Рекреация постиндустриального общества: волны освоения
Очевидно, что в XX в., особенно за время, прошедшее после Второй мировой войны, значительно изменился как характер рекреации, так и соотношение разных видов отдыха.
Если внимательно проанализировать, как отдыхают (или пытаются отдыхать) наши соотечественники, то представляется возможным выделить несколько основных видов внутренней рекреационно-туристской деятельности:
• свободный (он же «дикий», «зеленый», «ландшафтный») отдых населения на лоне природы;
• организованный отдых в специальных учреждениях рекреационного типа (санатории, дома отдыха, базы охотников и рыболовов, пионерские лагеря и т.п.);
• отдых дачников в пределах садово-огородных товариществ;
• отдых дачников в традиционных населенных пунктах сельской местности;
• отдых дачников в поселениях нового типа — в коттеджных дачных поселках.
В этом списке отдыхом «чистой воды», т. е. явной рекреацией, могут считать лишь первые два типа: «дикий» отдых и пребывание в санаторно-курортных учреждениях.
В первом случае люди временно снижают уровень своих бытовых притязаний до состояния индейца племени чероки, что вынуждает их обходиться без теплого ватерклозета и трехразового питания. Во втором — граждане поручают заботу о «себе любимых» персоналу рекреационных учреждений, которые их кормят, лечат и развлекают, как могут.
Пребывание на садово-огородном участке или даче отдыхом в прямом смысле может считаться лишь с известной натяжкой, так как жизнедеятельность среднего российского дачника-огородника требует недюжинных затрат физических и умственных сил, поэтому данный вид деятельности получил название «аграрной рекреации». Этим научным термином обозначают ситуацию, когда сограждане пытаются сочетать приятное с полезным, выращивая урожай для собственных нужд и одновременно отдыхая в окружающем природном ландшафте. Соотношение между трудом (часто — нешуточным с «кувырканием на грядках» от зари до зари) и отдыхом (с походами в лес и на речку) определяется личными пристрастиями, семейными традициями, толщиной кошельков и многими другими факторами, которые еще ждут своего исследователя.
Исторически движение горожан на природу началось когда ценности исчезающей малой родины и традиционного культурного ландшафта были вновь переосмыслены передовой художественной и технической интеллигенцией России. Сельская местность вдруг приобрела в глазах горожан исторический смысл и эстетическую ценность, что постепенно повышало ее рекреационную привлекательность.
Первая волна самодеятельного рекреационного освоения пригородных ландшафтов была связана с «движением на природу» горожан эпохи «хрущевок». При этом освоению подверглись территории, обеспеченные быстрым доступом по железной дороге; так, многим еще памятны воскресные «грибные» электрички. Соответственно были нагружены рекреантами ближайшие к городам лесные массивы, чаще других сосновые боры в силу присущих им от природы высоким рекреационным качествам.
Этот отдых имел отчетливо выраженный сезонный (май — сентябрь) и недельный (выходные дни) периодический характер. Можно также утверждать, что отдыхающие тех лет имели сравнительно высокий уровень навыков поведения в ландшафте и не оставляли после себя мусорных свалок со стеклянным бутылочным боем, консервными банками и бумагой (вездесущий ныне пластик еще не находился во всеобщем употреблении).
Тогда же было возведено абсолютное большинство сооружений ведомственной рекреации, явно тяготевших к ландшафтам речных долин: детских пионерских лагерей и дач, баз отдыха и санаториев-профилакториев. Участки, попавшие за забор ведомственных учреждений, были более или менее обустроены и ухожены, при этом вторжение в среду зачастую оказывалось минимальным: жилые домики-павильоны из дерева, грунтовые дорожки, нехитрая лесная «мебель», отчасти вписанная в древостой лесной опушки.
Более поздняя волна рекреационного ведомственного строительства имела куда более значительные масштабы: пятиэтажные корпуса, гектары вырубленного леса, асфальт и бетон в качестве искусственных покрытий, капитальные ограждения.
В последние годы многие объекты ведомственной рекреации были заброшены, поскольку после перестройки содержание социальной сферы оказалось непосильным бременем для многих
предприятий, а местные органы власти, принявшие эти объекты на баланс, также далеко не всегда были в состоянии изыскать средства на их содержание и реконструкцию. Поиск новых хозяев порой затягивался на долгие годы, а для промерзающего в зиму жилья это означало запустение и развал. Заброшенные пионерские лагеря с пустыми глазницами окон в полуразобранных корпусах, заколоченные детские дачи — яркая, но невеселая примета нашего времени.
Появляется новый, конкурирующий с прежними вид рекреационного (точнее — агрорекреационного) освоения территории — широкими темпами осуществлялся отвод земель под садово-огородные товарищества. Здесь также можно выделить две временные волны, характеризующиеся принципиально разными показателями. Дачные поселки со скромными щитовыми домиками и небольшими (если не сказать, скудными) участками в 3,5 сотки располагались на бросовых, часто заболоченных землях и были в большей степени огородами, чем «дачами».
Более поздние дачные участки с деревянными домами улучшенного типа или каменными строениями возникали вблизи железнодорожных платформ и вдоль автомобильных дорог. Эти поселки характеризовались значительными размерами (многие сотни участков в пределах одного выдела), мощным геохимическим воздействием на почву и грунтовые воды (постоянное внесение удобрений, отсутствие какой-либо канализации и т.д.).
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
«Дачная» рекреация, с одной стороны, уменьшала объемы «дикого» отдыха (который остался уделом в основном молодежи и радикальных энтузиастов зрелого возраста), с другой — весьма сильно воздействовала на окружающие ландшафты. Лесные массивы, соседствующие с растущими дачными поселками, подвергались самым настоящим приисковым (на разнообразные нужды) рубкам, вытаптыванию и становились жертвой рекреационной дигрессии.
Постепенно выяснилось, что разные виды рекреации всегда конкурируют между собой, поскольку выросшие тут и там дачные поселки, санатории и пансионаты совершенно обесценивали территорию для самодеятельных рекреантов и туристов (кому захочется ставить палатки у забора коттеджного поселка, пусть даже и в живописной местности). Стало очевидным, что самодеятельная («дикая») и ведомственная (организованная) рекреация должны быть достаточно отчетливо разведены в пространстве.
Справедливости ради следует заметить, что дачная пандемия захватила в послевоенное время и страны Западной Европы. Однако дачный участок горожанина где-нибудь под Берлином представляет собой нечто вроде «хижины дяди Тома» (сколоченная из бросового материала деревянная конура, пригодная только лишь для хранения нехитрого дачного инвентаря) с несколькими грядками и клумбами под выращивание цветов. Никто в Европе не собирался делать из дачных участков второе сезонное жилье: это дорого и невыгодно с точки зрения прагматичного западного обывателя. Вдобавок давно определившиеся земельные отношения не позволяют столь расточительно относиться к территории: любая земля имеет цену, к тому же сложившийся рынок и существующее законодательство Евросоюза определяют очень строгий порядок землепользования.
В нашей стране в самые последние годы начался следующий — третий — этап рекреационного освоения территории, который по размерам и масштабам воздействия на природу далеко превосходит все предыдущие. В пригородах России идет стремительное формирование поселений нового типа, состоящих из коттеджей — капитальных сооружений, средняя стоимость которых оценивается экспертами в десятки и даже сотни тысяч долларов США. Реально это означает, что начиная с 90-х годов теперь уже прошлого XX в. мы присутствуем при плавном переходе рекреационного освоения в освоение градостроительное, переходе, предсказанном географами еще за 30 лет до его начала.
Следует понимать, что коттеджный поселок — это не просто несколько «домов на равнине», это целый градостроительный комплекс, который должен проектироваться с учетом множества факторов, прежде всего природных. Однако в реальной жизни, как правило, поселки этого типа не отвечают ни экологическим нормам и правилам, ни просто элементарной культуре землеотвода и архитектурного проектирования. Вторжение на поймы рек, перегораживание бечевников, выдвижение строений на самые бровки уступов склонов долин, вырубка ценных лесных массивов, нарушение исторически сложившегося визуального ряда построек, прямое посягательство на территории памятников природы — вот далеко не полный список типичных нарушений земельного и природоохранного законодательства при возведении новых коттеджных поселений. Капитальное строительство коттеджей, требующее прокладки дорог и инженерных коммуникаций, резко понижает нативное биоразнообразие, снижает экологические (средостабилизирующие) и сценические свойства ландшафта, ухудшает качество всех природных сред.
К сожалению, владельцы такого рода особняков слабо осознают, что заказанные ими «проекты ландшафтного дизайна» прилегающих к строению 15 — 20 соток не решают серьезных экологических проблем, возникающих в связи с нарушением экзогенной геодинамики, загрязнением грунтовых вод, деградацией окрестных лесов и лугов. Хорошо известно, что «новорусское освоение» повсюду сопровождается высокими заборами, колючей проволокой, злыми собаками и хорошо вооруженной охраной, поэтому землеустроителям и планировщикам следует отдавать себе отчет в том, что коттеджная застройка полностью обесценивает любое место в плане перспектив рекреации и туризма. К этой проблеме мы еще вернемся, когда будем анализировать планировочные аспекты развития внутреннего туризма.
«Домик в деревне»: агрорекреация как средство консервации традиционной системы расселения
Развитие внутреннего туризма и агрорекреации ставит перед российским обществом ряд непростых вопросов, на которые требуется найти ответы в самые ближайшие годы. Как оценивать агрорекреационное освоение территории на фоне явно разваливающегося сельского хозяйства во многих регионах российской провинции? Дачное освоение — это благо или зло, какими механизмами оно должно регулироваться, каковы должны быть размеры дачных участков и правовая форма владения-пользования землей? Как сочетать разные виды рекреационного освоения (например, дачное, санаторно-курортное и экотуристическое)? Как сохранить наиболее привлекательные ландшафты для социально значимых форм рекреационного освоения и избежать коттеджной экспансии частников?
Насущная необходимость поиска ответов на эти непраздные вопросы продиктована стремительно возрастающим спросом на землю и все более усиливающимся рекреационным прессом на территории. Медленное реформирование земельного права вкупе с появившимися возможностями аренды, купли-продажи и передачи в наследство земельных участков уже порождает множество земельных конфликтов, связанных с перекосами земельной политики, некорректным землеустройством и разнообразными нарушениями федеральных законов в области охраны окружающей среды, памятников истории и культуры.
Реальный анализ ситуации в регионах убеждает нас в том, что дискуссия о возможности или невозможности частного владения землей в России отняла непозволительно много времени у наших законодателей. Отсутствие (на протяжении полутора десятков лет) нормального рынка на землю породило рынок если не «черный», то вполне «серый». К тому же и сама дискуссия велась некорректно. Характерно, что никто из противников и сторонников частной собственности на землю не осознавал в полной мере то обстоятельство, что речь по сути идет о собственности на «ландшафт», ибо всякий владелец захочет вместе с куском пашни (до сих пор не слишком востребованной, кстати, на русском Севере) получить и участок соснового леса, и сенокос возле ручья, а то и целый кусок террасы над малой рекой — и это нормальное и понятное желание.
Очевидно, что старая система сельского расселения в прежнем виде, т.е. жестко привязанная к колхозам и совхозам, уже не возродится. Какова бы ни была новая система хозяйствования, она уже не будет подпитывать избыточную систему расселения: никто не «накатает» и не будет содержать дороги, никто не протянет электросети, не поставит телефоны, не построит коллекторы и т. д. Ткань сельских поселений будет съеживаться, однако вряд ли следует забегать впереди этого процесса и заранее распределять села и деревни на перспективные и неперспективные, пусть это определит сама жизнь. Поэтому задача администраций различного уровня — представить разумные пределы относительной ценности и стоимости земель (так же как стоимости сельскохозяйственного продукта, леса, полезного компонента, извлекаемого из недр) и уже в этих заданных рамках отработать некие честные «условия игры», предоставив максимум инициативы органам местного самоуправления.
К сожалению, в умах региональных администраторов и управленцев всех уровней идея необходимости поддержки развития туристско-рекреационной сферы с трудом находит себе место. Избыточность существовавшей системы сельскохозяйственного производства, равно как и нелепость затрачивания огромных средств на «поднятие» сельского хозяйства в Нечерноземье до сих пор не получили должной оценки в социально-географических исследованиях. В этой связи стоит вспомнить зерносушилки на 25 тыс. т зерна, поставленные в каждом колхозе (когда и целый сельский район в Нечерноземье не собирал такого количества зерна), громадные мелиоративные системы, так и не давшие никакой отдачи, и списанные в конце концов вместе с десятками тысяч гектаров («польдеры» котловины озера Неро в окрестностях Ростова Великого — яркий пример тому), наконец, огромные картофельные поля, продукция с которых шла либо на крахмалопаточные заводы, где истиралась в «пыль», либо закладывалась в бурты, где благополучно сгнивала уже к концу осени.
Не стоит также забывать, что централизованное интенсивное сельское хозяйство во многом разрушало природосообразную, исторически сложившуюся дисперсную систему расселения и хозяйствования. При создании новых укрупненных полей игнорировалась пластика рельефа, рисунок почвенного покрова, упрощалась мозаика различных элементов культурного ландшафта, тем самым скрыто подготавливался экологический кризис.
Отсутствие должных оценок, подкрепленных непредвзятым анализом, и поныне продолжает подпитывать иллюзии управленцев, не позволяя оценивать реалии и видеть Перспективы. Между тем беспристрастный анализ ситуации в странах Европы позволяет удостовериться в том, что сегодняшняя ситуация в России далека от уникальности. Исследования географов показывают, что развитию рекреации повсюду предшествует утрата сельскохозяйственных и (или) других производственных функций территории.
Так, Д. В. Николаенко анализирует ситуацию в аграрном секторе Франции и Швейцарии. В этих странах после утраты определенных производственных или сельскохозяйственных функций мелкие населенные пункты обретают новую жизнь в качестве рекреационных центров. В них обнаруживаются порой совершенно неожиданно даже для коренных жителей замечательные рекреационные ресурсы, которые население начинает активно эксплуатировать.
Для нас особенно интересен вывод Д. В. Николаенко о том, что рекреация и туризм являются, по сути, формами рационального природопользования, вызванного к жизни социально-экологическим кризисом предшествовавшего периода чересчур интенсивного сельскохозяйственного освоения территории.
Именно это и произошло, на наш взгляд, на большей части территории России, где все признаки экологического кризиса налицо, а именно:
• изменение качественного состава лесов (преобладание молодняков малоценных пород, разросшихся на заброшенных лугах и пашнях, над перерубленными зрелыми хвойными лесами);
• деградация и катастрофическое падение плодородия почв в результате перераспашки и последовавшим усилением плоскостной и линейной эрозии с выходом на дневную поверхность почвообразующих пород;
• зарастание малых и обмеление средних рек и даже крупных рек в результате попадания в русла огромных объемов твердых осадков и загрязненных промышленных и коммунально-бытовых стоков;
• утрата красоты ландшафта и снижение пейзажной ценности и уникальности «мест» российской провинции, нарастание визуальной монотонности и агрессивности среды.
Могут ли туризм и рекреация в России рассматриваться как средство консервации системы расселения? Исследования, проведенные в различных регионах России, позволяют ответить на этот вопрос утвердительно.
Трансформация функций сельских населенных пунктов и скрыто-рекреационное освоение территории Центральной России начались. Процесс этот не закончился и по сей день. Многие деревни Нечерноземья представляли собой «дома престарелых»: лица трудоспособного возраста и молодые люди активно покидали эти места и переезжали в город, райцентр, ближайший крупный поселок, центральную усадьбу. Жизнь в таких деревнях оживлялась лишь летом в период отпусков или в выходные дни, когда уехавшие находили возможность навестить родных и близких. Рекреационный характер такого рода поездок очевиден.
Деревни понемногу пустели, а неоправданные сложности купли-продажи или передачи домов по наследству приводили к тому, что часть ценной селитьбы была просто заброшена и превратилась за прошедшие 20 — 25 лет в пустоши. К сожалению, именно такая участь постигла многие небольшие деревеньки российской провинции, где в живых не оставалось уже никого.
Однако наличие одной-двух семей пенсионеров, а также выгодное транспортное положение населенного пункта могли привести (и приводили) к его частичной консервации в виде «агрорекреационного поселения». Заколоченные и закрытые на зиму дома с весны приводились в порядок и весь вегетационный период служили местом отдыха горожанна-следников. В наиболее рекреационно привлекательных деревнях и селах дома уже активно скупались и, таким образом, процесс запустения в какой-то степени приостановился. С этого времени скрыторекреационная функция сельских поселений становится явной, а «домик в деревне» приобретает реальную ценность в глазах горожанина.
Подобного рода изменения происходили сначала в ближайших окрестностях городов и по наиболее обустроенным трассам (в соответствии с географической логикой «реколонизации»), а затем уже и в более отдаленных поселениях. Детальные исследования поясов рекреационного освоения — дело будущего, однако очевидно, что спрос на дома под рекреацию был во многом спровоцирован жителями обеих российских столиц. Например, в Ярославской области (самой маленькой по площади из областей Верхневолжья) процесс в значительной степени определился присутствием такого внешнего спроса, причем, поскольку регион входит в зону рекреационного тяготения и Москвы, и Санкт-Петербурга, сферы влияния поделились по признаку транспортной доступности: дома в южной части области приобретались москвичами, а в северных районах спрос создали жители «Северной Пальмиры».
Таким образом, в деревнях с маломальски обеспеченной транспортной доступностью практически не осталось заброшенных или «ничьих» домов, причем скупке жилья в немалой степени способствовали и увеличившиеся размеры придаваемых усадебных участков. Пространство в 10 соток (к которым до самого последнего времени можно было без особых хлопот «прирезать» еще 20) удовлетворяло фантазии самого требовательного дачника: хватало и на огород с капустой, и на парники с огурцами, и на кусты крыжовника (ягода русской интеллигенции!), и на «вишневый сад», а также на баньку, гараж для машины, пристроечку под летнюю кухню и прочее — в зависимости от доходов и амбиций хозяев.
Так, почти незаметно для российской экономической науки возникла по сути новая система расселения с трансформированными функциями. Если рассматривать эту систему с интересующих нас позиций, то на сегодняшний день сельские поселения российской провинции можно разделить на несколько отчетливо дифференцировавшихся категорий:
1. Населенные пункты без коренных жителей с эпизодическим пребыванием рекреантов. Такое использование по аналогии с классической, выделенной историком сельского хозяйства Г. Е.Кочиным «пашней наездом» можно назвать «рекреация наездом». Проще говоря, это деревни, вообще лишенные постоянного населения, в которых отдыхающие появляются либо летом на период отпуска, либо в выходные дни. Как правило, рекреанты заброшенных деревень — это небогатые жители ближайших центральных усадеб, малых и средних городов.
2. Селения эпизодического пребывания с остатками постоянного населения и удовлетворенным спросом на жилье. Категория, близкая к предыдущей и отличающаяся лишь наличием некого «ядра» старых постоянных жителей, фактор, как выяснилось, весьма важный для дальнейшего развития селитьбы. В такой деревне, как правило, все дома заняты: часть — коренными сельчанами, часть — отдыхающими, занявшими дома или в результате купли-продажи, или (реже) по праву наследования. В таких деревнях стремятся заполучить дома более состоятельные граждане. Как правило, они способны навещать свое «второе жилье» на собственном автотранспорте, причем сами они обычно живут в городе, до которого полтора-два часа езды, хотя надо отметить, что стандарты дальности по мере все увеличивающейся автомобилизации также меняются. По нашим данным, расстояние в 400 — 600 км в оба конца на субботу—воскресенье не считается ныне непреодолимым: было бы желание покинуть надоевший за рабочую неделю город достаточно велико, а дороги не слишком разбиты...
3. Селения эпизодического пребывания с остатками постоянного населения и неудовлетворенным спросом на жилье. Эти селения представляют собой развитие предыдущей категории. Если деревня (или село) располагаются в привлекательном с точки зрения потенциальных рекреантов месте, а все старые дома уже скуплены, начинается продажа земельных участков и возведение нового жилья. При этом для вновь отстраивающихся весьма важно наличие постоянных жителей: это и дешевая рабочая сила, и присмотр за строительным материалом, недостроенным объектом, наконец готовым домом. Именно так и возникают в средней России села и деревни с новой рекреационной селитьбой, иначе говоря, жилым сектором нового типа. Новые дома могут быть традиционными срубами (укрепленного, утепленного, богато декорированного типа), каменными. Здесь разнообразие построек весьма велико: от кубовидных объемов, сделанных по собственному разумению, до причудливых эклектичных по стилю строений, спроектированных на скорую руку, и настоящих коттеджей, сделанных по серьезному проекту настоящего архитектора. Хотя, как показывает практика, и последним часто изменяет вкус: перегруженные башнями, эркерами, колоннами и прочими архитектурными деталями близко поставленные «новорусские замки» вовсе не выглядят красивыми. Новая селитьба может занимать лакуны с утраченными домами внутри уже существующих рядов деревенских домов, продолжать «красную линию» застройки за пределами села или дистанцироваться от прежнего поселения и являть собой самый настоящий починок или хутор начала третьего тысячелетия.
4. Коттеджный поселок. В этот тип агрорекреационных поселений эволюционирует предыдущий тип. Целесообразно различать коттеджные поселки, возникшие на городских окраинах как индивидуальное жилье нового типа, от коттеджных рекреационных поселений. Различия между ними проявляются даже в ходе интервьюирования пользователей. Проведенные опросы показывают, что пригородные коттеджи рассматриваются прежде всего как постоянное индивидуальное жилье элитного типа, в то время как рекреационные коттеджные поселения — как дачи. Заметим, что реальные различия могут и не проявлять себя явно, если ориентироваться на формальные или технические параметры вроде толщины стен или общей стоимости сооружения. Пожалуй, единственным ориентиром может служить размер приусадебного участка: в городах и пригородах он редко превышает 3 — 7 соток, в то время как в сельской местности счет идет на гектары.
5. Садоводанные кооперативы и товарищества. Их мы не рассматриваем как формы консервации системы расселения, однако эти объекты также поддерживают существующую ткань агрорекреационных поселений. Кооперативы и товарищества часто находятся в непосредственной близости от традиционного сельского жилья, некоторые из них возникли как продолжение райцентров, поселков и обычных сел.
Следует подчеркнуть, что изменившаяся таким образом система расселения до сих пор не стала предметом серьезных исследований, между тем некоторые свойства агрорекреационной сети проявились уже достаточно ярко и могут быть охарактеризованы в первом приближении:
А. Агрорекреационная сеть поселений определяет сохранение, а местами и развитие дорожной сети. Финансовые возможности обитателей коттеджных поселков и даже отдельных строений-«дач» позволяют им поддерживать старые и накатывать новые дороги с асфальтовым покрытием.
Б. Агрорекререационная сеть создает условия для возникновения новых рабочих мест: во многих сельских районах местное население трудится на возведении новой селитьбы, причем спектр востребованных видов работ достаточно широк (заготовка леса на корню, получение профиля и бруса на лесопилках, рытье и закладка фундаментов, возведение кирпичной кладки или деревянного сруба, кровельные работы, столярные работы по отделке домов и т.д.). Возникли новые формы найма на сельскохозяйственные работы, своего рода «новорусское батрачество»: местные крестьяне нанимаются обрабатывать сады, огороды или обустраивать «ландшафт» новых рекреантов.
В. Агрорекреационная сеть и ее поселенцы являются пользователями излишков сельскохозяйственной продукции. Следует иметь в виду, что в селах и деревнях с сохранившимся трудоспособным населением всегда существовал излишек сельскохозяйственной продукции, причем в последние годы его объемы заметно возросли. Мы не имеем в виду фермеров, в любом крестьянском хозяйстве, где есть корова (с удоями не 2,5 л в сутки, как у колхозной, а 15 —20 л и даже более), несколько коз, куры, утки, излишек неизбежен. В то же время выход такого хозяина-единоличника на городской рынок сопряжен с немалым риском и затратами, гораздо удобнее продавать излишки на месте. Рекреанты являются гарантированными и притом весьма стабильными потребителями деревенского молока, сметаны, творога, мяса, яиц, меда и т.д. Таким образом, рекреация и сельский туризм поддерживают местного производителя, делая излишки сельхозпродукции частного подворья крестьянина товаром в экономическом смысле этого слова.
Г. Агрорекреационная сеть и ее поселенцы являются потребителями разнообразной сырьевой и промысловой продукции — древесины, дров, небольшого количества песка и гравия из полузаброшенного карьера, родниковой воды, принесенной с дальнего источника, грибов, собранных селянами в пять часов утра, клюквы с ближайшего болота, причем стоимость товара, равно как и мода на него, меняются от места к месту, зависят от времени года, урожайности и многих других факторов. В самые последние годы сельские жители российского Севера вновь (через 150 лет) освоили промысел, некогда называвшийся булыжным. Только если в XIX в. булыжник отправляли в город на устройство набережных, мостовых и дорог, то теперь огромные эрратические валуны скупают для оформления дач и коттеджей.
Для всех описанных отношений, возникающих между традиционным населением и новыми рекреантами, характерен наличный расчет по системе товар—деньги безо всяких временных проволочек и налогообложения, что особенно важно для сельской местности, где в отличие от городов поток бюджетных средств крайне скуден, а запасы наличности всегда мизерны.
Таким образом, агрорекреационная сеть создает условия для возникновения системы сложных и трудно учитываемых экономических отношений, которые в совокупности и позволили российской глубинке выжить в самое тяжелое время. Существование и функционирование элементов этой сети является экономической и территориальной базой развития туризма и рекреации.
От агрорекреации и сельского туризма к пансионам и экотуризму
Характерно, что мода на сельский туризм в странах Западной Европы отчасти возникала стихийно, но в немалой степени была «спровоцирована» управленцами и подана как новый стандарт национального отдыха, причем на раскручивание идеи ушло не более 10—15 лет. Так, во Франции была создана ассоциация «Туризм в сельской местности», координирующая организацию сельского туризма в национальном масштабе, отдых в сельской местности предпочли уже 9,2 млн французов и 5,2 млн иностранцев. Одновременно заметно оживилась предпринимательская активность в сельской местности, в частности выросло число актов покупки-продажи недвижимости, появились возможности для дополнительной занятости сельского населения в летнее время. Аналогичные процессы формирования сельского туризма и рекреации получили развитие и в Великобритании (известная программа «Национальный Траст»), и в Нидерландах.
Интересно, что французские туристы едут отдыхать только в настоящие старые деревни на севере страны: для отдыха выбираются естественные объекты, новостройки в стиле «кантри» не слишком привлекательны для рекреантов. Таким образом, даже во Франции, признанном европейском лидере сельскохозяйственного производства, сельское хозяйство оказалось не в состоянии более поддерживать ту систему расселения, которая сложилась в прошлом, поэтому в провинции начинает развиваться рекреация, сельский туризм. Следовательно, поддержание освоенности территории страны на достигнутом уровне может быть достигнуто посредством изменения функций населенных пунктов.
В Великобритании Британский туристский совет при содействии Агентства по развитию сельской местности представил широкой аудитории стратегию продвижения сельского туризма. Основная идея этого документа содержится в приведенном отрывке (цитируется по): «Для сельской местности настало время перемен... Сельский туризм играет ключевую роль в поддержании сельской местности. Поступления от сельского туризма составили 11,5 млн фунтов стерлингов, а также было создано 350 тыс. новых рабочих мест. Это показывает, что потенциал развития сельского туризма огромен...».
Каково будущее российской агрорекреационной сети и какое значение она будет иметь для дальнейшего развития туризма и рекреации? Можно предположить, что по мере становления новых экономических отношений функции отдельных элементов системы расселения будут дифференцироваться. Первые дачные поселки претерпят трансформацию: мелкие участки будут скупать и объединять в более крупные владения, на месте старых «хижин» из вагонки будут возникать капитальные дома площадью в несколько сотен квадратных метров. Вблизи городов в условиях приблизительно часовой транспортной доступности они могут быть превращены в индивидуальную жилую застройку, более далекие поселки сохранят рекреационное назначение, при этом режим маятниковой миграции изменится в связи с нарастающей «автомобилизацией» России.
Можно также предсказать уменьшение собственно аграрной составляющей дачной рекреации. Россияне «новой генерации» заметно меньше предрасположены к сельхозработам, они более сосредоточены на заработке в городском секторе экономики и хотят «реально отдыхать» в свое свободное время. Ведь не секрет, что дачники эпохи «развитого социализма» демонстрировали чудеса трудолюбия на своих огородах еще и потому, что не слишком утруждали себя на основной работе: отсутствовали соответствующие стимулы. Смена поколений и более жесткие экономические реалии сформировали новый образ жизни и нового рекреанта, который скорее захочет видеть у себя на даче стриженную лужайку с хвойными экзотами, чем капустные гряды и картофельные боровки. Неудивительно, что на дачных участках появляются не только столы для малого тенниса и бильярда, но и площадки для пляжного волейбола и даже небольшие корты.
В своей крайней разновидности представитель нового поколения вообще не стремится обрести недвижимость за городом: она слишком обременительна для людей, чей график напряжен и, главное, не слишком предсказуем. Что толку тратиться на дачу, если там практически не удается побывать? Само понятие отпуска также сузилось до количества дней, которое современный человек может позволить себе прожить, «не зарабатывая на продолжение жизни». Роскошные отпуска по 48 рабочих дней, берущиеся «в один прием», канули в прошлое. Труд и отдых как жизненные состояния заметно поляризовались. Ныне даже двухнедельный отпуск часто дробится на два фрагмента, каждый из которых связывается с конкретным рекреационным циклом (поехать на море или покататься на горных лыжах). Подобный стиль жизни вообще не слишком вяжется с «дачами»: новые поколения трудоголиков помимо активного туризма с его богатым набором сильных ощущений и ярких впечатлений выбирают пансион в деревне, который особенно хорош для семей с маленькими детьми или уже немолодых людей. Все эти тенденции в совокупности постепенно ведут’ к трансформации аграрной (дачной) рекреации советской эпохи в сельский туризм западноевропейского типа, характеризующийся использованием рекреантами этнически укорененного или специального построенного «гостевого» жилья, модой на полуигровое участие в сельскохозяйственных работах и сочетанием традиционных скрыторекреационных занятий (сбор грибов и ягод, рыбная ловля) с современными видами спортивной рекреации (велосипедные и лыжные прогулки, теннис, бадминтон, волейбол и пр.).
Пансион — вид отдыха и (в более широком смысле) пребывания в сельской местности, известный уже на протяжении нескольких веков, в том числе в России по крайне мере со второй половины XIX в. Возможность, не обременяя себя собственностью (и связанными с нею хозяйственным заботами), прожить в снятой на время комнате в доме, где кроме крова вам предлагают и здоровое деревенское питание, привлекала еще аристократию, а позднее — разночинцев и социал-демократов (последние, правда, не смогли в должной мере оценить прелести самодостаточного деревенского быта). В этом смысле можно утверждать, что новые туристские пансионы — это даже еще и не слишком «хорошо забытое старое».
Пансионы получили в последние 15 — 20 лет самое широкое распространение в бывших советских республиках Прибалтики, где уже выпускаются специальные издания, рекламирующие отдельные дома и подробно освещающие предлагаемые условия.
В России реальным тормозом на этом пути являются некоторые особенности национального характера, в частности нежелание видеть в доме «чужих», если это не друзья и не родственники. Следует признать, что для нашего соотечественника, выступающего в роли хозяина, психологически достаточно сложно выстроить корректные (без панибратства, но и без заискивания перед богатым гостем) отношения с потребителем такого рода услуги — приезжим рекреантом.
Другая, может быть даже более серьезная, причина — отсутствие в российской глубинке апартаментов, которые по своим качествам могли бы претендовать на пансион: в деревянном пятистенке с выгребной ямой в качестве туалета вряд ли можно принимать современного жителя столицы, даже и измученного городской жизнью... Тем не менее отдельные сельские пансионы уже действуют как частные «гостиницы в глубинке». Одновременно идет строительство небольших баз и домов отдыха вместимостью не более 12 — 30 человек, которые по принципу своего функционирования также являются пансионами. Такие дома — небольшие коттеджи с набором необходимых удобств и автономными очистными сооружениями — появляются в наиболее привлекательных ландшафтах и пользуются необычайно высоким спросом. Возможно, Россия, уже опаздывающая с развитием сельского туризма на базе классических сельских домов (фермеры как класс в России пока не существуют), вступит сразу во вторую фазу, когда в сельской местности возводятся элитные средства размещения, по комфорту ничуть не уступающие фешенебельным городским отелям.
Постепенно оформляются функции рекреационной части современной сети расселения. Важно понимать, что такого рода процессы идут десятилетиями, но, так или иначе, они постепенно дифференцируют пространство российской провинции, создавая в новых условиях настоящие места для отдыха, отделяя их от старой селитьбы и оставляя (в большей или меньшей степени) участки для самодеятельной рекреации — дикого отдыха в природе и экотуризма.
В России, как и Европе, сельский туризм может стать магистралью, ведущей к экотуризму в его самом современном понимании. На этом пути, однако, предстоит решить ряд ключевых задач, среди которых важнейшими являются:
• поддержание сельского производителя (фермерских и крестьянских хозяйств);
• охрана сельских ландшафтов и раритетов истории, архитектуры, культуры;
• поддержание и улучшение качества сельской среды до уровня, который обеспечит возможность получения действительно экологически чистой сельхозпродукции;
• реализация принципов местного самоуправления, особенно в части выбора стратегии и тактики регионального развития;
• распределение значительной части прибылей от сельского туризма среди сельских жителей;
• развитие средства размещения, возможностей культурно-познавательного туризма, предложения туристам местной гастрономии;
• содействие в рекламе сельского туризма и представлении его как уникального национального продукта.
Современный этап развития регионов российской провинции в целом характеризуется крайне несбалансированным характером: территории, некогда востребованные как комплексный ресурс в разных сферах жизни общества, ныне используются в основном как пространство неявного градостроительного освоения, при этом последнее имеет выраженный рекреационный характер. Реализуется предсказанный географами переход рекреационного освоения в освоение градостроительное.
Развитию рекреации в российской провинции предшествует утрата сельскохозяйственных и (или) других производственных функций. В этом смысле рекреацию и туризм можно рассматривать как формы поддержания освоенности территории страны на достигнутом уровне. На данном этапе развития регионов российской провинции рекреация и туризм могут выступать в роли факторов организации пространства и рационализации природопользования, вызванных к жизни социально-экологическим кризисом предшествовавшего периода интенсивного сельскохозяйственного и ресурсного освоения территории.
Наблюдающиеся социально-экономические тенденции в сельской местности России можно трактовать как трансформацию аграрной («дачной») рекреации советской эпохи в сельский туризм западноевропейского типа, характеризующийся использованием рекреантами этнически укорененного или специально построенного «гостевого» жилья и сочетанием традиционных скрыторекреационных занятий с современными видами спортивной рекреации.
У одной смазливой девушки есть муж и любовник, оба богатые люди. Для неё они денег не жалеют и осыпают её дорогими подарками. А вот денег на карманные расходы не дают. Но вот у девушки после каждого презента появляются и деньги и подарки. Что для этого она делает?
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
