимо знать, понимать и уважать! И основное: анализировать с точки зрения того, чтобы в собственной деятельности меньше допускать ошибок и заблуждений, прочнее стоять на реальной почве жизни. Когда-то давно я выписал, можно сказать, путеводные слова мусульманского теолога Абу Хамида аль-Газали (10581111 гг.) из его сочинения “Мизан-альамал”: “кто не сомневается — не мыслит, кто не мыслит — не видит, кто не видит — пребывает в состоянии слепоты, растерянности и заблуждения”.
Сегодня Россия прорывает стереотипы, сформированные в годы социалистического строительства, встает на новый путь развития. Поэтому после всего случившегося в XX в. надо бы тщательно разобраться с тем, что такое современные стереотипы общественной жизнедеятельности, причем как типичные, так и уникальные, какие из них и как призваны прерывать и преодолевать управление, что из них актуально для будущего, а что не стоит сохранять и беречь. Нельзя держать жизнь в застое, искусственно ее тормозить, но также нельзя бесконечно экспериментировать, ломать и перестраивать, не доводя практически ничего до завершения.
Речь идет, таким образом, об очень трудных и ответственных решениях и действиях, а не о зуде на бездумные и бесконечные преобразования, изменения. Инициатива — явление сложное. Это слово (от лат. initiare) означает почин, первый шаг в каком-то деле, предприимчивость. В.И. Даль в своем толковом словаре объясняет инициативу как начинание, иочинание, запинание, вчинание, учинание. Инициатива всегда основывается на эвристических способностях человека, его знаниях и творческом подходе к жизни, на его таланте и интеллектуальной развитости. Она характеризует дар видеть в обычном необычное, в привычном — зародыш или возможность чего-то нового, нестандартного.
Инициатива выступает в управлении в разных аспектах. Как уровень развития качеств управления, при которых последние способны в своем сознании вырабатывать новые взгляды, точки зрения, подходы в анализе и оценке управляемых объектов и в целом общественной жизни, выдвигать результаты своего мыслительного процесса на “суд” людей и добиваться их понимания и поддержки. Как определенное общественное отношение, через которое инициативный импульс (пассионарный толчок, по терминологии Л.Н. Гумилева), рожденный одним человеком или группой людей, получает восприятие и закрепление в других людях, становится достоянием общества и в нем вызывает известные перемены. Как свойство управляющего субъекта, при наличии которого он постоянно изучает состояние управляемых объектов и среды их функционирования, ищет и внедряет новые формы, методы и технологии организации и деятельности.
Но сразу же надо отметить, что инициатива в подлинном смысле не имеет ничего общего с волюнтаризмом, произволом, субъективизмом, “отсебятиной” и прочими “изобретениями” так называемого свободного творчества (вольного полета мысли). Таких “инициатив” в российской истории и современной повседневной жизни хоть отбавляй. Печать и электронные средства массовой информации заполнены “инициативами” и по всем вопросам. Часто люди, которые никогда в действительности не сталкивались с соответствующими явлениями, отношениями и процессами, знающие о них лишь из книг или записей в Internet, выдвигают, причем навязчиво и упорно, инициативы по их переделке, новому построению и особенно разрушению. Страдают этим прежде всего столичные салонные снобы, все знающие и все ведающие, по каждому поводу имеющие готовые суждения, которые за весь XX в. так и не дали России возможности спокойно и разумно созидать свою общественную и частную жизнь.
Инициатива, о которой будет идти речь, представляет собой соединение знаний и таланта, науки и творческих дарований человека. В ней как раз и проявляется рациональное, эвристическое начало в управлении, когда “управляющие”, не дожидаясь каких-то внешних толчков, “катаклизмов”, драм и трагедий, сами, по собственной воле занимаются нововведениями в разных видах общественных процессов и переводят их в более эффективное состояние.
Постановка вопроса о возможности и актуальности прорывов стереотипов, об инициативе здесь “управляющих” и в целом субъектов управления подводит объективно к ряду теоретических и методологических положений, которые, к сожалению, до сих пор вызывают неадекватное, а порой и противоречивое толкование.
Прежде всего, имеется в виду соотношение между случайностью и закономерностью, между стихийностью (спонтанностью) и целенаправленностью. Это давняя дискуссия, которая в конце XX в. под грузом сложностей в решении общественных проблем весьма обострилась. Появились точки зрения маститых ученых, смысл которых можно коротко выразить так: долой рационализм, пусть торжествует свободное поведение свободных людей, которое непременно когда-нибудь приведет к чему-нибудь. Вот только когда и к чему? Полагаю, что после того, как человечество создало сложнейшую современную техно-социо-сферу, выделило в результате пройденного исторического пути определенную систему максим, владеет очень богатым совокупным интеллектом, не только глупо, но и преступно полагаться на стихийность, усреднение действующих сил, везение, провидение, судьбу и прочие моменты, в которых будто бы не присутствуют организованные сознание и воля людей.
Да, существуют огромные трудности в обосновании целей любой деятельности, которые, конечно, нельзя никогда игнорировать. Всем понятно, что любое будущее всегда неясно, неведомо, вероятностно, инвариантно, альтернативно, открыто и т.д. Предвосхищать его приходится на базе информации о прошлом, экстраполяции здесь относительны. Мы знаем то, что свершилось, стало достоянием истории, но что будет, можем только предполагать, хотя анализ известных тенденций, процессов, закономерностей, состоявшихся судеб, однозначных проявлений дает предпосылки для проникновения в будущее. И все же, несмотря на все ограничения и условности, без начертания будущего (пусть контурного, смутного, туманного и прочее) нельзя строить даже частную жизнь, не говоря уже об общественной, тем более в рамках государства и мирового сообщества.
Еще в 20-х годах XX в. Н.Д. Кондратьев поставил проблему о предвидении, причем о взаимосвязанном предвидении:
а) стихийного хода событий;
б) определенного эффекта осуществляемых людьми действий и мероприятий;
в) возможных средств нашего воздействия на события;
г) предполагаемых результатов от выполнения намеченных действий и мероприятий и их влияния на жизнь.
Уже тогда возникло понимание согласованности тех явлений, которые можно обозначить как четыре “п” — предвидение, прогнозирование, программирование, планирование. Все понимают ограничения, накладываемые на эти явления, все признают трудности в их интеллектуальном описании и, особенно в их практической реализуемости, но все столь же отчетливо осознают жизненность введения данных явлений в процессы управления и вообще в культуру жизнедеятельности современного общества. Сама сущность управления требует налаженного механизма целеполагания (направленный прорыв стереотипов), а в нем — логического продвижения от общего предвидения (футурологии), к конкретному прогнозированию (в разных моделях и вариантах), от него — к программированию с использованием современной математической и иной методологии и методики, а далее — и к планированию — выбору надлежащего образа действий и его неуклонному проведению в жизнь. Как полагают исследователи из США, “планирование — это принятые заранее решения о том, что делать, когда делать и кто будет делать. Планирование наводит мост между нашим нынешним положением и тем, которого мы хотим достичь”.
Любой прорыв стереотипов должен осуществляться на основе и в результате серьезной аналитической работы, в которой конечный ее продукт — план действий — исходил бы из всестороннего предвидения, прогнозирования и программирования. Значит, реальная проблема состоит в обоснованной инициативе, в выборе “опорных точек” и “горизонтных ориентиров” для тех общественных процессов, отношений, явлений, состояний, которые мы намерены изменять, переводить в новое качество. В конечном счете, в этом смысл планирования управленческих решений и действий, а не в каких-то формальных показателях, цифрах и пр., которые не несут в себе жизненного содержания.
Второе теоретическое и методологическое положение, следующее из сказанного, видится в соотношении при прорывах стереотипов новаторства и консерватизма. Ведь не все стереотипы являются отсталыми, инертными, рутинными, устаревшими, негодными на чей-то взгляд. Нельзя проявлять нигилизм по отношению к истории, образу жизни, традициям, обычаям, навыкам, менталитету, сложившимся формам общежития, определенным ценностям человеческих взаимоотношений. И вряд ли можно уважать позицию, при которой каждый “глаголящий” считает себя новатором, источником и носителем неординарных мыслей и предложений, а своего оппонента, чаще (по укоренившемуся выражению) противника (ибо несогласный автоматически становится таким), относит к числу консерваторов. Причем под новаторством рассматривает часто не что-то действительно новое, несущее в себе положительный социальный эффект, а просто иное, другое, отличающееся от существующего. Пусть никуда негодное, разрушительное, негативное, главное, чтобы не такое, как уже есть. На самом деле проблема очень глубокая и социально ответственная, поскольку связана с выбором действий, а за ошибочный выбор приходится платить высокую цену.
Как новаторство, так и консерватизм основаны на критериях, по которым можно судить о том, к чему могут и должны привести соответствующие прорывы, инициативы, программы и планы. Не все, что представляется новым, способно менять к лучшему общественные процессы, производительность труда, благосостояние и самочувствие людей. Как и не все давно известное, старое, испытанное подлежит непременному разрушению либо отказу от него. Недаром говорят, что новое — это давно забытое старое. Достаточно взять экологию, которая заставляет нас вновь и вновь возвращаться к анализу тех механизмов, которые когда-то поддерживали в равновесии взаимодействия человека и природы. Известный сторонник либерализма Гр. Сорман пишет по данному поводу: “...рост корпоратизма, возврат к традиционным ценностям, новые способы пробуждения молчаливого большинства, пробуждение интеллектуальной активности либеральных институтов и индивидуализация общества — таковы элементы того, что применительно к Соединенным Штатам я называю “консервативной революцией” .
Критерием актуальности и оценки прорыва (инициативы) может быть только предполагаемая эффективность нового состояния общественного явления отношения и процесса. В одном случае (для непосредственных производителей) это может быть производственный эффект, возникающий при соотнесении результатов, полученных на выходе продукта (изделия) из стадии производства и затрат на его изготовление. Отсюда — поиски новых производственных технологий. В другом (в целом для экономических объектов) — экономический эффект, отражающий рациональность трех стадий воспроизводства (производства, распределения и обмена) и свидетельствующий о том, что продукт (изделие) “встретился” с потребностью на него и куплен. Получение такого эффекта требует постоянного совершенствования экономических отношений. В третьем — социальный эффект (главный для общества), представляющий собой совокупный и общий положительный результат, который получает общество как в процессе производства того или иного продукта (услуги) или выполнения определенного рода работы, так и при потреблении соответствующих материальных, социальных и духовных ценностей. Данный эффект получается в течение и в итоге всего жизненного цикла изделия, идеи, организационной формы, социальной нормы и т.д. Социальный эффект раскрывает актуальность, рациональность и эффективность любого труда, в том числе и затрачиваемого в стадии потребления (эксплуатации). Причем если “снять” сырьевые, энергетические и иные материальные затраты, то именно в социальном эффекте наиболее полно воплощаются труд и талант, знания и опыт, умение и совесть людей. Сущность общественного прогресса в том-то и состоит, что люди, опираясь на науку, опыт и свое творчество, получают от своих усилий и ресурсов природы все больший социальный эффект, обеспечивающий их благополучие и свободное развитие.
Тем самым все, что связано с прорывами стереотипов, инициативами, программированием и планированием развития, характеристиками новаторства и консерватизма, должно исходить не из каких-то априорных суждений, идеологических постулатов, умозрительных представлений либо авторитарных побуждений (самоутверждения “я”), а из их реальной эффективности, лучше всего социальной.
Закрепление инноваций
Прорыв, что хорошо известно из истории общественной жизни, науки, техники, художественного творчества, военного искусства и т.д., осуществляется “точечно”, на незначительных участках, узких направлениях, отдельными личностями или малым числом людей. Новое, уникальное обычно рождается в единичном виде как продукт напряженного мышления, озарения, интуиции, вдохновения, случайности и т.п. Но чтобы такой прорыв был закреплен, успешно завершен, состоялся, необходима его поддержка достаточно обширными общественными силами. Даже Иисусу Христу понадобились для начала 12 пророков, которые поняли его и продолжили проповедуемое им дело. Немало приверженцев было и у Мухаммеда.
В управлении прорыв стереотипов преимущественно связан с целеполаганием, и он проявляется в новом видении состояния общества или его разных сторон, в обнаружении новых источников и возможностей общественного развития или ведения программ и конкретных заданий, в определении новых путей и способов осуществления процессов и отношений и проектировании перспективных моделей. Закрепление инноваций выражается в том, чтобы высоты и достижения прорыва были расширены, укреплены, распространены, превратились в достояние многих, стали массовым явлением и в результате придали обществу либо важным его проявлениям новое, целенаправленное качество. Закрепление инноваций как задача управленческой деятельности привлекает внимание к формам, методам, ресурсам и средствам управления. Ибо только адекватность последних целенаправленности прорыва превращает его в общественное событие и крупное инновационное дело.
Сочетание прорыва стереотипов и закрепления нового есть реальная констатация многообразных процессов развития общества в целом либо его составных частей и элементов. Как без прорывов нет обновления сознания, поведения, деятельности и общественных институтов, так и без закрепления нового, передового, продуктивного, перспективного нет движения вперед, качественного преобразования общественных отношений, явлений, процессов, самого человека. Тем самым роль управления в обеспечении прорывов и закреплении инноваций во всех областях общественной и частной жизни превращается в сложную философскую и социологическую проблему, которую постоянно приходится решать во всех проявлениях управленческой деятельности.
Здесь заслуживают внимания несколько взаимозависимостей, с которыми постоянно приходится иметь дело при подготовке, принятии и реализации управленческих решений и действий.
Прежде всего, имеется в виду подготовленность и возможности управляемых объектов, а также соответствующих подчиненных субъектов управления (управляющих структур) в восприятии тех новаций (прорывов), которые формируются в сознании управляющих и закрепляются в их решениях и действиях. Управляющие всегда должны идти по крайней мере на шаг вперед, находиться как бы в “опережающем состоянии” по отношению к управляемым.
Но в то же время надо всегда помнить, что на бумаге, в волевом “приказе” можно выразить что угодно, нарисовать любой “прожект”, выстроить и вавилонскую башню до Луны. К сожалению, в управлении все еще очень много идеализма, иллюзий, самообмана, упрощенства, “шапкозакидательства”, легковесностей, бесконечных обещаний и прочих умозрительных сентенций. Поэтому закрепление новаций, превращение их в стереотипы определяющее зависят от того, насколько прорыв старых стереотипов учитывает условия и факторы утверждения новых стереотипов (содержащихся в управленческих решениях и действиях).
Как бы нам не хотелось и как бы это не отвечало нашим устремлениям, нельзя игнорировать совокупное проявление объективных условий (географических, почвенно-климатических, естественно-общественных форм жизнедеятельности, историко культурного наследия и т.д.) и сложившегося субъективного фактора (состояние сознания, деятельности, общественных институтов). Любое новое, актуальное, жизненно необходимое должно опираться, что кажется на первый взгляд странным, на старое, исходить из него и использовать его.
Иначе при ином, так называемом революционном, подходе происходит разрыв в развитии, разрушение производительных сил и конструктивных форм жизнедеятельности. Давно уже пора усвоить, что если “дом” (система жизнедеятельности) чем-то не нравится, в чем-то не удовлетворяет запросы, то не обязательно его улучшение, совершенствование должно сопровождаться разрушением “до основания”. Ибо, когда приближается его завершение, всегда можно еще найти какие-то недостатки и вновь возвращаться к “нулевому циклу”. Закрепление новых стереотипов предполагает знание, понимание и уважение старых и соответственно использование их возможностей при переходе в новое качество.
Серьезную управленческую проблему представляет далее установление разницы, различия, дистанции между новым и старым, между новациями прорыва и преодолеваемыми стереотипами. В жизни не все так просто, как кажется некоторым интеллектуалам1.
Уже много столетий идет полемика о сущности российской культуры. Одни нас относят к Востоку, хотя само это понятие сегодня имеет мало смысла, поскольку Восток весьма разнороден (разве Китай и Япония — это одно и то же?); другие упорно притягивают к Западу, активно критикуя за то, что мы никак не “притянемся”. На самом деле все гораздо сложнее, труднее и мало зависит лишь от нашего собственного желания. Субъективно, наверное, каждый бы согласился жить в таких условиях, как, к примеру, в тихой и благополучной Австрии. Весь вопрос в том, а можно ли в России создать такую же жизнедеятельность, как в Австрии? И следующее: почему этого не было сделано до сих пор? что мешало? и позволят ли нам теперь наши же соседи с Запада и Востока заняться таким делом?
Значит, прорыв старых стереотипов, становление новых и их закрепление во многом зависят от выявления специфичности нового, его соотношения со старым, применимости этого нового, его потенциала и перспективности. Уже есть опыт “прорывного” использования марксизма — западного политического явления, когда казалось все так просто: насилием можно сделать что
угодно, а итог оказался весьма печальным. Прежде чем прорывать, всегда надо думать о том, каким образом будет восприниматься новое, насколько к этому подготовлено старое и как будет закрепляться новое, превращаясь в устойчивые стереотипы жизнедеятельности. Вся история человечества свидетельствует, что в общественном развитии нет простых решений и каждый шаг вперед дается с большим трудом, нередко посредством проб, ошибок и заблуждений.
Закрепление нового, как можно уже сделать вывод из названных посылок, в решающей степени определяется также “мощностью” субъектов управления, т.е. потенциалом, их ресурсов — материальных, финансовых, властных, организационных, информационных, правовых, кадровых и т.п. Любая инновация, рожденная субъектом управления или поддержанная им, может стать практическим делом, вступить, образно говоря, в “бой” со старыми стереотипами лишь при условии, что она становится составной частью его “древа” целей и функциональной структуры и опирается на все его возможности. Другими словами, реализация новаций превращается в основное направление управленческих усилий. Тут мы вступаем в особую область науки, искусства и опыта человеческой жизнедеятельности, от развитости и реального функционирования которой напрямую зависит буквально все, что происходит в обществе, с обществом, куда и к чему оно движется — прогрессирует либо разрушается.
Давно обнаружены взаимозависимости между интеллектуальным, нравственным и организационным состоянием управляющей системы (совокупности структур, реализующих разные виды управления), с одной стороны, и качеством и уровнем человеческого и техно-природного материала, формирующего общественную и частную жизнедеятельность, — с другой. И главное здесь не в обилии природных ресурсов или человеческого потенциала, не в масштабах воспроизводственной базы, а в умелом, рациональном, полном и эффективном использовании всего, чем располагает общество, во благо людей и в целях их дальнейшего развития.
Надо отметить, что в России совокупный аппарат власти (государственный, общественный, экономический, да и информационный) всегда был достаточно объемным, громоздким, сильным с точки зрения удержания власти — благополучия группы людей. Но он редко бывал ориентирован на то, чтобы управлять общественными процессами, управлять развитием общества. В этом драма страны, истоки, причины и факторы ее бед, отсталости, попадания из одной в другую “яму”. И в прошлом существовал, и сегодня существует трагичный парадокс: огромный аппарат власти мало занимается проблемами укрепления и благополучия страны.
Логично, что в таком случае приходится вести речь не о том, обладает ли необходимыми ресурсами субъект управления (в любом виде управления), а о том, на что он ориентирует свои ресурсы, куда и с какой целью их направляет, что в итоге их использования хочет получить. Ведь новация новации рознь. Можно без конца проводить всякие новации — пертурбации в субъекте управления, создавать здесь видимость бурной деятельности и ничего не делать для развития управляемых объектов — производства материальных, социальных и духовных ценностей.
Закрепление инноваций требует от субъекта управления:
- сосредоточения всех своих возможностей на том, чтобы данные инновации стали смыслом деятельности соответствующих управляющих, овладели ими самими;
- создания в управленческом коллективе такого социально-психологического и делового микроклимата, который стимулировал бы усилия каждого управленческого компонента (органа, подразделения, отдельного управленца) на внедрение инноваций в предполагаемые управляемые процессы, в сознание, поведение и деятельность людей, для которых задуманы данные инновации;
- организации и поддержания сильного информационного напряжения вокруг инновационного явления, при котором непрерывно отслеживались и раскрывались бы все процессы, происходящие при закреплении инноваций и преодолении старых стереотипов;
- использования, властной силы для проведения в жизнь инновационных преобразований, поскольку не всегда старые стереотипы легко поддаются переменам, уступают дорогу новому;
- осуществления постоянного контроля (мониторинга) за происходящими переменами и внесения по принципу обратной связи необходимых корректив в управленческие решения и действия;
- формирования в инновационных процессах атмосферы спокойствия, уверенности, настойчивости, последовательности, упорства.
Как свидетельствует множество управленческих фактов, не часто удается закрепить новации, преодолеть старые стереотипы, добиться решения проблемы не столько из-за слабости (объективной) субъектов управления, сколько из-за отсутствия у управляющих необходимой воли, способностей изо дня в день, шаг за шагом добиваться воплощения задуманного в жизнь. Все еще бытует представление о том, что серьезные вопросы переустройства общественных отношений можно решать путем “кавалерийской атаки”. Мол, решили, напряглись — и все получилось; теперь расслабимся и отдохнем. В прошлом веке А.И. Герцен заметил, что “медленность, сбивчивость исторического хода нас бесит и душит. Она нам невыносима, и многие из нас, изменяя собственному разуму, торопятся и торопят других”. Но странное явление: чем больше торопятся революционеры и реформаторы-управляющие, тем дальше от них отодвигаются искомые результаты, тем тяжелее их новации (благородные по замыслу) сказываются на состоянии общества.
Следует четко осознавать, что в сегодняшних и тем более грядущих условиях только инновационный подход в управлении общественными процессами, инновационные организация и функционирование самих субъектов управления способны решать общественные проблемы и обеспечивать развитие человечества. Вступив в XXI в., в третье тысячелетие, мы вступили в совершенно новые условия и факторы, источники и формы жизнедеятельности людей. Все очень усложняется и требует управления совершенно нового качества.
С одной стороны, существуют достаточные основания утверждать, что человечество все более входит в ситуацию ограничения ресурсов планеты Земля, необходимых для него, и одновременного роста спроса на них вследствие расширения цивилизационных потребностей людей.
Доказательством этого являются следующие тенденции:
- снижение, а по некоторым видам и истощение запасов минерального сырья желаемого качества и объема;
- обострение, а на многих территориях предельно кризисное состояние природной среды обитания человечества;
- усложнение, а в ряде мест и выход за равновесные пределы демографических процессов, усиливающих антропогенное давление на планету;
- снижение темпов и одновременно углубление географической неравномерности развития производства с соответствующими социальными последствиями;
- обеднение человеческой культуры, по причине чрезмерной унификации и подражательности массово распространяемой и используемой информации.
Имеются и другие негативные факты, вызывающие тревогу и озабоченность мыслящих людей: ухудшение генофонда, рост преступности, наркомании, алкоголизма, возникновение новых болезней и т.д.
Но, с другой стороны, в наше время, как никогда, человечество владеет большими и позитивными возможностями:
- значительным объемом и разнообразием научных знаний, развитой методологией и техническим инструментарием познания, сформированными творческими коллективами, обширной плеядой профессионально подготовленных исследователей;
- крупной техно-сферой, позволяющей решать проблемы перехода к постиндустриальному, а кое-где и к информационному обществу, преобразующему технологии всех видов человеческой деятельности;
- накопленным опытом послевоенного налаживания международного сотрудничества, межгосударственной интеграции, локализации конфликтов, экономического взаимодействия и решения других глобальных, континентальных и региональных проблем;
распространившимся пониманием опасностей, грозящих человечеству, в случае продолжения старых стереотипов жизнедеятельности и игнорирования симптомов неблагополучия во взаимосвязях “человек-общество-природа”. Об этом, в частности, говорилось на Конференции ООН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД, Риоде-Жанейро); правительством всех стран было предложено разработать и утвердить стратегии устойчивого развития.
Объективно мир (а в нем каждый человек) поставлен перед проблемой выбора. Или положиться на стихию, свободное действие природных и общественных сил, согласиться с тем, что наши ценности и институты, как считает Ф.А. Хайек, “формируются как составная часть процесса бессознательной (подчеркнуто мною. — Г. А.) саморегуляции некоей структуры или модели” , или, невзирая на трудности, нехватку знаний, неумение и еще многое, учиться предвидеть, прогнозировать, программировать, планировать.
Сама история управления, о чем уже писалось ранее, подтверждает огромные эвристические способности и возможности людей (пусть не всех) в познании тайн общественного движения, в сознательном целеполагании и проектировании, в подчинении человеческой воле определенных поступков и действий. Становление и закрепление инноваций посредством управления тем самым не есть момент иллюзорности, самонадеянности, утопичности, самообмана и пр., от чего надо уходить. Это реальная практика жизни со всеми ее прозрениями и заблуждениями, успехами и ошибками, созиданием и разрушением.
Такова история людей, и странно видеть ее однобокой: то триумфально шествующей за разумом людей, то низвергающей этот разум и погружающейся в хаос и анархию. Диалектика состоит в том, что, к сожалению, одно сопутствует другому, ибо разные люди выступают носителями разных начал (идеалов, ценностей, целей и норм) жизни, между ними всегда были и будут различие и противостояние. Значит, приходится вновь и вновь восстанавливать и укреплять доброе, светлое, созидательное, учиться и учиться управлять все рациональнее и эффективнее.
Конечно, парадигмы мышления и поведения XXI в. требуют изменений во всех сферах и направлениях человеческой жизнедеятельности, поскольку везде имеются возможности нового знания, новых подходов, новых технологий, новых поступков и действий. Переосознанием и переориентацией надо заниматься всем. Но в первую очередь в качестве предпосылки необходимые изменения должны происходить в субъектах управления.
Как обоснованно отмечается, при организации политической системы общества и органов государственного управления необходимо в полной мере соблюдать следующие принципы:
- политическая система общества и органы государственного управления должны в полном объеме реализовывать функции управления развитием;
- общество должно контролировать и регулировать любую деятельность людей и всех производственных единиц в социальном пространстве (как говорят американцы, деятельность фирмы должна быть прозрачной);
- все виды деятельности, включая государственное управление, должны выполняться профессионалами и под профессиональным контролем (внутренний контроль соблюдения профессиональных норм деятельности)”.
Развитие, обновление, совершенствование субъектов управления есть условие инноваций в управляемых объектах. Причем в виду имеются субъекты всех видов управления: органы государственной власти, органы местного самоуправления, собственники разных видов собственности, руководители предприятий, учреждений и организаций, предприниматели, общественные объединения, группы людей и конкретно каждый человек, когда он выполняет управленческую роль. Инновационность должна проникнуть, прежде всего, в персонал управления, а в нем в так называемое руководящее звено.
Разумеется, что все это предполагает глубокие, качественные преобразования в сознании управляющих, возникновение, я бы сказал, инновационной философии и методологии управления, что в свою очередь формирует новую шкалу координатных требований к уровню профессиональной подготовки, физическим, психологическим и другим личностным качествам управляющих, к их общекультурному и нравственному развитию. Если здесь ничего не изменится, если подходы останутся прежними (любой ценой овладеть политической или экономической властью; каждый может управлять, лишь бы его назначили на высокий пост; главное — быть крутым, лукавым и беспощадным; после нас хоть потоп и т.д.), то ни о каком инновационном развитии управленческих кадров не может быть и речи.
Для того чтобы возник и закрепился инновационный дух, необходимо соблюдение хотя бы следующих интеллектуальных предпосылок.
Актуальным представляется прежде всего выделение (из всего многообразия человеческого знания) и систематизация того управленческого знания, которое является современным (соответствующим решаемым проблемам), инновационным (направленным в будущее) и действенным (способным реально изменять ситуацию). Это очень сложная и большая задача, ибо управленческое знание — с одной стороны, комплексное, интегрирующее положение и выводы как многих наук, так и многогранного опыта, а с другой — специализированное, имеющее свой предмет, объем, структуру и содержание.
Отсюда множество ошибок: то к управленческому знанию относят лишь некоторые отрасли науки (к примеру, юридические, экономические), то лишают его собственного предмета, из-за чего в него попадает что угодно. Причем если рассматривают какой-либо вопрос, то ссылаются на суждения по нему, высказанные и в Древней Греции, и в Древнем Риме, и в XVIII и в XIX вв. Как будто история не выверяет знания, не опровергает одни концепции и не подтверждает другие, а сами концепции вроде бы не привязывались к конкретному историческому времени и конкретным обстоятельствам жизни людей и народов в целом.
Вместо самостоятельной и творческой работы мы часто имеем набор цитат, перечень имен, перепечатку давних книг, ссылки на сюжеты, которые уникальны, копирование известных авторитетов. В большинстве изучается не сама управленческая жизнь — не реалии политики государств, не содержание и действенность законодательства, не практика управления, а лишь их описание в тех или иных литературных произведениях.
Особенно это характерно для российского сознания и соответственно российской истории. Вследствие отсталости, подражательности, периферийности и других слабых качеств собственного мышления мы никак не можем разобраться, в чем же актуальность управленческого знания в тот или иной исторический период и как его применить для решения проблем Отечества. Начиная с Петра I, пользуемся здесь приглашаемыми советниками и консультантами, но почему-то почти всегда приглашаем не самых лучших.
Когда разночинная интеллигенция, давшая позже народничество, социал-демократов, большевиков, меньшевиков, эсеров, да и анархистов и террористов, бросилась на переломе XIXXX вв. за знаниями на Запад, она обратила внимание главным образом на К. Маркса, П. Прудона, Э. Бернштейна, К. Каутского и других мыслителей одного направления (“против системы”) и как то не заметила огромной массы иных взглядов и подходов, а также самой общественной практики, которая искала реформаторские выходы из противоречий империалистической стадии капитализма. Игнорирование знания дорого обошлось не только России, но и другим странам.
Тот же в принципе методологический подход повторился и в конце XX в. Вновь из многообразия управленческого знания, накопленного человечеством к этому времени, были выхвачены отдельные куски, фрагменты, односторонности. Лишь один пример, но весьма характерный: еще в 1968 г. (заметьте!) у нас была издана книга американского ученого Б. Селигмена “Основные течения современной экономической мысли” объемом 72 печатных листа, в которой были критически рассмотрены буквально все значимые подходы, анализы и суждения по развитию рыночной экономики (их в оглавлении названо 55). Российские же “строители” либерализации и приватизации воспользовались идеями лишь одной (чикагской) ориентации. Результаты тоже известны — они весьма плачевны: 101-е место в мире но экономическому развитию .
В итоге подчеркну одно: проблема существует, ее надо видеть, понимать и решать, иначе нам никогда не выйти на дорогу современного развития.
Особого подхода заслуживает, конечно, применение инноваций в управляемых объектах. Здесь действительно нужны самые передовые знания из всех отраслей науки, искусства и опыта. Нельзя в XXI в. использовать допотопные технологии.
Вся проблема вновь в том, удастся ли совместить довольно дистанционированные явления:
- развитие человека в двух гармоничных ипостасях — производителя и потребителя: до сих пор одни производят, другие потребляют, первые — бедные, вторые — богатые; за назойливыми фразами “права и свобода человека” на деле большинство людей в России находятся без надлежащих прав и без подлинной свободы;
- совершенствование общества путем согласованного взаимодействия всех его сфер, областей, сторон и аспектов; не одно за счет другого или в ущерб ему, а каждое своими возможными ресурсами должно формировать системную целостность;
- сохранение среды обитания, восстановление равновесия с природой, создание благоприятствующих отношений между человеком, обществом и природой.
Следовательно, к новым формам и методам деятельности, новым технологиям можно относить не просто те, которые дают дополнительную производительность труда или более высокую прибыль (что тоже немаловажно), а те, которые соответствуют вышеназванным требованиям или, иными словами, постулатам устойчивого развития. Россия в этом смысле по сравнению с развитыми странами отстала на несколько десятилетий, и если ограничиться только заимствованием уже достигнутого другими (а копирование не может быть иным), то нам вряд ли удастся когда-нибудь выйти из состояния догоняющих. Необходим буквально интеллектуальный прорыв в реформировании всех элементов российского воспроизводственного процесса. Наряду с широким использованием всего того, что уже позитивно проявило себя в разных видах человеческой деятельности, надо активнее внедрять собственные научные достижения, свои открытия и изобретения, рационализации и ноу-хау.
Закрепление новаций, преодоление старых стереотипов, становление новых, обеспечение гармонического (устойчивого) исторического развития предполагают понимание сложностей данных преобразований. Не стоит забывать слов К. Маркса о том, что “устаревшее стремится восстановиться и упрочиться в рамках вновь возникающих форм”. Вспомним к примеру, лишь бюрократизм в управлении: он был в дореформенной и после реформенной Российской Империи, во все периоды советской власти, процветает и в демократической России. А подобного очень много. Как показывает опыт, стереотипы обладают большой устойчивостью, приспособляемостью, способностью воспроизводиться в ином обличье и под иными наименованиями, тем более что размышляют об Истине, Добре и Красоте одни люди, далекие от власти и реальной жизни, а управление и воспроизводство материальных и социальных продуктов осуществляют другие. Неслучайно потуги лучших представителей науки и искусства мало что дали в изменении стереотипов реальной жизни. Вроде бы много чего в мире говорится, пишется и показывается, а между тем повсеместно наблюдается рост преступности, наркомании, алкоголизма, тяжелейших заболеваний. Да и сами “проповедники” тех или иных ценностей в большинстве живут не в соответствии с ними (делай, как я), а по тем же самым стереотипам, против которых они выступают.
Это вовсе не значит, что не стоит бороться, выступать за лучшее, чистое, благородное. Но желательно понимать, что такая борьба особая, она требует не одного усилия или сверх напряжения. Подобная борьба есть постоянное преодоление самих себя в течение всей своей жизни. В ней вполне применим третий закон Паркинсона: “Вдохновенная твердость — это искусство так сформулировать главную цель, что все остальное начинает казаться пустым и совершенно неважным”.
Сила и взлет духа, пронзительная точность и ясность мысли, глубочайшее знание реальной жизни, желание и готовность сделать что-то большее, чем насытить свое эгоистическое “я”, несомненно, способны вести к инновациям. Но условием такой динамики являются уровень управления и ценности, исповедуемые его участниками.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
