Большинство ученых связывает возникновение княжеских дружин в Восточной Европе с разрушением старой племенной структуры в ходе миграционного движения, охватившего славянский этнос в 5-7вв. С этим же процессом они связывают усиление роли военных предводителей дружин - князей по отношению к категориям родоплеменной знати, более тесно связанных с родовым строем – родовым и племенным старейшинам, жреческой прослойкой. При этом, однако, не учитывается, что само определение «князь» изначально обозначало не столько военного предводителя, сколько судью и жреца. Хранителя древнего кона, свода небесных правил.
Именно таким хранителем благочестия предстает перед нами былинный князь Владимир, которого невесть, почему принято считать былинным аналогом вполне реального Владимира Святого. Былинный Владимир скорее представляет собой фигуру священного правителя, живого бога, чем доблестного воителя. А его дружина состоит из боготуров, то есть божественных быков, которые служат не столько князю, сколько Богу. Иное дело дружинники Рюриковичей, которые далеко не случайно называют себя русами. Напомню в этой связи, что дружинники франкских королей именуются в дошедших до нас хрониках антрустионами. Если отбросить латинизированное окончание, то получатся антрусы или русы-анты. Что лишний раз указывает на происхождение Меровингской династии, выходцев с Дона.
В начале 9 века на Дону и Северском Донце возникает в результате распада Хазарского каганата Русский каганат, преемник легендарной Русалании. Которому предстоит стать передаточным звеном от древних государственных образований, существовавших на территории нашей страны к Киевской Руси.
Как известно, родоплеменному строю предшествовал строй кастовый, но и с возникновением новых отношений касты отнюдь не перестали существовать, а с переходом от родовой к соседской общине их роль должна была резко усилиться. На мой взгляд, дружинники Рюриковичей как раз и принадлежали к воинской касте русов, причем выходцев, как с южных берегов Балтики, так и с Дона. Дело в том, что Русский каганат был разгромлен в результате нашествия венгров и его уцелевшие защитники примкнули к варягам Олега. Об этом говорят и договоры Олега и Игоря с Византией, где названы по именам члены их дружин.
Причем среди этих имен встречаются, наряду со славянскими, имена кельтские и «иранские». Я не случайно взял в кавычки последнее слово, поскольку русаланов, населявших Русский каганат, многие ученые относят к изначально ираноязычным племенам, хотя признают, что их языком в описываемую эпоху, скорее всего, был язык славянский. Однако, на мой взгляд, русаланы они же ясы, они же языги – прямые потомки индоевропейцев, населявших побережье Азовского моря с незапамятных времен. По мнению Ю. Д. Петухова именно с побережья Азовского моря начали свой поход, как будущие иранцы, так и будущие индийцы-арии.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Именно поэтому мы находим сходство как имен собственных, так и отдельных слов, перешедших от русаланов к славянам, не только в иранских языках, но и в санскрите.
Этим же обстоятельством можно объяснить тот факт, что византийские и арабские авторы указывают одновременно и на сходство русов и славян, и на их различия. К девятому веку различия в языке и обычаях между славянами и русаланами практически исчезли, что, однако, не помешало Константину Багрянородному дать два варианта названия Днепровских порогов, как на языке славян, так и на языке русов, вызвавших столь ожесточенные споры среди историков. Думаю, так называемые русские названия порогов принадлежали именно русаланам и уже во времена выше означенного византийского императора являлись архаикой.
Таким образом, говоря о дружинниках киевских князей из династии Рюриковичей, мы должны иметь в виду, что, по крайней мере, в первые десятилетия существованиях Киевской Руси, они набирались в большинстве своем из родов русов, как балтийского, так и донского происхождения. И часть киевского боярства ведет свое начало из этих же родов.
При этом надо учитывать, что к приходу варягов-русов Рюрика во многих славянских землях уже сложились органы управления. По сути, речь должна идти не о союзах племен, а о государственных образованиях, где сложились вполне дееспособные органы управления. В частности наши летописи упоминают светлых князей и градских старцев. В последних многие историки не без оснований видят земских бояр, то есть бояр, представляющих местную знать, старейшин родов и племен, возвысившихся над простыми общинниками. К этой местной знати и их дружинникам можно с полным правом отнести слова историка А.А. Горского:
«Таким образом, возникновению дружин способствовали коренные изменения как на уровне общины (переход от родовой к соседской), так и синхронные изменения на уровне более крупных общностей, т.е. ломка всей родоплеменной структуры славянского общества».
Таким образом, в Киевской Руси мы видим два вида дружинников – с одной стороны русов, принадлежащих к касте воинов, с другой потомков общинников, избравших воинскую профессию по призванию. Первые доминировали в дружинах Великих князей, вторые – в дружинах светлых князей, которые с укреплением династии Рюриковичей превращались в бояр. Кроме светлых князей в формирование боярского сословия в Киевской Руси участвовали как ближайшие к Великому князю дружинники-русы, так и старейшины родов и племен. Вероятно, разность в положении дружинников ощущалась долгое время иначе трудно объяснить, почему киевляне делят дружинников на «своих» и «чужих». Речь идет о событиях, приведших к изгнию из Киева князя Изяслава в 1068 году. Вот что пишет об этом летописец:
« Когда Изяслав со Всеволодом бежали в Киев, а Святослав - в Чернигов, то киевляне прибежали в Киев, и собрали вече на торгу, и послали к князю сказать: «Вот, половцы рассеялись по всей земле, дай, княже, оружие и коней, и мы еще раз сразимся с ними». Изяслав же того не послушал. И стали люди роптать на воеводу Коснячка; пошли на гору с веча, и пришли на двор Коснячков, и, не найдя его, стали у двора Брячислава, и сказали: «Пойдем освободим дружину свою из темницы». И разделились надвое: половина их пошла к темнице, а половина их пошла по мосту, эти и пришли на княжеский двор.» («Повесть временных лет»).
Некоторые историки сделали из этого места в летописи, далеко идущие выводы, противопоставив дружину Изяславу и превратив ее в орудие местной знати против всевластия Великих князей, что, на мой взгляд, не совсем верно. Часть дружины, так называемые «свои», состоящая из представителей местных общинников, вполне могла поддержать киевлян в их выступлении против Изяслава, зато потомки русов шли за своим князем, как правило, до конца. Удивляться такому положению не приходится, дружинников-общинников, будем называть их так, связывал с вождем договор о найме, тогда как связь дружинников-русов с князем была сакральной и освещалась именем Богов. И изменить своему князю русы, могли только в одном случае – если тот отрекался от веры предков.
В дружине Святослава подавляющее большинство составляли, русы, именно поэтому он, что называется, с порога отверг предложение матери, княгини Ольги, о крещении. Однако его сын Владимир не только крестился сам, но и крестил свою дружину. Причем этот акт не вызвал особых протестов со стороны последних. Казалось бы, прошло всего несколько десятилетий, а картина поменялась разительно. Но такому поведению дружинников Владимира есть простое объяснение – в массе своей они были именно общинниками. Напомню читателю, что Святослав потерпел поражение в Византии, там полегла значительная часть его дружины.
Уцелевших добили уже вместе с князем у Днепровских порогов. Причем есть все основания полагать, что руку к гибели князя и его, верных русов приложил воевода Свенельд, предводитель варягов-наемников, большинство из которых были христианами. Эта трагедия не могла не отразиться на составе дружины князя Ярополка, советником при котором состоял все тот же Свенельд. Скорее всего, потомков погибших русов просто оттерли от князя варяги-наемники и дружинники-киевляне. Этот тихий переворот обернулся для Ярополка катастрофой. Он был убит родным братом, а его дружина перешла на службу к Владимиру. Ситуация невозможная для дружинника-руса, который как правило погибал вместе со своим князем, но вполне заурядная для дружинника-наемника, служившего за плату, и дружинника-общинника, который как правило ориентировался на местную старшину. Видимо, Владимир осознавал опасность, исходящую от качественно изменившейся дружины. Именно этим объясняется его попытка возвеличить Перуна, бога воинов и дружинников, над другими богами и тем самым возродить утерянную сакральную связь между дружиной и князем.
Однако попытка оказалась неудачной. Перун был покровителем касты русов, прежде всего, а дружинники Владимира являлись плоть от плоти породивших их земель, по преимуществу Киевской и Новгородской. И в Киеве, и в Новгороде Перун, конечно, почитался, но почитался в ряду других богов. Связь дружины с князем в результате проведенной Владимиром реформы не только не окрепла, но скорее даже ослабла. Что неизбежно вело к ослаблению власти Великого князя, который не мог теперь рассчитывать на безоговорочную преданность своего окружения. Прервалась нить многие столетия связывающая религиозными чувствами князя-сара (а именно сарами или, если угодно, царями называли своих правителей-жрецов русаланы) и дружинников-русов.
Теперь дружинники превратились в простых наемников, готовых служить тому, кто больше заплатит, да еще и подверженных влиянию местных старейшин и волхвов. Скорее всего, принятие христианства Владимиром диктовалось в том числе и не в последнюю очередь этим обстоятельством – вернуть утраченную сакральную связь между князем и дружиной и тем самым поднять авторитет Правителя в глазах народа. А христианская религия византийского образца с ее железной формулой «Один Бог на небе, один царь на земле» давала ему такую возможность. Насколько Владимиру удалось вернуть утраченные связи с дружиной, это тема отдельного разговора. Но то, что христианизация проходила в Киевской Руси далеко не столь гладко, как об этом написано в учебниках, это факт, который с каждым годом оспаривать становится все труднее.
Качественные изменения, произошедшие в составе княжеской дружины, привели и к изменению статуса дружинника. Если русы постоянно жили при князе и получали часть дани или захваченной добычи, то теперь дружинники все чаще получают за службу земельные наделы. Возрастает роль бояр, владеющих вотчинами, но живущих, как правило, в городах. И возрастает она за счет их собственных дружин, которые играют все более весомую роль в городах по мере того, как слабеет власть Великого князя, а непомерно разросшийся род Рюриковичей ведет между собой борьбу за лучшие земли распадающийся империи.
Князья все более превращаются во временщиков, занятых не столько обустройством своих уделов, сколько бесконечными попытками отторгнуть удел чужой. В этой связи вновь изменяется статус княжеского дружинника – он теряет связь с породившей его землей, зато теперь практически неразрывно связан со своим князем. Успех князя – это его успех, поражение князя – повод его покинуть. В любом случае княжеский дружинник становится вновь для горожан «чужим», а «своими» остаются естественно дружинники бояр, постоянно живущих в городе. Более того, города обзаводятся и своими дружинами, готовыми вместе с ополчением постоять за родной город во время княжеских усобиц.
Дружинник все больше превращается в наемника, воюющего за плату, за добычу – по сути, в ландскнехта удачи. А основная ноша по защите державы перекладывается на плечи простого ополченца – крестьянина и ремесленника. В результате во время татаро-монгольского нашествия, при обилии военных профессионалов на Руси, некому, оказалось, дать отпор хорошо организованному войску неприятеля.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
