Проблемное поле диалога как феномена социального мира
Проблема диалога как особого феномена социальной жизни неотделима от проблемы отношений, в том числе общений, которые изначально являются факторами, образующими человека как субъекта, реального носителя социальности, творящего в своей деятельности новый мир. Только формирование определенного отношения к изготавливаемому изделию, фиксированный способ действия им в общении с себе подобными и поэтому отношения к другому образуют то особое социальное пространство, которое выступает реальной средой, обеспечивающей возможность функционирования и развития человека. И «сущность человека не есть некий факт, который существовал бы сам по себе, а она есть в той мере, в какой человеческая личность поддерживает, воспроизводит и сохраняет общение, — писал М. К. Мамардашвили, — Если же этого постоянного поддерживания и воспроизводства общения нет, то нет и человека». Развитие, развертывание и усложнение отношений, и прежде всего общения, в усложняющейся, расширяющейся деятельности человека лежит в основе роста-развития общества в реализации естественноисторического процесса. Наиболее развитой и исторически более поздней является такая форма общения, как диалог, полагающий в своей структурно-содержательной и функциональной сущности четко выраженную субъектность индивидов, в него вступающих.
Выше мы останавливались на рассмотрении роли общения в становлении и развитии человека, где такая форма его, как диалог, не обсуждалась. В данном случае именно диалог становится предметом специального рассмотрения, в частности, по двум главным причинам. Во-первых, именно в контексте раскрытия субъектных возможностей общения и субъектной выраженности в нем диалог предстоит как оптимальная форма их реализации. Во-вторых, в связи с тем значением, которое диалог приобретает в наши дни в построении систем отношений разных форм и уровней.
В современном сверхсложном мире, когда человеческое сообщество вынуждено решать объективно поставленные задачи самосохранения и развития в условиях глубоких изменений практически во всех сферах организации его жизнедеятельности и в обществе происходит перегруппировка сил, человеческий фактор приобретает особое значение. Актуализируется проблема активизации субъектов исторического действия, роста ответственности в условиях объективно растущей потребности и реального углубления их самоопределения. В создавшейся ситуации усложняются их контакты и в то же время растет и обостряется необходимость расширения взаимодействия субъектов всех уровней (от личности до государства). Все более важным становится поиск путей, принципов построения и одновременно задача изучения объективно складывающегося и исторически необходимого коммуникативного пространства (во всей его многоплановости и многоуровневое) как особой действенной силы, в огромной степени определяющей возможности и тенденции исторического движения общества. Актуализируется задача формирования условий развертывания систем отношений взаимодействия всех реальных субъектов исторического процесса в выработке программ деятельности, не только обеспечивающих сохранение человечества, но и заключающих сущностно значимые действия в построении оснований объективно исторически новой системы, выполняющей исторически новый уровень социальной эволюции. И в качестве мощного средства, обеспечивающего активное взаимодействие всех субъектов в выполнении этих задач, должен стать диалог, приобретший в настоящее время новый смысл и социальную ценность в построении реально-субъектных позиций человека и как наиболее действенное средство построения сложных систем отношений на разном уровне и в разных пространствах современной общественной жизни, становящийся важным образующим исторически новой социальности.
Не случайно в современном мире, где снимаются многие прежние ограничения и расширяется поле социального действия и видения, диалог объективно становится все более востребованной формой отношений. Он необходимое условие развертывания и развития межличностных, межгрупповых, межгосударственных субъектно-значимых отношений: культурных, экономических, политических и т. д.
Однако феномен «диалог» теряет в этом плане свои действенные, инструментальные способности-возможности в силу смятости самого понятия и размытости смысловой нагрузки термина «диалог», а поэтому четкой ориентированности в его реальном построении. «С идея “диалога”, точнее, термин “диалог” стал модным словом, некой безразмерной шапкой для самых различных явлений, ситуаций, “обощений”», — справедливо замечал В. С. Библер.
Между тем, будучи определенной формой общения и выполняя все его функции, он обладает своей спецификой, обеспечивающей ему особую роль в организации жизнедеятельности людей в построении пространства отношений в ней. «Ведь диалогические отношения — явление гораздо более широкое, чем отношения между репликами композиционно выраженного диалога, — писал М. Бахтин, — это почти универсальное явление, пронизывающее всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение... Чужие сознания нельзя созерцать, анализировать, определять как объекты, вещи — с ними можно только диалогизировать, общаться...».
В условиях постоянного расширения и усложнения систем отношений, естественно, формируется и увеличивается потребность оптимального раскрытия и понимания смысла возможностей диалога, сфер, границ, действия, «способов» его использования и его роли в развитии человека как субъекта, поскольку именно в диалоге в отличие от всех форм отношений человек, как отмечалось, наиболее жестко и четко определяется как субъект, формирующий свои позиции и самоопределяющийся в них.
Возникает, в частности, проблема разведения диологичности как особого социального феномена, свойства мышления, диологичности общения, общения в целом как важнейшего конструкта социальности, отношений и диалога как специфической формы отношений взаимодействия. При росте индивидуализации и углублении социализации человека, изменении ценностей и представлений значительно обострились вопросы углубления диалогичности общения и построения диалога во всех сферах жизни человека — в политике, искусстве и науке, межличностных отношениях. При этом проблема диалога жестко стоит в сфере практической его реализации там, где сохраняется не только разный уровень, но и характер его проявления — от построения диалогических отношений школьника и учителя до решения проблем войны и мира или проблем экологической безопасности между государствами. Во всех упомянутых вариантах общения речь идет именно о необходимости структурирования (хотя и не всегда выполняемом) диалога.
При сохранении общих сущностно значимых характеристик диалога (обсуждение которых является темой специального исследования) в названных сферах его «функционирования» он имеет различия в своем осуществлении и развивается в разных пространствах по разным схемам и принципам. Диалоги философов, теоретиков-ученых, поэтов, художников имеют свои особенности, связанные, в частности, с различием познавательных и эстетических норм деятельности, которые определяют их позиции как субъектов диалога в конкретных профессионально направленных пространствах его действия.
При осмыслении особенностей функционирования диалога важно, в частности, выделять два таких самостоятельных направления его развертывания, как диалог в разновременных социокультурных пространствах, т. е. в диахронном его проявлении и в единовременных социокультурных пространствах, т. е. синхронном его осуществлении. Что касается первого уровня направления, то здесь возникает, например, проблема изучения диалога с учетом историко-культурного уровня общества, научного и общего мировоззрения субъектов диалога разного исследуемого времени, специфики построения диалога, в том числе с учетом степени индивидуализации и социализации диалогизирующих. Диалоги Сократа совсем не похожи на диалоги современных ученых не только по содержанию, но и по внутренней позиции к другому субъекту, структурной организации пространства диалога и т. д. То есть в диалогах разного исторического времени (особенно при больших хронологических перепадах) проявляется реальное различие характера мышления, уровня сознания и самосознания, ценностей и норм субъектов диалога, обусловливающих разное построение их позиций в диалоге, в том числе при сохранении принципа диалогичности мышления. В связи с этим большой проблемой становится понимание роли диалога в исторической характеристике прошлых обществ, в реконструкции явлений исторической действительности. При сохранении и реализации идей М. М. Бахтина и понимании диалогичности текстов и требований соблюдать принцип диалога при их изучении зачастую невозможно на современном методологическом уровне познания учитывать обще-интеллектуальные и социально-психологические различия и особенности субъектов такого диалога, ценностных установок и других факторов, определяющих их мотивацию в формировании определенной позиции в развертывании диалога, в том числе и в построении соответствующих текстов, подвергающихся изучению современниками. Между тем даже на небольших временных дистанциях, но при резких и значительных изменениях средовых характеристик, информационного поля и т. д. сущностно-содержательные характеристики диалога значительно меняются в силу изменения ценностей, новых представлений, уровня самосознания, степени самоопределения субъектов диалога и условий его построения и осуществления в системе межсубъектных связей.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Второй уровень направление связывается с определением диалога в синхронных пространствах развертывания его. И в этом случае возникает свой комплекс проблем. Здесь, в частности, так же, как и в предыдущем случае, актуальным остается вопрос о специфике субъекта диалога в его культурно-историческом определении, но естественно на другом уровне и в другой форме. Например, сохраняется острота проблемы диалога Запад — Восток или, вернее, Человек Запада — Человек Востока. Поставленная еще в древности и занимающая умы многих ученых на протяжении веков, эта проблема в наши дни приобретает новый смысл и звучание. При сохранении различий путей исторического развития, традиций культуры и быта, ценностей и мировоззрений и т. д., определяющих разные позиции субъектов диалога, осуществляющегося по линии Человек Запада — Человек Востока, все большее значение приобретает поиск общего в понимании мира, природы, человека как важного основания построения новых систем межсубъектных отношений не только в решении глобальных задач современности, обусловленных общим кризисом, но и в переходе на новый уровень понимания места человека, его возможностей, субъектной значимости. Учет индивидуальных свойств, характеристик и этнических особенностей носителей, исторически по-разному складывающихся культур приобретает новый смысл в построении диалоговых систем в рамках функционирования и взаимодействия двух культурно-исторически разных регионов, выступающих на соответствующем уровне субъектами исторического действия в новом качестве в новой ситуации.
Проблема диалога в наши дни значительно усложнилась в силу комплекса обстоятельств. Это произошло, в частности, в связи с более выраженной субъектной представленностью участников диалога при наличии новых линий последнего (в практическом плане), с одной стороны; с другой (в плане научной оценки) — по причине более глубокого осмысления внутренних сил и действующих факторов в формировании позиций субъектов диалога — носителей разных культурных традиций, в том числе изоморфной связи между структурами ментальности и полем культурно-исторической феноменологии.
В последнем случае на передний план выдвигается также задача более дифференцированной, многоплановой и много-характерной оценки отношений и выявления диалогических позиций конкретных участников диалога Запад — Восток, субъектно представляющих разные культурные традиции внутри этих «больших» культурных регионов. Возникает, в частности, потребность научного анализа проблем диалога Европы — России, России — Ближнего Востока, Дальнего Востока — Ближнего Востока, Дальнего Востока — Европы, Центральной Азии — Европы и т. д. Одним словом, проблема диалога культур, представляющего своего рода «синхронный характер» осуществления, требует сегодня нового подхода, включающего расширение сферы исследования и более четкую дифференциацию его составляющих, а также более глубокую оценку субъектов — его носителей.
В рамках так называемого «синхронного направления-подхода» к диалогу формируются и другие многочисленные разнохарактерные проблемы его исследования как социокультурного феномена. Это, в частности, проблема диалога действующих в едином пространстве разных поколений, субкультур, социальных организмов и в наибольшей степени — индивидов. Однако это одновременно проблема и другого уровня, характера, другого пласта в организации исследований диалога. Она связана с познанием его структурно-содержательной сущности с учетом характеристики воспроизводства субъектов носителей и организаторов диалога — практически основополагающей составной его. На передний план выдвигается задача нового «видения» субъекта диалога не только как простого участника-носителя его, но и как субъекта, реально активно действующего, «преобразующего пространство диалога», позиции которого формируются под влиянием многих и разных факторов в их сложном взаимодействии и которые во многом определяются степенью и глубиной индивидуализации и социализации самого субъекта в общем социуме.
Особую область в познании диалога субъектов составляют процессуальные его характеристики. В пространстве диалога осуществляются «столкновения» разных традиций, мнений, ценностей, принятие одним субъектом ценностей другого как необходимый в соответствующей ситуации момент его (диалога) реализации, но при сохранении своего внутреннего аксиологического базиса в одних случаях, или, напротив, в сложной ситуации перекрещивания мнений реально и жестко утверждается позиция одного из субъектов — в других. Процесс, когда происходит осознанное растождествление субъекта с теми асиологическими позициями, носителем которых он является, и происходит изменение его позиции, — это особый процесс, особое пространство и реальное действие диалога. Перечисленные проблемы и вопросы лишь очень небольшая часть из тех, которые требуют специального внимания при изучении темы диалога сегодня. Диалог пронизывает всю нашу жизнь. Он важнейшее по своей действенности средство осуществления коммуникативных связей, условие взаимопонимания людей. Поэтому определение места и роли диалога в коммуникативном пространстве и особенностей его среди других конструктов последнего приобретает важное значение. Диалог — это особый способ и одновременно форма общения субъектов разного уровня и рода. Но он не сводится просто к общению.
Диалог — необходимая часть его, но вместе с тем и шире, и уже его, он — состояние человека, его мысль, его субъектная действенность. Углубление познания диалога как коммуникативного средства, понимание его сущностных особенностей и процессуальных характеристик все больше выводит нас на другой уровень осмысления пространства его «действия». Открываются новые определения и измерения его как явления более сложного и более общего порядка — как особого социокультурного феномена, выполняющего в своем «диалогическом действии» более широкую и объемную нагрузку в жизни человека, чем то, что представлялось ранее. Это, прежде всего, особая роль диалога в структурировании не только новых систем отношений, но и пространства их взаимодействия, которые выходят за рамки непосредственного осуществления диалога, однако не только в качестве опосредованного результата, но и как содержание его действия. Это (что не менее, а возможно, и более важно) его действие в воспроизводстве самого субъекта диалога.
Диалог как пространство действия субъекта
Выступая особым явлением коммуникации (в самом широком, универсальном понимании ее), диалог в условиях резкого увеличения объема, усложнения структуры, углубления содержания и расширения разнообразия форм, связей и типов отношений становится важным, а часто решающим средством, обеспечивающим взаимопонимание на разных уровнях общения и действия разных субъектов. Диалог — это общение с культурой, реализация и воспроизводство ее достижений, это обнаружение и понимание ценностей других культур, способ присвоения последних, возможность снятия политической напряженности между государствами и этническими группами. Он — необходимое условие научного поиска истины и процесса творчества в искусстве. Диалог — это понимание своего Я и общение с Другим, определение, обнаружение Другого.
Это многоплановое, многохарактерное, глубоко и сложно дифференцированное, но четко определяемое как особое, основанное на определенных принципах своего осуществления в рамках субъект-субъектных отношений явление. При этом в процессе обсуждения диалога часто снимается, как отмечалось выше, особая глубокая связь и глубокое различие диалога как способа общения между субъектами научного творчества, как мышления (диалогика, по В. С. Библеру, раскрывающего смысл осуществления, развития и отличие ее как особого диалога — диалога логик) и субъектами искусства и других видов диалогического общения принципиально различными по социально-нормативным, культурно-историческим, личностно-экзистенциальным и другим характеристикам. Порой они обсуждаются в одном пространстве без вычленения общих проблем и самостоятельных полей. Между тем здесь особенно важно четкое соблюдение связи общего и особенного в познании диалога в целом и в конкретных формах его проявления.
Характерно, что проблема общего и особенного в познании диалога достаточно остра еще и в силу того, что она достаточно мало обсуждалась четко и специально. В то же время только при понимании и постоянном сохранении в исследовании чувства связи функциональной, содержательной и субстанциональной сущностей диалога как определенного социокультурного феномена и особенностей конкретных видов его, с одной стороны, при понимании значимости конструирования самостоятельных пространств конкретных видов и форм диалога, обеспечивающих обнаружение такой связи, — с другой, возможно его научное познание как особого феномена действенности субъектов. Пространство диалога, содержание, субъекты и действия их (двух ученых, двух полководцев противоборствующих сторон, двух государств, ученика и учителя и т. д.), как отмечалось, неодинаковы. Глубоко специфичен, например, диалог, осуществляемый как средство научного исследования. В частности, при изучении исторических источников, когда опрашивается субъект прошлых лет и происходит диалог представителей двух разных культур, эпох, диалог реально ведется в социокультурном контексте времени спрашивающего субъекта, искусственно ставящего спрашиваемого в позицию противостоящего ему субъекта диалога. «Мы как бы заставляем человека говорить (конструируем его важные показания, объяснения, исповедь... возможную или действительную речь и т. п.)... исповедование становится опрашиванием и беседой, т. е. диалогом» — замечает по этому поводу М. М. Бахтин. Но в последнем случае диалог происходит практически, и это очень важно уяснить, в понятиях, содержании знаний, структурах и сущностных смыслах времени спрашивающего. Воспроизводится в диалоге лишь вопрошающий субъект и, что существенно, при отсутствии соответствующего «равного» уровня представленности самосознания (на уровне исторически определенного, свойственного эпохе вопрошающего) и активной действенной позиции воспрошаемого, не реализующего себя в действенной аргументации и не поднимающегося на новую ступеньку самоопределения (как это происходит с субъектом спрашивающим), а это очень существенно и не может не учитываться.
Возникает опосредованная «беседа» субъектов, разделенных не только пространством «Между», свойственным (в качестве необходимого структурного элемента) диалогу, но и пространством историческим. Последнее «разрывает» культурное единство исходных позиций, общепринятого видения мира, этических норм выхода субъектов на диалог, их социально-психологические характеристики. Возникает проблема разной меры (ценностей, мотивов, возможностей, установок и т. д.) субъектов диалога. В диалоге современный индивид воспроизводит себя на новом уровне в системе соответствующих доказательств, в то время как отвечающий ему субъект блокирован в своих возможностях действенных изменений, реакций и т. д.
При этом здесь происходит не только блокировка в диалоге Другого в качестве реального участника последнего в силу лишения его возможности проявить действительно действенную субъектную позицию и свое развитие в общении, в отношениях. Неравенство представлено и в степени развитости, историческом уровне самоопределения субъектов, вступающих в диалогическое общение, их Я, объективно задаваемое в позиции «Я — Ты» («Человек тем в большей степени личность, чем сильнее в человеческой двойственности его Я — Я основного слова Я — Ты», — писал М. Бубер. Важно учитывать, что при огромном различии уровней самоопределения, выраженности Я не только в определенном историческом пространстве, в исторически определенной культуре и даже определенном обществе существует четко выраженный исторический уровень развития самоопределения, самости человека, обусловленный филогенетическим и общим культурно-историческим его развитием и более развернутым пространством его реальных отношений.
При всем сходстве диалогов (в их основных, представляющих диалог в качестве особого социокультурного явления характеристиках, при сохранении его смысловой и функциональной сущности) субъектов исторически разных и одной эпохи, а также широких возможностях реконструкции другого (прошлого) Я в рамках диалогического познания, например древних текстов, между ними лежит пропасть принципиальных различий исторического происхождения. Они в наибольшей степени проявляются в историческом развитии субъектов, невозможности, в частности, повторения психологической и социально-психологической ситуации действия субъектов и действия диалога, в котором самоопределяются субъекты в отношениях конкретно-исторического социума и на определенном уровне филогенетического развития. Безусловно, в таких случаях необходимо учитывать разные измерения социально-психологического и исторического пространства действия субъектов осуществляющегося диалога. Например, «Беседы» и «Диалог» Галилея лежат в одном историческом пространстве, требующем соответствующего психологического осмысления. «Диалоги» Платона — в другом. Вступая в диалог (через тексты) с Платоном, мы не только понимаем, учитываем временную, разделяющую нас дистанцию, привлекаем исторический фон, учитываем его специфику и меняем тактику работы с текстом, сохраняя общие диалогические принципы ее построения, но и чувствуем особую субъектную самость его автора, но непроницаемую для ее действительно адекватного понимания и логического осмысления нами сегодня. И это нельзя сбрасывать со счетов при осмыслении диалога субъектов исторически разных культур, исторически разных эпох, выступающего в качестве сложного значимого, многопланово и одновременно специфически ограниченного диалога.
Мы коснулись специфики лишь одного вида диалога, диалога субъектов исторически разных пространств, характеризующего сложность его организации и изучения. Значительно различаются между собой и другие, имеющие свои особенности построения, изучения и объяснения виды диалога. Выявляется многохарактерность его осуществления и неоднозначность смысловых нагрузок.
В этом плане, несмотря на глубокие существующие определения, характеристики собственно диалога, особый смысл приобретает проблема определения диалога как всеобщего культурного явления социального мира, его сущностных показателей и главных особенностей при многообразии форм его проявления, особенностей его вписанности в социальное движение и действенности в нем. Решение ее предполагает обсуждение большого комплекса вопросов при четком вычленении контекста их изучения.
Возникает, например, вопрос о соотнесенности диалога и общения в широком контексте социального движения и культурно-исторического развития. Диалог — общение
прежде всего. Именно так он понимается и прорабатывается в научной литературе. Безусловно, общение диалогично по своей сущности. Но всякое ли общение — диалог? Как диалог соотносится с такими определениями, как простой разговор, беседа, дискуссия, война и др.? Общение свойственно социогенезу и с самого начала его является атрибутом социальности. А диалог?
Если все характеристики ноосферного мира можно рассматривать как тексты, а тексты, согласно принятым представлениям, диалогичны, то всякий ли текст заключает в себе диалог? Как логически, исторически соотносятся понятия «диалог» и «диалогичность»? Диалог предполагает не просто индивида как субъекта, но и субъектную позицию его. Но чем отличаются субъекты диалога и общения и различаются ли они? Необходим ли определенный уровень общения Я субъектов, чтобы возник диалог?
Количество вопросов, позволяющих ограничивать рамки и приближать нас к определению и пониманию диалога можно было бы значительно увеличить. Однако главным остается то, что при все большем и увеличивающемся внимании к диалогу как особому коммуникативному явлению остаются нерешенными многие вопросы. Но наиболее существенным является практическое отсутствие общепринятого на теоретическом уровне (не только как термина) осмысленного понятия, раскрывающего природу диалога и не только его функциональную и структурно-содержательную, но и его субстанциальную сущность, заложенную в генезисе его как феномена социальной действительности. Проблема такого определения чрезвычайно актуальна. Важной становится задача дифференцированного объяснения диалога в его гносеологическом, онтологическом и функциональном измерении. Формирование понятия, объясняющего диалог на теоретическом уровне, предполагает специальные исследования, осуществляемые в рамках современных научных знаний при сохранении принципа междисциплинарных взаимодействий, когда феномен диалога может быть рассмотрен не только схемами анализа, заданными целями конкретных наук, но и как активно действующий и сущностно всеобщезначимый фактор естественноисторического процесса, играющий огромную роль в развитии субъекта, строящего и развивающего свои субъектные позиции в нем. В этом плане представляется важным рассмотрение диалога в развернутом пространстве общения и, шире, пространстве систем отношений как обусловливающих, обеспечивающих реально рождение Я субъекта и в контексте Я субъекта, но не сведения его к ним, а выделения его как особого явления, обладающего своими, глубоко специфическими характеристиками и предстоящего, в частности, в качестве особой формы действенности субъектов, воспроизводящих себя в ней при углублении самоопределения, самоутверждения.
Это позволит оценивать диалог в его действительной социальной нагрузке (в качестве типа общения), в частности, как фактор, моделирующий субъекта (не только диалога, но и в диалоге) отношений исторически определенной действительности и его Я (субъекта) в них, и как механизм, формирующий энергетически активное пространство его самовыражения. Поскольку как тип общения диалог полагает субъекта, но субъекта особого — субъекта диалога, субъекта как носителя, активно действующего Я в особой по своему характеру позиции его реализации, он обеспечивает, как отмечалось, возможность воспроизводства его Я на новом уровне, рост его самоопределения.
Естественно, выполнение вышеназванных задач требует целенаправленного изучения многих и разных аспектов проявления, действия диалога и творческого объединения усилий в их решении.
В данном случае в центре внимания — проблема генезиса диалога в связи с тем, что именно в генезисе явления закладываются главные сущностные особенности, которые определяют характер и тенденции его развития.
При рассмотрении генезиса диалога определяющими стали следующие исходные предпосылки.
Первое. Диалог, будучи особой формой общения, имеет свою самостоятельную природу, определяющую соответствующую специфическую роль его в культурно-историческом процессе: диалог — общение, но не равен общению.
Второе. Диалог, осуществляя свою историю социального существования, функционирования и развития, обладает своим особым социальным пространством.
Третье. Диалог в качестве реального социального феномена и исторически возникшего типа общения имеет единую субстанциальную сущность, определенные устойчивые структурно-содержательные основания и функциональные характеристики при широких вариациях проявления этих, определяющих природу диалога моментах, в разных видах его, в разных исторических ситуациях.
Четвертое. Диалог полагает в своем сущностном определении особую действенную позицию субъекта.
Как особый феномен диалог предполагает свои определяющие его особенности характеристики, многие из которых присутствуют в специальных исследованиях, затрагивающих эту тему.
Диалог имеет свою особую структуру, где его обязательными составными выступают: субъекты диалога, предмет обсуждения, пространство действия, время действия и др., свойственные ему как особому типу общения. Однако каждый из этих элементов имеет свои “диалогические” особенности. Кроме того, диалог обладает и другими, свойственными именно ему характеристиками. Это высокая энергетичность поля взаимодействия, предполагающего выраженность и действенность позиции сторон, глубокая обусловленность диалога степенью исторической развитости индивидов, общества и содержанием их деятельности и т. д.
В данном случае для нас особый интерес представляют именно субъекты диалога, определяющие его существование в своем реальном взаимодействии.
Диалог в этом плане — это, прежде всего, особый тип отношений — общения, предполагающий активное взаимодействие равноправных субъектов. «В диалоге сходятся два понимания, две точки зрения, два равноценных голоса, — писал Б. Ф. Ломов, рассматривая общение (не разделяя в данном случае особо общение и диалог. — Э. С.), — в двухголосом слове (по М. М. Бахтину. — Э. С.), в реплике диалога чужое слово, так или иначе, учитывается, на него реагируют или его предвосхищают, оно переосмысливается или переоценивается и т. д.». И далее: «...общение выступает как специфическая форма взаимодействия человека с другими людьми, как взаимодействие субъектов... речь идет не просто о действии, не просто о воздействии одного субъекта на другого (хотя этот момент не исключается), а именно о взаимодействии». Такая характеристика общения отражает в наибольшей степени особую форму его — диалог.
Диалог — это, прежде всего активность субъектов, занимающих определенные позиции, разворачиваемые в определенном пространстве общения, полагающем взаимодействие в нем. В диалог вступают субъекты не только в качестве носителей определенных ценностей, которые они пытаются сохранить в процессе его осуществления. Они защищают свои ценности (свои позиции, мнения) при постоянном воспроизводстве ситуации поиска истины и углублении взаимопонимания, обсуждении и стремлении определить возможности принятия ценностей другого. В то же время участие в обсуждении проблемы в диалоге не сводится к пониманию ее, а требует своего рода духовного освоения предметного поля и мотивирующего объяснения отношения к обсуждаемым ценностям. В процессе диалога индивид пользуется системой доказательств, подыскивая новые средства для расширения своих возможностей действительного и действенного участия в нем, и увеличивает поле своего «доказательного интеллекта», поднимая «себя над собой». Поэтому диалог обеспечивает основу самоутверждения субъекта, оказывая воздействие каждого не только на другого, но и на себя.
Диалог, далее, — это движение в поисках истины от частного к всеобщему. И это движение осуществляется за счет раз
решения сложных противоречий внутреннего (для каждого субъекта) и внешнего (в самом пространстве диалога) плана.
Снятие противоречий диалога продвигает позиции субъектов. Субъект воспроизводится на новом уровне. «Осуществляясь» в диалоге (в складывающемся новом для себя понимании предмета обсуждения), субъект «растет», поднимается на новую ступеньку. Но и сам диалог, «осуществляясь» как действительность отношений, воспроизводится в новом пространстве «действия субъектов» — пространстве диалога. И поэтому диалог заключает не только процесс действия субъектов, но и процесс продвижения субъектов и расширения поля их действия.
Диалог — это постоянное разрешение внутренних противоречий в сознании субъекта в поисках конструктивных решений при сохранении напряжения творческой активности. В пространстве задаваемых им проблем постоянно утверждается позиция Я в его отношениях к себе и другому. И развитие диалога, в отличие от простого общения, — это условие углубления индивидуальной позиции субъекта при его, объективно совершающейся индивидуализации и одновременно социализации, определяющих социальный смысл диалога и тенденцию к формированию личностной позиции в нем. «Личностью в специфическом смысле этого слова является человек, у которого есть свои позиции, свое ярко выраженное сознательное отношение к жизни, мировоззрение, к которому он пришел в итоге большой сознательной работы».
Однако личностная позиция — это историческое завоевание диалога и человека в целом и определяется соответствующим уровнем филогенетического и исторического развития.
Уже вышеприведенные особенности диалога свидетельствуют о том, что он предполагает не просто субъектов общения, но индивидов, уже обладающих своим соответствующе развитым Я, достаточно развитым сознанием и выраженной социальной позицией. И этот момент в контексте рассматриваемых проблем представляется чрезвычайно важным.
Субъект диалога занимает в нем позицию, свойственную индивиду с развитым сознанием и самосознанием, с определенным уровнем самоопределения. Последнее характеризует исторически определенное состояние развития общества, обеспечивающее соответствующие возможности индивидуализации и социализации индивида.
Естественно, выделенные особенности диалога, в частности состояния субъектов, его осуществляющих, соответствуют современному его функционированию и видению. В то же время именно эти, представляющие развитую форму диалога, и прежде всего его субъектов, характеристики позволяют высказать ряд соображений, имеющих, как представляется, принципиальное значение для определения и понимания диалога в целом.
В этом плане при обсуждении проблемы генезиса диалога значимыми представляются следующие позиции.
Первая. Диалог — это исторически возникший тип общения, появление и развитие которого связано с исторически определенным состоянием и степенью развитости индивида как субъекта исторического действия, с определенным уровнем его самосознания, самоопределения, со становлением личности (сначала как тенденция). И он полагает свой исторический путь становления.
Как особый тип общения диалог заключает в себе все основные особенности, все характеристики (в том числе позиций субъектов, механизмов действия и т. д.), все проблемы (в том числе проблемы текста, языка и т. д.) общения, но «реализует» их на исторически определенном уровне отношений и в рамках определенных характеристик последних. В нем не просто воспроизводится субъект общения, но формируются новые уровни его проявления как феномена социального и социального в нем. На новом уровне воспроизводится и пространство диалога.
В силу заложенных в диалоге принципов разрешения противоречий действенных субъектов в нем создается особое сложно-структурированное пространство взаимодействия, характер которого полагает рост Я и соответствующее углубление индивидуализации индивида в процессе его осуществления. Возможность такого взаимодействия, по существу, обеспечивается развитием и воспроизводством отношений, предполагающих возможность и реальность отрыва индивида от неразделенного коллективного субъекта — первобытного общества, и объективно соответствует исторически определенному состоянию, свойственному разделенному обществу (разделенное производство, разделенное общество, разделенный индивид) системы обществ цивилизации, закладывающей в свое сущностное содержание исторически растущую возможность и необходимость индивидуализации, когда в общении человек приобретает способность (постепенно растущую во времени, но и постоянно исторически ограничиваемую) занять реально самостоятельную субъектную позицию в качестве действительно индивидуумного, а не коллективного субъекта. То есть историческое возникновение реального диалога полагает исторически определенный уровень исторически определенного состояния общества, уровень развития систем отношений, обеспечивающих возможность его становления как диалога самоопределяющихся в соответствующей степени субъектов. Но вписываясь на исторически определенном уровне развития общества цивилизации в систему отношений, он обеспечивает своим наличием в качестве особого социального феномена важную образующую развертывания межсубъектных отношений в целом.
Вторая. В основании развития диалога лежит такое свойство человеческого бытия, как диалогичность его отношений, проявляемая в общении (представленная, в частности, в позиции-оппозиции его субъектов), в мышлении (как диалектика творчества, например, как бы «опредмеченная» в нем в качестве особой социальной конструкции). Эта социально обусловленная конструкция диалога, занимая важное место в развитии всех систем отношений в обществе в целом, приобретает в нем свои закономерности функционирования, особенности и возможности воздействия на диалогизирующих субъектов.
«Диалогическая противоположность» (по М. М. Бахтину), выражающая всеобщие характеристики развивающихся взаимодействий в социальном мире, является не только главным принципом организации диалога, но и наиболее мощным действенным средством воспроизводства в нем субъекта исторического действия и самоопределения индивида, важным условием самоопределения, становления и развития личности.
Третья. Диалог — это тип общения, предполагающий развертывание определенных систем взаимодействия самоопределяющихся субъектов, реализующих и воспроизводящих отношения, соответствующие исторически определенному уровню развития общества, общественного сознания, самого субъекта. Диалог требует подготовленного субъекта, способного к построению диалогической позиции на уровне субъективированного присутствия в ней, осуществления своего Я в защите своих ценностей, самостояние в ней. Именно такая позиция диалога приобретает действенный смысл и обеспечивает новые возможности и условия развития многообразных отношений индивидов. В этом плане диалог в своем становлении и развитии — это сложный исторический процесс, неразрывно связанный в своих сущностных характеристиках с ростом-развитием индивида в филогенезе, в культурно-историческом процессе.
Вышеназванные позиции, определяющие подходы и задающие своего рода параметры познавательного пространства диалога, в данном случае раскрываются в своей содержательной сущности в рамках обсуждения его генезиса, где главной проблемой выделяется проблема субъекта диалога, определяемого как необходимое условие его возникновения в качестве особого социокультурного феномена.
Условия генезиса диалога и сущностные характеристики становления субъекта диалога
Общение изначально присуще человеку и выступает как своего рода атрибут социальности. Появление уже первого адресованного другому знака предполагает введение особой информации в общение и отношение к нему. Рассматривая знак как своего рода «материал», в котором слагается и осуществляется сознание, М. М. Бахтин подчеркивал, что «знак может возникнуть лишь на меж-индивидуальной территории, причем эта территория “не природная” в непосредственном смысле этого слова... Необходимо, чтобы два индивида были социально организованны». Но наличие знака и пространства «между» предполагают диалогичность сознания в общении, однако это еще не означает (что очень важно понимать) диалога индивидов. В диалоге (как типе общения, при котором создается знак) такая меж-индивидуальная территория («между») приобретает особый смысл и содержание, поскольку предполагает индивидуальную представленность и субъективированное действие субъектов, обладающих соответствующим уровнем самосознания и самоопределения, способных видеть другое Я, фиксировать, разворачивать и разрешать противоречия между своим Яш Я Другого. То есть, уровень субъекта диалога и сам диалог могут осуществляться только тогда, когда человек освобождается от своего Двойника, когда «он пробьет скорлупу и поставит центр тяготения на лице Другого», он получает впервые Собеседника. Но Собеседник диалога и в диалоге — особый. Диалог полагает актуализацию позиции Яш «Я и Ты», а поэтому соответствующее самоопределение индивида, возможность и необходимость определения и осмысления позиции другого Я, возможность и готовность доказательства своей позиции и т. д. Но самоопределение и самосознание такого уровня — это большое и важное историческое достижение, предполагающее длительный и сложный путь развития и его разные уровни в филогенезе. М. М. Бахтин считал, например, что на греческой площадке «впервые слагалось самосознание греческого человека» (но при этом личностное начало, как считают многие специалисты, не получило еще здесь своего развития). Однако самосознание греческого человека — это уже достаточно высокий в историческом развитии индивида, рубежный уровень (фиксирующий «действенное самосознание») не только в характеристике индивида греческого мира. Это общее (всеобщее) достижение в самоопределении индивида, в индивидуализации субъекта исторического действия как достижение всемирно-исторического процесса (при всех различиях уровней развития и самоопределения индивида в разных конкретно-исторических обществах).
«Диалоги» Платона, Аристотеля выступают как своего рода вершины определенного (достигнутого в Греции, а поэтому как факт наличия этого уровня во всеобщем историческом процессе) возможного уровня процесса индивидуализации-социализации и соответствующей субъективизации на длительном и сложном пути роста-развития самости, восхождения Я в историческом выполнении социальной эволюции. По нему греческий индивид прошел свой особый путь к своему Я и одновременно фиксировал важные точки-уровни развития самосознания и становления внутреннего диалога Я в развитии субъекта исторического действия, в становлении личности в их общеисторическом измерении.
История же становления возможности диалога, его реальное начало — это долгий путь становления таких его образующих, как субъект диалога и соответствующий уровень общения тесно взаимосвязанных в своем развитии. Начало (потенциальное начало), сама возможность формирования в тенденции, в исторической перспективе субъекта диалога относится к гораздо более раннему времени — к IV—III тыс. до н. э., когда создавались исторические предпосылки перехода к принципиально новому уровню осуществления индивидуализации и социализации индивида, определяющих новые характеристики его развития как субъекта исторического действия, развертывания процесса его самоопределения.
Это было, как отмечалось, связано с отторжением индивида от коллективных начал первобытного общества, разрывом родовых норм функционирования, обеспечивающим такие возможности и объективную необходимость индивидуализации субъектов, с глобально значимым переходом общества к исторически новому состоянию — к цивилизации.
Мир первобытного человека неделим, его сознание отличается диффузностью. Ярко и образно такое сознание характеризует Е. М. Мелетинский. «Человек, — пишет он, — еще не выделял себя отчетливо из окружающего природного мира и переносил на природные объекты свои собственные свойства... Диффузность первобытного мышления проявилась и в неотчетливом разделении субъекта и объекта, материального и идеального (т. е. предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени), вещи и ее атрибутов, единичного и множественного, статичного и динамичного, пространственных и временных отношений». Для того чтобы разрушить это состояние неразделенности, необходим был взрыв-разрыв социальной ткани первобытности.
Выше были отмечены некоторые значимые особенности перехода от первобытного общества к цивилизации, связанного с формированием исторически нового состояния, исторически нового субъекта, носителя новой социальности. В данном случае еще раз подчеркнем, что такой переход связывался не просто с определенными изменениями и даже значительными по своему содержанию, действию (формирование принципиально новых технических средств и технологических систем, появление монументальных сооружений, ирригационных систем, выраженная дифференциация поселенческих структур, возникновение специализированных участков, свидетельствующих о появлении нового типа организации труда, связанного со специализацией и дифференциацией деятельности, увеличение типов и видов ее, возникновение письменности, храмов со сложно регламентированной деятельностью, дворцов и т. д., см. выше), но изменениями, совершающимися комплексно и принципиально преобразующими основания, условия и характер организации жизнедеятельности индивидов, природу общества. И, что особенно важно в контексте обсуждаемой здесь темы диалога, произошли изменения принципа организации и характера функционирования систем отношений взаимодействия, в частности, типов и форм общения субъектов, отношений, которые не могли появиться и быть адаптированы первобытным коллективом в качестве субъекта активно-перспективного действия в силу его особой устойчивой неразделенности, традиционности.
Распад синкрезиса первобытного общества, где Я индивида растворялось в коллективном сознании неразделенного субъекта деятельности и где диалогичность общения блокировалась реальной системой отношений в неразделенной коллективной, хотя и строго регламентированной деятельности (и в связи с этим вообще не обеспечивались условия развертывания отношений, полагающих саму возможность становления диалога как особого социального феномена), принципиально изменил позиции субъекта в его отношениях к себе, миру, к другому, к своей деятельности, изменил их субъектную представленность в общении на всех уровнях осуществления последнего.
Пространство возможностей развертывания отношений, новых форм, типов и видов общения раскинулось на тысячелетия вперед. А сами возможности их развертывания определялись возникновением в результате отмеченных изменений, произошедших в обществе, и прежде всего в результате его «разделения» принципиально новых оснований его воспроизводства в целом. И главным в контексте обсуждаемых здесь позиций становится формирование объективных условий неизмеримого (в тенденции) по отношению к предшествующему периоду объективного роста возможностей активно-перспективного действия индивида, расширения векторов его деятельности, углубление процессов дифференциации и специализации разных видов ее, процессов, которые выступали в своей взаимообусловленности механизмами расширения, усложнения деятельности общества в целом. Инерционные характеристики движения-самодвижения деятельности в целом изменялись, нарастали во времени. Именно в результате изменения всей деятельности, ее дифференциации и специализации создавались объективные возможности социального закрепления конкретных видов ее за отдельными субъектами и развертывания обмена деятельностями (ее продуктами). Формировались новые смыслы в субъектном отношении к ней и другим субъектам. Возникало своего рода особое пространство «сравнения», сопоставления, измерения своих возможностей (в данном случае упускаем собственно экономические характеристики таких связей, возниковение частной собственности, стоимостных отношений, см. об этом выше), позиций и т. д. и особого взаимодействия разделенных в своей деятельностной представленности, в своей принципиально новой социально-психологической оценке себя и других субъектов. В историческом развитии нового типа социальности все более сложно проявляются связи и взаимообусловленность разных видов многопланово постоянно разделяемой деятельности и одновременно формируются определенные направленности и типы ее функционирования — производственная, управленческая, духовная ит. д., все более устойчивыми в историческом движении становятся базовые основания социального определения и самоопределения субъектов социального действия, субъектов социальной деятельности как новых субъектов исторического действия в исторически новом пространстве функционирования общества.
В системе активно развертывающихся в этой ситуации отношений меж-субъектное общение со временем принимает все более разнообразные формы, в том числе проблемно задаваемые, воспрошающие, требующие ответа и заявленной позиции. Возникала необходимость актуализации позиции Другого.
Индивидуализирующийся в своей особой, специальной, специализирующейся деятельности индивид — субъект осваивал новые позиции в своих новых по природе отношениях в обществе, отношении к Другому и в отношениях с Другим, в отношении к себе. Это было только начало, но которое полагало возможность и необходимость во все большей степени выделения Я индивида, которое не только постепенно фиксировало Ты, но очень постепенно училось принимать его Я. И, несмотря на дискуссионность определения степени развитости уровня Я на древнейших этапах становления цивилизации, можно четко фиксировать (и во второй главе автор пытался это раскрыть специально) его определенный уровень выделения по отношению к Другому и Ты уже по текстам мифопоэтических произведений, материалам других письменных источников (документов), но, главное, по фиксируемому по этим письменным источникам и археологическому материалу характеру организации жизнедеятельности человека и общества. И хотя здесь еще «ужасно тесно спаяные между собой темы о Двойнике и Собеседнике: пока человек не освободился еще от своего двойника, он, собственно, и не имеет еще Собеседника, а говорит и бредит сам с собой», такое новое Я, вернее, его формирование, противостоящее Другому, было условием его самоосуществления в новом разделенном обществе.
Появление в результате разрушения первобытного общества и индивидуализирующихся в деятельности субъектов возможности становления постепенно и все глубже самоопределяющегося в исторической перспективе Я и выделение Ты как особых социально-психологических явлений стало фактором, исторически преобразующим развитие отношений человека.
Формировались, в частности, важнейшие условия и возможности реализации диалогичности, свойственной человеку в отношении к действительности и перспективы становления главной образующей диалога — его субъекта (именно как субъекта диалога).
В этом исторически длительном процессе значимым становилось рождение новой позиции индивида с активно развивающейся во времени направленностью на осознание себя, своей самости и с растущей рефлексией на внешний мир, на другого, способного (покалишь способного) принять и построить в принципе диалог как особое общение (включая взаимодействие своего внутреннего и внешнего Я, реализующего свойства диалогичности мышления), значимое (при любой представленности в нем субъектов в силу особенностей их позиции и характера «организации» общения) социально в социальном пространстве исторически нового общества.
Само общение (второй из названных образующих компонентов диалога) приобретает здесь новое содержание и смыслы, формирует новые структуры и предстоит как исторически развивающееся явление, лишь определенный уровень которого обеспечивает возможность реального диалога. Однако именно в плане особенностей изменений общения в филогенезе и историческом развитии оно изучено чрезвычайно слабо в отличие от становления и развития общения в онтогенезе, чему посвящено огромное количество специальных работ. В то же время показателем актуальности изучения и осмысления его саморазвития в историческом пространстве является диалог, выступающий как исторически приобретенная конструкция развивающегося общения. При исследовании изменения общения в процессе онтогенеза (расширение его круга, содержания и т. д.) оно, естественно, рассматривается, прежде всего, как средство и условие развития ребенка вне характеристик изменения (состояния) самого общения как свойства данного общества: характера, пространства, содержания, особенностей, в том числе и в качестве задаваемого конкретно-историческим обществом условия формирования ребенка. Между тем уже здесь важное значение имеет характеристика исторически освоенного состояния общения, в том числе таких основных сторон его, как коммуникативная (передача информации), интерактивная (взаимодействие) и перцептивная (взаимо-восприятие), не говоря уже о структурировании и развитии каждой из сторон в филогенезе, в котором их изменение предстоит как сложный процесс исторического завоевания человека и общества. В наибольшей степени это относится к перцептивной стороне, где по мере развития общения все большее место, наряду с мотивами и целями, занимают ценности, ценностные установки самоопределяющихся субъектов в их активном взаимодействии. Ценности же, ценностные установки индивидов приобретают, как уже отмечалось, особое значение в организации особого типа общения — диалога. В последнем субъектная позиция, уровень самоопределения, самосознания и субъективное мнение (которые являются достижением социального прогресса в само-изменяющемся и саморазвивающемся обществе) имеют особый смысл. И именно ценностные установки, определенный уровень самосознания и самоопределения обеспечивают соответствующие позиции субъектов, которые необходимы для создания особого пространства «между» в организации диалога, позиции, с которых видится Я Другого. И именно в этом пространстве уже может в перспективе родиться реальный собеседник как субъект диалога.
Одним словом, уровневые характеристики субъекта, его самоопределение обеспечивают степень и характер развитости его общения и, в свою очередь, уровневые особенности общения, в значительной степени характеризуют субъекта, уровень его субъектности. И только определенный уровень исторического развития субъекта и его общения, соответствующих структурно-содержательных его определений обеспечивает возможность реального диалога.
И только на определенном уровне исторического развития субъекта и его отношений, в том числе общения, появляется реальный Собеседник (носитель иной позиции как своей самостоятельной), когда каждый из субъектов, вступающих в общение, имеет возможность реализовать в тенденции вновь рожденную способность «ставить центр тяжести на лице другого» (А. А. Ухтомский) — возможность, корни которой объективно зародились при переходе к цивилизации. Но это была именно лишь возможность, первоначально еще длительно не реализуемая в полной мере в действительности. «Ставить центр тяжести на лице другого» научились достаточно поздно. Появляется и особое, принципиально новое пространство «между», возникает сначала возможность объективирования диалогичности мышления реальными субъектами, представляющими свои позиции и защищающими определенные ценности в особой конструкции общения — диалоге. То есть исторически новое состояние социальности (собственно социальности), имеющее принципиально новую (по отношению к предшествовавшему) природу, связывается и с новой природой общения, когда растущее самоопределение и самосознание субъекта обеспечивают в своем развитии не только новый уровень, но и характер общения, появление новых форм и структур его. Способность человека к диалогическому мышлению становится здесь активно действующим, регулирующим фактором, определяющим позицию индивидуализирующегося субъекта в развивающемся и усложняющемся общении. Индивид, «отделяющийся» в своей исторически растущей самоопределяющейся самости в этой позиции, свободно маневрирует при необходимости ее расширения, углубления и т. д. Формирующееся пространство «между» становится реально активно рабочим, оно разнообразится в своем содержании, усложняется в структуре. В результате в исторической тенденции создаются своего рода правила игры, по которым индивиды вступают в особое общение, структурируют диалог. Конструируется и новый субъект теперь уже реального диалога, формируются новые мотивы его участия в диалоге, цели общения.
Диалог как тип общения сам дифференцируется. Выделяется специальный тип общения, реализующий интеллектуальные резервы и актуализирующий диалогичность мышления субъекта в особо структурированном пространстве поиска истины. Создается новый уровень осуществления аргументированного, необходимого в диалоге мышления, реализации его диалогичности в научном поиске, в научном диалоге. Формируется новая и наиболее сложная сфера диалога — диалога творческого, исследовательского, в котором обозначается диалектика логики диалога (см. по этому поводу работы В. С. Библера). Элемент доказательности становится здесь одной из важнейших характеристик. «Для доказательства необходимо два лица: мыслитель раздваивается при доказательстве; он сам себе противоречит, и лишь когда мысль испытала и преодолела это противоречие с самой собой, она оказывается доказанной», — писал Л. Фейербах.
Такой диалог — достаточно позднее достижение и предполагает соответствующую развитость субъекта, способного к само-обнаружению своего Я во внутреннем диалоге с самим собой в решении противоречий проблемной ситуации, социально задаваемой в сфере самой индивидуализированной — интеллектуальной деятельности, выступающей в качестве специализированной. Именно во внутреннем разговоре с самим собой реализуется диалогичность мышления в процессе интеллектуальной деятельности, творческой и социально значимой, социально структурируемой в качестве специализированной. Происходит «выход» свойства диалогичности мышления в структурно-содержательное пространство диалога уже в качестве особой превращенной конструкты диалога. Здесь в наибольшей степени происходит индивидуализация субъекта диалога и более четко формируется его субъектная позиция на основе реализации той особой (интеллектуальной) деятельности, специализация которой в рамках общего процесса разделения всей деятельности уже сама по себе раскрывает глубину социальных преобразований в обществе и в человеке. И снова остро выявляется роль специализации как основы самоопределения индивидов, их «расщепления», во-первых, и, во-вторых, оформляются основные требования и тенденции развития субъектов диалога как главного образующего момента диалога, в качестве исторически развивающегося «специализированного типа» общения.
Такой «специализированный диалог» оформляется в своих главных структурно-содержательных параметрах, и прежде всего соответственной представленности субъекта с его социально выраженной позицией, установкой на поиск истины, владеющего диалектикой спора, предлагающего свои ценности, — в Древней Греции. «Диалоги» Сократа, Платона, Аристотеля — это первый «чистый», «первородный» тип диалога, окончательно выделяющегося из систем общения в исторически новой социальности. Однако действительно действенную силу диалог приобретает значительно позже в процессе своего исторического развития, обусловленного ростом личностного потенциала субъекта диалога и развертыванием систем отношений в социокультурном развитии общества.
Итак, диалог — это особое социокультурное явление, исторически возникшее в исторически определенной ситуации, сложно и многопланово опосредованное в своем генезисе и развитии. Будучи типом общения как особого атрибута социальности, он заключает все особенности последнего, социокультурный статус всех его характеристик. Однако диалог имеет, как уже отмечалось, свою особую природу. Он историческое порождение разделенного общества, разделенного субъекта, способного занять индивидуальную позицию и выставить на обсуждение свои ценности, предложить свою аргументацию как субъектно значимую. Диалог предполагает не просто любое пространство и тему общения, а позиционное оформление равноправно-партнерских отношений субъектов, субъективно подходящих к обсуждению проблемных ситуаций в пространстве диалога и проявляющих свою индивидуумностъ и индивидуальность, развивающуюся в их решении. Диалог — это особая социокультурная конструкция общения представляющих свою позицию субъектов, имеющая свой особый онтологический статус и социокультурный смысл, несущая и выражающая тенденцию развития отношений, в которых заключена возможность и необходимость утверждения субъекта, становления личности и индивидуальности.
Историческая дистанция генезиса такой особой конструкции, как диалог, заняла не одно тысячелетие. Сама возможность возникновения новой формы общения (когда диалогические свойства общения получили условия развертывания, начали дифференцироваться в системах отношений как особая деятельность и стали вычленяться новые структуры, формы общения как явления исторически новой социальности способной уже в принципе порождать диалог, и когда появился реальный возможный носитель ее, выделяющийся из родовых пут, из коллективного субъекта — индивид, индивидуальный субъект), как отмечалось, появилась уже в IV тыс. до н. э., в период перехода к исторически новой социальности, к цивилизации, но сначала на уровне первого шага к нему как форме общения, как возможности его в силу «освобождения» индивида на пути развития его Я, как Диндивида. Но только постепенно вызревали его элементы, несущие необходимые конструкты, принципы, а главное, вызревал, рос и развивался субъект диалога, когда специфическая диалогичность общения и диалогичность мышления человека действительно реализовались в специализированной форме общения диалога. И только выделение субъекта общения, способного к реальному самоопределению, обладающего определенным уровнем социальной зрелости, способностью соотноситься с социальными нормами нового разделенного социума, с определенной широтой социальных (собственно социальных, не родовых) связей и при соответствующем субъектном определении его на уровне как Я и Другой, Я и Общество и т. д., обеспечивает возможности функционирования общения как диалога. То есть диалог в своей сущностной характеристике определялся соответствующим уровнем социальности, соответствующим уровнем социального развития субъекта, уровнем развития общения.
И в этом плане историческое развитие диалога как особого социокультурного явления прочно увязывается с развитием социальных свойств индивида, его социализацией, индивидуализацией; со становлением личности и присвоением индивидуальности (по А. Г. Асмолову), во-первых; во-вторых, развитием и наращиванием уровней сложности отношений, в которые вступает индивид, в том числе с развитием и усложнением форм общения, в которых во все большей степени происходит узнавание индивидом себя в своем Я. Процесс этот исторически обусловлен, исторически перспективен и исторически ограничен в историческом времени каждого определенного этапа, периода осуществления социальной эволюции; его исторически определенные характеристики обусловливают реальные возможности субъектного и личностного развития индивидов.
Своего рода «историческая связанность» (историчность) проявляется в деятельности и в общей характеристике субъекта общения, в частности потому, что «актуальное поле человеческой деятельности строится так, что каждый ее конкретный акт включает в себя моменты, развернутые во времени, а это означает, что “человеческая действительность” есть не только налично сущее, непосредственная чувственная данность, но действительность историческая».
«Историческое» представлено в индивиде как субъекте исторического действия по-разному и разным социокультурным содержанием исторической действительности его реального бытия (в определенных пространственно-временных диапазонах, в которых существуют специфические устойчивые условия и рамки возможного роста, психического развития индивида). И в соответствующих все более расширяющихся рамках определяются возможности субъектного утверждения индивида в общении, а поэтому в установлении общения диалогического, диалога.
Совершенно очевидно, что обобщенный психологический портрет человека Античности отличается от такого же портрета периода средневековья. И очень хорошо известно, что в процессе филогенеза историческая печать отмечала соответственными «особенностями» развитие исторически определенного индивида. Диалог, выступая особым типом проявления общения, вбирает в себя характеристики исторически определенной социальной среды и психологических особенностей человека эпохи, определенного общества и, прежде всего, фиксирует возможности его личностного развития и субъектного роста.
Диалог греческих авторов, определивший начало его специализированного функционирования, фиксировал соответствующий уровень развития и самого диалога как особой социокультурной конструкции и его субъектов. Вбирая в себя «интеллектуальные поля», образующие, обеспечивающие позиции субъектов диалога, он в значительной степени испытывает на себе действие развивающегося и отличающегося высоким потенциалом интеллектуального пространства греческого общества. И он фиксирует высокий уровень развития в последнем самоопределении Я-индивида, соответствующую развитость его образующих.
Однако творцы диалога, определившегося в своих характеристиках в качестве особого социокультурного явления, не обладали, по мнению многих ученых, статусом личности в ее современном научном определении как общего исторического уровневого показателя развития индивида, о чем уже говорилось выше. И «в основе этого античного безличия лежит не что иное, как именно рабовладельческая формация».
А. Ф. Лосев, уделявший проблеме личности специальное внимание и сформулировавший свою концепцию ее представленности и развития в античном мире, говорит о двух уровнях понимания ее — личности субстанциальной и личности атрибутивной, которые позволяют более точно охарактеризовать уровень и особенности личностного развития в Древней Греции. Глубоко определяя личность в контексте ее исторического осуществления, А. Ф. Лосев, в частности, подчеркивает: «Личность есть единственная и неповторимая единичность, предполагающая, с одной стороны, обязательное наличие других таких же единичностей, от которых она чем-нибудь отличалась бы и без сравнения с которыми она не имела бы своей специфики, т. е. не была бы чем-то неповторимым. А с другой стороны, эта единичность предполагает, что существует единичность вообще, т. е. универсальная единичность, без сравнения с которой каждая отдельная личность не была бы вообще чем-нибудь единичным.
Кроме того, личность предполагает само-отнесенность как с самой собой, так и со всеми другими, когда эта соотнесенность существует как предельная обобщенность всех своих отдельных функций и потому как самодовлеющая и притом фактическая (а не только идеально-смысловая) субстанция. Только в Античности последним абсолютом является чувственно-материальный космос. Он вовсе не единственный, поскольку существуют и разные другие космосы, и он лишен неповторимости, поскольку он периодически повторяется бесконечное количество раз при переходе от хаоса к космосу и от космоса к хаосу...» И далее: «...если под личностью понимать нечто единственное и неповторимое, то античность, очевидно, и не понимает того, что такое личность, поскольку та личность, которая ей известна, всегда разложима на те или иные части и всегда восстановима из них. Поэтому все существующее для античности, в том числе и личность, является только истечением из общего и безличного чувственно-материального космоса...».
И, с одной стороны, героика античных поэм, точность античной мысли, когда вся «античная культура тоже пронизана личностным началом». С другой — «античность весьма богата рассуждениями как раз об атрибутивной личности и почти совсем лишена всяких интуиций субстанциальной личности».
Не останавливаясь на обсуждении проблемы наличия личности в Античности, ставшей, как отмечалось, дискуссионной (это вопрос, требующий специального обсуждения), отметим, что на протяжении Античности происходит постоянный, весьма динамичный процесс завоевания определенных личностных свойств и утверждения субъективности и субъектных характеристик индивидов. «Социально-историческая эпоха эллинизма выдвинула на первое место область человеческого субъекта в противоположность полному и безраздельному господству объективных принципов в период классики».
Именно субъектная линия роста самосознания индивида становится главной общей измерительной «структурой» исторического развития его действенности, в то время как личностная отбивает исторически определенные уровни самоопределения в отношениях его как субъекта диалога в исторической перспективе.
Всякое общение предполагает установление взаимопонимания, согласованности, сотрудничества и т. д. Но любое общение в большей или меньшей степени есть самообнаружение, видение и установление самобытности, самоопределения. «Объективируя себя в общении, его участники вырабатывают богатство собственной субъективности, которая тоже вовлекается в коммуникационный процесс, но представлена в нем по преимуществу косвенным, опосредованным, иносказательным образом как смысловой аспект тех предметно-практических действий, которые имеют значение, общее для всех».
Мы уже отмечали, что для диалога степень обнаружения субъективности значительно выше простого общения, она обусловливается, в частности, проблемой защиты позиций, выявления различия последних, обоснования своих и т. д.
Самоопределение, обнаружение самости, субъективных способностей выступает здесь не столько опосредованно, сколько в числе главных обстоятельств, т. к. структура и содержание диалога замыкается на субъектах. Смысловой аспект диалога также приобретает здесь объективно значимое направленное действие, т. к. весь предметно-практический смысл «встречи» субъектов диалога непосредственно определяет их позицию, правила игры. Смысл здесь «это субъективное бытие ценностей, т. е. это ценности, как бы помещенные в субъект посредством переживания и опыта и включенные в его жизнь и деятельность... Смысл одновременно является идеальным социальным объектом, отнесенным к нему самому». В процессе встречи субъектов и разрешения проблемной ситуации реализовался ее смысл. И в этой реализации не только утверждалось субъективное бытие ценностей индивида, вырабатывалось новое субъектное отношение к ним, но и утверждалась индивидуальность его Я (носителя этих ценностей) на соответствующем уровне ее развитости.
Способность быть субъектом диалога определялась уровнем и степенью осуществления индивидуализации и социализации индивидов — процессов, в которых происходило наращивание субъектности, расширение субъективных возможностей, формирование личностных качеств.
Субъект общения средневекового общества значительно отличался от древнегреческого, тем более древне-месопотамского. Индивидуализация здесь сопровождалась, как уже отмечалось, активной социальной дифференциацией общества, когда субъектные характеристики включали социальную принадлежность и определяли во многом поведенческие особенности, в том числе в организации пространства и действия диалога. Однако и здесь еще не реализовался в полной мере собственно личностный уровень субъекта диалога, т. е. субъекта как личности в ее глубокой самости (соотнесенности к себе), определяющей, оттачивающей и придающей новый смысл выходу в пространство диалога, и сам диалог. Лишь соответствующая само-отнесенность, открытие своей самости, себя, своего внутреннего Я определяет целостность позиции индивида в диалоге и одновременно то автономное положение в нем, которое и обеспечивает характеристики последнего в его развернутой и исторически оформившейся представленности: особое «проблемное» поле диалога, условия «введения» своих смыслов в него, сложность структуры и специфику пространства «между» позициями (субъектами) и т. д. Такая личность — достаточно позднее завоевание. Ее становление связывают с эпохой Возрождения, но чаще с Новым временем. Она активно проявляется в Новое время и сегодня ставит нормы своего саморазвития в будущем. Возможно, уровень и качественные характеристики, степень саморазвития такой личности потребуют нового понятия о ней и нового определения. Но именно в диалоге (как особо структурированной и острой форме общения) оптимально реализовались сами возможности роста самоопределения, самосознания, обнаружения самости, себя в себе, заложенные (сначала лишь в качестве тенденции) рождением нового, «освобожденного» индивида при переходе к цивилизации и активно проявляющиеся в развитии субъекта исторического действия в пространственно-временном континууме последней при постепенном и постоянном расширении таких возможностей. Одновременно в силу эффективности такой реализации структуировался и развивался диалог, роль, и значение которого как особого феномена еще не оценена в должной мере. В этом плане в характеристике субъекта диалога специфическое значение приобретает введение в интерпретацию личности второй позиции, где «она выступает как идеальная представленность индивида в других людях, как его инобытие в них». В диалоге, где субъект-субъектные отношения взаимодействия имеют свои особенности (связанные, в частности, с характером задаваемых позиций, их смысловыми нагрузками и т. д.) и где субъекты не просто общаются, а обнаруживают особое пространство сотворчества в снятии проблемной ситуации, такое личностное воспроизводство своей самости в другом играет соответствующую роль в воспроизводстве, как субъекта, так и смысловых полей диалога.
В целом ролевая нагрузка диалога как особой формы организации субъект-субъектного взаимодействия и важного способа индивидуализации и социализации индивида, а потому и значимое условие становления и развития личности еще далеко не раскрыта. Это обусловливается, в частности, тем, что он (диалог) не выделен (при всем внимании к нему, глубине и широте существующих исследований) достаточно В. А. Петровский приводит блестящую по своей глубине фразу А. Н. Леонтьева, сказанную им после беседы с писателем В. Ф. Тендряковым: «...я нахожу, именно свое “Я” не в себе самом (его другие находят во мне!), а в других, в другом, вне меня существующем — в собеседнике, в любимой, в природе».
Ставя своей целью выделение и осмысление диалога как особой социокультурной конструкции и определение его природы в контексте роста-развития субъекта, мы остановились в данном случае на обсуждении лишь нескольких, но, как представляется, важных для его понимания вопросов, акцентируя внимание на становлении диалога как отношения-общения занимающих свои особые субъектные позиции индивидов.
При этом казалось целесообразным заострить внимание на следующих моментах.
1. Диалог развивается в сфере общения как особое явление в ней, имеющее свою особую природу, генезис, историческое пространство. Природа диалога определяется особенностями его генезиса. Условия и основания возможностей его становления связаны с формированием исторически определенной социальности (отрицающей нормы и сущностные характеристики предшествующего — первобытного — общества) и ее носителя — индивида, отделенного (разделенного) от рода; с индивидуализацией и последнего (не свойственными предшествующему обществу, невозможными в нем, в том числе в представленных в нем формах общения); со становлением его как возможного и действительного субъекта новых форм и условий взаимодействия, реальных только в рамках определенной новой социальности.
2. Диалог связан в своем появлении с многоплановым, многохарактерным разделением деятельности — производственной, духовной, со специализацией ее видов и направлений. Он сам формируется и развивается как исторически возникший специализированный тип общения в качестве носителя в себе особой и особого субъекта. Возможность его становления в качестве специализированного явления происходит вместе со становлением новой социальности и развитием нового индивида. Конструирование диалога реально связывается с определенным уровнем специализации интеллектуальной деятельности, способствующей углублению рефлексии и само-рефлексии индивида. И в таком варианте рождение феномена диалога осуществляется с расцветом интеллектуальной жизни в Древнем мире в целом. И не случайно в первые века до нашей эры греческие диалоги, и прежде всего «Диалоги» Платона, образуют структурно-содержательную форму диалога, ставят позиции субъектов диалога, в то время как главный смысл и сущность его как особого социального феномена и типа общения проявляются в полной мере лишь в его сложившемся осуществлении в историческом развитии отношений субъектов общества цивилизации. И в этом плане его определяют соответствующий высокий уровень личностного самоопределения, способности к самореализации субъектов диалога в их субъектной позиции и соответствующие проблемное поле и смысловые характеристики пространства «Между».
3. Историческое развитие диалога как особого социокультурного феномена связывается с его дифференциацией, углублением и расширением разнообразия, уровней, форм, но, главное, с развитием, личностным становлением субъекта диалога, усилением его субъектной представленности, с углублением его способности к внутреннему диалогу, самоконтролю. Постоянное воспроизводство субъекта диалога — это его основа; постоянное расширение субъектной представленности, самоопределения, самосознания субъекта — это тенденция его развития.
4. Диалог — сложная социокультурная конструкция, обеспечивающая развертывание систем отношений самоопределяющегося индивида в его субъективированных позициях в рамках особого (ограниченного определенными требованиями и условиями) пространства взаимодействия субъектов. Принципиально разное (по реальной позиции Я, структуре действия, направленности информативных потоков, дистанции и т, д.) положение Собеседника в качестве субъекта в меж-субъектном внешнем диалоге, диалоге с текстом, внутреннем диалоге по-разному реализует активную позицию Я индивида. Это не только характеризует многоплановость структурно-содержательной сущности диалога, но и раскрывает потенциальные возможности и роль субъективированного фактора в развитии систем отношений в нем, самого субъекта.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
