Главная » Экономисту »
Роль фондового рынка в процессе перелива капитала и приватизации собственности
Роль фондового рынка в процессе перелива капитала и приватизации собственности
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. Связаться с автором
Развитие рынка ценных бумаг является неотъемлемой частью становления рыночных отношений. Через каналы фондового рынка осуществляется перелив капиталов — один из важнейших способов саморегулирования экономики в условиях рынка.
В России первой половины девяностых годов перелив капитала посредством механизмов фондового рынка осуществлялся следующим образом.
Главной формой перелива капитала был переток свободных денежных средств инвесторов — коммерческих банков, институциональных фондов, предприятий реального сектора и населения — в бюджетно-перераспределительную систему. Государство размещало на рынке ценные бумаги, преимущественно краткосрочные, средства от которых шли на текущие потребности федерального бюджета.
Эта форма перелива капиталов приняла огромные для России масштабы — миллиарды, а позже десятки миллиардов долларов в год. Сразу же отметим коренные различия этой формы перелива капитала на Западе и в России. За рубежом средства, полученные от размещения государственных ценных бумаг, расходуются в первую очередь на финансирование инвестиционных проектов. Государство при этом получает прибыль в виде процентов, дивидендов и других форм дохода от инвестирования. И только во вторую очередь средства, полученные от размещения государственных займов, расходуются на текущие потребности бюджета, и прежде всего на финансирование его дефицита.
В России же средства, полученные от размещения государственных ценных бумаг, шли в подавляющей части на покрытие дефицита федерального бюджета. На инвестирование средств вообще не выделялось. Это сразу же подорвало главную функцию фондового рынка — саморегулирование экономики путем перелива капиталов.
Для того чтобы эта функция осуществлялась, необходимо возвратно-поступательное движение средств, полученных от размещения ценных бумаг государственных займов. Государство инвестирует эти средства в экономику. А через соответствующий период они возвращаются ему с прибылью как для инвестора, так и для государства.
У нас всего этого не было. Деньги, полученные от размещения федеральных долговых обязательств, пропадали в бездонной пропасти все растущего бюджетного дефицита.
Другая форма перелива капиталов — через рынок акций. Эта форма получила гораздо меньшее значение в России, чем перелив капиталов через рынок государственных ценных бумаг.
Относительно крупные эмиссии акций осуществлялись в 1991 — 1993 гг. биржами, банками, инвестиционными компаниями типа АО «МММ» и т.п. За исключением выпуска акций банков вся остальная эмиссионная деятельность была спекулятивно-криминогенной. Большинство подобных акционерных обществ испарилось вместе с деньгами акционеров.
Крупных же эмиссий акций приватизированных предприятий в России не проводилось вообще. Вызвано это двумя основными причинами. Во-первых, слабостью внутреннего рынка инвестиций. Потенциал вложений в акции составлял не более 40—50 млрд. долл. Это столько же, сколько ежегодно вкладывают иностранные инвесторы в Китай, не считая собственных, нередко гораздо больших инвестиций самих китайцев. Но и эти скудные инвестиционные резервы выкачивались через размещение госбумаг на нужды бюджета.
Во-вторых, получившие доступ к контрольным пакетам акций руководители предприятий, банки, иностранные инвесторы сами не желали и до сих пор не желают проводить крупных эмиссий акций. Владельцы контрольных пакетов боятся их потерять.
В итоге в свободном обращении находится не более 5% акций приватизированных предприятий. Они служат предметом для игры на изменение курса акций. Причем главными игроками здесь являются иностранные участники.
Важная форма перелива капиталов механизмами фондового рынка — выдача банками кредитов под залог ценных бумаг. В России долгосрочное кредитование банками предприятий под залог имеющихся у них акций и облигаций практически не получило развития прежде всего потому, что банки в условиях высокой инфляции отказывались выдавать долгосрочные кредиты. Доля таких кредитов до середины девяностых годов составляла 2—3% общего объема кредитов, выданных коммерческими банками.
Правда, в стране получила развитие такая форма перелива капиталов, как выдача Центральным банком ссуд коммерческим банкам под залог имеющихся у них государственных ценных бумаг. Это делалось в целях поддержания ликвидности банков — главных участников рынка государственных ценных бумаг, т.е. фактически в целях обеспечения стабильности бюджетно-перераспределительной системы. В то же время выдача инвестиционных кредитов, способных оживить экономику, вне рамок бюджетной системы отсутствовала.
Кредитование Центральным банком коммерческих банков под залог государственных ценных бумаг расширялось вплоть до конца 1997 г. Виды этого кредитования менялись и в конце концов приняли форму ломбардного кредитования.
Важным инструментом перелива капиталов в России стали векселя. Особенно значимую роль они сыграли в ускорении процесса оттока капитала из производственной сферы на финансовый рынок. Безудержная эмиссия векселей, превратившихся в одно из главных суррогатных платежных средств, заменяющих недостаток рублей в обращении, вызвано огромным разбуханием неплатежей. С начала девяностых годов векселя прочно вошли в жизнь промышленных предприятий.
В условиях тотального дефицита оборотных средств векселя как долговые обязательства служат отсрочкой расчетов за предоставляемые товары и услуги — заменителем денег. На практике вексельное обращение превратилось в благодатное поле для спекуляции коммерческих банков и других финансовых институтов, в инструмент перекачки денежных средств из производства в финансовый сектор, а также перераспределения собственности. Эти не свойственные векселям функции стали возможными благодаря дискредитации и хаосу российского рынка векселей. Таким образом, в России сложилась своеобразная форма перелива капиталов — переток потенциальных инвестиционных ресурсов предприятий реального сектора на финансовый рынок.
Бесконтрольность, неплатежеспособность большинства предприятий, внедрение системы зачетов взаимной задолженности друг перед другом открыли «шлюзы» для потока ничем не обеспеченных векселей, эмитентами которых стали акционерные общества, предприятия, организации, кредитно-финансовые учреждения, местные администрации.
Подавляющее количество векселей выпустили предприятия — 77,5% общего количества. Банки эмитировали 13% векселей. Такой разрыв между объемами векселей, эмитированных предприятиями и банками, объясняется тем, что в условиях крайнего недостатка рублевой массы векселя заменяли платежные средства. Банки же, аккумулируя денежную массу реального сектора, не нуждались в векселях как в суррогатных деньгах. Для них вексель был прежде всего одним из инструментов для игры на финансовом рынке. Субъекты Федерации выпустили 6% векселей, а муниципальные образования — 1%.
Регионы гораздо позже стали выходить на рынок векселей. Но выпуск векселей там имел буквально взрывной характер. Государственная дума вынуждена была в срочном порядке ввести ограничения на эмиссию региональных векселей, и только поэтому их доля в итоге оказалась незначительной. Так, 2,5% векселей были выпущены прочими организациями. Из них 2% — Министерством финансов.
Повсеместное распространение векселей разными юридическими лицами породило неразбериху на рынке ценных бумаг. В международной практике вексель удостоверяет долг, возникающий в результате единичной хозяйственной сделки. В России он стал чуть ли не главной долговой бумагой, выпуск которой был сравним с эмиссией облигаций.
Выпуск самыми разными предприятиями собственных векселей наводнил сферу обращения «мусорными бумагами» и привел к росту общей внутренней задолженности в коммерческом секторе. Подмена денежных расчетов предприятий ничем не обеспеченными или не полностью обеспеченными векселями препятствует использованию движущих сил рынка, ставит многие организации на грань финансового краха, усиливает процесс перераспределения собственности путем скупки долгов.
Вексель вместо своего основополагающего назначения стал выполнять многие не свойственные ему функции. Прежде всего выпуск векселей выступает одним из способов ухода от налогов, идеальным инструментом для обслуживания «серого» и «черного» оборотов неучтенной продукции и услуг, служит предпосылкой для возможных нарушений и злоупотреблений. Кроме того, вексель, используемый для расшивки неплатежей и погашения дебиторской задолженности, служит объектом активной купли-продажи.
Крупные предприятия, банки и другие финансовые институты, работая с векселями предприятий должников, покупают их долги с большим дисконтом, достигающим порой 80%. Векселя обеспечивают весомый источник доходов спекулятивному капиталу, криминальным структурам, разного рода чиновникам. Высокая и сравнительно легко получаемая доходность работы с векселями предприятий-должников явилась одной из причин появления в середине девяностых годов нескольких банков и финансовых организаций, занимающихся исключительно операциями с векселями.
В современном мире все большее значение приобретает перелив капиталов при помощи производных ценных бумаг — финансовых фьючерсов, опционов, варрантов, конвертируемых облигаций, американских и глобальных депозитарных расписок. Перелив капиталов при помощи этих финансовых инструментов происходит в основном между участниками фондового рынка. На Западе в реальный сектор попадает 5—10% общего количества активов рынка производных ценных бумаг.
В России с рынка производных ценных бумаг никаких средств в реальный сектор никогда не поступало. Более того, в стране сложилась нестандартная и нездоровая ситуация, когда емкость рынка производных ценных бумаг в отдельные моменты превышала емкость рынка первичных бумаг — акций и облигаций. Это еще больше увеличило разрыв между фондовым рынком и реальным сектором, а также усилило дестабилизацию фондового рынка.
Как выяснилось на примере России, фондовый рынок может стать «вещью в себе» — развиваться без контакта с реальным сектором. Однако подобное развитие имеет свои пределы, социально-экономические границы. Переходя их, фондовый рынок превращается в виртуальную финансовую систему, паразитирующую на реальной экономике, дестабилизирующую последнюю и угрожающую ей. Причем эта роль фондового рынка многократно усиливается, когда он интегрируется в мировую финансовую систему.
Если ценные бумаги получают приоритетное развитие перед реальным сектором, то они теряют свои инвестиционные качества и превращаются в инструмент перераспределения доходов и централизации капитала в руках финансовых спекулянтов. Если эта функция ценных бумаг становится доминирующей, то неизбежны отток капитала из реального производства в финансовый сектор, ослабление стимулов к созидательной деятельности и активизация мотивов к спекуляции.
Усилению отрыва финансового рынка от реального сектора способствовали ваучерная приватизация, не подкрепленная активизацией процесса инвестирования и рыночной оценкой имущества приватизированных объектов. Ускоренная приватизация сыграла роль катализатора процесса концентрации собственности у партийно-хозяйственной номенклатуры, быстро обменявшей политическую и экономическую власть на собственность.
Бурное становление и развитие рынка ценных бумаг в условиях резкого спада производства могли осуществляться только за счет доминирования его спекулятивной деятельности, преобладания контрольных свойств ценных бумаг (выражающихся в обладании контрольными пакетами акций) по сравнению с их инвестиционным качеством.
Это способствовало формированию такого фондового рынка, на котором заработали неведомые ранее биржи, ЧИФы, брокерские конторы. На этом рынке действовало огромное количество мелких спекулятивных компаний, делавших бизнес на очень простой операции. Они скупали в регионах акции перспективных предприятий, в которых были заинтересованы иностранные инвесторы, а затем их перепродавали в Москве более крупным спекулятивным компаниям, которые из мелких пакетов формировали крупные для дальнейшей перепродажи иностранцам.
Бесконтрольное развитие рынка акций приватизированных предприятий привело к тому, что значительная часть российских акций была сосредоточена в руках иностранных инвесторов. По некоторым оценкам, 9/10 несвязанных пакетов акций, реально обращающихся на рынке, принадлежит иностранным инвесторам. Зарубежные инвесторы контролируют свыше 80% российских «голубых фишек» и фондовых инструментов второго и третьего эшелонов.
Все это относилось к акциям 20—25% приватизированных предприятий нефтегазового комплекса, цветной и черной металлургии, связи, электроники. Абсолютное же большинство акций (75—80%) приватизированных предприятий сосредоточены у населения, руководителей предприятий, специально созданных пенсионных фондов и т.п. В свободное обращение они не поступают, курсовой цены не имеют и представляют собой неликвиды.
Почему же на рынке акций сложилось такое положение? В решающей мере это связано с теми методами приватизации государственной собственности, которые стали проводиться в жизнь после прихода к власти Гайдара.
Процесс приватизации государственной собственности начался еще в конце восьмидесятых годов. В 1990— 1991 гг. он принял массовый характер. Основными его чертами были:
• акционирование предприятий и раздел акций между членами трудового коллектива и государством обычно в пропорции 70—80% к 30—20%. Работники предприятия самостоятельно решали вопросы распределения акций внутри коллектива;
• добровольность приватизации. Только общее собрание членов трудового коллектива могло принять решение о приватизации предприятия;
• участие в приватизации предприятия его смежников. Они вносили свои паи оборудованием, источниками сырья, транспортными средствами и подъездными путями и т.п. За эти паи они получали определенное количество акций;
• проведение приватизации предприятий мощными консалтинговыми фирмами — «Брокинвест сервис», «Фининвест», «Дега» и т.д. Эти фирмы обеспечивали юридическую сторону: оформляли все необходимые документы, проводили разъяснительную деятельность среди членов трудового коллектива, отстаивали права предприятий в вышестоящих органах (концерн, министерство и т.п.). Платой за эти услуги являлось получение консалтинговыми фирмами части акций приватизируемых предприятий. Эти фирмы, становясь акционерами предприятия, были заинтересованы в его развитии. Как правило, они были участниками крупнейших бирж страны. Например, фирма «Дега» была участником Московской центральной фондовой биржи, Российской товарно-сырьевой биржи, Московской товарной биржи, Биржи лесоматериалов. Ее «подопечные» приватизированные предприятия получали доступ на товарные рынки и фондовый рынок. Акции этих предприятий поступали в свободное обращение на рынках.
Однако в начале 1992 г. процесс приватизации был приостановлен после решения о всеобъемлющей «ваучерной» приватизации. Мало того, что это решение остановило процесс приватизации на 1,5—2 года (более или менее значительное количество акций приватизированных предприятий появилось на рынке в конце 1993 г.), оно выхолостило саму суть приватизации. В конце восьмидесятых — начале девяностых годов из государственного сектора уходили крупные и средние предприятия, которые сами стремились жить по законам рынка. Их продукция тотчас же попадала на цивилизованный рынок (товарные биржи), а акции начинали котироваться на фондовых биржах.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Помимо этого из государственного сектора в массовом порядке уходили предприятия оптовой и розничной торговли, общественного питания, мелкие ремонтные предприятия, мастерские и т.п. То есть в рыночную среду вливались именно те хозяйственные субъекты, которые наиболее остро реагируют на динамику цен, на спрос и предложение на их продукцию и услуги.
Ваучерная же приватизация — это, по сути, насильственная приватизация. Ее цель — не либерализация экономики, а развал государственного сектора без создания адекватного рыночного сектора. Ваучерная приватизация охватила большинство предприятий независимо от того, готовы ли они были функционировать в совершенно новых, непривычных для них условиях или нет.
К недостаткам ваучерной приватизации следует отнести и особенности ваучера как финансового инструмента. Ваучер не был инвестиционной ценной бумагой. Он представлял собой формальный предъявительский ордер, подлежащий обмену на ценные бумаги при неопределенных условиях. Чаще всего такие ордера бывают именными. Владельцы ордеров имеют право обменять их на акции по заранее известной им цене. Но российские ваучеры не обладали такими свойствами. Их стоимость резко колебалась: у одних держателей она составляла 20—30% номинальной стоимости подлежащих обмену акций, у других— 100% и более. Для третьих стоимость ваучера определялась на аукционе. Чековые фонды их приобретали вовсе бесплатно в обмен на собственные акции, не обеспеченные ничем.
В отличие от ценных бумаг, сочетающих функции инвестиций и собственности, ваучер был начисто лишен инвестиционных свойств. Операции по обмену ваучеров на акции приватизированных предприятий не приносили реальных денежных средств. С либерализацией цен и гиперинфляцией ваучер стал «стоить» очень дешево. Благодаря этому сложилась ситуация, когда стартовые цены на акции приватизированных предприятий деноминировались в «ваучерные рубли», которые в отличие от реальных рублей стоили дешевле и количественно не соответствовали последним. На такого рода фиктивной основе происходила приватизация государственной собственности.
Ваучерная приватизация с самого начала не обеспечивала легитимности формируемого в ее ходе института частной собственности. Продажа в сжатые сроки многих десятков тысяч предприятий за особые квазиденьги являлась по своей сути сделкой дарения, оформляемой деюре как купля-продажа. Приобретаемая таким образом собственность воспринималась как временный источник дохода.
Перед проведением приватизации Госкомимущество провело опрос среди различных категорий потенциальных инвесторов. Целью его было узнать, какое имущество собираются приобретать в собственность различные инвесторы и на какую сумму. Из общего числа потенциальных инвесторов наибольший спрос предъявили три категории — население, банки и инофирмы. На них пришлось более 91% совокупного спроса на приватизируемую государственную собственность, в том числе свыше трети общего спроса пришлось на инофирмы.
Спрос населения зависел от двух главных факторов: рекламы и места работы данного физического лица (или его родственников). Естественно, население предъявляло повышенный спрос на владение собственными предприятиями.
Банки предъявляли относительно равномерный интерес ко всем группам отраслей, предприятия которых намечались к приватизации.
В то же время интерес инофирм к приватизируемым предприятиям был крайне однобок. Почти на 90% их интересовали предприятия ТЭКа и пищевой промышленности (в том числе на две трети — предприятия ТЭКа).
Совокупный спрос всех категорий инвесторов на приватизированные предприятия составлял 4 трлн., руб., т.е. более чем в 2,5 раза превышал количество выданных ваучеров (по их номиналу).
Даже если из совокупного спроса вычесть потребности наиболее мощной группы инвесторов — инофирм (иностранцы по закону не имели права участвовать в чековых аукционах), то все равно он более чем в 1,7 раза превышал общую стоимость приватизационных чеков в стране.
Первые ваучеры были выданы в начале октября 1992 г., а завершить выдачу ваучеров намечалось к концу года. Уже в этом проявилось неумение реформаторов организовать столь масштабное мероприятие, как всероссийская приватизация. К началу 1993 г. план по выдаче ваучеров был выполнен всего на четыре пятых. И это при том, что населению впервые за перестроечные и пореформенные годы предлагалось не отдать что-либо, а получить, стать владельцем ваучера, дающего право на часть государственной собственности, который к тому же было просто продать на рынке.
Чековые аукционы предполагалось завершить к концу 1993 г. Реформаторы и здесь не смогли организовать нормальную работу. В 1993 г. было приватизировано несколько более половины намеченных предприятий. Причем процесс приватизации самых крупных предприятий — ТЭКа, связи и т.п. — начал разворачиваться только в самом конце 1993 г.
Довольно странным был и курс ваучера на аукционах: исключительно низким он оказался в пищевой промышленности. Там на него пришлось акций всего на 300 руб. В остальных отраслях курс ваучера был существенно выше: на него пришлось акций на сумму от 1,3 тыс. руб. в оптовой торговле и деревообрабатывающей и бумажной промышленности до несколько более 2 тыс. руб. в машиностроении и строительстве. В легкой промышленности на ваучер приходилось акций на сумму около 3,5 тыс. руб.
По сути планы ваучерной приватизации были провалены. Закончить приватизацию в 1993 г. не удалось. Она была продлена до второй половины 1994 г. За 1993 г. через аукционы прошло всего около половины ваучеров. В итоге сложилось крайне неравномерное их распределение между отраслями. Огромное количество ваучеров было выброшено на аукционы в 1994 г. В результате на некоторых аукционах курс ваучера сложился просто уникальный — на ваучер приходилось акций на сумму 10 руб. («Газпром»), 12 руб. («Ростелеком»), 40 руб. («Пурнефтегаз») и т.п. Это было диссонансом по отношению к средневзвешенному курсу аукционов в 1993 г., который составил 1,7 тыс. руб. акций на ваучер.
К грубым просчетам ваучерной приватизации следует отнести и оценку номинала ваучера в 10 тыс. руб. Его рыночная цена на биржах в 1994 г. была в 2—2,5 раза выше.
На аукционах за ваучер давали акций в среднем на 1,2 тыс. руб. Все это было непонятно для подавляющей массы населения. Кроме того, при подготовке ваучерной приватизации многие специалисты из академических кругов, Фонда федерального имущества и другие обращали внимание реформаторов, что номинал ваучера не будет соответствовать 10 тыс. руб. Лучше было сделать ваучер безноминальной ценной бумагой.
Большинство проводимых сделок с ваучерами на рынке ценных бумаг осуществлялось в рамках первичного размещения акций и не затрагивало их вторичный оборот. Это приводило к тому, что на приватизируемых предприятиях ни одна из групп акционеров не получала большинство в акционерном капитале.
За период наиболее активного процесса приватизации государственных предприятий структура собственников быстро менялась. Наиболее быстро росла доля акций в руках мелких держателей — населения. К концу февраля 1994 г. на них приходилось чуть более 60% акций приватизированных предприятий.
На крупных владельцев — как физических (прежде всего руководство предприятий), так и юридических лиц (прежде всего на чековые инвестиционные фонды) — тогда приходилось 22% акций.
Доля государства в акционерном капитале предприятий, прошедших ваучерную приватизацию, составила 17%.
Характерной чертой российского рынка ценных бумаг вплоть до 1995 г. являлось существенное преобладание первичного рынка. По оценкам экспертов, в 1991 г. доля вторичного рынка составляла всего 5—7%, в 1992 г. — уже 10—12, в 1993 г. — 16—20, а в 1994 г. она достигала 20—25% общего объема оборота акций приватизированных предприятий.
В странах с развитой рыночной экономикой доля первичного рынка колеблется в пределах 5—15% объема вторичного рынка.
Неразвитость вторичного рынка была обусловлена многими причинами. Во-первых, у российских инвесторов отсутствовали навыки к игре на курсах ценных бумаг. В странах с развитым фондовым рынком эти функции осуществляют специализированные компании или брокеры. Во-вторых, неразвитость вторичного рынка вызвана тем, что многие банки-эмитенты нередко провоцировали низкую ликвидность своих акций, широко используя льготную продажу акций следующих выпусков для акционеров, «привязывая» их к своим частным бумагам.
В-третьих, существенное влияние на развитие вторичного рынка оказала слабая обеспеченность его инфраструктурой. Реальная биржевая торговля еще не сформировалась. Отношения на внебиржевом рынке строились в большинстве случаев на личных контактах. Обязательный статус эмитируемых акций как именных приводил к тому, что период от заключения договора на продажу акций и внесения изменений в реестр акционеров растягивается на долгие месяцы. Учитывая преобладающее развитие первичного рынка акций приватизированных предприятий, большинство эмитентов уже изначально не предусматривали возможности перепродажи своих ценных бумаг. Они чаще всего предпочитали выпускать сертификат акций, осложняющий наиболее простую форму продажи акции — передачу записи.
Первичное размещение акций приватизированных предприятий является начальным этапом закрепления прав собственности, за которым неизбежно следует серия вторичных операций купли-продажи на рынке ценных бумаг, приводящих к изменению собственника предприятий. Только с 1994 г. стал активно развиваться вторичный рынок, обеспечивающий укрупнение собственности, процесс интенсивной скупки пакетов акций институциональными инвесторами у индивидуальных владельцев. В этот период происходит сокращение доли работников-акционеров в структуре владения акциями приватизированных предприятий, рост доли администрации и крупных инвесторов. Интенсивное перераспределение прав собственности на большей части предприятий в пост приватизационный период становится определяющей тенденцией. Эту роль стал выполнять рынок ценных бумаг. Скупка первоначально размещенных акций обеспечила концентрацию акционерного капитала, первично распыленного в ходе обвальной приватизации. В итоге «народная» массовая ваучерная приватизация привела к возникновению процесса формирования новых слоев финансовой элиты — руководителей предприятий и чековых инвестиционных фондов.
Начало нового интенсивного перераспределения государственной собственности связано с залоговой приватизацией, основные принципы которой были разработаны рядом крупнейших банков к весне 1995 г. Суть залоговой приватизации заключалась в предоставлении государству кредита под залог государственного имущества. Но в действительности переход к новой форме приватизации стал слегка замаскированной скрытой продажей акций, находящихся в собственности государства.
Залоговые аукционы, как теперь общепризнанно, были проведены с массой явных и скрытых нарушений, порожденных отнюдь не отсутствием опыта или незнанием крупных банкиров, а сознательным стремлением обеих «договаривающихся сторон», т.е. банков и ответственных за проведение аукционов государственных чиновников, к тому, чтобы извлечь из них максимальную выгоду.
Новый этап перераспределения государственной собственности в пользу финансовой олигархии был подготовлен как первичным размещением акций приватизированных предприятий в ходе ваучерной приватизации, так и благодаря деятельности государства на рынке ценных бумаг, взаимодействию олигархов и олигархических групп с государством.
Обвальная приватизация, осуществляемая с конца 1992 г., залоговые аукционы и инвестиционные конкурсы, проводимые с весны 1995 г., во многом тождественны. Они представляют собой официально признанные формализованные процедуры, обеспечивающие превращение государственной собственности в частную, а также сокращение круга владельцев акций приватизированных предприятий. Здесь мы видим активное участие в становлении элитной экономики «старых» элитарных кругов — банковской элиты.
Характер перераспределения собственности в пост приватизационный период и концентрация первоначально распыленного в ходе ваучерной приватизации акционерного капитала прямо противоположен сущности и особенностям приватизации, проводимой странами с развитой рыночной экономикой. Например, в Англии приватизация использовалась для распыления собственности и существенного расширения круга владельцев акций. Благодаря такой приватизации лозунг о «демократизации собственности» и «народном капитализме», образующий один из основных принципов тэтчеристской политики, не остался пропагандистским, а наполнился определенным социально-экономическим содержанием. В ходе приватизации доля акционеров в общей численности населения Англии выросла в течение восьмидесятых годов с 7 до 20%. Интенсификации процесса перераспределения собственности в пост приватизационный период и усилению концентрации акционерного капитала способствовали не только ускоренное становление спекулятивного вторичного рынка, выделившего круг наиболее привлекательных для инвестирования отраслей и эмитентов, но и доминирующая роль внебиржевого рынка корпоративных ценных бумаг. В России на долю внебиржевого рынка в 1994—1996 гг., приходилось более 90% сделок с акциями приватизированных предприятий. Небольшой удельный вес биржевой торговли корпоративными ценными бумагами обусловлен прежде всего его высокой «закрытостью».
Доминирующая роль внебиржевого рынка была предопределена в значительной мере упадком биржевой активности в середине девяностых годов. Торговля на бирже «некачественными» ценными бумагами (предъявительскими акциями и билетами «МММ») создала плохую репутацию многим из них. Это стало одной из причин того, что биржи не стали проявлять активность в осуществлении мер по переходу от торговли ваучерами и представительскими акциями к торговле ценными бумагами приватизированных предприятий.
Внебиржевой путь развития рынка ценных бумаг был обусловлен также невысокой ликвидностью рынка корпоративных акций, неразвитостью депозитарно-регистрационных услуг, ограничивающих возможность осуществления спекулятивных операций на бирже.
Следует признать и то обстоятельство, что скупка пакетов акций на рынке корпоративных акций осуществлялась главным образом по заказам крупных инвесторов. Это было характерно для приватизационного и постприватизационного периодов. Такого рода скупка предполагала минимум прозрачности и максимум конфиденциальности сделок, которые могут быть осуществлены только вне биржевой торговли. Финансовая элита переделывала под свои потребности механизмы фондового рынка.
Опыт нашей страны и других государств показывает, что на соотношение биржевого и внебиржевого рынков ценных бумаг оказывает влияние уровень концентрации собственности. В России в результате массовой чековой приватизации многие акции были чрезвычайно распылены. Концентрация акционерного капитала, ожесточенная борьба за контроль над приватизированными предприятиями заняла относительно длительный период. Напротив, там, где собственность изначально была высококонцентрированной и попадала в руки институциональных инвесторов, биржевая торговля корпоративными ценными бумагами доминировала по отношению к внебиржевой торговле.
Отсутствие информационной прозрачности и высокий уровень конфиденциальности сделок с акциями приватизированных предприятий, форсированное развитие вторичного и внебиржевого рынков способствовали ускоренной концентрации собственности в руках немногих и быстрому формированию финансовой элиты. Бурное развитие в начале девяностых годов, затухание в середине девяностых и вялое функционирование рынка корпоративных акций в последующие годы наталкивались на недостаток свободных денежных средств большей части юридических и физических лиц, а также сопровождались динамичным развитием рынка государственных ценных бумаг. Начиная с 1993 г. он является доминирующим рынком. По экспертным оценкам, соотношение между реальными объемами продаж на рынках государственных ценных бумаг и частных ценных бумаг уже в 1994 г. составляло в России 10:1. На фондовых рынках стран с развитой рыночной экономикой это соотношение является принципиально иным. Так, в США оно в начале девяностых годов составляло примерно 1:2 .
Формирование значительного «навеса» из государственных ценных бумаг над рынком корпоративных акций предопределило «перекачку» излишков ликвидности из активов банков и их клиентов на обслуживание расходов государства. Чрезмерный рост рынка государственных ценных бумаг по отношению к рынку частных бумаг деформирует действия их обоих, а также деятельность финансовых институтов, являющихся участниками фондового рынка.
Таким образом, проведенная в стране приватизация успеха не имела. Не была выполнена ее главная задача — создание эффективного собственника, способного реорганизовать работу предприятия, обеспечить его функционирование в новой для нашей страны рыночной среде.
Массовая, обязательная приватизация государственных предприятий привела к тому, что подавляющее большинство предприятий реального сектора существуют в полу виртуальном состоянии — они выведены из государственного сектора, но в рыночную среду так и не вписались. Руководители этих предприятий, получив значительные пакеты акций, уподобились «собаке на сене». Незнакомые со спецификой фондового рынка и боясь потерять контроль над предприятиями, они не только не проводят эмиссии акций, но и вообще препятствуют появлению акций в обращении. В результате акции свыше 70% предприятий реального сектора рыночной оценки — курсовой цены — не имеют.
Не вписавшись в рыночную среду, предприятия волей или неволей вынуждены возвращаться к старым, дореформенным отношениям. Так, оживление в промышленности в 1999—2000 гг. идет в значительной мере по старым каналам — восстанавливаются разрушенные реформами производственные связи, возобновляется выпуск традиционной продукции, связанной прежде всего (пускай часто и опосредованно) с потребностями ВПК. По сути в стране воспроизводится дореформенная структура производства.
А как же влияние рынка? Под этим влиянием развиваются вновь созданные в стране фирмы, компании, банки и небольшое количество приватизированных предприятий.
Создать мощную рыночную сферу путем поголовной ваучерной приватизации государственных предприятий, как обещали реформаторы, не удалось. Да это было и невозможно. Если бы реформаторы изучали западную экономику, то они просто не могли бы не заметить, что основу рынка составляет малый бизнес. В Европе на малых предприятиях занято до 50—60% рабочей силы, а в Японии вообще, выражаясь парламентским языком, ее квалифицированное большинство (свыше 70%).
В России среди приватизированных предприятий реального сектора абсолютно преобладают сверхкрупные, крупные и средние. Как их разукрупнить — вот над чем надо было думать реформаторам вместо того, чтобы спорить о величине номинала ваучера и других подобных проблемах.
Создание на базе крупных и средних предприятий небольших фирм, остро реагирующих на рыночную конъюнктуру, — задача непростая. Выделить из предприятия отдельный цех — зачастую сложная по технологическим причинам задача. Но даже если это удается, то проблема разукрупнения не обязательно бывает решена. Ведь цех все время был завязан на данное предприятие. Например, цех, производящий какие либо узлы для комбайнов «Ростсельмаша», не способен обслуживать никакие другие предприятия из-за специфики их продукции. На Западе по сравнению с Россией высок уровень унификации оборудования предприятий и их продукции, поэтому там (представим себе, что идет разукрупнение западного «Ростсельмаша») подобный цех сразу смог бы производить продукцию для других комбайнов, тракторов, садово-огородных культиваторов и т.п.
Учитывая это, в России нужно было в короткие сроки приватизировать 10—15% предприятий, способных существовать в условиях рынка, и годами работать над проблемой разукрупнения крупных, немобильных предприятий.
Реформаторы же провели ударную приватизацию в целях создания элитной экономической системы. Поэтому нет у нас широкой рыночной среды, и воспроизводятся дореформенные отношения. Поэтому и не развивается рынок акций предприятий реального сектора. А ведь за счет доходов от эмиссии акций предприятия могли бы инвестировать до 7—9 млрд. долл., в год. Ресурсы для этого есть: наличные доллары, свободные рублевые средства, вынужденные депозиты, переизбыток денег на валютном рынке (из-за недостатка других финансовых инструментов) и т.д.
Еще одним достижением «чикагских мальчиков» в ходе приватизации была дезорганизация крупнейших российских предприятий. Будучи начальником департамента по работе с крупнейшими налогоплательщиками Государственной налоговой службы РФ, я столкнулся с вопиющими результатами приватизации. Например, оказалось, что созданное в ходе приватизации РАО «ЕЭС России» не контролирует свои структуры и внутренние денежные потоки. Руководство РАО не в состоянии ответить на вопросы, сколько у него филиалов, отделений и т.п., а тем более какие они получают доходы. И таких примеров в моей практике было немало.
Результаты приватизации показывают, почему «чикагские мальчики» уничтожили фондовый рынок образца 1990—1991 гг., а не стали его развивать. Им не нужен был рынок инвестиционных потоков, способствующий концентрации капиталов в наиболее перспективных сферах экономики. Прообраз этого рынка доморощенными монетаристами был уничтожен. Зато был создан новый, элитарный, закрытый от посторонних глаз рынок. Через его сегмент — рынок ваучеров — была проведена неэффективная и полукриминальная приватизация государственной собственности. Еще большее значение фондовый рынок приобрел в перекачивании капиталов за рубеж — через колоссальную доходность госбумаг и полный контроль иностранных спекулянтов за операциями на рынке акций.
Приватизация государственной собственности сначала через посредство ваучеров, затем через залоговые аукционы, аукционы по продаже госпакетов акций предприятий, концентрация акций в руках небольшого круга «избранных», сосредоточение у них доходов от приватизации и притока денег из реального сектора на фондовый рынок, наконец, вывоз этих доходов за рубеж — вот основные этапы становления элитной экономики в период приватизации.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
