Внутренний продукт на российском рынке туристских услуг
Особенности развития туризма и рекреации в России безусловно связаны с политическими и экономическими изменениями, происходившими в нашей стране после перестройки, когда поездки за границу, бывшие до этого уделом командировочных, представителей истэблишмента и состоятельных людей стали реальными для очень многих наших соотечественников. Небольшие частные туристские фирмы, появившиеся сначала в крупнейших городах, а затем и в провинции, за несколько лет буквально выбросили на российский рынок практически полный спектр разновидностей зарубежного турпродукта. Если исходить из определения туристского продукта как «совокупности вещественных (предметов потребления), невещественных (в форме услуги) потребительских стоимостей, необходимых для удовлетворения потребностей туриста, возникших в период его путешествия», то очевидно, что российские туристские фирмы занимаются сбытом туристского продукта, поскольку его неотъемлемые составные части: тур, туристско-экскурсионные услуги и товары — разработаны, произведены и предоставлены предприятиями туристско-рекреационной сферы зарубежных стран: Турции, Хорватии, Греции, Испании, Кипра, Мальдивских или Сейшельских островов и т.д. Заметим в этой связи, что в большинстве своем российские малые предприятия, именующие себя турфирмами, выполняют роль посредника между зарубежным партнером, реально сформировавшим туристско-рекреационный продукт, и отечественным потребителем. Посредничество это заключается в предоставлении визы и транспортных услуг (по сути — только проезд «до места» потребления турпродукта), а также не слишком надежных (как показывает опыт) гарантий потребителю. Из нескольких десятков тысяч частных турфирм России (преобладают, естественно, «фирмочки» с численностью сотрудников два-три человека) более 90 % фирм занимаются выездным и менее 10% въездным и внутренним туризмом.
Социально-экономические факторы в последние годы не способствовали полноценному и сбалансированному развитию российского туризма. Вследствие геополитической напряженности внутри стран СНГ и самой России рекреационное пространство неизменно сокращалось: Крым, Абхазия, Северный Кавказ, горные районы Средней Азии постепенно становились зонами риска, многие обширные районы просто выпали из туристско-рекреационной сферы. Одновременно было значительно снижено финансирование туризма и рекреации государством и профсоюзами. Уцелевшие учреждения отдыха в погоне за галопирующей инфляцией взвинтили цены, что далеко не всегда сопровождалось заметным улучшением качества (и, главное, набора) услуг. В результате организованный отдых на родине почти сравнялся по стоимости с пребыванием на побережье Средиземного моря, при этом различия в комфорте и спектре рекреационных занятий продолжают оставаться разительными. Результат не замедлил сказаться: резко сократился спрос на преобладавшие прежде путешествия и отдых внутри страны и столь же резко увеличился спрос на ранее весьма немногочисленные поездки в зарубежные центры туризма.
К сожалению, за последние 10 лет подробных и достоверных статистических данных о развитии туризма в России нет, однако общие особенности нынешнего этапа экспертно можно охарактеризовать следующим образом:
1. Объем туристских услуг, производившихся в России на одного жителя страны, составлял еще около 15 долл., он сократился в пять раз — до 3 долл., по ориентировочным оценкам, доход от въездного туризма составлял 4 млрд. долл., доход от выездного — около 12 млрд. долл. США (соотношение 1 : 4).
2. Соотношение числа туристов, приезжающих из-за границы и выезжающих за границу России, составляет ныне 1 : 2, т.е. Российская Федерация характеризуется дефицитом торгового баланса, причем последний не гасится, а усугубляется пассивным туристским балансом, доля туризма в валовом национальном продукте страны в настоящее время составляет около 0,01 %.
3. По оценкам Всемирной туристской организации, вместо 2,5 или 3 млн. иностранных туристов Россию в год могли бы посещать 20 — 40 млн., а доля внутренних туристов могла бы подняться до 50 % от численности населения страны.
4. Материальная база туризма, его инфраструктура на 80 % (приблизительная оценка) нуждаются в капитальном обновлении, в существенных преобразованиях.
5. Рынок туризма испытывает серьезные колебания, обусловленные изменениями социально-экономического фона, и характеризуется потенциальной и реальной неустойчивостью.
В этой ситуации продвижение туристского продукта на российский рынок обрело ряд характерных особенностей:
• опора на беспроигрышное сочетание «максимальная развлекательность — минимальная стоимость»;
• отсутствие достоверных сведений о туристско-рекреационном продукте и его действительном качестве;
• резкое преобладание рекламной продукции над информационной и аналитической;
• крайняя скудость информации и рекламы о собственном внутрироссийском туристско-рекреационном продукте.
А. В. Дроздов обращает особое внимание на неизвестность и невостребованность организованных предприятий государственной и ведомственной рекреации (баз отдыха, пансионатов, детских оздоровительных лагерей). Руководители, как правило, не умеют и не стремятся активно искать клиентов, поскольку «загрузка» этих учреждений всегда осуществлялась без их участия. Ситуация еще более усугубляется падением платежеспособного спроса. Тем не менее некоторые из таких учреждений, проявив инициативу, разработав и осуществив маркетинговые мероприятия, добились очевидных успехов.
Серьезнейшая проблема в развитии российского рынка внутреннего туризма — несоответствие цен на предлагаемые услуги качеству этих услуг, особенно в части условий размещения, питания и перевозок, т. е. в важнейших компонентах туристского сервиса. В результате многие из иностранных туристов, однажды побывавшие в российских регионах, не стремятся приехать к нам снова, а их суждения о российском туризме не способствуют формированию привлекательного облика страны.
И последняя проблема — российский внутренний туризм по сути дела не имеет государственной рекламной поддержки. Между тем формированием позитивного туристского имиджа страны во всем мире занимаются авторитетные государственные структуры. В провинции такая поддержка местных департаментов культуры и туризма выражается пока что в подготовке и распространении аляповатых рекламных изданий, зачастую являющихся образцом непрофессионализма и безвкусицы и навряд ли способных привлечь потенциального рекреанта в регион.
И все-таки главной проблемой российского рынка является желание властей и инвесторов на местах непременно создать верхний элитный сектор туристских услуг для иностранцев, не проводя предварительной планомерной основательной работы по формированию условий отдыха и туризма для своих соотечественников.
Такое стремление поскорее «сесть на иглу» валютных доходов приводит к самым неблагоприятным последствиям, а именно:
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
• возникновению уродливых форм элитарного туризма (таких, как охота за доллары в национальных парках, заказниках и заповедниках, увеселительные поездки в «глубинку» с бесконечной выпивкой, банями и прочими «этническими» развлечениями);
• разваливанию без того эфемерной структуры туристских услуг и деформации только-только начинающих складываться традиций гостеприимства;
• разрушению оставшихся рудиментов народных промыслов в результате криминального захвата местных рынков (так, «поддужные» колокольчики, предлагаемые в Мышкине сошедшим с теплохода туристам, сделаны на самом деле не в этом древнем верхневолжском городке, а в артелях Подмосковья);
• криминализации сферы туризма — попытка продать этюд на набережной Ярославля, Твери или Костромы не безопасна для свободного художника, если он не защищен и не прикрыт соответствующими криминальными структурами;
• понижению социального статуса образующихся в сфере туризма рабочих в глазах россиян;
• формированию негативного отношения к сфере рекреации и туризма со стороны местного населения.
В итоге таких попыток туризм в сознании тверичей и ярославцев, костромичей и угличан выглядит как комплекс нехитрых мероприятий по «окучиванию» иностранцев, позволивших себе дорогое удовольствие прокатиться на теплоходе вниз по Волге.
Попытка формирования турпродукта «сверху» обречена на неуспех просто в силу логики развития любой сферы деятельности: элитный продукт всегда является следствием естественного конкурентного отбора в массе обычного, но качественного продукта.
Для элитного продукта в туристско-рекреационной деятельности особенно важно предварительное создание особой благоприятной среды, а это возможно только в случае:
• если предварительно будут созданы нормальные условия для отдыха и туризма наших сограждан;
• развитие рекреационно-туристского бизнеса будет рассматриваться населением как достойное поле для приложения своего труда.
Таким образом, практически все исследователи отечественного рынка туристско-рекреационных услуг сходятся в одном — коренная причина неразвитости туристско-рекреационной сферы в России заключается, прежде всего, в моральном старении внутреннего турпродукта — предлагаемых на российском туристском рынке видов и сценариев отдыха и туризма.
Принято считать, что в социально-экономическом плане традиционный туризм стал основой для специализации некоторых городов, определил возникновение системы музеев, туристской инфраструктуры. Однако примеры, приводимые обычно для демонстрации такого рода влияния, типа Суздаля или Ростова Великого, вряд ли можно считать удачными. По сути это попытка отреставрировать и использовать лишь внешний антураж исторической городской среды, попытка, которая не дала этим городам никакой экономической основы, поскольку бесправие местного самоуправления и политика центральных ведомств привели к тому, что сама территория не получала никакой выгоды от осуществляемой здесь деятельности. В двух шагах от прекрасного кремля в центре Ростова Великого увидим мы заброс и запустение: разваленные исторические особняки, заиленный и заросший травой ров перед крепостными валами, стареющие и утрачивающие свою прелесть парки, необустроенную набережную, обмелевшее озеро с уродующей его дамбой, на которой так и не появилась красивая набережная.
Приходится констатировать, что огромный потенциал русского Центра и Севера в плане развития туризма и рекреации до сих пор остается нераскрытым, между тем у этого региона необычная привлекательность, которая радикально отличается от всего, что может быть предложено рекреанту-туристу в любом другом месте. Спрос и потребности на мировом рынке туризма сегодня ориентированы на совершенно необычные формы отдыха, что связано с кардинальным изменением системы ценностей и жизненного стиля поколения так называемых постмодернистов (выражение известного европейского философа Зигмунта Баумана). Само представление об отдыхе в сознании современного человека претерпело значительные изменения. И это обстоятельство дает в наши руки немалый шанс, связанный с возможностями России с ее необъятными просторами и суровой природой, с укорененными и, что важно, неприкрашенными памятниками русской культуры.
Отдых в третьем тысячелетии: концепция экологического туризма
Итак, ситуация с развитием внутреннего туризма, охарактеризованная в предыдущем подразделе, ни в коей мере не является тупиковой, напротив, в мировой туристско-рекреационной сфере наблюдаются тенденции, которые выводят российский потенциал если не на передовые, то достаточно выигрышные позиции.
Анализ современных реалий туристского бизнеса на мировом рынке позволяет выделить следующие важнейшие ориентиры развития туризма и рекреации:
1. Отпуск воспринимается человеком как более интенсивная форма проведения свободного времени, разительно отличающаяся от монотонных обязанностей рабочего на конвейере или служащего в офисе, отсюда стремление к отдыху в другом «подпространстве» (как выразились бы современные фантасты), в роли которого для одного может выступать чужая страна, для другого — иная природная зона, для третьего — горы, для четвертого — море и т.д.
2. Тенденция «близости к природе» — непосредственная доступность реки, озера, леса, луга приобретает важнейшее значение. «Жизнь в ландшафте» — таков лозунг современного рекреанта и туриста; следовательно, особое значение приобретает состояние окружающей среды в регионах отдыха.
3. Индивидуализация отпуска — стремление к индивидуальным путешествиям в соответствии с собственными представлениями (часто даже с элементами риска и авантюрности). Предпочтение отдается гибким программам отдыха с набором разнообразных рекреационных занятий: стадное движение «в толпе на экскурсию» неприемлемо, одновременно возрастает роль личного прикосновения к культурным раритетам посещаемой страны, огромное значение приобретает неформальное общение.
4. Желание обрести на отдыхе «второй дом», причем домашний уют этнически укорененного жилища посещаемой страны (хижина, изба, бунгало) постепенно начинает вытеснять официоз умопомрачительно дорогих отелей.
5. Тенденция к отпуску «на колесах»: индивидуализация программы отдыха предполагает, естественно, и свободу перемещения — отпускники стремятся как можно больше увидеть за короткое время, поэтому возможность перемещаться в пределах избранного региона — не роскошь, а непременное условие.
Таким образом, новые подходы к развитию рекреации и туризма, определяемые новым характером туристско-рекреационного продукта, требуют особенно внимательного отношения к особенностям территории, к выявлению ее природного и культурного потенциала.
В этой связи аналитики туристско-рекреационной сферы все чаще применяют термины «зеленый туризм», «ландшафтный туризм», «эко-туризм», под которым понимают нарождающийся и завоевывающий все новые позиции некий альтернативный вид отдыха и рекреации, ориентированный на новые ценности, прежде всего тесное общение с природой.
При этом исследователи подчеркивают принципиальное отличие эко-туризма (как раз и позволяющее считать его альтернативным), а именно благоприятное воздействие на социально-экономическую среду и экологическое состояние регионов. Утверждается даже, что экологический туризм может выступить в роли средства и инструментария экологического обустройства регионов.
С учетом общего состояния российской экономики «экспорт» достоинств того или иного региона является, по крайней мере на ближайшие годы, более эффективной формой участия в международном экономическом разделении труда, нежели участие в промышленной конкуренции и наращивание объемов продаж минерально-сырьевых ресурсов страны. Как неоднократно отмечал известный специалист по проблематике развития туризма и сохранения природного и культурного наследия географ Ю. А. Веденин, историческое развитие классических регионов «сельского туризма» (Швейцария, Австрия, Италия, Испания, Франция, Великобритания) показывает, что туризм и рекреация становятся мощными факторами экологической организации территории.
Сохранение этнически укорененных сельских пейзажей, одна из наиболее перспективных во всем мире тенденций организации территории, напрямую связана с развитием нестандартного ландшафтного туризма. В настоящее время этот фактор становится единственным реальным тормозом индустриальной экспансии во многих регионах, особенно на территориях, прилегающих к туристским зонам. Развитие эко-туризма становится дополнительным (иногда — основным) средством оживления экономики внутренних депрессивных районов. Тенденция притяжения рекреационных зон к наиболее сохранившимся природным ландшафтам сопровождается изменением туристской специализации, развитием инфраструктуры туристских зон, созданием сети национальных парков и охотничьих хозяйств, введением особого природоохранного режима эксплуатации лесов. Все эти проблемы более чем актуальны для большинства регионов России.
Принципы, признаки и формы экологического туризма и рекреации
Экологический туризм — понятие для России и старое, и новое. С одной стороны, россияне всегда стремились на природу, не обременяя себя даже минимальным комфортом, и (по международным стандартам) занимались как раз эко-туризмом. Палаточная жизнь без элементарных признаков удобств, перемещение «на своих двоих» с грузом за плечами, движение по трассам, которые язык не поворачивается называть дорогами, любование природой и знакомство с памятниками старины — все это появилось в России уже в начале 1960-х годов. С другой стороны, давно раскрученная и потому приносящая на Западе немалый доход отрасль у нас до сих пор находится в загоне, а ведь эко-туризм — это и рабочие места, и способ поддержания экономики депрессивных регионов, и, наконец, остро дефицитные в провинции средства для охраны природы и оптимизации ландшафта, сохранения памятников культуры и истории.
Экологический туризм интуитивно понимается примерно идентично в разных странах, однако есть и существенные отличия, поэтому так важно сформулировать основные принципы экологического туризма, охарактеризовать его типичные признаки и систематизировать формы эко-туров.
По А. В. Дроздову, экологический туризм должен быть:
• обращенным к природе и основанным на использовании преимущественно природных ресурсов;
• не наносящим ущерба природной среде нашего обитания или допускающим минимальный ущерб, который не подрывает экологическую устойчивость среды;
• нацеленным на экологическое образование и просвещение, формирование отношений равноправного партнерства с природой;
• заботящимся о сохранении местной социокультурной среды;
• экономически эффективным и обеспечивающим устойчивое развитие тех районов, где он осуществляется.
Эко-туризм традиционно связывали с охраной природы, первые эко-туры разрабатывались в национальных парках, однако позднее появились и иные маршруты, нанизанные на уникальные объекты природного и культурного наследия либо уводящие туристов в края нетронутой дикой, но вовсе не обязательно охраняемой природы.
В этом плане все многообразие видов эко-туризма можно разделить на два его основных типа:
1) эко-туризм в границах особо охраняемых природных территорий (акваторий); разработка и проведение таких туров — это классическое направление в эко-туризме, соответствующие туры относятся к эко-турам в узком значении данного термина, их можно отнести к австралийской модели эко-туризма;
2) эко-туризм вне границ, особо охраняемых природных территорий и акваторий; к этому типу туров можно отнести весьма широкий спектр видов экологически ориентированного туризма (в том числе познавательного, активного, экстремального и т.д.).
Уровень развития эко-туризма в России однозначно определить очень сложно, поскольку такая оценка будет зависеть от того, в каком смысле узком или широком) мы понимаем эко-туризм. Если толковать эко-туризм в узком (первом из приведенных) значений, то следует признать, что в России представлены практически все формы эко-туризма, однако в очень небольших объемах. Наиболее массовой из этих форм являются однодневные экскурсии экологической ориентации, совершаемые либо жителями городов, либо туристами, находящимися на курортах и в других местах отдыха. Судить об этом позволяют сведения о посещаемости национальных парков страны. Немногие программы предусматривают активное вовлечение их участников в природоохранную деятельность.
Только некоторые из национальных парков имеют специальные экологические лагеря для детей. Правда, летние экологические лагеря становятся все более популярными в системе дополнительного образования, где они инициируются, как правило, либо в системе станций детско-юношеского туризма, либо «домов природы» или областных экологических школ. Получили развитие экскурсии по «экологическим тропам», детские экологические экспедиции. Вообще образовательный аспект в российском эко-туризме развит пока еще слабо: чаще экскурсия или тур оказываются нацеленными только на демонстрацию достопримечательностей, экзотических «чудес» и красот природы, а не на постижение (или посильную помощь в решении) экологических проблем.
Экологические туры можно классифицировать по многим признакам — по способу передвижения, составу участников, продолжительности, отношению к границам страны проживания туристов, однако наиболее существенными следует считать два родовых признака: основная цель тура и основной объект. Последний определяет содержание программы тура и отчасти форму его организации. Разумеется, цели тура и его объекты связаны между собой и оба главных родовых признака нельзя считать абсолютно независимыми основаниями классификации (в реальной программе тура его цели и объекты часто сочетаются и совмещаются). Тем не менее каждый организатор и участник тура может определить его главные особенности и отнести каждый конкретный тур к тому или иному виду.
Особо следует отметить близость экологических туров к известным и весьма популярным прежде в России формам самодеятельного туризма и рекреации. Эко-туризм вообще теснейшим образом связан с рекреацией, поскольку практически все виды эко-туризма базируются на элементарных рекреационных занятиях, так или иначе связанных с рекреационным потенциалом территории.
В этом контексте особое значение приобретают те компоненты стратегии развития экологически ориентированного туризма, которые специально нацелены на формирование экологической культуры туристов. Ведь понятно, что обеспечить непосредственное соприкосновение с существующими на нашей планете эколого-культурными реалиями можно именно в национальных парках, а также в историко-культурных и природных музеях-заповедниках. Достаточно привести в качестве примера Кенозерский парк, Соловецкие острова или Переславский природно-исторический парк «Плещеево озеро».
Содержание, составные части и региональная специфика российского туристско-рекреационного продукта
Понятие «туристско-рекреационный продукт» имеет несколько интерпретаций, возникших не столько в результате теоретического анализа, сколько в ходе реализации практической деятельности и производственно-бытового словоупотребления профессионалами различного профиля. Этимология и практика словоупотребления термина «продукт» в иных сферах жизни достаточно жестко привязывает нас к представлениям о чем-то специально приготовленном для употребления или использования. Однако специфика рекреационного продукта заключается в том, что он не может быть целиком и полностью создан специально, равно как и не может быть однократно использован, потрачен, а также и в том, что в результате использования его потребительские свойства могут меняться, но не исчезают совсем. Поэтому очень сложно говорить о превращении туристско-рекреационного продукта в товар, поскольку он, даже будучи «проданным», не отчуждается совсем...
С правовой точки зрения туристско-рекреационный продукт (ТРП) — это право на тур или вид отдыха, предназначенный для реализации туристу или рекреанту; такая трактовка априори подразумевает существование правовых отношений между субъектом, предоставляющим рекреационные возможности, и субъектом, их потребляющим, что не всегда соответствует действительности. В самом деле, охотник, добывающий по лицензии лося в пределах охотохозяйства, связан с последним договорными отношениями, но этого нельзя сказать о грибнике, собирающем в этой же местности грибы.
В более общепринятой трактовке ТРП — некий потребительский комплекс, включающий в себя тур или вид отдыха, рекреационные и туристско-экскурсионные услуги и товары, причем услуги существуют в невещественной форме. Наконец, с сугубо экономических позиций ТРП можно считать также совокупность потребительских стоимостей туристско-рекреационного комплекса.
Понятно, что одной из важнейших задач развития рекреационной сферы является определение специфики собственного туристско-рекреационного продукта, поскольку практически любой регион России потенциально способен предлагать на туристско-рекреационный рынок достаточно разнообразный спектр как отдельных услуг, так и их сочетаний, составляющих целостные туры, виды и способы отдыха, да к тому же немалый объем сопутствующих товаров.
Очевидно также, что специфика регионального ТРП определяется прежде всего своеобразием туристско-рекреационого потенциала, но, с другой стороны, как совершенно справедливо отмечает А. В.Дроздов, из смысла самого понятия потенциала следует, что «далеко не все его компоненты могут оказаться — на данный период времени — реальным продуктом, пользующимся достаточным спросом». Следовательно, фиксация актуального ТРП связана с анализом вне и внутрирегиональной ситуации на рынке рекреационных услуг, а также с выявлением целевых групп потенциальных потребителей продукта.
Определение региональной специфики ТРП требует предварительного анализа составляющих его компонентов, а также устоявшихся региональных сочетаний компонентов целостных туристско-рекреационных программ. В свою очередь, компоненты ТРП, согласно определению И. Зорина и В. Квартальнова, базируются на представлениях об элементарных рекреационных занятиях или действиях рекреанта (сбор ягод, грибов, орехов, трав или прогулки пешие, велосипедные, конные, лыжные и т. п.), которые могут быть обобщены в основные типы занятий (действий).
Все элементарные рекреационные занятия можно объединить в определенном наборе типов. Ясно, что разные исследователи, скорее всего, сделают это по-разному, но нам в данном случае важен сам принцип: от элементарных занятий к типам, а далее к модулям и циклам рекреационной деятельности. Последние формируются либо на основе ведущего типа занятий, либо посредством соединения нескольких типов по принципу, который можно назвать принципом рекреационной дополнительности и который обеспечивает совместимость-взаимозаменяемость элементарных занятий.
Вообще говоря, любой самодеятельный рекреант осознанно или интуитивно строит свой отдых именно таким образом, в чем легко убедиться, проведя несложный экспресс-опрос на предмет выявления целей пребывания в рекреационной зоне («мы приехали, искупались, побродили по лесу, собирали землянику на полянах, приготовили обед на костре, загорали, «вечеряли» у огня, пели песни под гитару, отдыхали, а с рассветом поднялись на рыбалку, наловили окуней, отсыпались, на обед сделали уху, загорали, поиграли в волейбол...» — из устного сообщения старшеклассников об уик-энде, проведенном на природе).
Попытаемся классифицировать элементарные занятия рекреантов, связанные с особенностями рекреационного потенциала средней России.
Приведенный перечень выглядит несколько формальным: человек, тихим летним вечером задумчиво бредущий по берегу с веточкой сирени в руке, будет очень удивлен, если узнает, что он занимается «пешеходной прогулкой» в форме «неявной рекреации». Тем не менее недостатки формализации превращаются в преимущества именно тогда, когда мы анализируем состав рекреационных модулей или планируем туристско-рекреационные циклы.
Рекреационный модуль — это набор элементарных рекреационных занятий, объединенных на основе принципа рекреационной дополнительности, связанных с определенной территорией и занимающих конечный отрезок времени.
Рекреационный модуль может строиться вокруг совсем нехитрых занятий, не требующих больших капиталовложений или особенной подготовки. Так, по всей провинциальной России рекреанты покрывают немаленькие расстояния, чтобы попробовать воды святого источника, полюбоваться на полуразрушенную стену монастыря, оказавшуюся в глухом лесу, или посидеть возле самого старого в краю дуба.
Набор периодически (как правило, ежедневно) повторяющихся или сочетающихся модулей, территориально объединенных вокруг смежных элементов туристско-рекреационной системы (зон рекреационного тяготения, ядер, узлов и осей туризма и рекреации), образует цикл. Отдыхающие на базе отдыха, расположенной на берегу лесной речки, являются вольными или невольными потребителями нескольких взаимодополняющих модулей: отдыха у реки (купание, катание на лодках), отдыха в лесу (собирание грибов и ягод, просто прогулки), лечебно-оздоровительных мероприятий, ежевечерних танцев, просмотров кинофильмов и т.д.
Рекреационный цикл в палаточном лагере автомобилистов в устье реки, впадающей в одно из волжских водохранилищ, может включать в себя множество занятий, но все они так или иначе связаны с природной фактурой местности (т.е. с туристско-рекреационным потенциалом) и наличным рекреационным продуктом: это и сбор грибов, и прогулки в лесу, и катание на лодках и, разумеется, рыбалка, а также хождение по акватории «моря» на парусной доске, вечерние импровизированные «гитарные посиделки» у костра, танцы под звуки автомагнитолы.
В качестве туристско-рекреационного продукта туристские фирмы, зарабатывающие на рекреации, могут предлагать как отдельные элементарные занятия, так и сложившиеся модули и циклы. При этом можно наблюдать характерную последовательность развития турпродукта: как правило, изюминкой продукта является некое вновь появившееся рекреационное занятие, скажем, катание на санях по новой трассе, проложенной зимой вдоль склона речной долины. Однако в случае успеха оно дополняется смежными занятиями, которые легко комплексируются с первоначальным (катание на лыжах, сноубордах, резиновых камерах и специальных матрацах-дутиках) и поэтому почти не требуют дополнительных затрат. Далее складывающийся из смежных (родственных) занятий модуль обрастает дополняющими, но уже далекими по сути элементарными занятиями, требующими новых инвестиций. Если продолжить пример с выстраиванием зимнего модуля, то это может быть посещение местного провинциального музея, осмотр достопримечательностей (сохранившейся церкви, барской усадьбы), зимняя рыбалка в проруби замерзшей реки, наконец, ужин из блюд русской кухни и русская баня. Так постепенно выстраивается рекреационный цикл, претендующий уже не на несколько часов свободного времени приехавшего из города тинэйджера, а на полноценный уик-энд целого семейства с «чадами и домочадцами».
Рекреационные циклы могут изменяться в результате появления новых выигрышных (привлекательных с точки зрения потенциальных потребителей) рекреационных занятий. Так, включение в турпродукт верховых прогулок, безусловно, обогатит рекреационный цикл любой базы отдыха или молодежного палаточного лагеря. То же можно сказать о специально подготовленной полосе препятствий для наработки туристско-экспедиционных навыков, хорошей волейбольной площадке, футбольном поле, искусственной скальной стенке и т.д.
Однако зачастую в состав ТРГТ пытаются, следуя моде, включить элементарные рекреационные занятия, не соответствующие рекреационному потенциалу территории, региона. Яркий пример — желание многих турфирм (или просто частных лиц, действующих исключительно в целях личного обогащения, на свой страх и риск) непременно затащить на любой среднерусский водоем гидроциклы. Мощные машины, созданные исключительно для катания по поверхности моря, будут чересчур сильным возмутителем спокойствия где-нибудь на Плещеевом озере или озере Селигер; после нескольких недель эксплуатации суперсильной машины пострадают и заросли прибрежных макрофитов, и гнездящиеся в них водоплавающие, и стаи мальков на отмели.
Не меньший урон приносит катание на квадроциклах (машины вездехода на больших «дутых» шинах) по лесным заповедным дорожкам. Фанаты этой действительно забавной, но очень уж шумной автоигрушки должны знать, что ее трассы лучше всего ложатся на террасированные склоны какого-нибудь заброшенного карьера или индустриального бедленда вроде неиспользованной заводской территории.
Точно так же и конная трасса, проложенная по цепи материковых дюн, покрытых красавицами-соснами, превратится в траншею, а деревьям будет нанесен непоправимый урон, если по ней изо дня в день будут прогонять десяток верховых.
В общем случае можно утверждать, что чем более разнообразен ТРП, тем успешнее развивается туристско-рекреационная сфера — до той, однако, поры, когда реальный туристско-рекреационный потенциал не окажется под угрозой. Содержание ТРП значительно обогащается набором рекреационных услуг, появившихся в свое время и в своем месте. Достаточно сравнить обычный (пусть и обустроенный) пляж с пляжем, на котором в полдень появляется палатка с прохладительными напитками, кондитерскими и выпечными изделиями. Такая услуга неизбежно продлевает пребывание рекреанта у воды, поскольку доставка на место лишает необходимости возвращаться в «цивилизацию» на обед.
В завершение отметим, что качественный туристско-рекреационный продукт всегда является результатом тщательной разработки, даже в том случае, если рекреационной потенциал места уникален. Возьмем для примера столь распространенные на всей территории центральной России карьеры, оставшиеся после выработки песчано-гравийной смеси. Карьероуправления, чтобы избежать затрат на рекультивацию таких вскрыш, называют их в своих документах противопожарными водоемами. Между тем расположенные в живописной местности в зандровых ландшафтах или на надпойменных террасах рек среди сосновых лесов, они, как правило, заполняются водой и превращаются в почти готовый рекреационный водоем. Однако «почти» подразумевает наличие чересчур отвесных берегов и крутого свала глубин, присутствие вблизи обрывов полунаклоненных деревьев, способных вызвать блоковый отрыв крупных масс грунта, каменистую отмостку на отмели и т.д. Для создания действительно рекреационного водоема необходимо спланировать (с помощью земснаряда или отсыпкой с берега) свал глубин, намыть крупнозернистого песка на пляжевую отмель и площадку для загорания, убрать сухостой и аварийные стволы с прибровочной части, стабилизировать, где необходимо, склоны, оставив их под углом естественного откоса. Наверняка потребуется в будущем стоянка или хотя бы парковка для автомашин, лучше также сразу же предусмотреть места для разжигания костров, устройства мангалов и т.д. Площадка для пляжного волейбола также не будет лишней, как и выполненные из ликвидной древесины нехитрые формы лесной «мебели».
Важно понимать, что очень часто ТРП связан с потенциалом территории, причем не территории вообще, а элементами культурного ландшафта региона, которые так или иначе были созданы или возникли в ходе реализации других видов хозяйственной деятельности или природопользования. Красиво скошенный луг на пойменном сегменте малой реки возник в результате сенокошения как вида сенозаготовки, и после прекращения такового он исчезнет за 5 — 8 лет. Луг удобен для рекреантов, собирающихся отдохнуть на берегу речки, следовательно, если территория становится частью организованной рекреационной зоны, его придется скашивать, однако уже для иных целей. При этом рекреанты хотели бы посидеть у костра (следовательно, необходимо место для костровища), укрыться в тени деревьев (но не ольхи серой!) в чересчур жаркий полдень (следовательно, необходима подсадка крупномерного дерева в качестве будущего солитера или целой куртины таких деревьев).
Таким образом, современный туристско-рекреационный продукт наследует скрыторекреационный потенциал культурного ландшафта и включает предоставляемые им возможности в свой состав. Однако поскольку потребности и полезности рекреантов и туристов имеют свою специфику, постольку возникает необходимость в изменении этих элементов культурного ландшафта так же, как и способов ухода за ландшафтом в целом, что должно достигаться в ходе реализации специально выполненных ландшафтных проектов и планов.
В дальнейшем, по мере того как трансформируются или просто перестают существовать виды деятельности, породившие «полезные» для рекреации элементы ландшафта, рекреация и туризм становятся новым видом ландшафтообразующей деятельности, в противном случае качество туристско-рекреационного продукта ухудшается вплоть до полной его утраты.
Таким образом, настоящий три все-таки создается осознанно. В этой связи хотелось бы остановиться на ограничениях развития ТРП, которые могут иметь экологическую, социальную или иную природу.
Экологические ограничения возникают в двух случаях:
1) когда территория с самого начала по ряду параметров не отвечала потребностям рекреации (слишком жесткая вода в единственном пригодном для купания водоеме, слишком мелкая речка, высокий природный или техногенный радиационный фон и т.д.);
2) когда потенциал территории был ухудшен в результате некорректного развития рекреации или неэкологичного развертывания ТРП.
Заметим, что практически всей России свойственно ограничение, которое по меньшей мере два столетия (судя по русской художественной литературе) не позволяет должным образом сформировать туристско-рекреационный продукт и использовать потенциал территории: огромное, местами (и в отдельные микросезоны) просто невыносимое количество кровососущей фауны насекомых. Оводы, слепни и комары, а в последние годы добавившаяся к ним северная мошка немало омрачают положение российского рекреанта. Равномерно распределенные в течение дня (утром — комары, днем — слепни, мухи и оводы, вечером — опять комары и мошка), эти насекомые способны радикальным образом влиять на субъективное ощущение комфортности.
Экспресс-опросы, проводившиеся среди различных возрастных и профессиональных групп отдыхающих, выявили, что этот фактор зачастую играет решающую роль в выборе рекреационного занятия или цикла. Особенно категоричны в своих ответах новые поколения россиян, подчеркивающие: «Пересек границу после Выборга — и ни одного тебе комара, а у нас!». Этот фактор в значительной степени сдерживает и формирование столь желанного элитного ТРП для иностранцев. Примеров тому известно множество, приведем лишь один, свидетелем и участником которого довелось быть автору. В Ростовском муниципальном округе Ярославской области на берегу живописной реки Нерли Клязьминской была спроектирована туристская экодеревня для немецких туристов. Однако она так и не была построена, причем по банальной причине: приехавшие (ближе к вечеру) принимать площадку специалисты Департамента туризма Земли Северный-Рейн-Вестфалия не успели выбраться из «мерседесов», как уже подверглись обычному воздействию комаров. Получасового пребывания на местности хватило, чтобы заказчики наотрез отказались от проекта, ситуацию не спасли ни демонстрируемые красоты природы, ни кристально чистая вода в реке, ни раки, наловленные прямо на глазах местными крестьянами...
Вероятно, мы можем предсказать, что развитие рекреации неизбежно вызовет развитие методов и средств борьбы с этой «напастью» в том же порядке, как это произошло в Западной Европе, где оводы были выведены практически полностью, причем не с помощью варварского опыления территории инсектицидами, а в результате продуманной программы, включавшей в себя лечение и обработку поверхности кожи крупного рогатого скота.
Разработка и проектирование экологических туров
Автор стремился избежать соблазна описания или рекомендации каких-либо конкретных эко-туров, поскольку убежден в том, что составление конкретных эко-туров есть задача агентов, действующих на рынке туризма и занимающихся разработкой тур продукта. Кроме того, возможности реализации экологических туров определяются многими обстоятельствами, незнание которых делает почти бесполезной попытку проектирования «идеальных» или «потенциальных» путешествий.
Среди этих факторов важнейшими, на наш взгляд, являются:
• «фактура арены», т.е. физико-географические и социально-исторические свойства той территории, в пределах которой разрабатывается турпродукт;
• возрастные, профессиональные, этнопсихологические качества целевой группы, на которую ориентирован турпродукт;
• квалификация гидов («сталкеров» эко-тура);
• региональный инвестиционный климат.
Начнем с последнего фактора. Инвестиционный климат зачастую вообще определяет возможность хотя бы зачаточного развития эко-туризма. Как признался не так давно автору один менеджер эко-туризма, работающий (и весьма успешно) в древнем городе Угличе: «Для того чтобы раскрутить байдарочный эко-тур по речке Улейме, надо продать полсотни путевок в Анталию»... Отечественный турпродукт (без вливаний со стороны бизнеса) создается пока что на периферии заморского. Без начальных инвестиций невозможно ни закупить байдарки (не говоря уже лошадях для верховой езды) и потребное туристское снаряжение (оно сегодня есть любого качества, но хорошее стоит немалых денег), ни договориться с лесными мастерами о предварительном обустройстве стоянок, ни обеспечить транспорт для заброски групп, ни нанять талантливых гидов и надежных сталкеров на маршрут, ни прорекламировать свой продукт в Интернете или средствах массовой информации.
Фактура местности диктует набор сюжетов и экологических мифов, включаемых в познавательную часть содержания тура, способ перемещения (пеший, водный, велосипедный, автомобильный), совокупную длительность маршрута, тип и продолжительность стоянок. Очевидно, например, что по всем этим параметрам будут различаться эко-туры, разрабатываемые для Среднерусской возвышенности и для предгорий Северного Кавказа, для сельской местности и для пригорода крупного мегаполиса.
Целевая группа также в значительной степени влияет на содержание эко-тура, поскольку туры для взрослых и детей, подготовленных (спортивных) и обычных туристов, равно как и людей с разным образовательным статусом и культурным типом, должны различаться. Заметим, однако, что в реальной жизни чаще всего приходится иметь дело с группами смешанного состава, в которых есть и взрослые, и дети, и менеджеры, и домохозяйки, и спортсмены, и люди с ослабленным здоровьем, следовательно, реальный турпродукт чаше всего должен быть универсальным.
Сложнее обстоит дело с квалификацией гидов. Вообще говоря, автору больше нравится другое название для человека, выполняющего в эко-туризме несколько функций одновременно:
• проектирующего эко-тур;
• договаривающегося с «аборигенами» (лесниками, рыбохраной, администрацией и т.д.);
• обеспечивающего техническое прохождение маршрута (обучение, помощь слабым и отстающим, страховка);
• проводящего экскурсию на объектах эко-тура;
• поддерживающего психологический микроклимат и настроение в группе;
• создающего и транслирующего экологические мифы.
Такой универсал, вероятно, заслуживает более красивого именования, чем «руководитель похода» (советская традиция), или «гид» (что в переводе с английского — «экскурсовод»); его, памятуя литературную легенду братьев Стругацких, лучше называть сталкером.
Так вот, сталкеры экологических туров для России — только еще нарождающаяся генерация профессионалов. Любители, подвизающиеся на этой стезе, часто убеждены, что объектом для эко-тура может быть уникум не меньший, чем Фудзияма или Долина гейзеров... Многим из них невдомек, что «экологическое содержание» (если говорить о познавательной составляющей тура) может быть обнаружено где угодно, ведь экология — это наука об окружающей среде, следовательно, экологический сюжет может быть «выужен» профессионалом и в городском квартале, и на поле с васильками во ржи. Во внутреннем дворике «доходных» домов фасадного Питера можно увидеть, как тектонические трещины рассекают капитальную стенку по диагонали — от первого этажа до пятого — вот вам и сюжет о превратностях гидрогеологии и недоучете действия погребенных русел в наскоро построенном на засыпанных болотах городе. Также и созерцая бесконечные рекламные щиты, перекрывающие ныне визуальную ось на всех главных улицах красавицы-Москвы, можно поразмышлять о нарушении исторически сложившегося силуэта города и видеоэкологии городской среды вообще.
Невысокая квалификация отечественных сталкеров связана, как представляется автору, с низким уровнем преподавания географии в школе, причем дело здесь даже не в количестве часов, а в самом построении курса школьной географии, из которой удивительным образом «выпал» ландшафт родной страны. В этом плане отечественным методистам, бесконечно перерабатывающим одни и те же учебники, стоило бы обратиться к опыту географов Нидерландов, Израиля, Германии или Франции, в учебниках которых признаки национального культурного ландшафта занимают подобающее место. Голландский школьник способен по виду мельницы определить время, когда она была построена, также как по характеру кирпичной кладки приблизительно оценить время возведения здания. Он знает все про дамбы и польдеры, каналы и тюльпаны, подкову из пяти городов и замки сельской местности, иными словами, он знает свою страну, способен видеть и воспринимать символы и знаки национального ландшафта. Возможно, отечественные методисты делают ставку на другие «ЗУНы» («знания, умения и навыки») или «компетенции» (новое откровение российской педагогической науки), однако скудость представлений наших выпускников о культурном ландшафте поразительна: даже победителя географической (экологической) олимпиады поставит в тупик просьба объяснить, что такое, к примеру, овин, гумно или поле яровых. Юные россияне не владеют «ландшафтным кодом», а потому не в состоянии «читать» пространство Отечества.
Мы так подробно останавливаемся на этом обстоятельстве, чтобы подчеркнуть: развитие эко-туризма требует появления настоящих сталкеров, а поскольку последние не возникнут по мановению волшебной палочки, то на первых порах целесообразно привлекать к проведению эко-туров профессионалов, которые были бы способны не только спроектировать эко-тур, но и обеспечить его познавательную информационную составляющую в виде толково составленных текстов-описаний на весь маршрут и отдельные объекты. Надо знать ландшафт, чтобы понимать: аллея старинных лип, заросшая рябиной и снытью, — остаток старого парка, возможно усадебного, и, если хорошенько посмотреть вокруг, можно обнаружить и рухляк фундамента бывшего усадебного дома, и обмелевший пруд, и остатки фамильного склепа. Надо знать ландшафт, чтобы проходя под берегом на байдарке, заметить черную прослойку в песчаном обрыве террасы и догадаться, что перед нами — культурный слой, оставленный славянами или угрофиннами; если его слегка «поковырять», найдутся и обугленные зерна злаков, и чернолощеная керамика и стеклярусы-бусинки. Надо знать ландшафт, чтобы на стрелке двух рек в набросе камней, вымытых из основания аллювия высокой поймы, различить фрагменты обработанных кремневых орудий и понять: 10—12 тысячелетий назад здесь было стойбище людей неолитической эпохи.
Каждая из таких находок — повод для остановки, да еще с элементами поисковой работы, настоящая изюминка для эко-тура, целый сценарный «узел», который при соответствующей подготовке можно подать весьма и весьма выигрышно, предусмотрев какие-либо «активити» (виды деятельности) для самих туристов. Автор неоднократно «заводил» совершенно далеких от естествознания людей в обычный карьер на месте камового или моренного холма и наблюдал, как после краткого рассказа о ледниковых отложениях, питающих провинциях и эрратических валунах взрослые люди полчаса, а то и больше, с наслаждением собирали коллекции горных пород, подбегая и спрашивая: «А это что за камень»? Точно так же несколько слов о методах поиска россыпного золота, вставленных в повествование о формах руслового рельефа (во время похода на байдарках), превращали группу слабо управляемых подростков в ярых золотоискателей, промывших килограммы песка на перекате в поисках «золотых знаков» и заодно познакомившихся с составом речного аллювия.
Разумеется, существуют выигрышные объекты, к которым могут быть привязаны классические экологические сюжеты и которые можно посадить на удобную (в смысле прохождения-преодоления) и привлекательную (в смысле разнообразия видеоряда) трассу, преодолеваемую за конечный отрезок времени. Именно таким образом интуитивно выстраиваются экологические тропы, получившие за последние 10—15 лет необычайную популярность в школах и в системе дополнительного образования (станции экологов и юных туристов, дома природы и т.д.).
Экологическая тропа — простейший вид эко-тура, проектируется обычно как пешеходная (реже водная, велосипедная) трасса, рассчитанная на прохождение за несколько часов (реже — дней), на которой расположено несколько интересных природных (иногда — исторических, культурных, архитектурных) объектов. Число их (если исходить из коренных особенностей психологии восприятия) не должно превышать семи. Поскольку на каждом из объектов маршрутный сценарий предусматривает остановку (по продолжительности от 5 мин до получаса), а также учитывая продолжительность связующих отрезков маршрута (10—15 мин) мы получаем общую продолжительность эко-тура в 3 — 4 ч, что вполне достаточно. Именно таковы традиции пеших экскурсий в природу, совершаемых джентльменами XIX в., положившими начало современному эко-туризму.
Эко-тур — многодневное путешествие, следовательно, его сценарий предусматривает перемещение на значительные расстояния, в этом случае объекты должны быть распределены более-менее равномерно по дням.
Попытаемся проанализировать основные проблемы, возникающие в ходе разработки эко-тура:
1. Определение целевой группы (или групп) и анализ ее потребительских предпочтений и ожиданий.
На этом первом этапе проектирования мы должны как можно точнее определить возрастной и половой состав группы, род занятий, профессию, социальный статус, культурный и образовательный уровень, а также более полно ответить на вопросы:
• что ожидают участники группы от эко-тура;
• насколько они готовы к восприятию серьезной (или не очень) информации;
• какова их готовность к спортивным или трудовым физическим усилиям на маршруте.
Особенно важно определить, каковы потенциальные ожидания туристов. В эко-туризме присутствуют три содержательные составляющие: познавательная (информация, впечатления, эмоции), спортивная (физические усилия) и потребительская (угощение, отдых, развлечение). Однако соотношение, в котором представлены три этих компонента, может изменяться в зависимости от контингента. Чрезмерное увлечение познавательной составляющей турпродукта при отсутствии продуманных заранее видов самостоятельной деятельности утомит и туристов-школьников. Люди зрелого возраста, как правило, вообще не готовы воспринимать большие объемы информации, и для них «введение в экологию», общение с природой должно осуществляться через отдых и развлечение в большей мере, чем через экологические экскурсии.
2. Определение и характеристика объектов эко-тура. Объекты эко-тура — уникальные природные или природно-исторические раритеты, которые играют роль сценарных «узлов», являются целью либо всего путешествия (если тур выстроен вокруг одного объекта, например обнажения с окаменелостями ископаемых организмов), либо конкретного дня или фрагмента маршрута. Вероятно, есть смысл выявлять главные объекты (к которым устремлен маршрут) и дополнительные объекты (которые можно наблюдать по пути следования). Поиск потенциальных объектов составляет специальный раздел оценки территории для развития туризма и рекреации (см. гл. 5), однако не все объекты могут и должны включаться в эко-тур.
Следует, вероятно, различать эко-туры для местного (регионального, внутреннего) и внешнего («заезжего») употребления. Попытаемся продемонстрировать это на конкретных примерах. В принципе на территории любого сельского района средней России можно найти интересное обнажение если не коренных, то хотя бы четвертичных отложений, которое можно (и нужно) включить в качестве объекта в эко-тур. Даже такое обнажение может стать местом проведения интересной экскурсии, ведь в четвертичных слоях находится богатый валунный материал, встречаются остатки переотложенных ледником окаменелостей (белемнитов, брахиопод, двустворок, кораллов, губок). Однако такое обнажение не представляет интереса для жителя Москвы или Санкт-Петербурга, которого можно привлечь лишь геологическими памятниками всероссийской (или даже всемирной) известности. Аналогично и фрагменты типичной провинциальной усадьбы должны представлять ценность в любом виде для региона, однако российского туриста заинтересуют, пожалуй, лишь отреставрированные образцы богатых усадеб вроде ярославской Карабихи, с которой тесно связана жизнь и литературная деятельность поэта Н. А. Некрасова.
Следовательно, эко-тур может быть составлен практически для любой сельской волости России (не говоря уже о сельских районах), но в том случае, если в его состав не входят объекты общероссийского или хотя бы регионального значения, это будет «продукт для внутреннего употребления» (что не умаляет его значимости для системы образования и воспитания юных соотечественников). Однако такой продукт не может быть предложен на межрегиональном или общероссийском рынке.
В связи с этим возникает вопрос: территория какого размера необходима для организации коммерчески привлекательного эко-тура? Ответ на этот вопрос зависит от насыщенности региона памятниками природы, истории, архитектуры и культуры. В общем, сильно усредненном варианте, можно утверждать: три-четыре сельских района (муниципальных округа) обычно охватывают территорию в пределах, которой можно реализовать разработку состоятельного (в коммерческом отношении) экологического тура регионального значения. В пределах практически любого субъекта Российской Федерации (области или края) при соответствующей подготовке и инвестициях можно подготовить несколько эко-туров общероссийского значения и, как минимум, один-два — международного.
Вообще не уникальность и не число объектов эко-тура будут в ближайшем будущем ограничивать возможности международного (в том числе — элитного) эко-туризма, а отсутствие возможности предоставить приемлемое убежище для туристов. Сама идеология эко-туризма не подразумевает широкого использования «звездных» отелей, расположенных в городах, более уместным было бы размещение гостей в сельских небольших гостиницах или пансионах в непосредственной близости от наиболее значимых объектов тура. В этом смысле очень выигрышно бы смотрелись гостиничные номера в отреставрированных усадьбах, придорожных станциях («ямах»), купеческих особняках в малых городах, реконструированных мельницах, даже бывших производственных комплексах (старинных заводах и мануфактурах). Так, по всей России тут и там стоят еще старые водонапорные башни (большей частью выстроенные в конце XIX — начале XX в.), очень живописные и с надежной кладкой из «царского» красного кирпича; иные из них вполне могут быть модернизированы в очень нестандартное и привлекательное (особенно для молодежи) гостевое жилище. Старая пожарная часть в заштатном городке, ставшая ненужной по условиям нового времени, также еще вполне может послужить, если не дать ей развалиться: тут и толстые кирпичные стены, и готовая смотровая вышка.
3. Разработка сценария. После определения потенциальных объектов эко-тура, определения их функциональной роли и значимости следует скомпоновать собственно эко-тур, т. е. решить, в какой последовательности будет развернут содержательный сценарий путешествия. Сегодня большая часть эко-туров выстроены по объектному принципу: в центре сценария — один или несколько уникальных объектов и весь тур выстраивается вокруг них. Такой подход вполне приемлем, если эко-тур посвящен пещере, грязевым ваннам или гейзерам.
Нам представляется, однако, что по мере развития эко-туризма так или иначе придется переходить от объектных сценариев к тематическим и очень сложным комплексным универсальным сценариям экологического тура.
Вообще любой сценарий подразумевает комбинирование объектов и проектирование маршрута эко-тура, определение рекреационных занятий и видов групповой или индивидуальной активности эко-туриста. В варианте с объектным сценарием все более-менее понятно. Если эко-тур посвящен уникальному геологическому обнажению, то его содержательно-экскурсионная часть ложится на рассказ с демонстрацией геологических слоев и окаменелостей. Может быть предусмотрена самостоятельная деятельность в виде поиска малоценных окаменелостей на периферии обнажения (под безусловным руководством и при консультациях гида) или просто осмотр окрестностей (соседних стенок карьера или уступа коренного берега). В сценарий может быть включено посещение местного геологического музея, «шоппинг» в лавке с пришлифованными образцами горных пород и окаменелостей, просмотр подходящего по тематике фильма «про динозавров» вечером в отеле. В качестве развлечения малышам могут предложить лепку динозавров из пластилина или конструирование из конструкторов типа «Лего» и т.д.
Тематический тур должен, по идее, посвящаться не одному объекту, а целому классу объектов: если продолжать пример с обнажением, то тематический тур может охватывать несколько геологических памятников и знакомить с геологическим прошлым целого региона. К такому роду туров приближается «научный туризм», традиционно совершаемый геологами в разных странах, в том числе и в России, — членами международной экспедиции «Комиссия по изучению четвертичного периода», осматривающими за одну-две недели ряд руководящих разрезов (геологических обнажений) на территории Русской равнины.
Тематический тур ориентирован на особую целевую группу, для которой предложенная тема представляет определенный интерес. Можно представить тематический эко-тур, посвященный дворянским усадьбам провинциальной России — «мир дворянской усадьбы». Объектами такого тура могут быть усадебные комплексы разных эпох (XVIII, XIX, XX вв. — купеческие дачи), стилей (с регулярным или пейзажным парком) и сохранности (сохранился весь комплекс или только усадебный парк). В качестве рекреационного цикла можно предложить отдых в одном из отреставрированных комплексов по всем канонам дворянского быта середины начала XIX в.: верховая прогулка по окрестностям с элементами фотоохоты, обед из блюд кухни эпохи, гуляние в парке с созерцанием в беседке-думке, бал в зале особняка под музыку «живого» оркестра.
Такой тур в качестве вида деятельности может включать и описание своими силами недавно обнаруженного или малоизвестного парка (обмеры, выявление композиции, характеристика растительности и рельефа, фотодокументирование). Не будет лишним и оказание первой помощь одному из заброшенных парков региона: туристы (особенно юные) могут принять участие в некоторых видах работ по реконструкции (уборке валежника и мусора, обрезке деревьев, лечении стволов, чистке прудов, сенокошении).
Другой выигрышный тематический тур, который может быть разработан в любом регионе России, — «мир реки». Путешествие по реке — не что иное, как естественным образом развертываемое познание реки, необходимо только соответствующее сопровождение и оформление. В таком эко-туре главный объект — сама река, меняющаяся от речки с отдельными бочагами и перекатами до водотока с излучинами, лугами на пойме и лесами на террасе. Три участка реки: в верховьях, среднем и нижнем течении, — промеренные и закартированные под руководством опытного эколога при помощи простейшей мензулы, компаса и линейки, а также самодельного мерного шеста, помогут туристу понять, как работает и живет река, каковы ее основные русловые формы, что такое речной поток и речной аллювий.
Любой бочаг в верховьях малой реки посреди лета — объект для исследования и демонстрации загадочного подводного «Зазеркалья» — речного гидробионта с его живописными водными растениями и многочисленным обитателями от личинок стрекоз до жуков плавунцов.
В верховьях рек еще расположены так называемые запани (места скопления трелеванного из тайги леса, который перед большой водой нагромождали в русле и на пойме) — напоминание о молевом сплаве леса, опустошавшем в середине прошлого века лесные массивы в бассейнах многих сотен российских рек. Сюжет печальный, но помнить о нем необходимо: обмелевшие русла, перепаханные бревнами нерестилища, затонувшие и разлагающиеся под водой топляки — таковы были итоги радикального хозяйствования эпохи развитого социализма...
Река в среднем течении — зона быстрого русла и мощных перекатов, на которых когда-то стояли мельницы. Остатки старой мельничной поставы — еще один объект для эко-тура, объект увлекательнейший и поучительный, поскольку тысячи «меленок» и «крупорушек» царской России — пример уникального по сути управления стоком речных систем, которое позволяло и накапливать воду для хозяйственных нужд, и разводить рыбу, и создавать высокопродуктивные луговые угодья.
В низовьях рек объекты эко-тура сменяют один другой — на каждом повороте речной излучины, надо только научиться их видеть. Тут и водозабор из живого сечения из ближайшего детского лагеря, а чуть ниже — работающие (или неработающие!) очистные сооружения — повод для рассказа о проблемах водопользования и водоочистки.
Здесь рыболовецкое хозяйство (бывший совхоз-миллионер), ныне влачащее тяжелое существование, но все же добывающее рыбу нелегким трудом. Один раз в жизни сходить на настоящей рыбацкой лодке и несколько часов кряду вместе с настоящим деревенским рыбаком вынимать рыбу из настоящих сетей — событие, запоминающееся на всю жизнь.
Тут и судоходный фарватер, по которому ходят уже речные суда, оформленный знаками судового хода, с бакенами, ограждающими мели. А раньше здесь по бечеве шли бурлаки и тянули деревянные расшивы и барки, только не так бестолково, как показано в социальной картине И. Репина (налегая грудью на веревку), а лицом к судну, отталкиваясь ногами и вытягивая трос мышцами рук и спины, а то и заякориваясь за мощный дуб или валун на пойме и подтягивая его «на раз-два взяли»... Каждая артель вместе с лоцманом обслуживала свой плес — от одной страшной отмели до другой, возле этих мелей отстраивались и существовали столетия целые деревни, поставлявшие бурлаков и лоцманов.
В нижнем течении подпертые плотинами реки часто отделены от своих берегов дамбами: «идешь» по воде и видишь только крест на колокольне — само село скрыто от туриста и лежит в низине, защищенной от водохранилища искусственной насыпью.
Здесь же встретятся современные водохранилища с бетонными плотинами, которые не менее интересны, поскольку демонстрируют одновременно и нашу техническую мощь, и (порой) нашу торопливость и негибкость в отношениях с природой. Река в подпоре выше плотины (верхний бьеф) и река, свободно бегущая в нижнем бьефе, — два разных объекта, здесь увидим и осадко накопление в ложе подпертого русла, и буйное цветение воды, и эрозию берегов ниже плотины... Сама плотина с ее шлюзами и судовыми камерами, каналами и зданием ГЭС — также небезынтересный объект для эко-тура. Даже на малых реках России сохранились еще шлюзы и створные механизмы старых (еще петровского времени) плотин. Их посещение — повод для удивления искусству гидростроительства и мастерству механиков прошлого...
Самостоятельные виды деятельности речного эко-тура: это экспресс-оценка состояния экологического состояния реки, проводимая с помощью очень нехитрого набора приспособлений, а также меры по уходу за руслом и обустройству мест отдыха.
Комплексные туры представляют собой «высший пилотаж» экологического туризма и, если не считать некоторых очень удачных туров, реализованных в национальных парках, относятся пока к области фантастики. Между тем культурный ландшафт России во всех регионах представляет собой замечательную арену для разработки соответствующего эко-тура. Староосвоенный Центр России — не исключение, здесь на сравнительно компактной территории находятся комплексы форм рельефа, относящихся к разным зонам деятельности последнего ледника: ледниковой денудации, аккумуляции и перигляциальной. Здесь могут быть продемонстрированы практически все типы лесных и луговых ландшафтов двух природных зон: зоны тайги и зоны хвойно-широколиственных лесов, здесь земля насыщенна археологическими памятниками древнейшего освоения территории, здесь сохранились старинные русские деревни и села, малые города.
Среди объектов такого комплексного тура мыслятся наиболее яркие «классические» формы свежего моренного рельефа с характерными коренными биоценозами: темнохвойные ельники и хвойно-широколиственные леса на конечно-моренных грядах, сосняки на камовых и водно-ледниковых холмах, материковые дюны и боровые высокие террасы рек. Повествование о древнем леднике и формах, им созданных с посещением карьеров, вскрывших тело моренного холма или оза, — начальный сюжет такого тура. Экскурсия по раменевому и боровому экологическим рядам эко топов Русской равнины — его продолжение. Посещение древнейших археологических памятников: стоянок неолита, городищ и селищ угрофиннов и славян — следующий сюжет. Рассказ о культурном ландшафте второго тысячелетия с осмотром усадеб и старых монастырских садов, сел и деревень с сохранившейся планировкой, пятистенками, пропильной резьбой на наличниках и колодцами с «журавлями» — сердцевина тура. Знакомство с вековыми традициями ландшафтного обустройства в сельской общине сменяется рассказом об эстетических свойствах культурного ландшафта и методах его оценки. Фото и киносъемка, поиск наиболее выигрышных точек обзора в красивом ландшафте где-нибудь в окрестностях древнего Торжка или Старицы, Ростова или Углича — еще один непустой сюжет.
Беды современного ландшафта: эрозия и смытые плодородные горизонты на полях, перерубленные леса, закочкаренные и заболоченные в результате перевыпаса и дурной мелиорации луга — могут быть продемонстрированы в любом сельском районе Нечерноземья.
Автор предвидит возражение: это уже не тур, а полевая практика по ландшафтоведению... Но, во-первых, хорошо организованная студенческая практика и есть своего рода эко-тур, во-вторых, кто мешает насытить такое путешествие впечатлениями? Впечатления (а вместе с ними и ценность в глазах массового потребителя) обеспечит смена способов перемещения (автобусы — для длинных переездов, велосипеды и лошади — для более коротких, байдарки — для знакомства с ландшафтами речных долин, подъем на воздушном шаре — для осмотра «визуального бассейна» и комплекса форм рельефа) и добавки в виде рекреационных циклов «чистого» отдыха — купально-пляжных, игровых.
Скепсис туристских фирм по поводу возможностей построения туров на местном материале беспочвенен и объясняется врожденной ландшафтной слепотой и желанием получать прибыль побольше и побыстрее. Однако сама жизнь заставит нас взглянуть на возможности эко-туризма по-новому...
Миф как составная часть туристского продукта
Люди, побывавшие в разных странах (т. е. с позиций, принятых в этой книге, опытные потребители турпродукта), хорошо знают, что кроме услуг, впечатлений и ощущений последний непременно включает в себя еще одну нематериальную составляющую, которую очень сложно измерить или представить в каких-либо показателях, — туристский миф. Туристский миф можно определить как совокупность сведений, образов и эмоций, передаваемых туристу в процессе перемещения.
Всякое путешествие есть постижение мира, узнавание и переживание его сущности, поэтому информационная и образно-эмоциональная компоненты туристского мифа равноценны, едины и неотделимы. Узнавание предполагает познание, следовательно изучение (на личностном индивидуальном уровне туриста), отсюда неизбежность информационной составляющей, о который мы говорили ранее.
Представим себе обычный туристский автобус, перемещающийся где-нибудь по трассе Москва—Архангельск, скажем, между Переславлем-Залесским и Ростовом Великим. Обычно экскурсоводы делают паузу, отдыхая после насыщенного памятником Переславля перед не менее древним Ростовом, где также придется «много говорить». Между тем автобус забирается на высокие холмы по дороге, напоминающей стиральную доску, «ныряет» в меж холмовые котловины и поднимается снова. С вершин холмов открываются живописные панорамы на окружающий «сельский мир» с колокольнями церквей, старинными деревнями, лугами, берегами рек. Этот отрезок пути — один из самых интересных фрагментов культурного ландшафта Верхневолжья. Можно пройти его молча, и тогда не спящий пассажир будет сам любоваться холмистыми окрестностями, недоумевая по поводу выставленных вдоль обочины ящиков с надписью «соленый песок». Можно сообщить в микрофон негромким голосом (дабы не разбудить тех, кто все же утомился и решил подремать), что «мы пересекаем конечно-моренную возвышенность, возникшую на фронтальной части московского ледника в связи с одновременной работой нескольких механизмов активного осадконакопления: экструзии, пушинга, сбрасывания абляционной морены, в результате чего образовались высокие гряды с отдельными куполовидными холмами».
Прочитавший этот пассаж, пожалуй, заметит: вот, ведь, закручено и кто станет слушать такую абракадабру? Верно, никто. Мы привели его лишь для того, чтобы продемонстрировать: информация «в чистом виде» не образует еще туристского мифа, ибо она лишена доступных слушателю (т. е. потребителю) образов и, следовательно, не создает настроения. И здесь мы подходим к другой стороне туризма: всякое путешествие есть переживание, происходящее на личностном и межличностном (групповом) уровне. Переживание предполагает впитывание ощущений и восприятие образов, часть которых сообщается туристу извне — экскурсоводом, сталкером.
Трансляция образов предполагает использование доступных символов, знаковых кодов и может осуществляться в самой различной форме и даже на разном уровне. Например, уже приведенный отрывок из экскурсии может быть представлен следующим образом. «Вы, наверное, уже обратили внимание на то, что наш автобус идет по трассе, больше напоминающей стиральную доску; словно корабль, плывущий по волнам, он то поднимается на гребень очередного холма, то опускается вниз; местами уклоны так велики, что зимой во время наледей тяжело груженные машины на этом участке с трудом забираются на вершину; поэтому на наиболее трудных подъемах установлены ящики с соленым песком, который способствует увеличению сцепления между колесами автомашины и обледеневшим дорожным покрытием. Холмы, по которым мы проезжаем, составляют одну из самых высоких возвышенностей Верхней Волги, они возникли несколько десятков тысяч лет тому назад во время последнего материкового оледенения, когда гигантский ледниковый щит, мощностью до трех километров, продвигаясь с северо-запада, покрывал эту территорию практически полностью. Впоследствии началось очередное глобальное потепление и он растаял, откладывая принесенные осадки на поверхность, причем наиболее масштабные процессы образования нового рельефа происходили у его концевой (фронтальной) части. Здесь на толщу коренных пород Русской равнины, которую местами ледник, словно огромный бульдозер, соскребал с поверхности, накладывались отложения из его внутренних сколов, которые выдавливались из него, как из мясорубки, а также конусы выноса подледниковых рек, да еще мелкие частицы, сгружавшиеся с сильно запыленной ветрами поверхности старого льда. В результате у края ледника и возникли гряды холмов, получившие название конечно-моренных возвышенностей. Эти возвышенности, сложенные плодородными суглинками, валунами и разнозернистыми песками, были издавна освоены человеком, распаханы и заселены. В окончательном виде система расселения сложилась здесь приблизительно к XVI в., однако церкви, которые мы видим, были возведены позднее, в последней четверти XVIII — начале XIX в., каменные на месте деревянных. Церкви были вписаны в ландшафт таким образом, что с каждой колокольни можно было видеть колокольни еще двух-трех, а то и четырех-пяти церквей на вершинах холмов...».
Как видно, насыщение информации образами в целом, с одной стороны, удлиняет сообщение, но, с другой стороны, делает его доступным для восприятия. Специалисты по информации говорят нам о том, что любые сколь угодно сложные теории, факты и обстоятельства могут быть изложены посредством образов — понятно и содержательно — для любого контингента слушателей. Жизнь сплошь и рядом подтверждает это правило.
Безусловно, образы огрубляют и искажают информацию, однако такова цена, которую приходится платить за доступность и невозможность пользоваться профессиональными «информационными кодами». Неслучайно опытные экскурсоводы часто говорят о том, что им просто необходимо знать как можно больше о социальном, профессиональном и психологическом статусе обслуживаемой группы. Это знание дает возможность выстраивать миф посредством доступных и подходящих образов.
Каковы основные свойства туристского мифа:
1. Миф прост и апеллирует к начальному уровню знаний, основывается на простейших понятиях и представлениях (как правило, это не более чем школьный уровень, предполагающий владение историей и географией в самом общем виде).
2. Мифологизации в туризме подлежат прежде всего места (город, селение, вершина горы), объекты (исторические, археологические, архитектурные, иные), события (исторические, биографические), явления (природные или иные), личности.
3. Миф содержит сюжет или, как минимум, фабулу исторического («здесь русские полки сражались с конницей Тохтамыша»), легендарного (АхТамар — легенда о царице Тамаре и ее несчастном возлюбленном) или биографического характера («эту усадьбу известный поэт выиграл в карты»),
4. Миф всегда историчен, и как таковой он не просто обращен прошлому, но идеализирует его средствами гиперболизации, преувеличения и романтизации, в этом смысле миф безусловно необъективен и квазинаучен: рассказывая о «старых улочках русского города», гид обычно не упоминает о вони, каковую несли кожевенные мастерские или шерстомойки, о «лужах скотской крови» возле колбасных цехов, о ядовитых парах свинцово-белильных заводов и прочих «прелестях» заштатного городка конца XVIII — середины XIX в.
5. Миф конечен и сам живет недолго, будучи адекватен конкретной исторической обстановке и социальной психологии поколения. Конечность существования мифа связана не только с идеологическими перестройками (сюжеты о купеческой или дворянской жизни были мало популярны в эпоху «развитого социализма», а нынешнее поколение мало привлекают сюжеты гражданской войны), но и с меняющимся эмоционально-психологическим портретом поколений. Некоторые мифы не переживают своей эпохи, другие трансформируются с переносом акцентов, вплоть до полной перелицовки смыслового поля, таковы идеологические мифы (о Павлике Морозове, например, или о красноармейце Тутаеве, в честь которого назван старинный город на Волге Романов-Борисоглебск). Кстати, перелицовка мифа продлевает его существование, поскольку делает его значимым для очередного поколения слушателей; некоторые мифы на наших глазах переживают уже третью-четвертую трансформацию.
6. Мифу свойственна та или иная эмоциональная палитра (веселая до неприличия, грустная, печальная и даже философская — вспомним О. Куваева «таков печальный итог»).
«Мотивы» туристских мифов, создаваемых для массового потребления, очень стары и мало меняются от эпохи к эпохе. Таковы:
• мифы о несчастной неразделенной любви с гибелью одного или обоих главных героев, причем в результате один несчастный превращается в вершину горы, остров или, на худой конец, в каменный столб, а другой наплакивает «море» слез, превращающихся в озеро;
• мифы о рождениях героев из различных природных сред и явлений;
• мифы о потерявшихся и вечно скитающихся по морям, горам, тундрам и пескам пустынь путниках, кораблях, самолетах; все так или иначе восходят к старому мотиву «летучего голландца»;
• мифы о затерянных островах и других «дрейфующих» в пространстве природных объектах;
• мифы о запредельных достижениях (восхождениях, заплывах, забегах, проходах и пр.), в них, как правило, акцент делается на дальности, сложности или протяженности маршрута либо скорости, с которой он был преодолен;
• мифы о лишениях и трудностях; в них главное — обстоятельства похода, а не само перемещение (дождь, ветер, низкая температура, скудный паек, а то и голод);
• мифы о любовных подвигах туристов (как правило, распространяющихся на аборигенов либо других отдыхающих);
• мифы о промысловых подвигах (охотников всех мастей, рыболовов).
Туристскому мифу, безусловно, свойственна структура, в которую входят привязкаассоциация, позволяющая перейти от реальности (объектов, обстоятельств, сообщений) к выдумке, пролог, кульминация и эпилог, и в этом смысле мифы мало отличаются от сведений, сообщавшихся древними сказителями.
По способу выражения целесообразно различать профессиональные мифы (транслируемые средствами массовой информации, в частности специальными передачами и журналами, Интернетом), а также бытовые мифы, передаваемые изустно, придумываемые и трансформируемые рассказчиками.
Несмотря на внешнюю незамысловатость и даже наивность мифов они выполняют самые разнообразные функции, важнейшие из которых мы уже отметили: насыщение информации образами и эмоциональная ее окраска.
Таким образом, миф способен:
• делать информацию доступной для туриста;
• делать информацию запоминающейся (сначала вспоминается байка, которую «прогнал» по поводу названия или объекта гид, а затем уже и само название или объект);
• повышать психофизиологическую устойчивость туриста на маршруте, особенно в трудных моментах («Трудно, да, ребятки? Это еще что, вот три года назад мы в такой завал попали, страшно вспомнить...»);
• снимать межличностное и внутригрупповое напряжение, повышать уровень взаимопомощи и альтруизма («что вы тащитесь, как черепахи, у меня этот подъем восьмилетняя девчушка с рюкзаком на одном дыхании взяла»);
• наконец, просто развлекать туриста, устающего от значительных объемов серьезной информации или монотонного визуального ряда (скажем, от полотна дороги на равнинном автобане).
Наиболее распространенные в практике туризма мифы могут быть сгруппированы (тематически, по преобладающим мотивам) в следующие крупные группы:
• топонимические, связанные с возникновением тех или иных названий («этот родник называется Варварин, потому что много лет назад жила-была матушка Варвара...»);
• биографические, касающиеся жизни тех или иных людей («в этом кафе, вон за тем столиком, каждый вечер великий художник, потягивая бургундское, рассеянной рукой на бумажных салфетках набрасывал портреты завсегдатаев»);
• страноведческие, характеризующие широкими и очень приблизительными мазками страну («Куба — родина революции, сахарного тростника и свободной любви»);
• спортивно-авантюрные, касающиеся чьих-то достижений на конкретных туристских маршрутах («десять лет назад по этому контрфорсу мы прошли практически без снаряжения, вчетвером, да еще и тащили за собой геофизическое оборудование»);
• охотничьи рассказы — представляют собой целый мир мифов, связанных с личными промысловыми подвигами на поприще рыбной ловли и охоты.
Специальная мифология эко-туризма еще только возникает на наших глазах, поэтому анализировать ее достаточно сложно. В некотором смысле вся информация, сообщаемая слушателям во время экскурсий на природу либо поглощаемая туристами в процессе преодоления маршрутов активного туризма, также является мифологией, ибо ее научность весьма относительна. Профессиональным знанием о природе обладают лишь представители соответствующих областей науки о Земле (ландшафтоведы, биологи, геологи и т.д.), а их отношение к туризму как роду занятий, как правило, достаточно скептическое. Тем не менее уже существует опыт привлечения высококвалифицированных людей в качестве гидов для путешествий; например, на Селигере, где в команду гребного или парусного судна, либо в группу байдарочников включают специалистов в ранге докторов наук, которые не ведут экскурсий в классическом понимании этого термина, но постепенно, мастерски, сюжет за сюжетом погружают участников похода в мир природы. Отзывы о такого рода путешествиях самые восторженные.
Эко-туризм постепенно рождает свои мифы, и если попытаться сгруппировать самые расхожие из них по мотивам, то выделятся следующие:
• мифы об экологическом благополучии-неблагополучии призваны расписать в самых разных красках экологическую ситуацию в том или ином регионе, при этом обильно используются выражения (абсолютно бессмысленные) «хорошая экология», «плохая экология», «экологически чистый район», «экологически чистые продукты», «экологически грязное место» и т.д.;
• мифы об экологических бедствиях и (или) техногенных авариях, их породивших (взрывы, выбросы), в этом разделе особенно широкое хождение имеют рассказы о «захоронениях чегото там страшного около такой-то деревни»; обыкновенно расцвечиваются убедительными деталями о врожденных генетических нарушениях живых организмов (это могут быть лягушки размером с кошку или крысы чуть меньше леопарда);
• мифы о диковинных природных или рукотворных объектах, находящихся вне зоны доступности, зачастую с примесью «чертовщинки» («говорят, там посреди болота сухая гривка, а на ней усадьба была, только помещик пропал за грехи, да и усадьба провалилась»);
• мифы, приписывающие необыкновенные свойства довольно обыкновенным объектам («в этом бору — самая большая сосна с расщепленной кроной, ей тыщу лет, говорят»), другой пример — при обследовании усадебных комплексов Верхневолжья автору неоднократно приходилось слышать от местных крестьян об усадебных прудах («дно-то было камнем (плиткой) выложено, а под плиткой — клад спрятали»), хотя зондированием дна ничего кроме вековых накоплений органического ила выявить не удавалось;
• мифы о рациональном природопользовании прошлого — целая группа мифов, приписывающая (не без оснований) прежним поколениям поразительную чуткость к природе и невероятное умение с нею обращаться («рыбы в реках было немеряно, деревья росли исполинских размеров»); отчасти эти мифы навеяны объективными процессами: так, приисковые рубки, совершавшиеся на протяжении столетий, действительно привели к выбиванию из древостоя наиболее крупных экземпляров древесных пород первого яруса (елей, сосен, лип, дубов), загрязнение вод промышленно-бытовыми стоками на самом деле уменьшило поголовье рыбного стада, в том числе и на малых реках; автор, будучи шестилетним мальчишкой, ловил рыбу на нитку с крючком и хлебным шариком с мостков на одной из красивейших рек Пошехонского края — Согоже, теперь на этой же реке без особого успеха упражняются с импортными удилищами заезжие питерские ре креанты;
• мифы об экологических преступлениях прошлого и о том, как с ними бороться, таковы раздутые до невероятности мифы о зле водохранилищ и о необходимости их однократного спуска, тиражируемые радикальными экологистами.
Оговоримся, чтобы быть правильно понятыми: в нашей стране действительно имели место серьезные техногенные катастрофы и попытки «взять у природы», не ожидая ее милостей, вроде поворота рек или поднятия целинных земель. Однако надо понимать и другое: человек обречен на взаимодействие с природой практически во всех сферах жизни. Люди, разглагольствующие о бедах Рыбинского или Куйбышевского моря, обычно ничего не знают о катастрофических разливах «бытовой» Волги, наводнениях и снесенных в затонах судах, пересыхающем в межень русле на главных волжских перекатах, системе водоснабжения и водоотведения, на которой «сидит» нынче без малого 50 млн. жителей волжского бассейна. История управления речным стоком только в России насчитывает несколько веков, в Европе этот период «тянет» на тысячелетия, следовательно, речь идет не о том, вмешиваться или не вмешиваться в природу, а о том, как это делать, как поменять агрессивную стратегию господства на адаптивную стратегию терпимости и приспособления к природе. С этих позиций можно объяснить, что сотня мелких плотин с мельничными прудами в бассейне реки могли предотвратить катастрофические паводки в створе ее основного русла и рассказать участникам байдарочного похода, преодолевающим перекат с остатками деревянных свай бывшей мельницы, об истории водяных мельниц и запруд возле плотин...
Нам представляется, что мифология эко-туризма должна быть неразрывно связана с историей культурного ландшафта страны, а не с радикальными рассуждениями экологистов и непродуманными заявлениями биологов о том, что экология — «это наука о взаимоотношении организма и окружающей средой, уберите из среды человека, а природа все равно останется». Не вдаваясь в философские основания подобного подхода (а он привнесен в Россию из американской цивилизации перепотребления), заметим только, что на негативных экомифах («испортили природу!») с их, порой, чудовищными преувеличениями и нелепыми заблуждениями невозможно построить эко-туризм. Корни туристской мифологии должны лежать во внимательном изучении истории взаимодействия этноса с природой и истории возникновения культурного ландшафта страны — только на этой основе можно воспитать приличного эко-туриста с активным конструктивным отношением к природе.
Вам кажется, что реки обмелели и зарастают? Но они зарастали и «при царе Горохе», только их чистили, да-да, прямо с лодок лопатами вычерпывая ил и вырывая с корнем водные растения на чересчур заросших бочагах и плесах. Старый парк зарос снытью, крапивой и лопухами, сделался темен и неприютен — он нуждается в реконструкции. Устройте возле него экологический лагерь, позовите на помощь эксперта и окажите деревьям элементарную помощь: обрежьте сухие ветви, сформируйте кроны заделайте дупла и морозобойные трещины. Плохие дороги в России? Но у нас повсюду моренные вязкие суглинки, которые превращаются в жижу при осенних дождях, или «вспучивающиеся» на морозе водонасыщенные пески, однако предки както справлялись, на немерянных пространствах империи устраивались проезжие дороги, да еще с дренамиканавами по бокам и с красивыми аллеями. А чего стоит старая брусчатка, продержавшаяся три сотни лет, или откос старой волжской набережной, который без бетона и металла, укрепленный валунами и засаженный деревьями, украшает старый город со времен восстания декабристов?
Если всмотреться внимательно, любые национальные программы внутреннего туризма построены на обучении восприятию и пониманию национального культурного ландшафта, будь то сельский туризм во Франции, «Национальный Траст» Великобритании или «Живая Сеть Природы» в Нидерландах. Современный ребенок, выросший в душной городской квартире с игровой компьютерной приставкой в руках, должен научиться видеть ландшафт родной страны. Огромный сельский мир России, так же как и мир ее малых исторических городов, еще жив и ждет своих мифологов — энтузиастов провинциального пространства, которые сумеют овеять романтикой наше прошлое, далекое и близкое. Холмы и равнины, реки и озера, болота и леса, села и деревни, усадьбы и соборы, церкви и монастыри, мельницы и первые мануфактуры — все это должно быть сбережено, прежде всего, в нашем сознании — в этом, а не в пресловутой «охране природы» (от кого — спрашивается?) задача туризма вообще и экологического — в частности.
Одной из важнейших задач развития рекреационной сферы является определение региональной специфики собственного туристско-рекреационного продукта, поскольку практически любой регион России потенциально способен предлагать на туристско-рекреационный рынок достаточно разнообразный спектр как отдельных услуг, так и их сочетаний, составляющих целостные туры, виды и способы отдыха.
Специфика регионального туристско-рекреационного продукта определяется сочетанием многих элементарных рекреационных занятий, укладывающихся в типичные рекреационные модули, которые, в свою очередь, составляют целостные туристско-рекреационные циклы и программы. Туристско-рекреационный продукт может быть усовершенствован за счет добавления новых рекреационных занятий, но лишь в той мере, в какой это не нарушает экологическую стабильность территории в целом.
Важной составляющей туристско-рекреационного продукта является туристский миф, реконструкция которого позволяет одухотворить местность, насытить содержательную часть тура понятными образами и символами, воздействовать на эмоционально-психологическую сферу туриста; особенное значение туристский миф приобретает в эко-туризме, который должен быть ориентирован на ценности национального ландшафта страны.
На начальных этапах развития рекреации туристско-рекреационный продукт включает в свой состав скрыто рекреационные возможности унаследованного культурного ландшафта. Однако в ходе последующего туристско-рекреационного освоения по мере упадка традиционных видов природопользования туризм и рекреация вынуждены брать на себя функции по уходу за ландшафтом и краеустройством.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
