На протяжении ряда лет остается актуальным вопрос о правовом положении кредиторов должника, в отношении которого возбуждена процедура банкротства, по неденежным обязательствам. Речь идет прежде всего о порядке реализации прав залогодержателей по договорам залога, заключенным таким должником в обеспечение не собственных денежных обязательств, а обязательств иных лиц.
В настоящее время широкое распространение получил феномен так называемого голого залога, когда право залогодержателя на преимущественное получение удовлетворения своих требований за счет реализации заложенного имущества формально существует и никем не отрицается, но реализовать его он (залогодержатель) не может из-за отсутствия необходимого правового механизма.
Такая ситуация является результатом:
• отсутствия легального решения вопроса о том, в каком порядке надлежит осуществлять свои права залогодержателям, чьи требования не признаются денежными в процедуре банкротства;
• пробелов в положениях Федерального закона N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон о банкротстве), оставляющих вне правового регулирования положение таких кредиторов;
• противоречий в общегражданском и специальном законодательстве, регулирующем вопросы банкротства.
Следствием этого является противоречивая судебная практика.
Одновременное существование в практике двух диаметрально противоположных подходов по одному и тому же вопросу нарушает конституционный принцип равноправия, поэтому назрела необходимость разработки единого подхода: первоначально на уровне разъяснений Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, затем на законодательном уровне.
Суть сложившейся проблемы заключается в следующем. Закон о банкротстве не признает конкурсными кредиторами залогодержателей по договорам залога, заключенным в обеспечение обязательств не самого должника, а иных лиц. Следуя формальному толкованию данного Закона, большинство судов отказывают в удовлетворении заявлений залогодержателей о включении их требований в реестр требований кредиторов.
Результаты анализа арбитражной практики позволяют сделать вывод о том, что такая ситуация сложилась в большинстве федеральных арбитражных округов (Московском, Уральском, Поволжском, Западно-Сибирском, Дальневосточном).
Такая позиция формально соответствует Закону и ее можно было бы признать правильной и справедливой, если бы за кредиторами по залоговым обязательствам должника-банкрота, предоставленным за третьих лиц, признавалось право получить удовлетворение своих требований вне рамок процедуры банкротства в общегражданском порядке. Однако действующее законодательство об исполнительном производстве такого права им не предоставляет.
Новый Федеральный закон N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" (далее - Закон об исполнительном производстве) еще более категорично, чем старый, регулирует порядок действий судебного пристава-исполнителя при введении в отношении должника процедур банкротства.
Согласно ст. 96 указанного Закона на основании определения арбитражного суда о введении процедур наблюдения, финансового оздоровления или внешнего управления в отношении должника-организации судебный пристав-исполнитель обязан приостановить исполнение исполнительных листов об обращении взыскания на заложенное имущество, при этом снимаются все аресты и иные ограничения по распоряжению этим имуществом, наложенные в ходе исполнительного производства.
При получении копии решения арбитражного суда о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства судебный пристав-исполнитель обязан окончить исполнительное производство по обращению взыскания на предмет залога, снять наложенные им аресты и иные ограничения, а исполнительные листы направить конкурсному управляющему. Таким образом, получить удовлетворение своих требований за счет реализации заложенного имущества в общегражданском порядке залогодержатель не может.
Данный факт подтверждается судебной практикой. Постановлением ФАС Центрального округа N А62-1516 признаны законными действия судебного пристава-исполнителя по окончании исполнительного производства по обращению взыскания на заложенное имущество и направлению исполнительных листов конкурсному управляющему. При этом суд указал на то, что заложенное имущество должно быть включено в конкурсную массу и направление исполнительных листов конкурсному управляющему права залогодержателя не нарушает, так как меняется лишь лицо, производящее исполнение.
Однако Закон о банкротстве, которым обязан руководствоваться конкурсный управляющий, не предусматривает дальнейшего механизма реализации залогодержателями их прав, ничего не говорит о том, что конкурсный управляющий является преемником судебного пристава-исполнителя по исполнению исполнительных документов об обращении взыскания на залог.
• не закрепляет ни права, ни обязанности конкурсного управляющего погашать требования кредиторов, не включенных в реестр;
• не признает право на внеочередное удовлетворение требований залогодержателей по договорам залога, заключенным в обеспечение обязательств третьих лиц;
• не предоставляет право таким залогодателям участвовать в собраниях кредиторов, а соответственно, в определении начальной продажной цены, порядка, сроков и условий продажи заложенного имущества.
Более того, не являясь лицом, участвующим в деле, такой кредитор лишен права обжалования действий (бездействия) конкурсного управляющего. Кредитор по залоговому обязательству должника, выданному им за третье лицо, не может сослаться ни на одну норму Закона о банкротстве в целях защиты своего права.
В результате залогодержатели, не являющиеся кредиторами должника по денежным обязательствам, не могут получить удовлетворение своих требований ни в рамках процедуры банкротства, ни вне его. Их право становится "голым".
Существует и диаметрально противоположная практика. С учетом вышеизложенных противоречий ФАС Центрального округа вынес два постановления, в которых высказал принципиально иную позицию. Исходя из того, что залогодатель, не являющийся кредитором должника по денежным обязательствам, не имеет возможности получить удовлетворение своих требований в рамках исполнительного производства, суд указал, что единственной возможностью реализации его прав является включение в реестр. Данную позицию поддерживает и ФАС Восточно-Сибирского округа. Однако данная практика является скорее исключением, нежели правилом.
Обозначенный подход концептуально является верным, особенно с учетом того, что требования залогодержателей, формально не являясь денежными, весьма близки к ним, являются квазиденежными. Ведь смысл залога заключается не в праве залогодержателя оставить предмет залога за собой, а в праве получить удовлетворение своих требований за счет денежных средств, вырученных от реализации заложенного имущества.
Таким образом, в настоящее время сложилась противоречивая, полярная судебная практика по вопросу о правовом положении кредиторов по залоговым обязательствам должника, выданным за иных лиц. Необходимость руководящих разъяснений ВАС РФ по данному вопросу назрела давно, данное постановление ожидается как судами, так и залогодержателями, которых не удовлетворяет сложившаяся неопределенность их правового положения в процедуре банкротства.
Рассматриваемая проблема далеко не является простой, подтверждением чего являются результаты ее обсуждения секцией гражданского права Научно-консультативного совета ВАС РФ. Члены совета не смогли прийти к единому мнению по поставленному перед ними вопросу о том, в каком порядке надлежит рассматривать требования залогодержателя об обращении взыскания на заложенное имущество, если возбуждено дело о банкротстве залогодателя, предоставившего имущество в залог в обеспечение обязательств иного лица.
Существуют два подхода к решению проблемы правового положения залогодателей: общегражданский и так называемый банкротный. Суть общегражданского подхода заключается в том, чтобы признать за залогодержателями право получать удовлетворение своих требований вне рамок процедуры банкротства. В пользу данного подхода говорит сложившаяся судебная практика по вопросу об обращении взыскания на предмет залога, обеспечивающего обязательства третьих лиц, вне дела о банкротстве. Однако реализация такого подхода на практике повлечет за собой нарушение баланса интересов кредиторов по залоговым обязательствам, выданных за третьих лиц, и кредиторов по денежным обязательствам самого должника в пользу первых.
Право залога не является абсолютным, оно подлежит ограничению в пользу кредиторов первой и второй очереди по обязательствам, возникшим до заключения договоров залога как в рамках исполнительного производства (ст. 111 Закона об исполнительном производстве), так и в рамках конкурсного производства (ст. 134 Закона о банкротстве).
Представляется концептуально выдержанной позиция, изложенная В.А. Химичевым, суть которой сводится к тому, что проблема соотношения общегражданского законодательства и законодательства о банкротстве в рассматриваемом случае должна быть решена в пользу последнего, при этом все залогодержатели вне зависимости от вида договора о залоге должны реализовывать свои права в рамках дела о банкротстве.
Реализация на практике подхода, основанного на специальных нормах Закона о банкротстве, требует разрешения вопроса о том, в каком объеме необходимо отражать требования залогодержателей в реестре. Указанные выше Постановления ФАС Центрального округа при определении размера требований кредитора в целях включения в реестр ориентируют на стоимость заложенного имущества. При этом акцентируется внимание на выполнении требования соразмерности реестровых требований залогодержателей стоимости заложенного имущества. Однако на стадии включения в реестр такой вывод суду сделать чаще всего нельзя по объективным причинам, так как ответ на вопрос о действительной стоимости заложенного имущества лежит не в области права, а в области экономики, только состоявшиеся торги могут дать на него адекватный ответ.
Н.Ю. Кавелина предлагает считать рассматриваемую разновидность залогодержателей кредиторами с суммой требования в объеме стоимости предмета залога, но не более размера обеспечиваемого обязательства. Данный подход понятен, адекватен, но трудно реализуем из-за того, что изначально в реестре должна быть обозначена конкретная сумма, а не ее диапазон.
По мнению В.А. Химичева, необходимо рассматривать залогодержателей, не состоящих с должником в обязательственных отношениях, кредиторами с суммой требования в объеме обеспечиваемого обязательства. Данная позиция небезупречна, в силу того что имущество небольшой стоимости может обеспечивать обязательство, превышающее его стоимость во много раз, а объем реестровых требований определяет возможность влиять на решения, принимаемые общим собранием кредиторов. Однако данная позиция в большей степени отвечает критерию определенности, чему необходимо отдать приоритет при вынесении определений о включении в реестр.
Объем требований кредитора, включенных в реестр, имеет первостепенное значение при голосовании на общих собраниях кредиторов. Вместе с тем разница в правовом положении кредиторов по обязательствам должника и иных лиц все же должна учитываться в рамках процедуры банкротства. Представляется, что кредиторы по договорам залога, обеспечивающим обязательства иных лиц, должны обладать правом совещательного голоса по всем вопросам, за исключением голосования по вопросам об установлении начальной продажной цены, порядка, условий и сроков реализации заложенного имущества. Только в последнем случае им надлежит предоставить право решающего голоса. При этом за "неденежными" кредиторами в любом случае должно признаваться право обжалования действий (бездействия) арбитражного управляющего, а также решений собрания кредиторов (комитета кредиторов).
Данный подход позволит нивелировать негативные последствия, которые может нести для "денежных" кредиторов должника установление в реестре требований так называемых неденежных кредиторов в объеме обеспеченного залогом обязательства, который может значительно превышать стоимость заложенного имущества и предоставлять неоправданные преференции последним.
Только в рамках единого процесса возможно соблюсти баланс интересов "денежных" и "неденежных" кредиторов, а также сохранить "священную корову" залоговых отношений: кредиторы по обязательствам, обеспеченным залогом, не утратят контроль над ним и получат преимущественное перед иными кредиторами удовлетворение своих требований, за изъятиями, установленными законом в интересах "денежных" кредиторов.
В целях реализации данного подхода необходимо внесение изменений в Закон о банкротстве в части расширения круга конкурсных требований за счет включения в него требований кредиторов по договорам залога, обеспечивающих обязательства иных лиц.
Следующий спорный вопрос - это судьба залога при реализации имущества с открытых торгов в рамках конкурсного производства. Однозначного ответа на него не дают ни законодатель, ни судебная практика.
Его решение сегодня зависит от того, в погашение каких требований и в каком объеме пошли денежные средства. В случае если требования залогодержателя не включены в реестр и денежные средства не были направлены на их удовлетворение, оснований для прекращения залога нет. Данная позиция нашла свое отражение в судебной практике.
Открытые торги, о которых говорит Закон о банкротстве, формально не являются публичными, поэтому необходимо констатировать, что в этом случае имущество должно переходить к покупателю, обремененное залогом.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
При таком подходе не соблюдается баланс интересов залогодержателей и покупателей, от которых совершенно не зависит направление расходования уплаченных денежных средств.
Наличие данного противоречия породило точку зрения о том, что открытые торги по своей сути являются публичными, поэтому должны влечь те же последствия в виде прекращения залога. Однако до внесения соответствующих поправок в гражданское законодательство такой вывод сделать нельзя.
Следствием сложившегося подхода, отвечающего интересам залогодателей, является возникновение дополнительных правовых рисков для покупателей, на которых ложатся негативные последствия в виде возможности обращения взыскания на имущество, приобретенное ими на открытых торгах, в случае, если вырученные денежные средства не были направлены в погашение требований залогодателя. При этом ссылка покупателя на институт добросовестного приобретения не работает, так как речь идет не о виндикации имущества, а об обращении взыскания на него. Сегодня ситуация такова, что над любым покупателем заложенного имущества с открытых торгов висит дамоклов меч утраты приобретенного имущества ввиду дальнейшего обращения взыскания на него либо возложения дополнительных расходов, связанных с возможностью погасить обязательство, обеспеченное залогом (ч. 7 ст. 350 ГК РФ).
Вопросы распределения вырученных от реализации заложенного имущества денежных средств должны решаться исключительно в рамках банкротного дела и не могут затрагивать права и законные интересы покупателей данного имущества. Возможность сохранения за залогодержателями права залога после реализации имущества с открытых торгов нарушает основополагающую идею стабильности гражданского оборота, которую призвано отстаивать гражданское законодательство.
Судебная практика показывает, что институты открытых и публичных торгов утратили изначально вкладываемую в них идею наиболее "чистого" основания возникновения права собственности. О недостатках в правовом регулировании говорит постоянно растущее число споров о признании их недействительными. От рисков реституции и виндикации покупатели страхуются посредством искусственного создания цепочки приобретателей. В случае с залогом хеджировать риски сложнее. Залог, будучи в целом обязательственным правоотношением, имеет мощную вещную составляющую - он следует за вещью, не признавая никакой добросовестности.
Адекватно решить проблему баланса интересов залогодателей и покупателей также возможно в рамках "банкротного" подхода к реализации залогодержателями своих прав. В этом случае в Законе о банкротстве необходимо отразить, что любые залогодержатели могут получить удовлетворение своих требований только в рамках процедуры банкротства, а реализация имущества с открытых торгов прекращает залог.
Таким образом, правовые последствия реализации имущества с публичных и открытых торгов станут тождественными.
В случае если реализация заложенного имущества с открытых торгов в рамках конкурсного производства окажется невозможной, за залоговыми кредиторами должно сохраняться преимущественное право оставить данное имущество за собой, удовлетворив при этом требования кредиторов, пользующихся преимуществом, в соответствующей части. При этом в Законе о банкротстве целесообразно определить порог снижения цены в данных целях по отношению к начальной продажной цене. Отказ залогового кредитора от права оставить имущество за собой также должен влечь прекращение залога.
Залог выступает традиционным обеспечением по кредитным договорам, являющимся важным институтом поступательного экономического развития. Сегодня много говорится о необходимости поддержки малого предпринимательства, в том числе с помощью обеспечения доступности кредитных ресурсов. Однако существующая неопределенность положения "неденежных" кредиторов в рамках процедуры банкротства значительно увеличивает правовые риски банков при кредитовании под залог третьих лиц, прежде всего субъектов малого предпринимательства и холдинговых структур. Банки весьма неохотно идут на дополнительные риски в условиях отсутствия понятных "правил игры", поэтому при определенных условиях предъявляют требования о консолидации финансовых потоков и имущества на заемщике, что вызывает понятное недовольство клиентов, пытающихся с помощью различных схем оптимизировать налоговое бремя и процесс управления бизнесом.
Отсутствие определенности в рассматриваемой сфере создает благодатную почву для преднамеренного банкротства залогодателя - третьего лица с единственной целью - воспрепятствовать реализации залогодержателями своих прав. Масштабы и эффективность данной схемы настолько пугающи, что редкий случай невозврата кредита, обеспеченного залогом третьего лица, не кончается банкротством последнего. Банкротство перестало играть роль института экономического оздоровления гражданского оборота, а стало механизмом ухода от ответственности.
Устранение обозначенной противоречивой ситуации первоначально посредством руководящих разъяснений со стороны ВАС РФ, а затем путем оптимизации государственного регулирования положения залогодержателей в рамках процедуры банкротства будет способствовать окончанию эпохи "дикого" банкротства и формированию его цивилизованной модели.
Современный предмет, который мы называем также, как во времена Лермонтова называли конверт с письмом, написанным орешковыми чернилами. Что это за предмет?
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
