Становления судебной власти

Судебная власть в контексте теории правового государства

Современные юристы, исследующие проблемы судебной власти, справедливо обращают внимание на то, что правовой науке понятие судебной власти практически не известно. «Сам термин судебная власть отсутствовал в нашем политическом, законодательном и научном лексиконе». Причину такого положения, как и основу утверждения, что «в СССР никогда не было независимой и самостоятельной судебной власти»,    исследователи усматривают преимущественно в бесцеремонном вмешательстве в судебную деятельность партийной и сросшейся с ней исполнительной власти. Однако первопричиной отсутствия в СССР независимой и самостоятельной судебной власти, видимо, следует все же считать реализацию на конституционном уровне политико-правовой доктрины — «Вся власть Советам!» (реально же вся власть принадлежала не Советам, а партийно-административному аппарату). Отсутствие признания на конституционном уровне судебной власти в качестве самостоятельной ветви государственной власти не создавало предпосылок для теоретической разработки понятия «судебная власть». Отсюда и отсутствие соответствующего термина в политическом, законодательном и научном лексиконе. Провозглашенное в ст. 125 Конституции РСФСР положение о независимости судей и подчинении их только закону означало лишь запрет на вмешательство в судебную деятельность по отправлению правосудия, но не признание за судебной властью качества самостоятельного вида государственной власти, однопорядкового по своему значению в демократическом обществе с другими ветвями власти. Неточно и утверждение, что все беды судебной власти состояли лишь в том, что между конституционными декларациями и реальной действительностью существовала колоссальная пропасть.  Разделяя, в принципе, суждение о том, что между конституционными формулировками и реальной действительностью существовала огромная пропасть (которая, кстати, имеет место и в настоящее время), хотелось бы подчеркнуть, что при отсутствии на конституционном уровне характеристики государства как государства правового, с присущим ему принципом разделения властей, нет надлежащих предпосылок д ля разработки понятия судебной власти как самостоятельного вида государственной власти. Объясняя необходимость смены Конституции РФ даже после внесения в нее многочисленных поправок, М. В. Баглай, в частности, отмечает, что главный недостаток Конституции состоял в отсутствии ясно изложенного принципа разделения властей. Она явно несла на себе печать формально присущего Советской власти принципа «Вся власть Советам!».

Для того чтобы точнее проследить и осмыслить процесс становления судебной власти в современной России, понять логику предпринимаемых практических шагов в этом направлении, необходимо иметь в виду, что идея правового государства в нашей стране вначале носила чисто политический характер и не была связана с какими-либо теоретическими разработками. «Пока что идея социалистического правового государства предстает в официальных документах и в печати в виде лозунгов и призывов, не более того. Соответствующей научной концепции мы еще не имеем».

В резолюции XIX Всесоюзной конференции КПСС отмечалось: «Ключевое значение имеет разграничение функций партийных и государственных органов и возрождение полновластия Советов снизу доверху. Вместе с реформой судебной системы и других институтов, обеспечивающих правовое регулирование взаимоотношений между государством и гражданами, охрану политических, экономических, социальных и личных прав граждан, это направлено, в конечном счете, на завершение создания социалистического правового государства, в котором высшим принципом будет безусловное подчинение всего и всех закону».  И далее предполагалось повысить роль суда в системе социалистической демократии путем укрепления его авторитета и независимости, обеспечения гарантий состязательности и гласности, соблюдения презумпции невиновности, недопустимости обвинительного уклона; укрепить независимость прокуроров; расширить участие защитника в предварительном следствии и судопроизводстве; пойти на увеличение количества народных заседателей при рассмотрении в суде наиболее сложных дел.

Сегодня уже очевидно, что процесс построения государства социалистической законности не идентичен процессу построения правового государства. Что же касается роли суда в системе социалистической демократии, то ставилась задача укрепления его авторитета и независимости, а также констатировалась необходимость дополнительного расширения процессуальных гарантий правосудия.

В начале 90-х годов на страницах юридической печати и в средствах массовой информации разворачиваются дискуссии, в которых, с одной стороны, присутствует жесткая критика действовавших законов и соответствующая критика судей, применяющих несправедливые, жестокие законы; с другой — необходимость проведения в жизнь диктатуры закона под лозунгом «Dura lex, sed lex» («суров закон, но это закон»), что позволяло судьям снять с себя ответственность за применение устаревших, не соответствующих условиям жизни и задачам перестройки законов.

Все едины были только в одном; судьи должны быть независимы, в связи с чем необходимо законодательно предусмотреть, а также организационно и материально обеспечить их независимость. Проблему независимости судей мы затронем позже, а сейчас рассмотрим, как развивалась идея правового государства и чем последнее отличается от государства законности, поскольку эти проблемы самым непосредственным образом связаны с сущностью, понятием и задачами судебной власти.

Идея подчинения «всего и всех закону», безусловно, чрезвычайно важна, так как является составляющей теоретической конструкции правового государства. Она имеет два аспекта: формально-легальный и содержательно-правовой.

Формально-легальный аспект включает следующие требования:

—           право должно найти свое внешнее выражение в исходящих от государственной власти формальных источниках: Конституции, законах, подзаконных актах;

—           принятие Конституции, других законов и подзаконных актов компетентными органами с соблюдением строго определенной процедуры;

—           определение общественных отношений либо их стороны, которые должны регулироваться только законом (в том числе исключительно Конституцией), и тех, которые могут быть урегулированы подзаконными актами;

—           установление строгой иерархии законов, в том числе выделение Конституции как Основного Закона, и требование соответствия законов Конституции, а подзаконных актов — Конституции и текущим законам;

—           связанность всех законом, т. е. связанность законом как граждан, так и государства (в том числе отдельных его должностных лиц).

В Конституции РФ формально-легальный аспект законности занял достойное место, был уточнен и развит. В этой связи необходимо прежде всего указать на ст. 15 Конституции РФ, где сказано:

Самое читаемое за неделю
Введение ковидных паспортов в 2021 году
Должен знать каждый: Сильное повышение штрафов с 2021 года за нарушение ПДД
Введение продуктовых карточек для малоимущих в 2021 году
Доллар по 100 рублей в 2021 году
Новая льготная ипотека на частные дома в 2021 году
Продление льготной ипотеки до 1 июля 2021 года
35 банков обанкротятся в 2021 году

1.            Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации.

2.            Органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации.

3.            Законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения.

4.            Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

Кроме того, Конституция РФ определила круг общественных отношений, которые могут регулироваться только Конституцией РФ (ч. 1 ст. 16); круг общественных отношений, которые могут регулироваться только федеральным, в том числе федеральным конституционным, законом (ст. 71, 76); круг общественных отношений, которые могут регулироваться как федеральными законами, так и законами субъекта Федерации (ст. 72); круг общественных отношений, которые могут регулироваться законами субъектов Федерации (ст. 76); ч. 3 и 4 ст. 76 Конституции РФ регулируют вопросы приоритетов правовых актов федеральной власти и власти субъектов Федерации в зависимости от предмета правового регулирования.

Определяя полномочия различных ветвей и органов власти в части правотворчества, Конституция РФ предоставила право принимать федеральные, в том числе федеральные конституционные, законы исключительно Федеральному Собранию (ст. 94) и установила процедуру их принятия и прохождения через палаты Федерального Собрания (Совет Федерации и Государственная Дума).

Статья 90 Конституции РФ предоставила Президенту РФ право издавать обязательные для исполнения на всей территории Российской Федерации указы и распоряжения, которые не должны противоречить Конституции РФ и федеральным законам.

Статья 115 Конституции РФ предоставила право Правительству РФ на основании и во исполнение Конституции РФ, федеральных законов, нормативных указов Президента РФ издавать постановления и распоряжения, обязательные к исполнению в Российской Федерации. В п. 3 ст. 115 Конституции РФ говорится, что в случае противоречия указанных постановлений и распоряжений Конституции РФ, федеральным законам и указам Президента РФ они могут быть отменены Президентом РФ.

Полномочия по правотворчеству субъектов Федерации, отнесенных к их компетенции, и процедура правотворчества регулируются соответственно конституциями или уставами субъектов Федерации (ст. 73, п. 4 ст. 76 Конституции РФ).

Верховенство закона и режим законности — необходимый и очень важный момент становления правового государства. Этот аспект наиболее близок нашему традиционному правовому сознанию. Поскольку он практически совпадает с понятием социалистической законности, то он был легко воспринят и развит в публикациях на тему правового государства. При осознании того беззакония, в котором пребывало наше общество, мы в первые годы перестройки особенно восхищались такими бессмертными афоризмами, как «народ должен сражаться за закон, как за собственные стены» и «пусть рухнет мир, но восторжествует юстиция».

Акцент на формально-легальный аспект правового государства неизбежно привел к тому, что теоретическая мысль, направленная на осознание нового видения места и роли суда в правовом государстве (до начала 90-х годов), была сосредоточена в основном на идее подчинения судей только закону. Распространенность порочной практики вмешательства в судебную деятельность партийных и советских функционеров, получившей одиозное название «телефонное право» (дополненное уже перестроечными новинками «депутатское право» или «мегафонное право»), делает понятной и основную направленность высказываний ряда судебных деятелей, суть которых сводилась к тому, что для судьи всякий закон свят и судья обязан подчиняться только закону, не рассуждая, что в законе должно быть, а чего не должно (хорош закон или плох).

Отождествление права и закона — характерная черта позитивизма, который традиционно был ведущей правовой доктриной России, а также основой марксистско-ленинского понятия права. Только это понятие официально признавалось в СССР, отступление от него считалось ересью. «Поэтому и сегодня большинство российских правоведов по существу являются сторонниками позитивизма», суть которого состоит в том, что право есть то, что предписано законом, т. е. верховной государственной властью.

Уже в начале 90-х годов в публикациях отечественных ученых по проблемам правового государства была высказана мысль, что, стоя на позитивистских позициях обожествления закона, правовое государство построить невозможно, поскольку бывают такие законы (и наш опыт это хорошо доказывает), которые, по словам Цицерона, заслуживают названия закона не более чем решения, с общего согласия принятого   разбойниками.  Замыкание на формально-легальном аспекте правового государства позволяет любой политический режим, сопровождающийся массовыми репрессиями, объявить соответствующим правовому государству, если только репрессии освящены возведенной в закон волей государства и поддержаны судебной властью, для которой любой закон свят, а потому она беспрекословно проводит его в жизнь.

Тест "На сколько вы активны" Тест "Подходит ли Вам ваше место работы" Тест "На сколько важны деньги в Вашей жизни" Тест "Есть ли у вас задатки лидера" Тест "Способны ли Вы решать проблемы"

Тест "Для начинающего миллионера" Тест который вас удивит Семейный тест "Какие вы родители" Тест "Определяем свой творческий потенциал" Психологический тест "Вы терпеливый человек?"

Соотношение права и закона (содержательно-правовой аспект) — ключевая проблема теории права, теснейшим образом связанная с принципиальными вопросами судебной власти, так как в правовом, государстве именно судебной власти вручаются полномочия по контролю за правовым содержанием законов. И именно эти полномочия существенно изменяют положение судебной власти в системе публично-политической власти, т. е. превращают ее в «настоящую» власть. Но для того чтобы судебная власть в результате новых полномочий не превратилась в произвол, она должна иметь твердые ориентиры относительно того, что есть право, т. е. относительно содержания и сущности права.

Человеческая мысль на протяжении многих веков от Платона и Сократа до наших дней стремится разрешить эту фундаментальную проблему. С начала 90-х годов XX столетия наша юридическая наука активно стала разрабатывать проблему нового правопонимания, и в данном процессе особая роль принадлежит В. С. Нерсесянцу. Суть его философско-правовой концепции, имеющей глубокие исторические корни, состоит в признании того, что люди рождаются свободными и равными, а потому право как специфический регулятор общественных отношений, отличный от других (моральных, религиозных), есть не что иное, как формально равная для всех мера свободы.

Реальная мера свободы может быть различной, поскольку она зависит от комплекса исторических, социально-политических и иных условий жизни общества, но во всех случаях она должна быть формально равной для всех субъектов правовых отношений. Когда речь идет о праве, часто звучат слова «я имею право», «вы имеете право» или «он не имеет права» и т. п., т. е., говорят о свободе человека. Иметь право на что-то — обладать свободой, быть свободным в совершении каких-либо действий и поступков. Это означает свободу иметь, получать, совершать что-либо, требовать чего-либо, пользоваться и распоряжаться чем-либо и т. д. Значит, право описывает свободу людей, меру, количество их свободы. А свобода — это самое важное качество, которым обладает человек, живущий в обществе. В одной из своих работ В. С. Нерсесянц назвал право «математика свободы».  И. Н. Разумович полагает, что юридические нормы — это правила, отмеряющие «зону» свободы поведения людей.

Таким образом, в российской юридической науке постепенно утверждается либертарная концепция права (равная для всех мера свободы),  которая, с одной стороны, не отождествляет право и закон, а с другой — сущность права связывает с социально обусловленной и формально равной для всех мерой свободы, со справедливостью, а не с ничем не ограниченной волей экономически и политически господствующего класса. «Наблюдаемый в истории прогрессирующий процесс освобождения людей от любых форм личной зависимости, угнетения и подавления, — пишет В. С. Нерсесянц, — это одновременно и прогресс в правовых (и государственно-правовых) формах выражения, существования и зашиты этой развивающейся свободы. В этом смысле можно сказать, что всемирная история представляет собой прогрессирующее движение ко все большей свободе все большего количества людей. С правовой точки зрения этот процесс означает, что все большее число людей (представители все новых слоев и классов общества) признаются формально равными субъектами права».

Наряду с либертарной идеей права существуют и иные подходы к определению его сущности. «Среди острых проблем современности, — пишет В. Г. Сокуренко, — существенное усиление качественной связи права и нравственности, укрепление нравственных основ права как один из путей демократизации общества... Для решения поднятых проблем важно, чтобы нравственные принципы выступали в качестве основного мерила содержания закона».  Р. 3. Лившиц в качестве критерия правового характера закона избрал такую нравственную категорию, как справедливость. Он писал, что закон приобретает правовой характер только в том случае, когда он нормативно выражает справедливую идею. «Когда же нормативное закрепление получает несправедливая идея, то законом она становится, а правом нет».

Таким образом, юридическая наука, развивая гуманистические, либеральные, нравственные идеи, пыталась нарисовать «образ права», которому далеко не всегда соответствовало содержание наших законов. Отсюда возникло понятие «неправовой закон», которое поставило судебную практику в достаточно сложное положение. С одной стороны, ее упрекали в применении неправовых законов (особенно это касалось «хозяйственных» дел), с другой — критерии правомерности были настолько расплывчаты, что руководствоваться ими в практической деятельности было достаточно сложно и могло привести к прямо противоположному результату. Этот момент был подмечен многими юристами. Е. А. Лукашева, в частности, писала по этому поводу: «Любые рассуждения в процессе правоприменения, связанные с противопоставлением закона (“писаного права”) естественному праву (справедливости) с целью обхода закона, ведут лишь к дестабилизации обстановки».

С принятием Декларации прав и свобод человека и гражданина и особенно с принятием новой Конституции РФ ситуация в России изменилась. По общему признанию, Конституция РФ — правовая конституция. Это означает, что в ней реализован «образ права», соответствующий правовому государству, что позволяет применять действующие законы в соответствии с Конституцией РФ. При наличии Конституции РФ, закрепившей в особой конституционной форме права и свободы граждан и основные принципы взаимоотношений гражданина, общества и государства, становятся справедливыми взгляды авторов, которые пишут о недопустимости, ссылаясь на общие принципы права, обходить закон, поскольку это привело бы к размыванию конституционных функций и лишило бы Конституцию рационализирующего и стабилизирующего действия.

Научный спор о соотношении права и закона, перенесенный в практику правоприменительных органов, способен стать источником многих потрясений, если не помнить, что «общие принципы права» действительно занимают доминирующее положение и должны учитываться при разрешении любого конституционного спора в той мере, в какой они получили признание и закрепление в писаной конституции государства.

Приведенные суждения преимущественно имеют отношение к конституционным спорам, но, безусловно, и к любым возникающим в обществе спорам, которые подлежат разрешению в суде. В частности, требуется, чтобы «общие принципы права» применительно к специфике различных отраслей права нашли свое выражение в принимаемых на базе конституции новых законах. Указанные принципы должны быть воплощены не только в конкретные нормы, но и сформулированы в виде основополагающих правовых начал той или иной отрасли права. Переориентирование права на свободу и сопутствующую ей ответственность, изменение принципа взаимоотношений личности и государства оказало влияние и на соотношение запретительного и разрешительного методов правового регулирования и специфики их использования в различных отраслях права.

Право (правовые нормы) определяет меру, объем, количество свободы участников общественных отношений двумя основными способами — запретами и дозволениями. В отношениях между формально равными, независимыми субъектами исходным способом описания объема свободы являются запреты. Данная сфера общественных отношений должна в основном регулироваться по принципу «разрешено все, что не запрещено». В этой сфере общественных отношений, конечно же, используются и дозволения, но только в качестве вспомогательных, конкретизирующих способов регулирования. Это важно иметь в виду, когда суды сталкиваются с необходимостью оценить спорную, недостаточно урегулированную законом ситуацию. В этих случаях необходимо исходить из указанного выше принципа правового регулирования. Гражданское общество, которое образует основу правового государства, тем и отличается от общества тоталитарного типа, что оно развивается на основе саморегулирования, т. е. не нуждается в тотальной регламентации со стороны государства.

Права каждого отдельного человека ограничены такими же равными правами других лиц. «Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ). Поэтому государство регулирует поведение человека только в определенной мере, так, чтобы не затронуть его свободу и обеспечить общественные интересы. Но есть особые сферы правового регулирования, которые упорядочивают отношения государственных органов и должностных лиц, обладающих властными полномочиями, с гражданами. Здесь действует принципиально иной метод правового регулирования: органам и лицам, обладающим властными полномочиями, разрешено делать только то, что прямо предусмотрено законом, т. е. прямо разрешено, а все другое им запрещено. Этот момент также должен учитываться судами при оценке правового характера действий органов и должностных лиц, наделенных властными полномочиями. Следовательно, в отношениях «власть — подчинение» подчиненные субъекты свободны в том, во что власть вмешиваться не вправе, поскольку такое вмешательство не дозволено законом.

Кроме субъективных прав, которые зависят от конкретных фактов и обстоятельств, существуют и абстрактные, всеобщие, одинаковые для всех права и свободы. Это безусловные, не связанные с конкретными случаями притязания любого человека или гражданина, всех членов общества на свободное существование в обществе и государстве. Они охватываются понятием «основные права и свободы», закрепляются на конституционном уровне (гл. 2 Конституции РФ) и образуют сердцевину конституционного строя и правового государства. К перечисленным в гл. 2 Конституции РФ правам и свободам следует добавить и общепризнанные принципы и нормы международного права о правах человека, которые являются составной частью российской правовой системы: «В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией» (ст. 17 Конституции РФ). Под общепризнанными принципами и нормами международного права в области прав человека понимаются прежде всего нормы и принципы, закрепленные во Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН, в Международном пакте о гражданских и политических правах и Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах участницей которых является Россия, а также нормы и принципы, содержащиеся в Европейской конвенции о защите прав и основных свобод, принятой в и ратифицированной Россией.

Согласно п. 2 ст. 17 Конституции РФ «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Это положение чрезвычайно важно, поскольку по существовавшей в советской теории права концепции права советских граждан трактовались как права, которые государство предоставляет (дарует) своим гражданам. А то, что государство предоставляет, то оно может и отнять. Если же права человека носят не дарованный характер, а принадлежат ему от рождения, а потому неотчуждаемы, то это создает принципиально иную правовую основу для ограничения власти правом. Государство, в котором государственная власть ограничена, связана правом, называется правовым государством. Связанность государственной власти правом означает не только необходимость всех органов государственной власти и должностных лиц, обладающих властными полномочиями, подчиняться, следовать принятому в надлежащей правовой процедуре закону, но и прежде всего не принимать правонарушающие законы. «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина» (ч. 2 ст. 55 Конституции РФ).

Кроме запрета издавать законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина, Конституция РФ программирует развитие законодательства и деятельность государственной власти, указывая в ст. 18, что «права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием».

Однако для того, чтобы обеспечить господство права, связать государственную власть правом, необходимо осуществить соответствующую этой идее организацию механизма государственной власти. Поиски такой надлежащей организации государственной власти ведутся еще с античных времен. Обзор развития идей правовой государственности содержится в ряде работ российских юристов.

Различение в механизме единой государственной власти трех ее элементов — законодательствование, исполнение законов и правосудие — имело место уже в произведениях Аристотеля.    Однако, как отмечает В. С. Нерсесянц, при всей значимости этой мысли Аристотеля, она еще не содержит концепции разделения властей в духе правового государства, в рамках которого важно определить характер отношений между этими элементами, форму их взаимосвязей, способ разграничения их полномочий, меру их соучастия в реализации всей совокупности властных полномочий государства в целом. Наиболее развернутые концепции разделения властей появились в XVIII в. в период буржуазных революций с присущими им требованиями суверенитета народа, свободы и равенства. По общему признанию, классическим выразителем этих идей являются англичанин Дж. Локк и француз Ш. Монтескье. В труде «О духе законов» Монтескье писал: «Политическая свобода может быть обнаружена только там, где нет злоупотребления властью. Однако многолетний опыт показывает нам, что каждый человек, наделенный властью, склонен злоупотреблять ею и удерживать в своих руках власть до последней возможности.

Для того чтобы предупредить подобное злоупотребление властью, необходимо, как это вытекает из самой природы вещей, чтобы одна власть сдерживала другую... Когда законодательная и исполнительная власти объединяются в одном и том же органе... не может быть свободы. С другой стороны, не может быть свободы, если судебная власть не отделена от законодательной и исполнительной. И наступит конец всему, если одно и то же лицо или орган, дворянский или народный по своему характеру, станет осуществлять все три вида власти».

Феномене власти, стремящейся к расширению своих полномочий, таящей в себе возможности злоупотребления, написано достаточно много. Этот феномен власти российский народ в полной мере испытал на себе в ходе своей непростой истории. Рассматривая власть в ее социально-психологическом аспекте, С. С. Алексеев пишет: «Можно предположить, что при определенной своей величине, когда складывается постоянный профессиональный аппарат, политическая, государственная власть в какой-то мере начинает развиваться на своей собственной основе, обретает некоторый набор свойств, свою собственную логику. Она становится нетерпимой ко всякой иной власти в обществе, в ней возникает императивная тенденция к самовозрастанию, к консервации, к абсолютизации, она стремится утвердить себя в качестве некой самодовлеющей силы, предполагает потребность возвеличивания ее самой и ее носителя... Характеризуя свойства государственной власти, может быть, лучше сказать так: являясь мощной социальной силой, она вызывает у людей, обладающих ею, стремления, близкие, очевидно, к таким, которые вызывает, например, частная собственность, а именно — жажду обладания властью, нетерпимость ко всем тем, кто на нее претендует, и т.д.».

Анализ пороков административно-командной системы, при которой фактическая власть в государстве принадлежала не государственным, а партийным органам, т. е. коммунистической партии и ее аппарату, дает основание утверждать, что социалистическое государство не было суверенным, т. е. полновластным, а потому было фактически полугосударством.  На первых этапах перестройки, естественно, ставилась задача отобрать всю полноту власти у этого аппарата и передать ее выборным, представительным органам — Советам. Таково было объективное веление времени. Но жизнь очень скоро продемонстрировала, что, во-первых, представительные органы нуждаются в профессиональном и сильном аппарате управления, а, во-вторых, когда вся власть перешла к ним, то сработал обычный и отмеченный выше феномен власти. Эта нетерпимость дала себя знать и при выборах судебного корпуса, когда представительные органы не хотели считаться ни с мнением квалификационных коллегий, ни с мнением органов юстиции, ни с мнением вышестоящих судов. Во многих случаях побеждал субъективизм, желание избрать судей, готовых выполнять именно их волю. При этом судьям ставили в упрек рассмотренные ими дела, с решением которых депутаты не были согласны. 

Обращаясь к иллюзиям, связанным с лозунгом «Вся власть Советам!», С. С. Алексеев пишет: «Казалось, стоит передать власть выборным представительным органам, и народ станет хозяином собственной судьбы. Но суть дела в том, что если бы вся власть оказалась в руках не партии, а Советов, мы получили бы тот же тоталитарный режим независимо от конкретных исторических условий, личностных качеств носителей этой власти и прочих обстоятельств. Потому что всевластие любого органа — прямой путь к тоталитаризму».

Впервые идея разделения властей получила официальное признание в п. 13 Декларации о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики и была закреплена в ст. 10 и 11 Конституции РФ. Однако следует отметить, что, несмотря на широкое цитирование идей Дж. Локка и Ш. Монтескье, правовое и политическое сознание многих юристов оставалось в плену марксистского понимания сущности и значения этого принципа в организации публично-политической власти. Предостерегая от преувеличения значения этой концепции, В. М. Савицкий и И.А. Ледях, в частности, писали: «Ей следовали не потому, что она подсказала, наконец, идеальную схему распределения и сдерживания распирающих общественный организм сил, а потому, что она верно отражала растущую потребность во все большей специализации государственных функций. Разделение властей — утопия, ибо в государстве вся власть принадлежит господствующему классу и только ему, он ни с кем эту власть не делит и делить не может, иначе утратит положение господствующего класса. Но, отвергая теорию разделения властей как противоречащую реально существующему единству государственной власти, марксизм видитрациональный, прикладной характер этой теории в том, что она способствует полезному, деловому разделению труда в государственном механизме».

Конечно, если стоять на марксистско-ленинских позициях и видеть в государстве орудие в руках господствующего класса для подавления своих классовых противников, то ни о разделении властей, ни тем более о правовом государстве речи быть не может. Ведь сущность правового государства состоит в том, что в нем признаются равные для всех права и свободы, которые государство обязуется охранять и защищать, т. е. о юридически признанном классовом господстве в правовом государстве речь идти не может.

Согласно интерпретации идеи разделения властей как технического приема, способствующего полезному, деловому разделению труда, соединенному с классовым подходом к государству, получается, что разделение властей должно способствовать более эффективному подавлению классовых противников (врагов). И это вполне в духе марксистско-ленинского понимания сущности и роли государства, но никак не в духе доктрины правового государства. Между тем было бы неверно утверждать, что разделение властей не имеет никакого отношения к рациональной организации государственной власти. Здесь важно понимать цель и назначение такой рациональности. В рамках концепции правового государства разделение властей необходимо для предотвращения произвола власти, для защиты свободы и прав граждан, а потому в этой идее важное место занимает система сдержек и противовесов, которые имеются в распоряжении каждой их трех самостоятельных ветвей власти, для того чтобы каждая из них могла остановить другую, если она попытается превысить свои полномочия, выйти за их пределы. Поэтому правы авторы, которые подчеркивают, что дело не только в специализации, но и в необходимости обеспечения гарантированных конституцией прав граждан. А это вопрос далеко не технический.

«Для французского мыслителя, — пишет Б. С. Эбзеев, — проблема заключалась прежде всего не в рационализации государственной власти, а в обеспечении через рациональную организацию власти свободы и прав личности и возможности ее эффективного противостояния абсолютистскому государству и его агентам».  Следовательно, истоки идеи разделения властей следует искать не в рациональности специализации различных государственных органов, а в гражданском обществе, которое нуждается в том, чтобы была обеспечена его свобода и безопасность. «Потребность разделения властей проистекает из природы подлинно гражданского общества. Это не только потребность, но и одно из важнейших функциональных проявлений гражданского общества».

Согласно ст. 10 Конституции РФ государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны. Статья 10 Конституции РФ включена в гл. 1, которая определяет основы конституционного строя России. Уже в силу этого принцип разделения властей невозможно рассматривать в качестве чисто технического приема, обеспечивающего деловую организацию труда.

Первые конституции (США, Франции) закрепили разделение властей, видя в нем важный элемент равновесия трех основных ветвей государственной власти для осуществления главной функции государства: охраны свободы и прав человека. Декларация прав человека и гражданина, являющаяся составной частью нынешней французской Конституции, содержит бессмертные слова: «Всякое общество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет Конституции». Слова «не имеет Конституции» не означают отсутствия конституции как нормативного акта, но из них следует, что в таком обществе нет конституционного строя и правового государства. «Порядок, при котором соблюдаются права и свободы человека и гражданина, а государство действует в соответствии с Конституцией, называется конституционным строем».  Конституционное и правовое государство чаще всего понимаются как явления однопорядковые. Но некоторые авторы полагают, что «правовое государство — это вполне и последовательно развитое конституционное государство».

Идею разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную нельзя понимать упрощенно, поскольку, в принципе, государственная власть едина. Она едина прежде всего по своему источнику. Единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ (ст. 3 Конституции РФ). Народ — это не простая совокупность людей, проживающих на определенной территории. Еще Цицерон определял народ не как простое множество подданных, а как соединение многих людей, связанных между собой согласием в вопросах права.  Следовательно, под многонациональным народом, являющимся носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации, понимается народ, в котором есть согласие относительно основных принципиальных условий своего существования и развития, выраженных в основных правах и свободах, принципах организации и функционировании государственной власти. Народ имеет неотчуждаемое право определять и изменять формы и содержание своей государственно-правовой жизни. Суверенитет народа напоминает всем властям о том, от кого они получают власть, а следовательно, во имя кого эту власть обязаны использовать.

Единство и неделимость народа как источника государственной власти не позволяет рассматривать указанные ветви власти как действующие параллельно и абсолютно независимо друг от друга. В настоящее время разделение властей понимается скорее как их обособление и взаимодействие. «Государственная власть едина, но функции ее — законодательство, управление и правосудие — осуществляются различными органами».  Это способствует наиболее рациональному осуществлению суверенитета народа, в результате чего общая воля суверенного народа не расщепляется, а соответствующим образом организуется для ее наиболее полного воплощения в процессе осуществления государственной власти.

Проблема взаимодействия, взаимодополнения властей крайне важна, но для становления судебной власти и осмысления ее особой роли в правовом государства необходимо было сосредоточить внимание именно на обособленности, самостоятельности и независимости этого вида государственной власти, т. е. надо было как в научном, так и в практическом плане прежде всего решить те задачи, которые не были и не могли быть решены при административно-командной системе управления обществом. Вот почему Концепция судебной реформы в Российской Федерации, утвержденная Верховным Советом РСФСР, в качестве приоритетной задачи определила утверждение судебной власти в государственном механизме как самостоятельной влиятельной силы, независимой в своей деятельности ют властей законодательной и исполнительной.

Констатируя ситуацию, сложившуюся в конце 80-х — начале 90-х годов, предопределившую необходимость судебной реформы, Концепция зафиксировала униженность и второстепенную роль судебной власти, по сравнению с другими элементами государственного механизма.  Во времена тоталитаризма проблеме судебной власти «не повезло» как в правовой науке, так и на практике.  Но для того чтобы в практическом плане продвигаться по пути становления судебной власти как влиятельной и авторитетной силы, необходимы теоретические разработки, обосновывающие, для чего это нужно, ради каких целей необходима судебная реформа, призванная утвердить судебную власть в государственном механизме в качестве самостоятельной, влиятельной и независимой силы.

Создатели теории разделения властей придавали суду первостепенное и совершенно самостоятельное значение в обеспечении законности, справедливости и свободы при условии, что судебная власть не будет зависеть от других властей. Поэтому самостоятельность и независимость судебной власти нужна не для того, чтобы стать неконтролируемой и неуправляемой, не для самоутверждения судебного корпуса и его элитности, а для обеспечения реальной возможности пресечь произвол других властей и защитить права и свободы как отдельных граждан, так и их объединений и общества в целом.

Все идеи, связанные с правовым государством, сконцентрированы в проблеме разумного соединения силы (власти) и права. В. С. Нерсесянц отмечает, что у истоков правового государства стоит древний образ богини правосудия — Фемиды с повязкой на глазах, с мечом и весами в руках, олицетворяющей соединение силы и права и внушающей мысль о том, что охраняемый богиней правопорядок в равной мере обязателен для всех (как для граждан, так и для должностных лиц государства, обладающих властными полномочиями, и государства в целом). Этот образ правосудия, по представлениям древних, является не только символом справедливого суда как специального органа, призванного разрешать правовые конфликты, но и идеи справедливой государственности вообще (справедливой организации власти в человеческом обществе). Правосудие (юстиция) — это суждение, основанное на праве, т. е. справедливости, причем не только по особым спорам в суде, но и по всем делам государственно-организованной власти. Именно правосудие с присущим ему сочетанием силы и права, с его правозащитной функцией, правовой организацией и процедурами, независимым статусом, нейтральностью, объективностью и т. д. выступает как первичный атом, прообраз, образец и модель правовой государственности, правовой формы организации и функционирования политической жизни.  Таким должно быть правовое государство, на таких принципах оно должно строиться и так должно функционировать по образцу и подобию суда (юстиции), а правосудие как форма выражения судебной власти должно быть таким, чтобы стать образцом, моделью правовой государственности.

В этом вопросе главным является правильное определение функций и задач судебной власти. Анализ Конституции РФ, принятых на ее основе новых законодательных актов, литературных источников, посвященных правовому государству и роли судебной власти в его становлении и развитии, дает основание для вывода, что главный функцией судебной власти, ее основным предназначением является защита права. «В правовом государстве человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства» (ст. 2 Конституции РФ). Эту обязанность государство выполняет с помощью всех ветвей власти. Однако в защите прав и свобод судебной власти отводится особая, главенствующая роль.

Правозащитная функция судебной власти понимается достаточно широко. Она распространяется не только на случаи, когда правовой порядок нарушают граждане, но и на случаи, когда его нарушают должностные лица государства, обладающие властными полномочиями, а также государство в целом, когда оно своими общеобязательными решениями нарушает естественные и неотъемлемые права граждан или любым другим способом нарушает установленный Конституцией РФ правовой порядок организации и функционирования власти. «Суд — это орган защиты права и его охраны от всяких нарушений, независимо от их субъекта — граждан, должностных лиц, общественных организаций или учреждений законодательной и исполнительной власти».  Идея правозащитной функции судебной власти выражена в комплексе статей Конституции РФ. Прежде всего это статья 46, провозгласившая, что каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (ч. 1) и что решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд (ч. 2). Судебная защита от противозаконных актов государственного или иного органа предусмотрена ст. 120 (ч. 2) Конституции РФ, согласно которой «суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом». А судебная защита от неконституционных законов и иных нормативных актов предусмотрена ст. 175 Конституции РФ. Кроме того, правозащитная функция судебной власти отражена в ст. 52 Конституции РФ, гарантирующей потерпевшим от преступлений и злоупотреблений властью доступ к правосудию, а также в ст. 22 (ч. 2), 23 (ч. 2), 25 Конституции РФ, допускающих в исключительных случаях ограничение ряда прав и свобод только по судебному решению.

Законодательство, развивающее и конкретизирующее конституционные нормы и принципы применительно к судебной власти, также неизменно фиксирует ее правозащитное предназначение. В ст. 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» говорится, что полномочия Конституционному Суду РФ предоставлены для защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечение верховенства и прямого действия Конституции РФ на всей территории страны. Статья 5 Федерального конституционного закона «Об арбитражных судах в Российской Федерации» в качестве основной их задачи определяет защиту нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов предприятий, учреждений, организаций и граждан в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Проекты разрабатываемых новых процессуальных кодексов при определении задач правосудия также на первое место ставят задачу защиты прав и охраняемых законом интересов. Особого внимания в этом плане заслуживает внесенный в Государственную Думу проект Федерального конституционного закона «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации».

В ст. 5 проекта говорится: «Основными задачами судов общей юрисдикции при разрешении ими споров и рассмотрении дел являются обеспечение и защита:

—           прав, свобод и охраняемых законом интересов граждан, юридических лиц и иных объединений;

—           прав и охраняемых законом интересов Российской Федерации, ее субъектов, федеральных органов государственной власти и органов государственной власти субъектов Российской Федерации;

—           прав и охраняемых законом интересов местного самоуправления».

В качестве принципиального положения деятельности судов общей юрисдикции в ст. 6 проекта записано: «Решение суда о признании правового акта или его отдельной части не соответствующими федеральному закону влечет за собой утрату силы этого нормативного правового акта или его части. Решение суда о признании нормативного акта недействительным не может быть преодолено повторным принятием такого же акта».

Такой широкий диапазон правозащитной функции судебной власти, распространяющейся в том числе и на защиту от произвола других ветвей власти, которая в концепции разделения властей интерпретируется как система сдержек и противовесов, требует, чтобы судебная власть в правовом государстве была сильной, независимой, авторитетной и могла действовать самостоятельно.

Однако независимость и самостоятельность судебной власти еще не гарантирует успех в достижении стоящих перед ней задач. Требуется еще и развернутая правовая процедура судебной деятельности, обеспечивающая справедливый (правовой) результат рассмотрения и разрешения подведомственных суду споров. Именно процедура гласная, состязательная, обеспечивающая равенство всех перед законом и судом (наряду с независимостью, объективностью и профессионализмом судей, не заинтересованных в исходе дела и подчиненных только правовому закону) определяет специфику судебной власти и объясняет, почему гражданское общество доверяет ей защиту от посягательств установленного в государстве правопорядка и утверждение социальной справедливости.

Несмотря на неразработанность понятия судебной власти как вида государственной власти, теория права советского периода традиционно рассматривала деятельность судов (правосудие) как высокозначимую государственно-властную деятельность. Государственно-властный характер судебной деятельности в целом и ее итоговых решений разрабатывался в связи с проблемой реализации правовых норм и такой ее необходимой формой, как применение права. «Применение права, если дать ему юридически глубокую характеристику, представляет собой властную индивидуально-правовую государственную деятельность».

После правотворчества применение права — второй по значимости фактор, а при определенных обстоятельствах и не менее значимый чем первый. Второй фактор существенно влияет на правовое регулирование, на процесс воздействия права на общественные отношения. Находясь в сложных взаимосвязях с собственно правом, индивидуальные предписания, (судебные решения) подкрепляют властность правовых норм своей властностью (для каждого конкретного случая), обеспечивая тем самым беспрепятственную реализацию права, претворение его в жизнь. Юридическая норма — правило абстрактного обобщенного характера. Оно регулирует определенный вид (участок) общественных отношений, тогда как в реальной жизни возникают, существуют совершенно конкретные общественные отношения, порождающие и конкретные взаимные права и обязанности, обусловленные спецификой реальной, жизненной ситуации. Будучи урегулированы правовыми нормами, они приобретают характер правовых отношений. Однако в целом ряде случаев наличие нормы права недостаточно для того, чтобы на ее основании могли сложиться конкретные правовые отношения, и граждане (как и иные субъекты правовых отношений) могли беспрепятственно реализовать принадлежащие им права, а достаточно часто и обязанности. При этом в механизм правового регулирования подключается государственная власть в лице правоприменительного органа для того, чтобы определить, есть ли основания для возникновения правовых отношений, если есть, то каковы конкретные права и обязанности субъектов, мера этих прав и обязанностей в случаях спора о них. Условия и потребности, предопределяющие необходимость введения государственно-властной силы, принятие властного решения, обеспеченного возможностью государственного принуждения, включают в ткань правовой системы индивидуальные предписания. Принимая во внимание, что применение права присуще практически любому органу государственной власти, С. С. Алексеев, в частности; отмечает, что данное понятие (правоприменение) имеет и отрицательную сторону, поскольку охватывает «на равных» индивидуально-правовую деятельность всех властных субъектов; а потому оно несколько затеняет главное на данном участке правовой деятельности — единство права и правосудия. По самой направленности судебной деятельности, ее организации и формам именно суды призваны и способны судить «о праве», т. е. о самой правомерности поведения участников общественных отношений, с введением в действие всех вытекающих отсюда государственно-правовых последствий, в том числе назначением наказания за преступление, принудительным изъятием имущества и т. д.

Таким образом, в теории правоприменения была заложена основа понимания единства права и правосудия, а также понимания судебной власти как государственно-властной силы, способной на правовых началах с помощью индивидуальных предписаний провести заложенную в правовых нормах программу функционирования общественных отношений в реальную жизнь. Однако ограниченность этой теории состояла в том, что она разрабатывалась в условиях отождествления права и закона, а потому не охватывала новые аспекты судебной власти, связанные с возможностью судить не только о правомерности поведения участников общественных отношений, но и о правомерности самих законов, что придает идее самостоятельности и независимости судебной власти особую значимость и дополнительные весьма существенные полномочия.

Самостоятельность судебной власти и независимость судей

О самостоятельности судебной власти уже говорилось выше. Однако поскольку самостоятельность судебной власти часто отождествляется с независимостью судей, то необходимо подчеркнуть, что самостоятельность судебной власти связана с принципом разделения властей, с особой сферой приложения ее усилий, со специфическими способами ее взаимодействия с другими ветвями власти. В этом смысле реализация судебной власти рассматривается как правоприменительная деятельность, которая, с одной стороны, как бы «принимает эстафету нормативного регулирования, продолжая его в казуальной форме»,  дополняет властность закона своей властностью, а с другой — имеет полномочия контролировать правовой характер нормативных актов, защищать права граждан от произвола властей, толковать и конкретизировать закон, вырабатывать так называемые правоположения подзаконного характера. Иными словами, самостоятельность судебной власти характеризуется ее местом и ролью в сложном механизме государственного управления обществом, построенного на принципе разделения властей, их взаимодействия, сдержек и противовесов.

Согласно ст. 10 Конституции РФ самостоятельны все три ветви власти. Это означает, что у каждой из них есть своя самостоятельная сфера реализации полномочий, своя сфера ответственности и свои возможности в сфере сдержек и противовесов.

Однако несмотря на то, что все три ветви власти самостоятельны, только носители судебной власти (судьи) согласно ст. 120 Конституции РФ независимы. О независимости носителей законодательной и тем более исполнительной власти речь в Конституции РФ не идет. Поэтому закономерно возникает вопрос: почему только судьям как носителям судебной власти предоставляется независимость? Ответ на этот вопрос определяется не столько формулой — «судебная власть самостоятельна», сколько формой ее осуществления, каковой является правосудие. Именно правосудие как последний рубеж защиты права должно быть независимым, а, следовательно, должны быть независимы те, кто его отправляет. Тем не менее самостоятельность судебной власти — важное условие и предпосылка независимости правосудия и лиц, его осуществляющих. В отсутствие принципа разделения властей и признания самостоятельности судебной власти не срабатывает и принцип независимости судей, несмотря на то, что он всегда признавался и даже закреплялся в конституциях СССР и РСФСР.

Советская юриспруденция, не поддерживающая идею разделения властей, но безоговорочно следующая руководящей и направляющей силе Коммунистической партии, вместе с тем, официально никогда не ставила под сомнение необходимость независимости судей. Именно поэтому, несмотря на постоянное вмешательство в судебную деятельность, время от времени раздавались «окрики» высших партийных инстанций в адрес местных руководителей, позволявших слишком открыто командовать судами. Так, в Постановлении ЦК КПСС «О дальнейшем укреплении социалистической законности и правопорядка, усиления охраны прав и законных интересов граждан» указывалось на недопустимость вмешательства в расследование и судебное разбирательство конкретных дел. Однако тут же внимание партийных комитетов обращалось на необходимость «усилить политическое руководство правоохранительными органами (к числу которых относились и суды), осуществлять контроль за их деятельностью». Это внутренне противоречивое и практически невыполнимое требование — руководить и контролировать, не вмешиваясь, — отражало традиционный стиль отношения КПСС к суду и правоохранительным органам: держать их на коротком поводке, одновременно ради элементарного приличия создавая в глазах общественности видимость их самостоятельности и независимости.

Пресса первых лет перестройки была переполнена публикациями — обвинениями в адрес судов за неправосудность постановленных под нажимом «телефонного права» приговоров. Отсутствие реальной независимости судей было самым больным, самым уязвимым местом правосудия, особенно по уголовным делам. Поэтому неудивительно, что первыми шагами на пути судебной реформы, еще до разработки ее концепции, стали меры, направленные на обеспечение независимости судей. Так, был принят первый закон о статусе судей в СССР, который в последующем получил много нелестных оценок. По словам В. М. Савицкого, он был составлен в стиле традиционных демагогических заклинаний о независимости судей, но реально ничего для независимости не сделавший.  Однако сам факт появления специального союзного закона, посвященного статусу судей, достаточно примечателен. Кроме того, данный Закон увеличил срок судейских полномочий до 10 лет (до этого все судьи избирались сроком на 5 лет). Наиболее важным шагом, имеющим фундаментальное значение на пути становления в России независимой судебной власти, стал Закон РФ «О статусе судей в Российской Федерации» (далее — Закон о статусе судей). Этот Закон по своему содержанию столь значительно отличался от союзного, так принципиально менял положение судей, что его по праву можно считать первым и основополагающим законом для практической реализации судебной реформы.

Прежде всего необходимо отметить, что Закон о статусе судей вобрал в себя практически весь положительный опыт, накопленный демократическими системами в части реализации принципа независимости судей, выступающего гарантией права каждого гражданина на справедливое и независимое правосудие (ст. 14 Пакта о гражданских и политических правах и ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод). Все последующие международные акты, касающиеся основных принципов независимости судей, принятых как Генеральной Ассамблеей ООН,  так и Советом Европы, специально обращали внимание на то, что все меры, направленные на укрепление и защиту независимости судей, предпринимаются не с целью предоставления льгот судьям, а с целью предоставления гражданам надежной судебной зашиты. Именно с этих позиций и нам следует рассматривать проблему независимости российских судей.

В полном соответствии с международными актами Закон о статусе судей впервые предусмотрел такой новый орган судейского сообщества, как квалификационная коллегия судей, на которую были возложены чрезвычайно важные функции, связанные не только с формированием судейского корпуса, но и с продвижением судей по службе, их ответственностью и охраной судейской независимости. Наличие такого независимого от правительства и администрации органа признается в качестве непременного условия нормального функционирования судебной власти (принцип 1. «Общие принципы независимости судей»).

Перед принятием Закона о статусе судей в юридической литературе и средствах массовой информации активно обсуждался тесно связанный с проблемой независимости судей вопрос о сроках судейских полномочий и порядок их получения. Разброс мнений был достаточно большим: от избрания путем всеобщих и прямых выборов при тайном голосовании судей всех уровней на определенный срок до назначения всех судей Президентом РФ без ограничения срока полномочий.

К этому времени еще достаточно прочным было убеждение, что только система избрания судей народом соответствует принципам демократического государства и способна обеспечить доверие населения к суду. Несмотря на то, что традиционно только народные судьи избирались народом, М. С. Строгович, в частности, полагал, что демократизация правосудия предполагает избрание всеобщими, прямыми, равными выборами при тайном голосовании не только народных судей, но и судей вышестоящих судов, которые разрешают дела, превышающие компетенцию народного суда, и которые с еще большим основанием должны быть выборными и подотчетными народу органами.  Однако если осмысленность выборов народных судей населением можно оправдать тем, что претенденты могут быть известны избирателям, то в отношении судей вышестоящих судов этого сказать никак нельзя. Идея практической поддержки не получила. Но тезис об избрании народных судей населением и сегодня достаточно активно поддерживается многими юристами.

В литературе широко обсуждалась и возможность назначения судей. «Назначение вместо избрания, — подчеркивал Б. Н. Топорнин, — на первый взгляд может показаться менее демократическим принципом. Однако и в этом варианте больше плюсов, чем минусов. Отпадает популистский фактор, нередко играющий существенную роль на выборах, усиливается фактор профессионализма. Реально, чтобы судьи всех судов назначались президентами, высшими должностными лицами республики»  (имелись в виду республики в составе СССР). За назначение высказывались в основной своей массе и судьи практики, непосредственно испытавшие на себе недостатки установленного порядка их избрания,  которые заключались в том, что достаточно часто вопрос, избирать или не избирать судью, как показал опыт выборов народных судей, зависел не столько от квалификации и уровня правовой культуры судьи, сколько от согласия или несогласия с решением по конкретным делам, участниками которых были либо сами депутаты, либо их избиратели. В результате избрание превращалось в разбор конкретных дел.

Но идея назначения судей еще не стала глобальной. Видимо, именно поэтому Законом о статусе судей был установлен порядок избрания судей вышестоящими Советами народных депутатов, но зато без ограничения срока полномочий.  К этому времени на VII съезде народных депутатов, где рассматривался вопрос о внесении поправок в Конституцию РФ, была предпринята попытка не включать несменяемость судей в текст Конституции. Это было серьезной угрозой, подрывающей идею укрепления независимости судей. В своем выступлении на съезде автор обратил внимание депутатов на то, что несменяемость — один из важнейших принципов правосудия, так как он реально гарантирует независимость судей. «Сегодня, когда по существу закладывается фундамент правосудия, его основные принципы, смысл поправок, состоящий в том, чтобы в текст Конституции не включать принцип несменяемости судей, означает одно: все, что сделано с таким трудом, будет разрушено. Возможно, авторов поправок и народных депутатов смущает то обстоятельство, что впервые судьи, избранные в районные и городские народные суды, получат пожизненное назначение. Но этого опасаться не следует, так как в поправке к ст. 164 Конституции дается решение этого вопроса, и в соответствии с законом судьи, впервые избираемые в районные суды, будут избираться не пожизненно, а на определенный срок». В результате депутаты проголосовали (775 — «за», 53 — «против») за текст ст. 164 Конституции РФ, гарантирующей несменяемость судей.

В международных нормах, посвященных независимости судей, практика пожизненного назначения не является обязательной. Достаточно, если установлен определенный гарантированный государством срок полномочий, в течение которого судью нельзя необоснованно уволить или отстранить от должности по желанию властей (п. 12 Основных принципов независимости судей, принятых VII Конгрессом ООН). Но гарантированный срок полномочий судьи — это минимальное требование. Международные организации по правам человека поддерживают все предпринимаемые государством меры, направленные на обеспечение более надежной системы защиты прав человека, как уже отмечалось, важнейшим элементом которой является независимое правосудие. Поэтому предусмотренный Законом о статусе судей неограниченный срок полномочий судьи был воспринят как крупная победа на пути судебно-правовой реформы. «Наконец-то над головами судей перестал висеть дамоклов меч очередных выборов. Наконец-то судья, принимая решения по делу, перестал чувствовать себя заложником тех сил, которые через определенное время прямо или косвенно будут решать его судьбу».

Учитывая положительный эффект принципа несменяемости судей, нельзя упускать из виду, во-первых, специфику российских условий, в которых протекают экономическая и политическая реформы, осложненные постоянными кризисами различного масштаба; во-вторых, в России, к сожалению, до сих пор не существует специальной системы подготовки кандидатов на должность судьи, как это принято во многих странах. Кадровый голод потребовал снизить уровень требований к кандидатам на должность судьи, сделал их весьма скромными: 25-летний возраст, наличие высшего образования и несовершение порочащих поступков. Принимая во внимание неограниченный срок полномочий, подобное положение заставило тревожиться в отношении тех кандидатов, которым предстояло баллотироваться на должность судьи впервые. Да и зарубежный опыт подсказывал, что пожизненное назначение может иметь место только в результате проверки судейских качеств на практике. Поэтому по инициативе Президента РФ была принята поправка к ст. 11 Закона о статусе судей, суть которой состояла в том, что «судьи районных (городских) народных судов, судьи военных судов гарнизонов (армий, флотилий, соединений) впервые избираются сроком на пять лет, по истечении которого они могут быть избраны без ограничения срока их полномочий». В дальнейшем этот срок Указом Президента РФ был сокращен до 3 лет.

Для судей вышестоящих судов устанавливались повышенные требования как в отношении возраста, так и стажа по юридической специальности: для областного уровня — возраст 30 лет и стаж по юридической специальности не менее 5 лет, а для судей Верховного Суда РФ — возраст 35 лет и стаж по юридической специальности не менее 10 лет. Несменяемость судей и указанные выше требования, предъявляемые к кандидатам в судьи, подтверждены ст. 119 и 121 Конституции РФ. Правда, Конституция РФ предъявила требование наличия стажа по юридической профессии не менее 5 лет ко всем кандидатам в судьи. Статья 119 Конституции РФ предоставляет возможность устанавливать федеральным законом и более высокие требования к судьям судов Российской Федерации. Совершенно очевидно, что с продвижением судебной реформы именно в этом направлении будет развиваться законодательное регулирование в части требований, предъявляемых к кандидатам в судьи.

Закон о статусе судей в ст. 4 установил порядок отбора кандидатов на должность судей и представления их для избрания: любой гражданин, достигший 25летнего возраста, имел право быть допущенным к сдаче квалификационного экзамена на должность судьи. Квалификационная коллегия, состоящая из судей, рассматривала заявление лица, претендующего на соответствующую должность судьи, с учетом результатов квалификационного экзамена давала заключение о рекомендации данного лица либо об отказе в ней. В случае положительного заключения оно представлялось председателю соответствующего суда, который при согласии с заключением представлял кандидата для избрания в соответствующий совет народных депутатов. Судьи Верховного Суда РФ, краевых, областных и приравненных к ним судам избирались Верховным Советом РФ по представлению председателя Верховного Совета РФ.

При решении данного вопроса возникли проблемы, связанные с участием органов исполнительной власти в лице Министерства юстиции РФ и его местных органов в подборе и представлении кандидатов в судьи. Дело в том, что Министерство юстиции РФ традиционно занималось проблемой кадрового обеспечения судебной системы. Но в период господства административно-командной системы; управления в полном соответствии с ее традициями и принципами Минюст систематически превышал свои полномочия по организационному руководству судами и практически властно вмешивался в сферу отправления правосудия. На коллегиях Минюста постоянно обсуждались вопросы практики назначения наказания или применения тех или иных законов, особенно в связи с каким-нибудь очередным постановлением ЦК КПСС. «На ковер» вызывались председатели судов, в том числе и верховных судов союзных республик; от них требовали отчетов по проблемам отправления правосудия (по вопросам, не связанным с организационными аспектами судебной деятельности и далеко выходящими за их пределы). Под влиянием перестроечных процессов нетерпимость такого положения дел стала очевидной и функции Минюста были изменены. Вместо организационного руководства было предусмотрено организационное обеспечение деятельности судов (ст. 22 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о судопроизводстве). В организационное обеспечение входили и кадровые проблемы. Если бы не допущенные Минюстом в прошлом грубые нарушения принципа независимости судей, то, очевидно, стремление судейского корпуса резко дистанцироваться от Министерства, в том числе и в вопросах подбора и назначении судей, было бы не столь явным. Решающая роль в этом процессе, как уже отмечалось, перешла к состоящим из судей квалификационным коллегиям и председателям соответствующих судов. Закон о статусе судей оставил за органами Минюста лишь функцию формирования экзаменационной комиссии, персональный состав которой утверждался квалификационной коллегией судей.

Органы юстиции должны были также организационно обеспечивать работу комиссий. Никаких других функций органов юстиции в отношении кадров судей Закон о статусе судей не предусматривал.

Естественно, что такое резкое сокращение полномочий Минюста в период, когда к нему еще не перешел комплекс совершенно новых и важных функций, не мог остаться без соответствующей реакции. Президент России представил в Верховный Совет проект Закона о внесении изменений и дополнений в Закон о статусе судей, поручив поддерживать его министру юстиции. Основная идея проекта — усилить влияние исполнительной власти в лице Минюста на формирование судейского корпуса. Для этого предлагалось, во-первых, обязать квалификационную коллегию судей свои заключения о кандидатах на должности судей представлять не председателю соответствующего суда, как это предписано Законом о статусе судей (п. 7 ст. 5), а соответствующему органу юстиции; во-вторых, избирать судей депутаты должны были по представлениям не председателей соответствующих судов (п. 24 ст. 6), а министра юстиции или руководителя соответствующего органа юстиции.

В пояснительной записке к проекту эти идеи обосновывались необходимостью «соблюдать своеобразный баланс», чтобы в комплектовании судов участвовали все три ветви власти, в том числе и исполнительная, основной задачей которой является не допустить возникновения «корпоративности» судей. Обращалось внимание и на опыт зарубежных стран, который действительно свидетельствует о том, что органы юстиции играют значительную роль в процессе подготовки, формирования судейского корпуса и даже назначения судей. Но в этих странах судьи настолько давно и прочно стали независимыми, что порядок их избрания (назначения) не имеет для них столь принципиального значения. Но для России, где независимость судей так долго подавлялась и судебная власть только начинала осознавать себя в качестве самостоятельной и независимой власти, необходимо было создать такие условия, которые бы в максимальной степени способствовали прогрессу в этом направлении. Поэтому после многократного обсуждения в комитетах и комиссиях содержащихся в проекте указанного Закона дополнений и изменений был найден компромиссный вариант решения. Депутаты отклонили предложение представлять заключение квалификационной коллегии судей не председателю суда, а руководителю органа юстиции. Они не согласились с Президентом и в том, что представлять, кандидатов в судьи на сессии соответствующего Совета должен руководитель органа юстиции. Но роль исполнительной власти в формировании судов была реально усилена дополнением к ст. 6 Закона о статусе судей: «При решении вопроса об избрании судьи в соответствующий Совет народных депутатов представляется заключение органа юстиции о кандидате в судьи». В результате при определении судьбы кандидата представительный орган должен был располагать мнением о нем двух ветвей власти — судебной и исполнительной.

Однако такая ситуация существовала недолго. (После принятия новой Конституции РФ Указом Президента РФ «О мерах по приведению законодательства Российской Федерации в соответствие с Конституцией»  перестали действовать ч. 2,3 и 5 ст. 6 Закона о статусе судей. Согласно ст. 128 Конституции РФ судьи Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ назначаются Советом Федерации по представлению Президента РФ. Судьи других федеральных судов назначаются Президентом РФ в порядке, установленном законом. Квалификационные коллегии судей продолжали выполнять ту же роль в формировании судейского корпуса, а Министерство юстиции РФ соответственно утратило свои полномочия в этом вопросе. Заключения квалификационных коллегий стали представляться Председателю Верховного Суда РФ, который вносил свое представление Президенту РФ.

В связи с тем, что ст. 72 Конституции РФ в п. «л» отнесла кадры судебных и правоохранительных органов к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, необходимо было внести соответствующие изменения в ст. 6 Закона о статусе судей, регулирующую порядок их назначения. В результате дополнений и изменений, внесенных в ст. 6 Закона, при назначении судей и председателей судов, кроме судей и Председателя Верховного Суда РФ, необходимо было учитывать мнение законодательного (представительного) органа соответствующего субъекта Федерации).

Однако этими дополнениями и изменениями проблема процедуры формирования судейского корпуса, которая имеет прямое отношение к проблеме независимости судей, о чем свидетельствуют и международные подходы к этому вопросу, не исчерпала себя. К моменту принятия Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» (далее — Закон о судебной системе) представители субъектов Федерации посчитали, что судьи федеральных судов, действующих на территории субъекта Российской Федерации, должны назначаться на должность не только с учетом мнения законодательного (представительного) органа субъекта Федерации, но их кандидатуры должны согласовываться с указанными органами.

Учет мнений и согласование — это, конечно, не одно и то же. Мнение можно учитывать, а можно и не учитывать. Согласование более жестко связывает заключение квалификационных коллегий с позицией законодательного (представительного) органа субъекта Федерации.

Необходимо отметить, что судьи достаточно болезненно реагируют на любые попытки покушения на их независимость. На то существуют серьезные, объективные причины, так как в обязанность судов входит защита прав граждан и от неправомерных действий и решений органов власти и их должностных лиц (правонарушений такого рода достаточно много). И, безусловно, органы власти хотели бы иметь в своем распоряжении более действенные рычаги влияния на судей, особенно если иметь в виду, что первоначальное назначение судей действует только три года. Принимая во внимание притязание на формирование судейского корпуса (о чем пойдет речь ниже), указанная выше позиция была признана обоснованной и нашла свое отражение в ст. 13 Закона о судебной системе. В результате согласно ч. 6 ст. 13 указанного Закона «судьи верховных судов республик, краевых, областных судов, судов городов федерального значения, судов автономной области и автономных округов, а также судьи (в том числе председатели, заместители председателей) районных судов назначаются на должность Президентом Российской Федерации по представлению Председателя Верховного Суда Российской Федерации, основанному на заключении квалификационных коллегий судей этих судов и согласованному с законодательными (представительными) органами государственной власти соответствующих субъектов Российской Федерации».

Несменяемость судей актуализирует проблему отношения судей к исполнению своих профессиональных обязанностей, судейскому долгу, моральному и нравственному аспекту поведения, в том числе и во вне служебной обстановке, не говоря уже о совершении судьей административных правонарушений или преступлений, что в свою очередь связано с принципами неприкосновенности судьи.

Статья 3 Закона о статусе судей предъявляет следующие требования к судье:

1)            судья обязан неукоснительно соблюдать Конституцию РФ

и другие законы;

2)            судья при исполнении своих полномочий, а также во внеслужебных отношениях должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи или вызывать сомнение в его объективности, справедливости и беспристрастности;

3)            судья не вправе быть народным депутатом, принадлежать к политическим партиям и движениям, осуществлять предпринимательскую деятельность, а также совмещать работу судьи с другой оплачиваемой работой кроме Научной, преподавательской, литературной и иной творческой деятельности.

Существует и Кодекс чести судьи, который помимо указанных выше обязанностей предусматривает целый ряд правил поведения судьи, относящихся как к его профессиональной, так и внеслужебной деятельности. Анализ Кодекса чести судьи свидетельствует о том, что к судье предъявляются достаточно высокие требования, хотя большинство из них носит недостаточно конкретный, оценочный характер за исключением положений, идентичных ч. 3 ст. 3 Закона о статусе судей.

В ст. 4 Кодекса чести судьи говорится об ответственности судьи за нарушение требований настоящего Кодекса. Часть 1 указанной статьи предусматривает: «За совершение должностного или иного проступка судья несет ответственность в соответствии с действующим законодательством при соблюдении установленных гарантий его неприкосновенности».

Рассмотрим гарантии неприкосновенности судей. Статья 122 Конституции РФ гласит: «Судьи неприкосновенны. Судья не может быть привлечен к уголовной ответственности иначе как в порядке, определенном федеральным законом». Статья 16 Закона о судебной системе воспроизводит принцип неприкосновенности судей и добавляет, что гарантии неприкосновенности судьи устанавливаются федеральным законом.

В настоящее время таким федеральным законом является Закон о статусе судей, который в ст. 16 установил следующие гарантии неприкосновенности судьи:

1.            Личность судьи неприкосновенна. Неприкосновенность судьи распространяется также на его жилище и служебное помещение, используемые им транспорт и средства связи, его корреспонденцию, принадлежащие ему имущество и документы.

2.            Судья не может быть привлечен к административной и дисциплинарной ответственности. Судья не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выраженное им при осуществлении правосудия мнение и принятое решение, если вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена его виновность в преступном злоупотреблении.

3.            Уголовное дело в отношении судьи может быть возбуждено только Генеральным прокурором РФ или лицом, исполняющим его обязанности при наличии на то согласия соответствующей квалификационной коллегии судей.

4.            Судья не может быть привлечен к уголовной ответственности, заключен под стражу, подвергнут приводу без согласия соответствующей квалификационной коллегии судей. Заключение судьи под стражу допускается не иначе как с санкции Генерального прокурора РФ или лица, исполняющего его обязанности, либо решением суда.

5.            Судья не может быть в каком бы то ни было случае задержан, а равно принудительно доставлен в какой бы то ни было государственный орган в порядке производства по делам об административных правонарушениях. Судья, задержанный по подозрению в совершении преступления, задержанный или доставленный в орган внутренних дел, другой государственный орган в порядке производства по делам об административных правонарушениях, по установлении его личности должен быть немедленно освобожден.

6.            Проникновение в жилище или служебное помещение судьи, в личный или использованный им транспорт, производство там досмотра, обыска или выемки, прослушивание его телефонных переговоров, личный досмотр и личный обыск судьи, а равно досмотр, изъятие и выемка корреспонденции, принадлежащих ему имущества и документов производится не иначе как с санкции прокурора соответствующего уровня либо по решению суда и только в связи с производством по уголовному делу в отношении этого судьи.

7.            Уголовное дело в отношении судьи по его требованию, заявленному до начала судебного разбирательства, должно быть рассмотрено только Верховным Судом Российской Федерации».

Многие оценивают такую систему гарантий как беспрецедентную. Однако такая оценка не имеет под собой достаточных оснований и требует более тщательного анализа. Особенно настойчиво звучат призывы предусмотреть в Законе о статусе судей дисциплинарную ответственность, которая ранее имела место в законодательстве. Действительно, Международное и Европейское сообщества, стараясь всемерно поднять авторитет судебной власти и укрепить независимость судейского корпуса, тем не менее именно в интересах охранения авторитета судебной власти предусматривают возможность дисциплинарного воздействия на судей. Возможность привлечения судьи к дисциплинарной ответственности содержится и в Основных принципах независимости судей, принятых Генеральной Ассамблеей ООН, и в Рекомендациях Комитета Министров Совета Европы, и в Европейской хартии о статусе судей.

Принцип VI Рекомендаций Комитета Министров Совета Европы гласит: «В случаях, когда судьи выполняют свои обязанности неэффективно и ненадлежащим образом или когда имеют место дисциплинарные нарушения, должны приниматься все необходимые меры, не наносящие ущерба независимости судебных органов.

В зависимости от конституционных принципов, юридических полномочий и традиций каждого государства такие меры могут, например, включать следующее:

а) отзыв дел у судьи;

б) перевод судьи на другую работу в суде;

в) материальные санкции, например, временное снижение оклада;

г) временное отстранение от должности».

Видимо, не стоит слепо следовать существующим рекомендациям, но необходимо их учитывать, тем более что указанные меры рассматриваются как «не наносящие ущерба независимости».

Российские квалификационные коллегии, рассматривающие вопросы ненадлежащего поведения судей, располагают сегодня, по существу, единственной, но зато наиболее суровой мерой воздействия — прекращение судейских полномочий. Разумно ли это? Складывается пародоксальнаяная ситуация. С одной стороны, отсутствие дисциплинарной ответственности сделало расхожим утверждение о безответственности судей. С другой стороны, из года в год растет число судей, которые решением квалификационной коллегии лишаются судейских полномочий, т. е. изгоняются из судейского корпуса. Число судей, лишенных полномочий, составило 107 человек. Это беспрецедентно большая цифра, которая свидетельствует о принципиальности квалификационных коллегий и несостоятельности мифа о корпоративности судейского корпуса и заставляет задуматься о соразмерности реакции на допущенные судьями нарушения. Кроме того, надо иметь в виду, что в этих случаях используется компрометирующая формулировка — «совершение поступка, позорящего честь и достоинство судьи». Поэтому если и следует говорить о более тщательной проработке проблемы ответственности судей, то она должна звучать не только в контексте ее усиления, но и дифференциации.

В Европейской хартии о статусе судей содержится крайне важное положение, которое также необходимо иметь в виду, когда ставится вопрос о внесении изменений и дополнений в Закон о статусе судей с учетом международных актов. Излагая мотивы и общие принципы, Хартия подчеркивает, что «положения Хартии нацелены на то, чтобы повысить уровень гарантий независимости в различных европейских государствах. Но положения Хартии никоим образом не могут служить основой для изменения национальных уставов, если это, напротив, заставит регрессировать, падать уровень гарантий, уже достигнутый в той или иной стране».

Вот почему при обсуждении данной проблемы на заседании Совета при Президенте РФ по вопросам совершенствования правосудия было поддержано мнение о том, что статус судей, установленный Конституцией РФ и Законом о статусе судей, не должен подвергаться ревизии, что не исключает необходимости уточнения регламентации порядка привлечения судей к ответственности, в том числе и такой суровой, как прекращение их полномочий. Такие изменения и уточнения можно, например, внести в Положение о квалификационных коллегиях судей. Если возможна такая мера, как предупреждение о необходимости прекращения деятельности, несовместимой с должностью судьи на основании ч. 3 ст. 3 Закона о статусе судей, то почему нельзя сделать аналогичное предупреждение на основании ч. 1 и 2 ст. 3 указанного Закона? А после предупреждения вступал бы в действие п. 2 ч. 1 ст. 14 Закона о статусе судей. Кроме того, допущенные нарушения в профессиональной и внесудебной деятельности судьи согласно ст. 6 и 14 Положения о квалификационных коллегиях судей должны приниматься во внимание при квалификационной аттестации и присвоении очередного квалификационного класса. Может быть, здесь нужно проявлять большую принципиальность?

В центре внимания общественности оказался и вопрос о порядке привлечения судей к уголовной ответственности. Весьма распространенным стало мнение, что судьи зачастую оказываются вне досягаемости уголовного закона. Такая мысль, в частности, содержится в пояснительной записке к одному из проектов Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Закон о статусе судей», направленных на лишение судей их правового иммунитета. Характерно, что в этой же пояснительной записке приводятся статистические данные о количестве обращений Генеральной прокуратуры РФ на получение согласия возбудить против судьи уголовное дело и привлечь его к уголовной ответственности и соответственно о количестве полученных отказов со стороны квалификационных коллегий.

В указанной записке, в частности, говорится, что по данным Генеральной прокуратуры РФ, внесены следующие представления в соответствующие квалификационные коллегии судей: д ля получения согласия на возбуждение уголовных дел в отношении судей — 31, для получения согласия  на привлечение судей к уголовной ответственности — 27, для получения согласия на заключение судей под стражу — 5. По указанным представлениям квалификационными коллегиями судей даны согласия: на возбуждение уголовных дел в отношении судей — 21, на привлечение судей к уголовной ответственности — 19, на применение в отношении судей меры пресечения в виду заключения под стражу — 2. По возбужденным уголовным делам с вынесением обвинительного приговора рассмотрено 5 дел.

Итак, из 19 полученных согласий на привлечение судей к уголовной ответственности реально вина была доказана только в 5 случаях. Можно ли при такой статистике говорить о беспринципности квалификационных коллегий, в результате чего судьи оказываются вне досягаемости уголовного закона, и на этом основании требовать внесения изменений и дополнений в Закон о статусе судей?

На упомянутом уже заседании Совета при Президенте РФ обсуждался и вопрос о порядке привлечения судей к уголовной ответственности. Было отмечено: «В последнее время предпринимаются попытки ревизии действующего статуса судей. Отдельными депутатами Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, Генеральной прокуратурой Российской Федерации предлагается лишить судью неприкосновенности, гарантированной ему ст. 122 Конституции Российской Федерации: отказаться от необходимости согласия соответствующей квалификационной коллегии судей на возбуждение уголовного дела в отношении судьи, привлечение его к уголовной ответственности, заключение под стражу, предусмотреть возможность проведения оперативных и следственных действий в отношении судьи (досмотры, обыски, изъятие корреспонденции, прослушивание телефонных переговоров) без возбуждения в отношении судьи уголовного дела. Такие предложения могут инициировать процесс дискредитации неугодных судей. Судьи лишатся эффективной защиты от произвола тех, кто раздражен их независимостью и принимаемыми в соответствии с законом судебными решениями».

Вопрос о конституционности ряда положений Закона о статусе судей, связанных с их независимостью и неприкосновенностью, неоднократно был предметом рассмотрения в Конституционном Суде РФ. Принципиальная позиция Конституционного Суда РФ по этому вопросу выражена в решении по делу о проверке конституционности п. З ст. 16 Закона о статусе судей в связи с жалобами граждан Р. И. Мухаметшина и А. В. Борбоша.

Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции РФ п. 3 ст. 16 рассматриваемого Закона, предусматривающего, что уголовное дело в отношении судьи может быть возбуждено только при наличии на то согласия соответствующей квалификационной коллегии судей. В своем решении Конституционный Суд РФ в п. 2 установил: «Конституция Российской Федерации (ст. 122, ч. 1) провозглашает неприкосновенность судьи в качестве принципа, исходя из которого решаются конкретные вопросы неприкосновенности и ответственности судей; судья не может быть привлечен к уголовной ответственности иначе как в порядке, определенном федеральным законом (ст. 122,ч, 2). Установленное в п. Зет. 16 Закона РФ О статусе судей в Российской Федерации правило о недопустимости возбуждения уголовного дела в отношении судьи без согласия на то квалификационной коллегии судей выступает одной из гарантий неприкосновенности судей. Судейская неприкосновенность является определенным исключением из принципа равенства всех перед законом и судом (ст. 19, ч. 1 Конституции РФ) и по своему содержанию выходит за пределы личной неприкосновенности (ст. 22 Конституции РФ). Это обусловлено тем, что общество и государство, предъявляя к судье и его профессиональной деятельности высокие требования, вправе и обязаны обеспечить ему дополнительные гарантии надлежащего осуществления деятельности по отправлению правосудия.

Конституционное положение о неприкосновенности судьи, закрепляющее один из существенных элементов статуса судьи и важнейшую гарантию его профессиональной деятельности, направлено на обеспечение основ конституционного строя, связанных с разделением властей, самостоятельностью и независимостью судебной власти (ст. 10 и 120 Конституции РФ). Судейская неприкосновенность является не личной привилегией гражданина, занимающего должность судьи, а средством защиты публичных интересов, и прежде всего интересов правосудия. Следует также учитывать особый режим судейской работы, повышенный профессиональный риск, наличие различных процессуальных и организационных средств контроля за законностью действий и решений судьи.

Судья призван осуществлять свои полномочия независимо от чьих-либо пристрастий и посторонних влияний. В этих целях Конституция РФ закрепляет специальные требования, предъявляемые к кандидатам на должности судей и порядку их назначения, гарантирует несменяемость, независимость и неприкосновенность судей. Наличие такой регламентации на конституционном уровне отличает правовой статус судей от статуса граждан и тех должностных лиц, которые согласно Конституции РФ (ст. 91,98) обладают неприкосновенностью.

Квалификационная коллегия судей является органом судейского сообщества, обеспечивающим реализацию законодательства о статусе судей. Придание решению соответствующей квалификационной коллегии значения обязательного условия, без которого невозможна сама постановка вопроса о возбуждении уголовного дела в отношении судьи, не выходит за рамки необходимых и достаточных гарантий судейской неприкосновенности.

Отказ квалификационной коллегии судей дать согласие на возбуждение уголовного дела в отношении судьи не является непреодолимым препятствием. Как следует из п. 26 Положения о квалификационных коллегиях судей, решение квалификационной коллегии об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи может быть обжаловано в Высшую квалификационную коллегию Российской Федерации.

В соответствии со ст. 46 (ч. 1 и 2) Конституции РФ, с Законом Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан и иными законодательными актами Российской Федерации действия и решения государственных органов, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц, в результате которых нарушены права и свободы гражданина или созданы препятствия осуществлению гражданином его прав и свобод, могут быть обжалованы в суд. Никаких исключений из этого конституционного принципа законодательство Российской Федерации не допускает.

Таким образом, в суд может быть обжаловано и решение квалификационной коллегии судей об отказе в даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи постольку, поскольку этим решением затрагиваются права как самого судьи, таки гражданина, пострадавшего от его действий. Наличие такой возможности служит реальной гарантией осуществления конституционного права каждого на судебную защиту (ст. 46, ч. 1 и 2), а также прав, предусмотренных ст. 52 и 53 Конституции РФ. Вместе с тем федеральным законодательным и судебным органам надлежит конкретизировать порядок судебного обжалования решений квалификационных коллегий о даче согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи».

В резолютивной части решения Конституционный Суд РФ признал п. 3 ст. 16 Закона о статусе судей соответствующим Конституции РФ.

В определении по жалобе В. Н. Булычевой и В. В. Булычева на нарушение их конституционных прав п. 2 ст. 16 Закона о статусе судей, выразившееся в том, что указанная норма Закона не позволяет им требовать возмещения морального вреда и причиненного судебной волокитой ущерба, Конституционный Суд РФ со ссылкой на решение от 7 марта 1996 г. указал, что особый статус судей не означает освобождения их от ответственности. При наличии достаточных оснований и с соблюдением установленных процедур судья за допущенные нарушения законов может быть привлечен в том числе и к гражданско-правовой ответственности. «Таким образом, — констатирует Конституционный Суд РФ, — положения ст. 16 Закона о статусе судей не могут быть истолкованы как препятствующие осуществлению гражданами их права на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».

Согласно ст. 53 Конституции РФ вред, причиненный гражданам незаконными действиями органов власти или их должностными лицами, возмещается государством.

Самостоятельность судебной власти тесно связана с ее профессионализмом и компетентностью, возможностью независимо от других властей толковать и применять право, защищать его от нарушений со стороны кого бы то ни было. Поэтому для судей в отличие от других должностных лиц, также связанных с правоприменением, в качестве обязательного требования выступает наличие высшего юридического образования и стажа работы по юридической специальности. Для кандидатов в судьи предусмотрена сдача квалификационного экзамена.

В процессе судебной реформы было высказано немало замечаний в адрес системы подготовки юридических кадров в вузах, чем объясняется и низкая юридическая и общая культура многих должностных лиц и самих судей.  К сожалению, состояние, в котором находится правосудие на настоящем этапе, не дает возможности предъявлять более высокие требования к кандидатам на судейские должности. Превышающая всякие допустимые нормы нагрузка, большая ответственность и крайне неудовлетворительное материально техническое обеспечение (несмотря на официальную престижность) превращают судейскую деятельность в малопривлекательную профессию. В последнее время к этим неблагоприятным обстоятельствам добавилась и опасность судебной работы. Судьям и их семьям откровенно угрожают, имеют место покушения на их жизнь. Перечисленные и иные обстоятельства становятся причиной того, что наиболее подготовленные кадры предпочитают работать не в судах, а на более высокооплачиваемых и менее ответственных и опасных должностях в других, в том числе коммерческих, структурах. В результате из года в год остаются вакантными более 1000 должностей судей, в том числе областного звена. Отсюда и снисходительность экзаменационных комиссий и квалификационных коллегий к кандидатам в судьи.

Состояние подготовки судебных кадров не раз обсуждалось на съездах судей. Отношение государства к судебной власти иллюстрируется и тем фактом, что в отличие от системы МВД и прокуратуры, имеющих в своем распоряжении многочисленные НИИ и вузы, в судебной системе нет ни одного научно-исследовательского центра и учебного заведения, специально предназначенного для подготовки судей. В последнее время ситуация несколько изменилась. Президентом РФ подписан Указ «Об образовании Российской академии правосудия». Академия должна будет заниматься и подготовкой кандидатов в судьи, и повышением их квалификации. Планируется создать научно-исследовательский центр по проблемам правосудия. На основе Указа Президента РФ принято Постановление Правительства РФ №1199 «О Российской академии правосудия», в котором ряду министерств и ведомств предписывается создать необходимые условия (помещения, финансирование, средства связи и т. д.) для нормального функционирования Академии. Уже идет активная работа по реализации данного Постановления. Есть основания рассчитывать, что в ближайшее время судейский корпус обретет свое научное и учебное заведение.

Хроническое недофинансирование судебной системы, которое наблюдается в течение последних лет, существенно подтачивает силы судебной власти, что неизбежно сказывается на эффективности ее функционирования. Из-за этого страдают прежде всего граждане, которым Конституция РФ гарантировала судебную защиту их прав и свобод. Из года в год в посланиях Президента РФ Федеральному Собранию РФ подчеркивается, что на судебную власть подчас смотрят как на периферийный государственный институт, забывая, что без полноценной судебной власти остальные ветви государственной власти не эффективны,  что из-за ее слабости не срабатывают новые принципы управления, не повышается общая эффективность государственной власти  и что действенность Конституции РФ невозможна без укрепления судебной власти.

Однако ошибки и просчеты экономической реформы, а подчас и злоупотребление служебным положением лицами, ответственными за финансирование судебной системы, не позволяют на практике решить проблему надлежащего материально-технического обеспечения судебной власти. Критическое состояние с финансированием привело к тому, что Совет судей РФ вынужден был потребовать возбудить уголовное дело в отношении министра финансов М. М. Задорнова и других должностных лиц, виновных в незаконном сокращении бюджета судебной системы и неисполнении Постановления Конституционного Суда РФ. Одно из печальных последствий такого отношения к судебной власти состоит в том, что ей угрожает опасность потерять свою независимость от местных властей, к которым она вынуждена обращаться за финансовой поддержкой. Эта проблема неоднократно поднималась на всех уровнях, в том числе на парламентских слушаниях как в Государственной Думе, так и в Совете Федерации. Обсуждался данный вопрос и на Совете при Президенте РФ по вопросам совершенствования правосудия. На всех уровнях признавалось и в решениях фиксировалось, что невыполнение государством требований ст. 124 Конституции РФ о том, что финансирование судов производится только из федерального бюджета и должно обеспечить возможность полного и независимого осуществления правосудия, может привести к параличу судебной системы. Отмечалось, что значительная часть судов общей юрисдикции продолжает свою деятельность благодаря финансовой поддержке не только местных властей, но иногда и негосударственных организаций. Такого рода взаимоотношения могут привести к превращению судов в послушных исполнителей чужой воли, свести на нет конституционные гарантии самостоятельности судебной власти и независимости судей, что неизбежно повлечет за собой ущемление прав и свобод граждан.

Однако при всей очевидной важности проблема финансирования из-за вялотекущей экономической реформы и периодических кризисов оказывается наиболее трудно решаемой.

Роль органов судейского сообщества в становлении и укреплении судебной власти

Одним из достижений судебной реформы стало создание органов судейского сообщества. Идея учреждения независимой и влиятельной судейской корпорации впервые была в общих чертах сформулирована в докладе Председателя Верховного Суда РСФСР на Первом всероссийском съезде судей 17 октября 1991 г. и в принятых Съездом документах. Она выдвигалась как одна из гарантий независимости судей от органов юстиции и вышестоящих судов, гарантией защиты прав, чести и достоинства судей. К компетенции коллегий предлагалось отнести дачу заключений на возможность (или невозможность) приобретения должности судьи или отрешения от нее, принятие окончательного решения о присвоении квалификационного класса, дачу рекомендаций для назначения на должность председателя суда и решение ряда других вопросов, касающихся деятельности судей.

Вскоре после завершения работы Съезда эта идея получила официальное закрепление в Концепции судебной реформы в РСФСР. В Концепции к прерогативам судейской корпорации дополнительно предполагалось отнести представление кандидатур судей на должности председателей судов и другие судейские должности, возбуждение дисциплинарного производства и постановку вопроса об освобождении судей от должности и их перемещениях.

Следующим этапом реализации идеи учреждения органов судейского сообщества (судейской корпорации) стало принятие Закона о статусе судей.

В ст. 17 Закона говорится, что для выражения интересов судей как носителей судебной власти ими образуются органы судейского сообщества, а именно:

—           Всероссийский съезд судей, а в период между съездами — Совет Судей РФ, избираемый Всероссийским съездом судей;

—           Собрания судей Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ;

—           съезды (конференции) судей краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга, автономной области и автономных округов, военных округов, групп войск и флотов, арбитражных судов, а в период между съездами (конференциями) — избираемые ими советы судей.

К органам судейского сообщества отнесены также Высшая квалификационная коллегия судей и иные квалификационные коллегии судей, действующие на основании соответствующего Положения.

Органы судейского сообщества:

—           обсуждают вопросы судебной практики и совершенствования законодательства;

—           проводят общественную экспертизу проектов законов, касающихся деятельности судов и статуса судей;

—           рассматривают актуальные проблемы работы судов, их кадрового, организационного и ресурсного обеспечения, а также правового и социального положения судей;

—           представляют интересы судей в государственных органах и общественных объединениях;

—           избирают соответствующие квалификационные коллегии судей.

По обсуждаемым вопросам органы судейского сообщества принимают решения, а также обращения к государственным органам, общественным объединениям и должностным лицам, которые подлежат рассмотрению в месячный срок. Органы судейского сообщества проводят свою работу при соблюдении принципа независимости судей и невмешательства в судебную деятельность. Порядок формирования и деятельности органов судейского сообщества определяется Всероссийским съездом судей.

В Законе о статусе судей (ст. 13-14 и 18) полномочия квалификационных коллегий судей получили правовое закрепление. Это — приостановление или прекращение полномочий судьи, прекращение отставки судьи, обеспечение неприкосновенности судьи, проведение аттестации судьи и присвоение ему квалификационного класса. Квалификационные коллегии утверждают персональный состав экзаменационных комиссий для сдачи квалификационного экзамена кандидатами на должность судьи, рассматривают заявления лиц, претендующих на соответствующую должность судьи, дают заключения о рекомендации данного лица либо отказывают в ней, представляют заключения председателю соответствующего суда о возможности избрания судьей и т. д. Квалификационные коллегии судей принимают решения по вопросам, связанным с возбуждением в отношении судьи уголовного дела, привлечением его к уголовной ответственности, заключением под стражу или приводом судьи, рассматривают жалобы и представления на действия либо бездействия судьи, умаляющие авторитет судебной власти. Они дают заключения по вопросам представления судей к награждению государственными наградами, присвоению им почетных званий Российской Федерации и осуществляют другие полномочия в соответствии с Законом о статусе судей.

Устанавливая механизм наделения полномочий судей, Закон о судебной системе Российской Федерации (ст. 13) закрепил принцип, в соответствии с которым наделение полномочиями судей судов всех уровней не может осуществляться без наличия заключения соответствующей квалификационной коллегии судей. Работа квалификационных коллегий судей осуществляется во взаимодействии с Советом Судей РФ.

Порядок организации и деятельности, а также полномочия Высшей квалификационной коллегии судей и иных квалификационных коллегий судей определяются Положением о квалификационных коллегиях судей, утверждение которого отнесено к компетенции Государственной Думы Федерального Собрания РФ.

Становление и организация деятельности квалификационных коллегий судей происходили в достаточно сложной обстановке.

Как отмечалось в Справке о работе Высшей квалификационной коллегии судей РФ, в начале судебной реформы органы исполнительной власти и должностные лица в центре и на местах пытались вмешиваться в порядок предварительного отбора кандидатов на должности судей, председателей судов и их заместителей. В связи с этим Коллегия и Президиум Совета Судей РФ на своем совместном заседании рассмотрели вопросы о работе с кадрами, об их подборе и расстановке. По результатам обсуждения принято Обращение к Президенту РФ, в котором был поставлен вопрос о принятии мер по исключению вмешательства в работу квалификационных коллегий. Коллегия и Президиум Совета Судей РФ обратили внимание Президента РФ также на то, что в стране прекратился процесс наделения судей полномочиями, что затрудняет нормализацию деятельности по осуществлению правосудия. Президент РФ подписал Указ № 977 о назначении судей в соответствии с новой Конституцией РФ. В дальнейшем такие указы стали приниматься регулярно.

В последующий период работа по отбору кандидатов на судейские должности велась достаточно интенсивно. Квалификационными коллегиями судей судов общей юрисдикции рассмотрено 3106 материалов с заявлениями кандидатов, претендующих на соответствующие должности судей, а также действующих судей по вопросу назначения их без ограничения срока в связи с истечением полномочий. При этом в отношении 247 лиц (7,3 %), в том числе 49 действующих судей, даны отрицательные заключения.  Препятствиями к назначению кандидатов на судейские должности признавались недостаточное знание действующего законодательства, отрицательные характеристики с прежних мест работы, совершение кандидатами в прошлом порочащих проступков, отсутствие необходимых деловых и моральных качеств, а также наличие «негативных сведений о кандидатах и их близких родственниках, неурегулированности семейных отношений, данных о состоянии здоровья».

В компетенцию квалификационных коллегий входит квалификационная аттестация судей при решении вопроса о присвоении квалификационного класса. Она состоит в оценке уровня профессиональных знаний судьи, умении правильно применять их при осуществлении правосудия, а также деловых качеств судьи в соответствии с требованиями, предъявляемыми к его должности, а в отношении председателей и заместителей председателей судов — также в способности выполнять обязанности по занимаемой должности. Порядок проведения квалификационных аттестаций судей при решении вопросов о присвоении квалификационного класса регламентируется Положением о квалификационной аттестации судей.

Значительный объем работы квалификационных коллегий связан с рассмотрением материалов о прекращении полномочий судьи.

Действующий порядок отбора кандидатов на должности судей и их аттестования в целом соответствует Рекомендациям Комитета министров Совета Европы № 94 «О независимости, эффективности и роли судей». В указанном документе говорится, что все решения, касающиеся профессионального роста судей, должны основываться на объективных критериях и принципе конкурсного отбора, а служебный рост должен зависеть от их личных заслуг с учетом квалификации, моральных качеств и работоспособности. Орган, принимающий решение об отборе и продвижении судей, должен быть независимым от правительства и администрации. Для обеспечения его независимости правила должны, например, предусматривать отбор судей судейским корпусом и самостоятельности принятия решений этим органом.

Квалификационными коллегиями судей дано 85 положительных заключений по представлениям судей к государственным наградам и присвоению почетных званий.

Влияние новых демократических институтов на начальном этапе судебной реформы на положение дел в судебной системе признавалось еще недостаточно действенным. Это прозвучало в отчетном докладе Президиума Совета Судей РФ на Втором съезде судей, в котором состояние судебной системы до принятия Закона о статусе судей названо кризисный. В регионах происходило ослабление судейского корпуса из-за низкой оплаты труда и снижения престижности судейской профессии, отмечался массовый уход судей из судов. Это потребовало от Верховного Суда РФ и Совета Судей РФ активизации работы над проектом названного Закона для представления его парламенту. Данный Закон установил гарантии независимости, самостоятельности и неприкосновенности судей, а также предусмотрел оплату труда и иные виды материального обеспечения, соответствующие их высокому статусу.

В дальнейшем органы судейского сообщества все активнее включались в организационный процесс по проведению судебной реформы. Совет Судей РФ поддержал инициативы Верховного Суда РФ об установлении судебного контроля за арестами граждан, о введении суда присяжных, расширении возможностей единоличного рассмотрения дел судьями. Получили поддержку выдвинутые Верховным Судом РФ идеи о необходимости конституционного закрепления статуса судебной власти, ее носителей — судей и основных принципов осуществления правосудия.

В частности, это подчеркивалось в Постановлении Второго всероссийского съезда судей, который решил, что конституционное закрепление должны найти:

—           независимость, несменяемость и неприкосновенность судей;

—           единство правового статуса всех судей Российской Федерации, включая судей всех субъектов Федерации и судей военных судов;

—           право суда при противоречии закона или иного акта исполнительной власти Конституции РФ руководствоваться нормами Конституции РФ, имеющими прямое действие, и признанными Россией нормами международного права;

—           право законодательной инициативы за Верховным Судом РФ, Высшим Арбитражным Судом РФ и Конституционным Судом РФ по вопросам их ведения;

—           место и роль прокуратуры в системе органов исполнительной власти с определением полномочий прокуратуры в сфере правосудия законами Российской Федерации о судопроизводстве;

—           гарантия оказания неимущим и малоимущим гражданам юридической помощи,

В Постановлении Съезда поддержана позиция Верховного Суда РФ о том, что в Конституции РФ должно быть закреплено положение о финансировании всех судебных органов из федерального бюджета отдельной общей строкой, так как средства, выделяемые на содержание судов, должны гарантировать независимое и объективное правосудие и не могут быть уменьшены при утверждении и исполнении федерального бюджета. 

В документах Съезда констатировалось, что кризис судебной системы в России еще не преодолен, «устаревшие формы судопроизводства не обеспечивают независимости судебной деятельности, способствуют волоките с разрешением судебных дел, Делают неэффективной судебную защиту законных интересов и прав граждан; предпринятые Верховным Советом РФ попытки внесения отдельных изменений в действующее процессуальное законодательство носят непринципиальный характер, не затрагивают основ следственного судопроизводства; практически не начато реформирование гражданского процесса судов общей юрисдикции».

Как и Верховный Суд РФ, Съезд признал, что становление судебной власти лежит не только и не столько в сфере судоустройства, сколько в изменении форм судопроизводства, для чего необходимо:

—           упразднить следственное судопроизводство и утвердить состязательность процесса, при котором обязанность по сбору доказательств и ответственность за их полноту и доброкачественность несут истец, ответчик, обвинитель; при этом названные участники процесса, а также защитник имеют при судебном разбирательстве равные права;

—           обеспечить каждому гарантированное право на юридическую помощь при осуществлении и защите прав и в связи с этим скорейшее принятие Основ законодательства об адвокатуре, предусматривающих многообразие форм деятельности профессиональных защитников, в том числе учреждение муниципальной адвокатуры как гарантии доступности юридической помощи для малоимущих и неимущих;

—           ввести упрощенные формы судопроизводства по несложным категориям уголовных и гражданских дел и институт заочных судебных решений;

—           восстановить апелляционное производство для пересмотра судебных решений, несправедливых с точки зрения фактических обстоятельств дела; при этом апелляционная судебная инстанция полностью берет на себя ответственность за вынесение нового судебного решения, проверяя фактические обстоятельства дела (в том числе по дополнительно представленным доказательствам) и одновременно устраняя допущенные первой судебной инстанцией нарушения материального и процессуального закона;

—           упразднить надзорное производство и восстановить подлинную кассацию как форму проверки неокончательных судебных решений  по формальным основаниям (грубое нарушение форм судопроизводства и неправильное применение материального закона);

—           ввести суд присяжных только при условии максимального обеспечения принципа состязательности процесса и перехода на упрошенные формы судопроизводства по делам о малозначительных и очевидных преступлениях.

Съезд критически оценил состояние законодательной работы парламента страны и качество принимаемых законов, отметив, что законы должны приниматься с учетом позиции судейского сообщества, с максимальным вовлечением в подготовительные законотворческие и организационные мероприятия правоприменителей.

Судейским сообществом была выдвинута инициатива разработки и утверждения государственной программы судебной реформы и создания координирующего органа по организационному обеспечению судебной реформы, в состав которого предложено включить председателей комитетов Верховного Совета РФ по законодательству, по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью, по правам человека, министра юстиции Российской Федерации, руководителя Администрации Президента РФ и начальника Главного государственно-правового управления Президента РФ, а от органов судебной власти — председателей Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ и Совета Судей РФ.

Второй всероссийский съезд судей обозначил место органов судейского сообщества в проведении судебной реформы. Подчеркнуто, что функции сообщества в этом процессе сводятся к защите прав и законных интересов судей, утверждению их независимости, являющейся лишь средством утверждения независимого, сильного и справедливого суда. Совет Судей РФ призван стать неформальным центром аккумулирования идей и опыта осуществления судебной реформы, в поле зрения которого должны находиться все направления судебной реформы, и прежде всего обеспечение связи со всеми структурами, участвующими в осуществлении судебной реформы, и использование научного потенциала.

Постановление Второго всероссийского съезда судей было направлено для сведения Президенту РФ, Верховному Совету РФ и Правительству РФ «как мнение судей России, ожидающих от высших органов власти принятия конкретных и действенных мер для ускорения проведения судебной реформы».

Целям обеспечения высокого профессионального, нравственного и морального облика судьи, поддержанию его должной репутации служит Кодекс чести судьи РФ, принятый Вторым всероссийским съездом судей. В нем установлены общие требования, предъявляемые к судье, правила осуществления профессиональной деятельности судьи, требования к внеслужебной деятельности судьи, а также содержится механизм ответственности судьи за нарушение данного Кодекса.

Органами судейского сообщества, в частности Советом Судей РФ, поддержаны многие законодательные инициативы Верховного Суда РФ. Совет Судей РФ являлся активным участником обновления правовой базы судебной реформы, в том числе разработки законопроектов (Федеральный закон «О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппарата судов», Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации», Федеральный закон «О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации» и др.).

Председатель Совета Судей РФ принимает участие в работе Совета при Президенте РФ по вопросам совершенствования правосудия, в Комиссии по кадровой политике при Президенте РФ для предварительного рассмотрения кандидатур на должности судей федеральных судов, в комитетах и комиссиях Государственной Думы и Совета Федерации Федерального Собрания РФ, взаимодействует с Администрацией Президента РФ, Российским фондом правовых реформ.

В последующие годы органы судейского сообщества продолжали активно содействовать становлению судебной власти, укреплению гарантий ее независимости и самостоятельности, а также развитию институтов правосудия, совершенствованию организации судопроизводства. Обсуждению перспектив реформирования судебной системы, совершенствования ей организационного построения был посвящен Третий (внеочередной) всероссийский съезд судей. На нем была выдвинута идея преобразования существовавшей структуры судов из трехзвенной в четырехзвенную. Предлагалось образовать новую судебную структуру — федеральные окружные суды на территории нескольких регионов, которые бы приняли на себя часть функций Верховного Суда РФ. Они должны были стать апелляционной инстанцией по отношению к республиканским и областным судам, а также кассационной инстанцией по отношению к делам, рассмотренным с участием присяжных заседателей. Однако эта идея не получила поддержки законодателей и не была реализована.

Съезд высказался за сохранение военных судов в рамках общей судебной системы во главе с Верховным Судом РФ. Были поддержаны идеи об учреждении института мировых судей, а также о создании конституционных судов в субъектах Федерации. В целях создания условий для обеспечения нормальной деятельности судов Съезд поддержал предложения Верховного Суда РФ о необходимости создания Судебного департамента с передачей из Министерства юстиции РФ в его ведение функций ресурсного, материального и кадрового обеспечения судов. Постановление Съезда было направлено Президенту РФ и руководителям обеих палат Федерального Собрания РФ.

Четвертый (чрезвычайный) всероссийский съезд судей сосредоточил внимание на обсуждении положения дел в судебной системе, законодательном, кадровом, материальном и финансовом обеспечении ее деятельности. Съезд выразил озабоченность длительностью прохождения в парламенте проектов федеральных конституционных законов «О судебной системе Российской Федерации» и «О военных судах», УПК РФ и ГПК РФ. Было отмечено неудовлетворительное состояние исполнения судебных решений, в связи с чем подчеркнута необходимость скорейшего принятия законов «Об исполнительном производстве» и «О судебных приставах», а также признано крайне неудовлетворительным, требующим незамедлительных решений состояние дел с кадровым, материальным и финансовым обеспечением судов, низким уровнем заработной платы судей, соблюдением законодательства о социальных гарантиях судей, обеспечением их жильем. В принятом Постановлении содержится требование к Правительству РФ возместить задолженность судам по платежам бюджета, компенсировать судьям и работникам аппарата судов потери в заработной плате от инфляции, предусмотреть финансирование судов в объемах, обеспечивающих возможность полного и независимого существования правосудия. Для законодательного закрепления механизма финансирования судов была инициирована разработка проекта Федерального закона «О порядке реализации требований статьи 124 Конституции Российской Федерации». Впоследствии эта идея была реализована в принятом Федеральном законе «О финансировании судов в Российской Федерации», проект которого внесен в Государственную Думу Пленумом Верховного Суда РФ в порядке законодательной инициативы.

Таким образом, органы судейского сообщества непосредственно участвуют в процессе реализации мероприятий судебной реформы, способствуя дальнейшему совершенствованию деятельности судебной системы и осуществления правосудия.

Назад | | Вверх