Вопрос об исполнении индивидом нравственного долга зависит от объективных и субъективных условий, которые позволяют по-разному формулировать требования к его содержанию и направленности. В зависимости от господствующих общественных отношений и соответствующего им социального типа личности меняется представление о тех усилиях, которые должно употреблять человеку, идущему по указанному пути. Поэтому в разные исторические эпохи понимание морального долга было неодинаковым.
По свидетельству Л. А. Сенеки, исполнение нравственного долга сопряжено с мужественным отношением к невзгодам и трудностям. "Обладающий добродетелью человек будет твердо стоять на своем высоком посту и переносить все, – замечает мыслитель, – что бы ни случилось, не только терпеливо, но и охотно, зная, что все случайные невзгоды в порядке вещей". Ничто не может отвлечь нас от исполнения требований, вменяемых нам нашим собственным "Я", ибо "если я сдамся наслаждению, надо сдаться и боли, и тяготам, и бедности". Сила человеческого духа, превышающего своей высотой все возможные неблагоприятные обстоятельства, получила впоследствии наименование стоического отношения к жизни (отсюда понятие стоицизм). Обоснованный в рамках данного течения этической мысли идеал в значительной степени был впоследствии унаследован христианской моралью.
Условия могут быть более или менее благоприятны к человеку. Однако при любых обстоятельствах конечный выбор в пользу нравственного долга осуществляет сам человек. Процесс принятия такого рода решения связан с переходом от внешних обязанностей, в чем-то имеющих для человека принудительный характер, к осознанию своего нравственного долга, т.е. свободному волеизъявлению и самопринуждению индивида. Условно можно выделить два блока проблем, характеризующих указанный процесс.
Первый блок обусловлен противоречивым взаимодействием общественных, групповых и личных интересов в сознании индивида. Результат такого взаимодействия всегда конкретен, определяется соотношением множества факторов, влияющих на предпочтение в пользу тех или иных ценностей. Он выражается в сочетании трех основных компонентов. Это – воля, наличие намерения, степень намерения. Все они характеризуют субъективную сторону исполнения человеком требований нравственного долга.
Воля (лат. voluntas) – это способность встать выше сиюминутных желаний и собственных интересов, внутреннее усилие, подчиняющее наше личное "не хочу" и "не могу" остро эмоционально переживаемому "надо" и "я должен". Отсюда возникает представление о силе воле как положительном нравственно-психологическом качестве личности. Воля – это то, что отличает нравственно зрелого человека от несамостоятельного, зависимого от чужих мнений и оценок.
Воля связана исключительно с сознательным добровольным принятием на себя обязанностей, которые с этого момента воспринимаются как нечто свое, образующее сферу внутреннего долженствования. То, что обычно называют слабой волей, на практике проявляется как неумение и нежелание контролировать свои желания и чувства, стремление любыми путями уйти от исполнения общественно необходимых обязанностей. Впрочем, отсутствие у индивида воли может быть с успехом замещено волевым актом, исходящим со стороны другого человека. В этом случае речь идет о замещении автономии нашей воли авторитетом чужого мнения. В крайних случаях можно говорить о насилии со стороны чуждой нам воли.
Намерение – это личная заинтересованность в совершении определенных действий и достижении конкретного результата, выдвижение перед собой целей и выбор соответствующих средств. Отсутствие намерения – верный признак того, что между индивидуальными и общественными интересами отсутствует необходимая связь. Причиной этого может быть недостаточная нравственная и культурная развитость самого человека. В ряде случаев люди могут даже до конца не сознавать преследуемые цели, следствием чего оказывается вовсе не тот результат, на который они первоначально рассчитывали. Вместе с тем ситуация, связанная с неумением, например, государственных органов разъяснить людям социальную значимость проводимой политики, имеет следствием равнодушие людей к декларируемым целям.
Степень намерения показывает, как далеко, до какого предела может пойти человек в исполнении предъявляемых к нему требований. Здесь непосредственно выявляется, в какой степени личность готова воспринять общественные и групповые цели, а также лежащие в их основе интересы в качестве своих собственных. В разные периоды жизни человека намерения могут существенно меняться. Интегрированность личности в социальные структуры и ее адаптация к условиям деятельности влияют на то, как она воспринимает обращенные к ней ожидания и реагирует на них.
Полное совпадение интересов – это, скорее, идеальный, исключительно редко встречающийся в действительности вариант, при котором поведение индивида должно в максимальной степени соответствовать образцу ожидаемого от него поведения. В то же время для подавляющего большинства людей характерно неодинаковое восприятие общественных интересов, значит, и реакция на них может существенно различаться. Характерен в этом отношении следующий хрестоматийный пример из повести А. Фадеева "Разгром". Здесь два главных героя – Морозка и Мечик – показаны писателем как своего рода антиподы.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Их поведение в финале произведения, где, действуя в аналогичной ситуации, первый ценой своей жизни пытается спасти товарищей по партизанскому отряду, а второй думает только о спасении собственной жизни, свидетельствует о различном понимании ими своего нравственного долга. В основании же этого лежит тот предел, который каждым человеком определяется самостоятельно. Морозка воспринимает партизан как самых дорогих для него людей, с которыми связана вся его жизнь. У них общие цели и общая судьба. Наоборот, для Мечика – это люди, с которыми он столкнулся случайно, и ничего общего у них нет.
Второй блок связан с необходимостью уже на практике осуществить выбор в пользу нравственного долга. Реальное прохождение этой фазы включает в себя, во-первых, возможность осуществить выбор, во-вторых, способность личности к осознанному выбору на основании учета соотношения общественных и личных интересов, добра и зла, должного и сущего.
Моральный выбор – это способ реализации нравственной свободы, выступает механизмом и обязательным условием осуществления человеком своего нравственного долга. Проблема морального выбора возникает, когда перед человеком встает необходимость предпочесть определенную линию поведения или конкретный вариант поступка. Он появляется при осознании индивидом своих действий, в силу чего обеспечивается единство целей и средств, намерений и дел, мотива и его последствий. Бездействие при определенных обстоятельствах тоже выступает как форма выбора. Человек как субъект морали самой своей природой обречен на то, чтобы постоянно пребывать в состоянии выбора.
Моральный выбор в широком смысле слова есть соотнесение различных систем ценностей, принятие решения в пользу одной из них. Так, например, человек решительно порывает со своей прежней верой, становясь на иную, часто противоположным образом ориентированную позицию. На протяжении прошлого века россияне неоднократно оказывались ситуации выбора. Переломными в этом смысле были разоблачение культа личности Сталина и окончательное разрушение советской тоталитарной системы. В обоих случаях многим людям пришлось по-новому взглянуть на свою предшествующую жизнь, на те ценности и идеалы, которым они безоговорочно следовали. То, что ранее представлялось долгом, на деле таковым не было. В этической литературе такого рода ситуация объясняется, исходя из различения реального и мнимого долга.
Реальный нравственный долг направлен на действительное благо, обладающее безусловной положительной ценностью. Ни время, ни изменившиеся обстоятельства не способны поколебать оценку действий людей, которые защищали Родину. Именно этим мотивом руководствовалось подавляющее большинство тех, кто пошел защищать Россию на поля сражений Первой мировой. Те же цели преследовали воины, отражавшие фашистскую агрессию против СССР. Относительно первых на протяжении многих десятилетий советской истории утверждалось, что они были обмануты царским самодержавием и отстаивали антинародные интересы, а о вторых в постсоветскую историю говорилось, что они защищали сталинизм, однако в обоих случаях, можно сказать, они исполняли свой патриотический долг.
Исполнение мнимого долга имеет целью иллюзорное благо, у которого нет сколько-нибудь реальной основы. К сожалению, приходится констатировать, что множество людей живет в ими же придуманном мире. Чаще всего этому способствуют общественные условия, с самых ранних детских лет формирующие определенный тип человека. Показателен рассказ советского детского писателя А. И. Пантелеева "Честное слово". В нем повествуется, как поздним летним вечером автор повстречал на тропинке парка плачущего маленького мальчика. Мальчик рассказал, что он с другими детьми играл в войну, его назначили постовым и поручили быть караульным. Прошло уже много времени, скорее всего, о нем забыли или просто пошутили. Однако он продолжал стоять на посту, так как дал честное слово, что не уйдет. Поняв серьезность ситуации, писатель остановил прямо на улице командира Красной Армии, который в буквальном смысле слова и освободил маленького постового. Нетрудно догадаться, что такая ситуация была характерна для страны, в которой все готовились к предстоящей большой войне, где на это была нацелена мощная система пропаганды и воспитания. А. И. Пантелеев с гордостью заключает: "Мальчик, у которого такая сильная воля и такое крепкое слово, не испугается темноты, не испугается хулиганов, не испугается и более страшных вещей".
Приведенный нами случай может показаться весьма невинным. Хотя он касается всего лишь маленького мальчика, однако имеет далеко не частный характер, затрагивая более общие основания. Идейные результаты, которые выражались в определенном образе мыслей и массовом поведении людей, находили зримое воплощение в реалиях советского общества.
Возьмем такой известный пример, как происходившие в Советском Союзе процессы над "врагами народа". Исключительное правдоподобие их, обманувшее довольно-таки искушенных людей (среди них были представители прогрессивной левой интеллигенции стран Запада), состояло в том, что подсудимые признавались в самых разнообразных преступлениях, якобы совершенных ими. Многое, конечно же, объяснялось пытками политзаключенных, а также страхом за судьбу родных и близких. Однако было и другое.
Фанатичное следование идее играет в ряде случаев злую шутку над теми, кто в нее слепо уверовал. Объясняя феномен оговоров, которым публично подвергали себя на открытых процессах ветераны ленинской гвардии, писатель В. Серж усматривает в этом еще один пример служения идее. "Никто не должен, не может сопротивляться партии, не перейдя при этом к врагу, – размышляет в тюремном камере Лубянки один из героев, убеждая своего старого товарища сознаться в несуществующих преступлениях. – ...Мы должны идти до конца. Мы созданы для того, чтобы служить этому строю, мы его дети..."
Причина, по которой люди следуют требованиям мнимого долга, чаще всего лежит в сфере идеологии. Искаженные представления, убеждения, чувства и готовность следовать им, во что бы то ни стало – в значительной степени результат соответствующего воспитания. По справедливому замечанию, "моральный долг может означать феномен “навязанного долга”, оправдание принуждения, иезуитскую форму манипулирования индивидом...". Опыт XX столетия свидетельствует о том, что обрисованная ситуация в наибольшей степени характеризует реалии тоталитарного строя, заинтересованного в том, чтобы контролировать не только поступки, но также и мысли, чувства, духовный мир человека в целом. По сути, мы имеем дело с двусторонним процессом: государство оказывается заинтересовано в формировании у населения определенного типа установок, в свою очередь у значительной части людей с течением времени атрофируется желание брать на себя ответственность, принимать решение. Люди уже попросту нуждаются в том, чтобы кто-то принимал за них решение; у них отсутствует как потребность, так и способность к осуществлению нравственного выбора.
Проявления реального и мнимого долга, безусловно, не сводятся исключительно к политической сфере, но могут также иметь место и в ряде иных областей общественной жизни. Человеку свойственно заблуждаться, однако всегда следует иметь в виду причины этого заблуждения – оно носит произвольный, а потому случайный характер или же это – злонамеренный результат воздействия чуждой воли.
Особый случай – это соотношение эмпирического и собственно человеческого морального долга. Между ними практически всегда сохраняется известное противоречие, при определенных условиях переходящее в конфликт. Эмпирический долг – это нравственные требования, которые непосредственно вытекают из повседневной практики общения индивида с другими людьми. Он определяется существующими отношениями: чем шире их диапазон, тем многообразнее круг обязательств, принятых личностью по отношению к окружающим людям. Именно такова, например, природа родительского долга и, соответственно, долга детей по отношению к своим родителям. В таком же ключе можно рассматривать требования, которых человеку должно придерживаться во взаимоотношениях с товарищами или любимым человеком. Как форма проявления эмпирического долга может рассматриваться профессиональный долг, который движет людьми в различных сферах социальной жизни и деятельности.
Специфика собственно морального долга связана с тем, что его требования восходят к самым простым и в то же время подчас наиболее трудно выполнимым началам человечности, гуманности, доброты, составляющим неизменные основания самой морали. Наш нравственный долг состоит прежде всего в том, чтобы всегда и при любых обстоятельствах оставаться людьми, чего бы это ни стоило. При такой постановке вопроса сфера ответственности человека за происходящее в отношениях его с окружающими людьми, в различных сферах его деятельности, в жизни общества в целом существенно возрастает. Допустимо считать, что моральный долг предполагает "неизбирательное благоволение ко всем разумным, а в пределе – ко всем живым существам". Именно так, например, ставится вопрос о критериях собственно человеческого в морали, сформулированный в этике благоговения перед жизнью. Своеобразная трактовка рассматриваемой проблемы содержится в фантастическом романе польского писателя Станислава Лема "Солярис" и одноименном фильме Андрея Тарковского.
Проблема соотношения эмпирического и морального долга находит выражение в том, что в реальной жизни их требования могут расходиться между собой достаточно далеко. Так, в деятельности юриста может возникнуть конфликт между требованиями, вытекающими из его профессионального (иногда служебного) и нравственного (чисто человеческого) долга. Характерен в этом отношении поступок известного отечественного юриста, посвятившего большую часть жизни адвокатуре, Сергея Аркадьевича Андреевского.
Член партии Народная воля Вера Засулич покушалась на петербургского градоначальника Ф. Ф. Тропова. Причина покушения состояла в том, что ранее по приказу последнего был высечен находившийся в тюремном заключении студент. Возмущение действиями градоначальника среди прогрессивно мыслящих людей было исключительно велико, что сказалось на степени сочувствия к поступку девушки, покушавшейся на него. Состоявший на государственной службе С. А. Андреевский был назначен представлять обвинение на судебном процессе по делу Засулич. Однако подобно многим он был убежден в несправедливости происходящего. Поэтому отказался выступать на процессе и подал в отставку. Став в дальнейшем достаточно известным и успешным адвокатом, С. А. Андреевский прославился тем, что его выступления в суде отличали яркость и художественность используемых им образов.
Проблема морального долга, по сути, есть личная проблема самого человека. Она не может быть подменена обязательствами, навязанными извне, противоречащими нашей воле и убеждениям. В сфере долга личность имеет дело с собственным внутренним миром, выступающим результатом всех ее прежних усилий. Человек выстраивает себя сам, в силу чего его микрокосмос всегда имеет ярко выраженные индивидуальные особенности. Он сам формулирует для себя требования, выполняет их и несет личную ответственность перед своей совестью. Именно совесть есть та моральная инстанция, которая позволяет личности, оценивая совершенное, контролировать собственные поступки. Поэтому действие морального долга всегда рассматривается в единстве с его совестью. Благодаря наличию механизма совести становится возможным соотносить различные требования, предъявляемые к человеку теми или иными формами морального долга, останавливая выбор на той, которая имеет для него несомненный нравственный приоритет.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
