Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. Связаться с автором
Правительство Гайдара, избрав согласованный с МВФ вариант шоковой терапии экономики России, обеспечило резкий спад производства, дезорганизацию хозяйственных связей, расстройство денежной системы. Но главными «достижениями» псевдореформаторов стали колоссальная инфляция и хронический дефицит государственного бюджета.
Гайдар ушел, но основную свою задачу он выполнил блестяще. Теперь уже все последующие правительства страны не советовались с МВФ, а слушали его указания. В противном случае не будет не только внешних кредитов, но и отсрочки погашения прежних долгов Парижскому и Лондонскому клубам кредиторов. А значит, Россия будет банкротом, цены будут ежегодно расти в десятки раз.
Благоволение же МВФ зависит, Во-первых, от того, как Россия сумеет сократить бюджетные расходы на финансирование народного хозяйства, а также армии, науки и здравоохранения, на заработную плату и социальные пособия. Во-вторых, от того, как много можно будет выжать налоговых поступлений с хиреющей промышленности и нищающего населения.
Поэтому все годы реформ одной из основных задач каждого правительства было латание дыр в бюджете. Какие только меры для этого не предпринимались. Прежде всего постоянно увеличивалось количество налоговых платежей. Под налогообложение попали даже доходы от государственных ценных бумаг, проценты с вкладов граждан в банки, операции с наличной валютой.
Поистине титанические усилия предпринимаются для улучшения сбора налогов. Ежегодно проводятся несколько сотен тысяч проверок юридических лиц, что позволяет более чем на треть увеличить поступления в бюджет и государственные внебюджетные фонды. Специальным проверкам подвергаются коммерческие банки и другие кредитные учреждения. Проверки проводятся и среди посреднических фирм, осуществляющих операции с предприятиями-недоимщиками.
Об огромных усилиях налоговых органов по улучшению поступления платежей в бюджет свидетельствует и тот факт, что общая стоимость имущества предприятий-должников, по которому вынесено решение об административном аресте, в 1998 г. превысила 100 млрд. руб.
Однако, несмотря на все усилия, обеспечить запланированные объемы поступлений в бюджет не удается. Более того, задолженность по налоговым платежам в федеральный бюджет к концу года, как правило, резко увеличивается.
Помимо ужесточения системы налогообложения для пополнения казны и расшивки неплатежей выпускались и особые финансовые инструменты. Минфин осуществил проекты казначейских обязательств, казначейских налоговых освобождений, векселей, гарантированных министерством, денежных зачетов. Этих инструментов было выпущено на десятки триллионов рублей. Однако ни решить проблему неплатежей, ни уменьшить напряженность государственного бюджета они не смогли. Более того, эти инструменты стали выполнять функцию средства платежа, ослабляя позиции рубля.
В итоге, не сумев обеспечить заданные объемы поступлений в бюджет, реформаторы ввели в свою бюджетную политику практику регулярного урезания расходов на социально-экономические нужды. Причем одной из главных причин секвестра являются действия реформаторов, которые при составлении бюджета неправильно оценивают объем валового внутреннего продукта, величину прибыли, темпы инфляции и другие основные макроэкономические показатели, что негативно характеризует возможности реформаторов по управлению государственными финансами. Однако и урезание расходов не помогает сбалансировать бюджет. Федеральный бюджет даже с учетом секвестра регулярно недобирал десятки триллионов рублей налоговых платежей.
Таким образом, реформаторы проявили полную неспособность обеспечить необходимый объем поступлений в бюджет за счет внутренних источников финансирования. В этих условиях все большее значение приобретают внешние источники.
Постоянные займы у нерезидентов внутри страны, размещение федеральных облигаций на внешних рынках, кредиты, получаемые от международных финансовых институтов, правительств и крупнейших банков привели к тому, что доля внешних источников финансирования дефицита государственного бюджета приблизилась в конце концов почти к 65%. Зная гигантские объемы дефицита, можно смело утверждать, что российский бюджет стал полностью зависим от иностранного капитала.
Зависимость от внешнего финансирования растет из года в год. В первые годы реформ вся страна — правительство, финансовые и промышленные круги, чиновники и население — с волнением ожидала, когда же, слегка покуражившись, а иногда и дружески пожурив представителей России, МВФ выделит очередные 200—300 млн. дол. В 1997 г. все с трепетом ожидали: даст или не даст МВФ обещанные 700 млн. дол. В 1999 г. эта цифра возросла уже до 4,5 млрд. дол.
Таковы итоги поданной МВФ и принятой всеми правительствами «идеи фикс» о сбалансированности государственного бюджета за счет постоянного сокращения его расходов и привлечения внешних займов.
Помимо соответствующей бюджетной политики МВФ продиктовал России второе «стратегическое направление» реформ — борьбу с инфляцией. Из концепции монетаризма следует, что в результате снижения инфляции процентные ставки падают и дешевые кредиты поступают в реальный сектор. Начинается экономический рост.
Следуя рецептам МВФ, реформаторы бросили на борьбу с инфляцией все имеющиеся у них силы. То есть еще более увеличили сжатие денежной массы и усовершенствовали рестрикционную кредитную политику — связали величину ставки рефинансирования с рыночной ставкой на межбанковском кредитном рынке, увеличили число обязательных нормативов резервирования средств коммерческих банков (в зависимости от срока привлечения банками ресурсов), ввели норму обязательного резервирования ресурсов банков в иностранной валюте.
Помогло ли это остановить галопирующий рост цен? Четыре года страна жила в ожидании положительного эффекта от шоковой терапии. Четыре потерянных для страны, ее граждан, культуры, науки, образования, обороноспособности года. Но россиянам не привыкать терпеть нужду. Были бы только надежды на светлое будущее. И вот с середины 90х годов появился пусть небольшой, но намек на то, что эти надежды все-таки сбудутся. Рост цен, особенно с 1996 г., стал существенно снижаться. Конечно, инфляция в 20—30% в год по всем стандартам считается высокой. Но это уже далеко от роста цен в 10—25 раз в первые годы реформ.
Неужели рецепты МВФ помогли? Когда представители Минфина и Центробанка поехали за океан в очередной раз отчитываться перед международными финансовыми институтами и привели данные о снижении инфляции, в том числе о нулевом темпе инфляции в августе 1996 г., глава МВФ М. Камдессю даже прослезился. Подумать только! После стольких провалов планов МВФ в различных странах эти планы, кажется, стали приносить плоды. И где? В России! В стране, при всем ее нынешнем унижении, гиганте, стране, не просто преодолевающей те или иные последствия рыночной стихии, но совершающей небывалый в истории переход от командно-административной экономики к рыночной.
Граждане России, гораздо более близко познавшие на себе цену снижения инфляции за счет проведения жесткой кредитно-финансовой политики — мизерные доходы, месяцами невыплачиваемые пенсии, заработная плата, социальные пособия, — были далеки от восторгов руководства МВФ. Но, может быть, пик кризиса уже прошел и, как обещали монетаристы-реформаторы, резкое сокращение инфляции повлечет за собой экономический рост?
Давайте подробнее рассмотрим достижения реформаторов. Каковы результаты жесткой кредитно-финансовой политики, помимо снижения инфляции?
Первое. Сжатие денежной массы привело к хроническому недостатку оборотных средств у предприятий. Одновременно, экономя бюджетные деньги, правительство резко снизило госзаказ, особенно на продукцию военно-промышленного комплекса, а в дореформенной России в ВПК входило более половины промышленных предприятий.
Сжатие денежной массы привело и к сжатию платежеспособного спроса юридических и физических лиц. Все это, вместе взятое, привело к более чем 2-кратному сокращению производства. В итоге доля России в мировом производстве составляет 1,7% (в расчете по паритету покупательной способности, т.е. с учетом соотношения цен в отдельных странах). А когда-то доля всего СССР составляла в мировом производстве более 20%. Еще большую озабоченность вызывает то обстоятельство, что реформаторы не имеют собственных взглядов на долгосрочную экономическую программу по оздоровлению экономики России. Это в первую очередь привело к отсутствию мер по стимулированию производства, особенно наиболее перспективных отраслей. Так, налогообложение рассматривается исключительно как фискальная мера, но не как стимулятор экономического роста и регулятор перелива капиталов. В итоге производство, просто задавленное налогами, становится убыточным. Убытки в промышленности, строительстве и на транспорте увеличивались ежегодно. Доля убыточных предприятий в 1998 г. превысила 48%, а в 13 регионах страны — 60%.
Второе. Сжатие денежной массы дезорганизовало взаимосвязи между предприятиями. Расплачиваться с поставщиками стало нечем. То есть можно было бы расплатиться своей собственной продукцией. Но на беду реформаторов экономика уже несколько тысячелетий назад ушла от простого обмена товарами. Вот и приходится металлургическому комбинату менять металл на автомобили, автомобили — на бетонные блоки, их в свою очередь на запчасти для турбин и в конце концов расплачиваться за электроэнергию. Доля бартерных сделок в хозяйстве страны в итоге превысила половину, а в некоторых отраслях достигла 70%.
Третье. Недостаток денег в обращении и необходимость искать бартерные взаиморасчеты по длинной цепочке привели к быстрому росту неплатежей. Уже в 1992 г. они превысили 4 трлн. руб., что равнялось примерно трети ВВП. В последующие годы объемы неплатежей все время подрастали. Даже в наиболее благоприятный за все годы реформ период — январь-сентябрь 1997 г., — суммарная просроченная задолженность по обязательствам только предприятий промышленности, транспорта, строительства и сельского хозяйства, т.е. без учета структур финансового сектора экономики, составила 749 трлн. руб. (на 1 октября) при объеме ВВП около 2000 трлн. руб. Общий же объем неплатежей приближался уже к отметке 40% от ВВП.
Неплатежи — результат недостатка денег в обращении. Чтобы их ликвидировать, нужно существенно увеличить денежную массу. Но значительный рост денежной массы неизбежно приведет к разгону инфляции. Таким образом, достижения реформаторов в области подавления инфляции — просто блеф. Инфляция была загнана в неплатежи.
Был и еще один, не менее значимый, чем неплатежи, показатель «загнанности инфляции» — колоссальный внутренний госдолг. Но это предмет специального рассмотрения на последующих страницах книги.
Четвертое. Жесткая кредитно-финансовая политика привела не только к расстройству денежного обращения, бартеру, неплатежам и появлению денежных суррогатов — векселей банков и предприятий, векселей, гарантированных Минфином, казначейских обязательств. Кроме того, часть функций рубля стал выполнять наличный доллар. Эта политика стала одним из главных методов перераспределения доходов и выкачивания финансовых ресурсов из страны.
Удельный вес депозитов предприятий сократился почти в 2 раза — с 29,0% на начало 1992 г. до 15,0% на начало 1993 г. Предприятия стали стремительно терять базу для самофинансирования.
Зато к началу 1993 г. доля средств в расчетах и других средств возросла до 56,4% по сравнению с 14,8%, имевшимися годом раньше. Виданное ли дело — средства в пути превышают половину всей денежной массы в стране! Расчетно-платежная система страны оказалась полностью дезорганизована.
Сравнение доли депозитов предприятий и населения с долей средств в расчетах наглядно показывает, как перекачивались накопления предприятий и населения на финансовый рынок. Банки по нескольку месяцев задерживали переводы, платежи и тому подобные расчеты физических и юридических лиц, пуская их в оборот, выдавая кредиты под 250% и более годовых. Прибыль от подобных операций в значительных масштабах переводилась за границу.
Довольно странное созвучие — жесткая кредитно-финансовая политика и дезорганизация кредитно-платежного механизма. Однако если учесть, что эта политика проводилась в интересах международных финансовых кругов и внутреннего спекулятивного капитала, то цена и направленность этой жесткости становятся понятными. Для населения и предпринимателей России это была очень жесткая, искаженная политика. Для западных же и отечественных спекулянтов денежно-кредитная политика была исключительно мягкой и благоприятной.
Пятое. В ускорении процесса оттока капитала из производственной сферы на финансовый рынок важную роль сыграло буквально наводнение страны различного рода векселями. Безудержная эмиссия векселей, превратившихся в одно из главных суррогатных платежных средств, заменяющих недостаток рублей в обращении, вызвано огромным разбуханием неплатежей. С начала 90х годов векселя прочно вошли в жизнь промышленных предприятий.
В условиях тотального дефицита оборотных средств векселя как долговые обязательства служат отсрочке расчетов за предоставляемые товары и услуги и выступают заменителем денег. На практике вексельное обращение превратилось в благодатное поле для спекуляций коммерческих банков и других финансовых институтов, в инструмент перекачки денежных средств из производства в финансовый сектор, а также перераспределения собственности. Эти несвойственные векселям функции стали возможными благодаря дискредитации и хаосу российского рынка векселей.
Бесконтрольность, неплатежеспособность большинства предприятий, внедрение системы зачетов взаимной задолженности друг перед другом открыли «шлюзы» для потока ничем не обеспеченных векселей, эмитентами которых стали акционерные общества, предприятия, организации, кредитно-финансовые учреждения, местные администрации. На долю предприятий приходилось около 77,5% векселей. Банки эмитировали 13% векселей, Минфин — 2%, субъекты Федерации — 6%, муниципальные образования — 1% и т.д.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Повсеместное распространение векселей разными юридическими лицами породило неразбериху на рынке ценных бумаг. В международной практике вексель удостоверяет долг, возникающий в результате единой хозяйственной сделки. В России выпуск векселей принял массовый эмиссионный характер, сравнимый с эмиссией облигаций.
Выпуск самыми разными предприятиями собственных векселей наводнил сферу обращения «мусорными бумагами» и привел к росту общей внутренней задолженности в коммерческом секторе. Подмена денежных расчетов предприятий ничем не обеспеченными или не полностью обеспеченными векселями препятствует использованию движущих сил рынка, ставит многие организации на грань финансового краха, усиливает процесс перераспределения собственности путем скупки долгов.
Вексель вместо своего основополагающего назначения стал выполнять многие не свойственные ему функции. Прежде всего выпуск векселей выступает одним из способов ухода от налогов, идеальным инструментом для обслуживания «серого» и «черного» оборота неучтенной продукции и услуг, служит предпосылкой для всевозможных нарушений и злоупотреблений. Кроме того, вексель, используемый для расшивки неплатежей и погашения дебиторской задолженности, служит объектом активной купли-продажи.
Крупные предприятия, банки и другие финансовые институты, работая с векселями предприятий-должников, покупают их долги с большим дисконтом, достигающим порой 80%. Векселя обеспечивают весомый источник доходов спекулятивному капиталу, криминальным структурам, разного рода чиновникам и распределителям. Высокая и сравнительно легко получаемая доходность работы с векселями предприятий-должников стала одной из причин появления в последние годы нескольких банков и финансовых организаций, занимающихся исключительно операциями с векселями.
Шестое. Жесткая кредитно-финансовая политика имела и имеет еще ту странность, что жесткость проявляется по большей мере к безналичным деньгам. Впоследствии доля наличности быстро возрастала — сначала до четверти денежной массы, затем до ее трети, а в периоды обострения кризисов второй половины 90х годов — до более чем 40%.
Странная жесткая денежная политика. Во всем мире стремятся снизить долю наличности и налично-денежных расчетов, а в России монетаристы-реформаторы резко увеличили ее. В итоге в стране стремительно рос внебанковский налично-денежный оборот. При этом основным источником его пополнения стала заработная плата населения. Более 20% месячного оборота выплаченной зарплаты не возвращалось в кассы Центробанка.
Эти деньги вошли в систему неконтролируемого денежного оборота торгово-предпринимательских структур, челноков и т.п. Более того, в налично-денежный оборот постепенно стали втягиваться и государственные предприятия, а впоследствии созданные на их основе акционерные общества. Часть своей продукции они стали реализовывать исключительно за наличные рубли, пополняя таким образом оборотные средства. Это еще одно из парадоксальных достижений отечественного монетаризма — оборотные средства в виде наличных денег. Наличная рублевая масса была нужна крупным предприятиям и для восполнения задолженности по заработной плате своим работникам.
Рост неконтролируемого налично-денежного оборота является одним из наиболее ярких проявлений расстройства денежной системы страны и примером полной неспособности реформаторов управлять денежной массой. А ведь это их основной конек, главное средство реформирования экономики.
Седьмое. Рецепты МВФ по сдерживанию денежной массы крайне неблагоприятно отразились на инвестиционных ресурсах страны. Накопления населения и предприятий уменьшались. Бюджетные ассигнования на инвестиции постоянно урезались. В итоге в стране разразился грандиозный инвестиционный кризис, по своим масштабам во много раз превосходящий кризис производства. Объем инвестиций в основной капитал в 1996 г. сократился более чем в 4 раза по сравнению с 1990 г.
Мало того что инвестиционные ресурсы страны постоянно сокращались, но к тому же намеченные маломощные инвестиционные программы регулярно срывались. Срывались под все теми же предлогами уменьшения дефицита бюджета и сжатия денежной массы в целях подавления инфляции. Причем невыполнение инвестиционных программ становилось из года в год все более ужасающим.
Так, если в 1993 г. федеральная инвестиционная программа по вводу в действие производственных объектов была выполнена всего на 30%, то в 1996 г. — уже и вовсе на 11% (при этом нововведения реформаторов — инвестиции, намечаемые к размещению на конкурсной основе, — были профинансированы на 7,6% от годовых назначений).
А что же иностранные инвестиции, на которые так уповали реформаторы и которые обещали международные финансовые институты во главе с МВФ? Рост их начался с середины 90х годов. В 1996 г. объем прямых иностранных инвестиций вырос в 3 раза по сравнению с 1994 г. и составил примерно 2 млрд. дол.
Трудно даже как-либо интерпретировать эту смехотворную цифру. В коммунистический Китай иностранцами вкладывается ежегодно в десятки раз больше.
Зато сама Россия стала в итоге реформ одним из крупнейших инвесторов для Запада. Специалисты Минфина и Центробанка на основе анализа данных о текущем платежном балансе, внешнем долге и объеме иностранных инвестиций подсчитали, что вывоз капитала из страны составлял 1,5— 2 млрд. дол. в месяц, т.е. от 18 млрд. до 24 млрд. дол. в год.
Разумеется, это совсем не те инвестиции за рубеж, которые приняты в мировой практике. Это бегство из страны в основном теневого капитала.
Впечатляющий результат реформ. Вместо того чтобы получать инвестиции из-за рубежа, Россия в ущерб своим интересам финансирует западные страны. Да еще как финансирует!
Таким образом, после гайдаровского периода псевдореформ, подготовившего почву для более интенсивного вмешательства внешних сил в политику и экономику России, ход реформ стал определяться международными финансовыми институтами. Главную роль при этом стал играть МВФ, контролирующий проведение реформ и координирующий действия прочих финансовых институтов: Всемирного банка — второго по значимости кредитора России, Парижского и Лондонского клубов кредиторов, определяющих порядок и размеры платежей по долгам СССР, международных рейтинговых агентств, присваивающих кредитные, инвестиционные и другие рейтинги федеральным и корпоративным ценным бумагам, банкам и предприятиям.
Главными целями, поставленными МВФ перед Россией, стали достижение сбалансированности бюджета и борьба с инфляцией. Бездефицитного бюджета или хотя бы бюджета с небольшим дефицитом достичь так и не удалось.
Галопирующая инфляция была остановлена путем сжатия денежной массы, приведшей одновременно к прогрессирующему спаду производства и инвестиционному кризису, расстройству денежного обращения и колоссальным неплатежам.
распада СССР, в конце 80х годов, наметился процесс коммерциализации банков. Существовавшие в СССР специальные банки либо полностью переходили на режим работы коммерческих банков, либо из их среды выделялись отдельные подразделения и филиалы, становившиеся самостоятельными коммерческими банками. Одновременно с разгосударствлением банковской системы стали возникать новые банки, образовывающиеся, как правило, за счет внесения в их уставный капитал средств юридических лиц — государственных предприятий и организаций. В 1991 — 1992 гг. процесс образования новых банков принял взрывной характер.
Созданная в России банковская система имела существенные особенности. Более 50% активов российских банков составляли корсчета и обязательные резервы в Центробанке, рублевые средства в пути, средства в расчетах, нематериальные активы и т.п. Данные активы не являются кредитными вложениями и финансовыми инвестициями — об инвестициях в реальный сектор и говорить нечего.
Столь неэффективное использование активов было вызвано следующими причинами.
Во-первых, менее 20% банковских ресурсов сформировано за счет депозитов, межбанковских кредитов, размещения собственных облигаций, т.е. обязательств, которые необходимо оплачивать (а сверх того и получать прибыль) за счет наиболее выгодного помещения средств. Зачем нашим банкам проводить кропотливую работу с населением — организовывать рекламные кампании, сеть филиалов, набирать большой штат квалифицированных сотрудников — бухгалтеров, кассиров, инвестиционных консультантов, чтобы привлекать их средства. Ведь можно просто задерживать клиентские платежи и крутить их на межбанковском рынке, финансировать торгово-посреднические структуры и т.д. Между тем на Западе на депозиты приходится 40— 60% банковских ресурсов.
Во-вторых, в период активного учредительства новых банков в начале 90х годов часть уставного фонда образовывалась за счет средств вычислительной и оргтехники, основных фондов: автомобилей, мебели, зданий и сооружений и т.п., что не может использоваться в качестве банковских ссуд. Зато за счет этих вложений можно было значительно завысить уставный капитал банков. А от размеров уставного капитала зависят размеры средств (в соответствии с установленными Центробанком нормативами), которыми могут оперировать банки. Вот и вкладывались в уставный капитал шикарные «мерседесы», гарнитуры из красного дерева и т.п.
Однако при малейшем не то, что шторме, а бризе на финансовом рынке все эти ресурсы — средства в расчетах, вычислительная и оргтехника, нематериальные активы — не могли быть использованы для поддержания банковской ликвидности. И банки разорялись.
Кризис банковской системы начался не летом 1998 г. В 1995 г. Центробанк отозвал 225 банковских лицензий, а выдал 86. В 1996 г. тенденция к сокращению числа банков усилилась. Было отозвано уже 289 банковских лицензий, а выдано всего 15. Число действующих кредитных учреждений уменьшилось более чем на 11%. Количество региональных банков сократилось на 14%.
Создание банковской системы, выдаваемое монетаристами в середине 90х годов за достижение российских реформ, является чистой фикцией. Российские банки в подавляющей своей массе не представляют собой банки в общепринятом понимании этого слова. Банки в том виде, в котором они существуют в России, — это один из основных компонентов монетаристской системы разрушения экономики России и перекачивания ее финансовых ресурсов на Запад.
Естественно, что в этих условиях не могла не проявиться еще одна особенность банковской системы страны — ее криминогенность. Причем криминогенность снизу доверху — от Центробанка до крупных, средних и мелких банков.
Взрыв криминогенности произошел уже с начала 90х годов. С чего он начался? Рыба, как известно, тухнет с головы. Как ни странно, но эта особенность биологического мира прослеживается и в мире финансовом. Одна из крупнейших афер начала 90х годов, потрясших всю страну, была история с проходившими через Центробанк фальшивыми авизо.
Начало ее могло бы послужить сюжетом для детективного романа. В самый разгар обострения отношений федерального правительства с правительством Д. Дудаева, когда в Чечню были перекрыты финансовые, транспортные, товарные (прежде всего военного характера) потоки, на счетах чеченских банков внезапно появились многие миллиарды рублей. Откуда они взялись? Кто дал эти деньги?
Произошло невиданное в истории мошенничество — многомиллиардная кража. Причем интересно, что похитители и не думали скрываться, а похищенные деньги не исчезли. Они открыто лежали на банковских счетах. Подобное развитие событий не приходило в голову даже крупнейшим мастерам детективного жанра — А. Конан-Дойлю, Ж. Симе нону, А. Кристи и др.
Однако вместо подготовки детективного бестселлера за дело взялись, как их принято у нас называть, компетентные органы. Куда же привел «чеченский след»?
Когда появились первые результаты расследования, страна была буквально ошеломлена. Чеченские «интеллектуальные» грабители оказались просто ягнятами перед их российскими коллегами.
Что же выяснили органы внутренних дел? Оказывается, в стране уже несколько месяцев процветает своеобразный, чисто российский бизнес делания денег из воздуха. На счета многих коммерческих банков с помощью платежных документов — авизо — поступают огромные суммы денег.
Когда стали выяснять, откуда берутся эти деньги, банки-получатели разводили руками: «Нам никто не сообщал о переводах». В таком случае можно, казалось бы, обратиться к банку-переводчику средств. Но вот тут-то оказалось, что сделать это невозможно.
Дело в том, что денежные расчеты производятся не непосредственно между коммерческими банками, а при посредстве РКЦ Центробанка. Соответствующий банк должен сначала послать авизо в Центробанк, а оттуда оно уже поступит банку-получателю.
Когда проверяющие органы попытались выяснить путь движения авизо, это оказалось совершенно невозможно. Соответствующие подразделения Центробанка были завалены авизо в невероятном количестве. Расследованию удалось установить лишь следующие факты. Из Центробанка поступает авизо в коммерческий банк. Причем через Центробанк подобное авизо проходит через 1—2 дня, в то время как обычно в те годы авизо проходили через Центробанк за 1 — 1,5 месяца.
Поступившие на основе авизо в какой-либо коммерческий банк деньги снимаются со счета моментально, не то, что за день, а буквально за считанные часы.
В такой ситуации установить банк—отправитель авизо и судьбу перечисленных с его помощью денег просто невозможно. Были названы лишь примерные размеры сумм, полученных через фальшивые авизо, — несколько десятков миллиардов рублей.
Даже во время следствия, когда проверяющие работали и в Центробанке, и в ряде коммерческих банков, фальшивые авизо продолжали поступать. Причем сразу на несколько сотен миллионов или несколько миллиардов рублей. И только после резкого усиления контроля за Центробанком и коммерческими банками афера с фальшивыми авизо была пресечена.
Подавляющая часть средств, переведенных с помощью фальшивых авизо, так никогда и не была обнаружена. По разным подсчетам это от 70 до нескольких сотен миллиардов рублей (для сравнения — курс национальной валюты к доллару тогда составлял около 1 тыс. руб.). И лишь через продолжительное время последовали разного рода меры в отношении ряда высокопоставленных чиновников Центробанка.
Интересно, как на эту историю смотрели монетаристы реформаторы. Ведь созданная при их активной поддержке, выдаваемая ими за достижение реформ банковская система просто опозорила их. Более того, возникший в результате реформ банковский сектор оказался криминальным. Сама идея монетаризма об управлении финансами через контроль за массой денег в обращении подрывалась пестуемыми реформаторами банками. Ведь перечисленные с помощью фальшивых авизо многомиллиардные средства явились по сути неконтролируемой денежной эмиссией. Огромная рублевая масса помимо воли финансовых властей попала в денежный оборот. Значительная ее часть поступила на валютный рынок, добивая хиреющий рубль.
Конечно, главным действующим лицом здесь был Центробанк. Только через него могли пройти фальшивые авизо, причем в сроки, в 30—40 раз меньшие, чем подлинные авизо.
Но на этом занимательные истории об участии главного банка страны в сомнительных операциях не кончаются. Еще в середине 90х годов у контрольных органов возникли сомнения в правильности использования валютных резервов Центробанка. Эти резервы Центробанк распределял по заграничным российским банкам, созданным, как правило, еще во время существования СССР. Резервы эти своевременно возвращались Центробанку. Но вот куда девалась значительная часть прибыли от их использования? Ответ на этот вопрос так и не найден.
Однако буквально в конце 1998 г. был обнаружен еще более вопиющий факт. Оказывается, часть средств Центробанк перечислял на счет одной, никому не известной фирмы, зарегистрированной в оффшорной зоне. Фирма с мизерным капиталом получила от Центробанка миллиарды долларов. Юридическую сторону этой операции, судьбу доходов от нее до сих пор безуспешно пытаются осветить Счетная палата и представители Федерального Собрания.
Таким образом, действительно как затухание рыбы происходит с головы, так и соответствующие процессы в банковской системе начались с Центробанка. Что же оставалось делать коммерческим банкам? Пример, как говорится, заразителен. Приведем еще одну историю мошенничества, охватывающую практически всю банковскую систему.
В начале 90х годов рядом кредитных организаций был создан Кассовый союз. Организация эта довольно быстро заняла передовые позиции на рынке. Через Кассовый союз проходила значительная часть межбанковского потока наличности, да и обычных кредитов. Его престиж среди коммерческих банков был исключительно высок. Так, если Кассовый союз давал гарантию под какой-нибудь кредит, его возвратность считалась 100-процентной.
Со временем Кассовый союз охватывал все большую сферу рынка ссудных капиталов. Это начало тревожить Центробанк. Он стал более внимательно изучать деятельность Кассового союза и, к своему удивлению, обнаружил, что союз этот не имеет права заниматься большинством тех операций, которые он проводит (а ведь лицензии на эти операции выдает сам Центробанк). Когда же Центробанк поинтересовался доходами Кассового союза, то тот исчез. Буквально на глазах испарился в течение нескольких дней. А это была огромная структура. Испарились и его доходы.
Но если бы дело ограничилось только этим. В последние дни и даже часы существования Кассового союза лицами, близкими к нему, были проведены ряд махинаций.
Наиболее известен следующий тип махинаций. В банк А являются «представители» Кассового союза и предлагают следующее. Одно физическое лицо должно получить от банка В кредит на некую сумму (обычно 1—2 млрд. руб.) на счет в банке Б. Однако банк В должен банку Б, и переводимая сумма неминуемо пойдет в зачет долга.
Поэтому «представители» Кассового союза предлагают перевести деньги из банка В в банк А в форме беспроцентного кредита, а уже оттуда данное физическое лицо получит свой кредит. При этом в банк А предоставляются гарантии Кассового союза (подлинные), гарантии еще одного банка — С, а также все документы физического лица — получателя средств. Банк А соглашается на подобную операцию, получая при этом некоторую компенсацию за оказываемые услуги.
Вся операция проводится буквально в один день. Деньги из банка В поступают в банк А, где немедленно снимаются со счета получателем. На следующий день в банке А узнают, что Кассовый союз прекратил свое существование и, следовательно, его гарантия недействительна. Одновременно из банка С звонят в банк А и требуют вернуть его гарантийное письмо, мотивируя это тем, что «представители» Кассового союза не выполнили обещания — не заплатили за это письмо.
Банк А, оставшись с миллиардным долгом, немедленно посылает своих представителей к физическому лицу — получателю денег. Оказывается, по данному адресу проживает совершенно другой человек, который примерно год назад утерял свой паспорт.
Представители банка А для прояснения ситуации обращаются в банк В, выдавший деньги. Но данный банк канул в Лету заодно с Кассовым союзом. Однако имеется его правопреемник — банк Т, который ничего не знает о проведенной операции и требует возвращения денег. В итоге банки Л и С (выдавший гарантийное письмо) оказываются с огромным долгом.
Самоликвидация Кассового союза сопровождалась немалым числом подобных операций и поставила если не на грань разорения, то в состояние должников многие мелкие и средние банки.
Учитывая сказанное, первая половина 90х годов характеризовалась исключительно высокой криминогенностью в банковской среде, что явилось одной из наиболее специфических ее черт.
Специфика банковской системы определила особенности российского рынка ссудных капиталов.
Наиболее существенными среди них в середине 90х годов являлись:
- преобладание межбанковских кредитов. Кредитование экономики занимало второстепенное место в деятельности банков;
- необычайно низкий удельный вес долгосрочных кредитов. Они составляли 2—3% в общем объеме выданных банками ссуд;
- основную массу кредитов составляли краткосрочные и супер краткосрочные — от нескольких дней до одного месяца. Получить кредиты на срок до трех месяцев считалось уже достижением;
- чрезвычайно слабая связь ссудного процента с процессами, происходящими в реальном секторе. Перипетии промышленного кризиса практически не влияли на ставку процента. Ее величина зависела от состояния финансового рынка;
- наличие неконтролируемого финансовыми властями межбанковского налично-рублевого рынка;
- наличие также неподконтрольного властям межбанковского рынка наличной СКВ;
- формирование с середины 90х годов своеобразного депозитного рынка, депозиторами (вкладчиками) которого являлись коммерческие банки, поместившие свои вклады в Центробанк;
- высокая зависимость рынка от государства. Банковские ресурсы во все большей степени втягивались на рынок госбумаг и служили для финансирования федерального бюджета. Ликвидность коммерческих банков во все большей мере поддерживалась за счет кредитов Центробанка;
- высокая криминогенность банковской системы, включая Центробанк, межбанковские объединения, отдельные банки. В некоторые периоды доходы от «левых» операций составляли главную часть доходов кредитных организаций.
Валютный рынок
Наряду с рынком ссудного капитала, и не менее своеобразно, формировался валютный рынок. Организованная торговля СКВ начала зарождаться в 1991 г. с появлением первых валютных бирж. С начала 1992 г. основная масса сделок с безналичной валютой сконцентрировалась на ММВБ. В торгах на этой бирже стал регулярно принимать участие Центробанк. В биржевой совет ММВБ вошли представители Центробанка и Минфина, а котировкам валюты, сложившимся в результате торгов на этой бирже, был придан официальный статус.
Становление валютного рынка происходило с большим трудом. Несмотря на усилия Центробанка и Минфина, не удавалось избежать не только постоянного и быстрого падения валютного курса рубля, но и буквально гигантских скачков курса доллара (достаточно вспомнить «черный вторник» 1994 г.).
Позднее проявилась другая, совершенно непредвиденная и неожиданная тенденция. С весны 1995 г. котировки доллара стали резко снижаться. Несмотря на все усилия Центробанка по стабилизации валютного рынка, курс доллара за короткое время упал примерно с 5130 руб. до менее чем 4500 руб. И это в условиях продолжающегося товарного обесценения рубля. Более года понадобилось, чтобы курс доллара вернулся на прежний уровень.
Реакцией на все эти взлеты и падения котировок СКВ явились многочисленные попытки финансовых властей обуздать стихию на валютном рынке. В конце концов итогом этого явилось введение валютного коридора. Власти заранее объявляли границы коридора на год вперед. Для обеспечения плавного изменения курса рубля были введены и границы дневного валютного коридора, за пределы которых котировки СКВ выйти не могли. Для этого, в частности, Центробанком проводились валютные или рублевые интервенции.
Масштабы организованного валютного рынка росли. Биржевая торговля СКВ обычно находилась в пределах 70— 140 млн. дол. в день. Годовые обороты торгов с безналичной валютой превысили 30 млрд. дол. Еще гораздо более быстрыми темпами развивался налично-валютный рынок. Уже в 1995—1997 гг. ввоз в страну наличных долларов исчислялся десятками миллиардов в год.
Наличная СКВ стала быстро вытеснять национальную валюту. Доллар стал главным средством сохранения населением своих сбережений — здесь он потеснил не только рубль, но и ценные бумаги, и вклады в банки. Быстро вторгался доллар и в платежно-расчетную сферу.
Все это, конечно, подрывало рубль, делая его второсортной валютой. Парадоксально, что при этом существовала и иная ситуация. Полтора десятка стран, образовавшихся после распада СССР, ввели свою национальную валюту. Однако в этих странах рубль играл ту же роль, что и доллар в России. Рубль замещал национальную валюту этих стран, особенно когда там еще ощущался огромный недостаток в СКВ.
С появлением в этих странах долларов, марок и тому подобных валют рубль отступил на вторые позиции, но при этом все равно имел предпочтение перед национальной валютой.
Для России такая ситуация имела негативные последствия. Рубль вымывался в страны СНГ, в то время как в самой России ощущался острый недостаток денежных средств. Это еще более усиливало позиции доллара в стране.
К середине 90х годов в России сформировался валютный рынок, имевший в силу особенностей своего формирования значительные отличия от валютных рынков западных стран.
К ним относятся:
- наличие известной замкнутости отдельных сегментов рынка — московского и регионального биржевых, межбанковского, налично-валютного. Это привело к тому, что не каждый сегмент рынка адекватно реагировал на события на главной торговой площадке — ММВБ, и котировки валюты в регионах, межбанковских расчетах, в обменных пунктах часто менялись в противоположном направлении, чем официальный курс доллара;
- наличие множественности курсов СКВ. Официальный курс СКВ устанавливался на торгах на ММВБ. На региональных биржах курс СКВ отличался на 10—20 пунктов, еще больше, особенно в 1992—1996 гг., отличались котировки на межбанковском рынке. Но более всего отличались котировки наличной валюты (в периоды кризисов — на 15—20% от официального курса);
- существование крайне нестабильного фьючерсного рынка. Его обороты отличались невероятными скачками — в несколько раз в течение месяца (бывало и в несколько десятков раз), а торги — исключительно слабым регулированием. При этом правила торгов устанавливались отдельными биржами, а государство в их регулировании вообще не принимало участия. Фьючерсный рынок стал превращаться в один из главных дестабилизаторов всего валютного рынка;
- преобладание на рынке крупных операторов ряда коммерческих банков. При этом если на ММВБ их действия в большинстве случаев успешно контролировались Центробанком, то на других сегментах рынка крупные операторы сами устанавливали правила игры. На фьючерсном рынке дело доходило даже до того, что в случае проигрыша крупнейших участников условия фьючерсных контрактов менялись уже задним числом;
- существование на налично-валютном рынке нескольких самостоятельных секторов. Во-первых, это межбанковский налично-валютный рынок. Во-вторых, рынок наличной валюты, предназначенный для физических лиц. После введения налога на покупку наличной валюты (сначала по ставке 0,5%, затем — 1%) рынок наличной СКВ для населения распался на две части. Одна часть охватывает налично-валютные потоки, проходящие через обменные пункты, другая — через банковские счета;
- обособленность внебанковского налично-валютного рынка, слабый контроль за ним со стороны государства и банков, его зачастую криминогенный характер.
Указанные особенности рынка, и в первую очередь чрезмерная либерализация и полная бесконтрольность налично-валютного рынка, привели к тому, что отличительной чертой экономики переходного периода стала ее долларизация. В 1995 г. в страну было завезено 20,5 млрд. наличных дол. В 1996 г., несмотря на снижение инфляции и некоторое укрепление рубля, ввоз наличных долларов превысил 51,5 млрд. Ежемесячный объем покупки валюты возрос с 2 млрд. дол. в начале 1996 г. до 6 млрд. дол. в декабре 1996 г. За один месяц в России совершалось 33 млн. валютно-обменных сделок. При этом средняя величина сделки при покупке валюты выросла с 71 дол. в июле 1996 г. до 121 дол. в сентябре, а при ее продаже соответственно со 159 дол. до 199 дол.
Специалисты отмечают, что все более повышенный спрос на наличную валюту предъявляет прежде всего население. О главенствующей роли физических лиц на рынке наличной валюты свидетельствуют такие цифры — в 1996 г. банки купили у физических лиц (резидентов) иностранной валюты на 24 млрд. дол. Одной из основных причин столь высокой активности граждан на валютном рынке является необходимость приобретения надежного инструмента для сохранения сбережений (кроме того, доллары приобретаются челноками, а также лицами, торгующими в пограничных районах). Это достигается путем конвертации рублевых средств в доллары.
Тут необходимо сделать вывод о том, что уже с середины 90х годов необходимостью является выпуск государственной ценной бумаги, вкладывать рублевые средства в которую будет выгоднее, чем конвертировать их в доллары.
Такой ценной бумагой может стать беспроигрышный золотой сертификат (БЗС). При этом данная бумага будет существенно отличаться от своих предшественников — ценных бумаг, обеспеченных золотом.
Дело в том, что ценные бумаги, представляющие собой просто титул собственности на слитковое или монетное золото, не решат проблемы. Такие ценные бумаги следует рассматривать как долговое обязательство, стоимость которого индексирована по рыночной цене товара, в данном случае — золота. В России ценные бумаги «золотых займов» выпускались в начале НЭПа. Попытка их добровольного размещения кончилась неудачей (государство вынуждено было прибегнуть к принудительной их реализации). В конце 70х — начале 80х годов предпринимались попытки разместить подобные ценные бумаги на американском финансовом рынке, но вскоре выяснилось, что в отличие от обычных долговых обязательств они чреваты неоправданными потерями либо для вкладчика, либо для эмитента.
Согласовать интересы вкладчика и эмитента на основе такой бумаги практически невозможно, ибо для этого цена товара должна быть жестко привязана к среднему уровню цен. Долговое обязательство, индексированное по рыночной цене товара, не имеет никаких преимуществ по сравнению с обычным долговым обязательством. Более того, оно представляет собой ценную бумагу повышенного риска. Именно это обстоятельство привело к тому, что планы Минфина России по размещению золотого сертификата образца 1993 г. провалились.
Таким образом, попытки широкомасштабной эмиссии ценных бумаг, стоимость которых индексирована по рыночной цене золота и которые рассчитаны в основном на юридических лиц, оказались безуспешными.
Наша идея состоит в другом — отказаться от фиксации номинала ценной бумаги в золоте. Тогда мысль использовать российское золото в целях обеспечения государственного внутреннего долга представляется весьма перспективной. В этом случае необходимость поддерживать соответствие между стоимостью ценной бумаги и рыночной стоимостью золота превращает (как мы покажем ниже) такую безноминальную ценную бумагу в абсолютно надежное средство сохранения стоимости рублевых вкладов. Это обеспечит массовый, устойчивый спрос на ценную бумагу и тем самым даст возможность выпускать ее не только под наличный запас, но также под будущую добычу золота.
Беспроигрышный золотой сертификат — государственная ценная бумага, обеспеченная разведанными запасами золота, доступная по цене всем без исключения слоям населения, гарантирующая сохранность вложенных средств при любых изменениях цен на золотовалютных рынках.
БЗС не имеет фиксированного номинала. Стоимость БЗС выражается в золоте и рублях и ежеквартально корректируется согласно простому правилу — БЗС должен приносить своему владельцу не меньшую выгоду, чем золото, доллар или рубль в зависимости от того, какая из валют подорожала по отношению к другим. Это означает, что стоимость БЗС в той валюте, которая подорожала по отношению к другим, остается на прежнем уровне. Но тем самым она должна повышаться либо в рублях, либо в золоте, либо в обеих валютах, если соотношение цен на золотовалютных рынках складывается в пользу доллара, т.е. доллар подорожал и в рублях, и в золоте.
БЗС выпускается сериями с поквартальными сроками обмена на золото в виде монеты. Золото для чеканки монеты должно соответствовать стандартам, принятым на международных рынках золота. Вес монеты устанавливается на уровне 4/ю тройской унции — 12,4414 г. Стоимость БЗС в золоте зависит от цены золотой монеты в сертификатах, т.е. от количества сертификатов, принимаемых в обмен на одну золотую монету.
Цена золотой монеты в сертификатах и цена БЗС в рублях ежеквартально фиксируются Минфином. По этим ценам в первые две недели квартала уполномоченные банки осуществляют обмен сертификатов на рубли или по желанию вкладчика на золотую монету. Обмен на рубли осуществляется без ограничений. На золотую монету обмениваются только те серии сертификатов, срок погашения в золоте которых наступил. Вкладчик вправе не обменивать принадлежащие ему сертификаты сколь угодно длительное время.
В результате фиксации цены золотой монеты в сертификатах цены БЗС в рублях цена золотой монеты в сертификатах, умноженная на цену одного сертификата в рублях, должна совпадать с ценой золотой монеты в долларах, умноженной на цену одного доллара в рублях. Иначе говоря, официально установленная цена золотой монеты в сертификатах, пересчитанная на рубли, должна совпадать с рыночной ценой золотой монеты в долларах, пересчитанной на рубли. Например, если на Лондонском рынке золота за тройскую унцию дают 400 дол., а в Москве курс доллара установлен на уровне 5 тыс. руб. за доллар, то рыночная цена золотой монеты весом в 4/,0 тройской унции будет равна 800 тыс. руб. Следовательно, официально установленная цена золотой монеты в сертификатах, пересчитанная на рубли, также должна быть равна 800 тыс. руб. Если официально установленная цена превышает рыночную, то потенциальный вкладчик утратит интерес к БЗС, поскольку расчеты покажут, что выгоднее покупать за рубли доллары, чем БЗС. Если же официально установленная цена монеты в сертификатах, пересчитанная на рубли, будет ниже цены монеты в долларах, пересчитанной на рубли, БЗС из ценной бумаги, гарантирующей сохранность трудовых доходов, превратится в гарантированный источник обогащения международных посредников по золотовалютным операциям.
Соответствие официально установленной цены золотой монеты в сертификатах в пересчете на рубли по рыночной цене гарантируется условием и порядком, методикой пересмотра цены золотой монеты в сертификатах и (или) цены БЗС в зависимости от цены золота в долларах на Лондонском рынке золота и (или) цены доллара в рублях.
В трех случаях (варианты 1,8, 13) цена золота в рублях (ст. 4) останется на прежнем уровне, а в остальных — либо упадет, либо повысится.
Поведение цены монеты в рублях (ст. 5) определяется поведением цены золота в рублях (ст. 4), так как цена монеты равна цене 4/,0 унции золота. Цена монеты в рублях выделяется в особую графу для расчета цены монеты в сертификатах (ст. 7) и цены БЗС в рублях (ст. 8).
Цена монеты в сертификатах и цена БЗС в рублях не пересматривается, если золото и рубль подорожали по отношению к доллару в равной мере (вариант 1), так как в этом случае БЗС при прежних ценах подорожает по отношению к доллару точно так же, как рубль и золото.
При любых изменениях соотношения цен на золотовалютных рынках либо цена монеты в сертификатах, либо цена БЗС в рублях, либо обе цены подлежат пересмотру в зависимости от того, какая из валют выступает в качестве доминирующей (ст. 6).
Выбор доминирующей валюты однозначен, когда:
- в обмен на рубли можно приобрести больше долларов и больше золота, чем прежде, т.е. если цена доллара в рублях и цена золота в рублях упали (варианты 2, 3, 4);
- в обмен на золото можно приобрести больше долларов и больше рублей, чем прежде — цена золота в долларах и цена золота в рублях повысились (варианты 5, 6, 7);
- в обмен на доллары можно приобрести больше золота и больше рублей, чем прежде — цена золота в долларах упала, а цена доллара в рублях повысилась (варианты 8, 9, 10);
Когда доллар и какая-то другая валюта в равной степени подорожали по отношению к третьей (вариант 11 и 12), в качестве доминирующей валюты берется не доллар, а либо рубль (вариант 11), либо золото (вариант 12).
Функция доминирующей валюты определяет порядок пересмотра цены монеты в сертификатах и (или) цены БЗС в рублях:
- если доминирующая валюта — рубль, стоимость БЗС в рублях должна оставаться на прежнем уровне. Соответственно цена БЗС в рублях остается на прежнем уровне и выступает как известная (заданная) величина. Цена монеты в сертификатах пересматривается путем деления цены монеты в рублях на цену БЗС в рублях: ст. 7 = ст. 5 : ст. 8;
- если доминирующая валюта — золото, стоимость БЗС в золоте должна оставаться на прежнем уровне, следовательно, цена монеты в сертификатах выступает как известная (заданная) величина. Цена БЗС в рублях пересматривается посредством деления цены монеты в рублях на цену в сертификатах — ст. 8 = ст. 5 : ст. 7;
- если доминирующая валюта — доллар, стоимость БЗС в долларах должна оставаться на прежнем уровне. Для этого необходимо цену в монетах в сертификатах уменьшить в той же пропорции, в какой упала цена золота в долларах, а цену БЗС в рублях повысить в той же пропорции, в какой повысилась цена доллара в рублях.
В первом случае в результате пересмотра повысится стоимость БЗС в золоте, во втором — в рублях, в третьем — и в золоте, и в рублях. При этом цена монеты в сертификатах, пересчитанная в рубли, во всех трех случаях совпадает с ценой монеты в долларах, пересчитанной на рубли.
Если в соотношении цен на золотовалютных рынках не произошло никаких изменений (вариант 13), БЗС «превращаются» в обычное долговое обязательство, стоимость которого должна вырасти на определенный процент согласно годовой норме по трехмесячным займам в твердой валюте.
При этом посредством пропорционального пересмотра цены монеты в сертификатах в сторону понижения и цены БЗС в рублях в сторону повышения достигается равенство между ценой монеты в сертификатах, пересчитанной на рубли, и ценой монеты в долларах, пересчитанной на рубли.
Введение БЗС позволит радикально изменить обстановку на валютном рынке. Безудержный интерес всех слоев населения к СКВ будет резко ослаблен, национальная валюта укрепится, повысится доверие к российским ценным бумагам и привлекательность рублевых депозитов.
Фондовый рынок
Параллельно с рынком ссудного капитала и валютным рынком в России создавался фондовый рынок. Еще в конце 1991 г. была предпринята попытка разместить среднесрочный государственный заем. Срок обращения его предполагался три года, а главной его особенностью было то, что впервые в России выпускались ценные бумаги по безбумажной технологии. Существовать и обращаться эти ценные бумаги должны были в виде записей на счетах заимствования.
Однако первый опыт оказался неудачным. Правовая сторона выпуска подобных займов была незнакома для реформаторов. Так, не удалось четко определить статус единого государственного реестра специальных счетов заимствования, а также порядок передачи прав собственности на ценные бумаги на этих счетах. Неудачна была и попытка размещения этого займа. Удалось провести лишь экспериментальный аукцион, опыт которого был впоследствии учтен при размещении ГКО.
Неудачи выпуска этого займа были отчасти устранены при проведении нового. В 1992 г. была осуществлена эмиссия Государственного республиканского внутреннего займа РСФСР. Заем был долгосрочным — его облигации выпускались сроком на 30 лет и предназначались для юридических лиц. Облигации выпускались в форме именных и имели высокий номинал.
Предусматривалось выпустить четыре серии облигаций, но реально удалось выпустить только две серии — «Апрель» и «Октябрь».
Облигации займа были купонными. Ежегодные проценты по купону составляли 15% годовых.
Важнейшей особенностью займа было установление Центробанком двух недель в апреле и октябре каждого года, когда владелец облигаций может продать их банку по заранее объявленному им курсу. При этом курс облигаций еженедельно корректировался в соответствии с ситуацией, складывающейся на рынке.
Несмотря на тщательную подготовку, реализация займа прошла неудачно. Эмиссия долгосрочных займов в условиях высокой инфляции всегда крайне затруднительна. В России же в 1992 г. темпы инфляции стремительно нарастали. Доходность облигаций — 15% годовых была просто смехотворной в условиях обесценения рубля в 1992 г. в 25 (по официальным данным) — 30 (по независимым оценкам) раз.
Всего к осени 1993 г. было размещено государственных долгосрочных облигаций (ГДО) на сумму около 4 млрд. руб. Подавляющая же часть ГДО (на сумму более 50 млрд. руб.) осталась в руках Центробанка.
Несмотря на неудачу выпуска долгосрочных бумаг, ГДО сыграли определенную положительную роль в становлении фондового рынка. Это были первые публичные торги госбумагами, допускавшие свободную рыночную котировку. ГДО были абсолютно ликвидными бумагами за счет налаживания их двусторонней котировки и гарантии безусловного выкупа.
Не отказались реформаторы и от традиционных для страны выигрышных займов. В 1992 г. был выпущен Российский внутренний выигрышный заем. Однако он не был предназначен для мобилизации средств населения на нужды народного хозяйства. Целью займа 1992 г. был обмен на его облигации ценных бумаг внутреннего выигрышного займа 1982 г. Таким образом, вместо того чтобы погасить заем 1982 г. в денежной форме, его облигации были конвертированы в новые ценные бумаги. Срок погашения госдолга был отложен, а затем госдолг был обесценен в тысячи раз в результате прогрессирующей инфляции.
Монетаристы-реформаторы, романтики рынка, блестяще воспользовались идеями сталинских займов 30—50х годов, когда займы не погашались, а постоянно конвертировались в новые. Более того, реформаторы, сторонники либерализации экономики, усовершенствовали систему отделения населения от заработанных ими денег. Если сталинские займы были хоть и с колоссальным запозданием и не в полной мере, но все-таки погашены в 70—80х годах, то по займу 1992 г. и погашать-то реально нечего. 500рублевая облигация 1992 г. в реальном исчислении стоит несколько центов. На эти деньги нельзя даже проехать к отделению Сбербанка в случае погашения займа.
В том же 1992 г. в стране появился и еще один вид ценных бумаг — приватизационные чеки (ваучеры). Их выпуск связан с проведением приватизации государственных предприятий. Ваучеры стали наиболее ликвидной государственной ценной бумагой и образовали обширный и развитый вторичный рынок. В 1993 г. — первой половине 1994 г. наблюдался необычайный всплеск активности на рынке приватизационных чеков. Для обслуживания операций с ваучерами появилось большое количество фондовых магазинов и центров, инвестиционных фондов, консалтинговых фирм и т.п. Однако наряду с этими положительными явлениями введение ваучеров внесло и крайне негативные тенденции на рынок.
Проведение операций с ваучерами способствовало созданию криминогенной атмосферы на фондовом рынке. Вначале в торговлю ваучерами включились разнообразные «черные маклеры», сеть которых охватила буквально все людные места крупнейших городов — от магазинов, подземных переходов, вокзалов до станций метрополитена. Все участники «черного рынка» стремились купить чеки у населения подешевле, а продать по цене выше рыночной.
Не лучше обстояли дела и с биржевой торговлей, где мошенничество также процветало. В хождении находилось большое число поддельных ваучеров. Начинающим участникам биржи нередко за проданные ими ваучеры платили фальшивыми долларами.
Сама система широкомасштабной торговли ваучерами за наличность, причем не только рублевую, но и долларовую, создала возможность полного уклонения от налогов на доходы участников рынка. Это оставило неизгладимые впечатления в их памяти и наложило отпечаток на весь последующий характер развития рынка ценных бумаг.
Но наиболее крупные аферы с ваучерами были проведены фирмами, имевшими право собирать ваучеры у населения для организации аукционов по обмену их на акции приватизируемых предприятий. Эти фирмы были обязаны предоставлять на аукционы лишь списки ваучеров (по их номерам). Сами же ваучеры эти фирмы должны были гасить. Вот с процессом-то гашения сразу же возникли сложности.
Представители инвестиционных чековых фондов, сдававшие на аукционы крупные пакеты ваучеров — от нескольких сотен до нескольких десятков тысяч, — быстро обратили внимание на то, что эти пакеты вдруг появились на биржах.
Стало понятно, что далеко не все ваучеры гасятся. Значительная их часть в нарушении законодательства опять поступала на рынок. Это не устраивало чековые инвестиционные фонды, поскольку цена на имевшиеся у них ваучеры падала. Несколько раз чековые фонды направляли в ФКЦБ коллективные требования пресечь подобные махинации. Однако лишь к концу 1993 г. процесс гашения ваучеров был изменен — собранные чеки пересылались в комиссию и там централизованно гасились.
Масштабы операций с непогашенными ваучерами оцениваются по-разному. Если учесть, что в конце 1993 г. — начале 1994 г. они стоили 20 дол. (а позднее еще больше), а в обращении их находилось, по разным данным, от нескольких миллионов до нескольких десятков миллионов, то в России функционировал один из крупнейших в мире «черных» фондовых рынков.
В 1993 г. в стране был выпущен еще целый ряд государственных ценных бумаг. Уже в конце 1992 г. был предусмотрен выпуск облигаций государственного внутреннего валютного займа (ОВВЗ). Вызвано это было необходимостью прооблигировать государственный долг юридическим лицам. Этот долг образовался в связи с тем, что в середине 1991 г. Внешэкономбанк СССР заморозил валютные счета более 5 тыс. российских предприятий. ОВВЗ стали выпускаться в 1993 г. в форме ценных бумаг на предъявителя, номинированных в иностранной валюте. Емкость рынка ОВВЗ к концу 1994 г. составила около 28 трлн. руб.1, что для России представляло весьма крупный рынок. Однако ликвидность ОВВЗ была не очень высока и операции с ними на вторичном рынке велись довольно вяло.
Вслед за ОВВЗ в 1993 г. были выпущены золотые сертификаты (ЗС). В обращении они находились по сентябрь 1994 г. ЗС являлись именной ценной бумагой, которая могла быть приобретена только за рубли. Номинал ЗС выражался в золоте (10 кг золота 0,9999 пробы). Золото было депонировано Минфином в Комитете РФ по драгоценным металлам. Всего было выпущено 10 тыс. ЗС на общую величину в 100 т золота.
Продажа ЗС проводилась Минфином посредством размещения среди уполномоченных банков. Лицензии на право проведения операций с золотом выдавал Центробанк. Всего к августу 1994 г. такие лицензии были выданы 32 крупнейшим коммерческим банкам.
Проценты по ЗС выплачивались ежеквартально. Погашаться ЗС должны были путем выдачи золота, либо посредством выплаты его рублевого эквивалента, либо путем обмена на другие государственные ценные бумаги (по желанию владельца).
В результате исключительно высокого номинала ЗС его продажи на вторичном рынке были исключительно малы. Не помогло увеличить обращение ЗС и дробление его номинала. Продажа долей ЗС эпизодически осуществлялась на ММВБ, а также уполномоченными банками своим клиентам. В целом вторичный рынок ЗС существенного значения не имел, а эмиссия ЗС не смогла привлечь к ним крупных денежных средств.
В 1994 г. на рынке появился еще один новый для страны финансовый инструмент — казначейские обязательства КО). К их размещению Минфин приступил в августе 1994 г., а к февралю 1995 г. было выпущено более 130 серий КО на общую сумму 7,9 трлн. руб. по номиналу.
КО представляли собой ценную бумагу, оформляющую часть государственного долга предприятиям. Эмитировались КО отдельными сериями, предназначенными для погашения долгов определенной отрасли. Эти серии различались по срокам погашения, количеству индоссаментов, необходимых для погашения кредиторской задолженности, и т.д. По КО выплачивались фиксированные проценты.
Сразу же после выпуска КО проявились две их основные особенности. Во-первых, они по сути заменяли деньги в расчетах между государством и предприятиями, а в дальнейшем и между отдельными предприятиями. Следовательно, КО превратились в суррогатное платежное средство.
Во-вторых, владельцы КО были крайне заинтересованы в получении «живых» денег и стали продавать их после получения необходимого числа индоссаментов по низким ценам на свободном рынке. Эти КО стали скупаться участниками фондового рынка, в том числе и физическими лицами, что явилось нарушением статуса КО. Это привело к образованию развитого вторичного рынка этих бумаг.
В связи с этими особенностями сложились две основные схемы их использования. Во-первых, это покупка КО непосредственно перед их погашением. Инвестор при этом получал доход в виде разницы между номинальной ценой КО, по которой производилось их погашение, и ценой их приобретения.
Во-вторых, КО покупались и в целях их использования как средства платежа. Выгода тут состояла в том, что КО приобретались на рынке с дисконтом, а в расчетах между предприятиями использовались по номиналу.
Всего предполагалось выпустить КО на сумму более 35 трлн. руб. Однако под давлением МВФ эмиссия этих суррогатных платежных средств с января 1996 г. была прекращена. Реальный объем выпуска КО составил более 29 трлн. руб. Погашались они первоначально в денежной форме, а затем путем обмена на казначейские налоговые освобождения.
В целом 1991 — 1994 гг. характеризуются активным поиском форм государственных займов, соответствующих условиям переходного периода. На рынке появляются самые различные государственные ценные бумаги, большинство из которых либо не имеет сколько-нибудь важного значения — ГДО, облигации внутреннего займа 1992 г., либо играет относительно заметную роль в течение непродолжительного периода, а затем навсегда исчезает с рынка — золотые сертификаты, ваучеры, казначейские обязательства.
Подобно рынку госбумаг, сложный и неоднозначный путь развития ожидал рынок акций. Первые акции в стране появились еще в советские времена. Это были так называемые акции предприятий и акции трудовых коллективов. Кроме слова «акция» эти бумаги ничем не были сродни настоящим дивидендным бумагам. В обращении их находилось ничтожное количество, и вторичного рынка они вообще не образовали. Уже в 1991 г. эти бумаги или, точнее сказать, предакции, свое значение полностью потеряли.
1991 г. ознаменовался настоящим бумом акций бирж. Биржи в стране росли как грибы, Россия заняла первое место в мире по росту их количества. Большинство бирж создавалось в акционерной форме, и они эмитировали свои акции. Количество этих акций и их курсовая цена росли как снежный ком. Так, номинальная цена акций Московской центральной фондовой биржи, выпущенных в середине 1991 г., составляла 500 тыс. руб. К концу 1991 г. их курсовая стоимость поднялась до 8 млн. руб.
Казалось бы, вот пример подъема рынка, успеха преобразований экономики. Однако успех на деле означал конфуз. На Западе акции бирж вообще не имеют право обращаться на свободном рынке.
Бум акций бирж оказался призрачным и непродолжительным. Уже в следующем году они исчезли с рынка.
В 1991 г. активно выпускались и акции инвестиционных компаний. Такие компании, как РИНАКО, НИПЕК, ВПИК, АРИН КО, сумели разместить акции на сумму от нескольких сот миллионов до нескольких миллиардов рублей. Однако в 1992 г. в связи с резким ухудшением общеэкономической ситуации в стране (спад производства, колоссальная инфляция) инвестиционные компании стали свертывать свою деятельность. Большинство из них навсегда исчезло с рынка.
С 1992 г. прочное место на рынке стали занимать акции коммерческих банков. Активное создание новых банков сопровождалось эмиссией их акций, а благоприятное положение ряда действующих банков вело к повышению ликвидности и котировки их ценных бумаг (например, курс акций Инкомбанка в 1992 г. составлял 200—210% от номинала).
Виртуальный характер финансового рынка
Таким образом, в первой половине 90х годов сложился финансовый рынок России. Это был, пожалуй, самый впечатляющий и неоднозначный итог монетаристских преобразований.
Финансовый рынок начал складываться гораздо раньше и интенсивнее, чем зарождались рыночные отношения в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве, на транспорте. Более того, он начал формироваться в отрыве от реального сектора. Ссудный капитал, валютные и фондовые ценности функционировали в своем замкнутом кругу, не контактируя с производством и не финансируя его. Обстановка в реальном секторе не влияла на взлеты и падения на финансовом рынке. Достаточно сказать, что в условиях острого промышленного кризиса и колоссальной инфляции быстро набирали оборот межбанковские кредиты, валютные и фондовые операции.
Финансовый рынок был не только не направлен на экономический рост, но попросту высасывал из реального сектора финансовые ресурсы. Через огромное число малых предприятий, созданных при акционерных обществах реального сектора (да и при государственных предприятиях), денежные ресурсы, особенно наличные деньги, уходили на финансовый рынок, нередко в теневой оборот. Финансовый рынок был вообще тесно связан с криминальной средой, и в процессе своего развития криминогенность рынка возрастала. Появилось бесчисленное число дочерних компаний российских предприятий и банков в оффшорных зонах. В «левые» финансовые потоки включались крупнейшие структуры рынка, а также государственные органы. Вспомним фальшивые авизо и непогашенные вовремя ваучеры.
Финансовый рынок первой половины 90х годов обладал не то чтобы прозрачностью — как это положено по западным стандартам, — но прямо-таки непроницаемостью. Об объемах операций, их характере, финансовых результатах участников знали разве что они сами. Для большинства участников рынка, а тем более потенциальных инвесторов вся «кухня» финансовых операций оставалась за семью печатями.
От западных рынков отечественный отличала и слабая информационная обеспеченность юридических и физических лиц, не входивших в число участников рынка. Публичность торгов и аукционов, цен и котировок, допущенных к ним финансовых инструментов не носила всеобъемлющего характера. Получить исчерпывающую информацию о банке или акционерном обществе — эмитенте ценных бумаг — было возможно в основном у реестродержателей, которые, действуя по договору с эмитентами, ограничивали доступ к информации о нем.
Слабое информационное обеспечение инвесторов дало возможность финансовым спекулянтам активно задействовать некачественную рекламу. Рекламные объявления заманивали сверхвысокими доходами от вкладов в кредитные учреждения, от быстрого роста котировок акций и долговых бумаг. Проверить сведения, содержащиеся в рекламе, из-за отсутствия рейтинговых агентств и развитого аудита было крайне затруднительно.
Финансовый рынок России — это рынок для узкого элитарного слоя, заинтересованного в короткие сроки получить прибыль, зачастую от нечистоплотных, а нередко и просто криминальных сделок и репатриировать ее за границу. Для основного слоя потенциальных инвесторов, включая крупных, средних и мелких (население), финансовый рынок существует в виде приманки, куда они должны вложить капиталы, которые потом бесследно исчезнут.
Таким образом, финансовый рынок России стал принимать виртуальный характер. Это проявлялось в его полном отрыве от производства; ориентации не на экономический рост, а на получение и вывоз из страны сверхдоходов за счет спекулятивных операций; выкачивании из реального сектора денежных средств, что вело к бартеру и неплатежам, т.е. виртуализации самого реального сектора; замкнутости рынка, который не стал органичным элементом народного хозяйства, а являлся клубом финансовой элиты, паразитирующей на экономике; наличии в обращении большого количества виртуальных финансовых инструментов — фальшивых авизо, КО, акций бирж, билетов АО «МММ» и т.п.; все в больших масштабах бизнеса делания денег из воздуха — эмиссии акций, векселей, депозитных сертификатов, после чего эмитенты испаряются вместе с собранными деньгами.
Подводя итоги развитию России в первой половине 90х годов, надо отметить следующее. В первый период реформ монетаристы-реформаторы добились разрушения командно-административной экономической системы, не создав на ее месте новой, рыночной системы. Страна была ввергнута в колоссальный экономический кризис, превосходящий по масштабам все доселе известные кризисы. Дезорганизовав экономику, монетаристы-реформаторы поставили страну в полную зависимость от ее финансирования международными финансовыми институтами. Россия оказалась под диктатом МВФ, который все более и более подводил ее к экономическому хаосу.
Вместе с тем в первой половине 90х годов был создан весьма специфический финансовый рынок, оторванный от экономики в целом и не соответствующий, а часто просто противоречащий стандартам рынков западных стран. Воздействие международных финансовых институтов на Россию, а также выкачивание финансовых ресурсов из нее осуществлялось преимущественно через этот рынок.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
