Невозможно понять специфику финансовых и технических механизмов формирования Европейского экономического и валютного союза без осознания того фундаментального факта, что этот масштабный проект имеет прежде всего чисто политическую основу. Принятие важнейших для Европы решений стало возможным только благодаря тектоническим изменениям, происшедшим в геополитике на рубеже 80-90х гг. К этому времени западноевропейцы оказались экономически готовыми объединить усилия для значительного упрочения позиций Европы на мировой арене. Государства с тысячелетней культурой, весьма ревниво и даже болезненно относящиеся к проблемам ограничения своего суверенитета, государства, в которых еще живы свидетели их смертельного противостояния в ходе двух мировых войн, эти государства сделали выбор в пользу необратимой теснейшей интеграции. И хотя каждый из участников процесса преследует, прежде всего, собственные цели и интересы, этот факт еще требует глубокого осмысления.
В современном мире финансовая система государства становится важным инструментом обеспечения суверенитета и средством реализации национальных интересов. Поэтому многие страны ищут новые формы влияния в финансовой области, способные обеспечить реальную экономическую мощь, необходимую для эффективной защиты своих интересов. В качестве обладателя международной валюты государство является совладельцем глобальной геофинансовой системы и таким образом способно оказывать большое влияние в сфере геополитики. Иными словами, геофинансы являются новым специфическим инструментом обеспечения государственного суверенитета, только на более высоком, наднациональном уровне.
Многие европейские политики не скрывают, что евро не самоцель, а лишь эффективный инструмент влияния Европы на мир. Отныне Европа имеет практически все институты федеративного государства: единую валюту, общие внешние границы, единые экономические и таможенные правила, систему наднациональных институтов, даже общий флаг и гимн. Действительно, Европейский экономический и валютный союз с самого начала задумывался как преимущественно политический проект, направленный на укрепление позиций объединенной Европы в мире. Он явился логическим завершением процесса создания европейского рынка с применением мажоритарной системы голосования в процессе принятия решений. Объективно ЭВС разрушает монополию доллара в современной геофинансовой системе и меняет границы геополитического влияния. Совокупность этих факторов коренным образом меняет глобальный баланс сил и объективно превращает объединенную Европу в главного конкурента США.
Однако продвижение к более высокому уровню интеграции в рамках валютного союза ставит перед странами ЕС целый ряд сложных политических и социальных проблем. В настоящее время невозможно предсказать все последствия данного процесса, но нет никакого сомнения в том, что он будет иметь огромное влияние на мировую экономику и прежде всего на состояние международной финансовой системы.
Введение евро и общественное мнение
Стратегические планы руководства ЕС по созданию валютного союза далеко не сразу находили понимание у простых граждан входящих в него стран. Эта проблема возникла уже в самом начале процесса ратификации Маастрихтского договора, растянувшегося вместо запланированных 6 месяцев на полтора года. В 1992-1994 гг. неожиданно для Брюсселя и национальных правительств общественность многих стран выступила против создания Европейского союза. В итоге Великобритания и Дания категорически отказались участвовать в проекте ЭВС, а Норвегия после референдума вообще передумала вступать в Европейский союз. Даже в "локомотиве европейской интеграции" Франции перевес сторонников Маастрихта оказался минимальным (51% против 49).
Различные подходы к созданию и ожидания относительно преимуществ валютного союза правительств государств ЕС, с одной стороны, и общественности этих стран с другой, в полной мере проявились еще на этапе подготовки к введению евро. Учитывая масштаб проекта ЭВС и неизбежные риски, связанные с его реализацией, многие с беспокойством воспринимали отход от прежнего статус-кво. Кроме того, во многих странах ЕС достижение критериев конвергенции было связано с непопулярными мерами: реформами в области пенсий, здравоохранения, образования, социального обеспечения. По мере приближения даты введения единой валюты европейские институты весьма активно стремились заручиться общественной поддержкой и прилагали огромные усилия, чтобы свести к минимуму неудобства, которые могли возникнуть у граждан при переходе от национальных валютах единой европейской. Однако возникшие разногласия между правительствами и давление общественного мнения, вылившееся в открытые демонстрации протеста, привели к срыву подписания Амстердамского договора на саммите ЕС 1617 июня 1997 г. (в урезанном виде он было подписан не сколько месяцев спустя).
В феврале 2000 г. члены Комиссии ЕС П. Сольбес, курирующий валютно-финансовые вопросы, и В. Рединг (вопросы образования и культуры) представили новую концепцию кампании информационного обеспечения подготовки бизнеса и общественности к введению банкнот и монет евро в 2002 г.
Она является строго дифференцированной и ориентирована на следующие категории:
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
предприятия малого и среднего бизнеса (основной приоритет 2000 г.);
широкая общественность стран ЭВС (основной приоритет 2001 г.);
страны ЕС, не участвующие в работе ЭВС (Греция, Швеция, Дания, Великобритания).
В отношении предприятий малого и среднего бизнеса было отмечено, что большинство из них не проводит никаких подготовительных мероприятий и не проявляет большой заинтересованности в этих вопросах. В этой связи Комиссия ЕС поставила задачу убедить их в неизбежности перехода на евро в бухгалтерском учете и финансовой отчетности к 31 декабря 2001 г. Для этого каждое предприятие и частный предприниматель должны установить точную дату готовности перевода своих счетов и проведения операций в евро, конкретный и детальный план перехода на евро с учетом необходимых финансовых и технических ресурсов.
Что касается широкой общественности стран ЭВС, то руководство ЕС констатировало, что в 1999 г. наблюдалось падение интереса к проблеме евро и сделан вывод о необходимости "удвоить усилия" Комиссии ЕС и других европейских институтов в этом направлении.
Комиссия ЕС поставила цель, что к 1 января 2002 г. каждый гражданин страны-участницы ЭВС должен:
знать все практические последствия перевода в евро зарплат, пенсий и других доходов;
знать официальный конверсионный курс своей национальной валюты к евро;
быть осведомленным о всех преимуществах единой валюты;
иметь четкое представление о банкнотах и монетах евро;
ориентироваться в новых ценах в евро.
Предлагается проявлять индивидуальный подход к странам ЕС, не участвующим в работе ЭВС. При этом приоритетное внимание будет уделено Греции и Швеции как наиболее вероятным членам зоны евро. В отношении Дании и Великобритании никакой специальной программы не предусмотрено, однако принято решение, что в случае их положительного решения о вступлении в ЭВС Комиссия ЕС немедленно выделит средства на эти цели.
Кроме того, министры финансов зоны евро согласились с созданием двух специальных телефонных линий, по которым высшие государственные служащие третьих стран смогут при необходимости связаться с официальными лицами ЭВС: одна из линий находится в распоряжении президента Совета ЭКОФИН, а другая президента Европейского центрального банка (решения о режиме обменного курса принимаются совместно Советом и ЕЦБ, а их выполнение осуществляется ЕЦБ).
Надо отдать должное лидерам стран ЕС: они своевременно занялись трансформацией всей конструкции Европейского союза с тем, чтобы максимально приблизить работу его институтов к решению актуальных проблем простых граждан.
Социальные проблемы стран ЕС и евро
Правительства стран ЭВС отдают себе отчет в том, что положительный эффект от введения евро не проявится автоматически, поскольку для серьезных сдвигов в экономике всех стран валютного союза потребуются скоординированные действия и постоянное проявление политической воли. Создание единого рынка труда, который мог бы компенсировать региональные контрасты развития, непосредственно связано с необходимостью болезненных реформ, направленных на выравнивание налогообложения и степени социальной защиты.
В настоящее время различия в оплате труда между странами ЭВС весьма значительны: например, средняя зарплата в Германии составляет 15,5 доллара в час, а в Италии 8. В отдельных отраслях эти контрасты еще ярче: если рабочий конвейерного производства в Германии зарабатывает 27,5 доллара в час, то в Португалии всего 5,9. Отличаются также связанные с оплатой труда социальные и налоговые отчисления, причем даже в странах с вполне сопоставимым уровнем развития: так, если в Германии они составляют 6,5 доллара в час, то в Нидерландах 4,5. Корпоративные налоги также отличаются очень заметно: от 52% в Германии до 20% в Ирландии. Вполне вероятно, что в условиях валютного союза выравнивание произойдет не в сторону повышения уровня социальной защиты, однако без подобных мер достижение реальных выгод от наличия единой валюты невозможно.
Для повышения привлекательности идеи валютного союза в глазах профсоюзов на самых разных уровнях ЕС неоднократно обсуждалась идея увязки проекта ЭВС с мерами по преодолению безработицы. Так, в 1997 г. Европейский парламент выступил с инициативой дополнить "Пакт стабильности и роста" "Пактом занятости", который обязал бы страны-члены провести структурные преобразования на рынке труда; во Франции правительство социалистов приняло программу создания 350 тысяч рабочих мест, а на специальном саммите ЕС по проблемам занятости в Люксембурге была утверждена не только общая стратегия в сфере занятости, но также система многостороннего контроля за выполнением намеченных мер.
Накануне введения евро уровень безработицы в среднем по ЕС составлял около 10% (против 5,5% в США и 3,5% в Японии), а в отдельных странах и регионах (Испании, Финляндии, восточных землях ФРГ, южных районах Италии) превышал 20%. Очевидно, что высокий уровень безработицы в странах ЕС подрывает социальную стабильность и противодействует дальнейшей интеграции. Введение евро вначале привело к еще большему сокращению рабочих мест, причем не только в странах ЭВС. Только 8 банковском секторе потери рабочих мест оцениваются в 200500 тысяч. В связи с массовыми слияниями и поглощениями банков полным ходом идут сокращения банковских служащих: например, крупнейший швейцарский банк "ЮБС" объявил о сокращении в течение трех лет 13 тысяч своих работников, "Дойче Банк" планирует сократить около 3 тысяч сотрудников в течение трех лет. Даже Бундесбанк ФРГ после введения евро принял решение о сокращении на 10% своего персонала.
Тем не менее общий уровень безработицы как в зоне евро, так и в среднем по ЕС в 1998-1999 гг. имел тенденцию к снижению.
В начале 2000 г. уровень безработицы в среднем по ЕС составил около 9% (при этом самый высокий уровень был отмечен в Испании 15,1, самый низкий в Нидерландах 2,6). На лиссабонском саммите ЕС в марте 2000 г. была утверждена масштабная программа борьбы с безработицей, предусматривающая снижение ее уровня до 6% в 2005 г. и достижение полной занятости к 2010 г. Кроме того, предполагается добиться снижения доли населения "за чертой бедности" с 18% в 2000 г. до 15% в 2005 г. и 10% в 2010 г.
Проблема гармонизации национальных интересов при формировании валютного союза
При формировании валютного союза важной проблемой остается гармонизация национальных интересов различных стран ЕС. Еще на стадии подготовки Маастрихтского договора четко обозначились различные подходы к решению проблемы сохранения государственного суверенитета стран-участниц. Как отмечалось, именно по этой причине Великобритания и Дания отказались связывать себя обязательствами о переходе к единой европейской валюте (кроме того, Дания выступила против общей внешней политики и политики безопасности, сотрудничества полицейских ведомств и введения общего гражданства).
События вокруг Австрии в феврале 2000 г., когда вхождение в правительство ультраправой Австрийской партии свободы (АПС) Й. Хайдера вызвало принятие двухсторонних политических санкций со стороны остальных стран-членов ЕС (отказ от контактов с правительством на политическом уровне и прием послов только на техническом уровне, отказ от поддержки австрийских кандидатов на руководящие посты в международных организациях), явились очередным напоминанием об актуальности данной проблемы. Последовавший за этим уход Й. Хайдера с поста лидера АПС принципиально не изменил ситуацию. Между тем происходящее в Австрии характерно для всей современной Европы: перестройка внутриполитической жизни, которой сопровождается процесс европейской интеграции, приводит иногда к самым неожиданным результатам, например росту крайне правых настроений во многих странах ЕС, о чем будет сказано позже.
Поддержку партии свободы на выборах оказали и промышленники, и мелкие предприниматели, опасающиеся конкуренции со стороны восточноевропейских коллег, и фермеры, недовольные квотами ЕС на сельхозпродукцию, и безработная молодежь, которая винит в своих проблемах "гастарбайтеров" из восточноевропейских стран. Например, генеральный секретарь Федерации австрийской промышленности Л. Фриц заявил, что новое правительство Австрии будет проводить политику, выгодную для промышленников и предпринимателей, подчеркнув, что тридцатилетнее правление социал демократов создавало слишком много препятствий для развития бизнеса. За какие идеи голосовали австрийцы, поддерживая Й. Хайдера? Как известно, он выступал не только против иммигрантов, но и против ускорения европейской интеграции. В целом можно сказать, что степень популярности АПС была обратно пропорциональна уровню поддержки европейской интеграции со стороны австрийских избирателей, который сократился с 67% в 1995 г. (год вступления Австрии в ЕС) до 50% в 1997 г. и продолжает падать.
В принципе, требования, выдвигаемые Австрии странами ЕС, вполне обоснованны. Речь идет о том, что заявления о необходимости ограничить миграцию противоречат принципу свободы передвижения людей, закрепленному в Амстердамском договоре. Кризис приобрел столь масштабный характер еще и потому, что новая политическая конфигурация свидетельствует об отклонении страны от основной линии развития европейских демократий, в соответствии с которой радикалы не допускаются к реальной власти. В таком случае можно только приветствовать стремление ЕС выстраивать внешнеполитические ориентиры на этических принципах и исключать двойные стандарты.
С другой стороны, многих австрийцев (особенно тех, кто не голосовал за АПС) насторожил императивный тон, каким Европейский союз заговорил с суверенным государством, защищая "интеграционные" ценности. Резкая критика из-за рубежа воспринимается большинством австрийцев болезненно, а "имперские демарши великой державы ЕС" (по оценкам местной прессы) создали прецедент вмешательства во внутренние дела демократического государства. Попытки жесткого нажима извне не повысили в глазах многих австрийцев привлекательность Европейского союза, поскольку европейские политики, столкнувшись с серьезной проблемой, имели выбор: либо проводить терпеливую работу с австрийским общественным мнением и политической элитой при условии уважения суверенитета и выбора партнера по ЕС, либо перейти на язык ультиматумов. К тому же у Австрии тоже есть эффективные средства защиты: например, она внесла предложение о дополнениях в Амстердамский договор, касающихся права каждой страны члена на защиту своей позиции перед лицом санкций со стороны других государств-членов. Кроме того, Австрия может заблокировать принятие решения о расширении ЕС. Кстати говоря, предстоящее вступление в ЕС новых стран, гораздо менее зрелых в отношении демократических традиций, может заставить Брюссель и Страсбург превратить санкции в регулярную практику, а планируемый переход ЕС от консенсуса к принятию решений большинством голосов лишь обострит эту проблему.
Вообще, австрийский кризис 2000 г. многих в Европе заставил серьезно задуматься над тем, насколько реальны заданные темпы расширения и углубления европейской интеграции, когда одновременно происходит и формирование валютного союза, и прием новых членов, и создание военных структур ЕС, и реформирование самих европейских институтов. До начала 90х гг. европейская интеграция осуществлялась постепенно, все ключевые вопросы решались с каждой страной-кандидатом еще до вступления в ЕС. На волне интеграционной эйфории появились иллюзии безграничных возможностей объединенной Европы и идеи о том, что сам факт участия страны в ЕС обеспечивает ее устойчивое развитие. Однако наряду с продолжающимся падением курса евро австрийский кризис свидетельствует и о том, что рынок ожиданий в ЕС основательно "перегрет", следствием чего может стать кратковременное замедление темпов интеграции.
Между тем логика развития валютного союза заставляет его участников все теснее координировать макроэкономическую политику, что, в конечном счете, может привести к созданию "Европейского экономического правительства". Уже сейчас члены валютного союза фактически утратили суверенитет в сфере валютной и денежно-кредитной политики (например, они не могут допускать превышения уровня дефицита бюджета без одобрения других стран), дальнейшая же интеграция немыслима без усиления роли наднациональных органов. Поскольку на практике невозможно иметь единую валюту без центрального правительства, а единую экономическую политику без создания федеративного государства, руководство ЕС видит решение проблемы в постепенном расширении практики принятия решений большинством или квалифицированным большинством голосов. Фактически это означает, что национальные правительства будут вынуждены подчиняться воле европейских институтов и правительств других стран-членов, оказавшихся при голосовании по тому или иному вопросу в большинстве.
Проблема национального суверенитета вышла на первый план в ходе строительства экономического и валютного союза также ввиду необходимости гармонизации налоговых систем стран ЕС. Если не устранить серьезные различия в уровнях налогообложения, то в условиях валютного союза они способны дезорганизовать единый рынок капиталов. Кроме того, нынешние особенности финансовых систем могут быть использованы для предоставления негласной государственной помощи отечественным предприятиям, что противоречит европейскому праву конкуренции. Однако сближение законодательных систем стран-членов ЕС в этой области происходит крайне медленно. Практически единственным существенным шагом в этом направлении стало достигнутое ЭКОФИН соглашение о том, что основная ставка НДС должна оставаться во всех странах ЕС в пределах 15-25%.
Как известно, система мер, разработанная в конце 1999 г. Комиссией ЕС и получившая название "пакет Монти", предусматривала решения по борьбе с налоговым демпингом, к которому правительства прибегают в целях дополнительного привлечения иностранных инвестиций. Однако ее принятие было фактически заблокировано Великобританией, которая опасалась потери весьма прибыльного рынка евробондов. Дело в том, что эти меры нанесли бы ощутимый удар по позиции Лондона как крупнейшего финансового центра Европы, привели бы к потере огромных средств инвесторов (4 миллиардов долларов) и увольнению до 100 тысяч банковских служащих. По этим причинам Великобритания настаивала на их исключении из списка активов, подпадающих под действие этой директивы, а другие члены ЕС считали, что это приведет к дезорганизации европейского фондового рынка. В итоге весь законопроект не был принят.
Не стоит забывать и то, что период перехода на евро совпал с финансовыми кризисами в различных регионах мира. Маастрихтские критерии конвергенции и схема управления валютным союзом утверждались в начале 90х гг., однако после изменения мировой экономической конъюнктуры возможности государств для выполнения этих требований оказались ограниченными. Сама структура органов финансового управления разрабатывалась в пору доминирования монетаристских подходов к управлению экономикой, что не могло не сказаться на распределении полномочий между властными институтами. В условиях кризиса Европа обычно склонна возвращаться к кейнсианским методам, допускающим большую степень вмешательства государства в экономику. Немаловажное значение приобретает и возможность регулирования экономических процессов на региональном уровне, что в условиях валютного союза становится проблематичным.
Очередным испытанием для европейской интеграции может стать 2002 г., когда одновременно с введением банкнот и монет евро пройдут всеобщие выборы сразу в семи ключевых странах ЕС Великобритании, Германии, Франции, Нидерландах, Швеции, Дании, Ирландии.
Руководство ЕС понимает, что процесс создания валютного союза может быть дестабилизирован, прежде всего, вследствие запаздывания соответствующих финансовых и институциональных реформ, направленных на углубление интеграции (в частности, по общей аграрной политике, расширению ЕС, реформам европейских институтов). Здесь интересы многих стран ЕС также расходятся: например, Великобритания выступает за расширение ЕС, но не стремится к углублению интеграции, Франция, напротив, за углубление, но против расширения, Германия поддерживает оба процесса, а Испания, Португалия, Ирландия, Греция не спешат менять статус-кво.
Проблема расширения Европейского союза и евро
Объективно создание экономического и валютного союза оказалось одним из наиболее серьезных препятствий на пути расширения Европейского союза. Хотя расширение является стратегической необходимостью для Евросоюза, однако ни для кого не секрет, что повышенного энтузиазма данная идея не вызывает в странах-членах ЕС, население которых предпочитает видеть в составе ЕС скорее Швейцарию (77% опрошенных), Норвегию (69%) или Исландию (50%), чем страны Восточной и Юго-Восточной Европы. У каждой страны ЕС есть свои причины опасаться слишком быстрого увеличения союза: например, у Германии и Австрии из-за наплыва дешевой рабочей силы от восточных соседей, у Франции из-за конкуренции в реализации сельскохозяйственной продукции, у Португалии, Греции, Ирландии из-за неизбежного сокращения объемов региональной помощи.
Некоторые страны Восточной Европы, способные предложить бизнесу более выгодные условия работы, отвлекают на себя часть утекающего из зоны евро капитала, и со временем восточные европейцы могут составить очень серьезную конкуренцию западным. По этой причине страны ЕС все чаще начинают воспринимать Восточную Европу не только как зону влияния, но и как определенную угрозу собственным экономическим интересам. Например, в Австрии и Германии все громче слышны голоса тех, кто считает, что Европейский союз безболезненно может инкорпорировать только небольшие страны типа Эстонии, Словении или Кипра, а для более крупных государств необходимо введение специального переходного периода. Президент Европейского парламента Н. Фонтэн выразила опасения, что при расширении ЕС произойдет размывание понятия "европейской идентичности", и предложила провести широкие дебаты об определении будущих границ ЕС. Поэтому неудивительно, что сроки приема восточноевропейских стран в ЕС постоянно откладываются: если в 1990 г. в качестве ориентира чаще всего называли 2000 г., то в 1997 г. уже 2002-й, а с 1998 г., когда начались переговоры о вступлении с первой "шестеркой" кандидатов, вообще перестали официально называть какие-либо точные даты и сроки (впрочем, на неофициальном уровне фигурирует 2003 г. как вероятный срок вступления первых кандидатов).
В то же время многие страны-кандидаты действительно существенно отстают от нынешних членов ЕС в экономическом развитии (например, в среднем размер их годового ВВП на душу населения значительно меньше, чем в странах ЕС), имеют слабый экспортный потенциал, недостаточно развитое сельское хозяйство.
При включении в состав ЕС 12 стран-кандидатов территория Европейского союза увеличится на 48%, население на 22, а объем ВВП всего на 15%, т. е. в целом по ЕС ВВП в расчете на душу населения снизится на б%. Иными словами, став крупнее и многочисленнее, Европейский союз может стать беднее и экономически слабее. Все эти факторы могут заметно понизить конкурентоспособность ЕС на мировых рынках, что, разумеется, отнюдь не входит в планы руководства Европейского союза.
Важнейшие экономические показатели даже самых "передовых" стран кандидатов в расчете на душу населения, как правило, не достигают и половины среднего уровня по ЕС (для сравнения: ВВП Испании на момент приема в ЕС составлял 67% среднего показателя по ЕС).
В любом случае, первые страны-кандидаты войдут в состав ЕС только после успешного проведения третьего этапа валютного союза, т.е. не ранее 2003 г. Как известно, вступление в ЕС предполагает наличие стабильно работающих демократических институтов, развитую рыночную экономику, способную конкурировать на внутреннем рынке Европейского союза; готовность принять на себя обязательства, связанные с членством в ЕС ("acquis cmmunautaire"). Однако требования к членству в Европейском союзе ("копенгагенские критерии") и критерии вступления в ЭВС ("маастрихтские критерии") это совершенно разные понятия, поэтому вхождение в ЕС вовсе не означает быстрого присоединения к ЭВС.
Одним из препятствий на этом пути является то обстоятельство, что в процессе вступления в ЕС относительно слабые валюты стран ЦВЕ станут объектом игры валютных спекулянтов. Это может увеличить колебания курсов валют еще до их вступления в ЕС и потребовать крупных интервенций центральных банков, что затруднит выполнение критериев конвергенции. Кроме того, соблюдение критериев конвергенции должно быть устойчивым (в течение нескольких лет), что подразумевает наличие сформировавшихся рыночных структур. Между тем незавершенность экономических реформ, неустойчивость национальных валют и ориентация валютных активов на доллар требуют от стран ЦВЕ внесения существенных корректив в экономическую и валютную политику. Не исключено, что нынешние страны-кандидаты вступят в ЕС с определенными оговорками.
Но проблема не сводится к соблюдению критериев конвергенции Маастрихтского договора. Прежде всего, само наличие ЭВС призвано ужесточить требования к состоянию финансов кандидатов, чтобы снизить для ЕС финансовое бремя расширения (например, прием стран ЦВЕ при нынешнем состоянии их финансов потребовал бы в виде дополнительной помощи не менее 60 миллиардов евро в год). Поэтому не случайно на люксембургском саммите.
ЕС в 1997 г. был утвержден принцип предоставления финансовой помощи странам-кандидатам в рамках программы ФАРЕ в зависимости от прогресса реформ (в программе финансовой помощи 1990 г. такое условие отсутствовало).
Возникает немало других проблем, на первый взгляд совершенно незначительных, но вызывающих иногда острые дебаты. Например, даже сейчас, когда в ЕС используется одиннадцать официальных языков (при наличии двух рабочих английского и французского), Европейский союз содержит самый большой в мире штат переводчиков и связанных с переводами специалистов (свыше 4 000 постоянных сотрудников против 400 в ООН) и тратит на перевод массы официальных документов значительную часть бюджета европейских институтов. Что произойдет при наличии двадцати, а то и тридцати языков, большинство из которых неизвестно за пределами своих стран? Ведь даже принятие дефакто немецкого языка в качестве третьего рабочего языка ЕС уже натолкнулось на возражения со стороны Италии, Испании, Финляндии и других стран. В связи с расширением ЕС возникнут проблемы и с изменением структуры ЕЦБ.
Однако процесс расширения ЕС определяется, прежде всего, не экономическими, а политическими причинами. Например, в документах Европейского парламента совершенно определенно подчеркивается, что расширение ЕС это, прежде всего, политическая цель, и политическое значение этого процесса намного весомее вкладываемых в него финансовых средств. Как справедливо отмечает английский журнал "Экономист", "если бы присоединение к ЕС было только вопросом статистики, победители были бы ясны, но только на некоторых соревнованиях судьи полностью объективны. В экономике не говорится много о геополитической привлекательности, которая, похоже, из всех характерных величин членства в ЕС наиболее существенна". Не секрет, что усилить свои позиции Европейский союз может только за счет ослабления влияния других стран в этом регионе, для чего необходимо углубление интеграции ЕС с восточными соседями.
Введение евро фактически увязывает процесс расширения ЕС с еще более сложной проблемой реформированием всей системы европейских институтов. Это связано со многими причинами: прежде всего необходимостью реформирования отраслевых фондов, корректировки общей аграрной политики, преобразования политических, юридических и иных институтов в странах-кандидатах. Правительства стран ЕС не смогут принять на себя политические обязательства по приему новых членов до тех пор, пока не будут уверены в том, что валютный союз начал работать успешно, т. е. не ранее 2003 г. Именно по этим причинам до начала расширения Европейскому союзу придется срочно завершить реформу бюджетной, аграрной, региональной политики, уменьшить бюджетные трансферты.
Реформирование системы европейских институтов
Как известно, для Европейского союза характерно сочетание межгосударственных и наднациональных институтов, что обеспечивает баланс интересе государств-членов ЕС и всего союза в целом. Первоначально в рамках Межправительственной конференции 19961997 гг. проблемы политического реформирования Европейского союза и создания ЭВС рассматривались сак синхронные или как минимум параллельные. Однако впоследствии второй процесс заметно опередил первый, и только в 1999 г., когда введение евро прошло более или менее успешно, политическая интеграция также страна набирать обороты. На кёльнском саммите ЕС в июне 1999 г. было принято решение о созыве новой межправительственной конференции, посвящений проблеме политического реформирования всей конструкции Европейского союза.
Основными направлениями такого реформирования признаны следующие:
подготовка Комиссией ЕС проекта нового договора и его обсуждение до конца 2000 г.;
пересмотр структуры Амстердамского договора для придания ему большей гибкости;
переход после расширения к системе голосования квалифицированным большинством голосов;
реформирование института Совета ЕС (важнейший орган, в котором крупные державы имеют больше голосов, чем малые страны);
расширение полномочий Европейского парламента по совместному принятию решений;
включение в повестку дня Европейской оборонной инициативы;
расширение полномочий председателя Комиссии ЕС, в том числе по подбору и увольнению членов Комиссии ЕС;
закрепление принципа разноскоростной интеграции в различных сферах.
Межправительственная конференция ЕС по реформированию европейских институтов, открывшаяся в Брюсселе 14 февраля 2000 г., призвана довести до конца решение проблем, оставшихся от Амстердамского саммита 1997 г.: размер и состав Комиссии ЕС, распределение голосов в Совете ЕС, голосование квалифицированным большинством вместо консенсуса, наделение более широкими полномочиями председателя Комиссии ЕС. Планируется, что основные решения будут приняты на саммите ЕС в Ницце в декабре 2000 г.
В соответствии с документом Комиссии ЕС "Стратегические цели развития Европейского союза в 2000-2005 гг." основными приоритетами в деятельности ЕС в настоящее время являются:
проведение институциональных реформ ЕС ("новые формы и методы управления Европой");
формирование общей внешней политики и политики безопасности ("создание в Европе зоны мира, свободы, демократии и безопасности");
разработка новой "социально-экономической повестки дня";
повышение качества жизни в Европе;
разработка хартии основных прав для всех граждан стран-членов ЕС;
решение комплекса вопросов, связанных с расширением ЕС;
решение внешнеторговых споров с США в рамках ВТО (после провала конференции в Сиэттле в декабре 1999 г. Европейский союз пытается перехватить инициативу у США и поставить на обсуждение прежде всего актуальные для него вопросы).
Одним из главных препятствий реформы бюджетной системы ЕС является консервативный характер общей аграрной политики. Необходимость изменений в этой сфере, которые нашли отражение в "Повестке дня2000", диктуется прежде всего тремя причинами. Во-первых, партнеры ЕС по ВТО требуют от западноевропейцев открыть защищенный сельскохозяйственный рынок и отказаться от государственной поддержки фермеров. Во-вторых, вступление в ЕС стран ЦВЕ при нынешнем порядке дотаций приведет к гигантским финансовым затратам. В-третьих, отдельные страны ЕС стремятся заметно уменьшить свой вклад в общий бюджет. Например, Германия получает из него на 11 миллиардов евро меньше, чем вносит, но на Берлинском саммите ЕС в марте 1999 г. при обсуждении "Повестки дня2000" ей не удалось кардинально изменить ситуацию в этой сфере: объемы ежегодной помощи были сокращены лишь на 500 миллионов евро с 2000 г. и на 700 миллионов евро с 2004 г.
Отношение к Европейскому валютному союзу политических партий и движений
После ухода с политической арены крупного лидера европейских консерваторов Г. Коля в сентябре 1998 г. саммиты ЕС превратились в своеобразные форумы Социалистического интернационала, поскольку левые партии оказались у власти сразу в тринадцати из пятнадцати стран ЕС: социалисты в Бельгии, Франции, Португалии, Греции, социал-демократы в Германии, Австрии, Люксембурге, Финляндии, Швеции, Дании, левые демократы в Италии, лейбористы в Великобритании и Нидерландах. Более того, впервые с 1929 г. левые оказались у власти одновременно во всех крупнейших европейских державах Германии (концепция "нового центра"), Франции ("демократический социализм"), Великобритании ("третий путь" лейбористов). Многие левые правительства стали оказывать мощное давление на ЕЦБ с целью заставить его снизить процентные ставки и вообще увязывать свои монетаристские решения с обеспечением занятости, а осенью 1998 г. взяли обязательна помогать компаниям-монополистам в области электроэнергетики, газоснабжения и связи, ранее находившимся в государственной собственности.
Внешнеполитические аспекты
С введением евро ЕС начал реально трансформироваться из чисто экономического объединения в военно-политический союз. В принципе сотрудничество стран ЕС по внешнеполитическим вопросам осуществлялось еще в 70е гг., однако тогда речь шла лишь о согласовании позиций, а не о принятии совместных решений. Маастрихтский договор предусматривал уже принцип принятия отдельных внешнеполитических решений квалифицированным большинством голосов, а в Амстердамском договоре, вступившем в силу 1 мая 1999 г., этот механизм был конкретизирован и расширен круг вопросов, которые могут решаться квалифицированным большинством голосов, а также закреплено обязательство стран ЕС проводить общую внешнюю политику и политику безопасности. Специфика этой сферы международных отношений заключается в том, что ее нельзя создать путем медленных и осторожных переговоров, которые характерны для обычных процессов в рамках ЕС: военно-политическую интеграцию трудно проводить плавно, с учетом всех нюансов общественного мнения.
Судя по решениям кёльнского саммита (июнь, 1999 г.), ЕС планирует форсировать создание более структурированных механизмов и инструментов для проведения общего курса в сфере внешней политики, безопасности и обороны. Необходимость ускорить формирование оперативного инструментария для отстаивания своих интересов диктуется и начинающейся конкуренцией между ЕС и НАТО за политическое влияние на новые страны и рынки вооружений. ЕС настаивает на том, что создание собственных военных структур отнюдь не является подрывом единства НАТО, однако логика развития событий может оправдать опасения США по поводу того, что в перспективе они могут лишиться своей нынешней роли арбитра в европейских делах и постепенно будут вытеснены из процесса принятия ключевых решений в Европе.
В 1999 г. были приняты решения о создании собственной европейской военно-политической структуры ЕС, что имеет важное значение для установления стратегического баланса сил в Европе на ближайшие десятилетия.
В июне 1999 г. кёльнский саммит ЕС расширил полномочия Совета по общей внешней политике и политике безопасности и утвердил в должности высшего представителя ЕС по общей внешней политике и политике безопасности бывшего генерального секретаря НАТО X. Солану, который в ноябре занял также должность генерального секретаря Западноевропейского союза. Эти меры символизировали постепенный переход большинства функций ЗЕС в ведение Европейского союза. Разумеется, механическое включение ЗЕС в структуру ЕС невозможно, поскольку первый является военным союзом, члены которого связаны обязательствами коллективной обороны, а во второй входят и нейтральные страны, не желающие принимать на себя такого рода обязательств. Однако значение данного события трудно переоценить: это первый практический шаг по созданию единой европейской военной структуры, который потребует изыскания новых финансовых ресурсов, гармонизации национальных законодательств в военной сфере и согласования интересов ЕС с НАТО.
В феврале 2000 г. состоялись первые совместные военные учения НАТО и ЗЕС по взаимодействию в миротворческой операции штабные учения "Кризекс2000", на которых впервые ЕС попытался в формате учений отработать самостоятельную операцию по урегулированию локального конфликта. Одновременно состоялось первое за всю историю существования НАТО и ЕС совместное заседание Парламентской ассамблеи НАТО и Комиссии по внешней политике и обороне Европейского парламента, на котором были обсуждены проблемы, связанные с созданием ЕС собственной обороны.
С 1 марта 2000 г. Европейский союз имеет собственные военно-политические структуры: при Совете ЕС в Брюсселе начал действовать Комитет по политике и безопасности, а также военные структуры, являющиеся прообразами военного комитета и военного штаба ЕС, Пока эти органы имеют временный статус, поскольку не предусмотрены учредительными договорами ЕС, однако Межправительственная конференция 2000 г. разработает соответствующие поправки к договорам. Это первый шаг к созданию в Брюсселе единого центра, который должен обеспечивать политическое руководство и стратегическое планирование единой внешней политики ЕС. Однако внутри Европейского союза существуют разные мнения о том, как далеко может зайти создание собственных военных структур. Например, Франция, Германия и Великобритания высказываются в пользу создания единого военно-воздушного командования, более широких транспортных возможностей и разрешения офицерам служить в армиях других стран ЕС. Дания, имеющая соответствующие юридические оговорки, угрожает в случае продвижения этих планов "сделать для себя исключение" из совместной обороны. Ирландия настаивает на письменных гарантиях, согласно которым создание военных структур ЕС не приведет к образованию европейской армии.
Основу будущей европейской армии должны составить Европейские мы быстрого реагирования (ЕСБР): 60тысячный мобильный корпус будет представлять собой временную ударную группировку в составе пятнадцати бригад, которая может быть в течение двух суток переброшена в любой кризисный регион Европы. ЕСБР предназначены для проведения гуманитарных и спасательных операций и могут находиться в зоне их действий по крайней мере в течение одного года. Помимо гуманитарных акций и миротворческих операций, в ее задачи входит ведение боевых действий в течение 60 дней "в Европе и вокруг Европы". Хотя создание ЕСБР планируется завершить к 2003 г., соответствующее увеличение военных бюджетов стран ЕС необходимо осуществить гораздо раньше. Вообще, идея создания ЕСБР в течение ряда лет детально обсуждалась Францией и Великобританией, но после введения евро стала, по выражению X. Соланы, "развиваться со скоростью света": в ноябре 1999 г. в Лондоне лидеры Великобритании и Франции обсудили конкретные планы создания ЕСБР, в декабре в Хельсинки на саммите ЕС было принято политическое решение о создании военной структуры ЕС, 1 марта 2000 г. в Лиссабоне на встрече министров обороны ЕС были рассмотрены практические вопросы (сроки формирования контингентов ЕСБР и сферы их применения) и приняты новые важные решения, направленные на создание ЕСБР.
Впрочем, предстоящее формирование ЕСБР дело весьма непростое. Во-первых, идею настороженно воспринимают в США, где многие опасаются, что военные структуры ЕС все-таки могут постепенно выйти из-под контроля НАТО. Во-вторых, трудно будет достичь согласия внутри ЕС относительно целей и задач ЕСБР, их финансирования и конкретного вклада каждой страны. 8третьих, общественному мнению и парламентам стран ЕС предстоит доказать необходимость укрепления обороноспособности союза и увеличения расходов на оборону (в связи с падением курса евро военные бюджеты стран ЭВС в 1999 г. в долларовом выражении сократились на 7%). Между тем в отдельных странах ЕС усиливается противодействие этим планам: например, в Швеции в июне 1999 г. с призывом к руководству страны использовать право вето при голосовании по документу "Усиление совместной европейской политики в области безопасности и обороны" обратилась Левая партия, которая расценила эти решения как открывающие возможности для трансформации ЕС в военный альянс и несовместимые с шведским курсом свободы от военных союзов.
Ближайшие годы, а возможно и месяцы, покажут, по какому сценарию будут развиваться события например, какая система взаимоотношений сложится между ЕС и НАТО; как произойдет распределение ролей внутри ЕС; как ЕС будет строить свои отношения с США, Россией, Китаем. В любом случае, общая внешняя политика не делает Европейский союз простым собеседником для других стран, напротив, при общем внешнеполитическом курсе позиция ЕС может стать только более твердой, что значительно повышает роль Европейского союза как субъекта мировой политики.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
