Историческая обусловленность процессов социализации и индивидуализации
Понимание субъекта как явления социального мира и субъектности как изначально присущего ему развивающегося в его становлении свойства, обусловливающих его реальную действенность и способность целенаправленно, целесообразно творить особый неприродный мир, осмысливать свои действия, относиться к себе и т. д., обеспечивающих, в свою очередь, появление принципиально нового в универсальной эволюции — социального — движения и нового социального мира, полагает необходимость раскрытия механизмов воспроизводства этих уникальных свойств. Важным становится раскрытие характера действия этих механизмов в формировании способности, действенности, росте возможностей человека как субъекта непрерывного осуществления исторического выполнения социальной эволюции и созидания в ней Социального — Социума.
В этом плане особенно важным представляется понимание непрерывности постоянного повышения общего уровня воспроизведения субъекта социальной эволюции в ее историческом осуществлении, но реализуемом при постоянном изменении характера и росте множественности и многообразия в этом процессе, в котором объективно «отбивались» разные исторически определенные состояния, рубежи, переходы, постоянно разрывающие вышеотмеченную непрерывность, превращая процесс в непрерывно-прерывистое движение.
Однако при всем различии, при всей многоплановости и разно-уровневое такого исторического выполнения социальной эволюции конкретными культурно-историческими структурами (обществами) общий исторический уровень ее развертывания определялся каждый раз так называемыми ведущими историческими системами (включающими совокупность обществ, интегрирующих «исторический потенциал» и определяющих тенденции, направленность общей эволюции). Этот уровень всегда определял исторические возможности и степень действенной активности Человека как деятельностного субъекта, объективно входил в качестве составной части в его историческую субъектную характеристику как реального носителя Социального, постоянно воспроизводимого в его преобразовательной деятельности.
Сохранение «исторической связанности» (историчности) проявляется в деятельности субъекта, в частности потому, что «актуальное поле человеческой деятельности строится так, что каждый ее конкретный акт включает в себя моменты, развернутые во времени, а это означает, что “человеческая действительность” есть не только наличное сущее, непосредственная чувственная данность, но и действительность историческая... поэтому наглядность, чувственная достоверность — эта своеобразная данность мира человека “теперь” и “здесь” — бывает отличной от того существенного, каковым должно быть это чувственно данное, будучи согласованным со способом человеческого бытия, жизнедеятельности. Налично данному надлежит быть по-человечески целесообразным, а это требует большего, чем реальное, бытия».
Целеполагание, целесообразность деятельности индивида определяют его субъектную представленность в исторической действительности и историческую действительность бытия человека, которая, в свою очередь, определяет субъекта целесообразной деятельности, его характеристики.
Поэтому историческое в психическом развитии индивида, который осуществляется «в своей действительно исторической деятельности и бытии», представлено реально гораздо шире и глубже, чем это фиксируется и учитывается в системе современных знаний, и проявляется более сложно и многогранно в своем многоуровневом и многоплановом действии.
«Историческое» представлено в индивиде как субъекте исторического действия по-разному и разным социокультурным содержанием исторической действительности его бытия в определенных пространственно-временных диапазонах, в которых существуют специфические устойчивые условия и рамки возможного «роста», психического развития индивидов. Мы можем говорить об определенном историко-психологическом типе субъекта исторического действия исторического определенного состояния. Совершенно очевидно, что обобщенный психологический портрет человека Античности отличается от такого портрета периода средневекового и Нового времени и что на протяжении, например, истории древнего периода человек значительно изменялся на разных ее уровнях. И очень хорошо известно, что в процессе филогенеза историческая печать отмечала соответственными «особенностями» развитие исторически определенного индивида. В этом плане, как мы увидим ниже, накоплен уже значительный материал и имеются чрезвычайно интересные и важные исследования историков, философов, культурологов, филологов, фиксирующих психологические характеристики индивидов исторически разных эпох, в том числе уровни развития их самосознания. Однако они еще не определяют четко в качестве специальной задачу и поэтому еще не обеспечивают выделения специальных историко-психологических структурно-содержательных познавательных конструктов, критериев и формирования адекватных подходов, позволяющих рассматривать в едином режиме историческое движение и действительно историческое бытие индивида во всей сложности его содержания и дифференцировать его уровневую субъектную представленность на разных временных отрезках исторической дистанции. Дело в том, что само понятие «историческая действительность» дискутируется. Историческая действительность бытия индивида во всей сложной обусловленности и широте представленности реально не определяется и практически часто сводится, как уже отмечалось, лишь к конкретно-исторической среде, без учета всех активно действующих «исторических сил».
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Между тем выявление исторических уровней и типов развития индивида как субъекта исторического действия, установление его особенностей для разных конкретно-исторических периодов требует, как представляется, введения в его определение особой «исторической составной» (в ее соответствующем понимании как постоянно филогенетические и культурно-исторические нормы в их максимальной уровневой представленности в конкретно-историческом срезе). Последняя призвана фиксировать кумулированное и интегрированное действие на индивида всех главных действующих факторов наличествующей исторической действительности, в соответствующей степени отражать ее, позволять рассматривать историческое формирование индивида, его индивидуализацию и социализацию не в короткой связи с конкретно-исторической средой, а в более широком человеческом измерении.
Историческая составная определения субъекта в этом плане предстоит как сложная, «иерархически» организованная совокупность активно действующих исторических факторов, «исторических сил» (реализующая уровневые характеристики соответствующей исторической дистанции социальной эволюции, особенности исторической стадии, этапа, периода и конкретно-исторические особенности развития конкретного общества), обусловливающая в соответствующей мере условия и границы психического развития индивида, которые и позволяют нам говорить о нем как об исторически определенном типе (в его историко-психологической оценке) субъекта исторического действия исторически определенного состояния социального. Именно оно задает, в конечном счете, условия его социализации и индивидуализации. Такое исторически определенное (в конкретизированном в данной работе смысле его) состояние социального (социального движения), характеризующее историческую действительность бытия человека, может соответствовать состоянию общества (сообщества), которое «задается» особенностями господствующей на соответствующем этапе исторической эволюции общества исторически определенной социокультурной системы, например, системы обществ цивилизации. Оно полагает внутри ее существующие конкретно-исторические структуры, среды, определенные состояния разных социальных организмов и т. д. Такие исторически определенные состояния имеют разную историческую емкость, смысл, всегда характеризуют большие пространственно-временные диапазоны и, отбивая соответствующие уровни социальной эволюции по вертикали шкалы времени, фиксируют и реальные эпохи, эры, фазы развития индивида. Наиболее емкие исторически определенные состояния, обусловливающие самые широкие и в то же самое время самые жесткие границы психического развития индивида, возможности и характер его социализации и индивидуализации, формирования как субъекта исторического действия, различились по разным базовым основаниям воспроизводства общества на больших дистанциях исторического выполнения социальной эволюции. При сохранении основных своих характеристик они определялись развертыванием-действием соответствующих вышеупомянутых исторически ведущих открытых органических систем, обусловливающих тенденции длительного прогрессивного развития общества-сообщества в целом при сохранении всего многообразия и разноуровневости образующих Социум структур, социальных организмов и т. д. и включающих свои особые подсистемы — системы с соответствующими характеристиками саморазвития. Но такие системы имели свои ограничения развития и на определенном уровне своего саморазвития уступали место новым более сложным и перспективным, устанавливающим в своем движении исторически новые состояния. Выделяются, в частности, такие исторически определенные (наиболее емкие в социальном движении) состояния, как то: а) неразделенного общества, «неразделенного» человека — коллективного субъекта первобытного общества; б) разделенного общества, «разделенного производства», «разделенного» человека, отчуждаемого-отчужденного от первобытного коллектива индивида — нового индивидуализирующегося субъекта исторического действия при сложном постоянно осуществляющемся преодолении им прессинга усложняющейся и углубляющейся стратификации, осуществляемой на собственно производственных, экономических основаниях — общества стадии цивилизации, в современного, определяемого как переход к исторически новому состоянию и характеризующегося глубокими преобразованиями (и разрушениями в базовых основаниях, обеспечивающих тенденции длительного развития общества (сообщества) в предшествующий период и при всех и разных уровнях его осуществления в рамках развития, задаваемого ведущей системой — системой обществ цивилизации. Здесь происходит постепенное установление новых форм и уровней стратификации общества, новых систем отношений субъектов действия, формирование новых базовых оснований воспроизводства исторически нового общества.
Понимание исторической нагрузки этих разных по своей природе состояний в развитии и определении различающихся не только уровнем, но и сущностно-содержательными характеристиками сознания, мышления, поведения индивидов, чрезвычайно важно в психологической оценке человека будущего, общества будущего и его понимании в общем историческом процессе. Не менее важно такое понимание и для оценки общих психологических особенностей человека своего времени в рамках других исторических состояний, но исторически меньшей «емкости», например, для обществ Древнего мира и мира Средних веков, средневекового и нового общества, XVIII в. и XX в. и т. д.
Конкретно-историческая среда развития индивида как бы впущена по типу матрешки в систему исторически разных состояний, заключающих определенные возможности психического развития и обеспечивающих разные уровни выработки индивидуального и углубления социального в нем. Присваивая в конкретно-исторической среде (и только в ней и через нее) в большей или меньшей степени нормы, ценности, принципы, господствующие в этой среде, а в них и всеобщее социальное как носитель социального (в его общем уровневом историческом выполнении), субъект социального действия — индивид — осваивает их под прессингом действия многих «сил», определяющих уровневые ограничения (социокультурные по горизонтали и исторические по вертикали) и смыслы присваиваемого.
Много-планово-исторически обусловленный человек современного общества — общества периода перехода к исторически новому состоянию — это человек не только нового информационного пространства, высоких технологий, живущий во времени многих и разных — экологического, экономического, демографического и других кризисов; это человек не только пишущий, одновременно «телевизионный» и «компьютерный». Это человек времени, в которое не только разрушаются в своих прежних функциональных характеристиках соответствующие структуры, но и в которое в принципиально новой ситуации, включающей такие сущностно значимые преобразования в экономической сфере, как изменение характера собственнических структур, рост сверхмощных межконтинентальных корпораций, потоки финансизации и появление новых форм в развитии стоимостных отношений и т. д., формируются принципиально новые феномены, несвойственные обществу цивилизации (в его стадиальном определении), определяющие новые особенности и новые возможности функционирования общества. Современный человек еще человек «разделенного общества», общества цивилизации. И в этом он ограничен в соответствующей степени в возможностях своего саморазвития, в том числе в индивидуализации, по отношению к будущему. Однако именно в процессе перехода к исторически новому состоянию формируются новые условия расширения таких возможностей и выхода за пределы ограничения исторического состояния стадии цивилизации. В то же время современный человек в наибольшей степени человек переходного времени со всеми особенностями, свойственными последнему, функционирующий в хаотически структурируемом, неустойчивом состоянии всего Социума. Но «творчество новых форм всегда опосредуется прохождением через хаос». Вопрос заключается в том, насколько в современных условиях, где самым страшным становится не только экологическая катастрофа, но и разрушение человеческих начал и принципов (тысячелетиями вырабатываемых человечеством как свойственных существу разумному, сознательному), человек способен сделать правильный «выбор» в построении своей субъект но организуемой деятельности в объективно развертываемом социальном движении и создавшейся кризисной ситуации в нем. Сможет ли он правильно оценить ситуации, устоять, оптимально спрогнозировать и построить свое будущее в мире Культуры.
В свете вышесказанного при изучении роста-развития действенности субъекта важно обратить внимание на три фактора, определяющих многие сущностно значимые особенности такого развития с учетом исторической константы его осуществления:
1. Целостность «человеческого становления-развития» в процессе выполнения (во всем его многообразии и уровневых различиях) социальной эволюции.
2. Наличие иерархии исторически определенных (в устойчивой социокультурной и пространственно-временной характеристике), но разных в их дифференцированном и интегрированном действии в психологическом развитии индивида — субъекта исторического действия, исторических «состояний» и «сред».
3. Социализация и индивидуализация как механизмы единого процесса «социализации-индивидуализации» (во всей глубине сложной структурно-содержательной характеристики этого процесса), составляющего главный смысл, содержание и условие развития человека как субъекта, как носителя социального и обеспечивающего целостность человеческого бытия, многообразие его проявления и осуществления в социальном мире.
В обсуждении первого фактора главным является вопрос о «вечном настоящем» человеческом становлении, целостности человеческого бытия. «...Любой вопрос, если он философски поставлен, сразу же обращается в вопрос о тайне бытия и человеческого сознания, оказывается опытом мысли в осуществлении бытия. Это все то же и все о том же в «вечном настоящем» человеческого становления. Отсюда, как бы изнутри, философ и идет воображением к универсальным граничным условиям того, на что вообще способен (или не способен) человек перед лицом непреклонных законов цельности и полноты бытия».
В этом вечном становлении человека реализуются все особенности универсальной эволюции: закономерности и неожиданности развития, разные формы проявления, линейность и нелинейность, постепенность и прерывистость, эволюция и бифуркационные сдвиги — все особенности развития возникающих в процессе ее осуществления феноменов, в том числе рождающихся в ней сложных систем. В качестве такого типа сложной открытой системы в мета-системе «Вселенная» предстоит человеческое общество. Само становление человечества было результатом бифуркационного взрыва, прерывом непрерывности эволюционного процесса, рождением новой сущности в общей эволюции — становления социального движения и социального мира. Но сохранение этого социального обусловливалось воспроизводством человека (изменяющегося во времени) как субъекта, образующего его (социальное) в своей деятельности и образуемого-само-образуемого в этой преобразовательной деятельности как основания социального.
Механизмом же (индивидного и затем личностного) осуществления-самоосуществления человека как реального носителя социального, как субъекта его исторического выполнения и условия его движения выступали воспроизводимые и многопланово осуществляемые процессы социализации и индивидуализации.
В этих процессах завязывалась действенность всех трех вышеназванных факторов.
Социализация и индивидуализация - феномены онтогенеза и культурно-исторического развития
Явления социализации и индивидуализации есть процессы развертывания социальной сущности бытия человека, особого существа, обладающего великой «силой» сознания, творчества и самотворчества. Именно социализация и индивидуализация в едином процессе социализации-индивидуализации обеспечивают (вместе с процессом идентификации) саму возможность становления человека.
Не случайно в сложноструктурированном и многогранном познавательном пространстве психологического исследования человека проблемы социализации и индивидуализации занимают особое место, пронизывают практически все исследования в сфере знаний, связанных с изучением и определением человека во всех его характеристиках, прежде всего как субъекта деятельности и самодеятельности, как личности. Реальное решение этих проблем, осуществляемое в рамках трех сфер, выделяемых (по преимущественному значению) в качестве определяющих ориентации научного познания психологии личности, ее становления и развития — биогенетической, социогенетической и персоналитической, — объективно подводит ко все большему пониманию сложной взаимообусловленности осуществления процессов социализации и индивидуализации в развитии человека как субъекта, индивида, личности, поскольку все более осознается, что «“развести” эти модели (ориентации. — Э. С.)... невозможно, ибо это означало бы жесткое разграничение органических, социальных и психических свойств индивида, против которого выступает вся современная наука».
В то же время процессы индивидуализации и социализации часто рассматриваются в разорванных пространствах их действия, как бы рядом, не всегда во взаимодействии и редко во взаимообусловленности. При этом в системе психологических знаний, где проблемы индивида, личности, ее индивидуальности приобретают особый смысл, изучение состояния этих процессов направлено преимущественно на решение задачи выявления особенностей и познания закономерностей именно индивидуализации, характеристики которой тесно связаны со становлением качеств личности (прежде всего, самоопределения, самосознания и др.), структурированием ее содержания, выявлением степени и «утверждением» ее индивидуальности и т. д. И поэтому поиск путей оптимизации развития личности, ее индивидуальности определяет особое внимание к процессу индивидуализации.
Социализация, которая определяется как «процесс усвоения и активного воспроизводства индивидом социального опыта, системы социальных связей и отношений в его собственном опыте», выступает практически (при реально осуществляющихся в психологии подходах) как условие становления личности, «отстаивания» индивидуальности. И поэтому достаточно часто (при всем понимании значения социализации) процесс социализации предстоит практически как освоение социальной среды (при разной емкости, закладываемой в ее определение), адаптация к ней как необходимое условие развития индивида, становления личности. Особое значение в развитии индивида в онтогенезе придается психическим новообразованиям, возникающим на разных этапах его (онтогенеза) в процессе развития-развертывания предметно-практической и мотивационной (деятельности по развитию отношений) деятельности. В формировании новообразований, связанных с освоением социальных норм, знаков культуры и т. д., важное место занимает социализация. Однако социализация имеет более широкое действие и значение в онтогенезе, также как и в филогенетическом развитии человека. Уже в самом присвоении социального в онтогенезе (как всеобщего) индивид осуществляет себя как субъект социального бытия и предстает как субъект деятельности, воспроизводящей последнее. Развертывая позицию активного взаимодействия явлений социализации и индивидуализации в онтогенезе, Д. И. Фельдштейн особо заостряет внимание на проблеме их взаимодействия и подчеркивает неразрывность этих процессов в их взаимообусловленности, в осуществлении которой образуется единый поток-процесс социализации (в широком понимании — социализации-индивидуализации). Этот единый поток-процесс включает обязательное чередование преимущественного активного действия и закономерности поочередной смены каждой из его (процесса социализации в его обощенном понимании, т. е. социализации-индивидуализации) составляющих, сторон активизации то преимущественно социализации, то преимущественно индивидуализации. В постоянном (при неразрывном единстве) взаимодействии процессов социализации и индивидуализации происходит саморазвитие индивида и завоевание им позиции Я, личностное становление, формирование индивидуальности (поскольку сущностные структурно-содержательные и функциональные характеристики пространства единого процесса социализации-индивидуализации обеспечивают широкую индивидуальную вариативность в социальном становлении человека).
При изучении личностного становления в процессе онтогенеза стадии развивающегося-взрослеющего человека в современных условиях (чему посвящено большое количество специальных исследований) уровень самоопределения и степень развитости личностного Я увязываются с определенными возрастными этапами, с разными видами деятельности, с разной совокупностью и степенью дифференциации ее, с разной социальной и культурно-исторической ситуацией развития индивида и т. д.
Развитие личностного Я происходит при постоянном усложнении его содержания и все большего «узнавания» индивидом себя в этом Я. Важной характеристикой Я является его позиция по отношению к обществу, реализуемая в двух типах проявления «Я и общество» и «Я в обществе», выделяемых Д. И. Фельдштейном, осуществление которых связывается преимущественно с социализацией или преимущественно с индивидуализацией растущего человека в единстве их и взаимодействии при соответствующей дифференцировано соотносимой с ними актуализации разных типов деятельности — преимущественно предметно-практической, познавательной (операционно-технической) или мотивационной (развертывание отношений, взаимоотношений). То есть процесс становления личностного Я имеет сложную структурно-содержательную характеристику.
Выступая изначально механизмами становления и развития индивида в качестве социального существа — носителя социального и одновременно в качестве субъекта, обеспечивающего развитие-движение последнего в его преобазовательной-образовательной деятельности, феномены индивидуализации и социализации, сохраняя свою сущность и природу, постоянно усложнялись в своих структурно-содержательных характеристиках. И при все более глубокой дифференциации (качественной) усложнялись их взаимодействие и взаимообусловленность в их единстве и целостности.
Именно в такой взаимообусловленности процессов индивидуализации и социализации происходит формирование качеств и свойств индивида, становление личности, возможности «отстаивания» (А. Г. Асмолов) индивидуальности, реально развивается субъект исторического действия — субъект, заключающий и несущий уже в самой своей жизнедеятельности историческую непрерывность общественного развития, поскольку формируется, «делается» в рамках конкретно-исторической, исторически ставшей действительности, представляет и изменяет ее в своей деятельности. В последнем случае важно учитывать внутреннюю, объективно «задаваемую» потенцию продвижения, расширения пространства действия субъекта, которая заключена в самом содержании деятельности, т. к. «осуществленная деятельность богаче, истиннее, чем предваряющее ее сознание», хотя «вместе с тем явления сознания составляют реальный момент в движении деятельности». И «вклады, которые вносятся его (субъекта. — Э. С.) деятельностью», «при прямом соприкосновении» с предметной действительностью, в котором она обогащается и изменяется, — это особое историческое действование, в котором воспроизводятся, сохраняются потенции движения, творчества исторически определенного субъекта, действующего в исторически определенном пространстве.
При всей дискусеионности проблем происхождения, становления человека и связанных с этим вопросов соотношения биологического и социального, главным и общепризнанным является, как уже отмечалось выше, то, что оно означало возникновение новой формы движения — движения социального, появление нового сущего, нового — социального — мира, которые были связаны с громадным «прорывом» в биосфере в целом. Закладываемые в этом прорыве новые принципы и закономерности эволюции социальной, определяющей новый уровень и характер движения, обусловливаются появлением и развитием субъекта исторического действия, воспроизводимого в сложной системе объективно формируемых им в субъект но организуемой творческой деятельности по созданию неприродного мира отношений взаимодействия. В становлении социальной эволюции происходило становление нового социального мира — расширяемого, усложняемого, наследуемого, поэтому в большей степени объективно задающего в целенаправленной деятельности саморазвивающегося субъекта исторического действия (носителя социального) новые программы, цели движения, имеющего (при всей многоплановости, много-линейности, вариативности прогрессивных и регрессивных форм его осуществления) определенную направленность, непрерывность, целесообразность. И в развитии целесообразной, целенаправленной деятельности субъекта исторического действия, в которой он постоянно воспроизводится, самоосуществляется, всегда заключаются значимые для такого его воспроизводства конструкты прошлого социального опыта, содержательные смыслы развертываемого в историческом пространстве социального движения, формирующего пространственно-временной континуум истории человеческого общества. И в каждом конкретно-историческом состоянии последнего заключено соответствующее содеражние исторического бытия человека в целом и актуальные смыслы жизнедеятельности не только настоящего, но и накопленного прошедшего и будущего, и поэтому социальное в его конкретной представленности выступает в своей структурно-содержательной характеристике не только условием, но и источником (по Выготскому) развития. Социальное при этом, «развертываясь» в пространстве и времени своего исторического восхождения, накапливает и сохраняет в содержательных и функциональных сущностях исторически определенных состояний творческий потенциал саморазвития постоянно воспроизводящегося в своей деятельности субъекта — носителя социального и его преобразователя. Социальное не «разбросано», не «разорвано» по разным культурно-историческим состояниям, исторически разным или сосуществующим обществам. Оно действительно существует только и только в конкретно-историческом своем проявлении в деятельности конкретного субъекта исторически определенного общества, носителя определенной культуры. Но социальное есть универсум человеческого бытия. Оно непрерывно, все целостно воспроизводится как особая форма движения, реализуемая человеком в многоплановом, многохарактерно разноуровневом осуществлении единого Социума, его сущностных характеристик и себя в нем как его носителя. Поэтому социализацию индивида нельзя связывать только с усвоением и присвоением норм, принципов поведения, традиций конкретной культурно-исторической среды и совокупности свойственных ей общественных отношений, как это часто делается в работах, связанных в той или иной степени с этим вопросом, не учитывая общий исторический потенциал исторического осуществления социального.
Однако здесь особый смысл приобретает понятие «среда», в характеристике и действии которой усматривается практически главное условие социализации (естественно, исключая позиции, исходящие из понимания лишь анатомо-физиологической обусловленности различий между людьми). Понятие «среда» выступает в системе психологических знаний (так же, как и в системе других, в частности, исторических, социальных и др., где этот феномен дискутируется особенно активно) достаточно размытым и неоднозначным в своем определении. Между тем от понимания среды зависит характер интерпретации действия внешнего фактора в развитии индивида и становлении личности. Но это тема особого исследования, где главным должно стать дифференцированное определение иерархически связанных «состояний» среды в разных емкостях ее реальной представленности и действии: среда социальная как явление социального в целом, в отличие от среды природной; среда историческая, связанная с разными определенными пространственно-временными «емкостями» — стадией, эпохой, этапом, периодом, всегда заключающими историческую составную всей исторической дистанции, наконец, вся историческая дистанция выполнения социальной эволюции. Но прежде всего среда конкретно-историческая, включающая одновременно наличие разных социальных сред, в которых реально формируется индивид, в том числе конкретная социальная (в данном случае общественная) среда также во всем разнообразии ее, которая является наиболее активно действующим фактором в развитии индивида, и т. д. Что касается последней, то она всегда включает конкретную совокупность взаимоотношений между реальными индивидами, многообразно разделяющимися не только на крупные группы, как, например, на классовые в их выраженной противоположности, но и на другие бесконечно разнообразные звенья, на локальные «ансамбли» внутри основных больших групп, вплоть до такой ячейки, как семья с ее «внутренними» отношениями между индивидами...».
Через них, в них он реализует себя не только как представителя «исторически определенного общества и культуры», но и как субъекта социального (социального мира), воспроизводящего его в своей деятельности. В своей практической деятельности индивид реализует в настоящем прошлое, приобретенное им в социуме в процессе социализации, и проектирует будущее социального в своем социальном воспроизводстве как субъекта действия и социальном деянии назавтра, сам изменяя объективно условия своей социализации. И поэтому в своей деятельности он творит социальное в его непрерывном движении. Кроме того, присваивая в процессе социализации конкретно-исторические формы культуры, «ограничивая» субъективно себя в рамках приобщенности к ней от других среди других культур, предшествующих или сосуществующих обществ, но одновременно объективно «усваивая» на определенном этапе развития самоопределения и самосознания множественность и разноуровневость социального бытия, индивид реально в той или иной степени приобщается (выделяя общечеловеческие характеристики социального) к нему в более широком социокультурном пространстве (что особенно четко и проявляется в наш «информационный век»), чем конкретная культурно-историческая среда непосредственного функционирования индивида, социализируясь в социальном в целом.
Одним словом, социализация выражает интегративные моменты в развитии индивида, обеспечивая одновременно в своем историческом развитии углубление индивидуализации, поскольку усложнение социального мира, «накопления» в производственной, информационной, культурной сферах, присваиваемые индивидом, обеспечивают более широкие возможности для формирования индивидуальной позиции, «раскрытия» себя в новых пространствах социума.
Индивидуализация же выполняет своего рода «дифференцирующую» роль. В процессе индивидуализации происходит осмысление себя, своей значимости, выработка отношений к социальной среде как к своей собственной, более активно формируется личностное самоопределение. Однако «личность тем значительнее, чем полнее и шире представлена в ней — в ее делах, в ее словах, в поступках — коллективно-всеобщая, а вовсе не сугубо индивидуальная ее неповторимость. Неповторимость подлинной личности состоит именно в том, что она по-своему открывает нечто новое для всех, лучше других и полнее других, выражая “суть” всех других людей, своими делами раздвигая рамки различных возможностей...».
Закономерности и принцип действия механизмов социализации и индивидуализации в онтогенезе сохраняются (при всех изменениях его содержания во времени) на всех этапах исторического развития и устойчиво проявляются в филогенезе. Эта достаточно широко принятая в науке позиция раскрывается и хорошо прослеживается на всей исторической дистанции в поуровневом развитии Я индивида, в характере длительного становления в исторической эволюции личности. Однако при всей глубине осмысления значения изучения закономерностей собственно филогенеза и наличии серьезных в этом плане работ такие закономерности исследуются совсем не в той степени, как этого требуют обстоятельства современного научного целостного изучения человека (прежде всего, как субъекта исторического действия) в его общеисторической эволюции, а достаточно часто односторонне, как бы по выборочной проблематике, по разным уровням и спектрам при отсутствии необходимого внимания к проблеме соотнесения уровней онтогенеза, филогенеза и культурно-исторических процессов, в частности. В наибольшей степени повезло здесь древнейшим этапам антропогенеза (В. П. Алексеев, Г. П. Григорьев, Ю. А. Смирнов), для которого имеются интересные наблюдения относительно общих эволюционных закономерностей, проявляемых в процессе становления человека. В сфере психологических знаний в этом плане чрезвычайно перспективными являются активное развитие историко-эволюционного направления (о важности которого говорили Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев и др.), ставящего задачу изучения «развития личности в историко-эволюционном процессе», и соответствующая научная разработка принципов подхода, его структурно-содержательных конструктов.
В последние десятилетия в меньшей степени в психологии и в большей в рамках исторических, философских, филологических знаний сформировалось своего рода особое познавательное пространство, где практически на междисциплинарном уровне ставится проблема исторического становления личности, ее сознания и самосознания. А поэтому объективно углубился подход к проблеме индивидуализации и социализации. «В контексте исторического состояния общества “человеческое Я” — явление не только психологическое, но и социально-культурное и, следовательно, историческое». Индивид по-разному на разном уровне реализовался как личность и как индивидуальность. И лишь определенный уровень развития Я., как уже рассматривалось выше, обеспечивает его личностный уровень. Уровни Я различались степенью его осмысления, разной содержательной характеристикой, типом ограничения и т. д. (см. выше). Они определялись особенностями социокультурного развития конкретно-исторических обществ. В результате специального анализа древних и средневековых текстов на диалогическом уровне их осмысления ученые получили чрезвычайно интересные и важные данные об исторически определенных особенностях развития индивида, степени его индивидуализации. В работах А. Ф. Лосева, М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, И. С. Кона и др. раскрываются значительные изменения позиции Я, его содержания, обусловливаемого историко-культурным состоянием общества. «Первобытный человек отличается от современного не тем, что у него отсутствует всякое самосознание и образ “Я”, а тем, что это “Я” допускает сравнение себя с другими членами общины только по ограниченному набору признаков, заданных самой общиной (и поэтому оно сливалось с конкретным коллективом, Я-индефицировалось с “Я-общиной”. Э. С).
Самосознание первобытного человека было партикуляристским», — пишет И. С. Кон.
Субъектом исторического действия здесь выступает коллектив — родовой коллектив как особый тип интеграции индивидов, когда взаимозаданность и взаимоадресованность всех действий членов коллектива обеспечивают объединение Я индивида с Я всех других, представляющих его Я-коллективно в коллективе, и оно выступает, таким образом, в итоге как «Я-коллектива». Индивид потому индивид и реальный субъект действия, что он полностью включен в. коллектив, растворен в нем и является субъектом лишь в качестве коллективного субъекта. И только социализируясь на уровне объективно обусловленного «отказа» от своего индивидуального Я, он может стать реальным индивидом, конкретным членом коллектива как реально действующий субъект, но лишь как субъект-единица, в качестве представителя коллективного субъекта, т. е. осуществляющего субъектность последнего. И только будучи членом — частью такого коллективного субъекта, человек, ограниченный в своей самостоятельности в основном пространством своего телесного бытия, может реально чувствовать себя отдельным индивидом, ощущать свою действенность, может объективно существовать, социально и индивидно осуществлять значимую деятельность. Только принадлежность его к первобытному коллективу, позже к роду делает его человеком, обеспечивает ему само существование в качестве такового. Социализация индивида реализуется полностью в его коллективном Я, слитности с ним, его нормами, целями. Индивидуализация и социализация индивида замыкались на коллективном субъекте. Интегративные свойства социализации проявляются здесь в полной мере. И только растворенность Я индивида в коллективе обеспечивает ему возможность обнаружения своего Я как единичности этого коллектива, наполнение его значимости значимостью коллектива, утверждая соответствующим (обусловленным уровнем развития общества, человека, социального в целом) образом его человеческую представленность, субъектную приобщенность к преобразовательной деятельности последнего. Однако именно в этом коллективе обеспечивались реальные объективные условия его приобщения к социальному, к созданию-воссозданию социального и в итоге его действительная социализация как субъекта — представителя социального мира.
Индивидуализация же выступала необходимым условием обнаружения себя как особого, человеческого существа с соответствующими возможностями своего действия-воздействия на окружающий мир, на Другого, обнаружения себя как существа значимого в коллективе, как частицы единого организма.
Становление цивилизации определило, как отмечалось, переход общества на исторически новый уровень развития, вступление в новую стадию естественноисторического процесса, тенденции и направленность прогресса в котором определялись, как отмечалось, новой ведущей системой, в качестве которой выступала открытая органическая система обществ цивилизации», в основе развития каковой (при всем разнообразии, разноуровневости ее образующих, при всех вариациях выбора путей движения отдельных обществ) лежали единые базовые основания и прежде всего в организации производства и общественных отношений самого общества — основания, полагающие разделенное производство, разделенное общество, разделенного-отделенного от первобытного коллектива индивида (в самой ранней форме такого отделения-выделения со всей спецификой его осуществления). Переход этот по значимости и глубине изменений соответствовал своего рода скачку в развитии общества — взрыву в его социальной форме проявления. Произошел, подчеркнем, переход не просто к новому уровню исторического развития, а к исторически новому состоянию социальности.
Новые базовые основания и активно действующие факторы, определяющие ее сущностные (субстанциональные, содержательные, функциональные) характеристики, задавали новое пространство-время, новые возможности и тенденции развития исторически нового общества, исторически нового субъекта, отбивая исторически новую стадию в историческом выполнении социальной эволюции. Практически здесь, на стыке разных по своей природе, основаниям, социокультурным особенностям стадий единого исторического процесса, произошел разрыв в эволюции индивида, открывший новый отсчет в его развитии, обозначавший чрезвычайно важное во всеобщем масштабе человеческой истории его «освобождение» (начало освобождения) из родовой «скорлупы», на определенном уровне этого развития возможность и необходимость становления личности.
Переход к исторически новой социальности связывался с глубокими преобразованиями в характере организации, принципах, условиях функционирования и тенденциях развития общества. Важнейшим фактором таких преобразований были разделение и интеграция, обеспечивающие разложение оснований производственной деятельности и всей системы отношений первобытнообщинной кооперации. На смену объединенного, единого, неразделимого «кооперированного субъекта действия» приходит «субъект разделенный».
При наличии многообразия и сложных структур связей в рамках первобытного общества неразделенный коллективный субъект (когда любые формы и уровни выделения индивида блокируются конечным инъектированием его ценностей, целей в коллективного субъекта) является одним из определяющих его особенности моментов. Снятие при переходе к исторически новой стадии развития или уменьшение действия силы такой коллективности коллективного субъекта осуществляется путем индивидуализации (первоначально часто в форме семейных общин, противостоящих или, вернее, получающих соответствующую независимость от рода и определенную, первоначально довольно небольшую свободу функционирования в социуме) субъектов деятельности на основе реально разделенной общественной деятельности и освоения, присвоения специальных-специализированных форм ее, обеспечивающих новую позицию индивидов (сначала по отношению к родовому коллективу).
Определенный объем и характер разделения труда, совершающегося на базе соответствующего накопления прибавочного труда и прибавочного продукта, развернутого процесса дифференциации всей и конкретных видов деятельности, при определенной степени развитости социальных связей, предполагает возможность социального закрепления конкретной деятельности индивидов и развернутый в большей или меньшей степени обмен деятельностями (результатами деятельности). Это, в свою очередь, обусловливает необходимость «отторжения» конкретных видов труда в их социально-экономическом «определении» и функционировании от неразделенного коллективного труда.
Особый, специальный труд «специальных», «индивидуализирующихся» (на соответствующем уровне) в своем труде и по отношению ко всему труду общины (и поэтому самой родовой общины) субъектов — производителей (в том числе в виде большесемейных специализированных общин) предполагал, естественно, возможность отчуждения (в особой ранней форме) продукта, принадлежащего теперь изготовляющему его специализирующемуся (чаще коллективному) субъекту, которым он мог распоряжаться по своему усмотрению. Обеспечивались не только движение продукта на стоимостной основе (даже при использовании на раннем этапе в качестве эквивалента определенных предметов — продуктов специализированного труда, например, «кусков» тканей в III—II тыс. до н. э., слитков металла), возможности его присвоения, но и более широкие возможности комбинаций межсубъектных отношений, которые на рассматриваемом этапе являлись важным условием и основанием индивидуализации и социализации человека, все большего вплетения его в систему все более широко развивающихся сложных общественных связей, в которых объективно определялась новая субъектная позиция индивида. Важным условием и одновременно результатом индивидуализации субъектов нового общества было развитие нового духовного мира человека древнейших государств. Создание письменности изменило информационное пространство, структурировалось как положительная тенденция — «линеированное» («линейное») восприятие информации, дополняющее образные и связанные с активизацией деятельности левого полушария. Появляются мифопоэтические произведения.
Это был важный скачок в интеллектуальном развитии индивида древнейшего общества, познающего мир и вырабатывающего к нему новое активное отношение. Создаются древнейшие излагаемые в записях (на табличках) медицинские рецепты, рецепты производства стекла. Формируется своя трактовка Вселенной.
Человек связан с космосом, растворен в нем. Но космическое пространство здесь иное, чем в более позднем понимании древних греков. Человек — непосредственное целое не с абстрактным космосом. Он еще часть природы, и Бог, который выделяется уже н а д (в отличие от семейных божеств), еще не отделился от среды, в которой обитает человек. «Предметы и явления, окружающие человека, персонифицируются в различной степени. Тем или иным образом они — живые, они обладают своими собственными волями, каждый представляет собой определенную волю. Другими словами, мы имеем здесь то, что покойный Эндрю Лэнг неодобрительно описал как “то нерасторжимое смешение, в котором люди, животные, растения, камни, звезды — все находятся на одном уровне личности и одушевленного существования”».
Я достаточно активно, четко заявлено в древнейшей литературе. Но этим Я обладали все неодушевленные предметы: одушевлены и тростник, и камень, и небо.
Я — небеса, не коснешься меня!
Я — земля, не околдуешь меня!
Бог Ану в Месопотамии представлял сверхмощную небесную силу, он был Ты. В «Мифе о возвышении Инанны», великие боги вселенского общества обращаются к Ану:
То, что сказал ты, воистину верно!
Слова государя, владыки—твои приказанья, с тобою в согласье!
О Ану! Твой могучий приказ превосходен,
Кто «нет» ему скажет?.
Но особое и сложное индивидуальное Я жителей городов Месопотамии четко проявляется в деловых письмах, юридических документах о частнособственнических сделках, в письмах купцов III—II тыс. до н. э. Позиция его Я— это начало возможностей, естественно, еще не состоявшегося личностного развития, но полагающего его. И позиция его Я— это завершение великого цикла психического развития индивида одной своего рода социальной эры — эры действия человека как субъекта в качестве коллективного субъекта и начало другой, связанной с началом его реальной индивидуализации (хотя постоянно и в исторически определенной форме, и в исторически определенной ограниченности).
Итак, переход от первобытного общества к обществу цивилизации обозначил новую, вторую такую социальную эру, соответствующую в рамках вышерассмотренной стадиальной периодизации — стадии цивилизации, включающей в свою характеристику принципиальные изменения условий реализации субъектности субъекта. Индивид, как отмечалось, становится в принципиально новую позицию, когда процессы индивидуализации и социализации, обусловливающие в соответствующей степени переход к исторически новому состоянию, сами не только получили сущностно новые характеристики, но и приобрели новые основания процессуального осуществления.
Индивид, прежде (в первобытном обществе) индивидуализирующийся как единица неразделяемого целого, внутри его, социализировался в движении и как сама плоть целостного социального, образующего единый, неделимый в своей сущностной определенности Социум. При переходе к цивилизации на смену единому Социуму пришло новое его состояние, когда в его рамках стали существовать разные не только по структурно-содержательной организации, по уровню, но и по своей социальной природе общества. Появление же в его рамках нового по своей природе и сущностным характеристикам общества, общества разделенного, общества цивилизации, определило новые возможности социального движения, новое его содержание и уровневые характеристики.
Феномен разделения — разделения производства, самого общества (его стратификация), человека (разделенного от деленного от первобытного коллектива) создает новую ситуацию функционирования и развития всех систем отношений. Субъектная позиция индивида меняется. Он соотносит себя не только с различного рода все более активно дифференцирующимися, размножающимися социальными организмами конкретного социума, но и с другими обществами, в том числе функционирующими еще на прежних традиционных основаниях. (Позже, например, для античной Греции последние воспринимались как варвары.)
Но главное — это новая позиция индивида внутри нового конкретного социума. Теперь он должен не только усваивать и присваивать нормы, ценности, законы, формы поведения как необходимое условие занятия субъектной позиции в этом социуме в качестве органичной частицы нового коллективного субъекта, его образующих элементов, но и соотносить себя с другими — не только с другими, такими же, как он (социально одномерно значимыми), но и с другими, занимающими иное и разное место в обществе, в производственной сфере, в возникшей впервые социальной стратификации, в культурном пространстве. Социализация индивида как условие превращения его в реального субъекта активного исторического действия полагает здесь не только простейший уровень структурирования им своей позиции в обществе, т. е. позиции «Я и все общество», вбирающее это Я, но и формирование системы отношений к разным группам, производственным коллективам, храмам, воинам, отношение к разным нормам и формам поведения и единым правилам и принципам организации жизнедеятельности общества.
Одним словом, процессы индивидуализации и социализации, происходящие на базе разрушения связей первобытного коллектива и появления реальной (сначала лишь) возможности и способности определять и ставить свое Я в более широком социальном пространстве при обеспечении экономической основы его функционирования в обществе и владении продуктом своего труда (хотя и постоянно узурпируемого, но уже не прежним родовым коллективом, а другим «свободным» индивидом или группой индивидов), позволяли в тенденции «неизмеримо» расширять свою постоянно исторически ограничиваемую свободу. В процессе индивидуализации и выделения своего Я в обществе, как бы «противопоставляя» себя обществу и социализации, измеряя себя в обществе, индивид повышал свой социальный потенциал и субъектную действенность и именно на новых устанавливаемых основаниях (расширяющихся, усложняющихся, но сохраняющих свои сущностные характеристики) и при новых возможностях осуществлялись, углублялись, изменялись характеристики социализации (в широком понимании — социализации-индивидуализации) индивида, росла активность субъекта на протяжении всей истории цивилизации. Но если на древнейших этапах стадии цивилизации индивид, образно говоря, только выкарабкивался из родовых пут в своей действенной субъектной позиции, получал возможность и активно осуществлял первые, но и глубоко значимые шаги в новом социальном пространстве разделенного общества, то принципиально иную позицию занимает человек Античности. Его Я уже отделенное Я. И многие исследователи справедливо считают, что уровень самоопределения здесь не только выше и содержательно отличается от первобытного, но и изменяется на временной дистанции Античности, в частности, от классики до позднего эллинизма.
Анализируя древнегреческие произведения и реконструируя психологические состояния, поведение и человеческие свойства индивида, исследователи отмечают, что индивид, согласно их данным, еще не обращен в своих деяниях, размышлениях и отношениях внутрь себя. Человек выполняет требования и предписания богов, но он и автор своего поведения и лишен того особого чувства ответственности, которое соответствует определенной степени развитости самосознания, хотя, как отмечает И. С. Кон, в целом проблема предстоит гораздо сложнее, в частности, в характере динамики понятий — «душа», «стыд» и т. д. Опираясь на специальные исследования С. С. Аверинцева, М. М. Бахтина, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, А. А. Тахо-Годи, В. Н. Ярхо и др., И. С. Кон тонко прослеживает постепенное нарастание личностного в самосознании человека, «постепенную» дифференциацию и автономизацию сознания и мотивационной сферы человека, становление «внутреннего» регулятивного механизма, отличного от «внешнего» поведения. Этот сложный процесс включает в себя осознание человеком своей физической идентичности и телесной индивидуальности, различение духовных (психических) и физических (телесных) свойств и, наконец, социальных и природных качеств.
«У гомеровского человека понятие “самости” как чего-то внутреннего, только своего, еще отсутствует, он не может говорить “сам с собой”». Но уже в древнегреческой философии познание себя достигает нового уровня, хотя даже Платон, как считает М. М. Бахтин, не предполагает особого отношения к себе самому (отличному от отношения к другому).
При разделении в целом вышерассмотренных позиций исследователей об исторической ограниченности индивидуализации античного человека, представляется, однако, важным отметить отсутствие четкой структурно-содержательной характеристики и смысловой нагрузки, в частности, внутреннего Я-индивида. Последнее объясняется разными обстоятельствами, и прежде всего не разработанностью (в частности, в силу невыделенной как специальной проблемы) критериев собственно исторического уровневого измерения исторического развития самосознания человека. Не случайно во многих исследованиях практически не читается граница и уровневые различия активно развивающегося до личностного Я — Я человека неолитического общества, с одной стороны, и Я человека древнейших обществ цивилизации, с государственной организацией, городом — с другой; далее древнейшего разделенного классово-стратифицированного общества IV—III тыс. до н. э. и Греции античной, или эллинистического периода. Так, сама позиция в отношении к социальной действительности, к проблемам социума, например, того же Платона, Аристотеля, высказываемая ими в их сочинениях, — это позиция, пропущенная через собственные отношения и понимание при присутствии в этом отношении соответствующего, самостоятельного (хотя и не личностного, как полагают многие исследователи) Я как важного момента, характеризующего исторический уровень индивидуализации, постоянно нарастающий во времени.
Эллинистическая эпоха связывается с новым уровнем развития самосознания по отношению, например, к ранне-античному времени. Однако при всех различиях, что важно учитывать, и нарастании индивидуального начала на протяжении всего древнего периода Я индивида развивается в определенных схемах, укладывающихся в особую историческую эпоху его развития, когда оно еще не открыло себя на уровне того реального осознания своей индивидуальной самости, на уровне того личностного Я, которое характерно, например, для Нового времени и принятого для его оценки.
В то же время действенность процессов индивидуализации и социализации в развитии индивида в рассматриваемый период была уже более глубоко дифференцированной и структурно-содержательно более сложной. Человек не только более широко и дифференцированно вписывался в социальный мир, осмысливая свое человеческое Я в системе более многоплановых общественных структур, осваивая-присваивая нормы и ценности определенного социума и одновременно исторический уровень индивидуализированного действа (т. е. за пределами строгих ограничений рода) индивидно или чаще в рамках семейных структур, но в более маневренной форме, чем это было в древнейших государствах Востока. И этот уровень требует своего определения и обозначения.
Внутренний, личный характер веры доминировал на ранних этапах развития христианства. Индивидуализация в Средние века сопровождалась активной социальной дифференциацией общества, когда личностные характеристики «включали» социальную принадлежность и определяли во многом поведенческие характеристики человека. Разделение индивидов по социальным сословным структурам обеспечивало им социальную позицию, защищаемую ими и защищающую их особенность, и социальную значимость в обществе и выделяющую их по специфическим условиям общественного функционирования.
В средневековом восприятии индивид был микрокосмом — одновременно частью и уменьшенной копией мира. Этот мир был организован иерархически, и таким же иерархическим, состоящим из суммы элементов представлялся индивид. Индивидуальное Я не было и не могло быть центром этой картины. Лишь начиная с эпохи Возрождения отношение «переворачивается». «Человек есть модель мира, — сказал Леонардо да Винчи. — И он отправляется открывать себя».
Открытие себя на новом уровне свободы — все историческом в данном случае понимании — и обращение к своему внутреннему Я, к разговору с самим собой не только усложнило осуществление процессов индивидуализации и социализации, но и углубило взаимообусловленность этих процессов и их взаимодействие в едином движении-развитии социализации (в ее обобщенном понимании — социализации-индивидуализации) индивида. Индивидуализация индивида все в большей степени полагала обусловленность ценности его Я возможностями присвоения им достижений человека и общества, потенциала социального мира (знаний, уровня развития потребностей, отношений и т. д.), при «выработке» своего Я в соотнесении с социальным, в соизмерении с другими, с нормами и ценностями Социума и поэтому объективно определяла расширение-углубление его социализации. Социализация же, в свою очередь, обусловливала в тенденции углубление индивидуализации, поскольку расширение пространства действия и дифференциация социальных структур, элементов, повышение их роли и взаимосвязанности полагало переживание их субъектом в процессе выбора позиции и формирования внутреннего отношения к ним, более глубокого самоопределения Я и обнаружения себя в системе усложняющихся отношений.
В историческом развитии и постепенном, но неуклонном углублении процессов индивидуализации и социализации выделяются, однако, своего рода рубежи в изменении основания их действия и взаимодействия.
Социализация превращается во все более сложно структурируемый процесс, усиливая психологическую нагрузку на индивида как субъекта действия, в частности, обусловленную новой структурой и содержанием деятельности и формирующихся в ней отношений. Сам процесс социализации во все большей степени углублял Я индивида, фиксирующего свое Я в системе осваиваемых многих и разных отношений. И путь от родовых связей до многоплановых и многохарактерных отношений социализирующегося индивида на разных этапах стадии цивилизации (древнего, средневекового общества, общества Нового времени) сопровождался не только увеличением степеней свободы его функционирования в Социуме, но и усложнением выбора им отношений в качестве нового субъекта новой по содержанию и характеру деятельности, отношений взаимодействия в ней, а также повышением роли оценки присваиваемого и одновременно увеличением собственной ответственности за него, за свои действия.
Одним словом, изменение структуры и содержания всей, и прежде всего производственной, деятельности, ее разделение, дифференциация, специализация и особые способы интеграции изменили сами условия функционирования индивида в качестве субъекта деятельности за счет увеличившейся, расширившейся, усложнившейся совокупности разных видов ее и потенциала ее продуктивности. А поэтому изменились психологические характеристики индивида, осваивающего свои новые субъектные возможности и задачи. Возникали при этом не только новые возможности, но и более выраженные потребности в творческой по своему характеру деятельности. Здесь «присвоение общественно-исторического опыта создает изменение общей структуры процессов поведения и отражения, формирует новые способы поведения и порождает подлинно новые его виды и формы». В системе более развернутых, дифференцирующихся и усложняющихся в тенденции на протяжение всей дистанции цивилизации (в ее стадиальном определении) отношений росло самосознание индивида и его определение-самоопределение, и поэтому объективно усиливалась субъектная позиция индивида.
Формирование и развитие нового разделенного общества принципиально изменили и процесс индивидуализации в едином процессе индивидуализации-социализации (повторим, осуществляемых в едином неразделенном потоке при переменном, обусловленном характером психического развития человека доминировании то одного, то другого). Индивид осмысливает свое Я не только в качестве особой единицы целого, растворяясь в нем и выступая субъектно только в рамках коллектива и через него. Теперь он выделяет свое Ятю отношению к коллективу, по отношению к различным структурам нового все более дифференцируемого целого — конкретно-исторического общества — со своей особой реально (для соответствующего исторического условия) индивидной позиции. Позиция Я — общество и соотношение двух составных «Я и общество» и «Я в обществе» (см. выше) изменяется, приобретает более сложную структуру. Определяясь по отношению к более сложному социальному миру, индивид глубже самоопределяется в своем Я. Возникает потребность самовыражения, в том числе в своей особой «принадлежащей» ему деятельности, реализуемая, или нереализуемая, или реализуемая в разном плане и на разном уровне. Выступая необходимым условием социализации, индивидуализация сохраняет континуальность целостного процесса индивидуализации-социализации, образуя интеграцию формируемых характеристик Я, становление «Я-концепции». Индивидуалируясь и социализируясь, индивид углубляет свою субъектную позицию, относясь к действительности с позиции причастности к ней, давая ей смысловую оценку с позиции Я. Но, углубляя свое отношение к своей деятельности, к деятельности других, к миру, к себе и объективно расширяя систему своих отношений с другими индивидами, человек оттачивает свои индивидные, субъектные качества. При этом человек все более активно реализует свою человеческую сущность в качестве субъекта. Последний в силу наличия у него сознания, соответствующей психики, мышления, способности проектировать деятельность, лежащую за пределами конкретно выполняемых действий по удовлетворению биологически необходимых потребностей, способности проектировать движение изготовляемого им продукта, выступать субъектно в системе отношений не просто с другими, но со многими структурами, им организуемыми и т. д., — становится хотя и постепенно, но во все большей степени действительно индивидуально действующим субъектом.
На протяжении всей истории цивилизации возрастает субъектный потенциал человека, во все большей степени целенаправленно преобразующего мир.
И на всей дистанции стадии цивилизации человек как субъект исторического действия осуществлялся как бы в трех планах и уровнях: в-первых, при реализации возможностей, заложенных в основаниях и в принципах развития разделенного общества (разделенного общества, разделенного производства, разделенного индивида), свойственных цивилизации, в рамках «системы обществ цивилизации», развертывающейся в своем движении-развитии на длительной исторической дистанции и заключающей определенные, но огромные потенции прогресса; во-вторых, в определенной социокультурной среде конкретно-исторических обществ (при разном темпе и уровне их развития и реализации потенциальных возможностей «системы обществ цивилизации»), в которых он осуществлялся как конкретный индивид, субъект, личность; в-третьих, на исторически определенной дистанции всего пространственно-временного континуума социальной эволюции.
Современный человек несет эстафету возможностей своего развития и саморазвития в качестве субъекта исторического действия еще на уровне человека эпохи цивилизации (в ее стадиальном определении), осуществляя историческое выполнение ее на современном уровне и в рамках потенциальных возможностей последней, но при четко проявляющемся преодолении ее ограничений.
Становятся все более очевидными достаточно серьезные, хотя и глубинно явные в своей представленности, но скрытые в своем преобразующем значении изменения в современном сообществе. Они касаются почти всех сторон жизнедеятельности человека. Объем и характер изменений, которые происходят в современном обществе, преобразуют социальное пространство функционирования субъектов и условия социализации и индивидуализации индивидов.
Современный человек осуществляется как субъект и функционирует на принципах не только свойственных разделенному обществу (обществу разделенного производства, разделенного социума, разделенного человека), но и формирующихся новых, т. е. реализует свой действенный потенциал в переходном состоянии общества, в эпоху перехода, эпоху хаотически структурируемого состояния и, в частности, при значительных прессингах интеграционных процессов, снимающих многие характеристики развития общества предшествующего времени.
Человек становится в новую субъектную позицию, приобретая большую свободу выбора, действия и, представляется, что мы можем говорить о наступлении новой социальной эры в пространстве социального движения, носителем которого станет и уже становится новый субъект с новыми содержательными характеристиками его потенциального прогрессивного развития. При сохранении принципов и сущностного смысла осуществления социализации и индивидуализации одновременно появляется и приобретает силу действие новых факторов в развертывании этих процессов, в частности, увеличивается интегративный потенциал процесса социализации, усложняется характер индетификации и т. д.
Действие этих факторов, связанных с глубокими изменениями в Социуме, и прежде всего с теми, которые определяют новые позиции индивидов как субъектов этих преобразований, формирует новые условия их взаимодействия и характеристики их представленности в социальном пространстве, возможности развития. Индивидуализация и социализация индивидов приобретают не только новый уровень, но и новые структурно-содержательные характеристики. Индивидуализация становится доминирующим (при одновременном повышении роли и действенности социализации) фактором в развертывании целостного процесса социализации-индивидуализации, как на индивидном уровне, так и на уровне групповой представленности субъекта. Однако субъект становится все более целостным в своем множественном соотнесении с обществом, со всем сообществом.
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
