Нас окружает много явлений, которые вроде бы самоочевидны, польза от них зрима, наглядна, но постигаются и усваиваются они с трудом. К примеру, воздух, вода и другие элементы того, что уничижительно обозначается термином “окружающая среда”. Или в частной жизни: дружба, верность, семья, любовь, благополучие и т.д. А в общественной — государство, право, демократия, свобода и иное. Когда все названное (а неназванного еще больше) имеется, то мы его в большинстве не замечаем, привыкаем к нему, и лишь тогда, когда что-то становится ограниченным, недостаточным, а то и совсем пропадает, все начинают ощущать важность, актуальность, необходимость таких явлений. Порой только драмы и трагедии заставляют людей призадумываться, оглядываться вокруг и ценить утраченное.
К подобным явлениям, несомненно, относится управление. Оно ведь тоже не очень-то заметно, для большого числа людей оно как бы не существует. Сидят, мол, где-то в респектабельных зданиях и комфортных кабинетах начальники и чиновники, хозяева и менеджеры, о чем-то там совещаются, что-то пишут, решают, чего-то требуют, на что-то заставляют тратить усилия. Наверное, пользы от этого мало, считают, скорее всего, обыватели; но так уже сложилось традиционно, что есть власть (в разных ипостасях) и ей приходится подчиняться. Бесполезна часто власть, а терпеть надо.
Но наступают стихийные бедствия, несчастные случаи, кризисы, недовольство жизнью, криминальные события, беспорядки, а то и войны и поневоле взор обращается к власти, начинает искать в ней помощь и поддержку, совет и защиту. А стоит покопаться в причинах происшедшего или происходящего, которое больно ранит, как тут же выйдешь на управление, его состояние и возможности, его активность или безразличие, его силу или беспомощность. Незримое сразу же превращается в нечто осязаемое и реально потребляемое. Управленческие решения и организационные действия выступают средством, помогающим или обеспечивающим овладение ситуацией и перевод ее в новое качество.
Ранее приводились разные исторические примеры, показывающие как благодаря удачно найденному (или, наоборот, ненайденному) управленческому решению (решениям!) удавалось решать сложные проблемы, развивать хозяйственную деятельность, укреплять государство, побеждать в военных столкновениях, способствовать культурному прогрессу, выполнять другие заветные для людей дела. Здесь речь пойдет в основном о XX в. и нашем времени, в которых как-то проявилась социальная ценность управления. Это был не просто очередной хронологический век, каких уже было немало в истории человечества, а весьма знаменательный, подводящий итоги большого этапа общественного развития и фиксирующий переход мировой цивилизации в качественно новое состояние. Именно в XX в. во многих странах было глубоко осознано значение управления в жизнедеятельности людей, его сущность и структура, потенциал и ограничения, условия и факторы рационального и эффективного осуществления.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Можно утверждать, опираясь на реальные факты и результаты XX в., что в становлении и развитии индустриального общества, в уже начавшейся на наших глазах его трансформации в постиндустриальное и информационные общества определяющую роль сыграли наука, техника и управление. И главным образом управление. Наука давала и дает знания, идеи, подходы, интеллектуальный продукт; техника беспредельно усиливает физические и умственные возможности человека и обеспечивает его благополучие. Но все это надо применять практически, вводить в реальные жизненные процессы, обращать на пользу и развитие общества. Одни и те же научные знания можно использовать, а можно и нет, да и использовать можно их по-разному. Техника также может работать, давать отдачу, удовлетворять те или иные потребности, а может и стоять (и вообще быть сразу же поломанной); очень многое здесь зависит от управления, от того, как оно соединяет науку, технику, человека, общество и природу и направляет соответствующий синтез на решение общественных проблем.
Само становление управления в современной интерпретации (ниже мною уже описанной) связано с рождением нового взгляда на жизнь, человека, производство, экономику, общественные взаимосвязи. Справедливо данный толчок мысли предписывают Фредерику Уинслоу Тейлору (1856-1915 гг.), который в показаниях перед комиссией конгресса США в 1910 г. так сформулировал кредо своих суждений: “...научное управление по своей сущности предполагает полную революцию в умах рабочих, занятых в любом учреждении или промышленном предприятии, полную революцию в их умах в том, что касается их обязанностей в работе, их обязанностей по отношению к их нанимателям. И оно предполагает столь же полную революцию в умах работников управления — мастеров, управляющего, владельца предприятия, административного совета — в том, что касается их обязанностей ко всем их каждодневным задачам. И без этой полной революции в умах обеих сторон немыслимо научное управление.
Появление на смену прежним этого нового взгляда очень существенно для научного управления, и оно не может существовать до тех пор, пока эта точка зрения не станет господствующей у обеих сторон, пока эта новая идея о сотрудничестве и мире не заменит собой старой идеи о распре и войне” (все в цитате подчеркнуто мною).
Был задан принципиально новый и социологически очень перспективный вектор мышления и практического действия, непонятый, к сожалению, большинством до сих пор. В противовес бесконечным борьбе, столкновениям, испытаниям силы, ведущим, как правило, к напряжениям, разрушениям и потерям, выдвигалась концепция социального мира, сотрудничества, взаимопонимания, созидания. Это была точка зрения, противоположная марксистской идее классовой борьбы и диктатуры одних социальных сил над другими. Она, разумеется, не снимала противоречия и проблемы в жизнедеятельности людей, но предлагала иной подход к ним и иные способы их разрешения. Если раньше управление востребовалось преимущественно для битв, завоеваний, подавления, то теперь пошла речь о конструктивных процессах, лучшей организации производства и потребления, росте производительности труда, повышении благосостояния людей, развитии образования, науки и техники.
Социальная ценность управления (всех его видов, и прежде всего менеджмента) была отчетливо выражена в таких объективно фиксируемых явлениях, как упорядочение общественных отношений, нормативное регулирование деятельности, развитие и стимулирование труда, обеспечение устойчивости и качества продукции и результатов любых человеческих усилий, формирование свободных взаимоотношений между людьми.
Идея, высказанная в работе Ф. Тейлора “Основы научного управления” (1912 г.), была подхвачена многими исследователями и в теоретической мысли, и в практической деятельности.
В 1912 г. издается книга “Двенадцать принципов производительности” (первый русский перевод был сделан в 1927 г.), суть которых и гениальна, и проста:
6) быстрый, надежный, полный, точный и постоянный учет;
7) диспетчирование;
8) нормы и расписания;
9) нормализация условий;
10) нормирование операций;
11) писанные стандартные инструкции;
12) вознаграждение за производительность.
Важное значение имела практическая проверка теоретических гипотез, испытание на деле новых подходов, принципов, организационных форм и стимулов. В этом (изначальном этапе) особое место принадлежит Генри Форду (1863-1947 гг.), который не просто наладил массовое производство автомобилей, стал миллиардером и пр., как порой описывается его деятельность, а заложил основы современных США. Он реально соединил техническое развитие промышленности, экономическую науку и социальную теорию, комплексно подошел к проблемам взаимодействия производства, человека, общества. Конечно, не все было сразу понятно, не все задуманное реализовывалось; главное — внимание было привлечено, пошли теоретические и практические поиски.
Симптоматично, что в одном и том же 1916 г. были изданы книги В.И. Ленина “Империализм, как высшая стадия капитализма” (Россия) и Анри Файоля (1841-1925 гг.) “Общее и промышленное управление” (Франция). Каждый был вроде бы убедителен в своих рассуждениях. Один видел противоречия капитализма и решительно их вскрывал, полагая, что только революция их способна разрешить, второй искал ресурсы и факторы качественной трансформации производства и общества, предлагал другие пути выхода из сложных ситуаций.
Между началом XX в. и его концом свершилось много драматических событий. Как много мыслей родилось по поводу этих событий. Было испытано почти все: диктатура и анархия, мировые и локальные войны, бурное развитие и экономические кризисы, идеологический прессинг и вседозволенность, религиозный фанатизм и безнравственность, высокий идеализм и пошлый утилитаризм и т.д. И во всем этом в той или иной степени участвовало управление; по крайней мере, его пытались использовать в тех или иных интересах и целях; часто и вообще игнорировали, полагаясь на волю, интуицию, запугивание, грубую силу, обман, дезинформацию и пр.
Сегодня можно подводить кое-какие итоги развития и практического действия управления, пытаться оценивать его возможности, ресурсы и потенциал, обозначать простор для его проявлений и в то же время реальные ограничения. Сразу скажу, что хотелось бы (как это субъективно не трудно) избежать крайностей: безграничной эйфории по поводу управления, которое, мол, может все, и глубокого нигилизма, при котором опускаются руки и приходится надеяться лишь на “доброту” судьбы.
Еще раз отмечу: управление есть общественный институт, продукт сознания и воли людей. Соответственно его социальная ценность и практическая отдача этой ценности всецело зависят от людей, от их знаний, умения, желания, стремления, их интеллектуальных решений и жизненных поступков. Управление представляет собой потенцию, возможность, ресурс, который можно использовать, а можно и нет. Везде и всегда одно и то же — выбор.
Социальная ценность управления заключается, прежде всего, в том, что оно обладает интеграционными свойствами. Именно посредством управляющих воздействий происходит соединение интеллектуальных, материальных и иных ресурсов. Не просто высказываются мечты, надежды и желания, прорисовываются далекие горизонты или строятся воздушные замки, а берется конкретная цель, преломляется через имеющиеся возможности, распределяется все это между участниками и начинается реальная работа, которая в свою очередь отслеживается через промежуточные и конечный результаты. Но это локальный пример. А если взять обширную проблему — строительство какого-либо предприятия, обеспечение жизнедеятельности крупного города, функционирование сложной производственной системы (энергетической, транспортной, оборонной и т.п.), ведение большого исследовательского проекта, даже проведение коллективной спортивной игры, то, наверное, каждому ясно, что без управления с названными здесь свойствами ничего сделать нельзя.
К сожалению, еще многим в России, да и не только в ней, кажется, что достаточно заполучить власть, любой ее вид (государственную, экономическую, информационную и т.д.), как путем выдачи команд, “разгонов”, психологического давления, использования зависимостей, подавления, подчинения и пр. можно управлять теми или иными процессами. Это самое большое заблуждение. Да, на какой-то миг и в каком-то направлении силовой прессинг (независимо от его природы) срабатывает, заставляет людей совершать требуемые поступки. Но это все длится лишь в продолжение прессинга и потом никогда не рождает и не инициирует внутренних импульсов. Неслучайно диктаторские типы управления недолговечны и разрушительны. Обычно не хватает сил на “давление”, ибо постоянно растет сопротивление среды управляемых объектов.
Интеграционные свойства управления, рассчитанного на перспективу, тем более историческую, не могут исходить только из властных зависимостей. Они основываются на объективных потребностях существования людей, согласованных интересах, на понимании, взаимоподдержке, сотрудничестве, общей пользе или выгоде, значимых стимулах, на общих устремлениях, целях, идеалах и ценностях. В общем, это сложная система глубинных, жизненно важных отношений между людьми, которая формируется годами, но зато и действует десятилетиями, а если воспроизводится десятилетиями, то обеспечивает устойчивую интеграцию на столетия.
Социальная ценность управления состоит, далее, в его способности создавать и повышать производительную силу людей. Это было замечено еще в древности при строительстве ирригационных систем, пирамид или культовых сооружений. А что говорить об индустриальном обществе, которое во многом сформировалось благодаря именно управлению? Последние полтора века подтверждают суждения К. Маркса о том, что “развитие основного капитала является показателем того, до какой степени всеобщее общественное знание (Wissen, knowledge) превратилось в непосредственную производительную силу, и отсюда — показателем того, до какой степени условия самого общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего интеллекта и преобразованы в соответствии с ним”. Разумеется, в жизни не все вершится так, как конструирует сознание. Многие логически безупречные постулаты не выдерживают испытания практикой.
Но в то же время нельзя не видеть и того, что управление действительно сумело существенно поднять производственные возможности общества. Оно “нащупало” и сумело ввести в действие как резервы практически в каждом виде человеческой деятельности, так и особенно “стыковочные узлы” между разными видами деятельности. В результате, если судить по состоянию мирового сообщества, удалось приблизиться к решению тех проблем, которые в начале XX в. казались неподъемными: топливная, энергетическая, продовольственная, коммуникационная, мирного сотрудничества и т.д. На базе имеющихся тенденций, по крайней мере, можно полагать, что управление в потенциале содержит способность создавать и повышать производительную силу людей.
Это обусловлено несколькими причинами, которые проистекают из самой сущности управления. Во-первых, из того, что управление есть, прежде всего, целеполагание. А последнее ориентирует мысль и знания, интеллектуальные и физические усилия, воодушевляет, вдохновляет и стимулирует деятельность. Цель, совпадающая с потребностями и интересами людей, их ожиданиями и устремлениями, сама по себе представляет большую силу. В истории немало идей и ценностей, которые активизировали людей в течение длительного времени. Во-вторых, из организационного компонента управляющих воздействий, который порождает среди того же самого количества людей с использованием тех же самых ресурсов новую синергетическую составную человеческой деятельности. Часто ее не видно, трудно просчитать: какая, к примеру, разница, когда четыре человека врозь или вместе, сами по себе или организованы, технологически кооперированы для решения четко обозначенных задач. На самом деле разница очень большая — организация увеличивает производительную “мощность”. В-третьих, весьма положительно влияет на производительность любого вида деятельности регулирующий момент управления. Ведь в каждом процессе необходимо распределять и фиксировать нормы труда (время, объем, интенсивность и т.д.), нормативы расхода ресурсов и получаемых результатов, стимулы и санкции за качество и количество произведенного продукта и многое другое. Причем в виду имеется менее всего административное (властное) регулирование, хотя и оно чрезвычайно важно, а главным образом экономическое, которое в условиях рынка является определяющим. Конкуренция как раз и предполагает поиск таких регуляторов сознания, поведения и деятельности людей, которые позволяли бы представлять обществу потребительскую ценность лучшего качества по более низкой цене.
В современном мире управление давно рассматривается как фактор экономического роста. Только в России ищут причины ее проблем и бед где-то па стороне, в каких-то исторических или психологических корнях, а не в управлении, которое до сих пор консервативно, инертно и отстало.
Там, где действительно осуществляется управление, а не произносится эта фраза, его социальная ценность проявляется также в том, что оно придает сознательную, рациональную, целенаправленную упорядоченность и динамику охватываемым им общественным (публичным) отношениям, процессам и явлениям. Именно по глубине включенности управления в жизнедеятельность людей можно различать свободу и произвол, демократию и анархию (охлократию), рынок и базар, реальное дело и разговор о нем. Управление всегда связано, с одной стороны, с разумом людей, их знаниями и опытом, желаниями и представлениями, а с другой — с целеполаганием, организацией и регулированием конкретных дел, взаимодействий, отношений и процессов. Посредством его происходит как бы переход (“перелив”) идеального, мыслительного, логического в реальное, материальное. И от того, каким является это связующее звено, очень многое зависит в состоянии тех или иных дел, в решении определенных проблем, в рациональности и эффективности человеческих усилий.
Приходится признавать, что содеянное людьми в XX в. (в негативном аспекте) весьма поколебало былую уверенность в разум. Соответствующий скепсис коснулся и управления. Особенно на это повлияли неудачи со строительством социализма, идеологи которого (по крайней мере, на бумаге) утверждали, что все делается научно обоснованно, по “гениальным” планам, под руководством “выдающихся” вождей.
Но давайте зададимся простыми вопросами: неужели в войнах, революциях, репрессиях диктатур, голоде и мучениях людей, в разрушении биосферы планеты, в других печальных и трагических событиях виноват разум? разве развивающиеся человеческие знания и опыт непременно логически толкали к подобному и здесь не было возможностей иного выбора? Думается, более правильным было бы мнение о том, что как раз отсутствие разумного начала в широком смысле (игнорирование законов и уроков истории, легковесное отношение к традициям, религиям, обычаям, социальным структурам, образу жизни, менталитету, отбрасывание неугодных для себя научных данных и т.п.) приводило и приводит ко всем ошибкам, злоупотреблениям, заблуждениям, разрушительным решениям, разнузданному проявлению человеческих страстей.
При всей ограниченности нашего разума, не гарантированного от глупости, при всей недостаточности знаний и опыта для решения все усложняющихся проблем выход видится только в одном — опираться на разум, использовать его в управлении, добиваться посредством последнего возможной и необходимой упорядоченности и динамики общественных отношений, процессов и явлений.
Огромная социальная ценность управления скрыта в его психологическом влиянии. Только теперь, и то не сполна, осознается значение идей творца психоанализа Зигмунда Фрейда (1856-1939 гг.), высказанных в начале XX в. А ведь в очень многих случаях поступки людей, их поведение определяются не только и несколько материальными или социальными потребностями, интересами, возможностями и целями, а именно психологическими моментами, установками, мотивами, идейными (пусть и мистической природы) представлениями, верованиями или иллюзиями, настроениями и предубеждениями и т.п. Причем все это делают психически здоровые люди, достаточно образованные и профессионально подготовленные. Жаль, что психологическая компонента частной и общественной жизни людей слабо изучена и весьма часто недооценивается.
Стоит ли после этого удивляться тому, что потенциал управления как фактор формирования определенного социально-психологического климата (настроения, состояния) в обществе, территориальных и отраслевых общностях, коллективах людей используется плохо? Ведь факты увлечения хиромантией, экстрасенсами, провидцами, мистическими сектами, тем или иным фетишизмом и другими “потусторонними” явлениями говорят о том, что не все в порядке с психологической атмосферой; не удовлетворяет она людей.
Между тем управление посредством выдвижения ясных, понятных и разделяемых людьми целей, организации их совместной, коллективной продуктивной деятельности, регулирования конкретного поведения в направлении достижения поставленных целей способно глубоко влиять на психологический настрой, вселять уверенность, порождать активность, энтузиазм, вызывать заинтересованность, внутреннюю мотивацию, поддерживать в должных направлениях установки, желания и намерения, утверждать определенные смыслы жизни.
Тем более если принимать во внимание, что управление:
во-первых, есть именно реально (практически, на деле) осуществляемое воздействие на сознание, поведение и деятельность людей;
во-вторых, воздействие, проявляемое постоянно, непрерывно, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год;
В этом отношении вполне достоверен вывод о том, что “теоретический” анализ накопленного опыта “работы с нормальными здоровыми людьми показывает, что нормальная (неэкзотическая) саморегуляция и регуляция состояний охватывает три (уже привычных для психологии) уровня: природный (среда), субъектный (произвольное управление) и социальный (общение, речь и социальные нормы)”. Остается только добавить, что во всех психологических уровнях взаимодействий человека с природой или друг с другом обязательно (правда, в разной мере) присутствует управление и по той простой причине, что в абсолютном большинстве случаев сознание (психика) человека определяет его поведение, т.е. первое управляет вторым.
Психологический потенциал управления зрим буквально. Достаточно почувствовать настроение людей в коллективе или общности, побеседовать с ними, выявить их отношение к тем или иным проблемам, просто посмотреть им в глаза, как можно сразу же делать достоверный вывод о состоянии здесь управления, его качестве и силе. Инертность, призрачность, эфемерность, отсутствие или слабость управления, игра в него и ведут к тому, что люди растеряны, обескрылены, сумрачны, не знают, что и как делать, обеспокоены завтрашним днем, часто злы, недовольны, плохо относятся друг к другу. Но люди, которые берутся управлять другими, все еще не понимают элементарных психологических зависимостей, не учитывают следующего: чтобы управление осуществлялось, необходимо, прежде всего, наводить какой-то (в пределах возможного) порядок в сознании (психике), пробуждать здесь интерес к соответствующим целям, мотивировать как-то желаемое поведение и действие.
Наконец, раскрывая социальную ценность управления, нельзя не остановиться на его педагогических аспектах. Управление всегда связано с людьми, их отношениями друг с другом независимо от того, являются ли эти отношения субординационными (“команда-исполнение (подчинение)”) или координационными (равноправного заинтересованного сотрудничества). Значит, в нем и посредством него одни люди влияют на других, передают им свое представление об актуальном, нужном, целесообразном, должном, необходимом, желательном, позитивном, ценном и т.д. “Управляющие” в силу своего статуса, даже если они и не хотят этого, являются для “управляемых” определенным авторитетом, образцом, человеком, знающим что-то больше и лучше. Между первыми и вторыми поддерживаются как формальные (статусные) взаимодействия, как и неформальные (личностные). Все они педагогически значимы. Так через интеллектуальные взаимосвязи происходит обмен знаниями, взглядами. Эмоциональные взаимосвязи способны играть двоякого рода роль: быть объединяющими (конъюктивными) и тем самым вести к стабилизации управляемого объекта, или разъединяющими (дезъюнктивными), выражающимися в соперничестве, неприязни, ненависти и т.д., что ведет к напряжениям, в том числе и по служебным сопряжениям. Очень важны волевые взаимосвязи, которые многие предопределяют в управлении, ибо без волевой компоненты оно не может осуществляться.
Понятно, что в таких управленческих отношениях имеет место процесс образования, воспитания, волевой закалки, развития многообразных человеческих качеств. Это неправда, что только в школе или вузе вроде бы необходимы знания и соблюдение педагогических технологий, а дальше будто бы все идет автоматически — человек состоялся и не меняется. Нет, человек формируется всю свою жизнь и порой лишь на смертном одре осознает свои ошибки и заблуждения. В развитом человеке критическая мысль работает постоянно, и он соответственно постоянно преобразовывается, приспособляется, приобретает новые знания, умения и навыки, по-новому оценивает происходящие вокруг него жизненные явления.
Можно без преувеличения утверждать: ничто так сильно в педагогическом смысле не влияет на человека, как управление. Ведь к тому, что проповедуется или преподносится литературой и искусством, телевидением и радиовещанием, периодической прессой и научными публикациями, отношение у человека свободное. Он может читать, смотреть, слушать или не делать этого, соглашаться с соответствующей информацией, усваивать ее или, наоборот, игнорировать, а то и возмущаться ею. В управлении же осуществляется воздействие, за которым скрываются власть (в разных ее видах) и возможность ее силового применения. Здесь человек должен воспринять управляющее воздействие и подчиниться ему. Следовательно, в этой сфере воспитание, образование и обучение происходят часто в жесткой, суровой форме с серьезными последствиями для каждого участника управленческих отношений. Подобное надо знать и, следовательно, умело и осторожно использовать.
Особые педагогические функции объективно возложены, конечно, на управленцев-руководителей; прежде всего на тех из них, кто в общественной иерархии занимает самые престижные посты. Многие такие люди оказывают глубочайшее влияние на общество и после своей смерти, нередко более масштабное, чем при жизни. Их превозносят, популяризируют, их деятельность изучают, ей пытаются следовать, из них создают кумиров, идеальные образы, а порой и идолов. К примеру, сотни книг написаны о Юлии Цезаре, Чингисхане, Наполеоне, Петре Великом, Екатерине II, десятки книг о Ф. Д. Рузвельте, У. Черчилле, Ш. де Ролле, И.В. Сталине, Д. Кеннеди, Д. Неру, Г.К. Жукове и многих других известных руководителях, которые своими деяниями определяли сложные исторические процессы. Немало сюжетов экранизировано и стало достоянием широкой общественности. Уже даже сложились конкретные модели, наборы качеств, которыми должны обладать руководители. Много известно также о титанах экономической деятельности: Фордах, Рокфеллерах, Дюпонах, Ротшильдах, Круппах, Строгановых, Демидовых, Морозовых и др. Всего не перечислишь, поскольку в каждом крупном потоке человеческих усилий можно найти немало выдающихся управленцев, у которых есть чему поучиться.
Думаю, что можно отыскать еще немало проявлений социальной ценности управления. Более того, наш технотронный век, научно-техническое обновление всех сторон жизни, информационная революция, другие факторы, определившие мир на переломе тысячелетий, делают эту социальную ценность управления намного разнообразнее, актуальнее, весомее и нагляднее. Одни чрезвычайные происшествия, аварии, катастрофы чего только стоят. Практически любая информация о жизнедеятельности планеты подтверждает, что без управления не обойтись и его роль объективно будет возрастать.
Интересы в управлении
Динамика человеческого существования определяется главным образом тем, что в его процессе люди высказывают и удовлетворяют свои интересы. Понятно, что через интересы и посредством интересов формируются и реализуются также управленческие явления и отношения.
Но в нашей общественной мысли как-то не принято рассматривать взаимосвязи и взаимозависимости интересов и управления. Искусственно (а порой и злоумышленно) создается впечатление, что вроде бы управление действует вне интересов, не детерминируется ими, но в то же время будто бы интересы удовлетворяются помимо управления, сами по себе, в “свободном” выражении личности. Разумеется, что такое положение мало способствует уяснению и использованию социальной ценности управления. В общем, есть проблема, которая заслуживает анализа.
Как известно, основной детерминантой жизнедеятельности людей выступают их потребности. Понятие “потребности” характеризует необходимые объективные природные и социальные условия, факторы и средства существования и развития человека и общества. Без реального удовлетворения потребностей нет жизни как таковой. Потребности порождают интересы. Последние во многом объективны по своей природе, источнику, но обязательно имеют субъективное выражение, благодаря чему и служат внутренним импульсом, структурным элементом и стимулом человеческой активности. Интерес является как бы ступенькой перевода объективного в субъективное. Поэтому в аспекте функциональном, реализации (а не генезиса), в цепи “объективное — субъективное” интерес можно рассматривать в качестве элемента субъективного фактора, играющего большую роль в сознании и деятельности отдельных компонентов и в целом субъектов и объектов управления.
В марксистской концепции интерес понимался в основном как принадлежность социальной группы, коллектива, социального слоя, класса и вообще государства. Частный, личный, индивидуальный интерес человека оставался в тени, считался подчиненным общему, малозначительным. Было напущено много “туману”, при котором сугубо частные, личные интересы лиц, относящихся к правящей номенклатуре, выдавались за общественные, государственные. Постепенно это привело к полной деформации сущности политики, власти, смысла и целей управления, а затем и дискредитации самой идеи социализма.
Хотя на самом деле, если анализировать историю реально — через поведение конкретных лиц, а не надуманные абстракции, то, как раз не идеологические концепции (независимо от их содержания), а интересы людей создавали те или иные общественные явления (и субъективные представления о них), придавали им известный характер и, в конечном счете, обусловливали их роль. Наверное, можно группировать интересы по их специфическим проявлениям, обобщать и систематизировать их, придавать им социальные свойства и на этой основе стратифицировать людей, но прежде всего в качестве отправного импульса надо исходить из индивидуального интереса человека.
Каждый индивид проживает одну жизнь и объективно заинтересован в том, чтобы она у него прошла благополучно. Каждый видит жизнь своими глазами и ощущает все (да простят меня за грубость) своей “шкурой”. Писать, говорить, рассуждать можно о чем угодно и как угодно, а вот жить приходится по законам жизни, в том числе и биологическим. И здесь поэтому интерес жизни всегда стоит на первом месте.
И когда кто-то полагает, что в далеком или близком прошлом либо в наши дни какие-то идеалы и ценности, замыслы и цели не реализуются, деформируются, извращаются и пр., то следовало бы сначала исследовать вопрос о том, а как они соотносятся с интересами жизни людей, что они людям несут, причем реально, а не на словах, как они облагораживают и улучшают их земное существование.
Надо сразу честно и открыто сказать (в качестве посылки для дальнейших рассуждений), что интересы разных людей управление удовлетворяет по-разному, в чем и проявляются его организационные и регулирующие возможности. Управление есть важная и очень активно действующая форма распределения национального богатства. Оно распоряжается огромными ресурсами, производимыми обществом. И от того, как оно их использует, куда направляет, в чьих интересах распределяет и т.п., зависит в обществе все.
В свое время было написано много о производственных отношениях и их значении для производительных сил. Но в самих производственных отношениях момент управления — сознательного, целенаправленного подхода к этим же производственным отношениям, а через них и к производительным силам, оказался как-то упущенным, незаметным. Производственным отношениям придавалось свойство объективной закономерности, хотя всегда было понятным, что все в обществе (а не в природе) объективное реализуется через людей, посредством активности субъективного фактора. Кстати, именно управление дало капиталистическим производственным отношениям, достоверно описанным К. Марксом в соответствующее время, новое качество, послужило важнейшим ресурсом их трансформации в современные. Как и, наоборот, отсутствие подлинного управления привело к тому, что социалистические производственные отношения, вроде бы прогрессивные, “передовые”, по теоретическим доказательствам, на деле не принесли искомого роста производительности труда и, следовательно, благополучия людей.
Управление (во всех его видах), как уже было показано, определяет состояние и развитие общества. Значит, вопрос о том, что движет управлением, какие интересы оно воспринимает, поддерживает, обеспечивает, стимулирует или пресекает, есть центральный вопрос социологического анализа любого управленческого явления, отношения и процесса. Это лакмусовая бумажка выверки общественных отношений.
Приходится отмечать, что в любой управленческой системе (совокупности субъекта и управляемых объектов) интересы “управляющих” и “управляемых” во многом не совпадают, они различны, нередко и противоречивы — по весьма серьезным основаниям, с которыми нельзя не считаться. Субъект управления в большинстве случаев, какие бы он не прилагал собственные усилия, удовлетворяет свои потребности за счет власти и собственности. Последние и есть (в разной, конечно, мере) источники его благополучия. Управляемые объекты же могут удовлетворять свои потребности только через труд. А трудом, как говорится, особо богат не будешь.
Разумеется, здесь фиксируются крайние позиции, поскольку в жизни очень многие явления смешаны, интегративны, состоят из разных элементов и их граней, которые к тому же находятся и в разной пропорции между собой. Здесь важно заострить мысль, показать реальные основания интересов субъектов и объектов управления. Причем такие разные реальные основания имеют неформационный характер (они сохраняются и при капитализме, и при социализме, в индустриальном, постиндустриальном и информационном обществах) и, наверное, обусловлены самой сущностью управления как способностью и правом одних людей воздействовать на сознание, поведение и деятельность других.
Между тем этот существенный аспект управления, служащий импульсом к определенным решениям и действиям, до сих пор не находится в поле внимания интеллектуальной мысли. Постоянно почему-то забывается, что власть и собственность в разных видах и формах всегда определяли и двигали развитие человеческого сообщества. У кого в руках были власть или собственность, те и управляли, выступали субъектами управления. У кого не было власти или собственности либо их было мало, те становились управляемыми, подчинившись велениям, требованиям и воле первых. Даже если и возникали когда-либо и где-либо оппозиционные революционные движения или партии, то и в них самих все равно формировались эти же отношения доминирования власти и собственности над теми, кто этими явлениями не обладал.
Отсюда и идет проблема интересов в управлении, которая исключительно сложна и требует, с одной стороны, глубокого изучения, а с другой — понимания ее реальности и большой роли в осуществлении управления. Только исследование и “высвечивание” интересов (прежде всего личностных, персональных, а затем уже групповых, корпоративных и социальных) может помочь научно описывать управленческие явления, отношения и процессы, действительную управленческую практику. Кстати, во всех видах управления, ибо у нас сеются и сеются ложные представления о том, что, мол, государственное управление — это бюрократическое, административное управление, а вот менеджмент (управление собственником или по его поручению) олицетворяет собой демократическое, свободное управление, чуть ли не обоюдовыгодное взаимодействие равноправных сторон. В одном виде управления вроде бы чинуши диктаторы, а в другом великодушные благожелатели. Или другое противопоставление: государственное и общественное управление.
Опять последнее интерпретируется в виде коллегиального самоуправления людей, где каждый является как бы соучастником выработки и практической реализации управленческих решений. Увы, жизнь все подобное опровергает и достаточно убедительно.
При самых, каких только можно помыслить, демократических преобразованиях, углублении и развитии свободы, надежности и действенности правовых гарантий и пр. различие между субъектом и объектом управления всегда будет сохраняться. Различными будут и источники, и возможности удовлетворения потребностей тех людей, которые принадлежат к этим управленческим явлениям. Естественно, что у них будут и разные интересы, что, между прочим, и необходимо для того, чтобы состоялось самоуправление. Не будет различных интересов у субъектов и объектов управления — так не будет и взаимодействия между ними, не будет динамики и развития управленческих систем.
Субъект и объект управления при всем различии их интересов, даже при противоположности и борьбе всегда взаимозависимы, дополняют и обеспечивают друг друга. Любое коллективное действие для того, чтобы оно привело к достижению какой либо цели или искомого результата, осуществляется в управлении, повторим еще раз, в сознательных, продуманных, спланированных организационных и регулирующих воздействиях одних по отношению к другим. Да, получается так, что управляемые объекты — воспроизводственная, продуктивная деятельность людей — несут дополнительные для них затраты (издержки) на содержание субъектов управления. Да, порой такие затраты чрезмерны и несправедливы, вследствие чего благополучие лиц, принадлежащих к субъектам управления, выше, чем у тех, кто выступает управляемыми объектами. Но без субъектов управления практически невозможны специализированный и кооперированный труд, социальное общежитие, крупный творческий процесс, осуществление власти.
В таком жизненном различии и противоречии проявляется диалектика соотношения между сознанием и материей, духовным и природным, знанием и навыками, интеллектуальным и физическим трудом. Как бы не относиться к субъекту управления (даже в криминальной среде), с точки зрения оценки способов приобретения им власти или собственности (законно — незаконно, морально — аморально) приходится признавать, что субъект управления потому и стал таковым, что он продемонстрировал свои умственные, психологические и физические преимущества в сравнении с управляемыми объектами. Это часто вызывает протест, негодование, осуждение, особенно у критически настроенной интеллигенции, но иначе нельзя объяснить, почему одним удается добиваться власти и собственности, удерживать их всю жизнь, а то и передавать по наследству (речь, понятно, не идет о феодалах и монархах), а другим оно просто не под силу. Сказанное касается и тех, кто приобретает власть через выборы. Каждый победитель (выигравший), значит, чем то все-таки отличается от побежденных (проигравших).
Любой субъект управления, ставший таковым в результате конкурентного взаимодействия с другими людьми, есть в чем-то талант, реализующий себя в управленческой сфере. Нередко это дерзкий, подлый, напористый, беспардонный, коварный, жестокий, изворотливый и т.п. человек, но, тем не менее, талант. И как антитеза А.С. Пушкину — можно полагать, что талантливость и коварство совместимы. Иначе история во многом становится абсурдной. Нельзя же, право, к примеру, И. Сталина и А. Гитлера, которые держали в руках мир и трясли его, как хотели, относить к ничтожествам. Это были сильнейшие люди со всеми своими страшными пороками.
Затраты на содержание субъектов управления можно рассматривать (с известными, конечно, поправками на изъятие из правил) в качестве оплаты выдающихся качеств определенной категории людей. Есть художественный дар, есть научные способности, есть мастерство работы рук, есть, видимо, и потенциал для управленческой деятельности. Последний и рождает стремление к власти, жажду собственности, напористость в овладении управлением как сплавом науки, искусства и опыта.
Конечно, выбор судьбы определяется многими обстоятельствами, но нельзя в нем отрицать роль природных наклонностей человека, его характера, воли, запаса интеллектуальных и эмоциональных сил, других человеческих качеств.
Сказанное позволяет следующим образом осветить проблему, актуальную для всех рассуждений об управленческой деятельности:
- движущей силой управления выступают интересы людей, которые объективно и субъективно включены в соответствующие
- управленческие отношения, процессы и явления. Эти интересы многообразны, но с точки зрения управленческого анализа они различаются, прежде всего, по границе между субъектами и объектами управления;
- несмотря на различия (порой и противоречия), интересы субъектов и объектов управления взаимосвязаны и взаимозависимы, они дополняют и предопределяют друг друга. Различение интересов придает динамику каждой управленческой системе (замкнутому контуру конкретного субъекта и объектов управления), создает напряжение, служащее импульсом (внутренним толчком) преобразований и развития;
- для обеспечения рациональности и эффективности управления необходимы как в каждой управленческой системе, так и обществе в целом продуманные и реально действующие механизмы согласования интересов всех участников управленческих отношений, процессов и явлений. Здесь альтернатива проста: либо общество вырабатывает такие механизмы, использует и совершенствует их, либо разрешение противоречивости интересов идет стихийно — через забастовки, неповиновения, бунты, восстания, революции, т.е. разрушительно, с жертвами и потерями.
Разумеется, современное сложное общество обладает большим набором средств для повседневной работы по интересам. В одних случаях они включены в жизнь, смягчают противоречия, поддерживают более или менее благополучное состояние общественных отношений, в других, наоборот, утрачены рычаги управления, общество попадает в затяжные и глубокие кризисы, никак не может выбраться из отсталости, бедности и хаоса. Данная книга посвящена управленческой деятельности, и в ней интересы рассматриваются лишь в одном аспекте — с точки зрения их влияния на управление. Все остальное (и очень важное) остается за скобками предлагаемых размышлений. Это предметы политологии, социологии, экономики, психологии и других наук. Тем самым и механизмы согласования интересов в управлении имеют управленческий смысл, связаны с его целеполагающими, организующими и регулирующими возможностями.
Среди них хотелось бы особо выделить два и на них подробнее остановиться:
- правовое регулирование управленческих отношений, причем главным образом в процессуальном направлении;
- системное взаимодействие видов управления и роль в этом взаимодействии государственного управления.
Правовое регулирование управления (подчеркиваю, именно управления) является существенной проблемой для многих стран, для России оно архиважно. Власть предержащие в ней довели в начале прошлого века противоречия интересов между собой, с одной стороны, и интеллигенцией, рабочими и крестьянами — с другой, до трех революций и развала Российской Империи. Сменившие их новые власти, вроде бы ориентированные на социальную справедливость, практически повторили “подвиг” предыдущих — разрушили социализм и Советский Союз, на созидание которых было потрачено много крови, пота и ресурсов. Демократические власти, проводя реформы, сумели всего за 5 лет довести соотношение между 10% самых обеспеченных и 10% самых необеспеченных до 13,5:1, в то время как в развитых демократических странах такое соотношение колеблется в пределах от 4:1 до 6,5:1. А это означает, что управление вновь сработало своекорыстно, в интересах тех, у кого в руках была власть, и вновь создало предпосылки для неудовлетворения, недовольства, волнений, социального напряжения и иных негативных явлений. В очередной раз (какая-то роковая цикличность) субъекты управления “проуправляли” для себя, проигнорировав положение управляемых объектов.
Огромный исторический опыт показывает, что нет иного способа согласования, сближения (и прочее) интересов субъектов и объектов управления, как введение их поступков и действий в ясные, четкие и строгие юридические рамки. Да, можно согласиться с мнением французского ученого М. Блока о том, что “право, в строгом смысле слова, — это формальная оболочка реальностей, слишком разнообразных, чтобы быть удобным объектом для изолированного изучения, и ни одну из них право не может охватить во всей полноте”. Однако, увы, человечество не смогло предложить другого способа упорядочения поведения и деятельности людей. Реальный вопрос находится в иной плоскости, и заключается он в том, как юридически регулировать общественные отношения вообще, а управленческие — в частности.
Здесь между тем проявляются онтологические нюансы, которые, к сожалению, плохо учитываются как законодателями, так и общественным мнением. К тому же не всегда эти нюансы глубоко осмысливаются наукой. Существенное отличие управления от других видов человеческой деятельности и человеческих отношений заключается как минимум в двух его свойствах: в использовании власти (в широком социологическом смысле), что проявляется даже в свободной групповой саморегуляции поведения людей; в практической направленности на решение конкретных вопросов в конкретных условиях места, времени и ресурсов. Поэтому если в правовом регулировании экономических, социальных и духовных отношений на первом месте находятся материальные юридические нормы, дающие правовое закрепление или разрешение тех или иных общественных и частных взаимоотношений, то в управлении преимущественное значение приобретают процессуальные юридические нормы, создающие правовые процедуры (технологии) решения конкретных вопросов, которые нельзя заранее предусмотреть, “прописать”, но которые бесконечной чередой возникают ежедневно перед каждым субъектом управления.
Между тем у нас упорно воспроизводится иллюзия о том, что можно будто бы через предметную детализацию законов, предписание их чуть ли не на каждый случай жизни либо посредством “натиска” серии мероприятий решить ту или другую проблему. Какие-то фрагменты, аспекты любой проблемы таким способом удается, конечно, схватить, отрегулировать, дать им определенную форму. Но разрешаются проблемы лишь в результате упорного, длительного и производительного труда, который возможен в свою очередь лишь при наличии рационального и эффективного управления. А вот для того, чтобы это управление осуществлялось в интересах двух сторон (как субъекта, так и объектов управления), и нужны полноценные процессуальные юридические нормы. Естественно, акцент на процессуальности вовсе не принижает и не противопоставляет материальные юридические нормы. Просто этим подчеркивается, что для управления очень актуальны юридические нормы, устанавливающие правовой порядок формирования и реализации необходимых управляющих воздействий.
В каждой устойчивой, рассчитанной на длительную перспективу управленческой системе должны быть ясны для всех: способ ее функционирования, характер получаемых результатов, процедуры принятия и исполнения управленческих решений, порядок распределения дохода, стимулов и санкций и многое другое. Разница между интересами субъектов и объектов управления и при таком подходе не пропадает, но она приобретает легальный и легитимный характер. Опыт немалого числа стран (Японии, США, Швеции, Германии и др.) показывает, что это очень важно для нормальных взаимоотношений в соответствующих управленческих системах. Людей чаще всего обижает не то, что одни стимулируются выше других (знания, ответственность, опыт, талант в большинстве признаются и уважаются), а то, что подобное делается скрыто, втайне, кулуарно, лишь по причинам доверия, личной симпатии, преданности, услужливости, подхалимства, близкой связи и т.д. Порой это может быть и заслуженное стимулирование (и не такое уж большое по размерам), но форма его преподнесения (закрытая, таинственная) заранее создает предпосылки для ощущения несправедливости, оскорбления, унижения, которые ничего иного, кроме недовольства и напряжения, не порождают.
Во всех видах управления, на всех их уровнях и во всех структурах очень нужны процессуальные юридические нормы, которые не разрешают те или иные проблемы, не снижают различия интересов субъектов и объектов управления, а определяют конкретные правовые и организационные формы, методы и стадии, операции и процедуры, с использованием и посредством которых только и можно разрешать постоянно возникающие проблемы и согласовывать при этом интересы субъектов и объектов управления.
Необходима правовая культура, при которой было бы непозволительно нарушать юридически закрепленные управленческие технологии. Ведь в праве заложен принцип долженствования, и лишь его постоянное соблюдение создает в управленческих системах здоровый социально-психологический микроклимат, атмосферу творческой и ответственной деятельности, формулу оптимального согласования интересов, перспективу их устойчивого функционирования. Если любой субъект управления рассчитывает на длительное время пребывания в таком качестве (в магазине ли, бригаде, на заводе, в школе или еще где-либо), он просто обязан формировать и поддерживать названные условия правовой урегулированное всех управленческих проявлений, и особенно способов удовлетворения интересов данных участников управления.
В завершение суждений о правовом регулировании обеспечения, согласования и удовлетворения различных интересов субъектов и объектов управления хочется подчеркнуть, что в виду имеется действительное правовое регулирование, т.е. такое, при котором не только имеются (изданы) те или иные юридические нормы (материальные и процессуальные), а они практически применяются, исполняются при решении различных жизненных вопросов. Именно при практическом осуществлении юридических норм (законов, указов, постановлений, приказов и т.д.) и возникает то положение, о котором можно говорить, что правовое регулирование состоялось, стало реальностью, а не пожеланием, намерением, доброй фразой.
Другим (причем очень важным) механизмом согласования, обеспечения и удовлетворения интересов субъектов и объектов управления выступают многообразие, взаимодействие и определенная иерархия видов управления. Социалистический опыт показал, что любая монополия на управление ведет к его односторонности, застою, деградации и снижению уровня управляемости общественных процессов. Многообразие видов управления актуально поэтому, как уже отмечалось, не только из-за специфики свойств разных управляемых объектов, но и из-за того, что в разных видах управленческих систем представляются и реализуются разные интересы. Здесь необходимо учитывать, что один и тот же человек может одновременно состоять в нескольких управленческих системах, исполнять там разные социальные роли или функции. В одной системе — он субъект управления, в другой — управляемый объект и т.д.
Скажем, при целесообразном поведении человек реализует свои сугубо индивидуальные интересы: в групповой саморегуляции — интересы общения и деятельности в рамках определенной стихийно или сознательно формируемой группы людей; в общественном управлении — свои интересы как личности, выстраивающей взаимоотношения с обществом (в данных видах управления осуществляются главным образом права человека на свободное поведение и общение); в менеджменте представляются и осуществляются экономические интересы людей, прежде всего их право на производство и присвоение материальных продуктов и социальных услуг; в местном самоуправлении удовлетворяются определенные интересы человека (его семьи) как жителя населенного пункта либо территории; в государственном управлении — интересы человека как гражданина, несущего бремя государственности и участвующего (при возможности) в ведении государственных дел. Если рассматривать названные виды управления в их развитом (реально действующем) виде, то нельзя не видеть, что с точки зрения многообразия интересов человека они не взаимозаменяют, а дополняют и усиливают друг друга.
Тем самым методологически перспективным является не противопоставление видов управления, не выпячивание одного в ущерб другим, не беготня от актуальности одного к актуальности другого, а разумное использование каждого вида управления таким образом, чтобы он обеспечивал осуществление выпадающих на него жизненных интересов людей. Конечно, приведенная корреляция видов интересов и видов управления является лишь схемой, в какой-то мере лишь принципом, по которому могут сочетаться интересы и виды управления.
В реальности все гораздо сложнее, многие интересы удовлетворяются помимо управления, многие игнорируются им, многие последним и подавляются. Диалектика жизни такова, что для удовлетворения всех интересов не хватает ни времени, ни средств, ни механизмов. Кроме того, ни один интерес, если брать крупный, социального звучания, не может быть удовлетворен, так сказать, на все 100%. В большинстве имеет место частичное удовлетворение того или иного интереса, при котором само (удовлетворение) выступает результатом компромисса интересов. Только взаимная уступка, добровольное согласование, учет интересов другого позволяют противоречия (а порой и противоположные интересы разных людей и их социальных групп) не доводить до изнурительной и бесконечной борьбы.
В этом смысле многообразие видов управления, их развитость и динамика, их рациональное взаимодействие между собой и создают систему сознательной, обоснованной, предупредительной работы с интересами индивидов, их групп и объединений, общества в целом и его отношений с другими обществами на мировой арене. Каждый вид управления важен, каждый обладает своей управленческой “нишей”, у каждого имеются определенные ресурсы для восприятия и удовлетворения соответственных интересов. Надо только, чтобы все виды управления действительно функционировали, реально управляли в рамках соответствующих управленческих систем.
Но об одном виде управления следует сказать особо. Это государственное управление, тот единственный вид управления, который призван представлять и удовлетворять всеобщие, “снятые”, интегрированные интересы людей, объединенных в данное, государственно оформленное общество. Государство (в любом его состоянии, типе и форме) олицетворяет новое качество социальных связей людей (народов), его создавших. Оно обеспечивает главный интерес каждого человека — целостность, упорядоченность и безопасность общественной и частной жизни. Когда это есть, когда существуют необходимые целевые, правовые и организационные условия для свободной и устойчивой деятельности людей, тогда люди сами, через другие виды управления способны представлять и удовлетворять свои интересы. Актуальность государственного управления заключается еще и в том, что оно нормативно формулирует шкалу ценностей, по которой можно анализировать, оценивать и защищать интересы. А исходя из такой шкалы ценностей, создаются предпосылки для контроля поведения и деятельности субъектов и объектов управления во всех видах управления. Интересы из источника недовольства, раздражения и борьбы превращаются в движущую силу общественного спокойствия и развития.
Стоит запомнить эти суждения, ибо к ним придется не раз возвращаться при рассмотрении многообразных элементов управленческой деятельности.
Нравственные императивы в управлении
Управление, как уже отмечалось, есть взаимодействие людей, прежде всего посредством сознания. Ведь субстратом управляющего воздействия, создающего управленческие отношения, является информация, творимая и воспринимаемая человеческим разумом. Поэтому состояние и структура сознания определяюще влияют на все происходящее с управлением и в управлении. Стоило бы лучше анализировать российское управляющее сознание, т.е. ту часть общественного и личного сознания, которая связана с властью — политической или экономической, раскрывать и показывать его реальные жизненные ориентиры и интересы (многое окажется до банальности простым).
Как бы мы не желали и не требовали от каждого человека правового и нравственного поведения, мобилизуя для этого возможности религий, законов, традиций, общественного мнения и взывая к его совести, что и уместно, и справедливо, в то же время не можем не понимать, что в обществе, среди массы людей должная (искомая, актуальная и т.п.) система взглядов, идеалов, ценностей и т.д. утверждается через действие власти. Думается, хватит уже абсолютизировать свободу и полагать, что и отдельная человеческая жизнь, и жизнь народов делаются сами по себе, спонтанно, стихийно, никто ни на кого не влияет и никто ни за что не ответствен.
Человека от рождения до смерти формирует жизнь, а сама жизнь всегда находится под управляющим воздействием власти. Конечно, власти в разных ее видах: родительской, семейной, информационной, экономической, политической и т.д. Для того власть и создана, и существует, чтобы нести на себе данное формирующее бремя. И если она об этом забывает или это игнорирует, если становится властью самой в себе и для себя, существует лишь в качестве источника собственного самоудовлетворения, то не приходится удивляться тому, что дети вырастают невоспитанными и необразованными, отношения между людьми грубые и отчужденные, в обществе беспорядок, анархия и в итоге — перманентная стагнация.
Для управления первостепенные значения имеют смыслы, которыми руководствуются субъекты управления при принятии и практической реализации своих решений. При всем стремлении к объективизации управления, к насыщению управляющих воздействий жизненно необходимыми, общественно актуальными потребностями, интересами и целями, которых часто в них и зет, все равно в управленческих решениях и действиях выражаются и проводятся в жизнь субъективные представления, желания и мыслительные конструкции субъектов управления — носителей властной воли. Следует признать и на этой основе: делать соответствующие выводы, что в структуре сознания высшее регулирующее положение принадлежит управляющему сознанию. Именно оно в силу своего властного характера, способного реально решать человеческие проблемы, наиболее глубоко, предметно и действенно влияет на сознание, поведение и деятельность людей.
Не хочется преуменьшать формирующее значение художественной литературы и искусства, но думается, что на самом деле ’инженерами человеческих душ” выступают, скорее всего, не они не их произведения), а власть, исповедуемые ею идеалы и ценности. Спросим себя: разве российские классические литература и искусство подготовили те жестокости и безрассудства, которые в начале прошлого века вершились адептами анархизма, терроризма, революционной целесообразности, классовой диктатуры, массовых репрессий? Вероятнее всего, основную, “воспитательную” роль здесь сыграли власть предержащие; начиная от императора и его семьи и кончая фабрикантами и купцами, чиновниками и попами.
Все в жизни и, следовательно, в управлении определяется нравственностью, особенно нравственностью субъектов управления. В нравственности таится преимущественно “ключ” к “открыванию” множества проблем, процессов, отношений и противоречий в управлении.
Обычно при рассмотрении управления вполне справедливо большое внимание уделяется правовому регулированию его элементов и их взаимодействию. И во всей данной работе акцент будет делаться именно на этом. Но, отдавая должное правовому регулированию, необходимо все же считаться с тем, что правовое регулирование есть механизм внешне (по отношению к сознанию человека) принудительного регулирования, тогда как нравственность (мораль) порождает внутренние побудительные мотивы человеческого поведения и действия. Нравственность, если она имеется, всегда находится в, так сказать, разуме и душе человека; это то явление, с которым он бывает наедине и которое наиболее интимно.
Недаром во всем мире познанию самой нравственности и формированию в ее рамках человека всегда уделялось большое внимание — это и идеи о построении жизни в согласии с природой (Демокрит, киренаики, кирики, стоики, эпикурейцы и т.д.), к которым мы возвращаемся сегодня в связи с экологическим кризисом; и мысли о предназначении человека к социальному служению, к благородным поступкам во имя других (Платон, Аристотель и их последователи); и призывы, прежде всего к духовному самосовершенствованию человека (буддизм, конфуцианство); и суждения И. Канта о моральном долге, всеобщем характере нравственных требований (категорический императив); и гегелевское понимание морали как функции, связывающей человека и общество (субъективно-объективная категория) и, многое другое вплоть до наших дней.
Известно, что на определенных нравственных постулатах выстроены все мировые религии и многочисленные религиозные течения. Немало писалось и говорилось о так называемой коммунистической морали. В середине XX в. известный русский мыслитель И.А. Ильин, прогнозируя пути духовного обновления посткоммунистической России, сформулировал следующие нравственные ценности, на которых может (или должно) состояться ее будущее: Вера, Любовь, Свобода, Совесть, Семья, Родина, Национализм, Правосознание, Государство, Частная собственность (даю в авторской последовательности).
Однако и сегодня как в описании сущности нравственности (морали, этики), так и в ее практическом действии много “белых пятен”. Естественно, что все это не закладывает предпосылки для нравственного здоровья общества и, разумеется, для подлинно нравственного поведения субъектов и объектов управления. Более того, перемены в последнем десятилетии XX в. привели к тому, что нравственность стала все быстрее терять свой авторитет и скатываться на обочину общественной и частной жизни. Как в известной поговорке: в борьбе за спасение “дитяти” вылили не только воду, но и выбросили само “дитя”.
Понятия чести, достоинства, верности долгу (не говоря уже о Родине), справедливости, правды, милосердия, честности, чистоты (хотя бы семейных отношений), преданности, доброты и др., которые жили среди людей веками, практически ушли из нашего быта и лексикона. Информационное поле России в подражание худшим образцам промышленно развитых стран заполнено насилием, сексом, жесткостью, пьянством, моральным и мировоззренческим развратом, издевательством над историей, ложью, фарисейством, лицемерием, фальшью. В сознание вброшены разрушительные, нигилистические ориентиры: нажива любым способом, культ силы, вседозволенность, индивидуализм, эгоизм, фарисейство, половая распущенность, короче — живи, как хочешь, и делай, что хочешь. Концепция прав и свобод человека (на словах) приобрела уродливый вид на деле. Только Православная церковь еще как-то пытается проповедовать христианские заповеди, обращать внимание на нравственные ценности, и то она мало что жизненное противопоставляет современной безнравственности. Абстрактные истины, связанные в большинстве с потусторонним миром (царством Божьем), привлекают людей, увы, тоже абстрактно. Многие лишь говорят о вере, стоят по праздникам в храмах со свечкой, но живут той же жизнью, что и другие, которых критикуют с амвона.
Все говорит о том, что поднятый здесь вопрос является сложнейшим, слабо представленным в теоретической мысли, в общественном мнении, в средствах информации, в повседневном поведении людей. В управленческой литературе его стараются избегать, ибо он сразу же ставит под сомнение как многие цели управления, так и механизмы их практического достижения. А поскольку управление — явление всегда реальное, то тут очень хорошо просматривается дистанция между говорильней и делом, идеологиями и жизнью, замыслами и практикой. Подразумевается, что лучше не вспоминать о нравственности и относиться к управлению, как к технологии, интерпретировать только элементы, создающие управляемость, и не думать о том, ради чего и для кого необходима управляемость общественными процессами, упорядоченность частной жизни и многое другое, что достигается с помощью управления.
Но если мы хотим жить в XXI в. (простите за афоризм) “не баранами, бессмысленно бредущими за козлом”, а людьми, то такие вопросы следует акцентировать, обсуждать, думать над ними, искать на них ответы. Благо, трагический опыт бездумья остался от XX в. весьма обширный.
Не претендуя на что-то оригинальное, “сенсационное” и пр., попытаюсь высказать свои представления по данному вопросу, причем привязывая их исключительно к проблематике управленческой деятельности.
В конфликте царств земного и Божьего притягательная сила первого определяется тем, что оно видимо, зримо, наглядно, ощутимо является реальной жизнью всего человеческого организма. Царство Божье — скорее конструкция ума, хотя, может быть, и сердца, мечтающего о лучшем и справедливом. На соотношении между этими “царствами” основана практически вся дискуссия о смысле жизни, ее идеалах и ценностях, о добре и зле, о правильном (правдивом) и ложном, о позволительном и запретном и о многом другом. Естественно, что подобное соотношение выступает фундаментом нравственности.
В указанном соотношении скрыто глубокое противоречие, которое каждый человек сам разрешает в течение своей жизни. Всегда были, есть и, наверное, будут священнослужители, монахи, отшельники, искренне верующие, которые посвящают свою жизнь служению Богу (в разных формах религий). Но большинство людей все свое внимание и силы сосредоточивают на земной жизни, здесь ищут благополучие, теплоту, любовь, осуществление своих желаний и своего предназначения. И нравственность, очевидно, нужна именно в этой земной жизни, как и по своему содержанию, элементам и структуре она должна быть также земной. Легче всего проповедовать высокие идеалы, необыкновенные чувства, “вселенские” ценности, альтруизм, заранее зная, что все это красивые слова, мало относящиеся к реальности. Гораздо труднее быть в течение жизни во всех ситуациях нормальным человеком, способным видеть жизнь такой, какая она есть на самом деле, и любить ее за это.
Многие идеологии потому и терпели крах, что они исходили (вначале) вроде бы из реалий жизни, но в своих умозрительных построениях уходили так далеко от жизни, что последняя их со временем легко отвергала. Аналогичное можно сказать и о многих других явлениях, когда бездумная и ненасытная погоня за властью, богатством, известностью либо обрывала жизнь “на бегу”, либо приводила к деградации самой личности, либо вызывала ненависть, презрение и проклятия при жизни и после нее.
Поэтому, как мне думается, первая нравственная заповедь для каждого человека, и особенно для субъекта управления, — это “живи сам и дай жить другим”. Не только избранные, “Богом помазанные”, относящиеся к “элите”, как у нас порой преподносится, но все люди хотят жить, причем на приличном уровне благосостояния. Эта простая, всем вроде бы известная максима на самом деле является “красной нитью”, которая пронизывает по существу все поиски в теории управления на протяжении всего XX в. На ней основаны забота Г. Форда о рабочем, доктрина “человеческих отношений”, “гуманистический выбор”, школа “социальных систем”, все так называемые социальные технологии, практически любые рассуждения о человеческом факторе, человеческом потенциале, человеческом ресурсе и т.п.
В век обширной и доступной информации люди достаточно знают о том, где и как что-то происходит, где, как, почему и на каком уровне живут разные народы и группы населения, как распределяется национальное богатство, в чем права и свободы человека и гражданина и многое другое. А это, следовательно, ведет к тому, что они все оценивают и, исходя из этих оценок, выстраивают свое мышление и поведение.
История (и прежде всего России) убедительно свидетельствует, что дискредитация власти и собственности в любых их формах происходит потому, что их субъекты по отношению к себе имеют одну правду, а по отношению к тем, кто занят наемным трудом (добывает хлеб свой в поте лица своего) — другую. В течение XX в. у нас было три типа государственной власти: монархическая, советская, демократическая, но, к сожалению, ни одна из них не пользовалась должным авторитетом у тружеников (скажем, объектов управления). То же самое относится и к формам собственности: ни частная (до революции и теперь), ни общественная, ни государственная и муниципальная пока еще не продемонстрировали, что они служат труженикам и способствуют их благополучию. Все происходит почему-то таким образом, что власть и собственность обеспечивают в огромных масштабах лишь собственные интересы. В результате одни не ведают, куда девать свое богатство и что с ним делать, а другие влачат веками жалкое существование. Субъекты управления не думают об объектах управления, не видят в них людей, рассматривают последних лишь в качестве средства (материала, ресурса) для реализации своих честолюбивых и ненасытных аппетитов. Конечно, что в таких условиях управление никак не может “срабатывать”.
Другую нравственную максиму, актуальную для управления, можно выразить следующим образом: “помни, что жизнь переменчива”, что будет завтра, которое все изменит, совсем на других началах; как порой образно говорят, “еще никто не держал Бога за бороду” — возможности любого человека весьма ограничены. Здоровье, власть, богатство, успех, процветание, популярность, рейтинг и т.п. — явления скоротечные, неустойчивые, привередливые. Сегодня они есть, их легко видеть, ощущать, ими можно наслаждаться, упиваться от восторга, а завтра их уже нет, ситуация стала иной, часто и противоположной. Из истории и литературы хорошо известно, что происходило с самовлюбленными правителями, с самоуверенными начальниками, как ветер раздувал крупнейшие состояния, созданные нередко на обильной крови, как популярные личности (каждый день на слуху) превращались в изгоев общественного мнения, как хвастающиеся здоровьем становились “живым” трупом. О многих уроках свидетельствует информация, которой владеют люди и которая почти у каждого грамотного человека в том или ином объеме сосредоточена на книжной полке.
Но самое страшное, невероятное, необъяснимое состоит в том, что у нас большинство реально действующих людей, особенно принадлежащих к власти, т.е. управляющих, совершенно не интересуются ни историей, ни теорией, ни традициями, ни опытом, ни уроками жизни других людей. До сих пор, несмотря на трагизм XX в., на катастрофическое положение России и государств на ее бывшей территории, практически все политики, государственные деятели, собственники, предприниматели, интеллектуалы литературы и искусства, лидеры партий и движений, руководители общественных объединений не считают себя виновными во всем случившемся, не чувствуют ответственности за свои мысли и дела, игнорируют мнения других людей по поводу их поступков и действий. Наверное, наслаждение властью столь велико, что никто не думает о последствиях, никто не боится ни суда Божьего, ни суда земного.
А это говорит уже об очень многом: миропонимании и культуре власть предержащих, а поскольку все они “выходят” из народа, то и о сознании народа в целом. Если прощаются подлость, обман, публичное мошенничество, злоупотребление властью и бездарное ее использование, если уважаются те, кто нанес огромный ущерб стране, если многим за их грязное дело выпадает великодушие, то действительно в такой обстановке каждый волен делать, что хочет, и ничто никого не страшит. И все же думается, что позорная память, проклятие людей, геростратовская слава тоже чего-то стоят.
Отсюда еще одна (скажем, третья) максима, над которой хотелось бы поразмышлять. Назовем ее так: “бессмертие человека создается его делами”. Каждый человек знает, что жизнь коротка и он смертен, но каждый стремится продлить свою жизнь, оттянуть смерть, многие намерены как-то преодолеть и ее последствия. В этом смысле возможности человека поистине уникальны. Человек не только, как и все биологическое, способен воспроизводить себя в потомстве (в детях, внуках, правнуках и т.д.), он обладает даром творчества — способностью своим умом и руками создавать такие материальные и духовные ценности, которые намного переживают его, становятся достоянием многих поколений, а если сказать обобщенно — сотворить ту цивилизацию, которая сегодня имеется на планете Земля. Причем в виду имеется подавляющее большинство людей, ибо для общества, его настоящего и будущего равное значение имеет как кем-то выстроенный дом, так и удачно сочиненная мелодия; как сконструированная машина, так и литературное произведение; как выращенный урожай, так и оказанная услуга; короче, все необходимое для жизни. Просто у нас сложилось так, что мы вроде бы не замечаем того, что создано другими для нас и чем мы пользуемся, не ценим вклада предшественников, не уважаем своей истории и соответственно не стараемся внести свой вклад в будущее.
Потому-то и получается довольно часто так, что если кое-кто добрался до власти и собственности, получил право управлять другими и распоряжаться ресурсами, то он сразу же начинает обустраивать свои служебные апартаменты, строить или покупать виллы, дачи, коттеджи, пьянствовать, развратничать, удивлять публику другими “дикими” выходками. В итоге очень многие субъекты управления после себя оставили такие “дела”, которые обессмертили их лишь в одном аспекте: проклятий, недовольства, критики, “разноса”, очернения, скорейшего забвения.
Между тем вопрос о бессмертии дел человеческих — это не просто вопрос мировоззрения, нравственности, соблюдения чьих-то заповедей. Скорее всего, он представляет собой знак, символ, парадигму отношения человека к миру, природе, другим людям. Что важнее: иметь богатство, власть или быть Человеком при жизни и остаться таким в памяти людей после смерти?1 Я не люблю противопоставлений с союзом “или”, на чем, кстати, выстроено почти все российское мышление: или святой, или грешник; или непьющий (“трезвенник”), или забулдыга; или альтруист, или эгоист и т.д. Напомню из области политики и идеологии: или коммунист, или либерал; или демократ, или тоталитарист и т.п.
В реальной жизни практически все взаимосвязано, соотносимо, сочетаемо и ничто нигде не выступает в совершенно “чистом” виде. Но мера существует. Тем самым я не призываю думать только о бессмертии и отказываться от реальной жизни, как и к тому, чтобы посвящать себя только “земным утехам”. Необходимо реальное отношение к реальной жизни. Если мы рождаем детей, если нам они дороги и мы хотим им благополучия, то обязаны совершать такие дела, за которые нам не было бы перед ними стыдно — и им лично, и их окружению. Значит, надо каждому думать о бессмертии и обеспечивать его всей своей жизнью. Что, и об этом можно сказать без преувеличения, делает и саму жизнь осмысленной, интересной и плодотворной.
И еще об одной (четвертой) максиме, особенно актуальной для субъектов управления, стоит кратко сказать. Она предельно утилитарна, прагматична, даже наглядна и звучит следующим образом: “авторитет — категория прибыльная". Выделить ее заставляют многие обстоятельства, и прежде всего те, которые связаны с тем, что в России по причине огосударствления ее общественной жизни (что фиксируется, по крайней мере, со времен Петра I) и в целом низкого уровня благосостояния большинства всегда в центре внимания людей находились должность (власть) и богатство.
Главное — должность, да повыше, ибо она открывала путь к богатству. Причем легкий и быстрый. Не надо так напрягаться и рисковать, как в приобретении и наращивании собственности путем предпринимательства, бизнеса, организации производства, управления трудом. Начиная с А.Д. Меншикова, сотни, тысячи людей приобрели себе чины и богатство именно через власть, посредством своих должностей.
Из-за этого в российском менталитете давно укоренилось представление о том, что основное в жизни — заполучить должность и богатство. Не важно каким путем — средства здесь неисчислимы; не важно и как должность исполнялась, а богатство использовалось. Богатому человеку и высокому чину все дозволялось и прощалось. Сложилась традиция, по которой вроде бы лишь “высота” должности и “объем” богатства автоматически определяют авторитет их владельца. Редко кто в течение жизни боролся за свой авторитет, старался его создать и поддерживать. Ведь и сама карьера (творческий рост) человека измеряется традиционно его официальными должностями и размерами собственности (до сих пор мировая пресса публикует списки самых богатых людей, фиксируя и ранжируя их достоинства финансовым состоянием).
Авторитет, в чем его глубинный и социально-исторический смысл, есть качество конкретного человека, как бы персональная характеристика его сущности. Если следовать латинской интерпретации, авторитет означает, конечно, власть, влияние, силу, достоинство, иными словами, значение или влияние, которые могут иметь люди, вещи, не нуждаясь в постоянном подтверждении этого значения, в доказательстве его на деле. Но источник влияния авторитета весьма отличен от должности и богатства, и это стоило бы отчетливо понимать.
Престиж должности формируется юридически и зависит от места в иерархической структуре государственной власти, местного самоуправления и даже менеджмента или общественного управления. Должность может исполняться хорошо или плохо, что, разумеется, зависит не от самой должности, а от лица, ее занимающего. С самой должностью мы обязаны считаться в любом случае. Престиж богатства создается, как правило, редко одним человеком, поскольку на большое богатство всегда работают очень многие люди. Субъект богатства пользуется своими возможностями, влияет на окружающих, которые, естественно, не могут игнорировать власть богатства. В то же время люди в душе своей почти всегда отрицательно относятся к чрезмерному и несправедливо нажитому богатству.
Авторитет же принадлежит человеку, это как бы мнение и отношение других к нему. Он неотъемлем от человека, сопровождает его всю жизнь и остается за ним и после смерти. Внешне авторитет порой не видим (вроде как биополе), но в отношениях с людьми очень ощутим. И он помогает человеку жить и решать возникающие перед ним проблемы. Говорят, что авторитет — дело наживное. Наверное, можно с этим согласиться: действительно, если кому-либо удалось приобрести значительный авторитет, то он потом начинает работать на данного человека, особенно когда этот человек является субъектом управления, взаимодействует со многими людьми и призван влиять на них. Но, к сожалению, его легко и утратить, и с великим трудом восстановить. Поэтому приобретение авторитета — хотя и сложная, но актуальная задача для каждого вообще и стремящегося быть управляющим особенно.
В заключение размышлений о нравственных императивах управления (в качестве определенного вывода и одновременно посылки для последующих тем) можно констатировать следующее.
Первое — нравственность пока не вошла в систему элементов управления, составляющих его сущность и влияющих на характер, цели, содержание и механизмы (элементы) управленческой деятельности. В результате знания об управлении и его практика сведены лишь к технологиям, операционным явлениям, обеспечивающим управляющие воздействия на те или иные процессы. Смысл (социальная обусловленность и обоснованность) и последствия (эффективность) же управляющих воздействий остаются за скобками научного анализа, общественного мнения, политических программ и действий. Низкий уровень управления (практически всех видов) сопровождает историю России и судьбы отдельных людей из века в век. Вместо могучей и обильной страны мы имеем слабую и бедную.
Второе — управление без нравственности есть корабль без руля, компаса и парусов; это, как сегодня модно говорить, “постмодернизм” во власти (каждый делает, что он хочет, как хочет и во имя чего хочет). Хотя хорошо известно, что только нравственность, будучи составной частью культуры человеческой, продуктом длительной истории, выступает ориентиром и ограничителем мыслей, поступков и действий людей, в данном случае, прежде всего управляющих (субъектов управления). Конечно, нужна нравственность у всех и для всех, но всегда возрождение, восстановление, строительство можно начинать лишь с чего-то и кого-то. “Управляющие” принадлежат (в основном, но исключения бывают) к наиболее образованной, опытной, сильной части общества. Тем самым именно среди них должна вестись линия на нравственное воспитание, формирование нравственных качеств, утверждение нравственных механизмов реализации функций власти и собственности.
Третье — следует разъяснять и практически использовать реальное положение (тезис, парадигму) о том, что нравственность есть важнейший ресурс (сравнимый со знаниями) устойчивости, реализуемости и эффективности управления. Только в рамках нравственных парадигм могут возникнуть и окрепнуть нормальные взаимоотношения в среде самих “управляющих”, между ними и объектами управления. Многое губит российское управление, но безнравственность субъектов управления так тянет его вниз, что можно говорить не только об его отсутствии, но и об отрицательном, разрушительном действии на общество. Ведь некомпетентность, помноженная на безнравственность, представляет собой страшную, тупую силу.
Четвертое — нравственность нужна во всех видах управления, но особо актуальна она в государственном управлении и местном самоуправлении. Здесь сочетаются (увы, с разным результатом), с одной стороны, власть с ее большими возможностями, с другой — общие интересы и судьбы значительного числа людей (наций, народов, жителей территорий и поселений). Можно (в рамках, конечно, здравого смысла) утверждать, что данные виды управления создают историю страны. И если в них распространена безнравственность, господствуют личная корысть и выгода, то и история становится печальной, тяжелой, заполненной злоупотреблениями и разрушениями. Для государственного управления и местного самоуправления нужны своя философия мышления, свой нравственный дух, свой взгляд на все происходящее и творимое в обществе. Суть такого специфического смысла укладывается в несколько слов: “благо Отечества и его граждан”. Развитой человек не может жить только для себя. Для того ему и дан разум, благодаря которому он может познавать прошлое, историю, творчество ушедших поколений и одновременно созидать настоящее и будущее, воплощать себя в делах и в сознании других людей, заглядывать мысленно в будущее. В этом величие человека, тем более того, кто взялся вести за собой людей, взвалил на себя ношу управления.
Статью подготовил директор по развитию предпринимательства и конкуренции ОАО "Акса" Корчагин Юлиан Андриянович. 
