Любая стратегия более широкого внедрения солнечных ресурсов не может считаться адекватной, если она не учитывает стратегии энергетических концернов. Различные концерны по-разному отвечают на перемены и новые запросы современности. Одни переносят акцент с нефтяных источников Ближнего Востока на Кавказ; другие пытаются, во что бы то ни стало открыть «нетрадиционные» ископаемые источники энергии; третьи переориентируются с нефти на природный газ; четвертые перепрофилируют свои предприятия на возобновляемые виды энергии и основывают многообещающие дочерние предприятия. При всех различиях можно установить четыре находящиеся в тесном взаимодействии образца поведения энергетических концернов.
Линии их поведения таковы:
• увеличение степени концентрации (при гласной или негласной поддержке политических институтов), за счет слияния и вытеснения более малых предприятий, благодаря чему у общественности создается впечатление все нарастающей силы, с которой нужно считаться более чем когда-либо. В действительности же этот процесс отражает скорее последние перестановки, ничего не меняющие в целом;
• попытка соответствовать политически сформулированным требованиям по защите климата, оставаясь, однако, в рамках интересов своих теплоэнергетических/атомных предприятий. Отсюда возникла, среди прочего, идея покупки «прав на загрязнение» в глобальном масштабе, которые следуют девизу: «Мы признаем, что что-то должно измениться, но не при нас!»;
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
• попытка самим взять на себя внедрение возобновляемых видов энергии, но таким способом, который едва ли можно назвать благоприятным для общества, кроме давно уже интегрированных в энергохозяйство и высокорентабельных ГЭС на водохранилищах;
• стремление преодолеть существовавшее до сих пор разделение труда между поставщиками энергии различных видов и перейти к интегрированному предложению, однако снова в свойственном энергетическим концернам стиле, то есть в рамках существующих глобализированных иерархических структур.
Вышеназванные факторы необходимо иметь ввиду при оценке стратегий по внедрению возобновляемых видов энергии. Можно побудить энергетические концерны к содействию в переходе к мировой экономике на базе солнечных ресурсов — путем общественного давления, убеждения или политически навязанных обязанностей, но не стоит ожидать, что они будут действовать против самих себя, допуская возможность форсированной стратегии замещения ископаемых ресурсов. Хотя монополистически контролировать энергообеспечение, базирующееся на солнечных ресурсах, невозможно, имеет решающее значение, кто определяет темп внедрения солнечных технологий и в чьих интересах это делается. Пионерами использования возобновляемых видов энергии были и остаются независимые, не включенные в систему действующие лица: сельские организации, отдельные энтузиасты и новые фирмы, муниципальные предприятия, политики. Они занимаются просветительской работой и подготавливают рынок для солнечных технологий. Их действия должны быть усилены, вместо того, чтобы дожидаться, пока этот процесс будет перехвачен концернами и правительственными структурами под лозунгом: «Мы поняли». Насколько многие действительно поняли, доказывает современная ситуация на энергетических рынках, особенно на электроэнергетическом, где потребители были привлечены дешевыми предложениями энергии к тому, чтобы оплатить свою долю участия в разрушении собственного будущего.
Переход к мировой экономике, основанной на солнечной энергии и сырье, невозможно представить без соответствующих локальных действий независимых от концернов участников, а также многочисленных частных инвесторов. Именно это участие является залогом того, что технологии и концепции использования солнечных ресурсов достигнут такого развития, когда для каждого потребителя станут ясными их преимущества и выгоды по сравнению с традиционной энергией. Только тогда этот переход превратится в самостоятельный и необратимый процесс. Без политических инициатив, которые упразднят рыночные привилегии поставщиков традиционных энергоносителей и помогут преодолеть сопротивление захвативших рынок энергетических концернов, очень велика опасность, что процесс перехода надолго затянется и даже может быть загублен. При оценке отдельных шагов надо учитывать, что любые достижения по завоеванию рынка должны приводить к тому, чтобы экономические преимущества солнечного потенциала (главным образом его экологичность и независимость от крупных сетей) превратить в стратегии, чтобы с их помощью все больше ускорять темп внедрения.
С началом государственной финансовой поддержки в помощь частным инвестициям в солнечные энергетические технологии стало заметным значительное оживление в этом секторе. Во многих странах такие субсидии играют едва ли не решающую роль при выборе конечными потребителями того или иного варианта энергоснабжения, поскольку они сталкиваются с разницей в стоимости между традиционными предложениями и энергией из возобновляемых источников, и если последние получают субсидии, это побуждает их к инвестированию в солнечные технологии. Спектр финансовой поддержки простирается от прямых денежных вливаний, покрывающих определенную часть стоимости установки, до снижения налогов и более низких процентных ставок по кредитам, когда правительство берет на себя разницу в отношении выплаты ссудного процента.
Какими бы важными ни были такие программы стимулирования, их осуществление сопряжено с определенным риском для развития альтернативной энергетики ввиду их коварства. Речь идет о «создании алиби», когда правительство субсидирует данный сектор не ради его развития, а для того, чтобы избежать обвинений в нанесении ущерба природе и создать себе имидж радетелей за экологию. Это относится к программам с небольшой суммой вкладываемых правительством средств и коротким сроком осуществления. Заявителей, не успевших воспользоваться данной программой, уговаривают подождать до следующего года, а программа субсидирования считается успешно проведенной. Последствия этого — угасание частной инициативы в данном секторе и потеря средств частных инвесторов для возобновляемой энергетики. Оглашение такой программы, даже еще не вступившей в силу, способно нанести значительный вред.
Например, правительство Италии объявило программу оснащения фотоэлектрическими установками 10 000 крыш, а спустя три года эта программа еще не была начата. В результате и без того слабая специализированная промышленная база, без которой невозможно проведение подобных программ, развалилась. Противник развития не мог бы поступить более эффективно.
Инвестиционные программы имеют психологически амбивалентное действие. С одной стороны, они являются стимуляторами, с другой — развивают паразитические настроения по отношению к внедрению солнечных установок: инвестиции в альтернативную энергию постепенно сами по себе стали отождествлять с финансовой помощью на внедрение, и практически каждая инвестиция становится зависимой от такой помощи, даже если она уже избыточна. Ожидание субсидий стало психологическим препятствием широкого внедрения возобновляемых видов энергии. Сформировался мыслительный стереотип, что солнечные технологии слишком дороги без субсидий. Даже для производства электроприборов с встроенными солнечными модулями ожидают финансовой поддержки государства, хотя в данном случае производителю не грозят какие бы то ни было дополнительные затраты, и никто из покупателей прибора не будет спрашивать о стоимости каждой отдельной детали. В строящихся зданиях есть конструктивные элементы, например, обшивка фасадов, которые повышают строительные расходы; но если этим конструктивным элементом будет служить солнечная установка, это считается слишком дорогим и становится зависимым от субсидий. Исследование организации EU ROSOLAR о водных такси в Венеции доказывает, что лодки, приводимые в действие с помощью фотоэлектрического двигателя, стоят не больше, чем лодки с дизельным мотором, и помимо этого они уменьшили бы загрязнение воды и воздуха в городе и могли бы защитить от вибрации здания в городе на лагунах. Однако введение таких такси также не состоялось из-за отсутствия необходимых субсидий.
Мне не хотелось бы очернять саму идею программ поддержки. Но большинство из них не внушают мне доверия уже потому, что я был причастен к осуществлению двух самых крупных в мире программ по внедрению на рынок возобновляемых видов энергии «красно-зеленого» федерального правительства: в программе федерального правительства (с годовым бюджетом в 200 млн. немецких марок) и в инициированной мною программе по оснащению фотоэлектрическими установками 100 тысяч крыш (с дотацией в 1 млрд., марок). Вторая программа предусматривала субсидирование размещения на 100 тысячах крыш фотоэлектрических модулей, общей мощностью в 300 МВт. Программа была рассчитана на шесть лет, предоставлялся беспроцентный кредит и возмещение 12,5% стоимости установки. Эта программа должна была стимулировать массовый спрос и снижение стоимости за счет перехода к массовому производству. Программа и сегодня вполне отвечает требованиям, предъявляемым к разработке крупнобюджетных правительственных программ поддержки.
Они должны:
• действовать в течение длительного периода времени, чтобы избежать провалов в развитии рынка;
• быть достаточно высоко дотированными, чтобы не потребовалось слишком много времени на получение эффекта от внедрения, что затормозило бы частные инициативы;
• быть направленными на снижение стоимости технологий в рамках конкурентной борьбы за более выгодные предложения;
• способствовать возникновению нового сектора рынка, готового поддержать данный продукт по окончании срока действия программы, обеспечивая его конкурентоспособность для дальнейшей экспансии на рынке.
Ранее Национальным советом Швейцарии был принят закон об энергетическом налоге, который, по замыслу, будет способствовать внедрению солнечных технологий. Он предусматривает налог на все традиционные виды энергии; деньги, полученные таким образом — около миллиарда швейцарских франков — должны непосредственно направляться в программы стимулирования возобновляемых видов энергии и инициативы по экономии энергии. Этот закон должен действовать до тех пор, пока 50% всего спроса на энергию в Швейцарии не будет покрываться за счет возобновляемых видов энергии. После почти двухгодичных проволочек Совет кантонов — вторая законодательная палата Швейцарии — потребовал введения более низких налогов, так что к моменту завершения работы над этой статьей автору еще неизвестна конкретная величина налога.
Объективные причины требуют проведения дотационных программ и льготной налоговой политики в сфере альтернативной энергетики, но при обязательном устранении вышеназванных препятствий.
Заметим также, что никакие субсидии не смогут напрямую преобразовать общую структуру энергообеспечения; программы стимулирования — это всегда только временное вспомогательное средство для крупных структурных изменений, это не более чем тактические приемы, не отменяющие и не подменяющие основные стратегические мероприятия, которые нацелены на формирование новой системы регулирования рыночных отношений и рыночной инициативы.
Налоговые льготы для солнечных ресурсов: преодоление предубеждения против экологических налогов
Необходимость реформы экологического налогообложения давно назрела: следует ввести более высокие налоги для экологически вредных производств (в том числе, производства энергии), при одновременном снижении других налогов, в особенности подоходного налога.
На деле же происходит совсем обратное — блокирование экологического налога и даже снижение налогов для вредных производств.
Идея экологического налога и одновременного снижения подоходных налогов стала даже непопулярной. Важнейшая причина — налоговое бремя и налоговые льготы не представляются тесно связанными друг с другом, потребителям энергии кажется, что высокий экологический налог будут платить одни, а освобождаться от части подоходного налога будут другие. Следовательно, предполагаемое бремя видится более близким и ощутимым, чем выгоды. Не допустить удорожания энергии требуют парламенты и правительства. Целевая установка на поддержку инвестиций в экономичные энергетические технологии на практике означает, что, наряду с еще более высокими ценами на энергию, должны быть сделаны также и дополнительные капитальные затраты, чтобы, несмотря на более высокие цены, удержать энергозатраты на низком уровне. Тем самым можно отнести экологический налог к дополнительной нагрузке на «маленьких людей», в то время, когда их доходы из-за снижения темпов экономического развития и без того падают.
Это стало ясным в Германии в год выборов, когда партия «зеленых» повторила свое требование поэтапно поднимать налог на бензин до тех пор, пока не будет достигнута цена в 5 марок за 1 л. Это требование натолкнулось на сильное как никогда общественное противодействие. «Зеленые» утверждали, что к тому моменту на рынке уже будет господствовать «трехлитровый» автомобиль, так что даже при цене 5 марок за литр расходы на топливо для автомобиля на 100 км пробега останутся на прежнем уровне. Им на это отвечали, что не каждый сможет позволить себе приобрести новый автомобиль.
Возросло и сопротивление предприятий. Перед лицом ужесточившейся конкуренции на мировом рынке они боятся, что экологические налоги сделают их продукцию неконкурентоспособной. Предложения ввести такие налоги не только на национальном уровне, но, например, во всем Европейском Союзе, делаются часто только затем, чтобы они вообще были с порога отвергнуты. Сделать такой шаг сразу в более широких рамках было бы разумно, но это предлагается лишь для того, чтобы оправдывать отсрочку на национальном уровне. В свою очередь, против введения налогов на энергию по всему ЕС повторяется один и тот же аргумент: если вводить такой налог, то сразу в мировом масштабе или, по крайней мере, во всех промышленно развитых странах. При этом все понимают, что для осуществления подобной идеи нет ни малейших шансов.
Необходимо отбросить практику забалтывания проблемы экологического налогообложения. Должны быть предложены такие концепции налога, которые не отождествлялись бы с постоянным повышением цен на энергию, что пробуждает в людях страх за будущее материальное благополучие. Стратегическое обоснование налоговой концепции должно быть направлено на вытеснение ядерной и ископаемой энергии в пользу возобновляемых видов энергии. Экологический налог должен быть направлен не на общее сокращение энергопотребления, а на переход к источникам энергии, не загрязняющим окружающую среду. Нет необходимости безгранично повышать цены — налоги на традиционные виды энергии должны достигнуть такого уровня, чтобы применение возобновляемых энергоносителей стало более выгодным по сравнению с ископаемыми. Идея экологического налога станет еще популярнее, если одновременно возобновляемые виды энергии будут освобождены от налогообложения, то есть если наряду с нагрузкой появляется облегчающая альтернатива, которая будет ободрять население.
Если топливо из возобновляемых видов энергии, при условии освобождения его от налогов, будет предложено по цене 1 евро за литр, а налог на ископаемое топливо будет таким, что цены на последнее окажутся выше цен на топливо из возобновляемых источников (то есть больше I евро), то будет запущен процесс, который приведет к стремительному вытеснению ископаемого топлива. Большой шаг цивилизации к вытеснению нефти из энергетики может быть сделан за очень короткий, вполне обозримый промежуток времени и сравнительно простыми средствами.
Чтобы «отмыть» экологический налог от дурной славы и ярлыка «социально несправедливого», нужно действительно устранить эту несправедливость и отменить освобождение от уплаты налогов в таких областях, как потребление авиационного и корабельного топлива, а также и потребление, в пределах всего Европейского Союза, сырой нефти нефтеперерабатывающими предприятиями. Эти налоговые субсидии держат массовое потребление ископаемой энергии на высоком уровне, а уровень цен — искусственно заниженным, даже вне субсидируемой области. Если потребление энергии в этой области будет сокращено, автоматически вырастет цена не нее, что ускорит процесс вытеснения ископаемых видов энергии. Высокие налоги на традиционные виды энергии и одновременное освобождение от налогов в крупных секторах потребления — это вопиющее противоречие. Современным концепциям энергетических налогов недостает адекватности и ясности целей, в противном случае это противоречие было бы преодолено — в первую очередь через сокращение субсидий такого рода.
Кроме того, концепции экологических налогов больше не должны допускать общих исключений в какой-либо сфере промышленности.
Именно так будет наконец-то выровнено положение там, где существуют наилучшие возможности для изменений и наибольшая потребность в них. Предприятия могут быть при необходимости, в порядке исключения, субсидированы или освобождены от налогов, но такие исключения должны быть сделаны для тех случаев, когда имеются доказательства, что предприятие уже исчерпало все возможности безубыточной работы в рамках собственного энергохозяйства. Эти доказательства могут проводиться в форме энергетического аудита. Период времени в 10 лет выбран не случайно — он соответствует длительности большинства долговременных контрактных моделей.
Рассматриваемым критериям отвечают также и варианты освобождения от налогов возобновляемых видов энергии: половинное уменьшение налога или полное освобождение от налога на добавленную стоимость произведенной на солнечных установках электрической энергии; налоговые льготы на строительство таких установок. Такие шаги были бы в финансовом отношении необременительны для государства, поскольку, хотя они и предусматривают отказ от одного налога, но предполагают увеличение налогов в других сферах, а благодаря достигнутым таким образом поддержке солнечных технологий произойдет и увеличение косвенных налогов, например, за счет налогов с заработной платы от созданных солнечными технологиями новых рабочих мест. Для вытеснения ископаемых видов сырья солнечными было бы полезно освободить от налога на добавленную стоимость продажу растительного сырья, чтобы ускорить его внедрение на рынок.
Насколько недостаточно концепция экологического налогообложения до сих пор служила цели вытеснения ископаемых видов энергии, показывает дискуссия, развернувшаяся вокруг автомобиля с трехлитровым расходом топлива, внедрение которого предполагалось ускорить введением экологических налогов. Такой автомобиль, однако, не является настоящей экологической альтернативой, учитывая темпы роста мирового автомобильного парка. Это уничтожит весь эффект от внедрения экономичных двигателей: наполовину меньший расход горючего при увеличенном вдвое числе автомобилей означает, что общее потребление топлива по всему миру останется на таком же высоком уровне. Намного более убедительное решение — это автомобиль с «нулевым выбросом», то есть автомобиль, работающий на топливе от возобновляемых энергоносителей. Он может быть разработан и внедрен практически в те же сроки и будет дешевле в эксплуатации, если альтернативное топливо будет освобождено от налогов. Последнее обеспечит даже лучшее продвижение новинки на автомобильном рынке по сравнению с экономичным бензиновым или дизельным автомобилем.
Впоследствии, когда ископаемая энергия в качестве топлива окончательно выйдет из употребления, можно будет вновь ввести налоги — теперь уже на биологическое топливо. Тогда не будет больше пути назад к ископаемой энергии, ее цепи будут разорваны раз и навсегда. Все говорит за то, что радикальная стратегия перехода к возобновляемым видам энергии не только принесет экономические выгоды, но поможет решить и социальные проблемы, а значит, может быть плодотворной стратегией не только в экономической сфере, но и в политической.
Барьеры на пути к рынку экологически чистой электроэнергии
Основной принцип «Направлений развития внутреннего рынка электроэнергии», принятых в ЕС состоит в предпринимательском разделение функций производства, транспортировки и локального распределения энергии в сетях. Такая линия развития сначала воспринималась как «шок в системе», между тем энергетическое хозяйство даже приветствует ее, также как и многие сторонники возобновляемых видов энергии, увидевших в ней ослабление влияния электроэнергетических монополий. Но обе стороны имеют диаметрально противоположные цели и ожидания: концерны рассчитывают на расширение рынка, завоеванного во времена монопольного господства; пользователи установок возобновляемых видов энергии, напротив, надеются на беспрепятственный доступ своей продукции на рынок электроэнергии.
Первое вторжение во владения монопольных структур произошло в некоторых странах еще раньше — благодаря законам о подаче электроэнергии из альтернативных источников, которые обеспечивали независимым владельцам установок доступ на существующий электроэнергетический рынок. Для внедрения на рынок «зеленой энергии» необходимы обе стратегии (кстати, ту и другую я постоянно поддерживал). Вопрос состоит в том, какое долговременное значение имеют эти действия для развития и инвестирования возобновляемых видов энергии.
Молчаливое противостояние
Первые законы о подаче электроэнергии для возобновляемых видов энергии, которые были введены в Германии, Дании, Испании, Италии и Греции, гарантировали независимым поставщикам доступ к сети и вознаграждение за их энергию в размере инвестиционного обеспечения. Но это само по себе еще не гарантировало внедрения на рынок возобновляемых видов энергии. Так, в Италии и Греции (заметим, в странах с государственной объединенной энергетической системой), частным инвесторам были предложены такие технические условия, которые блокировали практическое применение закона, В Германии, Дании и Испании законы о подаче электроэнергии в сравнительно короткое время вызвали многочисленные частные инвестиции в независимые альтернативные установки — прежде всего в ветроэлектростанции, для которых вознаграждения уже было достаточно для экономически выгодного использования. Названные законы уже оказались самыми успешными из всех применяемых сейчас концепций по внедрению возобновляемых видов энергии в электроэнергетический сектор, Одно из условий успеха — благожелательное восприятие обществом таких правительственных инициатив, а также то, что рынок энергии еще не был полностью захвачен одним единственным монополистом. Удивительно, как мало частных инициатив появилось в ответ на подобный закон в Италии, население которой отличается индивидуалистским самосознанием.
Тем не менее, законы о подаче электроэнергии натолкнулись во всех странах с самого начала на противодействие электроэнергетических структур, которое усиливалось с ростом количества активных частных поставщиков. При этом электроэнергетические концерны пытаются запугать общественность ужасными цифрами якобы неизбежных дополнительных расходов со стороны промышленности и частных потребителей. Электроэнергия из возобновляемых источников дает экономию топлива, но, по их мнению, увеличивают расходы на поддержание мощностей при недогруженных альтернативных установках. Концерны при этом призывают, во имя экономии, к единству производства, транспортировки и распределения энергии, которое как раз и устраняется в целях демонополизации новыми законами. Иными словами, они прибегают к противозаконной логике.
Законная калькуляция непосредственных расходов на электроэнергетическом рынке должна учитывать только разницу в ценах между прежними средними затратами на обеспечение электроэнергией от единой сети и установленными тарифами на подачу тока от возобновляемых видов энергии. Дополнительные расходы могли бы быть перераспределены, кроме того, через установленные законом нормы выработки между всеми организациями, эксплуатирующими сеть, чтобы не поставить в экономически невыгодное положение те из них, в сети которых подается слишком много энергии из альтернативных источников (и которым в связи с этим полагается дополнительное субсидирование). Тем самым закон на основе регламентации минимальной подачи энергии является самой простой возможностью для постоянного увеличения доли возобновляемых видов энергии — при условии наличия политической воли правительств и парламентов, чтобы обеспечить их выполнение.
Если подача электроэнергии от возобновляемых источников имеет преимущество, ее доля будет постоянно расти, а спрос на ток от ядерной/ископаемой энергии будет соответственно падать. Если же, кроме того, энергия из возобновляемых источников будет освобождена от налогообложения, которому будут подлежать традиционные источники энергии, автоматически также будут покрыты и превосходящие расходы в альтернативной энергетике. Насколько сегодня они высоки, нужно проверить более детально; с уверенностью можно сказать, что они значительно ниже, чем утверждают, если они вообще имеют место. Электроэнергия, полученная на фотоэлектрических установках, которая, согласно немецкому закону о подаче энергии, сегодня дотируется в размере 16,5 пфеннигов за 1 кВтч, производится всегда в то время дня, когда достигается пиковая нагрузка, и потому ее электрический ток имеет большую экономическую значимость; посредники покупают его для пиковых нагрузок часто по цене 2550 пфеннигов. Ветер дует днем чаще, чем ночью; это значит, что ветровые установки также поставляют электроэнергию высокого спроса. Напрашивается вывод, что при усредненных показателях затрат реальные доходы от производства альтернативной электроэнергии выше, чем считалось до сих пор при расчете величины дотации. В особенности это относится к фотоэлектрическим установкам. Для них целый ряд немецких городов установил особенно высокие дотационные выплаты. Если бы данная программа продолжалась, солнечные электростанции стали бы еще дешевле, благодаря широкому внедрению и техническому развитию, и уже вскоре необходимые дотации свелись бы к нулю для установок, работающих в часы пик. Это был бы момент, начиная с которого реальная рыночная стоимость солнечной электроэнергии уже не требовала бы вознаграждения, покрывающего дополнительные затраты.
Именно из-за успеха законов о подаче тока альтернативные производители энергии повсеместно встречают все более ожесточенное сопротивление энергетических гигантов, руководствующихся логикой борьбы за власть на ранках — а возможности устраивать обструкцию у них имеются. Хотя получение электроэнергии, ее транспортировка и распределение официально разделены согласно законам об электроэнергетическом рынке, концерны-гиганты совершенствуют формы своего контроля, прямо и косвенно подчиняя себе управление этими тремя функциональными сферами энергохозяйства путем укоренения во всех локальных сетях распределения. Концерны переориентируются сейчас напрямую на конечных потребителей электроэнергии, хотя правила рынка стремятся разъединять производство и распределение, чтобы выровнять шансы крупных концернов и более мелких производителей.
Общий интерес концернов-гигантов заключается в том, чтобы предотвратить неподконтрольную им подачу тока от возобновляемых энергоносителей в общие сети, поскольку растущие масштабы и конкурентоспособность предложений альтернативной энергии угрожают их могуществу. Политическое влияние электроэнергетических концернов настолько велико, что названные законы о подаче тока не стали до сих пор примером для подражания в мировом масштабе. Европейская комиссия в своей Белой книге о возобновляемых видах энергии предложила ввести вознаграждение в пределах средних затрат за поставку электроэнергии в локальные сети распределения, с прибавлением 20-процентной премии за ненанесение вреда окружающей среде. Это предложение было поддержано Европарламентом в одном из решений. Однако другие члены Европейской комиссии, которые ответственны за разработку директив для энергетического рынка и конкурентного права, до сих пор упорно препятствовали принятию этой рекомендации, как препятствовали и директиве ЕС о внутреннем рынке электроэнергии, согласно которой на национальном уровне преимущество в доступе на рынок и при подаче энергии в сеть отдается экологически чистым производствам.
Часть этой стратегии «молчаливого противостояния» — это попытки концернов заменить законы о подаче тока системой квот: предприятия по снабжению электроэнергией должны будут принимать возобновляемые виды энергии в определенной законом доле из общего сбыта электроэнергии. Эти квоты должны со временем повышаться. Чтобы выполнить условия квотирования, необходимо будет выявить наиболее выгодные предложения. Здесь вступают в силу рыночные законы роста продуктивности в условиях конкуренции также и для возобновляемых видов энергии. Однако такие модели не учитывается региональный характер эффективности производства возобновляемых видов энергии: экономичность получения электроэнергии зависит не только от технической продуктивности установки (как при традиционных видах), но и от наличия ветров и условий инсоляции. Следствием введения системы квот в виде побуждения к конкурентной борьбе станет повальное устремление на географически более выгодные места для получения электроэнергии от возобновляемых энергоносителей — прежде всего это была бы энергия ветра. «Ветровая лихорадка» быстро закончилась бы исчерпанием таких мест, а из-за непомерной региональной концентрации таких установок общественное мнение в этих регионах было бы восстановлено против подобных инициатив. Другие производители альтернативной электроэнергии остались бы в невыгодных географических условиях, и им пришлось бы платить более высокую цену, в результате они отстали бы в конкурентной борьбе за продуктивность, поскольку вытянули не самый счастливый жребий. Появился бы заготовленный заранее аргумент конкуренции с неравными условиями, который поставил бы под сомнение саму систему квотирования — прежде всего со стороны тех, кто рекомендует ее сегодня в качестве альтернативы законам о подаче тока.
По крайней мере, каждое последующее повышение квоты оспаривалось бы именно из-за обострения проблемы разницы в себестоимости производства энергии в различных местах. Развернутое строительство альтернативных установок будет возможно только при условии выгодного географического положения, против чего будут протестовать владельцы уже существующих установок. Если к тому же будут развиваться другие нетрадиционные технологии, помимо ветровых (сегодня строительство ветровых установок имеет ощутимое преимущество по затратам в сравнении с другими технологиями), квоты придется разделить между ними, что сделает систему квотирования бюрократически усложненной. Локализация производства альтернативной энергии в определенных местах усиливала бы и зависимость возобновляемых видов энергии от объединенных электроэнергетических сетей. Кроме того, значение квоты может подрываться невыполнением будущими владельцами установок своих обязательств. В английской модели (так называемые «облигации неископаемого топлива»), которая является образцом модели квот в Германии, именно это постоянно и происходит. Мы делаем вывод, что концепции квот не могут быть альтернативой законам о подаче тока с регулируемой минимальной стоимостью. За квотирование ходатайствуют именно электроэнергетические концерны, поскольку они могли бы на этом пути восстановить свою монополию продавцов: они наполнили бы однажды введенную и невыполненную квоту своими предложениями и заморозили бы ее развитие в дальнейшем.
Разумной альтернативы законам в поддержку нетрадиционной энергии не видно. Странно, однако, что их успешное введение и хорошее развитие энергетики возобновляемых видов энергии в тех местах, где эти законы начала действовать, не стало толчком к подобным шагам по всему миру, несмотря на громкие заявления политиков самых высоких рангов. Полный отказ от благоприятствования природо-сберегающим энергетическим технологиям выгоден только верхушкам энергетических концернов, и никому более. Конечно, было бы наивным полагать, что парламенты и правительства многих стран пойдут на такой кардинальный шаг, как повышение налогообложения в сфере традиционной энергетики с одновременных освобождением от налогов в сфере альтернативной — часть их них находится под влиянием энергетических концернов, часть не считает эту проблему первоочередной или хоть сколько-нибудь разрешимой, часть боится резкого повышения цен на энергию или вообще боится перемен. Излишне оптимистичным было бы полагаться на то, что, пойдя хотя бы на половинчатые меры в этом направлении, правительства окажутся в достаточной степени последовательными и способными выдержать давление (в том числе ценовое) со стороны мировых картелей. В Дании, к примеру, тамошний закон о подаче тока был заменен положением о квотах.
Проблемы перехода к независимому рынку экологически чистой энергии
Независимый рынок подразумевает прямые договора между поставщиками экологически чистой энергии (производителями или прямыми посредниками) и клиентами-потребителями электроэнергии. В договоре должно быть указано, что поставляемый ток полностью произведен из возобновляемых источников (для чего может быть введено обозначение «зеленая» или «природная» энергия), возможны и промежуточные формы — частичные поставки с ТЭЦ на ископаемом топливе.
С либерализацией электроэнергетических рынков появились независимые поставщики экологически чистой энергии — особенно в тех странах, где существует широкая общественная поддержка экологическим альтернативам. Ставка делается на потребителей тока, которые, из идеологических, конъюнктурных или престижных соображений, готовы платить более высокую цену за поставки экологически чистой электроэнергии. То, что подобная готовность существует у значительной части населения, обнаружено последними социологическими опросами. Косвенным доказательством этого является и высокий спрос на экологически чистые продукты питания. Независимый рынок чистой электроэнергии может стать даже более развитым, чем рынок экологически чистых продуктов питания, поскольку в первом случае покупательские решения должны приниматься не ежедневно, а только в момент заключения договора о поставках. Многие новые поставщики «зеленой» энергии так эйфорически принимают этот аргумент, что все прочие кажутся второстепенными.
Свой оптимизм они основывают на двух факторах:
• в процессе постоянного развития «зеленая» энергия будет предлагаться по все более низким ценам, так что разница в цене по сравнению с традиционными видами энергии уменьшится, тем самым повысятся шансы расширения рынка для альтернативных видов энергии, в особенности при освобождении их от налогообложения;
• тарифы на транспортировку электроэнергии по сетям будут регулироваться таким образом, чтобы обеспечить равенство в конкурентной борьбе для всех производителей энергии, что еще больше повысит шансы альтернативных источников.
Но эти ожидания отнюдь не гарантированы, на их пути почти наверняка будут появляться барьеры, созданные электроэнергетическими концернами, так что уменьшение разницы в ценах между «зеленой» и «бурой» энергией едва ли произойдет так быстро, как хотелось бы. На новом европейском электроэнергетическом рынке разразилось состязание в снижении цен; возможности крупных концернов очень велики, они, именно при условии транснациональных слияний, могут ставить на четыре карты: на стабильность уже окупившихся электростанций, которые тем самым могут позволить снижение цены и в ближайшие годы едва ли потребуют новых инвестиций; на предложения дешевой энергии за счет транснациональных переливаний, особенно из Восточной Европы; на резервы капитала, нажитые во времена региональной монополии; а также на возможности многотысячных увольнений персонала. По этим причинам в настоящее время цены на электроэнергию повсеместно падают, причем процент снижения цен выражается иногда двузначными числами, чем косвенно подтверждаются сверхприбыли прошлых лет. Описанные процессы могут в течение длительного времени не позволить выровняться ценам на энергию, полученную от традиционных и альтернативных энергоносителей, что может существенно осложнить продвижение на рынке последних.
В такой ситуации просто необходимо обеспечить хотя бы устойчивые льготы на тарифы по перекачке «зеленой» энергии в электросетях, причем система льгот не должна зависеть ни от форм собственности сетей и альтернативных установок, ни от изменения рыночной конъюнктуры. Необходимо следить и за четким реальным соблюдением законов об антимонопольном разделении производства, транспортировки и распределения тока, даже вопреки попыткам энергетических картелей обойти данный запрет — а попытки эти в той или иной форме обязательно будут предприниматься. Одной из таких форм могут быть именно манипуляции с тарифами на транспортировку энергии. Была основана Ассоциация операторов передачи энергии TSO (Association of European Transmission System Operators), в которую вошли крупнейшие европейские владельцы сетей высокого и среднего напряжения. Ассоциация последовательно осуществляет давление на Европейскую комиссию и правительства отдельных стран в пользу отмены директивы ЕС и законов по регулированию конкурентной борьбы, которые стоят на пути рыночной дискриминации. Даже если транспортные тарифы производят впечатление свободных и непредвзятых, крупные собственники сетей имеют множество рычагов манипулирования доводами — от технических сложностей до дополнительных требований в адрес неугодных конкурентов. Все это может привести к тому, что рынком безраздельно завладеют электростанции сверхвысокой мощности.
В тарифах на транспортировку энергии в сетях скрыт определенный казус. Справедливое нарекание предприятий по производству и продаже экологически чистой энергии вызывают тарифы на подключение и эксплуатацию энергосетей, поскольку они уже многократно были оплачены потребителями электроэнергии до того, как они перешли к альтернативному производству — плата вносилась как за подсоединение новых зданий к общим сетям (при покупке квартиры или дома), так и за прокладывание высоковольтных линий (при оплате счетов за электроэнергию). Дополнительная плата за переход к «зеленой» энергии оказывается, таким образом, тройной переплатой в пользу владельцев электросетей. Более разумным было бы заключать договоры, учитывающие только актуальные затраты на транспортировку и исключающие переплату, чтобы не сдерживать инвестирование в возобновляемые виды энергии, чтобы поставщики экологически чистой энергии могли вкладывать средства в строительство новые установок. Поскольку электроэнергия не является физически передаваемым с рук на руки продуктом, а всегда поставляется в общую сеть и используется на другом конце провода в уже обезличенном виде, мы должны признать совершенным произволом указанные дополнительные платы.
Крупные концерны, почувствовав конкуренцию в лице нарождающихся поставщиков «зеленого тока», сами начали основывать дочерние предприятия по получению экологически чистой энергии. Причем инвестиционные затраты концернов, по сравнению с их «молодыми» конкурентами, весьма незначительны, поскольку они владеют старыми ГЭС, продукцию которых «выбирают» из общего смешанного потока и переназывают «зеленой» энергией. Это позволяет сбивать цену и «топить» вновь появляющихся конкурентов. Несмотря настоль исключительные преимущества концернов-гигантов, они лишь незначительно снижают цены (обеспечивая себе, тем не менее, дополнительную прибыль; притом, что общая доля возобновляемых видов энергии в электроэнергетической сети реально не возрастает). Заметим, что, фактически, электроэнергетические концерны такими действиями обращают себе на пользу желание потребителей экологического тока поддержать возобновляемые виды энергии; побочными выгодами являются также улучшение своего имиджа и устранение с дороги независимых конкурентов.
Попыткам такого рода могло бы противодействовать только сертифицирование поставщиков экологически чистой энергии. Настоящий «зеленый ток» должен приходить только с новых установок, реально увеличивающих долю экологичного производства энергии. В Германии объединение «Знак Зеленой энергии» (поддерживаемое такими организациями по защите окружающей среды, как BUND, Союз охраны природы, EUROSOLAR, IPPNW, Союз энергопотребителей и Потребительская инициатива) отказывается от маркировки предприятий по производству экологически чистой энергии, значительные доли акций которых принадлежат электроэнергетическим концернам, продвигающим на рынок ядерную энергию и энергию мощных тепловых электростанций (то есть активность которых в сфере альтернативных источников имеет целью лишь осложнить распространение возобновляемых видов энергии, хотя они и утверждают обратное).
Шансы для развития рынка экологически чистой энергии, таким образом, зависят от того, являются ли действия партнеров прозрачными и устраняется ли двойная оплата потребителями услуг сетей высокого напряжения по транспортировке энергии. С помощью объединенных электросетей электроэнергетические концерны нажили себе большие капиталы и превратились, несмотря на общественный контроль за электроэнергией, в одну из мощнейших экономических сил. Шансы на успех стратегических концепций развития рынка экологически чистой энергии состоят не в появлении крупных производителей, а в укреплении и преумножении численности мелких, действующих на региональном уровне поставщиков экологичного тока. Локальный рынок энергии также соответствует характерным особенностям возобновляемых видов энергии как «локально собираемых». В этом случае отпала бы и необходимость использования глобальных энергетических сетей, а вместе с тем исчезли бы и проблемы с соответствующими тарифами (поскольку не было бы подключения поставщика с одной стороны, и потребителя — с другой). При поставках тока от поставщика к потребителю внутри собственной муниципальной сети распределения корректно работающие городские предприятия не нуждаются в дополнительных перебросках энергии. Наиболее правильный для возобновляемых видов энергии и для децентрализованного энергоснабжения путь — это разделение тарифов на полностью локальные и на транспортные — «из одной локальной области в другую» или «из региона в регион».
Поставщики экологической энергии и муниципальное самообеспечение
Игра в обоюдное сбивание столку вокруг законов о подаче энергии и реальных затрат на транспортировку альтернативной энергии стала возможной из-за непрозрачности ценообразования в электроэнергетике.
Ценообразование в объединенной энергосети вместе с договорами на поставку образуют черный ящик, в принцип работы которого никто не может заглянуть. Вот почему электроэнергетическое хозяйство может с уверенностью говорить о любой себестоимости — это невозможно проверить. Объединенные энергосети обязаны предоставить открытую калькуляцию стоимости транспортировки «зеленой» энергии, их закрытость не должна быть проблемой общества. Хотя перспектива альтернативных видов энергии состоит, как было уже описано, в отказе от централизации, а возобновляемые источники нуждаются в создании собственной системы энергообеспечения на основе развитых и мощных аккумулирующих технологий, это не значит, что они должно быть догматически обособлены от объединённой энергосистемы. Мы должны добиваться оптимального экономичного использования возобновляемых видов энергии благодаря многовариантным, многофункциональным и наименее сложным технологическим решениям.
Понимание специфических цепей обеспечения электроэнергией от возобновляемых источников имеет решающее значение при любой стратегии по их внедрению. При этом нужно осознавать, что существует конфликт между структурами традиционного энергоснабжения, которое неизбежно должно быть организовано иерархически, и системой, создаваемой для возобновляемых видов энергии. Осознавая это, необходимо действовать в нужном направлении, вместо того, чтобы закрывать глаза и разводить руками. В то время как развитие электроэнергетических концернов диктует ориентацию на централизованные структуры, как оптимальную для них систему, производители возобновляемых видов энергии должны ориентироваться на децентрализованную систему самообеспечения. Основа энергетической индустрии — это источники энергии и конечные потребители энергии. Поскольку оба эти фактора для ядерной и ископаемой энергии не могут иметь только регионального значения (кроме районов добычи сырья), стали необходимыми глобальные цепи и централизованно управляемая система переброски энергии. Возобновляемые виды энергии, напротив, не только близки к своим источникам и потребителям, но и оптимально предназначены для локального производства и потребления. Поэтому путь от источника к конечному потребителю через сетевое объединение становится неэкономичным «окольным путем», который к тому же контролируется «грабителями с большой дороги». Децентрализованная система — это единственный шанс независимого, устойчивого и честного муниципального и регионального энергообеспечения, включая и снабжение электроэнергией городских предприятий. Нужно выбрать этот путь, иначе можно оказаться в заведомо слабой оборонительной позиции в борьбе против процессов концентрации.
В будущей децентрализованной системе можно выделить следующие роли:
• классические потребители энергии, которые покупают всю свою энергию для различных нужд у одного или нескольких региональных поставщиков;
• индивидуальные потребители, которые самостоятельно частично покрывают свои потребности в энергии и вынуждены покупать недостающую долю;
• индивидуальные потребители, которые сами полностью покрывают свои энергетические потребности, производя, аккумулируя и потребляя энергию в своем индивидуальном хозяйстве;
• индивидуальные производители, которые не только самостоятельно покрывают все свои энергетические потребности, но и поставляют региональным посредникам излишки энергии;
• сюда же относятся поставщики экологически чистой энергии, которые покупают излишки энергии, аккумулируют ее и распределяют, используя для этого локальную сеть.
Когда использование возобновляемых видов энергии войдет в широкую практику, централизованная система энергоснабжения отойдет на второй план и постепенно сойдет на нет — ее услуги некому будет оплачивать. Традиционные специализированные энергетические секторы будут вытеснены универсальными децентрализованными энергетическими объединениями. Владелец локальной распределяющей сети стремится к оптимальной продуктивности, перенаправляя избыточно произведенную энергию и аккумулируя ее для дальнейшего использования. Потребитель локальной сети и владелец установки индивидуального пользования увеличивают продуктивность за счет многофункциональности возобновляемых видов энергии. И те, и другие не ограничиваются только одной экономической ролью.
Роль распределителя — это классическая роль муниципальных предприятий, которые тем самым замыкают рамки полноценного энергетического предприятия, выполняя функции координации и управления энергетическими потоками. При этом вполне естественно возникает желание сохранить (или вернуть) собственность на региональные электросети и использовать их не только для линейной поставки электроэнергии, но для аккумуляции излишков энергии от локальных установок по получению электроэнергии — как муниципальных, так и частных. Такое интегрированное региональное энергетическое предприятие возьмет на себя все функции коммунального обеспечения, включая канализацию, распределение газа, тепла и воды. Оно возьмет на себя также и услуги сетевой телекоммуникации. Такое предприятие сможет эксплуатировать эту сеть во все большей степени, со все большим количеством параллельных функций и тем самым сэкономить затраты на инфраструктуру и услуги по техническому обслуживанию. Это по-настоящему общественные задачи, поскольку не будет конкурирующих сетей распределения электроэнергии, воды, газа и тепла в одном районе.
Таким образом, в отношении ограничения конкуренции остаются следующие вопросы:
• Находятся ли эти сети в руках частных монополистов или они контролируются общественностью, то есть можно ли обеспечить прозрачность затрат и предотвратить дискриминацию? Здесь необходимо вспомнить о том, что к началу современного городского развития сложилось общее требование к владельцам городских инфраструктур — поддерживать одинаковые тарифы на услуги для всех пользователей; кроме того, ни один частный монополист не должен одновременно действовать как конкурент в других сферах, и использовать принадлежащие ему инфраструктуры для достижения побочных целей.
• Эксплуатируются ли региональные сети наиболее эффективно, то есть учитываются ли выгоды многофункционального подхода?
Конкуренция возникает не только благодаря приватизации сетей обеспечения, но и из-за рассредоточения выработки продукции по различным предприятиям. Для продуктивного использования энергии муниципальные энергетические предприятия должны предоставлять стационарные аккумуляторы энергии — как для муниципальных электростанций, работающих независимо от загруженности сети, так и для частных поставщиков. Эти предприятия становятся, дополнительно, производителями и продавцами биотоплива: растительного масла, биогаза, водорода, метанола, этанола или газифицированной биомассы из региональных источников и содержат, соответственно, сеть заправочных станций.
Таким образом, будет сберегаться энергия, полученная из всех энергоносителей (до тех пор, пока эта функция не перейдет полностью к самим частным поставщикам и пользователям локальной сети). Муниципальное предприятие, таким образом, становится партнером лесного и сельского хозяйства региона: оно покупает сырье-биомассу и производит из нее электрический ток, тепло или топливо. Оно скупает произведенный на сельхозпредприятиях биогаз и реализует его дальше в зависимости от обстоятельств в качестве топлива или в качестве сырья для получения электрической или тепловой энергии. Оно продает сельхозпредприятиях побочные продукты сжигания биомассы со своих электростанций и сброженную биомассу с установок по газифицированию в качестве минеральных удобрений или средств защиты растений. При этом отпадают и обычные трудности муниципальных ТЭЦ, связанные с несбалансированностью выработки тепла и электроэнергии: избыточное тепло может пойти на получение электроэнергии, которая находит сбыт на локальном уровне, поскольку может преобразовываться в другие виды энергии.
Муниципальное энергетическое предприятие будет иметь, таким образом, в своем распоряжении достаточно аккумулированной энергии, что сможет собственными силами обеспечить любую пиковую потребность. Расчеты за подачу тока или другой энергии от локального поставщика к локальному покупателю предельно упростятся, поскольку все оплачивается через тариф за подключение к сети. Частный поставщик экологически чистой энергии имеет, таким образом, те сети и тот рынок, которые ему нужны. Возникает система внутри регионального распределения труда, производства и потребления энергии. С развитием энергохозяйства в регионе оно не только повысит свою мощность, гибкость, эффективность и экономичность, но и будет становиться все более независимым от энергетических предложений из традиционный цепей топлива, газа и электроэнергии.
Предприятия, владельцы жилых домов и прочих сооружений начнут все шире использовать возможности самообеспечения энергией и топливом — тем шире, чем доступнее, производительнее и надежнее станут соответствующие технологии. Конфликты мощностей предупреждаются перекрестным замещением энергоносителей и многофункциональным аккумулированием энергии. Дополнительно к перечисленному, муниципальное энергетическое предприятие должно обеспечивать консультационные услуги, вплоть до выполнения проектно-конструкторских работ.
При трезвой оценке открывающихся возможностей каждый ответственный муниципальный политик почувствует себя обязанным запустить этот процесс — для того, чтобы обеспечить надежность и независимость регионального энергохозяйства, а также контроль над сетями распределения; так интеграция энергетических функций снова станет первостепенной стратегией муниципальной политики. Это обеспечит постоянные рабочие места в регионе и на длительный период улучшит оборачиваемость частных вложений и бюджетных средств.
Описанное развитие идет от отчужденного общего энергообеспечения к региональному, а от регионального — к частному самообеспечению. Для рядовых граждан это дает возможность получения энергии без сетей, а для общества — обеспечение энергией без протяженных сетей, за исключением некоторых прямых высоковольтных линий от крупных электростанций на водохранилищах и от систем ветроустановок, расположенных в благоприятных по ветровым условиям районах. С ослаблением спроса на услуги централизованного электроэнергетического и газового хозяйства магистральные электро и газопроводы все больше будут переходить в руки региональных властей. Ландшафт постепенно освободится от проводов. Эстетический изъян, который многие видят в ветровых установках, тем самым с избытком восполнится. Крупные поставщики сами демонтируют высоковольтные линии, поскольку их содержание из-за незначительной загруженности станет убыточным. Частные владельцы солнечных электростанций, ветровых установок, ГЭС и установок по переработке биомассы станут, на основе законов о подаче энергии, партнерами муниципальных предприятий, которые больше не будут иметь проблем с потреблением и сбытом энергии, поскольку они аккумулируют избыточные предложения и используют их для других энергетических целей. Появятся и индивидуальные поставщики экологичной энергии, оснащенные собственными мощными аккумулирующими установками, которые будут круглосуточно предоставлять энергию частным клиентам. Возможно, появятся и частные заправочные станции для транспортных средств: электромобилей, автомобилей на сжатом воздухе и автомобилей с водородным двигателем.
Так как больше не будет необходимости производить и распределять энергию через централизованные цепи, усилится и аналогичная динамика для топлива. Это не утопия, это реальный прогноз: централизованные предложения энергии окажутся неконкурентоспособными. Централизованное энергоснабжение не сможет давать такие же экономические результаты, как объединения на локальном уровне, поскольку последние значительно более гибки, многофункциональны и не зависят от крупных инвестиций.
Путь к такой концепции — это возврат всех сетей распределения в муниципальную собственность и соответствующие изменения в муниципальном законодательстве. Существующие городские предприятия, которые сегодня производят электроэнергию и занимаются распределением электроэнергии и тепла, должны быть разукрупнены по принципу разделения производства, посредничества и продажи энергии — это сделает возможным перекрестное замещение в энергоснабжении, с одновременным снижением стоимости и повышением доли экологически чистой энергии.
Дешевизна энергии будет самым тяжелым ударом по электроэнергетическим концернам. Они также имеют возможности использовать новые технические разработки аккумулирования энергии, но это потребует значительно больших затрат, связанных с расширением инфраструктуры электростанций высокой мощности. Насколько это трудноосуществимо, можно заключить уже из того, что они не в состоянии экономично использовать даже избыточное тепло электростанций высокой мощности, поскольку инвестиционные затраты для новых теплосетей системы централизованного теплоснабжения слишком велики. Элементарное преимущество децентрализованных энергетических объединений — это незначительные затраты на инфраструктуру и уникальная возможность модульного увеличения мощности с помощью соответствующих небольших затрат. На рис. 7 показаны в сравнении три основные модели энергообеспечения: существующая до сих пор структура традиционного иерархического энергоснабжения; противостоящее ей целостное энергетическое объединение; децентрализованное региональное энергетическое объединение.
Так возникает общественное/частное партнерство на муниципальном либо региональном уровне, которое помогает избежать конфликтов мощностей, с новыми продуманными рыночными механизмами, развитие вперед к «всеохватным энергетическим услугам будущего» (Г. Оссенбринк).
Созидательное разрушение энергетики и мутация ресурсного хозяйства
Путь к мировой экономике на основе солнечных ресурсов проходит, при всем пестром многообразии программ, через традиционное энергетическое хозяйство. Это кажется многим защитникам возобновляемых видов энергии непреодолимым — в то время, когда традиционная энергетика играет все более важную роль, становясь сверхмощной. Эта сверх власть производит сильное впечатление на политические институты, общественность и даже на активистов экологических организаций. Поэтому, вместо конкурирующих программ, предпочтение часто отдается программам сотрудничества. Не научились ли энергетические концерны, после многолетнего игнорирования и отбрасывания возобновляемых видов энергии, тому, как поддерживать новые инициативы, и не выказывают ли они добрую волю? Нужны ли они нам и нужна ли их сетевая инфраструктура? Не используется ли их капитал в больших экологических проектах по принуждению? Является ли необходимой и реальной такая кооперация?
Если речь идет о реализме, всегда нужно задавать вопрос — кто и как его понимает? Кроме объективности законов природы, мы имеем обилие субъективного, во многих фрагментарных проявлениях. Справедливо выражение, что возобновляемые виды энергии больше нельзя игнорировать, и что отдельные энергетические предприятия на этом поле стали уже весьма активными и успешными. Справедливо утверждение, что монополизированная энергетика склонна к экспансии. Справедливо наблюдение, что в энергетике и дальше усиливается тенденция к крупным слияниям. Когда браком сочетаются динозавры, у них не рождается тигр. Справедлив вывод, что безответственно, учитывая грядущие проблемы, продолжать внедрение возобновляемых видов энергии утомительными черепашьими темпами.
По мнению Йозефа Шумпетера, одного из крупных ученых-экономистов XX века, логической ошибкой современных экономических оценок является ориентация на текущую ситуацию, «как если бы она не имела прошлого и будущего, и, полагая, что понято все, что должно быть понято». Вытеснение ископаемой энергии возобновляемой — это то, что Шумпетер называет «процессом промышленной мутации», «который беспрестанно производит революцию в экономических структурах изнутри, беспрестанно разрушает старые структуры и создает новые». Это процесс «созидательного разрушения». Этот процесс нуждается, однако, в более крупных и многочисленных экономических участниках, чем просто энтузиасты возобновляемых видов энергии.
Энергетика сначала остановила поезд внедрения возобновляемых видов энергии и пытается сейчас вскочить на него и завладеть отдельными купе. После того, как поезд тронется дальше, сначала будут делаться попытки оказать влияние на темп и по возможности перевести стрелки в выгодном для себя направлении. Но из-за связанности традиционной энергетики собственными энергетическими цепями нужно ожидать того, что она остановится, когда ее собственной структуре будет угрожать опасность. Стоило бы искать ее партнерства, если бы не было других крупных партнеров. Но они есть.
Серьезные попутчики для возобновляемых видов энергии приходят из тех отраслей экономики, которые получат от солнечного энергоснабжения только доход, и при этом едва-ли могут что-то потерять. Широкий круг предприятий легкой и тяжелой промышленности, а также сельского хозяйства объективно заинтересован быть соучредителем движения нашего поезда, правда, во многих случаях объективный интерес пока не стал субъективным (недооцениваются собственные возможности, не видны перспективы ускорения этого процесса). Частично при этом может использоваться уже существующий профиль производства, с небольшой модификацией. Частично могут быть задействованы и актуальные рынки. Для многих потенциальных партнеров интересен также и выход на новые рынки, переходящие от малого количества крупных участников к большому количеству мелких.
Электротехническая и электронная промышленность предрасположены к мобилизации технологий для возобновляемых видов энергии, так же как машиностроительная промышленность и стройиндустрия. Производители транспортных средств могут существенно расширить свой рынок далеко за пределы сектора автомобилестроения, начав выпуск двигателей для производимого децентрализованно солнечного топлива. Производители сельскохозяйственных машин, которые уже многие годы (из-за перманентного умирания сельскохозяйственных предприятий) несут значительные потери на рынке сбыта, могут, благодаря технологиям выращивания и сбора биомассы, снова ожидать подъема — и это на том же рынке. Производители электростанций, хотя и должны будут сменить круг своих клиентов, но благодаря большому числу децентрализованных установок, которые вытеснят немногие электростанции высокой мощности, заметно увеличат суммарный оборот. Стройиндустрия удержит свой рынок благодаря переходу к солнечному сырью, но должна будет сменить поставщиков сырья для стройматериалов.
Конечно, будут провалы и даже обвалы. Например, в нефтяной промышленности, газовом и угольном хозяйстве, у производителей добывающих и транспортирующих энергию технологий, а также в сетевом энергохозяйстве и на крупных электростанциях. Соответствующие предприятия в любом случае имеют возможность для диверсификации, то есть перехода от поставок ископаемой энергии к производству солнечных элементов или ветровых установок. Предприятия по выпуску двигателей, установок, приборов или строительных материалов, ввиду своего технического профиля и своих рынков сбыта, находятся в значительно лучших условиях, чтобы стать движущей силой для использования возобновляемых видов энергии. Они не отягощены (и не порабощены) инвестициями и структурами энергоцепей ископаемого топлива. Эксперты приборостроительной техники и электроники, сельского хозяйства, строительной инженерии, архитектуры и легкой промышленности, метеорологии, биологии и химии могут внести больший вклад во внедрение возобновляемых видов энергии, чем специалисты-энергетики, с их знаниями геологии, добывающей и нефтепроводной техники, технологий по строительству традиционных электростанций, линий электропередач и трансформаторных установок. Важен интерес производителей малой техники к новым рынкам, а также умения и опыт маркетинговых служб в освоении этих новых рынков и продвижении новых технических продуктов для мировой экономики, базирующейся на солнечных ресурсах.
Промышленность должна завоевать себе моральную и практическую независимость от существующей энергетической системы, в противном случае она потеряет все шансы на будущее. Как политические деятели, так и общественность постепенно начинают осознавать, что на пути к солнечному энергоснабжению энергетика как отдельный экономический сектор должна постепенно сойти со сцены. В «солнечном будущем» все предприятия будут являться одновременно и промышленными, и энергетическими.
Химическая промышленность занимает особое положение в существующей энергосистеме, поскольку функционально она неразрывно связана с нефтяным и газовым хозяйствами — именно поэтому она до сих пор не воспринимает всерьез связанные с возобновляемыми видами энергии возможности. Для многочисленных компонентов солнечных энергетических технологий вклад химической промышленности имеет, однако, центральное значение: ее технологии необходимы для получения кремния и других базовых материалов для производства солнечных элементов, батарей, электрохимических и термохимических средств аккумулирования и теплоизоляционных материалов. Кроме того, химическая промышленность может внести существенный вклад в решение проблемы поиска альтернативы ископаемому и металлическому сырью, например, при производстве синтетических материалов, красителей, лаков и лекарств.
Химической промышленности, в отличие от существующей энергосистемы, не предстоит расформирование. «Шансы на выживание» для себя она обеспечивает, например, благодаря интересу к биотехнологиям. Однако она идет в ложном направлении, пытаясь приспособить потенциал этих технологий к существующим, обусловленным структурой нынешней энергетики, производственным процессам. Если химическая промышленность, в ее нынешней форме, не переориентируется на солнечный сырьевой базис, то новые, только зарождающиеся химические предприятия должны будут взять эту задачу на себя. Использование солнечного потенциала в конце концов будет продиктовано и поставщиками сырья. Вместо нескольких крупных поставщиков на рынок выйдут множество небольших — процесс, набирающий свою силу в зависимости от того, чем быстрее будут признаны экономические возможности использования многочисленных видов растений, и ведущий в итоге к децентрализации сырьевого хозяйства.
В зависимости оттого, насколько промышленные предприятия осознают свои возможности и готовы реализовать их, образуются новые формы кооперации: электронной промышленности со стекольной, индустрии строительных материалов с электротехнической промышленностью и промышленностью по выпуску фотоэлементов и ветровых установок; индустрии моторов с индустрией химических аппаратов. Рушатся старые формы сотрудничества и возникают новые. С распадом ископаемой сети распадется также и связанная с ней структура власти. Некоторые крупные сферы промышленности останутся крупными, а малые (например, производители фотоэлектрических и ветровых установок) вырастут до масштабов современных автомобильных гигантов. Кроме того, появятся многочисленные специализированные биотехнологические предприятия. С начала индустриализации такие перемены всегда сопутствовали внедрению новых массовых технологий и видов техники. Однако ни одно структурное преобразование с начала промышленной революции не сравнимо с тем, которое произойдет благодаря вытеснению «ископаемого» ресурсного базиса и его опутывающих весь мир цепей.
Переход к солнечным ресурсам не означает, конечно, полного предотвращения процессов концентрации оперирующих во всемирном масштабе производителей энергопреобразующих технологий, но он ликвидирует при этом натиск глобализации ресурсного хозяйства. С переходом на солнечную ресурсную базу мировая экономика освободится от диктата «ископаемой» энергетики, и этот шаг будет иметь фундаментальное значение для экономики в целом: на смену непрерывной тенденции к уменьшению числа мега концернов придет тенденция развития предприятий малого и среднего бизнеса, оперирующих на региональном уровне и по своей производственно-экономической эффективности способных превзойти концерны-гиганты. Это самое значительное структурное изменение в истории мировой экономики, и именно поэтому наиболее энергично оспариваемое.
Жесткие пути к мягким ресурсам
Конфликт ради конфликта является непродуктивным для всех. Консенсус ради консенсуса — лжив и мучителен. Конфликт, как и консенсус, необходимы, в зависимости от того, какие поставлены цели. Конфликт в обществе неизбежен, если законной и неоспоримой общественной цели противопоставляются чьи-то частные интересы. Поиски консенсуса необходимы, когда цели и интересы различных сторон могут стать совместными, или если конфликт между ними самым чувствительным образом поверг бы все общество, включая, разумеется, и незадействованных третьих лиц, в бедственное положение.
Использование ресурсов, последствия переработки которых вредны для общества и естественных процессов круговорота веществ, к сожалению, до сих пор осуществляется легально. Оно было бы даже возведено в ранг закона, если бы не было других возможностей удовлетворения потребностей в ресурсах. Поскольку, однако, эти возможности существуют, традиционное энергохозяйство, основанное на ископаемом и ядерном топливе, потеряло свою общественную легитимность. Значение этого факта в полном объеме осознают лишь следующие поколения. Если мы будем без особой на то необходимости придерживаться современной энергетической структуры, избежать конфликтов вокруг внедрения солнечной альтернативы будет невозможно. Любое действие, препятствующее утверждению на рынке альтернативных источников энергии и, таким образом, принимающее во внимание существующие интересы «глобальных игроков», наносит обществу самый настоящий вред. Конфликты, способствующие продвижению альтернативы, полезны для общества, даже если они нежелательны для отдельных контрагентов.
Конфликта с энергетическими мега концернами не нужно искать: он происходит и разжигается вновь и вновь его участниками, от международных конфликтов вокруг доступа к ресурсам до систематических попыток помешать внедрению на рынок возобновляемых видов энергии. При этом адепты господствующей энергетики взывают к согласию — это ли не лицемерие!
Итак, вопрос не в том, нужно ли вступать в конфликт, но в том, готовы ли к нему сторонники солнечной альтернативы. То, с каким упрямством апологеты традиционной энергетики пытаются разрешить этот конфликт в свою пользу, показывают бесчисленные заявления и декларации, рисующие (нередко при участии привлеченных щедрыми гонорарами ученых) искаженное изображение возобновляемых видов энергии и состояния техники и технологии. На основе таких «документов» должно сложиться мнение о том, что современные, еще не всегда преодолимые, технические и экономические трудности говорят против стремительного осуществления перемен в энергетике — а значит, надо смириться с существующим положением вещей.
Итак, необходимо вскрыть действительные мотивы конфликтов по отношению к возобновляемым видам энергии, замаскированные кажущейся «объективной необходимостью». Даже малейший намек на субъективные интересы считается «неделовым, необъективным» и толкуется как посягательство. Однако следует, в том числе и в нашем случае, «говорить как есть и поступать как должно», выражаясь словами К. Ясперса. Проблемы только тогда становятся неразрешимыми, когда сама возможностью их разрешения отвергается.
Электроэнергетическое хозяйство почти беспрепятственно подрывает новые электроэнергетические рынки, предусматривающие прозрачное, то есть поддающееся простому контролю, разделение между производством, транспортировкой и распределением энергии. В качестве давно назревшего ответа нужно поставить на повестку дня вопрос демонополизации отрасли — с передачей электро и газораспределительных сетей в руки муниципальных объединений, а линии электропередач среднего напряжения — регионам. Сети высокого напряжения должны перейти под общегосударственное управление. Однако, как мы видим, это решение в настоящее время было бы слишком дорогостоящим. Создание и поддержание общественной инфраструктуры не относится к числу задач индивидуальных участников рынка. При приватизации общественных предприятий по энергоснабжению логичным будет приватизировать не сети, а только электростанции. Отнять у концернов их монополию — вот суть конфликта, на который стоит пойти.
Немецкие производители электро кабелей, как стали известно недавно, почти сто лет назад заключили соглашение о монопольных ценах и таким образом заработали миллиарды сверх положенного. За что и последовал штраф размером в сотни миллионов марок. А как обстоит дело с завышавшимися сверх всякой меры тарифами немецкой энергетики в период региональной монополии, в чем нет никаких сомнений — иначе каким образом электроэнергетические концерны могли бы снижать цены на энергию на 20% и более? Муниципальные предприятия передавали прибыли муниципалитету—для финансирования внутригородских задач, а электроэнергетические концерны благодаря монополии накапливали значительные объемы капитала, находящиеся сейчас в их распоряжении как «стратегический запас» для «борьбы за конечных потребителей» против независимых муниципальных предприятий с целью заставить их исчезнуть с горизонта вместе с их эффективными децентрализованными ТЭЦ. Концерны-гиганты полагаются здесь на свое финансовое могущество, которое помогало им годами вводить в заблуждение ведомства по электроэнергетическому контролю с целью заполучить благословение на завышенные цены на электроэнергию. Не является ли это нанесением вреда в миллиардном размере потребителям электроэнергии, за которое нужно было бы спросить? Не случай ли это тягчайшего обмана, включающего сговор с властями, которым должны были бы заниматься прокуроры и суды? Вот конфликт современности, который не может прийти к разрешению, поскольку объединенная энергосистема чувствует себя как государство в государстве и открыто проявляет вседозволенность.
Европейские антимонопольные ведомства предъявили иск компании «Даймлер-Крайслер», крупнейшему производителю автомобилей, и потребовали штрафных санкций, поскольку компания на отдельных рынках преднамеренно продавала свои автомобили по заниженным ценам, чтобы обеспечить себе рыночное преимущество — это известный метод картелей. Однако на электроэнергетическом рынке примеры подобного поведения не только встречаются сплошь и рядом, но и считаются едва ли не само собой разумеющимися: никем и ничем не тревожимые концерны сбивают цены конкурентам, искусственно понижая свои цены на поставки энергии. Развертывание кампании по пресечению подобных действий развяжет еще один конфликт, на который стоит решиться.
Необлагаемые налогами резервные фонды для утилизации ядерных отходов, составляющие, между прочим, в немецкой ядерной энергетике 70 млрд., немецких марок, предоставляют уникальное преимущество в конкуренции перед всеми другими предприятиями. Используя эти фонды, ядерщики помещают инвестиции туда, куда им заблагорассудится. Однако ни в одной стране правительству не хватает политического мужества, чтобы обязать их держать эти средства в специализированном фонде (в свое время я представлял такой законопроект) и не использовать ни для чего другого, кроме утилизации ядерных отходов.
Общественное мнение любой страны не имеет права мириться с преднамеренным продолжением сжигания ископаемого топлива, вредного для здоровья людей, когда доказано существование полноценной альтернативы этим ресурсам. Не должно оно мириться и с дальнейшим производством ископаемо-химических продуктов, отягощающих здоровье окружающей среды, когда идентичные продукты могут быть произведены — без каких-либо дополнительных затрат — на основе солнечно-химических технологий. Нельзя мириться с отсутствием запрета на использование моторных лодок, неизбежные утечки горючего из которых оказывают резко отрицательное воздействие на качество воды, в то время, когда те же моторные лодки могут не менее эффективно использовать растительное масло, утечка которого создает не более чем хорошую пищу для рыб. Между тем против дальнейшей реализации на рынке вредных для здоровья сельскохозяйственных продуктов — особенно после скандалов вокруг яиц в Бельгии, свиной чумы и коровьего бешенства — приняты быстрые и эффективные меры: «скандальные» продукты полностью изъяты с рынка. Вопрос в том, почему же подобные меры невозможны в электроэнергетической сфере, а вернее, что или кто этому мешает? Ответ видится в радикальных мерахи готовности к конфликту: изъять с рынка ископаемые виды энергии там, где есть альтернатива без эмиссии и ядовитых компонентов, например, посредством запрета дальнейшего использования смазочных масел на основе ископаемого сырья, запрета на моющие средства из того же ископаемого сырья или запрета использования не подвергающихся переработке и вторичному циклу упаковочных материалов, изготовленных из ископаемого сырья. Район новостроек в городе Некарсульм обеспечивается теплом благодаря солнечной сети теплоснабжения, которая функционирует технически безукоризненно и к тому же стоила недорого. Такие примеры подталкивают к идее повсеместного обязательного использования подобной техники при строительстве домов.
Имея ввиду всевозможные альтернативы, которые до сих пор отвергаются, хотя уже не осталось никаких серьезных возражений против них — ни по качеству, ни по цене или доступности, — пора перестать проявлять терпимость к тем, кто вредит здоровью людей и планеты в целом. В случае необходимости следует возбуждать судебные иски против присутствия на рынке продуктов, полученных из ископаемого сырья, как это неоднократно с успехом осуществлялось в США в отношении вредных для потребителей продуктов. Многочисленные судебные дела, выигранные американским защитником потребителей Ральфом Нейдером начиная с 60-х годов, можно взять как пример и применять ту же тактику в энергетических и сырьевых конфликтах: нельзя больше мириться с производством и выпуском на рынок вредных продуктов, для которых есть убедительные и непосредственно доступные альтернативы (несомненно, известные и поставщикам, и производителям)! Вред, приносимый человечеству несолнечным энергоснабжением, более губителен, чем вред, приносимый курением сигарет; тем громче должны были бы звучать требования о возмещении ущерба. В мировом конфликте вокруг ресурсов нужно идти жесткими путями к мягким ресурсам. Тот, кто уклоняется от вступления в этот конфликт, уже его проиграл.
Ничего не пишите и не используйте калькулятор, и помните - вы должны отвечать быстро. Возьмите 1000. Прибавьте 40. Прибавьте еще тысячу. Прибавьте 30. Еще 1000. Плюс 20. Плюс 1000. И плюс 10. Что получилось? Ответ 5000? Опять неверно.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
