Одна из главных проблем российских заявителей – некомпетентность в подходе к подаче жалобы. В главе 1 я детально описывала правила подачи, которые, к сожалению, на практике большинством игнорируются, что приводит к отклонению чуть ли не 90% жалоб по причине неприемлемости.
Говоря о соотношении юрисдикций этих двух судебных органов, необходимо обратить внимание на цели, ради которых эти органы создавались. В обоих случаях главное предназначение инстанций — это обеспечение соблюдения прав человека и основных свобод. Но, не смотря на единство цели, ЕСПЧ и КС РФ руководствуются разными нормативными правовыми актами — Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и Конституцией РФ. Безусловно, это предопределено различными уровнями регулирования — наднациональным и национальным. Здесь весьма интересен подход Николая Бондаря, который обращает внимание на существование европейской конвенциональной и национальной конституционной юрисдикций.
Он учитывает следующие обстоятельства:
Во-первых, конвенциональный контроль носит субсидиарный характер, а также селективность, что обусловлено ограничением рамками лишь тех прав и свобод, которые закреплены в Конвенции.
Во-вторых, акты ЕСПЧ носят казуально-правоприменительный характер.
В-третьих, это особые толковательные прецеденты, которые определяют правила понимания смысла тех или иных норм Европейской Конвенции. Иными словами, каждая из этих юрисдикций имеет свою окраску. Область конституционного контроля принадлежит КС РФ, а область конвенционального контроля — ЕСПЧ. Ни одна юрисдикция не имеет приоритета, поскольку между ними нет иерархии.
В конституционно-правовой науке большое развитие получили работы, посвященные рассмотрению коллизий юрисдикций Европейского Суда по правам человека и Конституционного Суда Российской Федерации. Учеными затрагиваются проблемы сохранения национального суверенитета в свете решений ЕСПЧ, раскрывается принцип субсидиарности, исследуется статус правовых позиций ЕСПЧ и роли КС РФ в его определении. Особенную активность научное сообщество проявило после громкого решения ЕСПЧ по делу Константина Маркина, о котором я упоминала ранее. Эта ситуация демонстрирует, что суды, действуя в рамках своих юрисдикций, совершенно по-разному толкуют право на пользование правами и свободами без какой бы то ни было дискриминации. И здесь встает вопрос о том, как разрешать конфликты таких толкований и не имеет ли здесь места нарушение государственного суверенитета?
В целом, юридическое сообщество разделилось на два лагеря: это суверенисты, которые видят в исполнении решений ЕСПЧ посягательство на суверенитет государства и те, кто оценивает подобные ситуации как рабочий момент, когда были даны два независимые друг от друга толкования понятий.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Интересная ситуация складывается по вопросу о приоритетности норм международного права, в том числе в их интерпретации Европейским судом. Ст.22 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» установлен особый порядок выражения согласия на обязательность для РФ международных договоров, согласно которому в случае если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции, решение о согласии на его обязательность для РФ возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию или пересмотра ее положений в установленном порядке. Это дает основание говорить о том, что Основной Закон РФ имеет приоритет перед нормами международного права и, соответственно, российские суды не обязаны учитывать правовые позиции ЕСПЧ в коллизионных случаях.
Таким образом, из Конституции РФ не следует надконституционность общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров, которые в основном покрывают сферу межгосударственных отношений. В качестве примера ситуации, когда Европейский суд фактически предписывает России внести изменения в национальные нормативно-правовые акты, можно привести недавнее решение по делу «Анчугов и Гладков против России». В рамках данного дела правовая позиция заявителей заключалась в том, что ч. 3 ст. 32 Конституции РФ, запрещающая лицам, осужденным к лишению свободы, участвовать в выборах, противоречит ст. 3 Протокола № 1 к Конвенции, в которой закреплено право на свободные выборы. Тот факт, что Россия безоговорочно присоединилась к Конвенции, по мнению заявителей, свидетельствует о том, что в данном случае применению подлежит напрямую норма Конвенции, т.к. в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.
В своем решении Европейский суд признал факт нарушения ст. 3 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, указав, что законодательство должно соответствовать Конвенции независимо от способа принятия. Думается, что такое решение посягает на независимость РФ в установлении строя правовых отношений внутри государства. Возможность определять систему правовых отношений, устанавливать общий правопорядок, правоспособность, права и обязанности государственных органов, общественных объединений, должностных лиц и граждан является выражением верховенства государственной власти, которое, в свою очередь, является элементом государственного суверенитета.
В настоящее время необходимо создание механизма принятия мер общего характера по итогам постановления Европейского суда, в том числе для оперативного определения мер, требуемых для решения той или иной проблемы, обозначенной Европейским судом в его решениях. Поэтому еще одним фактором усиления взаимодействия Конституционного Суда РФ и Европейского суда могло бы стать наделение Конституционного Суда полномочиями по определению мер общего характера по результатам постановлений Европейского суда, с учетом того, конечно, что речь, так или иначе, ведется о мерах, имеющих правовую форму. В предлагаемой конструкции Конституционный Суд принимает на себя функцию основного собеседника Европейского суда в России в контексте исполнения его решений. При этом Конституционный Суд, в отличие от иных органов, осуществляющих взаимодействие со Страсбургским судом (в первую очередь - аппарата Уполномоченного при Европейском суде по правам человека), обладает реальными полномочиями по коррекции правового поля.
Де-факто элементы такого механизма используются в практике Конституционного Суда, поскольку Суд уже неоднократно признавал неконституционными нормы, применение которых привело к результату, не совместимому с Конвенцией. В порядке усиления полномочий Конституционного Суда было бы целесообразно наделить его полномочием по запросам субъектов, определенных законом (парламент, высшие суды), определять необходимость принятия мер общего характера по результатам вынесения постановления Европейским судом и формулировать конкретное содержание таких мер. Вынесенные в подобной процедуре решения Конституционного Суда будут подлежать исполнению в том же порядке, что и иные его решения, соответствующим образом обязывая законодателя или внося изменения в сложившуюся правоприменительную практику.
Подобные меры также могут стать эффективным средством диалога между Конституционным Судом и Европейским судом в случае конфликта подходов к какому-либо вопросу, ставшему предметом рассмотрения как Конституционным, так и Европейским судом. Например, если ранее конституционность нормы, вызвавшей критику Европейского суда, была проверена Конституционным Судом, то в предлагаемой конструкции именно повторное обращение Конституционного Суда к рассмотренному вопросу видится наиболее эффективным способом взаимодействия наднациональной и национальной правовых систем в случае коллизии конституционного и конвенционного толкования.
В этом случае КС РФ может согласиться или не согласиться с аргументами Европейского суда, но в любом случае примет меры по сопряжению своих и европейских правовых позиций на основе той правовой базы, которой он оперирует, включая, безусловно, и Конвенцию, в том числе в ее интерпретации и развитии решениями Европейского суда. При этом формально речь не идет о пересмотре решений Конституционного Суда - они остаются окончательными и не подлежащими пересмотру в любом случае, их правовой статус не подвергается сомнению. Повторное же обращение Конституционного Суда к тому же вопросу в подобных ситуациях диктуется изменившимися обстоятельствами и иным правовым аспектом взгляда на норму. Случаи повторного обращения Конституционного Суда к одним и тем же нормам имеют место в практике Конституционного Суда. Полагаю, что предложенные меры будут способствовать повышению качества российской судебной системы и ее более эффективному включению в процессы гармонизации европейского правового пространства.
Подводя итог сказанному выше, необходимо отметить, что взаимодействие Конституционного Суда Российской Федерации и Европейского суда по правам человека, находящихся на разных уровнях защиты прав и свобод человека (национальном и международном), безусловно, должно быть конструктивным и направленным на совершенствование правовой системы России в частности и системы защиты прав и свобод человека и гражданина в целом.
Конституция России, являясь нормативным актом высшей юридической силы, безусловно, не должна подвергаться изменениям исключительно из-за правовых позиций межгосударственных органов по защите прав и свобод человека и гражданина. Однако Конституционный Суд в процессе осуществления конституционного контроля может выступать своего рода связующим звеном между европейским и национальным правом. Рассматривая дела в пределах своей компетенции, Конституционный Суд должен принимать во внимание правовые позиции Европейского суда по правам человека.
Таким образом, по нашему мнению, в Российской Федерации можно повысить уровень защиты прав и свобод человека и гражданина с учетом норм Конвенции в их современной интерпретации. В то же время решения Страсбургского суда должны учитываться только в той мере, в которой они не противоречат Конституции РФ. В противном случае "слепое" применение правовых позиций международного судебного органа может привести к дезорганизации общественного порядка и ослаблению государственной власти.
Одной из проблем маленьких деревень в давние времена был высокий процент детей рождающихся с генетическими отклонениями. Причина этого крылась в том, что муж и жена из-за того, что людей в деревнях мало, часто могли приходиться друг другу родственниками.
Вопрос: Какое изобретение конца 19 века резко снизило процент детей рождающихся с генетическими отклонениями в сельской местности?
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
