Проблемы массовой культуры становятся все более актуальными в наше время, ибо без их понимания невозможно понять сущностные характеристики, а также некоторые особенности и феномены культуры постиндустриального общества. Ученые не могут прийти к единому мнению относительно времени возникновения массовой культуры, однако большинство из них выступает за то, что временем формирования и развития массовой культуры является рубеж XIX – XX вв.
Для появления нового типа культуры необходимы существенные изменения в системе ценностей, которые имели место именно в конце XIX – начале XX вв. Человек рубежа веков подвергся мощному воздействию быстро меняющейся среды. Изменилось мироощущение человека и привычная картина мира, что повлекло за собой инфляцию традиционной системы ценностей. Люди переосмысливали понятия личности, общества, государства, степень обособленности и взаимообусловленности этих категорий.
Прежде всего, изменился темп жизни, что было связано с трансформацией информационной среды и коммуникативной сети. Начали развиваться средства сообщения, в результате чего не осталось такой точки Земного шара, куда было бы невозможно добраться с их помощью. Получили широкое распространение новейшие технические достижения – телефон, телеграф, радиосвязь. Пресса публиковала подробные сообщения о происходящем в мире, и человек почти помимо воли выходил за рамки узкого мирка локальных (семейных, городских или профессиональных) интересов и взаимоотношений. Расширение потока информации, новые средства транспорта облегчали международные контакты.
Далее, повышение уровня и темпов урбанизации привели к развитию миграционных процессов и социальной мобильности, характерной для индустриального города. Человек почувствовал текучесть, изменяемость мира, динамичность окружающей среды. Это сдвигало границы мира, сужало их, человек становился «гражданином мира» в полном смысле слова.
В этот период произошла и существенная демократизация политических и общественных институтов, что было связано с распространением всеобщей грамотности: школьное образование стало во многих странах обязательным. Образование становилось насущной необходимостью еще и потому, что рабочий должен был иметь высокую квалификацию, чтобы обслуживать сложную технику. Кроме того, не имея образования, человек не мог потреблять продукцию прессы, получать информацию, сообразуясь с новейшими средствами ее передачи, обращаться с печатным словом.
В массовое сознание начали проникать достижения естественных наук. Люди почувствовали потребность заполнить пробелы в своих знаниях, но неспециалисту не всегда хватало подготовки, и большинство получало новейшие знания в популяризованном варианте. Крупные научные открытия конца XIX – начала XX вв. (теории А. Эйнштейна, Ч. Дарвина и другие) коренным образом меняли представления о материи, пространстве, времени, движении, о месте человека в природе, о происхождении жизни на Земле и появлении разумного человека. Другими словами, изменялись способы восприятия действительности, универсальные для абсолютного большинства современников.
Большое распространение в искусстве, культуре, науке и философии получили элитарные теории. Поскольку традиционная этика уже не годилась, появились культ красоты, не связанный с моралью, этикой, эстетикой и традицией, и «искусство для искусства», уход в царство самодовлеющих эстетических ценностей. Человек ощутил огромную ценность личности, себя как тайну и загадку, как источник непознанных и опасных сил и как источник святости, что порождало крайний субъективизм, признание внутреннего мира творца основой любого творчества.
Представители высокой культуры стремились найти противовес бурным переменам и бешеному темпу жизни в сохранении основных черт и лучших достижений культуры предшествующей эпохи. Изменение картины мира, попытки философского объяснения мировоззрения новой эпохи привели в конечном итоге к «эпохе воинствующего иррационализма», поскольку рубеж XIX – XX вв. ниспроверг в представлениях людей культ разума и прогресса.
Распространение элитарных теорий стало приметой времени. Впервые серьезное осмысление ценностного кризиса европейской культуры второй половины XIX – начала XX вв., проблем массового общества, появления «массового человека», возрастания уровня урбанизации и технизации в обществе, а также усиления тенденций демократизации общественно-политической и культурной жизни было предпринято в работах Ф. Ницше, О. Шпенглера, Х. Ортеги-и-Гассета.
Появление на рубеже XIX – XX вв. «среднего человека» или «массового человека», а также массового общества было достаточно быстро осмыслено как результат глобальных изменений ценностной системы, которые стали необходимым условием для появления нового типа культуры.
На наш взгляд, точки зрения Х. Ортеги-и-Гассета, Ф. Ницше, О. Шпенглера как крупных философов и культурологов, а также представителей высокой культуры, на эти проблемы являются особенно интересными и принципиальными ввиду того, что они были современниками и очевидцами происходящих перемен, а кроме того основоположниками традиции элитаризма в историографии массовой и элитарной культуры. Чаще всего в научных исследованиях, принадлежащих к этой историографической традиции, массовая культура рассматривается как оппозиция элитарной, под которой понимают либо культуру творческой и интеллектуальной элиты, либо фундаментальную классическую культуру. Фактически они были первыми исследователями, кто выделил как принципиально важные понятия «массового человека» и «массового общества» и попытался дать им определение.
Ортега-и-Гассет и Ницше утверждают, что «массовый человек» был всегда, но в кризисный момент масса восстала и начала вести себя агрессивно. Для Ортеги-и-Гассета «толпа» – явление новое. «Люди, составляющие эти толпы, были и ранее, но не были толпой. Теперь они заняли места, отведенные для узкого круга лиц, для меньшинства». Для Ортеги-и-Гассета масса не является чисто социальной категорией и не определяется чисто количественными характеристиками. Он подчеркивает, что «масса» - это качественная характеристика человека нового типа. «По одному человеку можно понять, масса это или нет. Масса – это любой, кто не мерит себя особой мерой, ощущает себя, как все, и не удручен по этому поводу. Радикальнее всего делить человечество на два класса: тех, кто требует от себя большего и взваливает на себя сам тяготы и обязательства, и тех, кто не требует ничего и для кого жить – это плыть по течению, оставаясь самим собой и не пытаясь перерасти себя».
Ницше утверждает, что «массового человека» породила господствующая в Европе на протяжении почти 2000 лет мораль. Апогей и торжество этой «стадной» морали приходится на конец XIX – начало XX вв. Мораль рассматривается автором как принцип, направленный против «мощных», который полезен и выгоден для «униженных».
«Что означает обнаружившаяся в моральных ценностях воля к власти? Ответ: три силы скрыты за ней: инстинкт стада против сильных и независимых; инстинкт страждущих и неудачников против счастливых; инстинкт посредственности против исключения». Ницше восхищается некоторыми качествами, которые, по его мнению, возможны только у аристократического меньшинства, большинство же должно быть только средством для возвышения меньшинства, большинство нельзя рассматривать как имеющее независимые притязания на счастье и благополучие. Простые люди, как правило, глубоко неполноценны, и, если необходимо их страдание для создания великого человека, то это не страшно.
По Ницше, только стадный инстинкт признает индивида в согласии с целым и в интересах целого, отсюда - ненависть к одиночкам и, соответственно, единиц против целого. «Инстинкт стада видит в середине и среднем нечто высшее и наиболее ценное: это - то положение, которое занимает большинство…
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Стадо ощущает исключение, стоящее как над ним, так и под ним, как нечто ему враждебное и вредное». Ницше не просто делит человечество на сильных и слабых, на исключительных и посредственных, на индивидуальностей и стадо - он обосновывает естественность жестокой и непримиримой борьбы между элитой и «средним человеком».
Шпенглер придерживается мнения, что «массовый человек» – явление, присущее исключительно концу XIX – началу XX вв., поскольку этот период соответствует концу «истории большого стиля», осуществлявшейся двумя первосословиями – дворянством и духовенством. На первый план выходит третье сословие – буржуазия, которая приносит с собой эпоху цивилизации.
Эпоха цивилизации совпадает с периодом формирования большого города, «мировой столицы», а это характерно для всех развитых цивилизаций. «Мировая столица, этот чудовищный символ и хранилище полностью освободившегося духа, сосредоточие, в котором сконцентрировался ход всемирной истории. Мировые столицы - это ограниченные по числу гигантские города всех зрелых цивилизации. Все теперь провинция - и село, и малый город, и город большой, за исключением нескольких крупных точек. И существуют только жители столиц и провинциалы». Человек становится жертвой каменной пустыни, абсолютного и самодовлеющего города. Шпенглер определяет «мировые столицы» как массгорода, которые становятся приютами для нужды, местом одичания всех жизненных обыкновений, что, однако, не уменьшает их притягательности для человека. Человек большого города не способен жить ни на какой другой почве, кроме искусственной, то есть почве мировой столицы. Мегаполисы могут полностью обескровить деревню не только все возрастающей урбанизацией, но и тем, что человек, живущий в них, может найти себе родину в любом подобном городе, но не в ближайшем селе.
Конец «истории большого стиля» обезличивает человека, лишившегося руководства со стороны первосословий как носителей высшей духовности и культуры и потерявшего свою укорененность в истории. «Цивилизация застает это понятие в готовом виде и уничтожает его понятием четвертого сословия - массы, принципиально отвергающей культуру с ее органическими формами. Это нечто абсолютно бесформенное, с ненавистью преследующее любого вида форму, все различия в ранге, всякое упорядоченное владение, упорядоченное знание. Тем самым четвертое сословие делается выражением истории, переходящей во внеисторическое. Масса - это конец, радикальное ничто». Шпенглер четко выделяет массу как некое самоконституирующееся целое, качественно отличное от первосословий и буржуазии. Он напрямую связывает появление этого сословия с нарастающей тенденцией потери культурной традиции, корней, а главное - с утратой элитой власти.
Масса чрезвычайно опасна, она откровенно враждебна всему немассовому. Поскольку она находится за пределами любой культуры, она отвергает культуру с ее зрелыми формами. Это - злобная, безликая, бесформенная толпа, ненавидящая все духовные и культурные ценности, стремящаяся к их уничтожению.
Шпенглер считает, что цивилизационные тенденции фиксируются тогда, когда гуманистическая традиция и высокая культура Запада подвергаются атаке со стороны массового общества, направленного на подавление индивидуальности. Масса - продукт этого города, уничтожающего деревню. Он рисует картину полного духовного вырождения: лишенная духовных корней масса, бесформенная, враждебная всякой форме, бродит по каменным лабиринтам, поглощающим остатки человечности. Она не имеет родины, это - ожесточенная, несчастная, полная ненависти к прочным традициям старой культуры толпа, которая обречена на бессмысленное, бесцельное, почти животное существование. «Посреди края лежат древние мировые столицы, пустые обители угасшей души, которые неспешно обживает внеисторичное человечество. Всяк живет со дня на день со своим малым нетороватым счастьем и терпит. Массы гибнут в борьбе завоевателей за власть и добычу сего мира, однако выжившие заполняют бреши своей первобытной плодовитостью и продолжают терпеть».
Причины появления «среднего человека» или «массового человека» эти философы видят в сущности изменений, произошедших вследствие европейского кризиса рубежа веков. Ортега-и-Гассет видит их в улучшении качества жизни масс, неограниченных возможностях, которые они получили, а также в огромном потенциале жизненных сил и новом взгляде на мир. И как следствие - в ощущении вседозволенности для «массового человека». «Мы живем в эпоху уравнивания: уравниваются богатства, культура, слабый и сильный пол, континенты. Нашествие масс выглядит как прилив огромных сил и возможностей. Быстрота, с которой все меняется, энергия и напор, с которым все совершается, угнетает людей архаического склада - разлад их жизненного ритма с ритмом эпохи». Скорее всего, философ сам ощущает себя тем самым человеком архаического склада.
Одним из самых острых и принципиальных является для философа вопрос о «упадке эпохи» и закате европейской культуры. Автор пытается решить сложную дилемму, утверждая, что есть эпохи, которые чувствуют себя вознесенными на абсолютную высоту, времена, в которые осуществляются чаяния нескольких поколений, а есть такие, которые еще как бы в этом времени, чувствуют иллюзию упадка и заката. Это эпохи, в которые время утоляет свою мечту, свою жажду и больше ничего не ждет, потому что истоки его стремлений иссякли. Мечтой, так долго остававшейся не осуществленной для человечества и воплощенной только в XIX в., было то, что именует себя современной культурой.
Ницше считает, что человеческое стадо было всегда, на рубеже веков он отмечает только обострение антагонизма массы и элитарного меньшинства. Шпенглер утверждает, что появление «массового человека» и нашествие масс происходят из-за сильного роста урбанизации и технизации жизни. Культура превращается в цивилизацию, что означает конец господства элиты как носительницы традиций и высокой культуры.
В их взглядах на проблему «массового человека» общая идея заключается в выделении и противопоставлении творческой элиты и инертной, нетворческой массы. Поскольку творить и воспринимать ценности культуры способно лишь творческое меньшинство, элита, а массы - нетворческое большинство - даже не воспринимают сознательно эти ценности, а лишь имитируют взгляды и вкусы элиты, конец элитарного господства, гегемонии элиты в культуре и политической жизни свидетельствует о падении культуры.
Поляризация общества и своеобразная концентрация на его полюсах масс и элиты признается и особо подчеркивается в работах Ницше, Ортеги-и-Гассета и Шпенглера. Жестокая борьба между массами и элитарным меньшинством присутствует как в культуре, так и в политике. Не менее важной и принципиальной проблемой для этих философов является проблема кризиса европейской культуры и его последствий. Вывод Ортеги-и-Гассета состоит в том, что современная ему эпоха вовсе не имеет ничего общего с упадком и бессилием; в его видении, это - эпоха неисчерпаемых сил и огромных возможностей, но она может стать и эпохой заката вековой европейской культуры. Техника не может уничтожить культуру, поскольку является ее порождением, но может способствовать «массовизации» и варваризации жизни.
Ницше также указывал на неизбежность существенных изменений в духовной жизни человека, которые проявятся в XX в. Он связывал эти изменения в основном с развитием техники, однако воздерживался от прямых оценок технического прогресса. Свое мнение по этому вопросу Ницше сформулировал не в форме вывода, а в форме предположения: он утверждал, что психические нагрузки человека будут возрастать и не в последнюю очередь из-за появления новых типов культуры, овладения человеком, не имеющего для этого адекватно развитого мышления, гигантскими силами природы. Все эти процессы могут вызвать саморазрушение культуры и науки. Гегемония стада и его морали вызовет все большее падение интереса к истинному и прекрасному, преобладание иллюзии и заблуждения.
Шпенглер прямо настаивает на закате европейской культуры и замене ее цивилизацией, которую он понимал как «технику». Шпенглер, единственный из этих философов, кто поднял проблему технизации жизни и ее последствий, диктата бездуховной технократической цивилизации.
Для Шпенглера и Ортеги-и-Гассета кризис европейской культуры порожден изменениями в мировоззрении людей. Именно изменение условий жизни и, как следствие этого, изменение миропонимания, вызвали появление «среднего человека»; для Ницше «средний человек» был всегда, и современные перемены лишь обострили конфликт стада и элиты. Для этих мыслителей основная борьба в культуре проходит по линии: принцип личности и принцип коллектива, противостояние оригинальности и общественного мнения, элиты и посредственности. А единственным условием сохранения качества культуры меньшинства является сохранение ее и впредь культурой меньшинства. Влияние на массу высокой культуры возможно только благодаря ее восприятию со стороны индивидов, входящих в массу, а влияние на мастеров высокой культуры со стороны массы происходит только путем восприятия и сублимации ими духовного мира массы. Значит, даже при условии наличия в обществе развитой массовой культуры, она все равно должна оставаться в роли ведомой высокой культурой. В случае же разрушения этой системы культуре грозит гибель.
Еще одну принципиально важную проблему эти философы видят в возрастании роли государства в общественной жизни. Именно новое качество государства в конце XIX - начале XX в. видится им одной из важных причин восстания масс: появление демократического государства и господство либеральных свобод вызывает восстание масс и является идеальным условием для диктатуры масс. Понимание массы как «среднего человека», который является «средним» в той мере, в какой он повторяет общий тип, своеобразный шаблон, предвосхитило идею середины XX в. европейского социального государства, ориентированного на средний класс. Ортега-и-Гассет делает вывод о том, что масса не способна управлять собой в силу особенностей массового мышления, а господство либерально-демократического, социального государства - первый шаг к тотальному огосударствлению всех сторон жизни. Массовое мышление, не желающее ни с кем уживаться и стремящееся навязать свою точку зрения силой, способствует рождению тоталитарного государства масс.
Современная ему политическая ситуация вызывает серьезные опасения у Ортеги-и-Гассета, он указывает на то, что торжество гипердемократии - это время, когда масса тиранически навязывает свои желания обществу. Масса - это посредственность; значит, в политике она - гегемония посредственности. Для того, чтобы принимать решения, необходимо обладать двумя качествами, которых лишен «массовый человек»: нужно обладать свободой и ответственностью. «У большинства людей нет собственного мнения, нужно, чтобы оно происходило извне под давлением, а для этого необходимо, чтобы властью обладало духовное начало».
Раньше массы, как правило, не решали, а присоединялись к решению меньшинства, сейчас решают именно массы, у власти представители масс, они столь всесильны, что свели на нет любую возможность оппозиции. Таким образом, по мнению Ортеги-и-Гассета, именно демократия и всеобщие свободы, явившиеся завоеванием конца XIX - начала XX вв., а также отсутствие меньшинства, которое осуществляло бы разумную и дальновидную политику, стали первым шагом к диктатуре масс. «Массовый человек», как правило, руководствуется не перспективой, а злобой дня, масса плывет по течению, «массовый человек» не созидает. Поэтому массе необходимо следовать чему-то высшему, исходящему от меньшинства. Действуя сама по себе, масса способна только к одному способу воздействия - к расправе, когда торжествуют массы, торжествует насилие. Философ прямо указывает в своей работе на то, что фашизм - доктрина именно «массового человека», а орудием для установления жестокой диктатуры масс является государство.
«Массовый человек» гордится государством, ибо ему известно, что именно оно обеспечивает ему удобную и выгодную жизнь. Масса не воспринимает государство как продукт усилий меньшинства и господства ценностей цивилизации, она видит в государстве безликую силу, которая очень похожа на силу толпы, и считает его своим. «Массовый человек» привык, чтобы все проблемы решало государство, взяв на себя заботы и прибегнув к неограниченной силе. Это вызывает главную опасность - огосударствление всех сторон жизни. «Массовый человек» уверен, что государство - это он. И он всегда попробует использовать давление государственной машины, чтобы уничтожить всякое творческое мышление. Это самый короткий путь к фашистской диктатуре.
Ницше в принципе выступает против государства, в пользу индивидуальности. На его взгляд, борьба высших, творческих людей с гегемонией человеческого стада может воплощаться в борьбе с государством масс. Государство может быть поставлено на службу сверхчеловеку для удержания стада в повиновении, но в современном ему обществе Ницше считает государство орудием масс и угрозой любой индивидуальности. Он видит в исключительном типе сверхчеловека идеального политического диктатора, призванного твердой рукой управлять стадом на пользу элите - избранному меньшинству. «Стадо стремится сохранить некий тип и обороняется на обе стороны: как против вырождающихся (преступники), так и против выдающихся. Тенденция стада направлена на неподвижность, застой и сохранение, в нем нет ничего творческого». Именно поэтому высшие люди должны сопротивляться массам и воевать с демократией, так как посредственности объединятся, чтобы захватить власть. Всеобщее избирательное право гарантирует господство и тиранию низших людей. Он считает, что социалисты и демократы прокладывают путь посредственным натурам, предлагают додуманную до конца тиранию низших и глупейших. А добившись торжества демократии, социал-демократы попытаются устремиться к полному уничтожению уникальных индивидов, «высших людей». С одной стороны, государство может стать силой, превращающей массу в рабов, поэтому без государства нет творческих личностей - их подавляют «распоясавшиеся» в демократии массы. Но, с другой стороны, современное государство, согласно Ницше, само извратилось до противоположности, став орудием масс. Значит, в такой ситуации только там, где кончается государство, начинается человек.
Для Шпенглера государство последней трети XIX - начала XX в. по сути своей уже есть поражение элитарного принципа в культуре и политическом правлении. Шпенглер единственный, кто поставил проблему манипуляции массовым сознанием со стороны государства и власть имущих. Средства массовой коммуникации и информации, в особенности пресса, рассматривается им как мощный фактор этой манипуляции. Масса идеально манипулируема, почти никто не способен духовно дистанцироваться от кампаний в прессе, чтобы понять, до какой степени человек безоружен перед этим духовным прессом. Газета вытесняет книгу из духовной жизни большинства, потому что она легче воспринимается. Для толпы истина - это то, что приходится слышать чаще всего, поэтому прессе нет ничего легче, как подменить любую истину. Всеобщее школьное образование потому в основном и дается массам, чтобы привести большинство масс к газете - источнику манипуляции. Социализм - религия масс, это тоже воля к власти, стремление к безграничному расширению и подчинению всего мира, империалистическое стремление к мировому господству, что очень характерно для «человека толпы», порожденного мегаполисом.
Ницше предвидел неизбежность существенных изменений в духовной жизни человека в XX в., связанных в основном с развитием техники, как производственной, так и используемой как орудие культуры. Он утверждал, что психические нагрузки человека будут только возрастать и не последнюю роль в этом сыграет появление новых типов культуры, овладение человеком, не имеющим для этого адекватно развитого мышления, гигантскими силами природы. Все эти процессы могут вызвать саморазрушение культуры и науки. Гегемонию стада и его морали вызывает все большее падение интереса к истинному и прекрасному, преобладание иллюзии, заблуждения и фантастики. Слабый стадный человек имеет тенденцию к тому, чтобы согреваться в жизни извращениями, иллюзиями, чувственностью.
Отношение к «веку масс» у Ортеги-и-Гассета неоднозначное. Он утверждает, что масса может открыть путь новой небывалой организации человечества, но может и привести к катастрофе. Культура накопила немало изношенного, косного, «продуктов сгорания», которые скорее вредны, и масса это сметет. Но в этой ситуации автор видит больше тревожного, чем положительного, так как масса, скорее всего, сметет все.
Как представители высокой культуры, сознавая себя частью элиты, Ницше, Шпенглер и Ортега-и-Гассет испытывали беспокойство от феномена «восстания масс», являющегося враждебным принципу элитарности как таковому. Поэтому для них антагонизм индивида и общества, являющийся неотъемлемой частью культуры вообще, переходит в плоскость конфронтации элиты и масс.
Единственно возможный выход они видели в возрождении элитарности в культуре и политике. Вся высокая культура и большая политика исторически порождены элитой. Не обладая культурой и индивидуальным мышлением, масса к этому просто неспособна, и преимущество принципа элитарности проверено исторически.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
