Мы переходим к трудному вопросу испытания научной гипотезы. Как осуществляется верификация научного предположения? На каких основаниях научное сообщество принимает решение отвергнуть данную гипотезу или же принять как подтвержденную и заслуживающую доверия?
Прежде всего необходимо различать понятия проверки и принятия гипотезы.
Проверка гипотезы — это совокупность действий, направленных на то, чтобы оценить истинность выдвинутого предположения. В общем случае, если результаты проверки не противоречат исходному предположению, его можно считать подтвержденным. В противном случае говорят об опровержении гипотезы (по крайней мере, о наличии опровергающих данных).
Принятие гипотезы — это окончательное решение о ее статусе. Гипотеза, подтвержденная в ходе проверок, еще не может автоматически считаться принятой. Ведь, например, сразу несколько гипотез могут неплохо согласовываться с эмпирическими данными, и вопрос о том, какую из них следует предпочесть, может стать темой для отдельного изучения. Поэтому проверка гипотезы — это одно дело, а ее окончательное принятие (или отвержение) — совсем другое.
Итак, обратимся к процедуре верификации. Прежде всего не следует считать процесс проверки научной гипотезы простым сопоставлением того, что предполагается гипотезой, и того, что показывают результаты экспериментального испытания. Подобное представление несколько наивно. Процесс оценки гипотезы — сложный и часто весьма длительный процесс, ведь научную гипотезу нельзя понимать как некое изолированное утверждение, подлежащее однократной и однозначной верификации. На самом деле гипотеза является определенной системой утверждений и включена в более широкий теоретический контекст, в котором, в частности, одни предложения исходной концептуальной области непротиворечиво совместимы с гипотезой, а другие следуют из нее.
Теория, пополненная гипотезой, может предсказывать некоторые факты, связывать воедино ранее независимые положения и т.п. Иными словами, вхождение гипотезы в теоретический контекст сопряжено с появлением целого «поля» предпосылок и следствий как эмпирического, так и внутритеоретического характера. Если какое-либо отдельно взятое следствие данной гипотезы было подтверждено опытом (скажем, сбывшееся предсказание), то мы еще не имеем права говорить о доказанности гипотезы, т.к. это подтвержденное следствие в общем случае может оказаться совместимым и с какой-то другой гипотезой. Кроме того, у гипотезы ведь есть и иные следствия, которые тоже подлежат эмпирической проверке. Конечно, чем больше следствий проверено, тем обоснованнее выглядит их «родительская» гипотеза. Поэтому идеалом подтверждения гипотезы следовало бы считать согласие с опытом всего множества следствий данной гипотезы. Но с логической точки зрения число возможных следствий любого высказывания бесконечно.
Конечно, исходя из разумных оснований научное сообщество на каком-то этапе соглашается с той или иной гипотезой, но этот процесс гораздо сложнее, чем простой эффект количественного накопления подтвержденных следствий. Нельзя представлять дело так, как будто бы мы, достигнув какого-то числа подтвержденных следствий, могли бы автоматически засчитать гипотезу как подтвержденную. Ведь если мы обнаружили в эмпирических ситуациях согласие с исходным предположением, то где гарантия, что в случае (и +1) мы не столкнемся с противоречащим результатом? Иными словами, никакое конечное множество единичных подтверждающих случаев не дает нам логического права говорить о том, что наша гипотеза всегда верна (т.е. выполнима для бесконечного числа ситуаций).
Следующий момент касается опровержения гипотезы. Давно замечена т.н. асимметрия подтверждения и опровержения: подтверждать какое-либо предположение можно бесконечно долго, а для опровержения достаточно только одного случая.
Хрестоматийным примером такой асимметрии является предположение «все лебеди белые»: можно найти сколь угодно много белых лебедей в поддержку этого предположения, но оно будет опровергнуто находкой лишь одного черного лебедя. Так возникает идея положить в основание процесса проверки гипотезы именно поиск опровергающих примеров, т.е. при разработке программы верификации выдвинутой гипотезы мы должны думать не о том, как ее подтвердить, а о том, чем бы ее опровергнуть.
Подобная методологическая стратегия называется фальсификационизмом. Заслуга ее выдвижения и попытка ее систематического обоснования в качестве универсальной научной методологии вообще принадлежат К. Попперу. Согласно его подходу мы вообще, строго говоря, не имеем права считать ту или иную гипотезу подтвержденной (т.к. понятие подтверждения вносит в методологию неопределенность).
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Мы можем лишь потребовать, чтобы выдвинутая гипотеза подверглась строгим проверкам на опровержение, в результате чего она будет либо однозначно опровергнута с помощью обнаруженных контр примеров, либо (в случае неудач с поиском опровержения, несмотря на все настойчивые наши старания) ей можно придать статус неопровергнутой, но с известной осторожностью (т.е. помня о том, что этот статус логически неокончательный: он, в принципе, может быть отброшен в будущем, если найдется контр пример).
Такая стратегия представляется весьма разумной. Она, безусловно, играет важнейшую роль в научной методологии. Реальное применение ее можно обнаружить в математической статистике и использующих ее программах экспериментов. Здесь реализуется идея нулевой гипотезы. Нулевая гипотеза — это обычно предположение, которое специально готовится на опровержение. Проводимые опыты планируются так, чтобы ее опровергнуть. После серии таких попыток мы либо находим ее опровержение, либо продолжаем поиски, либо соглашаемся с тем, что не смогли ее отвергнуть. Конечно, последний вариант не означает подтверждения гипотезы, но служит основанием для ее последующего принятия.
Асимметрия подтверждения и опровержения может быть обыграна следующим образом. Можно подготовить на опровержение гипотезу, противоположную той, которую мы выдвигаем, и в случае достоверного опровержения мы получаем существенные аргументы в пользу принятия нашей исходной гипотезы. Этот способ является сейчас типичным в эмпирических испытаниях. Скажем, в медико-биологических исследованиях часто возникает задача зафиксировать зависимость между приемом препарата и клиническим эффектом от его применения. Задача прямого подтверждения (в данном случае необходимо прямо подтвердить позитивное влияние препарата на состояние пациентов) является, как мы говорили выше, неопределенной. Поэтому вводится гипотеза на опровержение, в нашем примере такой нулевой гипотезой окажется гипотеза об отсутствии связи между приемом препарата и состоянием пациентов.
И, если мы достоверно получили ее опровержение, это становится аргументом в пользу исходной, ненулевой гипотезы.
Вообще вопросы, касающиеся асимметрии гипотезы и ее альтернативы и критерия оптимального выбора между ними, давно находятся в поле зрения статистиков. Так, Дж. фон Нейманом и Э. Пирсоном было получено решение, которое легло в основу позднейших статистических концепций (известный критерий Неймана—Пирсона). Но можем ли мы считать, что метод «фальсификации» действительно универсально решает проблему подтверждения и принятия гипотезы? К сожалению, нет. Она не может автоматически решать вопросы оценки гипотез. Например, как замечают П. Бикел и К. Доксам, соотношение гипотезы и ее альтернативы часто не столь определенно, как хотелось бы. Если исходная гипотеза ведома теорией и четко формулируется, то о классе альтернатив мы часто вообще не можем сказать ничего определенного.
Итак, проблема проверки научной гипотезы при подробном рассмотрении оказывается весьма сложной. Мы видим, что в общем случае поиск подтверждающих свидетельств и контр примеров не приводит к однозначному ее решению.
Теперь рассмотрим моменты, связанные с принятием гипотезы. Эта процедура тоже достаточно драматична: особую остроту ей придает необходимость выбора наиболее адекватной гипотезы из множества конкурирующих предположений. Действительно, с одними и теми же эмпирическими данными могут неплохо согласовываться сразу несколько гипотез. Сейчас большинство методологов придерживаются мнения, что внутри совокупности альтернативных гипотез возможна только сравнительная оценка их приемлемости, но не существует какой-либо абсолютной шкалы, пользуясь которой как универсальным критерием мы могли бы ранжировать любые гипотезы на предмет их правдоподобности. Гипотезы можно лишь сравнивать между собой в относительных терминах (лучше подтверждена — менее подтверждена, более приемлема — менее приемлема и т.п.). Причем сравнение гипотез осуществляется на основе содержательных критериев, учитывающих специфику конкретной предметной области и не задаваемых заранее извне. Напомним, что стратегия, которую принимает исследователь в связи с проблемой принятия гипотезы, в общем случае не гарантирует несомненного достижения успеха; множество вопросов ученому приходится решать на свой страх и риск.
В итоге, хотя процесс подтверждения гипотезы и является логически принципиально незавершимым, содержательно все же оказывается возможным говорить о различных степенях подтвержденности гипотезы в ходе ее изучения и проверки (В.Н. Костюк).
Приемлемость гипотезы — это максимальная сравнительная подтвержденность данной гипотезы свидетельствами; приемлемость — это ситуация, когда гипотеза оказывается обоснованной имеющимся эмпирическим базисом в большей степени, чем любая из ее альтернатив. Все это означает, что процедура принятия гипотезы всегда носит конкретно-прагматический характер. Причем драматическим моментом является то, что, как подчеркивает в этой связи В.Н. Костюк, не каждая подтвержденная гипотеза может быть принята И не каждая принятая гипотеза обязательно истинна.
В результате финальная стадия всего этого процесса, т.е. акт принятия учеными гипотезы, не может, к сожалению, рассматриваться как безусловная победа истинной гипотезы. Этот момент следует представлять особенно четко. Понятие истины остается лишь логическим идеалом, познавательным регулятивом.
В целом процесс проверки и оценки гипотез происходит в сложной сети эмпирико-теоретических соотношений. Сюда привлекаются различные предметные факторы, дополнительная информация, вспомогательные гипотезы.
Таким образом, отношение между истинностью и приемлемостью научной гипотезы оказывается весьма сложным. Иногда гипотеза принимается просто в силу того, что неизвестны более удачные альтернативы; иногда гипотеза принимается с запозданием, т.е. намного позже ее действительного подтверждения свидетельствами, иногда, наоборот, — с опережением. Поэтому приемлемость гипотезы следует считать не ее логическим свойством, а прагматической категорией, характеризующей реальный выбор научным сообществом той или иной гипотезы в конкретной ситуации на основе сложного сплетения содержательных критериев.
Резюме. Изложенный в данном параграфе материал может вызывать известные трудности. Но тому есть и объективное основание, ведь весьма трудным является и сам процесс проверки и принятия научной гипотезы в реальных познавательных ситуациях. Мы увидели, что подтверждение и принятие научной гипотезы является длительным, непростым процессом, в общем случае не имеющим кратчайшего пути.
Трудности этого предприятия основываются на логических свойствах гипотезы как научного предположения и связаны с: принципиальной незавершимостью процесса подтверждения единичной гипотезы; содержательно-теоретическими сложностями процесса опровержения единичной гипотезы; дедуктивно-логической нерегламентированностью выбора среди альтернативных гипотез.
Поэтому с чисто логической точки зрения процесс проверки и принятия гипотезы является в общем случае принципиально незавершимым и неалгоритмизируемым. Вопросы верификации гипотезы переносятся в более широкую, логико-прагматическую, плоскость, учитывающую сложные концептуальные взаимосвязи содержательного теоретического контекста.
Современный предмет, который мы называем также, как во времена Лермонтова называли конверт с письмом, написанным орешковыми чернилами. Что это за предмет?
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
