С незапамятных времен человечество выделяло в окружающем мире две четко различающиеся реальности: материальную, воспринимаемую, «осязаемую» органами чувств, и духовную, идеальную, недоступную для органов чувств, но, несомненно, существующую в виде идей, мыслей, образов, эмоций и тому подобных психических процессов и явлений. Более того, если вдуматься в знаменитую формулу французского философа Декарта «Я мыслю, следовательно, я существую», то окажется, что психическая реальность только и может свидетельствовать о материальном существовании. Как мы увидим далее, суть философского подхода выражена в определении соотношения, соподчинения материального и духовного в культуре. На протяжении веков, вплоть до нынешнего столетия шел спор между представителями только двух позиций. Согласно одной из них продукты человеческой жизнедеятельности (как материальные, так и духовные) имеют своим источником материальное бытие, условия жизнедеятельности, уровень развития техники, производства и т.п. Отсюда известный марксистский тезис: «Бытие определяет сознание». Согласно другой позиции само материальное бытие определяется психологической реальностью: мыслями, стремлениями, эмоциями людей. Отсюда известные слова из Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», или грандиозная концепция Гегеля становления и развертывания Абсолютного духа в материи.
Лишь в XX в. в связи с развитием социальных наук, а также лингвистики, и особенно прикладной семиотики, постепенно формировалась третья позиция. Согласно ее постулатам изначально взаимодействие первых двух реальностей разворачивается одновременно и как их синтез возникает третья культура. Справедливости ради надо отметить, что суть этого синтеза была лаконично и весьма удачно выражена Марксом, когда он еще находился под значительным влиянием идей Гегеля. «Промышленность это чувственно представшая психология», говорил Маркс. Напомним, что ему же принадлежит знаменитая формула: «Идеи становятся материальной силой, когда они овладевают массами». Развивая эти мысли до их логического завершения, можно сказать, что в таком случае вся культура как продукт человеческой жизнедеятельности есть «чувственно представшая психология». И главное: от того, что она материализовалась, или, как говорят философы, объективировалась, она не перестала быть психологией, она лишь сменила modus vivendi (способ существования). Самый убедительный аргумент в пользу этого утверждения состоит в том несомненном факте, что без людей, существ, подготовленных и приспособленных для понимания всей этой произведенной всем человеческим обществом реальности (представшей в виде техники, искусства и т.п.), она пропадает и превращается для непосвященного взора в хаотичное нагромождение различных форм и предметов. Они оживают лишь в деятельности живых людей. Примерно так мы воспринимаем иностранный язык, пока его не изучим. Культура и есть разновидность языка, знаковой системы, стократ более сложной и богатой, нежели любой из известных человечеству языков. Она материальна, поскольку отражает в значительной степени материальную реальность и зафиксирована в материальных, чувственно «осязаемых» носителях: материалах, звуках, красках и т.п. Она идеальна, духовна, неосязаема, поскольку живет также в психике живых людей, будучи зафиксирована в «неосязаемых» чувственно смыслах и ценностях, несущих в себе огромный энергетический потенциал.
С этой точки зрения культуру можно сравнить с запасами энергетических ресурсов каменного угля, нефти и газа. Все они в далеком прошлом были живой биологической массой и по существу сохранили ее энергию в иной, теперь уже неживой форме. Человечество постепенно научилось высвобождать эту энергию, и вот она уже вновь оживает в огромном разнообразии человеческой деятельности. Прошлое живое питает живое настоящее. Точно так же расшифрованные смыслы и усвоенные ценности, будучи понятыми, разгаданными, превращаются в наши эмоции и переживания, абстрактные символы и формулы, заставляют двигаться огромные массы людей. И все это совершается в силу всеобщей связи времен, благодаря тому, что они связаны в систему человеческого опыта, синтезирующего в себе и духовную, и материальную реальность.
Деловая культура в свою очередь есть выражение этой системы в конкретной сфере, сфере деловых отношений. Для понимания ее сути необходимо и поучительно проследить хотя бы кратко и взглянуть хотя бы «с высоты птичьего полета» на тот путь, который проделала человеческая мысль, прежде чем она подошла к определению культуры как третьей реальности. Схематично можно наметить ряд наук, в которых последовательно формировались знания о культуре в широком смысле, важные для рассмотрения нашего главного объекта деловой культуры. Вот этот ряд: философия этнология и антропология социология семиотика социальная психология. В той или иной степени каждая из них со своей точки зрения, или, как принято говорить, «в предмете своей науки», раскрывает общие свойства и признаки культуры. Специализированный анализ с позиций конкретных наук послужит нам основой для теоретического анализа собственно деловой культуры.
«Философия» в переводе с греческого означает «любомудрие», т.е. пытливое отношение к миру, стремление его познать. Философствовать человек стал, очевидно, одновременно с проблесками первой мысли и не исключено, что главным предметом его размышлений стали окружающие люди и он сам в окружающем мире. Отсюда известная формула древнегреческого философа Протагора: «Человек есть мера всех вещей». Характерно, что первоначально и в течение весьма длительного времени знания о природном и социальном мире не разделялись и существовали в лоне так называемой натурфилософии.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Важно также подчеркнуть, что в философии человек исходно и довольно долго рассматривался не как творец, а как один, и притом не самый главный, элемент мира, в лучшем случае как орудие, инструмент для осуществления воли неких над человеческих (космических, божественных и т.п.) сил.
Уже на первых этапах общественной мысли можно заметить, как на первый план выдвигается умение жить в мире людей. Так, еще в VI в. до н.э. Конфуций важным элементом своего учения сделал понятие «жэнь», означающее человеколюбие, любовь к ближнему. Он же, очевидно, впервые сформулировал на Востоке принцип, известный на Западе как «золотое правило Моисея: “Не делай человеку того, чего не желаешь себе”». Лишь наличие «жэнь» позволяло, по мнению Конфуция, квалифицировать человека как достойного, совершенного мужа. Благородный, воспитанный муж как идеальный человек должен был быть человеколюбивым, искренним, честным, преданным государственным делам, осмотрительным, осторожным, неуклонно соблюдать правила. «Когда молодой человек дома почтителен к родителям, а вне его проявляет уважение к старшим, когда он скромен и правдив, когда он с любовью относится к людям он этим всем приближается к человеческому началу (“жэнь”) в себе. И если у него еще останутся силы, он изучает “вень”. «Вэнь» в учении Конфуция означает духовную культуру, сумму знаний о правильном поведении, зафиксированную в книгах и документах.
Поразительно сходны идеи древнегреческой философии, в которой родились первые европейские воззрения на нравы, правила поведения людей, на теорию и практику педагогики. Широко используемое нами слово «этика» происходит от греческого «этос», что означает одновременно нрав, характер и нравы, правила поведения. Аристотель в своем трактате, известном как «Никомахова этика», наверняка не зная о Конфуции, формулирует весьма сходные взгляды на воспитание человека, т.е. поднятия его на уровень, достигнутый обществом. Древним грекам принадлежит указание и на другую важную черту культуры: представление о ней как о достижении общества, коллективной сумме навыков, высоком уровне развития. Всех, кто не владел культурой в этом понимании, греки называли «степняками», принадлежащими к этносу (одно из первых значений этого греческого слова «живущий в степях»), чужеродному, негреческому племени. Таким образом, фиксировалось разделение на культуры высшие (как правило, свои) и низшие (обычно чужие). Тем самым было положено начало культуро-центризму оценке иных культур с позиции своей собственной.
В средние века это деление приобрело вид деления на городскую, более «цивилизованную» (от лат. civis город), где условия жизни позволяли человеку подняться над «идиотизмом деревенской жизни» (Маркс). В средние века произошел еще один важный сдвиг в понимании культуры. Он связан с утверждением в эпоху Возрождения представления о человеке как творце, «образе Божием». Одновременно дальнейшее укрепление получила идея «человеколюбия», воплощенная в христианской заповеди: «Возлюби ближнего как самого себя». Со времен Древнего Рима продолжала жить идея о том, что люди, не овладевшие стандартами развитой, т.е. римской, культуры варвары, бородачи (от лат. barba борода). О чем можно говорить с невоспитанными варварами, если они не знают даже, что надо бриться! Эпоха средневековья отмечена еще одним важным изменением: огромное значение стало придаваться внутреннему, духовному измерению уровня развития человека, его совершенствованию в плане возвышения к Богу.
Эпоха нового времени это эпоха начала специализации знания. Прежняя натурфилософия разделилась на естественные и социальные науки. В философии на первый план выдвинулась теория познания, проблема получения достоверного, истинного знания о действительности. Это не означает, что проблемы идеалов, правильного образа жизни и норм поведения человека исчезли. Они тоже стали предметом специального рассмотрения в отраслях философии: этике и эстетике. Более того, для таких выдающихся мыслителей, как И. Кант, не только процесс познания, но и вся человеческая жизнь имеет своим фундаментом моральные принципы. Главнейшим из них является «категорический императив»: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой, ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».
Что касается культуры, то главным в ее трактовке особым философским направлением философией культуры стал акцент на ее духовной стороне (развитии духа у Гегеля, развитии морали у Канта) и продуктах художественной деятельности (у Шиллера). Лишь они считались венцом человеческой деятельности, тем более что вершились в городах, ареалах цивилизации. Именно в этот период человеческой истории появилась группа европейских философов, известных ныне как Просветители, Вольтер, Дидро, Руссо и др. Их главная идея состояла в том, что плохие поступки людей объясняются их незнанием, невежеством. Стоит им только объяснить, в чем истина, «просветить» их, и они будут следовать «правильным правилам». Согласно другой, взаимосвязанной с первой идеей, наиболее четко выраженной в трудах Руссо, человек от природы непорочен и добр, его портит непросвещенное, невежественное общество. Отсюда призыв вернуться к природе. По этой же причине впервые культура деревенская, патриархальная была объявлена подлинной, лучшей по сравнению с городской, «испорченной цивилизацией».
С появлением и развитием марксизма маятник философской оценки культуры двинулся в обратную сторону, к ее материальной основе экономике и производству, материальным условиям жизни. Критикуя современную ему общественную мысль за то, что в ней «...производство и все экономические отношения упоминались лишь между прочим, как второстепенные элементы истории культуры»6, Маркс перевернул концепцию Гегеля. Основой культуры была объявлена хозяйственная жизнь, а духовная культура (знание, мораль, искусство и т.п.) побочным продуктом экономики, «надстройкой» над экономическим «базисом». С легкой руки марксистов в философии утвердилось представление о двух видах культур: материальной (определяющей, ведущей) и духовной (подчиненной, ведомой).
Другим критиком господствовавших теорий культуры был немецкий философ Гердер, который сформулировал ряд важных для нашего рассмотрения идей:
• о развитии всего мира (духовного и материального) как органичной,
целостной системы;
• о языке как продукте коллективного творчества;
• о многообразии проявления культуры в жизнедеятельности разных народов и о самой культуре как механизме адаптации к окружающей среде;
• о познании своей культуры через познание других культур.
Идеи Гердера сыграли немалую роль в становлении таких наук, как антропология, этнология и этнография, а также сравнительная (компаративистская) лингвистика, которые внесли значительный вклад в исследования культуры.
Культурантропологический подход
Этим термином в данной работе обозначается тот комплекс исследований, в котором объектом изучения является жизнедеятельность людей в разнообразии их культур. Импульс к такому подходу был задан общим расширением международных связей: политических, экономических и т.п. в ходе великих географических открытий и колонизации одних стран другими в XVII—XVIII вв. Разумеется, идо этого существовали описания иностранных («иных и странных») народов: достаточно вспомнить труды Геродота, который еще в VI в. до н.э. впервые систематично, хотя и с изрядной долей вымысла, описал жизнь скифов.
Авторами первых более глубоких и достоверных жизнеописаний стали европейские путешественники и колонизаторы, которые на себе испытали подлинный «культурный шок». Они с изумлением обнаруживали, что усвоенные ими на родине нормы поведения оказывались непригодными в иной стране, в то время как, напротив, местные жители иным, во многом необычным способом прекрасно решали те же проблемы.
В этой ситуации собственная культура представала в ином свете. По словам американского антрополога Ф. Бока, «культура в самом широком смысле слова это то, из-за чего ты становишься чужаком, когда покидаешь свой дом... Когда ты в своей группе, среди людей, с которыми разделяешь общую культуру, тебе не приходится обдумывать и проектировать свои слова и поступки, ибо все вы и ты, и они видите мир в принципе одинаково, знаете, чего ждать друг от друга. Но, пребывая в чужом обществе, ты будешь испытывать трудности, ощущение беспомощности и дезориентированной, что можно назвать культурным шоком».
Возникала, таким образом, проблема изучения, понимания новых норм и их усвоения. В самом деле, что делать человеку, попавшему в эту ситуацию? Замкнуться в кругу своих соотечественников, в добровольном «гетто» (путь так называемой геттоизации), вжиться в чужую культуру, отказавшись от своей полностью или частично (путь полной или частичной ассимиляции)?
А может быть, насильственно заставить людей иной культуры принять мою (путь подавления)? Этот последний путь долгое время представлялся единственно правильным. Он основывался на постулате о превосходстве своей культуры, который подкреплялся аргументами вроде: «Этих туземцев необходимо цивилизовать, поднять их до нашего уровня». Выдающийся английский антрополог Б. Малиновский с болью писал по этому поводу: «Повсюду одно и то же фантастическое рвение истреблять, искоренять, сжигать все то, что шокирующе действует на нашу моральную, гигиеническую или просто провинциальную чувствительность, повсюду одно и то же невежественное и глупое непонимание того, что каждая черта культуры, каждый обычай и верование представляет некую ценность, выполняет социальную функцию, имеет положительное биологическое значение».
А что делать, если есть потребность или вынужденная необходимость «усвоить» продукты иной культуры в своей стране? Решению этих чрезвычайно важных практических проблем посвящено огромное количество работ. Их главное отличие состоит в том, что они основываются на материале, скрупулезно собранном в многолетних исследованиях. В них содержатся не только внешние описания. Постепенно в центр внимания стали выдвигаться такие объекты, как системы социальных институтов, формы социальных отношений (семейных, экономических, политических и т.п.), системы «циркуляции власти, денег и женщин» (Леви-Строс), продукты общественного сознания (легенды, мифы), понятные и действенные только в данном социокультурном контексте.
В работах культурантропологов была поставлена важнейшая проблема соотношения так называемых универсалий: инвариантных, единых для всех людей общечеловеческих элементов культуры, с одной стороны, и уникальных, специфических особенностей отдельных культур с другой. Кроме того, продолжала жить традиция калибрования культур, их размещения на шкале развития: от «отсталых» до «высокоразвитых», «традиционных» и «современных» (ныне даже «суперсовременных» или «постмодернистских»). Споры о самой допустимости такой оценки продолжаются и поныне. Это напоминает спор о том, какой длины должны быть у человека ноги. «Такой, чтобы они доставали до земли», остроумно ответил на это американский президент Линкольн. Точно так же отвечают на этот вопрос и сторонники функционального подхода: бессмысленно спорить о том, какая культура лучше, надо прежде спросить лучше для чего, в какой системе социальных связей и отношений?
Этот вопрос стал центральным для социологии культуры, которая определяется как «наука, рассматривающая строение и функционирование культуры в связи с социальными структурами и институтами и применительно к конкретно-историческим ситуациям»9.
Социологический подход
По словам одного из наиболее авторитетных социальных антропологов А. Радклифф Брауна, «современная антропология является функционально обобщающей и социологичной, это наука сравнительной социологии»10. В культурантропологическом подходе главное место занимают описание и анализ жизнедеятельности различных обществ так, как они предстают взгляду внешнего наблюдателя, с его точки зрения, в его интерпретации. Это большой недостаток, поскольку сознательно или неосознанно он смотрит на изучаемый объект сквозь призму своей культуры. Однако и свою собственную культуру он не может исследовать достаточно объективно, поскольку многого в ней он просто не способен видеть, как, например, мы не видим цветов спектра, на который разлагается белый цвет. Кроме того, он не в состоянии охватить всего разнообразия социальных явлений своей культуры. Например, ему доступна лишь внешняя сторона жизни того или иного социального института, и в этом плане он опять оказывается в положении иностранца, внешнего наблюдателя. Для того чтобы проникнуть в суть исследуемого социального объекта, он должен либо спросить, как его видят изнутри непосредственные участники, например служащие в организации или рабочие на предприятии, либо стать на их место в буквальном или переносном смысле.
Требование понять эту «изнанку» — важнейший принцип социологического подхода. Здесь уместно напомнить, что О. Конт, основоположник самого термина «социология» (означающего «наука об обществе»), при всем стремлении к так называемому объективному, т.е. непредубежденному, знанию, полагал, что весь социальный механизм покоится, в конце концов, на мнениях, т.е. субъективных оценках.
Этой точке зрения в истории социальной мысли в течение длительного времени противостояла марксистская материалистическая традиция, согласно которой, как известно, определяющим началом в истории являются не мнения и чувства, а производственная база общества. Именно она образует его базис; культура же относится к надстройке. Она определяется как «специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности, представленный в продуктах материального и духовного труда, в системе социальных норм и учреждений, в духовных ценностях, в совокупности отношений людей к природе, между собой и к самим себе»". Плоды подобной трактовки культуры общество пожинает теперь, когда обнаруживается, что десятилетия «развитого социализма» с его общественной собственностью на средства производства и мощнейшей пропагандистской машиной не смогли сформировать полноценной и устойчивой культуры в ее современном понимании. Иначе откуда появились массы «диких капиталистов» и хищников всех мастей?
Преобладающей в современной социальной науке остается идеалистическая с точки зрения марксизма трактовка культуры.
«Культура является общественным фактом постольку, поскольку она является репрезентативной культурой, т.е. производит идеи, значения и ценности, которые действенны в силу их фактического признания. Она охватывает все верования, представления, мировоззрения, идеи и идеологии, которые воздействуют на социальное поведение, поскольку они либо активно разделяются людьми, либо пользуются пассивным признанием».
В развитие социологии культуры внесли свой вклад выдающиеся социологи XIX—XX вв.: Конт. Э. Дюркгейм, М. Вебер, Г. Зиммель, Ф. Тённис, Т. Парсонс и др. М. Вебер в этом ряду блестящих имен должен быть выделен особо. Во-первых, потому, что он является одним из основоположников «понимающей» социологии направления, которое занималось сформулированной выше проблемой проникновения во внутреннюю суть социального действия. Во-вторых, потому, что он первым применил новый способ анализа социальной действительности к интересующему нас объекту деятельности предпринимателя, его деловой культуре. Вторую часть этого вклада мы особо рассмотрим в следующем разделе, а сейчас ограничимся лишь той характеристикой, которую он дал основным понятиям своей теории.
Исходное понятие действие. «Действием, пишет Вебер, мы называем действие человека (независимо от того, носит ли оно внешний или внутренний характер, сводится ли к невмешательству или терпеливому приятию), если и поскольку действующий индивид (или индивиды) связывает с ним субъективный смысл. Социальным мы называем такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом (или действующими лицами) смыслу соотносится с действиями других людей и ориентируется на него».
По своей мотивации «социальное действие может быть:
1) цел рациональным, если в его основе лежит ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и использование этого ожидания в качестве «условий» или «средств» достижения своей рационально поставленной и продуманной цели;
2) ценностно рациональным, основанным на вере в безусловную эстетическую, религиозную или любую другую самодовлеющую ценность определенного поведения как такового независимо от того, к чему оно приведет;
3) аффективным, прежде всего эмоциональным, т.е. обусловленным аффектами или эмоциональным состоянием индивида;
4) традиционным основанным на длительной привычке».
Из социальных действий складываются социальные отношения. «Социальным отношением должно называться поведение нескольких людей, каждый из которых соотносит свои действия с действиями остальных и ориентируется на эту соотнесенность. Следовательно, социальное отношение полностью и исключительно определяется возможностью того, что социальное поведение будет носить доступный осмысленному обсуждению характер».
Эти идеи М. Вебера необходимо дополнить еще двумя, не менее фундаментальными и значимыми для исследования деловой культуры.
Первая из них содержится в концепции, известной как «определение ситуации» и предложенной американским социологом У. Томасом. Впоследствии она была сформулирована в афоризме, получившем название «теоремы Томаса»: «Если ситуация определяется как реальная, она реальна по своим последствиям». Так, если кто-то протягивает мне руку, я могу определить этот жест как приветствие, приглашение к рукопожатию или как угрожающий выпад. Последствия того или иного определения будут вполне реальными: я либо отвечу на рукопожатие, либо приму меры защиты.
Вторая идея анализ человеческого взаимодействия как взаимодействия на основе и с помощью символов. Отсюда название этого направления (основоположник Дж. Мид) символический интеракционизм (symbolic interactionism). Согласно этой концепции один человек может понять другого, если он сможет «прочитать» тот смысл, который партнер по взаимодействию вкладывает в то или иное символическое действие.
Перечисленные выше идеи, сформулированные в русле социологической мысли, относительно независимо вызревали и в другой отрасли социальной науки лингвистике, дисциплине, по своему определению призванной заниматься языком как системой знаков и символов.
Семиотический подход
Основное отличие семиотического подхода от описанных выше состоит в том, что культура рассматривается как огромный многослойный текст, записанный разнообразными шрифтами и алфавитами в самых разных областях, будь то искусство, юридические нормы, социальные формы (учреждения, институты), ритуалы, традиции, мифы, обширные символические системы.
Авторы обзоров по культурологии" единогласно отмечают, что в формирование семиотического подхода большой вклад внес уже упоминавшийся Гердер своей идеей сравнительно-исторического подхода к изучению культур. Важное значение для развития этого подхода имели идеи Гумбольдта о языке как воплощении духа народа, относительно независимой и саморазвивающейся системе. Гумбольдту принадлежит знаменитая формула: «Это не мы думаем, это в нас думает», подразумевающая, что человек является своеобразным рупором духа, живущего в языке. «Язык это рельсы, по которым движется наша мысль», говорил другой выдающийся исследователь культуры Э. Кассирер.
В центре внимания семиотического подхода передача, трансляция социального опыта в пространстве и времени. С развитием кибернетики и информатики все более доказательными становились идеи о том, что культура представляет собой гигантскую информационную систему, в которой особыми кодами записаны и предписаны программы, сценарии, способы поведения обществ, социальных групп, составляющих их индивидов. С этой точки зрения культура представляет собой постоянный процесс коллективного программирования. В самом крайнем, радикальном варианте человеческую историю можно представить как вечное существование неизменных кодов культуры в многообразии абсолютно различных по форме оболочек. Именно так трактуют историю и некоторые социобиологи, по мнению которых, жизнь человечества есть не что иное, как транспортировка генов в пространстве и времени. Это гены нас используют, а не мы пользуемся ими для достижения своих целей.
Разумеется, такая точка зрения не льстит современному человеку. Но в таком случае почему столь часто мы обнаруживаем того же дикаря в обличье сформированного по всем правилам «имиджмейкерства» общественного деятеля или иной VIP («очень важной персоны»), несмотря на весь шлейф титулов и званий? Почему до сих пор нас продолжают волновать драмы Шекспира и заставляют думать письмена древних религий? Не потому ли, что в них действительно записаны некие вечные истины и выражены некие глубинные силы, управляющие нами, несмотря на все наше самомнение? Эти вопросы находятся в центре внимания следующего подхода к культуре.
Социально-психологический подход
Социальная психология, если определить эту науку в самом широком смысле, занимается исследованием роли психики, «психологического фактора» в социальном процессе взаимодействии индивидов, социальных групп, социальных институтов и общества. Вплоть до начала XX в. Социально-психологические проблемы рассматривались вначале в лоне философии, затем, по мере формирования психологии и социологии, внутри или на стыке этих двух «родительских» дисциплин. В настоящее время социальная психология вполне сформировавшаяся, самостоятельная наука, со своей системой понятий, методов, научных школ и направлений. В качестве рабочего мы возьмем следующее определение предмета социальной психологии, сформулированное автором на основе многолетнего исследования этой науки.
Объект социальной психологии психическое как форма, способ существования, отражения и организации отношений между основными субъектами социальной системы: индивидами, группами и обществом (культурой). Ее предмет психическое как регулятор социального процесса, т.е. взаимодействия и взаимозависимости социальных субъектов (индивидуальных и коллективных), их связей, психологически реализующихся в отношениях к себе, друг к другу и к действительности.
Главным для социальной психологии при изучении психологической регуляции является аксиологический аспект, оценка объекта отношения, ее (оценки) переживание. Ценностное отношение двойственно: психологично по механике и «ткани» существования и социально по функции регуляции индивидуальной и коллективной жизнедеятельности. Оно объективируется в индивидуальных и коллективных идейно-психологических формах: мнениях, образах, символах, в которых выражаются представления социальных субъектов о желаемом, должном и действительном, о смысле жизни, целях деятельности, средствах их реализации, своих правах и обязанностях. Центральными для социальной психологии являются процессы порождения, функционирования и отмирания этих форм в социальном обмене, в реальной жизнедеятельности.
Система следующих категорий является основой данного определения: ценностное отношение (оценка), образ (идейно-психологическая форма), социальный обмен, социальное (этическое по своему существу, созданное, создаваемое, или имеющее быть созданным для себя и других людей с их прямым или опосредованным участием). Максимально кратко социальную психологию можно определить как науку об отношении (как оценке) к отношению (как связи).
Так же как и в других социальных науках, культура стала важным и самостоятельным объектом социально-психологического исследования лишь два три десятка лет тому назад. Основной причиной этому послужил социальный заказ на исследование этнических конфликтов. Новый, еще более мощный импульс был придан этому направлению усиливающейся в конце XX в. интернационализацией, глобализацией экономики. Этот процесс повлек за собой интенсивное смешение и неизбежное столкновение различных культур. Для нашей темы это явление представляет настолько большое значение, что ему посвящен весь третий раздел книги.
В первых же исследованиях расовых предрассудков, этнической розни выяснилось, что представители конфликтующих сторон на самом деле в буквальном смысле воспринимают и видят ситуацию конфликта по-разному. При этом они искренне убеждены в своей правоте и злонамеренной неправде своих оппонентов.
Еще в прошлом веке очень ярко и художественно описал это явление Ф. Достоевский. Вот как оно выглядит во сне героя романа «Преступление и наказание» Раскольникова: «...Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали. Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем в одном и заключается истина, и мучался, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки». Стремясь понять причины подобного «умопомрачения» доселе разумных людей в ситуации этнокультурного конфликта или ситуации делового взаимодействия, современные психологи не могли не обратиться к результатам, полученным как их предшественниками, так и представителями других наук.
В настоящее время на стыке социальной психологии, этнологии, этнографии, социологии, этнической психологии сформировалось целое направление, разместившееся под общей крышей весьма широкого термина «кросс-культурные психологические исследования». В зависимости от причисления себя к той или иной научной школе авторы исследования могут называть себя «кросс-культурными психологами», «этно-психологами» или как-то еще, хотя общая суть у представителей этого подхода едина. Она состоит в том, что в центр внимания ставятся следующие проблемы, каковы механизмы формирования той специфической «призмы», через которую люди, принадлежащие к данной культуре, воспринимают окружающую действительность; каковы конкретные социальные, общественные формы, в которых реализуются потребности, интересы людей; как задаются системы ценностей и идеалов, которые движут социальными группами и обществом; существуют ли некие общие для всех людей на Земле базовые ценности и потребности; к чему придет наблюдаемый нами ныне процесс интенсивного взаимодействия разных культур и обществ? Главное отличие кросс-культурной психологии от социальной психологии в представленном выше определении, заключенное в ее названии «crosscultural psychology», состоит в том, что это наука, сопоставляющая, сравнивающая психологический профиль одной культуры с другой (или другими).
Другое важное отличие заключается в том, что кросс-культурная психология уделяет больше внимания, чем социальная психология, истории тех или иных регуляторов социального поведения: норм, ценностей и т.п. или, как говорят сами ученые, диахронному аспекту. Отсюда значение, которое придается в кросскультурной психологии данным этнографии и психологической антропологии. Социальная же психология сосредоточена больше на том, что происходит «здесь и сейчас», т.е. на синхронном аспекте. В остальном социальная психология по своему предмету в значительной степени совпадает с кросскультурной психологией.
В целом возьмем на себя смелость утверждать, что, не умаляя значения других, описанных выше подходов, социальная психология более всего «приспособлена» для изучения деловой культуры. Аргументы в пользу этого утверждения таковы.
Разумеется, будучи (как и сам человек) сложным, комплексным явлением социальной действительности, деловая культура предполагает междисциплинарное исследование с позиций многих перечисленных выше наук. Однако с практической точки зрения наиболее важно понять, как правила деловых отношений реально «живут» в психике (эмоциях, переживаниях, восприятии) ныне живущих участников делового взаимодействия, как они влияют на их поведение, решения возникающих проблем, возможный исход сделки, разрешение конфликта, способ организации и согласования действий.
С теоретической точки зрения социально-психологический подход хорошо вбирает в себя многое из достижений других наук и хорошо с ними согласуется благодаря своей системе теоретических понятий, из которых ключевым является понятие социальной установки. В самой общей форме социальная установка означает предрасположенность, психологическое состояние готовности реагировать на что-либо определенным образом. Этим «что-либо» могут быть самые разнообразные объекты: другие люди, сам носитель установки, идеи, идеалы, вещи действительные и воображаемые. Коротко говоря, все, что имеет какое=то значение для человека, что имеет для него смысл, как-то им оценивается. Авторы понятия «социальная установка» американские социологи У. Томас и Ф. Знанецкий определили ее как отношение к социальной ценности, подчеркнув тем самым ее субъективную сторону, т.е. ценность в ее психологическом измерении осознаваемом или неосознаваемом переживании.
К настоящему времени накоплен огромный материал по социальной установке. Вокруг этого явления идут споры и дискуссии, сформированы целые школы и направления. Однако практически ни у кого не вызывает сомнения теоретическая и эмпирическая обоснованность представления о структуре социальной установки. Согласно этому представлению социальная установка имеет три элемента, или параметра: когнитивный (знание), аффективный (оценочно-эмоциональный) и поведенческий (реализующийся в поведении). Поясним это на примере поведения избирателя.
В ходе избирательной кампании он слышит и видит кандидатов на данный пост, говорит о них с другими людьми, т.е. получает информацию. В результате у него складывается общее впечатление о кандидатах и отдается предпочтение одному из них, он «нравится больше», выше оценивается. Логично предположить, что в день выборов он поведет себя определенным образом выразит свою оценку, сформировавшуюся под влиянием информации, в реальном поведении, т.е. в действии по заполнению бюллетеня. В данном примере социальная установка (отношение) к кандидату состоит из знания (когнитивный компонент) о кандидате, положительной его оценки (аффективный, эмоциональный компонент) и реального голосования (поведенческий компонент).
В социальной практике многократно было обнаружено, что связь между этими компонентами может быть в различной степени жесткой или даже отсутствовать. Так, избирателю может не нравиться кандидат, но он по той или иной причине проголосует за него («продаст свой голос», уступит уговорам друзей или родственников). Он может слышать много плохого про кандидата, но, тем не менее, проголосовать за него хотя бы, например, потому, что он ему (избирателю) симпатичен («производит впечатление честного, хозяйственного, культурного человека»). Наконец, по каким-то причинам может хотеть проголосовать за кандидата, потому что он ему нравится и о нем известно много хорошего, но в день выборов за него не проголосует, поскольку ему «больше надо» поехать на дачу. В результате реальный поведенческий компонент установки выпадет.
В целом с точки зрения психологии поведение человека можно представить метафорически в виде системы колец шарикоподшипника: внутреннее кольцо представляет то, чего он хочет; следующее то, что он думает о том, чего он хочет; следующее то, что он говорит о том, что он думает о том, чего он хочет; и наконец, то, что мы видим, это внешнее кольцо, представляющее то, что он делает. Не требует особых доказательств утверждение о том, что в жизни далеко не всегда вращение одного кольца обязательно влечет за собой вращение других в ту же сторону. Гораздо чаще они вращаются в разные стороны. Отсюда своеобразная актуальная в реальной жизни педагогическая формула: «Не делай так, как я говорю; делай так, как я делаю» и функциональная польза лицемерия. Благодаря последнему правители могут радоваться тому, что их подданные делают то, что им говорят: славословят их, голосуют, как надо. По другой причине, но тоже рады подданные: они могут думать то, что на самом деле считают правильным, и при случае поступить соответствующим образом, например, начать революцию.
Для социальной психологии, как видно из данного выше определения, проблема регуляции человеческого поведения социальной установкой сплавом ценностей, знаний и норм является самой главной. Теперь в свете этих разъяснений обратимся к опыту предшествующих подходов: философского, социологического, культурантропологического и семиотического. Вот что мы увидим.
Философия испокон веков занимается проблемой истины соотношения реальной действительности и знаний о ней, на которой зиждется вся теория познания. В философии хорошо разработана проблема практической пользы и теория ценностей — аксиология. Этика как особая отрасль философии накопила огромный материал о добре и зле, моральной стороне поведения, о должном и идеальном. В эстетике, являющейся отраслью философского знания, мы можем почерпнуть знания о красоте, которая, по выражению Ф. Достоевского, «спасет мир». Отсюда выражение: «Некрасиво так поступать». Наконец, из некоторых направлений философии мы можем заимствовать идеи о сущности бытия (онтология), которая может предстать в виде потока энергии («философия жизни»), и даже о самой культуре («философия культуры»).
Социология внесла свой вклад в изучение культуры своими исследованиями конкретных социальных ценностей и социальных норм как регуляторов поведения индивидов и социальных групп, их выражения в символических формах.
Культурантропологов предоставляет нам конкретные факты о жизнедеятельности и поведении людей в различных культурах и обществах, роли прошлого (традиций, ритуалов) в настоящем.
В семиотическом подходе сформулированы весьма важные выводы о культуре как системе знаков, как мета-тексте, в котором записан опыт поколений, результаты их коллективного творчества.
В этнопсихологии и кросс-культурной психологии собран значительный материал о сходстве и различиях культур. Что особенно важно и что сближает этот подход с социальной психологией это акцент на субъективность, интерес, прежде всего не к тому, что истинно, а к тому, что действенно, что побуждает к действию, что переживается «здесь и сейчас».
Крайне важно подчеркнуть, что в современной культурологии, какую бы из влиятельных концепций мы не взяли, культура предстает как система, состоящая из подсистем: знаний, ценностей и норм. Но именно на этой триаде, как мы старались показать выше, и сложился социально-психологический подход. Тем самым объясняется, почему именно с позиций этого подхода, хотя и с привлечением данных из других наук, будет в дальнейшем рассматриваться наш главный объект российская деловая культура. Предварительно, однако, необходимо сделать еще один теоретический шаг и познакомиться с тем, что собой представляет деловая культура как часть, сфера культуры в целом.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
