«Труднее всего говорить о том, о чем все и так знают». Эта тривиальная истина, к сожалению, распространяется на характеристику традиционных видов активного экологического туризма: пешеходного, водного, велосипедного. Сегодня в журналах и других периодических изданиях, посвященных туризму мы, скорее, найдем пространные описания экзотических и экстремальных видов, таких как бэйсинг, джампинг или каякинг, чем объяснение того, почему десятки тысяч людей каждое лето покидают душные городские квартиры, добираются не без трудностей до «дикой» реки и, усаживаясь в брезентовые байдарки, берут в руки легкое дюралевое весло.
Поэтому в данном подразделе мы предприняли попытку дать описание простейших традиционных видов эко-туризма, связанных с вполне определенным туристско-рекреационным потенциалом вмещающего ландшафта с позиций экологии, понимаемой в самом широком смысле (от видеоэкологии восприятия среды до экологии состояния этой среды). При этом мы рассматриваем эти хорошо известные виды туризма в качестве турпродукта с определенными, но до сих пор плохо изученными потребительскими свойствами.
Сплав по равнинным рекам получил распространение с появлением в 70-х годах XX в. брезентовых туристических байдарок, которые отличаются от аналогичных спортивных судов устойчивостью. Конструкция российской туристической байдарки не меняется уже полвека: лодка состоит из продольных дюралевых трубок и поперечных шпангоутов, которые, будучи соединенными вместе, обеспечивают жесткий каркас; на него, в свою очередь, надевается брезентовая «рубашка», стягиваемая с помощью дюралевых фальшбортов. Деревянные «сидушки» крепятся посредством специальных петель к местам соединения продольных и поперечных элементов каркаса и обеспечивают минимальный комфорт гребцам. Форма шпангоутов туристической байдарки такова, что правильно собранный каркас обеспечивает вполне удовлетворительную устойчивость маломерного судна, поэтому в отличие от спортивного аналога в туристическую байдарку можно посадить и совершенного «чайника»: на спокойной равнинной реке ему не грозит опасность «поворота оверкиль», т. е. опрокидывания.
Туристическая байдарка — судно с относительно невысокой килеватостью, поэтому в ней предусмотрена возможность управления ходом с помощью фанерного руля, прикрепляемого в кормовой части и регулируемого задним (третьим) седоком с помощью веревочного привода. Как правило, руль сохраняется только в хороших руках «частника»; у байдарок, которые можно взять на прокат, он теряется в первый же год эксплуатации, поэтому обычная техника гребли предполагает, что повороты совершаются с помощью усиления гребка, с одной стороны, и притормаживания — с другой.
Сущность сплава не так элементарна, как это может показаться, ведь вроде бы чего проще: сели и поехали, однако на деле все куда сложнее. Сплав, или хождение (ни в коем случае не плавание — так не говорят ни профессиональные речники, ни туристы) предполагает, что вы получаете удовольствие от быстрого скольжения по водной глади реки, напористо и мерно размахивая веслами, греясь и обозревая проплывающие мимо вас берега с лугами и лесами, деревушками и селами.
На наш взгляд, в каждом виде туризма есть коренное рекреационное занятие, а в этом занятии — основное движение, связанное с получением некого набора ощущений как на физическом уровне, так и на уровне высшей нервной деятельности. Тонкое и слабо уловимое сочетание между удовольствием ощущений и удовольствием впечатлений и составляет специфику того или иного вида рекреационного занятия и построенного на его основе вида туризма. Несмотря на обилие описаний разного рода походов, восхождений, заплывов это сочетание физических ощущений и духовного состояния остается, как правило, вне обсуждения, между тем именно оно представляет истинную сущность сплава, восхождения, лазания, велопробега. Мастера туризма, с одной стороны, обращают внимание на технику прохождения препятствий, преодоления трудных мест; с другой стороны, психологи в туризме увлеклись анализом внутригрупповых взаимоотношений, но заметим, что ни то, ни другое не является неотъемлемой чертой туристской деятельности: трудности с лихвой преодолеваются и в работе (они свои у каменщика или у офисного менеджера), а межличностные конфликты возникают в любом человеческом коллективе — от матросов в кубрике подлодки до продавщиц в элитном бутике.
Удовольствие ощущений, конечно же, условное определение, за которым скрывается сложный комплекс, который, вероятно, можно разложить:
• на ощущение от собственного физического усилия, как правило, аэробного и цикличного: занос лопасти чуть вперед и гребок слева с неглубоким погружением лопасти и проведением ее вдоль борта за счет притягивающего усилия левой руки и отталкивающего — правой, затем крестообразное движение с выходом лопасти из воды и погружением с правой стороны; цикличность обеспечивается естественной сменой и поочередной работой отталкивающих (разгибателей) и притягивающих (сгибателей) мышц предплечья; в движении участвуют кроме мышц предплечья плечевые мышцы, кисть (обеспечивающая доворот лопасти до нужного угла), а также и мышцы спины и ног (выполняющие роль опоры, рычага для усилия рук);
• ощущение от скольжения, плохо передаваемое словами, но знакомое каждому чувство перемещения в пространстве «по скользящей»; оно лежит в основе многих элементарных рекреационных занятий и связано с природой человека: обреченный на прямохождение, он привыкает двигаться толчками с постоянным колебанием вверхвниз центра тяжести и сопутствующим этому колебанию сотрясению всего опорнодвигательного аппарата; поэтому такой «кайф» (не побоимся этого сленгового выражения) доставляет человеку любое скольжение независимо от природы движения — лыжи, коньки, роликовая доска и доска для серфинга;
• ощущение от встречного ветрового потока, обтекающего гребцов, которое может быть комфортным в жаркую погоду и бодрящим в более прохладную;
• ощущение от неизбежных мелких брызг, слетающих с лопастей весла впереди сидящего гребца, которые также могут доставлять удовольствие в жару и доводить до озноба в прохладную погоду.
Не менее разнообразны и впечатления, получаемые человеком в байдарке, которые могут быть разделены на зрительные (визуальные), звуковые и даже осязательные, но все они переживаются туристом в совокупности и при этом индивидуально, поэтому описывать их — задача непростая.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Зрительные впечатления наиболее важны. Не затрагивая механизма работы зрительного восприятия (которого мы обязательно коснемся в другом подразделе), заметим, что туристводник в этом отношении находится в совершенно особенных условиях: он находится на «дне» визуального коридора с более или менее выраженными боковыми кулисами (в виде берегов с растительностью). Кроме того, восприятие окружающего пространства у туриста водника зависит от посадки в байдарке: передний гребец видит отдаленную перспективу, ось его взгляда повторяет все изгибы извилистого русла. Второй и третий пассажир байдарки воспринимают окружающий ландшафт боковым зрением, во всяком случае, на крейсерском ходу и при значительном усилии. Опыт показывает, что гребля с 75%ным усилием от максимально быстрого хода уже не позволяет слишком отвлекаться на разглядывание пейзажа, поскольку это сопряжено с поворотами головы, а повороты головы нарушают общий баланс тела гребца и сказываются на скорости и ловкости движений. Поэтому на хорошем ходу ту ристводник видит лопасти собственного весла, фальшборт байдарки и водную гладь. Однако о скудости зрительных ощущений говорить не приходится: вода всегда отражает переменчивое небо, а в солнечную погоду на ней играют блики, разбивающиеся от погружения весла на тысячи мелких «осколков».
Водные растения, плавающие и погруженные в потоке (кубышка желтая, «лилия», сусак зонтичный, стрелолист, различные рдесты), также притягивают взгляд туриста. Картинка дополняется бровкой пойменного берега, песчаной бечевой, кустарниками и травами пойменного луга, зарослями ивняка и ольхи.
Для перемещения по воде очень характерен эффект визуального зацепления за отдаленный зрительный репер. Идущие по воде на байдарке туристы неосознанно схватывают находящуюся на значительном отдалении «цель»: одиноко стоящее крупное дерево с раскидистой кроной, мыс выпуклого берега, колокольню церкви высоко на речной террасе и т.д. Важно, что зрительный репер воспринимается как предел, до которого надо «дотянуть» на очередном отрезке пути, причем «дотягивание» воспринимается и как физическая задача (дотерпеть на заданном уровне усилий), и как детализация зрительного образа по мере приближения. В этом сочетании задачи на преодоление (уговаривание самого себя как спасение от дурной бесконечности маршрута) с задачей восприятиярассматривания («что это там такое красивое впереди?») заключается одно из основных различий между туризмом и спортом.
Визуальное членение маршрута с помощь расстановки зрительных реперов — один из механизмов структурирования длительного и довольно напряженного процесса перемещения.
Обычная малая река всегда имеет излучины, перемещаясь по которым, турист всегда оказывается среди двух разных берегов: высокого коренного вогнутой части меандра и выпуклого низкого намывного с пляжевой отмелью. Высокий берег часто нависает над байдаркой, создавая ветровую тень и зрительную стенку, по которой взгляд поднимается высоко вверх вплоть до верхушек крон деревьев. Отмели низкого берега находятся на уровне наблюдателя. Восприятие двух почти всегда различных берегов также разнообразит зрительные впечатления.
При этом надо понимать, что позиция туриставодника не слишком хороша для ориентировки, поскольку положение вровень с водой иногда не позволяет правильно оценить окружающий ландшафт. Так, всякому воднику известно как трудно бывает найти выход из озера, водохранилища или просто расширенного участка реки с низкими заболоченными берегами и многочисленными заливами изрезанной береговой линии.
Звуковые впечатления на воде особая тема. Акватория малой реки или озера — спокойное место, тишина которого нарушается лишь криками птиц, всплесками рыбы, журчанием впадающих ручьевых притоков. Свой, отличный от других мест на реке шумовой спектр имеют речные перекаты, где вода с ревом (в половодье) или шорохом и журчанием (в межень) проходит через скопления валунов и галек. Однако и собственный ход байдарки, даже относительно мягкий с неинтенсивным гребком, всегда сопровождается своеобразным шумом, который лишь с известной долей условности можно классифицировать как шум, правильнее, наверное, было бы называть его «шорох воды». При интенсивном гребке шорох возрастает и дополняется всплеском с усилием погружаемых весел, что, конечно же, еще не делает байдарку похожей на колесный пароход, но все же создает своеобразие звуковых впечатлений этого вида туризма.
Так или иначе, водный маршрут — настоящая лечебница для изможденного грохотом городских улиц соотечественника. В перерывах, во время отдыха на воде, когда байдарки встают в ряд и гребцы «сушат весла», можно услышать абсолютную тишину, нарушаемую только стекающими с весельных манжетов капельками воды и легким шелестом прибрежных трав, — симфония, с которой могут сравниться не многие, созданные человеком.
Таким образом, туристский сплав на байдарке по равнинной реке — весьма привлекательное рекреационное занятие, где сравнительно невысок уровень начальной подготовки, несложен основной навык работы с байдарочным веслом и в то же самое время богат и разнообразен набор ощущений и впечатлений.
Сплавной маршрут — от истоков к устью
Не посягая на славу известного английского туриста-водника, создавшего «Трое в лодке, не считая собаки», автор все же хотел бы остановиться на некоторых особенностях водного эко-тура. Сплавной маршрут привязан к реке, и она диктует последовательность действий, чередование впечатлений, смену сложных и простых, комфортных и неудобных участков.
Подготавливаясь во время предварительного периода к путешествию, туристы, как правило, видят на карте голубую линию реки, наличие которой позволяет молчаливо предполагать возможность сплава, однако это заблуждение. От истоков до устья любая река неоднократно меняет свой облик до неузнаваемости, но в этих переменах есть известные закономерности.
Сплав всегда направлен от верхних отрезков реки вниз по течению; иногда туристы-водники пытаются подниматься вверх на том или ином отрезке русла, но выгребать против течения — всегда нелегкий труд. Даже медленные меженные скорости (0,10 ОД 5 м/с) значительно затрудняют движение вверх по реке и заметно «добавляют ходу», если вы сплавляетесь вниз по течению.
Главное затруднение, которое часто испытывают неопытные туристы, — это определить, с какого участка реки начинается собственно сплавной ее отрезок.
Верховья рек Европейской России часто привязаны к водораздельным болотным массивам, в пределах которых русло может выглядеть как узкий ручеек, с трудом пробивающий себе путь через заболоченные мочажины, поросшие влаголюбивым разнотравьем и сероолыланиками. Такие отрезки могут представлять интерес разве что для профессиональных экологов, но уж никак не для туристов: сплав здесь невозможен. Поэтому чтобы, проектируя маршрут, не попасть на такой отрезок, необходимо пользоваться крупномасштабной картой, содержащей отметки со значением ширины и глубины русла, скорости течения а также индексы характера грунта дна.
Вообще следует иметь в виду, что, как правило, первые 6—8, а то и 10—15 км своего течения (из показанных на карте) река формирует так называемое ленточно-грядовое русло. В таком русле весной в паводок формируется единая цепь подводных гряд с «шагом» (расстоянием между гребнями смежных гряд), обычно составляющим 5—8 ширин русла. Отдельная ленточная гряда имеет очертания языка, концевая изогнутая часть которого чуть приподнята и направлена вниз по течению. В межень движение донных наносов на такой реке напоминает перевевание песков через гребень бархана — вода лениво переносит частицы через песчаный язык, срываясь с него и падая в низовую часть, называемую подвальем.
В межень концевые возвышенные части гряд обсыхают и все русло делится на бочаги и разделяющие их отмели, зарастающие к июлю водными растениями. К сожалению, десятки малых рек послужили в свое время водоприемниками для мелиоративных систем, развернутых на заболоченных водоразделах; прошедшая по дренам и магистральным каналам торфяная крошка осаждалась в речных бочагах, забивая зоны раскрытия русловых родников; реки мелели и отступали от истоков на многие километры.
Неудачливые туристы, высадившиеся на таком участке, будут вынуждены в течение одного-двух дней идти пешком, наподобие бурлаков волоча груженные байдарки за фал (веревочный трос, привязанный к носовой части байдарки). При этом взявший на себя роль коренника будет вынужден шагать прямо по руслу, бредя по колено в воде, поднимаясь по щиколотку на грядах и проваливаясь по грудь в подвальных ямах ниже по течению... Все это выглядит очень экзотично, но в турпродукт такие путешествия лучше не включать.
Ниже по течению ширина малой реки достигает 8 — 14 м, а русло становится побочневым. Это означает, что русловые гряды располагаются в русле асимметрично, а их выступающие вниз по течению гребни причленяются поочередно то к правому, то к левому берегу. В летнюю межень повышенные части гряд обсыхают и образуют расположенные в шахматном порядке песчаные отмели побочни. Побочневое русло обычно имеет полный набор русловых форм. Каждый побочень заканчивается ухвостьем — нижней (по течению) частью отмели, которая пересекает под углом стрежень потока, соединяясь с верхней (оголовком) частью смежного побочня. Это подводное соединение образует перекат — место «торможения» в потоке самых грубых и крупных обломков. Стрежневая часть потока формирует изогнутую плесовую лощину, открывающуюся к перекату «корытом». Ниже переката поток как бы срывается с уступа, образуя углубленное подвалье, своего рода «водобойный котел» — элемент, представляющий реальную опасность в большую воду, так как именно здесь наиболее значительна сила, прижимающая пловца или лодку ко дну. Побочневое русло уже пригодно для сплава — собранные на побочневой отмели байдарки можно спускать на воду и потихоньку продвигаться вниз по течению, хотя на перекатах при глубинах на более 0,05 — 0,10 см лодки еще могут «скрести» по дну. В этом случае туристы покидают байдарку и бережно проводят ее с минимальной осадкой, стараясь не задевать за острые края валунов.
Несмотря на эти затруднения побочневый участок чрезвычайно хорош для понимания закономерностей работы течения и образования основных русловых форм. Река еще настолько невелика и прозрачна, что можно наблюдать, как тонкие пески ухвостья побочневой отмели сменяются грубым галечником перекатов. По плесовой лощине струится быстрой стрежневой поток, и не нужно читать учебник по гидрологии, чтобы понять, что такое динамическая ось потока: стрежень заметно «мотает» от берега к берегу, от отмели к отмели, зато становится понятным основной принцип сплава: держаться в стрежневой струе реки, слегка подрезая ее в точке поворота; иными словами, на прямом отрезке течения гребцы должны удерживать байдарку точно в стрежне, но по мере приближения к точке разворота они, как бы опережая события, выходят из струи, разворачивая лодку чуть раньше, чем повернет сама река, тем самым удается избежать сноса к вогнутому берегу и достичь максимальной рациональности хода.
На следующем отрезке течения туристы попадают в область средних течений рек. В слабоизогнутом русле угол разворота динамической оси (стрежня) потока не превышает 45 — 90° — на топографической карте синяя линия такой реки напоминает синусоиду. Основным элементом русла выступает собственно «меандр» — излучина с вогнутым (размываемым) и выпуклым (намываемым) пляжевым берегом.
Основной аллювиальной формой слабоизогнутого русла является перекошенная гряда — пляж. По контуру выпуклого берега излучины располагается прирусловой вал — верхняя обсыхающая в межень часть пляжа. В отличие от побочня пляж может смещаться только вместе со сползанием излучины, он всегда приурочен к ее выпуклому берегу. Каждая излучина имеет два переката и плес, расположенный между ними. Наиболее глубокая часть плеса приходится на низовую треть вогнутого берега излучины.
Важнейшим элементом излучины является пойменный массив — горизонтальная площадка сегментной формы, наклоненная вниз по течению (от верховой части к низовой). В ходе развития излучины (ее изгибания и сползания) на выпуклой внешней стороне пляжа создаются новые валы, а старые как бы отодвигаются вглубь поймы. В конечном счете каждый развитый пойменный массив оказывается состоящим из веера параллельных дугообразных береговых валов (особенно хорошо видных на сенокосных лугах в речных долинах), как бы фиксирующих историю перемещений русла. Береговые валы, отодвинутые вглубь пойменного массива, называются гривами. У обычной реки в вершине излучины (т.е. в точке поворота стрежня реки) русло имеет два резко асимметричных берега: низкий пляжевый и высокий коренной; это связано с тем, что излучина смещается в сторону вогнутого берега и постепенно подмывает его. При продвижении вниз берега как бы «меняются местами», отмелый повышается и переходит в вогнутый коренной, эта постоянная смена и составляет уже отмечавшееся нами основное разнообразие пейзажного ряда во время путешествия по реке.
Средние отрезки рек идеальны для сплава: ширина реки в 25 — 50 м с пойменными бровками, возвышающимися над руслом на 1,5 —2,0 м, делают акваторию уютной и закрытой от ветра, что немаловажно в прохладную погоду. Глубины в стрежневых лощинах составляют в среднем около 1,5 м, такая толща воды еще легко пробивается солнечными лучами, поэтому проходя по лощине на прямом отрезке течения, сплавщики видят перевеваемые водой курчавые заросли рдестов, длинные, как женские волосы, клиновидные листья сусака зонтичного. При подходе байдарки к пляжевой отмели из воды живописно торчат листья и цветоносы стрелолиста или ежеголовника с шаровидными головками цветков. На перекатах блестят разноцветные гальки, кое-где закрытые плотными, полоскающимися в воде зарослями лютика жестколистного, омежника водного. В спокойной воде плеса — целые подводные леса рдеста плавающего, кубышки желтой, кувшинки чистобелой.
В средних областях речных долин наши реки, как правило, еще действительно имеют течение. Именно здесь можно разогнаться и поставить личный рекорд скорости, местами течение буквально проносит над перекатами. А можно найти тихий плес под вогнутым берегом в тени деревьев, вытащить весла из воды и, зацепившись за ближайшие кусты, на несколько минут замереть. Тогда вы увидите, как перелетают с места на место синие стрекозы-красотки, как тащится по дну неуклюжий рак, как пролетает низко над водой неизвестная пичужка, как бултыхнулась в потоке водяная крыса, как выпархивают из своих круглых гнезд в обрыве высокой поймы юркие ласточки.
В среднем течении река обычно имеет хорошо террасированную долину; на ровных площадках террас фасадами к реки выстраиваются дома старых деревенек, выше за бровкой коренного берега долины можно видеть купола и колокольни исторических сел, словом, удовольствие зрительских впечатлений гарантировано.
Сплав в среднем течении можно считать классическим: удерживаясь в стрежневой зоне потока и избегая крутых поворотов за счет «подрезки» потока в вершине излучины, байдарочники на равнинной реке могут развивать скорость до 6 —7 км/ч, что обеспечивает и приятное скольжение, и быструю смену впечатлений. К недостаткам средних отрезков течений рек можно отнести зарастание: к середине лета отмелые участки и плащеообразные перекаты могут практически полностью зарастать водными растениями, причем некоторые из них, например камыш озерный (схеноплектус), способны забивать все живое сечение русла. Продвижение по таким участкам крайне затруднено: если в поперечном створе русла сохраняются отдельные протоки приходится вписываться в них, что требует от гребцов немалого искусства. При прохождении сплошных «мертвых зон» весла становятся почти бесполезными, гребцы продвигают лодку толчками, перехватываясь по ходу за стебли камыша.
Однако эти неудобства с лихвой восполняются общими свойствами ландшафта речной долины на ее средних отрезках. Хорошо выраженный поперечник с площадками террас и пойм предоставляет широкие возможности для устройства палаточного лагеря. Лагерь побольше может быть расположен на коренном берегу надпойменной террасы на опушке ленточного бора. Здесь можно установить пять-шесть палаток, обустроить полевую кухню, в глубине лесного массива на водоразделе «припрятать» аккуратно сделанную яму для отходов, которую после использования обязательно закопать и прикрыть ломтиками дерна. В таком лагере, если позволяет погода, можно оставаться на несколько дней, чередуя купание и отдых на воде с прогулками по лесу.
Продолжительные стоянки используются опытными сплавщиками и для специальных целей, прежде всего для «текущего» ремонта байдарок. Проход над перекатами не всегда заканчивается для байдарки благополучно — острые обломки могут сильно поцарапать даже прорезиненный поддон рубашки. Иногда плавсредство получает царапины от столкновения с топляками. В межень на реках в створе деревень часто устраивают низкие мостки из врытых в дно деревянных столбиков и прибитых горизонтально досок, называемые лавами. Трехдюймовые гвозди, порой торчащие наружу из такой конструкции, сколоченной местными умельцами, пробили не один «нырок» и продырявили рубашку не одной байдарки. Для ремонта и подклейки байдарки необходимо от нескольких часов до полутора-двух суток. Поэтому длинная стоянка часто становится «находкой» по причинам технического порядка.
Стоянка — хороший повод поучиться «ходу» на разгруженных байдарках, совершая разведывательные поездки вниз и вверх по течению. Уставшие от работы на веслах взрослые могут уступить место детям и подросткам, которые наконец-то почувствуют себя капитанами.
Отдых на стоянке — такая же часть турпродукта в водном туризме, как и сам сплав по воде. Выбор места для остановки на ночлег — тоже своего рода искусство, которое в коммерческом туризме должно стать частью камерального проектирования маршрута. Плохо, если на глазах усталой и голодной группы, да еще в плохую погоду, оператор будет неуверенно «нащупывать» место: то ли здесь остановиться, то ли там, то ли где-то еще. В общем случае признаками хорошего места служат такие условия, как сочетание свеженамытого пляжа с высокой пойменной площадкой без признаков сырости и тем более заболачивания; в идеале хорошо, если поблизости будет и бровка террасы с лесом (так как в сосняке всегда много валежника, да и горят сосновые и березовые дрова лучше сырой ольхи). Ставить палатки лучше на высоком берегу, это предотвратит их от росы и вымокания. Однако на практике, если долина лежит в пределах обширной низменности, приходится «цепляться» и за сухие гривы на пойме.
Хорошо если рядом есть источник. Некоторые родники бьют из поноров — низко расположенных отверстий в бровке пойменного берега, иные дают начало небольшим притокам возле тылового шва поймы. Набирать воду прямо из реки, к сожалению, на большей части водотоков Русской равнины уже не рекомендуется.
Не подойдут ни сплошной лес, подходящий к кромке берега, ни голый луг. Лучше всего турист (как и его отдаленный предок — человекообразная обезьяна) чувствует себе в парковой саванне: вот такое сочетание куртин деревьев с лужком и выбирайте.
Ощущение кайфа у сидевшего целый день в байдарке туриста водника начинается уже после первого шага по твердой земле: затекшие за день и разучившиеся ходить ноги с трудом удерживают усталое тело, но после нескольких минут ходьба начинает доставлять настоящее наслаждение (тут-то и начинаешь вспоминать о магеланнах и куках, проводивших в море многие месяцы, а то и годы). Опытные туристы, прибыв на стоянку, прежде всего заботятся о судах, то бишь о байдарках, которые выносят на берег и аккуратно укладывают вверх днищем, чтобы вытекла собравшаяся за день с весел и от брызг (а также от «пробоин» вода).
Дальше группа должна быть разбита по рабочим функциям. Настоящие туристы ведут себя в природе как профессионалы природного быта (геологи, изыскатели, геодезисты, охотники). Каждый берет на себя какое-либо дело, которое делает споро и молча, не болтаясь под ногами у других и не пытаясь выговорить себе участь полегче.
Последняя по времени часть сплавного маршрута, как правило, приурочена к нижним отрезкам течений рек. Здесь русло еще раз меняет свою морфологию, соответственно меняются и условия сплава. В нижнем течении значительно увеличиваются размеры реки: ширина возрастает до 40 —60 и даже 80—100 м, глубины достигают сначала 3,0 —3,5, а затем и 4,0 —4,5 м. Излучины приобретают подковообразную (или петлеобразную) форму, одновременно происходит сближение центральных участков выше и ниже расположенных излучин, которое завершается образованием узкого перешейка. В очередное половодье может произойти прорыв этого перешейка и образовавшаяся короткая спрямляющая протока с большим продольным уклоном быстро разрабатывается, превращаясь в основное русло и перехватывая весь сток реки. Отпавшая излучина обращается в староречье. Оно вскоре отчленяется от вновь сформировавшегося русла, заиливается и постепенно превращается в серпообразное пойменное озеро.
Петлеобразные излучины сильно отличаются от побочневого русла. На перешбе такого русла располагается перекат, низовая оконечность которого переходит в неподвижный пляж — полукруглую серповидную отмель у выпуклого берега реки. На ранних стадиях развития излучины плес находится там, где ему и положено быть, — в нижней части вогнутого берега. Однако затем в изгибе излучины возникают дополнительные плесы, уже не являющиеся подвальем переката. Таким образом, русло реки начинает напоминать неправильный желоб с чередой ям, разделенных мелководными участками («перевалами») и не всегда хорошо выраженным перекатом. Тем не менее перекаты встречаются и на этих отрезках течений рек, в особенности там, где река переходит с одного топографического уровня (скажем, возвышенности) на другой (низменность). В таких местах возникают обширные плащеобразные перекаты с крупными валунами, возле которых образуются «стоячие волны», «прижимы» и «сливы».
Петлеобразные излучины нижних отрезков течений рек значительно удлиняют весь маршрут сплава. Именно здесь «набегают» наибольшие ошибки при предварительном «домашнем» исчислении продолжительности сплава. Если вы работали с картой мелкого масштаба (скажем, в 1 см — 2,5 —3,5 км), а как раз такие карты и были до недавнего времени в открытом пользовании для граждан, то вымеренная вами длина может отличаться от истинной в несколько раз. Река шириной 40 — 50 м может делать излучины радиусом 300 м, и эти осцилляции будут совершенно «генерализованы» в мелком масштабе: вы попросту их не увидите.
Ошибки могут быть поразительными. Автору этих строк приходилось сталкиваться с ситуацией, когда выходившая на маршрут группа ошибалась с определением длины сплава (и, следовательно, с количеством потребного провианта) в нижней его трети на 50 — 70 км, что удлиняло весь поход на два-три дня и заставляло туристов-водников переходить на более чем скудный рацион питания, поскольку села с магазинами, в которых можно было докупить провианта, оставались далеко позади.
Однако помимо этих «гастрономических печалей» нижний отрезок течения готовит и другие сюрпризы. Прохождение петлеобразных излучин быстро утомляет психологически. Ведь при угле разворота русла в 240 — 270° у туристов, идущих по реке, возникает ощущение, что они крутятся практически вокруг одного и того же места. Представьте себе пойменный массив в пределах русловой петли с надежным зрительным репером, скажем старой раскидистой ветлой на перешейке излучины. Входя в верхнее крыло излучины, вы уже видите справа по борту эту крупную иву и оставляете ее за спиной, продвигаясь к вершине излучины. Находясь на самой вершине, вы сможете увидеть разве что верхушку дерева, отдаленную от вас на всю глубину пойменного массива. Однако, совершая поворот в вершине излучины и входя в ее нижнее по течению крыло, вы опять будете постепенно приближаться все к тому же дереву, которое может уже и не показаться вам живописным, так как, отработав 800 — 900 м пути, вы считаете себя вправе полюбоваться новым видом и зацепиться глазами за свежий репер.
Мало того, излучины самого русла часто оказываются вложенными в так называемые макроизлучины речной долины (представьте, что на графике синусоиды на крупные колебания наложены более мелкие — по фазе и размаху). Тогда сплавщикам в отдельные моменты вообще начинает казаться, что они двигаются в обратную сторону. В этом случае особенно плохую службу могут сослужить высокие издалека заметные реперы. Например, довольно известный в центральной России сплавной маршрут по реке Устье-Которосль заканчивается в предместьях города Ярославля, с южной стороны которого высится огромный нефтеперегонный завод. Так вот, трубы этого завода становятся видны за несколько десятков километров до конца сплава, но при этом туристам кажется, что они так никогда и не доедут до финального створа, так сильно меандрирует Которосль в пределах широкой озерной Ярославско-Костромской низины.
Если добавить к этому, что к низовьям рек приурочена заключительная часть сплава и туристы уже действительно могут быть обуреваемы параноидальным стремлением попасть домой, да еще вполне понятная накопившаяся усталость, то картина становится полной.
Тем не менее и в низовьях сплав может доставить немало удовольствий. Физические параметры русла таковы, что ровное спокойное течение обеспечивает нормальную скорость практически по всей ширине потока; здесь нет необходимости активно рулить и пытаться держаться непременно в стрежне. Сплавщики лишь по привычке «подрезают» излучину, сокращая путь, однако по мере расширения русла значимым становиться совершенно иной фактор — встречный ветер. Вообще на широкой акватории аэродинамика несущейся байдарки во многом определяет интенсивность затрачиваемых усилий. Даже слабый встречный ветровой поток значительно замедляет продвижение, к тому же гребцы начинают испытывать все прелести холодного душа, так как брызги с лопастей весла переднего гребца перелетают на лица и тела сидящих за его спиной сотоварищей. В прохладную погоду на двенадцатый день сплава после завтрака, который состоял из подмоченных сухарей (ибо остальные продукты уже закончились), очень трудно поверить в то, что вас обдали холодным душем не специально. Начинаются взаимные обвинения по поводу индивидуальных навыков гребли, которые перерастают в напряженность и затаенное раздражение. В некоторых случаях при встречном ветре переднего вообще просят не работать, ибо вымокание становится невыносимым, но и сидящего в созерцательной прострации «первого номера» выносить не легче...
В нижнем течении водные растения уже не могут служить помехой продвижению. Пояса зарастания — живописные круглые листья кубышки желтой и рдеста плавающего — окаймляют русло по берегам, но фарватер почти всегда свободен. Если и приходится «жаться» под берег, то именно из соображений уменьшения ветрового сопротивления.
Увеличивающаяся акватория — обширное водное зеркало — уменьшает субъективно эффект от усилий гребцов. Если в узком русле каждый рывок продвигает вас вдоль видимого боковым зрением берега, то на широкой реке в поле зрения только водная гладь и ощущение скорости как бы гасится. Здесь труднее «расставлять» репера и приходится запасаться терпением на большие отрезки дистанции.
Удовольствие от восприятия окружающего ландшафта на широкой реке зависит от состояния погоды. В теплый солнечный день вода имеет множество оттенков, на ее поверхности отражаются
небо и облака; окидывая взглядом панорамный пейзаж, увидишь и луга на низкой пойме, и опушку леса на бровке высокой террасы, и крыши деревеньки на водоразделе. Роскошные крупные хищники вроде ястреба или скопы парят кругами над рекой, высматривая добычу. То там, то тут плеснет плавником рыба (всегда кажется, что вот такая огромная), оставляя на воде круги. Ветерок приятен и лишь слегка обдувает обожженное солнцем лицо. Легкие брызги освежают и забавляют. Солнце дробится в отсветах от всплеска после гребка. Всегда сильный в низовьях речной запах кажется уже почти родным; можно на полминуты положить весло на борт и опустить усталые руки в воду, ощущая, как вода бежит сквозь растопыренные пальцы и холодит ладони.
Можно устроить соревнование на перегонки — именно так сознательно или полусознательно и поступают команды, поскольку ширина реки позволяет свободно разойтись многим лодкам. Смена монотонного ритма гребли на «рваный» на некоторое время приносит облегчение или, во всяком случае, развлекает гребцов.
Однако северное лето ненадежно: затянутое облаками с утра небо, упавшая на 3 — 4° дневная температура и холодный встречный ветер значительно меняют картину ощущений. Вода кажется серостальной, и прикасаться к ней не хочется. Брызги раздражают, а ветер пробирает до костей, согреться можно только интенсивной работой, но при этом и быстрее устаешь, а через 3 —4 ч просто выматываешься. Серая поверхность воды сливается в перспективе с серым же небом, ничто на горизонте не притягивает глаз. Берега кажутся скучными и невыразительными, рассмотреть отдельные детали невозможно, да и не хочется. Если же вдобавок займется накрапывающий дождь, то настроение и вовсе падает, здесь уже не отсидишься под кустом ивняка или ольхой, как в верховьях, — приходится прибиваться к берегу и становиться на отдых...
Мы лишь коснулись того, о чем обычно умалчивают скупые строки туристских отчетов, но что составляет, на наш взгляд, сущность этого вида эко-туризма. В России существуют сотни рек, пригодных для обучения навыкам спокойного равнинного сплава, хождение по таким водотокам гарантирует ощущение удовольствия уже на начальной стадии путешествия. Кроме того, традиции водного туризма имеют в нашей стране давнюю историю. Для создания качественного турпродукта зачастую необходимо лишь «застолбить» наиболее удобные места для стоянок и минимально их обустроить, соорудив фиксированные кострища, элементарные навесы от дождя, простейшую лесную «мебель» и обеспечив минимальный запас дров. Такого рода работа вполне может быть проделана лесниками местных лесничеств по специальному договору с турфирмами.
Характеристика занятий и модулей: велотуризм
Современный велотуризм столь многолик и разнообразен, что мы и не будем пытаться описать все его виды в деталях и подробностях. Путешествие на велосипеде как вид элементарного занятия хорошо демонстрирует закономерность, распространяющуюся и на другие виды туризма и экстремального спорта, а именно: если элементарное рекреационное занятие связано с каким либо техническим средством, то усовершенствование этого технического средства увеличивает потенциальные возможности основного рекреационного занятия, что приводит сначала к распространению его на разные типы ландшафтов. В свою очередь использование технического средства в специфических условиях определяет появление специализированных разновидностей, которые также совершенствуются и развиваются. В итоге возникает разделение единого вида туризма на разновидности, каждый из которых занимает свою экологическую нишу.
В ходе такого разделения (которое с точки зрения современной теории эволюции представляет собой классический пример «дивергентного развития в благополучных условиях») возникают виды, различающиеся:
• вмещающим ландшафтом (горный и равнинный велотуризм);
• уровнем сложности и соответственно приемлемого с точки зрения участников уровнем риска;
• базовым техническим средством и комплектом сопутствующих аксессуаров, обеспечивающих вид деятельности и иногда вызывающих развитие целой ветви специализированной индустрии.
Так, техническим средством велотуризма в СССР начиная с 1970-х годов был спортивный велосипед. Особым спросом пользовались изделия Харьковского велосипедного завода (ХВЗ), отличавшиеся качеством и надежностью. В велотуризм приходили, как правило, бывшие спортсмены или просто поклонники велоспорта, поэтому использование спортивных машин было для них делом естественным. Практиковались два варианта: либо на основную модификацию спортивного велосипеда «Стартшоссе» ставились камеры с покрышками (спортивная резина угрожала частыми проколами на дороге), либо использовались полуспортивные машины серий «Спорт» и «Спутник». В обоих случаях опытные туристы проводили операции, которые теперь принято называть тюнингом, т. е. доводили машины до требуемых кондиций. На раму крепились титановые багажники, над задним колесом ставились крылья от грязи, укреплялась тормозная система. Такой прошедший тюнинг «Стартшоссе», по мнению автора, и до сих пор является непревзойденной машиной равнинного велотуризма.
В то же время во всем мире велотуристы активно осваивали полуторные и горные территории. Это привело к настоящей эволюции туристического велосипеда и появлению существенных изменений в его конструкции (которые специалисты по теории эволюции назвали бы ароморфозами, т. е. такими изменениями, которые значительно расширяют спектр осваиваемых видом экологических ниш). Именно это и произошло со спортивным велосипедом. Появление усиленной надежной рамы с отказом от классического спортивного «треугольника», а также применение амортизаторов мотоциклетного типа для рулевой колонки и обоих колес избавило туриста от постоянных ударов по позвоночнику и сделало более комфортной езду при пересечении сложных и каменистых участков.
Широкие шины с прочным ободом, усиленными спицами и надежной глубоко профилированной покрышкой камеры превратили велосипед в «почти вездеход», который позволяет туристу чувствовать себя уверенно и на песке, и на гравийном грунте, и в условиях смертельной для всех спортивных машин жидкой глинистой грязи.
Отказ от спортивного руля в пользу руля с расширенной базой и дополнительным подлокотниками позволяет одинаково успешно «рулить» на ровном автобане и совершать головокружительные манипуляции на сложной полуторной тропе, не рискуя при этом утратить равновесие.
Усиление механики передаточных шестеренок, педальной «звездочки» и суппорта с сохранением большого количества передач (на некоторых моделях их так много, что пользователи просто теряются, не зная что с ними делать) позволяет быстро переключаться и менять скорость, а следовательно, и мощность мускульного усилия на разнообразных покрытиях и при резких сменах уклонов трассы. Словом, современный туристический велосипед со всеми «наворотами» выглядит «серьезной машиной», которая в общем тяжелее былого «Стартшоссе» и не может похвастаться его инерционностью и скоростью, однако проигрыш в скорости с лихвой компенсируются возросшей проходимостью и надежностью машины (если, конечно, в вашем распоряжении не окажется дешевенькая подделка из Китая).
Технические нововведения привели к самой настоящей вспышке распространения велопутешествий как вида туризма. Велотуризм оказался возможным практически всюду: от песков полупустынь до болотных тундр и даже арктических льдов. Безусловно, российские велотуристы и раньше брали штурмом Памирские трассы, но такого рода достижения были уделом уникальных спортсменов. Появление туристического велосипеда сделало велотуризм повсеместным, возникли и специализированные его направления связанные с предпочтением горных территорий и (крайний вариант) со спортивным трюкачеством на экстремальных субстратах типа каменных рек и скальных россыпей.
Характерно, что в результате такого развития (или все-таки точнее — эволюции) генеральная популяция велотуристов поделилась на специализированные группы, занявшие различные экологические ниши. Так возникли и оформились подвиды велотуризма, дальнейшее развитие некоторых подвидов привело к оформлению технических занятий, которые уже относятся, скорее, к экстремальному спорту (последний, впрочем, также принадлежит в широком смысле к туризму, но отличается от него «элитарностью»). Так появились и зажили своей жизнью кроскантри — езда по пересеченной местности, даунхил — скоростной спуск (бывает летний и зимний), триал — передвижение на велосипеде по замысловатым препятствиям.
Развитие велосипедного движения привело к существованию достаточно хорошо различающихся рекреационных занятий, каждое из которых использует свой особенный велосипед в своем типе ландшафта (местности) и предполагает специфическое вождение.
В этом плане можно выделить следующие виды велотуризма:
1. Велопрогулки (или так называемые покатушки) — непродолжительные поездки на 0,5—1,5 ч, совершаемые в аэробном небыстром темпе (скорость, как правило, не больше 20 км/ч) с общей длиной маршрута (часто кругового, например по набережной реки или парковой дорожке) от 5 до 25 км. Для этой цели используются любые велосипеды: от старых советского производства до новых «навороченных», в том числе весьма специализированных, однако владельцы таких машин, как правило, не имеют представления о возможностях своего железного коня, да это и неважно для них: они получают удовольствие. Непременным атрибутом таких покатушек является любование городом и горожанами, а также лучше или хуже скрываемое желание «показать себя» — немаловажный психологический аспект некоторых рекреационных занятий.
Покатушки обычно совершаются одиночно или небольшими (два-три человека) группами и могут быть в первом приближении поделены на три вида занятий:
• прогулочное катание в культурном ландшафте города (часто для этой цели используются набережные или пешеходные зоны центральных частей города, парковые дороги);
• прогулочное катание по пригородным отрезкам автодорог в сельской местности;
• катание по специально подготовленным трассам (для России пока что экзотика, но первые примеры уже имеются).
2. Равнинный классический велотуризм — велопутешествие меньшей (100—150 км) или большей (300 — 600 и более) протяженности, совершаемое уже на хорошей крейсерской скорости (25 — 30 км/ч) с преодолением в течение дня значительных расстояний (от 60 до 150 — 200 км и даже более — в зависимости от уровня подготовленности туристов). Может быть разделен на различные виды в зависимости от целей классифицирования, например:
• велотуризм с культурно-познавательным уклоном по трассам, пересекающим исторические города (очень популярны маршруты по городам Золотого кольца), для таких путешествий обычно характерен относительно спокойный темп, ночевки в палатках, задержки на экскурсиях; к нему более склонны люди зрелого и старшего возраста (автору как-то раз в городе Мышкине встретилась группа велотуристов из Москвы, самому молодому участнику которой было 55 лет, причем все велосипедисты находились в уникально хорошей спортивной форме);
• велотуризм с природным уклоном по дорогам, проходящим по уникальным или просто красивым ландшафтам;
• велотуризм со значительной долей спортивных задач, которые могут быть поставлены различным способом: увеличение продолжительности как общего маршрута, так и ежедневных отрезков, и выбор усложненных (например, холмистых или предгорных трасс).
3. Горный велотуризм — предполагает преодоление горных трасс, в классическом своем варианте отпочковался от равнинного, имеет все его атрибуты — ночевки на природе, тяжелые велосипеды со специальным багажниками и пр. Однако специфичность и сложность задачи потребовали не только трансформации машины (появился горный велосипед — маунтбайк), но изменения образа жизни туриста. Нынешние маунтбайкеры свысока смотрят на «мешочников», для них цель — преодоление сложной трассы, поэтому они путешествуют налегке (часто подвозят себя и велосипеды к интересующему участку на автомобилях) и предпочитают отели палаткам. Ныне существует множество подвидов горного велотуризма:
• классический горный велотуризм с преодолением продолжительных трасс по горным дорогам и перевалам, маршруты не предполагают схода с асфальта, основная сложность — вождение на серпантине и преодоление тяжелых подъемов (и спусков);
• маунтбайкерский туризм с прохождением технически сложных трасс, в том числе коротких или разбитых на этапы, по естественному рельефу без покрытия (щебенка, фрагменты «каменных рек», горные тропы, морены, альпийские луга).
Эволюция маунтбайка привела к выделению его отдельной спортивно-технической ветви, связанной с велотрюкачеством, которое именуется у специалистов фристайлом и каковое, на взгляд автора, очень близко к цирковому катанию (даже и велосипед усовершенствован схожим образом — нет холостого хода цепи и можно двигаться как вперед, так и назад). Под «свободным катанием» понимают преодоление очень сложных фрагментов трасс или даже особенных отельных элементов, вроде перепрыгивания с валуна на валун или преодоления крутого каменистого откоса. Разновидностей фристайла ровно столько, насколько хватает у подростков фантазии затащить велосипед на некий субстрат (вроде груды валунов, деревянных ящиков или железобетонных конструкций). Фристайл уже даже и не туризм, а скорее спортивно-рекреационное занятие, но упомянули мы о нем неслучайно: во всех видах туризма есть крайние спортивно-технические ответвления, которые в концеконцов возвращают человека от природы обратно к городу как техноурбосистеме. В этих ответвлениях проявляется индивидуальность потребительских предпочтений в отдыхе: оказывается, определенной части новой генерации человечества порой удобнее не бывать на природе, а получить все прелести преодоления трудностей по месту основного проживания, т.е. в городе. Тогда и возникают построенные стенки для «скалолазания», намороженные ледяные стенки для айсбоулдеринга, бетонные желоба и другие конструкции для маунтбайкеров и поклонников фристайла.
Точно такую же эволюцию претерпели и претерпевают на наших глазах и другие виды перемещений в пространстве: видпрародитель, получая популярность, вызывает к жизни цепь усовершенствований технических средств (неважно каких — лыжи, байдарки); в свою очередь, более совершенное средство передвижения открывает новые возможности и наиболее активная часть туристов (спортсмены от туризма) берет на себя риск применения этих средств в необычных условиях (на новых территориях или акваториях). В результате этих экспериментов рождается новый стиль (техника), производятся некоторые специальные усовершенствования под конкретные условия и возникает по сути новое рекреационное занятие, которое хоть и связано с видом прародителем, но значительно от него отличается. Так, с лыжами генетически связаны все виды современных досок: лыжероллерная, роликовая, серфинговая для волн, серфинговая под парусом, «снежная», но кто теперь помнит об этой связи?
Понимать эти закономерности развития туризма и появления его новых видов чрезвычайно важно для менеджеров туристской сферы, поскольку появляется возможность предвидеть спрос и прогнозировать общее направление движения этой части рынка туруслуг.
Например, сегодня ни одна фирма не предлагает катания на лыжероллерах, ибо у нас нет или почти нет подходящих отрезков трасс, которые сочетали бы необходимое качество асфальта с живописностью местности и безопасностью перемещения. Но если представить себе 3 — 4километровую дорожку шириной 3 м, проложенную по пересеченному рельефу с веселым сельским ландшафтом, то можно вполне предвидеть возникновение соответствующего турпродукта. «Рассекать» под летним солнцем на лыжероллерах по чистому гладкому асфальту — ничуть не хуже, чем кататься на лыжах по сугробам, и легко предположить, что многим любителям тепла больше понравится именно такой вариант.
Рассмотрим теперь более пристально туристскую поездку на велосипеде, совершаемую в неспортивных целях.
Физическое усилие в велотуризме лишь отчасти совпадает с усилием туриста-водника: оно также аэробное и цикличное, но сущность его совершенно иная. Движение велосипедиста — «педалирование» — элементарно только на первый взгляд: «давить» на педали совершенно бесполезно, их следует «крутить», что подразумевает усилие как при нисходящем, так и при восходящем движении стопы.
Правильное педалирование обеспечивается, во-первых, правильной посадкой, при которой вес туриста распределен между рулем и сиденьем. «Табуреточная» посадка, которую можно наблюдать у многих любителей, катающихся в том числе и на весьма дорогих спортивных машинах, обусловлена неверным подбором высоты сиденья, высоты рулевой колонки и (или) величины «базы» — длинной стороны треугольника рамы, которая как раз и определяет, насколько вы будете наклонены вперед в стандартной позе. Некорректная посадка ведет к перегрузке ног, раскачиванию велосипедиста и сопровождается расставленными в стороны коленками. Высота установки сиденья выбирается такой, чтобы достающая до педали нога оставалась в чуть согнутом положении, тогда при нисходящем движении ноги носок стопы чуть задирается вверх, затем утапливается вниз; поэтому стопа, проходя крайнюю нижнюю точку вращения педали, выходит в восходящее движение с опущенным вниз носком. Усилие при восходящем движении падает на туклипсы педалей — специальную скобу с ремешками, фиксирующими стопу. Интенсивность этого усилия во многом определяет техничность и эффективность педалирования, поэтому многие фирмы, выпускающие туристические машины, совершают большую ошибку, полагая туклипсы (равно как и специальные закрепляющие шипы на велотуфлях) принадлежностью исключительно спортивных велосипедов. Без сплошного вращающего усилия обеих ног, при котором колени максимально приближены к раме (а не развернуты в стороны), невозможно научиться правильно ездить на велосипеде, а тем более совершать значительные по длине передвижения.
Возможно, исчезновение туклипсов из туристических моделей объясняется стремлением обеспечить большую безопасность, но надо отметить, что падение на значительной скорости на трассе (т. е. так называемый завал) травматично в любом случае и, как правило, человек, не успевает совершить сколь-нибудь осознанные страховочные действия вне зависимости от того, сумел ли он выдернуть ноги из туклипсов педалей или полетел на асфальт вместе со своим железным конем, обдирая в кровь внешние поверхности бедер.
Итак, при правильном педалировании интенсивно задействованы практически все мышечные группы ног, причем огромная нагрузка падает на крупные мышцы задней и передней поверхности бедра. Именно эти мышцы, накачиваясь кровью, заметно увеличиваются в размерах и первыми сигналят о запредельной нагрузке и усталости. Значительно нагружаются ягодичные мышцы, а также мышцы нижней части спины, на которые падает постоянная статическая нагрузка. Педалирование — однообразное движение, разнообразие в него вносят разве что меняющий уклон трассы и выбор велосипедистом разных передач: переключаясь с одной на другую, турист регулирует скорость вращения, характер и интенсивность прилагаемого усилия, требуемого для однократного проворачивания ведущей «звездочки».
Статическая нагрузка падает также на мышцы рук. Монотонность совершаемых усилий только отчасти искупается ощущением скольжения (здесь оно совершенно особенное, близкое к «полету»), Для снятия напряжения велосипедисты часто привстают с седла, работая на прямых ногах и разминая нижнюю часть спины вместе с крестцовым отделом позвоночника. Этот способ применяется особенно часто на подъемах, когда усилия по педалированию без отрыва от седла могут оказаться запредельными и привести к мышечной судороге.
Мы столь подробно остановились на физической стороне велотуризма, чтобы подчеркнуть: в отличие от водного туризма здесь неприемлем вариант посадки в седло «чайника». Даже человек, который в детстве овладел несложным искусством сохранять равновесие на двухколесном велосипеде (и поэтому заявляющий, что он «умеет кататься»), как правило, не способен проехать за раз более 10—15, максимум 25 км, причем такая попытка часто заканчивается очень болезненной мышечной судорогой. Велотуризм требует тренировок и значительного объема предварительной подготовки.
Особые ощущения от езды на велосипеде связаны и с чрезвычайно активным задействованием дыхательной и сердечно-сосудистой систем. Велоспорт недаром называют лошадиным видом спорта: активность кровотока и объем перекачиваемой сердцем крови, сам ритм сокращения сердечных мышцы возрастают многократно. У тренированного человека такое «включение» организма после первых нескольких разминочных километров создает радостное ощущение физической готовности и удовольствия от движения, своего рода эйфорию. Однако для неподготовленного туриста такого рода ощущения очень быстро переходят в муку.
Другая сторона специфики физических ощущений велотуризма как рекреационного занятия связана с групповым характером перемещения. Велотуристы являются почти полным аналогом стаи перелетных птиц, поскольку на скорости свыше 20 км/ч встречный ветровой поток становится существенным фактором, тормозящим движение и требующим дополнительных усилий на его преодоление. Даже в полный штиль велосипедист «режет» воздух, испытывая ощутимое сопротивление встречного потока; непосредственно за его корпусом образуется воздушный карман, в который стремится пристроиться следующий велосипедист; этот прием с давних времен называется «сидением на колесе». На этом аэродинамическом по своей природе эффекте основана вся тактика велосипедного спорта и стратегия передвижения велотуристов. Те 15 — 20% экономии усилий, которые выигрывает ведомый, оказываются значимыми при высоком общем уровне физической нагрузки, поэтому велотуризм унаследовал от велоспорта практику смены ведущего (через определенные отрезки дистанции, длина которых определяется многими факторами: силой ветра, рельефа, подготовленностью участников группы и т.д.). Отработав на максимуме усилий, лидер передает эстафету следующему и отправляется отдыхать в хвост группы; такая смена позволяет постоянно поддерживать высокую скорость, выдержать которую в одиночку не способен ни один из членов группы. Таким образом, группа велосипедистов в потенциале всегда сильнее одиночки, поскольку каждый член группы поочередно принимает на себя роль лидера, ведущего остальной пелатон, участники которого могут экономить силы.
Для безопасности перемещения туристы едут по шоссе парами, дабы создать «габарит», примерно аналогичный габаритам легкового автомобиля, это заставляет водителей обгоняющих машин обходить пелетон по всем правилам обгона, а не прижимать туристов к бровке (именно так поступают водители большегрузных автомобилей с одиночными велосипедистами на шоссе, объясняя это дорожное хамство тем, что велосипедисты им «мешают»). Следовательно, в велотуризме роль лидера обычно выполняют два человека и сменяться приходится паре ведущих, поэтому смена превращается в непростой технических прием, который должен быть отработан до автоматизма.
Мало того, и само «сидение на колесе» требует навыка, который дается серьезными тренировками. Для того чтобы удержаться в ветровом кармане, надо выбрать правильный угол и расстояние, не слишком большое (чтобы не растерять преимущество), но и не маленькое, поскольку малейшая «притирка» переднего колеса ведомого к заднему колесу ведущего приводит в резкому «заваливанию» набок ведомого с хорошими шансами завалить далее и всю группу. Велосипедисты-профессионалы ощущают веломашину как продолжение собственного тела, можно только удивляться, как на узком шоссе в единой «стае», почти касаясь рулями, на бешеной скорости, превышающей порой 50 км/ч, несутся сотни спортсменов, совершая повороты на крутых виражах, в раскачку забираясь на горки и бешено финишируя. Такого искусства достигают уникально одаренные спортсмены, проводящие большую часть своей сознательной жизни в седле на тренировках и соревнованиях. Для туристов это высший пилотаж, но и туристская поездка в группе из 4 —8 машин требует схожих навыков. Поэтому к физическим усилиям педалирования добавляется комплекс физических усилий, который можно охарактеризовать как «удержание равновесия и места в группе». Все это требует от велотуриста большой концентрации внимания и контроля за собственным телом и его положением в пространстве.
Описанная специфика физической стороны велотуризма во многом определяет и специфику впечатлений. Концентрация внимания и высокая степень внутренней группировки отчасти обусловливают сенсорное «голодание» велотуриста. Вопреки распространенному мнению на крейсерском ходу в велогруппе относительное богатство зрительных впечатлений гарантировано только ведущему группы. Только он воспринимает пейзаж фронтально, разглядывая достопримечательности, наблюдая встречные и попутные автомобили и цепляясь глазами за зрительные реперы (тут сходство с водным туризмом абсолютное). Однако следует сразу же отметить специфику велотуризма: взгляд перемещающегося на велосипеде привязан к полотну дороги и в силу позы (голова продолжает линию позвоночника и слегка опущена вниз), и в силу необходимости соблюдать прямую ось движения. При этом велосипедист неосознанно для себя запараллеливает траекторию пути, постоянно сканируя имеющиеся в пространстве дороги линии: разделительную полосу слева от себя или край асфальтового покрытия справа. Таким образом, свобода обозрения у ведущего пелетон весьма относительна, его основная задача — строить прямую траекторию движения, нарушая ее лишь ради необходимости объезда каких-либо препятствий (скажем, ям) на дороге.
В еще большей степени рабами дорожного полотна являются ведомые. «Сидение на колесе» позволяет экономить усилие, но требует постоянного психологического напряжения: необходимо соблюдать дистанцию, приноравливаясь к скорости ведущего, что совсем непросто, особенно при боковом ветре. Поэтому в поле зрения ведомых — обод колеса ведущего и дорожное полотно. Неслучайно спортсмены-велосипедисты на вопрос: «Вы объехали с турне пол Франции, что произвело на вас наибольшее впечатление?» — честно отвечают: «Ничего я не видел, кроме колеса и дороги», — чем повергают вопрошавшего в шок.
И все же велотуризм, безусловно, имеет и свои прелести. Хорошо тренированные туристы, идущие по шоссе с приличной скоростью и в хорошую погоду на начищенных до блеска машинах, одетые в цветные майки (а у велотуристов всегда был свой «барахольный шик»), действительно получают наслаждение от велопутешествия.
Подготовка и привычка ездить в группе позволяют расслабиться и рассмотреть окружающий ландшафт в подробностях, причем восприятие ландшафта у велосипедиста совершенно особенное, свойственное любым пассажирам «пространственных проникателей», т.е. объектов, двигающихся в пространстве с высокой скоростью.
Скоростное движение коренным образом меняет пространственное восприятие, саму сущность связи между пространством и временем: человек, владеющий «проникателем», — уже не прежний неприкаянный путник. Пейзаж для не него не неподвижен, он «трогается» и «вовлекается» в движение. Несущийся на скорости человек приближает даль прямо перед собой, подминая полотно пути под себя. Чуть сбоку мимо него пролетают края разрезанного пространства: они сходится в точке перспективы на горизонте и отлетают, расходясь рваными краями позади. Так возникает эффект проникновения. Взгляд, обращенный в бок, по нормали к движению уловит и вовсе волшебную картину: левая и правая «отрезанные половины» пейзажа участвуют в круговом движении, как две огромные театральные сцены. Предметы переднего плана проносятся со скоростью конвейера, мелькают, почти сливаясь между собой. Дальний план где-то в глубине этих гигантских вращающихся дисков почти недвижим, зато средний поворачивается в церемонном театральном ритме: кружась, в прихотливом танце проходят мимо деревни и церкви, мачты ЛЭП и окраины городов.
Есть и совершенно особенные зрительные впечатления. К таковым относится шоссейный мираж, который можно наблюдать в жаркий летний полдень, когда дорожный асфальт далеко впереди кажется «мокрым и темным».
Велотуризм, несмотря на сказанное, — один из лучших способов познать страну и прочувствовать местность; вращающий педали привязан к полотну дороги, а она повторяет все изгибы и основные неровности местности. Вы запоминаете «горушки» и холмы по тому усилию, которое было приложено для их преодоления; «побежденные» версты надолго западают в душу, оставляя ощущение принадлежности к пространству.
В каждом виде туризма есть коренное рекреационное занятие, а в этом занятии — основное движение, связанное с получением некого набора ощущений как на физическом уровне, так и на уровне высшей нервной деятельности. Характерное сочетание между удовольствием ощущений и удовольствием впечатлений и составляет специфику того или иного вида рекреационного
Удовольствие ощущений представляет собой сложный комплекс, который можно разложить на ощущение от физического усилия совершаемого туристом, ощущение от специфики движения (скольжения, перемещения, езды, плавания), ощущение от сопротивления окружающей среды.
Удовольствие впечатлений складывается из зрительных (визуальных), звуковых и даже осязательных впечатлений, переживаемых туристом в совокупности и при этом каждым индивидуально. Особенное значение имеют визуальные впечатления, которые зависят от характера и интенсивности развертывания видеоряда — серии зрительных картинок переднего, среднего и дальнего планов. Визуальное членение маршрута с помощь расстановки зрительных реперов — один из механизмов структурирования длительного и довольно напряженного процесса перемещения.
В том случае, если элементарное рекреационное занятие связано с какимлибо техническим средством, то усовершенствование этого технического средства увеличивает потенциальные возможности основного рекреационного занятия, что приводит сначала к распространению его на разные типы ландшафтов, затем использование технического средства в специфических условиях определяет появление специализированных разновидностей, которые совершенствуются, в итоге возникает разделение единого типа туризма на виды, каждый из которых занимает свою экологическую нишу.
В ходе такого разделения возникают виды туризма, различающиеся:
• вмещающим ландшафтом;
• уровнем сложности и соответственно приемлемого с точки зрения участников уровнем риска;
• базовым техническим средством и комплектом сопутствующих аксессуаров, обеспечивающих вид деятельности и иногда вызывающих развитие целой ветви специализированной индустрии.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
