Предметом уголовного права как науки юридической является изучение юридической природы известной группы человеческих отношений, именуемых преступными, и началом такого изучения должно быть установление общего юридического понятия о преступном деянии.
Как показывает само наименование «преступление», «проступок», «преступное деяние», «нарушение», такое деяние должно заключать в себе переход, преступление за какой-то предел, отклонение и разрушение чего-либо. Но что же переступает или нарушает лицо, учинившее преступное деяние?
Ответы на это представляются в доктрине уголовного права весьма разнообразными.
Наиболее простым и наиболее точным с практической точки зрения, говорит Ортолан, определением преступного деяния будет признание таковым «всякого нарушения закона уголовного»; преступление, говорит В. Спасович, есть деяние, запрещаемое законом под страхом наказания, иными словами, оно есть нарушение закона уголовного. Следовательно, с этой точки зрения, предел, переступаемый преступником, составляет уголовный закон.
Но, как остроумно заметил Биндинг, этот ответ заключает в себе очевидное недоразумение: положение уголовного закона, на основании которого приговаривается преступник, отождествляется с юридическим положением, которое преступник нарушает.
Всякий закон уголовный содержит в себе описание преступного деяния (диспозитивная часть) и назначенное за него наказание (санкция), но описание логически не может быть нарушено; напротив того, для применения закона уголовного безусловно необходимо, чтобы учиненное было юридически тождественно с диспозицией закона, с его определением; неисполнение же или, вернее, неприменение санкций возможно, конечно, только со стороны органов судебной власти, а не со стороны правонарушителя. Несомненно, что «закон, который нарушается, логически в идее и даже фактически по времени (обыкновенно, хотя и не всегда) должен предшествовать закону, по коему наказывается нарушитель».
Это указание естественно ведет к иной характеристике пределов, переступаемых виновным. В предшествующем определении, говорят другие, заключается неточность выражения, а не мысли: преступным деянием нарушаются законы определительные, которые находят в законах охранительных или уголовных свою санкцию. «Преступление,— говорит проф. Кистяковский,— есть нарушение закона, установленного для ограждения безопасности и благосостояния граждан».
Но и это определение, представляясь более точным сравнительно с предшествующим, оказывается неполным. Для значительного числа законов уголовных, анализируя их диспозитивную часть, мы действительно найдем соответственные определительные законы, помещенные, например, в том или другом из томов нашего Свода законов.
Но какую статью, какого тома нарушает, например, лицо, виновное в убийстве, изнасиловании, измене? Где найдем мы определительные законы, заключающие в себе веления о неприкосновенности жизни, здоровья, свободы частных лиц или целостности и независимости государств?
Очевидно, что веления права, те приказы и запреты, неисполнение которых описывается в диспозитивной части законов уголовных, могут быть двух порядков: или это будут веления правопроизводящей воли, облеченные в форму закона, или на законе основанного постановления или распоряжения — писаное право, или это будут веления, не облеченные в закон или законное постановление,— право неписаное, коего бытие мы распознаем или из описаний его нарушений в законах уголовных путем извлечения их из диспозитивной части закона, или посредством анализа условий и признаков различных юридических институтов права публичного или даже частного, или даже путем обобщения фактов общественной жизни.
Отношение между велениями права писаного и неписаного изменяется в различных законодательствах, так что мы знаем примеры, что многие нормы, относящиеся к велениям права неписаного, находили прежде себе прямое выражение в законе: таковы постановления еврейского законодательства, выраженные в десяти заповедях; такие же данные дает нам древнеримское законодательство.
Эти правовые веления современная доктрина объемлет общим наименованием норм или заповедей. Таким образом, преступное деяние будет нарушением или неисполнением норм, т. е. приказов и запретов авторитетной воли, определяющих и направляющих деятельность людей в общежитии.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
