Что же представляют собой общественные потребности и как они соотносятся с индивидуальными?
Если общество как форма организации людей является продолжением эволюции, то задачи общества проистекают ровно из тех же задач сохранения и развития жизни. Развитие жизни также имеет ровно одно направление – повышение вероятности ее сохранения. Общество, развивающееся в любую другую сторону в длительном периоде нежизнеспособно по самому определению жизнеспособности.
Для выполнения своей функции общество должно выполнять две задачи: создавать наилучшую среду для выживания элементов (человека) и повышать вероятность выживания самого общества (множества людей).
Общество состоит из людей и связей между ними. Выживание человека, как я написал выше, полностью описывается набором его потребностей, значит, первая потребность общества – наиболее полное удовлетворение индивидуальных потребностей человека. Многие считают общество делом рук человека, его «инструментом», и поэтому на этом список целей существования общества завершают. Но общество, хотя состоит из людей и представляет собой структуру связей, слагающихся из действий людей, превосходит просто набор отдельных людей. Как безжалостные законы естественного отбора привели к тому, что выживает только тот, кто лучше умеет выживать, так и в отношении различных форм общественной организации отбор оставил только те, которые выработали механизмы для собственного выживания.
Таким образом, общество представляет собой еще одну единицу эволюции, которая имеет свою эволюционную историю.
Впрочем, законы выживания остаются теми же самыми, следовательно и потребности общества должны быть теми же самыми:
1) защита;
2) питание;
3) развитие.
Если человек оперирует личным поведением для получения еды, знаний и создания безопасности от врагов и естественных опасностей, то общество — внутренней организацией для эффективного ведения экономической, научной и оборонительной деятельности.
Экономическая и научная деятельность есть две стороны одного процесса. Знания служат более полному пониманию законов среды существования, включая сами законы жизни, для более эффективного использования этой среды для повышения выживания. Прав был Маркс – дело в том, чтобы мир изменить; это закон природы – информация в своей сути есть отражение возможности изменения материи. Экономика как организация труда есть процесс извлечения энергии и организации материи для лучшего удовлетворения потребностей людей и ведения оборонительной деятельности. Здесь стоит остановиться подробнее.
Что касается потребностей людей, то этот момент понятен почти каждому. Мы должны производить больше всего того, что нужно людям, чтобы они жили лучше.
Второй момент производства — это петля обратной связи: мы должны производить как можно больше того, что расширит наши возможности по производству, то есть больше средств производства. Гармоничный баланс между первым и вторым гарантирует успешное развитие; однако на разных этапах развития производительных сил и общества этот баланс различен. Этот баланс отражается в соотношении уровней потребления и инвестиций. Закономерность такого развития очень проста: лидирует и выживает то общество, которое быстрее наращивает свои производительные силы. При этом наибольшая скорость роста достигается при гармоничном сочетании инвестиций в капитал, в развитие человеческого ресурса и в развитие науки и технологий. Это означает также постоянный рост уровня жизни, то есть удовлетворения индивидуальных потребностей.
При этом можно заметить следующую закономерность: если индивидуальные экономические человеческие потребности ограничены, то со временем при постоянном росте экономики их насыщение будет постепенно приближаться к максимуму и значимость существенно упадет. Настолько, что, во-первых, потеряется смысл в мотивирующей системе распределения (экономическая мотивация почти перестанет работать), а во-вторых, все больше ресурсов будет оставаться для инвестиций в капитал и знания. Но это может привести к сокращению влияния инвестиций в капитал на рост производительности, то есть вкладывать ресурсы в производство средств производства будет иметь все меньше и меньше смысла, т.к. отдача от избыточных инвестиций будет мизерной. Останется только направить их…. Куда?
Вот тут мы вспоминаем про третью, «оборонительную» деятельность общества. Эволюционная оправданность общества такова, что оно позволяет противостоять опасностям, намного превосходящим те, с которыми могут справиться разрозненные люди. Например, защита целой планеты от опасностей столкновения с космическим телом; задачи расселения в космосе для того, чтобы не зависеть от единственной планеты; управление окружающей средой для сохранения ее жизнепригодности в условиях эксплуатации человеком.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Это – оборонительное – направление требует огромных ресурсов как для материального производства, так и на развитие наук. И оно является основным, главным результатом эволюции общества – вовсе не максимальное «счастье» каждой «клетки» - человека, а успешная жизнь и развитие всего «организма» - человечества. Любое общество (а нам пока известно только одно), которое не сможет понять своей эволюционной задачи, со времени исчезнет в истории, обнулив все результаты миллиардов лет эволюции. А реализовать эту задачу можно только если ее осознанно понять – то есть, по Марксу, овладеть законами собственного развития жизни и перейти от стихийной эволюции к управляемой.
Какое же место имеют индивидуальные потребности в структуре общественных? Да в общем-то довольно посредственное. Пока мы все – все человечество – голодаем и болеем, поэтому наши личные потребности для организма приоритетны, нуждаются в скорейшем удовлетворении. Но это патология недоразвитости; развитие производительных сил все быстрее приближает нас к тому состоянию, когда первичные – экономические – потребности смогут быть удовлетворены до приличного уровня насыщения, и коллективный разум человечества сможет переключиться с «болевых» сигналов изнутри на свои настоящие задачи.
Значит ли это, что человеческая жизнь и личное счастье ничего не стоит? О нет, ровно наоборот; личное счастье и человеческая жизнь – это самая важная задача общества, но только после задачи выживания и развития самого общества. Человеческая жизнь очень важна, потому что на защите человеческих жизней существует и общество целиком. И потребности человека важны – только удовлетворив нижний уровень потребностей, мы сможем погасить «болевой» сигнал и выйти на реальную, «боевую» мощность: заменить ручной труд одними усилителями (средствами производства), рутинный интеллектуальный труд – другими усилителями (компьютерами), и сконцентрироваться на удовлетворении наивысшей потребности и настоящем предназначении человека в эволюционной спирали – в творческой самореализации, которая и поведет все человечество к восходящему прогрессу.
Экономические, или материальные, потребности человека ограничены его биологией и в расчете на одного человека практически не растут. Хотя ресурсы для их насыщения ограничены, скорость их производства растет вместе с ростом производительности экономики, и уже сейчас вполне можно утверждать, что наша мировая экономика способна накормить, одеть и поселить все растущее население, и еще при этом останутся свободные ресурсы.
Доминирование экономических потребностей в историческом прогрессе на первом этапе развития человечества (который мы еще не прошли) легло в основу исторического материализма, который выявил закон развития общества по пути роста производительных сил. При этом форма и роль экономических потребностей в развитии общества тоже эволюционировали.
Биологическая роль экономической мотивации заключалась в закреплении жизнеспособного генетического кода через выживание наиболее приспособленных особей и фактически закончилась появлением разумного существа – человека. Дальнейшая эволюция экономической мотивации носит уже культурный характер и направлена на закрепление наиболее эффективных моделей поведения. Между этими стадиями нет границы, но постепенно культурная роль экономической мотивации начинает доминировать над биологической. На биологическом этапе идет отбор генов: выживают те племена, где лучший кусок и лучшая женщина достается лучшему охотнику, потому что в этих племенах он живет дольше и передает свои гены большему количеству потомков. При этом выживание детей зависит от успешности всего племени, то есть эффективности самих охотников и оптимального распределения всех ресурсов внутри него (лишних ресурсов нет), поэтому никакого частного присвоения излишков или наследования быть не может, и воспитание детей осуществляется коллективно. Эффективность охотника также напрямую зависит от его уровня жизни (сытости и здоровья), и предоставление ему права на лучший кусок при делении ресурсов повышает его - а значит и всего общества - производительность.
Культурная эволюция экономической мотивации выражается в развитии механизмов закрепления наиболее эффективного поведения. После того, как появляется совместный труд, правильное поведение становиться более важным, чем правильные гены, и в обществе развивается механизм присвоения. Если первобытный коммунизм оставлял кусок любому члену племени, то присвоение позволяет сосредоточить материальные ресурсы в руках семьи — первичного носителя культурного кода и механизма его передачи (воспитания). Традиционная семья передает опыт "от отца к сыну". Семья, воспроизводящая правильную с точки зрения общества модель воспитания становится богатой — а значит, может позволить себе больше детей, и еще шире распространить свой опыт. При этом традиционное перераспределение в пользу более успешных семей позволяет достичь всего лишь неравенства в уровне их потребления, которое определяет скорость воспроизводства труда (детей).
Есть и вторая положительная обратная связь: уровень дохода крестьянской семьи зависит от количества работников, поэтому семье выгодно пускать дополнительные ресурсы на увеличение количества детей, а не собственного уровня жизни. Сила традиционного общества, передающего культурный код посредством семьи, такова, что остается актуальна вплоть до буржуазного общества.
Развитие производительных сил ведет к том, что появляется прибавочный продукт (превышение количества произведенного продукта над необходимым для обеспечения воспроизводства труда уровнем потребления), и развитие производственных отношений ведет к тому, что начинается эволюция уже не отдельных моделей поведения, а групповых – организаций. И вновь механизм присвоения меняется: возникает собственность на средства производства (капитал), который есть форма присвоения наиболее успешными формами коллективного поведения (организациями) права на ресурсы (инвестиции), необходимые для закрепления положительной модели - выживания организации и ее развития. Хотя для правильного закрепления опыта присвоение ресурсов, то есть средств производства, должно осуществляться самой эволюционирующей формой - организацией, в сочетании с традиционной системой закрепления моделей индивидуального поведения это реализуется в форме частной собственности на средства производства и праве наследования. В тот период, когда влияние капитала выше, чем труда или технологий, ввиду его дефицита, и требуется максимальная концентрация капитала, эта модель оказывается исключительно успешной: при частном присвоении всего прибавочного продукта он пускается не в потребление, так как экономические потребности владеющей семьи в целом удовлетворены малой его частью, а в воспроизводство капитала. Это приводит нас к выводу, что бурное развитие капитализма возможно только при условии достаточно сильного насыщения у класса капиталистов базовых – экономических – потребностей.
Как видно, каждый этап имеет коды, эффективные для своего этапа развития и имеющие двустороннюю обратную связь. Наиболее сильный, ловкий и умный по генам ребенок получает больший кусок в первобытном обществе, и сам он приносит больше пользы, но это ломается с появлением совместного труда и развитием института семьи – акценты переносятся на правильное воспитание. В крестьянской семье доход позволяет иметь больше детей, а количество детей определяет доход семьи, но урбанизация и пролетаризация ломает эту систему: в городе для рабочего уровень дохода обратно пропорционален количеству детей, что убивает традиционные ценности, а количество работников становится менее важным, чем наличие средств производства. Наконец, в эпоху капитализма производительность организации напрямую зависит от инвестиций, а рост капитала определяется уровнем производительности фирмы, и это сохраняется до тех пор, пока скорость роста производительности не обгонит скорость роста потребности в капитале и не позволит удовлетворить и потребности человека в выживании, и потребности в воспроизводстве труда, и потребности в капитале: с этого момента частное присвоение капитала станет окончательно губительным.
Насыщение потребности сказывается на ее способности мотивировать. Это особенно хорошо видно на примере экономических потребностей, которые долгое время были основным мотиватором в микроэкономике и двигателем прогресса в истории. Сегодня мы видим кучу накопленных стихийным развитием противоречий: погоня за выгодным браком мешает естественному процессу отбора лучших генов; погоня за уровнем жизни мешает воспроизводству, приводя к падению рождаемости в развитых странах; погоня за собственностью на средства производства ведет к спекуляциям на финансовых рынках и подрыву эффективности экономической деятельности всего общества. Корень этих проблем, в общем-то, один: исключительная роль индивидуальной экономической мотивации при падении ее объективного значения с ростом насыщения экономических потребностей и накоплении иррациональных форм их проявления.
Сейчас уровень насыщения этих потребностей все выше, и их стимулирующая роль — все ниже, что вынуждает общество «накачивать потребление» — то искусственно повышать интенсивность желаний, по сути часто уже в иррациональных формах: в форме статусного потребления, в форме потребления для самовыражения, в форме потребления как жизненного целеполагания. Но человеческую психику можно обмануть индивидуально, но не коллективно: общество хорошо чувствует, когда его экономические потребности, а не желания, близки к насыщению. Как писал Прохоров, «в СССР всем платили по 120 рублей и худо-бедно кормили, поэтому работать никто не хотел». Уточню – никто не хотел работать ради лучшей ЖРАЧКИ. И не захочет уже. В развитых странах есть люди, в 6-7 поколении живущие на пособие и им довольные. В то же время многие из высокооплачиваемых специалистов предпочитают менее оплачиваемую, но более интересную работу более высокооплачиваемой. Более того, среди них даже возникает движение дауншифтинга — люди сознательно отделяют свои потребности от их иррациональных проявлений. И с развитием экономики это будет нарастать: люди не будут работать за еду, так как еда будет все более доступна. Это очень важная тенденция, которая одна уже станет залогом развала системы, созданной на основе экономической мотивации работников: для того, чтобы сработал экономический мотиватор, их придется снова держать в черном теле, потому что даже все более баснословные бонусы откажутся работать.
Парень задает вопрос девушке (ей 19 лет),с которой на днях познакомился, и секса с ней у него еще не было: Скажи, а у тебя до меня был с кем-нибудь секс? Девушка ему ответила: Да, был. Первый раз – в семнадцать. Второй в восемнадцать. А третий -… После того, как девушка рассказала ему про третий раз, парень разозлился, назвал ее проституткой и ушел вне себя от гнева. Вопрос: Что ему сказала девушка насчет третьего раза? Когда он был?
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
