Хочу начать с развенчания одной выдумки, которая десятилетиями “гуляет” в российском сознании. В виду имеется приписываемое В.И. Ленину утверждение о том, что будто бы любая кухарка может управлять государством, на базе которого многие годы проводилась и соответствующая кадровая политика.
Но, во-первых, управление государством, т.е. участие в ведении дел государства, и государственное управление — явления весьма разные. Демократия предполагает, что каждый способен иметь свое мнение по поводу государства, отсюда — и участие в выборах, и свобода слова. Государственное же управление — дело сугубо профессиональное.
Во-вторых, во всем послереволюционном периоде В.И. Ленин всегда выступал за компетентность, знание, опыт и полагал, что и кухарка сможет управлять, если ее этому обучить.
И в-третьих, что самое главное и о чем почти все почему-то забыли. Слово “кухарка" употреблено неслучайно, и оно в то время, когда писалось, было понятно любому грамотному русскому человеку. Все знали (в отличие от сегодняшнего времени), что 5 июня 1887 г. правительством России опубликован циркуляр, в котором запрещалось принимать в гимназии “детей кучеров, лакеев, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей”. Русская интеллигенция прозвала этот документ “циркуляр о кухаркиных детях” и 30 лет критиковала его за несправедливые ограничения по отношению к очень большому числу детей, среди которых могло быть немало и очень талантливых. Таким образом, В.И. Ленин писал о “кухарке” всегда лишь в социальном смысле, а вовсе не в функциональном.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Вместе с тем такие интерпретации и упрощенные представления об управлении привели к тому, что после революции и до сегодняшнего дня у нас бытует мнение, что на любом участке государственной, хозяйственной, обслуживающей, научной, образовательной, предпринимательской и иной деятельности управлять может каждый, достаточно на это место его назначить или избрать. Пустил глубочайшие корни стереотип непонимания и недооценки сути управленческих знаний. Считается, что агроном может управлять сельскохозяйственным производством, инженер — промышленным, экономист — экономическими процессами, учитель — образовательными и т.д. Высшее образование по узкоизбранной специальности (добавим к этому даже определенный практический опыт) выступает по российским меркам (и советским, и демократическим) самодостаточным для возложения на человека функций управления (опять же в любом его виде).
Это роковая ошибка, за которую Россия платит страшную цену. Наверное, все войны в XX в. нанесли ей меньший вред, чем некомпетентность, бездарность и предательство управления. И пока страна не осознает и не признает данной причины своей слабости, недееспособности и перманентной депрессивности, до тех пор ей не догнать промышленно развитые страны. В конце концов, надо понять качественную специфику управленческих знаний, их принципиальное отличие от других видов знаний: исторического, религиозного, научного, философского, художественного, технического и пр. Прежде всего, понять, а затем уже освоить и практически использовать.
Кратко суть управленческих знаний можно описать следующим образом.
Во-первых, к управленческим относятся те фрагменты, стороны, части знаний из различных областей человеческой деятельности, которые связаны, говоря научным языком, с диалектикой развития. Ведь если те или иные явления, процессы, отношения идут стихийно, инерционно, спонтанно, по привычке, по замкнутому кругу, то для их удержания особо не нужно управления. Многое в таких случаях происходит по традиции, обычаям, приобретенным навыкам, давнему опыту и другим “консервативным” регуляторам. Потребность в управлении возникает тогда, когда состояние явления, процесса, отношения не удовлетворяет людей, не обеспечивает их запросы и интересы, когда актуально, необходимо их новое качество.
И вот здесь-то сразу приходится встречаться с проблемой перевода явления, процесса, отношения из одного состояния в другое, т.е. с диалектикой развития. Нужно выяснить, имеются ли подобные явления в ином качестве, что представляет собой это качество, каким образом, с помощью каких источников, средств, факторов и т.д. оно состоялось, какие наличествуют ресурсы, на которые можно опереться, каковы возможные формы и методы действий и многое другое, относящееся именно к развитию, преобразованию, совершенствованию, созиданию нового.
В такой ситуации пригодны не вообще знания по механике, физике, химии и биологии, не общие познания в области общественных наук (социология, политология, юриспруденция и т.д.), а только те проявления этих самых знаний, которые раскрывают диалектику развития интересующих нас явлений, процессов и отношений. От того-то и не могут многие ученые — виднейшие специалисты по определенным вопросам — быть управленцами. Обладая обширнейшими знаниями, развивая научную мысль, они часто не способны выявить в конкретном явлении, процессе, отношении (или в явлениях, процессах, отношениях) конкретную диалектику его развития. Взамен них это делают часто совсем другие люди, может быть, и менее образованные, но зато схватывающие диалектику развития. Посмотрим только на период демократизации, становления рынка и приватизации и спросим себя: много ли ученых и специалистов по другим видам человеческой деятельности стали олигархами и владельцами крупных состояний? “Золотую рыбку” поймали профессионалы совсем иных качеств.
Любой вид человеческой деятельности можно (условно, разумеется) разделить линией “Рубикона” на два поля: одно — известное, рутинное, хоженое-перехоженное, привычное (в нем трудились предки, трудимся и мы); другое — неведомое, “закрытое”, таинственное; не всякий туда устремляется и не у каждого на это хватает смелости, умения и сил (в нем неопределенности, риск, отсутствие гарантий, но одновременно большие возможности, новые ресурсы, манящие перспективы). Многие проживают в одном поле, некоторые переходят в другое и тем самым обеспечивают развитие, двигают прогресс (слово, которого стали почему-то бояться). Управленец должен обладать достаточной волевой подготовкой, позволяющей ему шагать в новое, а также достаточными знаниями, чтобы делать это продуманно, взвешенно, ответственно, с шансами на успех.
Определяющее здесь: не удовлетворяться имеющимся и достигнутым; знаниями локальными и старыми, привычкою и обыденностью, а, наоборот, искать, испытывать, идти наперекор косности, шаблону. А это значит, что надо уметь читать, анализировать информацию, обобщать увиденное и услышанное, подвергать сомнению применявшееся, стандартное, повседневное, видеть любое явление, процесс, отношение в изменении, преобразовании, развитии.
Во-вторых, управленческие знания представляют собой знания о взаимосвязях, взаимодействиях, взаимозависимостях, кооперации, интеграции, координации, субординации и других “пограничных”, “стыковочных”, соединительных элементах, которые изучаются такими науками, как праксеология, эргономика, синергетика, теория систем. Известно, что разная структура (способ построения и функционирования) из одних и тех же по количеству и качеству элементов дает разное совокупное (интегральное) качество данных элементов. В этом аспекте следует еще раз напомнить, что в управляющем воздействии после целеполагания, создаваемого диалектикой развития, находится организация (статичная и динамическая), которая и служит важным ресурсом практического осуществления целеполагания.
Когда анализируешь прошлое или настоящее страны, непременно ощущаешь недостаток именно соединительных, кооперативных, сотруднических связей. Грубо говоря, у одного есть доска, у другого — гвозди, а у третьего — молоток, а вот сколотить ящик никак не получается. То же самое имеет место в отношениях между промышленностью и сельским хозяйством, их отдельными отраслями, производством и распределением, между ними и наукой, обществом и информацией, транспортом и торговлей, финансами и реальным сектором и т.д., буквально на каждом шагу и по всем направлениям общественной и частной жизни.
Отсюда наиболее зрима разница между специалистом в той или иной сфере человеческой деятельности и управленцем. К примеру, на промышленном предприятии имеются инженеры конструкторы и инженеры-технологи, есть инженеры по специальностям — электрики, механики, компьютерщики, есть экономисты, финансисты, юристы, психологии, разумеется, рабочие многочисленных специальностей. По предположению, каждый знает свое дело, в нем подготовлен и умел. Но, чтобы предприятие работало, необходимо все многообразие специальных знаний интегрировать в одно целое, в гармоническую и динамическую систему, к тому же “вписать” ее в производственную кооперацию и социально-экономические отношения. А для этого директор (руководитель, менеджер) и уровневые управленцы (начальники цехов, подразделений, мастера) должны обладать знаниями о взаимосвязях, взаимодействии самых разных специалистов и быть способными их организовывать и регулировать.
Конечно, ряд взаимосвязей и взаимодействий осуществляется стихийно, посредством совпадения интересов, в результате психологической потребности людей друг в друге, но большинство (и абсолютное) требует сознательного подхода, волевого напряжения, применения власти (в широком социологическом смысле). Жизненный опыт любого человека свидетельствует о том, что ничего не бывает само по себе, что из хаоса или анархии никогда не рождается порядок.
В мире почти однозначно признают, что за послевоенный период японцы очень продвинулись в собственном развитии, решили многие проблемы, доставшиеся им по наследству. Но не все поняли: в чем же причина успеха японцев? почему им удается то, что у других не получается? за счет чего страна, не имеющая сырьевой базы, стала высокотехнологической, одной из самых индустриально развитых? Обычно выхватывается то одно, то другое проявление жизнедеятельности японцев. Чаще всего говорят о таком источнике успеха, как управление. Но в самом управлении выделяют опять же некоторые его поверхностные черты, к примеру, коллективный порядок принятия решений (“рингесей”).
И лишь глубокие аналитики увидели источники успеха в установлении, поддержании и развертывании системы взаимосвязей между самыми различными проявлениями жизнедеятельности людей. Управленческие отношения, как справедливо отмечает Ч. Макмиллан, “вплетены в ткань современного общества посредством семейных, школьных, корпоративных связей (школа — университет, университет — компания, компания — поставщик, бизнес — правительство, промышленность — торговля, корпорация банк, торговая ассоциация — правительственный департамент и т.д.). Эти связи составлены из разнообразной и всеохватывающей мозаики личных отношений, коллективной работы, совместной учебы, одинакового социального происхождения. В японской культуре информация, ценностные установки, традиции, навыки становятся инструментом выработки и достижения общих целей. Во всем обществе — будь то сфера политики, государственного аппарата или частный сектор — правящая элита управляет экономической и общественной жизнью через элементы традиционной культуры, а не вопреки им”.
Думаю, что каждый прочитавший эти строки признает, что подобное страшно далеко от российской действительности, в которой нет ни понимания значения названных связей, ни знаний об этих связях, ни тем более управления, способного осваивать возможности многообразных связей и использовать их на благо людей и общества в целом. Не только сегодня, но и в давнем прошлом у нас господствует раскол, мы все более озабочены разделением, разграничением, чем связями, объединением, соединением. На первом месте стоит союз “или”, а не “и”, вследствие чего от отдельных (порой героических) усилий не возникает никакого синергического эффекта.
Если же говорить об отношении к собственно связям, то под ними в основном понимаются властные, административные связи, когда какой-либо “начальник” принудительно связывает кого-то с кем-то. Поразмышлять кому-то о том, как школьную жизнь в одном направлении связать с уличной жизнью и гуманизировать последнюю, а в другом — с будущей, неизбежно грядущей трудовой жизнью, и в голову не приходит, как нет должной связи между вузами и экономическими, социальными и культурными структурами и т.п. Именно связи деловой, взаимоинтересной (выгодной обеим сторонам), ориентированной на развитие, а не какую-то принудиловку.
Только отсутствием описываемых здесь связей, взаимодействий, согласований можно объяснить ту пародоксальнейшую ситуацию в стране, когда имеются интеллект (наука), образованные люди (трудовой потенциал), природные ресурсы (большинства видов), производственные фонды (индустриальные возможности), общественный опыт (тысячелетняя история), но нет благосостояния, экономической развитости и международного авторитета. Власть не управляет, поскольку не владеет знаниями о взаимосвязях по всему многообразию жизни и не вводит их в исторический процесс. Здесь проблема проблем, на которую каждому желающему стать управленцем стоило бы обратить внимание.
В-третьих, следует сказать о такой специфике управленческих знаний, которая охватывается понятием “оптимизация использования ресурсов’’. Мне с детских лет врезалась в память поговорка матери (она от сибирских староверов) “хороша жена, когда мешок пшена”, отражающая, наверное, старую крестьянскую мудрость, состоящую в том, что чем больше ресурсов (запасов), тем лучше. Действительно, в нашей стране со сложными почвенно-климатическими условиями, рисковым земледелием, вечным дефицитом всего и вся проблема ресурсов всегда была актуальной. Отсюда, скорее всего и сформировался стереотип того, что надо иметь все больше и больше ресурсов, запасов, “заначек”. И мы добывали и добывали, производили и производили сырье и энергию.
Но жизнь доказала и доказывает, что достаток и обилие ресурсов еще ничего не значат. Мешок зерна можно израсходовать быстро, а можно и экономно. Из того же пшена можно готовить однообразные каши, а можно, добавляя чуть-чуть разных продуктов, приготовить много интересных блюд. Да и вкус блюд может быть разным, что зависит от способа их приготовления: от одних не оторвешься, а другие еле глотаешь. К тому же есть еще эстетика подачи блюд на стол и психологическая обстановка за столом. Много надо знать и уметь для того, чтобы мешком пшена удовлетворить потребности людей в питании. Это простенький пример, однако он говорит о том, что любые ресурсы можно использовать по-разному, а надо — экономно, рационально и культурно, с ориентацией на максимально возможное удовлетворение потребностей.
Жаль, что в российской традиции и ментальности данный вопрос никогда не стоял на должном уровне. Могли экономить месяцами, годами, а потом спускать впустую за несколько дней, а то и часов. Кстати, не только на частном, личном уровне, но и на коллективном и, конечно, государственном. На последнем обычно с большим размахом, ибо ресурсы-то народные, общественные. Чего их жалеть?
Между тем управленческие знания в XX столетии, обнажившем противоречие между убывающими ресурсами и нарастающими запросами общества массового потребления, во многих странах давно уже были направлены на смягчение такого противоречия, на рационализацию использования ресурсов и их вторичную переработку, на развитие культуры потребления. Озабоченностью именно этим вопросом инициированы современные технологии и высокое качество производимой продукции. Акцент делается не только на само производство, но и на все стадии воспроизводственного процесса, на весь жизненный цикл того или иного продукта — распределение, обмен и потребление. И дело не изменяется от того, что практически во всем мире существует рыночная экономика. Рынок как определенная система отношений вовсе не исключает ни сознания, т.е. разумных решений и поведения, ни контроля, в том числе со стороны и потребителя, и производителя, и других общественных институтов, ни анализа и оценки, причем как частной, так и публичной. Цивилизованность, т.е. культура, в том-то и состоит, что люди думают о своей жизни, обо всех ее ресурсах (даже собственного организма) и пытаются ее сделать более благоприятной и продолжительной.
В данном контексте стоит назвать две максимы, которые весьма значимы для нашей действительности. Хотя это многие, особенно руководители, не хотят признать. Первая состоит в том, что в абсолютном большинстве управленческих ситуаций ресурсов не хватает. Нет достаточной информации о состоянии управляемых процессов, поджимает время, ограничены материальные и финансовые возможности, недостает профессионально подготовленных управленцев и вообще работников, “давят” обстоятельства и конкуренты и т.д. А управленческие решения принимать надо.
Обычно приходится действовать в условиях ограничения ресурсов. И вот здесь-то и приобретают значение те специфические знания, которые связаны с пониманием сути и потенциала того или иного ресурса, с оценкой и прогнозированием последствий его использования, с определением сочетаемого эффекта от использования разных ресурсов, с введением в действие таких ресурсов, которые способны воспроизводить новые, с исследованием соответственно очень многих вопросов. Речь идет, таким образом, о мышлении, в центре которого находятся потребности людей, которые должны быть максимально возможно удовлетворены при ограниченных ресурсах.
Вторая максима заключается в том, что всегда при любых обстоятельствах и ресурсах существует много вариантов решения одного и того же вопроса, имеются альтернативы и все упирается в волевой выбор (акт воли отдельного человека или группы людей, обладающих необходимой властью). Какие решения мы принимаем, как их исполняем, такие имеем и последствия. Поэтому, когда мы изучаем свое прошлое (даже собственную прожитую жизнь), а уж тем более анализируем историю, то не надо представлять дело, таким образом, будто все было предопределено, предусмотрено судьбой, фатально неизбежно, вершилось чуть ли не рукой Божьей. Увы, все гораздо прозаичнее, ибо делалось нашими умом и руками. Вследствие своей неграмотности или малограмотности, инертности, нежелания посоветоваться с другими, безразличия к возможным негативным результатам мы (принимающие решения) из многих вариантов выбрали неудачный, слабый, примитивный, лежащий на поверхности.
От того-то и не любят власть предержащие (как на уровне государства, так и какого-либо предприятия, фирмы, банка, корпорации и пр.) подвергать исследованию и критической оценке принятые ими решения. Не раскрывается информация, на основе которой был сделан выбор варианта решения, не предаются гласности ресурсы, которыми в соответствующий момент располагали субъекты управления, не анализируется обстановка, в которой принимались решения и т.д. Вот и получается, что “начальник” всегда прав и непогрешим. А если что-то не так происходит, то в этом виноват обычно не он, а кто-то другой. Уже набили оскомину сентенции того рода, что “подставили” советники, “не подготовили” помощники, “подвели” исполнители, “хотели лучше, а получилось, как всегда”, помешали какие-то пережитки прошлого (в одних случаях — крепостнического, в других — капиталистического, в-третьих — социалистического), не предусмотрели того, что реально повторяется в виде закономерности (вроде того, что за осенью следует зима, а зимой бывают морозы), и многие другие. Причины и виноватые всегда находятся, а вот улучшения использования ресурсов что-то особо не наблюдается. Кругом слышны причитания: нет ресурсов, нет инвестиций, нет инноваций, нет умения, нет опыта и т.д. Как будто когда-то найдется кто-то и принесет их нам на блюдечке. Сущностные особенности управленческих знаний проявляются.
В-четвертых, сущностные особенности управленческих знаний проявляются (и наверное, на этом закончится соответствующий анализ) в их ориентации на человека, точнее, на мотивы и стимулы его поведения. Управление, как уже подчеркивалось в самом начале книги, всегда связано с людьми, осуществляется в рамках субъективного (человеческого) фактора, формируется людьми и направляется на их сознание, поведение и деятельность. Логично, что любой субъект управления (управленец) должен знать людей и уметь с ними работать. Значит, ему необходимы хотя бы элементарные представления по анатомии и физиологии человека, его психике, нравственным и идейным устремлениям (установкам), по психологии, эргономике и праксеологии, по авто дидактике и другим отраслям знания, охватываемых наукой (или теорией) о человеке.
Приходится отмечать, что в России, по крайней мере, в XX в., названным знаниям в управлении уделялось недостаточное внимание. Есть какой-то (пока не выясненный) парадокс в соотношении российского мышления вообще и управленческого в частности. Прав, наверное, в чем-то философ В.В. Зеньковский, который, оценивая почти 300летний путь развития российской философской мысли, писал: “...если уже нужно давать какие либо общие характеристики русской философской мысли, — что само по себе не может претендовать на точность и полноту, — то я бы на первый план выдвинул антропоцентризм русских философских исканий. Русская философия не теоцентрична (хотя в значительной части своих представлений глубоко и существенно религиозна), не космоцентрична (хотя вопросы натурфилософии очень рано привлекали внимание русских философов), — она больше всего занята темой о человеке, о его судьбах и путях, о смысле и целях истории”. Не отберешь того, что в гуманистической части российского сознания слов о человеке сказано множество. Ими буквально усеяно “поле” мысли.
Но в реальном управлении подход к человеку вряд ли можно назвать человеческим. Исключение всегда касалось избранных, в том числе и тех, кто восторженно писал о человеке. Кратко говоря, до революции подданный рассматривался лишь как терпеливый и выносливый источник удовлетворения имперских амбиций и великосветских потребностей царского двора с естественным господским окружением. После революции гражданин стал объектом идеологических манипуляций. Во имя “светлого будущего” так им “двигали”, что за век демографическая ситуация в стране стала удручающа и печальна (народу погибло уйма, а оставшиеся морально и физически в большинстве деградированы). При переходе к демократии и рыночной экономике человек вообще оказался ненужным, поскольку очень многие никак не вписываются в макроэкономические схемы. Кроме “новых русских” остальные превратились в лишних. Причем все подобное является не какой-то скрытой, “засекреченной” политикой, а провозглашается открыто: неуважением к своему народу гордились и гордятся. При любом эксперименте “мы за ценой не постоим”.
Скажу от обратного: если в конце XX в. известный геополитик называет Россию (в широком смысле) черной дырой, пожирающей себя и мировые ресурсы, то это есть закономерная расплата за принижение и игнорирование человека. Власть предержащие, управляющие страной на всех ее уровнях, больше думают о танках и самолетах, других вооружениях, о заводах и фабриках и их оборудовании, о технологических изделиях и технологиях, скажем иначе, о механике, физике и химии, и менее всего о людях, их самочувствии, благосостоянии и развитии. А в итоге не помогли современные и мощные оборонительные, технические, информационные и иные весьма сложные и дорогостоящие системы. Сначала отошли от нас недовольные нашими властями народы Восточной Европы, затем бывших союзных республик СССР, теперь недовольные люди заполняют саму Российскую Федерацию. Происшедшее подтвердило ту истину, что страну (государство, общество) создают, поддерживают и сохраняют люди. Следовательно, только управление в интересах людей, для их блага способно решать любые частные, коллективные и общественные проблемы.
Тем самым призыв к управленцам о познании сущности человека, его глубинного, внутреннего мира (микрокосмоса), причин, обстоятельств и условий его позитивного или негативного мышления и поведения не является очередным лозунгом или интеллектуальной уловкой, а представляет собой насущную необходимость в повышении уровня управления. Без знания человека (разумеется, в реально возможных пределах) нам не добиться ни развития субъектов управления, ни активизации деятельности управляемых объектов. Везде надо пытаться постигать человека во всей противоречивости его биологической природы и социальной сущности, разума и эмоций, а в разуме — отражения объективной реальности и субъективистских фантасмагорий и т.д. Ибо только знание человека (как конкретного индивида, так и человека родового) позволяет вскрывать в нем лучшие его качества, мобилизовать его личный потенциал, развивать его как личность, соответствующую современным условиям цивилизованного существования. Самые рациональные капиталовложения, о чем свидетельствует и исторический опыт, и опыт многих стран, есть капиталовложения в человека, но именно рациональные, т.е. на базе и в соответствии со знаниями.
Таким образом, управленческие знания — это не вообще знания, приобретенные человечеством или отдельным человеком. И не знание того или иного вида деятельности в экономической, социальной, духовной и политической сферах общества. Управленческие знания представляют собой специфические знания, которые вроде бы своими “корнями” уходят в многогранные виды человеческой деятельности, но “плод” дают свой, отличный от них. Отграничивать управленческие знания от других знаний — дело, конечно, сложное.
Легче читать философию или экономику, не выделяя в них диалектику развития и роль в ней процессов управления. “Прекрасно” смотрятся сами по себе политология и психология, правоведение и теория организации, социология и история и т.д. Но многого ли они стоят, если не раскрывать их взаимосвязи, взаимозависимости? Сейчас уделяется немало внимания информации, но если мы не научимся с ее помощью оптимизировать использование ресурсов, то затраты на информационное обеспечение управления станут напрасными, как и знание, к примеру, самолетов и прокатных станов, автомашин и химических реакций, строительного дела и биотехнологий без знания человека приносит мало пользы. Забыли человека, и пошли поломки, аварии, катастрофы с тяжкими последствиями.
Я понимаю интеллектуальные трудности, стоящие на пути формирования адекватного управленческого знания, но не вижу другого решения вопроса. Долг ученых и практиков управления видится в том, чтобы объединенными усилиями проделать, и как можно быстрее, данную работу. Усложнение жизнедеятельности человека закономерно ведет ко все большей специализации соответствующих знаний, опыта, форм, методов и технологий. Уже видимые парадигмы XXI в. настоятельно требуют активизации творческих усилий и в области выделения, систематизации и развития управленческих знаний.
Управленческое мышление
Когда-то академик В.А. Трапезников представил формулу успешного управления в следующем виде: “знают — могут — хотят — успевают” ’. И попытался расшифровать каждое из названных звеньев. Конечно, все в управлении начинается от знаний о происходящих процессах, о возможностях управления, о настроениях и желаниях людей и т.д. Об актуальности знаний уже было сказано. Иное — “могут”, под которым подразумевается ресурсное обеспечение управления.
Но в это “могут” мне хочется вложить другое содержание: способность людей осмысливать и управленческие ситуации, и наличные ресурсы, и возможные варианты действий, и реальный потенциал субъектов управления, и предполагаемые усилия, и грядущие последствия от них, и многое другое. Если управление есть проявление и продукт сознания и воли людей, о чем мы условились, то, логично, что для управления главным является умение мыслить. Управление предполагает как в научной, художественной, так и в иной деятельности творческий подход к любому вопросу, умение в обычном, стандартном увидеть ростки чего-то нового, более продуктивного и важного для жизни людей, для ведения тех или иных производительных, социальных, образовательных и иных дел.
А мышление — это целенаправленный процесс работы человеческого сознания, в ходе которого человек отражает предметы и явления (окружающий его мир), ставит перед собой задачи и дает на них ответы, выдвигает доказательства, создает научные теории, художественные образы, другие логические конструкции, вплоть до фантастических. Оно выступает, с одной стороны, природным качеством человека, а с другой — развивается на протяжении человеческой жизни в результате активных мозговых тренировок. Причем, что заметно, именно гибкое и емкое от природы мышление интенсивнее другого приобретает все новые и новые творческие параметры.
По идее управленцами могут и должны быть люди с сильным мышлением, способным функционировать всю жизнь и смотреть ясными глазами на мир, хотя в практике бывает всякое. От такого “всякого” и идет безразличие, серость, инертность, догматизм и многое подобное, из-за чего и ходим мы по кругу одних и тех же недостатков, ошибок, заблуждений, а то и провалов и разрух. Поэтому характеристике и развитию управленческого мышления и как определенного социально-психологического общественного явления, и как принадлежности каждого, кто участвует в управлении, необходимо уделять больше внимания. Ведь, прежде всего управленческое мышление продуцирует управленческие решения, формирует и реализует управляющие воздействия, обобщает и оценивает результаты управления. И если оно находится на низком уровне, то и управление (в любом его виде) не может быть ни рациональным, ни действенным, ни эффективным.
Что может быть свойственно управленческому мышлению и что стоит развивать в процессе работы над ним? Вопрос сложный, поэтому поразмышлять удастся лишь над некоторыми его аспектами.
Конечно, многое в управленческом мышлении универсально, присуще любому виду человеческого мышления. Есть что-то от научного мышления, философского, художественного, религиозного, технического, технологического, просто обыденного, сопровождающего повседневную жизнь. Но немало, наверное, и специфического, которое и хотелось бы выделить. Книга-то ориентирована на управленцев, и они, в общем-то, должны знать, какие требования предъявляются к их мышлению.
Начну с того, что управленческое мышление просто обязано быть критическим, но вовсе не критиканским (различие здесь глубокое), т.е. не удовлетворяться имеющимся, существующим, подвергать окружающее сомнению и пытаться выверять его по более высоким параметрам. Здесь проблема упирается не просто в знания, а в особый настрой сознания, которое в виде “шкалы координат” применяют для анализа и оценки определенных явлений, отношений, процессов. Подобное можно соотносить с активной жизненной позицией, при которой человек не безразличен ко всему, что видит, слышит или чувствует. Его возмущают плохая работа, беспорядок, грязь, затратно-растратное отношение к материальным ресурсам, безмерное потребительство, замыкание в мещанский “мирок”, ориентация на невмешательство и прочие на первый взгляд “мелочи”, создающие в итоге содержание и уровень жизни.
Вновь приходится обращаться к одной и той же мысли, что управляющие, призванные формировать и реализовывать управляющие воздействия, не могут не отличаться от управляемых. Если последние многого не понимают, к чему-то относятся спустя рукава, над чем-то не задумываются (и им это простительно), то по отношению к управляющим такого не скажешь. Управляющие должны быть позорче, посмышленее, поактивнее, понепримиримее к недостаткам, к плохому, потребовательнее к себе и другим. Иначе об управлении нечего говорить.
За критическим анализом, за сомнением следующим мыслительным шагом всегда выступает оценка — определение состояния объекта как точки начала перевода его в новое состояние. Это очень трудный мыслительный акт. Ведь оценка предполагает не только неудовлетворительное, негативное отношение к чему-то, но и выяснение причин такого состояния объекта, сравнение этого состояния с состоянием других подобных объектов (в собственной стране или за рубежом), характеристику данного объекта с точки зрения возможностей перевода его в иное качество.
Осуществление оценки требует обширных и адекватных ситуации знаний, объектного взгляда на ситуацию, всестороннего осознания ее “корней”, импульсов, внутренних движущих сил. Вместо этого у нас довольно часто мыслят по стереотипу “чего изволите” — по отношению к своему начальнику. В угоду его вкусам, настроениям, желаниям ситуация оценивается таким образом, чтобы она не огорчила, не смутила, не озлобила, не расстроила начальника (да и хозяина, собственника), а принесла ему удовлетворение, продемонстрировала его управленческую мудрость. Вот и получается, что оценки управляемой ситуации благоприятны, а сама ситуация день ото дня ухудшается. Бывает и наоборот, особенно в пылу оппонирования, полемики, конкуренции, когда ситуация оценивается драматически, трагически, чуть ли не явлением конца света.
Надо стремиться при оценке любой управленческой ситуации, несмотря на ее, естественно, субъективный характер, стоять па позиции объективности, понимая, что любой обман или самообман рано или поздно проявится и обязательно ухудшит состояние управляемых процессов. Ведь управление относится к явлениям, которые преодолевают, восстанавливают неопределенность, колебания, отклонения, нарушения, дезорганизованность, инертность, безразличие и тому подобные импульсы. И если мы вовремя не будем вводить управляющие воздействия, то оставленные сами по себе управляемые процессы начнут в большинстве деградировать. Тем самым способность объективно оценивать происходящее представляет собой важнейший момент управленческого мышления, вне которого это мышление теряет многие свои качества.
Понятно, что самая объективная оценка еще не есть управленческое решение. Последнее на базе оценки следует найти интеллектуально, потому что, прежде чем то или иное управленческое решение получает законченный вид (форму, письменную или устную), оно непременно прорабатывается и вырабатывается сознанием, проходит целый ряд циклов мышления. За оценкой, по логике вещей, идет поиск различных вариантов перевода анализируемой ситуации в новое состояние. (Это, можно сказать, самый ответственный мыслительный процесс, о технологии которого еще будет сказано ниже).
Хочется привлечь внимание к тому, что именно размышления над вариантами, а соответственно ресурсами, способами, средствами изменения, преобразования, модернизации управленческих ситуаций требуют развитости, информационного насыщения и творческой способности человеческого ума. Кто мало знает, а еще меньше понимает, тому всегда просто, у него всегда есть готовый ответ на любой вопрос. Причем чем больший объем власти, тем легче порой формулируется ответ, ибо кто будет оспаривать мнение “сверху виднее”, хотя бывает оттуда дальше носа и не видно.
Объективные трудности и ограничения поискового управленческого мышления реально вызываются тем, что имеющаяся управленческая ситуация (точка отсчета или упора) в какой-то мере известна, изучена, оценена, а желаемая, предполагаемая обычно открыта, проблематична, вероятностна. Да к тому же она должна быть достигнута на основе информации о прошлом. В этом отношении нам всегда приходится мыслить в условиях глубоких противоречий.
Многое мы знаем, но знаем обычно о другом. О том, что было в истории, что имеется где-то в каких-то иных местах, что было в судьбах знакомых людей, о чем мы читали, что видели, слышали, но в большинстве не знаем, как изменить данную управленческую ситуацию и перевести ее в новое состояние. Но природа наградила человека сознанием, которое содержит в себе как знания об истории, опыте, тенденциях, закономерностях и т.д., так и интуицию, предчувствие, предвосхищение, проникновение, предположение. Значит, в любой ситуации, при любых трудностях, ограничениях, кризисах надо думать, искать, размышлять, перебирать десятки вариантов и двигаться к оптимальному.
Я отчетливо понимаю, что и отдельный человек слаб в осмыслении множества общественных процессов, да и собственной жизни, что совокупный, интегральный интеллект человечества тоже пока не в состоянии своевременно и сполна разрешать проблемы, возникающие на пути его развития. Многие истины даются с большим трудом, а часто мы их и не находим. Прочитайте интересную работу А.В. Аникина об истории социально экономических идей в России до марксизма. В ней содержательно раскрыты творческие наработки множества блестящих умов, чьи имена прочно закрепились в истории: Р.Т. Посошкова, М.В. Ломоносова, И.А. Третьякова, М.М. Сперанского, А.С. Пушкина, В.И. Вернадского, А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, М.А. Бакунина, А.И. Чупрова, Г.В. Плеханова и др.
Немало светлых умов знал в России и XX век: С.Ю. Витте, II.А. Столыпин, В.И. Ленин, А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев — перечень значителен. Но события всего XX в. показали, что даже не оптимальный, а более или менее приемлемый путь социально-экономического развития страны так и не найден.
Следовательно, надо думать над ходом и структурой и самого нашего мышления, в нем искать какие-то неточности, ошибки, заблуждения. Не восторгаться “полетом” мысли, как это любят делать наши “интеллектуалы”, а больше задаваться вопросом: как наши мысли связаны с действительностью, с реальными условиями и факторами нашей жизни, с подготовленностью людей к восприятию тех или иных идей, подходов, концепций, программ, преобразований, с наличными и возможными ресурсами, с потенциалом управления и т.п.? Мышление всегда должно быть объективно обусловленным, субъективно обоснованным и логически точным. И иметь обратные связи для постоянной проверки его адекватности реалиям жизни.
Тем самым альтернативность, многовариантность управленческого мышления вовсе не предполагает произвол мысли, “парение в небесах”, умелую игру слов, а требует основательной опоры в конкретных условиях и факторах экономических, социальных, духовных и политических процессов жизни общества и отдельных лиц. Другого просто не дано!
Управление всегда лимитизировано обстоятельствами и временем совершения тех или иных событий, происшествий и действий, а также ресурсами, которые можно использовать для их преодоления или изменения. Оптимальность управленческого мышления выражается не только в его способности промоделировать множество вариантов управленческих решений, но и в его умении вовремя выбрать наиболее приемлемый вариант и на нем остановиться. Иначе можно расширять поиск вариантов до бесконечности и в результате реально не управлять — проводить обсуждения, экспертизы, корректировки, уточнения, доработки и все откладывать и откладывать принятие управленческого решения. Управленческое мышление без волевого начала в нем — это не управленческое решение.
В человеческих поступках есть свобода выбора, альтернативность, поливариантность, но жизнь требует практических действий, реального проявления физических, материальных усилий. Нельзя постоянно оставаться лишь в области интеллектуальных поисков, надо спускаться в реалии жизни и преобразовывать действительность. Вот порой такой готовности перехода от идеи, замысла, проекта к их практической реализации в управленческом мышлении как раз и не наблюдается. Не каждое мышление способно уловить момент остановки поисков и перебора вариантов, принять к реализации один вариант и сосредоточить на его претворении в жизнь всю свою волю и имеющиеся ресурсы. Как правило, подобная остановка и выбор из множества одного варианта представляют собой акт большого интеллектуального мужества.
Управленческая ситуация нуждается не просто в выборе какого-либо из возможных вариантов, а именно в таком варианте, который наиболее глубоко и качественно изменяет данную ситуацию. Актуальным является, далее, объем и характер ресурсов, необходимых для избранного варианта действий. Большие сложности возникают из-за бремени ответственности, которую придется нести. А здесь чем рискованней вариант, тем выше ответственность.
Каждый управляющий, тем более тот, который имеет длительный опыт управления, думаю, согласится с тем, что умение вовремя остановиться и сделать решительный выбор составляет главнейшее качество управленческого мышления. Жизнь подтверждает известную поговорку: “дорого яичко к красному дню”, т.е. что актуально сегодня, перестает быть таковым завтра.
Поскольку управление осуществляется людьми и среди людей, то понятно, что любой выбор из множества вариантов всегда или почти всегда обижает тех, кто стоял за другой вариант, вызывает кое у кого неприязнь, сопротивление, я уже не говорю о непримиримой борьбе. Не стоит обольщаться в том случае, что лучший вариант действий (на взгляд того, кто сделал выбор) будет благосклонно воспринят управляемыми и они сразу же начнут прилагать усилия для его реализации. Как уже неоднократно подчеркивалось, управление опирается, конечно, на власть (ее авторитет, силу и возможности), но этого, разумеется, мало. Избранный вариант решения (действия) требует глубокой аргументации, убедительных доказательств, серьезного интеллектуально-психологического внушения.
Мыслительный процесс, избрав тот или иной вариант перевода управленческой ситуации из одного состояния в другое, должен тут же изыскать и ввести в управленческие отношения достаточно мощную систему доводов, данных, аналогий, примеров, логических выводов, способных убедить всех, кто будет соприкасаться с избранным вариантом решения (действия), в его целесообразности, оптимальности и практической осуществимости. Многие решения не воспринимаются, не поддерживаются, игнорируются, бойкотируются и отвергаются очень часто потому, что их субъекты (авторы) не могут их аргументировать, раскрыть, доказать. Стереотипы “я знаю”, “я сказал”, “мне (начальнику) виднее” давно уже не работают. Современные люди, которые вырастают и живут в интенсивном информативном поле, требуют от управляющих иного обращения с собой — не грубого насилия власти в любой его форме, а размышления, объяснения, убеждения, учета взглядов и интересов. Да и с правами и свободами людей тоже надо считаться. Прогнозировать можно лишь все возрастающий спрос людей, коллективов и общества в целом с управляющих за интеллектуальность их управленческих решений и действий.
Отсюда проистекает очень важная и актуальная проблема публичного представления управленческих решений и действий. В небольшом коллективе подобное делать не сложно — собрал людей и рассказал, почему, что и как необходимо совершить. Когда в управляемые процессы вовлекаются значительные массы людей, в том числе и в рамках крупных предпринимательских структур, тут надо думать о формах и методах информирования, мобилизации и стимулирования, особенно при принятии управленческих решений, несущих перемены, переломы, преобразования в сознании, поведении и деятельности людей. В таких случаях задача состоит в том, чтобы основания, причины, импульсы и т.д., приведшие к данному варианту решения, содержание, возможности и перспективы идей (моделей) самого решения были раскрыты перед всеми исполнителями достаточно своевременно, доходчиво и убедительно.
В момент публичного представления управленческое мышление приобретает как бы внешнее выражение, становится известным и доступным другим. Надо отчетливо видеть, что в этот момент начинается взаимодействие управленческого мышления с иными видами мышления: производственным, научным, художественным, религиозным, национальным, информационным и т.д. Далеко не всегда продукт управленческого мышления с пониманием воспринимается людьми с другими видами мышления и ими поддерживается. Часто наблюдается следующая картина: еще не принят закон, указ или постановление, не согласована та или иная программа, концепция, план действий, но происходит “утечка” информации, “уходит” из управленческой структуры какой-то вариант готовящегося документа, порой просто идеи, подходы к нему и пр. и начинается “круговерть” вокруг предполагаемого или возможного решения. Последнему сразу же приклеиваются вкусовые ярлыки: то он несвоевременный, то консервативный, то направлен против чьих-то интересов, то не способен решить проблему, то подготовлен не теми, кому, по чьему-то мнению, это должно было быть поручено, и многое другое, лишь бы ущипнуть субъектов управления и продемонстрировать свою “эрудицию”.
Разумеется, я не утверждаю, что все управленческие решения и действия актуальны, правильны и улучшают состояние управляемых объектов. Хочу только обратить внимание на то, что в подобных условиях постоянной фронды по отношению к управленческому мышлению вряд ли можно ожидать повышения качества управления, и не только государственного, но и других видов управления, в том числе и менеджмента. В итоге получается не диалог управленческих структур и общества (граждан), не взаимодействие управленческого мышления с другими видами мышления, а бесконечные “разборки”, обструкции, раздоры, выяснения, объяснения, споры и... потеря времени и сил.
В управлении не всегда можно полагаться на силу власти (любого вида). Власть — конечно, весомый аргумент в управленческом мышлении, но она, увы, срабатывает не каждый раз. Да и нельзя власти уследить за всеми нюансами сознания, поведения и деятельности людей. Многим еще удается делать вид, будто они чему-то подчиняются, что-то исполняют, с чем-то считаются. Это опять же лишь внешнее выражение, но в то же время мало связанное с реальным внутренним состоянием. Поэтому управленческое мышление должно активно и постоянно работать над тем, чтобы развивать и усиливать свои возможности аргументировать, доказывать, пропагандировать, разъяснять выбираемые им варианты управленческих решений и действий.
И наконец, специфика управленческого мышления проявляется в формулировании содержания управленческих решений и действий. Здесь ощутимо его отличие от форм выражения других видов мышления. Во-первых, информация такого содержания сужается до пределов управленческой информации, в которой характеризуются состояние управленческой ситуации, требующей изменения, состав и набор управляющих воздействий, способных это осуществить. Во-вторых, смысловое выражение управленческой ситуации должно быть таким, чтобы оно было доступно и понятно как самим управляющим, так и управляемым. Особо важен язык управленческих решений, поскольку именно он во многом делает последние исполняемыми. В-третьих, к заложенной в управленческих решениях информации предъявляются особые требования с точки зрения ее реалистичности, достоверности, полноты и адекватности. Понятно, что чем больше отрыв от жизни, чем более высокий полет мысли, тем меньше в управленческих решениях содержательных и практически реализуемых управляющих воздействий.
Это только в художественном мышлении можно выражаться иносказательно, любыми фантастическими образами, символами, уходить в экзистенцию, структурализм, семиотику, постмодернизм и другие условности, описываемые эзотермически (т.е. для узкого круга особо посвященных). Трудно, но приходится мириться с тем, что средства массовой информации грешат правдой, стараются в целях привлечения к себе внимания поражать сенсациями, “кровожадными” сюжетами, искать “жареное” и препарировать информацию на свой вкус, под свой интерес. Что ж, на этом зарабатываются деньги и популярность. В управлении подобное недопустимо, хотя, увы, случается. Тогда под видом управления идет противное ему: разрушение, дезорганизация, фальсификация, злоупотребление властью, обман граждан, многое другое, которое реально никакого отношения к управлению не имеет.
Значит, управленческое мышление должно уметь выражать содержание предполагаемых и осуществляемых управляющих воздействий, а гражданам надо разбираться в том, что это за содержание, для чего оно создано, какие преследует цели, что за ним стоит и каковы возможные (и действительные) результаты его практической реализации. Иными словами, управленческое мышление должно научиться взаимодействовать с другими видами мышления, как и другие виды мышления нуждаются в том, чтобы научиться контролировать управленческое мышление.
Завершить краткий сюжет об управленческом мышлении можно такими выводами:
Первое — управленческое мышление занимает очень важное и ответственное место в жизни общества, групп людей и каждого человека. Если кто-то овладеет управленческим мышлением, то успех ему гарантирован, причем при любых обстоятельствах, поскольку оно всегда найдет более или менее оптимальный выход из сложившейся ситуации. Все, в общем-то, совершают ошибки, в чем-то заблуждаются, но кто мыслит управленчески, тот их совершает меньше, а совершившиеся рассматривает как поучительные уроки. Управленческое мышление — это особый подход к жизни, особый взгляд на происходящие процессы, отличающийся способностью сочленять теоретическое и практическое, высокую философию и обыкновенную рутину, большие замыслы и конкретные дела. В нем заложен глубокий преобразовательный потенциал.
Второе — управленческое мышление способно выполнять свои функции лишь при условии собственного высокого развития. В нем непременно должны присутствовать концептуальная часть (видение глобально-исторических процессов, их причин, закономерностей и форм), идеологическая часть (преломление глобально-исторических, причинно-следственных знаний через призму национальных, государственных и групповых интересов), методологическая часть (владение современным инструментарием познания, описания и практического изменения жизненных процессов), политическая часть (умение использовать власть — государственную, собственности и т.д. — для решения общественных и частных проблем) и информационная часть (способность распространять, объяснять и популяризировать созданные знания, идеи, модели решений, доводить их до круга управляемых объектов). Важно также, чтобы все составные (структурные) части управленческого мышления были развиты более или менее равномерно, поскольку каждая из них играет свою и незаменимую роль. Ведь в управленческом мышлении постоянно наблюдается кругооборот: от возникновения управленческой мысли, идеи, модели до ее практической реализации и оценки полученных результатов и вновь к новому витку управленческих поисков и находок.
Третье — жизнь ставит перед управленческим мышлением все новые и более сложные проблемы, требующие интенсификации человеческой мысли.
Как отмечают зарубежные исследователи, управление в XXI в. Призвано:
- вмешиваться в исторические процессы в целях уменьшения вероятности того, что произойдет “плохое”, увеличивая шансы “хорошего”;
- возбуждать эволюционно-творческие процессы в обществе (а не так называемое статичное устойчивое равновесие);
- активно осуществлять социальное строительство в соответствии с новыми условиями и ценностями, включая при необходимости сознательное разрушение (термины Й. Шумпетера);
- принимать решения, определяющие дальнейшее развитие и будущее общества, используя при этом теорию вероятностей;
- действовать во все более сложных, порой необычных условиях;
- делать твердый, а порой, возможно, и трагический выбор в пользу определенных ценностей, отбрасывая при этом другие, которые в нынешних условиях и спорны, и нечетки, и претерпевают изменения;
- мобилизовывать все силы в поддержку неизбежно болезненного конструктивного разрушения, которого не удается избежать даже при самом благоприятном обороте дела.
Ценность управленческого мышления предполагает не только его собственное “взращивание”, но и активную заботу всего общества, других видов мышления об его состоянии, потенциале и реальном действии в жизни. Нужна кропотливая работа, как самих управляющих, так и ученых, политиков, деятелей культуры над тем, чтобы управленческое мышление в России стало хотя бы вровень с управленческим мышлением индустриально развитых стран.
Свобода и ограничения в управлении
Для управления, о чем уже было сказано в предыдущих сюжетах, необходимо много знать, т.е. обладать обширными управленческими знаниями, и много мочь — быть способным масштабно мыслить. Но и этого мало. Надо еще хотеть использовать знания и творческие дарования в интересах и целях управления. Хотеть реально управлять определенными отношениями, процессами, явлениями.
И здесь мы напрямую входим в ситуацию свободы и ограничений. “Хотение” предполагает, конечно, свободную волю человека и его желание что-то делать, или наоборот. Человек может вводить знания в осмысление гой или иной проблемы, а может и не вводить. Может проблему действительно обдумывать со всех сторон, искать ее оптимальное решение, а может просто проходить мимо нее, не придавать ей значения. Кажется очевидным, что неосуществимо творчество без свободы и в управлении должно быть обширное поле свободы для управляющих и для управляемых. В то же время понятно, что свобода не может быть безмерной, неограниченной, а предполагает свою реализацию в конкретных условиях обстоятельств, времени и ресурсов.
Надо признать, что о свободе сказано и написано множество слов. А в России уж тем более. Наверное, ни одному явлению в истории, в частности последних двух веков, не уделялось столько внимания. Это понятие стало и вожделенной мечтой, которая обуревает чуть ли не каждого, и ключиком в разрешении самых сложных проблем, и палочкой-выручалочкой в преодолении трудностей, и панацеей от всех зол, и т.д. Вокруг свободы (как явления и отражаемого понятия) сложилось много мистики, призраков, иллюзий. Особенно всегда противопоставляются власть и свобода, порядок и свобода, закон и свобода и т.п. Отсюда и частая критика управления за то, что оно мешает свободе и ограничивает ее. В общем, проблема столь запутанна, что необходимо в ней разобраться, хотя бы применительно к управленческой деятельности.
Понятие “свобода” в научной литературе трактуется по-разному: возможность поступать так, как хочется; целеполагающая избирательная активность человека, осуществляемая на основе познания объективной необходимости; способность человека действовать в соответствии со своими интересами и целями; сознательные действия человека по своей воле во всех областях возможного применения человеческой энергии и т.д. Свобода всегда связывается с сознанием и его волевой компонентой.
В философском понимании свободы Карл Ясперс выделяет четыре аспекта:
- свобода — эго преодоление того внешнего, которое все-таки подчиняет меня себе;
- однако свобода есть вместе с тем и преодоление собственного произвола;
- свобода требует, чтобы ничто не было упущено;
- поэтому содержание свободы открывается в жизни, преисполненной полярностей и противоречий;
- наша свобода определяется иным, она не есть causa sui (лат. — причина самой себя), подлинная свобода осознает свои границы;
- свобода — это жизнь человека во времени;
- он движется к свободе, притязая на свободу, поэтому свободе присущи движение и диалектика. В дальнейших своих суждениях он только в политической свободе выделяет 16 (заметьте!) ограничительных признаков, вне которых она не является таковой.
Следует подчеркнуть, что свобода не тождественна ни произволу, ни анархии, ни своеволию, ни безрассудству, ни эгоистическому “хочу”. Ее нельзя рассматривать лишь как проявление единичного “я”. На последнем выстроены по существу основные либеральные концепции отношений к чему-то и преобразования чего-то. Свобода — общественное явление. Она реализуется во взаимосвязях между людьми. Свобода, как мне представляется, отражает и раскрывает отношения каждого человека к другим, к обществу и, наоборот, других, общества к нему.
Это движение навстречу и завязывание “узлов” двух моментов. В одном направлении — внутренней (врожденной) способности человека ставить свои жизненные цели и добиваться их осуществления (свобода воли) сообразно определенным объективным и субъективным, природным и социальным закономерностям и формам общежития (ограничения свободы). Тем самым свобода, которая в данном контексте рассматривается на социально-психологическом уровне, в связи с таким свойством, как воля, требует от человека знаний, умения, опыта, общей и профессиональной подготовки, правильных политических ориентаций, высоких нравственных качеств, овладения достижениями мировой культуры, преодоления эгоистического, своекорыстного взгляда на жизнь и окружающую действительность и многого другого, о чем говорится во всех мировых религиях и нравственных учениях. Только “пустой” человек абсолютно свободен. “Потому, что во многой мудрости много печали, — отмечается в книге Екклесиаста или проповедника, — и кто умножает познания, умножает скорбь” (гл. 1, 18). Свободное поведение как раз и характеризует меру развития человека. Он обычно поступает не как хочу, а как нужно, как целесообразно и разумно.
В другом, обратном (образно говоря), направлении имеется в виду предоставление обществом, другими людьми возможностей человеку быть самим собой, раскрывать свой творческий потенциал, самостоятельно обустраивать свою жизнь. Конечно, общество, государство, власть должны создавать необходимые материально-финансовые, образовательно-информационные и организационно-нормативные условия для развития и обеспечения свободы каждого. Здесь всегда есть проблемы, поскольку государственная власть и собственность не очень-то обеспокоены свободой тех, кому подобное не принадлежит. И часто власть предержащие ограничивают не произвол, анархию, своеволие, а именно свободу — полное и разумное проявление творческих возможностей человека.
При анализе данной проблемы надо видеть обе зависимости свободы и не абсолютизировать ни одну из них. Нельзя полагаться только на свободу воли человека, как и нельзя позволять властным структурам слишком уж увлекаться ограничением свободы воли человека. Важно соотношение, дающее результат: развитие человека и развитие общества.
“Свобода есть только в том мире, — отмечал французский философ Альбер Камю, — где четко определены как возможное, так и невозможное”.
Сущностные проявления свободы, кстати, во всех своих аспектах, в управлении, и более конкретно в управленческой деятельности, получают специфическое преломление. Эта специфичность, как можно сделать вывод из всего ранее сказанного, происходит по многим основаниям. Укажем некоторые из них. Управление обычно связано с n-ным количеством людей и, значит, имеет дело со свободой многих. Оно отличается целеполагающим характером и призвано вследствие этого как-то организовывать, подчинять свободу участников управленческих отношений реализации поставленных целей. Управление есть управляющее воздействие, которое организует и регулирует определенные отношения, процессы, явления, виды человеческой деятельности. К тому же управление осуществляется (по крайней мере, должно осуществляться) в рамках законности, а также компетенции органов государственной власти и местного самоуправления, гражданско-правовых возможностей субъектов собственности.
В отличие от свободы вообще, которая в основном зависит от воли человека и ею определяется, свобода в управленческой деятельности обладает признаком долженствования. Это не возможность что-то делать или не делать, принимать решения или относиться к чему-то безразлично, исполнять что-то или игнорировать и т.д. В управлении и субъект управления, и управляемый объект обязаны действовать, иначе нет самого управления. В любой ситуации субъект управления призван изыскивать возможности, открывать источники, находить резервы, добывать средства, стимулировать активность людей, помогать им вершить нужные дела.
Субъект управления не может жить по принципам: “хочу — не хочу”, “нравится — не нравится”, “устал — отдохну” и т.п. Если у кого-то не хватает энергии и сил, нет желания за что-то бороться, куда-то идти самому и вести за собой людей, то в таком случае лучше не становиться субъектом управления и держаться подальше от управленческих процессов. Как и управляемый объект, входя в какую-то структуру управленческих отношений (например, поступая на работу на предприятие, в организацию или учреждение), он не может относиться к управляющим воздействиям безразлично, избирательно или в зависимости от настроения. На него также возлагается долг следовать обозначенным целям, подчиняться организационным взаимосвязям и регулирующим нормам. В противном случае ни одну задачу, ни одну проблему нельзя решить.
Тем самым уже факт (т.е. реальность, действительность) управления накладывает известные ограничения на свободу, поскольку несение любых обязанностей предполагает, что они будут непременно исполнены независимо от субъективного восприятия их данным человеком. Долженствование есть проявление высокого уровня развития свободы, когда необходимость действовать определенным (обозначенным) образом проистекает не из принуждения, зависимости, подчинения, а из понимания личностных, коллективных и общественных интересов и взаимосвязей. Это тот случай, когда человек в любой роли (то ли управляющего, то ли управляемого) преодолевает свой эгоизм, свое “я” и возвышается до ощущения “другого”, “иного”, становится, пусть и в небольшой степени, носителем культурного, исторического, дарующего блага многим.
Да, только свобода позволяет творить новое. Но не всякая свобода способна на это, не всякая свобода имеет своими “плодами” созидание, мир, добро, а лишь высокий интеллект, осознающий огромные сложности жизни, подготовленный к тому, чтобы действовать свободно и избегать роковых ошибок. Уровень же его подготовленности к свободным решениям и поступкам определяется в свою очередь глубоким познанием тех реальных ограничений, которые существуют как для каждого человека, так и для общества в целом. Именно комплексный подход к данным явлениям (свободы и ограничений) создает предпосылки для рационального и эффективного управления.
Большинство заблуждений, как отдельных людей, так и целых народов, приводивших к драмам и трагедиям, вызвано (представляется мне) в основном непониманием и недооценкой именно соотношения свободы и ограничений. То веровали во всемогущество разума, который, мол, может все, то в силу власти (Ф. Ницше), то в необъятные просторы анархии (М. Бакунин), способные раскрыть дарования каждого человека, то еще во что-то, но обязательно одностороннее, безликое, всепоглощающее. Потом, когда надежды не оправдывались, и бедствия становились очевидными, вдавались в другие крайности — нигилизм, диктатуру, покаяние, неверие, отрицание того, чему только что поклонялись. Во всем, что было, есть и еще будет, срабатывает разрыв субъективного и объективного, сознания и реалий жизни. Еще многим кажется, что с помощью свободы мысли они могут все: и не считаться с природой (средой обитания), и не придавать значения исторически сложившимся естественно-общественным формам жизнедеятельности людей, и ломать социально-экономические и политические уклады, и не обращать внимания на культуру народов (их религии, традиции, язык, менталитет), и сочинять что угодно. Действительно, мысль имеет безграничные просторы полета, что и создает интеллектуальную основу развития науки, образования, технологий, информации, художественной культуры и т.д.
В то же время реальное делание любого дела, то ли строительство дома или завода, прокладка дороги или трубопровода, производство промышленной или сельскохозяйственной продукции, создание механизмов и технологий, то ли обучение и воспитание людей, формирование демократической системы власти и рыночных отношений, укрепление здоровья и повышение благосостояния и т.д., сразу вводит нас в систему ограничений. Собственно говоря, жизнь состоит из ограничений. И только сознание, оторванное от жизни в им же созданном виртуальном мире, не видит таких ограничений. И заблуждения как раз чаще всего бывают тогда, когда жизнь подменяется надуманными, иллюзорными представлениями.
Управление (что звучит с первых страниц книги) есть явление реальности, действительности, при котором на самом деле формируются и осуществляются управляющие воздействия, “погружаемые” в сознание, поведение и деятельность людей, в те или иные их взаимоотношения. Поэтому свобода в управлении может быть только в пределах жизненно практических закономерностей и форм, условий и факторов, ресурсов и возможностей. Конечно, посредством управленческой деятельности, которая творится, прежде всего, сознанием, можно насочинять что угодно — и возвышенные цели, и заманчивые планы, и все преобразовывающие программы, и глубокие реформы, и многое другое. Как показывает опыт, за этим дело не стоит. В каждой управленческой структуре каждый день строчат “бумаги” о перспективах и благоприятных горизонтах.
Но всему этому, “изобретенному” вольным сознанием, приходит конец при столкновении с реалиями жизни. Подобное в управлении никак не реализуется, причем независимо от силы власти, которая может использоваться в соответствующих целях. Так было с идеалистическими изобретениями социалистического толка, которые остались в области благих намерений. Так обстоит дело со многими демократическими и рыночными новациями, приведшими страну практически к разорению.
Свободно управлять можно тогда, когда реально осознаны объективные и субъективные ограничения этой самой свободы. Вот в чем здесь диалектика: не в подавлении свободы, не в искусственном ее ограничении, как и не в страхе перед сложностями жизни, не в остановке перед препятствиями, а в понимании объективных оснований и объективных пределов свободы. Когда человек осознает это, тогда он действительно становится свободным.
Скажем подробнее о некоторых ограничениях, которые реальны, повсеместны, видимы, очевидны, но о которых почему-то наши управленческие структуры частенько забывают. Об отдельных из них говорилось в гл. I, 2 “Деятельность”, но хочу их напомнить и дополнить применительно к управлению и во взаимосвязи со свободой.
Прежде всего (по порядку от абсолютной объективности к относительной; от объективизированной субъективности к свободной) это географические, почвенно-климатические условия, в которых осуществляется жизнедеятельность людей.
Это приемлемые для соответствующей территории (ландшафта) и выверенные историей технологии воспроизводственного процесса и отвечающие им формы общежития людей.
Это характер и тип расселения людей, размещение и качество производственных фондов, виды и состояние коммуникаций, что в целом создает материальную составную системы жизнедеятельности людей.
Это культурно-историческое наследие в данный момент времени, выражаемое в религии, традициях, обычаях, языке, миропонимании и менталитете людей. Каждый народ, несмотря на широкое международное взаимодействие, проживает свою историю и преломляет ее через свою культуру. Разумеется, хотелось бы, чтобы народы лучше понимали друг друга, чтобы они больше контактировали и сближались в области мировосприятия и миропонимания. Многие и не любят своей истории, осуждают имевшие в ней место события, готовы ее без конца препарировать. Немалому числу людей не нравятся те или иные народы, да и представители своего народа (кроме их самих). Отсюда бесконечные перепалки, идеологические “бои”, выяснение преимуществ и прочие недостойные явления, которые мешают управлению. Скажу одно: надо учиться управлять среди тех людей и с теми людьми, которые есть. Иначе — произвол, насилие, борьба, сопротивление, разброд с соответствующими последствиями.
Это содержание и уровень общего и специального образования, профессиональной подготовки, навыков и умений, мотивов и установок людей. Субъективные (личностные) качества людей не всегда явно просматриваются, с трудом поддаются характеристике и определению, но они существуют как реальность, которая воплощена и в управляющих, и в управляемых. У нас инициаторы всяких новаций, и объективно назревших, и придуманных порой, с указанными моментами мало считаются, легковесно провозглашая свои программы, реформы и преобразования. А люди их не понимают, не воспринимают либо не подготовлены для этого. В итоге самые добрые намерения отторгаются и остаются пустым звуком.
Это состояние информации, которой живет общество и которая его ориентирует по тем или иным вопросам. Обилие информации еще ничего не говорит; актуальны ее целенаправленность, взаимосвязь с жизнью людей, достоверность, полнота, нравственная ориентация и другие качества. В сумбуре извращений, не говоря уже о продуманном извращении, очень трудно принимать адекватные управленческие решения.
Это состояние правового регулирования, качество и действенность законов и иных нормативных правовых актов, уровень законности и правопорядка, развитие правовой культуры и других элементов, характеризующих правовое государство и гражданское общество, основанное на праве.
Это (особенно в последнее время) процессы, протекающие в среде обитания людей и диктующие новые парадигмы экологического сознания и поведения.
Наверное, можно назвать и другие ограничения, накладываемые, к примеру, здоровьем людей, их психологическим состоянием, демографической структурой и иными весьма существенными факторами современного положения России. Много в реальном мире действует ограничений, не меньше их будет, скорее всего, и в будущем. Вся проблема состоит в том, как к этим ограничениям относиться, как оценивать их значение для управления.
Могу в завершение высказать лишь свое мнение. Разумеется, для того чтобы управлять и прежде всего целеполагать, нужна свобода. Иначе нельзя ничего предвидеть, прогнозировать, программировать, проектировать и планировать, созидать что-то новое, доселе неизвестное. Свобода и творчество — взаимопроникающие явления. Здесь вроде бы все ясно. Но, для того чтобы управление было объективно обусловленным, субъективно обоснованным и социально эффективным, столь же нужны и ограничения, вне которых цели могут стать волюнтаристскими, а организация и регулирование и вообще не состояться. Ведь уже то обстоятельство, что надо подчиниться целям, организационным взаимосвязям и регулирующим нормам, свидетельствует о наличии ограничений (по крайней мере, для тех, кто входит в соответствующую управленческую структуру). А если к этому добавить, что любая управленческая структура возникает и функционирует в определенной системе объективных и субъективных условий и факторов, то понятно, что для реальной свободы поведения управляющих и управляемых остается не такое уж большое поле.
Вместе с тем, если следовать правде, приходится сказать, что данное поле вполне достаточное, обширное для проявления человеческих знаний, таланта и мастерства. Часто ссылки отдельных лиц (начальников и подчиненных) на то, что у них, мол, нет свободы и они по этой причине не решают проблемы, убедительнее всего свидетельствуют о том, что эти люди просто не подготовлены для действий в реальной жизни либо не хотят такие действия предпринимать! Прошу не путать (что отмечается на каждом шагу) недостаток свободы для человеческой деятельности и недостаток воли для использования имеющейся свободы. Это существенная разница, поскольку здесь происходит элементарная подмена явлений. Свобода воли предполагает еще наличие самой воли, а если ее нет, то и никакая свобода не поможет.
И еще один момент, который принципиален. Управление всегда связано с властью и есть ее определенное проявление — это власть в действии. В своих управляющих воздействиях власть стремится логично к ограничению свободы и подчинению ее властным требованиям. Здесь палитра возможностей огромна, но нельзя не видеть и того, что сами властные требования во многом определяются отношением к управляющим воздействиям. Поведение управляемых нередко провоцирует авторитаризм управляющих. Очевидно также и то, что и власть не всегда свободна, что она гоже ограничена требованиями жизни, с одной стороны, и ресурсами для обеспечения этих требований — с другой. Надо и ее положение понимать, тем более что власть сама по себе никаких потребительских ценностей не создает. Следовательно, и власть находится в системе и свободы, и ограничений. Отсюда тот вывод, что не стоит противопоставлять власть и свободу. Гораздо конструктивнее будет искать взаимопонимание и взаимодействие между этими явлениями.
Все мы живем в мире, в котором свобода и ограничения находятся в сложном соотношении. Мы вроде свободно осуществляем свою жизнедеятельность, в то же время эта жизнедеятельность жестко творит нашу судьбу. Мы преодолеваем волей и трудом обстоятельства и создаем себе иллюзию победы, но тут же возникают новые обстоятельства, которые, образно говоря, как бы вырывают эту победу из наших рук. Мы воспаряем духом вверх, ближе к небесам, но сила притяжения вновь нас возвращает на грешную землю. Бесконечный кругооборот человеческой борьбы за жизнь, за самоутверждение и благополучие, в котором никогда нет отдыха и окончания.
Как в последних строках “Божественной комедии” Алигьери Данте:
“Здесь изнемог высокий духа взлет;
Но страсть и волю мне уже стремила,
Как если колесу дан ровный ход.
Любовь, что движет солнце и светила”.
Управленческая деятельность вся построена по этим законам. Каждый раз надо решать, свободно и твердо выражать свою волю. И каждый раз надо помнить, что твои решения должны действовать в реальном мире, где многое выше и сильнее человека. Мудрость состоит в понимании сущности и пределов свободы и ограничений и в умелом использовании диалектики этих явлений. Тогда и управленческие решения, и действия приобретут свою актуальность, весомость и действенность.
Статью подготовил директор по развитию предпринимательства и конкуренции ОАО "Акса" Корчагин Юлиан Андриянович. 
