Переход от свободного золотого обращения к государственной монополии на золото, а в новейший период - к политике «демонетизации» сопровождался и сопровождается резкими изменениями характера и форм спроса на металл, хотя традиционные сферы потребления — монетарное, промышленно-художественное, тезаврационные — внешне остаются как будто бы прежними. Более или менее обобщенная оценка этих перемен частично содержится в предыдущем изложении. В настоящей главе приводятся количественные показатели, а также некоторые дополнительные соображения относительно закономерностей спроса па золото на разных этапах эволюции капиталистического золотого механизма.
Многие зарубежные исследователи золотых проблем неоднократно обращались к вопросам распределения золотых ресурсов, но различным каналам и сферам использования. Принадлежащие им работы, а также статистические подсчеты и оценки некоторых международных организаций по-своему интересны и полезны, однако ни в одной из них нет необходимых упорядоченных и сопоставимых обобщений, которые позволили бы получить достаточно надежную количественную характеристику эволюционного и исторического развития соответствующих процессов, включая и современное состояние вещей.
Пробел был в значительной степени восполнен работой, которую осуществил в 1967 г. И. П. Боженко в Научно-исследовательском финансовом институте Министерства финансов СССР. Собрав, изучив и критически осмыслив всю выпущенную по этому поводу литературу, он дал систематизированную статистическую оценку распределения золотых ресурсов капиталистического мира по главным сферам потребления со времен открытия Америки и до наших дней (1966 г.) в увязке с имеющимися сведениями о его производстве и поступлениях из других источников. Несмотря на неизбежные допущения и погрешности (не были учтены, например, безвозвратные потерн металла), расчеты И. П. Боженко обеспечили обоснованную статистическую базу для анализа сложных явлений, связанных с распределением и потреблением золота в разных условиях и в разные времена. Эти статистические материалы были использованы в первом издании настоящей книги. Затем некоторые итоговые подсчеты были опубликованы в 1974 г. в издании Научно исследовательского конъюнктурного института МВТ СССР. Что касается последующих периодов, то с этими базовыми оценками сравнительно легко увязываются сведения о состоянии спроса и потребления золота в капиталистических странах, регулярно публикуемые начиная с 1969 г. лондонской фирмой Кон солидейтед голд филдз.
Перечисленные данные дают возможность показать, в каких масштабах и пропорциях происходило поглощение золота главными сферами потребления на отдельных исторических этапах развития капитализма.
Первый этап — этап становления и укоренения монометаллических золотых денежных систем, естественно, характеризовался растущим поглощением металла монетарными фондами: государственными — в виде резервов центральных банков и частными — в виде накопления наличных денег у частных банковских учреждений и индивидуальных владельцев. По имеющимся сведениям, за 90 лет, предшествовавших первой мировой войне, в монеты было перечеканено около 19 тыс. т золота, в том числе в Великобритании— 6,5 тыс. т, в США — 5 тыс. т, во Франции — 3,5 тыс. т. Это означает, что на чеканку монет практически уходила вся мировая добыча желтого металла, составившая за указанный период также около 19 тыс. т.
Конечно, далеко не все золотые монеты оседали в денежных фондах — многие переплавлялись в изделия и таким путем переходили в сферу художественно-бытового потребления или припрятывались в рационных сокровищах. Тем не менее, необходимость использования золота в качестве полноценных денег обусловливала явный приоритет монетарному спросу на металл.
Характерно при этом, что в условиях реального металлического обращения поглощение золота частными денежными фондами, состоявшими преимущественно из золотых монет, на протяжении длительных исторических периодов превышало по объему государственное потребление. Центральные банки того времени нуждались лишь в минимуме золотых запасов для чрезвычайных корректирующих действий по регулированию внутреннего денежного оборота и платежного баланса. И только с вступлением капитализма в империалистическую стадию развития, когда золотые резервы во все возрастающей степени стали превращаться в орудие политической борьбы, государственный спрос начал обгонять частные денежные накопления.
Если в эпоху свободной конкуренции частные денежные фонды в среднем отвлекали примерно в два раза больше вновь добываемого золота, чем государственные запасы, то в конце XIX — начале XX в. сложилась прямо противоположная картина: темпы прироста централизованных официальных резервов уже более чем вдвое опережали темпы накопления запасов металлических денег в частных руках.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Что же касается всех прочих видов потребления желтого металла, то к ним лучше всего подходит следующее высказывание К. Маркса: «после того как были открыты новые месторождения золота, поднялось потребление благородного металла для изготовления предметов роскоши вследствие возросшего богатства».
На втором этапе — этапе огосударствления в связи с проведением мероприятии по государственно-монополистическому регулированию золотой сферы спрос на золото как на монетарный металл со стороны официальных властей продолжал нарастать, причем особой интенсивности этот процесс достигал в годы первой мировой войны, а также накануне и во время второй мировой войны.
Прекращение внутреннего золотого обращения и запрет на сделки с заграницей привели к полной ликвидации монетарных фондов, находившихся в децентрализованном частном владении. Эти фонды частично были мобилизованы государственными органами, а частично растворились в немонетарной сфере. Государство стало главным и единственным субъектом монетарного потребления и использования золота, и это предопределило направление подавляющей массы новой добычи именно в государственные резервы. Период 1914—1945 гг. оказался в этом плане совершенно уникальным в истории капиталистического золотого механизма: весь новый металл, поступивший в орбиту капиталистического хозяйства за указанные годы, оказался, в конце концов, в государственных хранилищах. В то же время потребности частнокапиталистического сектора для промышленно-бытовых нужд и тезаврационных накоплений могли удовлетворяться лишь за счет перераспределения бывших денежных запасов, остававшихся у индивидуальных собственников.
В дальнейшем эта ситуация больше не повторилась. В послевоенное время — вплоть до развала «золотого пула» — официальные власти сумели заполучить в свое распоряжение лишь менее 40 % нового металла, тогда как остальное количество стало достоянием частнокапиталистической сферы, активно скупавшей металл по заниженным ценам для использования в промышленных целях и пополнения тезаврационных накоплений.
Наконец, третий, современный этап — назовем его этапом «демонетизации» — отличается безраздельным господством частных владельцев в распоряжении золотыми ресурсами, поступающими из текущего производства и прочих источников. Все золото, проходящее через сеть свободных рынков, в конечном счете, скупается частными банками, фирмами, отдельными лицами либо для промышленно-бытовых потребностей, либо для удовлетворения спроса спекулянтов в инвесторов. Больше того, этот поток неизменно дополняется металлом, который постепенно изымается из ранее накопленных официальных резервов. Утечка государственного золота под влиянием незатихающего спроса частных владельцев продолжается уже свыше 15 лет. Только за период 1967—1981 гг. из централизованных запасов капиталистических государств и международных организаций в частные руки перешло 3,2 тыс. т драгоценного металла.
Таким образом, какой бы исторический отрезок времени мы не взяли, распределение золотых ресурсов происходило и происходит, прежде всего, между двумя главными секторами — государственными властями и частными собственниками с последующим рассредоточением по разным странам и официальным международным организациям, с одной стороны, и по специфическим сферам потребления и между частно-собственническими группами и отдельными владельцами — с другой. Причем характер взаимоотношений государства и частных потребителей оказывает определяющее влияние на количественные пропорции и конечные результаты этого распределительного процесса.
В период вызревания и расцвета полноценных форм металлического золотого обращения центральные банки, частные фирмы и отдельные капиталисты были, по существу, равноправными участниками сферы монетарного потребления золота. Лишь в кризисные времена их отношения принимали антагонистические формы.
Что касается металла, поглощаемого немонетарным потреблением, то он хотя и отличался от монетарного золота своим внешним, вещным обликом, однако фактически не противостоял ему по внутреннему существу, экономически. Пожалуй, только золото, уходившее в страны Востока для традиционных бытовых и обрядовых надобностей, ускользало от потенциального монетарного использования. В то же время сфера художественно-промышленного спроса выступала в роли союзника и запасного резерва монетарной сферы. «Эстетические сокровища» сравнительно легко могли переключаться на выполнение денежных функций, и в этом смысле художественно-промышленное потребление в значительной мере выполняло роль дополнительного резервуара золотых ресурсов, переходивших, в случае необходимости, в монетарные фонды, централизованные и Децентрализованные.
Совершенно иначе сложились отношения между различными сферами потребления золота в условиях государственно-монополистического вмешательства. С установлением государственной золотой монополии был взят прицел на то, чтобы вытеснить частный сектор из монетарной сферы, сделать буржуазное государство определяющей фигурой мировой циркуляции золота и организовать эту циркуляцию по государственной и межгосударственной схеме. Государственно монополистическое вмешательство должно было обеспечить официальным властям монополизацию результатов производства желтого металла, его скупку из новой добычи, направление в государственные резервы, взаимную куплю-продажу для монетарных целей. Одновременно ставилась задача регламентировать мерами государственного принуждения деятельность частных владельцев на всех остальных участках циркуляции золота, чтобы ограничить масштабы этой деятельности возможным минимумом.
Такая политика резко противопоставила возросшие нужды монетарной сферы потребления потребностям немонетарной сферы, особенно принимая во внимание физическую ограниченность новой добычи металла. Прежде более или менее спокойный процесс распределения золота по каналам монетарного и немонетарного потребления приобрел конфликтный характер со всеми вытекающими отсюда неблагоприятными последствиями для валютной системы капитализма.
Во-первых, огосударствление золотых ресурсов означало если не полную, то, во всяком случае, достаточно отчетливо выраженную изоляцию немонетарной сферы от сферы монетарного использования металла что лишало последнюю дополнительных запасных резервов. Во-вторых, происходила поляризация носителей монетарного н немонетарного спроса па золото: спрос первого рода стал отождествляться только с государством, спрос второго рода — только с частным сектором. В-третьих, взаимоотношения государственных властей и частных владельцев, монетарной и немонетарной сфер приобрели антагонистические формы, ибо политика стягивания золота государством для использования в монетарных целях прямо противоречила интересам тезавраторов и других капиталистических кругов, стремившихся удержать металл в частном владении.
Уход металла в тезаврационные накопления или для промышленно-художественного употребления означал теперь, по сути дела, его окончательную по мерю для монетарной сферы, поскольку, как показал исторический опыт, частнокапиталистический сектор особенно при развитии инфляционных тенденций, никогда не расставался с золотом, которое ему удавалось заполучить. А государственные органы, как правило, оказывались бессильными извлечь этот металл из немонетарной сферы и обратить его для денежных целей.
Только резкое повышение цены золота способно было, да п. то на время, парализовать немонетарный опрос и вызвать перемещение золотых ресурсов из частных сокровищ в государственные монетарные фонды. Во всяком случае, значительная детезаврации и даже «отлив золота с Востока в западные страны наблюдались лишь однажды — во второй половине 30-х годов, и это непосредственно было связано с повышением Соединенными Штатами официальной цены золота. По имеющимся оценкам, за период 1934—1940 гг. из немонетарной в монетарную сферу перешло 2 тыс. т золота, не говоря уже о том, что за эти годы в монетарные фонды поступила также вся новая добыча металла, кстати говоря, заметно возросшая под влиянием более высокой цены.
А в остальное время попытки государственных властей мобилизовать «частное» золото наталкивались на серьезные трудности, и поэтому для эпохи огосударствления более типичным было обратное движение — из монетарной в немонетарную сферу. В силу ряда обстоятельств буржуазному государству приходилось иметь дело с частным сектором и продавать ему металл. Прежде всего, это касалось выделения золота из государственных запасов для нужд медицины, искусства и в особенности различных отраслей промышленности. Рост научно-технического прогресса резко расширил использование благородных металлов во многих новых технологических процессах, в связи, с чем золото во все возрастающих масштабах стало применяться в химии, радиоэлектронике, производстве искусственных волокон, ракетостроении, атомных и космических исследованиях и т. д.
Правда, значительная доля металла для промышленных целей приобреталась не у государства, а на частных рынках, однако в странах, где таких рынков не было, индустриальный спрос на золото приходилось удовлетворять за счет государственных запасов. Подобный порядок существовал, например, в Соединенных Штатах, занимавших первое место среди капиталистических стран по размерам промышленного потребления золота. С другой стороны, государство не всегда могло оставаться безучастным по отношению к неофициальным рынкам, где обращался демонизированный металл, принадлежавший частным владельцам, и где сделки в принципе совершались по свободным рыночным ценам. Если частная торговля золотом велась регулярно и если объем совершаемых операций достигал значительных размеров, уровень рыночной цены золота, особенно при заметных отклонениях вверх от официальной цены, мог восприниматься п. на самом деле воспринимался как своеобразный показатель неблагополучного состояния валюты данной страны с соответствующим отрицательным влиянием на престиж этой валюты и доверие к ней.
Поэтому в подобных ситуациях буржуазным государствам нередко приходилось прибегать к вмешательству в деятельность частных рынков и путем продажи металла из имеющихся монетарных запасов пытаться снизить рыночную цену золота до более безопасного уровня, в идеальных случаях — до уровня, близкого к официальной цене. Участие государственных органов в операциях золотых рынков с целью воздействия на рыночную цену было еще одним важнейшим каналом, по которому монетарный металл из централизованных запасов уходил в частный сектор для немонетарного потребления. Наиболее характерный пример операции «золотого пула», проводившиеся в поддержку доллара и сильнейшим образом истощившие официальные золотые запасы западных стран.
При таких условиях все меньшая часть золотых ресурсов капиталистического мира использовалась по своему основному и прямому назначению, т. е. в качестве денежного материала. Напротив, все возрастающее количество металла потреблялось, с точки зрения существовавших принципов валютного устройства, совершенно нерационально, безвозвратно уходя в немонетарную сферу. Это прогрессирующим образом подрывало золотую базу, на которой возникла и получила развитие денежно-кредитная система капитализма, что, в конечном счете, резко отрицательно сказалось на ее устойчивости и эффективности.
Что касается мер, которые время от времени предпринимались правительствами для извлечения золота из частного владения, то никаких результатов такие попытки обычно не давали. Например, в Индии в 1962—1965 гг., с целью мобилизации металла в государственные резервы было выпущено на льготных условиях три займа, облигации которых продавались только с оплатой золотом. Однако, несмотря на настойчивую пропаганду, государство получило от реализации займов лишь 34 т металла, что составило не более одного процента накоплений частных владельцев.
На современном этапе объективная основа антагонистических отношений между государственными властями и частными золото-владельцами внешне как будто бы исчезла: благодаря политике «демонетизации» немонетарное потребление стало единственным предназначением капиталистического золотого механизма, тогда как частнокапиталистический сектор практически монополизировал спрос на драгоценный металл. Теперь в погоне за золотом частным собственникам уже не нужно противостоять государственной машине, поскольку и добыча, и торговля, и потребление металла всюду замыкается в рамках частнокапиталистического предпринимательства, куда если и вторгаются официальные органы, то очень редко, эпизодически.
Однако конфликтная природа спроса па золото от этого едва ли уменьшилась. Борьба за металл переместилась внутрь частной сферы, н ныне там по мере нарастания неустойчивости и неопределенности золотой конъюнктуры усиливаются антагонизмы между производителями и потребителями, между промышленниками-ювелирами и дельцами-спекулянтами, между крупными воротилами и мелкими собственниками. Золото становится средством разорения более слабых держателей сильнейшими капиталистическими акулами, которые в свою очередь все шире используют его, чтобы застраховать капиталы и прибыли от инфляционного обесценения и политических неприятностей.
С другой стороны, государственные власти, отдав сферу золота частному сектору, тем не менее, отнюдь не выпускают ее из поля зрения, пристально наблюдая за нею. Кстати говоря, в этом им существенно помогает заметно возросшее качество статистических материалов по вопросам золота. Несмотря на провозглашенную «демонетизацию», никогда в истории капиталистического золотого механизма не публиковалось таких подробных и регулярных сведений о производстве, торговле и распределении металла по различным каналам потребления, как в настоящее время.
Как уже отмечалось, во многих случаях частнокапиталистическое предпринимательство в сфере золотого оборота продолжает осуществляться лишь в рамках строго регламентированных официальных предписаний. Таким путем государственная машина регулирует «правила игры» частных собственников желтого металла, сохраняя за собой право и возможность в любое время вмешаться в их деятельность.
Золото, юридически изгнанное из капиталистического денежного и валютного хозяйства, остается для буржуазных правительств предметом систематических консультаций. Золотая конъюнктура регулярно обсуждается, например, на традиционных Базельских совещаниях, где за закрытыми дверями руководители денежно-валютной политики решают, каким путем вести себя перед лицом тех или иных событий на частных золотых рынках. В свете этого ныне исповедуемая ими официальная концепция «невмешательства» может в любой момент обернуться самым энергичным вмешательством в золотые дела капитализма.
Ведущие западные державы продолжают заботиться и о том, чтобы, насколько это возможно, поддерживать достаточный уровень добычи нового металла. Иначе чем объяснить их помощь расистским властям ЮАР, в свою очередь обеспечивающим режим наибольшего благоприятствования для эксплуатации международным частным капиталом населения и природных богатств африканского континента?
Какие же факторы определяют Цена золота масштабы частного спроса на и частный спрос лото в те или иные конкретные периоды? Как показывает опыт, одним из главных таких факторов является уровень покупательной способности золота, или, другими словами, относительная его ценность по сравнению со всеми остальными товарами.
Если исходить из чисто теоретических рассуждений, любое повышение товарных цен при неизменной цене золота или более быстрый их рост по сравнению с золотой ценой должны, при прочих равных условиях всегда означать понижение покупательной способности золота. Металл как бы «дешевеет», становится более доступным, что, естественно, должно увеличивать стремление к его приобретению частными владельцами. Напротив, при снижении товарных цен или при отставании их роста от повышения цены золота металл должен «дорожать» с соответствующим уменьшением стимула использовать его для немонетарных целей.
Подобная зависимость немонетарного спроса от уровня товарных цен и, следовательно, от покупательной способности золота, в самом деле, отчетливо проявилась в условиях полноценного золотого обращения. Например, подсчеты, произведенные американским экономистом Л. Эдн, показывают, что размеры художественно-промышленного потребления золота в США с середины XIX в. и до начала первой мировой войны послушно следовали за изменениями товарных цен. В течение 25летнего периода с 1849 по 1874 г. и 20 летнего периода с 1894 по 1914 г. товарные цены в США повышались. В обоих случаях это сопровождалось значительным увеличением использования золота для художественно-промышленных целей. Наоборот, двадцатилетие с 1874 по 1894 г. характеризовалось падением товарных цен. Именно в эти годы немонетарный спрос на золото в США существенно уменьшился.
По сведениям других американских экономистов Дж. Уоррена и Ф. Пирсона, изучавших период 1845— 1914 гг., повышение покупательной способности золота на 20 % уменьшало мировое промышленное потребление металла в среднем на 22 % против нормального уровня. Напротив, понижение покупательной способности золота на 20 % увеличивало его промышленное использование по сравнению с нормальными размерами на 35 %.
Указанные закономерности, в общем, продолжали действовать и в эпоху огосударствления золота, и господства неразменных бумажных денег, однако с некоторыми существенными особенностями. Дело в том, что из-за инфляционного состояния бумажноденежных систем цены товаров на этом историческом отрезке двигались только в одном направлении — в сторону повышения. При сохранении официальной оценки металла на неизменном уровне в течение почти четырех десятков лет рост товарных цен обусловил систематическое снижение покупательной способности золота, его относительное «удешевление». Если принять покупательную способность золота по отношению к товарам мировой торговли в 1935 г. за 100 (довоенный максимум), то в 1966 г. соответствующий показатель составил лишь 35 (послевоенный минимум). Это в свою очередь предопределило устойчивое смещение преимущественного спроса на золото также в одном направлении — в сторону частного немонетарного потребления.
Конечно, государство, учитывая соотношение спроса и предложения, могло продавать металл для немонетарных целей н не обязательно по неизменной официальной цене, а, например, дороже. В этом случае стимулирующее влияние недооценки золота на немонетарное потребление могло бы ослабляться или вообще сводиться на нет. Однако, но ряду причин, среди которых немаловажную роль играло нежелание хотя бы косвенно признать факт обесценения своей валюты, государственные власти, как правило, такой возможностью не пользовались. Официальная цена продолжала применяться и в сделках с частным сектором, в результате чего стимул к предпочтительной покупке металла для немонетарных целей оставался в силе и даже нарастал, но мере общего повышения товарных цен.
Благодаря относительной «дешевизне» золото использовалось промышленностью не только в случаях, когда его вообще ничем нельзя было заменить, но и там, где употребление обычных материалов с аналогичными техническими характеристиками могло обходиться дороже. Возрастал также интерес к приобретению ювелирно-художественных изделий, особенно если повышение уровня товарных цен сопровождалось постепенным увеличением доходов. За послевоенные годы ювелирная промышленность, имевшая возможность работать на «дешевом» сырье, превратилась в одну из самых процветающих отраслей капиталистического бизнеса. Если в начале 50-х годов весь годовой объем промышленно-художественного потребления золота в развитых странах капитализма оценивался где-то в пределах 150—200 т, то двумя десятилетиями позднее только для ювелирных нужд там ежегодно использовалось свыше 500 т металла.
Аналогичное стимулирующее влияние оказывало относительное «удешевление» золота н на развитие частной тезаврации. Вместе с тем тяга к накоплению золотых сокровищ усугублялась и дополнительными факторами: стремлением застраховать имеющиеся капиталы и сбережения от возможности дальнейшего инфляционного обесценения; нарастанием международного недоверия к важнейшим капиталистическим валютам — доллару и фунту стерлингов, вступившим в полосу хронического кризиса; надеждами на то, что с заниженной оценкой золота, в конце концов, будет покончено и новые более высокие цены позволят получить соответствующие барыши.
Влияние перечисленных факторов, особенно двух последних, на повышение активности частных приобретателей все более отчетливо стало проявляться примерно со второй половины 50-х годов. К концу 60-х годов их воздействие приобрело решающий характер, обусловив невиданное расширение частного спроса на металл и в последующий период.
Следует отметить, что в условиях умеренной, «ползучей» инфляции, характерной для первых пятнадцати лет послевоенной истории капитализма, накопление золота с целью избежать неблагоприятных последствий обесценения бумажных денег происходило в относительно небольших масштабах, постепенно, более или менее плавно, без особых рывков и взрывов. Поэтому и тезаврационные, и индустриальный спрос данного типа отличался определенным постоянством, а его интенсивность если и увеличивалась, то, как правило, медленно и сравнительно равномерно.
Однако совсем иначе складывался частный спрос, который возбуждался ростом недоверия к валютам или связывался с расчетами на повышение цены золота. Для такого рода спроса (а именно он стал в 60-х годах преобладающим), напротив, были характерны резкие, скачкообразные, конвульсивные колебания, связанные с деятельностью спекулятивных элементов. Под влиянием обострения обстановки на валютных рынках, что в свою очередь вызывалось неблагоприятным развитием экономических или политических событий, закупки золота быстро расширялись, иногда в десятки раз по сравнению с обычным уровнем операций.
И чем глубже становились кризисные явления, тем чаще возникали подобные острые вспышки «золотой горячки», охватывая все ведущие центры золотой торговли и резко расширяя масштабы поглощения желтого металла частными собственниками. Пользуясь заниженностью золотой цены, все категории покупателей — промышленники, спекулянты, инвесторы — наперебой старались урвать как можно большую долю, что, в конечном счете, совершенно вывело из равновесия сложившуюся систему распределения и потребления золота.
Апогей, как известно, был, достигнут в 1967 г. Сначала израильская агрессия на Ближнем Востоке, а затем девальвация фунта стерлингов и резкое обострение кризиса доллара вызвали такой беспрецедентный набег на золотые биржи мира, что в руки частных накопителей и спекулянтов на протяжении года перешло свыше 2600 т желтого металла. Это был абсолютный рекорд: ни до, ни после годовой объем потребления золота частным сектором даже близко не подходил к подобному рубежу.
Отказ от неизменной официальной оценки золота и переход к формированию его цены исключительно в рамках стихийной рыночной конъюнктуры положили конец «дешевизне» желтого металла. На этом новейшем этапе не только показала стремительный рост цена золота; существенно повысилась и его относительная покупательная способность, поскольку золото подорожало еще быстрее, чем росли цены всех других товаров.
В первой половине 70-х годов покупательная способность золота превышала уровень начала 60-х годов в среднем почти на две трети, а во второй половине— более чем вдвое. Теоретически при такой ситуации должно было бы иметь место заметное снижение спроса на металл. Между тем ничего подобного не случилось. Напротив, потребление золота частным сектором в рассматриваемые периоды возросло с 1 тыс. т до 1,3 тыс. т, а затем и до 1,5 тыс. т в среднем за год. Таким образом, вместо прогрессирующего снижения спрос на золото продолжал увеличиваться, причем тем интенсивнее, чем сильнее повышалась покупательная способность металла.
«В отличие от былых времен, — отметил по этому поводу один из американских банковских ежемесячников, — неуклонное повышение цен на золото больше не наталкивается на сопротивление потребителей. Спрос со стороны промышленности и инвесторов на золотые слитки монеты не показывает прежней тенденции к сокращению... более высокие цены скорее разжигают, вместо того чтобы охлаждать, аппетиты на желтый металл».
Правда, на первых порах ювелирная промышленность как будто бы выбивалась из общего правила: в этой отрасли, в отличие от других сфер, повышение цены металла сопровождалось «классическим» сокращением его использования для производства художественно-бытовых изделий. Так, в период 1970— 1974 гг., когда среднегодовая цена золота поднялась с 36 до 159 долл., за унцию, потребление золота ювелирной промышленностью в масштабах всего капиталистического мира уменьшилось с 1066 до 225 т в год 2. Имела также место «классическая» детезаврации частных накоплений в государствах Ближнего и Дальнего Востока: в 1974 г. чистый отлив золота из этих стран (исключая Японию) составил около 125 т3. Но уже при следующем раунде повышения золотых цен и эти сферы потребления золота вели себя «как все», наращивая спрос на металл, несмотря на его: систематическое вздорожание.
Таким образом, к прежней зависимости частного потребления золота от уровня его цены добавилась новая закономерность, и объяснение этому следует искать в резком усилении действия иных факторов, которые уже и на более ранних этапах стали оказывать определяющее влияние при формировании спроса на металл. Речь идет о таких хорошо знакомых явлениях, как инфляционное обесценение бумажных исключено, что на такое резкое сокращение спроса в еще большей степени повлияло развитие очередного экономического спада. Как показывает опыт, кризисные фазы в движении капиталистического цикла всегда сопровождаются уменьшением потребления золота, равно как и других драгоценных металлов и камней, ювелирными отраслями.
«Ползучая» инфляция превратилась в «галопирующую» с двузначными показателями роста дороговизны со многих странах. Углубление кризиса в валютной сфере привело к краху бреттон-вудской системы с соответствующим размыванием статуса доллара как (ключевой капиталистической валюты. Развитие энергетического кризиса переплелось с затяжным ближе не восточным кризисом. Из-за авантюристических действий администрации США, направленных на подрыв зарядки, усилилась международная напряженность политическая нестабильность во всем мире.
Все это не могло не внести коренных перемен в психологию и поведение частных приобретателей, которые прежде расчетливо выбирали между золотом или другими более выгодными активами. Теперь страх за сохранность капиталов и сбережений зачастую оказывается выше всяких иных соображений. А поскольку темпы роста золотой цены нередко превосходят темпы инфляции и повышения процентных ставок, золотой телец тем более представляется панацеей от всех превратностей судьбы. «Сегодня цена золота повысилась? Это ничего не значит — завтра она может повыситься еще больше» — так во многих случаях рассуждает сейчас перепуганный буржуа, выходя на рынок с новыми заявками на покупку металла.
Конечно, после особенно лихорадочных всплесков спроса обычно наступает известное отрезвление — такое, например, не раз наблюдалось в обстановке исключительно накаленной золотой конъюнктуры конца 70-х—начала 80-х годов. Между прочим, этими колебаниями с большой ловкостью пользуются спекулянты, значительно расширившие свои операции с желтым металлом. Однако любое затишье, любые передышки в этой области следует рассматривать как явления сугубо временные. Глубинные факторы неустойчивости капиталистической экономики, неопределенность и непредсказуемость политического состояния капиталистической системы сохраняются в полной мере, и это предопределяет постоянную и неубывающую тягу частнокапиталистических элементов к золоту как к якорю спасения и средству наживы в смутные времена.
Перемещаясь географически, переходя из одной физической формы в другую, меняя владельцев, однажды добытый металл, тем не менее, сохраняется, продолжая свою службу в той или иной сфере человеческой деятельности. Как пишет А. В. Аникин, «только золото «вечно»: будучи раз добыто, оно в силу своих естественных и социальных свойств не исчезает, не уходит в землю, воду или воздух. Не исключено, что ваше обручальное кольцо сделано из золота, добытого три тысячи лет назад в Египте или триста лет назад в Бразилии. Может быть, это золото с тех пор успело побывать в образе слитка, монеты, броши, портсигара и бог знает чего еще...».
Таким образом, почти все прежде произведенное золото сохраняется, накапливается, и новая добыча добавляет к этим запасам очень небольшую часть — в последнее время где-то около одного процента в год. Кто же конкретно владеет этими накопленными золотыми ресурсами и в каких количествах? Этот вопрос интересовал и продолжает интересовать всех, кто так или иначе связан с проблематикой золота, однако никто не дал и не может дать на него точного ответа.
Дело в том, что многое, что должно количественно характеризовать процессы, происходящие в сфере потребления желтого металла, опирается не на систематизированные и регулярные статистические сведения, а представляет собой результат ориентировочных оценок, зачастую условных и приблизительных. Пожалуй, лишь о размерах и изменениях государственных запасов, а также обращения золотых монет в былые времена можно говорить, основываясь на более или менее определенных статистических данных, да и здесь имеется немало невольных или намеренных упущений и пробелов. Все остальное (и это всегда следует иметь в виду) — область гаданий, предположений, правда, у серьезных исследователей, надо отдать им справедливость, достаточно обоснованных.
Трудности с оценкой масштабов и отдельных разновидностей частного спроса на золото вполне понятны с одной стороны, участники этой сферы настолько многочисленны и разношерстны, что нет никакой возможности наладить хоть сколько-нибудь регулярный статистический учет проводимых ими операций. С другой стороны, частные продавцы и покупатели металла не заинтересованы в гласности взаимных сделок: раньше они укрывали свои золотые сокровища принудительного изъятия, а теперь прячут их от обложения налогами. Поэтому никто достоверно не может сказать, сколько на самом деле и в каком виде скопилось золота в частных руках за всю многовековую историю его использования как денежного материала и воплощения богатства. Имеющиеся глобальные сведения позволяют лишь приблизительно представить общие масштабы частных золотых фондов.
Еще более условны оценки утраченного металла. Можно только гадать, сколько исчезло золота при переплавках, стерлось в обращении, погибло от войн, стихийных бедствий, кораблекрушений, спрятано в кладах и погребениях. А сколько его ушло на золочение куполов, интерьеров помещений, безвозвратно утеряно в некоторых технологических процессах?
С учетом всего сказанного следует рассматривать проводимые ниже обобщенные оценки распределения золотых накоплений между отдельными категориями владельцев па основных этапах эволюции капиталистического золотого механизма — утверждения денежных систем, основанных на золоте, огосударствления ресурсов желтого металла, «демонетизации» золота.
В общем объеме накопленных золотых ресурсов учтен также металл, выпавший из капиталистической орбиты в связи с образованием социалистической системы и частично вернувшийся туда в результате обратных продаж. Государственные запасы и частные денежные фонды оценены на основании имеющейся официальной статистики, а величина всех других частных накоплений исчислена как разница между общим объемом накопленных ресурсов и государственными фондами.
Несколько слов о безвозвратных потерях золота, которые тоже включены в подсчет. Выше уже приводилась оценка таких потерь одним из американских авторов в начале 40-х годов в размере 6—7 тыс. т. Ориентировочные прикидки, произведенные С. В. Потемкиным, дают цифру 6—8 тыс. т а по сведениям нью-йоркской фирмы Дж. Арон энд компани, относящимся к середине 1977 г. — концу 1981 г., неучтенное золото и безвозвратные потери оцениваются в 8,2— 9,7 тыс. т. Из перечисленных оценок взята средняя круглая цифра 8 тыс. т, а поскольку пет никакой возможности распределить эту величину по отдельным этапам, вся она целиком отнесена на период до 1913 г. включительно. Предполагается, что потери последующих лет, относительно менее значительные, были компенсированы неучтенной добычей, а также золотом, найденным в кладах и поднятым с затонувших кораблей.
Это говорит о том, что длительный антагонизм государственной машины с частными золото-владельцами разрешился в пользу последних: в конце концов, они преодолели то подчиненное положение, в которое их повергла политика огосударствления желтого металла. Если в 1966 г. объем государственных резервов превышал частные накопления золота на 4 с лишним тыс. т, то через 15 лет частные фонды, напротив, превосходили официальные централизованные запасы с громадной разницей в 21 тыс. т. Судя по всему этот разрыв будет возрастать и дальше.
Вместе с тем даже такие глубокие принципиальные перемены пока еще отнюдь не означают, что борьба за желтый металл завершилась и что частный сектор одержал в этой борьбе окончательную победу. Нельзя забывать, что преобладание частнокапиталистического начала в современном мировом золотом обороте имеет место в пределах более общей, генеральной структуры государственно-монополистического регулирования, преследующего цель удержать процесс все более обобществляемого производства в рамках прежнего социального строя, основанного на частной собственности и частнокапиталистических формах присвоения. Капиталистические государства, вынужденные силой обстоятельств формально пойти на «приватизацию» золотой сферы, тем не менее, располагают здесь серьезными запасными позициями.
Государственные золотые запасы
Возникнув как объективное следствие концентрации и централизации банковского дела, накопление золотого запаса переросло затем в важное звено экономической политики буржуазного государства, стремившегося заполучить в свое распоряжение максимально возможную долю валютного металла. К 1965 г. в централизованных запасах капиталистических стран накопилось свыше 38,3 тыс. т золота — этот максимальный в истории капитализма уровень превышал размеры официальных резервов 1913 г. более чем в 5 раз.
Важная особенность этой сферы потребления желтого металла заключалась в том, что государственные золотые запасы продолжали расти, несмотря на сужение выполняемых функций: с прекращением внутреннего золотого обращения их предназначение ограничилось лишь обслуживанием международного валютного оборота. Отпадение необходимости выделять значительную часть золотых фондов для нужд внутреннего металлического обращения более чем перекрывалось расширением потребностей в золоте для урегулирования внешних обязательств. Это обусловливалось расширением масштабов международного обмена и, что еще более важно, резко усилившейся неуравновешенностью денежных платежей, сопровождавших этот обмен. И чем сильнее были нарушения валютного равновесия, тем больше нуждались в золоте государственные органы капиталистических стран для покрытия разрывов в платежах.
Используя государственно-монополистическое регулирование, валютные органы капиталистических стран занимались накоплением золота в предвидении будущих платежных осложнений, например на случай войны. Манипуляции с золотыми запасами широко применялись для воздействия на уровень валютных курсов, а в рамках бреттон-вудской системы — для поддержания монопольной официальной цены монетарного металла. Буржуазные государства использовали золотую политику и для облегчения положения на мировых рынках отечественных коммерсантов, и для создания трудностей их зарубежным конкурентам. На всех этих и многих других направлениях о государственный металл неизменно служил орудием экономического давления и политического шантажа, предметом империалистических распрей, сговоров и компромиссов.
Возросшая тенденция поглощения золотых ресурсов официальными властями и международными валютно-финансовыми организациями в результате установления государственной монополии на золото внесла существенно новый элемент в борьбу за обладание желтым металлом. Если в эпоху свободного золотого обращения главной соперничающей фигурой был частный банк и исход противоборства, в конечном счете, определялся размерами его индивидуальных капиталов, то теперь к борьбе за золото подключались огромная экономическая и политическая сила государственной машины. Это в свою очередь превратило золотые ресурсы в один из важнейших объектов непримиримого империалистического соперничества.
В таких условиях размеры государственного золотого запаса стали говорить не только о больших или меньших возможностях страны выполнять свои международные денежные обязательства. Золотой запас стал выступать как символ экономического и валютного могущества, показатель роли и места, занимаемого данной страной в мировом капиталистическом хозяйстве. На определенном этапе по размерам золотых резервов стали судить о богатстве, мощи и влиянии империалистического государства, а их увеличение или уменьшение нередко расценивалось как свидетельство перемен в соотношении сил на мировой арене.
Золото по-прежнему продолжало олицетворять силу и власть капитала, но уже на новой, государственной основе. Не случайно, поэтому основная масса золотых ресурсов всегда концентрировалась в руках немногих самых богатых и сильных стран. Борьба за обладание золотом практически тоже замыкалась в кругу этих наиболее могущественных государств. Доля ведущей десятки империалистических держав и подчиненных им международных валютно-финансовых организаций в общем объеме официальных золотых запасов поднялась с 62 % в 1913 г. до 86 % в 1965 г. и практически остается на этом уровне до сих пор (82% в конце 1981 г.). Взаимные распри и временные сговоры узкой группы главных обладателей металла определяли и продолжают определять золотую политику всей системы капитализма. Преимущественно между этими странами в зависимости от изменений экономического потенциала и политического влияния происходили дележ и перераспределение золота.
Наращивание золотых запасов США в меж-военные годы, в период второй мировой войны и в течение нескольких послевоенных лет отразило факт относительного усиления американского империализма, повышения роли американской экономики в мировом капиталистическом хозяйстве за счет ущемления позиций других конкурирующих стран. Наоборот, наблюдающееся примерно со второй половины 50-х годов систематическое снижение американского золотого резерва говорит о том, что былое неоспоримое преобладание США в экономических и валютных делах капитализма уступило место возрастающему значению иных империалистических государств.
К 1965 г. доля США в официальных золотых запасах капиталистического мира уменьшилась до 33 % против 70 % в 1949 г., а сейчас составляет лишь 23 %. Напротив, страны европейского «Общего рынка» за это время резко увеличили свои золотые накопления. В 1965 г. их суммарный объем превысил 15 тыс. т., а удельный вес поднялся до 40 % против 9 % в 1949 г. В настоящее время доля этих стран, с учетом золота, забронированного в централизованном фонде Европейской валютной системы, практически сохраняется (в 1981 г. — 38 %), тогда как по абсолютной величине золотой запас «Общего рынка» превосходит американские резервы более чем на 5 тыс. т.
Ведущая капиталистическая держава Европы — ФРГ до начала 50-х годов вообще не имела никакого золотого запаса. Однако развернутая западногерманскими монополистическими кругами послевоенная внешнеэкономическая экспансия позволила накопить значительные металлические резервы, и сейчас эта страна по размеру золотого запаса прочно удерживает второе место в капиталистическом мире после США.
Крупные золотые резервы сосредоточились в Швейцарии, где банковский капитал издавна специализировался на хранении иностранных вкладов и обслуживании международных финансовых операций. Характерно при этом, что в отличие от большинства других стран, чьи резервы на разных исторических этапах подвергались сильным колебаниям, швейцарский золотой запас вплоть до 70-х годов систематически нарастал. Роль «международного сейфа» в сочетании с традиционным политическим нейтралитетом способствовала накоплению золота в руках швейцарских властей даже в периоды войн и кризисов.
До второй мировой войны единственной коллективной организацией, обладавшей собственным золотым запасом, был Банк международных расчетов в Базеле, причем этот запас был небольшим и отдельно в публикуемых сведениях не отражался. В созданном после войны Международном валютном фонде сосредоточился уже крупный золотой резерв — на протяжении 1949— 1972гг. он увеличился с 1,3 до 4,8 тыс. т.
Последующие распродажи уменьшили золотые накопления МВФ до 3,2 тыс. т, однако в конце 70-х годов в рамках Европейской валютной системы появился Европейский фонд валютного сотрудничества, в котором страны «Общего рынка» депонировали из числа своих запасов около 2,7 тыс. т золота. В настоящее время в резервах международных валютно-финансовых организаций числится более 6 тыс. т желтого металла, а их удельный вес в общем объеме официальных золотых запасов капиталистического мира превышает 17 % против 4 % в 1949 г.
Исторически государственные фонды золота формировались в виде металлического резерва центрального банка, предназначавшегося, как известно, для обслуживания международных платежей, а также для обеспечения банкнотного обращения и разменности банкнот. У большинства капиталистических стран официальные золотые резервы числятся за центральными банками и до сих пор, хотя в результате политики огосударствления, а затем и «демонетизации» золота операции с металлом на уровне центрального банковского звена в порядке осуществления перечисленных функций совершенно прекратились.
В качестве типичного примера можно привести Францию. В этой стране принадлежащий государству золотой запас целиком находится на балансе центрального банковского органа — Банка Франции, хотя согласно законодательству распорядительная власть в отношении металлического резерва принадлежит правительству. По уполномочию последнего Банк Франции должен хранить золотые резервы и совершать с ними необходимые операции, руководствуясь установками министерства экономики и финансов.
Аналогичный режим существует в ФРГ, где в соответствии с действующим законодательством Немецкий федеральный банк (Бундесбанк) уполномочен парламентом и правительством хранить государственный золотой запас и осуществлять операции по управлению и распоряжению этим запасом.
Определенным своеобразием отличаются официальные золотые запасы Японии. Так же, как и во Франции и ФРГ, центральное банковское учреждение—Банк Японии по уполномочию парламента и правительства хранит и распоряжается централизованным золотым резервом страны. Находящийся на его балансе металл отражается в японских и между народных статистических публикациях как официальный золотой запас Японии. Однако это не все золото, принадлежащее японскому государству. После войны в министерстве финансов Японии был создан особый фонд — так называемый специальный правительственный счет драгоценных металлов, куда направлялся металл, ввезенный из-за границы и закупленный из добычи внутри страны. В этом фонде, не входившем в состав официальных резервов, со временем сосредоточилось до 100 т золотых слитков. И только в 1977 г. было принято решение о его ликвидации и постепенной передаче накопленного металла Банку Японии.
Похожая практика существовала в Швейцарии: в период второй мировой войны и в "течение нескольких послевоенных лет золото, поступавшее из-за рубежа, частично зачислялось на баланс Швейцарского национального банка, а частично направлялось в специальный фонд казначейства. В Италии, напротив, отдельный от центрального банка золотой фонд был создан сравнительно недавно. В 1976 г. часть официальных золотых резервов страны была изъята из Банка Италии и передана в Валютное бюро — специализированную правительственную организацию, действующую под руководством министерства финансов. По состоянию на декабрь 1980 г. на балансе Банка Италии находилось 1507 т золота, а на балансе Валютного бюро — 567 т.
Но есть страны, где центральные банковские учреждения совсем не имеют никакого золотого запаса. К таким странам в первую очередь относится США. В момент установления государственной монополии на золото в 1934 г. весь официальный металлический резерв, находившийся до этого во владении 12 банков Федеральной резервной системы, был передан американскому казначейству, в собственности которого он числится до сих пор. Взамен федеральные резервные банки получили специальные золотые сертификаты, служившие обеспечением банкнотной эмиссии.
Монопольным собственником государственного золотого запаса является и английское казначейство. В 1932 г. при нем был создан специализированный орган — Валютный уравнительный фонд, к которому от Банка Англии практически целиком перешел централизованный металлический резерв Великобритании. В лице этого фонда английское финансовое ведомство юридически выступает как владелец золотого запаса государства, тогда как осуществлением конкретных операций с казенным металлом занимается по его поручению Банк Англии.
Наконец, особой формой владения отличаются коллективные золотые резервы, международных валютно-финансовых организаций. Металлический запас Международного валютного фонда, как известно, был сформирован путем взноса каждым участником наличного золота в размере 25 % квоты в основном капитале МВФ. В юридическом плане они утрачивали право собственности на внесенный металл, однако становились совладельцами золотого запаса этой организации на правах акционеров.
По-иному обстоит дело с участием стран «Общего рынка» в коллективном золотом резерве, недавно созданном в рамках Европейской валютной системы. Там депонирование металла в количестве 20 % официальных золотых запасов участников не сопровождается утратой права собственности на него, а означает лишь предоставление Европейскому фонду валютного сотрудничества права распоряжаться полученным металлом в течение определенного срока. И хотя собранное в этом фонде золото больше не числится в государственных резервах участников, физического его перемещения из их хранилищ тоже не произошло. Дело ограничилось бронированием на специальных счетах Европейского фонда в странах участницах, причем им же поручено при посредничестве Банка международных расчетов в Базеле практическое осуществление всех операций с металлом.
В связи с ликвидацией официальной цены золота и переключением его ценообразования исключительно на рыночную основу возникла проблема оценки государственных золотых запасов. В самом деле, как оценивать теперь принадлежащий государству металл, если прежнего единого и твердого показателя для этого больше не существует, а его место занял целый калейдоскоп рыночных котировок, беспорядочно колеблющихся в ту и другую сторону? Выше, в разделе о цене золота было сказано несколько слов о том, каким путем, приспосабливаясь к изменившимся обстоятельствам, капиталистические страны пытаются решать данную проблему. Здесь приводится более подробная характеристика методов, используемых для этого в современных условиях.
Афишируя свою приверженность идее «демонетизации», США до сих пор оценивают свой государственный золотой запас пси 42,22 долл., за унцию, т. е. по последней официальной цене, которая формально установилась после повторной девальвации американской валюты в 1973 г. Из крупных держателей золота примеру США следует лишь Бельгия, применяющая ту же цену, тогда как Япония и Канада учитывают стоимость государственного металла по 35 СДР за унцию (40,74 долл., в конце 1981 г.).
Многократное повышение рыночной цены золота делает подобную политику явной экономической бессмыслицей, и поэтому все возрастающее число стран пренебрегает американской практикой и переходит к оценке своих металлических резервов, сообразуясь с рыночной конъюнктурой. К началу 1982 г. из 105 стран — членов Международного валютного фонда, сообщающих информацию о своих золотых запасах, таким образом поступало 57 участников, или более половины.
Следует подчеркнуть, однако, отсутствие даже намека на какое-либо единство и упорядоченность з этом деле. Как подчеркивают авторы одной из работ, опубликованной в рамках ЮНКТАД, «преобладающие способы оценки золота являются, мягко говоря, в высшей степени произвольными и непоследовательными». Каждая страна ведет себя по-своему, и не будет большим преувеличением констатировать, что, сколько существует стран, использующих рыночную цену для определения стоимости национальных золотых запасов, столько разных методов применяется для этой оценки.
Подобный разнобой в исчислении стоимости государственных запасов желтого металла является еще одним свидетельством неопределенности и противоречивости современной ситуации в сфере использования золота, свидетельством глубокого кризиса всего капиталистического золотого механизма.
Состояние централизованных за Современная пасов золота в 70-х — начале ситуация 80-х годов коренным образом отличается от того, что происходило с ними в условиях полноценного золотого обращения и при установлении государственной монополии на валютный металл. Характерный в прошлом систематический рост официальных золотых резервов теперь совершенно прекратился. Напротив, имеет место их постепенное сокращение с перераспределением металла в пользу частнокапиталистических владельцев. Приостановилось и использование золота в качестве средства международных расчетов. Прежде активные покупки и продажи металла валютными органами, осуществлявшиеся, как было показано выше, в целях межгосударственного регулирования взаимных денежных требований и обязательств, уступили место крайне редким операциям, совершающимся к тому же в большинстве своем по совершенно иным поводам.
С прекращением употребления золота для международных платежей государственные золотые запасы оказались фактически замороженными, и страны, подчиняясь правилам «демонетизации», не предпринимают каких либо видимых усилий для их пополнения. Наоборот, инициаторы этой политики — Соединенные Штаты Америки и контролируемый ими Международный валютный фонд — ликвидировали часть своих золотых запасов, еще больше уменьшив мировой резерв государственного металла.
За десятилетний период (1973—1982 гг.) золотые резервы Швейцарии оставались абсолютно неподвижными на протяжении 8 лет, Японии — 7 лет, ФРГ, Италии, Голландии, Бельгии — на протяжении 5 лет, Франции и Великобритании — 4 лет. В остальные годы изменения резервов у этой ведущей группы стран были связаны с получением некоторого количества золота от Международного валютного фонда, а также с бронированием части металлического запаса в Европейском фонде валютного сотрудничества.
Мало изменились золотые резервы прочих стран, причем и у них движение государственных запасов лишь в исключительных случаях проистекало из необходимости урегулирования международных платежей. Истории 70-х годов известен, пожалуй, только один пример расходования для названной цели сравнительно крупного количества золота из государственного фонда — речь идет о Португалии. К концу 1965 г. золотой запас этой страны достигал значительных размеров — 861 т, превосходя, между прочим, резервы таких стран, как Япония, Канада или Великобритания. Однако резкое ухудшение платежного баланса и отсутствие других источников для оплаты международных обязательств заставили Португалию расстаться с частью накопленного металла: в 1977—1978 гг. она продала на свободных рынках 173 т золота. Выручка, от реализации исходя из средних рыночных цен составила где-то около 900 млн. долл., но это, конечно, ничтожнейшая величина, если сравнить ее с объемом международных платежей, осуществляемых в бумажных валютах. Например, по импорту товаров в одном только 1978 г. они составили для всего капиталистического мира сумму свыше 1,2 триллиона долларов!
Итак, валютный металл, сосредоточенный в государственных хранилищах, для международных платежей теперь практически не применяется. Вместе с тем относительная стабилизация официальных золотых запасов свидетельствует о том, что большинство капиталистических стран, формально признавая лозунг «демонетизации», на деле не последовало за США и Международным валютным фондом и уклонилось от распродажи имеющегося металлического резерва. Правда, государственные органы больше не увеличивают своих золотых накоплений, но они отнюдь и не стремятся поскорее от них избавиться, сохраняя их, как и прежде, на случай крайней необходимости.
Кстати говоря, в условиях постоянного роста рыночной цены металла расставаться с его наличными запасами просто бессмысленно, поскольку стране при этом наносится прямой валютный ущерб. Например, Соединенные Штаты в 1975 г., а также в 1978— 1979 гг. распродали с аукциона более 530 т золота, выручив 4,3 млрд., долл., или в среднем по 254,8 долл., за каждую унцию. Если бы этот металл сохранился в государственном запасе до конца 1980 г., то при существовавшей тогда цене 589,5 долл., за унцию он стоил бы уже 10 млрд., долл., или на 5,7 млрд. долл., дороже.
Именно поэтому некоторые страны, стремясь извлечь пользу из имеющихся золотых запасов и в то же время, не желая выпускать их из своих рук, прибегают к различным способам, позволяющим получать за золото необходимые валютные средства без утраты права собственности на него. Об одном из таких способов говорилось выше — в середине 70-х годов Италия, а затем и Португалия получили под залог золота крупные валютные займы, использовав их для покрытия дефицита платежных балансов.
Другой способ — так называемые операции «своп», когда золото продается на определенный срок за требуемую валюту по текущей рыночной цене с правом обратной покупки по такой же цене плюс наросшие проценты. К подобной операции прибегла, например, в 1976—1977 гг. ЮАР, передав консорциуму частных швейцарских банков, а также банкам ФРГ около 250 т золота из своего государственного запаса на условиях «своп». В 1979—1980 гг. этот металл был выкуплен, причем большая часть его — 188 т была продана там же в Швейцария за наличные, а остальное золото вернулось обратно в официальный металлический резерв. Сделками типа «своп» занимаются и другие страны, осуществляя их, в частности, с Банком международных расчетов в Базеле.
Наконец, следует отметить крупную операцию по депонированию части золотых резервов стран «Общего рынка» в Европейском фонде валютного сотрудничества. Это золото, юридически оставаясь собственностью участников, служит обеспечением «европейской валютной единицы» — ЭКЮ, используемой для регулирования взаимных валютных курсов западноевропейских стран и нацеливаемой в будущем на осуществление межгосударственных расчетов в Западной Европе. На 31 декабря 1980 г. эмиссия «европейской валютной единицы» составила 46 млрд. ЭКЮ, что было эквивалентно 60,6 млрд. долл. Золотой запас Европейского фонда исходя из приходящейся на эту дату оценки 556 долл., за унцию обеспечивал названную сумму более чем на три четверти.
Малая подвижность государственных золотых запасов капиталистических стран говорит о том, что империалистическая борьба за золото внешне как будто приостановилась. Тем не менее, перераспределение богатства, являющееся непременным результатом такой борьбы, продолжается, правда, в скрытой, невидимой форме. Речь идет об изменении стоимости накопленных резервов в связи с систематическим ростом рыночной оценки желтого металла.
Пересчет по текущим рыночным ценам официальных золотых резервов, принадлежащих странам капиталистического мира, показывает, что за 70-е годы их стоимость в бумажных валютах многократно возросла — с 40 млрд., до 600 млрд., долл., т. е. в 15 раз. Причем львиная доля этой колоссальной прибавки досталась главным империалистическим воротилам. Из общей суммы прироста в 560 млрд. долл., на ведущую группу, состоящую из десяти государств, пришлось 450 млрд., долл.; больше всех других — 236 млрд., долл. — получили страны «Общего рынка».
Даже в США, распродавших часть металлического запаса, остающееся золото подорожало на 144 млрд., долл., и этот выигрыш оказался большим, чем возросла совокупная валютная оценка золотых резервов всех остальных примерно ста стран, находящихся за пределами головной «десятки». Как справедливо отметила по этому поводу лондонская «Таймс», «повышение цены золота имело своим результатом одну из крупнейших в истории передвижек потенциальных ресурсов, причем не в пользу более бедных развивающихся стран, а в пользу богатейших индустриализованных наций».
Разумеется, рыночная оценка не может обеспечить определенность и стабильность стоимости золотых резервов, которые были им свойственны при неизменной официальной цене. Величина золотого запаса в зависимости от конъюнктуры рынков постоянно колеблется, и это вносит дополнительный элемент неустойчивости в функционирование капиталистической валютной системы. Вместе с тем повышение цены золота, безусловно, расширяет потенциальную платежную базу стран-владельцев, причем в той степени, в какой подорожание металла носит необратимый характер. И если процесс удорожания золота продолжится, эта база будет расти и дальше.
Таким образом, вопреки кампании по «демонетизации» золота капиталистические страны продолжают удерживать в государственных запасах значительную массу желтого металла, которая при каких-то иных условиях снова может быть приведена в движение. Сохраняется административно-регулирующая система в лице соответствующих государственных валютных органов. Этот аппарат политического принуждения обладает богатым опытом вмешательства при самых различных политических и экономических ситуациях, причем на все подобные случаи в его распоряжении, как правило, имеются необходимые юридические правила и предписания. Будущее покажет, прибегнет ли буржуазная государственная машина к этим материальным и административным рычагам для нового усиления воздействия на сферу мирового золотого оборота. Однако перспектива такого развития событий не исключается, что уже само по себе предопределяет возможность возникновения новых конфликтных и антагонистических ситуаций на этом важном участке капиталистического хозяйства.
Частное потребление золота: основные направления
В предыдущем изложении уже говорилось об особенностях различных сфер и типов частного спроса и потребления золота, предопределяемых как его физическими свойствами благородного металла, так и социально-экономической ролью денежного материала. Здесь уместно остановиться на некоторых дополнительных сведениях, относящихся к позднейшему периоду и основанных в значительной части на специальных публикациях фирмы Консоли голд филдз о производстве и потреблении золотых ресурсов капиталистического мира.
Если взять период 1968—1981 гг., Ювелирное дело I за которые названная фирма приводит систематизированные данные, то на протяжении указанных лет художественное и промышленно-бытовое потребление металла в целом преобладало над частной тезаврацией. Из общего объема частного потребления золота в количестве 19,5 тыс. т на эту сферу пришлось 13,8 тыс. т, или свыше 70 %.
Главной составной частью промышленного использования золота неизменно выступает его употребление для ювелирных нужд, хотя, повторим это еще раз, трудно отличить обычного владельца, приобретающего какое-либо золотое украшение с эстетической целью, от теза-вратаре, покупающего ту же вещь с намерением сохранить от обесценения затраченные деньги. «Все наши исследования, — говорится в одном из обзоров упомянутой фирмы, — приводят к заключению, что самые различные мотивы предопределяют покупку золотых ювелирных изделий, имеет ли это место в развитом государстве, например в США, или же в развивающейся стране, такой, как Индия... Очень многие ювелирные украшения даже в передовых странах приобретаются по крайней мере, с подсознательным чувством, что купленная вещь может быть перепродана, если для покупателя настанут трудные времена».
Другая условность состоит в том, что современные данные о масштабах использования золота в ювелирных целях учитываются не по реализации конечного продукта, а по количеству чистого металла в слитках, поступающего для переработки в изделия из сплава золота с другими металлами. Поэтому в учет попадает не только готовая продукция ювелирной промышленности, реализованная потребителю, но и полуфабрикаты, подлежащие дальнейшей обработке, а также запасы металла, еще не переданные в производство.
Вместе с тем такой подход позволяет. Избежать двойного счета, который может возникнуть из-за специфики поглощения золота данной сферой. Дело в том, что и частный спрос, и частное потребление драгоценного металла в ювелирных целях всегда имеют двойственный характер: с одной стороны, это спрос частнокапиталистического сектора на металл как на средство производства для ювелирной промышленности и потребление ею этого металла как основного сырья; с другой стороны, это частный спрос на ювелирные изделия, т. е. на то же самое золото, но уже как на предмет потребления, предназначенный для удовлетворения эстетических вкусов частных владельцев и для нужд частной тезаврации. Когда считают по количеству исходного продукта, объем спроса и потребления золота для ювелирных целей действительно учитывается лишь один раз, — но только с точки зрения ювелирного производства. Что же касается оценки конечного потребления, что здесь возникают неизбежные искажения, относящиеся, например, к его интенсивности, географическому распределению, концентрации по различным слоям потребителей и пр.
С учетом отмеченных оговорок следует рассматривать приводимые ниже сведения об объеме современного потребления золота для ювелирных целей в различных районах и странах капиталистического мира.
Приведенные данные позволяют сделать следующие основные выводы относительно поглощения золота ювелирным делом в современных условиях развития капитализма.
Во-первых, резко возросли масштабы потребления золота для ювелирных целей. В течение 1968— 1981 гг. среднегодовой объем желтого металла, поступившего в эту сферу, составил свыше 750 т, что намного превосходит размеры ювелирного потребления золота на любых других исторических этапах.
В указанный период на ювелирные цели в среднем уходило 70 % металла, вновь произведенного в капиталистических странах, а были годы, например 1977 и 1978 гг., когда объем ювелирного потребления был даже выше новой добычи.
Помимо стремления частных приобретателей уйти, в том числе и таким путем, от непрекращающегося обесценения бумажных денег, этот беспрецедентный рост был также связан с политикой тех капиталистических предпринимателей, которые, организовав массовое производство ювелирных изделий, всячески старались расширить его рамки и рынки сбыта. Тенденция к концентрации и централизации захватила и эту отрасль: во многих случаях, особенно в промышленно развитых государствах, крупные капиталистические фирмы либо прямо вытесняют традиционные ремесленные мастерские, либо объединяют их под своим руководством, обеспечивая снабжение металлом и диктуя ассортимент и направление реализации готовой продукции. «Производство ювелирных изделий, — отмечает один из американских авторов, — становится все более похожим на индустрию, а не на искусство или ремесло».
Среди отдельных стран капитализма ведущая роль в ювелирном деле принадлежит Италии, на долю которой в последнее время приходится свыше четверти мирового потребления золота для этих целей. Четыре компании — Гори и Дзукки, Фнбо, Донна гемма, Балестра — сосредоточили в своих руках выпуск массовой продукции, причем первая из них — самая крупная ювелирная фирма в мире. На предприятии Гори и Дзукки в городе Ареццо занято около 1500 специалистов, которые перерабатывают свыше 60 т золота в год. Это почти столько же, сколько потребляет ювелирная промышленность Великобритании, Франции и Швейцарии, вместе взятых. Высоко механизированное и автоматизированное производство имеет около 4500 исходных образцов самых разнообразных ювелирных изделий, из которых почти треть ежегодно обновляется.
Ювелирная промышленность Италии работает в основном на экспорт. Наиболее крупный клиент — Западная Германия, однако продукцию итальянских ювелиров можно встретить и во многих других странах. Немало выпускаемых изделий (до 20 %) приобретает многомиллионная масса иностранных туристов, ежегодно посещающих Италию.
В США массовое производство ювелирных изделий, наоборот, ориентировано, прежде всего, на внутренний рынок. Также находясь под контролем нескольких крупных фирм, оно специализируется на изготовлении обручальных и так называемых «школьных» колец, приобретаемых выпускниками американских средних учебных заведений и колледжей. Эти сольца делаются из золотого сплава низкой пробы [395—415°), но в больших количествах — сотням. По некоторым сведениям на «школьные» сольца в отдельные периоды уходило до одной трети золота, потребляемого в США для ювелирных целей.
Вторая существенная особенность современной ситуации — резкие колебания глобального объема использования золота для ювелирных целей на разных отрезках времени и даже по отдельным годам. За периодом повышенного потребления (1968—1972 гг.) с годовым поглощением золота ювелирной сферой в интервале 907—1066 т последовал период пониженного потребления (1973—1975 гг.), когда ежегодный расход металла на эти цели колебался в пределах 225—523 т. Затем снова наступил период повышенного потребления (1976—1979 гг.) с ежегодным использованием золота в количестве от 738 до 1008 т, тогда как в 1980 г. имел место невиданный спад — совокупная масса золотых ювелирных изделий, находящаяся в распоряжении частных владельцев капиталистических стран, увеличилась за этот год всего лишь на 123 т.
Отмеченные колебания явились результатом сложного взаимодействия многих факторов, относящихся к специфике производства и потребления ювелирных изделий в разных странах, однако два из них имели, по-видимому, определяющее значение — это тенденция движения рыночных цен на золото и фаза капиталистического цикла. Во всяком случае, совпадение высоких темпов повышения цены металла со спадом хозяйственной конъюнктуры обязательно ведет к свертыванию сбыта продукции ювелирной промышленности, создавая в ней кризисную ситуацию. Так было в 1974 г., это с еще большей силой повторилось в 1980—1981 гг.
Третья характерная черта — растущее сосредоточение ювелирного потребления желтого металла в промышленно развитых странах. В 1978—1979 гг. среднегодовой расход золота на эти цели в Западной Европе, Северной Америке, а также Японии поднялся до 577 т, или до 66 % мирового итога, против 496 т, или 55 %, в 1968—1969 гг. В конце 70-х годов в ФРГ на каждую тысячу жителей в среднем за год расходовалось около 780 г ювелирного золота, в Японии— 475 г, в США — 370 г. Тот же показатель составил для Филиппин лишь 75 г, Пакистана — около 45 г, для Индии — 41 г.
Понятно, что главная причина подобной поляризации заключается в резкой разнице уровней богатства правящих классов, а также доходов широких масс населения. Вместе с тем немаловажную роль играет и то обстоятельство, что высокие темпы инфляции, бывшие некогда «привилегией» определенной группы развивающихся стран, распространились теперь и на промышленно развитые государства. В сочетании с растущей ценой металла этот фактор оказывает существенное влияние на опережающие масштабы ювелирного потребления золота в передовых странах капитализма.
Наконец, еще одна особенность связана со значительными переменами в тенденциях спроса на ювелирные изделия со стороны различных слоев потребителей в разных странах в условиях инфляционного обесценения бумажных денег и прогрессирующего удорожания золота.
Хорошо известно, что население развивающихся стран Азии и Ближнего Востока с давних времен традиционно превращает свои мелкие и мельчайшие сбережения в наличный металл, приобретая примитивные золотые украшения вроде браслетов и колец. Резкий рост цены золота, безусловно, угнетающе подействовал на эту категорию спроса, поскольку предметы из драгоценного металла стали доступны лишь зажиточным покупателям. Вместе с тем вздорожание золота побудило многих владельцев воспользоваться благоприятной ситуацией и с выгодой продать ранее купленные изделия. В результате имеет место сокращение ювелирного потребления золота в названных странах, что особенно наглядно видно на примере Индии.
В 1970 г. поглощение золота ювелирной сферой в этой стране достигло максимума — 215 т. К 1973 г. оно сократилось до 60 т, в 1979 г. составило лишь Ют, а в 1980 г. ювелирное потребление золота показало уже отрицательный итог в 9 т. На эту величину продажа старых украшений на переплавку превысила покупку новых изделий, что в обстановке высоких цен на золото было характерно и для ряда других стран Востока.
В 1980 г. в Иране продажи на лом превысили реализацию новых ювелирных изделий на 70 т, в Индонезии — на 55 т, а всего по группе развивающихся государств в переплавку ушли предметы ювелирного ремесла, содержавшие 150 т чистого золота.
Что касается промышленно развитых стран, то там, в связи с углублением инфляционной конъюнктуры база ювелирного потребления золота, напротив, расширилась. В попытках избежать обесценения доходов и сбережений к покупке золотых ювелирных изделий постепенно подключаются более широкие слои менее имущего населения, которые раньше не проявляли к золоту никакого интереса. Именно на этот спрос ориентируется массовая продукция ювелирных фирм, причем по мере роста цены желтого металла самыми распространенными предметами купли-продажи становятся изделия небольшого веса и пониженных проб.
Имеющаяся международная статистика обычно делит прочие виды промышленно-бытового использования золота на следующие три группы:
1) потребление золота в электронной промышленности;
2) использование драгоценного металла в зубоврачебной практике;
3) все остальные виды использования золота для декоративно-бытовых целей.
Количественно все эти подразделения потребляют золота в среднем примерно в 3 с лишним раза меньше, чем ювелирная сфера. Вместе с тем ежегодная масса поглощаемого ими металла отличается значительно большей стабильностью. На отрезке 1968—1981 гг. годовой объем использования золота не ювелирными отраслями колебался в относительно узком диапазоне: от максимума 266 т в 1973 г. до минимума 188 т в 1975 г. Усреднение по двухлетним периодам показывает еще меньшие различия. В 1980—1981 гг., когда произошло резкое падение ювелирного потребления золота, его промышленно-бытовое использование другими отраслями изменилось сравнительно мало, составив 216 т в среднем за год против 260 т в 1978—1979 гг.
Из общей массы промышленного золота, расходуемого на не ювелирные цели, 40 % поглощает продукция электроники — это в среднем около 90 т чистого металла в год. Остальные 60 % примерно поровну распределяются между дантистами и всеми прочими потребителями золота, производящими многие изделия индустриально-бытового назначения.
Промышленное потребление золота не ювелирного характера в подавляющей степени — свыше 95 % — сосредоточено в развитых капиталистических государствах, что совершенно естественно объясняется как высоким уровнем их экономического и научно технического развития, так и большей материальной обеспеченностью населения. При этом три четверти расходуемого металла приходится на долю лишь трех стран — США, Японии, ФРГ.
Использование золота электронной промышленностью связано с его особыми физическими качествами материала, обладающего исключительной электропроводимостью и повышенными антикоррозийными свойствами. В электронном приборостроении золото обеспечивает наилучшие технические и эксплуатационные параметры при изготовлении разъемов, печатных плат, полупроводников, интегральных схем, различных реле и переключателей, что предопределяет сравнительно устойчивый спрос, предъявляемый на него этой важнейшей отраслью современной индустрии. Вместе с тем в потреблении золота электронной промышленностью постоянно сталкиваются две противоположные тенденции.
С одной стороны, в условиях быстрого роста цены металла соображения конкуренции заставляют производителей постоянно искать пути экономии золота. В этих целях внедряются технические усовершенствования, например, в виде более тонких покрытий, разрабатываются заменители, осуществляется миниатюризация изделий. В конечном итоге расход металла уменьшается, а при наступлении экономического кризиса — даже значительно. Но, с другой стороны, электронные устройства с каждым годом все шире проникают в производство и быт, что ведет к увеличению потребления драгоценного металла.
Особенно сильно в этом направлении действуют программы перевооружения, предпринимаемые западными державами. «Сочетание хозяйственного спада с более эффективным использованием золота,— отмечается по этому поводу в одном из обзоров «Консолидейтед голд филдз», — предвещает временную приостановку повышательной тенденции последних лет, однако это негативное воздействие вполне может быть нейтрализовано возросшими военными расходами» Империалистическая казна щедро оплачивает ракетно-ядерную технику, в том числе издержки, связанные с расходованием золота для производства соответствующего электронного оборудования.
Использование золота в стоматологии для изготовления зубных протезов относится к старейшим и традиционным видам его немонетарного потребления; в то же время это привилегия зажиточных слоев капиталистического общества. Поэтому зубоврачебное дело постоянно отвлекает определенную массу золотых ресурсов, а основной расход всегда концентрируется в наиболее богатых государствах. За рассматриваемый период зубопротезирование в странах капиталистического мира поглощало от 57 до 89 т. чистого золота в год, из них около 70 % пришлось на те же три «кита» — США, ФРГ, Японию.
Поскольку возможность заказать золотые зубы зависит, прежде всего, от имеющегося дохода и от цены золота, наибольший расход металла на эту цель, очевидно, приходится на периоды повышенной экономической конъюнктуры, или относительно более низких цен на металл, или когда имеет место сочетание и того, и другого. Напротив, при экономических спадах и быстром вздорожании металла активность его использования дантистами заметно снижается. Например, в обстановке нарастания экономического кризиса применение золота в зубоврачебной практике у трех упомянутых главных потребителей сократилось в 1974 г. на 20 %, а в 1980 г. еще больше — на 27 %. Причем в последнем случае сильное воздействие оказала и дороговизна золота, заставившая многих пациентов довольствоваться более дешевыми протезами, в частности из серебряно-палладиевого сплава.
Вместе с тем в ФРГ, вышедшей за последние годы по потреблению зубного золота на первое место в мире, большое значение имел такой специфический фактор, как распространение системы медицинского страхования на зубопротезные работы с применением драгоценных металлов. Возможность оплатить золотые зубы за счет страховых накоплений существенно расширило клиентуру западногерманских протезных мастерских, и в 1979 г. ими был, достигнут абсолютный рекорд расходования золота — 28 т. Даже в кризисном 1980 г. эта цифра уменьшилась лишь незначительно— до 25,2 т.
Чуть меньше золота, чем на зубные протезы,— в диапазоне от 59 до 78 т ежегодно — уходит в капиталистическом мире на все прочие виды промышленно-бытового потребления. Давно известные процессы с применением драгоценного металла (позолота внутренних интерьеров и наружных поверхностей с помощью сусального золота, раскраска посуды «жидким» золотом, изготовление золотых и позолоченных перьев для авторучек и очковых оправ) сочетаются здесь с новейшими способами использования золота в производстве пленочных покрытий для свето-и теплозащитных стекол, при изготовлении специальных сплавов, химических реактивов, медицинских препаратов.
Как и в электронной промышленности, в этих отраслях также идет борьба двух тенденций: стремлению к экономии металла посредством технологических усовершенствований и внедрения заменителей противостоит расширение масштабов его применения за счет новых сфер использования. Спады производства и рост цены золота сжимают массу потребляемого металла, тогда как новые моды и вкусы в сочетании с потребностями научно-технического прогресса действуют в противоположном направлении.
Если в сфере промышленно-художественного и бытового потребления приобретателей, прежде всего, привлекают физические и эстетические свойства золота как благородного металла, то тезавраторов интересует исключительно его социально-экономическая природа воплощения богатства. Как уже отмечалось, в современных условиях тяга к накоплению золота в виде частных тезаврационных сокровищ, прежде всего, связана со стремлением застраховать таким путем имеющиеся капиталы и сбережения от инфляционного обесценения и прочих потерь, которые могут последовать в результате экономических и политических неурядиц капитализма.
Покупка золотых ювелирных украшений тоже может, как мы видели, помочь избежать неблагоприятных последствий инфляции. Однако для классического типа тезавраторы характерно приобретение золота именно как золота: золота не в изделиях, а в таких видах и формах, которые в максимальной степени представляют собой чисто весовое количество драгоценного металла. Поэтому тезаврационные накопления в преобладающей массе состоят либо из металлических слитков различных типов и размеров, либо из золотых монет и медалей, специально выпускаемых для этих целей.
При этом владельцы тезаврационных сокровищ зачастую не держат у себя наличного золота в виде слитков и монет, а ограничиваются приобретением соответствующего титула (сертификата), подтверждающего их право на обладание металлом. Разумеется, есть и такие тезавраторов, которые скупают золото в других формах, начиная от готовой продукции ювелирной промышленности и кончая обрезками листа и проволоки. Но такого рода накопления обычно причисляются к разряду промышленно-бытового потребления, а не к частной тезаврации.
Многообразие стимулов, побуждающих владельцев капиталов и сбережений вкладывать их в золотые слитки и монеты; большие различия в национальных традициях и режимах регулирования сделок с золотом; постоянные изменения хозяйственно-финансовой конъюнктуры и конъюнктуры золотых рынков; наконец, целенаправленные воздействия отдельных участников золотого оборота на реакцию и поведение частных тезавраторов — все это обусловливает такие значительные колебания объемов, структуры и географического распределения металла по частным тезаврационные каналам, что, пожалуй, трудно будет найти два рядом стоящих года, которые бы в этом отношении походили друг на друга. Речь поэтому может идти лишь о некоторых обобщенных тенденциях, дающих о себе знать на протяжении более или менее продолжительных периодов.
Первое, что привлекает внимание при рассмотрении данной проблемы, — это непрестанное расширение сферы частной тезаврации, причем все нарастающими темпами. В результате только за последние 14 лет (1968—1981 гг.) в частные сокровища ушло без малого 6 тыс. т золота, или почти четверть того, что накопилось в этих фондах за всю историю человечества. Годовой объем частной тезаврации в указанный период в среднем превышал 400 т, но были случаи, когда он достигал почти 800 т (1979 г.) и даже 900 т (1974 г.).
Еще более внушительную картину роста масштабов частной тезаврации дают цифры, характеризующие объем капиталов и сбережений, вкладываемых в желтый металл. Если воспользоваться среднегодовыми ценами золота на лондонском рынке, можно подсчитать, что за пятилетие 1972—1976 гг. в странах капитализма на покупку золота как частного сокровища было израсходовано 10,8 млрд. долл. Но уже в течение следующих пяти лет на эту цель было истрачено 30,3 млрд., долл., т. е. почти в 3 раза больше.
Второй характерный момент заключается в значительном увеличении контингента частных тезавраторов за счет подключения к этому процессу все расширяющегося круга приобретателей более мелких объектов накопления в виде золотых монет, медалей, небольших нестандартных слитков.
Примерно до середины 70-х годов в сфере тезаврации преобладающее место занимали крупные инвесторы и спекулянты, каждый из которых имел дело со сравнительно большими количествами металла. В тех условиях частные золотые сокровища росли, прежде всего, в результате деятельности этой категории тезавраторов. Усиление инфляции в сочетании с другими осложнениями экономического и политического характера втянуло в тезаврационные процесс более широкие слои мелких собственников: в последнее пятилетие именно на такого рода владельцев пришлась основная доля тезаврированного золота.
Спрос со стороны собственников «малого калибра» подогревается банками и различными консультационными фирмами, настойчиво рекомендующими включать золото в число инвестиционных объектов, в наибольшей степени обеспечивающих сохранность вложенных капиталов и сбережений. «Швейцарские банкиры, — отмечает, например, английский экономист Б. Браун, — советуют своим частным клиентам держать определенную часть их портфелей в золоте и швейцарских франках. Это те два непоколебимых утеса, которые в мире катастроф могут, скорее всего, сохранить свою ценность».
Покупка и припрятывание золота издавна использовались, чтобы уклоняться от уплаты налогов с наследств, а в последние годы сильно расширилась практика перекачивания в золото доходов, извлекаемых многочисленными отраслями нелегального «бизнеса». Как отмечает американец Коэн, «имеются подозрения и, вероятно, вполне обоснованные, что большая масса грязных и незаконных денег укрывается в золоте... Деньги, получаемые от преступной деятельности, будь то противозаконные операции на биржах или международная торговля наркотиками, могут в виде золота оказаться спрятанными в бетонных подвалах цюрихских банков».
В свою очередь и продавцы золота предпринимают специальные меры, чтобы расширить круг частных тезавраторов за счет более мелких владельцев, тем самым поддерживая, а при благоприятных условиях даже поднимая уровень спроса на драгоценный металл. Заметную роль в этом деле играет чеканка так называемых «слитковых» монет. Обладающие удобным весовым содержанием (унция или ее дробные части чистого золота), выпускаемые в массовых масштабах и реализуемые по ценам, мало отличающимся от цены слиткового металла, эти монеты в ряде стран стали излюбленным средством частной тезаврации, и прежде всего со стороны средних и мелких держателей.
Наконец, еще одна особенность современной сферы частной тезаврации — ее ускорившееся расширение в развивающихся государствах по сравнению с промышленно развитыми странами. При этом речь идет не о традиционной тезаврации восточного типа, когда частные золотые сокровища сосредоточиваются у мелких и мельчайших собственников в виде простейших изделий, а о накоплениях золота в качестве объекта приложения капиталов и защиты этих капиталов от обесценения.
По общему объему частной тезаврации в развитых государствах капиталистического мира пятилетний период 1977—1981 гг. показал почти такой же результат, что и предыдущее пятилетие— 1,8 тыс. т против 2 тыс. т. В то же время по группе развивающихся стран темпы накопления частных золотых сокровищ резко возросли: общий прирост за последнее пятилетие вдвое превысил итог предыдущих пяти лет.
Основную массу металла поглотили нефтедобывающие страны, и это вполне понятно. Пытаясь избежать инфляционных потерь, многие владельцы «нефтедолларов» предприняли активные действия по переводу своих разбухших бумажноденежных накоплений в более устойчивые ценности, и золоту среди этих ценностей принадлежала не последняя роль. Как подчеркивал американский еженедельник «Бизнес уик», растущие нефте-долларовые запасы «должны найти свое пристанище, и поэтому значительная их доля направляется в золото».
Коротко о географическом распределении частных золотых накоплений. Следует заметить, что среди проблем, относящихся к распределению и потреблению золота в странах капитализма, данный вопрос с точки зрения статистики наименее разработан.
В результате расширения масштабов тезаврации в сочетании с сильным вздорожанием металла рыночная оценка золотых сокровищ, принадлежащих частным собственникам во всех странах капиталистического мира, достигла, по сведениям того же агентства, к концу 1979 г. 312 млрд. долл., против 19 млрд. долл., в 1966 г. — рост в 16 с лишним раз!
Приведенные цифры дополнительно подчеркивают те основные особенности современной ситуации в сфере частного накопительства, о которых говорилось ранее. Непрекращающаяся концентрация золотых сокровищ в частных руках; вовлечение в этот процесс новых государств и новых групп населения; сосредоточение основной массы тезаврированного металла в богатых странах капитализма, в первую очередь в Западной Европе; увеличение накопления золота в нефтедобывающих государствах Азии, Африки, Латинской Америки — эти главные тенденции характеризуют нынешнее состояние частнособственнического спроса на золото как на объект приложения капиталов, спекуляции, страхования от потерь. Они же, по всей вероятности, будут определять специфику развития этого звена капиталистического золотого механизма и в ближайшем будущем.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
