Самое главное наше отличие не в том, что у православных есть обряды, а у протестантов нет, и не в том даже, что мы придерживаемся опыта всей нашей исторической двухтысячелетней Церкви, а вы ведете свою историю начиная с протеста в XVIвеке.
Самое главное наше различие – в понимании Бога, а, следовательно, и пути Бого – познания, по которому можно к Нему прийти.
Так боясь “страшных” догматов, из-за которых, по-вашему, невозможно общаться с Богом на прямую, вы, сами того не замечая, по уши погрязли в вашем единственном, однобоко-примитивном догмате, и приняли совершенно языческое, не религиозное – через опыт богопознания, а философски придуманное представление о Боге.
Вот ваш главный догмат: «…Христос заплатил за меня»,– и теперь, по-вашему, я безгрешен и просто обречен на спасение. Проследим историю этого утверждения.
В начале Церковь была единой и, в основном, мученической. Именно исповеданием своей веры до Креста (до смерти) Церковь, на протяжении 300летних гонений, смогла выжить. Это был не фанатизм, не слепая вера, а реальное видение Царства Божия, которое нисходило внутрь человека, посредством исповедания своей веры, по обещанию Христа: « И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет. Не оставлю вас сиротами; приду к вам (Иоан.14:16-18).
От этого Дара людям и берет начало Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь. Именно Дух Святой Божий от Отца через Христа пришедший является основанием истинной Церкви и залогом истинности веры для каждого верующего во Спасение через Иисуса Христа. Это было время чрезвычайных дарований, иначе, не имея такого залога Духа в себе, Церковь просто не смогла бы выжить в мире гностицизма, оккультизма, иудейства и прочих гонителей, которые требовали: признайте и наше право на истинность, тогда вы будете жить. Но Христиане-мученики говорили – нет, - Истина одна и Истина внутри нас: «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?(1Кор.6:19)», а затем предпочитали смерть, чем измену этой Истине. Поистине, Истина только та, за которую не страшно умирать. Их свидетельство о Церкви Христовой до смерти являлось безгласной проповедью христианства, свидетельством о том Духе, которого неизмененный покаянием языческий мир принять не может. Т.е.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Церковь – это единство Духа Божия пребывающего в тех людях, которые живут в соответствии с верой Апостолов, учеников Апостолов, учеников Апостолов и т.д. И вот в канве этого передавания правильной веры происходит опыт Богопознания – тот плод, о котором говорил Предтеча Христов Иоанн: «…и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои. Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? сотворите же достойный плод покаяния (Матф.3:6-8)». Именно этот плод опыта жизни в Духе и защищали Святые Отцы на семи Вселенских Соборах перед своими язычествующими оппонентами, которые хотели либо умалить Божество Христа, либо растворить человечество в Божестве. Но св. Отцы, из своего личного и соборного опыта Богопознания, сказали – нет, для всецелого спасения наше поврежденное человечество должно было осветиться Божеством, поэтому исповедуем, что Христос, Совершенный Бог, добровольно принимает наше поврежденное грехом естество и, в Себе Самом, исцеляя нашу поруганную, поврежденную природу, становится еще и совершенным человеком – Богочеловеком. Да, Жертва была, но Жертва Любви, Жертва Себя – падшему, погибающему человечеству. Бог, для спасения людей, стал еще и человеком, претерпел страдания, был убит - распят на кресте. Поистине, для того, кто еще не увидел себя погибающим, такой Бог безумие, а для иудеев до сих пор соблазн: «… а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1Кор.1:23). Вот этот соборный опыт жизни в ДУХЕ Святом Божием, который почему-то отвергают протестанты, и явился тем единственно правильным и надежным критерием, по которому отделялось и отделяется ложное, в вере, от истинного, прелесть, в духовной жизни, от заблуждения.
В ХI веке произошел раскол. От Единой Святой Соборной Апостольской Церкви отъединились Католики, а уже от католицизма, вследствие движения реформации, вXVI веке отсоединились Протестанты.
Самое страшное, что произошел разрыв в совместном, соборном опыте богопознания, а затем и полное отвержение Восточного опыта постижения Бога бывшими Западными братьями, а теперь католиками. Протестантизм же, в лице Лютера, выступил против перекосов во внешнем устройстве уже католической церкви, но оставил (в лице своих последователей) и даже модернизировал догматические (касающиеся духовной жизни) положения, уже искаженные католическими идеями и постулатами.
Исследования показали, что Преподобный Венедикт (†544), святой папа Григорий Двоеслов (†604) еще согласны с аскетическими наставниками Востока; но уже Бернард Клервосский (XIIвек) отличается от них резкою чертою; позднейшие уклонились еще более…
Основное различие между Западным и Восточным христианством было заложено еще в античности. Мир востока более был склонен к мистике и философии. Гений римлян проявлял себя не столько в философии или религии, сколько в государственном управлении, в праве, в военном деле. Рим не родил не одного крупного самостоятельного философа. Лукреций и Цицерон – скорее популяризаторы и компиляторы, чем творцы. Имен сравнимых с Аристотелем или Сократом, Платоном или Плотином, Рим не дал. Но Рим дал классические законы, классические образцы государственного устройства, классическую процедуру судопроизводства.
Этот юридический гений римлян вполне проявил себя и в устроении христианской жизни. И уже Апостол Павел, для того чтобы хоть как-то отобразить дело Спасения, совершенное Христом, проповедует в римской Империи с элементами всем понятного юридического языка, т.е. свою проповедь подстраивает под понятийный аппарат уверовавших римлян. По большому счету все мы такие же римляне. Этот юридическо-правовой язык (кнута и пряника) более понятен «ветхому» человеку, чем свободолюбивый язык Евангелия – где любовь Божия приземлится свободно-разумным движением человеческой души, а не по необходимости.
Каждый человек приходит в Церковь со своими талантами (а зачастую предрассудками). То же можно сказать и о целых культурах. Рим, приняв христианство, нашел способ по-своему, юридически истолковать его. Трагедия человеческой истории превратилась в судебный акт, во вселенский трибунал. В этом трибунале Бог – судья, человек – подсудимый, Христос – адвокат, дьявол – прокурор. Согласно уголовному кодексу (его роль в этой модели исполняет Библия), «возмездие за грех – смерть» (Рим. 6, 23). Прокурор, прекрасно знакомый с Библией (вспомним, что даже Христа в пустыне сатана искушает цитатами из Писания) требует справедливой кары, причем – высшей.
Для архаичного и средневекового мышления тяжесть преступления зависит от того, против кого это преступление направлено. За кражу коня у крестьянина – наказание одно, за кражу коня у воина – другое, у короля – третье. Самый малый проступок, затрагивающий интересы Высокого Лица, становится преступлением. По правилам юридической арифметики бесконечно малый проступок, направленный против Бесконечно Великого Истца, влечет бесконечно тяжелые последствия для ответчика («Бесконечный мог бы изречь бесконечное проклятие на грешника, что-то такое, чего не мог бы совершить смертный человек» Тиссен Г.К Лекции по систематическому богословию. Так кража Адамом одного яблока из Эдемского Сада, нарушение малейшего и легчайшего из законов Царя Царей привела, по их представлению, к виновности не только Адама, но и всех его потомков. Протестанты, опирающиеся на старинный латинский юридизм, полагают, что грех Адама вызвал величайший гнев Божий, по уверению схоластики, наследованной баптистами, «грех Адама вменен, признается и приписывается каждому члену человеческого рода… Человек виновен уже до того, как согрешит лично» (Тиссен Г.К. Лекции по систематическому богословию, СС. 207, 208.). Но, оказывается, что судья (Бог), адвокат (Христос) и до некоторой степени подсудимый (человек) связаны родственными узами. И поэтому, хотя судья и соглашается поступить по справедливости, то есть в соответствии с требованием закона и требованием дьявола, но Он решает перенести наказание с человека на своего Сына – на адвоката.
Он решил убить своего праведного Сына вместо действительного преступника. После же того, как Христос принес «заместительную жертву» и уплатил, тем самым, выкуп прокурорской «справедливости», Судья получает, наконец, право отложить в сторону свой собственный Закон и объявить человека прощенным. «Искупительная смерть Иисуса Христа стала, – по протестантским понятиям, – для любящего Бога моральной и юридической необходимостью в целях поддержания Его справедливости и праведности… Через Христа Божий гнев не превратился в любовь. Христос отвел этот гнев от человека и взял его на Себя … На кресте полностью было уплачено за грех человека. Божественная справедливость была удовлетворена. С юридической точки зрения мир восстановил Божие благоволение. Отныне Его посредничество дает каждому возможность воспользоваться заслугами Спасителя».
Здесь, однако, возникает несколько вопросов. Во-первых, ключевые термины юридической теории спасения отсутствуют в Библии: нет в Писании выражения типа «заместительная жертва», «юридическая необходимость», или «заслуги». В Новом Завете нет термина и «удовлетворение».
Во-вторых, Бог здесь рисуется как самое несчастное и страдающее существо на свете, в котором борются две страсти: с одной стороны – Он хочет простить и любить, с другой Он жаждет наказать. Противоположные стремления правды и милости, в протестантской схоластике, сражаются между собой в Отце.
В-третьих, если юридически мыслящие богословы так озабочены сохранением «справедливости», то разве можно назвать «справедливой» казнь безвинного? И разве согласуется с откровением «Бог есть Любовь» такой стиль мысли? Представьте, что мне досадили некоторые люди, и я совершенно справедливо рассердился на них. Но затем я решил все-таки их простить. Я решил изменить свое отношение к ним и не гневаться за их безобразия и их недостойные поступки по отношению ко мне, а сказать, что я более не буду поминать им былого. И вот, чтобы засвидетельствовать им свое прощение, я беру своего сына, убиваю его, а затем посылаю своим обидчикам телеграмму: вот, я на вас больше не сержусь, потому что убил своего любимого сына. Сумасшедшая картина? Но зачем же Бога выставлять каким-то сумасшедшим существом, каким рисуют своим слушателям Его, и Голгофские события, протестантские проповедники?
Средневеково-схоластические (школьные) способы объяснения Евангелия, уже оставленные католическими богословами, сегодня популяризируют ультрасовременные протестантские глашатаи, вот они: «Божия праведность требует справедливого наказания за все преступления грешника. Отпустить виновного на свободу, согласно библейскому понятию права, – есть преступление против справедливости… Примирение стало основанием для оправдания. Приняв примирительную жертву Иисуса, Бог может, наконец, сделать то, что давно желал сделать – помиловать грешника. Теперь у Него есть юридически законное право (какие-то странные запреты для Бога Любви – С.К.) объявить грешника праведным. Жертва Иисуса удовлетворяет Божье требование святости и праведности. На основании заместительной жертвы Иисуса, Бог, в небесном судебном зале… провозгласил человечество оправданным, помилованным, прощенным и восстановленным. Оправдание – это судебный акт, совершенный на небесах на основании примирения… Грех осужден, и святой Божий гнев по поводу греха удовлетворен»,– пишет один из лидеров «харизматического движения» швед Ульф Экман.
Итак, проблема, по его мнению, не в человеке. Проблема – в Боге. Это Бог, оказывается, не может справиться со своими желаниями. Человек как был грешником, так и остался. Более того, распяв Христа, человечество только умножило число своих беззаконий. Но изменилось почему-то отношение Бога к нам. Внешнее для нас самих отношение Бога к людям сначала было гневным, а затем, после казни Его Сына, оно стало прощающим. Такое впечатление, что Бог пристально и гневно следил за мелкими грешками человечества, но кода люди совершили самое подлое из возможных деяний – вот тогда Бог им сказал: теперь Я на вас больше не сержусь; раз вы убили Моего Сына, Я вас прощаю и за этот грех, и за предыдущие… Получается, что кровь Христа просто закрыла Богу глаза на грехи людей, – как будто бы если некий человек совершал обычные грехи, а затем взял и зарезал целую семью, то его прежние «шалости» никто уже не будет вспоминать и будут помнить только об этом злодеянии.
Если в католичестве философствующие богословы решили, что Сын Божий принес удовлетворение только за первородный грех Адама, то протестанты пошли еще дальше – не только, говорят, за первородный грех, но за все грехи, теперь грех, по их представлению, верующему не вменяется в грех – красота, цель «спасения» достигнута, причем достигнута простой игрой слов и воображения; ни постов, не покаянного изменения,… Кстати, бывший католический монах и первый протестант (основатель протестантизма) – Мартин Лютер (XVIвек) – в «Большом Катехизисе» процитировал очень православные слова блаженного Иеронима жившего в IVвеке: «Покаяние – это доска, на которой мы должны всплыть и переправиться после того, как разбился корабль, на который мы вступаем и плывем, когда в христианство приходим (Лютер М. Большой Катехизис. Lahti, 1996. С.131. И где же здесь автоматизм спасения, который проповедуется сейчас протестантами? – Напротив, покаянная постепенность.
С точки зрения нынешних протестантов Христос «умилостивил» Отца. Не людей Он изменил, не мир, но характер Отца… Отсюда – до глупости логичный вывод: человеку, не измененному Христом, и самому не надо (да и не под силу) меняться. Надо только признать, что Христос заплатил за нас долг и что теперь мы должны только поблагодарить Христа за Его заступничество перед гневом Отца. «Дело примирения Иисуса на кресте засчитывается человеку как его заслуга в том случае, если он принимает то, что Бог сделал для него в Иисусе Христе». «Если ты веришь, в эти фундаментальные истины христианства и веришь, что Иисус совершил это для тебя лично, то этого достаточно для спасения!». «Всякий путь к самовозвеличиванию человека за «самоспасение» закрыт! Никакого сотрудничества, при котором можно было бы считать, что Бог сделал часть, а человек другую часть»3. «Никакие религиозные, идеологические, политические или философские идеи или дела не приведут его к Богу. Никакие ритуалы, церемонии, суеверия, посты, благотворительность, так называемые «добрые дела» или религиозное благочестие не приблизит тебя к Нему»4 (1, 2, 3, 4 – Экман У. Указ. Соч., с. 194. В 1 тексте буквально написано «зачитывается». На такие ошибки можно было бы не обращать внимания, у всех они есть, если бы не претензии Экмана и его русских издателей на то, что их секта обладает апостольским даром Пятидесятницы, даром «говорения на языках». Этот дар, однако, не помог ни Экману, ни его издателям и редакторам вполне освоить русский язык.). Итак – «никакого сотрудничества», никакого действия от человека не ожидается, кроме как доверия Ульфу Экману и его интерпретации Евангелия…
Христос, однако, считал несколько иначе. И говорил о том, что Последний суд войдет в рассмотрение некоторых дел: «Алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня <...> Так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали мне» (Мф. 25, 42, 45).
Человек должен принять дар спасения. И вот постепенное раскрытие своей души через покаянное изменение посредством указанных Христом дел и позволяют раскрыть свою душу для действия благодати, что означает вступление в «синергию», в сотрудничество своей воли с волей Бога, своей энергии с благодатью Христовой. Действительно, Отец, встречая блудного сына, не расспрашивает его, а приказывает вынести ему лучшую одежду и устроить пир. Вера Евангелию открывает нам, что от Бога больше не нужно прятаться, что не страшно выйти ему на встречу. Но этот шаг навстречу Богу требует уже совершенно определенной работы – не работы, или дел, праведности («Услышав [сие], Иисус говорит им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мар.2:17), « Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию» (Лук.5:32)), а дел покаяния («…но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом всей земле Иудейской и язычникам проповедовал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния» (Деян.26:20). Вера своим созерцанием будит волю человека – ибо благодать должна быть усвоена, а не издалека услышана.
В рамках «юридизма» Бог, приемля жертву Христа, за нее прощает людей. Но православной мистике мало прощения. Указав протестантским богословам, что «вместо Бога они ищут безнаказанности», будущий Патриарх Сергий обращал внимание на то, что «амнистия провозглашает праведным, а не делает праведным. Человек уведомляется о своем спасении, но не участвует в нем. Заслуга Христа – событие постороннее, с моим внутренним бытием у протестантов связи не имеющее. Поэтому и следствием этого акта может быть только перемена отношений между Богом и человеком, сам же человек не меняется... [ Западные богословы ] ищут обязать Бога даровать мне жизнь вечную. Но душа человеческая хочет не только числиться в Царстве Божием, но действительно жить в Нем» (архиеп. Сергий (Старогородский). Православное учение о спасении.. О том, что по протестантским представлениям человек только числится в Царстве Божием, говорит сам протестант Тиссен Г. К.: «Оправдание является декларативным актом. Оно не является чем-то, что может совершить человек, а чем-то, что можно возвестить о человеке. Оно не делает человека правым или праведным, но объявляет человека праведным».
Если бы не годы отсечения народа и даже самой Церкви от высокой богословской и философской мысли – мы бы помнили и слова князя Е. Н. Трубецкого о том, что по ощущению нашей совести «человеческая природа, поврежденная изнутри, может быть, и спасена только изнутри, а не внешним актом купли или колдовства, который оставляет нетронутым ее греховный корень. А значит, неприемлема банковская процедура перевода «заслуг» Христа на спасаемых Им людей» (Трубецкой Е. Н. Смысл жизни.
Баптистский же учебник догматики рисует совсем иную картину: «единственный путь спасения состоит в том, чтобы невинный, безгрешный добровольно согласился умереть, приняв на себя наказание за грех, и стал бы заместителем грешника перед Богом. Христос своей смертью внес достойную плату для освобождения грешников от греха». Христос претерпел «заместительные карающие страдания»
Лев Толстой однажды совершенно справедливо заметил, что в христианской догматике вместо меня согрешил Адам – но я почему-то считаюсь виновным в этом грехе, а плату за этот грех вместо меня внес Христос, но почему-то именно меня считают теперь освобожденным от того древнего долга. Что же остается на мою долю? Неправ Толстой в том, что западною католическо-протестантскую схоластику он принял за общехристианский голос, что не смог заметить разницы между древним святоотеческим преданием и западной схоластикой.
Это католики и протестанты уверяют, что «причиной нашей греховности является наше участие в грехе Адама. Что греховность является уголовно наказуемым последствием греха. Что грех Адама вменяется нам, как вменяется нам и праведность Христа. Что один человек может быт справедливо… наказан за смерть другого». Вот только хотелось бы проиллюстрировать этот пассаж ссылкой на Библию, верностью которой так хвалятся протестанты, ведь напротив: « В те дни уже не будут говорить: "отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина", но каждый будет умирать за свое собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет» (Иер. 31:29-30), « зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: "отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина"?» (Иез.18:2). Зачем же приписывать Богу собственную путаницу в моральных принципах?
В православной же традиции преп. Марк Подвижник (Vвек) не считает людей соучастниками Адамова греха: «мы наследовали по преемству не преступление, но смерть: ибо нельзя было нам, происшедшим от мертвых, быть живыми»1; «Мы наследовали не преступление Адамово, но смерть, от него происшедшую»2 (1, 2 – преп. Марк Подвижник. Нравственно-подвижнические слова. – Троице-Сергиева Лавра, 1911, с.111 и 109). Дело не в том, что Бог карает всех за грех одного, равно как и не в том, что мы все каким-то образом еще до нашего рождения ухитрились в Адаме и вместе с ним совершить его беззаконие. Архим. Иустин Попович, крупный сербский богослов XX века, так резюмирует святоотеческое понимание нашей связи с грехом Адама: «В адамовом грехе надо различать два момента: прежде всего преступление как таковое, акт нарушения Божией заповеди, нарушение как таковое, ошибку так таковую, непослушание как таковое; и, с другой стороны – состояние уже совершенного греха. Потомки Адама, в строгом смысле слова, не принимали личного, непосредственного, сознательного и вольного участия в Адамовом преступлении. Но поскольку они берут свой исток от уже падшего Адама – от его греховной природы они наследуют греховное (в смысле больное, поврежденное – С. К.) природное состояние, в котором и живет грех как деятельное начало, которое понуждает личность каждого из нас совершать грехи подобно Адаму… (Justin Popovitch. Philosophie orthodoxe de la verite. Dogmatique de I Eglise orthodoxe. T. 1. – Paris, 1992, pp/ 309-310). Т.е. в Адаме наша уже испорченная природа стала просто удобопреклонной ко греху.
Задолго до Вольтера и Толстого поверхностно-юридическими теориями возмущался св. Григорий Богослов IV век: «Остается исследовать вопрос и догмат, оставляемый без внимания многими, но для меня весьма требующий исследования. Кому и для чего пролита сия излиянная за нас кровь – кровь великая и преславная, Бога и Архиерея и Жертвы? Мы были во власти лукавого, проданные под грех и сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена искупления дается не иному кому, как содержащему во власти, спрашиваю: кому и по какой причине принесена такая цена? Если лукавому, то как сие оскорбительно! Разбойник получает цену искупления, получает не только от Бога, но <получает> самого Бога, за свое мучительство берет такую безмерную плату… А если Отцу, то, во-первых, по какой причине кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял и Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение, вместо словесной жертвы дав овна? Или из сего видно, что приемлет Отец не потому что требовал или имел нужду, но по домостроительству и по тому, что человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя силою, и возвел нас к Себе через Сына посредствующего и все устрояющего в честь Отца, Которому оказывается Он во всем покорствующим? Таковы дела Христовы, а большее да почтено будет молчанием».
Столетием раньше св. Климент Александрийский говорил, что «из любви к нам более чем для удовлетворения правде Божией, пострадал Он» (Строматы 4, 7). Не Бог, оказывается, враждовал против нас, а мы – против Него. И потому, еще до жертвы Христа, в Ветхозаветное время сказано: «Бог не желает погубить душу и помышляет, как бы не отвергнуть от Себя и отверженного» (2 Цар. 14, 14). И потому же св. Василий Великий (IV век) утверждает, что Отец отпустил нам грехи еще прежде послания Своего Сына: «Бог для отпущения наших грехов ниспослав Сына Своего, со Своей стороны предварительно отпустил грехи всем» (свт. Василий Великий. Творения. Ч. 5, с. 185. (б.г., изд. 4-е)).
В конце концов, центральный стих Евангелия – «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» – подтверждает вовсе не протестантско-юридическую схему. С точки зрения юридизма, все должно было бы быть наоборот: «Бог отдал Сына Своего, и потому возлюбил мир» или: «Сын принес Себя в Жертву, и отныне Бог любит мир».
Несомненно, что слово Самого Спасителя значит больше, чем слово апостола. Так вот, юридические образы, присутствующие в посланиях апостола Павла, несомненно уступают по своей достоверности и глубине тем образам, что использовал Сам Христос для изъяснения Своего служения. Вот уж с кем никогда Себя не сравнивал Спаситель – так это с Судьей, который требует всецелого исполнения закона и который никогда не простит без получения надлежащего «удовлетворения». Вспомним притчу о блудном сыне. Чтобы простить младшего сына, отец не приносит в жертву старшего; не ждет он жертвы и от самого младшего сына. Прежде чем тот успел приблизиться к отцовскому порогу – отец выбежал ему на встречу. Может, сын вернулся не для покаяния, а для того, чтобы попросить еще денег? Может быть. Но отцовское сердце радо самой возможности видеть сына, радо новой близости с ним. «И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему…» (Лк. 15, 20). И когда доброму пастырю надо было вернуть потерявшуюся овцу, он не стал ради нее резать одну из тех, что остались при нем – он просто сам пошел и вернул ее…
И подумаем: можно ли эти евангельские притчи прокомментировать, например, такими словами адвентисткого богослова: «В нравственном отношении люди греховны. Когда Бог вменяет им беззакония, Он должен смотреть на них как на грешников, как на врагов, как на объекты Его Божественного гнева, ибо существует нравственная и религиозная необходимость, чтобы Божья святость проявляла себя во гневе против греха»?(Лэдд г., цит. По: В начале было Слово, с. 123.) Заметим, что увлекшийся автор предписывает Богу, как Тому следует Себя вести: Бог должен.… И непонятно, откуда взялась та необходимость, которая подчиняет себе Бога, диктуя ему правила поведения.
В отличие от западного христианства, склонного описывать драму грехопадения и искупления в терминах юридических, восточное христианство осмысляет отношения человека и Бога в терминах органических. Для православия грех не столько вина, сколько болезнь. Бог не наказывает грешника, как судья наказывает преступника. Здесь скорее отношения врача и больного. «Грех, – пишет преп. Иоанн Кассиан (IV век), – делает нас более несчастными, чем виновными»1, а преп. Исаак Сирин (VII-VIIIв) сравнивает грешника со псом, который лижет пилу и не замечает причиняемого себе вреда, пьянея от вкуса собственной крови2. «Когда мы отвращаемся от человека, или оскорбляем его, тогда на сердце нашем как бы камень ложится», – говорил преподобный Серафим Саровский (XVIII-XIXвек)3. Св. Василий Великий (IV век) называл грешников «людьми, которые не щадят себя»4. И в чине исповеди священническая молитва увещевает: «пришел еси во врачебницу, ДА НЕ НЕИСЦЕЛЕН ОТЫДЕШИ». Из православных мыслителей нашего времени С. Л. Франк подчеркивал, что о «первородном грехе» правильнее говорить как о «первородном бедствии»5. И даже сама молитва «Господи помилуй» не тождественна «Господи прости» или «Господи сжалься».
Не юридическую или нравственную ответственность за грехи людей перед лицом Отца взял на Себя Христос. Он принял на Себя последствия наших грехов. То состояние смерти и смертности, которым люди окружили себя, изолировавшись от Бога – Христос вновь заполнил Собою и, исцелив его, дал новую жизнь человеку, вновь и навсегда позволив соединиться ему с Богом. Не переставая быть Богом, Он стал человеком. Люди далеко ушли от Бога, невольно пододвинулись к небытию – и туда, к той же границе небытия свободно подошел Христос. Не приемля греха, но приемля последствия греха. Как пожарный, бросающийся в огонь, не соучаствует в вине поджигателя, но соучаствует в боли тех, кто остался в охваченном огнем здании.
Не всех людей Христос нашел на земле. Многие уже ушли в шеол (древн. еврейски – ад), в смерть. И тогда Пастырь идет вслед за потерявшимися овцами – в шеол, чтобы и там, в бытии после смерти, человек мог находить Бога. Христос проливает кровь не для того, чтобы умилостивить Отца и дать Ему «юридическое право амнистировать» людей. Через пролитие крови Он, Его любовь, ищущая людей, получает возможность для входа в мир смерти. Не как Deus ex machina врывается Христос в ад, но Он входит туда, в столицу своего врага, естественным путем – через Свою собственную смерть. Христос мучительно умирает на Кресте не потому, что Он приносит жертву Отцу или Диаволу – «Он раскинул руки Свои на Кресте, чтобы обнять всю вселенную (св. Кирилл Иерусалимский (IVвек) огласительные беседы. 13, 28). Он, принося этот дар жертвенной любви нам людям, не юридический закон исполняет, но, чтобы видя к нам эту ненасильную любовь Божию, мы бы также свободно, по любви, пришли к Богу. Это, извините не спектакль, но свидетельство об Истине (что «так возлюбил Бог мир»»») – даже до Креста. Жертва Христа – это дар его любви нам, людям. Он дарит нам Себя, Свою жизнь, полноту своей вечности. Мы не смогли принести должный дар Богу. Тогда Бог выходит навстречу и дарит нам Себя. Не свою смерть («выкуп») принес с Собою Христос, а свою жизнь. Не смертью Христа мы спасаемся, а тем, что смерть оказалась в нем бессильна. Эту жизнь Христос дает нам в своей чаше: «И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Матф.26:26-28). пейте, – говорит Он, – « а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (Иоан.4:14). Он взял на себя наши немощи и наши болезни, чтобы мы могли исцелиться, и растворяет их в бесконечной Своей Божественной любви. «И свет луны будет, как свет солнца, а свет солнца будет светлее всемеро, как свет семи дней, в тот день, когда Господь обвяжет рану народа Своего и исцелит нанесенные ему язвы».
О понимании Спасения.
Невозможность всеобщего спасения будет возможна не потому, что Бог в гневе будет отсылать не покаявшихся грешников в ад – нет, Бог всегда есть Любовь. Но сами люди, приобретая в течение своей земной жизни Богопротивные качества и не научившиеся жить в Любви Божией – и после смерти не смогут с Ним быть. Не смогут и не захотят сами, а не потому, что Бог этого хочет. И Бог – Бог Любви – позволит им уйти от Себя, уйти вне, жить кроме Себя, а жизнь без Бога это тьма, и еще, как написано в Евангелии, скрежет зубов – так как речь идет о вечном самоопределении человека. Да, человек может выбрать смерть – Бог дал нам на это право. Но тогда ему не стоит уже ни в чем винить Бога. Более того, такой выбор, в смерть, человек уже однажды сделал, и Бог отпустил человека. Не нарушит он его свободы и при последнем испытании, т.к. Бог во веки веков тот же и Он есть Всесовершенная Любовь, но эту любовь человек должен принять свободно и через труд («в поте лица своего» (Быт.3:19)), чтобы плод, когда вновь будет Бог во всем (1Кор.15:28), был дорог нам и не позволил вновь произойти той катастрофе, которая случилась с первым человеком в раю.
У протестантов спасение понимается как «обухом по голове» – оно возвещается. Уверовал, что Бог тебя простил, значит, хочешь не хочешь, и чтобы ты уже не делал, но ты теперь спасен (даже если не мил жених, жениться все равно надо… богат зело). В Православии же спасение достигается постепенно, причем через правильную духовную жизнь, достигается путем «обожения» (термин св. Отцов от IIIвека), когда человек в течение жизни, по свободной своей воле и выбору, через познание своих грехов и немощи (т.к: «Тщательное исполнение Заповедей Христовых научает человека его немощи»1, – но никак не святости, в смысле кристально-стерильной чистоты, как понимается это сегодня) открывает свою душу для действия Бога в себе, и вот тогда наступает sinergia – сотрудничество, соработничество по слову Христа: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр.3:20). И если человек не захочет открыть и впустить в свою душу Бога, то так и останется в своем душном, выдуманном, материально-сладострастно-техническом мирке и не получит Спасения. Почему? Потому что никогда и не попросит этого Спасения, которое в таком виде принес на землю только Христос, т.к. вновь соединить человека с Богом, возможно было только самому Богу при свободном стремлении человека.. Сноска: 1 по Симеону Новому Богослову XI век.
О понимании Причастия (Евхаристии) и ГРЕХА.
Почему у протестантов отвергнуто реальное (а не символическое) понимание причастия? Да все по той же причине – из-за разницы в понимании греха. По протестантски грех – это вина человека перед Богом. Человек, по их представлению, сам по себе совершенно здоров, но вот только почему-то постоянно делает разные пакости. И вот, задача человека заключается в том, чтобы уверовать в то, что Бог его простил и больше на него не гневается. Оказывается, гнев Божий является причиной несчастий человека, по протестантски выходит (хоть они и говорят почему-то обратное), что Бог есть просто праведный гнев, а ни как не Любовь.
В Православии грех понимается как то состояние, которое человек получил по наследству от уже испорченной, первогрехом, природы первого из людей – Адама. Не вину за грех мы унаследовали от первых людей, а последствие их греха – смертное разрушающееся тело и возможность доступа к человеку вредоносных страстей, который терзают и губят душу. Грех делает нас более несчастными, чем виновными(преп. Иоанн Кассиан. Собеседование. 23,15 // писания. – М., 1892, с. 599). И именно такое понимания греха, как глубоко укоренившейся, передавшейся по сходству природы, болезни, а не унаследованной вины, открывает ветхозаветным людям , незадолго перед приходом Спасителя, Сам Бог: «И было ко мне слово Господне: зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: "отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина"? Живу Я! говорит Господь Бог, - не будут вперед говорить пословицу эту в Израиле. Ибо вот, все души - Мои: как душа отца, так и душа сына - Мои: душа согрешающая, та умрет. Если кто праведен и творит суд и правду, на горах жертвенного не ест и к идолам дома Израилева не обращает глаз своих, жены ближнего своего не оскверняет и к своей жене во время очищения нечистот ее не приближается, никого не притесняет, должнику возвращает залог его, хищения не производит, хлеб свой дает голодному и нагого покрывает одеждою, в рост не отдает и лихвы не берет, от неправды удерживает руку свою, суд человеку с человеком производит правильный, поступает по заповедям Моим и соблюдает постановления Мои искренно: то он праведник, он непременно будет жив, говорит Господь Бог. Но если у него родился сын разбойник, проливающий кровь, и делает что-нибудь из всего того, чего он сам не делал совсем, и на горах ест жертвенное, и жену ближнего своего оскверняет, бедного и нищего притесняет, насильно отнимает, залога не возвращает, и к идолам обращает глаза свои, делает мерзость, в рост дает, и берет лихву; то будет ли он жив? [Нет], он не будет жив. Кто делает все такие мерзости, тот непременно умрет, кровь его будет на нем. Но если у кого родился сын, который, видя все грехи отца своего, какие он делает, видит и не делает подобного им: на горах жертвенного не ест, к идолам дома Израилева не обращает глаз своих, жены ближнего своего не оскверняет, и человека не притесняет, залога не берет, и насильно не отнимает, хлеб свой дает голодному, и нагого покрывает одеждою, от [обиды] бедному удерживает руку свою, роста и лихвы не берет, исполняет Мои повеления и поступает по заповедям Моим, - то сей не умрет за беззаконие отца своего; он будет жив. А отец его, так как он жестоко притеснял, грабил брата и недоброе делал среди народа своего, вот, он умрет за свое беззаконие. Вы говорите: "почему же сын не несет вины отца своего?" Потому что сын поступает законно и праведно, все уставы Мои соблюдает и исполняет их; он будет жив. Душа согрешающая, она умрет; сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается.
И беззаконник, если обратится от всех грехов своих, какие делал, и будет соблюдать все уставы Мои и поступать законно и праведно, жив будет, не умрет. Все преступления его, какие делал он, не припомнятся ему: в правде своей, которую будет делать, он жив будет. Разве Я хочу смерти беззаконника? говорит Господь Бог. Не того ли, чтобы он обратился от путей своих и был жив? И праведник, если отступит от правды своей и будет поступать неправедно, будет делать все те мерзости, какие делает беззаконник, будет ли он жив? все добрые дела его, какие он делал, не припомнятся; за беззаконие свое, какое делает, и за грехи свои, в каких грешен, он умрет. Но вы говорите: "не прав путь Господа!" Послушайте, дом Израилев! Мой ли путь не прав? не ваши ли пути неправы? Если праведник отступает от правды своей и делает беззаконие и за то умирает, то он умирает за беззаконие свое, которое сделал. И беззаконник, если обращается от беззакония своего, какое делал, и творит суд и правду, - к жизни возвратит душу свою.
Ибо он увидел и обратился от всех преступлений своих, какие делал; он будет жив, не умрет. А дом Израилев говорит: "не прав путь Господа!" Мои ли пути неправы, дом Израилев? не ваши ли пути неправы? Посему Я буду судить вас, дом Израилев, каждого по путям его, говорит Господь Бог; покайтесь и обратитесь от всех преступлений ваших, чтобы нечестие не было вам преткновением. Отвергните от себя все грехи ваши, которыми согрешали вы, и сотворите себе новое сердце и новый дух; и зачем вам умирать, дом Израилев? Ибо Я не хочу смерти умирающего, говорит Господь Бог; но обратитесь, и живите! (Иез.18:1-32).
И только из понимания того, что грех есть болезнь, становятся реальны слова Христа о Причастии: «Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою? Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем. Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, [так] и ядущий Меня жить будет Мною. Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек. Сие говорил Он в синагоге, уча в Капернауме. Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать? Но Иисус, зная Сам в Себе, что ученики Его ропщут на то, сказал им: это ли соблазняет вас?» (Иоан.6:48-61). Христос позвал нас на «вечерю бессмертия»1 (1 Климент Александрийский. Строматы 7,3). Причастие – это лекарство в первую очередь от смерти, чтобы нам иметь врачевство и источник жизни не вне, не рядом, а в себе, внутри, так как: «ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека» (Мар.7:15).
А еще, это врачевство от натиска бушующих в человеке страстей, против того греховного корня, из которого и происходят реальные грехи. Христос, в нашем Причастии к Нему, врачует нашу природу, угашая в ней страсти. Тем самым ослабляет тягу к уже настоящему греху. Потому грех не имеет сейчас власти над человеком, что человек, имея в себе Такого Помощника, может бороться против греха и побеждать, становиться, как сказал бл. Августин, в «не быть в состоянии грешить». Именно из понимания греха как болезни, а не как просто вины, мы имеем нужду в Причастии буквально, а не символически. Грех реален, смертен и глубок, значит, и Лекарство Жизни должно быть даже более реально, чем мы сейчас в основном себе представляем. Не зря же Сам Христос, как необходимое условие присутствия «Жизни внутри человека», установил такой способ общения с людьми, и странно, что кто-то от этого дара до сих пор вежливо отказывается.
Еще один P.S. Да, не сами названия "католик", "протестант" или "православный" спасает человека, и не формальная (теплохладная) принадлежность к какому-либо религиозному течению, конфессии, организации. Но спасутся ли все? Да, если в течение и через личный опыт своей единственной и неповторимой земной жизни придут в состояние ХРИСТОСПАСАЕМОСТИ, т.е. увидят в сравнении со своей совестью всё несовершенство и гибельность своей жизни и своего положения и, подобно Евангельскому разбойнику обратятся ко Христу со словами покаяния: «Достойное по делам нашим приемлем, помяни меня Господи, когда приидешь в Царствие Твое» (Лук.23:41-42). Почему ко Христу? Потому что такое Спасение, какое дал человеку Христос, исцелив человека изнутри («Я всего человека исцелил» (Иоан.7:23)), дал только Христос Спаситель. Остальные религии дают правила, условия, законы…
Христос же Бог, спустившись в мир людей и став еще и человеком (кроме греха (Евр.4:15)), внутри человека, устраняет саму причину, благодаря которой и возникал грех, – испорченное страстями человеческое естество. Это пораженное грехом естество Он исцеляет в Самом Себе и, уже воскресшее, преображенное в Духовное, дает как лекарство людям, вновь соединяя их с Богом. Адаму благодать сообщалась извне, после же Спасения Христова – Бог в нас. Такое было возможно только воплотившемуся Богу, Он же и есть Христос.
А вот это ваше: «Каюсь перед крестом», – наглядно показывает, что как раз не благодаря, а вопреки вашим теоретическим и догматическим позициям вы все-таки стоите на правильном пути спасения, если еще способны, «после вашей спасенности», к искреннему покаянию, как выражал недоумения по этому поводу один адвентистский пастор: «Я же знаю, что я уже возрожденный христианин, и я знаю, что я все равно грешник. Та, первая радость обращения уже ушла, а грехи вернулись. Мне бы впору выйти и каяться, плакать о своих грехах, а я должен только воспевать «Аллилуйя», улыбаться и всех заверять в том, что истинный христианин уже не грешит…». Так если вам самим так трудно совместить свои догматы со свом же внутренним миром, то зачем же отвергать тот путь православного двухтысячелетнего опыта богопознания, который этот внутренний мир находит и возвращает. Ведь: «Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды. Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас» (1Иоан.1:8-10).
Однажды один путешественник попал в плен к амазонкам. После недолгого совещания эти отважные воительницы приняли решение убить беднягу. Однако перед этим они предложили «идущему на смерть» исполнить его последнюю просьбу. Подумал-подумал путешественник и попросил амазонок кое-о-чем. Это-то, собственно говоря, его и спасло. -так, вопрос: какую просьбу высказал обреченный»?
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
