Принудительные меры медицинского характера, как известно, являются уголовно-правовыми мерами государственного принуждения, поскольку они предусмотрены уголовно-правовыми нормами материального, процессуального и уголовно-исполнительного законодательства. "Указание на юридическую принадлежность таких мер является явно недостаточным, так как для правоприменителя в лице судебных правоохранительных органов и медицинских учреждений важна их отраслевая принадлежность, знание которой позволяет обратиться к соответствующим нормам УК РФ, УПК РФ, УИП РФ и других федеральных законов".
Принудительные меры медицинского характера можно определить как особую уголовно-правовую форму государственного принуждения, содержание которой заключается в принудительном лечении невменяемых, а также вменяемых лиц, совершивших преступления и нуждающихся по своему психическому состоянию в принудительном лечении. "Данное определение содержит указание на существенные признаки принудительных мер медицинского характера, не касаясь оснований, целей их применения и других характеристик принудительных мер, которые требуют самостоятельного и подробного рассмотрения".
Вопрос о правовой природе принудительных мер медицинского характера есть вопрос об их сущности, содержательной стороне и, в конечном итоге, о правовой значимости принудительных мер медицинского характера. Но в учебной литературе по уголовному праву эта проблема рассматривается в плане сравнения принудительных мер медицинского характера с мерами наказания. При этом отмечается некоторое сходство таких мер с наказанием, но главное - подчеркиваются различия. "Сходство с наказанием усматривается в том, что принудительные меры медицинского характера назначаются судом и представляют собой государственное принуждение".
А.А. Беляев, М.Д. Шаргородский отмечают: по своей юридической природе меры медицинского характера не являются наказанием, иногда без достаточных оснований утверждается, что "по своей юридической природе эти меры являются мерами государственного принуждения", то есть не проводится различие между наказанием и принудительными мерами медицинского характера. Вместе с тем С.Я. Улицкий, С.Е. Вицин в своих работах подчеркивают, что принудительные меры медицинского характера отличаются от наказания по основаниям применения (наличие психического заболевания и необходимость лечения), содержанию (отсутствие отрицательной уголовно-правовой оценки содеянного), целям (лечение, а не исправление), юридическим последствиям (принудительные меры не влекут судимости).
В монографической литературе высказывается ошибочное утверждение, что принудительные меры медицинского характера являются одной из форм реализации уголовной ответственности. Это аргументируется тем, что принудительные меры медицинского характера и другие меры уголовно-правового воздействия (наказание и меры постпенитенциарного воздействия) имеют ряд общих признаков: применяются за совершение общественно опасных деяний, предусмотренных уголовным законом; носят принудительный характер; сопряжены с разного рода лишениями и ограничениями; выступают в качестве правового последствия нарушения уголовно-правовых запретов (В.И. Горобцов). Однако подобный произвольный подход к уголовной ответственности и включение в нее принудительных мер медицинского характера имеют ряд серьезных недостатков. По своему характеру уголовная ответственность является репрессивной мерой, тогда как принудительное лечение имеет медицинский характер, что находит свое отражение в названии соответствующей уголовно-правовой категории.
Расширительная трактовка уголовной ответственности, смешение ответственности с принудительными государственно-правовыми мерами, имеющими не карательный характер, совершенно недопустимы, так как ведут к объективному вменению, предполагающему ответственность невменяемых лиц и малолетних. Данную точку зрения отстаивают сторонники расширительной трактовки уголовно-правовых институтов (Р.К. Русинов и В.И. Горобцов), понимающие "юридическую ответственность как ответную реакцию государства на совершенное противоправное деяние" независимо от возраста и вменяемости субъекта, совершившего общественно опасное деяние, и тем самым отстаивающие принцип объективного вменения, отвергнутый уголовным правом.
Меры социальной защиты судебно-исправительного характера применялись в отношении лиц, совершивших преступление, меры медицинского характера - в отношении невменяемых либо вменяемых, заболевших психической болезнью после совершения преступления, а меры медико-педагогического характера - к малолетним правонарушителям.
Исследование принудительных мер медицинского характера, проводившееся в 70-х годах, привело некоторых авторов (Б.А. Протченко, А.П. Овсянникова) к поверхностному выводу о том, что указанные меры по своей правовой природе являются мерами социальной защиты от общественно опасных действий невменяемых и психически больных, совершивших преступления. Указанные авторы упустили из виду, что понятие "меры социальной защиты", которое ранее использовалось в уголовном законодательстве под влиянием социологической школы, служило для обозначения системы мер уголовно-правового принуждения, включавшей в себя наказание, принудительное лечение без изоляции и связанное с изоляцией, принудительные меры медико-воспитательного характера, удаление из определенной местности и другие меры, заменявшие наказание или следовавшие за ним.
По своей юридической природе так называемые меры социальной защиты, будучи мерами социального принуждения, значительно отличаются друг от друга, а само появление в уголовном законодательстве понятия "меры социальной защиты", по справедливому утверждению А.А. Пионтковского, было продиктовано стремлением социалистического государства доказать, что ему чужда практика карательной деятельности буржуазного государства, основанная на идее возмездия преступнику и искупления им своей вины путем отбытия наказания. Таким образом, термин "меры социальной защиты", употребляемый современными авторами для характеристики правовой природы принудительных мер медицинского характера, не раскрывает их сущности, поскольку имеет сугубо идеологическую направленность и включает в себя разнородные по своему содержанию меры уголовно-правового воздействия.
По правовой природе принудительные меры медицинского характера являются уголовно-правовыми мерами безопасности, сущность которых заключается в принудительном лечении лиц, совершивших уголовно-противоправные деяния и представляющих по своему психическому состоянию опасность для общества.
Далее следует сказать о такой новелле, которая и ранее имело большое уголовно-правовое значение, ныне же она выступает несколько в ином качестве - конфискации имущества.
Федеральный закон № 153 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" и Федерального закона "О противодействии терроризму" внес существенные изменения и дополнения в уголовное законодательство, имеющие конечной целью создание эффективного механизма противодействия терроризму. Наиболее ожидаемой новеллой стала реанимация конфискации имущества в отечественной правовой системе.
В связи с восстановлением в Уголовном кодексе РФ конфискации имущества изменилось название раздела VI "Иные меры уголовно-правового характера" и его структурное содержание. Теперь в данный раздел включены две главы: гл. 15 "Принудительные меры медицинского характера" (ст. 97-103 УК РФ) и гл. 15.1 "Конфискация имущества" (ст. 104.1-104.3 УК РФ). Полагаем, что изучение и оценка нового места конфискации имущества в системе мер уголовно-правового характера позволит сформировать современное представление о конфискации имущества, обозначить плюсы и минусы нововведения.
Во-первых, законодатель изменил правовую природу конфискации имущества. Ранее конфискация имущества рассматривалась как вид наказания, заключающийся в принудительном безвозмездном изъятии в собственность государства всего или части имущества, являющегося собственностью осужденного (ст. 52 УК РФ). Теперь согласно ч. 1 ст. 104.1 УК РФ конфискация имущества определяется как безвозмездное обращение по решению суда в собственность государства имущества, определенного уголовным законом. При этом конфискация имущества рассматривается не как уголовное наказание, а как иная мера уголовно-правового характера.
К сожалению, законодатель умолчал о целях конфискации имущества, как это сделано применительно к принудительным мерам медицинского характера (ст. 98 УК РФ). С учетом того, что формулировка понятия конфискации имущества не претерпела существенного изменения, можно прогнозировать, что споры относительно правовой природы конфискации будут оставаться предметом последующих дискуссий.
Во-вторых, законодатель обозначил новые основания применения данной меры уголовно-правового воздействия. Ранее согласно ч. 2 ст. 52 УК РФ конфискация имущества применялась только за тяжкие и особо тяжкие преступления, совершенные из корыстных побуждений, и могла назначаться судом только в случаях, когда санкция статьи Особенной части УК РФ предусматривала данный вид наказания. При этом большинство преступлений, по которым могла применяться конфискация имущества, относились к преступлениям против собственности, сферы экономической деятельности и общественной безопасности. Всего конфискация имущества предусматривалась в 31 статье Уголовного кодекса РФ.
Новая редакция конфискации имущества определяет четыре основания применения данной меры уголовно-правового характера.
Согласно ст. 104.1 УК РФ предусмотрено безвозмездное обращение в собственность государства следующего имущества:
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
• денег, ценностей и иного имущества, полученных в результате совершения преступлений, предусмотренных соответствующими статьями УК РФ (всего 45 статей), и любых доходов от этого имущества, за исключением имущества и доходов от него, подлежащих возвращению законному владельцу;
• денег, ценностей и иного имущества, в которые имущество, полученное в результате совершения преступления, и доходы от этого имущества были частично или полностью превращены или преобразованы;
• денег, ценностей и иного имущества, используемых или предназначенных для финансирования терроризма, организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации);
• орудий, оборудования или иных средств совершения преступления, принадлежащих обвиняемому.
Вместе с тем, анализ степени и характера общественной опасности уголовно-правовых норм, закрепленных в п. "а" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ свидетельствует, что теперь конфискацию имущества можно применить к 19 посягательствам средней тяжести и 9 преступлениям небольшой тяжести. Представляется, что расширение рамок применения конфискации имущества до указанных пределов неоправданно, а на фоне неоднократных попыток либерализации уголовного законодательства, по крайней мере, непоследовательно.
Следующая проблема: в отдельных случаях за преступления, к которым может применяться конфискация имущества, указаны не статьи, а части статей УК РФ. Если для отдельных составов преступлений это вполне оправдано (ч. 2 ст. 105, ч. 3 и 4 ст. 204 УК РФ), то для других преступлений реализация данного института весьма затруднительна. В частности, конфискация имущества за причинение тяжкого вреда здоровью применяется только за квалифицированный состав преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 111 УК РФ. При этом непонятно, как применять конфискацию имущества, если в действиях виновного помимо признаков ч. 2 ст. 111 УК РФ будут усмотрены особо отягчающие признаки состава преступления, предусмотренные ч. 3 и 4 ст. 111 УК РФ. По правилам квалификации и назначения наказания в подобных случаях мы должны руководствоваться санкцией одной, а не нескольких частей уголовно-правовой нормы. Поэтому когда лицо умышленно причинит тяжкий вред здоровью из хулиганских побуждений (п. "д" ч. 2 ст. 111 УК РФ) двум и более лицам (п. "б" ч. 3 ст. 111 УК РФ), формально применить конфискацию имущества невозможно, так как действия виновного будут квалифицированы по п. "б" ч. 3 ст. 111 УК РФ. Очевидно, что преступления, предусмотренные ч. 3 и 4 ст. 111 УК РФ, имеют большую степень общественной опасности деяния.
В этой связи еще одна проблема связана с отсутствием в числе перечня преступлений, предусмотренных п. "а" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, ряда специальных составов преступлений. Согласно ч. 3 ст. 17 УК РФ, "если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует, и уголовная ответственность наступает по специальной норме". Таким образом, в отличие от посягательства на жизнь лица в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности (п. "б" ч. 2 ст. 105 УК РФ), применить конфискацию имущества за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов нельзя, что, безусловно, свидетельствует о нарушении принципа справедливости.
В-третьих, применение конфискации имущества является правом суда, а не его обязанностью. Не затрагивая вопроса о судейском усмотрении при выборе данной меры уголовно-правового характера, остановимся на следующей проблеме. По новой редакции конфискацию имущества можно применять при наличии двух критериев: а) отнесение определенного имущества к перечню указанного в статье 104.1 УК РФ; б) если лицо, принявшее имущество, знало или должно было знать, что оно получено в результате преступных действий. Таким образом, суды, решая вопрос о применении конфискации имущества, должны исходить не только из оценки объективной возможности применения данной меры уголовно-правового характера, но и субъективного критерия, т.е. оценки психического состояния лица при совершении преступного деяния. Последний критерий - "знало или должно было знать" - требует отдельного уточнения. Поскольку допущение возможности в осведомленности вопроса о принадлежности имущества к добытому преступным путем указывает на косвенный умысел в субъективной оценке виновного, что порождает трудности правоприменения. Дело в том, что подавляющая часть преступлений, указанных в п. "а" ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, совершаются с прямым умыслом. Кроме того, даже отдельные нормы, предусматривающие уголовную ответственность за прикосновенность к преступлению, не имеет столь широких границ криминализации и пенализации. Так, уголовная ответственность за приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК РФ), возможна только при наличии у виновного заранее осведомленности в преступном происхождении имущества.
И, в-четвертых, ранее УК РФ исходил из того, что не подлежало конфискации имущество, необходимое осужденному или лицам, находящимся на его иждивении, согласно перечню, предусмотренному УИК РФ. Таким образом, на законодательном уровне были определены пределы конфискации имущества. С учетом соразмерности наказания суд не подвергал осужденного имущественным лишениям, явно несоизмеримым цели восстановления социальной справедливости. Сегодня подобные пределы отсутствуют. Ответ на этот и другие вопросы, связанные с применением конфискации имущества, как и прежде, предстоит решать Верховному Суду РФ.
Проведенный анализ главы 15.1 УК РФ показывает, что предложенная в уголовном законе нормативно-правовая модель конфискации имущества как иной меры уголовно-правового характера недостаточно теоретически разработана и по целому ряду позиций не полностью соответствует практическим потребностям. Несмотря на это, следует приветствовать сам факт восстановления конфискации имущества в системе форм реализации уголовной ответственности.
Ничего не пишите и не используйте калькулятор, и помните - вы должны отвечать быстро. Возьмите 1000. Прибавьте 40. Прибавьте еще тысячу. Прибавьте 30. Еще 1000. Плюс 20. Плюс 1000. И плюс 10. Что получилось? Ответ 5000? Опять неверно.
Есть пять человек разных национальностей, которые проживают в 5 домах. Каждый дом имеет свой цвет, отличный от цвета других домов. Каждый из этих людей курит и предпочитает определенный сорт сигарет. У каждого из этих людей есть по одному домашнему животному. Каждый из этих людей пьет свой любимый вид напитка.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
