Правовая база, регулирующая правоотношения в области оказания медицинской помощи
В некоторых случаях договоры по оказанию услуг могут заключаться путем присоединения одной стороны к предложенному договору в целом, условия которого определены другой стороной в разработанных ею формулярах или иных стандартных формах (п.1 ст.428 ГК РФ).
В соответствии со ст.783 ГК РФ на договор возмездного оказания услуг распространяются общие положения о подряде и положения о бытовом подряде. Так, «общие положения о подряде (ст. 702-729) и положения о бытовом подряде (ст. 730-739) применяются к договору возмездного оказания услуг, если это не противоречит ст. 779-782 настоящего Кодекса, а также особенностям предмета договора возмездного оказания услуг».
Положения о бытовом подряде применяются тогда, когда услуга оказывается пациенту в целях удовлетворения его личных потребностей, следовательно, правила о бытовом подряде распространяются и на правоотношения по возмездному оказанию работ (услуг) к исполнителям (организации независимо от ее организационно-правовой формы, в том числе врачам-стоматологам, занимающимся частной практикой).
Правила, предусмотренные в норме о бытовом подряде, применяются к договору возмездного оказания услуг, как уже указывалось, при условии, что они не противоречат специальным правилам об этом договоре, предусмотренным ст. 779-782 ГК РФ, и особенностям его предмета.
Публичный договор, заключенный между стоматологическим (медицинским) учреждением, частным врачом-стоматологом и пациентом на оказание стоматологических услуг (медицинской помощи), определяет правоотношения стоматологического учреждения, частного врача-стоматолога, оказывающего возмездную медицинскую помощь, как деятельность по принципу коммерческой организации, обслуживающей массового потребителя пациентов. При этом следует учитывать, что гражданское законодательство регламентирует основные принципы гражданского права и не рассматривает частности конкретных отраслей, следовательно, не охватывает всего спектра выполняемых работ, предоставляемых стоматологическим учреждением услуг и медицинской помощи, иных правоотношений, возникающих в результате указанной деятельности между учреждением и пациентом, что зачастую приводит к возникновению конфликтных ситуаций и споров. Это диктует необходимость обеспечения защиты прав и законных интересов, как пациентов, так и стоматологических учреждений, а потому требует оперативного и гибкого регулирования условий публичного договора на оказание стоматологических услуг (помощи) и разработки техники взаимоотношений: пациент стоматологическое учреждение (частный врач) врач-стоматолог. Подобные положения целесообразно отразить в специальных (ведомственных) нормативных актах.
Основанием выработки такого нормативного акта служат положения ст. З ГК РФ, которые не запрещают принятие нормативных актов, раскрывающих содержание норм гражданского законодательства. В то же время за основу оформления подобных актов можно взять условия составления примерных договоров (ст. 427 ГК РФ).
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Как показывает практика других стран, особого внимания заслуживают разработки примерных условий договоров, разрабатываемых стоматологическими ассоциациями и союзами. В таких договорах, как правило, отражается специфика оказания стоматологических услуг, обеспечение защиты прав обеих сторон, предусматриваются конкретные правовые средства, направленные на реализацию интересов стоматологических (медицинских) учреждений, практикующих врачей и пациентов. Положительную роль при разработке примерного договора может сыграть договор на оказание стоматологических услуг, разработанный Стоматологической ассоциацией России и опубликованный в прессе.
Специфика выполнения работ, оказания стоматологических услуг (медицинской помощи) заключается в том, что в момент обращения пациента (этап консультаций) за стоматологической (медицинской) помощью врач-стоматолог, не проведя соответствующего обследования, не может знать, какой вид работ, стоматологических услуг и в каком объеме необходимо предоставить данному пациенту. Следовательно, заключать договор на предварительной стадии в момент обращения пациента в стоматологическое (медицинское) учреждение не рекомендуется, поскольку, не выяснив проблемы, не определив курса и не составив плана лечения, исполнитель не может указать предмет договора, а пациент не обладает объективной информацией об услугах, которые ему необходимы, так как неизвестны конкретные составляющие прав и обязанностей сторон.
В данном случае целесообразно заключить предварительный договор, в котором должен содержаться перечень работ по обследованию пациента, с целью выработки окончательного курса лечения и предоставления услуг, необходимых для составления основного договора. Предварительный договор «заключается в форме, установленной для основного договора, а если форма основного договора не установлена, то в письменной форме» (п. 2 ст. 429 ГК РФ), и с соблюдением правил, предусмотренных для составления договора. В предварительном договоре, как и в основном, «должны содержаться условия, позволяющие установить предмет, а также другие существенные условия основного договора» (п. 3 ст. 429 ГК РФ), «срок, в который стороны обязуются заключить основной договор» (п. 4 ст. 429 ГК РФ). В случае если стороны не указывают срок заключения основного договора либо уклоняются от заключения основного договора, то «основной договор подлежит заключению в течение года с момента заключения предварительного договора» (п. 4, 5 ст. 429 ГК РФ). «Обязательства, предусмотренные предварительным договором, прекращаются, если до окончания срока, в который стороны должны заключить основной договор, он не будет заключен либо одна из сторон не направит другой стороне предложение заключить этот договор» (п. 6 ст. 429 ГК РФ).
В этом направлении развивается и стоматологическая практика. В частности, Стоматологическая ассоциация России предлагает в качестве предварительного договора оформлять договор (соглашение) на оказание услуг в виде стоматологического обследования, который, как представляется, позволит, с одной стороны, законодательно закрепить правоотношения, возникшие между стоматологическим учреждением и пациентом на стадии определения предмета договора, с другой позволит избежать возможных недоразумений и неясностей при определении дальнейшего курса лечения, круга работ, вида, объема и платы за предоставленную стоматологическую услугу (помощь). Предложение Стоматологической ассоциации заслуживает внимания, поскольку содержит зерно рациональности и преследует реализацию принципа объективности в подходе к разрешению проблем между сторонами.
В последние годы широкую популярность приобретает принцип информированного согласия, как выражение законного права пациента на полную информацию о характере заболевания, об обоснованности предлагаемых диагностических и лечебных процедур, о прогнозе развития болезни с учетом не только непосредственного исхода, но и изменений в образе жизни, эстетике и т.д. Следует отметить, что лист информированного согласия не является разновидностью договора. Он составляется до начала лечебных мероприятий и служит своего рода приложением к основному договору.
Лист информированного согласия составляется в обязательном порядке при любом медицинском вмешательстве, как того требует ст. 32 основ. В нем врач-стоматолог информирует пациента о результатах обследования, наличии заболевания, поставленном диагнозе и прогнозе развития болезни при неполучении или отказе от лечения. Далее в доступной для пациента форме лечащий врач должен рассказать о предстоящем лечении, какие есть альтернативные методы лечения, в чем их преимущество и недостатки, каковы могут быть осложнения и вероятность их возникновения, длительность периода реабилитации и возврата пациента к нормальным условиям жизнедеятельности, в чем врач-стоматолог видит успех предложенного лечения, каковы могут быть последствия, если отложить лечение или не начинать его совсем, а также предоставить иные сведения в форме ответов на вопросы пациента, используя аналогичные случаи из своей практики. При этом врач не имеет права снимать с себя ответственность за предстоящее медицинское вмешательство. Указанная информация должна помочь пациенту осознанно выбрать метод лечения и учреждение, его осуществляющее. Только после получения такой информации и согласия пациента на медицинское вмешательство возможно оформление договорных обязательств.
Лист информационного согласия представляет собой разрешение пациента, даваемое врачу для проведения медицинского вмешательства, без которого врач не имеет права начать лечение, если иное не предусмотрено законом. Например, в случаях, когда состояние пациента не позволяет ему выразить свою волю, а медицинское вмешательство неотложно, вопрос о его проведении в интересах пациента решает консилиум, а при невозможности собрать консилиум непосредственно лечащий (дежурный) врач с последующим уведомлением должностных лиц медицинского учреждения. При этом следует помнить, что лист информационного согласия не снимает с врача ответственности за причинение вреда жизни, здоровью пациенту и не лишает права пациента обращаться за их защитой, что и подтверждает судебная практика. Отсутствие листа информационного согласия один из основных аргументов, толкуемых в пользу пациента.
Предложение Стоматологической ассоциации не противоречит действующему законодательству и, несомненно, развивает основные принципы гражданского законодательства. Основанием заключения подобного договора выступают те же нормы гражданского законодательства. В частности, согласно п. 1 ст. 432 ГК РФ «договор считается заключенным, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора». Поскольку договор является частным случаем сделки, его форма должна соответствовать требованиям, предусмотренным ст. 158-165, 434 ГК РФ. В то же время стороны вправе заключить договор «в любой форме, предусмотренной для совершения сделок, если законом для договоров данного вида не установлена определенная форма». При этом договор считается заключенным и в случаях, если при его составлении соблюдена условленная форма, устраивающая обе стороны, и в случаях, если «законом для договоров данного вида такая форма не требовалась» (п. 1 ст. 434 ГК РФ).
Договор может быть оформлен в письменной форме (простой или нотариальной) путем составления одного документа в нескольких экземплярах и обязательно подписан сторонами (надлежащими лицами), вступающими в правоотношения (п. 2 ст. 434 ГК РФ). Устно может быть совершена любая сделка, исполняемая при самом ее совершении, за исключением сделок, для которых установлена нотариальная форма или обязательная письменная форма. Субъекты правоотношений вправе заключить договор в устной форме с соблюдением правил, предусмотренных ст. 159 ГК РФ. В стоматологической практике не выработано специальной формы заключения договоров, а потому часто практикуется устная форма, что не противоречит гражданскому законодательству.
При оказании стоматологической услуги (медицинской помощи) договорные отношения возникают в тот момент, когда пациент дал согласие на оказание стоматологических услуг (медицинской помощи) в целом в учреждении, в которое он обратился, независимо от того, соблюдена ли процедура оформления договора или нет. С момента соглашения сторон на них распространяются все правила, права и обязанности, предусмотренные гражданским законодательством.
С момента подписания договора, устного соглашения на выполнение работ, оказание стоматологических услуг (медицинской помощи) правоотношения по данному договору между стоматологической поликлиникой в лице врача-стоматолога либо частным врачом-стоматологом и пациентом регулируются условиями договора, корреспондирующими с гл. 39 Гражданского кодекса РФ, посвященной вопросам возмездного оказания услуг.
Гражданско-правовые обязательства, как уже отмечалось, характеризуются определенными правоотношениями между двумя сторонами (лицами). В частности, «по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги». Следовательно, одна из сторон (должник, заказчик, пациент) обязуется совершить в пользу другой стороны (кредитора, исполнителя, стоматологического учреждения, врача-стоматолога) оговоренные в договоре действия (уплатить деньги, оказать услугу материального характера и т.д.) за выполненную работу. Исполнитель (кредитор, стоматологическое учреждение, врач-стоматолог) также вправе требовать от заказчика выполнения указанных действий, т.е. исполнения взятых на себя обязательств за выполненную работу (предоставленные услуги).
Особенность гражданско-правовых обязательств заключается в том, что в них отражаются динамика гражданско-правовых отношений, структура прав и обязанностей, процесс их реализации. При этом обязанностям одной стороны выполнить определенные действия противостоит право другой стороны требовать их выполнения. Другими словами, требованию пациента об оказании ему качественных стоматологических услуг (медицинской помощи) противостоит обязанность стоматологического учреждения, частного врача-стоматолога оказать квалифицированную стоматологическую услугу (медицинскую помощь). И наоборот, праву требовать оплату стоматологической услуги (медицинской помощи) противостоит обязанность пациента оплатить оказанную ему стоматологическую услугу (медицинскую помощь).
Отсюда следует, что договор оказания стоматологических услуг (медицинской помощи) имеет характер двусторонних обязательств.
Возникшие вследствие договора об оказании стоматологических услуг обязательства сторон «должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями» (ст. 309 ГК РФ).
Помимо договорных обязательств основаниями возникновения гражданско-правовых обязательств между стоматологическим (медицинским) учреждением (врачом-стоматологом) и пациентом могут выступать и односторонние сделки, и причинение вреда другому лицу (пациенту). Наиболее распространено причинение вреда другому лицу, В обязательствах, возникающих из причинения вреда в процессе оказания услуг или после выполнения работ, исполнение заключается в действиях по возмещению вреда в натуре (предоставление вещи (результата работы) такого же рода и качества, исправление некачественно выполненной работы и т.п.). Выбор способа возмещения вреда остается за пациентом. Возможно сочетание обоих способов. Исчисление убытков, в случае причинения вреда жизни или здоровью пациенту, осуществляется согласно правилам, предусмотренным ст. 1035-1091 ГК РФ. Врач-стоматолог, причинивший пациенту увечье или иное повреждение здоровья либо выполнивший некачественную работу, повлекшую физические и моральные неудобства, обязан возместить причиненный ущерб, а также расходы, связанные с повреждением здоровья и устранением дефектов работы.
На практике при разрешении спорных вопросов, возникающих между медицинским (стоматологическим) учреждением, частным врачом-стоматологом и пациентом, нередко приходится обращаться и к правилам делового оборота, и к положениям обязательственного права (раздел 3 ГК РФ), закрепленным в гражданском законодательстве. Все перечисленные нормы гражданского законодательства отражают общий подход к соблюдению прав граждан. А для здравоохранения, и в частности для деятельности в области оказания стоматологических услуг, этого недостаточно.
Гражданский кодекс регулирует правоотношения между стоматологическим учреждением (врачом стоматологом) и пациентом в общей форме, а практика требует конкретизированных положений, единых стандартов (правил) по оказанию стоматологических услуг (медицинской помощи) и разрешению спорных вопросов, возникающих между указанными сторонами. В них детально должны быть рассмотрены критерии определения надлежащего исполнения обязательств обеими сторонами, порядок, процедура обжалования действий как стоматологического учреждения и врача, осуществлявшего лечение, так и пациента, другие правила взаимоотношений. Проблема конфликтных ситуаций, как видится, кроется отчасти и в этой области.
Поскольку стандарты (правила) находятся в стадии разработки и не лишены недостатков, в частности, они, как и указанные законодательные акты, регулируют общие вопросы деятельности медицинских учреждений без учета специфики оказываемых услуг, и не совсем отвечают требованиям и нуждам медицинской практики, основными источниками при разрешении любых споров между медицинским учреждением и пациентом являются Гражданский кодекс РФ, Закон о защите прав потребителей и Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан.
Так, в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения своих обязательств перед кредитором (заказчиком, пациентом) должник (исполнитель, врач-стоматолог) «обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства» (п.1 ст.393 ГК РФ, ст. 14,18,29 Закона, ст.66 Основ). Расчет подлежащих возмещению убытков во многом зависит от того, какие цены положены в основу расчета как реального ущерба, так и упущенной выгоды. С учетом процесса инфляции применение цен, существующих на день, когда обязательство должно было быть исполнено, не всегда может обеспечить полное возмещение убытков, понесенных кредитором (заказчиком, пациентом), или удовлетворить его требования. Поэтому в качестве альтернативы установлено правило, в соответствии с которым расчет убытков должен производиться исходя из цен, существующих на день «добровольного удовлетворения должником требований кредитора, а если требование добровольно удовлетворено не было, в день предъявления иска. Исходя из обстоятельств, суд может удовлетворить требование о возмещении убытков, принимая во внимание цены, существующие в день вынесения решения» (п. 3 ст.393 ГК РФ). В то же время сторонам предоставляется право самим определять в договоре, какие цены будут браться во внимание при расчете убытков в случае его нарушения (п.4 ст.421 ГК РФ).
Предусматривая три варианта цен, на основании которых могут определяться убытки, законодатель предоставляет право суду выбирать любой из них, исходя из принятых мер и заинтересованности виновного по заглаживанию причиненного вреда, возможности полной компенсации понесенных убытков с тем, чтобы при восстановлении нарушенных прав интересы обеих сторон не были ущемлены. При этом неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств не всегда влечет за собой обязанность по возмещению убытков.
Согласно ч.1 п.1 ст.401 ГК РФ ответственность по возмещению вреда возникает «при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности». Наиболее распространенный способ изменения оснований ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств соглашение сторон, закрепленное в договоре. В нем должны оговариваться «форс-мажорные» и другие обстоятельства, наступление которых освобождает стороны от ответственности. Если подобные обстоятельства не были оговорены в договоре и лицом не будут исполнены обязательства либо исполнены ненадлежащим образом при осуществлении заказа, но исполнитель (стоматологическое учреждение, врач стоматолог) докажет, что подобное произошло вследствие непреодолимой силы или сознательных действиях людей, т.е. чрезвычайных и непреодолимых при данных условиях обстоятельствах, то оно освобождается от гражданской ответственности. «К таким обстоятельствам не относятся, в частности, нарушение обязанностей со стороны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, отсутствие у должника необходимых денежных средств» (п. 3 ст. 401 ГК РФ).
В п. 1 ст. 401 ГК РФ предусмотрен и другой случай, когда может быть признана невиновность лица, не исполнившего обязательства либо исполнившего его ненадлежащим образом. «Если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства», то лицо освобождается от ответственности.
Например, исполнитель (врач-стоматолог, выступающий в качестве представителя стоматологического учреждения, частнопрактикующий врач), исполняя обязательства, взятые им, не только принял «все зависящие от него меры», (определил курс лечения, составил его план, поставил в известность пациента о процедуре лечения, согласовав спорные вопросы, провел исследования, если того требовали обстоятельства лечения), но и проявил при этом ту степень заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась при выполнении работы (услуг) и которая соответствовала характеру обязательств и условиям договора, однако желаемого результата не наступило, что не должно ставиться в вину исполнителю (врачу стоматологу).
Необходимо отметить то обстоятельство, что непосредственную ответственность за взятые обязательства и качество оказанных стоматологических услуг перед пациентом несет стоматологическое учреждение, а не конкретный врач-стоматолог, если только он не занимается частной практикой, недобросовестно или некачественно выполнивший полученный заказ и состоящий в трудовых отношениях со стоматологическим учреждением (ст.402, 1068 ГК РФ), поскольку договорные правоотношения (как уже отмечалось) возникают между пациентом и стоматологическим учреждением в лице врача-стоматолога. При этом стоматологическое учреждение обязано возместить вред, причиненный его работником, только в том случае, если последний в момент причинения вреда исполнял свои непосредственные служебные или иные трудовые обязанности врача-стоматолога, возложенные на него Трудовым кодексом РФ, Правилами внутреннего распорядка. При этом не имеет правового значения, временно или на постоянной основе он осуществлял свою деятельность в учреждении.
Стоматологическое учреждение, возместившее вред, имеет право регресса к фактическому лицу, причинившему вред, т.е. востребовать с врача стоматолога, недобросовестно или некачественно выполнившего работу, возместить полностью или частично выплаченную учреждением сумму исходя из его виновности и объективных признаков, повлиявших на результат работы. В некоторых случаях учреждение отвечает за действия своих работников даже при отсутствии их вины (см. ст. 1064-1067, 1079, 1084-1101 ГК РФ).
Сторона, заключившая договор на исполнение тех или иных работ, которые она не может выполнить вследствие каких-либо обстоятельств, передавая исполнение обязательств третьему лицу, не передает самого обязательства. Вся ответственность за невыполнение или ненадлежащее выполнение остается за лицом, заключившим договор.
Как уже отмечалось, договор, заключаемый между медицинским (стоматологическим) учреждением и пациентом, является публичным договором. В нем устанавливаются обязанности учреждения по оказанию стоматологических услуг (помощи), которые учреждение должно осуществлять в отношении каждого, кто обратится за медицинской помощью (ч. 1 п. 1 ст. 426 ГК РФ). Следовательно, подобный договор должен соответствовать всем требованиям, изложенным в ст.30-34 Основ, ст. 426 ГК РФ.
К ним относятся:
- равное отношение ко всем лицам, обратившимся за оказанием стоматологической помощи. Учреждение «не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим в отношении заключения публичного договора, кроме случаев, предусмотренных законом и иными правовыми актами» (ч.2 п.1);
- цена (ценовая политика) работ (услуг) и условия их реализации «устанавливаются одинаковыми для всех потребителей, за исключением случаев, когда законом и иными правовыми актами допускается предоставление льгот для отдельных категорий потребителей» (п.2);
- отказ от выполнения работ или оказания стоматологических услуг (помощи) пациенту при наличии возможности предоставить потребителю соответствующие услуги, выполнить работы согласно профилю и характеру своей деятельности не допускается (п.3).
Отказ стоматологического учреждения от заключения публичного договора при наличии возможности предоставления пациенту соответствующих работ, стоматологических услуг (помощи) рассматривается как необоснованное уклонение от заключения договора со всеми вытекающими из этого факта негативными последствиями (п.3 ст.426, п.4 сг.445 ГК РФ).
Правилами предоставления медицинских услуг населению медицинскими учреждениями, утвержденными постановлением Правительства РФ № 27, частично урегулированы правоотношения по оказанию стоматологических услуг (помощи) населению. Положения Правил конкретизируют некоторые требования, предусмотренные ст. 426 ГК РФ. Так, согласно п.11 Правил стоматологические услуги (помощь) оформляются договором, регламентирующим условия и сроки исполнения обязательств, порядок расчетов, права и обязанности сторон.
Кроме гражданского законодательства правоотношения в области предоставления стоматологических услуг (помощи), оказываемых в целях удовлетворения личных потребностей граждан, регулируются законами о защите прав потребителей, О медицинском страховании граждан РФ, Основами законодательства РФ об охране здоровья граждан, постановлениями Правительства РФ, в частности Правилами предоставления платных медицинских услуг населению медицинскими учреждениями, приказами Департамента здравоохранения РФ, например, «О совершенствовании качества медицинской помощи населению».
Вопросы имущественной ответственности, регулируются Законами о защите прав потребителей, Основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан.
В Законе о защите прав потребителей нашла отражение тенденция усиления законодательного регулирования отношений, направленных в первую очередь на охрану прав и законных интересов граждан. Закон закрепил основные положения о правах потребителя, признанные международным правом. К ним относятся: право на надлежащее качество, на безопасность, на информацию о предоставляемых услугах и работах, право на государственную и общественную защиту прав потребителей и др.
В Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан определены основные принципы охраны здоровья граждан, основы организации и руководства здравоохранением, гарантии осуществления медико-социальной помощи гражданам, обязанности и права медицинских и фармацевтических работников, порядок медицинской экспертизы, ответственность за причинение вреда здоровью граждан. В то же время Основы не содержат норм, детализирующих те или иные правоотношения, которые возникают в процессе выполнения работ или оказания медицинских услуг (помощи). В практической деятельности медицинские работники и пациенты при разрешении вопросов качества выполненных работ, оказанных услуг (помощи) прибегают к помощи Закона о защите прав потребителей, поскольку Закон регулирует важные и принципиальные вопросы в особом ряду правоотношений между потребителем (пациентом) и изготовителем, исполнителем (стоматологическим учреждением, врачом стоматологом), складывающихся на потребительском рынке, а также определяет механизм реализации этих прав. Закон о защите прав потребителей при всей его всесторонности и индивидуальности, широте охраняемых отношений не всегда может помочь в частных случаях, когда необходима конкретизация субъектов права, исходя из специфики деятельности учреждений, в частности стоматологии.
Одним из основополагающих моментов этих взаимоотношений является обязанность стоматологического учреждения заниматься просвещением в области защиты прав потребителя «посредством организации системы информации потребителей об их правах и о необходимых действиях по защите этих прав» (ст. 3 Закона, ст.30, 31 Основ).
Но прежде чем перейти к анализу Закона о защите прав потребителей, раскроем основные понятия, употребляемые в нем:
- потребитель гражданин, имеющий намерение заказать или приобрести либо заказывающий, приобретающий или использующий товары (работы, услуги) исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности;
- изготовитель организация независимо от ее организационно-правовой формы, а также индивидуальный предприниматель, производящие товары для реализации потребителям;
- исполнитель организация независимо от ее организационно-правовой формы, а также индивидуальный предприниматель, выполняющие работы или оказывающие услуги потребителям по возмездному договору;
- стандарт государственный стандарт, санитарные нормы и правила ... и другие документы, которые в соответствии с законом устанавливают обязательные требования к качеству товара (работ, услуг);
- недостаток товара (работы, услуги) несоответствие товара (работы, услуги) или обязательным требованиям, предусмотренным законом либо в установленном им порядке, или условиям договора, или целям, для которых товар (работа, услуга) такого рода обычно используется, или целям, о которых продавец (исполнитель) был поставлен в известность потребителем при заключении договора, или образцу и (или) описанию при продаже товара по образцу и (или) по описанию;
- существенный недостаток товара (работы, услуги) неустранимый недостаток или недостаток, который не может быть устранен без несоразмерных затрат времени, или выявляется неоднократно, или проявляется вновь после его устранения, либо другие подобные недостатки. То есть обнаружение недостатка выполненной работы или оказанной услуги делает невозможным или недопустимым использование работы (услуги) в соответствии с ее целевым назначением, вследствие чего потребитель в значительной степени лишается того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора;
- безопасность товара (работы, услуги) безопасность товара (работы, услуги) для жизни, здоровья потребителя при обычных условиях его использования, а также безопасность процесса выполнения работ (оказания услуг).
Исполнитель (стоматологическое учреждение, индивидуальный предприниматель) при заключении публичного договора обязан предоставить потребителю (пациенту) всю информацию о себе, которая должна включать:
- фирменное наименование (наименование) своей организации, место ее нахождения (адрес) и режим работы (абз. 1 п.1 ст.9 Закона);
- адрес (место нахождения) фирменное наименование (наименование) изготовителя (исполнителя уполномоченного стоматологического учреждения или уполномоченного индивидуального предпринимателя) (абз. 8 п.2 ст.10 Закона);
- сведения о государственной регистрации и наименовании зарегистрировавшего ее органа (абз. 2 п.1 ст.9 Закона);
- номер лицензии и (или) номер свидетельства о государственной аккредитации, сроки их действия, а также сведения об органе, выдавшем эту лицензию и (или) указанное свидетельство (п.2 ст.9 Закона, ст.15 Основ).
Помимо этого исполнитель обязан своевременно предоставить пациенту информацию о предлагаемых работах, стоматологических услугах (медицинской помощи), обеспечивающую возможность их правильного выбора (п.1 ст.10 Закона).
Информация об услугах, исходя из положений п.2 ст.10 Закона, в обязательном порядке должна содержать:
- наименование технического регламента или иное установленное законодательством РФ о техническом регулировании и свидетельствующее об обязательном подтверждении соответствия товара обозначению;
- сведения об основных потребительских свойствах предлагаемых стоматологических услуг (медицинской помощи);
- перечень работ (услуг), содержащий противопоказания для их применения при отдельных заболеваниях, утвержденный Правительством РФ;
- цену в рублях и условия получения предлагаемых стоматологических услуг (медицинской помощи);
- гарантийный срок на оказываемые стоматологические услуги (медицинскую помощь);
- правила и условия эффективного и безопасного использования результатов оказанных стоматологических услуг (медицинской помощи);
- срок службы или срок годности товаров (работ), установленный в соответствии с Законом, а также сведения о необходимых действиях пациента по истечении указанных сроков и возможных последствиях при невыполнении таких действий, если результат оказанной стоматологической услуги (медицинской помощи) по истечении указанных сроков представляет опасность для жизни, здоровья пациента или становится непригодным для использования по назначению;
- место нахождения (адрес), фирменное наименование (наименование) исполнителя;
- сведения об обязательном подтверждении соответствия стоматологических материалов и услуг принятым стандартам;
- правила оказания стоматологических услуг;
- данные о лице, которое будет выполнять работу, оказывать стоматологическую услугу (медицинскую помощь), если это имеет значение, исходя из характера стоматологической услуги (медицинской помощи).
Указанная информация должна быть дана в наглядной и доступной форме и в обязательном порядке доводится до сведения потребителей при заключении договоров по выполнению работы, оказанию стоматологических услуг (медицинской помощи) на русском языке, а по усмотрению исполнителя на государственных языках субъектов Российской Федерации и родных языках народов Российской Федерации (п. 2 ст. 8 Закона).
Кроме этого, пациент должен быть проинформирован о своих правах и обязанностях, целях, методах, побочных эффектах, риске, продолжительности и ожидаемых результатах лечения, об услугах, предлагаемых в рамках программы добровольного медицинского страхования, о дополнительных услугах, предоставляемых в лечебном учреждении (п.9,10 ст.30 Основ).
Если пациенту не будет предоставлена полная и достоверная информация о работе (услуге) при заключении договора, он вправе потребовать от исполнителя (стоматологического, медицинского учреждения) возмещения убытков, причиненных необоснованным уклонением от заключения договора. В том случае если договор был заключен, то пациент по указанным основаниям имеет право в разумный срок расторгнуть его и потребовать возврата уплаченной за работу, стоматологическую услугу суммы и возмещения других расходов. Но при этом пациент обязан возвратить товар (результат работы, услуги, если это возможно по их характеру) исполнителю (стоматологическому учреждению, врачу-стоматологу). При причинении вреда жизни или здоровью пациента вследствие не предоставленной ему полной и достоверной информации о работе (услуге) ее свойствах, сроке годности и т.д. пациент вправе потребовать возмещения такого вреда в порядке, предусмотренном ст.14 Закона о защите прав потребителей (п.3 ст.12 Закона). Следует отметить, что в указанном случае возмещение вреда возможно независимо от времени его причинения (абз. 2 п.3 ст.14 Закона).
Вред, причиненный жизни или здоровью пациента вследствие конструктивных, производственных, рецептурных или иных недостатков выполненной работы, оказанной услуги, подлежит возмещению в полном объеме независимо от того, состоял ли пациент в договорных отношениях с исполнителем (стоматологическим учреждением, врачом стоматологом) или нет (п.1,2 ст.14 Закона). Вред, причиненный жизни или здоровью пациенту, подлежит возмещению, в течение установленного срока службы или срока годности выполненных работ, представленных услуг (абз. 1 п.3 ст.14 Закона).
Если же стоматологическое (медицинское) учреждение не установило на работу, оказанную стоматологическую услугу (медицинскую помощь) срок службы, вред подлежит возмещению в случае его причинения в течение десяти лет со дня передачи работы, оказания услуги (помощи) пациенту, а если день передачи установить невозможно, с даты изготовления или окончания выполнения работы, оказанной услуги (абз. 3 п.3 ст.14 Закона). Кроме этого, стоматологическое (медицинское) учреждение несет ответственность перед пациентом и за вред, причиненный жизни или здоровью последнему в связи с использованием материалов, оборудования, инструментов и иных средств, использованных при выполнении работ, оказании услуг (помощи), независимо от того, позволял ли уровень научных и технических знаний выявить их особые свойства или нет (п.4 ст.14 Закона).
Пациент, обратившийся за оказанием стоматологических услуг, (медицинской помощи) имеет право на то, чтобы работа (услуга) при обычных условиях ее использования была безопасна для его жизни и здоровья (п.1 ст.7 Закона). Требования, которые должны обеспечивать безопасность работы (услуги) для жизни и здоровья пациента, обязательно и регламентируются законом или в установленном порядке (п.1 ст.7 Закона).
Если для безопасности использования выполненной работы, предоставленной услуги необходимо соблюдать специальные правила, исполнитель обязан указать эти правила в сопроводительной документации на эту работу (услугу) и довести правила до сведения пациента (п.3 ст.7 Закона).
Стоматологическое (медицинское) учреждение обязано оказать пациенту стоматологическую услугу (медицинскую помощь), качество которой должно соответствовать признанным стандартам и требованиям, оговоренным в договоре. При отсутствии в договоре условий о качестве работы, оказанной услуги (медицинской помощи) используется правило, предусматривающее, что выполненная работа, предоставленная стоматологическая услуга должна быть пригодной для целей, для которых работа, услуга такого рода обычно используется. Если исполнитель (стоматологическое учреждение, врач-стоматолог) при заключении договора был поставлен потребителем (пациентом) в известность о конкретных целях оказываемой услуги, исполнитель обязан выполнить работу так, чтобы ее результат был пригодным для использования в соответствии с этими целями. При этом следует учитывать и тот факт, что выполненная работа, оказанная стоматологическая услуга (медицинская помощь) должна соответствовать предусмотренным для нее стандартам.
На выполненную работу, оказанную стоматологическую услугу (медицинскую помощь), предназначенную для длительного использования, исполнитель (стоматологическое, медицинское учреждение) вправе устанавливать срок службы и гарантировать ее безопасность для пациента, в соответствии с законом. В течение этого срока исполнитель гарантирует пациенту возможность использования выполненной работы, полученной стоматологической услуги (медицинской помощи) по назначению и обязуется нести ответственность за допущенные недостатки на основании п.6 ст.19 и п.6 ст.29 Закона (п. 1 ст. 5, абз. 3 п.2 ст.7 Закона). В том случае, когда исполнитель (стоматологическое, медицинское учреждение) не установил срок службы на работу (услугу), то он обязан обеспечить безопасность выполненной работы, оказанной услуги в течение десяти лет со дня передачи работы пациенту (абз. 2 п.2 ст.7 Закона).
Пациент, права которого нарушены, вправе по своему усмотрению потребовать от исполнителя, а исполнитель обязан удовлетворить требования потребителя в случае недобросовестно выполненной работы (услуг), других претензий к качеству работы и предоставленных услуг путем:
- безвозмездного устранения недостатков выполненной работы или оказанной услуги (помощи);
- соответствующего или соразмерного уменьшения цены выполненной работы или оказанной услуги (помощи);
- безвозмездного изготовления другой вещи из однородного материала такого же качества или повторного выполнения работы или оказания услуги. При этом потребитель обязан возвратить ранее переданную ему исполнителем работу;
- возмещения понесенных им расходов, затраченных на устранение недостатков выполненной работы или оказанной услуги своими силами или третьими лицами;
- расторжения договора о выполнении работы или оказании услуги и потребовать полного возмещения убытков, если в установленный указанным договором срок недостатки выполненной работы или оказанной услуги не устранены исполнителем;
- расторжения договора о выполнении работы или оказании услуги, если пациентом обнаружены существенные недостатки выполненной работы или оказанной услуги или иные существенные отступления от условий договора;
- возмещения убытков в полном объеме, причиненных пациенту в связи с недостатками выполненной работы или оказанной услуги (п. 1 ст.18, п.1 ст.29 Закона).
Пациент вместо предъявления указанных требований вправе отказаться от исполнения договора и потребовать возврата уплаченной за работу денежной суммы.
Защита нарушенных прав и законных интересов потребителя (пациента) осуществляется через суд (п. 1 ст. 17 Закона), который помимо возмещения материального ущерба может признать необходимость и в компенсации морального ущерба при наличии вины стоматологического учреждения (ст. 15 Закона).
Более детально защиту прав потребителей при оказании услуг регламентирует глава третья Закона о защите прав потребителей, нормы которой основаны на положениях и принципах Гражданского кодекса Российской Федерации и общих правилах Закона. В частности, ст.27 регламентирует сроки оказания услуг, ст.28 последствия их нарушений, в ст.29, 32 говорится о правах потребителя (пациента), в ст. 33 отражены правила определения стоимости оказываемых услуг, порядок расчетов указан в ст. 37 и т.д.
Российское законодательство широко отражает правовую защиту интересов граждан, что наглядно продемонстрировано в работе. Роль права и его значение постоянно возрастает в нашем обществе. Совершенствуется гражданско-правовая защита населения. Однако приходится констатировать, что гражданское законодательство, перечисленные законодательные акты состоят из норм общего характера, содержат лишь примерный перечень сфер деятельности некоторых организаций и учреждений, раскрывают обязанности сторон в обобщенном виде. Основная их цель выработка общего подхода к защите прав и интересов граждан, а детализация частных правоотношений в специфических отраслях жизнедеятельности населения не всегда находит в них нужного отражения. Поэтому правоотношения «пациент стоматологическое учреждение врач-стоматолог» должна быть урегулирована не в общих нормах, а в специальных (ведомственных) актах. К сожалению, в этом направлении работа ведется недостаточно эффективно. В частности, остается актуальным вопрос разработки правовой регламентации стоматологической деятельности, защиты прав и законных интересов врача и пациента при правоотношениях между ними. Усиление законодательной базы в области регулирования указанных правоотношений и создание надежной системы страхования профессионального риска врача-стоматолога положительно скажется и на пациентах.
Имущество, как объект правоотношений в исполнительном производстве
Вопрос об имуществе как объекте правоотношений в исполнительном производстве относится к числу мало исследованных в юридической науке проблем. Если по ранее действовавшему законодательству объектом обращения взыскания граждан-должников служили лишь заработная плата, вклады в Сбербанках, а также имущество колхозного и единоличного крестьянского двора граждан, то с переходом России к новым экономическим отношениям возникает необходимость переосмысления содержательной части категории “имущества” граждан-должников в соответствии с требованиями развития нынешней рыночной экономики.
Для того, чтобы приступить к исследованию этого явления, определим, что из себя представляет современное понятие “имущество”.
В юридической литературе термин “имущество” используется для обозначения отдельных вещей или их совокупности; вещей, включающих в себя деньги, валюту, валютные ценности и ценные бумаги; имущественных прав; всей совокупности вещей, имущественных прав и обязанностей субъекта (ст.128 ГК РФ). Очевидно, того же мнения в отношении категории “имущества-вещей” придерживается и В.М. Сырых, отмечающий: “К объектам имущественных правоотношений относятся природа, предметы, произведенные человеком, деньги, валюта, ценные бумаги и другие материальные блага”.
По общему правилу, при реализации исполнительных документов физические лица отвечают по своим обязательствам всем принадлежащим им имуществом, за исключением имущества, на которое в соответствии с законом не может быть обращено взыскание (ч.1 ст.24 ГК РФ).
Стало быть, объектом правоотношений в исполнительном производстве выступает имущество гражданина-должника, принадлежащее ему как на праве собственности, так и на ином вещном праве (за исключением имущества, изъятого из оборота, а также имущества, ограниченного в обороте, находящегося в собственности граждан только по специальному разрешению ч.ч.2,3 cт. 129 ГК РФ), независимо от того, где и в чьем фактическом пользовании оно находится. Иными словами, объектом исполнительного производства является любое имущество, принадлежащее должнику. Причем, им служит как личное имущество гражданина-должника, так и (при его недостаточности) доля должника в общей (совместной или долевой) собственности супругов, имущества крестьянского (фермерского) хозяйства.
В этом качестве должники-граждане, индивидуальные предприниматели выступают в исполнительном производстве собственниками любого движимого и недвижимого имущества, включая земельные участки и предприятия (ст.ст.130, 132 ГК РФ).
Вместе с тем следует отметить, что анализ ч.1 ст.130 ГК РФ указывает на отсутствие исчерпывающего определения недвижимого имущества, принадлежащего должникам-гражданам, которое может быть обращено к взысканию. Так, в соответствии с названной частью статьи, к недвижимому имуществу относятся; земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты и все то, что прочно связано с землей предприятия, здания, сооружения, леса, многолетние насаждения и другие объекты, перемещение которых невозможно без несоразмерного ущерба их назначению. К недвижимым вещам, в частности, относятся также подлежащие государственной регистрации воздушные, морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты. Законом к недвижимым вещам может быть отнесено и иное имущество. Например, в соответствии со ст.1 Закона Российской Федерации “Об основах федеральной жилищной политики” недвижимостью в жилищной сфере среди прочих объектов являются жилые дома и квартиры. Однако, линии электропередачи, газопроводы, линии связи и т.п., права на которые правообладатель зарегистрировал в учреждении юстиции, иногда нельзя отнести в исполнительном производстве к недвижимому имуществу граждан должников. Для устранения данного пробела считаем необходимо внести в ч.1 ст. 130 ГК РФ соответствующие изменения, отражающие современные экономические реалии жизни.
В то же время, в отличие от ст.130 ГК РФ, ст.933 Устава гражданского судопроизводства (по изданию 1892г.), обращает на себя внимание тот факт, что Федеральный Закон “Об исполнительном производстве” не предусматривает обращение взыскания на недвижимое имущество должника, как отдельную меру принудительного исполнения. Классификация мер принудительного исполнения, определенных в законе, идет по пути формирования перечня мер через объединение движимого и недвижимого имущества должника в единый имущественный комплекс, на который обращается взыскание (п.1 ст.45 ФЗ “Об исполнительном производстве”).
Между тем, в силу своей значимости и сложности наличие отдельного института по принятию мер принудительного исполнения в отношении недвижимого имущества граждан-должников, несомненно, на наш взгляд, пошло бы на пользу его оборота в исполнительном производстве. К числу недостатков, требующих внесения соответствующих изменений в ст. 45 ФЗ “Об исполнительном производстве”, следует отнести также и принятие принудительных мер в отношении видов выпускаемой гражданами-предпринимателями продукции.
С соблюдением определенных специальных правил (ст.ст.334-342, 348, ч.1,2 ст.349 ГК РФ) материально-правовые требования взыскателя могут быть удовлетворены при исполнении актов и из стоимости заложенного движимого и недвижимого имущества гражданина-должника (ст.49 ФЗ “Об исполнительном производстве). Причем, в соответствии со ст.ст.7,28,40-57 Закона Российской Федерации “О залоге”, ст.ст.3,50,62-66,68-78 Федерального Закона “Об ипотеке (залоге недвижимости), объектом правоотношений в исполнительном производстве является не только заложенное движимое и недвижимое имущество, находящееся в личной собственности, но и в общей (совместной или долевой) собственности, а именно: транспортные средства, космические объекты, товары, находящиеся в обороте и переработке, в том числе денежные средства, иностранная валюта, валютные ценности и ценные бумаги, земельные участки, предприятия, строения, здания, сооружения, жилые дома и квартиры, иное имущество, непосредственно связанное с землей (ипотека).
Согласно ст.75 Основного Закона, ст.140 ГК РФ, официальной денежной единицей (валютой) в Российской Федерации признается рубль. Главная его особенность, как объекта правоотношений в исполнительном производстве, заключается в том, что рубль, будучи всеобщим эквивалентом, может заменить собой в принципе почти любой иной объект имущественных правоотношений, подлежащий денежной оценке, носящий возмездный характер. Между тем, при исполнении обязательств в натуре, по индикационным искам, а также в иных случаях, когда взыскателя интересует конкретная вещь, как объект правоотношений в исполнительном производстве, может выступать и конкретная, определенная вещь, изымаемая судебным приставом исполнителем у гражданина-должника для передачи ее взыскателю (ст.56 ФЗ "Об исполнительном производстве”).
При этом применительно недобросовестных должников-граждан, затягивающих реализацию исполнительных документов о взыскании денежных средств, имущества, А.Н. Сарычев, предлагает ввести административную ответственность в виде ареста до 15 суток, а И.Б. Морозова усилить штрафы”. На наш взгляд, предложенные авторами меры, не продуктивны, и об этом может свидетельствовать следующее.
Во-первых, по вполне понятным причинам, очевидно, что взыскатель, имея интерес в скорейшем восстановлении своих имущественных прав, заинтересован не в “отсидке” гражданина-должника, а в его активных действиях по приобретению им в собственность путем работы имущества: вещей, денежных средств, квартиры, земельного участка и т.п. Во-вторых, ввиду низкой платежеспособности большинства населения граждан, ужесточение мер по наложению штрафов также представляется малоэффективным. Материально же обеспеченные должники-граждане, зная как можно уйти на практике от обращения взыскания на их имущество, заранее договариваются с родственниками, чтобы те заявили судебному приставу-исполнителю свои права на него, а сами официально (либо фиктивно) регистрируются в качестве безработных граждан.
В целях более эффективного исполнения исполнительных документов о взыскании денежных средств, имущества, считаем, назрела необходимость образовать в каждом административно территориальном округе муниципальные предприятия, так называемые “долговые тюрьмы” без лишения свободы, где бы должники-граждане по направлению судебного пристава-исполнителя имели бы возможность за счет заработанных денежных средств погасить долг перед гражданином взыскателем. По большим суммам долга, например, если она превышает 20 кратный размер минимальной оплаты труда, в целях предотвращения скрытия гражданина-должника следует по заявлению взыскателя предоставить судебному приставу исполнителю право ограничивать место жительства (место пребывания) гражданина-должника путем отобрания у него подписки о невыезде, как это было ранее по ст.ст.12221-12223 Устава гражданского судопроизводства (по изданию 1892 г.) в дореволюционной России. В случае нарушения должником подписки о невыезде или систематического (два и более раза) уклонения от трудовой повинности, судебный пристав-исполнитель вносит представление в правоохранительные органы о привлечении гражданина-должника к уголовной ответственности по ст.315 УК РФ (ч.3 ст.87 ФЗ “Об исполнительном производстве”). С учетом сказанного, ст.45 названного закона “Меры принудительного исполнения” нуждается в дополнениях.
Что же касается недобросовестных граждан должников и банков, (ст.856 ГК РФ) затягивающих реализацию исполнительных документов о взыскании денежных средств, к ним должна применяться ответственность в виде уплаты процентов по ст.395 ГК РФ в пользу взыскателя не только за период до вынесения решения суда, но и по день фактического исполнения исполнительного документа. Так п.21 Постановления № 13/14 Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего арбитражного суда РФ “О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами” гласит: “При рассмотрении споров, связанных с применением к банкам ответственности, предусмотренной статьей 856 Кодекса, следует исходить из того, что банк обязан зачислять денежные средства на счет клиента, выдавать или перечислять их в сроки, предусмотренные статьей 849 Кодекса. При просрочке исполнения этой обязанности банк уплачивает клиенту неустойку за весь период просрочки в размере учетной ставки банковского процента на день, когда операция по зачислению, выдаче или перечислению была произведена”.
При этом требования об уплате процентов за пользование чужими денежными средствами в связи с задержкой гражданином-должником или банком реального исполнения не должны рассматриваться путем возбуждения нового гражданского дела и его вторичного разрешения. В подобных случаях гражданину-взыскателю следует предоставить право обратиться с заявлением в суд общей юрисдикции или в арбитражный суд, выдавший исполнительный документ по месту нахождения судебного пристава-исполнителя о вынесении определения и выдаче исполнительного документа на взыскание с гражданина-должника или банка соответствующих денежных сумм, исчисляемых в порядке ст.395 ГК РФ, В связи с этим, по нашему мнению, ч.3 ст.6 ФЗ “Об исполнительном производстве” нуждается в изменении.
В соответствии с ч.2 ст.46, ст.47 ФЗ “Об исполнительном производстве” в качестве объектов правоотношений в исполнительном производстве служит иностранная валюта.
Согласно п.3 ст.1 Закона РФ “О валютном регулировании и валютном контроле” ею являются:
а) денежные знаки в виде банкнот, казначейских билетов: монеты, находящиеся в обращении и являющиеся законным платежным средством в соответствующем иностранном государстве или группе государств, а также изъятые или изымаемые из обращения, но подлежащие обмену денежные знаки;
б) средства на счетах в денежных единицах иностранных государств и международных денежных или расчетных единицах.
Помимо иностранной валюты в круг объектов правоотношений исполнительного производства входят и валютные ценности, включающие в себя:
а) иностранную валюту;
б) ценные бумаги в иностранной валюте платежные документы (чеки, векселя, аккредитивы и другие), фондовые ценности (акции, облигации) и другие долговые обязательства, выраженные в иностранной валюте;
в) драгоценные металлы золото, серебро, платина и металлы платиновой группы (палладий, иридий, родий, рутений, и осмий) в любом виде и состоянии, за исключением ювелирных и других бытовых изделий, а также лома таких изделий;
г) драгоценные камни природные алмазы, рубины, изумруды, сапфиры и александриты в сыром и обработанном виде, а также жемчуг, за исключением ювелирных и других бытовых изделий из этих камней и лома таких изделий (ст.1 Федерального Закона “О драгоценных металлах и драгоценных камнях”).
Порядок и условия отнесения изделий из драгоценных металлов и природных драгоценных камней к ювелирным и другим бытовым изделиям и лому устанавливаются Правительством РФ (ст.141 ГК РФ, п.4 ст.1 Закона РФ “О валютном регулировании и валютном контроле”).
Наряду с денежными средствами, иностранной валютой, валютными ценностями, особой разновидностью движимого имущества (вещей) в исполнительном производстве выступают ценные бумаги (сг.51 Федерального Закона “Об исполнительном производстве”). Из существующего определения ценной бумаги, содержащегося в п.1 ст.142 ГК РФ, следует, что под ценной бумагой понимается документ, удостоверяющий с соблюдением установленной формы и обязательных реквизитов определенные имущественные права, как то: требования уплаты определенной денежной суммы, дохода в виде дивидендов или процентов, определенного имущества и т.п. Их осуществление и передача возможны только при предъявлении ценной бумаги, которая может быть: предъявительской, именной и ордерной (ч.1 ст.145 ГК РФ, ст.16 Федерального Закона “О рынке ценных бумаг”). В отдельных случаях, определенных законом, или в установленном им порядке, фиксация прав, закрепляемых именной или ордерной ценной бумагой может существовать и в бездокументарной форме (ч.1 ст.149 ГК РФ, п.2 ст.16 Федерального Закона “О рынке ценных бумаг").
Ввиду особой оборотоспособности отнесение тех или иных документов к ценным бумагам производится только по прямому указанию закона. В соответствии с приведенным в ст.143 ГК РФ перечнем, к ценным бумагам относятся: государственная облигация, облигация, вексель, депозитный и сберегательный сертификаты, банковская сберегательная книжка на предъявителя, коносамент, акция и другие документы, которые в установленном законом порядке отнесены к числу ценных бумаг.
Таким образом, подводя итог вышеизложенному, можно сделать вывод: в качестве имущества, как объекта правоотношений в исполнительном производстве, выступает совокупность принадлежащих на праве частной собственности (или ином вещном праве) должникам-гражданам, гражданам предпринимателям, вещей, денег, валюты (валютных ценностей), ценных бумаг; прав, требований и обязанностей (долгов).
Поскольку содержанием правоотношений в исполнительном производстве являются процессуальные действия (бездействия) субъектов, совершаемые в соответствии с правами и обязанностями, становится вполне очевидно, что управомоченное лицо гражданин-взыскатель в целях восстановления своих имущественных прав, не может иметь интереса ни в чем ином, кроме как в обращении судебным приставом-исполнителем взыскания на имущество гражданина-должника помимо и вопреки его воли.
Т. Н. Радько, оценивая данный факт критически, указывает, что «общая теория права в разработке состава правонарушения не проявила большой оригинальности. Современные ее положения о правонарушении, в частности о его внутренней структуре были позаимствованы из отраслевых юридических наук (уголовного и административного права)».
Иные теоретики права, напротив, оценивают данный факт положительно и находят указанную категорию важной и значимой для всего отечественного правоведения в целом. Например, В. Л. Кулапов полагает, что категория состава правонарушения, обстоятельно разработанная в науке уголовного права применительно к составу преступления, имеет общеправовое, общетеоретическое значение и используется с определенной спецификой в различных отраслях права. Характеризуя состав правонарушения, он отмечает, что это научная абстракция, которая отражает систему наиболее общих, существенных и типичных признаков отдельных разновидностей правонарушения. Данная система признаков «необходима и достаточна» для привлечения правонарушителя к ответственности, а без наличия хотя бы одного из этих признаков лицо к ответственности привлечено быть не может.
В.И. Гойман также положительно оценивает конструкцию состава правонарушения и полагает, что зафиксированная в ней совокупность необходимых и достаточных условий и элементов позволяет эффективно квалифицировать противоправное деяние как правонарушение.
Аналогичного взгляда придерживаются и иные ученые, которыми уголовно-правовая природа «состава правонарушения» не скрывается, в ряде случаев даже не облекается в «теоретико-правовые одежды», а иногда понятия «состав правонарушения» и «состав преступления» употребляются как тождественные. Так, М. И. Марченко пишет, что все признаки и черты правонарушения «обобщаются в выработанном наукой понятии «состав преступления», с помощью которого группируются и описываются признаки последнего по схеме: объект, субъект, объективная и субъективная сторона правонарушения».
Категория «состав правонарушения» прочно прижилась и в гражданско-правовой науке, где широко распространен взгляд, в соответствии с которым необходимым основанием гражданско правовой ответственности является состав гражданского правонарушения. Такое мнение утвердилось в доктрине советского гражданского права и практически без изменений воспринято современными цивилистами.
Так, О. С. Иоффе гражданское правонарушение отождествляет с понятием состава гражданского правонарушения. Ученый подчеркивает, что «гражданское правонарушение единый, но вместе с тем сложный акт, включающий ряд объективных и субъективных элементов. Объективная характеристика этого акта опирается на отношение к нему закона как к деянию неправомерному. Его субъективная характеристика, основанная на законе, отражает соответствующее психическое отношение к своему деянию самого нарушителя». Отмечая, что любой акт человеческого поведения имеет тот или иной определенный результат, а результатом правонарушения является «урон охраняемым отношениям», цивилист ставит в прямую зависимость от правонарушения причиняемый им ущерб, или, по его словам, «общественно вредный результат», но при этом полагает, что «при конструировании в законе составов отдельных правонарушений результат не обязательно должен быть непосредственно в них отражен».
Утверждая, что законодатель конструирует в законе отдельные составы гражданских правонарушений, О. С. Иоффе подчеркивает, что конструкции этих составов не всегда совпадают. При этом он высказывает мысль, весьма важную, по нашему мнению, в методологическом плане, поскольку положенная в основу рассуждений, она приводит к неверному результату.
«Все зависит от применяемых форм ответственности, пишет О. С. Иоффе. Для ответственности в форме штрафа достаточно установить, что совершено запрещенное законом деяние, не обращаясь к выявлению вызванных им последствий, тогда как ответственность в форме возмещения убытков невозможна, если не наступил результат в виде причиненных убытков». В итоге О. С. Иоффе приходит к выводу, что существуют составы гражданских правонарушений двоякого рода. В одних состав будет состоять из неправомерного поведения и вины, в других из неправомерного поведения, вины и причинной связи между неправомерным поведением и наступившим вредным результатом.
В позиции О. С. Иоффе усматриваются следующие логические погрешности.
Во-первых, как известно, ответственность устанавливается за правонарушение. Следовательно, правонарушение предшествует ответственности и обусловливает ее. Логично предположить, что правонарушение это некая причина, которая влечет определенные последствия (ответственность). Поэтому установление параметров правонарушения (причины) должно предшествовать параметрам ответственности (следствия), причем последние должны быть обусловлены первым, а не наоборот. И если в законе заранее заданы параметры ответственности, то логичным будет утверждение, что еще ранее в законе заданы параметры правонарушения, поскольку следствие не может предшествовать причине.
Современная философия признает общетеоретический принцип детерминизма фундаментальным принципом учения о бытии, а основанием философского детерминизма является учение о причинной обусловленности всех явлений. В общем виде отношение причинности формулируется как некая генетическая связь между явлениями, в которой причина с необходимостью порождает следствие. Поскольку ответственность это результат правонарушения, очевидно, что мы не можем поменять местами составляющие данного положения и сказать, что «правонарушение это результат ответственности». Поэтому взаимосвязь, которую выводит О. С. Иоффе: состав правонарушения зависит от установленной формы ответственности, является логически неверной. По нашему мнению, следует не правонарушение «привязывать» к форме ответственности, а, наоборот, форму ответственности объяснять, исходя из характера правонарушения. Следовательно, в приведенном О. С. Иоффе примере необходимо установить, почему за некое запрещенное законом деяние установлен штраф и при этом не требуется выявлять, причинены ли этим деянием убытки. И главным при этом, как представляется, будет выяснение характеристик этого запрещенного законом деяния, влекущего штраф.
Во-вторых, вызывает сомнение утверждение О. С. Иоффе о существовании составов гражданского правонарушения двух видов, особенно в свете другого его утверждения: «Предусмотренный законом состав гражданского правонарушения в единстве его объективных и субъективных элементов и образует основание гражданско правовой ответственности». Не касаясь пока вопроса о том, что гражданским законом состав гражданского правонарушения не предусмотрен, отметим следующее. Коль скоро, по мнению О. С. Иоффе, имеется не один, а два мыслимых состава гражданского правонарушения, то вряд ли имеются основания вести речь о едином основании гражданско-правовой ответственности, понимаемом как «состав гражданского правонарушения в единстве его объективных и субъективных элементов». Если признать возможность существования двух составов гражданского правонарушения, то следует вести речь о том, что закон «конструирует» два основания гражданско правовой ответственности. Но будет ли такое утверждение соответствовать концепции состава правонарушения и смыслу, вкладываемому в это понятие?
Общепризнанным доктринальным положением является то, что «состав правонарушения» это научная абстракция, которая отражает систему наиболее общих, существенных и типичных признаков отдельных разновидностей правонарушения. Данная система признаков «необходима и достаточна» для привлечения правонарушителя к ответственности, а без наличия хотя бы одного из этих признаков лицо к ответственности привлечено быть не может.
Если признать правоту О. С. Иоффе о наличии двух составов гражданского правонарушения, то придется признать также, что в доктрине имеются две «научные абстракции», отражающие две системы наиболее общих, существенных и типичных признаков отдельных разновидностей правонарушения.
В связи с этим возникает вопрос: какова необходимость «строить» по одному и тому же поводу две научные абстракции и как увязать эти две абстракции с тем доктринальным положением,
что понятие правонарушения должно быть единым для права в целом и, следовательно, отражаться одной, единой научной абстракцией? Ответа на эти вопросы О. С. Иоффе не дает. Но, вероятно осознавая логическую «нестыковку» существования двух составов гражданского правонарушения, пытается обосновать положение о том, что, поскольку возмещение убытков является общей формой гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательств, то в качестве общего состава выступает трехэлементный, а не двухэлементный состав гражданского правонарушения.
Другие ученые о двух составах гражданского правонарушения не говорят, выделяя либо классический четырехэлементный, либо трехэлементный, либо двухэлементный состав.
Так, В. Ф. Яковлев считает основанием для применения мер гражданско-правовой ответственности четырехэлементный состав гражданского правонарушения, который, по его мнению, построен на тех же основах, что и любое иное (не гражданское) правонарушение, поскольку, «как любое правонарушение включает в свой состав четыре элемента»". В качестве таких элементов цивилист называет субъекта правонарушения, объект правонарушения, а также объективную и субъективную стороны.
С.С. Алексеев признает трехэлементный состав и полагает, что «если классифицировать общие признаки состава гражданского правонарушения, единые как для «договорной», так и для «внедоговорной» ответственности.
Их следует распределить по трем сторонам состава:
1) объект;
2) субъект;
3) объективная сторона (объективированный вредоносный результат, противоправность, причинная связь)».
Является сторонницей трехэлементного состава гражданского правонарушения и Т. И. Илларионова под составом понимает «юридически значимую нормативную характеристику нарушителя (субъекта правонарушения), противоправного виновного деяния, вредных последствий (вреда) причинной связи между деянием и вредными последствиями».
Однако большинство цивилистов высказывается за двухэлементный состав. Так, по мнению Н. С. Малеина, элементы гражданского правонарушения это противоправность, вред, причинная связь между противоправным поведением и вредом и вина причинителя вреда. Он отмечает, что хотя объект и субъект гражданского правонарушения существуют в последнем, но в необходимый его состав не входят. Такого же мнения придерживается и В. А. Тархов, который называет элементами состава гражданского правонарушения объективную сторону (противоправность, вред, причинно-следственную связь), субъективную сторону (вину) и утверждает, что объект и субъект в гражданском праве имеются в виду «в общих чертах». М. Н. Малеина, Т. М. Рассолова, А. М. Эрделевский, признавая категорию состава гражданского правонарушения и не упоминая ни о субъекте правонарушения, ни о его объекте.
Выделяют элементы:
1) противоправность поведения;
2) наличие вреда;
3) причинную связь между противоправным поведением и возникающим вредом;
4) вину причинителя вреда.
Н. Д. Егоров также полагает, что совокупность условий, необходимых для привлечения к гражданско-правовой ответственности, образует двухэлементный состав гражданского правонарушения. Пытаясь выделить состав, охватывающий все виды гражданско-правовой ответственности, он указывает на такие его необходимые элементы, как противоправное поведение и вину должника и отмечает, что для такого вида ответственности, как возмещение убытков к этим элементам следует добавить также наличие самих убытков и причинную связь между убытками и противоправным поведением должника".
Е. А. Суханов указывает, что совокупность условий, «по общему правилу необходимых для возложения гражданско-правовой ответственности на конкретное лицо, называется составом гражданского правонарушения. Отсутствие хотя бы одного из указанных условий ответственности, как правило, исключает ее применение». В числе элементов состава гражданского правонарушения ученый называет противоправный характер поведения лица, наличие у потерпевшего вреда (убытков), причинную связь между противоправным поведением нарушителя и наступившими вредоносными последствиями, а также вину правонарушителя. В то же время Е. А. Суханов делает оговорку, что наличие состава правонарушения в гражданском праве есть общее правило, из которого закон может устанавливать исключения, например, исключить «наличие или отсутствие убытков либо вины в действиях причинителя».
Следует отметить, что не все цивилисты признают сходство терминов «состав гражданского правонарушения» и «состав преступления». Так, В. А. Тархов, говоря о составе гражданского правонарушения, подчеркивает: «Следует обратить внимание на чисто внешнее сходство с составом преступления по уголовному праву. Преступление по уголовному праву слагается из таких элементов, как субъект, объект, субъективная и объективная сторона, которые всегда должны наличествовать, в то время как в состав гражданского правонарушения включаются противоправность, вина, вред и причинная связь, и ответственность подчас возможна при отсутствии большинства элементов состава».
Несмотря на разночтения с числом элементов, как было показано, большинство цивилистов считает состав гражданского правонарушения общим, а в ряде случаев и единственным основанием гражданско-правовой ответственности.
Современный исследователь А. Ф. Галузин посвящает целый параграф субъектам и субъективной стороне правонарушения в частном праве, но раскрытие последних осуществляет, исходя из утверждения «субъекты гражданско правовых нарушений совпадают с субъектами гражданского права» путем описания дееспособности субъектов гражданского права. А особенность субъектов гражданско-правовых нарушений автор видит в том, что, «во-первых, гражданское законодательство предусматривает ответственность в ряде случаев не субъектов правонарушений, а других лиц; во-вторых, в некоторых случаях устанавливается субсидиарная ответственность собственников, учредителей, государства, других лиц за действия правонарушителей; в-третьих, подробно излагается в гражданском законодательстве ответственность государства перед гражданами». Вывод автора полностью сводится к приведенному выше утверждению о том, что «субъекты гражданско правовых нарушений совпадают с субъектами гражданского права» и не дает ответа на вопрос, чем отличается «субъект гражданского правонарушения», как элемент «состава гражданского правонарушения» от субъекта гражданско правовых отношений, статус которого описан автором, а также на вопрос, какой смысл рассматривать субъектов гражданского права в качестве таковых, а затем в том же объеме в качестве субъектов гражданского правонарушения. Представляется, что своими рассуждениями автор лишний раз подтверждает надуманность понятия «состав гражданского правонарушения».
Тот факт, что учение о составе гражданского правонарушения позаимствовано и теоретиками права и цивилистами из уголовного права, некоторыми правоведами расценивался как явление положительное и для гражданского права благотворное. Так, Г. К. Матвеев прямо указывал, что представители науки уголовного права «первыми разработали понятие состава и доказали, что оно является, подобно научной абстракции, необходимой ступенью в процессе познания конкретных составов преступления, теоретической основой для раскрытия их содержания и правильного применения на практике... уголовного закона» и подчеркивал, что роль познавательного значения данной категории (состава правонарушения) велика и для общей теории права, и для отраслевых дисциплин, в том числе и для гражданского права. Г. К. Матвеев считал неприемлемым такое положение дел, когда в одних отраслях права (например, в уголовном) основаниями ответственности выступают одни обстоятельства, а в других иные, «хотя уже давно стало ясным, что основаниями всех видов ответственности в нашем праве являются в принципе одни и те же фактические обстоятельства: люди и организации отвечают у нас за противоправные, вредные и виновные поступки. Другими словами, составы любых правонарушений выражают собой самые существенные признаки антиобщественных явлений, успешная борьба с которыми зависит не только от их трезвой политической оценки, но и от их четкой юридической квалификации». Ученый делал вывод о том, что наличие состава гражданского (и всякого иного) правонарушения общее и единственное основание гражданско-правовой (и всякой иной) ответственности, а состав правонарушения является «тем юридическим фактом, который порождает правоотношение между правонарушителем и потерпевшим и создает определенные притязания потерпевшего и обязанности нарушителя по заглаживанию ущерба, причиненного противоправным действием».
Решительным противником признания категории «состав гражданского правонарушения» выступил В. В. Витрянский. Критикуя сторонников учения о составе гражданского правонарушения как общем и единственном основании гражданско-правовой ответственности, ученый подчеркивает: «На наш взгляд, основанием гражданско правовой ответственности (единственным и общим) является нарушение субъективных гражданских прав, как имущественных, так и личных неимущественных, поскольку гражданско правовая ответственность представляет собой ответственность одного участника имущественного оборота перед другим, ответственность нарушителя перед потерпевшим, ее общей целью является восстановление нарушенного права на основе принципа соответствия размера ответственности размеру причиненного вреда или убытков». Возражение В. В. Витрянского вызывают включение в число оснований гражданско правовой ответственности «вредоносных последствий» допущенного правонарушения, понимаемых «с точки зрения негативного влияния допущенного нарушения гражданских прав на общественные интересы», а также «объективная» и «субъективная» стороны гражданского правонарушения.
Считаем позицию В. В. Витрянского наиболее верно отражающей современные гражданско правовые реалии. Разграничение права на две самостоятельные сферы частного права и публичного права позволяет утверждать, что и правонарушения частноправового либо публично-правового порядка должны обладать существенными отличительными особенностями, поскольку такими особенностями обладают указанные сферы. И если задачей публичного права является защита публичных интересов, то задачей частного права индивидуальных. Поэтому, говоря об основании гражданско-правовой ответственности, следует признать таковым, в противовес публично-правовой ответственности, нарушение субъективных гражданских прав, а не общественных интересов.
Некоторые авторы занимают в вопросе о составе гражданского правонарушения половинчатую позицию. Так, С. С. Амосов, присоединившись к мнению В. В. Витрянского о том, что единственным и общим основанием гражданско правовой ответственности является нарушение субъективных гражданских прав, в то же время утверждает: «Правонарушение рассматривается как действие или бездействие, т. е. прежде всего как поведение конкретного лица. Следовательно, есть прямая необходимость устанавливать субъекта правонарушения. Неумение рассматривать вопросы ответственности, как проявление целого комплекса правовых элементов, затрудняет возможности правильного их решения».
Насчет того, что при всяком нарушении необходимо установить лицо, на которого следует возложить гражданско-правовую ответственность, возражений быть не может в принципе, однако утверждение о том, что это обязательно будет «субъект правонарушения» крайне сомнительно. Кроме этого, остается неясным, что автор имеет в виду под «комплексом правовых элементов»? Если исходить из необходимости отыскивать «субъекта правонарушения», то можно с уверенностью утверждать, что автор имеет в виду именно «состав правонарушения», хотя и изменил его название на «комплекс правовых элементов». Кстати далее в работе автор, уже не прибегая к иносказаниям, употребляет термин «состав гражданского правонарушения».
В. М. Болдинов полагает, что термин «состав гражданского правонарушения» практического значения в цивилистике не имеет, поскольку гражданское законодательство его не знает26. Мы согласны с автором в этом утверждении, т. к. Гражданский кодекс Российской Федерации не содержит положений о составе гражданского правонарушения. Однако вряд ли можем принять следующее утверждение автора: «... Данное понятие стало традиционным в литературе, часто употребляется при раскрытии содержания общего и сингулярных деликтов. Полагаем, что отказ от него обеднил бы категориальный аппарат гражданско-правовой науки». При этом автор не приводит аргументов в пользу своего вывода.
Понятия «гражданское правонарушение» и «состав гражданского правонарушения» так прочно переплелись в доктрине, что порой их трудно разграничить, в связи с чем достаточно сложным является исследование неправомерных действий в гражданском праве и открытым остается вопрос: являются ли неправомерные действия элементом «состава правонарушения» или самим правонарушением? Представляется, что на сегодняшний день в доктрине отсутствует четкое представления о том, что такое состав правонарушения и чем он отличается от самого правонарушения.
Общая теория права вслед за теорией уголовного права выделяет следующие элементы в составе правонарушения: объект, субъект, объективная и субъективная сторона правонарушения.
В науке уголовного права признается, что состав преступления «это система обязательных объективных и субъективных элементов, образующих и структурирующих общественно опасное деяние, признаки которых описаны в диспозициях уголовно-правовых норм Общей и Особенной частей УК». Ответственность за преступление наступает по соответствующей статье УК РФ. Л. М. Брайнин отмечал, что именно в этом смысле состав преступления является единственным основанием уголовной ответственности и основанием правовой квалификации преступления. В. К. Кудрявцев утверждает, что правильным является «такое определение состава, в котором подчеркивается, что это совокупность признаков общественно опасного деяния, определяющего его, согласно уголовному закону, как преступное и уголовно-наказуемое». По мнению А. А. Пионтковского, «общим составом преступления являются те основные элементы преступления, которые имеются в каждом преступлении, и отсутствие одного из них влечет за собой признание отсутствия состава преступления».
Статья 8 УК РФ устанавливает, что «основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом».
И. Ф. Кузнецова подчеркивает, что в реальности существует система объективных и субъективных элементов деяния, составляющих его общественную опасность, т. е. состав общественно-опасного деяния и уточняет: «Состав преступления и само преступление являются одновременно и фактическим явлением, и правовой категорией». Можно было бы предположить, что правовая категория в данном случае является адекватным отражением фактического явления. Возможно, это и верно для уголовного правонарушения. Однако применительно к общему понятию правонарушения данное положение неприменимо, поскольку общее понятие правонарушения должно обладать признаками, охватывающими все правонарушения, независимо от их отраслевой принадлежности, а, как было показано, гражданское правонарушение системы объективных и субъективных элементов деяния не составляет.
А. А. Пионтковский утверждал: «Понятием состава преступления юристы пользуются как для обозначения совокупности признаков, характеризующих определенное преступление по уголовному законодательству, так и для обозначения конкретного деяния, соответствующего этим признакам», а В. И. Кудрявцев уточнял, что сами эти признаки существуют объективно, независимо от сознания людей, они действительно присущи данному конкретному преступлению, и задача законодателя состоит в том, чтобы выявить и предусмотреть эти признаки в законе с наибольшей точностью и глубиной».
Как известно, признак это то, в чем предметы сходны или отличны друг от друга. Отсутствие какого-либо признака состава преступления позволяет характеризовать его как деяние, но не позволяет характеризовать его как преступление. Следовательно, можно сделать вывод, что отсутствие состава преступления свидетельствует об отсутствии самого преступления и тем самым заявить, что состав преступления содержится в деянии, именуемом преступлением и служащем основанием уголовной ответственности38. Проводя напрашивающиеся параллели, можно было бы утверждать, что состав правонарушения содержится в деянии, именуемом правонарушением и служащем основанием для привлечения к юридической ответственности. Однако переложить данные положения на гражданское правонарушение и гражданско-правовую ответственность не удается по указанным выше соображениям.
Подводя итоги сравнению понятия «состав правонарушения» и «состав гражданского правонарушения», можно указать на некоторые достаточно явные нестыковки в понимании указанных понятий.
Во-первых, если черты правонарушения обобщаются в выработанном наукой понятии «состав правонарушения», с помощью которого группируются и описываются признаки последнего по схеме: объект, субъект, объективная и субъективная сторона правонарушения» (М. И. Марченко) или по схеме: объект, субъект, объективная сторона (объективированный вредоносный результат, противоправность, причинная связь)» (С. С. Алексеев), а в доктрине гражданского права общепризнанным сегодня является раскрытие состава гражданского правонарушения через элементы: противоправность, вина, вред и причинная связь, т. е, только через объективную и субъективную стороны, то уже налицо несовпадение признаков состава правонарушения в его общетеоретическом понимании и состава гражданского правонарушения. Правомерно и целесообразно ли в таких условиях применять один и тот же термин «состав правонарушения», если в разных случаях в него вкладывается различный смысл?
Во-вторых, если наличие состава гражданского правонарушения общее и единственное основание гражданско-правовой ответственности, а состав правонарушения является тем юридическим фактом, который порождает правоотношение между правонарушителем и потерпевшим и создает определенные притязания потерпевшего и обязанности нарушителя по заглаживанию ущерба, причиненного противоправным действием» (Г. К. Матвеев), то, как объяснить, что в ряде случаев ответственность в гражданском праве наступает лишь при наличии некоторых из признаков «состава гражданского правонарушения», например, при наличии убытков и отсутствии вины, либо даже при отсутствии убытков?
В-третьих, если термин «состав правонарушения» в гражданском праве практического значения не имеет, а теоретически является достаточно условным и не до конца разработанным, то какой смысл применять его в гражданском праве, начиная, по существу, именно с него рассмотрение вопроса об условиях гражданско-правовой ответственности почти во всех современных учебниках по гражданскому праву и монографических работах?
По нашему мнению термин, привнесенный в частное право из публичного права отраслей, диаметрально противоположных по своей сущности, целям и функциям, да еще и не имеющий в цивилистике практического значения, является чуждым гражданско-правовой науке. То, что воспринималось как должное в советский период, когда гражданское законодательство строилось на публично-правовых установках, не может не вызывать возражений в современных условиях, когда гражданское законодательство строится на иных, частноправовых принципах. На наш взгляд, если и можно цивилистике заимствовать какие-либо понятия и категории из науки уголовного права, то с большой осторожностью, поскольку гражданское право и уголовное право это отрасли, имеющие различное социальное назначение. А категории, адекватно отражающие сущность уголовно-правового регулирования, оказываются неприемлемыми для отражения сущности регулирования гражданско-правового.
Есть пять человек разных национальностей, которые проживают в 5 домах. Каждый дом имеет свой цвет, отличный от цвета других домов. Каждый из этих людей курит и предпочитает определенный сорт сигарет. У каждого из этих людей есть по одному домашнему животному. Каждый из этих людей пьет свой любимый вид напитка.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
