Главная » Экономисту »
Монетаристская экономическая политика в постдефолтовский период
Монетаристская экономическая политика в постдефолтовский период
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. Связаться с автором
В предыдущих главах я показал, как монетаристская теория применялась для реформирования экономики России и к чему эта активная агрессивная политика привела наше общество — к непрекращающемуся уже девятый год тяжелейшему кризису экономики и финансов (некоторое исключение — 1995—1996 гг.). Апофеозом кризиса, пиком краха стало 17 августа 1998 г. Эта экономическая катастрофа по своей силе не имеет себе равных с екатерининских времен, с начала начал капитализма в России.
Однако и после преодоления наиболее значительных последствий краха сменяющиеся одно за другим правительства России не смогли полностью отказаться от использования влияния монетаристской теории в экономической политике. Гайдар, Ясин, Федоров и другие продолжают и все активнее «консультировать» высшую власть. Они, словно шаманы вокруг кремлевского костра, все громче поют свои монетаристские псалмы.
Пару лет назад, когда пик кризиса приближался к порогу нашего дома, я на страницах газеты «Известия» воскликнул: «Господи, спаси нас от Гайдара, от врагов мы сами спасемся!» Со всей своей неистовой силой навалилась на меня машина власти: «Пшол, не тронь!»
Ох, бедный народ российский!
Если бы он, в своей массе неискушенный в экономике, знал, знал доподлинно, в какую бездонную пропасть загнали его «реформаторы», правление Ельцина, земля наша покрылась бы морем горьких слез!
Еще пять лет такой экономики, и Россия как государство исчезнет с карты земли!
Экономическая ситуация в России в начале весны 1999 г. резко обострилась. Официальный курс доллара увеличился с 22,8 руб. в конце февраля до 24,83 руб. в начале апреля. В системе электронных лотовых торгов на ММВБ курс доллара поднимался до еще более высокой отметки — 26,99 руб. Рост курса СКВ на биржевых торгах отразился на рынке наличной валюты. В течение месяца курс доллара в банках и обменных пунктах колебался от 23,5 до 28 руб., а курс немецкой марки — от 13 до 15,9 руб.
Дестабилизация валютного рынка сказалась на внешней торговле. Объем импорта в первые месяцы 1999 г. был на 47,4% ниже, чем в начале 1998 г. Падение импорта приводит к уменьшению товарной массы на рынке, а следовательно, к снижению товарного покрытия рубля. Это создает предпосылки для дальнейшего обесценения национальной валюты.
Что же предприняло Правительство для стабилизации финансов?
Были повышены нормативы обязательных резервов коммерческих банков по привлеченным средствам юридических лиц с 5 до 7%, а также проведены крупные интервенции на валютном рынке. Это предотвратило скачкообразный рост курса доллара. Например, 23 марта на спец сессии ММВБ в течение часа начала торгов курс доллара подскочил с 23,92 руб. до 24,46 руб. В результате крупной валютной интервенции цена доллара опустилась до 24,29 руб.
Выплаты по внешнему долгу стали осуществляться за счет золотовалютных резервов и рублевых средств Центробанка, конвертируемых в СКВ. Только в феврале он приобрел 250 млн. дол. В I квартале 1999 г. Центробанк выплатил 2,1 млрд. дол. по внешнему долгу.
Всего же за октябрь 1998 г. — март 1999 г. Россия выплатила около 5 млрд. дол. по внешнему долгу без привлечения иностранных кредитов. Однако необходимость покупки Центробанком СКВ стала одним из главных стимуляторов роста ее курса. Получалось, что, с одной стороны, Центробанк скупал валюту и тем самым провоцировал ее рост, с другой — проводил валютные интервенции, стремясь не допустить этого роста.
Парадоксы кризиса или кризис парадоксов. Рост курса доллара остановить не удалось, а золотовалютные резервы сокращались. В конце марта они составляли всего 11,2 млрд. дол., т.е. на 300 млн. дол. меньше, чем в феврале. В апреле золотовалютные резервы достигли своего минимума за 1999 г. — 10,9 млрд. дол. Это привело к тому, что часть выплат по внешнему долгу стала производиться из бюджетных средств. И без того перенапряженный бюджет взял на себя дополнительную ношу.
Помимо внешних долгов Россия платит по внутренним долгам. В апреле 1999 г., поданным Минфина, участникам рынка ГКООФЗ было выплачено около 7 млрд. руб.
В итоге Россия впервые за последние годы прибегла к крупным кредитам Центробанка как источнику финансирования государственного бюджета. В марте 1999 г. Минфин получил кредит Центробанка в размере 7 млрд. руб. на оплату процентов по внутреннему долгу, на выплату заработной платы, финансирование материальных затрат бюджетных организаций и т.п.
По сути Россия возобновила эмиссионное финансирование бюджета, причем сразу в крупных размерах. При ежемесячном кредитовании Центробанком госбюджета на сумму в 7 млрд. руб. предусмотренный на 1999 г. размер денежной эмиссии — 32,7 млрд. руб. мог быть превзойден уже в мае июне. Однако действительность опровергла не только планы, но и самые смелые сверхплановые прикидки по росту денежной массы. Экономические реалии привели к тому, что денежная масса (агрегат М2) выросла с 448,3 млрд. руб. на 1 января 1999 г. до 542,4 млрд. руб. на 1 июня, т.е. почти на 100 млрд. руб. за пол года. Впрочем, и при этом ее отношение к ВВП в 3—6 раз меньше, чем в развитых странах. Несмотря на рост денежной массы, денег в обращении катастрофически не хватает.
Таким образом, Правительство по-прежнему уповает на монетаристские методы вывода страны из кризиса: варьирование нормативами обязательных резервов коммерческих банков; получение иностранных кредитов; восстановление рынка ценных бумаг и системы государственных займов как способа безэмиссионного финансирования дефицита бюджета.
Лишь в одном правительство отошло от рецептов монетаризма — в кредитовании федерального бюджета Центробанком. Но никаких мер по стимулированию накоплений и их инвестированию в реальный сектор предпринято пока не было.
Монетаристские реформы, полностью дискредитировавшие себя в 1992—1998 гг. и приведшие к небывалому в России финансовому кризису, продолжаются. Реформаторы по-прежнему утверждают; реформы в России, в конце концов, приведут к процветанию.
Развернувшиеся в последние годы кризисы; 1994 г. — в Мексике, 1997—1998 гг. — в Юго-Восточной Азии, 1998 г. — в России, 1999 г. — в Бразилии, заставляют усомниться не только в возможности осуществления монетаристских реформ на практике, но и в дальнейшей перспективности самой монетаристской теории. Она изжила себя, как промежуточная формула успеха.
Рассмотрим некоторые основные рецепты монетаризма, применявшиеся в России в постдефолтовский период. По мнению монетаристов, государство обязано проводить жесткую денежную политику, не вмешиваясь в другие сферы экономики. Для этого у него есть действенные рычаги контроля за денежной базой — совокупностью наличных денег в обращении и обязательных резервов коммерческих банков в Центробанке России. Иногда денежная база понимается в широком смысле, охватывая также депозиты и остатки средств на корсчетах коммерческих банков в Центробанке.
Действительно, налично-денежная масса довольно легко контролируется путем изъятия, например, через продажу госбумаг или, наоборот, выпуска дополнительных денег в обращение, поскольку наличные денежные потоки проходят через Центробанк и он обладает правом эмиссии.
Безналичная денежная масса контролируется через изменение нормативов обязательного резервирования средств коммерческих банков. От каждого вновь появляющегося у коммерческого банка ресурса — депозита, средств на расчетных счетах, включая средства на валютных счетах, он обязан произвести отчисления в фонд обязательного резервирования в Центробанке. Повысит Центробанк нормативы обязательных резервов — банки увеличат отчисления в фонд обязательного резервирования, и безналичная денежная масса сократится. И наоборот, с понижением нормативов обязательных резервов масса безналичных денег в обращении возрастет.
Подобные взгляды подверг критике известный аналитик и практик в области финансового рынка Дж. Сорос в своей книге «Алхимия финансов». По его мнению, монетаристы не учитывают сложную и многообразную связь между кредитом и экономикой: «связь между кредитом и экономической деятельностью вовсе не является постоянной было бы ошибочно ее игнорировать. Монетаристская школа поступила именно так, и последствия были ужасающими».
Дж. Сорос показывает, что кредиты имеют существенно разные результаты. Одно дело, если кредит идет на расширение производства, и совсем другое, если кредит предназначен, например, для приобретения контрольного пакета акций или для поддержания курса собственных акций, что характерно в последнее время для многих акционерных обществ США. Курс акций может возрасти, но никаких ценностей создано не будет. Это повлияет на скорость обращения денег (V) и на число продаж (Р).
Неоднозначно и использование кредитных ресурсов. Банки помимо обязательных ресурсов создают собственные резервы для подстраховки своей деятельности. Особенно они возрастают в период кризиса. Интересная ситуация сложилась в России с кредитными ресурсами Сбербанка. За 1998 г. он увеличил свой капитал с 16,4 млрд. до 25 млрд. руб. Валюта его баланса увеличилась в 1,8 раза, достигнув
646,3 млрд. руб. И это в условиях острейшего банковского кризиса. Объясняется это тем, что Сбербанк — наиболее устойчивый банк в стране. После начала кризиса в него начался массовый перевод счетов юридических лиц, рост корпоративных клиентов увеличился на 41%.
В настоящее время Сбербанк обслуживает 20% всех корпоративных клиентов в России, включая «Газпром», «РАО ЕЭС России», «ЛУКойл» и пр. Одновременно в Сбербанк начался массовый перевод вкладов физических лиц из разоряющихся банков. В итоге в нем находится 84% всех вкладов населения в банки.
Все это привело к росту кредитных ресурсов Сбербанка. Но как они используются? В реальный сектор Сбербанк вложений не производит, рынок межбанковских кредитов практически парализован, и увеличить выдачу кредитов другим банкам в крупных размерах Сбербанк не может. Новых госбумаг не выпускается, а до 17 августа 1998 г. покупка ГКООФЗ была одной из главных видов его деятельности. На валютном рынке Сбербанк занят практически только скупкой наличной СКВ у населения, на биржевых торгах он в целях поддержания рубля валюту не приобретает. В итоге Сбербанк имеет громадный запас неиспользованных кредитных ресурсов.
Все это показывает, что расширение денежной базы за счет уменьшения нормативов обязательных резервов банков вовсе не должно вести к росту общей массы денег. Ведь одна часть высвободившихся обязательных резервов может пойти на увеличение собственных резервов банков, а другая может просто накапливаться, находя сферы приложения.
В то же время сужение денежной базы за счет роста нормативов обязательных резервов банков не обязательно приведет к уменьшению денежной массы в обращении. Банки, перечислив средства в фонд обязательного резервирования, одновременно могут уменьшить собственные резервы кредитования клиентов. В случае со Сбербанком рост кредитования при увеличении нормативов обязательных резервов может быть очень значительным.
Кроме того, необходимо учитывать и то обстоятельство, что национальные банки получают валютные кредиты от иностранных банков. Это увеличивает их кредитные ресурсы. Но как их регулировать? Должны ли здесь образовываться обязательные резервы в иностранной валюте? И если должны, то в каком соотношении с резервами в национальной валюте?
Все это показывает, что попытки регулирования денежной массы в обращении посредством управления денежной базой не состоятельны.
Дж. Сорос, показывая особое влияние кредитов на экономику, опроверг мнение монетаристов о том, что спрос на деньги есть величина постоянная. Более того, в отличие от Дж.М. Кейнса и других сторонников нестабильности спроса на деньги Дж. Сорос акцентировал внимание на том, что именно кредиты играют особую роль на финансовом рынке, приводя к нестабильности спроса на деньги.
Жесткое регулирование денежной базы не может оградить экономику не только от инфляции, но и от нестабильности, иногда просто от обвалов курса национальной валюты.
Причем если с ноября 1998 г. по март 1999 г. основной прирост денежной базы дали наличные деньги и депозиты коммерческих банков в Центробанке, то к июлю 1999 г. положение радикально изменилось.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Рост денежной базы в марте—июле 1999 г. проходил за счет увеличения активов на корсчетах банков в Центробанке и увеличения наличных денег в обращении. Менее значительным был рост обязательных резервов коммерческих банков и уже совсем ничтожным был прирост депозитов коммерческих банков в Центробанке.
Таким образом, два наиболее управляемых показателя — обязательные резервы банков и их депозиты в Центробанке — занимают все менее существенную долю в денежной базе.
Быстро растет удельный вес наличных денег в общем объеме денежной базы. Наличные деньги в обращении регулируются без особых трудностей, но все-таки менее действенно, чем депозиты и обязательные резервы, находящиеся непосредственно в самом Центробанке. Выпустить или не выпустить часть обязательных резервов коммерческих банков из своих рук — этот вопрос решается только волей Центробанка. А вот для того, чтобы уменьшить денежную наличность в обращении, необходимо сначала собрать ее посредством продажи государственных ценных бумаг, а также посредством привлечения наличности на банковские вклады. После всего этого наличность со счетов различных коммерческих банков и Сбербанка поступит в Центробанк.
Самыми быстрыми темпами растет такой элемент денежной базы, как остатки денежных средств коммерческих банков на корсчетах в Центробанке. Но этот элемент денежной базы наименее управляем. Остатки на корсчетах хотя и находятся в Центробанке, но могут быть в любое время и в любом количестве сняты соответствующими (владельцами счетов) коммерческими банками.
Таким образом, управляемость денежной базой в широком определении становится все менее действенной. Это еще более убеждает меня в несостоятельности регулирования денежной массы в обращении через управление денежной базой.
К сожалению, недостатки и просчеты регулирования денежной массы через контроль за денежной базой этим не исчерпываются. Российская экономика — придаток долларовой зоны. Курс доллара влияет практически на все виды хозяйственной деятельности — состояние финансового рынка, реального сектора, домашнего хозяйства, быта россиян. Влияет он и на рост цен на объемы внешней торговли. Но самое примечательное, что курс доллара влияет и на состояние денежной базы.
С октября 1998 г. по декабрь 1999 г. денежная база в узком определении — наличные деньги в обращении плюс обязательные резервы коммерческих банков — росла, хотя и неравномерно, как требуют монетаристы, но все-таки со скромным постоянством. За обозреваемый период она выросла со 182 млрд. до 271,7 млрд. руб.
Но ведь кредиты Правительству РФ от МВФ и МБРР, крупнейшим предприятиям от иностранных банков, наконец, инвестиции, хотя и мизерные, в страну идут в долларах. И сопоставлять их, учитывать их при регулировании необходимо с денежной базой в долларовом исчислении. Кроме того, денежную базу в долларовом выражении необходимо рассчитывать для оценки влияния курса доллара на денежную базу в национальной валюте.
Однако все это совершенно не смущает российских монетаристов-реформаторов. Денежная база используется ими не только для контроля за массой денег в обращении, но и в других случаях.
Возьмем, к примеру, бюджет России на 1999 г. Отечественным экспертам в области государственных финансов доподлинно известен показатель 21,5 руб. за 1 дол. Именно это соотношение рубля к доллару было заложено при формировании бюджета на 1999 г. Этот показатель фигурировал в ноябре 1998 г., когда курс доллара составлял 17 руб., и в декабре, когда курс доллара перешел отметку в 20,5 руб., и даже в середине января, когда за доллар давали 23 руб.
Можно ли закладывать в бюджет рубль по курсу 21,5 руб. за 1 дол., когда уже в начале года курс доллара составлял 23 руб.? Подобные расчеты, мягко говоря, вызывают удивление.
Но монетаристы — составители бюджета на 1999 г. — никакого удивления не испытывали. Ведь расчетный курс доллара — отношение денежной базы в широком определении к золотовалютным резервам — составлял в ноябре-декабре 16,5—19 руб. Даже во второй половине марта он составлял 21.4 руб. С точки зрения монетаристской теории управление финансами через регулирование денежной базы — все верно. Показатель 21,5 руб. за 1 дол., может, слегка занижен, но в общем на него можно опираться при составлении бюджета.
Однако российская действительность уже в который раз опровергает монетаризм. При расчетном курсе доллара 21,4 руб. во второй половине марта его стоимость на свободном рынке достигала 27—28 руб. Можно ли строить бюджет на показателе, столь разительно отличающемся от реального?
Более того, расчетный курс не только разительно отличается от официального, определяемого по итогам торгов на ММВБ, но и движение этих показателей часто разно направлено.
Минимальным расхождение между этими показателями было в последнюю неделю сентября 1999 г. — 34 пункта. Расчетный курс вырос на 22 пункта, а официальный понизился на 12 пунктов. Привычные расхождения между расчетным и реальным курсами доллара находятся в диапазоне 40—70 пунктов, что само по себе предостаточно для тревоги. Но на практике наблюдались просто чудовищные расхождения. Так, во вторую неделю января и первую неделю октября 1999 г. они составляли соответственно 136 и 107 пунктов.
Мог возникнуть возражения такого порядка, что столь громадные расхождения случайно подобраны в момент скачков курса доллара. Действительно, за вторую неделю января 1999 г. произошло скачкообразное увеличение официального курса доллара сразу на 1,07 руб. Если бы при этом расчетный курс увеличился бы на 0,3, или 0,2 руб., или хоть на одну копейку, тогда, я соглашусь, можно было бы говорить о случайности отклонений этих двух курсов, что они специально выбраны среди картины одинаковых тенденций расчетного и официального курсов доллара. Но все дело в том, что при скачке официального курса доллара более чем на 1 руб., расчетный курс упал сразу на 0,29 руб. То же самое можно отнести и к первой неделе октября, когда официальный курс вырос сразу на 0,68 руб., а расчетный, вместо хотя бы мизерного роста, упал сразу на 0,39 руб.
Из всего этого более чем убедительно следует, что попытки наших «чикагских мальчиков» (другое выражение — «кремленышей») строить государственный бюджет, опираясь на показатель расчетного курса доллара, абсолютно, категорически, совершенно недопустимы.
В 1999 г. только на индексацию валютных платежей из-за того, что реальный курс доллара оказался намного выше расчетного, из бюджета 2000 г. пришлось выделить 15 млрд. руб. За ошибки монетаристов вынуждены расплачиваться российские налогоплательщики, которые так и не получат причитающихся им долгов по заработной плате и социальным пособиям.
Почему они никак не «наладят» этот показатель курсов? Дело в том, что он определяется на базе все того же, основополагающего для монетаристов, регулирования денежной базы. Результаты этого регулирования сказываются на значительном расхождении рыночного и расчетного курсов доллара.
Расчетный курс доллара исчисляется как отношение денежной базы в широком определении к золотовалютным резервам. Таким образом, в числителе имеется регулирующийся показатель — денежная база. В знаменателе — золотовалютные резервы, показатель, который тоже неплохо бы регулировать, но в российской действительности он зависит от состояния валютного рынка — необходимости валютных интервенций для сглаживания скачков СКВ — и необходимости платить по внешним долгам.
Могу с определенной степенью условности сказать, что расчетный курс доллара в России зависит от двух показателей — регулированной монетаристскими методами денежной базы и складывающихся в результате рыночных процессов в экономике золотовалютных резервов.
Золотовалютные резервы в течение 1999 г. менялись относительно спокойно, имели очевидную тенденцию к поддержанию своей величины на уровне начала года. Денежная же база имела явно выраженную тенденцию к скачкообразному росту в течение всего года.
Естественно, что в условиях слабо изменяющихся в течение года золотовалютных резервов динамика расчетного курса доллара зависела прежде всего от интенсивных колебаний денежной базы.
Однако денежная база жестко регулируется — это основная зона монетаризма. Почему же она оказалась подвержена резким скачкам в течение года?
Дело в том, что в состав денежной базы в широком определении входят остатки на корсчетах коммерческих банков в Центробанке.
То резкие скачки вверх, то глубокие падения. Почему же, казалось бы, полностью управляемая финансовыми властями денежная база изменяется так неравномерно в течение года?
Что собой представляют остатки денежных средств на корсчетах коммерческих банков в Центробанке? Это свободные на данный момент ресурсы банков. В условиях российского рынка, когда отсутствуют привлекательные способы помещения банковского капитала — стабильные ценные бумаги, векселя, высокодоходные депозиты в Центробанке и т.д., — остатки на корсчетах коммерческих банков в Центробанке по сути представляют собой не выданные этими банками кредиты.
Правда, тут мне могут возразить: в стране есть выгодный способ помещения банковского капитала — спекуляции с иностранной валютой. Остатки на счетах есть резерв для подобных спекуляций.
Но дело в том, что возможность широкомасштабных спекуляций с валютой является ненормальным состоянием экономики. Оно возникло в результате последовательно проводимого российскими приверженцами монетаризма курса на ослабление рубля. Если бы Россия обладала сильной национальной валютой, спекулятивные операции с валютой свелись бы к минимуму. Поэтому то, что средства с корсчетов коммерческих банков в Центробанке поступают на валютный рынок, есть самый очевидный признак виртуальности нашего финансового рынка. В нормальной экономике эти средства шли бы не на спекуляции с валютой, а поступали бы в качестве кредитов в реальный сектор.
В любой экономике есть переходящий остаток средств на банковских счетах. Поэтому остатки на корсчетах в Центробанке могут являться попросту таким же переходящим остатком. Против этого нечего было бы возразить, если бы не размеры этих остатков. Так, на 5 ноября 1999 г. остатки на корсчетах коммерческих банков в Центробанке составляли 60,5 млрд. руб. А оборот рынка межбанковских кредитов за неделю с 4 по 10 ноября составил 1258 млрд. руб.! Если предположить, что эти 60,5 млрд. руб. были бы выданы в качестве одних из самых массовых в Отечестве однодневных кредитов, то оборот составил бы 300 млрд. руб. Это означало бы, что на корсчетах в Центробанке лежит почти 25% ресурсов коммерческих банков, т.е. каждый четвертый рубль банками не используется. Это совершенно недопустимое предположение. Если бы так обстояло в реальности, то российские банки стали разоряться в массовом порядке не с середины 1998 г., а значительно раньше.
Из этого следует, что положение дел на рынке ссудных капиталов влияет не только на показатель спроса на деньги, делая его нестабильным, но и на ряд показателей, непосредственно применяемых при составлении бюджета, оценке ожидаемой инфляции, положения дел на финансовом рынке и т.п. Прежде всего речь идет о показателе расчетного курса доллара, учитываемого во всех этих расчетах и оценках.
Это еще раз подтверждает размышления Дж. Сороса о первостепенном значении кредитов в выработке финансовой политики и губительности регулирования экономики монетаристскими методами контроля за денежной массой в обращении.
Рассматривая показатель расчетного курса доллара, хочу отметить, что в последнее время все чаще предлагается иной способ его исчисления — не как отношение денежной базы к золотовалютным резервам. Упрощенно он выглядит как рыночный курс доллара на конец года, умноженный на темпы инфляции в предстоящем году. Посмотрим, что же выйдет из этих расчетов.
На начало декабря 1998 г., когда дорабатывался бюджет на 1999 г., курс доллара на ММВБ составлял 18,25 руб. Умножим эту цифру на закладываемый на 1999 г. темп инфляции — 1,2— 1,25. Получаем 21,9—22,8 руб., т.е. показатели не слишком отличные от рассчитанного прежним способом курса в 21,5 руб., но совершенно отличающегося от 27 руб. за 1 дол. декабря 1999 г.
Ошибка в расчетах очевидна — инфляция была занижена в 2 раза. Но почему она была занижена? Дело в том, что при определении уровня инфляции на 1999 г. опять исходили из жесткой денежно-кредитной политики, в основе был снова монетаризм.
Логика расчета была следующая: регулируя денежную базу, получаем общий объем денег в обращении. Далее рассчитываем объем производства и услуг в 1999 г. Сопоставляя показатели роста денежной массы в обращении и объема производства, получаем показатель товарного обесценения рубля. Далее, курс доллара на конец 1998 г. умножается на индекс обесценения рубля, и получаем курс доллара на конец 1999 г.
На первый взгляд логика безупречна! Но все дело в том, что еще изначально при попытке определить общий объем денег в обращении допускается ошибка. Ведь он определяется с помощью все того же показателя денежной базы. Этим самым я на российском примере подтверждаю положения Дж. Сороса о том, что из-за недоучета роли кредитов денежную базу нельзя использовать для реальных экономических расчетов.
Впрочем, я не собираюсь огульно отбрасывать совершенно все, что предлагает теория монетаризма. Тот же показатель расчетного курса доллара может быть использован при оценке текущей ситуации в экономике
Видно, что с декабря 1998 г. по апрель 1999 г. расчетный курс доллара существенно ниже официального. Максимальная разница курсов падает на февраль, когда расчетный курс составлял 19,85 руб., официальный — 22,82 руб.
Со второй половины года наступает резкий перелом в соотношении этих показателей. Уже в июле расчетный курс 25,6 руб. существенно превысил официальный — 24,22 руб. за 1 дол. Далее начались явления, совсем уже противоречащие тенденции конца 1998 г. — середины 1999 г. В сентябре рассматриваемые показатели составили 24,81 и 28,01 руб. за 1 дол. В октябре разница между курсами еще более возросла — официальный курс доллара составил 25,22 руб., а расчетный — 28,85 руб. С апреля по октябрь 1999 г. разница между курсами выросла на 5,47 руб. в пользу расчетного. Цифра гигантская — 20% от величины курса доллара.
Чем это объяснить? Ведь, несмотря на все недостатки в определении расчетного курса доллара, столь исключительно сильное изменение тенденций в динамике обоих показателей не может не отражать реальных процессов на рынке. Объяснение может быть одно — рост официального курса доллара искусственно сдерживается Центробанком. Есть ли другие подтверждения этому? Конечно! В середине года замедлился, а в некоторых отраслях прекратился рост производства импортозаменяющей продукции. Инфляция за 10 месяцев 1999 г. составила около 30%, а официальный курс доллара вырос всего на 12,5% — налицо явное сдерживание роста курса доллара.
Как показатель оценки текущей ситуации на рынке, используемый совместно с другими показателями, расчетный курс доллара может применяться с полным основанием.
Анализ рассмотренных мной монетаристских методов регулирования денежной массы в обращении показал их полную несостоятельность. Отказ монетаристов от регулирования экономики в целом и переход на систему в их понимании свободного рынка и жесткого контроля за денежной массой явился причиной кризисов в целом ряде стран на пороге XXI в.
Теория Фридмена и его сторонников не только крайне далека от реальной практики хозяйствования, но в ряде своих основных доктрин просто ошибочна и чрезвычайно вредна. Монетаристский «свободный рынок» в действительности есть квазирынок. Он возникает в результате искажения подлинно рыночных отношений.
Сама теория управления денежной массой в обращении обладает серьезными недостатками. Главный из них — показанный Дж. Соросом недоучет монетаристами влияния кредитов на движение денежной массы.
У одной смазливой девушки есть муж и любовник, оба богатые люди. Для неё они денег не жалеют и осыпают её дорогими подарками. А вот денег на карманные расходы не дают. Но вот у девушки после каждого презента появляются и деньги и подарки. Что для этого она делает?
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
