Правовой институт защиты — один из древнейших. Его зачатки существовали еще в античную эпоху, но объектом конституционного регулирования возможность обвиняемого защищаться становится в новое время, в период появления писаных конституций. Во французской Декларации прав человека и гражданина данное право не сформулировано, но важнейшая его гарантия — презумпция невиновности — закреплена (ст. 9). Современные буржуазные конституции формально гарантируют данное право (ст. 24, 113 итальянской Конституции, ст. 37 Конституции Японии и т. д.).
Раскрывая классовую природу права обвиняемого на защиту в буржуазной Англии, Ф. Энгельс писал: «Всякий, кто слишком беден, чтобы противопоставить официальному крючкотворству такого же крючкотвора-защитника, будет иметь против себя все те формы, которые были созданы для его защиты. Кто слишком беден, чтобы выставить защитника или соответствующее количество свидетелей, погиб, если его дело является сколько-нибудь сомнительным».
Эта глубокая и яркая характеристика данного института не утратила своего значения в современных условиях и может рассматриваться как оценка буржуазного права на защиту в целом.
В социалистическом обществе указанный правовой институт приобретает новое социально-политическое назначение и реальные возможности гарантирования.
Как правило, теоретические и практические проблемы права обвиняемого на защиту рассматриваются в науке советского уголовно-процессуального права (в частности в монографиях М. С. Строговича, И. Н. Полянского, М. А. Чельцова-Бебутова, в диссертациях А. Л. Цыпкина, И. С. балагана, С. П. Бекешко, Е. А. Шеина, И. Ф. Григорьева и др.). Между тем указанное право имеет конституционный характер (ст. 111 Конституции СССР) и, следовательно, должно быть объектом изучения науки советского государственного права. Некоторые государствоведы не относят право обвиняемого на защиту к числу конституционных (Л. Д. Воеводин, В. М. Сафронов, А. И. Лепешкин). Мы разделяем позицию Я. Н. Уманского, который называл это право в числе личных. Право обвиняемого на защиту закреплено в Конституции СССР и выражает существенный аспект охраны личной безопасности граждан — свободу граждан от неосновательного обвинения и осуждения. На наш взгляд, нет достаточных оснований для исключения его из перечня личных конституционных прав. В строгом смысле слова конституционным следует считать лишь право обвиняемого на защиту в суде, поскольку право на защиту в стадии предварительного расследования обеспечивается не конституционным, а текущим законодательством.
Право на защиту — комплексный правовой институт, включающий конституционные, уголовно-процессуальные, а также некоторые уголовные и административно-правовые нормы. Объектом правового регулирования являются общественные отношения, возникающие в связи с процессуальной деятельностью, направленной на опровержение обвинения или смягчение ответственности обвиняемого. В данном случае нас интересует конституционный аспект проблемы.
Характерная особенность нормы о праве обвиняемого на защиту заключается в том, что она закреплена в Конституции СССР не в гл. X «Основные права и обязанности граждан», а в гл. IX, посвященной суду и прокуратуре. И это, вероятно, не случайно, поскольку непосредственная реализация прав обвиняемого связана с деятельностью органов правосудия и надзора за законностью.
Конституционная формула ст. 111 «разбирательство дел во всех судах СССР открытое, поскольку законом не предусмотрены исключения, с обеспечением обвиняемому права на защиту» нуждается в особом рассмотрении.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Во-первых, обратимся к изучению термина «защита». По своему содержанию защита выступает, как отмечает А. Л. Цыпкин, в виде регламентированной уголовно-процессуальным законом деятельности обвиняемого, направленной на опровержение обвинения или смягчение ответственности обвиняемого, а также деятельности защитника, который, отстаивая права и законные интересы обвиняемого, стремится к осуществлению задач, стоящих перед социалистическим правосудием.
Защита имеет своей целью отстаивание не всякого, а только законного интереса обвиняемого.
Определение понятия «защита» невозможно без точного установления ее протяженности во времени, т. е. момента начала и конца. По мнению И. С. Галагана, защита начинается с момента привлечения лица к уголовной ответственности и заканчивается вступлением приговора в законную силу. Более правильную точку зрения высказал в 1956 г. Н. Н. Полянский. Он считал, что ст. 111 Конституции СССР применима и к стадии рассмотрения дела в порядке судебного надзора.
Н. Н, Полянский различал два понятия обвиняемого: в узком и широком смысле слова. В узком, уголовно-процессуальном смысле обвиняемый — лицо, в отношении которого вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого. В широком же, т. е. конституционном, это и обвиняемый в узком смысле, и подсудимый, и осужденный, и даже оправданный (ибо последний вправе защищаться против выдвинутого обвинения даже после оправдания — путем обжалования мотивов оправдательного приговора).
Перейдем теперь к рассмотрению вопроса о понятии и содержании конституционного термина «право на защиту». Необходимо различать право обвиняемого на защиту в субъективном и объективном смысле. Право на защиту в субъективном смысле есть гарантированные конституционными, уголовно-процессуальными и другими правовыми нормами вид и мера возможного поведения обвиняемого или его защитника, которые выражаются в защите, т. е. процессуальной деятельности, направленной на опровержение обвинения или смягчение ответственности обвиняемого. Право на защиту в объективном смысле является правовым институтом, т. е. совокупностью конституционных и иных правовых норм, устанавливающих право на защиту и его гарантии.
Будучи одной из демократических основ правосудия в СССР, право на защиту тесно связано с задачами уголовного судопроизводства, и прежде всего с тем, чтобы ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден. Это также одна из гарантий правильного применения закона и избрания справедливого наказания (с учетом обстоятельств, смягчающих ответственность) в отношении лиц, виновных в совершении преступления. Если же рассматривать указанное право в государственно-правовом аспекте, то оно выступает в качестве одного из личных конституционных прав граждан СССР. Социально-политическое назначение этого права — обеспечивать личную безопасность, честь и достоинство гражданина. Осуществление права на защиту направлено, таким образом, к достижению той же конечной цели, что и право неприкосновенности личности (в процессуальном смысле), представляющее собой свободу от незаконных и необоснованных арестов. В отличие от него право на защиту обеспечивает свободу от незаконного и необоснованного обвинения и осуждения.
Содержание и юридическая природа права на защиту
Специфика юридической природы права обвиняемого на защиту состоит в том, что оно не находится в состоянии постоянной реализации всеми гражданами. Стадии готовности к реализации это право достигает лишь в тех случаях, когда гражданин становится обвиняемым, а реализуется только в конкретных уголовно-процессуальных и административно-правовых отношениях.
Заслуживает рассмотрения вопрос о субъектах этого права. В. А. Стремовский, ссылаясь на ст. 20 УПК РСФСР, полагает, что субъектами права на защиту являются не только обвиняемый и защитник, но также следователь, прокурор и суд. А. Л. Цыпкин относит к ним лишь обвиняемого, защитника, законных представителей. Г. П. Саркисянц включает в число субъектов защиты и подозреваемого.
Между тем ст. 111 Конституции гарантирует право на защиту обвиняемому. Очевидно, только обвиняемый ныне выступает единственным носителем этого права, его субъектом. Всякое субъективное право имеет ценность не само по себе, а благодаря тем личным и социальным благам, которые оно призвано охранять. С помощью конституционного права на защиту обеспечиваются личная безопасность, честь, достоинство, гарантии от неосновательного осуждения обвиняемого; данное право является юридической формой защиты его жизненных интересов и личных благ, а не интересов защитника, следователя и т. д. Разумеется, и защитник, и суд, и прокурор, и следователь выступают участниками конкретных уголовно-процессуальных и некоторых других правоотношений, связанных с реализацией права на защиту. Но субъектом конституционного права на защиту может быть признан только обвиняемый.
Вопрос об основных элементах конституционного права обвиняемого на защиту может быть решен исходя из общей структуры субъективного права. И в праве на защиту выделяются 3 правомочия: право на положительные действия, право-требование и право-притязание.
Первое из них в данном конституционном праве конкретизируется в значительной сумме прав, которые закреплены в ст. 21, 22, 23 Основ уголовного судопроизводства.
1) права, которыми пользуется лично обвиняемый;
2) право обвиняемого иметь защитника;
3) права защитника.
Все указанные правомочия направлены на обладание такими социальными благами, как личная безопасность, честь, достоинство личности.
Второе правомочие (право-требование) выражается в том, что субъективному праву обвиняемого на защиту, гарантированному ст. 111 Конституции, корреспондируют юридические обязанности определенных государственных органов, должностных лиц, общественных организаций и их членов.
В частности, этому праву обвиняемого на защиту соответствуют:
во-первых, указанные в ст. 23 Основ уголовного судопроизводства обязанности защитника в использовании всех средств и способов защиты в целях выяснения обстоятельств, оправдывающих обвиняемого или смягчающих его ответственность, а также в оказании обвиняемому необходимой юридической помощи;
во-вторых, обязанности суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание, исследовать обстоятельства дела, которые не только уличают, но и оправдывают обвиняемого, а также выявить не только отягчающие, но и смягчающие его вину обстоятельства (ст. 14 Основ уголовного судопроизводства);
в-третьих, обязанности коллегий адвокатов, их президиумов, юридических консультаций в обеспечении обвиняемых защитниками;
в-четвертых, обязанности министерств юстиции СССР, союзных и автономных республик, отделов адвокатуры, исполкомов местных Советов, их отделов юстиции в осуществлении контроля за деятельностью адвокатуры вообще, в обеспечении права на защиту в частности. Обвиняемый вправе требовать осуществления указанных юридических обязанностей.
Наконец третье правомочие, входящее в состав права на защиту (право-притязание), заключается в том, что обвиняемый управомочен обжаловать действия должностных лиц (следователя, прокурора и др.), государственных органов (например, суда), препятствующих осуществлению его права на защиту. В советской уголовно-процессуальной литературе принято различать две формы осуществления права на защиту: материальную и формальную. М. С. Строгович в 1940 г. рассматривал защиту в материальном смысле как сумму процессуальных прав обвиняемого и их процессуальных гарантий.
Под формальной защитой обычно понимается участие в процессе защитника. Профессиональная защита осуществляется адвокатом, общественная поручается общественному защитнику.
Возможна классификация форм защиты с использованием и других критериев. Так, профессор Будапештского университета Тибор Кирай выделяет две формы защиты с точки зрения тактики ее осуществления: опровергающую (ее задача состоит в том, чтобы поколебать доверие к отдельным или всем фактам, вмененным в вину обвиняемому); и утверждающую (задача — доказать оправдывающие или смягчающие обстоятельства).
От форм осуществления права на защиту, по нашему мнению, следует отличать способы и средства реализации данного права. Средства — это совокупность доказательств, логические аргументы, выводы, которыми оперируют обвиняемый или его защитник для опровержения обвинения или смягчения ответственности. Способы — внешняя форма указанных средств. Например, защитник разрабатывает план очередности представления доказательств, опровергающих обвинение: вначале заявление ходатайств о вызове свидетелей, затем представление письменных доказательств и т. д. Представление доказательств суду, на наш взгляд, и есть средство защиты, а порядок и последовательность — способы защиты.
Реальное осуществление конституционного права обвиняемого на защиту может быть обеспечено при условии действительно всестороннего использования всех форм, средств и способов защиты. Опровержение доводов обвинения и выяснение смягчающих вину обстоятельств, которые не были выяснены на предварительном следствии, нередко сопровождаются критическими замечаниями обвиняемого или защитника в адрес лица, производившего дознание, следователя, прокурора. Однако высказывания, связанные с защитой, не должны перерастать в клеветнические нападки на всю систему социалистического правосудия. Реализация рассматриваемого права должна обеспечивать защиту законных интересов обвиняемого, а не оправдывать преступление, в совершении которого он обвиняется.
Гарантии конституционного права обвиняемого на защиту
Обычно проблемы гарантий права на защиту рассматриваются лишь в уголовно-процессуальном аспекте. Однако этот вопрос должен быть решен в более широком плане.
Подобно другим конституционным правам право на защиту обеспечивается системой политических, экономических, идеологических и правовых гарантий. К политическим гарантиям следует отнести деятельность КПСС, направленную на обеспечение социалистической законности, прав граждан; руководство партийных организаций коллегиями адвокатов; демократическую организацию адвокатуры в СССР; широкое участие общественности в обеспечении данного конституционного права. Повышение уровня политической сознательности и правовой культуры адвокатов, борьба за партийную принципиальность в подходе к вопросам защиты, усиление политико-воспитательного значения судебных речей защитников — все это имеет немаловажное значение для обеспечения конституционного права, закрепленного в ст. 111 Основного закона СССР.
Важная гарантия этого права — подлинно демократическая организация советской адвокатуры. Будучи самоуправляющейся общественной ассоциацией, адвокатура строит свою работу подобно другим советским общественным организациям, действующим в соответствии со ст. 126 Конституции СССР, на основе принципов демократического централизма.
Положения об адвокатуре обеспечивают доступность адвокатской профессии для трудящихся. То обстоятельство, что адвокат — не государственный служащий, а член самоуправляющейся общественной организации, является важным политическим фактором, гарантирующим защитнику возможность свободной выработки позиции, избрания форм и средств защиты, критики приговора в кассационной жалобе и т. п. Словом, это обеспечивает его юридическую и фактическую независимость от государственных органов, рассматривающих дело, реальную возможность содействия обвиняемому в соответствии со ст. 111 Конституции.
Экономические гарантии — это обеспечение обвиняемому права на защиту независимо от его материального положения; дешевизна оплаты юридической помощи защитника. В отличие от капиталистических стран, где защита является объектом купли-продажи, сферой наживы и стяжательства, в СССР осуществление конституционного права обвиняемого на защиту связано с минимальными материальными расходами.
Правовая регламентация общественных отношений, возникающих между коллегиями адвокатов и гражданами, обеспечивает, в частности, закрепление экономических гарантий права на защиту: доступность оплаты услуг защитника для рядовых граждан; широкое предоставление бесплатной защиты.
Немаловажное значение имеют идеологические гарантии права на защиту, т. е. воспитание у работников следственного аппарата, суда, прокуратуры уважения к законным правам обвиняемого, защитника; формирование у граждан правильных представлений о назначении правового института защиты обвиняемого, о роли защитника; научно-теоретическая деятельность ученых-юристов, разрабатывающих проблемы права на защиту.
Пренебрежительное отношение к адвокатуре («адвокаты — необъективны!»), невежественные представления о правах обвиняемого («зачем с ним церемонятся?») еще встречаются среди отдельных граждан и даже должностных лиц в силу невысокой правовой культуры. По существу не имея представления о вопросе правдивости в защите, они, например, считают, что адвокаты стремятся, во что бы то ни стало исказить истину в интересах подзащитного.
В историческом плане защитники-адвокаты нередко рассматривались как профессиональные лжецы, продающие свое мнение за определенную мзду. Негативное отношение к адвокатуре можно обнаружить даже у таких мыслителей прошлого, как Томас Мор и Гегель.
На острове Утопия у Мора нет адвокатов, там каждый ведет сам свое дело и передает судье то самое, что собирался рассказать защитнику. «В таком случае, — отмечает великий утопист-социалист XVI века, — околичностей будет меньше и легче добиться истины, так как говорить будет тот, кого никакой защитник не учил прикрасам». Гегель, не отвергая в принципе профессиональную защиту, требовал накладывать штрафы на крючкотворов-адвокатов. Остатки подобного отношения к профессиональной форме защиты сохранились и в социалистическом обществе, что нередко ведет к необъективности, односторонности и неполноте предварительного и судебного следствия.
В некоторых случаях обвинения адвокатов в «необъективности» основываются на неверном предположении, что защитник якобы обязан стремиться к достижению всей истины, в полном ее объеме. В действительности же вся истина в уголовном деле не может быть найдена лишь усилиями одного защитника, и закон не возлагает на него такой обязанности. Его задача более односторонняя, а именно: способствовать достижению истины путем предоставления оправдывающих или смягчающих вину подзащитного доказательств и аргументов (разумеется, защитник-адвокат не вправе противодействовать установлению истины, искажать факты, подтасовывать доказательства, применять незаконные средства и методы защиты). Объективность защитника-адвоката, его служение высокому и благородному делу торжества истины и справедливости в правосудии не противоречат смыслу ст. 111 Конституции СССР.
Постоянные усилия к повышению престижа профессии адвоката, воспитанию следственных и судебных работников в духе непримиримого отношения к «обвинительному уклону» — существенная часть идеологических гарантий права на защиту.
Государственно-правовые гарантии — это нормы советских Конституций и деятельность высших и местных органов государственной власти по обеспечению права обвиняемого на защиту, протекающая в двух основных формах:
1) принятие юридических актов, устанавливающих право на защиту, основы правового положения адвокатуры;
2) контроль за реальным обеспечением этого права.
Высшие органы власти союзных республик в настоящее время играют ведущую роль в определении правового статуса коллегий адвокатов. Характерно, что в большинстве союзных республик Положения о коллегиях адвокатов в 1960-1966 гг. были утверждены законами, принятыми Верховными Советами. Это свидетельствует о возрастании роли высших представительных органов власти в обеспечении права на защиту. Усиливается и роль Президиумов Верховных Советов республик в осуществлении контрольных функций. Например, в 1969 г. Президиум Верховного Совета РСФСР рассмотрел вопрос о работе Башкирской республиканской и Новосибирской областной коллегий адвокатов и принял постановление, в котором отметил ряд существенных недостатков в деятельности адвокатуры, контроле местных органов власти за их деятельностью.
Обсуждение на сессиях местных Советов, на заседаниях постоянных комиссий по социалистической законности и охране общественного порядка вопросов, связанных с работой коллегий адвокатов, также способствует реальному осуществлению права на защиту. К государственно-правовым гарантиям относятся и конституционные нормы, закрепляющие право на защиту. Все конституции социалистических государств Европы закрепляют это право, причем некоторые (например, ГДР, Румыния) предоставляют его обвиняемому в течение всего уголовного процесса.
Административно-правовые гарантии — это деятельность министерств юстиции СССР, союзных, автономных республик, их отделов адвокатуры, а также исполкомов местных Советов по организации, руководству и контролю за коллегиями адвокатов в части осуществления права на защиту; президиумов коллегий, юридических консультаций, обеспечивающих условия и контроль за работой адвокатов по реализации указанного права; административно-правовое регламентирование порядка работы адвокатуры, при котором обвиняемый имеет возможность выбрать защитника (например, п. «б» ст. 25 Положения об адвокатуре РСФСР); институт дисциплинарной ответственности адвоката.
Весь комплекс перечисленных здесь вопросов сводится, в конечном счете, к обеспечению высококачественной, квалифицированной защиты. И в этом суть государственно-правовых и административно-правовых гарантий конституционного права обвиняемого на защиту в суде. Н. И. Полянский справедливо отмечал, что «право на защиту — это, прежде всего, право пользоваться юридической помощью достаточно компетентного защитника».
Квалифицированная защита обеспечивается, во-первых, высоким профессиональным уровнем адвокатов. Положение об адвокатуре устанавливает высокие требования к членам коллегии: высшее юридическое образование и стаж работы по специальности юриста не менее двух лет (ст. 9 Положения об адвокатуре РСФСР). Во-вторых, компетентная защита гарантируется предоставлением обвиняемому права выбора защитника, о чем уже упоминалось выше.
Министерства юстиции СССР и союзных республик, их отделы адвокатуры уделяют проблемам защиты значительное внимание. Например, приказом министра юстиции РСФСР в 1972 г. привлечен к дисциплинарной ответственности председатель одного из городских народных судов, который допустил грубейшее нарушение конституционного права на защиту, выразившееся в игнорировании требований уголовно-процессуального законодательства при назначении почерковедческой экспертизы по делу гр-на П.
Существенным компонентом административно-правовых гарантий права на защиту является институт дисциплинарной ответственности адвоката за небрежное или недобросовестное отношение к исполнению своих обязанностей по защите (ст. 40 Положения об адвокатуре РСФСР и в соответствующих статьях Положений других союзных республик). С другой стороны, необоснованное привлечение защитника к ответственности равносильно нарушению ст. 111 Конституции СССР.
Советская правовая теория отвергает концепцию безответственности адвоката, оправдывающую крючкотворство и аморализм буржуазной адвокатуры. Советский адвокат — не частный делец, а общественный деятель: свобода его профессиональной деятельности в защиту интересов личности сочетается с ответственностью перед государством, обществом, общественной организацией, членом которой он является.
Среди уголовно-процессуальных гарантий первостепенное место принадлежит презумпции невиновности. Немаловажное значение имеет также гласность судебного разбирательства. Последовательное осуществление этого принципа реально обеспечивает право на защиту, поскольку общественный контроль за судебной деятельностью — эффективное средство предупреждения посягательств на права обвиняемого.
Важной уголовно-процессуальной гарантией права на защиту являются обоснованность и своевременность предъявленного обвинения. Постановление о привлечении в качестве обвиняемого должно быть четко сформулировано и обосновано фактическими данными. В противном случае обвиняемый будет лишен возможности опровергать обвинение.
Во многих постановлениях следователей вместо доказательств обвинения содержится формула «достаточно изобличается». Как справедливо отмечает Ф. Н. Фаткуллин, часто «за этой общей фразой скрывается недоказанность предъявленного обвинения».
Большое значение имеет и своевременность предъявления обвинения, ибо это также позволяет эффективно осуществлять право на защиту. Преждевременное привлечение лица в качестве обвиняемого ведет к необоснованности обвинения, а запоздалое — к тому, что лицу, привлекающему к уголовной ответственности, своевременно не предоставляются права обвиняемого. Следовательно, и в том и в другом случае имеет место нарушение права обвиняемого на защиту. Таким образом, обвинение должно быть предъявлено, как только следователь установит необходимые для этого обстоятельства, и это важное условие реальности права на защиту.
В уголовно-процессуальной литературе важная роль придается принципу состязательности в судебном процессе как гарантии права на защиту. Состязательное построение судебного разбирательства «и процессуальное положение, в которое поставлены в нем обвиняемый и его защитник, создают наиболее благоприятные условия для оспаривания перед судом обвинения».
Конституционное право обвиняемого на защиту в суде обеспечивается и другими уголовно-процессуальными гарантиями, в частности:
- обязательным участием подсудимого в судебном заседании (за исключением случаев, указанных в законе);
- предоставлением ему прав подсудимого в суде;
- разбирательством дела только по тому обвинению, по которому он предан суду, и недопустимостью изменения обвинения вопреки условиям, предусмотренным ст. 254 УПК РСФСР.
Приговор не должен быть построен на предположениях или на признании обвиняемым своей вины, которая не подтверждается всей совокупностью имеющихся в деле доказательств; любое из сомнений истолковывается в пользу обвиняемого. Данные гарантии проявляются также в деятельности кассационной и надзорной инстанций, которые, в частности, не вправе усилить меру наказания, назначенного осужденному (ст. 340 УПК РСФСР); в ограничительных условиях отмены оправдательных приговоров судами второй инстанции (ст. 341 УПК РСФСР) и т. д. Уголовно-правовые гарантии — это ряд уголовно-правовых норм, закрепленных в гл. 8 УК РСФСР и соответствующих главах УК союзных республик. Если рассматривать эти нормы с точки зрения охраны права обвиняемого на защиту, то их можно разбить на две группы: в первую войдут нормы, предотвращающие уголовно-правовое воздействие на невиновных (ст. 176 и 180 УК РСФСР). Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности и заведомо ложный донос всегда представляют собой грубое нарушение Основного закона СССР (ст. 111). Вторую группу составят нормы, закрепленные в гл. 8 УК РСФСР и выступающие в качестве уголовно-правовых средств охраны права на защиту лишь при условии, если преступное деяние сопряжено с посягательством на законные права обвиняемого.
Например, ответственность за вынесение заведомо неправосудного приговора (ст. 177 УК РСФСР) выступает как гарантия права обвиняемого на защиту в случае умышленного осуждения невиновного.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
