Истина, справедливость, предварительное следствие

Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. Связаться с автором

«Массы все знают»... Это значит, что они знают правду о всех сторонах государственной и общественной жизни страны. В буржуазных государствах господствующие класса стремятся затуманить сознание трудящихся, подделать общественное мнение в интересах монополий, исказить факты, характеризующие подлинную сущность государственной власти и права.

В условиях социализма обеспечение для трудящихся возможностей получения правдивой информации по всем социально-экономическим и политическим вопросам — непременное условие осуществления народом политической власти. Это один из важных критериев демократичности политической системы, государства и права.

Конституция СССР реально обеспечивает эти возможности, гарантируя расширение гласности и постоянный учет общественного мнения в политической жизни (ст. 9), свободу слова, печати, научного, технического и художественного творчества (ст. 47, 50), право на критику, на получение информации от органов государственной власти (ст. 49, 94).

Овладеть истиной может просвещенный человек. Обеспечение конституционного права граждан на образование (ст. 45) — существенное условие такого положения, когда правда становится достоянием народа.

Нормы уголовного права устанавливают ответственность за приписки и другие искажения отчетности, обман покупателей, мошенничество и иные общественно-опасные действия, связанные с искажениями истины. Требования достижения объективной истины претворяются и в деятельности органов государственного управления и других звеньев государственного аппарата. Но особое значение принцип объективной истины имеет в уголовном судопроизводстве, в частности в стадии предварительного расследования. Этот вопрос имеет философский, политический, юридический, этический и иные аспекты

В философском смысле истина — это соответствие знаний действительности. Такое представление об истине было высказано еще древнегреческим философом Аристотелем. В основе своей оно является правильным.

В советском уголовном процессе, как правило, объективная истина рассматривается как полное соответствие выводов следствия и суда об обстоятельствах рассматриваемого дела объективным фактам действительности.

Самое читаемое за неделю
Введение ковидных паспортов в 2021 году
Должен знать каждый: Сильное повышение штрафов с 2021 года за нарушение ПДД
Введение продуктовых карточек для малоимущих в 2021 году
Доллар по 100 рублей в 2021 году
Новая льготная ипотека на частные дома в 2021 году
Продление льготной ипотеки до 1 июля 2021 года
35 банков обанкротятся в 2021 году

Теория объективной истины в уголовном судопроизводстве основывается на марксистско-ленинских философских положениях. Диалектический материализм, развивая прогрессивные начала философского наследия прошлого, представляет собой качественно новый этап в развитии учения об истине. Марксизм-ленинизм большое внимание уделил вопросу обоснования объективности истины — любое человеческое знание, истинное или ложное, по своей форме является субъективным. Понятие объективной истины характеризует такое содержание человеческих представлений, которое не зависит ни от человека, ни от человечества.

Знание людей соответствует объективной реальности окружающего их мира, причем познающий субъект не просто созерцает, механически копирует действительность, но познает ее «в вечном процессе движения, возникновения противоречий и разрешения их». Не следует смешивать вопросы объективности истины и объективности материальной действительности. Последнее означает независимость существования мира от воспринимающего его человека. Если, например, следователь проводит расследование и обнаруживает следы преступления, то они существуют объективно. Когда же мы говорим об объективности истины, то речь идет о правильном отражении в сознании человека действительности. Возвращаясь к этому примеру, можно сказать, что объективной истиной будут такие представления в сознании следователя об обнаруженных им следах преступления, которые действительно соответствуют этим следам.

Ленинская теория отражения, являющаяся основой научной теории познания, исходит из принципа познаваемости объективной действительности. Практика, в том числе общественная, рассматривается как критерий истины, именно в практике содержится ключ к пониманию действительности. Познание — сложный, противоречивый процесс, основанный на единстве теории и практики. Ленин выделял следующие этапы этого процесса: «от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познание объективной реальности». Деятельность следователя также подчиняется этим общим закономерностям познания истины. В ней можно выделить «живое созерцание», т.е. эмпирический уровень (выявление фактов, относящихся к предмету доказывания, с помощью наблюдения, фиксации их в документах, измерение и т.д.); «абстрактное мышление», т.е. рациональный уровень (сравнение, анализ этих фактов, применение индукции, дедукции, выдвижение гипотез и другие методы логического анализа). Важное значение имеет и практическая деятельность. Все следственные действия, в конечном счете, являются практическими действиями следователя, результатом его опыта, практических навыков, а некоторые из них (например, следственный эксперимент) являются опытным подтверждением правильности его предположений и выводов.

Велика роль и следственной практики, выступающей в качестве обобщения положительной практики передовых следователей. Наконец, результаты предварительного следствия юридически проверяются, юридически оцениваются и практически подтверждаются (либо отвергаются) судом. Их истинность подвергается обсуждению и общественной оценке различными организациями, гражданами. Словом, общественно-политическая и юридическая практика выступают как начальный пункт, критерий и условие истинности предварительного следствия; разумеется, в жизни, в реальной действительности уровни познания в следственной деятельности переплетены, слиты в единое целое, и только теоретически можно выделить эти стадии движения к истине.

В философской литературе отделяют научные истины, т.е. те, которые открыты учеными в рамках их научной деятельности, от истин, относящихся к обыденному знанию. Особенность последних в том, что они связаны с констатацией явлений и корреляцией (выявлением соотношения) между ними.

Истина на предварительном следствии и в суде, очевидно, относится к числу последних. Из этого, конечно, не следует, что истина в уголовном судопроизводстве не имеет научно-обоснованного характера. Истины, относящиеся к обыденному знанию, могут подтверждаться и нередко подтверждаются данными науки. В частности, это относится к истине в уголовном деле. Но она отличается от научных истин, поисками которых заняты ученые, во многих отношениях. Во-первых, научное знание связано с выявлением общих закономерностей развития природы и общества, в то время как истина в уголовном деле сводится к установлению фактов преступлений и других, связанных с ним обстоятельств. Правда, научный работник во многих случаях также стремится к установлению фактов, т.е. единичных элементов действительности, на основании которых и будут сделаны обобщенные научные выводы. Но разница заключается здесь в том, что факты, устанавливаемые следователем, не служат основанием для выведения им каких-либо научных закономерностей, а связаны с борьбой с преступностью и уголовной ответственностью. Предметом исследования следователя являются явления общественной жизни, опосредствованные правом, и само это исследование имеет уголовно-правовой, уголовно-процессуальный, криминалистический и криминологический характер.

Тест "На сколько вы активны" Тест "Подходит ли Вам ваше место работы" Тест "На сколько важны деньги в Вашей жизни" Тест "Есть ли у вас задатки лидера" Тест "Способны ли Вы решать проблемы"

Тест "Для начинающего миллионера" Тест который вас удивит Семейный тест "Какие вы родители" Тест "Определяем свой творческий потенциал" Психологический тест "Вы терпеливый человек?"

Русский дореволюционный судебный деятель П.С. Сергеич (Пороховщиков) писал: «Ученый... не обязан найти решение своей научной загадке; если у него не хватает средств исследования, или отказывается дальше работать голова, он забросит свои чертежи и вычисления и займется другим. Истина останется в подозрении, и человечество будет ждать, пока не найдется более счастливый искатель. Не то в суде; там нет произвольной отсрочки. Виновен или нет? Ответить надо». Это полностью относится и к предварительному следствию, ограниченному установленными законом сроками.

В установлении этих двух видов истин есть и нечто общее. Так, научная истина считается установленной, если она обоснована точно установленными фактами, то же самое относится и к предварительному следствию, где, как писал видный советский ученый М.С. Строгович, «понятие доказывание равнозначно, тождественно понятию исследование». Различие здесь заключается в том, что истина в уголовном деле устанавливается в процессуальной форме, а факты признаются доказательствами только в том случае, если они установлены, зафиксированы и приобщены к делу в порядке, предусмотренном законом, и это не пустое, чисто формальное требование, а необходимое условие законности уголовного процесса, без которого невозможна проверка обоснованности следственных актов и судебных приговоров.

Этот принцип признается законодательством многих стран мира. Рассматривая дело советского разведчика Р.И. Абеля в 1957 г., американский суд признал его виновным в шпионаже, хотя изъятые при его обыске доказательства не были оформлены в законном порядке органами следствия. Суд вообще не располагал уликами в отношения конкретных действий Абеля, и он вправе был признать его виновным только за незаконное пребывание в США. По этому поводу член Верховного суда США Дуглас заявил: «Когда ощущение виновности обвиняемого доминирует над следствием, даже судьи иногда ослабляют свою бдительность и позволяют полиции идти напрямик, что не санкционировано конституцией... Но практика, порожденная таким прецедентом, может иметь далеко идущие последствия».

Важное значение имеет вопрос о соотношении абсолютной и относительной истины, и то и другое — разновидности объективной истины. Абсолютной называют такую истину, которая содержит в себе полное, всестороннее знание сущности предметов и явлений действительности, в силу чего она никогда не может быть опровергнута. К числу абсолютных относят так называемые вечные истины. Например, суждение типа: «Наполеон умер 5 мая 1821 года». Относительной истиной философы называют такую объективную истину, которая, в основном верно отражая реальную действительность, непрерывно уточняется и углубляется в процессе развития науки и практики. Человечество идет к познанию абсолютной истины через бесконечное множество относительных, частичных истин.

В юридической науке давно идет спор о том, относится ли объективная истина в уголовном деле к числу абсолютных или относительных. Думается, что прав советский философ И.С. Нарский, когда он пишет, что судебная истина относительна на уровне гносеологических оценок, но она же абсолютно истинна с точки зрения практических требований к судебным оценкам . Например, следователь установил, что в ночь с 15 на 16 августа 1984 года гражданин Д. проник в магазин, находящийся в поселке С., и похитил товары на сумму 2453 руб. 17 копеек.

Как явствует из ст. 68 УПК РСФСР, в процессе расследования данного дела следователь должен установить события преступления, виновность обвиняемого и мотивы преступления, обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого; характер и размер ущерба, причиненного преступлением, а также иные обстоятельства, способствующие его совершению. Если следователь соберет доказательства, устанавливающие все эти обстоятельства, то можно сказать, что по делу выявлена объективная истина. И с точки зрения закона и практических требований следственных и судебных органов она является абсолютной. Но события, которые имели место в связи с кражей в магазине, поведение гражданина Д. можно рассматривать не только с юридической точки зрения, но и в философском, гносеологическом аспекте. Например, можно длительное время изучать структуру личности Д., его вкусы, желания и другие обстоятельства, о которых в ст. 68 УПК не сказано. Более того, обстоятельства, которые входят в предмет доказывания, также можно изучать бесконечно долго, все более и более углубляясь в их содержание. Но для привлечения к уголовной ответственности это уже не имеет значения. С точки зрения права достаточно выявить обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу (ст. 68 УПК РСФСР). Поэтому в широком философском аспекте (но не в юридическом) эта истина может в то же самое время иметь относительный характер. Таким образом, истина, связанная с установлением конкретных фактов обвинения, конечно, одна, но ее можно рассматривать и как абсолютную, и как относительную — все зависит от того, какой аспект исследования мы избрали.

Истина в уголовном деле обладает социальной природой и поэтому она имеет конкретно-исторический характер. Представления о фактах, которые относятся к предмету доказывания, их оценка, способы доказывания менялись в каждую историческую эпоху. Эти представления определялись социально-экономическими условиями, политическим строем, уровнем развития культуры и другими факторами. Например, в феодальной Европе преступлениями считались колдовство, анатомирование трупов, в то время как грабеж, совершаемый рыцарскими отрядами на больших дорогах, не признавался правонарушением. Надежным способом установления истины рассматривались ордалии («божий суд»), т.е. испытания одной из сторон в процессе путем причинения страданий (например, погружение руки в кипящую воду). В эпоху абсолютизма утверждается теория формальных доказательств, которая рассматривала признание обвиняемым своей вины в качестве «царицы доказательств». В политическом аспекте истина на предварительном следствии и в суде является категорией классовой. В том смысле, что объем фактов, относящихся к предмету доказывания, их оценка всегда определяются интересами государства, т.е. господствующего класса. Следственный аппарат, будучи составной частью государственного механизма, выражает интересы этого класса, и только в условиях развитого социализма интересы всего общества. Подтасовка фактов, искажения истины, необоснованные обвинения — обычное явление в следственной практике буржуазных государств, в особенности в тех случаях, когда применяются уголовные репрессии против классовых противников. Это наглядно проявилось, например, в таких политических процессах в США, как дело Сакко и Ванцетти (20-е годы), дело руководителей компартии США, дело супругов Розенберг (40-50-е годы).

Следует отметить, что в тех случаях, когда материалы расследования и приговор суда особенно затрагивают интересы правящей верхушки, либо являются результатом политической провокации, имеющей целью скомпрометировать партии рабочего класса, их руководителей, борьба за установление истины в уголовном деле приобретает особенно острый характер. Под давлением демократических сил судебные и следственные органы иногда оказываются не в состоянии выполнить социальный заказ буржуазии и вынуждены признать обвиняемых невиновными. Это имело место по делу Г. Димитрова, обвиненного в поджоге германского рейхстага, который был подожжен самими фашистами для того, чтобы получить предлог для гонений против коммунистов.

Таким образом, истина в уголовном деле выступает как результат классовой борьбы, отражает природу власти политического режима, уровень развития законодательства, политического и правового сознания и т.д.

В условиях социализма реальность объективности истины в уголовном процессе обеспечивается демократическим характером государственного и общественного строя, надежными юридическими гарантиями. Ст. 14 Основ уголовного судопроизводства закрепляет обязанность следователя, прокурора «принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства».

При социализме установление истины в уголовном деле уже не связано с классовой борьбой, но было бы ошибочно отождествить расследование с туристической прогулкой, праздничным шествием, с легкой, не требующей особых умственных и физических усилий, работой. Сложность этой деятельности, прежде всего, определяется противоречивым характером самого процесса познания. В.И. Ленин определял диалектику как «изучение противоречия в самой сущности предметов». Суть диалектики он усматривал в раздвоении единого и познании противоречивых частей его. Исследуя факты, связанные с преступлением, следователь выявляет их взаимосвязь, противоречивые тенденции, проявляющиеся в поведении лиц, имеющих отношение к делу. Он обязан выяснить и устранить противоречия в доказательствах. Например, обвинительное заключение не может быть составлено без устранения противоречий в обстоятельствах дела. Сложность установления истины определяется еще и недостатками, просчетами следователей, слабой организацией работы и недостаточной квалификацией некоторых из них, либо давлением бюрократических вышестоящих инстанций. И, наконец, как правило, следственные органы имеют дело с подозреваемыми, обвиняемыми, другими заинтересованными лицами, преступными группировками, нередко противодействующими выявлениям объективных фактов. Обвиняемый может препятствовать установлению истины, скрывает ее, потому что, как заметил И. Кант, «невозможно хотеть быть наказанным». И даже если лицо является с повинной в органы следствия, то это еще не значит, что этот его поступок продиктован муками совести (хотя и так тоже бывает). Здесь целесообразно проверить, не скрывается ли за явкой с повинной стремление скрыть более опасное преступление, либо другого преступника, или эта явка явилась следствием искреннего раскаяния либо убеждения этого лица, что ответственности ему все равно не миновать.

Следственная деятельность — это борьба следственных работников за установление истины, связанная с преодолением многих противоречий, борьба трудная, сложная, требующая глубоких знаний, высоких волевых качеств, политической принципиальности, нравственной чистоты. При этом следует иметь в виду, что подозреваемый, обвиняемый, потерпевший и другие участники предварительного следствия наделены уголовно-процессуальными правами, с помощью которых они могут активно участвовать в установлении истины. Нередко некоторые из них стремятся использовать эти права для искажения и сокрытия объективных фактов.

Борьба между правдой и ложью (либо заблуждением) на предварительном следствии по многим делам имеет весьма сложный характер. Как правило, в начале этой стадии уголовного процесса у следователя нет четких и ясных представлений, где находится истина.

Свидетельством противоречивости процесса познания следователем является проблема выдвижения и проверки следственных версий в уголовном деле.

Версия — это обоснованное предположение относительно события преступления, его отдельных элементов, либо о происхождении и связи доказательственных фактов. В логике такая форма мышления называется гипотезой. На предварительном следствии версии выступают как метод познания и доказывания, причем следователю приходится по многим делам выдвигать несколько версий, которые по-разному объясняют преступление, но каждая из них нуждается в проверке. Процесс познания истины в таком случае состоит в том, что следователь по очереди отбрасывает одну версию событий за другой по мере накопления фактов и их объективной оценки. В конечном счете, в основу выводов предварительного следствия должна быть положена одна версия, которая в результате выявленных фактов оказывается объективной истиной. Во многих делах обвиняемый, подозреваемый, потерпевший либо иные участники процесса могут выдвинуть свои версии, которые следователь обязан проверять. В противном случае его выводы могут быть отвергнуты судом. Приведем пример из новосибирской судебной практики. Против работника пожарной охраны Т. было выдвинуто обвинение в изнасиловании 18-летней девушки Л. Эта девушка приехала в город Н. и проживала без прописки. Узнав об этом, Т. явился на квартиру девушки и, представившись работником полиции, обещал помочь ей в прописке и в последствии, как было указано в обвинительном заключении, изнасиловал ее. Таковы были объяснения потерпевшей, которые легли в основу версии обвинения. Обвиняемый пояснил, что произошла ошибка: девушка его с кем-то путает. В день, когда произошло предполагаемое преступление, он находился на свадьбе у своего друга, а девушку эту никогда не видел. Алиби обвиняемого подтвердили 5 свидетелей, в том числе его жена. Все свое внимание следователь обратил на собирание доказательств, подтверждающих тот факт, что обвиняемый был в этот день в доме потерпевшей и заходил в ее комнату. Четыре совершенно не заинтересованных в исходе дела свидетеля этот факт подтвердили. Следователь вынес постановление о возбуждении уголовного дела о даче ложных показаний в отношении жены обвиняемого и ряда свидетелей, подтверждающих его алиби. Таким образом, при поступлении дела в суд существовали две версии: потерпевшей и обвиняемого. Обвинение поддержало первую версию. В судебном заседании защитник выдвинул третью версию: подсудимый был в квартире Л., вступил с ней в половые отношения, но по ее добровольному согласию. Свое алиби он пытался доказать потому, что ему стыдно признаться в таком поступке перед женой. Суд установил, что никаких следов телесных повреждений на теле потерпевшей не обнаружено, криков о помощи из ее комнаты не было, а с заявлением в милицию она обратилась только через неделю после указанного события, и вынес оправдательный приговор.

Бремя доказывания лежит на следователе: он должен был доказать не только факт пребывания Т. в доме потерпевшей (это он сделал), но и факт изнасилования.

Ошибка следователя заключалась в том, что он, увлекшись одной из существующих версий, не выдвинул и не проверил все остальные.

В уголовно-процессуальной литературе выделяются три этапа работы со следственными версиями:

1) разработка и выдвижение нескольких версий, соответствующих материалам дела;

2) выведение логических следствий и формулировка вопросов, вытекающих из содержания версий; 3) проверка версии.

В законодательстве, следственной практике, юридической литературе сформулированы положения, являющиеся гарантиями принципа объективной истины. Они сводятся к следующему: доказательствами признаются любые фактические данные, имеющие значение для правильного разрешения дела; эти данные устанавливаются показаниями свидетеля, потерпевшего и другими источниками доказательств, о которых указано в ст. 16 Основ уголовного судопроизводства. На предварительном следствии доказательства собирают следователь, прокурор, но они могут быть представлены подозреваемым, обвиняемым, защитником и другими лицами (ст. 70 УПК РСФСР). Следователь и прокурор оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности, руководствуясь законом и социалистическим правосознанием (ст. 17 Основ уголовного судопроизводства). Выводы следствия не могут быть основаны на противоречивых, недостаточно исследованных данных, либо на произвольных умозаключениях или предположениях, не подкрепленных вескими доказательствами. Недопустимо строить обвинение на непроверенных слухах, источник которых не установлен, или на показаниях заинтересованных в исходе дела лиц. Доказательства должны быть доброкачественными, а источники сведений о фактах — достоверными.

Следователь, прокурор не вправе перелагать обязанность доказывания (т.е. бремя доказывания) на обвиняемого (ст. 14 Основ). Признание им своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся доказательств по делу (ст. 77 УПК РСФСР). Все процессуальные акты следователя должны быть мотивированы, всесторонне обоснованы фактическими данными. Так, в обвинительном заключении следователь обязан указать не только доказательства обвинения, но и доводы обвиняемого, результаты проверки этих доводов (ст. 205 УПК РСФСР).

Существенной гарантией достижения истины в уголовном деле является институт отвода: подлежат отводу следователь, прокурор, эксперт и другие участники процесса, если они заинтересованы в этом деле (ст. 18 Основ).

Одним из важных принципов социалистического права является принцип справедливости.

Будучи нравственной категорией, справедливость выступает как мера человеческих поступков, регулятор распределения благ среди членов общества. Понятие справедливости позволяет соизмерять действия людей, организаций в пользу или во вред обществу, другим организациям, лицам с ответными действиями последних. Речь идет о соразмерности подвига и награды, преступления и наказания. Как и всякая этическая категория, справедливость имеет классовый характер.

«Мораль истинно человеческая,— указывал Ф. Энгельс,— ...станет возможной лишь на такой ступени развития общества, когда не только будет уничтожена противоположность классов, но изгладится и след ее в практической жизни».

Социальная справедливость при социализме выражает интересы трудящихся, их нравственные идеалы, прогрессивные устремления. Справедливы такие действия и поступки, которые служат интересам строительства коммунизма, основаны на уважении человеческой личности и отвечают элементарным требованиям, честности, порядочности. В философской литературе выделяются два аспекта социальной справедливости: признание того, что принадлежит человеку по праву трудового вклада (в соответствии с принципом «каждому по труду»); признание прав личности независимо от его трудового вклада. Думается, что в первом случае справедливость олицетворяет достоинство человека как труженика, а во втором — его достоинство как личности.

Советское право выступает как воплощение социальной справедливости в ее социалистическом понимании. Так, государственное право закрепляет конституционные начала справедливости во всех сферах жизни общества (условия социального развития страны, принципы социального равенства и распределения и др.), трудовое право обеспечивает претворение этих начал в сфере трудовых отношений (например, соответствие зарплаты количеству и качеству труда) и т.д. Однако такие свойства правовых норм, как формальная определенность, точность, так же как и то, что право является применением одинакового масштаба к различным людям, не позволяют ему регулировать все конкретные жизненные ситуации с точки зрения принципов социальной справедливости.

Существуют и такие правовые нормы, которые конкретизируются нормами морали; их применение без учета этих последних совершенно невозможно (например, ответственность за хулиганство, оскорбление). Это относится и к таким нравственным нормам, где выражены принципы социальной справедливости. Так, при назначении меры наказания суд учитывает характер и степень общественной опасности преступления, личность виновного и другие обстоятельства дела (ст. 32 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик). Учитывая эти факторы, суд исходит и из принципов справедливости, присущих социалистическому правосознанию. Верховный Суд СССР неоднократно указывал на необходимость соблюдения в судебной практике принципа соответствия наказания содеянному.

Закрепленный в нормах советского права принцип справедливости находит свое осуществление и в деятельности следственного аппарата.

Характеризуя задачи правоохранительных органов, к числу которых относятся и следственные органы, XXVI съезд КПСС отметил: «Профессиональные знания работников этих органов должны сочетаться с гражданским мужеством, неподкупностью и справедливостью».

Принцип справедливости имеет особое значение в осуществлении многих следственных действий. Например, при предъявлении обвинения следователь обязан квалифицировать действия обвиняемого, исходя из материалов дела. Если же, как это иногда бывает на практике, следователь, пытаясь застраховаться от возвращения судом дела к доследованию, квалифицирует его деяния по статье закона, которая предусматривает более суровое наказание (хотя такая квалификация не соответствует установленным фактам), то в этом проявляются не только нарушение законности, но и явная несправедливость. На практике встречаются такие следователи, которые в погоне за формальными показателями хорошей работы в карьеристских целях, желая выслужиться перед начальством, совершают такие противозаконные действия.

Справедливость следователя проявляется и при избрании меры пресечения. Основания для избрания такой меры в отношении обвиняемого содержатся в ст. 89 УПК РСФСР, но в ст. 91 перечисляются и другие факторы, учитываемые следователем, в частности его возраст, состояние здоровья, семейное положение.

Следует отметить, что перечень указанных обстоятельств в ст. 91 УПК не является исчерпывающим. Закон называет наиболее часто встречающиеся в жизни факторы и отмечает, что могут быть учтены «и другие обстоятельства». Природу этих обстоятельств может продиктовать элементарное чувство справедливости.

Это чувство связано и с обеспечением истины в уголовном процессе. Порой правда и справедливость сливаются в одно понятие — лживый человек не может быть назван справедливым. Поэтому объективность следователя — необходимое условие осуществления принципа справедливости на предварительном следствии.

Борьба с преступностью служит самым прогрессивным государственным и общественным целям, отвечает высоким нравственным идеалам. Поэтому вся деятельность следственного аппарата должна быть воплощением социальной справедливости.

На практике имеют место случаи, когда некоторые следователи, привлекая к уголовной ответственности рядовых граждан, совершающих преступления, стремятся выгородить руководящих работников, уличенных в таких же либо даже более общественно-опасных действиях. Это грубейшие нарушения принципов законности и справедливости.

Справедливость следователя проявляется и в уважительном отношении к правам лиц, участвующих в предварительном следствии, и в последовательной, бескомпромиссной защите государственных интересов. Принцип справедливости должен пронизывать деятельность всех звеньев следственного аппарата. Он проявляется и в отношении начальников следственных подразделений к рядовым сотрудникам, в правильном распределении дел между следователями, в справедливой оценке их труда, в добросовестном отношении следователей к работе.

Справедливым может быть только порядочный и честный человек, пользующийся доверием и уважением со стороны окружающих. И это в полной мере относится и к следственным работникам. Возникает вопрос: вправе ли следователь обманывать обвиняемого, подозреваемого и других лиц, имеющих отношение к делу, в целях установления истины?

Принцип справедливости, закрепленный в советском праве, исключает всевозможные лживые, бесчестные приемы и методы ведения следствия, умышленные провокации, подтасовку фактов и т.д. Закон запрещает домогаться показаний обвиняемого и других, участвующих в деле лиц, путем насилия, угроз и иных незаконных мер (ст. 14 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик).

Общеизвестно, что в 30-50-е гг. следователи НКВД применяли незаконные приемы расследования, привлекая невиновных людей к уголовной ответственности.

Как писал К. Маркс, «цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель».

Несправедливые, нечистоплотные методы бросают тень и на цель. Да и в практическом плане эти методы способны принести только мнимый успех, ибо «обманутый обвиняемый, в конце концов, обязательно поймет, что следователь поступил с ним нечестно, и расскажет об этом соседям по камере, родственникам при свидании, заявит в суде. И такому следователю потом не будут верить, хотя бы он говорил правду». Подобные действия могут завести конкретное дело в тупик, а главное, скомпрометировать органы предварительного следствия в глазах населения.

Вместе с тем справедливость, правдивость, откровенность, как отмечается в литературе по этике, заключаются не просто в высказывании правды, а в сознательном отношении к последствиям этой правды. Справедливость следователя несовместима с простодушием, ротозейством, преждевременным раскрытием данных следствия, которые могут помешать установлению истины и изобличению виновных.

Дисциплинарный Устав органов внутренних дел обязывает сотрудников МВД, в том числе следователей, быть не только честными, правдивыми, но и строго хранить государственную и служебную тайну, бдительно и самоотверженно нести службу.

Криминалистическая наука и следственная практика выработали многообразные тактические приемы следственной хитрости, маневрирования информацией в целях установления истины. В целесообразности и нравственной обоснованности таких методов не может быть сомнений.

Но все эти тактические приемы и действия не должны привести к подавлению воли обвиняемого, подозреваемого, других участвующих в процессе лиц, лишению их возможности свободного выбора позиции. Если, например, обвиняемый признал себя виновным после того, как следователь изобличил его доброкачественными доказательствами, которые представлялись ему с использованием приемов следственной хитрости, то в этом нет ничего противоправного, несправедливого. Но если воля обвиняемого, в действительности невиновного человека, сломлена обманом, фальсифицированными уликами, то подобное «признание» не имеет ничего общего с задачами предварительного следствия.

Назад | | Вверх