Совершенствование системы прямых налогов. Переход от посошного к подворному обложению
Смутное время (1598—1613) привело к упадку налоговой системы Русского государства. После воцарения патроне новой династии — Романовых постепенно начинается процесс возрождения государства. Одной из наиболее важных проблем было наполнение совершенно опустевшей государственной казны. Доходы в казну шли из трех источников: налоги — прямые и косвенные; доходы от перечеканки монеты и доходы от казенной промышленности и торговли. Прежде всего, надо было восстанавливать налоговую систему. Для этого в 1622—1624 гг. была проведена перепись, но вскоре, в 1626 г., в Москве случился пожар, и многие писцовые книги сгорели. Пришлось в 1627—1628 гг. проводить новую перепись.
Писцы заносили в книги все населенные пункты уезда, перечисляли все дворы с указанием их владельцев, измеряли и описывали пахотные земли и пастбища, лавки, мельницы, кузницы, соляные варницы и т.п. Податное население находило способы уклоняться от переписи. Например, посадские люди на время переписи переходили жить к родственникам, а свои дворы объявляли пустующими; нередки были случаи объединения дворов. Помещики и вотчинники занижали размеры своих земель и количество крестьян. Иногда сами писцы за взятки уменьшали размеры земли и количество тяглых дворов. После переписи 1627—1628 гг. сошные оклады были значительно уменьшены.
В сошной системе для правительства была выгодна общинная раскладка повинностей с учетом имущественного положения семьи и круговая ответственность за их выполнение большими тяглыми группами — посадами и волостями. Термин тягло означал «совокупность податей, платимых целыми обществами по общей раскладке».
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Раскладочный принцип подтверждает и Г. К. Котошихин: при сборе денег ратным людям на жалованье «с посадских, торговых и ремесленных людей, царских сел и волостей, с властелинских, боярских, помещичьих и вотчинных крестьян и с бобылей» они «сами меж себя изверстают, сколько с кого и что взяти с торговли и с земли». Правда, насчет помещичьих крестьян Котошихин чуть ниже уточняет, что «подати царские с крестьян своих [помещики] велят собирать старостам и людям своим и отдавать в царскую казну; а свои подати кладут они на крестьян своих сами, сколько с кого что взяти».
При наделении землей за службу в жалованной грамоте указывалось, что владелец обязан «крестьян своих от сторонних людей от всяких обид и незаконных налогов остерегати, а подати с них имати по силе, с кого, что можно взяти, а не через силу, чтоб тем мужиков своих из поместий и вотчин не разогнать и в нищие не привесть». Если помещик захочет продать имение, а перед тем обложит крестьян непосильными повинностями, то имение следует отобрать «назад на царя».
При раскладке повинностей внутри общины нередко наблюдались нарушения. «Молодшие» члены общины нередко жаловались, что богатые «воровством и заговором сбавливают с себя участки своих пашен и на молодших накладывают».
Как считает А.С. Лаппо-Данилевский, не все лица, признанные налогоспособными, входили в состав тяглой общины. В податном отношении община делилась на опричных (самостоятельных) и мирских тяглецов. Первые платили каждый за себя; вторые — все вместе. Владение землей «опричь волости» давало важные преимущества — освобождало крестьян от поручительства за других плательщиков и давало право не участвовать в уплате недоимок за членов общины.
По мнению И.Х. Озерова, общинная раскладка повинностей была следствием трех обстоятельств: обременительности налогов, стремления населения к уклонению от налогов и несовершенства податного аппарата. Существовала коллективная ответственность общины за полную и своевременную уплату налогов и повинностей — круговая порука. Она избавляла правительство от частой проверки налогоспособности населения, открывала возможности повышать налоги. На частновладельческих землях круговой поруки не было, т.к. ответственность за уплату государственных налогов нес землевладелец.
В исторической литературе нет единого мнения о том, когда возникла круговая порука. А.С. Лаппо-Данилевский, В.И. Семевский, П.Н. Милюков считают, что она с древнейших времен была присуща общине. Н.К. Бржеский в своем исследовании «Недоимочность и круговая порука сельских обществ» (1897 г.) утверждает, что ни в одном податном акте XVI—XVII вв. нет упоминания о круговой поруке в деле взыскания недоимок, хотя «этот термин был известен в то время». «Для наличности круговой поруки, — пишет он, — требуется еще одно существенное условие, — чтобы за податные недоборы отвечал перед правительством весь тяглый союз, а не отдельный недоимщик. Отсюда вытекает право правительственных органов обращать взыскание недобора на любого из членов тяглового союза и обязанность последнего пополнять податные недоборы путем раскладки их на всех состоятельных к платежу членов». Бржеский напоминает, что в те времена недоимщик рассматривался как нарушитель закона и подвергался наказаниям. Недоимщика ставили на правеж. В одном из законодательных актов того времени говорилось: «А тех ослушников... бить батогами и сажать в тюрьму, а из тюрьмы выимая, бить на правеже нещадно, покамест они государевы деньги не заплатят». Если из недоимщика не удавалось «выбить» денег, то бить начинали выборных, после выборных отвечал воевода, иногда же община. Бржеский делает вывод, что в XVI—XVII вв. за недоимку в первую очередь отвечал сам недоимщик. Община не несла ответственности за недоимки ее отдельных членов. В то же время он приводит документ, который противоречит его выводу. Это жалоба крестьян карельских дворцовых волостей 1686 г., в которой они просили освободить их от платежа недоимок за сбежавших на земли помещичьи и монастырские. В ответ велено сбежавших сыскать и водворить их на прежние «тяглые жеребьи», а «на наличных крестьянах, которые ныне живут в дворцовых карельских селах, за беглых крестьян ... доимочных денег править не велено».
Характеризуя систему сбора налогов, СБ. Веселовский утверждает, что в период после Смуты на государственных землях уже действовала круговая порука, в то время как на частных землях — в поместье или вотчине круговой поруки не было. Крестьяне связаны между собой не круговой порукой, а властью своего хозяина. В 1615 г. в Вологодском уезде было получено распоряжение из Москвы: «Государевы всякие доходы велено платить всякому с своего поместья, а друг за друга не платить». Не было круговой поруки и в монастырских владениях.
Веселовский согласен с Бржеским, что указа о круговой поруке в XVI—XVII вв. не было издано. Он утверждает, что порука была средством собрать поскорее налоги и в этом отношении была временной, т.к. общины, уплатившие за недоимщика, имели право взыскать с него переплаченное. Однако распоряжением приказов порука иногда устанавливалась как длительное явление, «заставляя весь город платить за «пустоту» какой-либо волости постоянно и без права взыскивать с этой волости уплаченное за нее. Для этого необходим был государев указ».
По-видимому, в те времена действовали обе формы борьбы с недоимщиками. Можно предположить, что в посадских общинах преобладала личная ответственность плательщиков, а в сельских общинах — коллективная.
В Соборном уложении 1649 г. при определении прав и обязанностей сословий были указаны и их налоговые повинности.
Особое внимание было уделено молодому классу промышленных людей, которые включали в себя:
• гостей гостиной и суконной сотен;
• казенные сотни и слободы;
• посадских тяглых людей: лучших, средних и молодших.
В финансовом отношении промышленный класс разделялся на беломестцев, которые не платили налогов, и тяглых людей, которые их платили. К беломестцам относились гости, свободные от сборов, повинностей и службы, а также гостиная и суконная сотни. Эти две сотни не подлежали тяглу, но платили определенные пошлины (косвенные подати) со своих торговых промыслов.
В Уложении были подробно перечислены все категории тяглого населения, которые раньше уклонялись от уплаты налогов, но теперь должны были вновь платить их:
1) все слободы, принадлежащие духовенству, боярам, взять на государево тягло;
2) все слободы означенных лиц в городах, устроенные без указа государя на посадских землях и на белых местах как купленных, так и не купленных, тоже взять в тягло;
3) вотчины и поместья разных лиц, находящиеся рядом с городскими посадами, взять в тягло, а бывшим владельцам отвести вотчины и поместья в других местах;
4) московских и городских посадских людей, которые раньше платили тягло, но теперь поступили в закладчики к духовенству, — записывать в тягло;
5) то же — вольных людей, женившихся на посадских вдовах.
И еще многие другие категории людей — всего 14.
В XVII веке кроме посошного налога торгово-промышленное население платило целый ряд других прямых налогов:
• полоняничные деньги — особый налог на выкуп пленных; сборы шли в Посольский приказ;
• ямские деньги — для почтовой службы, которые собирались также и с крестьян по сошному письму. Веселовский считает, что ямская повинность была самой тяжелой из всех. При переходе на подворную подать полоняничные и ямские деньги были объединены;
• стрелецкая подать шла на содержание стрелецкого войска. Сначала она взималась хлебом, позднее — деньгами. Первый сбор хлебных запасов ратным людям на жалованье был проведен в 1614 г. Собранный хлеб, а также крупы и овес, направлялись в Стрелецкий приказ, который имел специальные хранилища. Позднее часть подати уплачивалась деньгами, доля которых постепенно увеличивалась. Первый сбор 1614 г. был умеренный: 100 четей хлеба с сохи. Но вскоре стрелецкая подать стала постоянно расти: с 1630 по 1663 г. она увеличилась почти в 9 раз. С 1679 г. эта подать стала собираться с дворового числа (с переходом на подворную подать);
• городовая и ямчужная повинность — постройка городских укреплений и изготовление пороха.
Наряду с общими были еще и местные повинности, которые накладывались на определенную территорию. Например, Поморье должно было поставлять сибирские хлебные запасы для служилых людей в Сибири. Эта подать была отменена в 1685 г.
Сравнив обложение постоянными прямыми налогами различных категорий податного населения в XVII в.
Веселовский делает следующие выводы:
- посадское (городское) население нередко облагалось тяжелее уездного (сельского);
- частновладельческие земли платили в государеву казну значительно меньше, чем черные (государственные) и дворцовые земли. «Самое разнообразное по высоте и составу налогов обложение мы наблюдаем в черных землях»;
- оценить тяжесть обложения частновладельческих крестьян в пользу своих хозяев не представляется возможным ввиду отсутствия источников;
- в дворцовых землях преобладающей частью тягла были разнообразные натуральные платежи, а в черных — оброки.
Почти постоянным налогом в XVII в. стали запросные и пятинные деньги, которые взимались по специальному постановлению Земского собора. Запрос — это призыв к добровольному займу. С таким призывом Земский собор обращался к крупным монастырям, «именитым» и служилым людям. Эти средства шли, главным образом, на военные нужды: вооружение, жалованье ратным людям, строительство укреплений. Одновременно правительство ввело чрезвычайный налог — пятину — сбор, равный движимого имущества и доходов налогоплательщика. В решении Земского собора 1616 г. о сборе пятой деньги говорилось: «Со всего Московского государства, с городов и с посадов, с гостей и с торговых, и со всяких посадских людей, и с кабацких откупщиков, и с тарханщиков, и с монастырей, которые торгуют, и со всяких слобод торговых людей, чей кто ни буди, никого не обходя..., собрати с животов людям на жалованье пятую деньгу деньгами, а не товаром». Слово «животы» (мн. число) означало «имущество».
Почему собиралась именно «пятая деньга», т.е. 20%? В то время при помещении денег в рост обычный законный процент был как раз 20%. Этот налог основной тяжестью лег на торговое и посадское население, а также на черносошных крестьян. В течение 1613—1619 гг. было семь сборов: 1 запрос и 6 пятин. Постепенно этот сбор превратился в дополнительный налог, падавший на соху в сумме от 120 до 150 руб. Указом 1662 г. пятая деньга («по животам и промыслам») была распространена на именитых людей Строгановых, на служилых людей, окольничих, стольников, на торговых людей из духовенства, из бояр и иностранцев, если они занимаются торговлей и промышленностью.
Михаил Федорович (1613—1645) и Алексей Михайлович (1645— 1676) в трудные моменты прибегали также к чрезвычайным сборам /15 по части имущества. Но иногда эти деньги собирались со двора. При этом учитывался уровень благосостояния хозяев. Десятая деньга взималась со всех «торгующих и промышленных людей», стрельцов и других служилых людей. Этот налог взимался в 1654, 1673, 1678, 1679, 1686, 1687 гг. Независимо от него иногда чрезвычайным сбором облагались промыслы самых богатых купцов Строгановых. В 1615 г. было указано взять с них в государеву казну (по таможенным записным книгам) 13 810 руб. сверх уплаченных ими 3 тыс. руб. Царской грамотой 20 апреля 1616 г. им предписано уплатить ратным людям на жалованье 16 тыс. руб.; грамотой от 29 апреля 1616 г. — уже 40 тыс. руб. В 1686 г. с них было взято запросных денег 20 тыс. руб.
Взимание запросных денег было первым опытом распространения налогов на богатые слои населения, но эти сборы носили временный характер. С другой стороны, запросные деньги на купечество, предпринимателей и ремесленников можно рассматривать как первый опыт своеобразного промыслового налога.
Для пополнения казны проводилась также принудительная скупка товаров по «указной» цене, т.е. установленной царским указом и явно заниженной.
При Михаиле Федоровиче был упорядочен сбор дани с покоренных сибирских племен. Для управления подвластным населением были построены остроги и небольшие города, из которых отправлялись экспедиции для сбора ясака. Основанием для его взимания служили ясачные книги. Ясак представлял собой поголовную подать. Всякий, достигший 18—20 лет, способный заниматься звериным промыслом, подлежал ясачному сбору: «соболи и лисицы и шубы, и ожерелья и пластины собольи и шубы горностаи и бобры и выдры». В среднем с человека взимали по 5 соболей. Служилым людям, отправляющимся на сбор ясака, предписывалось действовать мирными средствами: «имати ласкою, а не жесточью». Кроме ясака с сибирских племен взимались поминки—добровольные сборы в дар государю. Иногда размер поминок назначали воеводы.
Бремя прямых налогов в XVII в. побуждало население изобретать различные способы уклонения от налогов:
1. Массовое бегство населения на окраины страны: в Заволжье, на Дон, в Сибирь. Правительство пыталось бороться с этим злом рассылая по стране специальных сыщиков, которые должны были возвращать беглецов. Орловская и воронежская дороги были главными маршрутами бегства на Дон. В 1671 г. орловскому воеводе было предписано устроить на дорогах специальные «сторожи» для поимки и возвращения беглецов.
2. Запись лиц податных сословий в «служилых» — в стрельцы, драгуны, солдаты, которые не платили налогов. В конце концов, правительство вынуждено было запретить принимать на военную службу людей из податных сословий.
3. Закладывание или продажа крестьянами своих земель беломестцам и монастырям, которые «обеляли» эти земли, т.е. делали их свободными от налогов. После этого крестьяне арендовали свою бывшую землю. Активно шел процесс закладывания земель и в посадах. В ответ правительство издает ряд указов о запрещении закладничества и продажи тяглых земель беломестцам. Иногда проданные земли конфисковались.
Страдало население и от сборщиков налогов, о чем поступали жалобы царю. В 1649 г. некий Микулка Зайцов пожаловался Алексею Михайловичу на то, что недоимки взыскали с тех, кто полностью расплатился с казной. В царской грамоте воеводе предписывалось: «С которого посаду и с уезду с тяглых и оброчных деревень посадские и уездные крестьяне кто сверх оклада за кого платил... на тех людей велети те деньги до править и отдать тем людям, кто сверх оклада платил». В наказе воеводам 1649 г. царь обязывал их вести борьбу против злоупотреблений сборщиков налогов: «Да и того беречь, чтоб посадские земские старосты и целовальники и денежные сборщики и мужики богатые и горланы мелким людям обид и насильств и продаж ни в чем не чинили, и лишних денег с мирских людей сверх государевых податей не сбирали и ни в чем мирскими деньгами не корыстовались».
Реформа 6 сентября 1679 г. заменила посошное обложение подворной податью. Переход к подворной подати имел промежуточную ступень, когда единицей обложения стала так называемая живущая четверть. Во время Смуты усилилось переселенческое движение к окраинам, резко сократилась крестьянская запашка. По писцовым книгам конца XVI в. в одной из местностей крестьяне пахали 4350 десятин, в 1616 г. в этих же местах — всего 130 десятин. В ходе переписи 1620х гг. переписчики пытались выявить число жилых дворов и количество реальных работников в них. На живущую четверть полагался определенный дворовый состав, разный в различных местностях. СБ. Веселовский несколько по-иному трактует «живущую четверть» или «живущую пащию». В московских писцовых книгах, считает он, в «живущее» кладут не всю засеваемую землю, входящую в состав двора, а только трехпольную пащню у жилого двора. Перелог, дикое поле, лес и покос не входят в состав «живущего». Для определения податной тягости берется в расчет только количество пащенной земли в постоянном трехпольном хозяйстве. «Живущим называется то, что должно платить налоги».
Идея подворного обложения уже давно «витала в воздухе», т.к. оно было значительно проще, чем посощное. На Земском соборе 1642 г. дворяне и дети боярские просили правительство собирать подати по числу крестьянских дворов: «Деньги и всякие запасы ратным людям имати, сколько за кем крестьянских дворов, а не по писцовым книгам». В 1646 г. была проведена общая подворная перепись, которая переводила некоторые виды прямого обложения с сошного письма на дворовое число.
Новая подворная перепись была проведена в 1678—1679 гг. В ней были зафиксированы дворы с их обитателями. Порядок раскладки прямых налогов остался прежний: назначался средний подворный оклад подати по числу дворов, а раскладка на каждый двор производилась самими плательщиками. В результате крестьяне стали расширять запашку земель, поступления в казну увеличились. Переход к подворному обложению позволил объединить стрелецкие, полоняничные, ямские, пищальные и некоторые другие подати. Лаппо-Данилевский считает, что это была вторая попытка в XVII в. объединить некоторые из многочисленных податей в одно целое, упростить сбор налогов и собирать их полностью (первая попытка — объединение в 1654 г. внутренних таможенных пошлин, о чем речь впереди).
Однако постепенно вновь начали накапливаться недоимки. В первой половине 1681 г. в Москву были приглашены посадские люди по два от каждого посада, которые подали свои «сказки» с объяснением причин недоимок. Причины заключались в том, что «от платежу многих больших податей, и от сибирского хлебного запаса, и от ямской наметной дальней многой и бес прогонной гоньбы, и от хлебного недорода, и от многой пустоты, и от взятия во многие поборы многих даточных, и от платежу тех доимочных подъемных денег, и во многие поборы рублевых и полтинных и пятой и десятой и пятнадцатой денег, и от всяких городовых расходов, и от частых многих служб, и от воровских людей, и от пожарного разорения оскудели и разорились вконец». Указом правительства от 19 декабря 1681 г. оклад был понижен на (со 152 657 руб. до 107 550 руб.) и разложен на разные разряды городов, учитывая их благосостояние. Всего было установлено 10 разрядов. Таким образом, подворная подать на посадское население также строилась на началах раскладочной (репартиционной) системы.
Налоговый гнет вызывал пассивные и активные формы сопротивления. Взрослые сыновья, создав свои семьи, не отделялись от отцовского дома, а продолжали вести общее хозяйство. Происходили также объединения соседних дворов, неуклонно возрастало количество мужских душ на один тяглый двор. Например, на 100 дворов во Владимире приходилось тяглого мужского населения: в 1625-1630 гг. 117,2; в 1646 г. 250,2; в 1676-1678 гг. 297,9.
В 70е гг. в ответ на требование правительства строже собирать недоимки воеводы сообщали, что они боятся проводить строгие взыскания, чтобы не разогнать остальных плательщиков. То же подтверждали челобитья посадских и уездных людей: «Тех денег не выплачивают за пустотою, потому что у них многие тягла запустели и взять тех денег не на ком, и остальные посадские и уездные люди от непомерного правежа бегут в сибирские разные города».
Переход на подворное обложение расширил круг плательщиков, в тягло повсеместно были записаны холопы.
По переписи 1678 г.:
- Посадских и черных крестьянских дворов — 92 тыс. (10,4%)
- Церковных, архиерейских и монастырских — 118 тыс. (13,3%)
- Дворцовых — 83 тыс. (9,3%)
- Боярских—88 тыс. (10%)
- Дворянских— 507 тыс. (57%)
- Итого 888 тыс. (100%)
Идя навстречу интересам дворянства, правительство уменьшило государственные подати с частновладельческих крестьян, переложив их часть на черносошных. По указу 1679 г. посадское население и черносошные крестьяне платили объединенную подать (бывшие полоняничные, ямские и стрелецкие деньги) от 80 коп. до 2 руб. со двора, а помещичьи и дворцовые — по 5 коп.
Косвенные налоги, их преобразование
Наряду с прямыми налогами значительные доходы бюджету давали косвенные: таможенные пошлины, кабацкие доходы, пошлина на продажу соли. В финансовой политике Московского государства в XVII в. косвенные налоги преобладали над прямыми. По свидетельству В.О. Ключевского, «в XVII в. правительство особенно усердно использовало этот источник в расчете, что плательщик охотнее заплатит лишнее за товар, чем внесет прямой налог: там он за переплату получает хоть что-нибудь годное к употреблению, а здесь не получает ничего кроме платежной отписки».
В это время косвенные налоги являлись окладными: сбор текущего года служил окладом для следующего. В организации сбора внутренних таможенных пошлин и кабацких денег правительство использовало систему откупов. Откупщик обязывался уплатить положенную в оклад сумму и сверх нее наддачу, т.е. добавление небольшого процента (до 1,5%). Если откупщиков не находилось, правительство отдавало сбор таможенных пошлин и кабацких денег «на веру», т.е. включало эту обязанность в разряд служб, отбываемых тяглым населением в пользу государства. В крупных таможнях эти службы отбывали гости и торговые люди гостиной и суконной сотен. Таможенные и кабацкие головы выбирались, как правило, из наиболее состоятельных слоев посадского населения, из черносошных и дворцовых крестьян. Если голове не удавалось собрать назначенную сумму, он покрывал недостачу из своего кармана. В помощь головам избирали нескольких целовальников; те и другие избирались сроком на один год.
Внутренние таможенные пошлины, многообразные и весьма обременительные в XVII в., имели давнюю историю. Особое распространение они приобрели в удельные времена и в период монголо-татарского ига. Узаконены таможенные пошлины были в конце XV в. Именно к этому времени относятся сохранившиеся таможенные грамоты.
В XVII в. насчитывалось более 20 таможенных пошлин:
• Мыт — за провоз товара через внутреннюю заставу. Упоминается еще в XIII в. как пошлина с воза или судна с товаром независимо от их ценности. Для собирания мыта было устроено множество внутренних застав по дорогам и рекам. Мыт собирался в пользу казны, но мог собирать его в свою пользу и частный владелец на своей земле. Для этого он должен был иметь специальную жалованную грамоту. Его также обязывали содержать в порядке мосты и дороги.
• Головщина — поголовная пошлина, которая взималась с людей, ехавших с товарами.
• Мостовщина — впервые упоминается в ханских ярлыках; уплачивалась за проезд по мосту. Деньги шли в казну, т.к. мосты были казенные. Освобождались от мостовщины служилые люди, дети боярские, дворяне, гонцы государевы и иностранцы. В нарушение закона частные лица сооружали мосты на свои средства и брали за проезд пошлину в свою пользу. При Федоре Ивановиче частные мосты были взяты под казенное управление, а их владельцы имели с мостов лишь половину суммы пошлины. В XVII в. сборы с частных мостов и перевозов сначала были восстановлены, но вновь запрещены Уложением 1649 г.: «Кто заведет перевоз или мостовщину вновь своим вымыслом для своего пожитку без указу, и у него то взяти на государя». В 1633 г. брали с обычной телеги 4 деньги (2 коп.), с большой — алтын (3 коп.).
• Явка или явленое предписывала всем торговым людям, приезжавшим торговать в город или село, явиться на таможню, предъявить товар и заплатить явочную пошлину.
• Амбарная пошлина — за наем амбара на гостином дворе (от 1 до 4 денег в неделю с амбара).
• Свальное брали при взвешивании товара за перекладывание его на весы и с весов (со 100 пудов брали 2 деньги).
• Весчее (пудовое) — за гарантию правильного веса. Это обеспечивали правительство или община и за это брали пошлину. Впервые упоминается в XII в. Взвешивать своими весами на торгах было запрещено под угрозой штрафа. В грамоте 1653 г.: «А пуда своего опричь таможников не держати никому. Кто учнет пуд свой держати и товар свой весити, а кого в том уличат, на тех взяти промыта рубль новгородский с купца и продавца».
• Померное — пошлина с сыпучих товаров, продаваемых мерой. Торговцы обязаны были использовать казенные меры под угрозой штрафа.
• Пятно и писчее — пошлина за клеймение лошадей при их продаже. Впервые упоминается в XV в. После продажи сделка записывалась в книгу, и с этого брали еще одну пошлину. Пятно и писчее продавец и покупатель платили пополам.
• Поузольщина — пошлина за таможенную печать, удостоверяющая уплату таможенных пошлин. На таможне товар увязывался веревками, и к нему прикладывалась таможенная печать.
• Тамга появилась в сер. XIII в. во времена татарской зависимости и налагалась на проданный товар. Размер тамги определялся ценой привозного товара, за местный товар тамга не взималась. Не взималась она также с жита и хлеба. Размер тамги — от 1/2 деньги до 2 денег с рубля для местных купцов; от 3 до 7 денег — для иногородних, от 7 до 10 денег — для иностранных.
Общий недостаток всей внутренней таможенной системы состоял в том, что один и тот же товар подлежал многократному обложению в разных видах. При прохождении товаров через таможню имели место многочисленные злоупотребления; особенно докучали торговцам откупщики пошлин. Эта запутанная и сложная система, которая существовала до середины XVII в., в высшей степени отрицательно влияла на развитие торговли и промышленного производства. В то же время таможенные пошлины были важной статьей государственных доходов. Поэтому власть стала регламентировать поборы, тяжесть обложения была несколько ослаблена. В 1653 г. торговые люди во главе с «именитым человеком» Д.И. Строгановым подали царю челобитную об унификации проезжих пошлин, о введении во всех городах единой пошлины с цены товара.
Торговый устав 1653 г. отменил почти все прежние внутренние пошлины, а Уставная грамота 30 апреля 1654 г. ввела единую рублевую пошлину — 10 денег (5 коп.) с цены товара, которую платил продавец. Покупатель же предъявлял на таможне свою денежную сумму и платил с нее по 5 денег с рубля (2,5%). Купив на эти деньги товар, он получал у таможенного головы «выпись», что товар им куплен на заявленные деньги. Однако сохранены были мостовщина, перевоз, весчее, пятно (клеймение скота при продаже) и амбарный сбор. На протяжении целого века рублевая пошлина не изменялась. Во время войны с Польшей 1654—1667 гг. из-за финансовых затруднений рублевая пошлина была увеличена в 2 раза, но после окончания войны повышение было отменено.
Одной из попыток усилить роль косвенных налогов был царский указ, который вводил новую, более высокую пошлину на соль — по 2 гривны с пуда, а для астраханской и яицкой соли, которой солили рыбу и икру, — по 1 гривне (10 коп.). Крупнейшие соляные промыслы в Соликамске и в Астраханском крае принадлежали казне. Кроме того, казна широко закупала соль на промыслах по низкой цене, а продавала по высокой.
Одновременно с повышением пошлины на соль правительство отменило сбор наиболее обременительных прямых налогов — стрелецких и ямских денег. А.С. Лаппо-Данилевский считает, что введением новой соляной пошлины «правительство хотело достигнуть уравнения в податном отношении всех классов населения». Это мнение разделяет и П.Н. Милюков: правительство Алексея Михайловича намерено было «осуществлять податную политику на принципах всеобщности и равномерности обложения, «чтобы никто в избылых не был», «чтобы никто ни за кого лишних доходов не платил».
Но опыт оказался неудачным. Новая пошлина подняла цену на соль в три раза. Тысячи пудов рыбы сгнили на берегах Волги, т.к. рыбопромышленники не были в состоянии так дорого платить за соль. Пополнения казны не произошло; наоборот, из-за сокращения продажи соли возник значительный дефицит бюджета. От недостатка соли в организме среди населения начались болезни. В декабре 1647 г. повышенная пошлина на соль была отменена, и указано было собрать недоимки по восстановленным стрелецким и ямским деньгам. Эта неудачная «реформа» послужила главной причиной «соляного бунта» в Москве и посадских восстаний 1648-1650 гг.
Во времена Алексея Михайловича правительство продолжало искать наиболее действенные способы сбора питейных денег. В Соборном уложении 1649 г. впервые в русском законодательстве специальная глава была посвящена винокурению и торговле вином. Закреплялась государственная регалия на производство вина и торговлю им. Корчемство было запрещено и строго наказывалось: продавец — штрафом 5 руб., покупатель — 25 коп. В последующих случаях наказания ужесточались вплоть до заключения продавца в тюрьму.
Озабоченное распространением пьянства правительство Алексея Михайловича в 1652 г. созвало специальный Собор о кабаках и наметило ряд мер против пьянства. По указу 11 августа 1652 г. надлежало ликвидировать кабаки в крупных и мелких населенных пунктах. Вместо кабаков создавались «кружечные дворы», причем только в крупных населенных пунктах. В кружечных дворах вино следовало продавать ведрами, кружками и чарками, емкость которых была увеличена в три раза. Распивочная торговля прекращалась, вино продавали только на вынос. Полностью прекращалась или сокращалась торговля спиртными напитками по воскресным дням и во время постов. Категорически запрещалось давать вино в долг. Чтобы не уменьшился приток денег от продажи вина в казну, цены на него были повещены в 2, а в некоторых местах в 3 раза. Но эта реформа привела к значительному сокращению питейной прибыли, и через 10 лет были восстановлены старые порядки. П.Н. Милюков уточняет, что в 1652 г. были отменены винные откупа и частное содержание кабаков. Продажа вина перешла в монополию государства. В 1663 г. этот указ был отменен, и решено было «для пополнения государевой казны ратным людям на жалованье с 1664 г. кабаки дать на откуп на три года (по окладам 1651—1659 гг.), потому что медные деньги по его государеву указу отставлены, и торговать ими не велено». В 1681 г. винная монополия была восстановлена, и продажа алкоголя была поручена выборным головам и целовальникам. Одновременно был введен новый порядок заготовки водки: подрядная поставка казне по фиксированным ценам или в качестве товарного эквивалента налога.
Здесь уместно вспомнить о второй «вредной привычке» народа — курении и о том, как русское правительство реагировало на проникновение в страну табака. Его завезли в Россию англичане с экспедицией мореплавателя Ричарда Ченслера (1556), который в 1554 г. получил от Ивана Грозного грамоту на свободную торговлю с Московией. Известный немецкий путешественник Олеарий (1599—1671) еще в 1632 г. встречал курильщиков на улицах Москвы. В 1634 г. Михаил Федорович подписал указ о смертной казни за курение табака. Патриарх проклял табак как «богомерзкую траву». Алексей Михайлович «смягчил» наказание за курение: по Уложению 1649 г. за продажу и курение табака надлежало «резать носы» и «пороть ноздри», а после этого ссылать в дальние города, отбирая имущество. Но, несмотря на запреты, потребление табака росло. Во время финансовых затруднений Алексей Михайлович отменил указ и ввел табачную монополию. Табак продавался на вес золота. Но после «медного бунта» 1662 г. табачная монополия была отменена и восстановлен указ 1634 года.
Внешнюю торговлю Алексей Михайлович организовывал таким образом, чтобы она не подрывала возникавшей в государстве мануфактурной промышленности. В 1646 г. группа российских купцов подала челобитную царю о ликвидации привилегий иностранным купцам. Особыми привилегиями продолжали пользоваться английские купцы, которые сохраняли право беспошлинной торговли. После начала английской революции в 1648 г. и казни короля Карла I русское правительство в 1649 г. прервало связи с Англией и лишило английских купцов их привилегий. После восшествия на престол Карла II его послы стали добиваться восстановления привилегий, но тщетно. Российское правительство встало на защиту прав своего купечества. Английским купцам было разрешено торговать только в Архангельске.
В 1667 г. был принят Ново-торговый устав, который, по определению И.И. Янжула, «остался крупным памятником по истории русского таможенного законодательства». Исследователь таможенной политики К. Лодыженский считает, что «мы вправе рассматривать торговый устав царя Алексея Михайловича как первый наш таможенный тариф». Устав имел ярко выраженный протекционистский характер. Он освобождал русских купцов, едущих из Архангельска с товарами, от проезжих пошлин, но сохранял их для иностранцев. Они вносили пошлину по гривне с рубля, причем только золотыми или серебряными монетами — ефимками (Иоахимстале рами), что повышало размер пошлин на 28%. Были установлены высокие пошлины на ввоз иностранных товаров во внутренние города России и вывоз русских изделий за границу иностранными купцами. Проезжая пошлина при провозе товаров вглубь России теперь с иностранцев взималась в размере 1 гривны с рубля (10%) и тоже в иностранной монете. Очень высоким было обложение ввозимого в Россию вина (от 50 до 100 % его цены), т.к. это подрывало винную монополию государства.
Таким образом, условия для развития внешней торговли в годы правления Алексея Михайловича были весьма благоприятны. Правительство было заинтересовано в притоке иностранных товаров в Россию. Кроме того, посредством внешней торговли Россия получала серебряные монеты; это был единственный источник, т.к. добычи серебра в то время в России еще не было. В конце правления Алексея Михайловича в российском обществе начинают пробивать себе дорогу идеи меркантилизма.
Налоговый аппарат в XVII веке
Наиболее полные сведения об организации сбора налогов мы находим в сочинении подьячего Посольского приказа Григория Карповича Котошихина (1630—1667) — «О России в царствование Алексея Михайловича». В 1660—1661 гг. он участвовал в мирных переговорах со Швецией, которые завершились заключением в 1661 г. Кардисского мира. С 1663 г. он начал передавать шведам секретную информацию их резиденту в Москве Адольфу Эберсу. В 1664 г. Котошихин вынужден был бежать из России в Польшу, т.к. его начальник воевода Ю.А. Долгорукий понуждал его оклеветать своих предшественников князей Я.К. Черкасского и И.С. Прозоровского за то, что они якобы недостаточно решительно боролись против поляков (это было во время войны России с Польшей из-за Украины). Через некоторое время Котошихин оказался в Швеции, где поступил на службу к шведам. В 1665 г. русские, узнав, что Котошихин находится в Швеции, требовали его выдачи, но шведы сказали, что он «пропал». Здесь беглец завершил свой труд о России, начатый еще в Польше. Книга была переведена на шведский язык и издана в Швеции. Подлинник ее обнаружил в университетской библиотеке г. Упсала профессор Императорского Александровского университета СВ. Соловьев в 1838 г. во время путешествия по Швеции. Рукопись книги была скопирована и в 1840 г. издана в Петербурге. Судьба автора сложилась трагически: он был казнен за убийство хозяина квартиры, в которой жил. Его книга повествует о жизни и быте населения России, о государственном устройстве страны, в частности подробно рассказано о деятельности приказов, которых в его время насчитывалось 42.
Подробно описывая приказную систему, Котошихин раскрывает механизм сбора различных налогов, который осуществляли многие приказы.
Приказ Большого дворца ведал сбором налогов в более чем 40 городах: с посадских и тягловых людей, с кабаков и внутренних таможен, с вод и мельниц, с рыбных ловель. В качестве дополнительной повинности посадских людей их привлекали бесплатно работать на царском дворе. В дворцовых селах и черных волостях приказ собирал подати с рыбных угодий и бобровых гонов, с добытого дикого меда; эти дворцовые подати собирались натурой и деньгами. В его адрес шли также некоторые таможенные пошлины — перевоз, мостовщина, а также деньги за винные откупа. Все денежные доходы по указанным статьям автор оценивает в 120 тыс. рублей. Этот же приказ собирал «печатные пошлины», т.е. пошлины с официальных бумаг: грамот, челобитных и других, всего 2 тыс. руб. в год.
в Стрелецкий приказ стекались средства на жалованье стрельцам со всего Московского государства. С крестьян собирали стрелецкие хлебные запасы и деньги за их перевоз в Москву.
Приказ Казанского дворца ведал сбором налогов в Казанском и Астраханском царствах. «А денежный сбор собирается с Понизовых городов, которые близки к Москве, с русских посадских людей, с крещеных и некрещеных татар, и мордвы, и черемисов погодно». С этих же территорий шли в приказ сборы с таможен, с кабаков, с откупов — всего около 30 тыс. руб. Взимались и натуральные налоги: мед, пушнина. Интересно, что «из Казани и Астрахани и из иных тамошних городов доходов не присылается никаких», т.к. собранные средства идут на жалованье ратным и служилым людям. Из указанных мест в центр идет лишь ясак в виде шкурок лисы, куницы, белки, горностая, песца, зайца и волка. Из Астрахани присылается также рыба и соль (местные разработки соли принадлежали казне). Автор уточняет, что рыба поступает в приказ Большого дворца, а соль — в приказ Большого прихода. Из Казани и Астрахани привозят также табуны лошадей, по 30—50 тыс., из которых отбирается 5—8 тыс. лучших для царского двора, их оплачивает царская казна, остальные лошади продаются.
Сибирский приказ денежных доходов с тамошних городов не получал никаких, т.к. эти средства шли на жалованье служилым людям. Зато казна получала оттуда богатые меха: соболя, куницу, горностая, бобра, рысь, песца, барса, зайца и волка — всего на 6 тыс. руб.
Приказ Большой казны ведал сборами с купечества гостиной и суконной сотни, с серебряных дел мастеров, с торговых людей, откупами и иными податями, тяглом с крестьян и с бобылей. Всего эти доходы давали 300 тыс. руб. «на всякие расходы». При этом приказе был Денежный двор, в котором чеканились монеты: копейки — мелкие серебряные монеты, деньги — половина копейки, полушки — четвертая доля копейки. Металл привозили из Архангельска в виде ефимок и серебра «прутового» и «тянутого», которое доставляли иностранные купцы из Голландии, Любека, Гамбурга и Венеции. Они покупали русские товары на ефимки. Из одного ефимка выходило русских денег 21 алтын и 2 деньги, т.е. прибыль составляла 7 алтын и 2 деньги.
Приказ Большого прихода вполне оправдывал свое название, т.к. его доход был самым большим — 500 тыс. руб. Деньги шли из Москвы и других городов — с лавок, гостиных дворов, погребов и внутренних таможенных пошлин (мыта, перевоза, мостовщины и т.п.).
Приказ Новгородская четверть ведал доходами из Великого Новгорода, Пскова, Нижнего Новгорода, Архангельска, Вологды, поморских и пограничных со Швецией городов. Денежные налоги собирались с торговых людей, соляных, железных и иных промыслов, сборы таможенные, кабацкие, всего 100 тыс. руб. Эти средства расходовались на жалованье боярам и разным чинам.
Устюжская четверть собирала налоги в г. Великий Устюг с посадских людей, с волостных и уездных крестьян, с кабаков и таможен, с откупов, всего 20 тыс. руб.
Новая четверть ведала кружечными дворами (на вере и откупе) Москвы и других городов. В целом кабацких денег собиралось до 100 тыс. руб.
Оружейный приказ ведал предприятиями по изготовлению оружия и собирал подати с монастырских и вотчинных крестьян по указу царя для оплаты труда оружейников. Недостающие средства давал приказ Новая четверть.
Хлебный приказ ведал сбором различных податей — прямых и косвенных — на сельскохозяйственных землях, принадлежавших царской семье.
Приказ Малороссии фактически доходов не получал, «потому как царь, принимая их под свое владенье в подданство», обещал им «вольности и привилегии». На свои средства Малороссия содержала свое 60тысячное войско.
В заключение автор подчеркивает, что собранные налоги надлежало «присылати к Москве все сполна», а если на местах ощущалась нужда в деньгах, то следовало обращаться в центр.
Из этого обзора следует, что сбор налогов был распределен по значительному числу приказов, при этом четкого разграничения сбора налогов по их видам не было. Практически все налоги должны были направляться в центр, и уже оттуда местные власти запрашивали средства по мере надобности. Лишь в отдельных случаях собранные подати (полностью или частично) оставались в распоряжении местных властей (Сибирь, Украина).
Годовой бюджет 1660х гг. составлял свыше 1300 тыс. руб. Около половины этой суммы приходилось на косвенные налоги — таможенные и кабацкие сборы. По данным государственного бюджета на 1679—1680 гг., они давали 53,3% доходной части; на военные нужды шло 62,2% расходов, на дворцовое управление 19%, на казенные предприятия — 5%.
Итоговые суждения историков о налогообложении в XVII в. позволяют дать общую его оценку.
А.С. Лаппо-Данилевский указывает на то, что в XVII в. налоговая система России находилась в процессе становления. Он писал: «Стремление упростить разнообразие податей отчасти осуществилось в последней четверти XVII в. Поэтому можно сказать, что до этого времени строгой, теоретически выработанной системы налогов еще не существовало».
В.О. Ключевский делает вывод, что податное обложение в XVII в. было тяжелым, изменчивым и беспорядочным. Он указывает, что «финансовые нововведения привели к истощению народных сил, к банкротству и хроническому накоплению недоимок». Например, к 1676 г. недоимки составили 1 млн. руб.; в 1681 г. правительство вынуждено было их списать. От непосильных налогов многие промышленные и торговые люди разорялись.
П.Н. Милюков подчеркивает связь налоговых реформ в XVII в. с военными потребностями, их постоянным возрастанием. «Две главные тенденции в истории государственного хозяйства XVII в.: стремление к дифференциации финансового управления и концентрации сборов, с одной стороны, и стремление к увеличению постоянной прямой подати, — с другой. Обе эти тенденции вызваны ростом военных расходов». Каждый из периодов финансовых затруднений «оказывался труднее предыдущего и вызывал все более серьезные реформы. Каждая реформа, удовлетворив осознанные государственные потребности, оказывалась недостаточной и устаревшей, когда возникали новые затруднения».
Статью подготовила начальник отдела по формированию налоговой отчетности Железнова Яна Константиновна. 
