Главными тенденциями в мировом хозяйстве, по мнению автора, являются глобализация, постиндустриализация, либерализация.
Экономической глобализацией (интернационализацией, интеграцией в мировое хозяйство) называется опережающий рост глобальной экономики по сравнению с мировой. Можно говорить, что экономическая глобализация идет, если темпы роста международной торговли, международного движения капитала, рабочей силы и знаний опережают темпы роста мировой экономики.
Экономическую глобализацию в 2020 году можно определить также как превращение нацио-нальных экономик во все более открытые экономики. Это, в конечном счете, может привести к превращению мировой экономики в единый рынок продуктов и ресурсов.
Главным двигателем глобализации являются ТНК. Фактически в них превратились все крупнейшие компании мира, так как помимо экспорта товаров и услуг они обычно активно занимаются производством этой продукции за рубежом, если это выгоднее экспорта. Именно ТНК являются создателями цепочек стоимости, в которых разные виды производств размещены по разным странам. Транснациональные банки как разновидность ТНК не только сопровождают нефинансовые ТНК в их зарубежной деятельности, но играют большую самостоятельную роль в глобализации, перемещая огромные потоки ценных бумаг и кредитов между странами. Участие ТНК в экономической глобализации называется транснационализацией.
Открытие национальных экономик внешнему миру прослеживается по всем формам их внешнеэкономических связей.
Об этом говорят показатели глобализации национальной экономики, самый краткий набор которых выглядит примерно так:
— во внешней торговле это экспортная квота и импортный тариф. Первый индикатор характеризует отношение идущей на экспорт продукции ко всей производимой в стране продукции и берется из системы национальных счетов. В упрощенном виде он рассчитыва-ется как отношение экспорта к ВВП (ВНД) по ППС (товары и услуги экспортируются по мировым ценам и поэтому их надо соотносить с ВВП в пересчете на мировые цены). Второй индикатор характеризует открытость национальных рынков для иностранных конкурентов;
— в международной торговле (обмене) знаниями растет соотношение между импортом зна-ний и объемом ВВП. Об этом говорит соотношение между импортом роялти и лицензий в страну и ее ВВП; — о значении иностранного капитала для национальной экономики говорит ряд показателей, в том числе соотношение между ввозом иностранного капитала и ВВП. Заметим, что это соотношение в годы рецессии и вялой конъюнктуры падает, а также что большие экономики меньше зависят от импорта капитала, чем малые — международную миграцию рабочей силы статистически трудно выделить из всей международной миграции, но можно использовать долю иммигрантов во всем населении. Более репрезентативным был бы такой показатель, как доля приехавших на постоянную и временную работу во всей численности экономически активного населения страны, однако обычно он представлен только оценками (в России — 10-15%).
Глобализация несет для национальной экономики положительные, отрицательные и двоякие последствия. К первым следует отнести рост возможностей для ускорения экономического роста, ко вторым — искажение экономического развития страны, к третьим — усиление ее зависимости от конъюнктуры глобальной экономики.
Ускорение экономического роста у стран — активных участников глобализации происходит потому, что они могут сильнее использовать свои преимущества на мировом рынке. Это вытекает из концепций международного разделения труда и международного движения экономических ресурсов, а также теории международной конкурентоспособности страны (см. гл.2). В соответствии с их выводами, больше всего от глобализации выигрывают страны с открытой экономикой и как доказательство приводится высокая корреляция между открытостью экономики и темпами экономического роста. Но эту корреляцию можно рассматривать по другой логике — высокие темпы роста национальной экономики обычно сопровождаются повышением ее международной конкурентоспособности и поэтому она может все больше открываться. Самая передовая экономика XIX в. — британская — была и самой открытой, а старавшиеся догнать ее американская и германская экономики имели импортные пошлины на готовые изделия в размере нескольких десятков процентов, которые они снижали лишь по мере роста своей международной конкурентоспособности.
Искажение экономического развития страны может происходить из-за опережающего развития в ней под влиянием внешнего спроса отнюдь не самых передовых (но конкурентоспособных на мировом рынке) отраслей, в результате чего уровень экономического развития страны может даже понижаться, а от глобализации выигрывают лишь связанные с этими отраслями слои населения и регионы (экономическая теория называет это «голландской болезнью»), ярким примером чего является Россия, чья обрабатывающая промышленность и особенно машиностроение выпускает меньше продукции, чем в советское время, однако доходы наиболее богатых 20% населения, особенно самого верхнего 1%, неизмеримо выше, чем раньше, а Тюменская и Сахалинская область резко оторвались от остальных субъектов федерации по производству ВВП на душу населения, и все это во многом за счет экспорта сырья и особенно топлива.
Что касается конъюнктуры глобальной экономики, то мировые экономические кризисы обычно сильнее тормозят развитие стран — активных участников глобальной экономики, хотя в годы улучшения глобальной конъюнктуры их доходы быстро возрастают. Говоря по-другому, экономика становится менее зависимой от внутренней конъюнктуры и более зависимой — от внешней. Так, в последние два десятилетия все экономические кризисы приходили в Россию извне, хотя в период мирового экономического подъема (в прошлое десятилетие) над Россией пролился «золотой дождь» экспортных доходов.
Негативные последствия особенно актуальны для менее развитых стран, для которых главной целью экономической политики является повышение уровня экономического разви-тия и поэтому они стремятся развивать передовые и новые для них, но часто неконкурентоспособные в условиях глобализации отрасли, в том числе методами протекционизма. Протекционизм для защиты от негативных последствий глобализации используют и развитые страны для защиты своих передовых отраслей, конкурирующих с другими развитыми странами (примером может быть авиакосмическая промышленность США), так и для защиты своих традиционных отраслей, конкурирующих с менее развитыми странами (примером может быть сельское хозяйство ЕС).
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
В результате экономические интересы страны требуют от нее в условиях глобализации нахождения оптимального баланса между протекционизмом и открытой экономикой. Рассмотрим эту дилемму на примере России последних двух десятилетий.
Открытие российской экономики произошло после ликвидации государственной монополии на внешнюю торговлю и установления свободы движения граждан и капитала между Россией и внешним миром. Среднеарифметический уровень импортных пошлин в России составлял 9,4% (т.е. был ниже уровня остальных стран БРИКС, кроме ЮАР с ее более открытой экономкой), импорт и экспорт капитала не требовал разрешений (кроме некоторых закрытых и ограниченных для иностранного капитала отраслей и сфер, что практикуется большинством стран мира), российские граждане могли свободно выезжать из страны, валютные ограничения сводились лишь к требованию обязательной репатриации экспортной выручки в Россию, причем без обязательной продажи этой выручки внутри страны.
По различным оценкам, рост российского экспорта из-за повышения мировых цен на энергоресурсы, материалы и полуфабрикаты добавлял в прошлом десятилетии к ежегодному экономическому росту России еще 1,5-3,5%. В условиях сузившегося (по сравнению с советскими временами) внутреннего спроса на энергоносители, металлы, лесные товары, удобрения и другие химические товары, а также на вооружения экспорт оказался спасительным для сохранения и даже развития этих отраслей. Иностранные производители смогли наладить в России выпуск многих качественных потребительских и в меньшей степени — инвестиционных товаров. К тому же невысокий уровень конкуренции в России был бы еще ниже, если бы не воздействие на нее со стороны иностранных товаров и услуг, ввозимых или производимых на месте (сейчас с прямым вызовом иностранной конкуренции сталкиваются 40% российских фирм). Наконец, российская экономика испытала бы еще больший дефицит рабочей силы, если бы не ее приток из бывших советских республик, а российская кредитная система, особенно в годы бума, не может обойтись без иностранных кредитов. Да и инновации в России, как и в большинстве стран мира, во многом базируются на притоке знаний из-за рубежа.
С другой стороны, быстрое открытие российского рынка для иностранного импорта обернулось сворачиванием целого ряда отраслей, особенно в обрабатывающей промышленности (сельхозмашиностроение, авиастроение, производство промышленного оборудования и многие другие), в результате чего структура российской обрабатывающей промышленности деградировала. Свобода ввоза и вывоза капитала обернулась офшоризацией российского капитала, когда в условиях слабой защиты прав собственности (в основном от произвола государственных органов) в самой России многие российские фирмы предпочитают оформлять права на свой капитал в офшорных центрах и вывозить его туда и обратно по мере необходимости. Наконец, приток иностранной рабочей силы, в основном малоквалифицированной, не способствовал повышению уровня квалификации, производительности труда и заработной платы в стране.
Экспортная квота у России, как видно из таблицы 1, выше, чем у остальных стран БРИКС, кроме ЮАР. Однако все это по преимуществу сырьевой экспорт, и в результате он подвержен сильным колебаниям конъюнктуры мирового рынка, которые намного сильнее, чем колебания мировых цен на готовые изделия, особенно наукоемкие.
При этом надо учитывать, что налоговые поступления внешнеэкономического сектора (особенно вывозные пошлины на углеводороды) составляют треть доходов российского консолидированного бюджета. К тому же во многих экспорториентированных отраслях России внешний рынок уже подменяет внутренний, отдавая эти отрасли (нефтяную и газовую, металлургию, выпуск удобрений) скорее во власть внешней, а не внутренней конъюнктуры. Это заметно и в финансовом секторе, где половина сделок на фондовом рынке приходится на иностранных резидентов, а половина долгосрочных кредитов — на иностранные банки. Подобная ситуация говорит о необходимости усиления значения для такой крупной экономики, как Россия, не столько внешнего, сколько внутреннего рынка. Больший протекционизм (скорее не тарифный, а в косвенный в виде господдержки) по отношению к отечественным, особенно современным, отраслям может способствовать их модернизации и, в конечном счете, повышению их конкурентоспособности и на этой основе — диверсификации российского экспорта за счет наукоемких товаров. Этому способствовала бы и модернизация финансового сектора за счет повышения монетизации экономики, а также усиление защиты прав собственности в нашей стране.
В ходе восемнадцатилетнего процесса вступления во Всемирную торговую организацию Россия постепенно повышала свою конкурентоспособность и одновременно снижала уровень импортных пошлин. Поэтому ее вступление в ВТО ведет лишь к незначительному и постепенному снижению средневзвешенных импортных пошлин в ближайшие годы (примерно в полтора раза к концу восьмилетнего переходного периода, т.е. к 2020 г.). Однако для некоторых товаров снижение пошлин существеннее (например, для самолетов, грузовиков, мяса, молочной продукции), хотя примерно по 20% ставок таможенного тарифа у России есть свобода рук (ставки по этим товарам не связаны обязательствами перед ВТО). По мнению экспертов РАН, участие в ВТО прибавит России 1 процентный пункт прироста ВВП в годы подъема и увеличит спад на 1 процентный пункт в годы кризиса.
В экономической теории активно, с участием всех ее основных направлений, дебатируется глобализации развитых и особенно менее развитых стран.
Неоклассический и особенно неолиберальный подход к глобализации менее развитых стран базируется на фундаментальной идее: менее развитым странам нужно перестраивать свою экономику по образцу развитых стран. Но претворение в жизнь этой идеи идет с частыми провалами и поэтому вызывает особое внимание теоретиков глобализации. Данная идея в виде набора рекомендаций по проведению реформ в менее развитых странах осуществляется прежде всего через международные экономические организации — вначале это был набор под названием «вашингтонский консенсус», а затем под названием «поствашингтонский консенсус».
Вашингтонский консенсус (общий взгляд на пути решения проблем менее развитых стран со стороны Международного валютного фонда и Всемирного банка, базирующихся в Вашингтоне) возник вначале как набор рецептов для решения долговых проблем этих стран. Предоставляя свои займы, МВФ и ВБ рекомендовали менее развитым странам в качестве условий получения внешних займов открывать свою экономику внешнему миру, повышать уровень свободы своих экономических агентов, обеспечивать макроэкономическую стабильность на базе жесткой фискальной и монетарной политики, а также приватизировать госсобственность. Однако в ряде стран рекомендованные вашингтонским консенсусом реформы если и усилили глобализацию национальных экономик, то не повысили их уровень экономического развития (примером может быть Россия с ее экономической катастрофой). Позже, в ходе попыток скорректировать провалы вашингтонского консенсуса, он начал превращаться в поствашингтонский консенсус, в котором, помимо прежних рекомендаций, подчеркивается важность для менее развитых стран поддерживать и развивать институты для проведения указанных реформ (некоррумпированные и ответственные институты исполнительной, судебной и законодательной власти), а также уделять больше внимания экономическому росту и общественному благосостоянию.
Критика вашингтонского консенсуса характерна прежде всего для неокейсианцев и неомарксистов. Видный представитель неокейнсианства, американский лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц в предисловии к своей книге «Глобализация: тревожные тенденции» писал: «Я продолжаю верить в то, что глобализация, т.е. устранение барьеров на пути свободной торговли и более тесная интеграция национальных экономик, может быть доброй силой, и в то, что в ней заложен такой потенциал развития, который способен улучшить жизнь всех жителей Земли, в том числе и тех, кто сейчас беден. Но я также уверен, что для осуществления этой задачи необходимо пересмотреть механизмы управления глобализацией как в сфере международных торговых соглашений, играющих столь важную роль в устранение торговых барьеров, так и в области политики по отношению к развивающимся странам». Он подчеркивает, что проблема не в глобализации, а в том, как она осуществляется, критикуя приверженность международных экономических организаций вашингтонскому консенсусу. Стиглиц указывает, что менее развитым странам нужны не модели, разработанные в развитых странах, а политика, обеспечивающая «устойчивый, справедливый и демократический рост. В этом основа развития». Развивая мысль Стиглица об искажении глобализацией развития ряда стран, польский экономист Гжегош Колодко указывает, что это прежде всего «огромное, выходящее за границы социального и экономически приемлемого материальное расслоение — между регионами, странами, социально-профессиональными группами, индивидами», а также между отраслями национальной экономики, одни из которых выигрывают от глобализации, другие проигрывают, причем среди проигравших могут быть те, которые могли бы повысить уровень экономического развития своей страны.
Неомарксистское направление в теории экономической глобализации представлено в первую очередь Иммануэлем Валлерстайном, теория периферийной экономики которого базируются на тезисе французского историка Фернана Броделя о мирах-экономиках, т.е. о мировой экономике как о наборе относительно самодостаточных с экономической точки зрения групп стран, но особенно на тезисе Розы Люксембург о капитализме как мировой системе, в которой развитие передовых стран происходит за счет эксплуатации остальных. По мнению Валлерстайна, в этом суть глобальной экономики, которую он называет «мировой системой (миросистемой, мир-системой, англ. world-system)». Нынешняя «миросистема» состоит из трех групп стран — эксплуататорского «центра», эксплуатируемой «периферии» и располагающейся между ними «полупериферии», которую эксплуатирует «центр», но которая одновременно сама эксплуатирует «периферию». Валлерстайн относит СССР и Россию к полупериферийным экономикам. Он также считает, что современная миросистема находится в процессе перехода к новой системе, контуры которой будут видны лишь через 25-50 лет, а его сторонники полагают, что это может быть система из нескольких центров, которые в дополнение к нынешнему «центру» возникнут на месте «полупериферии», причем не обязательно беря за образец западные экономические модели.
Критика вашингтонского, а затем поствашингтонского консенсуса привела к появлению со стороны менее развитых стран во главе с Китаем «пекинского консенсуса». Основные его идеи в том, что и макроэкономическую стабилизацию, и высокие темпы роста возможно обеспечить при ведущей роли государства в экономике, упоре на первоочередное развитие промышленности, последовательной борьбе с бедностью и повышенном внимании к науке и образованию. Иными словами, пекинский консенсус подчеркивает значение китайского опыта модернизации и может рассматриваться как одно из направлений эволюции поствашингтонского консенсуса.
Помимо Валлерстайна, и другие экономисты рассматривают перспективы глобализации. Так, гипотеза политической трилеммы глобальной экономикиамериканского экономиста и политолога Дани Родрика основывается на идее, что хотя полная глобализация часто мыслится как (а) глобальный рынок без глобального правительства, но в реальности она несовместима с (б) национальными суверенными государствами и, соответственно, (в) их различной экономической политикой (которая, в свою очередь, обусловлена различными национальными экономическими моделями). По его мнению, вытекающие из дифференциации национальных экономических моделей различия в национальных институтах оборачиваются серьезными трансакционными издержками для нерезидентов в чужой стране, что не позволяет глобализации быть полной. Лишь отказ от суверенитета и самостоятельной экономической политики, точнее, ориентация этой политики на экономическую глобализацию (интеграцию в мировое хозяйство любой ценой), позволяет национальным экономикам стать полностью глобализированными (интегрированными). Подобное, по его мнению, возможно только в рамках продвинутых интеграционных объединений, прежде всего ЕС, да и там этот процесс займет десятилетия. Поэтому Родрик делает вывод о нецелесообразности стремления к полной глобализации мировой экономики, предлагая вместо этого сосредоточиться на глобальном регулировании экономических отношений между странами, исходя из того, что сейчас и в обозримом будущем страны, а не международные организации (прообраз глобального правительства) будут оставаться главными субъектами мировой экономики. «Нам нужны правила дорожного движения, которые помогут автомобилям разного размера и формы и движущимися с меняющейся скоростью прокладывать себе дорогу среди других автомобилей, а не устанавливать для всех единственный тип и скорость автомобиля».
Основная часть истории человечества приходится на традиционное (доиндустриальное) общество, для которого характерно преобладание первичного сектора в экономике (сельское и лесное хозяйство, охота и рыболовство), который до сих пор доминирует в хозяйстве наименее развитых стран. Процесс индустриализации, начавшийся в первой половине XIXв. в странах Запада и постепенно охвативший большинство стран мира привел к тому, что главным сектором индустриализированной экономики стал вторичный (промышленность, строительство, электро-, газо- и водоснабжение). С середины ХХ в. в экономике вначале развитых, а затем и остальных стран началось быстрое увеличение доли третичного сектора (услуги). Этот процесс перехода от индустриального стадии к постиндустриальной называется постиндустриализацией. Некоторые развитые страны, возможно, уже находятся на этой стадии.
Быстрый рост третичного сектора происходит прежде всего за счет социальной и финансовой сфер. К социальной (точнее, социально-культурной) сфере относят науку, образование, информационно-коммуникационные услуги, а также здравоохранение, физкультуру и спорт, туризм и индустрию отдыха, культуру и искусство, социальное обеспечение, жилищно-коммунальное хозяйство. Что касается финансовой сферы, то к ней примыкают также деловые услуги (консалтинг, лизинг и др.).
В традиционном обществе главными экономическими ресурсами были люди (труд) и природные ресурсы (земля), прежде всего сельскохозяйственные угодья, а экономические отношения строились вокруг владения и использования земли и труда. В индустриальном обществе главным ресурсом стал реальный капитал, и поэтому экономические отношения здесь строятся на базе владения и использования этого капитала. В постиндустриальном обществе основными ресурсами являются знания и финансовый капитал.
Знания вырабатываются наукой, распространяются через информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) и закрепляются через образование. Знания, имеющиеся у трудовых ресурсов, образуют человеческий капитал (этот термин в широком значении включает также здоровье и условия жизни).
Что касается финансового капитала, то теоретики постиндустриального общества не предполагали более быстрый, чем на индустриальной стадии, рост финансовой сферы в постиндустриализирующемся мире, который мы наблюдаем в последние десятилетия. Можно предположить, что это происходит из-за того, что предложение капитала как эко-номического ресурса растет, но спрос на реальный капитал в постиндустриализирующихся и особенно постиндустриализированных странах растет медленно (активная индустриализация в них уже прошла), и поэтому все большая часть нового капитала остается финансовым капиталом и не превращается в реальный т.е. происходит финанциализация экономики.
Уровень постиндустриализации национальной экономики определятся набором показателей. Вот некоторые из них: структура ВВП по производству, размах НИОКР, масштабы доступа населения к информации, уровень его образования, масштабы финансового капитала.
Это воздействие многогранно и в целом позитивно. Постиндустриализация приводит к тому, что люди все меньше связаны с физически тяжелым и/или монотонным трудом, все больше — с творческим трудом и при этом их доходы выше. А ведь конечная цель экономики — повышение общественного благосостояния. Тем не менее, как всякий большой процесс, постиндустриализация порождает проблемы — деиндустриализацию, не всегда эффективную отдачу от НИОКР, недостаточную защиту информации, неадекватное качество образования, а также перенакопление финансового капитала.
Обратимся вначале к проблеме деиндустриализации. Постиндустриализация, также как до этого индустриализация, меняет отраслевую структуру национальной экономики. Переход к предыдущей стадии — индустриальной — не вызывал сворачивания главного тогда первичного сектора, который тоже, пусть с задержкой, индустриализировался, и в результате меньшее количество работников в первичном секторе стало производить намного большее количество продукции. Переход к следующей стадии — постиндустриальной — также сопровождается постиндустрализацией прежде главного вторичного сектора: растет наукоемкость многих отраслей промышленности и строительства, повышается их информационно-коммуникационное обеспечение, растет уровень образования их работников. Одновременно, как и на предыдущей стадии, идет отказ от выпуска простых продуктов (тогда растениеводческой продукции, теперь металлов, базовой химии, простого оборудования, несложных готовых изделий) и происходит специализация развитых стран на более сложной продукции за счет импорта более простой из тех менее развитых стран, которые приступают к индустриализации (Индия) или находятся в ее разгаре (Китай).
Но если сворачивание простых производств во вторичном секторе не сопровождается адекватным наращиванием более сложных, то происходит деиндустриализация страны. В американской экономике произошло вымывание из промышленности целых отраслей за счет замещения их импортной продукцией, в том числе произведенной на зарубежных филиалах американских ТНК, но темпы замещения простой и среднего уровня сложности продукции не сопровождались адекватным наращивание выпуска американской наукоемкой продукции. Еще разрушительнее этот процесс шел в России, где сворачивание простых и средних по сложности производств сопровождалось сворачиванием также выпуска сложной продукции. Вероятно, решением этой проблемы является реиндустриализация, т.е. более активное развитие промышленности в странах, прошедших стадию индустриализации. При этом реиндустриализация этих стран означает не просто восстановление в них производства простых и средних по сложности промышленных изделий, а превращение этого производства в наукоемкое и высокопроизводительное. Примером может быть автомобильная промышленность и в целом машиностроение Германии, которое не сворачивалось, а становилось все более сложным.
Рост расходов на НИОКР положительно действует на экономический рост – изобретения (точнее, инновации, т.е. внедренные в хозяйственную жизнь новые продукты и технологии) поддерживают его, стимулируя предложение новой продукции. Поэтому по мере повышения уровня постиндустриализации страны в ней обычно растут расходы на НИОКР по отношению к ее ВВП. Однако проблема заключается в том, с какой скоростью наращивать расходы на НИОКР. С одной стороны, они должны сопровождаться хорошей отдачей в виде предложения новых знаний, с другой — это предложение должно соответствовать спросу на знания в стране. Примером первого аспекта проблемы является Япония, в которой повышение расходов на НИОКР не обеспечило стране в последние два десятилетия хорошие для развитой страны темпы. Предположительно, это произошло из-за того, что рост расходов на НИОКР не привел к скачку инноваций — занимая 4-е место мире по этим расходам (по отношению к ВВП), страна занимает лишь 25-место в международном индексе инноваций (International Innovation Index). Примером второго аспекта может быть Россия, в которой из-за ее экономической модели — олигополистический капитализм — невысок уровень конкуренции, что тормозит тягу отечественных предпринимателей к инновациям, а в результате их спрос на результаты отечественных НИОКР и их финансирование НИОКР невысок.
Информационно-коммуникационные технологии упрощают и удешевляют доступ к информации. Это снижает трансакционные издержки экономических агентов. Однако во многих случаях доступность информации приводит к снижению ее защиты. Проблема эта не нова, но из-за обилия и доступности информации в постиндустриальном обществе она получила больший размах. Прежде всего это нарушение прав интеллектуальной собственности. Новые индустриальные страны активно копируют патенты развитых стран, воспроизводят без их разрешения произведения массовой культуры, а студенты во всех странах активно прибегают к плагиату. С одной стороны, это еще больше снижает их трансакционные издержки, с другой — снижает доходы разработчиков новых знаний, особенно в развитых странах, откуда и идет основной поток информации.
Образование становится все более массовым, что является бесспорным благом. Даже в самых отсталых государствах большинство населения умеет читать и писать — в наименее развитых странах грамотно около 60% взрослого населения и лишь в наиболее отсталых африканских странах этот показатель опускается ниже 30-40%. Однако качество образования часто не устраивает общество — доля удовлетворенных состоянием образования составляет в ведущих развитых странах от 55% (Япония) до 75% (Канада), в странах БРИКС еще ниже — от 38% (Россия) до 75% (Индия). Правда, можно предположить, что невысокий уровень удовлетворения в Японии и России уровнем образования — это следствие не столько снижения этого уровня в этих двух странах, сколько отставания образования от выросших требований их обществ. Косвенно это подтверждается высокой оценкой (5-е место в мире) знаний японских школьников последних классов в ходе международного тестирования и весьма низкой международной оценкой знаний индийских школьников (хотя индийское общество оценивает их высоко).
Финанциализация дает обществу обилие свободного капитала, широкие возможности использовать его не только на экономические, но и на социальные нужды общества (социальные трансферты, социально-ориентированные отрасли), а также позволяет активно экспортировать и импортировать капитал. Но одновременно финансовый капитал из-за своего быстрого роста приобретает все большую самостоятельность, отрываясь от движения реального капитала. Глубинной причиной возросшей финанциализации является переход развитых стран от индустриальной стадии к постиндустриальной с ее меньшим спросом на инвестиции в реальный сектор и растущей отсюда угрозой его перенакопления в финансовом секторе. Из других причин роста самостоятельности финансового капитала отметим либерализацию финансов (она наиболее ярко проявляется в секьюритизации, то есть расширении видов и масштабов выпуска ценных бумаг вследствие более либеральных правил их регулирования) и глобализацию финансового капитала (все более свободное перемещение его по территории земного шара вследствие либерализации экономики почти всех государств мира). Так, в результате глобализации финансового капитала в России перед последним мировым экономическим кризисом около половины всех сделок с ценными бумагами на фондовой бирже приходилось на иностранных покупателей и одна треть долгосрочных кредитов российским компаниям обеспечивалась зарубежными кредиторами. С одной стороны, это смягчало нехватку национального финансового капитала, с другой — усиливало зависимость от притока иностранного финансового капитала, с третьей стороны — способствовало росту и доходности финансового капитала в странах-экспортерах этого капитала за счет расширения возможностей его использования за рубежом, в том числе за счет спекулятивных операций (например, выгодной для него разницей в национальных процентных ставках и курсах ценных бумаг и валют). Еще раз упомянем, что финансовый капитал слишком оторвался от реального в результате его перенакопления капитала в ряде стран и регионов мира. Доказательством может служить то, что экономические кризисы все чаще начинаются как финансовые, что рынки капитала слишком подвержены спекуляции, что зарплаты работников финансового сектора превосходят зарплаты в реальном секторе.
В последние десятилетия роль государства в национальной экономике, особенно развитых стран, снижалась. Причины, которые в прошлом веке заставили государство усилить свои позиции в хозяйственной жизни, ослабевали. А ведь государственное регулирование экономики (государственное вмешательство в экономику) на протяжении большей части ХХ в. (с начала Первой мировой войны) лишь нарастало — росли госрасходы, возрастали размеры госсектора. Это происходило по двум фундаментальным причинам, как учит экономическая теория — из-за провалов рынка и необходимости соблюдения «правил игры». Немаловажной, но преходящей причиной было соревнование с социалистической экономической системой.
Но «провалы правительства» в развитых странах из-за чрезмерных госрасходов (вспышка инфляции, финансовый кризис в ряде стран ЕС из-за роста госдолга), невысокая эффективность госсектора и крах социалистической системы с ее сильным госрегулированием породили в конце ХХ-ХХI вв. противоположную тенденцию — к ослаблению масштабов госрегулирования. От госрасходов требуют сокращения (по крайней мере, относительно ВВП), национализация сменяется приватизацией. Процесс уменьшения государственного регулирования хозяйственной деятельности называется либерализацией экономической деятельности (дерегулированием).
Однако данная тенденция в мировой экономике идет не прямолинейно — борьба с последним экономическим кризисом вновь усилила госрегулирование экономики, а главное — в экономике есть сферы, где трудно уменьшить роль государства (это прежде всего социально-культурная сфера).
Тенденция к стабилизации госрасходов (хотя она сопровождается их снижением во время подъема и ростом во время кризиса) объясняется невозможностью сокращения основной части госрасходов развитых стран — в их бюджетах две трети расходов приходятся на социально-культурную сферу, которая вырабатывает главный для этих стран капитал — человеческий. Сокращение госрасходов здесь возможно через приватизацию части госсектора, снижение расходов на госуправление и оборону.
Активнее либерализация шла в странах с переходной экономикой. В них госрасходы резко снижались в конце прошлого века, но и они стабилизировались в нынешнем веке. Госрасходы (наряду с размерами госсектора) — важный, но не единственный показатель госвмешательства в экономику. Весьма важна степень свободы предпринимательства от государственного вмешательства (право фирм использовать экономические ресурсы для производства и сбыта товаров по собственному выбору). Судя по всему, уровень госвмешательства в частный бизнес в целом по миру не нарастает или снижается.
Каковы перспективы внутриэкономической либерализации в мире? Вероятно, трудно ожидать заметного снижения госрасходов — этому мешает растущая потребность постиндустриального общества в человеческом капитале, которую домохозяйства и тем более фирмы полностью обеспечить не в состоянии. Скорее, либерализация национальных экономик будут и дальше идти по пути уменьшения государственного регулирования деятельности частного бизнеса, т.е. увеличения свободы предпринимательства.
Что касается внешнеэкономической либерализации, то она является предпосылкой глобализации — без подобной либерализации глобализация национальных экономик была бы невозможна. Поэтому показателями (скорее, результатами) внешнеэкономической либерализации являются те же, что у глобализации.
В развитых странах внешнеэкономическая либерализация началась раньше внутриэкономической и продолжается до сих пор. В менее развитых странах она началась позже и уровень либерализации здесь ниже. Причина в их более низкой международной конкурентоспособности, что заставляет менее развитые страны поддерживать протекционистские ограничения на более высоком уровне. Поэтому перспективы внешнеэкономической либерализации в мире будут все больше зависеть от того, насколько будет повышаться уровень конкурентоспособности ведущих менее развитых стран — БРИКС, Мексики, Аргентины, Турции, Ирана, Индонезии и других.
Другим важным моментом внешнеэкономической либерализации является постепенная замена национального госрегулирования частного бизнеса наднациональным. Это усиление глобального экономического регулирования для всех стран мира, а для стран-участниц интеграционных объединений это также рост регулирования на уровне этих объединений. Примером может быть внешнеэкономическое регулирование в России.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
