Основные понятия: мультитеоретичность регионоведческого знания, мультипарадигмальность регионоведческого знания, монотеоретичность регионоведческого знания, монопарадигмальность регионоведческого знания, нарративная практика, научные парадигмы обществознания, научный факт регионоведческого знания, объект регионоведения, объект международного регионоведения, политическая регионалистика, предмет регионоведения, предмет международного регионоведения, процесс регионализации, регион, международный регион, региональная типология, умеренный теоретизм, эффект регионализации.
Представить проблемы международного регионоведения как науки и учебной дисциплины — значит отделить научное знание по указанному профилю от донаучного и околонаучного. Для этого необходимо прежде всего рассмотреть процесс производства регионоведческого знания в историческом плане, в рамках других, в первую очередь фундаментальных обществоведческих, дисциплин, выявить динамику установления связей между регионоведческими блоками и утверждения комплексной синтетической научной и учебной дисциплины международного регионоведения.
Затем следует обратиться к методам регионоведения как науки, их развитию; понять, насколько они позволяют решать оригинальные задачи регионоведения.
Особый блок вопросов — институционализация регионоведческого знания в мире в целом, в рамках макрорегиональных образований, в пределах тех или иных государств, и в первую очередь России, территориальное распределение центров академической и вузовской науки, их потенциал, динамика регионоведческих публикаций — монографий и журнальных статей — и т.п. Эти вопросы не будут рассматриваться особо, однако косвенно, опираясь на постраничные ссылки и список рекомендуемой литературы, интересующийся читатель может получить нужную информацию.
Далеко не праздным является вопрос о том, зачем следует создавать, трансформировать регионы и постоянно обновлять содержание региональной политики. Ответ будет до тривиального прост: ради получения эффектов регионализации, т.е. положительных результатов, которые немыслимы без проведения в жизнь особой политики, позволяющей использовать региональные преимущества.
Эффекты процесса региональной интеграции порой противоречивы, однако в абсолютном большинстве случаев они положительны и субъекты интеграции получают взаимную выгоду.
Основной категорией регионоведения, как следует из названия дисциплины, является «регион» (от лат. regio — страна, область, пространство). Первоначально этот термин использовался преимущественно в рамках географического знания, где под ним понимали определенную часть территории, относительно однородную по тем или иным географическим параметрам.
Путь термина «регион» в современный социально-политический дискурс России далеко не прост. В России до революции понятия «регион» в научном обиходе не существовало. Во всяком случае, в Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона, изданный в Санкт-Петербурге в 1890—1907 гг. в 86 томах и содержащий 121 240 статей по всем отраслям знания, «регион» ни как самостоятельный термин, ни как элемент названия отдельной статьи включен не был. Отсутствовал он и в Энциклопедическом словаре Ф. Павленкова 1920 г. и уже в советских справочных изданиях.
Однако, как отмечают Г.И. Миськевич и Ю.Ф. Хаустова, уже в конце XIX в. понятие «регион» все же использовалось в значении «страны, области, пространства воздуха».
Ситуация изменилась после Второй мировой войны. Под воздействием в первую очередь основополагающих документов ООН во 2м издании Большой советской энциклопедии появляется статья «Региональные соглашения», определяющая их как «международные соглашения о взаимной помощи между государствами, расположенными в определенном географическом районе (выделено мною. — И.Б.). Возможность заключения региональных соглашений, направленных на поддержание мира и безопасности государств, предусматривается Уставом ООН». Таким образом, здесь использованы термины и «район», и «регион».
Позже это понятие начали употреблять в интересующем нас контексте. Вот, например, как его трактовала Большая советская энциклопедия, изданная в конце 1960х — 1970х гг.: «регион — крупная индивидуальная территориальная единица (напр., природная, экономическая, политическая и др.). Региональный — относящийся к какой-либо определенной территории (району, области, стране, группе стран)».
Большинство специальных словарей доперестроечного периода в нашей стране имеют статьи «региональные соглашения», «региональное сотрудничество» и рассматривают эту сферу как относящуюся к сугубо межгосударственным отношениям. Однако категория «регион» в них отсутствует.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
В настоящее время часть изданий сохраняет консервативную тенденцию игнорирования термина, но в других он уже занял прочное место. Например, согласно Словарю современных понятий и терминов регион — это: «1. Область; район; часть страны, отличающуюся от других какими-либо свойствами (экономическими, географическими условиями, национальным составом населения и т.п.). 2. Группа близлежащих стран, отличающихся общностью расового или этнического состава, культурных традиций и т.п.»; Социологическая энциклопедия, выпущенная издательством «Мысль», определяет регион как территорию, обладающую совокупностью общих взаимосвязанных характеристик.
Как справедливо отмечается в статье «Региональный» Толкового словаря русского языка конца XX в., в современных российских условиях «ориентация на региональные связи стала актуальной в связи с распадом бывшего Советского Союза и сложившихся в нем экономических (и, добавим от себя, — политических, социальных и культурных, — И.Б.) связей».
В настоящее время в рамках классической и модернистской парадигм сложился ряд подходов, трактующих рассматриваемую категорию с позиций тех или иных академических научных дисциплин.
Так, под регионом понимают:
• в географии — определенную часть территории, относительно однородную по тем или иным географическим параметрам;
• в экономической теории — территорию, относительно однородную по экономическим параметрам (в экономической географии — по экономическим и географическим параметрам);
• в политологии — территорию, относительно однородную по тем или иным политологическим параметрам;
• в экологии — территорию, относительно однородную по экологическим параметрам;
• в экополитологии — территорию, в пределах которой однородность проявляется одновременно в политологических и экологических параметрах;
• в геополитике — относительную целостность геополитических пространств. Американский исследователь К. Дэйч определяет регион как «группу стран, которые по многим очевидным параметрам больше взаимозависимы друг с другом, чем с иными странами». С точки зрения экономики эти страны должны иметь похожий тип хозяйствования или общие природные ресурсы. Необходимым является также фактор культурной общности;
• в исторической науке самостоятельной трактовки рассматриваемой категории не сложилось, ее содержание, как правило, заимствуется из других наук. Еще в Средние века «территории, которые исследователи теперь называют микрорегионами, в Европе были “привязаны” к церковному приходу или епархии, в Латинской Америке — к муниципалитету или городу. А так называемые макрорегионы, существовавшие в Южной Америке, трансформировались после войны за независимость в современные государства»;
• в философии истории, по мнению Ф. Броделя, «регион был аналогом особого “мира” с присущим только ему менталитетом, образом мышления, традициями, мировоззрением и мироощущением»;
• в социологии, в соответствии, например, со структуралистской парадигмой, регион — «это исторически эволюционирующее, компактное территориальное сообщество, которое содержит в себе физическое окружение, социоэкономическую, политическую и культурную среду, а также пространственную структуру, отличную от иных регионов и территориальных единиц, таких, как город или нация».
В соответствии с органицистской парадигмой, более характерной для XIX в., чем для новейших исследований, современный российский исследователь Л. Г. Олех определяет «регион» как «самодостаточный социальный организм, находящийся в единстве со своей средой, обладающий физико-географическими, культурно-цивилизационными, экономическими, культурно-историческими, политико-административными и правовыми свойствами и выступающий механизмом демократической федерации».
Регионоведение не является изолированной специальной дисциплиной, а развивается в контексте всего обществоведческого научного знания.
Под объектом той или иной науки принято понимать часть объективной реальности, непосредственно находящуюся во взаимодействии с субъектом, т.е. с исследователем.
Объектом регионоведения выступает предметно (т.е. географически, исторически, геополитически, политологически, культурологически и т.д.) обусловленная относительно целостная диверсификация региональных социальных структур и отношений как на планете в целом, так и в рамках ее отдельных элементов.
Объектом международного регионоведения выступает предметно обусловленная совокупность региональных социальных структур и отношений как на планете в целом, так и в рамках ее отдельных элементов.
Например, регион стран Балтийского моря представляет собой ансамбль, совокупность политических, экономических, социальных, культурных и других, элементов и взаимосвязей между ними. Этот регион сложился объективно, он существует как реальный объект сам по себе, вне зависимости от степени вмешательства исследователей и иных акторов, играющих на «поле региона».
Под предметом любой науки принято понимать то, что она непосредственно изучает.
Предметом регионоведения выступает сам регион, а также изучение региона во всех его возможных проявлениях и интерпретациях.
Предмет международного регионоведения — международный регион как территориально определенное социальное пространство, а также изучение международного региона во всех его возможных проявлениях и интерпретациях.
В случае с регионом стран Балтийского моря предметом нашей науки он становится тогда, когда мы заменяем реальный объект объектом идеальным, который начинает выступать как понятие, концепт в рамках соответствующих парадигм и теорий. Этой операцией мы отсекаем возможность и необходимость взаимодействия со всем богатством элементов и взаимосвязей в регионе и сосредоточиваемся на их части, важной и необходимой для нас как исследователей.
Говоря иносказательно, мы переходим от анализа состояний того или иного гастрономического блюда к анализу его названия в ресторанном меню, описания самого блюда и процесса его приготовления в «Книге о вкусной и здоровой пище».
Предмет и объект как общего, так и международного регионоведения различны в зависимости от исходной парадигмы, от теоретико-методологических основ анализа. Процессы глобализации и постглобализации, эволюция мировой анархии, цивилизационная аномия и коррупция, очаговый распад цивилизации модерна, множащийся феномен относительно новых состоявшихся и несостоявшихся государств изменяют роль и значение регионов. Изменяется и роль субъектов, конструирующих регион как идейную модель и предлагающих конкретные ресурсы для региональной политики, связанной с реальным воплощением этих моделей в жизнь.
Первоначальные научные концепции регионоведческого плана в рамках той или иной науки строились в рамках классической парадигмы, позже, начиная с XX в., — по преимуществу на базе модернистской парадигмы, в настоящее время все более актуальной становится постмодернистская парадигма. Регионоведение, таким образом, — это синтетическая учебная и научная дисциплина, сложившаяся на стыке философского, географического, исторического, социологического, политологического, культурологического, демографического, экономического, экологического, психологического и иного знания. При этом очень важную нагрузку несет слово «иного», ибо в него включаются такие науки, как, например, социальная антропология, статистика.
Таким образом, в практике интерпретации регионоведческого знания следует выделять две основные тенденции: 1) интерпретацию регионоведения в рамках одной — политологической, экономической, социологической, культурологической и др. — науки и 2) интерпретацию его как мультидисциплинарного знания.
В рамках междисциплинарных сравнений указанные тенденции корреспондируют с тенденциями, отчетливо проявляющимися в рамках теории международных отношений (ТМО). Например, мы можем говорить об американо-европейской традиции рассмотрения ТМО как разновидности политологического знания (Д. Зингер, П. Валенстейн и др.) и о традиции рассмотрения ТМО как мультидисциплинарной науки (М. Уайт и др., Чикагская школа).
В контексте изложенного особое значение имеет интерпретация научного факта регионоведческого знания. Как и любой научный факт, он «включает в себя три компонента — лингвистический, перцептивный и материально-практический» и может быть как моно, так и мультидисциплинарным.
Культурология и социология через социолингвистику представляют по преимуществу первый, лингвистический, компонент; перцептивный компонент, интерпретируемый как «осознание, понимание, переживание цепи процессов», представляется через психологию, социологию, не указанную на схеме пограничную дисциплину, — социальную психологию и др., третий, материально-практический, компонент представляется через экономику, географию (точнее, экономическую географию) и т.п.
Создавая собственный категориальный аппарат, регионоведение в целом и международное регионоведение в частности не только демонстрируют свой потенциал как междисциплинарной области, в рамках которой лишь заимствуются категории других наук, но и представляют себя как область мультидисциплинарного знания. Более того, в интерпретации и представлении научного знания регионоведение в основном предусматривает мультидисциплинарный подход.
Регионоведение в контексте основных научных парадигм обществознания
Современный научный дискурс предусматривает использование термина «регион» в нескольких взаимоисключающих смыслах. Так, в экономических дисциплинах категории «регион» и «район» используются как синонимы, что не всегда оказывается продуктивным. По нашему мнению, термины «регион» и «район» существенно различаются.
Район представляет собой непрерывную и однородную территорию. Регион же — это относительно неоднородная территория, в пределах которой имеется набор однородных характеристик политического, экономического, культурного, социологического, экологического, географического, языкового и другого ландшафта. На различных уровнях интерпретации понятия «регион» конкретный набор этих характеристик различен.
Региональное поле скрепляется различными видами протекционистской защиты со стороны его членов. Свойственное ему единство может быть политическим (например, СНГ, Евросоюз), культурным и языковым (например, страны Британского содружества), конфессиональным (православные страны, исламские и т.п.), идеологическим (коммунистические государства), социокультурным (Россия и Сербия, Канада и Великобритания и др.).
На макроуровне под регионом мы будем понимать территориальное образование, обладающее необходимым набором целостнообразующих характеристик и состоящее из групп государств, далеко не всегда имеющих общие границы (например, регион Севера, страны Глубокого Юга, регион Юго-Восточной Азии). Здесь максимальна неоднородность набора характеристик; основные элементы культуры, например язык и религия, социально-демографические параметры, административно-территориальное деление обладают качествами прерывности. И только часть географических, экономических, экологических, политико-философских и некоторых других характеристик проявляет черты относительной глобальной однородности.
В рамках этого уровня следует различать:
• монополярную модель — региональные образования, обладающие необходимым набором целостнообразующих характеристик и состоящие из групп государств, где одно из них является системообразующим для всего региона (например, страны Запада с центром США, Востока с центром СССР);
• полиполярную модель — региональные образования, обладающие необходимым набором целостнообразующих характеристик и состоящие из групп государств, где ни одно государство не является системообразующим для всего региона (например, регионы Севера и Юга, страны Юго-Восточной Азии, Западной Европы, Карибского бассейна, третьего мира).
На среднем уровне под регионом мы будем понимать территориальное образование, обладающее необходимым набором целостнообразующих характеристик и состоящее из государств, а также территорий государств, примыкающих к этому региональному образованию на основании какого-либо системообразующего фактора (например, регион Каспийского моря, регион Северной Евразии).
Здесь средняя интенсивность распространения характеристик неоднородности. Относительной однородностью, как правило, обладают близкие языки, религия, элементы культуры и образа жизни, экономики, философско-политические обоснования и проекции будущего развития и т.п.
Именно в таком контексте употребляются понятия: Латиноамериканский регион, регион стран Балтии, регион стран Карибского бассейна.
На микроуровне регион — это территориальное образование внутри той или иной страны, обладающее необходимым набором целостнообразующих характеристик, состоящее из одного или нескольких административных и других районов и демонстрирующее определенную степень однородности в общем (природном, культурном, экономическом, демографическом и т.д.) ландшафте.
В рамках данного дискурса под регионами понимают субъекты административно-политической и хозяйственной деятельности той или иной страны. Так, Декларацию о регионализме в Европе приняли более 300 регионов данного континента; термин «регионы России» в настоящее время подразумевает 85 субъектов Российской Федерации.
Регионоведческое знание создавалось и создается в рамках знания не только научного, но и донаучного и околонаучного (вненаучного). Зародилось оно в рамках мифологического и религиозного сознания (деление мира на небесный, земной и подземный), его элементы встречаются в народных сказках как явлении художественного сознания (например, остров Буян в пушкинской «Сказке о царе Салтане»). На уровне обыденного сознания у каждого человека существует понятие малой родины как основы пространственного конструирования повседневного существования.
В рамках и обыденного сознания, и здравого смысла, и общественного мнения постоянно формируются регионоведческие представления, которые не поддаются систематической эмпирической проверке (не верифицируются и не фальсифицируются, содержат логические цепи утверждений, которые нельзя эксплицировать явным образом и проверить на научную достоверность). Это знание ограничено в социальном времени и пространстве личным или групповым опытом и не является всеобщим.
Например, колыбелью арийской культуры, по мнению одних ученых, является территория «Аркаим» на Южном Урале, по мнению других — эта культура зародилась в Древней Индии, по мнению третьих, «нордический характер» мог проявиться только на территории Третьего рейха.
Те или иные концепции регионального строения носят исторический характер, определяют место того или иного народа, государства в системе окружающих его стран. При этом представления самых древних культур и цивилизаций, уже исчезнувших с исторической арены, ушли вместе с ними, те же культуры, которым удалось сохраниться и продолжить свое развитие, создали богатый пласт исторических наслоений традиционных представлений о региональном строении мира (одной из таких цивилизаций, бесспорно, является китайская).
Рассматривая регионоведение как науку и учебную дисциплину, мы сосредоточиваем внимание на том, что поддается систематической эмпирической проверке, может быть подвергнуто процедуре научного доказательства. Крайне важно при этом понимать, на каких позициях или в рамках каких теоретических схем моделирует «свое» региональное пространство партнер, соратник или противник.
Анализируя пару «теория — факт» с позиции умеренного теоретизма, мы считаем, что теория влияет на процесс выявления и представления фактов в рамках нашей дисциплины. К регионоведению полностью может быть применен вывод А.Н. Никифорова о том, что влияние теории в первую очередь «направлено на лингвистический компонент факта — предложение. Теория задает значение терминов и в значительной степени детерминирует смысл фактуальных предложений».
Вставая на позиции этноцентризма, в соответствии с которыми региональное пространство наполняется исходя из преимущественной целесообразности наших собственных интересов, мы всегда будем находиться в состоянии «войны против всего иного».
Позиция культурного релятивизма создает основания для научного или политического диалога.
Регион, таким образом, — это особое междисциплинарное предметное поле, категория регионоведения и смежных дисциплин для обозначения определенной части территории, социально-территориальных образований на один порядок меньших, чем некоторая территориальная общность, ограниченная пространственно-временными рамками «проблемного поля» и/или «проблемных («деятельностных») узлов» определенных уровней. Эта категория крайне сложна для универсального определения в связи с многоаспектностью и многоконтекстностью употребления термина.
Категория «регион» в современном научном дискурсе
Модели научности в регионоведении и теории международных отношений
Каждая наука в различные периоды времени конструирует собственные модели научности получаемого ею знания.
Для результатов анализа эмпирических материалов процесс конструирования означает корректное использование соответствующих процедур получения и обработки эмпирических данных, а также обоснование и разработку новых подходов к их обработке.
Для результатов анализа теоретических концепций это следование методологическим принципам и парадигмам, а также разработка новых теорий, парадигм и принципов теоретического анализа и конструирования.
В любом случае научность является функцией внутреннего времени той или иной дисциплины, задаваемой особенностями постоянно трансформирующегося научного пространства. То есть наука обусловливает характер и конкретное содержание того, что есть ее предмет и куда ему следует развиваться, в первую очередь в силу внутренних причин.
Внешние причины становления и функционирования каждой науки и учебной дисциплины целесообразно разделить на внутринаучные и вненаучные.
Внутринаучные причины сводятся к уровню развития пограничных с данной наукой фундаментальных и прикладных научных дисциплин, вненаучные — к политике государства и общества по отношению к данному научному направлению и науке в целом, а также к моде на те или иные теории, парадигмы и методы, существующие в данный момент как вне, так и внутри научного поля.
Важнейшую роль в процессе определения предмета любой науки и учебной дисциплины играет понятие научной парадигмы. Классическим является определение американского историка науки Т. Куна, введенное в 1920х гг.: «признанное всеми научное достижение, которое в течение определенного времени дает научному сообществу модель постановки проблем и их решений».
Становление любой научной парадигмы, по Куну, проходит минимум три стадии. На первой стадии в рамках традиционалистской парадигмы выявляются и фиксируются аномальные для данной парадигмы научные факты, которые игнорируются или даже отрицаются научным сообществом и, соответственно, добавим от себя, не включаются в рамки учебных дисциплин. На второй стадии предпринимаются попытки объяснения аномальных фактов в рамках существующей научной парадигмы. Создаются громоздкие неизящные теории, которые порой становятся достоянием и академических учебных курсов. На третьей стадии создается новая модель, объясняющая аномальные явления.
Для регионоведения, как и для остальных учебно-научных дисциплин, характерны инерционность и консерватизм в построении и воспроизводстве знания.
В оригинальном исследовании «Революция сознания: Трансатлантический диалог» его авторы справедливо отмечают: «Ласло: Мы держимся за устаревшую парадигму, относясь к ней как к реальности, а не модели. Мы — т.е. большинство ученых, а также людей, взирающих на науку как на источник истины, свято верим в то, что наши представления о реальности и есть сама реальность. Рассел: Да. Так всегда происходит с парадигмами. Люди верят, что их модель является реальностью, а не ее описанием. Гроф: Грегори Бейтсон писал и говорил о том, что люди путают карту территории с самой территорией. По его словам, это все равно, что прийти в ресторан и съесть вместо обеда меню».
Применительно к большинству разделов обществознания, за исключением тех, что непосредственно связаны с наблюдениями, анализом документов, экспериментами, исследователь, как и обычный человек, вынужден довольствоваться «меню» вместо непосредственного «обеда». Например, мы используем данные официальной статистики или единственное имеющееся свидетельство очевидца.
Если исключить из рассмотрения заведомые фальсификации, а также случайные ошибки, можно выстроить иерархию «меню». Скажем, сведения о каком-либо региональном событии, будь то наводнение, землетрясение или фальсификация выборов, могут поступать от очевидцев, от слушавших рассказы очевидцев, от слушавших рассказы слышавших рассказы очевидцев. Естественно, степень достоверности от уровня к уровню падает.
Рассматривая то или иное явление, исследователь часто лишен возможности отграничивать эти уровни, т.е. использовать инструментарий критики источника, ибо источник скрывается посредником, претендующим на «истинность» своего продукта. Один автор представляет свое «меню» в рамках парадигмы глобализации, другой — в рамках парадигмы модернизации, третий — в рамках постмодернистской парадигмы.
В регионоведческом знании, как и в обществознании в целом, в представлении одного и того же предмета параллельно и одновременно сосуществуют несколько парадигм. В частности, категория «регион» как одна из основных в регионоведении исследуется в рамках целого ряда дисциплин, имеющих свои самостоятельные парадигмальные ряды.
Под парадигмальным рядом будем понимать совокупность парадигм данной науки, имевших и имеющих актуальное значение.
При этом ученый не всегда ставит вопрос, в рамках какой парадигмы он работает. Исследования в обществознании в целом и регионоведении в частности носят междисциплинарный характер — автор вынужден одновременно работать с категориями, установленными в рамках различных наук и, следовательно, имеющими различные парадигмальные основания. В частности, представленный нами ряд парадигм регионоведения близок к парадигмам социологии, политологии и некоторых других общественных наук. Однако в теории международных отношений (МО) сложился свой парадигмальный ряд, существенно отличающийся от представленного.
Представленный ряд охватывает парадигмы реализма, либерализма и радикализма, но не включает консерватизм. Он позволяет вести дискуссию в рамках классической, но не неоклассической, модернистской и постмодернистской парадигм, глобализационной и гендерной парадигм, характерных для представления социологического и политологического знания, а также знания в области теории регионоведения и геополитики.
Это же касается консерватизма, которым следовало бы дополнить представленный парадигмальный ряд, ибо идеи «умеренной модернизации», «консервативной модернизации», «консервативной революции» (например, при интерпретации крайне правых, фашистских и неофашистских режимов в политологии, тэтчеризма и рейгономики в политэкономии) не только привлекали, но и продолжают привлекать широкий круг ученых.
С точки зрения теории некоторые сомнения вызывает и сочетание в одном ряду либерализма и радикализма, что, соответственно, исключает радикальный (а также экстремистский) либерализм, а это по меньшей мере не совсем верно. Например, А.А. Собчак, хоть и не оставил законченных теоретических моделей, но, несомненно, высказывая идеи о целесообразности утверждения монархии на северо-западе России, выступал в качестве экстремистского либерала.
Если мы рассматриваем теорию международных отношений как политологическую дисциплину, то парадигмальный ряд должен хотя бы коррелировать с парадигмальным рядом политологии. Следовательно, анализируемая теория может быть интерпретирована в рамках мультидисциплинарного подхода.
Однако в моделях, разработанных П.А. Цыганковым, часть из которых корреспондирует с рассмотренной выше мультидисциплинарной моделью, объясняющий потенциал крайне ограничен, прежде всего, социологией международных отношений и международной политической экономией.
В связи с этим неясными остаются вопросы о взаимосвязи теории МО и политологии, экологии, этнографии, геополитики, культурологи и др.
Заимствование теорией регионоведения парадигмального ряда теории МО невозможно: он, во-первых, слишком политизирован для находящегося на несколько большей дистанции от политологии, чем международные отношения, регионоведения, во-вторых, страдает принципиальной неполнотой.
Из этого следует, что работающий на междисциплинарном уровне исследователь постоянно сталкивается с проблемой мультипарадигмальности в интерпретации сходных процессов в рамках различных научных дисциплин. Она состоит в том, что рассмотрение региональных проблем требует междисциплинарного подхода, парадигмальные же ряды научных дисциплин, в том числе теории регионоведения и теории международных отношений, различны. Решение проблемы состоит в поисках взаимоприемлемых парадигм для целого ряда научных дисциплин. Например, глобализационная и постмодернистская парадигмы в социологии, политологии и регионоведении, гендерная парадигма в социологии и политологии и экономической теории, а также создание и конструировании их там, где парадигмальные ряды несовместимы.
Из этого парадокса несоответствия парадигмальных рядов следует степень относительной самостоятельности научной и учебной дисциплины и близости к тем или иным родственным дисциплинам. Таким образом, если исходить из анализа степени близости парадигмальных рядов, регионоведение гораздо ближе социологии и политологии, нежели политической экономии (с ее парадигмами экономической теории развития, теории зависимости, «структуры рынка — поведения — результата» и др.) и теории международных отношений.
Важную роль в конструировании представлений о регионах играют исторические парадигмы. В традиционалистской парадигме все лучшее в обществе, его «золотой, серебряный и бронзовый века» давно миновали, а с ними и идеальное территориальное устройство. Ценностная шкала в этой парадигме развернута в прошлое. Задача современников сводится к воспроизведению элементов совершенных моделей, принадлежавших давно ушедшему времени. Территории рая и ада, Атлантиды в преданиях древних греков, места обитания «праведных халифов» в исламе неизменны. Современные общества, важнейшим элементом жизни которых остается традиционализм, не имеют возможности создавать новые региональные структуры, ибо это «деятельность со знаком минус», деструктивная по своей природе.
В рамках прогрессистской исторической парадигмы, в соответствии с которой люди первоначально пребывали в состоянии дикости, от которого все дальше отходят, естественная эволюция регионального строения возможна, целесообразна и желательна. Только создавая новые подходы и теории, в том числе в области региональной организации общества, мы адекватно реагируем на вызовы современной цивилизации.
Циклическая парадигма подразумевает периодическое повторение региональных изменений, приоритетов и доминант в других контекстах.
Рассмотрим более подробно содержательное наполнение понятия «регион» в рамках основных научных парадигм обществознания — классической, модернистской, постмодернистской, глобализационной и гендерной (от англ., gender — род).
Как следует из таблицы, первые регионоведческие концепции в рамках той или иной науки строились на основе классической парадигмы, позже, начиная с XX в., использовалась преимущественно модернистская парадигма, в настоящее время все более актуальными становятся постмодернистская, глобализационная и гендерная парадигмы регионоведческого знания. При этом последняя, хотя и является «реально управляющей процессом» в социологии, политологии, экономической теории, в теории регионоведения пока не приобрела, а возможно, и не приобретет статуса «полноправной парадигмы».
Однако, как уже отмечалось, регионоведение складывается как мультипарадигмальная наука, что позволяет рассматривать предмет с различных сторон. Слабость же этой тенденции заключается в неоднозначности научных результатов при изучении одного и того же предмета.
В последнее время помимо перечисленных составляющих региональных пространств все большее значение приобретает виртуальный мир, и соответственно на традиционные «территории» накладываются еще и виртуальные региональные пространственно-временные «поля».
Эта тенденция нашла свое выражение в рамках постмодернистской парадигмы. Например, в экономике существуют региональные образы стоимости тех или иных товаров, а, следовательно, и виртуальные региональные цены. Деньги превращаются в симулякр, региональная интенсивность симуляции обладания деньгами вызывает виртуализацию финансов как социального института.
В политическом контексте следует говорить о регионе распространения образа того или иного публичного политика и степени его поддержки. Модернистские «ценности» сохраняются в виде симулякров, дефицит реальных различий в программах заменяется изобилием политических образов. Следовательно, мы можем говорить о регионе господства тех или иных наборов виртуальных политических продуктов.
В условиях постмодерна происходит виртуализация науки и образования как социальных институтов. Однако этот процесс имеет различную эффективность и интенсивность. С одной стороны, виртуализация представляет собой важнейший параметр тенденции глобализации современного мира. Виртуальные денежные массы или информация в Интернете перемещаются без традиционных границ. Однако, размывая традиционные границы, виртуальные институты создают новые, виртуальные сообщества и регионы, а не только дополняют симулякрирующими составляющими традиционное региональное деление.
Глобализационная парадигма предусматривает конструирование и представление системы регионоведческих междисциплинарных научных знаний о жизненно важных общечеловеческих проблемах.
Глобальные проблемы:
а) затрагивают жизненные интересы всего человечества, всех государств и народов, каждого отдельного жителя нашей планеты;
б) выступают в качестве объективного фактора развития современной цивилизации;
в) приобретают чрезвычайно острый характер и угрожают не только позитивному развитию человечества, но и гибелью цивилизации, если не будут найдены конструктивные пути их преодоления;
г) требуют для своего разрешения коллективных усилий всего мирового сообщества.
К глобальным проблемам современности относятся такие, как предотвращение ядерной войны и поддержание мира во всем мире, охрана окружающей среды, этнополитические, энергетические, сырьевые, продовольственные и демографические вопросы, мирное освоение космоса и богатств Мирового океана, ликвидация опасных болезней и т.д. В рамках исследований региональных проблем глобалистической проблематики складываются относительно новые для российской науки направления. Одно из них — политическая глобалистика, изучающая мировые проблемы, которые имеют политический характер или связаны с политической сферой, а также рассматривающая глобальные проблемы в макрорегиональном измерении. Другое направление — социология глобализации, где этот процесс рассматривается как стержневая характеристика эволюции любой сферы общественных отношений, формирующая свои структуры и институты и глубоко деформирующая существующие параллельно.
Процесс регионализации может быть элементом процесса глобализации. Так, процесс расширения Евросоюза — это существенная сторона процесса глобализации в контексте появления нового мощного глобального игрока на поле мировой политики, но одновременно это и процесс регионализации — возможного сведения статуса России до уровня регионального, а не глобального игрока на этом поле.
Процессы глобализации в рамках данной парадигмы следует рассматривать в неразрывном единстве с процессами регионализации и локализации. В рамках социологии международных отношений, геополитики и регионоведения существует даже особый термин — глобализация, характеризующая неразрывность процессов глобализации и локализации. Отметим, что в теории регионоведения полезно иметь термины глоборегионализация и региолокализация для обозначения неразрывности глобализационных и регионализационных, регионализационных и локализационных процессов трансформации современных пространств.
В рамках гендерной парадигмы, активно используемой в исследованиях региональных процессов последних десятилетий, региональное конструирование строится на основе разработок о личностных и поведенческих особенностях мужчины и женщины. Исходя из этого, регионы могут быть представлены по степени возможной реализации в них женственных (фемининных — тонкая интуиция, эмоциональная выразительность, покорность и др.) и мужских (маскулинных — агрессивность, рациональность мышления, чувство превосходства и др.) качеств, проявляющихся в процессе исполнения мужчинами и женщинами своих социальных ролей.
Однако эта парадигма, как и экологическая, не смогла утвердиться в современном научном знании столь же фундаментально, как представленные до них.
Проблематика парадигмальных оснований в рамках регионоведения разработана слабо. Но наша дисциплина настойчиво ищет свой парадигмальный ряд, непохожий на близкие научные направления.
Парадигма регионализации научного знания
Эволюция политического и экономического положения России подчиняется некоторым общим закономерностям. В настоящее время значение территориального фактора в развитии российского общества становится общепризнанным. Региональные факторы привносят через свою «территориальность» новое качество в, казалось бы, известные процессы общественного развития. Формально одинаковые в планетарном масштабе явления экономической и политической жизни в российских условиях приобретают новые качества. Развивается и наукотворчество. Уже сейчас достаточно очевидна попытка создания «новых» теоретических конструкций при случайном или демонстративном игнорировании существующего научного потенциала. «До последних десятилетий понятия “регион” и “регионализм” в нашей стране практически не применялись... Интерес отечественной академической науки к проблемам регионализма проявился во второй половине 1980-х гг. в связи с попытками обоснования новых подходов, альтернативных формационному, к исследованию общественно-исторического процесса». Подобные мнения, увы, не редкость на страницах серьезных научных изданий. Однако один бесспорно положительный эффект такой «регионализации» можно отметить сразу — она дает шанс многим отечественным политологам и социологам. Результаты исследований, ориентированных на конкретные территории, пользуются все более широким спросом. «События двух прошедших десятилетий сделали из “регионализма” и “этнонационализма” в исследованиях западных индустриальных обществ некое подобие политической и академической моды».
При этом следует отметить то, что введение в научный оборот новых, прежде всего западных, теоретических концепций не должно приводить к нигилизму по отношению к традиционным научным концепциям. Серьезные сомнения вызывают подходы, провозглашающие отсутствие в наше время любых «других теорий, кроме западных», а следовательно, предлагающие в качестве наиболее эффективного способа формирования пространства для теоретической работы существующие западные концепты3. Советская научная школа, прежде всего в региональной экономике и экономической географии, а также хозяйственная практика, связанная с планированием — уникальным по значению потенциалом российского регионоведения, унаследованным от советской эпохи, — также востребованы. Политологи указывают на возникновение еще одной дисциплины — географии общенациональной политики. Поставлен вопрос и о «политическом регионоведении». Следует предположить, что перед нами политическая география, достаточно давно развиваемая, в том числе и отечественными географами.
В связи с вышеизложенным необходимо уточнить определение самого понятия «регион» и его трактовку с точки зрения общенаучной методологии и экономической науки в частности.
Понятие «регион», как уже отмечалось, проникло в русский язык в конце XIX в. В дальнейшем оно перешло как бы в «резервный фонд» общественных наук. Второе рождение термина связано с развитием интереса к территориальным проблемам в рамках географии и экономики. В 1960—1970-е гг. под влиянием идей У. Изарда в СССР возникла так называемая «региональная наука», связанная с именем экономиста, академика Н.Н. Некрасова.
Развитие общественных наук привело к возникновению целой системы понятий. Такие термины, как «регионализация», «регионализм», «регионалистика», «региональная стратегия», «региональная политика», стали неотъемлемым элементом не только экономики и географии, но и таких наук, как история и политология.
Однако «регион» часто трактуется как «область, район, часть страны, мира, определяемая некоторой экономической, географической, культурной, национальной, политической общностью. Тихоокеанский регион. Дальневосточный регион и т.д.». В этом определении обращает на себя внимание, что к понятию «регион» отнесены как части одного государства, так и совокупность государств. Аналогичный подход используется и в Оксфордском словаре, где регион рассматривается как район мира, образованный соседними странами, которые, с международной точки зрения, рассматриваются социально, экономически или политически взаимозависимыми.
В словаре современной экономики известного издательского концерна «МакГроуХилл» в статье «Регион» указывается: «Этот термин употребляется применительно к какой-либо площади, которая может быть самого разного размера, от городского района до огромных территорий в пределах континента. В Соединенных Штатах, например, собираются региональные или субнациональные данные по районам переписи (census tracts), территориям-метрополитенам (metropolitan areas), графствам, штатам и группам штатов внутри основных регионов, таких, как Новая Англия и Среднеатлантические Штаты». Регион в общенаучном плане представляется обособленной частью более широкой социально-территориальной общности, образующей подсистему хозяйства, народонаселения, культуры, политики и прочих сторон жизни общества.
Однако регион не является только экономической или географической категорией, его нельзя отождествлять с понятием «территория». Хотя территориальная составляющая, безусловно, существенна для любого региона, поскольку служит базисом его формирования и существования. Регион представляет собой территорию, но одного территориального компонента недостаточно для того, чтобы назвать территорию регионом. Необходимой предпосылкой формирования региона на определенной территории является наличие специфики экономического, этнографического, конфессионального, социально-культурного состава, особый характер политической организации общества и властных элит.
Для того чтобы территория или совокупность государств, представляющая собой некую общность, стала «регионом», необходимо наличие всех или части следующих признаков:
• общность исторических судеб;
• свойственные только этой группе особенности культуры (материальной и духовной);
• географическое единство территории;
• сходный тип экономики;
• совместная работа в региональных международных организациях.
Понятие «регион» — это универсальная категория общественных наук. Интегративные возможности данного термина позволяют не только отнести его к ряду наук, но и связать эти науки, трансформируя их компоненты в единую систему региональных исследований. Ситуацию, сложившуюся с трактовкой данного понятия, очень точно охарактеризовал американский исследователь Д.Дж. Пучала, сравнив теоретические подходы к регионализму с эпизодом в притче о слоне и нескольких слепых. Каждый дотрагивался до определенной части тела животного, пытаясь описать его целиком. Естественно, верного варианта дать не смог ни один из них, хотя каждый был уверен в правильности собственных выводов.
Термин «регион» употребляется в разных смыслах:
• как синоним термина «район»;
• для обозначения сопоставляемых таксонов, принадлежащих к различным системам таксонирования или к различным порядкам одной и той же системы таксонирования;
• для обозначения любых территорий, по своим признакам не «подходящих» к принятой системе территориального членения и не позволяющих обозначить их другими терминами;
• для обозначения территориальных таксономических единиц определенного класса в конкретной системе таксонирования.
В самом общем виде регион можно определить следующим образом.
Регион — это геотория (территория, акватория или совокупность последних), отвечающая следующим признакам:
• наличие внутренней целостности, единства или генетической взаимосвязи между ее частями;
• присутствие признаков, отсутствующих в других целостностях;
• специфическая роль в структуре международных отношений и
признание этой роли всеми (или почти всеми) основными участниками внешнеполитического процесса.
Как отмечает профессор А.А. Сергунин, в современном регионоведении популярна точка зрения Л. Рэмкельда, считающего «регион» супер термином, включающим ряд основополагающих признаков, в числе которых население, территория, общность истории, природные условия, характер решаемых проблем и т.п. Выбор того или иного значения термина зависит от характера задач, стоящих перед исследователем. В принципе, рассматриваемое понятие допускает различное содержание, а также комплексное использование критериев при выделении того или иного «региона».
Сегодня регион — это фактически признанный элемент системы международных отношений, которая складывается в крупных политико-географических зонах.
Следует иметь в виду, что любое деление пространства (территории) на регионы носит условный характер. Необходимость членения крупных территориальных единиц обусловлена очень большой дифференциацией пространства по многим признакам. В основе выделения региона лежит принцип целесообразной целостности, определяемый группой регионообразующих факторов. Различают, с одной стороны, внутреннюю целостность региона — формирование его хозяйственного комплекса, проведение единой политики, создание единых органов власти и управления и т.п., и внешнюю целостность — его обособленность по отношению к другим таким же регионам, к целой территории, к другим территориям и их составным частям.
Географические границы региона, как правило, непостоянны и носят сугубо подчиненный характер. При этом географический фактор не является единственным. В основе процесса определения границ региона лежат особые экономические, политические, этноконфессиональные отношения, складывающиеся между входящими в данный регион государствами и общепризнанными «центрами силы». В зависимости от динамики этих отношений или под влиянием иных факторов, например столкновения интересов региона и интересов внешних субъектов, свойства и контуры региона могут меняться. Внутри региона выделяются субрегионы — локальные группы государств — с более тесными и имеющими свою специфику по отношению ко всему региону в целом взаимоотношениями.
Рассмотрим основные компоненты понятийно-терминологического блока регионоведения. Существует большое количество научных подходов. Так, в энциклопедическом словаре «Федерализм» под регионалистикой понимается «взаимосвязанная система наук, отражающая влияние регионализации на все стороны жизни общества — экономику, культуру, политику — и, тем не менее, не представляющая единой дисциплины». Возможно и следующее расширительное определение: «Регионалистика... рассматривается как комплексная синтезирующая гуманитарная дисциплина, изучающая процессы деятельности и существования человека (человеческих коллективов) и создаваемой им культуры во взаимодействии с окружающей средой в рамках компактного географического пространства, “региона”».
Существует еще один аспект проблемы. Регионоведение стало не только научной концепцией, но и учебной дисциплиной. В последние годы вышел целый ряд учебников и учебных пособий по этому вопросу. Мы рассматриваем регионализм как важнейшую экономическую и политическую характеристику развития практически любого общества. Однако при этом российская и западная версии регионализма имеют разный генезис, пространственные и экономические характеристики проявления, политико-экономические последствия.
Региональные исследования развивались в рамках различных наук. Объективный характер пространственных различий, свойственных практически всем государствам в сфере обеспеченности ресурсами, уровне экономического развития, качестве жизни населения, необходимость воздействия на них с целью достижения общественно значимых целей достаточно давно изучаются экономистами, экономико-географами, политологами и этнографами.
Понятие «регион» в экономической науке
Проблемы экономического регионализма изучались как экономистами, так и экономико-географами, как правило, в рамках научных школ, ориентированных на зарубежные исследования территориально-экономического развития. Речь идет прежде всего об ученых из Москвы (МГУ, комплекс институтов АН СССР), Новосибирска (СО АН СССР) и Ленинграда (ЛГУ, ЛФЭИ, ИСЭП АН СССР). Однако детально разработанный в советское время понятийно-терминологический блок не соответствует реалиям новых хозяйственных условий. Сказывается и то, что изучение региональной экономической политики находилось не то чтобы под запретом, но сталкивалось с проблемами, ответить на которые в рамках плановой экономики было трудно.
К примеру:
• могут ли интересы региона, т.е. части страны, противоречить интересам всей страны?
• всегда ли экономическое развитие региона, осуществляемое в интересах страны, совпадает с экономическими интересами региона?
• почему декларируемая политика сближения уровней социально экономического развития крупных регионов — союзных республик привела к удивительно скромным результатам?
Существует ряд экономических подходов к пониманию региона. В советской экономической науке базой для формирования представлений о регионе послужила региональная экономика, определяемая в конце 1960-х гг. ее основоположником академиком Н.Н. Некрасовым как новое направление в экономической науке. В задачу этого направления входили постановка и разработка новых теоретических проблем, необходимых для практического решения актуальных задач планирования и территориальной организации хозяйства страны. Тогда же Некрасов подробно сформулировал представление о региональной экономике в экономической науке. Региональная экономика, по Некрасову, изучает «совокупность экономических и социальных факторов и явлений, обусловливающих плановое формирование и развитие производительных сил и социальных процессов в каждом регионе страны».
Междисциплинарный характер региональной экономики, а точнее, характер ее связей с другими науками подчеркивал А.Е. Пробст. Он отмечал, что в региональные исследования 1970-х гг. вовлекаются широкие круги не только экономистов и экономико-географов, но и физико-географов, геологов, почвоведов, технологов, социологов и представителей ряда других общественных и природоведческих наук. По его мнению, предметом региональной экономики должны быть как «территориальная организация общественного производства района (региона), если понимать под общественным производством не только материальное производство, но и всю сферу обслуживания населения как основную производительную силу и систему его расселения», так и «изучение закономерностей, определяющих наиболее рациональную структуру территориально-производственных комплексов разного ранга и типа (профиля) в зависимости от конкретных условий района».
Э.Б. Алаев полагает, что «региональная экономика есть географическое (региональное) направление в экономике, научная дисциплина, изучающая в интересах народнохозяйственного планирования особенности и закономерности размещения производительных сил и развития регионов».
При исследовании территориальных связей регион можно рассматривать, по крайней мере, с двух сторон: как часть единого народнохозяйственного комплекса страны и как самостоятельное целостное образование со своими целевыми установками развития, своим ресурсным потенциалом, своими способами соединения производственных ресурсов — факторов производства. Каждая из этих сторон имеет особенности, что накладывает отпечаток на процесс управления ходом регионального развития.
Существует и несколько иная точка зрения, отраженная в Экономической энциклопедии, изданной в середине 1980-х гг.: «региональная экономика — отрасль экономической науки, изучающая закономерности территориальной организации общественного производства и механизм их действия. Исследует экономические явления и процессы, связанные с развитием хозяйства отдельных регионов и территориально-производственных комплексов». Подобные определения достаточно спорны. Так, в 1970—1980-е гг. активно велись дискуссии на темы, является ли региональная экономика частью географической или экономической науки, правомерно ли считать региональную экономику синонимом региональной науки. Обсуждался и идеологический характер региональной науки. Однако для нас принципиально важно другое — региональная наука и региональная экономика должны рассматриваться прежде всего как базисные научные концепции конца XX в.
Большинство экономистов считают регион не только подсистемой социально-экономического комплекса, но и относительно самостоятельной его частью с законченным циклом воспроизводства и особыми формами проявления стадий воспроизводства, со специфично протекаемыми социальными и экономическими процессами. Регионализм опирается на объективную дифференциацию природных и экономических условий, однако формируется лишь в случае экономической заинтересованности тех или иных групп как в центре, так и на местах. Коллектив исследователей во главе с П.Г. Щедровицким и В.Н. Княгининым предлагает понятие «административный регион», т.е. сообщество, ограниченное юрисдикцией административных органов (органов управления) субъектов Федерации. Основным признаком административно-интегрированных сообществ стадо создание экономической системы, обычно именуемой бюджетной экономикой, когда именно бюджет рассматривается в качестве главного источника финансирования социально-экономического развития, а все подпадающие под юрисдикцию субъекты выступают в качестве доноров бюджета либо его реципиентов.
К наиболее характерным чертам бюджетной экономики относятся:
• возможность органов власти субъектов Федерации формально или неформально влиять на деятельность предприятий, расположенных в пространстве их юрисдикции:
• строгая иерархия организации экономической жизни;
• «экономика для своих»: становясь «своими» для административных структур, хозяйствующие субъекты получают разного рода преференции за счет государственных (бюджетных) средств: кредиты, поручительства, лицензии, бюджетные заказы и пр.; имеют возможность создавать «стратегические альянсы» административных органов и хозяйствующих субъектов на базе не экономических, а административно-политических или лично клановых соображений; включать в систему обращения ресурсы только внутри круга аффилированных лиц;
• своеобразный «административный налог» — обязательная и безвозвратная передача хозяйствующими субъектами финансовых и иных имущественных ресурсов в распоряжение органов власти субъектов Федерации;
• территориально замкнутый баланс прибылей и обременений в административно-интегрированном сообществе. В этом балансе сумма прибылей принципиально сопоставима с объемом обременений;
• «зонтичная экономика», как бы накрывающая протекционистским зонтиком всех находящихся на административно контролируемой ею территории субъектов, распределяя между ними прибыли и обременения.
Итак, «экономика региона, будучи подсистемой социально-экономического комплекса страны, обладает многими чертами системы, но при этом проблемы региона не являются унифицированным зеркальным отражением проблем общей системы. Отсюда необходимость исследования закономерностей региональных воспроизводственных процессов и разработки механизма управления ими». Схожее определение дает и А.И. Добрынин: «под регионом... следует понимать территориально специализированную часть народного хозяйства страны, характеризующуюся единством и целостностью воспроизводственного процесса». У сторонников воспроизводственного подхода немало критиков. С их точки зрения, даже системы национальных счетов в принципе ориентированы на понятие «граница региона» как точку отсчета и наделяют территории (как некие единые структуры) определенными показателями хозяйственной деятельности — подобно показателю веса у слона. К. Херрманн-Пиллат, директора Института культурологических сравнительных исследований Университета Виттен-Хердекке (ФРГ), пишет: «Платежный баланс позволяет различать в системах национальных счетов показатели внутриэкономической и внешнеэкономической деятельности, но и они, по существу, не дают представления об экономических характеристиках внутренней экономики. Нет систем счетов для областей, провинций или федеральных земель, хотя с экономической точки зрения понятие политической границы является, собственно говоря, абсолютно произвольным. Так, для благосостояния Баварии ее экономические связи с землей Северный Рейн-Вестфалия столь же важны, что и с Францией». Регион трактуется и как «социально-производственная инфраструктура, которая создается разнообразной деятельностью регионального социума и охватывает некоторую территорию».
Регионализм возможен на территории, претендующей на определенную экономическую самостоятельность. Формирование регионального воспроизводственного процесса, географическое «замыкание» экономики служит для экономистов признаком регионообразования. Регион как хозяйственная система представляет собой часть территории, на которой развивается система связей и зависимостей между предприятиями и организациями, т.е. система управления. Для экономистов основным объектом хозяйственного управления выступает субъект Федерации. После распада Советского Союза в России он все чаще используется в качестве удобного синонима слова «регион». Именно это звено, далеко не всегда обладая остальными признаками региона, опирается на возможности управленческого воздействия и может перекраивать пространство «под себя», занимаясь регионо строительством.
Такой подход активно применяется в Европейском союзе. Как известно, основной классификацией регионов, используемой институтами ЕС с 1988 г, является Номенклатура территориальных единиц для статистики (The Nomenclature of Territorial Units for Statistics — NUTS). Установленная статистическим управлением Европейской комиссии, эта номенклатура, с одной стороны, обеспечивает единый, универсальный подход к организации региональной статистики в Союзе в целом, а с другой — учитывает административное деление, закрепленное в законодательстве стран — членов ЕС. Поэтому основу N UTS составляют так называемые нормативные регионы, т.е. территориальные единицы, имеющие строго очерченные национальными органами административные границы. Так, в соответствии с номенклатурой, действовавшей в рамках ЕС15, территория ЕС делилась на 78 регионов первого уровня (NUTS 1), 211 — второго (NUTS 2), 1093 — третьего (NUTS 3), 1029 — четвертого (NUTS 4) и 98 544 — пятого (NUTS 5).
Понятие «регион» в социально-экономической географии
Социально-экономическая география оказалась наиболее питательным субстратом для развития нового и весьма значительного научного направления. Это связано и с тем, что внутренняя структура географической науки является более гибкой, более диверсифицированной, отражающей как знания о природе, так и знания об обществе.
Географами было исследовано влияние природной среды на пространственные различия в производственном направлении хозяйства. Этот вопрос был выделен Н.Н. Баранским, создателем отечественной школы экономической географии, как «корневой», относительно которого экономико-географ может сказать «если не мы, то кто же».
В географии, изучающей территориальную дифференциацию природной и общественной среды, практически каждое научное направление в конце концов выходило на проблемы региональной организации.
В 1947 г. один из основоположников социальной географии Р.М. Кабо сформулировал концепцию общественно-территориального комплекса в системе «общество—природа» и ввел понятие «образ жизни» применительно к этому комплексу как объекту, изучаемому географией. Кабо писал: «Одинаковые условия жизни вырабатывают одинаковые ее формы, которые типично повторяются на определенных пространствах, очерчивая те или иные географические ареалы».
В начале 1970-х гг. интерес географов к территориальным общностям, лежащим в основе регионообразования, стал более активным, что объяснялось общим развитием «социального крыла» тогда еще формально экономической, а не социально-экономической географии. Важный вклад в изучение данного вопроса внес авторский коллектив под руководством А.А. Долинина, понимавшего под социально-территориальной общностью (СТО) «группу людей, живущих на какой-то определенной территории и объединенных отношениями и интересами, обусловленными фактом проживания и работы на данной территории».
Были выделены следующие признаки, определяющие границы СТО:
• историческое прошлое и связанные с ним навыки трудовой деятельности, особенности быта;
• уровень социального развития;
• социально-экономические условия среды жизнедеятельности;
• природные условия;
• административно-территориальное деление.
Понятие «регион» в социологии
Развитие социологической науки также объективно выводило на проблематику регионализма. Понятие «регион» появилось в связи с идейной и практической самоидентификацией определенной территориальной общности. По определению П. Бурдье, социальное пространство — это «ансамбль невидимых связей, тех самых, что формируют пространство позиций, внешних по отношению друг к другу, определенных одни через другие, по их близости, соседству или по дистанции между ними, а также по относительной позиции: сверху, снизу или между, посредине». Существует «пространство отношений, — писал французский социолог, — которое столь же реально, как географическое пространство». В советской, а затем российской социологии изучение региона было обусловлено развитием социологии города и региональной социологии. Последняя определялась как «научное направление, изучающее закономерности территориальной организации социальной жизни и планомерного изменения социального облика регионов».
В становлении отечественной региональной социологии в 1970— 1980-е гг. ведущая роль принадлежала секции социологии городов и регионов Советской социологической ассоциации. Именно в рамках социологии города были сформулированы представления о территориальной общности людей, являющейся, по мнению М.Н. Межевича, «ключевым понятием, “схватывающим” объективную связь территориального и социального срезов общественной организации», и означающей «совокупность людей, между которыми возникает определенная связь в силу однородности объективных условий их жизнедеятельности и которые оказываются носителями определенных общественных отношений». Польский социолог Я. Щепаньский еще в 1960-е гг. отмечал, что наряду с социологией города и социологией деревни существует специфический раздел этой науки, изучающей «географически-экономико-социальные целостности». Эти целостности образованы селами, малыми и большими городами, областями, находящимися «под влиянием либо больших городов, либо особой концентрации промышленных, культурных институтов или институтов обслуживания». Таким образом, Щепаньский фактически выходит на понятие региона.
Развитие региональной социологии, изучающей социальные явления в территориальном плане, представляется весьма важной частью изучения региона. Очевидно, что социология одна не может охватить весь спектр объективных причин. Так же очевидно, что основными партнерами социологии должны быть география (причем не только социальная, но и физическая, экономическая) и собственно экономика. Только в таком случае изучение социально-территориальных различий превращается в комплексный анализ территории.
Параметризация категории «регион» в современных нарративных практиках
Под нарративом (от лат. narratus — рассказ, повествование) будем понимать категорию постмодернистской философии и социологии для обозначения фиксации процессуальности самоосуществления как способа бытия повествовательного, несущего определенное сообщение текста.
История, в том числе регионов, конструируется в постмодернистской теории как нарратология и, что важно для нас, как региональная нарратология.
В донарративной, допостмодернистской философии истории каждое конкретное событие в соответствии со сконструированной историком схемой находило свое место в рамках интерпретации общей, проявляющейся в том или ином конкретном событии закономерности.
К региональным определениям, выполненным, например, в рамках классической парадигмы, могут быть отнесены определения того или иного региона исходя из «естественных» границ. Скажем, Турция может претендовать на членство в ЕС потому, что часть ее территории находится в Европе.
В рамках постмодернистской парадигмы важнейшим принципом выступает принцип социального конструирования.
Благодаря специфике конструирования и представления текстов (в нашем случае — региональных текстов), а именно введению в методологические принципы интерпретации презумпции неповторимой уникальности каждого события, в постмодерне создаются условия для усиления позиции историцизма. Нарратив, таким образом, выступает не столько описанием онтологически артикулированной региональной реальности (например: восточная граница Европы проходит по Уральским горам), сколько инструкцией по конструированию региональной реальности (например: мы укрепили экономические и культурные связи между странами Старой Европы, Сибирью и Дальним Востоком России, благодаря чему восточной границей Европы теперь является река Обь, Енисей, Лена или Тихоокеанское побережье России). При этом нарратор «знает» нужный ему финал (к примеру, передвинуть границы Европы до восточных границ стран Балтии) и соответствующим образом конструирует размерность регионального пространства-времени.
Региональные нарраторы (как правило, субъекты регионального политического процесса, конструирующие дискурс), т.е. игроки, действующие в соответствии с известными им знаниями о «финале региональной истории», вкладывают важные и/или выгодные для них характеристики в нарративные практики, обеспечивая рамки возможных временных и территориальных региональных интерпретаций.
Своеобразие дискурсивных практик и действий нарраторов в регионах Севера и Юга, Востока и Запада позволяет говорить о значительных отличиях такой деятельности, а, следовательно, о существовании региональных дискурсивных практик.
Как мы уже отмечали, регионоведение является комплексной дисциплиной. К сожалению, в практике преподавания этот тезис не получил пока широкого распространения. По-прежнему сохраняется характерный для модернистской парадигмы подход, когда «регион» определяется не комплексно, а как крупная индивидуальная территориальная единица (например, природная, экономическая, политическая), а под «региональным анализом» понимается «исследование вопросов размещения экономической системы на территории государства (или в мире) с точки зрения разделения этой территории на отдельные районы (регионы)». Важно обратить внимание, что термины «район» и «регион» трактуются как синонимы.
Большинство определений в зарубежных справочных изданиях выполнено в рамках модернистской парадигмы. Так, в новом вебстеровском словаре английского языка регион — «более или менее обширная, протяженная часть поверхности или пространства; часть земной поверхности, как суши, так и моря, важная и обычно ограниченная; непрерывная полоса или район, не имеющие (внутренних. — И.Б.) границ и ограничений; местность; административное деление города или территории; часть космоса или небесного пространства, а также земных недр; часть пространства или небесного тела; владение, территория, страна, область, поле деятельности; крупная территория распространения животного вида»3, т.е. в определение заложено отграничение части территории на основании того или иного параметра.
В словаре «Рендом Хаус» для колледжей регион определяется как: «1. Обширная, протяженная часть поверхности, пространства или небесного тела, регион земли; 2.... значительная, законченная и цельная часть пространства или поверхности или что-либо сравнимое с регионами небесного свода; область знаний; 3. Часть поверхности земного шара, характеризующаяся гомогенностью в историческом развитии, экономическом развитии, в характеристиках растительности и пр.; 4. Большое определенное пространство или зона чего-либо специфического; сфера, напр.: сфера власти; 5. Сфера, область, поле интересов, активности, занятости; 6. Административное деление города или территории...»1. А в «Новом энциклопедическом Ларуссе» — «1. Обширная территория, единая по природным (климат, растительность, рельеф), человеческим (население, экономика, политическая и административная структура и т.д.) характеристикам. 2. Во Франции территориальные сообщества имеют исполнительный орган, которым является президент регионального совета (21 регион в метрополии и 4 региона в заморских территориях). 4. Воздушный или морской регион — подобная наземному региону территория ведения военных действий».
Очень кратко в рамках той же парадигмы интерпретируется «регион» в Большом толковом словаре русского языка; «Обширный район, группа соседствующих стран или территорий, объединенных по каким-либо общим признакам. Сибирский регион России, Азиатско Тихоокеанский регион, Южные регионы страны». Однако важным достоинством этого определения является отсутствие ограничений по признакам, на основе которых может конструироваться регион.
Близкое определение приведено в российском Большом энциклопедическом словаре, где под данной категорией понимается: «1. То же, что район. 2. Территория, (акватория), часто очень значительная по своим размерам, не обязательно являющаяся таксономической единицей в какой-либо системе территориального членения (например, Сибирский регион). 3. Регион природный, значительная по размерам территория, обладающая некоторой общностью природных условий (например, сахель)».
Следует особо выделить и поддержать позицию авторов во втором пункте определения о необязательности подведения региона под существующие таксономические единицы. В процессе конструирования регионов мы создаем, возможно, будущие таксономические единицы.
Г.В. Каменская обоснованно определяет регион как «территорию, обладающую совокупностью общих, взаимосвязанных характеристик».
Таким образом, контексты употребления термина «регион» в современном научном дискурсе достаточно разнообразны, и число их по мере приближения к границе современности растет.
Как правило, авторы учебников подчеркивают социально-экономическую природу предмета регионоведения, предпочитая тем самым вести рассуждения в рамках модернистской парадигмы.
Так, В.Г. Игнатов и В.И. Бутов характеризуют рассматриваемую дисциплину как «комплексную, интегральную социально-экономическую», Ю.Н. Гладкий и А.И. Чистобаев предлагают оперировать терминами «региональная политика», «региональная экономическая политика» и «социально-экономическая региональная политика» как взаимозаменяемыми. Академик Н.Н. Некрасов, экономист, специализирующийся в области региональных проблем, отмечает, что под этим термином следует понимать «крупную территорию страны с более или менее однородными природными условиями, а главным образом — характерной направленностью развития производительных сил на основе сочетания комплекса природных ресурсов с соответствующей сложившейся и перспективной материально-технической базой, производственной и социальной инфраструктурой».
Близкой точки зрения придерживаются В.В. Кистанов и А.И. Добрынин. Первый считает, что «экономический регион — целостная территориальная часть хозяйства страны со своей специализацией и особой структурой производства и внутренних связей». Второй предлагает понимать под регионом «территориально-специализированную часть хозяйства страны, характеризующуюся единством и целостностью воспроизводственного процесса».
Попытки выйти за пределы жесткой социально-экономической детерминации, которые следовало бы всячески приветствовать исходя из предложенных нами позиций, также не всегда дают положительный результат. В частности, Е.Н. Матвеева относит к региону «все достаточно крупные территориальные образования страны, начиная от союзных республик и кончая АССР, краем, областью и крупным городом». Специалист в области государственного управления А.В. Пикулькин определяет регион как «часть территории Российской Федерации, характеризующуюся общностью природных, социально-экономических, национально-культурных и иных условий. Региональное деление может не совпадать с административно-территориальным и национально-территориальным. Регион может быть в границах субъекта РФ либо объединять территорию нескольких субъектов РФ».
В последнем определении сделан существенный шаг вперед, однако также слабо проработаны вопросы, касающиеся параметров выделения того или иного региона.
Вышеупомянутые Игнатов и Бутов предлагают рассматривать регион как «территорию в административных границах субъекта Российской Федерации, характеризующуюся следующими основополагающими чертами: комплексностью, целостностью, специализацией и управляемостью, т.е. наличием политико-административных органов управления». Данная точка зрения интересна в первую очередь набором перечисленных характеристик, однако слабостью ее является замкнутость исследуемого понятия административными границами субъекта РФ, а также обязательное наличие в нем политико-административных органов управления.
Р.А. Лубский и В.И. Немчина понимают под регионом «часть территории, обладающую общностью природных, социально-экономических, национально-культурных и иных условий». Следует согласиться с мнением этих авторов, когда они отмечают, что «каждая научная дисциплина отдает предпочтение тому или иному регионообразующему фактору. Поэтому под “регионом” в этих дисциплинах подразумеваются подчас различные объекты».
Успешную попытку определить понятие «регион» в его обобщающем, родовом значении, но ограничивая контекст сферой международных отношений, предпринял А.Ф. Высоцкий, предложив два основополагающих признака — наличие обособленной общности международных отношений («проблемного узла») и ограниченность этой общности рамками определенного географического региона.
Официальные институты Евросоюза рассматривают и используют понятие «регион» во многих значениях и смыслах. Например, при определении политико-институциональных единиц термин используется как во внутригосударственном («территориальная единица, на один уровень меньшая, чем государство, обладающее политическим представительством»), так и в межгосударственном (как трансграничный) смысле.
Опираясь на эту типологию, российский исследователь Д.А. Болотов создал классификацию трансграничных еврорегионов, куда включил: «1) еврорегионы на границах между странами — членами Евросоюза; 2) еврорегионы на границах государств — членов ЕС и государств не членов Союза; 3) еврорегионы на границах государств — членов ЕС и государств — кандидатов в члены ЕС; 4) еврорегионы на границах государств — членов ЕС и стран СНГ; 5) еврорегионы на границах государств — кандидатов в члены ЕС; 6) еврорегионы на границах государств — кандидатов в члены ЕС и стран СНГ; 7) еврорегионы на границах государств — членов СНГ; 8) еврорегионы на границах стран СНГ и государств — не членов ЕС; 9) еврорегионы на границах государств — нечленов ЕС».
Естественно, что содержательной стороной любого трансграничного региона является наличие специфических форм обмена товарами, услугами, информацией и пр. между прилегающими к границе территориями. Часто формы обмена регулируются специальными нормативными актами. В частности, в 1980 г. была подписана Европейская рамочная конвенция о приграничном сотрудничестве территориальных сообществ и властей.
В соответствии с Концепцией приграничного сотрудничества в Российской Федерации от 13 февраля 2001 г. «участниками приграничного сотрудничества в Российской Федерации в пределах своей компетенции могут являться федеральные органы исполнительной власти, органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органы местного самоуправления, а также юридические и физические лица в соответствии с законодательством Российской Федерации».
Учитывая тенденции регионализации в современном мире и частично используя классификации, разработанные различными исследователями, можно предложить относительно универсальную структурную модель описания трансграничных регионов современного мира:
• трансграничные регионы на границах государств — членов регионального сообщества;
• трансграничные регионы на границах государств — членов регионального сообщества и государств — нечленов регионального сообщества;
• трансграничные регионы на границах государств — членов регионального сообщества и государств — кандидатов в члены регионального сообщества;
• трансграничные регионы на границах государств — членов двух или более региональных сообществ;
• трансграничные регионы на границах государств — кандидатов в члены регионального сообщества;
• трансграничные регионы на границах государств — нечленов регионального сообщества;
• трансграничные регионы в границах ряда государств наднационального сообщества;
• трансграничные регионы внутри мононационального государства;
• трансграничные регионы в рамках многонационального государства.
Основанием для деления служит статус граничащих друг с другом территорий, статус государств и надгосударственных сообществ, а также национальные характеристики государственных образований.
Как внутригосударственные, так и трансграничные регионы могут классифицироваться по основным сферам общественной жизни — политический, экономический, культурный, этнический и др.
Регионы могут иметь общепринятые границы или границы, фиксируемые только частью проживающего там населения.
Регионы могут быть первичными (т.е. существующими в рамках общенаучной парадигмы моноонтического мышления, постулирующего существование только одной реальности) или виртуальными (существующими в рамках полионтической общенаучной парадигмы, признающей множественность миров и промежуточных реальностей, например регион относительной популярности того или иного политика, общественного деятеля, идеи, технологии, фильма и др.). Кроме того, регионы могут быть представлены как самостоятельно, так и в дополнение к приведенным классификациям в виде осуществляющих межрегиональный, внутрирегиональный обмен или обмен типа «центр — периферия» реальными или виртуальными предметами материального и духовного производства с той или иной степенью интенсивности.
Таким образом, сам термин «регион» многозначен. Но он обязательно означает определенную территорию, ограниченную пространственно-временными рамками существования «проблемного поля» и/или «проблемных узлов», «деятельностных узлов» определенных уровней.
Регионализм может служить свидетельством как силы, так и слабости тех или иных региональных образований. Если региональная политика на международном, внутреннем или местном уровне направлена на удержание статуса региона, то она является средством реализации и закрепления уже приобретенных преимуществ, это, как правило, политика сильного региона. Если таковая направлена на изменение ситуации в регионе или баланса между регионами, то она служит средством борьбы слабого за изменение status quo.
На макроуровне регионализм говорит о недостаточности, а порой и слабости крупнейших международных организаций и неспособности с их помощью решать весь комплекс транснациональных задач, стоящих перед человечеством.
На среднем уровне регионализм обусловлен недостаточностью, а порой и слабостью двухсторонних отношений между государствами и неспособностью по преимуществу с их помощью решать комплекс задач двухсторонних отношений между государствами.
На микроуровне регионализм свидетельствует о недостаточности, а порой и слабости как государства, так и местных органов власти в решении комплекса проблем социального развития относительно однородных территорий.
Отношения между регионами — это результат взаимодействия не только «по горизонтали», но и «по вертикали». Например, Россия и целый ряд других регионов СНГ ведут самостоятельную внешнюю политику в той или иной области на глобальном цивилизационном уровне.
Трехуровневое деление весьма условно. Скажем, такие региональные ассоциации и внутрирегиональные зоны, как ассоциации экономического взаимодействия субъектов РФ, свободные экономические зоны и др., не вписываются в предложенную классификацию.
Таким образом, существующие регионы и границы между ними фиксируют определенный уровень согласия общества относительно степени своей однородности и характера самоидентификации. Соответственно, изменения в основных характеристиках политической, экономической, социальной, культурной жизни, в динамике и содержании информационных потоков приводят и будут приводить к потере актуальности прошлых и возникновению новых самоидентификаций, порождающих новые регионы.
Поле политической регионалистики
Предмет политической регионалистики
Современные процессы, связанные со становлением новой глобальной и российской государственности, требуют принципиально иных подходов к рассмотрению таких понятий, как «регион», «регионализация», «региональная политика», «центр», «периферия» и др.
В частности, важную роль приобретает категория «центр», в данном случае «макрорегиональный центр» как средоточие важнейших параметров регионоведческих определений.
Как следует из рисунка, в этот регион включены как целые государства (Узбекистан, Туркмения), так и части государств (Монголия, Таджикистан, Иран и др.). Их объединяет общность социально-экономических и политических процессов, протекающих в рамках одного проблемного поля.
Объектом политической регионалистики как раз и выступает анализ содержания указанных терминов по преимуществу на эмпирическом уровне.
Регионалистика как междисциплинарная область знания вошла в отечественную науку сравнительно недавно, тем не менее она имеет прочные исторические и теоретические корни.
Ее базой являются следующие дисциплины:
• региональная история, основания которой заложили В.О. Ключевский и граф Н.П. Румянцев в период реформ 1860-х гг. и которая была фактически уничтожена в 1930—1950-х гг.;
• отечественная экономическая география;
• политическая география;
• отечественная этнография;
• социология и демография;
• общая политология.
Последняя вводит в лексикон региональной науки ключевые понятия типа «политический лидер» — «региональный политический лидер», «политический процесс» — «региональный политический процесс».
Таким образом, регионалистика — это то направление регионоведения как научной и учебной дисциплины, в рамках которого условно объединяются конкретно региональные (прикладные) разделы всех существующих наук об обществе. Вместе с тем регионалистика — это самостоятельная дисциплина.
В процессе дальнейшего развертывания регионоведческого знания предметом политической регионалистики выступает проблема принадлежности действующего политического субъекта (или политического явления) к целостному региональному социуму, а также понимание, объяснение и прогнозирование региональных политических явлений. Например, тенденции к глобализации и американизации современного мира, в том числе России, в области культуры могут быть проиллюстрированы фактами того, что в последнее десятилетие в кинотеатрах мира от 62 до 78 киносеансов из каждых 100 составляет продукция Голливуда (в РФ — 87 киносеансов), в России — 29 из 30 самых кассовых фильмов — американские.
Процесс регионализации во многом связан с революцией как политикой государства по воссозданию «новой роли регионов», отвечающей не только функциональным нуждам сегодняшнего государства, но и требованиям региональных элит и сообществ.
Процесс регионализации и региональная типология
Актуальность политической регионалистики связана с процессом регионализации, охватившим все уровни иерархии политико-административного деления России, включая местное самоуправление.
Под регионализацией понимается процесс, сторонами которого являются:
• наднациональные образования, группы сопредельных государств;
• наднациональные образования, части сопредельных государств;
• наднациональные образования, включающие группы и части сопредельных государств.
Процесс регионализации представляется как:
• дифференциация государства на отдельные части, претендующие на более самостоятельное функционирование;
• возрастание роли регионов в развитии государств, межгосударственных и надгосударственных образований;
• возрастание влияния «новых» регионов в отношениях «центр — регионы»;
• падение влияния «старых» регионов в отношениях «центр — регионы».
Вообще территориальная дифференциация в эволюции регионов мира — явление достаточно обычное и распространенное, важно, однако, чтобы эта дифференциация не переросла в острые кризисные ситуации, в аномалии.
Сегодня российская действительность характеризуется именно такой кризисной ситуацией. Причины, обусловившие процесс регионализации, заключаются в следующем.
Во-первых, недостаточно эффективное управление из центра регионами, различающимися историческим прошлым, природно климатическими условиями, уровнем экономического и социального развития. Поскольку понятие «регион» допускает самое широкое толкование, в литературе под ним часто подразумеваются физико-географические (например, Сибирь), культурно-исторические (Центральная Россия), экономические (экономический район), политико-административные (область, край, республика), правовые (субъект Федерации) и иным образом выделяемые части государства либо прилегающие друг к другу части соседних государств (например, Баренцрегион) или даже целиком несколько государств (Скандинавия). Главная же роль в региональной организации общества (с точки зрения его системного управления) принадлежит социально-политическим регионам, т.е. административно-территориальным и государственным образованиям, в силу того, что они наиболее адекватно воспроизводят структуру социума. Если любая другая территориальная система включает природу, хозяйство, население, то социально-политический регион имеет свою региональную политическую систему, все основные институты власти и управления социально-экономическими и политическими процессами.
В контексте процесса регионализации (как процесса политического обособления территорий) регион обладает законодательно закрепленными границами, собственными органами государственного или местного управления и определенным образом строит правовые отношения с центральными органами государственного управления.
Региональное политическое пространство — не только географический термин. Это сфера существования региональных традиций политической жизни, всей политической истории региона, закрепленная в коллективной «политической памяти» населения и проявляющаяся во взглядах, навыках, привычках политической деятельности.
Сегодня в России насчитывается 85 регионов, составляющих систему, в которую входят 21 республика, 8 краев, 47 областей, 2 города федерального значения, 1 автономная область и 6 автономных округов.
Политический процесс, протекающий в регионах, его форма и содержание определяются следующими условиями:
• статусом региона в жизни страны, степенью и характером его влияния на общенациональную жизнь;
• взаимосвязью государственных и партийных структур в регионе;
• степенью разделения и уравновешенности законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти;
• совокупной социальной структурой региона (производственной, этнической, поселенческой, демографической);
• социально-экономическим расслоением в регионе (важен характер расслоения — в России он носит сословный, корпоративный характер);
• характером социальных связей — традиционные или новые рыночные;
• взаимосвязью внутри правящей региональной элиты; отношениями между правящей и оппозиционной элитами; связью политического руководства и технического аппарата управления, показывающей, кто на самом деле принимает принципиальные решения; отношениями между отраслевыми частями правящей элиты (военной, административной, аграрной, хозяйственной и др.); уровнем коррумпированности элитарных группировок;
• консенсусом политических сил, компромиссом по поводу ролей и функций элиты и масс;
• историческими особенностями принадлежности данного региона к данному государству.
Основными элементами регионального политического процесса являются:
1) система институтов,
2) региональная политическая элита,
3) инфраструктура.
Система институтов состоит из:
• надгосударственных органов региональной власти;
• органов, представляющих центральную государственную власть во всем разнообразии ее функций и задач;
• органов местной государственной власти;
• органов местного самоуправления (муниципалитеты);
• организованных субъектов общественно-политической деятельности (региональные отделения политических партий, политических и политизированных движений, профсоюзы и т.д.).
Региональная политическая (политико-административная) элита — это властное формирование, составленное лицами и группами, способными оказывать ощутимое влияние на региональный политический процесс.
Элементы инфраструктуры — вся общественно-организованная среда региона, региональные СМИ, интеллектуально-гуманитарная сфера региональной жизни, а также совокупность правовых норм, регулирующих политическую жизнь в регионе.
Региональный политический процесс реализуется в разных типах явлений: Во-первых, это события повседневной региональной политической жизни, всплески социальной активности гражданской среды региона; Во-вторых, функциональные циклы деятельности региональных (и федеральных) структур государственного управления (выборы, принятие годового бюджета, отставки и назначения и т.д.); В-третьих, «всплески» политических инициатив региональных и (или) федеральных структур государственной власти.
Перечисленные явления не только создают региональный политический процесс, но и определяют региональный политический режим, который, по существу, означает взаимодействие различных политических сил по поводу завоевания, удержания или передачи региональной власти. Таким образом, региональный политический режим представляет собой совокупность политических образований, методов и принципов их функционирования, обеспечивающих распределение власти на уровне региона. Специфика термина «региональный» отражена в субъектах этой борьбы, а также в границах, в пределах которых разворачивается политическое противостояние. Претендующие на власть в регионе кандидаты на выборные должности, кланы, финансовые и бизнес-группы могут быть как местными, так и неместными; как регионального, так и федерального происхождения. Поэтому политическое пространство не обладает четкими территориальными границами: оно выходит за пределы административно-территориальной единицы, если социально-политические субъекты соседних регионов начинают активно участвовать в процессе передела местной власти.
Можно предложить следующую классификацию регионального политического пространства, основанную на данных критериях:
1. Депрессивный тип — регионы с неразвитой индустрией и бедным сельским хозяйством. В этих регионах высока возможность политических переворотов: крах старых и приход новых лидеров, значительная свобода действий политического руководства. Но даже жесткий административный контроль за региональными ресурсами не гарантирует стабильности, так как глава региона целиком зависит от внешних связей, в первую очередь с центром. Для политической жизни таких регионов характерна апатия, которая может перемежаться волнами протеста.
2. Закрытый тип — регионы с обширным аграрным сектором и относительно небольшим числом крупных индустриальных предприятий либо со сложными отраслями военно-промышленного комплекса и неконкурентоспособным машиностроением. Именно эти отрасли переживают сегодня значительный упадок. В регионах закрытого типа сильны позиции бюрократического аппарата. Основными финансовыми поступлениями распоряжается глава администрации. Для политической жизни региона характерны закрытость и инертность, бюрократический стиль, отсутствие политической конкуренции.
3. Открытый тип — регионы со значительным числом крупных компаний общенационального значения и экспортными производствами, которые включают регион в мирохозяйственные связи. В таких регионах сложились мощные региональные элиты; прошел быстрый передел собственности; лидеры бизнеса активно занялись политикой. Глава региона, учитывая интересы разных финансово-промышленных и политических группировок, часто «играет» на их противоречиях. В крупных городах и мегаполисах, выполняющих роль центров развития (информация, образование, культура, сфера услуг, финансовая деятельность), формируется третий сектор, массовый слой мелкого и среднего предпринимательства, сеть средств массовой информации. Эти факторы стимулируют динамизм, публичность и конкурентность политической жизни.
Второй фактор, определяющий регионализацию, связан с относительным равенством субъектов. В мире в целом и в РФ в том числе следует выделять две основные тенденции положения субъектов относительно центра. Первой является тенденция к региональному выравниванию.
Так, например, европейская практика региональной политики традиционно характеризуется повышенным вниманием к межтерриториальному сотрудничеству. В деятельности наиболее значимых организаций существенное место занимают регулирование и развитие трансграничного сотрудничества. Ключевое место здесь принадлежит Совету Европы. Уже в 1950-х гг. он инициировал работу по развитию приграничных регионов. В 1951 г. был учрежден Совет местных органов власти Европы, занимающийся планированием развития инфраструктуры в приграничных областях. Важное значение для будущего еврорегионов имела резолюция Парламентского собрания 1971 г., которая предписывала проводить европейские симпозиумы местных властей по обмену опытом трансграничного сотрудничества.
Другим основополагающим европейским правовым актом является Европейская хартия территориального самоуправления (так называемая Мадридская конвенция Совета Европы, принятая еще в 1980 г.).
К важнейшим европейским институтам, действующим в области трансграничного сотрудничества, можно отнести:
• постоянную конференцию местных властей и регионов Европы; ее основные задачи: представление Комитету министров и Парламентскому собранию замечаний и предложений по улучшению развития местных общин и регионов;
• Европейскую конференцию министров экономики местных регионов; в 1983 г. на этой конференции была принята так называемая Карта местных экономик;
• Комитет трансграничного сотрудничества Совета Европы. Комитет разрабатывает модельные договоры по созданию еврорегионов и анализирует механизм применения Мадридской конвенции;
• Рабочий совет европейских приграничных регионов, созданный с целью облегчения трансграничного сотрудничества регионов и представления их в международных организациях.
Под эгидой Совета Европы с 1970 г. проводятся Европейские конференции министров регионального планирования (СЕМАТ), в них также принимают участие представители Парламентской ассамблеи, Конгресса местных и региональных властей Европы. Сессии проводятся с 1970 г.; на сегодня их состоялось более 15. Данная организация внесла значительный вклад в развитие правовой базы регионального экономического сотрудничества. Из наиболее значимых документов СЕМАТ можно упомянуть Европейскую хартию регионального и пространственного планирования (Торремолинская хартия), принятую 20 мая 1983 г. в Торремолиносе (Испания). В документе отмечено, что региональное/пространственное планирование — важный инструмент развития европейского общества и что интенсификация международного сотрудничества в этой области представляет существенный вклад в усиление европейской идентичности. Такое сотрудничество, подчеркивается в Хартии, требует анализа национальных, региональных и местных концепций развития с целью принятия общих принципов, разрабатываемых, в частности, для снижения региональных различий и достижения более глубокого понимания в использовании и организации пространства, распределения действий, защиты окружающей среды и улучшения качества жизни.
Фактически этот документ — первое руководство в области пространственного планирования в масштабах Европы. Его стратегическая идея формулируется следующим образом: «Обустройство территории является географическим отражением экономической, социальной, культурной и экологической политики общества».
Согласно Хартии, «приграничные районы более, чем какие-либо другие, нуждаются в межгосударственной координации. Цель такой политики — открыть границы и установить приграничное консультирование и сотрудничество с совместным использованием приграничной инфраструктуры. Государства должны способствовать прямым контактам приграничных регионов и местностей в соответствии с Рамочным соглашением по приграничному сотрудничеству между территориальными сообществами и органами управления с тем, чтобы обеспечить тесные контакты всех заинтересованных граждан».
Одним из инструментов достижения сбалансированного устойчивого развития является пространственное планирование. Суть концепции пространственного планирования, направленного на достижение устойчивого развития, выражается в стремлении к достижению такого уровня развития, при котором не подвергались бы риску жизни будущих поколений и не допускалось бы приоритета одних целей в ущерб другим.
Пространственное планирование способствует сбалансированности структур расселения, совершенствованию сетей коммуникаций, разумному использованию природных ресурсов и, таким образом, устойчивому пространственному развитию, что, в свою очередь, вносит вклад в процесс достижения экономической и социальной согласованности той или иной территории, того или иного региона. Пространственное планирование ориентируется на достижение пространственного развития посредством осуществления конкретных проектов и мероприятий, соответствующих пространственному видению картины будущего. В этом смысле пространственное планирование способствует интеграции различных видов деятельности. Метод пространственного планирования заключается в оценке различных (секторальных) политик и приведении их в соответствие с возможностями конкретной территории и пространственными структурами. Характерной чертой такого планирования является ориентация на устойчивость и долгосрочную перспективу. В качестве действенного инструмента оно способствует формированию благоприятных условий для развития бизнеса с учетом экологического и социального факторов.
В 2000 г. в Ганновере СЕМАТ утвердила «Предложения по трансрегиональным проектам развития». В этом документе говорится о том, что международное сотрудничество между пограничными районами было поддержано правительственными комиссиями стран Европы и комиссиями пространственного планирования Совета Европы.
Вторая тенденция положения регионов мира обусловлена ростом их фактического неравенства (асимметрии).
Проиллюстрируем это явление на примере регионов РФ. Все субъекты Российской Федерации можно разделить на две группы: национальные республики и остальные субъекты. Между этими группами сложилось очевидное политическое неравенство.
Республики имеют свои конституции, а края и области вправе иметь только уставы, причем во многом чисто формального характера. Во вторых, республики подписали с центром политические договоры, дающие им право особого статуса во многих сферах. В-третьих, политико-правовое неравенство усугубляется неравенством экономическим.
Формальное равноправие субъектов РФ находится в явном противоречии с беспрецедентными географическими и социально-экономическими различиями между ними:
• по площади (между Республиками Саха и Северная Осетия в 388 раз);
• по численности населения (между Москвой и Эвенкийским АО — в 443 раза);
• по степени урбанизации (от стопроцентной в Москве до нулевой в Усть-Ордынском АО);
• по объему валового национального продукта на душу населения (между Ямало-Ненецким АО и Республикой Ингушетией в 36 раз);
• по уровню бюджетных расходов на душу населения (между Ямало-Ненецким АО и Республикой Ингушетией в 22,5 раза);
• по уровню бюджетных доходов на душу населения (между Ямало-Ненецким АО и Республикой Ингушетией в 178 раз).
И хотя приведенные данные относятся к концу прошлого столетия и за прошедшие годы предпринимались попытки изменить положение хотя бы по некоторым параметрам, пока ситуация столь же неутешительна.
Устройство экономических отношений между центром и регионами на основе двухсторонних договоров — далеко не лучший путь развития, поскольку при этом обесценивается Конституция страны и возникает реальная опасность постепенного распада государства.
Наконец, В-четвертых, слабо учитываются интересы местного населения: социальные, экономические, национальные, экологические. Обычно их представляют органы местного самоуправления, но пока в российских регионах системы местного самоуправления практически нет, а если она и создана, то функционирует крайне примитивно. Федеральные и региональные органы в формировании местного самоуправления вообще не заинтересованы, так как оно ограничивает их власть. Вместе с тем местное самоуправление способно решать задачи, крайне важные для центральной власти: представить ей анализ территориальной специфики, содействовать укреплению контактов с населением региона.
Сходные проблемы характерны и для других стран. Практически, так же как и в отношении России, мы можем говорить о нескольких разных Китаях в одних границах. ИРЧП, к примеру, в Шанхае приблизительно такой же, как в Португалии, а в провинции Гуйчжоу — как в африканской Намибии.
Ведущим научным методом исследования и базовым принципом представления полученных материалов в нашей дисциплине является регионализм — образ мышления и действий, исходящий из гармонического сочетания интересов центра и регионов при определенном приоритете последних. Именно регионализм закладывается в основу той государственной региональной политики, которая стремится достичь положительных результатов.
Помимо регионализма, в политическом и иных пространствах регионов могут происходить и другие процессы: речь идет прежде всего о процессах суверенизации — унитаризации и централизации — децентрализации; в этносоциальной сфере прослеживаются тенденции размежевания — ассимиляции. Протекают они на наднациональном, национальном, региональном и локальном уровнях.
Суверенизацию можно определить как процесс перераспределения властных полномочий в системе «центр — регионы», сопровождающийся усилением автономии регионов вплоть до оформления их как отдельных государственных образований. Противоположный процесс — унитаризация — подразумевает отказ регионов (в лице региональных властей) от выполнения части государственных функций в пользу центра.
Децентрализация государственных полномочий позволяет местным органам власти разрабатывать свою политику, принимать управленческие решения, оказывать услуги на своей территории с учетом местных особенностей, но при определенном контроле со стороны центра. Напротив, принцип централизации предполагает концентрацию всей полноты полномочий в руках центральной власти.
В зависимости от степени воплощения каждого из принципов различают несколько моделей государственного управления:
1. Централизованная модель — в основе лежит отрицание принципа разделения властей и провозглашение полновластия представительных органов на соответствующей территории. Например, в СССР местные представительные органы выступали органами государственной власти, в то время как исполкомы местных Советов, их отделы и управления именовались местными органами госуправления. Главная задача местных Советов сводилась к проведению на всей территории актов центральной власти. Однако, хотя Советы и считались полновластными органами, реальная власть принадлежала партийным организациям. Местные Советы часто подменялись исполкомами, которые, в свою очередь, выполняли решения партийного руководства.
Различные формы централизованного управления реализовывалась во многих государствах фашистского типа в период до окончания Второй мировой войны.
Централизованная модель эффективна лишь в краткосрочной перспективе при экстремальных условиях. В результате нарушается ряд важных принципов управления: делегирование полномочий, механизм обратной связи, внутренний взаимоконтроль и т.д. Сегодня примерами стран, воспроизводящих данную модель, являются Вьетнам, Китай, Корейская Народно-Демократическая Республика, Республика Куба.
2. Федеральная модель — для нее характерна высокая степень региональной автономии за счет ослабления федерального руководства. Центр сохраняет полный контроль над такими стратегическими сферами, как госбезопасность, оборона, экономическая и денежно-финансовая политика, международные отношения, здравоохранение, образование и т.д. Однако часть полномочий в сфере законодательства, а также экономических преобразований делегируется субъектам Федерации. Примерами реализации такой модели можно назвать США и современную Россию.
3. Региональная модель — предполагает, что сильные управленческие полномочия концентрируются на региональном уровне за счет сокращения полномочий центрального правительства. Примером в этом отношении может служить Франция; основные принципы данной модели также воспроизводят Испания и Италия, часто называемые «региональными государствами».
4. Местная модель — лидирующую роль на местном уровне играют муниципальные органы власти. Регионы находятся на второстепенных позициях, содействуя центральному правительству в разработке и осуществлении национальной политики в области экономического развития, здравоохранения, образования и т.д. В значительной степени эту модель воплощает система органов власти Великобритании.
Конечно, рассмотренные модели носят идеальный характер. В реальной жизни чаще встречаются «смешанные» варианты. Тем не менее на основе анализа приведенных моделей управления можно составить примерную схему распределения полномочий властных органов, учитывая, что в ряде регионов начинают складываться надгосударственные региональные механизмы власти.
Культурно-этническое размежевание сопровождается как бы замыканием общностей в себе, сокращением или прекращением контактов с «не себе» подобными, включая повседневное общение, неприятие межэтнических браков и т.д. Противоположной тенденцией территориального межкультурного взаимодействия является метисация (взаимопроникновение культур с сохранением их основ) и ассимиляция (слияние культур с их синтезом или с поглощением более слабой).
Как известно, все исконно русские женские имена оканчиваются либо на «а», либо на «я»: Анна, Мария, Ольга и т.д. Однако есть одно-единственное женское имя, которое не оканчивается ни на «а», ни на «я». Назовите его.
Как сдвинуть с места бетонную плиту размером 50 метров в высоту, 100 метров в длину и весом 202 тонны, не применяя никаких механизмов и приспособлений?
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
