К гуманитарным методам исследования обычно относят методы изучения духовной деятельности человека, исходными предпосылками для разработки гуманитарных методов исследования послужили идеи и принципы интерпретации и понимания явлений и процессов культурно-исторической деятельности, опиравшиеся на понятия и методы герменевтики. Но герменевтика возникла и развивалась в неразрывной связи с истолкованием и пониманием текстов, и поэтому ее методы наибольшее применение нашли в таких отраслях гуманитарного знания, как литературоведение и искусствознание, литературная и художественная критика, теория и практика перевода и другие. В них основным объектом исследования действительно служит текст, определение которого пришлось значительно расширить в сравнении с обычными текстами.
Как указывает М.М. Бахтин, текст является той непосредственной действительностью (действительностью мысли и переживаний), из которой только и могут исходить гуманитарные и филологические дисциплины: «Где нет текста, — пишет Бахтин, — нет и объекта для исследования и мышления».
В обобщенной форме в качестве текста можно рассматривать нотную запись музыкального произведения, скульптуру или картину, созданную художником, киноленту, радио- и телепередачу и т.п. «Если понимать текст широко, как всякий связный знаковый комплекс,— продолжает Бахтин, — то и искусствоведение (музыковедение, теория и история изобразительных искусств) имеет дело с текстами (произведениями искусства).
Такое определение соответствует современному семиотическому взгляду на текст как любую упорядоченную знаковую систему, где знаками являются не только буквы того или иного письменного языка, но и другие символы и образы. Соответственно на них переносятся и способы интерпретации и понимания, которые требуют, однако, более сложного и специфического анализа.
Самой простой с семиотической точки зрения является интерпретация созданных человеком текстов, написанных с помощью различных формальных или искусственных научных языков, где смысл знаков однозначно определяется заранее заданными семантическими правилами интерпретации. Значительно большие трудности встречаются при переводе с чужого языка на родной, интерпретации исторических и юридических документов, текстов художественной литературы, не говоря уже об истолковании поступков и поведения людей, а также социально-исторических действий. Не случайно поэтому применение герменевтических методов, как мы видели, натолкнулось на серьезные трудности в истории и социологии.
Попытка Дильтея превратить реформированную им герменевтику в методологию гуманитарных наук не могла увенчаться успехом по следующим причинам:
• во-первых, доминирующим способом интерпретации исторических и социальных явлений у него в основном оставалась унаследованная от Ф. Шлейермахера психологическая их трактовка;
• во-вторых, связанное с этим чрезмерное преувеличение значения уникальности и неповторимости социально-исторических событий и явлений привело к игнорированию роли объективных закономерностей в их возникновении и развитии;
• в-третьих, последнее привело его к отрицанию значения методов объяснения в социально-гуманитарном познании;
• в-четвертых, чисто психологическая интерпретация литературных и других текстов оказалась несостоятельной, поскольку эмпатия, или вживание в духовный мир автора текста, не дает возможности раскрыть смысл текста, не говоря уже о том, что современному исследователю трудно, или даже не возможно, вжиться в мысли и чувства авторов прошлых эпох.
Современные исследования проблем интерпретации и понимания значительно обогатили приемы и методы герменевтики, а это значительно расширило и усовершенствовало их применение в гуманитарных исследованиях, в особенности относящихся к анализу текстов. Совершенствование и развитие методов герменевтики происходило как по линии уточнения и углубления прежних ее приемов и способов исследования, так и новых, более общих подходов к процессу понимания как составной части единого, целостного процесса познания.
Значительному обобщению подвергся также принцип герменевтического круга, являющийся одним из краеугольных камней здания герменевтики. Суть этого принципа, как мы отмечали, довольно проста и сводится к тому, что всякое понимание начинается с постижения целого, опираясь на которое, переходят к познанию его частей, а затем на основе знания частей получают более полное знание целого. Такой цикл все более полного и углубляющегося познания от целого — к частям, а от частей — к целому образует непрерывно расширяющийся герменевтический круг.
Эта закономерность процесса понимания интуитивно хорошо была известна всем практикам, занимавшимся анализом разнообразных текстов: переводчикам, палеографам и другим специалистам. В самом деле, чтобы понять или перевести текст, например предложение, необходимо сначала, хотя бы интуитивно, представить его как целое. Опираясь на такое предварительное и гипотетическое представление о целом, скажем, иностранного предложения, которое надо перевести на родной язык, начинают анализировать его части, находить значения отдельных слов, сопоставлять их друг с другом и на основе этого исправляют и уточняют прежнее представление о целом. В свете такого нового представления о целом вновь переходят к изучению частей, и такой процесс движения познания продолжается до тех пор, пока не достигается адекватное понимание текста.
Приведенный пример весьма элементарен, так как он ограничивается только предложением как наименьшей единицей осмысленного текста, поэтому понимание здесь достигается сравнительно быстро и легко. Но уже в нем ясно видна взаимосвязь целого и частей при переходе от одного уровня понимания к другому в процессе расширения герменевтического круга. Началом этого процесса является предпонимание, которое часто связывают с интуитивным постижением целого. Но оно может относиться и к соотношению эмпирического и теоретического уровней познания, а Вебер, как было показано в предыдущей главе, рассматривает предпонимание как предварительное условие для образования понятия социального типа.
С чисто формальной точки зрения понятие герменевтического круга кажется логически противоречивым, поскольку познание в нем совершается от целого к частям, а затем вновь возвращается к целому. Однако это отнюдь не тот порочный круг, который справедливо отвергается логикой, ибо возврат мышления происходит в нем от частей не к прежнему целому, а к целому, обогащенному исследованием его частей, а, следовательно, к иному целому. Поэтому процесс понимания совершается не в прежнем круге, а этот крут последовательно расширяется, раскрывая более широкие горизонты познания. Таким образом, правильно объяснить взаимодействие целого и частей в ходе понимания можно только в рамках диалектической концепции познания, которая рассматривает понимание именно как процесс, как движение от менее полного и глубокого понимания к пониманию более полному и глубокому. Соответственно этому вместо наглядного образа герменевтического крута следовало бы говорить о герменевтической спирали понимания.
Диалектический характер процесса понимания был убедительно раскрыт представителями современной философской герменевтики, в особенности М. Хайдеггером и Г.Г. Гадамером. По мнению Хайдеггера, герменевтический «круг не следует низводить до порочного, хотя бы и поневоле терпимого круга.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
В нем скрывается позитивная возможность исконнейшего познания, возможность которой, однако, мы поистине овладеваем лишь тогда, когда истолкование осознает, что его первая, постоянная и последняя задача заключается в том, чтобы его преднамерения, предосторожности и предвосхищения определялись не случайными озарениями и популярными понятиями, но чтобы в их разработке научная тема гарантировалась самими фактами».
Один из виднейших представителей философской герменевтики Г.Г. Гадамер считает, что именно Хайдеггер придал категории понимания исторический и диалектический характер, «открыл проективный характер всякого понимания» и тем самым бросил «дерзкий вызов традиционной герменевтике».
Взаимодействие целого и частей может анализироваться также в рамках теории систем и семиотики, где текст рассматривается как конкретная знаковая система, расшифровка которой происходит в соответствии с общими принципами системного исследования. В согласии с ними именно система как целое детерминирует значение своих частей и элементов, но в то же время только взаимосвязь и взаимодействие последних определяет интегративные свойства целого. Такой подход, как было показано в главе 11, применим не только к знаковым концептуальным структурам, но к любым системам — материальным и идеальным.
Диалектический подход к процессу понимания во многом изменил традиционное представление о смысле как цели понимания. В логике и семантике обычно проводят различие между смыслом и значением выражения. Идея такого разграничения четко проводилась известным немецким логиком Г. Фреге, который под значением подразумевал предмет или денотат имени, а смысл связывал с информацией, которую оно содержит. «Собственное имя (слово, знак, сочетание знаков, выражение), — указывает он, — выражает свой смысл и обозначает или называет свой денотат».
С этой точки зрения такие понятия, как равносторонний и равноугольный треугольник имеют, конечно, разный смысл, но денотат у них одинаков. В логической семантике для подобного различия выделяют два вида значений: экстенсиональное значение — конкретный предмет или класс, обозначаемый данным знаком, т.е. возможные денотаты знака, и интенсиональное значение — смысл понятия или выражения, которые соответствуют знаку.
При интерпретации большинства письменных текстов, а тем более обычной речи такое различие обыкновенно не делается, поэтому смысл и значение выражений рассматриваются в единстве, поскольку ведущим в этой паре является смысл выражения, к раскрытию которого направлена вся деятельность интерпретатора. Сам процесс раскрытия смысла, а тем самым и понимания, различными авторами трактуется по-разному, но в целом среди них можно выделить две основные точки зрения.
Сторонники широко распространенной и ставшей почти традиционной точки зрения считают, что адекватное понимание текста сводится к раскрытию того смысла, который вложил в него автор. Поэтому задача любого специалиста, работающего с текстом, будь то переводчик, историк, литературовед или критик, заключается в том, чтобы с помощью всех доступных приемов и методов интерпретации текста выявить авторский смысл в наиболее чистом виде, не допуская каких-либо искажений, добавлений и изменений. Такую точку зрения, как мы уже знаем, особенно настойчиво выдвигают переводчики, и в определенной степени они правы, выступая против искажения авторского текста. Однако каждая эпоха рассматривает великие произведения литературы и искусства со своей точки зрения, подходит к ним со своими критериями художественных, нравственных и культурных ценностей.
Представители нетрадиционной точки зрения, которой придерживаются фактически все новаторы в литературе и искусстве, и позицию которых защищает и обосновывает ряд методологов науки, напротив, убеждены в том, что процесс понимания неизбежно связан с приданием дополнительного смысла тому, что стараются понять. Бахтин, например, указывал, что понимать текст так, как его понимал автор, недостаточно, «понимание может быть и должно быть лучшим». Поэтому в отличие от переводчиков талантливые исполнители музыкальных произведений всегда подчеркивают свою интерпретацию и индивидуальность исполнения. Именно в этом заключается творческий подход к пониманию, который не сводится к простому воспроизведению авторского смысла, а обязательно включает критическую его оценку, сохранение всего позитивного и обогащение его смыслом всех тех реалий, которые являются характерными и для современной эпохи и органически связаны со смыслом авторской позиции.
С диалектическим характером понимания и творческим поиском смысла неразрывно связан исторический подход к интерпретации, который был намечен еще в трудах Дильтея. Эта идея получила мощное развитие в процессе применения идей герменевтики в социологии, истории, социальной психологии и антропологии. Касаясь универсализма и всемирности смысла, Бахтин подчеркивает, что «не может быть единого (одного) смысла. Поэтому не может быть ни первого, ни последнего смысла, он всегда между смыслами, звено в смысловой цепи, которая только одна в своем целом может быть реальной. В исторической жизни эта цепь растет бесконечно, и потому каждое ее звено снова и снова обновляется, как бы рождается заново».
Исторический характер понимания текста связан с изменением социальных, экономических, нравственных и культурных условий жизни общества, с позиций которых подходит к истолкованию текста каждый интерпретатор. Ведь в ходе истории меняются концепции и парадигмы науки, критерии рациональности познания, нормы поведения, ценностные установки и другие факторы, влияющие на осмысление текстов. Кроме того, сам текст получает новое освещение в рамках другого, более широкого контекста, чем авторский. При раскрытии смысла прошлых социальных и культурных процессов особенно важно анализировать также конкретные исторические условия их возникновения и развития.
Особенно важные изменения в сравнении с классической герменевтикой произошли в трактовке методов объяснения и понимания. Дильтей и его сторонники считали, что исторические и социально-культурные явления и процессы в силу их неповторимости нельзя подвести под общие схемы и объяснить с помощью законов. Поэтому их можно постичь лишь с помощью интерпретации и понимания. В противовес этому сторонники неопозитивизма, имевшие большое влияние в философии науки, как и их предшественники, против которых выступали представители герменевтики, вновь стали заявлять, что недостаток объяснений в социально-гуманитарных науках зависит от неразвитости их концептуального аппарата. Как только эти науки достигнут необходимой теоретической зрелости, к ним можно будет применить традиционные схемы и модели объяснения. Но обе эти противоположные точки зрения оказались несостоятельными.
Во-первых, в социально-гуманитарном познании были найдены другие формы объяснения, которые были названы телеологическими, или финалистскими. О них подробно шла речь в предыдущих главах, где подчеркивалось, что в отличие от причинных и других номологических объяснений они не ставят своей задачей подведение явлений и событий под некоторую общую схему, а стремятся раскрыть цели, намерения и мотивы поведения людей.
Во-вторых, принципы и методы понимания в видоизмененной форме были перенесены на естественнонаучное познание. Поскольку телам и явлениям неодушевленной природы нельзя приписать никаких целей и стремлений, постольку в этом случае речь в точном смысле слова может идти только о понимании тех теоретических построений, которым ученые придают смысл и с помощью которых постигают природу. Совершенно аналогичным образом можно говорить, например, о понимании работы машины, имея в виду тот смысл, который человек связывает с его использованием.
Наряду с этим для социально-гуманитарного познания особое значение приобретает введенное Вебером объясняющее понимание. Например, мы понимаем действия охотника или стрелка, если нам известно, что первый добывает зверя за плату, а второй действует по приказу, во гневе, из мести и т.п. «Все это, — пишет Вебер, — понятные нам смысловые связи, понимание их мы рассматриваем как объяснение фактического действия. Следовательно, в науке, предметом которой является смысл поведения, «объяснить» означает постигнуть связь, в которую по своему субъективному смыслу входит доступное непосредственному пониманию действие».
Особое значение в современных гуманитарных науках, в том числе в филологии, истории литературы и искусства, культурологи, приобретает диалогический характер процесса понимания. По сути дела, уже обыкновенная речь представляет собой простейшую форму диалога. Более специфическими его формами являются спор, полемика, дискуссия и диспут. Из диалога же возникла античная диалектика. Во всех этих случаях диалог выступает в прямой, непосредственной форме обмена мыслями, их обоснования и критики. Но можно говорить также о косвенном диалоге, который, например, ведет исследователь с автором литературного произведения или любого текста. Задавая вопросы, он ищет ответ на них в самом тексте и тем самым стремится раскрыть его смысл и понять его. Более того, можно с достаточным основанием говорить о диалоге разных культур и традиций, если исходить из максимы Бахтина: «Жить — значит участвовать в диалоге: вопрошать, внимать, ответствовать, соглашаться и т.п.».
Все эти изменения в разработке и совершенствовании методов исследования значительно усилили и обогатили социально-историческое и гуманитарно-культурное познание, ослабили прежнее противопоставление естествознания обществознанию.
Современный предмет, который мы называем также, как во времена Лермонтова называли конверт с письмом, написанным орешковыми чернилами. Что это за предмет?
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
