Главная » Экономисту »
Из докладных записок экономиста в годы перестройки
Из докладных записок экономиста в годы перестройки
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. Связаться с автором
Мы подошли к краю. Причина? Ее можно обозначить разными словами: инфляция, растущая несбалансированность рынка, бюджетный дефицит, лихорадочная работа печатного станка, печатающего деньги. Но все это означает одно: углубляющийся развал нашей денежно-финансовой системы, ее приближение к кризису, подобному тому, что мы имели и в начале 20-х годов, и сразу же после окончания Второй мировой войны.
1. Об экстренных мерах по предотвращению развала советской экономики.
Наблюдаемые в последнее время резкое усиление инфляции, обострение положения на потребительском рынке и скачкообразный рост бюджетного дефицита делают неизбежным, если эти разрушительные тенденции не остановить, глубокий кризис всей советской экономики в пределах, возможно, уже ближайшего года. Наиболее болезненными проявлениями такого кризиса будут, очевидно, переход к всеохватывающей системе карточного распределения, полный развал потребительского рынка, резкое обесценение рубля, бурный расцвет «черной экономики» и как результат всего — неконтролируемые социальные последствия.
Очевидно также, что подобный развал рынка сделает невозможными либо неэффективными любые дальнейшие шаги по перестройке существующего экономического механизма. Самоуправление, самоокупаемость, самофинансирование, рыночные рычаги, повышение роли экономических стимулов к труду — все это потеряет на какое-то время всякий реальный смысл. Рубль окончательно перестанет работать как в производственной, так и в потребительской сфере, и у нас не будет никакого другого выбора, кроме возврата к директивной экономике. Учитывая вероятные политические и социальные последствия надвигающегося экономического кризиса, этот возврат может распространиться на достаточно длительный период времени.
Еще руководство, видимо, не имело достаточно ясного представления о серьезности сложившегося положения, о чем свидетельствует, в частности, запланированный (рекордный) бюджетный дефицит на текущий год. Сегодня, судя по всему, такое представление имеется. Однако комплекс так называемых «чрезвычайных» мер, предложенный правительством Верховному Совету СССР в сентябре, при всей его полезности не может быть признан достаточным. Более того, по моему убеждению, он свидетельствует о неправильной оценке как масштабов грозящей опасности, так и, по сути, сердцевины возникшей перед страной проблемы.
В предложенной правительством программе суть проблемы видится не в размерах уже сложившегося превышения денежной массы в стране над товарным предложением, т. е. не в масштабах уже имеющейся несбалансированности рынка, а в приростных величинах, в необходимости сбалансировать на следующий год прирост денежных доходов населения и предприятий, а также прирост товарной массы на рынке. Между тем рынок уже развален. Более 500 млрд. рублей, имеющихся у населения и предприятий, излишних по сравнению с возможностями предложения (включая экспертную оценку денег «в чулках»); несоответствие структуры как текущего, так и отложенного спроса структуре товарного предложения; наконец, масштабы уже вспыхнувшей и продолжающей разгораться покупательской паники, искусственно повышающей спрос зачастую на порядок и выше против нормального, — все это делает центральной проблемой сегодняшнего экономического положения задачу нейтрализации именно уже имеющихся в стране денег, а не просто их прироста на будущий год.
Правительство, однако, в своей программе почти полностью обходит эту задачу. Но даже и в отношении приростных величин его программа представляется, по меньшей мере, недостаточной: предусматриваемые на следующий год 8,7% прироста денежных доходов населения и 10,1% прироста розничного товарооборота в условиях, как минимум, 5—6% инфляции, низкого качества отечественной потребительской продукции, 10 млрд. рублей новой денежной эмиссии и 60 млрд. рублей бюджетного дефицита не только не решат проблемы неравновесия рынка, но даже не смогут предотвратить ее дальнейшего обострения.
Одновременно политика жесткого налогового сдерживания роста зарплаты и других денежных доходов при пустых прилавках магазинов означает, что единственный, пусть и иллюзорный, стимул к более инициативному и добросовестному труду полностью выключается (по меньшей мере, на ближайшие два—три года) из нашей экономической жизни. К этому необходимо добавить реальную угрозу резкого (на сотни тысяч и миллионы человек) роста безработицы в результате свертывания инвестиционных программ, структурной перестройки промышленности, сокращения армии и конверсии оборонных предприятий. К этому же необходимо прибавить и поистине «самоедскую» политику удушения кооперативного сектора, которая столь резко обозначилась именно в последнее время: в будущем году ни на прирост товарного наполнения рынка, ни на прирост рабочих мест за счет этого сектора рассчитывать, видимо, уже не приходится. Можно лишь удивляться, как можем мы в угоду темным предрассудкам толпы и безграмотной бюрократии пожертвовать не только одним из наиболее эффективных долгосрочных факторов оздоровления нашей экономики, но и реальным источником наполнения рынка, который на следующий год мог бы один покрыть весь прогнозируемый прирост денежных доходов населения.
Резерв времени, оставшегося у нас, невелик — вряд ли больше, чем один год. Что же можно сделать в пределах именно одного года, чтобы предотвратить крах, чтобы восстановить равновесие на рынке, чтобы заставить рубль, наконец, работать и тем самым перевести экономическую реформу из сферы благих намерений в сферу реального? Представляется, что в решении этой задачи технически возможны три основных варианта политики и практических действий.
Первый: резкое повышение потребительских цен и существенное обесценение денежных накоплений населения.
Этот вариант должен быть отвергну с порога: при существующей социальной напряженности и настроениях населения страна, по крайней мере, сегодня, его не выдержит.
Кроме того, чисто финансовые результаты такого шага будут явно недостаточны. По максимуму он означал бы на следующий год лишь ликвидацию бюджетного дефицита и возможность отказаться от дополнительной денежной эмиссии. Но он лишь в слабой степени затронул бы основную проблему — масштабы отложенного спроса и денежных накоплений населения, равно как и необходимость притушить всеобщую покупательскую панику. Вряд ли через ликвидацию бюджетных дотаций на продовольствие, транспорт, жилищное и коммунальное хозяйство покупательная способность денежных накоплений «усохла» бы более чем на 50 млрд. рублей из тех, как минимум, 500 млрд., что имеются сейчас на счетах в банках и «в чулках».
Возможно, государство уже в следующем году могло бы решиться на прекращение дифференцированных надбавок к закупочным ценам на продукцию отстающих и вовсе «лежащих» хозяйств в деревне. Это дало бы 33 млрд. рублей, или половину планируемого на следующий год бюджетного дефицита. Полезно напомнить в данной связи, что всего лишь 25% хозяйств (в большинстве своем не получающих таких надбавок) дают сегодня около 80% товарной продукции сельского хозяйства. Но это в высшей степени острый политический вопрос, и я не уверен, что государство может решиться в будущем году на такой шаг. Неизвестно, есть ли у государства возможности перекрыть за счет иных источников и резервов неизбежное сокращение закупок сельскохозяйственной продукции у субсидируемых таким образом хозяйств. И что делать с ними в дальнейшем: предоставить их полностью самим себе, позволить им само распуститься, раздать землю фермерам (если возьмут)? В любом случае, однако, этот шаг может лишь частично помочь решению проблемы инфляции и несбалансированности потребительского рынка.
Второй: денежная реформа и конфискация сбережений населения.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Ситуация, в которой оказалась сегодня наша экономика, не является уникальной для истории. При таких масштабах переполнения каналов денежного обращения правительства всегда прибегали к конфискации сбережений населения: примером могут служить денежная реформа у нас в ФРГ. Однако общие политические и социальные условия проводившихся в прошлом денежных реформ принципиально отличались от тех, в которых сейчас находимся мы. Война кончилась 45 лет назад, и сегодня в глазах населения невозможно оправдать необходимость повальных денежных конфискаций трагическим стечением исторических обстоятельств.
Средний размер сбережений, хранящихся сегодня на примерно 200 млн. личных счетах в сберегательных банках, — порядка 1,5 тыс. рублей. При существующем уровне бедности и социальной напряженности в стране это, несомненно, тот нижний предел, который конфискация в результате обмена старых денег на новые в отношении, скажем, 10:1, не может перейти без риска непредсказуемых социальных последствий. Таким образом, основная масса вкладчиков сегодня не может быть объектом конфискации. Могут быть (и то лишь частично) конфискованы деньги, которые они хранят «в чулке».
Если руководствоваться имеющимися оценками, то в настоящее время менее 10% вкладчиков держат более 40% суммы вкладов населения, что составляет около 160—170 млрд. рублей. Очевидно, что именно они, эти наиболее «богатые» вкладчики (наш «средний» класс), и могут быть объектом конфискации, если в сберкассах потолок обмена старых денег на новые в отношении 1:1 будет установлен на минимально безопасном (в социальном плане) уровне 1,5 тыс. рублей, а все, что свыше этого потолка, будет обмениваться в отношении 10:1.
В этом случае государственная казна может (с учетом обмена денег «в чулках») получить одноразовую выгоду более 100 млрд. рублей. При таких масштабах денежных конфискаций искомая цель — восстановление на какое-то время равновесия потребительского рынка — будет, несомненно, достигнута. В стране будет создана необходимая для прогресса экономической реформы обстановка всеобщего превышения предложения над платежеспособным спросом. Рубль, наконец, начнет работать.
Но неизбежен вопрос: выдержит ли перестройка как мощное, всеохватывающее общественное движение к обновлению страны такую хирургическую операцию? Нельзя не видеть, что при подобном повороте событий и сама перестройка, и ее лидеры надолго (возможно, на поколение или даже больше) лишатся поддержки значительной части наиболее активной, наиболее «перестроечной» части населения — его «среднего» класса.
Третий: «выкуп» денег и иммобилизация денежных сбережений.
Учитывая сложившуюся обстановку в стране, наиболее безопасный в политическом и социальном отношении путь восстановления равновесия на рынке — это массированная государственная товарная интервенция для стабилизации рубля, своего рода «выкуп» государством излишних денег.
Такая «интервенция» должна проводиться преимущественно по действующим ценам и без изменения официального, выгодного для бюджета курса рубля с последующим уничтожением (списанием) основной части полученной денежной выручки. Понятно, что эту операцию «выкупа» необходимо провести по варианту, наиболее дешевому для государства. Та же часть имеющихся в стране излишних денег, которая не может быть «выкуплена», должна быть иммобилизована, связана путем привлечения ее в различного рода долгосрочные активы.
Накопленные на сегодня населением и предприятиями деньги можно с определенной долей условности разделить на две категории: «горячие деньги», ищущие свой товар и способные мгновенно вы плеснуться на рынок при появлении этого товара, и «капитал», т. е. сбережения в подлинном смысле этого слова, ищущие или ожидающие своего использования в качестве капиталовложений в производственные либо финансовые активы или в различного рода недвижимость.
В сложившихся у нас условиях и «горячие деньги» и «капитал» являются мощным фактором нестабильности рынка. Но «горячие деньги» опаснее, поскольку именно они в наибольшей мере определяют социальное поведение массового потребителя и положение на потребительском рынке. По максимальным оценкам (с учетом предполагаемой суммы денег «в чулках»), «горячие деньги» составляют сегодня величину порядка 150—200 млрд. рублей.
Соответственно имеющийся в стране, но неиспользуемый и несвязанный «капитал» (с учетом денежных накоплений предприятий) может быть оценен в величинах порядка 300—350 млрд. рублей.
Каковы на сегодня реальные возможности быстрого «выкупа» (или отоваривания) государством «горячих денег» у населения и иммобилизации имеющегося «капитала»?
Из внутренних источников.
Наиболее серьезными из них представляются следующие:
— не удушение, а, наоборот, поощрение и максимально льготный режим для кооперативов, производящих товары и услуги; при поощрительных условиях этот сектор с лихвой перекроет предполагаемый прирост денежных доходов населения; в этом случае весь намечаемый на следующий год прирост государственного производства потребительских товаров (в масштабах порядка 40—50 млрд. рублей) и соответственно весь налог с оборота с них может быть направлен на рассасывание основной массы денег, скопившихся у населения;
— продажа или сдача в вечную аренду земельных участков городским жителям, продажа государственных квартир в собственность населения при обязательном, однако, сохранении их на хозрасчетном государственном обслуживании, продажа сверхнормативных запасов материалов, неустановленного оборудования и любой производственной техники городскому населению, фермерам и кооперативам; все эти приобретения будут иметь, естественно, характер капиталовложений, но они могут оттянуть на себя существенную часть и «горячих денег», если перед их владельцами появится реальный выбор, на что потратить деньги — на текущие или долгосрочные потребности;
— аналогичное значение будет иметь и выпуск товарных займов на строительство кооперативных жилищ и стандартных дачных домов, на приобретение в точно установленные сроки автомобилей, мебели, видеотехники, персональных компьютеров, стиральных машин и пр.; учитывая, например, уже намеченное сокращение фронта производственного капитального строительства и высвобождающиеся в связи с этим производственные мощности и рабочую силу, государство вполне могло бы взять на себя в следующем году обязательство обеспечить жильем в ближайшие пять лет 2—3 млн. семей дополнительно при условии предоставления с их стороны правительству беспроцентного кредита на строительство; одна подобная операция могла бы изъять из оборота, как минимум, 75 млрд. рублей; почти столь же значительный эффект мог бы дать выпуск автомобильного займа под обязательство государства два новых завода легковых автомобилей общей мощностью 2—2,5 млн. автомашин в год;
— выпуск доходных государственных ценных бумаг (займов) сроком от 30 дней до 30 лет; процент по ним должен превышать темпы инфляции, как минимум, на 2 процентных пункта, т. е. быть на уровне 7—8% годовых; аналогичный или близкий уровень процента необходимо установить и по срочным вкладам населения в сберегательные банки; определенный, хотя и ограниченный эффект даже уже в следующем году могут дать выпуск и продажа населению и юридическим лицам (т. е. предприятиям и банкам) без всяких ограничений акций и облигаций как действующих, так и вновь создаваемых предприятий;
— проведение для предприятий аукционов средств производства и производственных материалов (включая импортные) без всякого ограничения цен, с последующим изъятием в бюджет части выручки и ее уничтожением; аналогичную роль могли бы сыграть и государственные валютные аукционы — продажа государством валюты предприятиям, а возможно, и частным лицам по свободно складывающейся рыночной цене; в сочетании с уже намеченным заимствованием через госзаймы на выгодных условиях свободных средств предприятий эти аукционы могли бы полностью снять проблему излишних денег в безналичном обороте;
— временное сокращение экспорта потребительских товаров с высокой бюджетной эффективностью (прежде всего автомобилей), не имеющих решающего значения для валютных доходов страны, но играющих важную роль в насыщении внутреннего потребительского рынка;
— наконец, нормализация казенной торговли спиртным и вытеснение из оборота самогонщика экономическими мерами, прежде всего доступностью спиртного в государственной торговой сети и понижением его цены; положение, когда, как минимум, половина спиртового оборота в стране остается в руках самогонщика и не облагается налогом, делается совершенно нетерпимым; «самогонный сектор» стал мощнейшим фактором спекуляции, развала рынка и организованной преступности; вопреки всякому здравому смыслу государство лишило себя многомиллиардных бюджетных доходов и, более того, по сути дела, тратит сегодня столь нужные доллары на закупку свыше миллиона тонн кубинского сахара затем только, чтобы перегнать его, потом через самогонный аппарат и обеспечить доходы самогонной мафии.
Необходимо, однако, подчеркнуть, что в условиях огромного и не разворотливого бюрократического государства для организации большинства из указанных выше мер потребуется время. Боюсь, что, даже если мы приступим к разработке и осуществлению этих мер в буквальном смысле слова завтра, отпущенных нам жизнью года — максимум полтора на это не хватит. В обстановке паники и обостряющейся с каждым днем социальной напряженности нужны почти немедленный эффект, почти немедленное улучшение положения на рынке и хотя бы какие-то признаки восстанавливающийся стабильности рубля. С этой точки зрения у государства сегодня (с учетом нереальности, видимо, быстрого прогресса в сельском хозяйстве) остается, по существу, только три возможных источника быстрого и экономически, так сказать, естественного влияния на рынок и на «горячие деньги»: рост кооперативного сектора, казенная торговля спиртным и резкое увеличение импорта потребительских товаров.
Следует признать, что все эти три источника на сегодняшний день представляются весьма проблематичными: первые два — по политическим и идеологическим, третий — по политическим и экономическим причинам, вместе взятым. Боюсь, что ни общество в целом, ни правительство еще не осознали масштабов надвигающейся опасности и пока еще склонны тратить время и силы на разного рода бесплодные препирательства об «идеологической допустимости» тех или иных разумных практических действий, необходимых сегодня стране позарез.
Из внешних источников. Строго говоря, вся проблема наших «горячих денег» и восстановления равновесия на рынке при нынешней бюджетной эффективности импорта «стоит», по международным критериям, очень немного — максимум 20-25 млрд. долл., учитывая, что на каждый потраченный на импорт ширпотреба доллар наша государственная казна может получить 8—10 рублей во внутренних рублях, а при должной маневренности — и больше. По существу, в более или менее нормальных условиях это был бы самый дешевый путь «выкупа» казной у населения всех излишних денег, причем «выкупа», при котором в стране не был бы обижен никто.
Осуществив такую разовую операцию (естественно, с растяжкой на 23 года), мы могли бы в дальнейшем использовать стабильный импорт ширпотреба на твердую валюту в качестве балансирующего и конкурирующего фактора, подстегивающего работу наших предприятий. Если кооперативный сектор не будет задушен и если планы по социальной переориентации промышленности будут осуществляться так, как они задуманы, импорт ширпотреба в дальнейшем (в зависимости от курса рубля) мог бы поддерживаться на уровне 3—5 млрд. долл., ежегодно. Это не является недостижимой целью, учитывая, что даже сегодняшние масштабы всего нашего импорта на твердую валюту находятся на уровне 31 млрд. долл., в год.
Но напомню, разговор здесь идет даже не о ближайшем, но всё-таки будущем, т. е., по существу, о сегодняшнем дне. Можем ли мы сегодня где-нибудь найти или сэкономить, или занять валюту, чтобы попытаться решить проблему «горячих денег» наиболее быстрым и дешевым путем — за счет импорта, причем преимущественно импорта именно на твердую валюту?
Боюсь, что и время, и многие возможности для решения наших проблем таким путем мы уже упустили. В частности, потерял почти всякий смысл такой способ увеличения наших валютных резервов, как среднесрочные и долгосрочные займы у частных западных банков. Политические потрясения в стране, имевшие место в этом году, привели к тому, что международные банковские круги перевели нас в категорию потенциально ненадежных заемщиков. А это, согласно международной практике, означает резко повышенный, по существу ростовщический процент по займам (сегодня некоторые банки уже требуют 15-16%), что лишает подобные заимствования всякой экономической целесообразности. Видимо, не следует также ожидать мгновенного эффекта и от таких потенциально значительных источников экономии валюты, как оплата нашим сельскохозяйственным предприятиям их сверхплановых поставок в долларах или сокращение импорта оборудования, металла и труб для нашей тяжелой промышленности.
Что же еще, какие другие резервы у нас остались? Кое-какие резервы все-таки еще есть, и, убежден, при должной смелости и воображении они могли бы быть использованы уже в следующем году.
По степени значимости это, во-первых, остающийся все еще весьма существенным наш золотой запас. Он не может быть продан, поскольку в этом случае весь международный рынок золота рухнет. Но мы можем еще и сегодня занять под его обеспечение необходимые нам (с учетом других возможностей) 10—20 млрд. долл. Это не является чем-то необычным в мировой практике: подобным образом относительно недавно поступили, например, Италия, Португалия, когда им срочно понадобились деньги. Запас этот мы, видимо, храним «на черный день». Но какого же еще «черного дня» нам ждать?
Во-вторых, это возможности существенного сокращения наших расходов на помощь за рубежом, в особенности в «третьем мире». Эти расходы запланированы в размере 9,7 млрд. рублей, т. е. по официальному курсу порядка 14—14,5 млрд. долл. Конечно, большая часть этой помощи предоставляется в рублях, но несколько миллиардов из нее идет в полновесных долларах. Так, может быть, настало время для радикального пересмотра привычных представлений и предрассудков в этой области? Думаю, что при сложившихся условиях такой крест нашему народу уже не по силам.
В-третьих, ошибкой была также известная акция с «Березкой», продиктованная самыми конъюнктурными идеологическими соображениями. Восстановив эту торговлю, мы могли бы рассчитывать на приток в государственную казну нескольких сот миллионов столь нужных нам сейчас долларов. Точно так же не поддается никакому рациональному объяснению сложившаяся практика зачисления на валютные счета в банке доходов советских граждан в твердой валюте — бюрократические ограничения по ее приему, переводу и расходованию, чисто символический процент по счетам, необходимость предоставления каких-то сведений об источниках ее получения, очереди у касс и пр. Мы и здесь продолжаем швыряться сотнями миллионов, если не миллиардами, долларов вопреки очевидному государственному интересу и в угоду разным отжившим свое идеологическим традициям.
В-четвертых, потенциально значительным источником валютных поступлений могла бы быть и свобода приобретения собственности в нашей стране для иностранцев: земли, квартир, офисов, промышленных и торговых предприятий. Конечно, и в этой области трудно ожидать немедленного эффекта. Но кое-какие валютные средства мы могли бы таким образом получить в самое ближайшее время. И, кроме того, принятие соответствующего надежного законодательства могло бы не только улучшить общие перспективы сотрудничества с нашими иностранными партнерами, но и укрепить нашу сильно пошатнувшуюся в последнее время репутацию на международных финансовых рынках.
И наконец, в-пятых, остается еще одна потенциальная возможность, о которой мне здесь нечего сказать, кроме того, что в принципе она, похоже, существует. Я имею в виду официальную государственную помощь со стороны наиболее дружественных нам западных правительств. Но это огромный политический вопрос, и я не беру на себя смелость взвешивать здесь все возможные «за» и «против». Подчеркну лишь, что в последнее время идея второго «плана Маршалла» для Восточной Европы дискутируется на Западе очень оживленно и зачастую в весьма высоких официальных кругах.
Вместе с тем позволю себе высказать сугубо личное мнение относительно изложенных здесь проблем и поисков выхода из сложившегося тупика. По ряду аргументов, а еще более по какому-то интуитивному чувству я не верю, что из трех изложенных выше возможных вариантов стабилизации внутреннего рынка и преодоления надвигающегося его полного развала будет выбран третий и наиболее безболезненный вариант. Не удивлюсь, если мы, скорее всего, пойдем, а вернее, вынуждены будем пойти по второму варианту, т. е. по пути конфискации значительной части денежных сбережений населения и предприятий. Иными словами, всеобщая карточная система и, как выход из нее, грубая, жесткая денежная реформа при нынешней расстановке сил представляются мне в скором времени весьма вероятными. Вновь повторю: есть еще шанс, есть еще возможность этого избежать. Но избежим ли?
2. О перспективах перестройки денежно-финансовой системы страны.
Нам на данном историческом отрезке времени более всего необходимо оздоровление денежно-финансовой системы страны. Сегодня и в достаточно длительной перспективе, убежден, для нашей экономики важнее всего здоровый, полновесный рубль, а не тонны, киловатты и километры.
Под таким оздоровлением следует понимать систему взаимосвязанных мер, нацеленных не только на быстрое восстановление равно рынка и финансовой стабильности, но и на глубокую перестройку всего денежного обращения, кредита и финансов страны. Если ограничиться только краткосрочными (пусть и радикальными) действиями, через непродолжительный период ситуация повторится. Восстановление равновесия на рынке — это самый неотложный, самый важный, но лишь первый шаг.
Причем нам необходимо понять, что деньги — это не только то, что звенит или хрустит у человека в кошельке. Сейчас основное внимание обращается на денежные средства населения, т. е. на наличный оборот. Средства предприятий — это, по крайней мере, такой же сильный фактор финансовой нестабильности. Причем по мере распространения хозрасчетных отношений его значение будет лишь возрастать. Самостоятельность предприятий, переход к экономическим методам управления невозможны без восстановления единства денежного оборота, т. е. без ликвидации барьера между наличной и безналичной его формами.
В основу денежно-финансовой реформы необходимо заложить два главных принципа. Во-первых, максимальное сокращение централизованного перераспределения денежных ресурсов, прежде всего их движения через госбюджет, организация их движения преимущественно «по горизонтали» через кредитный рынок. Во-вторых, покрытие расходов отдельных лиц, предприятий, государства только за счет реальных сбережений, а не печатного станка.
Банковская система. В перспективе основным звеном кредитной системы должны стать коммерческие банки, действующие на принципах хозяйственного расчета. Их функции (в самом общем виде) — осуществление расчетного обслуживания предприятий и частных лиц, привлечение временно свободных денежных средств, кредит, операции с ценными бумагами. Источником кредитования должны быть главным образом различные виды добровольных вкладов (депозитов) предприятий и населения в коммерческих банках, а не бюджетные средства. Последние могут использоваться в основном для субсидирования банковских кредитов в случае необходимости льготного финансирования проектов, приоритетных с государственной точки зрения. Для долгосрочного инвестиционного кредитования целесообразно развитие сети инвестиционных банков, опирающихся в своей деятельности в основном на коммерческие депозитные банки и лишь в качестве дополнительного финансового обеспечения — на бюджетные ресурсы.
Необходимо, чтобы кредитно-финансовые институты конкурировали между собой за вклады и заемщиков. Поэтому вряд ли целесообразно ограничивать число банков, занимающихся сходной деятельностью (с точки зрения, как характера финансовых операций, так и в отраслевом разрезе), а также устанавливать для кредитно-финансовых институтов жесткую специализацию. Это не соответствует утвердившейся во всем мире тенденции к универсализации деятельности банков.
Все кредитно-финансовые институты страны должны действовать в равных условиях, подчиняясь единым правилам денежно-кредитного регулирования, осуществляемого Госбанком СССР. В его функции должны входить эмиссия, регулирование денежно-кредитной системы (прежде всего объема денежной массы, т. е. наличных денег и вкладов различной срочности), контроль за валютными операциями. Для эффективного выполнения указанных задач необходимо на практике, а не на словах отделить Госбанк от Минфина. Центральный банк не должен подчиняться даже Председателю Совета Министров СССР, он должен подчиняться исключительно Верховному Совету СССР.
В деятельности Госбанка необходим переход от выпуска денег по кассовому плану к их эмиссии исключительно под залог материальных или фондовых ценностей: товарных документов, закладных под недвижимость, векселей, акций, облигаций и т. п. В этом случае главной функцией Госбанка в области руководства экономикой должны стать регулирование денежной массы, управление темпами ее прироста. В подобных условиях кредитное регулирование превратится в важнейший рычаг экономической политики, способный эффективно влиять на основные народнохозяйственные параметры (объем инвестиций, масштабы потребительского спроса, уровень валютного курса и т. д.).
На современном этапе основой политики Госбанка должна стать жесткая кредитная рестрикция, т. е. ограничение кредита. Это необходимо, чтобы ликвидировать питательную среду для инфляции. В этом и только в этом случае (но, конечно, после изъятия значительной части денежной массы и установления в стране обстановки превышения предложения над спросом) не только возможно, но и необходимо дерегулировать, избавить от контроля сверху цены для производителей на подавляющую часть товаров и услуг. Это относится и к установлению заработной платы. Цены в этих условиях будут отражать объективные стоимостные пропорции гораздо точнее и оперативнее, чем это могут сделать любая ценовая реформа и административный контроль за ценами и заработной платой.
Государственный бюджет. В конкретных условиях нашей страны ситуация в финансовой сфере во многом, если не в основном, определяется бюджетной политикой.
В данной связи представляется необходимым, прежде всего значительное сокращение доли бюджета в национальном доходе. В последние 20 лет эта доля неуклонно растет.
Таким образом, несмотря на все разговоры об экономической реформе, о хозрасчете, свободе предприятий и пр., реальные экономические процессы пока развиваются в обратном направлении, в направлении все большей централизации. Очевидно, что при такой ситуации экономическая самостоятельность предприятий — фикция. Точно так же при нынешней доле бюджета в национальном доходе, структуре его доходов и расходов, механизме бюджетного финансирования и способах покрытия бюджетного дефицита бороться с инфляцией невозможно.
Для исправления сложившегося положения — и как разовое мероприятие, и в качестве долгосрочной стратегии — необходимо резко уменьшить объем централизованных капиталовложений. Финансирование инвестиций через центральный бюджет должно быть исключением, а не правилом. Подавляющая доля капиталовложений должна финансироваться за счет средств предприятий (собственных и заемных) и местных органов власти.
Нуждается в совершенствовании и система дотаций (21% расходной части бюджета). Наряду с их постепенным сокращением (что станет возможным в случае передачи промышленных и сельскохозяйственных убыточных предприятий в аренду, их роспуска, ликвидации, а также в результате изменения соотношений цен) необходимо изменить сам принцип субсидирования — предоставлять дотации не производителю, а преимущественно потребителям.
В центральном бюджете целесообразно сохранить финансирование общегосударственных нужд (оборона, внешняя политика и пр.), программ, имеющих общегосударственное значение (инфраструктура, образование, здравоохранение, охрана окружающей среды, некоторые дотации и субсидии), а также строительство ограниченного числа особо важных для всей страны крупных промышленных объектов.
В качестве первоочередных, срочных возможностей сокращения расходов госбюджета следует, прежде всего, указать на необходимость резкого сокращения инвестиций в проекты с длительными сроками окупаемости (никаких «великих строек», по крайней мере, на ближайшие пять—десять лет); дальнейшего сокращения расходов на оборону и международные обязательства; сокращения госаппарата; прекращения искусственной государственной поддержки убыточных предприятий. Необходимо также в сложившихся инфляционных условиях ограничить инвестиционную активность предприятий, повысив банковский процент по займам.
Курс на сокращение бюджетных расходов позволит одновременно значительно уменьшить доходную часть бюджета. Не менее важно и изменение самого принципа мобилизации этих доходов. Главное здесь — переход к прогрессивному прямому налогообложению прибыли и индивидуальных доходов как основному источнику поступлений в госбюджет. Использование же косвенных налогов должно рассматриваться в качестве вспомогательной меры. Помимо всего прочего, это позволит уменьшить перекосы в ценах, которые у нас чрезмерно перегружены выполнением пере распределительных функций и потому не отражают реальных соотношений затрат.
Потребуется установление единого потолка нормы совокупного налогообложения прибыли предприятий (союзного, республиканского и местного налогов) в масштабах всей страны вне зависимости от сферы их деятельности и, что особенно важно, форм собственности. Налогообложение кооперативов не от прибыли, а от доходов превращает все разговоры о равенстве различных форм собственности в откровенное лицемерие.
В индустриальных странах совокупная норма всех видов налогов на предприятия сегодня, как правило, не превышает 50% прибыли (в СССР — более 70%). В противном случае резко снижается заинтересованность производителя. В нашем случае норма союзного налога не должна превышать 25—30% (причем вся амортизация должна оставаться у предприятий). Остальное — это доходы республиканских и местных бюджетов.
Важнейшим, принципиальным вопросом построения доходной части бюджета является дальнейшая судьба налога с оборота. Без отмены, с одной стороны, основной части бюджетных дотаций на продовольствие, жилье, транспорт, коммунальные услуги, а с другой — налога с оборота на промышленные потребительские товары мы никогда не будем иметь нормальной системы цен и нормальных, т. е. не искажающих экономическую реальность, ценовых пропорций. Как представляется, в перспективе необходимо постепенно вообще отказаться от использования налога с оборота и перейти на одну из форм налога на стоимость, например налог на продажу. Этот налог должен быть значительно ниже налога с оборота (до 8-10%) и не включаться в цену, а исчисляться с нее в момент продажи, что исключительно важно для реалистичности бюджетных доходов. В случае отмены налога с оборота необходимо также введение открытого акцизного налога на спиртные напитки, табачные изделия, бензин и пр. Могут быть и другие варианты частичной компенсации отмены налога с оборота.
Необходимо отметить, что возрастание роли личных доходов как базы налогообложения станет возможным только в случае повышения доли заработной платы в национальном доходе. В настоящее время в развитых государствах эта доля находится на уровне 60-80% национального дохода, а в Советском Союзе — 37%.
Система налогообложения — и прибыли, и личных доходов — должна быть единой вне зависимости от форм собственности, сферы деятельности и источника дохода. Налоговые условия для государственных, арендных, кооперативных и индивидуальных предприятий должны быть равными. В то же время различные налоговые льготы должны стать эффективным рычагом экономической политики.
Необходимо также в законодательном порядке ограничить возможность покрытия дефицита бюджета за счет «кредитных ресурсов Госбанка», т. е. за счет эмиссии. Само по себе наличие бюджетного дефицита еще не означает неблагополучия в экономике. Однако он должен покрываться не печатным станком, а реальными сбережениями, т. е. за счет продажи населению, предприятиям, банкам на добровольной основе государственных ценных бумаг, которые должны свободно продаваться и, что не менее важно, покупаться государством. Причем должна быть именно продажа, а не принудительная разверстка. Существующий государственный внутренний долг (порядка 400 млрд. рублей) также должен быть трансформирован в ценные бумаги различной срочности и доходности.
Валютная сфера. В процессе финансового оздоровления экономики и создания полноценной кредитно-денежной системы значительная роль принадлежит валютным мероприятиям.
В качестве срочных мер, способствующих финансовому оздоровлению экономики, наиболее важными представляются:
— целенаправленное поощрение экспорта не только высокотехнологичной продукции, но прежде всего труда и материалоемких товаров, по которым у нас имеется сравнительное преимущество (прежде всего дешевая рабочая сила); учитывая, что подобная продукция в отличие от сырья не может поставляться крупными партиями, а также весьма широкую ее номенклатуру, необходима максимальная хозяйственная самостоятельность в экспортной деятельности; бюрократическое лицензирование (т. е. запрещение к вывозу) должно быть максимально ограничено;
— тщательный пересмотр структуры нашего импорта в целях уменьшения закупок зерна, некоторых видов оборудования, труб, сырья и материалов, переключение валютных средств на приобретение товаров народного потребления, медикаментов и промышленной техники, способной принести быструю отдачу, — по самым скромным подсчетам, существующая в СССР структура цен обеспечивает в 20 раз более высокую бюджетную эффективность импорта ширпотреба по сравнению, например, с импортом зерна;
— распространение практики расчетов в твердой валюте не только на наших сельскохозяйственных производителей, но и на производителей топлива и минерального сырья — за дополнительные (против среднего уровня) поставки, по цене существенно ниже мировой; сохранение за ними безусловного права расходовать эту валюту по своему усмотрению;
— приведение объема помощи дружественным странам в соответствие с нашими реальными возможностями и реальными интересами; прекращение искусственного финансирования этих стран через экспортные и импортные цены;
— снижение доли валютных отчислений государству от доходов наших экспортеров, введение единого норматива отчисления для всех отраслей и сфер деятельности; в отдельных случаях (для наиболее перспективных экспортных производств) — полная отмена валютных отчислений; запрет на любые ограничения в праве владельцев валюты расходовать ее по собственному усмотрению;
— отказ от монополии Внешэкономбанка СССР на проведение международных расчетных и кредитных операций;
— введение практики свободного обмена для иностранных граждан (по платежам некоммерческого характера) принадлежащих им наличных денег на советские рубли по установившемуся в мире рыночному курсу; тем самым будет значительно сокращен «черный рынок», его валютная выручка пойдет государству; это будет также одним из шагов к выявлению реального курса рубля (главным образом по потребительским товарам) и обеспечению в дальнейшем его обратимости по широкому кругу операций;
— полная либерализация режима валютных счетов советских граждан, свобода зачисления и снятия их средств с валютных счетов; выплата процентов по этим счетам либо в свободно конвертируемой валюте, либо в рублях по свободному курсу, применяемому для расчетов с иностранцами по неторговым операциям; восстановление продажи товаров повышенного качества через систему «Березки», а также квартир, земельных участков, техники и прочего за валюту, как советским гражданам, так и иностранцам;
— создание максимально благоприятных условий для привлечения валюты в формах, не ведущих к увеличению долга (прежде всего — совместные предприятия и прямые частные иностранные инвестиции);
— обеспечение возможностей для выезда советских граждан для временной работы за границей по контрактам с иностранными фирмами;
— в той мере, в какой рационализация импорта, сокращение наших международных обязательств, привлечение валюты от иностранцев и собственных граждан и займы под обеспечение нашего золотого запаса не смогут удовлетворить потребности страны в резком росте импорта потребительских товаров, необходимо продолжать усилия по выходу на международные финансовые рынки в целях привлечения новых кредитов на приемлемых условиях.
Параллельно с чрезвычайными мерами необходимо приступить к осуществлению комплекса долгосрочных мер по поэтапному переходу к конвертируемости рубля и полнокровному участию Советского Союза в международной валютной системе.
Такие меры должны включать:
— установление экономически обоснованного и единого курса рубля, что на практике будет означать очень значительную его девальвацию; в дальнейшем необходима регулярная корректировка курса советской валюты с учетом относительных темпов роста цен, изменения их структуры, а также состояния платежного баланса;
— расширение оптовой торговли средствами производства и тем самым свободы для советских и иностранных держателей рублей тратить их по своему усмотрению;
— разработка и реализация системы мероприятий по обеспечению взаимной обратимости валют стран — членов СЭВ; переход на первом этапе от двустороннего к многостороннему клирингу, использование твердых валют в качестве эталона ценности и средства расчетов по большинству взаимных операций;
— создание в стране валютного рынка, регулируемого Госбанком; представляется, что с учетом опыта мы уже в ближайшее время могли бы решиться на введение параллельного «червонного» рубля, подкрепленного нашим золотым запасом, разветвленной сетью магазинов типа «Березка» и международным кредитом; на первых порах червонец мог бы стать средством выкупа по свободно складывающейся (аукционной) рыночной цене излишних денег у населения и предприятий с последующим уничтожением этой выручки; по мере снижения первоначального ажиотажного спроса на червонцы цена червонца неизбежно опустилась бы до более или менее естественного уровня; одновременно червонец мог бы стать основным средством обращения и платежа в планируемых свободных экономических зонах, а возможно, и в свободных отраслях.
Итогом, как и, могло бы стать постепенное вытеснение «плохих» денег «хорошими» деньгами, т. е. червонцем. Превращение же существующего рубля в полноценные, конвертируемые деньги — слишком долгий процесс, и он может занять не одно десятилетие.
Помимо мер, направленных на поэтапный переход к обратимости рубля, необходимо также налаживание тесного сотрудничества с международными экономическими организациями, такими, как Организация экономического сотрудничества и развития, Генеральное соглашение по тарифам и торговле, Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития, и др., и последующее членство в этих организациях. С учетом особой роли Международного валютного фонда, все более превращающегося в орган координации экономической политики стран современного мира, для постоянных рабочих контактов с ним и последующей эффективной деятельности в его составе необходим соответствующий рабочий орган на высоком уровне в СССР. Этот орган мог бы осуществлять и контакты с Группой, комитетами ОЭСР, другими международными организациями такого уровня.
Необходимо также отметить, что эффективные действия во всех областях денежно-финансовой сферы невозможны без полной и достоверной статистики, включающей данные о денежной массе, пассивах Госбанка СССР, исполнении бюджета, индексы оптовых и розничных цен, стоимости жизни, данные о золотовалютных резервах, состоянии торгового и платежного балансов, международных кредитных и инвестиционных операциях, внешней и внутренней задолженности и др.
Таковы, на мой взгляд, главные, но, по-видимому, далеко не полные по охвату условия оздоровления и перехода к денежному устройству, соответствующему современному этапу экономического, социального и политического развития страны. Без этих мер в недалеком будущем финансовый кризис неизбежен. В случае же их осуществления денежно-финансовая сфера может стать одним из действенных средств перестройки экономики Советского Союза на принципах конкурентности, эффективности, соответствия требованиям мирового хозяйства. Рубль, наконец, начнет работать.
В заключение, однако, мне хотелось бы высказать ряд соображений из тех, что обычно не принято развивать и обсуждать в докладных записках. И прежде всего о состоянии умов в нашем обществе, о тех взрывах страстей, которые сотрясают сегодня страну повсюду — начиная с улицы, с митингов и кончая Верховным Советом.
Что с нами происходит, дорогие соотечественники? Не начинаем ли мы все вместе (и очень быстро) сходить с ума? Рев толпы: «Все поделить, отнять, раскурочить, разгромить!». Крики депутатов: «Запретить, разогнать, отправить за решетку, вон они, виноватые, — ату их!».
Такое впечатление, что новая болезнь — «повальное самоедство» охватывает страну. Со всех сторон вопли, жалобы, стенания: «Жизнь ухудшается! Ну, сделайте, сделайте же хоть что-нибудь! Сил больше нет терпеть!» Но вот появляется реальная сила (скажем, те же кооперативы), способная что-то изменить, заткнуть дыры, пополнить рынок, и мы, тряся кулаками, наваливаемся на нее. Плевать, что рынок катастрофически пустеет, плевать, что еще немного — и мы все сядем на «военный» рацион. Из зависти и недомыслия мы готовы со всего размаха рубануть себя же топором по ногам. А потом опять рыдать и жаловаться, что плохо живем.
Слышу возражения: в кооперативном движении много пены. А в государственной торговле и сфере услуг — в любом бакалейном магазине или на овощной базе, или в промтоварном универмаге — ее что, меньше? Но мы по своей рабской натуре к этой пене привыкли, смирились: то «воры в законе», а это кооперативная, мол, шантрапа — кто? Выходит, Рашидов или Медунов — от Бога, а шашлычник — от дьявола? Но пена — она везде пена (в этом смысле равенство форм собственности, считайте, уже достигнуто). И с пеной и надо бороться! А не запрещать торговые и посреднические кооперативы только потому, что они торгуют, покупают и сводят вместе тех, у кого есть потребность в каком-то товаре или услуге, и тех, у кого этот товар или услуга имеется в наличии. Торговец или посредник — столь же жизненно важная для здоровой экономики фигура, как сталевар или шахтер, или учитель, или врач. Между прочим, США и Япония и живут-то так хорошо потому, что у них лишь менее 30% самодеятельного населения стучат молотом по наковальне или стоят у станка, а 70% заняты в том, что мы называем сферой услуг, чей труд мы по дремучей дикости своей все еще презираем и считаем ни за что.
Говорят еще, что кооператоры слишком много зарабатывают. И здесь «логика перевернутого мышления», и здесь все поставлено с ног на голову. Не они много зарабатывают, а рабочие госпредприятий мало! По нынешнему уровню производительности труда (если оглянуться на другие страны) наш рабочий должен зарабатывать в месяц не меньше 500—600 рублей. Это как раз то, что в среднем и зарабатывает кооператор. А если учесть, что производительность труда в кооперативах вдвое выше, то зарабатывают-то кооператоры, получается, мало, а не много.
Прав академик Л. Абалкин: сегодня мы больше всего заняты поисками виновных в том, что ничего не получается. Нужен «образ врага», на которого можно все свалить. Теперь он есть. Это наши подпольные (в основном мифические) «богатеи», у которых надо только все отнять, — и тогда всем будет хорошо. Да не будет хорошо! Уверяю вас: и по десятке каждому не достанется. Неужели 70 лет бесплодной дележки нас не научили ничему? Производить надо, а не делить, иначе и правнукам нашим никогда не выбиться из нищеты. Другой враг — это кооператоры, которые, обеспечивая менее 2% товарооборота страны, оказывается (по утверждению наших профсоюзных боссов), виноваты в развале всей нашей экономики.
И наконец, это ученые-экономисты, которые, конечно же, не совершали таких просчетов, как антиалкогольная кампания, закон о нетрудовых доходах, гигантский неоправданный бюджетный дефицит и много другого прочего, но виноваты все равно.
Грустно, дорогие соотечественники! Что ж мы хотим: довести себя самоедством до полного экономического паралича или выздороветь? И чем мы намерены руководствоваться впредь: здравым смыслом, экономической грамотой или злобой, завистью, безотчетным стремлением, как бурсаки у Помяловского, крушить и громить все почем зря?
В бар зашли три зэка и заказали: гроб с костями, многоэтажку и то что мы строили. Официант им все принес и говорит: вот вам гроб с костями и многоэтажка. А то что вы строили – нет. Есть только то где вы были. Что заказали зэки?
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
