Главная » Экономисту »
Роль академической науки в общественном развитии
Роль академической науки в общественном развитии
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. Связаться с автором
В последнее время приходится сталкиваться с непониманием приоритетности развития фундаментальной науки, огульной критикой Российской академии наук (РАН). Между появлением очередных критических публикаций в адрес РАН и ухудшением социально-экономической ситуации в экономике и обществе можно проследить определенную связь. Примером этого может служить относительно недавняя публикация в «Независимой газете» очередного интервью Андрея Ваганова с бывшим министром науки Борисом Салтыковым.
На протяжении последних лет Академию наук и, прежде всего Отделение экономики РАН, не раз пытались сделать козлами отпущения за ошибки и стратегические просчеты самих реформаторов. Логика при этом предельно примитивна: ВВП России сократился вдвое, значит, многое из того, что было создано ранее, и прежде всего наукоемкий сектор производства, от которого одни убытки, а вместе с ним и фундаментальную науку, которая продолжает жить за общественный счет, надо сократить как минимум в той же, а еще лучше — в большей пропорции. Малой России соответствует и малая наука. А нынешняя Академия наук — это тяжелейшее наследие советских времен — не перестраивается, не хочет свертывать свои исследования, продолжает функционировать по-старому, резко утяжеляет и без того напряженный поступательный ход экономической реформы.
Борис Салтыков всегда был склонен к романтическим сравнениям. Вот и теперь в своем интервью он сравнивает науку с вишневым садом. Когда-то он плодоносил и «жизнь в нем кипела», но теперь «сад состарился, деревья выродились, средств на его возделывание нет».
Что касается средств, то тут автор, бесспорно, прав. За годы так называемых рыночных реформ реальное финансирование науки сократилось более чем в 15 раз. Ни одна сфера экономики не подвергалась столь масштабному разрушению. Заработная плата ведущих ученых с мировым именем сегодня примерно в два раза ниже заработной платы московского дворника. В этом большая «заслуга» одного из лучших министров по науке. Но фундаментальная наука еще жива и продолжает поражать мир своими выдающимися результатами во многих областях. И это не только задел, доставшийся от советского прошлого (как нередко пытаются представить наши либерал-реформаторы), но и работы сегодняшнего дня, выполняемые в условиях крайне суженной, устаревшей экспериментальной базы, при нищенской заработной плате. Достаточно напомнить о достижениях в области ускорителей заряженных частиц, СВЧ-генераторов, миниатюрных лазерных технологий, создании полного набора конструкций и технологий современных летательных аппаратов и ракетно-космических систем, новых конструкционных материалов с наперед заданными свойствами, химических технологий, высокоэффективных катализаторов и т.д. Другое дело, что огромная часть этих передовых отечественных технологий до сих пор остается невостребованной.
Да разве можно оценивать науку только результатами, имеющими очевидное прикладное значение? Конечно же, это важно и необходимо. Но нельзя забывать, что наука — это еще и самостоятельный фактор развития государства, обеспечивающий его высокий мировой авторитет. Доступ к научной информации не менее значим, чем доступ к природным ресурсам страны. Нельзя не понимать, что наука — это, образно говоря, хранительница генетического фонда нации, одно из важнейших оснований ее культуры, образования, нравственного здоровья, ее интеллекта.
Уже в ближайшее десятилетие на исторической авансцене окажутся те страны, которые демонстрируют более высокий уровень интеллекта нации — а значит, более высокий уровень развития науки и образования.
Как могло случиться, что мы не только выиграли тяжелейшую войну с фашистской Германией, но и в невиданно короткие сроки в условиях невероятной разрухи превратили нашу страну во вторую научно техническую державу мира? Причин тому много. Но главная из них — это наша система академической науки, органически увязанная с отраслевой и вузовской наукой, и, конечно же, система российского образования.
Бывают ситуации, когда надо продать одежды и купить меч («Евангелие от Матфея»). Сегодня это утверждение звучит так: надо продать последнюю рубаху, но сохранить Академию наук и нашу высшую школу. Без этого страна не способна подняться, снова войти в число ведущих держав планеты. Никакой рынок решить эту фундаментальную задачу не в состоянии! Это Истина, и из этого следует исходить.
Стратегическая опасность для нашей страны — потеря научных и инженерных кадров, исторических традиций передачи эстафеты знаний и культуры подрастающему поколению. Жизненно важно декларировать неоспоримый приоритет развития науки и образования, окружить всеобщим вниманием и уважением людей, идущих в науку. А для ученого это самое главное, во сто крат дороже любого материального блага. Нельзя размывать истинные ценности народа бессодержательными призывами ко всеобщей коммерциализации. Науку и образование следует рассматривать в качестве особо охраняемых ресурсов при проведении любых экономических преобразований.
Предвижу иронию наших «реформаторов» — дескать, опять академики хотят удовлетворить свои амбициозные притязания за общественный счет. Нет, господа, речь идет о другом. В Российской Академии наук накопилось много проблем, без решения которых КПД науки резко снизится. Но они в основном определяются не внутри-академически ми изъянами, хотя и их не следует сбрасывать со счетов, а проблемами вне академическими — несовершенством той экономической модели перехода к рынку, которую нам предложили деятели типа Гайдара-Салтыкова.
Непонимание этого — хронический порок нынешних стратегов. Наглядное проявление такого порока мы видим в одобренных правительством Основных направлениях долгосрочного социально экономического развития страны. В них раздел науки получил явно не адекватное отражение. Так и осталась нераскрытой главная стратегическая акция развития академической науки, усиление роли государственной поддержки фундаментальных исследований, в особенности на приоритетных направлениях научно-технического прогресса. В бюджете расходы на науку в 2,7 раза ниже размеров, предусмотренных Законом о бюджетных гарантиях, и в 24 раза ниже расходов по долгам. Ни одна цивилизованная страна, которая думает о своем будущем, о сохранении своего места в мире, не имеет столь пагубного соотношения. Не принесла принципиальных изменений и бюджетная роспись.
Даже мало просвещенному человеку очевидно, что при сколько-нибудь значимых трансформациях в экономике и обществе следует начинать с отраслей и секторов, деятельность которых дает наибольший не только прямой, но и сопряженный эффект. Для нашей страны по масштабам производства и общему влиянию на конечные результаты развития экономики это, прежде всего ТЭК. Он дает до двух третей чистого дохода — при том, что также не менее двух третей этого дохода сегодня, благодаря несовершенному экономическому механизму, уходит мимо государственной казны. Вот где корневая проблема нашей экономики. Давно пора нашим реформаторам это понять и направить свою кипучую энергию на ее первоочередное решение. Ан нет: в ТЭКе задействованы слишком серьезные интересы, в том числе многих из нынешних стратегов. А вот наука, на которую приходится менее 1% ВВП, рассматривается ими как самый подходящий объект реформирования ради бюджетного профицита. При этом недосуг сообразить, что если бы всю нашу науку удалось «реформировать» до нуля, то высвобожденных денежных ресурсов едва ли хватило бы на покупку двух современных «Боингов», на которых, кстати, можно было бы оставшуюся часть нашей научной элиты переместить за границу. Как говорится, нет науки, — нет проблемы.
Бесспорно, что в науке, как и в любой другой сфере деятельности, наряду с новаторами имеется и определенная прослойка людей случайных. Очевидно также, что внутри нашего научного сообщества далеко не все благополучно. Справедливы нарекания на кастовость, излишнюю политизированность исследований в общественных науках и т.п. Но также очевидно, что само научное сообщество прилагает немалые усилия, чтобы освободиться от этого печального наследства прошлых времен. И в этом плане Академия наук открыта для критики и предложений. Но в любом случае реформировать науку надо не так поспешно и не так идеологически, как это предлагает Б. Салтыков. Реформы в науке должны проводить профессионалы, имеющие неоспоримый научный авторитет и высокие нравственные качества.
Не надо забывать и о другой стороне проблемы. Для того чтобы сохранить ведущие научные школы, лидеру научного направления необходима соответствующая научная среда. Без нее не будет у нас ни Басовых, ни Прохоровых, ни Алферовых. Следовательно, численность ученых в Академии всегда будет больше численности творцов. И это хорошо. Опасно к реформированию Академии наук относиться так же, как к реструктуризации банно-прачечного комбината.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Очень аккуратно следует подходить и к переносу на нашу российскую почву зарубежного опыта. Применительно к науке как нельзя лучше подходит выражение: Россия — это не Америка. Многовековой опыт, исторические традиции, уклад жизни у нас совсем другие. Вопросы материального благополучия ученых у нас всегда решало государство. Так было при царе, так было и при советской власти. Очень плохо, что нынешняя власть пытается полностью переложить эту заботу на плечи самих исследователей. Разумеется, речь идет о достойном прожиточном минимуме, а не вообще об удовлетворении многообразных личных потребностей членов академического сообщества. Последнее является делом каждого. Ученые уже давно научились самостоятельно решать проблему своей второй заработной платы — за счет преподавания, грантов, договоров, совместительства и т.д. Но есть и другая, не очень приятная часть проблемы. Многие молодые талантливые исследователи покидают науку, уходят в торговлю и бизнес, где оплата труда в 5-10 раз выше, или уезжают за границу. Потери государства от этого несоизмеримы с возможной прямой экономией бюджетных ресурсов.
В своем интервью Б. Салтыков на вопрос о возможности законодательного закрепления за Российской академией наук статуса главного экспертного органа правительства отвечает, что это «чудовищное предложение, идущее вразрез принципам рыночной экономики». В качестве аргумента он приводит пример с «Сибнефтью», которая вольна сама определять себе специалистов. С последним никто не спорит. Выбор тех или иных проектных решений — это дело самой компании «Сибнефть», и навязывать ей экспертизу со стороны академического сообщества действительно было бы чудовищной глупостью. В нашем же предложении речь идет о другом. Проект проекту рознь.
Когда речь идет о проектах, существенно отражающихся на интересах не только частных инвесторов, но и государства, последнее обязано отстаивать общественные интересы. Тутто и важна народнохозяйственная оценка, учитывающая, как реализация той или иной крупномасштабной акции скажется на межотраслевых связях, на конечном народнохозяйственном результате, какие она будет иметь социальные последствия. За годы реформ интересы государства игнорировались, постоянно подменялись интересами «Газпрома», «Сибнефти», РАО «ЕЭС России» и других коммерческих организаций. Невостребованными оказались разработки ученых по обоснованию крупномасштабных инвестиционных проектов, которые теперь повсеместно применяются в западных странах, но, к сожалению, не у нас.
Вот о чем, собственно, шла речь, когда мы выступали с инициативой о независимой научной экспертизе для правительства. Казалось бы, кому, как не Российской академии наук, выступать в качестве независимого эксперта при принятии важнейших народнохозяйственных проектов, затрагивающих интересы и безопасность России?
Нельзя не видеть, что жупел государственной экспертизы деятельности частных компаний на практике служит прикрытием растраты общественного достояния, в том числе и всякого рода зарубежными консультантами и экспертами, «числом поболее, ценою подороже». Чудовищно не наше предложение, а то, что чиновники столь высокого ранга фактически отдают приоритет в решении вопросов будущего нашей страны на откуп зарубежным экспертам. Сколько таких экспертов уже было привлечено в Россию, сколько сотен миллионов долларов затрачено на их деятельность, сколько заключений ими написано! А кто подсчитал колоссальные убытки, которые нанесла стране деятельность таких экспертов как Д. Сакс, А. Осланд и другие? Конечно, глупо было бы не привлекать к экспертизе наших зарубежных коллег. Так вопрос вообще не ставится. Но нельзя забывать, что более квалифицированно оценивать важнейшие народнохозяйственные проекты, несомненно, могли бы отечественные ученые — разумеется, привлекая при необходимости и высококвалифицированных западных специалистов. Когда речь идет о государственных интересах, решающее слово в оценке эффективности крупномасштабных проектов должно принадлежать Академии наук.
Думаю, что давно настала пора нашей власти изменить сам стиль взаимодействия с наукой. Сегодня даже академик-секретарь Отделения экономики РАН месяцами не может дозвониться до руководства того же Минэкономразвития. Власть живет сама по себе. И лишь временами, в дни юбилеев и праздников, вспоминает про науку и говорит ей приятные многообещающие слова. Или того хуже — критикует науку за свою собственную провальную деятельность.
В ресторане за один столом сидела две мамы и столько-же дочерей. Официант подал к столу три кофе, и при этом всем досталось по чашке. Как это возможно?
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
