Главная » Экономисту »
Начало финансового кризиса и его влияние на Россию
Начало финансового кризиса и его влияние на Россию
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. Связаться с автором
Ухудшение конъюнктуры на российском финансовом рынке в августе—октябре 1997 г. и его высокая зависимость от поведения иностранных инвесторов поставили Россию перед угрозой кризиса. Особую опасность представляли нерезиденты, готовые к массовому выводу своих капиталов из российских ценных бумаг, что перевело бы стагнацию в резкий спад во всем народном хозяйстве.
Наибольшее беспокойство нерезидентов вызвали события в Юго-Восточной Азии, грозившие дестабилизировать мировой финансовый рынок в целом.
Для россиян Юго-Восточная Азия долгое время являлась экзотикой. Какое влияние могут оказать эти слаборазвитые, бывшие колониальные страны на мировые финансы?
Между тем многие страны Юго-Восточной Азии давно уже не были слаборазвитыми. Еще с конца пятидесятых — начала шестидесятых годов туда устремился японский капитал. С течением времени японские капиталовложения все более росли, стимулируя рост национальной экономики стран — объектов инвестиций.
С середины восьмидесятых годов к крупномасштабным японским инвестициям присоединились быстро растущие китайские инвестиции из Китая, Гонконга, Тайваня, Сингапура.
Воспользовавшись начавшимся во второй половине девяностых годов экономическим кризисом в Японии, китайский капитал резко усилил свои позиции в странах Юго-Восточной Азии. Пожалуй, лишь в Таиланде, где на японские банки приходилась половина объема иностранных кредитов, и в Корее, где эта доля составляла около 35%, Страна восходящего солнца удерживала свое первенство. В большинстве остальных стран китайский капитал (а с середины девяностых годов это все больше капитал непосредственно из КНР) занял ведущие позиции.
Мощные японские и китайские капиталопотоки стимулировали взрывное развитие экономики стран АСЕАН. Некоторые из них вошли в число первых 20— 30 стран мира по объему ВВП. Юго-Восточная Азия вошла в число развитых регионов мира.
С середины девяностых годов в восточноазиатском регионе стали ощущаться последствия кризиса в Японии. Падение курса иены вело к снижению эффективности внешнеторговых операций ее восточноазиатских партнеров. В Таиланде, например, экспорт в 1995 г. вырос примерно на 20%, а в 1996 г. рост оказался уже нулевым. Состояние платежных балансов стран региона стало ухудшаться.
С конца 1997 — начала 1998 г. из-за усиливающейся стагнации японской экономики экспорт восточноазиатских стран в Японию стал уже впрямую сокращаться. Это отразилось не только на платежных балансах, но и на объемах производства экспортных товаров стран Юго-Восточной Азии.
Именно эти обстоятельства привели к дестабилизации финансовых рынков стран — членов АСЕАН. Между тем эти страны, как и Россия, а еще ранее Мексика, увлеклись строительством финансовых пирамид. Причем в отличие от России в азиатских странах преобладали пирамиды краткосрочных частных бумаг. Естественно, что эти пирамиды еще более неустойчивы, чем пирамиды государственных ценных бумаг.
Обеспечение краткосрочных долговых обязательств золотовалютными резервами было явно недостаточно, особенно в Таиланде, Индонезии и Корее. Поэтому, как только нерезиденты почувствовали ухудшение конъюнктуры в странах региона, они немедленно стали сбрасывать долговые бумаги этих стран. А поскольку среди главных эмитентов этих бумаг были банки, то в странах АСЕАН, особенно в Таиланде и Индонезии, немедленно разразился банковский кризис.
Средства, выручаемые нерезидентами от продажи долговых бумаг, поступали на валютный рынок. Туда же устремились ресурсы банков восточноазиатских стран в национальной валюте. Это привело к финансовому кризису.
Таким образом, в странах Юго-Восточной Азии начался крупномасштабный финансовый кризис. Однако почему же он привел к мировому финансовому кризису? Только внутренними проблемами стран Юго-Восточной Азии это объяснить не удается. Тем более что наиболее развитая страна региона — Гонконг, в отличие от большинства своих соседей, на первых порах никаких особых трудностей в экономике не имела.
Чтобы понять, как региональный восточноазиатский кризис перерос в мировой, необходимо остановиться на особой роли Гонконга как в регионе, так и на мировом финансовом рынке. В 1997 г. Гонконг стал все чаще попадать в поле зрения финансовых ведомств, деловых кругов, средств массовой информации всего мира.
Казалось бы, какое отношение может иметь это маленькое государство к событиям на финансовых рынках Северной Америки и Европы, а тем более России, не имеющей сколько-нибудь значительных экономических связей с Гонконгом?
Однако в современной мировой экономике все взаимосвязано и изменения в одном регионе могут оказать серьезное воздействие на положение в других, пусть и весьма отдаленных, районах.
Гонконг — государство, уступающее по территории таким странам, как Германия, Франция, Великобритания, в 300—500 раз, а по населению примерно в 10 раз, — стал одним из главных финансовых центров мира. Гонконгская биржа играет существенную роль на международном финансовом рынке. На ней котируются ценные бумаги не только стран Азиатско-Тихоокеанского региона, но и многих других стран.
Биржевой индекс Hang Seng является одним из важнейших индикаторов фондового рынка, изменения которого немедленно отражаются на состоянии дел на биржах Европы, Азии, Африки. Гонконгский капитал, а точнее, китайский капитал, так как через Гонконг идут финансовые потоки не только собственные, но и Китая, стал преобладающим в странах АСЕАН. Причем в ряде этих стран он потеснил не только других внешних инвесторов, но и национальный капитал.
Однако такую роль на мировом рынке Гонконг занимает сравнительно давно. Почему же именно в последнее время он стал объектом пристального внимания? Все объясняется тем, что Гонконг интегрируется с Китаем, сохраняя определенный экономический и политический суверенитет.
Китай занимает второе место в мире по объему ВВП, по величине золотовалютных резервов — они постепенно приближаются к рубежу 150 млрд. долл.
Юань, хотя имеет ограниченную конвертируемость, на мировых рынках теснит даже иену. Интеграция Гонконга с Китаем по сути ставит мир перед фактом появления нового финансового сверхгиганта. В перспективе это означает борьбу за передел сфер влияния на мировом рынке.
Это отчетливо осознают представители «старых» финансовых центров, и прежде всего наиболее могущественных из них — североамериканских. Они-то и решили, не дожидаясь полной интеграции Гонконга с Китаем, нанести превентивный удар по небольшому островному государству.
Момент был выбран для этого весьма удачный. Экономический кризис в Юго-Восточной Азии создал хорошие предпосылки для атаки на гонконгский капитал. Соседи Гонконга и так уже имели серьезные проблемы на своих фондовых и валютных рынках. Если сыграть на дальнейшее понижение котировок их валют, эффективность внешнеторговых операций Гонконга неминуемо упадет и, чтобы не допустить резкого ухудшения состояния платежного баланса, Гонконг вынужден будет девальвировать свою валюту.
Это создаст условия для удара непосредственно по самому Гонконгу — сначала по его валюте, а затем по его фондовому рынку. Летом 1997 г. игра против Гонконга началась.
Для этого фонды, занимающиеся операциями с валютой и ценными бумагами, — их суммарные активы составляют сотни миллиардов долларов — в июне 1997 г. начали игру на понижение курсов национальных валют стран АСЕАН. Сначала упал курс таиландской валюты, за ним индонезийской, малайзийской, филиппинской и т.д.
Обвалив курсы валют основных экономических партнеров Гонконга, что привело к чрезмерному повышению курса гонконгской валюты по отношению к валютам его партнеров, международные фонды начали игру против гонконгского доллара. Однако он устоял. Тогда в октябре 1997 г. была предпринята атака на фондовом рынке. Последствия ее были ужасны. Индекс Hang Seng упал в 2 раза.
Однако Гонконг, мобилизовав различного рода финансовые резервы на сумму более 170 млрд. долл., (для сравнения: золотовалютные резервы Центробанка России составляют сейчас примерно 33 млрд., долл.), отбил и эту атаку. Фонды, игравшие на понижение гонконгской валюты и ценных бумаг, понесли миллиардные убытки. Первая атака на гонконгский капитал не удалась.
Перегруппировав силы, международные фонды, зарегистрированные в разных странах, но представляющие интересы прежде всего США, в начале 1998 г.
вновь обрушились на валюты стран АСЕАН. Расчет оказался верным. Возникшая в ряде стран неуправляемая инфляция и спад производства вызвали недовольство их властей и населения Гонконгом — понятно, что акции направлены против Гонконга, а страдают другие страны. Позиции гонконгского капитала были существенно потеснены.
Затем был нанесен очередной удар по валютному и фондовому рынкам Гонконга. Курсы ценных бумаг этого государства упали, процентные ставки возросли. Казалось бы, что победа североамериканских финансовых кругов близка. Однако на помощь Гонконгу пришел Китай. Было объявлено о его готовности поддержать Гонконг всеми имеющимися финансовыми ресурсами. Гонконг провел внезапную интервенцию на фондовом рынке в объеме примерно 15 млрд. долл., и резко ужесточил правила биржевых операций. Игроки на понижение гонконгских финансовых инструментов вновь понесли миллиардные потери.
Таким образом, ни одна из сторон решительной победы не достигла. Это значит, что схватка финансовых титанов в любой момент времени может продолжиться.
Каковы же ее результаты для мирового рынка? Прежде всего рассмотрим, к чему привели все эти столь неоднозначные экономические и политические процессы в Юго-Восточной Азии.
Более всего кризис затронул фондовые рынки Индонезии, Таиланда и Тайваня. Акции Индонезии подешевели в целом почти на треть, а ценные бумаги Тайваня и Таиланда — на 20 и 25,4% соответственно.
Котировки ценных бумаг Гонконга упали в целом на 5,6%. И это при колоссальной финансовой мощи этой страны и помощи ей со стороны Китая.
Слабее всего от кризиса пострадала Малайзия. Ее власти пошли наперекор советам МВФ и ввели целый ряд мер по ограничению вывоза капитала из страны. Эти меры (некоторые из них имели административный характер) оказались весьма действенными. Кроме того, в Малайзии было решено отказаться от плавающих курсов валюты. Курс национальной валюты — ринггита стал фиксированным. В итоге после многомесячного падения курсов акций этот процесс не только замедлился, но и перерос в оживление на рынке.
Самым удивительным явлением среди рассматриваемых стран выступает рост фондового рынка Филиппин. На фоне всеобщего кризиса, причем не только Азиатского, но и мирового в целом, достижение Филиппинами 7,3%го роста котировок ценных бумаг кажется фантастическим. На самом деле ничего удивительного нет. Власти Филиппин вообще не поощряли иностранных портфельных инвестиций. Не допускали в страну капиталы нерезидентов-спекулянтов. Не строили финансовых пирамид. Всемерной заботой филиппинского правительства было развитие реального сектора. Туда шли и внутренние, и внешние инвестиции. А в результате этого явно антимонетаристского пути развития был достигнут рост фондового рынка в условиях международного кризиса.
Среди других стран Азиатско-Тихоокеанского региона обвал курсов валют и ценных бумаг стран АСЕАН отразился в первую очередь на Японии и Корее. Вялотекущий спад японской экономики перерос в острый кризис. Вполне вероятно, что это случилось бы и без влияния результатов схватки американского и китайского капиталов. Но безусловно эти результаты ускорили и усилили кризис в Японии.
Напуганные огромными потерями Юго-Восточной Азии нерезиденты начали массовый сброс ценных бумаг стран, имеющих близкие рейтинги со странами АСЕАН. Под удар попали Россия, государства Латинской Америки и т.п. Но основной удар пришелся на Корею. Пирамида краткосрочных бумаг Кореи примерно в 3 раза превышала пирамиду ГКО. Ее обвал привел к сильнейшим финансовым потрясениям.
МВФ предпринял срочные меры по восстановлению стабильности в Японии и Корее. Но невиданные до сих пор по своим объемам кредиты лишь несколько притушили кризис. Зато МВФ оказался на голодном пайке. По оценкам экспертов, у него осталось свободных средств на сумму 6—10 млрд. долл. Оказать поддержку другим странам валютный фонд уже не смог. И полетели вниз курсы валют и ценных бумаг в России и Пакистане, Мексике и Бразилии, Канаде и Австрии, Колумбии и Норвегии, Новой Зеландии и Вьетнаме — всех не перечесть. Налицо глобальный кризис мировых финансов.
А что же США, финансовые круги которых непрерывными атаками на Гонконг нарушили равновесие международного валютного и фондового рынков? На Востоке есть поговорка: «Посеявший ветер пожнет бурю». И действительно, угроза финансового шторма для США становится все более явственной. Падение курсов валют важнейших торговых партнеров США: Европы, Японии, Канады и ряда стран Латинской Америки привело к увеличению эффективности их экспорта. Экспортеры, продавая в США продукцию за доллары, теперь получают за каждый доллар все большее количество иен, песо и т.п. Это стимулирует продвижение их товаров на американский рынок.
Дефицит внешнеторгового баланса США стал резко увеличиваться. И только падение цен на нефть несколько уменьшило темы роста дефицита.
Дестабилизировалось и положение важнейших фондовых центров Северной Америки. Уже с начала 1998 г. индекс Dow Jones несколько раз существенно снижался. Но до середины года общая тенденция к росту рыночной стоимости акций американских корпораций сохранялась. Однако с лета эта тенденция сменилась на противоположную. В конце августа индекс Dow Jones «провалился» сразу более чем на 10%. Через месяц он опять значительно упал.
Это ознаменовало перелом в развитии финансового рынка США. Во-первых, падение индекса Dow Jones в конце сентября 1998 г. произошло в условиях, когда его значение было весьма далеко от своего пика. Во-вторых, падение курсов акций явилось реакцией на действия Федеральной резервной системы. Это целый комплекс мероприятий — от валютных интервенций до понижения процентных ставок, проводимых в целях поддержки иностранных валют, в первую очередь иены, внешнеторговых партнеров США. Данные меры, призванные уменьшить дефицит внешнеторгового баланса, отрицательно сказались на котировках дивидендных бумаг. Политика США стала напоминать действия атакуемого ими Гонконга — попытка залатать дыры в одном сегменте финансового рынка оборачивается появлением дыр в других сегментах.
К числу таких сегментов относится валютный рынок. Первые признаки дестабилизации финансовой системы США немедленно сказались на курсе доллара. В начале сентября 1998 г. спрос на доллары в крупнейших валютных центрах резко снизился. А с середины сентября началось явление, которое для россиян может показаться светопреставлением, — бегство от доллара. Курсы марки и иены по отношению к доллару повышались на 5—12 пунктов в день! И это в условиях продолжавшегося кризиса японской экономики и понижения курса иены к валютам некоторых стран.
Иная ситуация сложилась в России. У нас курс доллара растет всегда и по всем причинам, исключая специальную игру банков на повышение курса рубля для расчетов по фьючерсным контрактам. Упал индекс Dow Jones, изменила Федеральная резервная система учетную ставку, разразился скандал вокруг Президента США — котировки доллара в стране растут. Реакция всех покупателей долларов — банков, предприятий, населения в этом случае, мягко говоря, неадекватная.
В последнее время широко распространилось мнение, что все растущая потребность в долларах вызвана недостаточной массой СКВ в стране, а курс доллара определяется исключительно спросом и предложением валюты. Однако как в этом случае объяснить тот факт, что в конце июля 1998 г. на руках у населения находилось чуть более 100 млрд., наличных рублей и примерно на 250 млрд. руб. наличной СКВ (в пересчете на курс рубля к доллару на конец июля) и спрос на доллары был относительно стабилен? В начале же сентября у населения находилось 105 млрд., наличных рублей и наличной СКВ на сумму более 1 трлн. руб. (в пересчете на курс рубля к доллару на начало сентября), а спрос на доллары был ажиотажным, наличная валюта буквально исчезла из банков и обменных пунктов.
Объяснить это недостатком СКВ в стране неправильно. Создавшееся положение было вызвано тем, что из-за провала проводимой правительством и Центробанком жесткой кредитно-финансовой политики — ограничения денежной массы; так называемого безинфляционного финансирования бюджетного дефицита за счет нагромождения пирамиды ГКО и т.д. — возникло недоверие буквально ко всем национальным финансовым инструментам. В результате доллар во все большей мере замещает рубль как средство платежа, ценные бумаги и депозиты выступают как средство операций на финансовом рынке. Долларизация экономики России усиливается. Однако возникает вопрос: почему долларизация? Почему конвертируемой валютой является только доллар? Ведь в последнее время явственно наметилась тенденция к вытеснению доллара с ряда сегментов мирового рынка.
В странах АСЕАН первенствует доллар, только не американский, а гонконгский! В Юго-Восточной Азии доллар оттеснен юанем и иеной на третью позицию. В странах, экономически связанных с Германией, господствует марка и т.д. Россия по товаро и капиталопотокам связана гораздо теснее со странами ЕС, чем с США. По экономической мощи ЕС не уступает США, а по объемам внешней торговли — значительно превосходит. Почему же Россия ориентирована исключительно на доллар (ничтожные операции с маркой можно не принимать во внимание)? Ответ на этот вопрос только в сфере рыночных отношений найти нельзя. Долларизация является следствием как экономической, так и политической зависимости существующего в стране режима от международных финансовых институтов. Пресловутая жесткая кредитно-финансовая политика проводилась по рецептам, навязываемым МВФ. А результатом использования данных рецептов является все большая зависимость от доллара, а следовательно, от того же МВФ и т.п.
Между тем на международном валютном рынке произошли исключительно важные события — введена новая валюта евро. Это новая супервалюта стран, имеющих важное значение для России в сфере внешней торговли и капиталопотоков (а с учетом стран Восточной Европы, тяготеющих к ЕС, просто решающее значение для России). Евро с течением времени начнет
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
активное вторжение к нам. Результатом этого будет очередное ослабление не только рубля, но и долларовых накоплений физических и юридических лиц. Страна может оказаться в состоянии хаоса, когда на какое-то время вообще не будет инструментов и стимулов для накопления.
Рецессия. Первый удар кризиса
В конце 1997 г. Россия попала под удар мирового финансового кризиса. Этот удар оказался тем более сильным в связи с тем, что в стране в течение второй половины 1997 г. нарастали внутренние противоречия, и прежде всего между безудержным строительством финансовых пирамид и возможностями экономики удерживать их чудовищный груз.
Точкой отсчета стали разразившийся 28 октября 1997 г. биржевой крах в США и ноябрьские потрясения на фондовых рынках стран Юго-Восточной Азии. Иностранные «инвесторы» стали избавляться от ценных бумаг. Это было связано, во-первых, с необходимостью компенсирования потерь в США и Юго-Восточной Азии. Во-вторых, нерезиденты вообще крайне чувствительны к политическим и экономическим потрясениям на международном рынке и заранее начинают избавляться от ценных бумаг тех стран, в которых эти потрясения еще не проявились, но могут произойти.
В результате действий нерезидентов рынок акций в течение месяца с конца октября по конец ноября 1997 г. пережил три острейшие ситуации. Индекс наиболее популярных акций упал сначала на 29%, затем на 21% и, наконец, еще на 10%. За весь период своего существования отечественный рынок акций не переживал столь бурных потрясений.
Среди госбумаг наиболее мощный удар кризиса обрушился на валютные обязательства — ценные бумаги, достоинство которых выражено в иностранной валюте, — ОВВЗ и еврооблигации, где доля нерезидентов особенно высока. Рынок валютных обязательств с конца октября по начало декабря 1997 г. был просто парализован.
Резко обрушились котировки рублевых госбумаг. Особенно пострадали ГКО и ОФЗ: доходность некоторых выпусков подскочила по сравнению с предкризисным уровнем в 2,5—3 раза. А это означает, что обслуживание государственного долга становилось все обременительнее, непосильнее для бюджета.
Чрезвычайно остро отреагировал на кризисную ситуацию в сфере ценных бумаг валютный рынок. 21 октября 1997 г. курс доллара на ММВБ поднялся сразу на 54 пункта, а спрос на валюту составил 163 млн. доля. Подобных «достижений» не наблюдалось аж с середины 1995 г. Правда, первый удар по валютному рынку усилиями Центробанка удалось отразить. Уже к началу ноября ситуация стабилизировалась. Однако вскоре спрос на валюту вновь стал расти. Нерезиденты, продавая российские ценные бумаги за рубли, естественно, пытались конвертировать эти рублевые средства в СКВ. Далее положение еще более обострилось. С раскачанного нерезидентами фондового рынка стали уходить и внутренние инвесторы, переводя средства из государственных ценных бумаг в валюту. В итоге только за 2 и 3 декабря спрос на валюту на ММВБ приблизился к отметке 300 млн. долл. 3 декабря был установлен рекорд дневных торгов за 1997 г. — 167 млн. долл. Курс продаж наличных долларов превысил 6000 руб. Центробанк оказался не в силах удержать курс доллара в рамках существующего валютного коридора и поэтому был вынужден значительно расширить эти рамки.
В условиях нараставшего кризиса очевидной оказалась полная неспособность правительства реформаторов противостоять разбушевавшейся рыночной стихии.
В этих условиях по сути диктаторские полномочия на финансовом рынке приобрел Центробанк. Его возглавляли зачинатели государственного пирамидостроения в России С. Дубинин — председатель, С. Алексашенко — первый заместитель председателя. Именно на них выпала основная тяжесть борьбы с кризисом на выстроенном ими же самими пирамидальном рынке.
В целях преодоления кризиса на финансовом рынке Центробанком был предпринят ряд мер:
• ставка рефинансирования повышена с 21 до 28% годовых, а нормативы обязательных резервов коммерческих банков в иностранной валюте — в 1,5 раза;
• начато интенсивное привлечение средств на депозиты в ЦБ — до 3—4 трлн. руб. в день;
• сделаны шаги по поддержанию спроса на государственные ценные бумаги. Центробанк и под его давлением Сбербанк начали скупку ГКООФЗ. Банки — первичные дилеры на рынке ГКО ОФЗ — были обязаны оперировать с большим количеством этих бумаг, улучшились условия предоставления ссуд под залог госбумаг;
• за нарушения сроков поставки госбумаг ЦБ прекратил сделки с рядом иностранных банков. А за невыполнение обязательств по поддержанию котировок гособлигаций некоторые крупные российские банки были лишены статуса первичного дилера на рынке ГКООФЗ.
В итоге принятых мер валютный рынок удалось стабилизировать. Но какой ценой? Политика ЦБ во многом сознательно была направлена на «разорение» Сбербанка, который вынужден был финансировать рынок ГКО за счет вкладов населения.
В результате валютных интервенций и скупки Центробанком госбумаг золотовалютные резервы сократились с 25 млрд., до 18 млрд. долл. Валюты стало меньше: сократились возможности сдерживать рост курса доллара. Из оставшихся резервов около 6 млрд. долл., приходилось на золото, которое еще нужно суметь реализовать в условиях катастрофического падения цен на этот металл. Мало того, что золота становится меньше и цена на него падает. В период кризиса наиболее ликвидные резервы — иностранная валюта — уменьшились почти на 40%, т.е. на 7 млрд., долл., или 42 трлн., «старых» рублей «бежали» из России. Это больше, чем вся совокупная задолженность федерального бюджета перед всеми видами выплат россиянам!
Руководство Центробанка не наивно и не безграмотно. Оно чрезмерно политизировано в проведении денежно-кредитной доктрины: сознательно проводит «такие» рискованные финансовые шаги, чтобы усилиться «в политике».
Политическая ангажированность, желание достичь баланса компромиссов, «заигрывание» с «серым» иностранным капиталом, а не респект перед финансами — вот характерная черта ЦБ. Но только один Бог может быть в ЦБ РУБЛЬ!
Массовое привлечение Центробанком депозитов подняло депозитную ставку до 20% годовых, что спровоцировало резкий рост депозитных ставок в коммерческих банках, где отметка 20% годовых была значительно превышена. Например, в Инкомбанке рублевые депозиты привлекались под 27% годовых. Следствием этого явился быстрый рост ссудного процента. Например, ломбардные кредиты, предоставленные Центробанком коммерческим банкам в ноябре—декабре на сумму более чем 50 трлн. руб. до кризиса, выдавались под 15—21% годовых, а в ноябре—декабре — уже под 36% годовых. Это означает, что решение одной из главных задач кредитно-финансовой политики Центробанка — снижение процентных ставок до уровня, когда банкам станет выгодно выдавать дешевые кредиты реальному сектору экономики для ее оживления, — с треском провалено.
Если валютный рынок, пусть и очень дорогой ценой, в 1997 г. удавалось привести в равновесие, то состояние дел на фондовом рынке было совершенно иное. Доходность госбумаг к концу декабря установилась на уровне 30—33% годовых. Это хотя и ниже пиковых значений доходности в наиболее острые моменты кризиса — 45—50% годовых и более, но в 1,7—1,8 раза выше предкризисного уровня. По сути декабрьские котировки госбумаг вернулись к уровню начала 1997 г. Это свидетельствует о том, что и вторая задача политики Центробанка — резкое снижение доходности госбумаг — безоговорочно провалилась.
Поистине уникальными «достижениями» Центробанка являются три аукциона по размещению ГКО ОФЗ, состоявшихся в конце ноября — начале декабря 1997 г. На них не только не были получены средства для госбюджета, но и не удалось даже собрать денег для погашения предыдущих выпусков этих ценных бумаг. В итоге впервые за все время существования рынка ГКООФЗ вместо привлечения средств в бюджет пришлось из бюджета взять около 3 трлн. руб. для погашения гособлигаций. Все это привело к тому, что государство было вынуждено в конце 1997 — начале 1998 г. сократить заимствования на рынке ГКООФЗ — важнейшего источника покрытия дефицита федерального бюджета. Более того, Правительство РФ было вынуждено создать специальный резерв для поддержания рынка ГКО: Минфин предполагал выкупать ГКО в объеме до 8 трлн. руб. — это в пределах доходов бюджета. В результате пришлось урезать другие статьи расходов. Рост доходности госбумаг привел и к увеличению затрат на обслуживание внутреннего госдолга. Из бюджета 1998 г. на эти цели предусматривалось выделить от 8 трлн., до 25 трлн., «старых» рублей.
Кризис, подготовленный отечественными пирамидостроителями и спровоцированный поведением нерезидентов, оказал влияние не только на федеральные, но и на региональные ценные бумаги. Со второй половины 1996 г. и особенно в 1997 г. на рынке появились ликвидные ценные бумаги субъектов Федерации. Прежде всего следует отметить займы Москвы, Санкт Петербурга и Нижнего Новгорода. Взрывной рост доходности федеральных ценных бумаг в ноябре 1997 г. привел к росту доходности и ценных бумаг местных займов. В результате их размещение было отложено, та же участь постигла и корпоративные облигационные займы: в ноябре 1997 г. не состоялся запланированный выпуск первых программ внутренних займов «Газпрома» и «ЛУКойла» на ММВБ, а также отменен выпуск еврооблигаций Инкомбанка.
Помимо долговых бумаг под удар кризиса попали и акции. Конец 1997 г. должен был стать определенной вехой в становлении отечественного рынка дивидендных бумаг. Впервые целый ряд крупных приватизированных предприятий собирался осуществить широкомасштабную эмиссию акций. Некоторые предприятия намеревались разместить свои ценные бумаги за рубежом — в виде американских депозитарных расписок и т.п. Небывалое падение котировок акций в конце октября—ноябре 1997 г. привело к тому, что все эти проекты были отложены. А ведь реальный сектор экономики мог бы наконец-то получить инвестиции механизмами фондового рынка, однако этого не произошло.
К началу 1998 г. вроде бы ситуация стабилизировалась. Однако эти надеждам не суждено было сбыться.
Новые потрясения в Юго-Восточной Азии опять затронули Россию. Январский кризис развивался по уже привычному сценарию. Нерезиденты вновь стали выводить капиталы из российских ценных бумаг. Из госбумаг в январе 1998 г. было выведено более 0,5 млрд., долл., а из корпоративных бумаг почти в 2 раза больше. Доходность ГКО подскочила до 43—45% годовых. В очередной раз аукцион по размещению госбумаг провалился — средства на погашение предыдущих выпусков облигаций были взяты из резерва Минфина.
Выводимые из российских ценных бумаг рублевые средства конвертировались в СКВ. В результате спрос на доллары резко возрос. В конце января спекулянты, прежде всего зарубежные, предприняли скоординированную атаку на рубль.
Что в этих условиях делал Центробанк?
Опять традиционными методами исправлял свои же ошибки. Поднял ставку рефинансирования, увеличил нормативы обязательных резервов коммерческих банков. Осуществил крупные валютные интервенции.
В феврале ситуация вновь стаза стабилизироваться. Цена этого была такова:
• ставка по ломбардным кредитам поднялась с 36 до 42% годовых;
• депозитные ставки в коммерческих банках устремились к отметке 30% годовых;
• золотовалютные резервы сократились до 16 млрд., долл.
Все развивалось по уже привычной схеме. Впрочем, нет, не совсем так. На перманентный кризис среагировали международные институты. 3 февраля агентство Moody’s объявило о намерении снизить рейтинг российских федеральных, региональных, корпоративных и банковских внешних долговых обязательств. Теперь цена заимствований для всех российских эмитентов увеличится не только на внутреннем, но и на внешнем рынке.
Главный удар по финансовому рынку нанесли нерезиденты, осуществившие массовый сброс российских акций и облигаций. Несколько позже под влиянием нерезидентов в этот процесс включились и внутренние инвесторы. Но ведь подобное поведение иностранных инвесторов не является новостью. Наиболее впечатляющий пример негативного поведения нерезидентов был отмечен в 1994 г. в Мексике. Продажа иностранными владельцами мексиканских госбумаг привела к сильнейшему финансовому кризису.
Молодой развивающийся фондовый рынок России также испытал на себе влияние неуправляемого поведения нерезидентов, когда по их вине доходность ГКО с конца февраля по конец марта 1997 г. подскочила более чем на 40%.
Предупреждения об опасности непредсказуемого поведения нерезидентов высказывались в специальных экономических изданиях. Будучи финансовым обозревателем «Российской газеты», я неоднократно предупреждал российскую финансовую власть о надвигающемся кризисе, предлагал рецепты по санации рынка, избежанию кризиса. Однако никакой реакции на эти предупреждения со стороны правительства, Центробанка не последовало.
Таким образом, ни мексиканский, ни российский опыт чрезмерного участия нерезидентов на фондовом рынке, ни предупреждения об этом в печати не возымели действия. Более того, Центробанк пошел на резкое увеличение доли нерезидентов на рынке госбумаг: с начала по осень 1997 г. доля нерезидентов на рынке ГКО ОФЗ поднялась с 15 до 30%. Объясняя это, Алексашенко в статье в журнале «Эксперт» (1997. № 47. С. 10) заявил, что страна не имеет внутренних накоплений. Трудно поверить в то, что один из руководителей Центробанка не знает о данных, приводимых этой же организацией.
Согласно ЦБ, у населения России на руках имелось СКВ на сумму 40—70 млрд. долл. Первая цифра — данные Центробанка по легальным потокам валюты начиная с 1992 г., вторая — данные Центробанка с учетом валюты, имевшейся в стране до 1992 г., и нелегальных валютопотоков. Это более чем в 2 раза превышало все вложения нерезидентов в госбумаги — осенью они достигли 16 млрд. долл. При этом речь не идет о полном замещении вложений нерезидентов в госбумаги средствами населения. Достаточно было сократить вложения нерезидентов на 7—8 млрд. долл. Население было способно пятикратно перекрыть этот отток средств нерезидентов имевшейся у него СКВ. Помимо этого, на руках населения скопились и значительные рублевые средства.
Исходя из всего этого, я считаю, что в кризисе, развивавшемся в 1997 г. на финансовом рынке России, виноват прежде всего Центробанк, управляемый монетаристами. Его политика безудержного пирамидостроения диктовала, с одной стороны, привлечение денег нерезидентов на рынок госбумаг. С другой стороны, эта политика просто-таки загоняла население сберегать накопления, конвертируя их в СКВ. Госбумаг для населения, за исключением незначительных выпусков облигаций сберзайма, нет. Это обстоятельство значительно усиливало долларизацию экономики.
Анализируя этот кризис, нельзя не отметить и вообще слабую ориентацию Центробанка на фондовом рынке. Чего стоит одно лишь заявление г-на Алексашенко на прессконференции в первые дни кризиса о том, что ситуация нормализуется в течение нескольких дней. На деле фондовый рынок с конца октября 1997 г. по конец января 1998 г. находился в состоянии кризиса.
Хочу обратить внимание на практику, существующую в Федеральной резервной системе США. Ее председатель А.Гринспен в течение 1997 г. несколько раз публично анализировал ситуацию на финансовом рынке, отмечал завышенность котировок ценных бумаг, предупреждал о возможности повышения процентных ставок. Вот бы и руководству Центробанка вместо легковесных заявлений о скором прекращении кризиса регулярно объявлять свой оценочный прогноз состояния рынка. Впрочем, к кропотливой работе по анализу состояния рынка наши реформаторы не приучены. Им подавай крупные проблемы, способные запечатлеть их имена на скрижалях истории, — строительство пирамид, деноминацию и т.п.
Подводя итоги анализу действий Центробанка, нельзя не обратить внимание на следующие факты. Во-первых, команда чиновников, возглавлявших Минфин в 1994 г., была повинна в знаменитом «черном» вторнике. Напомним, что в октябре 1994 г. курс доллара за один день подскочил на 27%. Та же самая команда, но уже возглавляющая Центробанк, построила гигантскую пирамиду ГКООФЗ, да к тому же допустила на российский рынок в 1996—1997 гг. спекулятивных иностранных инвесторов, что привело к более масштабному, чем в 1994 г., кризису.
Далее, Центробанк ответствен и за действия Сбербанка, где он является главным акционером. Между тем остатки вкладов населения в Сбербанке в марте и сентябре — ноябре 1997 г. уменьшались из-за чрезмерно резкого снижения депозитных ставок. И вновь совпадение. Именно в марте и октябре—ноябре финансовый рынок был дестабилизирован. А ведь только введение новых вкладов («Рождественский», «Рождественский плюс» и «Компенсационный») с повышенными ставками привлекло в Сбербанк в течение одного месяца около 9 трлн.
руб. Если бы в 1997 г. 4 месяца из 12 вклады не уменьшались, а росли, то Сбербанк имел бы весьма значительные дополнительные ресурсы — 4—6 млрд. долл. для скупки ГКООФЗ у нерезидентов и до августа 1998 г. смягчил бы, а скорее предотвратил дефолт.
Центробанк долгое время умудрялся не замечать наличия «серых» схем покупок наличной СКВ. Между тем эти покупки только через банковские счета, что позволяет уйти от налога на покупку наличной валюты, с августа по ноябрь 1997 г. достигли 5,3 млрд. долл. И только после того как через банковские счета стала приобретаться половина наличной СКВ, Центробанк вынужден был признать значимость этих каналов. Наличие «серых» схем не просто снизило эффективность сбора налогов, но и дезорганизовало с таким трудом налаженную систему купли-продажи СКВ через обменные пункты, и это опять-таки в период кризиса.
Наконец, полное невнимание Центробанка к введению евро, предстоявшему в начале 1999 г., дорогостоящая, но абсолютно бессмысленная деноминация рубля. Сопоставляя эти факты, невольно вспоминаешь слова П.Н.Милюкова о политике царского правительства в годы войны: «Что это, глупость или измена?». Что означают указанные действия блуждающей из одного ведомства в другое команды — глупость горе-финансистов или измена национальным интересам России? А может быть, все объясняется тем, что Центробанк так и не преодолел синдром фальшивых авизо? Нужно отметить прямо — Центробанк времен Дубинина и Алексашенко был банком иностранных спекулянтов, а не Банком России.
Финансовый сепаратизм
Во второй половине мая 1998 г. очередной, уже привычный за последнее время, кризис на финансовом рынке вновь потряс экономику России. Фондовый рынок залихорадило, с огромным трудом поддерживался курс рубля, бюджет затрещал по всем швам.
Между тем после преодоления предыдущего кризиса октября 1997 г. — января 1998 г. ситуация, казалось бы, начала улучшаться. В феврале начали расти золотовалютные резервы, достигнув весной 18 млрд. долл. Это значительно меньше, чем летом 1997 г. — 25 млрд., долл., но больше, чем в январе 1997 г. — 16 млрд. долл. Доходность государственных ценных бумаг снизилась до 26-30% годовых. Ставка рефинансирования была понижена с 42 до 30% годовых.
Что же предприняли в это время финансовые власти для предотвращения возможности повторений кризисных явлений конца 1997 — начала 1998 г.? Потрясения на российском рынке были вызваны чрезмерной громоздкостью финансовых пирамид — ГКООФЗ и акций, а также поведением иностранных инвесторов: во время дестабилизации на международных финансовых рынках (в Нью-Йорке, Гонконге и т.п.) они стали продавать ценные бумаги стран с развивающимся рынком, в том числе и России. Логично предположить, что Центробанк попробует ограничить роль нерезидентов в России.
Однако Центробанк не только не уменьшил влияние иностранного капитала на рынке госбумаг, но и значительно его увеличил. Если осенью 1997 г. объем вложений нерезидентов в ГКООФЗ составил 16 млрд., долл., то весной 1998 г. он возрос более чем в 1,3 раза. Доля нерезидентов на российском рынке ценных бумаг достигла трети его объема. А чем больше иностранных инвесторов, точнее сказать спекулянтов, тем острее, болезненнее кризис.
Последствия такой абсурдной политики Центробанка не заставили себя долго ждать. Как только обострилось положение на финансовых рынках стран Юго-Восточной Азии, особенно в Индонезии, нерезиденты, играющие с ценными бумагами на рынке России, по уже сложившейся схеме спекулятивных сделок начали сброс ценных бумаг развивающихся стран. В России это привело к резкому росту доходности госбумаг. Средняя учетная ставка по всем выпускам ГКО поднялась с 29,9% в начале мая до 44% во второй его половине. Нерезиденты сбрасывали прежде всего долгосрочные бумаги, а новые их выпуски разместить не удалось, на рынке наблюдалось поразительное явление: спрос на эти бумаги был нулевым. В итоге пришлось размещать супер краткосрочные 70дневные ГКО. Деньги для бюджета были получены, но срок госдолга стал уменьшаться.
В результате Центробанк вынужден был поднять ставку рефинансирования и ломбардную процентную ставку до 50% годовых. Такого не было даже в наиболее острые моменты кризиса 1998 г. Столкнувшись с ограничением заимствований внутри страны, Минфин объявил о возможности увеличения заимствований на внешнем рынке в основном за счет эмиссии еврооблигаций — с 3,5 млрд., до 6 млрд., долл., а также у международных финансовых организаций, прежде всего у МВФ и Всемирного банка.
Путы внешних долгов все более плотно сковывают Россию. Кто и чем будет за них расплачиваться?
Кризис не обошел стороной и рынок корпоративных бумаг. За две недели мая курсы акций упали на 31% — очередной печальный рекорд.
Дестабилизацией рынка воспользовались игроки, заинтересованные в понижении курса рубля. Это компании, не обладающие стабильными активами, экспортеры и связанные с ними банки. Атака на национальную валюту была скоординирована. 26 мая стало известно, что на аукцион по продаже государственного пакета акций «Роснефти» не подано ни одной заявки. Известие о том, что бюджет в ближайшее время недополучит значительные запланированные доходы, отрицательно сказалось на доверии к госбумагам, на возможности их погашения в срок.
27 мая был по сути сорван еще один аукцион, на этот раз по размещению гособлигаций. Несмотря на то, что Минфин отказался от размещения долгосрочных ОФЗ с постоянным доходом и выставил на торги ГКО, на аукционе на них не было подано ни одной клиентской заявки. Случай беспрецедентный. Спрос был сформирован лишь первичными дилерами в рамках обязательных нормативов по минимальной цене. Титанические усилия Сбербанка и Центробанка спасти аукцион успехом не увенчались. Объем недоразмещенных ГКО составил 2,5 млрд. руб. — еще одно достижение в серии печальных рекордов.
Все это немедленно сказалось на вторичном рынке госбумаг. Их доходность подскочила до 80% годовых, а по отдельным выпускам даже до 90—100%.
Срыв двух аукционов был подкреплен игрой на понижение акций Сбербанка — крупнейшего участника рынка ценных бумаг. 27 мая их котировки упали примерно на 25%. Это была краткосрочная спекулятивная игра. В свободном обращении находится сравнительно немного акций Сбербанка, в основном они лежат крупными пакетами у нескольких держателей. Атака длилась одни сутки, уже на следующий день акции стали подниматься в цене.
Обвал рынка госбумаг привел к ажиотажу на валютном рынке. Спрос на СКВ резко возрос из-за хлынувших на рынок рублевых средств, полученных прежде всего от продажи госбумаг. Курс доллара на свободном рынке 26—27 мая на 150—300 пунктов превышал курс его продажи Центробанком.
Какие же антикризисные меры предпринял Центробанк? Ставка рефинансирования и ставка ломбардных кредитов были подняты до невероятно высокого уровня — 150% годовых. Кредитная активность была приостановлена.
Депозитная ставка Центробанка для юридических лиц была увеличена до 40% годовых. Этим была создана возможность для формирования наиболее твердых активов. Помещение денег на депозиты в Центробанк хотя и менее доходно, чем валютные спекуляции, но зато сверхнадежно.
Центробанком были предприняты также валютные интервенции и скупка госбумаг.
Нетрудно заметить, что большинство этих мер направлено на сокращение количества денег в обращении и создание дефицита национальной валюты. Причем все эти антикризисные меры являются продолжением политики Центробанка по сжатию денежной массы, проводившейся с начала 1998 г. В I квартале 1998 г. уровень денежной массы был на 6% ниже, чем полгода назад.
Что же дали эти меры? Курс рубля был удержан. Однако невероятное сжатие денежной массы ускорило рост неплатежей. Их величина по крупным и средним предприятиям и организациям превысила 2 трлн., руб. Это привело к уменьшению инвестиций и, самое главное, приостановлению начавшегося в 1997 г. небольшого оживления производства. Деградация промышленности — моральное и физическое старение оборудования, утрата передовых технологий, распад высокопрофессиональных коллективов — вела к тому, что Россия все более превращалась в страну, вывозящую сырье в обмен на третьесортный ширпотреб, производимый филиалами западных фирм в Ботсване, Камбодже, Парагвае, Бангладеш и т.д.
Признаки колониальной зависимости России были уже налицо. Страна выплачивала 60—80% годовых иностранным держателям ГКООФЗ уже за счет бюджетных средств, т.е. за счет налогов, собранных с отечественных физических и юридических лиц. Это в 15—20 раз выше, чем в западных странах. Доходы иностранного капитала стремительно росли, а реальные денежные доходы россиян в апреле 1998 г. были на 8,1% ниже, чем год назад. Дивиденды иностранным держателям госбумаг выплачивались день в день, а заработная плата, пенсии, социальные пособия россиянам — с опозданием на несколько месяцев. Через созданную Центробанком пирамиду ГКООФЗ граждане России становились рабами иностранных спекулянтов. Именно рабами!
Руководство Центробанка создало такую обреченную обстановку, когда иностранцы диктовали России свои условия игры. При столь масштабном рынке госбумаг объемы их погашения постоянно росли. 3 июня было погашено 8,4 млрд., руб., 17 июня — около 10 млрд., 27 июля — более 11 млрд. руб. Представители западного капитала понимают, что не увеличивая вложения в ГКО, а просто не реинвестируя средства, полученные от погашения имеющихся у них бумаг, они ставят Россию на колени.
В создании и постоянном воспроизводстве зависимости России от иностранного спекулятивного капитала Центробанк играл решающую роль. Он не только был послушным исполнителем воли нерезидентов, но и сам участвовал в ограблении нации. Центробанк и Сбербанк, где у Центробанка контрольный пакет, являлись крупнейшими участниками рынка ГКООФЗ. Их роль выше, чем у отечественных инвесторов и даже чем у нерезидентов. Это значит, что Центробанк и Сбербанк были крупнейшими получателями доходов от госбумаг.
Необходимо отметить, что эти два банка даже не делились сверхдоходами со своими вкладчиками. Процентная ставка по основным видам депозитов населения в Сбербанке составляла 15—18% годовых. И это при доходности ГКООФЗ 50—80% годовых и выше!
Доходы Центробанка не ограничивались бюджетными выплатами по госбумагам. Он является абсолютным монополистом доходов от ломбардного кредитования и операций РЕПО. Величина ломбардных ссуд в конце 1997 г. превышала 5 млрд. долл., в месяц, а ставка по ним — от 30 до 150% годовых. Банк буквально распухал на доходах от нищающей страны. Зарплата рядового клерка Центробанка была гораздо выше, чем у высших государственных чиновников, менеджеров рыночных структур.
Сосредоточив в своих руках колоссальные доходы, контролируя через собственные структуры (Сбербанк, уполномоченные банки и т.п.) абсолютно все финансовые потоки страны, Центробанк получил мощные рычаги воздействия на экономику. Банк по сути никому не подотчетен в своих действиях. Его руководство ни с кем не обсуждало, когда повысить, когда понизить ставку рефинансирования, кому и сколько выдать ломбардных кредитов, какие установить лимиты обязательных резервов для коммерческих банков и т.п. Единственными мерами хоть как-то контролировать Центробанк являлись слабые попытки Госдумы изъять часть его доходов в федеральный бюджет.
Реальная власть председателя Центробанка, его первого зама в банковской системе страны, на валютном рынке, в сфере госзаймов, переливе бюджетных средств, обеспечении реального сектора платежными средствами и т.д. абсолютна, деспотична. Она была выше, чем у постоянно меняющихся министров и премьеров. Она была больше, чем у президента!
Центробанк — государство в государстве. Это не метафора, это трагическая реальность.
Когда Центробанк в интересах иностранного капитала и в своих собственных интересах вовлекает все большую часть инвестиционных ресурсов в область финансовых спекуляций (обескровливая производство), через сверходоходность госбумаг экспроприирует средства законопослушных налогоплательщиков, бесконтрольно распоряжается денежной системой, начиная от эмиссии и кончая выдачей кредитов, это не рынок. Это даже не квазирынок. Это в полном смысле слова мафиозная экономическая система, когда мощь государственных органов используется для ограбления страны в интересах кучки иностранных и отечественных спекулянтов. Что там Медельинский картель. Центробанк научился выкачивать деньги из целого государства с 50-миллионным населением, По сути с конца 1997 г. Центробанк, будучи государственным органом, вошел в состав финансовой элиты России и стал наряду с нерезидентами ее главным компонентом.
Чтобы выйти из состояния перманентного кризиса, в который ввергли страну, финансовой власти необходимо было радикально изменить экономическую политику. Ожидание очередного макроэкономического чуда, когда в результате жесткой кредитно-финансовой политики процентные ставки упадут и кредиты широким потоком польются в реальный сектор, — это миф. Денежно-кредитную политику ужесточают, а ставки опять 60% годовых.
К тому же нам все время навязывают задачу сбалансированности бюджета, Любой ценой — удушения налогами промышленности, сокращения зарплаты учителям и врачам, ликвидации научных институтов, невыплат пенсий и пособий. Пускай половина населения вымрет, а вторая половина превратится в троглодитов, но бюджет должен быть сбалансирован!
Целью существования российского общества не является сокращение бюджетного дефицита. Все необходимо перевернуть с головы на ноги. Первоочередной задачей государства является обеспечение условий для подъема производства. Эти условия должны включать: стимулирование накоплений, причем не в долларах, а путем покупки долгосрочных ценных бумаг, и помещение свободных средств на депозиты в банки; налоговые льготы и каникулы для инвесторов; государственные гарантии под инвестиционные проекты; совершенствование платежно-расчетной системы, чтобы средства, предназначенные для капиталовложений, не попадали торгово-посредническим структурам, на рынок межбанковских кредитов и т.п.; увеличение государственных инвестиций за счет средств бюджета и специальных фондов.
Особое значение среди этих мер имеет вовлечение свободных средств населения. Вложения в такую ценную бумагу, как доллар, растут с каждым годом, необходимо отвлечь граждан от погони за СКВ. Некоторые меры в этом отношении были предприняты Минфином. Значительно увеличена по сравнению с первоначапьными проектировками на текущий год эмиссия облигаций сбер займа. Предусматривалось выпустить специальные ГКО, рассчитанные на физических лиц. Однако с помощью тех методов, какими это делалось, на успех новых займов рассчитывать было трудно. Большинство населения очень далеко от специфики финансового рынка, о ГКО имеет весьма смутное представление. Или же не имеет вообще. Нужна широкая рекламная кампания о новых займах, хорошо, если хотя бы часть времени, отводимого рекламе прокладок, уделялось бы разъяснению условий выпуска новых ценных бумаг.
Большая часть средств, полученных от займов у населения, должна инвестироваться в реальный сектор. Ассигнования на капиталовложения должны быть защищены от всяческих урезаний, секвестров и т.д. Займы должны быть средством подъема народного хозяйства, а не покрытия безмерных дыр в бюджете и наживы для иностранных и местных спекулянтов.
Еще одним важнейшим способом вовлечения денег населения в инвестиционную сферу должна стать более гибкая депозитная политика Сбербанка. По оценкам Центробанка, в результате резкого снижения ставок по банковским вкладам граждан и по некоторым другим причинам в 1997 г. прирост СКВ в секторе нефинансовых предприятий и домашнего хозяйства составил 13,4 млрд. долл., (в 1996 г. — 9 млрд. долл.).
То же продолжалось и весной-летом 1998 г. Проценты по наиболее массовым видам вкладов в Сбербанк были в 3—4 раза ниже, чем доходность приобретаемых на них госбумаг. Тот же Центробанк привлекал депозиты юридических лиц под в 2,5 раза более высокие проценты. Мизерные депозитные ставки в Сбербанке не притягивали туда население. Оно по-прежнему предпочитало доллар как средство накопления своих сбережений.
Одновременно с этим надо было проводить постепенное снижение курса рубля. Твердолобая позиция Центробанка удержать курс национальной валюты любой ценой была губительна даже для тех отраслей, которые еще держались на плаву. Это нефтяная, газовая промышленность, цветная металлургия и т.п. Резкое падение цен на сырье на мировом рынке ударило по российским экспортерам. В этих условиях снижение курса рубля было вынужденной, но необходимой мерой.
Однако мера эта должна была осуществляться очень осторожно. Многие экономисты говорили о неизбежности девальвации рубля. Ее нельзя было допустить. Девальвация привела бы к обесценению рублевых накоплений, население окончательно потеряло бы доверие к правительству. Но, пожалуй, самое опасное для экономики — это массовый проводимый в короткие сроки сброс нерезидентами госбумаг. Даже слухи о девальвации действуют на нерезидентов как красная тряпка на быка. Ведь в этом случае иностранные держатели госбумаг за то же количество рублей, полученных от продажи или погашения бумаг, приобретут меньшее количество СКВ.
Выброс огромного количества рублей на рынок не может быть компенсирован адекватным предложением валюты. Вложения нерезидентов в госбумаги были на 5—6 млрд. долл., больше, чем золотовалютные резервы Центробанка.
Учитывая это, необходима была не девальвация как разовый акт, а плавное понижение курса рубля. Причем оно должно было сопровождаться архиважным условием — ростом депозитных ставок, опережающим темпом роста курса доллара. Только соблюдение этого условия позволило бы привлечь свободные средства физических и юридических лиц на банковские депозиты и к вложению в госбумаги. В противном случае неизбежна массовая конвертация рублей в доллары. Тут не поможет даже запрет на хождение наличной СКВ.
Все предложенные меры по стабилизации экономики могли быть выполнены при условии введения хотя бы «мягкого» контроля над Центробанком. Его надгосударственный статус должен был быть изменен. Политике финансового сепаратизма, которую проводил Центробанк, необходимо было противопоставить интеграцию ЦБ в хозяйственный механизм страны.
Председатель Центробанка обязан регулярно отчитываться перед Госдумой, которая должна иметь право выносить ему в случае неудовлетворительной работы недоверие. Госдума должна также обладать правом на: назначение аудиторских проверок Центробанка; реструктуризацию его портфеля госбумаг; перечисление части его прибыли в федеральный бюджет.
Осуществление данных мер позволило бы уменьшить зависимость народного хозяйства от «серого» иностранного капитала, привлечь к финансированию реального сектора внутренние инвестиционные ресурсы, укрепить национальную валюту и прекратить долларизацию страны.
Однако ничего этого сделано не было. Центробанковские реформаторы продолжали уповать на возобновление строительства финансовых пирамид за счет привлечения на российский фондовый рынок «инвестиций» из-за рубежа. Страна приближалась к экономическому краху.
Подводя итоги периоду реформаторства 1994— середины 1998 г., следует отметить следующее. В этот период, в отличие от полностью провального как в области теории, так и на практике реформирования экономики периода 1992—1993 гг., была разработана и осуществлена концепция развития финансового рынка по пирамидальному образцу. Это позволило создать крупномасштабный рынок государственных ценных бумаг, резко ускорить развитие рынка акций, привлечь к российским ценным бумагам свыше 20 млрд. долл., из-за рубежа.
Этот период, в отличие от чисто разрушительного гайдаровского периода, имел, казалось бы, созидательный характер. Пускай в реальном секторе продолжалась стагнация, фондовый рынок все же приобрел значительные масштабы.
Однако все дело в том, что этот рынок развивался в отрыве от производства и от экономической реальности вообще. Масштабы фондового рынка, котировки ценных бумаг росли на фоне стагнации реального сектора. Это означает, что фондовый рынок приобретал все более виртуальный характер.
В 1998 г. положение радикально изменилось. Все потуги Центробанка продолжать строительство пирамиды ГКООФЗ окончились провалом. Эта пирамида уже не служила одним из важнейших источников покрытия дефицита федерального бюджета. Наоборот, бюджет был вынужден расходовать деньги на поддержание пирамиды ГКООФЗ. Это обошлось ему в 10,6 млрд., руб. Взращенная центробанковскими реформаторами пирамида ГКООФЗ как раковая опухоль стала разъедать финансовую систему России.
Для того, чтобы хоть как-то препятствовать этому внутри страны, оставались ничтожные возможности. Это выпуск облигаций государственных нерыночных займов и облигаций сберзайма. Но даже с их учетом бюджет вынужден был выделить на поддержку рынка госбумаг 6,5 млрд. руб.
А кто же поддерживал бюджет? Дефицит федерального бюджета покрывался во все большей мере за счет внешних источников. Если за весь 1997 г. на покрытие дефицита федерального бюджета было привлечено иностранных кредитов на 53,5 млрд., руб., то только за январь—август 1998 г. уже в 1,3 раза больше — 69,2 млрд. руб.
Итак, закономерным итогом периода пирамидостроения стало изменение взаимосвязей между бюджетом и госзаймами. В 1998 г. наращивание пирамиды госбумаг уже не приносило доходов бюджету. Наоборот, на ладан дышащий бюджет вынужден был расходовать все большие средства для поддержания пирамиды ГКООФЗ.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
