Философия написана в величественной книге (я имею в виду Вселенную), которая постоянно открыта нашему взору, но понять ее может лишь тот, кто сначала научится постигать ее язык и толковать знаки, которыми она написана. Написана же она на языке математики, и знаки ее — треугольники, круги и другие геометрические фигуры, без которых человек не смог бы понять в ней ни единого слова; без них он был бы обречен, блуждать в потемках по лабиринту,
После британской экономики рванулась вперед: города росли, лондонские зарплаты были высокими, сельское хозяйство развивалось, а мануфактуры распространялись в сельской местности. Природа происходивших изменений заставляет нас предположить, что действующими силами этого процесса были города и торговля. Высокие зарплаты, к примеру, сохранились в Лондоне в XVI веке, когда уровень зарплат падал повсеместно; в XVII веке провинциальные города стали стремительно расти и вся остальная страна начала подтягиваться до лондонского уровня. Рост Лондона проложил путь потоку каменного угля с северо-запада страны как раз тогда, когда цены на древесину взлетели до небес.
В этой статье развивается мысль о том, что рост городской коммерческой экономики был движущей силой, подталкивавшей английскую экономику вперед в века, предшествовавшие промышленной революции. Эта тема осложняется двумя проблемами. Первая связана с выявлением первоначальных причин развития.
Возможно, рост городов и подталкивал национальную экономику вперед, но что стало причиной роста городов? Я проведу анализ более раннего периода, чтобы выявить факторы этого роста. Вторая проблема касается причинно-следственного воздействия факторов друг на друга. Рост городов, к примеру, вел к увеличению производительности в сельском хозяйстве, а более производительное сельское хозяйство способствовало урбанизации. Это взаимное причинно-следственное воздействие необходимо рассмотреть.
Единственный способ прояснить эти взаимные отношения между экономическими явлениями — представить их в математической форме. Идея Галилея о том, что мир природы является математическим, относится также к миру социальному. В этой статье я следую примеру Галилея, разве что вместо треугольников и кругов для выражения социально-экономического развития я пользуюсь системами уравнений. В этой модели первопричинами экономических изменений являются рост населения, реорганизация сельскохозяйственных институтов, технологические новшества, империи и связанная с ними межконтинентальная торговля, государственный строй, а также эволюция цен на энергию. Эти факторы повлияли на урбанизацию, сельскохозяйственную производительность, прото-индустриализацию и уровень реальной зарплаты, которые, в свою очередь, влияли друг на друга.
Вопрос важности этих первопричин издавна был предметом обсуждений и споров, как правило, на тему их внутренней когерентности. Аргумент об огораживании земель, к примеру, был поставлен под сомнение теми историками, которые отрицают, что огораживание привело к существенному росту сельскохозяйственной производительности. Значение империй и межконтинентальной торговли подверглось критике на том основании, что рынки за пределами Европы были слишком маленькими, чтобы иметь большое значение, как и прибыли, получаемые от работорговли и колониальной торговли. Аргумент о представительном правлении вызывает протесты у тех, кто предполагает, что норма процента и налоги во Франции не были чрезмерно высокими.
В этой статье используется другой подход: европейское развитие моделируется в ней на основе системы четырех уравнений. Подобные модели используются, когда причинно-следственные связи действуют в обоих направлениях. Модель объясняет четыре переменные: уровень зарплат, урбанизацию, сельскохозяйственную производительность и прото-промышленную революцию. Мы можем использовать ее, чтобы смоделировать экономическое развитие и выяснить, почему одни страны были успешны, а другие нет.
Модель основана на базе данных, составленной по 55 наблюдениям о европейских странах, временные интервалы между наблюдениями составляют примерно сто лет — к примеру, Испания, Испания, Польша и так далее. База данных используется для статистической оценки уравнений модели и содержит информацию для моделирования. К этой информации были добавлены данные об объемах международной торговли и институциональных факторах, которые обсуждаются в этой статье. За исключением цен на энергию, база данных ранее публиковалась, где приводятся подробные объяснения и ссылки на источники.
Очень важен вопрос о том, насколько уместно брать в качестве единицы анализа страну. Во-первых, достаточно ли страны однородны? Существовала ли, к примеру, такая вещь, как «английская» или «итальянская» зарплата? Во многих отношениях страны были внутренне гетерогенны, и я привожу усредненные данные по каждой из них. Однако если мировые империи или сельскохозяйственные институты были достаточно влиятельны, чтобы преобразовывать общества в целом, результаты их влияния должны проявляться в среднестатистических показателях соответствующих стран. И они, действительно, проявляются.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Второй вопрос касается того, всем ли странам подходит одна и та же модель; в частности, описывает ли одна-единственная модель из четырех уравнений все то разнообразие путей развития, которое наблюдалось в Европе периода Нового времени? Возможно, для того, чтобы отразить многообразие путей развития континентальных европейских стран, требуется использовать разные модели для каждой страны? Как это ни странно, но одна модель действительно подходит для всех стран и позволяет понять, почему одни страны были успешнее других.
Я использую метод статистического анализа, но он вполне совместим с повествовательным подходом к истории Нового времени. В сущности, целью этого анализа является выбор между конкурирующими повествованиями. В одном изложении, к примеру, различия между сельскохозяйственными институтами выделяются как причина различных траекторий развития. В другом изложении источником экономического развития называется возникновение представительного правления. Анализ, приведенный в этой статье, обесценивает значимость обеих этих версий. Вместо них используемая модель указывает на важность коммерческой революции и международной торговли.
Торговля играет тут три роли. Первая, наиболее важная, роль касается новых разновидностей тканей. Коммерческая революция была внутренним европейским явлением, и изменившаяся география текстильного производства была ее центральным фактором. В Средние века шерстяные ткани производились в городах Италии и Фландрии, а затем экспортировались по всей Европе. Англичане в это время успешно экспортировали тяжелое шерстяное сукно. Северные имитации были так успешны, что английские и голландские производители вытеснили из текстильного бизнеса итальянцев. Новые ткани обосновались в исторических Нидерландах и восточной Англии, где издавна существовали камвольные мануфактуры. Развитию отрасли в Норидже также поспособствовал приток фламандских иммигрантов, бежавших от войны и притеснений. К концу около 40% шерстяных тканей английского производства шло на экспорт, а в объеме экспорта продукции собственного производства шерстяные ткани составляли 69. Для Лондона шерсть была еще важнее. Новые ткани шли из столицы потоком: ткани составляли до 74% объема лондонского экспорта и вторичного экспорта и существенно способствовали росту города. К четверть рабочего населения Лондона была занята в транспортировке грузов, в портовых или сопутствующих услугах.
Успех Англии в производстве новых тканей корнями уходит в демографический кризис Позднего Средневековья. До эпидемии чумы конкурентное преимущество Англии заключалось в производстве шерсти-сырья, которую она в больших объемах экспортировала. В первой половине XIV века на экспорт шерсти-сырья были введены налоги, которые все увеличивались, при этом продажа шерсти на внутреннем рынке налогами не облагалась. Налоги на экспорт шерсти составляли треть стоимости продукции и обеспечивали превосходную защиту английскому производству шерстяных тканей, которые экспортировались во все растущих объемах. Эпидемия чумы выкосила население всех европейских стран. В Англии ущерб был как минимум таким же существенным, как и на континенте. В большинстве европейских стран население начало восстанавливаться, но население Англии оставалось крайне небольшим вплоть. В этот период конкурентное преимущество Англии в производстве шерстяных тканей укрепилось, а миллионы акров пахотной земли были отданы под пастбища. Уровень реальных зарплат был очень высоким. Овцам общее благосостояние шло на пользу не меньше, чем людям, потому что обширные земли, где до эпидемии чумы выращивался хлеб, теперь засеивались кормовой травой. Поскольку животные лучше питались, у них росла более длинная шерсть. «Шерсть, как и любая другая часть овцы, должна стать длиннее или толще, когда животное получает в избытке пищи», и действительно, типичный вес овечьего руна увеличился вдвое. Короткая шерсть недокормленных средневековых овец лучше подходила для изготовления грубого сукна, а длинная шерсть годилась для производства камвольных тканей. Такова была материальная база новых тканей, и рост этой отрасли промышленности можно рассматривать как неизбежную реакцию на изменения в предложении шерсти. Новые ткани также зависели от налога на экспорт шерсти сырья, поскольку без этого закона высокие английские зарплаты сделали бы производство тканей неконкурентным и на экспорт шла бы шерсть-сырье, а не камвольные ткани.
В XVIII веке международная торговля дала экономике второй толчок благодаря успешной политике меркантилизма и колониальному режиму. Многие европейские страны нанимали компании для торговли с Азией и Америками, и эти компании конкурировали в торговле с Индией и Китаем. Однако торговля с колониями, как правило, ограничивалась уроженцами страны колонизатора. Испания и Португалия были первыми европейскими странами, захватившими крупные территории в Азии и Америках. Голландцы захватили португальские территории. Азиатские колонии, такие как Индонезия, они удерживали веками, но американские колонии пробыли под их властью совсем недолго. Англия вступила в колонизацию, и английская экономика выиграла от той масштабной торговли, которую она стала вести благодаря своим колониям. Лондон рос, потому что был пунктом экспорта новых тканей, а этот рост продолжился по мере развития торговли с Америками, Африкой и Азией.
Торговая экспансия влияла на рост экономики и с третьей стороны: со стороны дешевой энергии. Разработке угольных месторождений в Нортумберленде предшествовал рост Лондона в, а этот рост происходил как раз благодаря торговле. Угольная торговля обеспечила столице безграничные запасы топлива по умеренной цене, но в южной части Англии энергия была немногим дешевле, чем во многих континентальных городах. Совершенно иной ситуация была вблизи угольных месторождений: там энергия была крайне дешевой. Такие города, как Бирмингем и Шеффилд, начали расти, одновременно с тем, как каменный уголь стал применяться в разных промышленных технологиях. Очистка металлов и металлообрабатывающая промышленность были в числе прочих активно развивающихся отраслей; они стали основой для экономического развития за пределами Лондона. Зарплаты на западе страны стремительно росли, потому что дешевый каменный уголь означал, что промышленность в этом регионе могла оставаться конкурентной на международном уровне и при этом платить работникам высокие зарплаты. К наступлению второй половины XVIII века зарплаты по всей Великобритании приближались к лондонскому уровню.
Чтобы установить, что в Англии периода Нового времени происходили именно описываемые нами события, мы используем модель экономики периода Нового времени. В модели используются два вида переменных: объясняющие и объясняемые. В нашей модели четыре объясняемые переменные: реальная заработная плата, доля городского населения, доля прото-промышленного населения, сельскохозяйственная производительность. Каждая из этих переменных влияла на остальные три. Производительное сельское хозяйство, к примеру, способствовало росту городов, в то время как урбанизация вела к росту сельскохозяйственной производительности. Таким образом, мы смотрим на развитие как на процесс, в котором уровень жизни, урбанизация, прото-индустриализация и сельскохозяйственная революция взаимно усиливали эффект друг друга. Ни один из этих факторов не был первичным, подталкивавшим все остальные вперед. Эти четыре переменные в конечном итоге можно объяснить другими переменными модели: огораживанием открытых полей, к примеру, и появлением мировых империй. К другим первопричинам относятся показатель производительности в производстве шерстяных тканей, прежние уровни урбанизации и соотношение земли и труда. Модель содержит четыре уравнения, объясняющих четыре переменные - реальную зарплату, доли городского и прото-промышленного населения и сельскохозяйственную производительность - через другие переменные.
Модель работает как рекурсивная система. Для каждого из временных периодов (длиной сто лет) находятся решения четырех уравнений, так, чтобы определить уровень реальной зарплаты, доли городского и прото-промышленного населения и сельскохозяйственную производительность через первичные движущие факторы экономики. Диаграмма показывает связь между переменными, которые в статистических исследованиях оказались существенными: в ходе разработки модели были исследованы многие другие связи, но они не оказались статистически или исторически весомыми. Четыре переменные, определяемые моделью, обведены прямоугольниками, а первопричинные факторы, объясняющие их - овалами. Переменные, определяемые моделью, влияли друг на друга различными способами. Распространение урбанизации, например, вело к росту сельскохозяйственной производительности. Эти два фактора влияли друг на друга и в обратную сторону: большая сельскохозяйственная производительность увеличивала долю городского населения. В приведенной здесь модели сельскохозяйственная и городская революции были одновременно причинами и последствиями экономического развития. Каждый период связан с предыдущим через изменения в количестве населения и предыдущий уровень урбанизации.
Модель определяется уравнениями, приведенными в приложении к этой статье. Я опишу их по очереди.
Заработная плата
Уравнение, в котором определяется зарплата, для нас имеет критическое значение, потому что мы хотим объяснить, почему в Северо-Западной Европе зарплаты были высокими, в то время как в остальной Европе они упали до низкого уровня. Традиционно падение уровня реальной заработной платы объясняется ростом населения в условиях ограниченного предложения земли. Этот эффект убывающей отдачи представлен в модели благодаря тому, что зарплата поставлена в зависимость от соотношения между землей и трудом. Поскольку площадь земли была фиксированной, убывающая отдача означала, что большее по размеру население можно было трудоустроить только при условии падения зарплат. По этой причине кривая спроса идет вниз. Статистический анализ подтверждает, что при прочих равных рост населения в Европе периода Нового времени вел к понижению зарплат. Ось5 обозначает предложение труда, представленное населением. При низком значении S зарплата, отмеченная на оси да, была высокой. Однако в экономически успешных странах этого не произошло. В них кривая спроса на труд сдвинулась вправо (до Dx) одновременно с ростом населения. В результате этого зарплата осталась на уровне да. Главный вопрос заключается в том, почему кривая спроса на труд в нескольких странах шла вверх, а в остальных оставалась на одном уровне. Статистические исследования показывают, что спрос на труд рос, когда сельскохозяйственная эффективность росла и города расширялись. Крупные города были важны, в том числе потому, что привели к появлению экономии на масштабе, увеличившей эффективность производства, а с ним и спрос на труд. Более эффективное сельское хозяйство и рост городов были непосредственными причинами того, что в Северо-Западной Европе зарплаты были высокими, а отсутствие этих факторов во Франции, Италии и Испании привело к падению уровня жизни.
По логике вещей, теперь нас интересует, почему увеличилась производительность сельского хозяйства и почему стали расти города. Начнем с сельского хозяйства.
Развитие сельского хозяйства можно объяснить двумя способами. Традиционный подход предполагает, что сельскохозяйственные революции происходят благодаря «модернизации» сельских институтов. Второй подход утверждает, что высокая производительность в сельском хозяйстве связана с ростом несельскохозяйственного сектора экономики. Большие города и сельская промышленность привели к росту спроса на продукты питания, лен, шерсть, кожу и труд, тем самым обеспечив фермерам мотивацию модернизировать привычные сельскохозяйственные методы. Согласно статистическим исследованиям для объяснения сельскохозяйственной производительности важны и аграрные институты, и несельскохозяйственный сектор экономики8.
Статистический анализ базы данных по Европе подтвердил, что урбанизация, рост прото-промышленности и высокие зарплаты одинаково способствовали повышению производительности сельского хозяйства. Более высокие показатели первых двух переменных означали больший спрос на производимые в сельском хозяйстве продукты питания и сырье для текстильного производства. Высокие зарплаты при этом мотивировали фермеров отказываться от непроизводительных рабочих мест или же каким-то иным способом увеличивать эффективность так, чтобы сгенерировать достаточно большую прибыль, которая удерживала бы рабочую силу на ферме, не давая ей мигрировать в город. Эти переменные подкрепляют мнение о том, что развитие несельскохозяйственного сектора экономики вело к росту производительности крестьянских хозяйств.
Роль аграрных институтов в ограничении реакции на этот спрос была установлена путем включения в статистический анализ двух дополнительных переменных. Одна переменная представляла Англию XVIII века. К этому времени аграрные институты Англии - крупные поместья, большие фермы с работниками, не имеющими собственной земли — развились до своей законченной формы. Если они играли большую роль в повышении производительности, то, вероятно, они должны были поднять ее выше уровня, предполагаемого другими переменными. Однако переменная, представляющая эти институты, не оказалась достаточно статистически значимой и даже имела отрицательный коэффициент, заставляя нас предположить, что они оказали негативное влияние на сельское хозяйство. Это открытие заставляет усомниться в том, что огромные английские поместья были источником сельскохозяйственных усовершенствований.
Вторая переменная представляет долю огороженных сельскохозяйственных земель, что позволяет нам оценить действенность самого выдающегося сельскохозяйственного института Англии. В Англии доля огороженных земель увеличивалась постепенно, по мере того, как открытые поля исчезали. Для измерения прогресса огораживания использовались данные Уорди с некоторыми поправками. Англия известна как единственная страна, где в этот исторический период активно шло огораживание земель, однако Англия была не единственной страной с огороженными хозяйствами. В разных странах доля огороженных земель была разной, как свидетельствует карта, составленная Паундсом, и для всех стран, кроме Англии, показатель доли огороженных земель взят с этой карты.
В реальности доля огороженной земли оказала на сельскохозяйственную производительность незначительное влияние. Переменная доли огороженных земель обычно имела коэффициент около 0,18 и была статистически значимой на уровне приблизительно 15%, что считается довольно низким уровнем. Однако этот коэффициент также говорит о многом. Показатель 0,18 предполагает, что общая производительность факторов производства на огороженных фермах была на 18% выше, чем на открытых полях. Если рента составляла одну третью часть доходов хозяйства, то огораживание повышало ренту на 64%, к примеру, с 12 до 20 шиллингов с одного акра. Этот результат соответствует тем различиям в уровне ренты, которые наблюдались во многих частях Англии. Артур Янг с энтузиазмом отнесся бы к данному коэффициенту регрессии, поскольку он близок к тому удвоению, о котором Янг часто говорил. Несмотря на то, что статистическая значимость показателя доли огороженных земель вызывает сомнения, этот показатель учитывается в модели в качестве дани уважения Янгу, а также для того, чтобы огораживание земель было оценено по заслугам.
Урбанизация
Рост городов был еще одной непосредственной причиной высокого уровня реальных зарплат. Доля населения, проживающего в городах, в период Нового времени во многих странах очень мало изменилась, но при этом выросла в Нидерландах и особенно в Англии. Для описания этого неоднородного паттерна используются пять переменных.
Весьма весомой во всех статистических тестах оказалась переменная, характеризующая норму урбанизации в стране в предшествующем веке. Коэффициент при ней, равный 0,79 означает, что доля городского населения составляла бы 79% своего значения веком раньше, если бы на нее не влияли никакие дополнительные факторы. Эта переменная измеряет устойчивость городской системы.
Устойчивость представляет несколько общественных процессов. Наиболее распространенный случай — это страны вроде Австрии или Германии, где доля городского населения была небольшой и такой и осталась — иными словами, рост переменной в этих странах был скромным. Более интересный случай — Италия, где накопление социального капитала позволило городам восстановиться даже тогда, когда их экономическая база оказалась разрушена. В Средние века главной отраслью итальянской промышленности было производство шерстяных тканей. Экспорт новых тканей из Северной Европы уничтожил это производство. Однако итальянские города не исчезли: они восстановили свою экономику на основе шелкового производства, для которого требовалось выращивать шелковичных червей в сельской местности, а прясть шелк в городе. Хотя для производства шелка требовались новые технические умения, умение вести бизнес и коммерческие связи были наработаны итальянцами еще в эпоху шерстяных тканей. Итальянцы продемонстрировали потрясающую предприимчивость, но на каждый шаг вперед приходилось по два шага назад, так что в целом экономика страны не развивалась.
В период Нового времени доля городского населения оставалась большой также в Испании, однако, по другой причине. Обрабатывающая промышленность, за счет которой жили средневековые испанские города, была уничтожена инфляцией, наступившей вследствие ввоза драгоценных металлов из Северной и Южной Америки. Сокращение численности населения уравновешивалось ростом Мадрида, который отстраивался за счет американских сокровищ. Мы подводим итог этих очень разных историй, включив в уравнение переменную нормы урбанизации с лагом.
Устойчивость, разумеется, не объясняет городской революции в Англии и Нидерландах. За урбанизацию в этих странах отвечали еще четыре переменные. Первая из них — это сельскохозяйственная производительность, которую мы уже обсудили. Не только большие города способствовали эффективности ферм, но и усовершенствованные методы сельского хозяйства способствовали росту городов. Вторая переменная — это межконтинентальная торговля. Объем этой торговли был связан с меркантилизмом и захватом колоний. Одни страны преуспели в имперской гонке, а другие нет. Испания захватила обширную империю в Латинской Америке и на Филиппинах, Англия получила значительную часть Северной Америки, несколько богатых сахарных островов в Карибском море и Бенгалию, Нидерланды завоевали Индонезию, Острова пряностей и Суринам, а Франция владела землями в Северной Америке, Карибском регионе и Индии. У Португалии была обширная империя в Бразилии, Африке и Южной Азии, но Португалия не входит в базу данных, использовавшихся для построения модели. Остальные европейские страны в гонке не участвовали.
Влияние империй измеряется с помощью показателя объема межконтинентальной торговли на душу населения. Лондонский экспорт тканей уравновешивался импортом колониальных товаров, а их вторичный экспорт в XVIII веке дополнительно увеличил масштаб торговли в столице. Все страны придерживались меркантилистской политики, и каждая пыталась оставить право вести торговлю со своими колониями только за собственными гражданами. Опыт голландцев здесь выступает исключением, подтверждающим правило. Голландцы весьма эффективно занимались грузовыми перевозками и в водах Атлантического океана (но не в Азии) были ближе всего к фритредерству. Однако правила, введенные англичанами, французами и испанцами, практически вытеснили голландцев из колониальной торговли в Атлантическом океане. Только во время войн голландцы могли существенно преуспеть. Многие факторы влияли на объем торговли, но опыт голландцев показывает, что в рассматриваемый исторический период самым важным фактором была политика. Именно поэтому в модели мы рассматриваем торговлю как следствие наличия у страны имперского преимущества.
Нужно отметить, что объем торговли измерялся без учета поставок золота и серебра. Это обстоятельство повлияло на показатели торговли в Испании, куда как раз доставлялось преимущественно золото и серебро. В то время как Нидерландская и особенно Британская империи предлагали колониям торговлю и рынки, испанцы преуспели в их разграблении, причем даже слишком: золото и серебро из Америк привело к инфляции цен и зарплат в стране, и большая часть мануфактур стала убыточной.
Третья переменная, способствовавшая урбанизации,— это цена энергии. Самым значительным изменением в этой области было развитие экономики, опирающейся на использование каменного угля. Вопрос только в том, насколько важным было это изменение для английской экономики. Значительная часть роста городов Великобритании происходила за пределами Лондона, в городах, расположенных вблизи угольных месторождений. Запас дешевого топлива ускорял урбанизацию и экономический рост в северной и западной частях Великобритании.
Последняя переменная, повлиявшая па урбанизацию,— это государственный строй. Либералы сравнивали абсолютизм Франции со «смешанной монархией» в Англии и устройством Нидерландской республики. Предполагалось, что представительные институты были наилучшим устройством государства, в доказательство чего приводился более низкий уровень нормы процента в Англии и Нидерландах по сравнению с Францией. Эти аргументы недавно были высказаны заново такими учеными, как Норт и Вайнгаст, Де Лонг и Шляйфер, которые утверждают, что при абсолютизме короли экспроприировали частную собственность и поднимали налоги, что препятствовало предпринимательской инициативе. Экелунд и Толлинсон предложили дополнительные объяснения, основанные на соискании ренты.
В обсуждаемой здесь модели я представил государственный строй переменной, обозначенной словом «государь». Это так называемая фиктивная переменная, значение которой равно единице в стране с абсолютной монархией и нулю в республике или стране с представительным правлением. Я следовал классификации Де Лонга и Шляйфера. Средневековая Италия, Нидерландская республика и Англия XVIII века были классическими государствами с представительным правлением. Большинство остальных стран были абсолютными монархиями”.
Де Лонг и Шляйфер не дали характеристику Польше, а для наших целей это необходимо сделать. Польша — интересный слушай, поскольку в ней представительное правление и исключительно слабая власть монарха существовали вплоть до расчленения страны, закончившегося. До я определил Польшу в категорию «не государь».
Они охарактеризовали Наполеона как князя, и я воспользовался в этом их примером, так что Франция относится к категории «государь». Аналогичным образом, Нидерланды классифицированы так же, поскольку страна находилась под властью Франции.
Ее в категорию «государь», поскольку Россия, Пруссия и Австрия были абсолютистскими государствами. Польша XVIII века является наглядным доказательством того, что правительство может быть и чересчур минимальным.
Несмотря на то что в большинстве случаев переменная «государь» статистически незначительна, она была включена во все уравнения модели, чтобы отдать должное аргументу о государственном строе. Эта переменная оказалась статистически значимой в уравнении, определяющем урбанизацию, однако имела положительное значение, подтверждая, таким образом, что абсолютизм в слабой степени, но способствовал экономическому росту.
Протоиндустриализация
Протоиндустриализация была третьим процессом, способствовавшим росту зарплат. Протоиндустриализация не входит в уравнение непосредственно, но она влияла на зарплаты, поскольку влияла на сельскохозяйственную производительность. В самом деле, протопромышленность критически важна для понимания английской экономики высокой зарплаты, потому что с ней связаны новые ткани, производство которых послужило двигателем развития Англии.
Причины возникновения протопромышленности были противоречивыми и отражали ее двойственную роль в период Нового времени. С одной стороны в экономически развитых странах существовало крупное сельское мануфактурное производство (например, производство новых тканей), игравшее важную роль в экономическом росте. С другой стороны часто сельская промышленность развивалась в отсталых регионах и не способствовала индустриализации.
Двойственная роль протопромышленности отражена в соответствующем уравнении. С одной стороны доля населения в сельской промышленности была отрицательной функцией сельскохозяйственной производительности и уровня зарплаты. Это отрицательное влияние показывает, что протоиндустриализация была последствием низкой, а не высокой сельскохозяйственной производительности. Иными словами, в Центральной Европе протопромышленность часто была уделом бедных крестьян, использовавших отсталые сельскохозяйственные методы.
С другой стороны размер протопромышленного сектора был положительной функцией от производительности в текстильной отрасли. Этот рост производительности был основан на развитии новых тканей. Люди должны были научиться, как обрабатывать ту длинную шерсть, которой у них стало в избытке после XV века. Поток беженцев с континента принес с собой необходимые умения и коммерческие знания. По мере того как эти умения ассимилировались, а методы производства совершенствовались, цена ворстедской ткани падала относительно цен на шерсть и труд. Эта экономия на издержках сигнализирует о росте эффективности и является основой для оценки производительности текстильной промышленности по всей Европе. Производительность была выше всего в Англии и исторических Нидерландах, а согласно статистическим исследованиям высокая производительность в текстильной отрасли увеличивала размер протопромышленного сектора. Высокая производительность текстильной промышленности в Англии и Нидерландах компенсировала высокую сельскохозяйственную производительность и высокие зарплаты в этих странах; в противном случае они привели бы к сокращению сельского мануфактурного производства. Причины возникновения сельской промышленности в Англии и Нидерландах, таким образом, были противоположны тем, которые мы наблюдаем в Центральной Европе.
Уравнение, определяющее протопромышленность, включает в себя переменную «государь», которая представляет абсолютистское государственное устройство. В статистических расчетах ее коэффициент был отрицательным, высоким и почти значимым. Это сильнейшее свидетельство в пользу того, что абсолютизм подавлял экономическое развитие.
Различные пути к XIX веку
Как определить, насколько хороша эта модель? Чтобы проверить ее, можно посмотреть, насколько хорошо уравнения модели описывают те разные пути развития, которыми пошли разные европейские страны. Если смоделировать развитие стран после 1400 года, продемонстрируют ли Италия и Франция падение зарплат и ограниченную структурную трансформацию? Сохранят ли Нидерланды и Англия, высокие зарплаты, и увидим ли мы городскую и сельскохозяйственную революции?
Траектории, построенные для Франции, очень близки к траекториям Германии, Австрии и Польши. Эти страны демонстрируют невысокий уровень кумулятивной урбанизации, статичную сельскохозяйственную производительность и падающий уровень реальной заработной платы. Франции и основным странам Центральной Европы модель предрекает слабое экономическое развитие. Модели, построенные для Италии и Испании, почти так же унылы, хотя изначально более высокая доля городского населения в этих странах сохраняется.
Модели, симулирующие развитие Нидерландов и Англии, напротив, показывают успешное экономическое развитие. Во-первых, уровень урбанизации в этих странах куда выше. Голландия была сильнее урбанизирована, чем большинство остальных стран в Европе, и развитие торговли и рост империи способствовали тому, что уровень урбанизации в Голландии был самым высоким на континенте. Англичане начали с куда более низкого уровня урбанизации, опередили Францию и Италию и почти сравнялись с Нидерландами.
Различия между экономически успешными и неуспешными странами особенно заметны в сфере сельского хозяйства, и уравнения воспроизводят эти различия. В Англии и Нидерландах произошли сельскохозяйственные революции, и модель повторяет их. Она также воспроизводит ту стагнацию, которая охватывала остальные европейские страны.
Урбанизация, большая эффективность сельского хозяйства и протоиндустриализация оказали заметное влияние на уровень зарплат. В Северо-Западной Европе смоделированный уровень зарплат остается высоким на протяжении всего периода Нового времени. Моделирование ситуации в Англии показывает падение показателя, а затем его восстановление по мере того, как экономическое развитие уплотнило рынок труда. Англия спаслась из «Мальту совой ловушки» с помощью стремительного развития.
Контраст с большинством других европейских стран огромен: в них моделируемый уровень реальной заработной платы падал, но мере того, как население росло, а экономика становилась застойной.
Источники успеха Англии
Модель можно использовать для того, чтобы вынести за скобки различия между экономически успешными или неуспешными странами. Я сосредоточился на сравнении Англии с ее крупными континентальными соперниками, такими как Франция и Австрия. Как Англии удалось сохранить высокий уровень зарплат при стремительном росте населения, в то время как на континенте зарплаты даже при менее выраженном росте населения падали? Возможные ответы — учтенные в модели — включают в себя следующие факторы: замену абсолютистского правления представительным правлением; огораживание открытых полей; преимущество в производительности, связанное с новыми тканями; рост межконтинентальной торговли, связанный с Британской империей; цену топлива. Последовательно, исключая эти источники роста и пересчитывая модель без них, можно вычленить основные различия между Англией и континентом. Построенные модели включают последствия изменений, происходивших в экономике в целом, а не только в рассматриваемом секторе.
Необходимо подчеркнуть, что все движущие силы системы повлияли на все четыре переменные, определяемые моделью, независимо от того, в каком из уравнений фигурировали эти движущие силы. К примеру, доля населения, проживающего в городах, зависела от объема межконтинентальной торговли. Торговля не являлась прямой детерминантой уровня реальной заработной платы, сельскохозяйственной производительности или размера протопромышленного сектора. Однако в ходе построения модели межконтинентальная торговля влияла на все эти переменные, поскольку торговля способствует росту городов, а рост городов ведет к росту производительности сельского хозяйства и так далее. Аналогичным образом, доля сельскохозяйственной земли, которая была огорожена, фигурирует только в уравнении, описывающем сельскохозяйственную производительность, но огораживание влияло на урбанизацию и так далее, поскольку огораживание вело к росту производительности сельского хозяйства, а он, в свою очередь, способствовал росту городов.
Выше всех остальных кривых на каждом графике находится «моделированная фактическая» история переменной, то есть такое значение, которое используется при построении модели согласно историческому развитию каждого из факторов — доли огороженных земель, относительной производительности текстильной промышленности и так далее. Если бы модели были идеальными, симулированные показатели совпали бы со своими историческими траекториями развития. В нашем случае совпадают основные черты.
Другие линии, как правило, расположенные ниже, показывают уравнения, из которых по очереди исключаются факторы, способствующие росту. Линия, обозначенная пометкой «без представительного правления», показывает траекторию переменной в случае, если бы Англия осталась абсолютной монархией. Чем ниже расположена кривая, тем меньше объяснительных факторов использовалось при ее построении. Так, кривая, обозначенная пометкой «без огораживания», удерживает долю огороженных земель на уровне, в то же время, исключая представительное правление. Разница между линией «без представительного правления» и линией «без огораживания», таким образом, показывает влияние огораживания. По этой же логике нижняя кривая, обозначенная «без межконтинентальной торговли», показывает результат исключения из модели всех пяти факторов роста.
Во-первых, нижние кривые графика следуют траектории отсутствия роста, такой же, как у крупных континентальных стран: они демонстрируют незначительный рост сельскохозяйственной производительности или доли городского населения, а также падение реальной заработной платы. Иными словами, в отсутствие факторов, способствующих росту, история Англии ничем не отличалась бы от истории Франции, Германии или Австрии.
Во-вторых, утверждение парламентской власти мало способствовало развитию Англии. Несколько исследований нормы процента не сумели обнаружить никакой связи между ростом экономики и Славной революцией, и настоящее исследование подтверждает отсутствие этой связи. Неудивительно, что представительное правление не ускорило экономический рост. Собственность и так была защищена во всех ведущих европейских странах, независимо от их города были бы еще крупнее. Линия «без огораживания» показывает, что, если бы доля огороженных земель осталась на уровне, это немного сократило бы размер городского населения. Линия «без огораживания» одновременно исключает все огораживание, произошедшее, и учреждение представительного правления, так что различие между двумя линиями демонстрирует нам эффект огораживания земель. Чем ниже находится линия на графике, тем большее количество факторов роста исключается из ситуации: линия «без новых тканей» исключает рост производительности, возникший вследствие появления новых тканей, линия «без межконтинентальной торговли» исключает межконтинентальную торговлю, а линия «без каменного угля» устанавливает цену на топливо на уровне, в два раза превышающем среднюю цену древесного угля. Линия «без каменного угля» показывает последствия исключения из модели всех факторов, способствующих росту, и сводит городскую революцию на нет: Англия превращается во Францию. Дарственного строя. Более того, как показал Розенталь, одна из проблем Франции заключалась в том, что собственность в ней была слишком хорошо защищена: государство, к примеру, не могло осуществить прибыльные проекты по мелиорации в Провансе, потому что землевладельцы блокировали эти инициативы по суду. Учреждение парламента в Англии привело к тому, что налоги в стране стали выше, чем во Франции, вопреки взглядам тогдашних и теперешних либералов. Кроме того, хотя представительное правление было способно на хорошее управление - региональные «акты об усовершенствовании» подтверждают это — оно могло также управлять, очевидно, плохо. Чрезмерная концентрация власти в парламенте ослабила Польское государство и в конечном итоге уничтожила его. Было бы крайне удивительно, если бы существовала прямая статистическая связь между абсолютизмом и недоразвитостью, и наши исследования такой связи не показывают.
В-третьих, огораживание общинных земель несильно повлияло на прогресс Англии. Во всех случаях траектория «без огораживания» растет почти так же быстро, как «моделированная фактическая» кривая. Эта модель учитывает не только непосредственное влияние огораживания на производительность сельского хозяйства, но также эффект обратной связи, например когда учитывается влияние растущей сельско-хозяйственной производительности на рост городов. В этом широком контексте — так же, как и в более узком контексте исследования сельскохозяйственных методов — огораживание имело второстепенное значение для развития Англии.
Необходимо подчеркнуть обратное значение этого заключения. Успех английского сельского хозяйства был реакцией на рост городского и протопромышленного секторов, а также на продолжительную экономику высокой заработной платы. В ответ на эти обстоятельства фермеры увеличили свою производительность и начали экономить на труде. Экономия достигалась за счет увеличения размеров ферм и огораживания земель для обращения пахотных земель в пастбища. В той степени, в которой эти изменения — отличительные черты английской сельскохозяйственной революции — способствовали росту производительности, их нужно рассматривать не как автономные процессы, а как реакцию на урбанизированную экономику, экономику высокой заработной платы. Отметим также, что голландское сельское хозяйство развивалось по похожей схеме и по похожим причинам. Традиционную историографию, иными словами, нужно перевернуть с ног на голову.
В-четвертых, рост производительности, лежавший в основе успеха новых тканей, очень много значил для успеха Англии. Успех в текстильной промышленности основывался на большой площади пастбищ после эпидемии чумы, а также на благотворном влиянии этих обширных пастбищ, на здоровье английских овец и длину их шерсти. Успех также зависел от экспортного налога на шерсть-сырье. Расширение производства новых тканей способствовало скачку урбанизации и росту сельской промышленности. Таким образом, успех новых тканей в значительной степени объясняет рост общей производительности факторов в сельском хозяйстве, происходивший по мере того, как фермеры успешно реагировали на возросший спрос на продукты питания, шерсть и труд. Без успеха XVII века зарплаты, сельскохозяйственная производительность и размер городов в были бы меньше.
Это мнение нас разделяют Крафте и Харли, которые утверждают, что капиталистическое сельское хозяйство играло важную роль в объяснении роста занятости населения в промышленности в ходе британской промышленной революции.
В-пятых, империя, созданная, также способствовала росту. Особенно сильное влияние она оказала на размер городов. Более половины роста английских городов в модели объясняются имперским фактором.
В-шестых, значительную роль сыграл также каменный уголь. Без участия энергетического фактора цена топлива считается в два раза превышающей среднюю реальную цену древесного топлива. Эта траектория предположительна, она представляет то вздорожание древесного топлива, которое могло бы произойти, если бы лесов было вырублено еще больше, чем их было вырублено исторически. Такое увеличение цены на топливо остановило бы рост экономики. Самый мощный эффект оно оказало бы на уровень урбанизации, который упал бы немного ниже уровня, и на норму заработной платы, которая сократилась бы так же, как во Франции. Остановка урбанизации подавила бы также рост сельскохозяйственной производительности. Переход от экономики органического топлива к экономике минерального топлива (используя терминологию Ригли) предотвратил эти нежелательные последствия.
Мы видим, что простая модель отражает факторы, отвечающие за экономический успех и провал в период Нового времени. Расцвет межконтинентальной торговли был ключевым обстоятельством, способствовавшим стремительному развитию Северо-Западной Европы. К этому же выводу пришли и другие исследователи, в том числе, Иникори, а также Асемоглу, Джонсон и Робинсон. Однако в этой статье подчеркивается, что Северо-Западная Европа пошла в гору за век до того, как наладилась заметная торговля с Америкой и Азией. Об этом же говорят такие историки, как Дэвис и отчасти Рапп, которые отмечают, что коммерческая революция началась в XVII веке, до того, как торговля в Атлантике стала значимой, и была внутри-европейским процессом, в ходе которого страны Северо-Западной Европы превзошли своих средиземноморских конкурентов в производстве шерстяных тканей. Расцвет стран Северо-Западной Европы и закат Италии, если верить этой теории, предвосхитили рост атлантической экономики. Успех Северо-Западной Европы развивался в два этапа: вначале внутри Европы, затем в Америке и Азии.
Этот успех, как мы можем добавить, отметил первые шаги по направлению к выходу из «Мальтусовой ловушки». Высокие зарплаты могли не падать даже при доиндустриальном уровне рождаемости, если экономика продолжала расти достаточно быстро. Дело в том, что рост населения ограничивался приблизительно двумя процентами в год, что составляло разницу между уровнем рождаемости, 5% в год, и уровнем смертности, который в период Нового времени составлял около 3%. Если спрос на труд рос быстрее, чем на 2% в год, то зарплаты могли расти даже без тех способов ограничения рождаемости, которыми пользовались европейцы. Такое благоприятное положение дел впервые сложилось в Англии и исторических Нидерландах в период Нового времени, когда высокие зарплаты не падали, притом что население увеличивалось в достаточно бодром темпе. В остальных европейских странах, где население росло, не так быстро, зарплаты снижались по мере того, как экономика погружалась в состояние застоя. Основой стабильно высоких зарплат было активное экономическое развитие, а не снижение уровня рождаемости.
Модели, приведенные в этой статье, также ставят под сомнение теории успеха Англии, основанные на государственном строе. Появление представительного правления оказало незначительное воздействие на экономическое развитие Европы в период Нового времени. Те, кто подчеркивает его значение, увязывают друг с другом форму государственного устройства, защиту собственности, низкие налоги и хорошее управление государством. Однако возможны самые разные комбинации этих факторов. В Англии, к примеру, большинству сельскохозяйственных производителей была обеспечена защита собственности — необходимая предпосылка сельскохозяйственной революции, когда королевские суды создали такие формы аренды земли, как копи гольд и лизгольд. Это произошло, скорее, в результате судебной активности королевских чиновников, а не в результате действий парламента. Значительную часть пути к своему исключительному положению Англия проделала еще до Славной революции. Развитие угольной промышленности было проектом мега-масштаба, который требовал крупных инвестиций. Во Франции в XVIII веке собственность была защищена достаточно хорошо для того, чтобы атлантические порты могли бурно развиваться благодаря межконтинентальной торговле. Стали ли бы они развиваться быстрее при наличии в стране представительного правления? Возможно, проголосовав за увеличение налогов, Франция оказалась бы более успешна в борьбе за власть над морями и смогла бы увеличить свою империю, а не потерять ее. Однако этот возможный выигрыш сомнителен, поскольку население Франции в три или четыре раза превышало английское (и в десять раз голландское), так что объем межконтинентальной торговли должен был быть пропорционально большим, чтобы оказать аналогичный эффект в пересчете на душу населения (это тонкий момент, но успех Англии зависел от того, что ее население было не слишком большим и не слишком маленьким). Развитие Франции не сдерживали высокие налоги, невозможность принудительного осуществления коммерческих контрактов или королевское вмешательство в выдачу частных кредитов. Хорошее управление было недешевым, но и не требовало наличия парламента.
Экономический успех в период Нового времени зависел не от ограничения полномочий правительства, не от высокого уровня грамотности населения, не от эффективных прав собственности в сельском хозяйстве, а также не от медленного роста населения. Важную роль сыграли факторы экологического характера, которые привели к сокращению населения, а, следовательно, к увеличению площади пастбищ и улучшению питания овец. Благодаря лучшему питанию овцы начали приносить более тяжелую и длинную шерсть, что, в конечном итоге, привело к появлению новых тканей, которые мануфактуры изготовляли из этого сырья. Экспортный налог на шерсть-сырье также сыграл свою роль, поскольку обеспечивал экспорт из Англии камвольного полотна, а не мешков с шерстью. Экспорт шерстяных тканей был двигателем английской экономики. В XVII и XVIII веке экономика Англии получила дополнительные мощные толчки благодаря межконтинентальной торговле, рост которой в значительной степени зависел от агрессивности меркантилистской и имперской политики, а также благодаря доступности дешевого топлива, которое поддерживало уровень жизни в стране и конкурентоспособность промышленности. Возможно даже, что появление новых потребительских товаров, импортируемых из Азии и Америки, стимулировало потребительский спрос и вело к «трудолюбивой революции»: более усердному труду и активной предпринимательской деятельности населения. Таким образом, своим успехом британская экономика была обязана длинношерстным овцам, дешевому каменному углю и имперской внешней политике, которая требовала роста объема торговли.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
