Отмечаемое выше растущее внимание к проблеме «субъект» как проблеме особой, самостоятельной, чрезвычайно актуальной обусловлено многими обстоятельствами. В числе главных: во-первых, более глубокое понимание, своего рода открытие на новом уровне ролевой нагрузки человека как субъекта активного действия в организации и самоорганизации общества, что в условиях усложнения ситуации и роста неопределенности ведущих тенденций развития общества приобретает особый смысл; во-вторых, обнаружение большей, чем полагалось ранее, значимости дифференцированного подхода к многоуровневым, много характерным, многозначным проявлениям действенности и представленности субъекта в исторических пространствах социокультурного процесса; в-третьих, все более приходящее понимание необходимости обсуждения темы субъекта и субъектности как особых феноменов социального в контексте исторического осуществления социального движения, носителем которого выступает человек как субъект.
Субъект как носитель творческой созидательной, целеполагающей деятельности, сотворяющий в ней свой особый мир и себя в нем, является предметом многочисленных и
многоплановых исследований, связанных, как правило, с проблемами формирования субъекта в онтогенезе, субъектов разного уровня и типа (индивид, группа, общество, субкультура, все сообщество и т. д.).
Но именно такие свойства, приписываемые единодушно субъекту, как целенаправленность, целеполагание, самоопределение, самодействие, саморазвитие, самореализация, саморегуляция и т. д., ставят особенно острую в наши дни проблему раскрытия его сущностных характеристик в контексте осмысления его сотворяющей способности в построении социального мира, осуществляемого в его творческой, преобразовательной деятельности и, прежде всего, характеристик уровневых возможностей такой целенаправленной, глубоко осознаваемой деятельности в построении ближайшего будущего; и поэтому осмысления субъектно-образующей роли его в развертывании социального движения как проявления эволюции универсальной.
Названные и другие обстоятельства актуализации проблемы субъекта в значительной степени определяют и главные направленности научных поисков в объективно созданном широком познавательном пространстве его исследования, где в процессе углубления знаний об этом феномене во все большей степени выявляются новые непознанные аспекты, нерешенные задачи, сложные противоречия в его определении и понимании. Однако именно в этом пространстве создаются условия осмысления действительности субъекта, его сущностных характеристик, которые и смогут позволить подняться до его сущностного определения на уровне теоретического понятия.
Субъект и субъектность в их определении и понимании в системе научных знаний
Проблема определения субъекта — одна из самых сложных, несмотря на наличие многих серьезных исследований этого феномена и многих известных, в том числе устойчивых и активно используемых, его обозначений. Однако именно применение многих подходов и определений при отсутствии общей целостной теории субъекта (хотя и при наличии важных концептуальных позиций, положений, исследований) усложняет задачу его изучения, а поэтому и определение этого феномена на теоретическом уровне, в понятийном осмыслении.
Естественно, определение и понимание субъекта менялись со временем, с развитием научных знаний, а также с изменением установок по отношению к человеку (как активно действующему индивиду) и пространству его действенного проявления.
На протяжении многих десятилетий в научных характеристиках субъекта важнейшим условием его функционирования выступает противостоящий ему объект — позиция, четко определенная Гегелем в контексте познавательной деятельности человека.
В общефилософском определении субъект характеризуется как «носитель предметно-практической деятельности и познания (индивид, социальная группа), источник активности, направленный на объект... Субъект-индивид выступает как субъект с присущим ему самосознанием (т. е. переживанием собственного “Я”) постольку, поскольку он в определенной мере овладевает созданным человечеством миром культуры: орудиями предметно-практической деятельности, формами языка, логическими категориями, нормами нравственных и эстетических оценок и т. д. Активная деятельность субъекта является условием, благодаря которому тот или иной фрагмент объективной реальности выступает как объект, данный Субъекту в формах его деятельности».
В данном определении вычленяются важные для понимания субъекта моменты. Это то, что субъект — носитель предметно-практической деятельности и познания, т. е. главных образующих существования и воспроизводства самого человека и определяющих содержательный смысл социального бытия. Ему присуще самосознание. И другое — только в реальной активной деятельности субъект овладевает созданным человеком миром культуры, выступая реальным субъектом постольку, «поскольку он в определенной мере овладевает созданным человечеством миром культуры».
Приведенное определение охватывает важнейшие характеристики субъекта.
Однако в последние десятилетия такое жесткое противопоставление субъекта и объекта и ограничение понятия «субъект» практически как бы сняты в его более глубоком и широком осмыслении как явления социального бытия (но, естественно, при сохранении в нем, углублении, расширении уровней и форм представленности позиции-оппозиции «субъект — объект»). Например, в «Новой философской энциклопедии» В. А. Лекторский (активно разрабатывающий на протяжении многих лет проблемы субъекта, объекта и их связи в контексте познания) определяет субъекта следующим образом: «Для современной философии субъект — это, прежде всего, конкретный телесный индивид, существующий в пространстве и времени, включенный в определенную культуру, имеющий биографию, находящийся в коммуникативных отношениях с другими людьми. Непосредственно внутренне по отношению к индивиду субъект выступает, как Я. По отношению к иным людям выступает как “другой”. По отношению к физическим вещам и предметам культуры субъект выступает как источник познания и преобразования».
В настоящее время проблема субъекта, одна из самых актуальных в системе научных знаний, стала предметом изучения разных наук: философии и психологии, этнографии и социологии, истории, филологии и др. Естественно, в каждой научной сфере существуют свои проблемные ситуации, связанные с субъектом, его определением, свои подходы, раскрывающие разные стороны этого сложного феномена, свое понимание значения, смысла его жизнедеятельности и роли субъекта в сохранении жизни вообще.
На протяжении последних по крайне мере тридцати лет проблема субъекта особенно активно разрабатывается в психологии, в частности, на основе развития идей С. Л. Рубинштейна, который, как уже отмечалось, сформировал свою «субъектно-деятельностную концепцию» и говорил о субъекте, «впущенном в бытие», как феномене бытия, т. е. практически как о всеобщем человеческом в нем и о субъекте-индивиде, не только осуществляющем деятельность, но и самоопределяющемся в ней и своей активностью воспроизводящем в этой деятельности себя и свою жизнь в целом. Именно вторая позиция была в основном глубоко научно развита его последователями.
Среди таких исследований особое место занимают работы К. А. Абульхановой и А. В. Брушлинского, в которых даются определения субъекта и раскрываются многие его важнейшие психологические характеристики, значимые в понимании его сущности, предлагаются продуктивные концепции, а также коллективные труды, осуществленные под руководством А. В. Брушлинского. «Субъект, — писал А. В. Брушлинский, — представляет собой общее единое основание для развития (в частности, для дифференциации через интеграцию) всех психических процессов, состояний и свойств сознания и бессознательного... Целостность субъекта есть объективное основание для целостности, системности всех его психических процессов, состояний и свойств».
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
В своей последней, посмертно изданной работе А. В. Брушлинский дает следующее определение субъекта (углубляющее его более ранние, широко известные формулировки), раскрывающее его важные смысловые характеристики. «Субъект, — писал он, — это всеохватывающее наиболее широкое понятие человека, обобщенно раскрывающее неразрывно развивающееся единство, целостность всех его качеств: природных, социальных (social), общественных (societal), индивидуальных и т. д.». При этом, обращаясь к основным принципам субъектно-деятельностной концепции С. Л. Рубинштейна, он выделяет специально один из важнейших тезисов его, подчеркивая, что «не психическое и не бытие сами по себе, а субъект, находящийся внутри бытия и обладающий психикой, творит историю».
Среди характеристик субъекта, приводимых А. В. Брушлинским, особо подчеркивается его системная целостность. И этот момент представляется чрезвычайно важным в определении сущностных особенностей. «Человек как субъект — отмечает он, — это высшая системная целостность всех его сложнейших и противоречивых качеств, в первую очередь психических процессов, состояний и свойств, его сознания и бессознательного. Такая целостность формируется в ходе исторического и индивидуального развития людей. Будучи изначально активным, человеческий индивид, однако, не рождается, а становится субъектом в процессе общения, деятельности и других видов активности. Например, на определенном этапе жизненного пути всякий ребенок становится личностью, а каждая личность есть субъект, хотя последний... не сводится к личности».
Способность человека быть субъектом или субъектность конкретного индивида как целостность всех его качеств, свойств, состояний, психических процессов «его сознательного и бессознательного» достигается в процессе его индивидуального развития. Субъект связывается здесь с высоким уровнем развития личности. Забегая вперед (мы к этому еще вернемся), однако, отметим, что в общеисторическом становлении и развитии социального именно появление и проявление субъектности ставящегося в антропогенезе человека как представителя вида Homo sapiens определило саму возможность его развития, в том числе и прежде всего на индивидуальном уровне. А степень его субъектной развитости во времени определялась исторически.
К проблеме становления человека как субъекта в онтогенезе А. В. Брушлинский возвращался неоднократно. Подчеркивая, что каждая личность становится субъектом, он в последних своих работах раскрывает более емкое по отношению к личности понятие «субъект».
Согласно же позиции К. А. Абульхановой-Славской, в процессе формирования личности лишь личность определенного уровня развития может стать реальным субъектом. Анализируя позиции С. Л. Рубинштейна в отношении субъекта и подчеркивая сложность проблемы субъекта, она особое значение придает качественным показателям субъектной определенности личности. «...Понятие “субъект”, — пишет она, — может, по-видимому, быть использовано для характеристики различных форм, различных способов и уровней жизнедеятельности». Обсуждая проблему превращения или не превращения личности в субъекта, К. А. Абульханова-Славская говорит об определенных уровневых характеристиках личности в качестве субъекта. «Одним из важнейших признаков субъекта и его активности является способность овладения целостными способами деятельности, всей совокупностью ее условий, объективных и субъективных средств ее реализации, что и дает возможность признать за личностью статус субъекта». Вышеназванные моменты, связанные с определениями субъекта, приобретают особый смысл в контексте обсуждения различных подходов к исследованию становления и развития субъекта и субъектности в онтогенезе.
Предметом специального внимания исследователя становятся дифференцированные характеристики субъекта жизнедеятельности, субъекта деятельности, субъекта психической деятельности, глубоко анализируемые в ее работах. «Следует выявить, — пишет Абульханова-Славская, — как этот индивид становится одновременно субъектом психической деятельности, какое его качество как субъекта жизнедеятельности превращает его в субъекта психической деятельности».
Специфика субъекта психической деятельности определяется, в частности, сложностью и многоплановостью деятельности человека как способа его человеческого существования и соответствующей отнесенности к ней человека. «Индивид как субъект психической деятельности связан не только с характеристикой его жизнедеятельности как природного существа, не только с характеристикой его жизнедеятельности как общественного существа, познающего и действующего. Индивид как субъект психической деятельности — это не сумма субъектов познания, общения, действия, биологических процессов и т. д. Характеристика индивида как субъекта каждого из этих качественно определенных отношений уже заранее связана с абстракцией от всех других отношений. Поэтому, приступая к исследованию тех особенностей индивидуального бытия, которые порождают необходимость психической деятельности, мы обозначаем индивида как субъекта процесса жизнедеятельности в его всестороннем содержании и противоречивом способе реализации.
Сложность определения индивида как субъекта всей жизнедеятельности связана с тем, что он одновременно должен быть определен и как субъект качественно своеобразного способа деятельности (типа деятельности) — психического. Вместе с тем определение этого качественного своеобразия должно пойти не путем дифференцирования его от субъекта социальной, биологической, познавательной и т. д. деятельностей, а также не путем суммирования качественно разнородных субъектов».
Проблема дифференцированной характеристики субъекта в работах К. А. Абульхановой-Славской — тема особая. В данном случае важно подчеркнуть, во-первых, что во всех случаях субъект-индивид предстоит в своей особой системной целостности; во-вторых, что психическая деятельность представляет собой особый тип деятельности, и что «индивид как субъект психической деятельности — это не сумма субъектов познания, общения, действия, биологических процессов и т. д.», и что выделение его своеобразия должно происходить «не путем дифференцирования его от субъекта социальной, биологической, познавательной и т. д. деятельностей, а также не путем суммирования качественно разнородных субъектов».
Забегая вперед, отметим, что это чрезвычайно значимое для нас замечание выводит психическое как особый тип деятельности, практически сосуществующей со всеми другими, но не смешивающейся с ними. Представляется, что этот очень важный момент может стать особенно актуальным в познании субъекта и субъектности человека в их всеобщем определении в контексте исторического осуществления социального, что мы и кладем в основу конструирования своих позиций при исследовании субъекта в его соответствующем осмыслении и в определенных аспектах, рассматриваемых ниже.
В обсуждаемых рамках проблемы «субъект» представляется важным отметить позицию Б. Г. Ананьева (в трудах которого тема субъекта была в числе основных в познании им человека), подчеркивающего его особую связь с деятельностью, определяя и измеряя его через деятельность.
Работы, посвященные изучению субъекта (К. А. Абульханова-Славская, А. Г. Асмолов, А. В. Брушлинский, М. И. Воловикова, А. Л. Журавлев, В. А Петровский, В. В. Селиванов, А. Н. Славская, В. И. Слободчиков и др.), в частности психологические исследования уровней и критериев субъектности, коллективного и индивидуального субъекта и др., не только раскрыли существенно значимые характеристики в определении последнего, но и сформировали широкое поле новых проблем.
В настоящее время активно выделяются и прорабатываются в качестве особых феноменов типы субъектов, разные не только по емкости субъектной представленности, по объему и особенностям построения связей (индивид, группа, общество и т. д.), но и по характеру субъектной реализации в Социуме (субъект действия, субъект социального действия, субъект исторического действия и т. д.). Однако при подвижности смысловой нагрузки и неоднозначности оценки разных субъектов (по-разному, на разных уровнях, в разных ролях, формах представленных и на разных основаниях конкретно выделяемых), естественно, теряется их внутренняя связь, заключающаяся в субстанциальной (как заключающей генетические корни и «смысловой механизм» движения) сущности субъекта, обеспечивающей единую смысловую характеристику их как субъектов социального бытия.
Несмотря на расширившееся за последние двадцать пять лет познавательное пространство проблемы субъекта (в том числе его определения) и успешную разработку ее, прежде всего в сфере психологических знаний, в числе наиболее актуальных среди многих других, важных для понимания субъекта и поэтому человека и смысла его существования встает вопрос о сущностном определении субъекта как феномена социального мира.
В литературе субъект наиболее часто представлен в субъект-объектном, субъект-субъектном, реже субъект-объект-субъектном определении, в его индивидных характеристиках или обобщенных обозначениях различного рода групп, общества.
Как правило, он обсуждается на уровне конкретного субъекта или в соотнесении с личностью, и социальный мир выступает лишь в качестве среды его осуществления и т. д.
В психологии, в том числе в вышеотмеченных работах, определения, характеристики, принципы анализа естественно связаны, прежде всего, с конкретными психологическими подходами к конкретному субъекту при удержании субъектности как психологической реальности и при стремлении выявить критерии степени проявления ее и уровни становления субъекта в онтогенезе, а также с обсуждением разных форм проявления индивидуального и группового субъекта, в основном в условиях исторической современности.
Далее, как уже отмечалось выше, в числе определяющих субъекта качеств называются его активность, способность к целенаправленной деятельности, к саморегуляции, само-детерминации и т. д. И в связи с этим согласно существующим в психологии представлениям субъектом активного действия (при онтогенетическом подходе), реализующим свою субъектную способность в воспроизводстве социальной действительности, индивид становится на определенном уровне онтогенеза, когда он формирует свою субъектную позицию. Психологи практически всех школ и направлений настаивают на поэтапном присвоении индивидом субъектных свойств и качеств, поскольку полагается, что субъект должен обладать определенным уровнем самосознания, которое, в свою очередь, определяется степенью развитости личности. Повторим слова Брушлинского: «Человек как субъект — это высшая системная целостность...
Такая целостность формируется в ходе исторического и индивидуального развития людей. Будучи изначально активным, человеческий индивид, однако, не рождается, а становится субъектом в процессе общения, деятельности и других видов своей активности».
В процессе онтогенеза растущий человек проходит сложный путь своего социального осуществления, прежде всего, в результате двуединого процесса социализации как социального созревания — социализации и индивидуализации, когда только определенный уровень развития сознания и самосознания индивида обеспечивает объективную возможность и психологическую готовность к проявлению себя в качестве реального действенного субъекта, уровень действительного субъекта, осознанно выделяющегося за счет рефлексивного осознания самого себя, результатом чего «выступает субъектная интенциональность как источник трех основных форм субъектной активности, соответствующих трем выделенным компонентам субъектности». Это «рефлексивное осознание себя самого, во-первых, как физиологического индивида, имеющего биологическую общность с другими индивидами (соматическое Я), во-вторых, как общественного существа, подобного другим людям, как членам социума (социального Я), в-третьих, как индивидуальности, характеризующейся собственным психическим миром, не тождественным психическому миру любого другого человека “психического Я». В принципе названные структурно содержательные характеристики субъекта, признаваемого реальным субъектом, «выделываемого» (выделяемого) по всем трем уровням, естественно, предполагают процесс развития и осуществления субъектности индивида, который как субъект предстоит сложно организуемым феноменом, где уровень психической деятельности, связываемый с психическим Я, предполагает высокий уровень целостности всех его свойств, которые существуют «в самосознании не изолированно, а в тесном взаимодействии, составляя в своей совокупности целостное субъектное Я».
Одним словом, реальный субъект социальной деятельности, объективно обеспечивающий в своей деятельности воспроизводство социальной действительности и фиксирующий соответствующий уровень личностного развития, формируется сложно.
Безусловно, развертывание позиции Я и формирование «концепции» в процессе социализации и индивидуализации индивида и становления личности характеризуют в соответствующей степени и процесс субъективизации, однако соотнесенность последнего с показателями индивидуализации ц социализации, особенности, сложность и многозначность связей и взаимосвязи их выявлены еще недостаточно при всей четкости проводимой позиции взаимозависимости субъектной зрелости и личностного развития (развернувшиеся в этом плане в последнее десятилетие исследования субъекта приобретают особый смысл.) В то же время подчеркивается, что личностная зрелость и субъект не равны, не равноценны, не находятся в жесткой прямой зависимости, «субъект не сводится к личности» (А. В. Брушлинский), они находятся в более сложной и глубокой связи.
Необходимо отметить, что в существующих определениях, глубоко вскрывающих сущностные характеристики субъекта и выполненных в рамках реально разрабатываемых парадигм, субъект рассматривается, как правило, через данность его конкретного существования. Само развитие субъектности субъекта, в том числе и в онтогенезе (когда «субъектность» связывается с определенным уровнем развития индивида, его самоопределением), раскрывается в контексте данности культуры, через присвоение им ее норм, уровней, форм и т. д., объективно в пространстве настоящего. И это безоговорочно верно, поскольку только в реальной действительности осуществляется человек — индивид, личность, субъект. Однако субъектность в характеристике самого субъекта (несмотря на приписываемую ему особую активность в его преобразовательной деятельности), как правило, связывается с приобретением ее лишь в определенной ситуации (возрастного и социального взросления) и лишь при учете функциональных и содержательных характеристик ее сущности.
Положение значительно усложняется, если субъекта рассматривать не только в рамках онтогенеза и лишь в конкретно-исторической обусловленности, что, естественно, обязательно, но и как явление культурно-исторического и филогенетического процессов, как явление общечеловеческое, как особую реальность социального в соотнесении с социальным движением, невозможным без введения субъекта «внутрь бытия», без субъекта как носителя социального, воспроизводящего его постоянно в своем деятельностном осуществлении. И субъектно-образующая социального движения выступает постоянным условием и основанием его воспроизводства и одновременно его результатом. Поэтому субъектность (как свойство) субъектнообразующей (в этом, подчеркиваем, контексте) выступает как идеальная реальность, образуемая и реализуемая в действительности реально действующих субъектов, выполняющих родовую функцию человечества — воспроизводство социальной эволюции. Проблемы субъекта и субъектности, их становления и закономерностей развития, определения действенности человека как субъекта и роли субъектного фактора в развитии социального мира при выведении их в пространство социального (в процесс исторического выполнения социальной эволюции) становятся образующими нового проблемного поля, когда проблемы развития субъекта в онтогенезе приобретают и другой, более глубокий смысл.
Как правило, упускается тот факт, что само появление субъекта выступает не только как результат развития отношений с себе подобными в новом, социальном мире, но и как условие самого формирования этого особого — социального — мира, созидаемого деятельностью деятельных субъектов, создающих в своих отношениях взаимодействия пространство знаков, значений, смыслов (которые обеспечивают специфически человеческое общение) и структурирующих принципиально новый вне природный мир — мир Культуры.
Но этот мир Культуры предстоит не просто и не только как совокупный результат совокупной предметной деятельности и общения функционирующих в нем субъектов. «Субъект — это некое сущее, взаимодействие качеств, лежащих в точке пересечения бесконечных взаимодействий (...индивидуальный итог бесконечных взаимодействий)», прежде всего, взаимодействий, возникающих в ставящейся целенаправленной, целеполагающей деятельности, предусматривающей адресованность, прежде всего орудий труда и фиксированного способа действия ими и значимость созидаемого для другого как основания формирования особого пространства связей между (несвойственного животному миру), — пространства Культуры. Мир Культуры — порождение сложного процесса развертывания систем отношений взаимодействия действующих субъектов, систем отношений, обеспечивающих реальное становление и развитие коллективного субъекта — общества. Наличие такого коллективного субъекта определяло возможность субъектного функционирования индивидов, в свою очередь обеспечивающих в качестве субъектов возможность его (общества) бытия и развития. Между тем в индивидуальном присвоении, приобретении субъектности (как итоге созревания) как бы теряется момент воспроизводства человеком субъектности как видового свойства его в качестве носителя и созидателя социального — свойства, постоянно реализуемого в конкретно-исторических индивидах в онтогенезе (при всей сложности, постепенности, неравномерности, разнохарактерности и т. д. его осуществления, отмечаемых исследователями), филогенезе и культурно-историческом развитии — разных, но интегрально связанных процессах единого социального движения.
При разведении в познании генезиса субъекта как явления человеческого (несущего в своей особой целостности свойства социальной материи) и субъекта, реально действующего в конкретно-исторической ситуации (индивида, группы и т. д.), не представляется возможным формирование самого проблемного поля исследования субъектной «выполненности» субъектов различного рода. Это связано с тем, что при таком подходе разрушается глубокий смысл реального единства всеобщего и специфического, заложенного объективно в социальное бытие субъекта как носителя социального. Но учет такого единства является необходимым условием, например, для адекватного определения субъекта социального действия и субъекта исторического действия на разных уровнях культурно-исторического процесса. В еще большей степени это важно для формирования проблемной ситуации (поскольку таковая, к сожалению, еще не определена) и построения специальных исследований, связанных с соотнесением пространств формирования субъекта в онтогенезе (где, по мнению преобладающего большинства ученых, индивид становится субъектом при достаточно высоком уровне развития самоопределения и личностных качеств, а соотношение «личность — субъект» дискутируется), и генезиса субъекта в становлении и развертывании социального движения.
В связи с вышесказанным важно отметить и тот факт, что в основных существующих определениях субъекта практически не охватывается такой значимый аспект понимания его, как целенаправленное определение субъектности субъекта в соотнесении его с социальным в целом, Социумом — носителем социальной материи, где человек-субъект объективно представлен именно как реальный носитель и созидатель социального (а не только, хотя и обязательно, в качестве индивида исторически определенного общества) в его непрерывном движении и целостности, которые обеспечивают кумуляцию и интеграцию человеческого субъектного потенциала, фиксирующего уровневые способности и возможности его осуществления.
Социум интегрирует представленность субъекта в конкретно-исторической действительности в его соответствующей предметно-практической, познавательной и других видах деятельности на уровне индивида, в рамках разных социальных групп вплоть до всего сообщества, представляющих его (Социум). Он — условие, обеспечивающее их субъектность, но одновременно сам обусловливается в своей определенности субъектно действующими конкретными субъектами, его образующими. И в этом проявляется универсальное и одновременно уникальное свойство Социального.
Сохранение исторической связанности (историчности) социального в социальном движении проявляется в деятельности субъекта, в частности, потому, что «актуальное поле человеческой деятельности строится так, что каждый ее конкретный акт включает в себя моменты, развернутые во времени, а это означает, что “человеческая действительность” есть не только налично сущее, непосредственная чувственная данность, но действительность историческая. Поэтому наглядность, чувственная достоверность — эта своеобразная данность мира человека “теперь” и “здесь” — бывает отличной от того существенного, каковым должно быть это чувственно данное, будучи согласованным со способом человеческого бытия, жизнедеятельности. Налично данному надлежит быть по-человечески целесообразным, а это требует большего, чем реального, бытия».
Одним словом, все отчетливее выявляется необходимость создания общей теории субъекта и соответствующего понятийного аппарата, которые бы обеспечивали более глубокое осознание субъекта во всеобщности его субъектности как сущностного свойства человека, проявляемого в конкретности его реализации и способе осуществления. Но только в соотнесении психологического и исторического, а также данных филогенеза и онтогенеза может быть создана реальная научная картина субъекта как великого достижения общей эволюции, определившего новый уровень и характер самоорганизации эволюционирующей — социальной — системы при постоянном расширении действенной роли организующего, самоконтролирующего и проектирующего социальную действительность субъекта. Субъектная составляющая социальной эволюции реально воспроизводится в непрерывности деятельности (как условия ее — эволюции — осуществления) индивидов-субъектов как главной единицы измерения социального в сложной иерархии субъектного выполнения исторического движения Социума как не только самоорганизующейся и самоконтролирующейся, но и самоопределяющейся системы в пространственно-временном континууме объективно совершающейся социальной эволюции. И в этом плане «субъект... находится изначально не перед миром, а в самом мире... составляет часть его и вне этого мира вообще не существует».
Всеобщность субъекта и субъектность индивида
Содержание субъектности субъекта, ее функциональная и субстанциальная сущность раскрываются в сложной социальной обусловленности. Генетически как социальный феномен она связана с наиболее ранними пластами индивидного развития, историческая кривая ее субъектного осуществления отличается от личностной. Но важным моментом, реализующим их связь, является субъективность (в сложной и многоуровневой представленности становления себя для себя как чисто человеческого свойства — от выделения себя сначала на уровне обнаружения себя как особой единицы до поисков в себе себя для себя, до субъективности как сложной характеристики и уровневого показателя развития индивида и личности) в построении субъектной, а также личностной позиции.
Субъективность (так же, как и личность) исторически и в онтогенезе — достаточно позднее образование — проявляет себя действенно уже на уровне тенденции ее становления, заложенной объективно в смыслосущностное содержание самоотношения и самосознания. Напомним вышеприведенный тезис Лекторского: «Субъективный опыт становится возможным лишь в результате отношения к себе как объекту».
Становление само отношения в антропогенезе как результативный момент и одновременно как важный образующий фактор этого процесса обеспечивалось реальной способностью субъектной действенности индивида и обусловливало развитие последней. Именно благодаря субъектной действенности происходило в историческом осуществлении социальной эволюции развертывание самости человека, «выстраивание» рядов ее осуществления-роста в развитии самоотношения и самосознания: самоопределения, самоутверждения самопознания, самопонимания, самоактуализации, самореализации и т. д., обеспечивающих, в свою очередь, развитие субъектной действенности, субъектной представленности и субъектной самости, а поэтому и субъективности.
Заложенная в потенциальное самости человека и реализуемая на определенном уровне осознания им себя по отношению к миру «субъективность» его субъектности становится важным условием развития «Я-позиции» по отношению к себе, к миру, к другим, постоянно дифференцирующимся, усложняющимся феноменом «человеческого самооткрытия» в его субъектном развитии и личностном осуществлении. История исторического развертывания субъектности и субъективности субъекта, самого субъекта в его дифференцированной целостности и единой сущности как носителя социального в мире и в обществе еще чрезвычайно слабо изучены, в отличие от психологического осмысления их в рамках субъекта-индивида в онтогенезе.
Субъектность выступает как заданность (в смысле объективно необходимого образующего социума) и одновременно как условие Социума, самой социальной — человеческой — жизни. В этом плане «субъектность» постоянно вырабатывается и воспроизводится действующими субъектами как продукт, основание и условие их функционирования в качестве представителей рода человеческого, она изначально закладывается в «геном» социального, в «геном» антропосферы как смыслосодержательное основание появления и воспроизводства человека и систем его отношений. Социум при этом объективно предстоит как средоточие «сущностных сил» «чело векадеятеля». Именно в этом смысле Социум выступает как Субстанция-Субъект — носитель социальной эволюции, реализующейся объективно в деятельности конкретно-исторических субъектов, выполняющих историческое содержание пространственно-временного континуума этой эволюции, носитель социального бытия как бытия Культуры и вне природных субъектных действий и отношений, в которых и происходит «само продуцирование культурно-исторического субъекта». Но именно индивид как субъект на всех уровнях (становления и развития) сохраняет эту единую субстанциальную сущность «Субстанции — Субъекта — Социума» — носителя социального движения как формы проявления всеобщего бытия, содержащего в себе и это — социальное — бытие, представляющее его и содержащегося в нем (как его часть). Одним словом, субъект-индивид осуществляет и заключает субъектность Социума, обусловливающего и определяющего его способность и необходимость быть субъектом. «Я самоопределяюсь во всех своих отношениях к людям, в отношении своем ко всем людям — к человечеству как совокупности и единству всех людей, — писал С. Л. Рубинштейн. — И лишь в единстве человечества определяется и осуществляется этически субъект. Человечество есть предпосылка и объективный приус для человека как нравственного субъекта».
Субъект как принадлежащий человечеству в своей субъектной сущности формируется в бесконечном процессе взаимодействия в сфере субъектно сущего социального бытия как особой формы проявления бытия всеобщего и поэтому должен быть введен в бытие (по Рубинштейну) в особой форме его представленности — бытия социального. Социальное в этом плане выступает объективной реальностью мира, космоса, с одной стороны, и условием существования любого индивида (его воспроизводящего) — с другой.
В вышеприведенном сопоставлении общего и особенного в определении субъекта кроется огромная проблема — проблема разведения реального формирования индивида — субъекта в онтогенезе и объективно заложенной в нем как представителе рода человеческого субъектной сущности Человека как субъекта, когда субъектность в качестве особого собственно человеческого свойства постоянно воспроизводится человеком как условие его существования.
Здесь представляется необходимым маленькое, но важное примечание. При обсуждении субъектности субъекта в его историческом становлении в процессе антропогенеза и на древнейших этапах его речь идет об исторически определенной индивидной представленности его как сознательного (в том числе на дистанции становления сознания и деятельности) деятельного существа, поскольку именно этот момент закладывался в реальное становление человека как субъекта действия — разного для исторически разных этапов, т. е. уровней формирования сознательной человеческой жизни. Когда же мы говорим о становлении субъектности в процессе онтогенеза, мы имеем в виду развитие сознательной жизни индивида, обладающего уже сознанием, в качестве представителя (ставшего) рода человеческого, представленного нам на исторически определенном уровне его осуществления, однако такое разведение не всегда осуществляется.
Вместе с тем очень важно не забывать разницу, с одной стороны, между становлением и развитием человека как субъекта — носителя социального, формирующегося целостностью процесса осуществления этого социального (обозначившего начало социальной эволюции), и целостностью человеческой деятельности как основания этого процесса, а с другой стороны, развитием субъектности конкретного человека как целостного субъекта, разворачивающего свои творческие способности и возможности в своей целенаправленной деятельности. Необходимо помнить, что «кардинальное различие между генетической и исторической фазами “становления природы человеком” заключается в том, что они совершаются на разной основе, обусловливающей и разную детерминацию».
В этом плане важны выводимые в работах С. Л. Рубинштейна два разных пространства, взаимонакладывающихся, взаимопересекающихся, взаимообусловливающихся (но еще плохо разделяемых и мало обсуждаемых целенаправленно в исследованиях), — пространство субъекта всеобщего, субъекта, впущенного в пространство бытия, и субъекта-индивида, реализующего свою субъектность в своем индивидуальном развитии и в развивающейся деятельности в определенной системе связей (отношении и взаимодействии).
В своем многоплановом бытии человек субъектно предстоит в универсуме бытия. «Радикально спасительной альтернативой отчуждению являет нам себя только последовательное развертывание возможностей всей нашей индивидуально-личностной жизни каждого и всего человечества как исторически длящейся встречи между многоуровневым бытием субъекта-человека и многоуровневым Универсумом».
Но именно момент и принцип осуществления этой встречи «жизнь каждого и всего человеческого» остается за пределами специально направленных исследований субъекта. В значительной мере это, как уже отмечалось, определяется и обусловливается сложившейся традицией его исследования. Субъектность закладывается (и это, на наш взгляд, чрезвычайно важно понимать и учитывать) в процесс и как процесс формирования социальной реальности, когда само становление человека с необходимостью предполагало рождение в нем субъекта, способного выступать носителем целенаправленной, целеполагающей деятельности, фиксировать (на соответствующем уровне) другого как необходимого адресата его деятельности — обязательного условия его социального бытия.
Но субъектность не выступает некой абстрактной субстанцией Социума. Такого рода определение было бы в духе субстанциалистского подхода к человеку и условиям его развития, полагающим возможность лишь субъектного осуществления, но не самоосуществления. Речь идет о «Субстанции — Субъекте — Социуме» как особом феномене, интегрирующем энергетический потенциал субъектной выраженности конкретных субъектов, воспроизводящих в своей деятельности Социум как носителя социального движения, реально обеспечиваемого лишь действенной активностью человека как субъекта.
Субъектность в этом случае объективно проявляется в процессе социального движения в субъектности индивидов, его осуществляющих, но несет смысл всеобщности их субъектного проявления в качестве носителей социльного.
Субъектность — это свойство человека как существа, перешагнувшего через ограниченность биологической адаптивности, которое полагает не только способность преобразовывать природное и целенаправленное созидание неприродных форм своей жизнедеятельности, но и способность, и потребность в отношении к этому, во-первых; способность к самоотношению, самокоррекции, самосозиданию, самоусовершенствованию, во-вторых. И в этом качестве она закладывается в развитие человека в процессе становления социального и обеспечивает последнее.
В таком подходе, по словам С. Л. Рубинштейна, преодолевается, в частности, «метафизический разрыв бытия натри не связанных сферы — природу, общество и мышление. Он преодолевается постановкой философского вопроса об особом способе существования человека как субъекта познания и действия».
Именно субъектность индивидов (во всей сложности ее проявления, отмечаемой в литературе) в их развитии определяет сущностные характеристики социального в его специфическом развитии и определяет субъектность Социума как субъекта — носителя социального. Представленная по-разному на разных иерархических уровнях в многоуровневом бытии субъекта-индивида, она является истиной формой реализации его в историческом выполнении социальной эволюции, выражая всеобщее в человеке. Субъект-индивид и субъект-общество — Социум не совмещаются, а взаимообусловливаются.
Одним словом, становление человека — это становление субъекта присваивающего и творящего, созидающего новый неприродный мир, относящегося к этому миру и к себе в нем. В этом качестве человек изначально, как человек в его обобщенном понимании, обладает свойством субъектности, носителями которой реально выступают конкретные индивиды, но становящиеся субъектами только благодаря существованию созидаемого ими Социума — обобщенного субъекта социальной эволюции, интегрирующего субъектный потенциал образующих его индивидов на разном уровне их представленности не только в поэтапном развитии их, но и в реальном осуществлении на каждом из таких этапов.
Способности созидать внеприродный системно представленный в своей причинной обусловленности мир, относиться к нему и к себе, способность фиксировать и развивать выбрасываемые для коллективного пользования структуры и способы действия и т. д. определяют характеристики индивида как субъекта, обеспечивающего формирование социального пространства и связей, воспроизводящих его самого в качестве представителя рода человеческого и поэтому «впущенного в бытие» в качестве носителя социального.
Итак, человек изначально носитель и созидатель социального, ставящегося в его становлении как субъекта. Степень проявления и характер реализации его субъектности были разными на разных этапах и в разных пространствах социокультурного мира, и выражалась она в разных формах. Будучи субъектом социального мира, человек в процессе онтогенеза приобретал все новые субъектные качества, когда он становился реально активно действующим индивидом в этом социальном мире, занимал личностную позицию, его действия четко обозначались. Человек становился действительно субъектом социальной деятельности, исторического действия в процессе своего развития, но, не приобретая субъектность, а в соответствующей степени реализуя заложенную в нем способность, возможность и необходимость выступать в качестве субъекта на соответствующем уровне онтогенеза, обусловленном разными обстоятельствами — возрастными, историческими конкретно-средовыми — как представитель рода человеческого. Формирование же субъектности человека происходило, как отмечалось уже, в процессе антропогенеза. Но уровни и характеристики субъектного в субъекте в процессе становления человека в антропогенезе, в филогенезе, культурно-историческом процессе и субъектного в процессе онтогенеза при сохранении принципа и сущности субъектности разные и имели и имеют разные особенности процесса осуществления.
Однако реализовались и реализуются они в едином процессе социального движения, где происходит момент «жизни каждого и всего человеческого», где становление субъектности человека определяет становление социального в универсуме бытия как специфической формы универсальной эволюции.
Генезис субъекта как условие генезиса социального
Субъект, субъектность, субъективность раскрываются во все большей степени как сложные, многохарактерно и много планово проявляемые при сохранении их сущности феномены, исследование и объяснение которых неразрывно связаны с решением таких дискуссионных проблем, как социальное и биологическое, мышление и сознание, сознание и самосознание в их особой и разной связи. В этом плане, очевидно, важное значение приобретает раскрытие сущности генезиса явления субъекта.
Именно в генезисе субъекта (как особого феномена), созидаемого в процессе эволюции (но как глобального взрыва в нем), кроется субстанциальная сущность субъекта (и субъектности), разрешаются противоречия, обеспечивающие его возникновение, и формируются механизмы его развития, как начало принципиально нового в эволюции, начало социального. Поэтому корни субъектной сущности (при любом подходе к его изучению) необходимо искать в процессах антропогенеза и социогенеза, где возникают сознание и творческое мышление, способность воображать, ставить цели и проектировать их выполнение, быть носителем идеального, где формируется специфическая человеческая деятельность и ставящийся субъект создает субъективированное пространство и формы субъектной представленности, «формируя пространство культуры» как внеприродной действительности.
В контексте вышесказанного представляются значимыми два момента. Во-первых, выявление сущностного смысла и обсуждение условий генезиса субъекта как фактора, образующего возможности зарождения социальной эволюции и структурирования процесса исторического ее выполнения; во-вторых, раскрытие субстанциальной сущности субъектности как особого свойства социального в его всеобщем осмыслении, рождаемого в генезисе субъекта, осуществляемого в процессе антропогенеза. Оно обеспечивалось реальностью развертывания особой активной действенности индивида — субъекта, осуществляемой в его творческой преобразовательной-образовательной деятельности, выступающей главным основанием социальной действительности. Именно в генезисе социального и как условие генезиса социального, осуществляемого в универсальной эволюции в результате своего рода особого «скачка», в разрешении определенных противоречий, возникших в развитии живого, появилась возможность становления субъекта в качестве носителя особого рода уровня и характера активности, субъекта особого — «социального» — действия и новых форм жизнедеятельности. Но именно в самом становлении субъекта в процессе развертывания его предметной деятельности, обеспечивающей такое становление, структурируется и реализуется новая форма движения — социальное — движение как атрибут особой — социальной — материи и зарождаются сущностные характеристики его субъектности.
В данном случае мы обсуждаем лишь некоторые аспекты генезиса субъекта, имеющие, по нашему мнению, важное значение для теоретического осмысления субъекта и субъектности как условия зарождения социальной материи и возможности ее движения, с одной стороны, и как основания саморазвития, самосовершенствования и самоорганизации самого субъекта — с другой. Появление субъекта как субъекта социального действия и деятельности в этом плане приобретает глубокий смысл как фактор развития, на двух уровнях реализующий начало и историческое развертывание социальной эволюции.
Первый уровень должен быть осмыслен при понимании встроенности процесса развития общества в эволюционные процессы биосферы и Космоса, когда актуализируется проблема сущности субъекта в соотнесенности, во-первых, с универсальностью и одновременно с уникальностью его субъектного бытия и, во-вторых, с его объективной действенной ролью не только в собственно социальном, но и в космическом мире.
В этом плане чрезвычайно актуальным и глубоким представляется уже упомянутое выше (которое частично повторим здесь), в настоящее время довольно часто используемое, но не раскрытое еще до конца в своей смысловой нагрузке следующее положение С. Л. Рубинштейна: «Человек как субъект должен быть введен внутрь, в состав сущего, в состав бытия и, соответственно, определен круг философских категорий. Человек выступает при этом как сознательное существо и субъект действия, прежде всего как реальное, материальное, практическое существо... с появлением новых уровней бытия в новом качестве выступают и все его нижележащие уровни. Поскольку с появлением человеческого бытия коренным образом преобразуется весь онтологический план, необходимо видоизменение категорий, определений бытия с учетом бытия человека. Значит, стоит вопрос не только о человеке во взаимоотношении с миром, но и о мире в соотношении с человеком как объективном отношении».
Введение человека внутрь, в состав бытия, в состав сущего, где человек выступает «как сознательное существо и субъект действия», коренным образом преобразует «весь онтологический план», когда стоит вопрос «не только о человеке во взаимоотношении с миром», но и о мире «в соотношении с человеком как объективном отношении». Это «отношение» полагает «признание» человека как данности бытия (бытия человека в составе бытия), но в его особой событийной представленности в «сотворенном» им (и постоянно творимом им как субъектом действия и изменяемом) мире, который выступает особой сущностью сущего и воспроизводящим, в свою очередь, человека как сознательное существо и субъекта действия. Мир вступает в объективное отношение с человеком «с учетом» наличия его как субъекта действия и «сознательного содержания бытия».
Именно введение человека внутрь, в состав бытия позволяет на новом уровне подходить к пониманию его и того главного в нем, что реализуется конкретно (и только конкретно) в каждом субъекте-индивиде (или группе) и что одновременно выделяет человека из всего мира как особую, уникальную целостность. В качестве такого главного и предстоит субъектностъ как особое «надындивидное» свойство системы «Человек», определяющее ее становление и развитие как развертывание «сознательного содержания бытия», но реально обеспечиваемое и существующее лишь в субъектности действующих и познающих индивидов как субъектов действия и познания; она лишь фиксирует «по ту сторону своего природного тела, лежащие общественные свойства и отношения», но при этом позволяет выявить в человеке ту всеобщность, которая и обеспечивает возможность его представленности в качестве субъекта.
Второй уровень обусловлен возникновением субъекта как условия, причины и одновременно результата зарождения собственно социального движения. Он определяет саму реальность, начало социального бытия и фиксирует появление особых условий, возможностей и тенденций развертывания социального мира.
Субъектность субъекта при этом предстоит как объективно необходимое (для реальности его бытия и представленности в бытии) свойство человека в качестве носителя сознательного содержания бытия, созидающего его и созидаемого им в качестве особого Социального мира, обеспечивающего способность и возможность «вхождения» (введения) субъекта внутрь всеобщего бытия. В этом плане субъектность, во-первых, выступает важным структурирующим того особого субъект-объектного «противоречия» всеобщего бытия и бытия человека, которое закладывается в сущность социальной эволюции, существование и развитие Социума как сферы и условия человеческого существования, а во-вторых, является главным образующим человека как субъекта познания и действия.
В данном случае автор считает возможным и целесообразным (не вдаваясь глубоко в специальные проблемы антропогенеза) заостроить внимание лишь на некоторых аспектах генесиза субъекта, но имеющих, как представляется, решающее значение в его определении. В этом плане автор исходит из следующих позиций.
Первая заключается в том, что проблема генезиса человека не может решаться без осмысления в рамках поиска сущностно-содержательных характеристик этого процесса и особого, рождающегося в нем феномена, обеспечивающего самоорганизацию-организацию, творчество-самотворчество человека, обусловливающего его действенную позицию в структурировании нового — социального — мира и возможности «выхода» в новое — социальное — пространство. В качестве такого феномена и выступала изначально рождающаяся (как условие и результат) в этом процессе субъектность формирующегося индивида.
Субъектность выступает в числе основных факторов, определяющих начало человеческой истории. Она заключает в своей субстанциальной сущности само и возможность, и необходимость его развертывания в многочисленных формах, раскрывающих его, развивающих, в том числе образующих и реализующих, субъективность. Субъективность нельзя вывести, как справедливо отмечает В. П. Иванов, эмпирическим путем (при сосредоточении на генетическом переходе «обезьянного» в «человеческое»), «Для субъективности в принципе невозможно указать совокупность порождающих ее внешних причин, условий и обстоятельств, ибо ее природа и специфическое отличие состоит именно в отношении ко всему внешнему» (отношении к окружающему миру, к условиям своей жизнедеятельности, к самому себе, пусть еще на первоначальном уровне становления самости). При этом субъективность выступает как внепредметное, но предметно обусловленное свойство «в “самопричинении” и “самообусловленности”».
Вторая исходная позиция состоит в том, что рождение человека имело «взрывной» характер и предполагало своего рода разрыв эволюционной непрерывности. Однако событийный, «взрывной» характер такого рождения полагал сложные, многопланово и многофакторно обусловленные процессы формирования новой природы эволюционирующей материи — материи социальной и совмещался с ними. И в этом процессе фундаментально значимых преобразований, вызвавших взрыв-скачок в «человеческое», последние (преобразования) происходили не строго последовательно и не только как накопление определенной совокупности, но и как спонтанно возникающая и воспроизводящаяся интеграция многих и разных, но определенных, условно «антропообразующих» компонентов в их особых и сложных связях, обеспечивающая специфические закономерности их функционирования и функциональные зависимости в образующейся целостности, способной к саморазвитию. Осуществление таких закономерностей и установление их функциональных зависимостей на уровне формирующей целостности обусловливало снятие в качестве сущностно определяющего действия законов биологических и формирование новых — социальных (см. подробнее ниже).
Событийное возникновение Социума связывалось, однако, с длительным процессом формирования принципиально новых явлений — человеческого сознания, мышления, деятельности, речи и т. д., в их сложной взаимообусловленности и в функциональной зависимости и на основе функционирования определенных закономерностей их движения к целостности как особой реальности человеческого — становлению человека, но не просто как их носителя, а субъекта, способного интегрировать эти явления в их всеобщей значимости на уровне новых форм жизни, жизнедеятельности человека, субъекта, создающего в своей преобразовательной, творческой деятельности новый неприродный мир Культуры как особую среду (неизвестную в другом живом мире) обитания и открывающего в своей деятельности и своей деятельностью новое в универсальной эволюции — социальное движение. Но удержание целостности, непрерывности, устойчивости социального движения полагало всеобщность воспроизводства в деятельности индивидов субъектных свойств и способностей на уровне обобщенного субъекта, каковым выступало зарождающееся Общество. Последнее объективно обеспечивало целостность социального бытия, воспроизводимого конкретными субъектами. Это был сложно структурируемый, многоплановый процесс, реализуемый в едином потоке социального движения.
Только возможность возникновения всеобщего как образующего свойства ставящегося общества в качестве обобщенного субъекта (а не простой совокупности индивидов) обеспечивала реальность системно значимых связей зарождающегося социального мира и развитие особой системной целостности — Социума. «В самостоятельном целом каждый элемент должен определяться своими взаимоотношениями внутри того же целого. Такое целое по своему определению конструктивно. Значит, объективное бытие необходимо включает в себя элемент творческой конструктивности».
Становление Целого выступает как результат сложных, многохарактерных движений, взаимодействий и функциональных связей, возникающих случайно, а также обусловленных в своем появлении новых структур, элементов, обстоятельств, связанных с зарождением особого типа активности — деятельности (полагающей цели, ценности, мотивы и особого деятеля — субъекта). Последняя сама определялась и определяла в своем появлении формирование таких характеризующих новый уровень функционирования живого структур, элементов и их функциональных зависимостей и изначально заключала огромные потенции субъектного проявления субъекта.
Возникает ситуация, при которой реально рождается не просто человек — носитель социального, но субъект социального действия, с необходимостью интегрирующий в себе все отношения взаимодействия всех компонентов Целого (формирующегося Социума) в силу их объективной взаимообусловленности и единства оснований их движения-развития. Он реализует эти отношения взаимодействия в своей целенаправленной деятельности и одновременно самоорганизуется, саморазвивается, самоопределяется в ней, т. е. «выполняет» реально смысл, соответствующий субъекту. Но именно всеобщее взаимодействие всех элементов и структур, объективно «вмещающихся» в формируемое субъектной деятельностью Целое, становится главным условием рождения нового состояния в эволюции — развития социального движения. В нем «предмет природы становится социальным явлением не просто в силу претерпеваемого им материального преобразования, а в результате чисто социального движения, вовлекающего его в орбиту жизнедеятельности человека еще до того, как он получил новый телесный облик. Именно поэтому граница между природным и общественным не совпадает с рубежом между первозданно-естественным и “искусственным” — она проходит в совершенно другой плоскости». В то же время в социальном движении формируется новый по своей природе феномен «Субстанция — Субъект — Социум» как причина и условие субъектного существования конкретного субъекта действия и гарантия сохранения и развертывания самого этого (социального) движения. Но только постоянное воспроизводство конкретного субъекта действия обеспечивает возможность наличия и развитие этого феномена. Одним словом, жесткая взаимообусловленность в постоянном противоречии и снятии его в едином процессе интегрального воспроизводства деятельности, субъекта деятельности, Социума и социального движения обеспечивают реальность социальной эволюции (как особой формы проявления универсальной эволюции) и социального бытия, обусловливающих, в свою очередь, воспроизводство названных феноменов, благодаря опять-таки субъектной активности субъекта социального действия (как их носителя).
Итак, абсолютное начало человека, начало его человеческого становления предстоит как многоуровневый, многохарактерный, сложноорганизованный, многопланово дифференцированный в своей целостности процесс — процесс зарождения социального движения, развития формирующегося в нем в качестве его носителя Социума. Последний реализует в своем воспроизводстве субъектность воспроизводящих его индивидов-субъектов и образует постоянно воссоздаваемые основания их воспроизводства.
Субъектнообразующая в построении социального пространства и «объективного общественного бытия»
Исходным при постановке проблемы взаимодействия субъекта действия и социального мира (взаимодействия, а не только учета действия социального — среды, исторического уровня и т. д.) явилось понимание его как непрерывного процесса воспроизводства целостности Социума как реального носителя социального и действенности деятельных субъектов, лежащей в основании социального движения, — процесса, где действуют свои сложные законы связей и отношений, в том числе закон обратного действия. Такое понимание определяется — координируется, в частности, следующими положениями.
Первое. Само становление человека — это, как отмечалось, сложный, длительный, целостный процесс (заданный объективно сформированными связями определенных феноменов в общей эволюции), который обеспечивает формирование сущностных оснований человека, его свойств, качеств при сохранении тенденций развития уровней и форм их осуществления, и прежде всего свойств, проявляющихся в способности быть субъектом и воспроизводить себя в качестве такового — способности, которая развивается и исторически, и в онтогенезе.
Естественно при принципиальных различиях в характере исторического возникновения, развития человека и общества в культурно-историческом процессе и становления, развития человека в онтогенезе совершались они взаимообусловленно в едином потоке становления и развертывания процесса социальной эволюции. Это было одновременное зарождение и развертывание в целостном процессе этой эволюции особого феномена, возникшего событийно и образуемого определенными вновь возникшими свойствами и качествами живого, системно связываемыми в своем сотворении, — свойствами, заключающими возможность становления человеческого, начало человека.
Длительность процесса, первоначальная неразвитость структур «человеческой определенности», хорошо фиксируемые антропологами и археологами (и здесь существует огромное число публикаций) смена типов антропоидных существ и изменения в совершенствовании искусственно изготовляемых изделий, прежде всего орудий труда (от слегка подправленных галек до разнообразных уже дифференцированных средств эпохи Верхнего палеолита), обеспечивают возможность говорить о промежуточных формах и фазах становления человека. Длительность и сложность, промежуточные формы, фазы становления человека — это действительные факты. Однако человека сложно вывести из «обезьяны» путем поиска промежуточных явлений. Человек, действительно, дитя Природы и человек, действительно, результат эволюции живого, в том числе и обезьяны (очевидно, прежде всего). Но человек не превращенное животное, пусть даже на самом высоком уровне организации, и его человеческая сущность не задается биологически, хотя он и возникает на биологической основе и охраняет биологическую природу происхождения (но не природу явления), но как разрыв непрерывности в эволюции, своего рода скачок, реализующий в соответствующей (обостренной) ситуации, в условиях поиска адаптационных возможностей в ней выход за их пределы как оптимальное достижение в эволюции живого. То есть при всей длительности не совершенности человеческих существ в их первоначальном проявлении осуществление человека происходило как появление и развитие некого принципиально нового и поэтому полагающего некие рамки выбора, однако при объективном установлении направленности этого развития как результата формирования новых феноменов и их структурно-содержательных и функциональных связей, обеспечивающих соответствующие возможности развития-саморазвития его как определенной реальности. «Особая направленность биологической эволюции человека связана с тем, что отбор оказался во власти качественно новой формы приспособительности (скорее, возникновение неадаптивности и надситуативной активности. — Э. С.), обеспеченной наличием общественно-трудовой деятельности, т. е. новой формой отражения объективной действительности.
Механизм этой эволюции имел чисто генетические основы в виде отбора мутаций и рекомбинаций. Однако направление естественного отбора диктовалось требованиями общественно-трудовой деятельности людей.
Естественно, свойства этого реально нового как условия собственно человеческого находились у ставящихся индивидов — «человеков» еще в зачаточном состоянии, лишь как возможность, были неустойчивыми и не представляли развитую системную целостность, свойственную человеку ставшему. Однако они уже заключали направленную тенденцию к развитию-саморазвитию в своем сложном и многохарактерно взаимодействии, обеспечивающем условия их воспроизводства, а поэтому потенциальное начало — начало человека. Именно поэтому можно говорить об этапе становления человека как этапе начала процесса развития некой определенности, еще не развитой в своих структурно-содержательных характеристиках, но уже объективно полагающей (благодаря установлению системных связей и определенных закономерностей функционирования и функциональных зависимостей определенных феноменов) закладывание в ней характеристик человеческой сущности и возможность и необходимость определенного ее развития (по направлению к целостности), в котором потенциальное начало превращается в начало действительное — начало человека.
Одним словом, появление человека изначально полагало не неопределенное существо (постепенно восходящую полу обезьяну-получеловека), а существо, перешагнувшее (в своего рода скачке как возникновении принципиально значимого нового, не существующего прежде, однако, подчеркнем еще раз, полагающего длительную дистанцию и сложный процесс самообразования) через обычную адаптивную активность всего живого, выходящее в развертываемом развитии за пределы чисто биологических потребностей. Оно было способно к преобразовательным действиям, осуществлению действий, связанных с проективной деятельностью, полагающей отношение других особей к ней, способного выделять себя среди других подобных и окружающих предметов, способного к созиданию неприродного мира и впервые в универсальной эволюции — к построению сложных систем отношений.
Тогда становление человека — это объективно обусловленное и постепенное, на разном уровне происходящее осуществление целостного процесса одновременного развития сознания, мышления, способности к преобразовательной деятельности, отношениям взаимодействия индивидов в ней, способности относиться к миру, к себе и порождаемой ею способности переживаний и т. д. — феноменов, взаимодействующих и взаимообусловливающих друг друга, системно связываемых и завязываемых в объективно ставящейся устойчивой, вычленяемой в потоке движения живого (в результате каких-то случайных или сложно многопланово детерминированных в соответствующих условиях сдвигов) особой определенности с заложенной в ней объективно тенденцией саморазвития по направлению к целостности, которая и обеспечивала условия, возможность и необходимость существования человека.
Все вышеотмеченные моменты характеризуют ставящегося индивида, объективно обладающего с самого начала соответствующей творческой способностью (заложенной в самих условиях и «способе» возникновения человека и проявляющейся уже при изготовлении первых орудий труда, жилища и т. д.) и поэтому творящего свой особый — социальный — мир, пусть первоначально еще на примитивном уровне, но творящего осознанно и целенаправленно и поэтому выступающего уже в качестве ставящегося субъекта деятельности. Выделяясь в эволюции живого, человек принадлежит другой системе эволюционирующей материи — эволюции социальной, выполнение которой полагает принципиально новую природу и системное действие особых законов воспроизводства — воспроизводства рода человеческого, ее носителя, полагающего воспроизведение интенсивного развивающегося, усложняющегося нового мира, имеющего принципиально новую природу (как необходимую среду человеческой жизни) в творческой, преобразовательной, сознательной деятельности постоянно развивающегося человека. Возможность производства-воспроизводства последнего обусловливалась, в частности, тем что в деятельное начало ставящегося человека, в его ставящуюся деятельность изначально (как результат системного развития его) полагалась и закладывалась способность особым образом воспринимать мир.
Для того чтобы человек воспринимал мир по-человечески и формировал свой образ мира, в котором он действовал, организовывал свою жизнедеятельность, он должен был состояться как человек. Но для того, чтобы состояться как человек, ставящийся человек должен был увидеть этот мир соответствующим образом, он должен был реализовать возможность и способность особенного восприятия мира, где его новая, уже человеческая, дифференциация мира через познание его целостности стала важнейшей стороной всей истории его становления и развития. Только возникновение способности обобщенного восприятия на древнейших этапах развития человека и синкретического мышления, свойственного первобытному человеку, — мышления и особого восприятия, видения, которые только и позволяли увидеть объекты в их реальном бытии, в определенной особой взаимосвязи, обусловленной способностью мышления первобытного человека, — стали стартовой площадкой развития человека, его восхождения по исторической вертикали, формирования особого социального пространства, обеспечивая возможности развития человеческой деятельности и систем отношений. Однако именно последние обусловливали становление и развитие самого образного мышления, формирование-развитие Образа мира в развитии (сложном, наполненном противоречиями, внутренними «скачками», «новообразованиями» и т. д.) человека.
В процессе антропогенеза возникновение особого видения мира ставящимся, но уже действенным человеком, восприятие его определяло и отделяло деятельного — действующего человека от природы всего другого живого. Образ мира, формируемый в восприятии, был необходимой образующей деятельности человека. Глубина и реальный характер их связи еще мало изучены, однако сам факт взаимной их опосредованное, значение этой связи отчетливо фиксируются в психологии, так же как и ее роль в познании человеком мира.
Определяющим является подход «к изучению интегрального Образа мира, который является одновременно и важнейшей предпосылкой, и аккумулятором результатов любого отдельного акта отражения». Акты отражения действительности ставящимся человеком кумулируются и интегрируются в Образе мира, воссоздаваемом человеком, когда сам Образ мира приобретает, как отмечалось, важные в социальном движении и развитии человека образующие функции.
«Функция образа: самоотражение мира. Эта функция “вмешательства” природы в самое себя через деятельность субъектов, опосредствованную образом природы, т. е. образом объективности, т. е. образом мира». Через деятельность субъектов, в деятельности субъектов реализуется образ объективности, создаваемый благодаря деятельностной позиции человека.
А. Н. Леонтьев отмечал, что «порождаемое деятельностью психическое отражение является необходимым моментом самой деятельности, моментом, направляющим, ориентирующим и регулирующим ее. Этот как бы двухсторонний процесс взаимопереход составляет, однако, единое движение, от которого психическое отражение неотделимо, ибо оно не существует иначе, как в этом движении». Формирование Образа мира в этом плане фиксирует, в частности, целостность процесса становления человеческих свойств, во-первых, и границу, отделяющую человека от всего другого живого, во-вторых.
Углубляя понимание структурно-содержательной и функциональной сущности деятельности, А. Н. Леонтьев указывает на единое движение психики и деятельности в их взаимообусловленности и подчеркивает роль психического отражения как действенной силы, реализующей и определяющей возможности функционирования и развития деятельности. Это единое движение, постоянно воспроизводимое в жизнедеятельности человека как целенаправленно действующего субъекта, отмечаемое для индивида современного, закладывалось изначально в процессе антропогенеза и социогенеза как необходимый момент социального.
Можно полагать, что характер процесса антропогенеза предстоит как «целенаправленное» (хотя и сопровождающееся поворотами, скачками, разного рода подвижками) движение к определенной целостности, спровоцированное неслучайными и последовательно возникающими феноменами человеческого, и не только своего рода «поисками» в ситуации возникшего широкого выбора, и не только накоплением количественным и качественным нового (изготовление орудий труда, прежде всего). Важным моментом, определяющим реальную возможность такого процесса, было возникновение в результате происходящих в природе, и прежде всего в биологическом, а именно в животном мире, изменений, обеспечивающих формирование принципиально новых связей принципиально новых, не свойственных другому живому, элементов, образующих некую новую структуру с определенной системно значимой обусловленностью этих связей, объективно способную обеспечивать развертывание движения к некой системной целостности. Реальное начало становления системной целостности обеспечивало, в свою очередь, при всех отклонениях, вариативных поисках удержание направленности движения развития к конкретной системе — человек.
В рамках такой ставящейся системной целостности психическое, сознание и деятельность воспроизводятся в своей глубокой взаимообусловленности. Именно возникновение определенных закономерностей функционирования деятельности и психики, деятельности и сознания, появление функциональных закономерностей их развития во взаимосвязи и взаимообусловленности (в едином движении), установление системных связей новых формирующихся в деятельности структур и т. д. и их взаимодействие обусловливают направленное единство развития системных качеств феномена «Человек» и формирующейся открытой органической системы по направлению к системной целостности — системы Социум — и определяют возможность развертывания социального движения в рамках универсальной эволюции. Носителем этого движения выступает человек как субъект, обладающий сознанием, определенными характеристиками психики, целенаправленно, целесообразно действующий.
Деятельность как основание становления субъекта и развития субъектности
Становление человека как развитие и в развитии живого полагало, с одной стороны, сохранение главных свойств живого, в том числе и прежде всего адаптивности, но с другой стороны, именно становление принципиально нового уровня организации в развитии живого, связанного, в частности с возникновением способности человека к преобразованию действительности, созиданию искусственной среды как условие его воспроизводства, полагали появление (как необходимости новой по своей природе) формы активности, не свойственной всему другому живому — деятельности. Последняя, в свою очередь, полагала новые характеристики соотнесения человека с окружающим миром.
Однако проблема взаимосвязи и соотношение активности и деятельности, так же как и понимание феноменов деятельности и активности, — среди наиболее дискуссионных в системе научных знаний.
Но если проблема деятельности как особого феномена, ее особенности, структурно-содержательные характеристики, сущностный смысл и функциональная нагрузка лежат в пространстве философии, психологии и социологии, то проблема активности широко обсуждается практически во всех научных дисциплинах, но при отсутствии при этом реальной общепринятой теории активности, а также ее дифференцированной характеристики. Географы говорят, например, об активности вулканов, биологи изучают активность живого, активность человека — важнейшая тема в психологии. «Активность выступает как наиболее общая, всеохватывающая характеристика живых организмов и систем». Физики и философы определяют активность как всеобщее свойство, атрибут материи, разводя или не разводя порой движение и активность в их специальном соотнесении. Введение системного подхода к познанию социальной действительности обусловило новые аспекты осмысления активности, например, в контексте среды и т. п.
Проблема активности как феномена универсальной эволюции — тема особая, сложная, многогранная. В данном исследовании актуализируется проблема уровневых характеристик активности лишь в контексте обсуждения становления и осуществления субъектной активности, в рамках которой последняя и рассматривается.
В этом плане особый смысл приобретают уровневые характеристики активности живого, и прежде всего активности человека в соотнесении с последней.
Нельзя сказать, что теме активности человека уделялось недостаточное внимание. Она глубоко изучалась и изучается в системе социальных, психологических, психофизиологических, физиологических и других знаний.
Список имен и работ исследователей активности занял бы сотни страниц: А. Адлер, В. М. Бехтерев, Н. А. Бернштейн, Н. С. Лейтес, А. Р. Лурия, В. С. Мерлин, А. А. Ухтомский, Э. Фромм, Э. Эриксон, К. Роджерс и многие, многие другие разрабатывали и обсуждали разные аспекты активности человека. Но, тем не менее, тема активности человека, глубина ее специфики, формы и уровни, степень и характер проявления предполагают решение еще многих серьезных и важных проблем, в частности дифференцированной оценки видов ее и дифференцированного отношения к реальным ситуациям ее осуществления и т. д. И особый смысл в этом плане приобретает отмеченное выше соотнесение активности и деятельности — проблема, которая в процессе углубления исследований этих феноменов раскрывается во все большем своем значении и смысловой нагрузке в познании человека и сложность которой особо подчеркивал А. Н. Леонтьев.
П. Я. Гальперин в своей работе «Введение в психологию» наметил эволюционные уровни развития активности, выделяя уровень активности человека как соответствующий уровень эволюции. В качестве дифференцирующего средства такой уровневой характеристики им было определено действие, поскольку уровни эволюции действия намечают, по его словам, «собственно говоря, основную линию развития материи». Гальперин выделил следующие четыре уровня. Первый связывался им с неживой природой. Это уровень физического действия. «Особенность и ограниченность физического действия... заключается в том, что в неорганическом мире механизм, производящий действие, безразличен к его результатам, а результат не оказывает никакого, кроме случайного влияния на сохранение породившего его механизма». Это, далее, уровень физиологического действия. «Здесь результаты действия не только регулируют их исполнение, но, если эти результаты положительны, то они и подкрепляют механизм, производящий эти действия». Следующий уровень — действие субъекта. «Принципиальное значение в расширении приспособительных действий заключается именно в том, что животное получает возможность установить пригодность
В контексте излагаемой автором позиции отнесение, что очень важно, третьего особого уровня к субъектному не может быть принято по двум причинам: во-первых, субъект связывается мною только с деятельностью, целенаправленной, преобразовательной, мотивированной, с мышлением, сознанием и т. д., т. е. со свойствами человека как реального субъекта, носителя социального движения, что наиболее широко распространено с философской, психологической, социальной точек зрения; во-вторых, потому, что субъектный уровень как бы противопоставляется личностному, четвертому, свойственному по классификации П. Я. Гальперина человеку. Однако личностный уровень развития является относительно поздним историческим приобретением, в то время как начало человеческой деятельности как особой активности связывается с самого начала с индивидом как действенным субъектом. Снова встает вопрос о понятийном аппарате. В данном случае более адекватным представляется обозначение третьего уровня — как поисковой активности действия и внести в него изменения еще до физического исполнения или завершения».
И наконец, уровень действия личности. «Здесь субъект действия учитывает не только свое восприятие предметов, но и накопленные обществом знания о них, и не только их естественные свойства и отношения, но также их социальное значение и общественные формы отношения к ним».
Вопросу уровневой характеристики активности специальное место отводит в работе «Психология образа» С. Д. Смирнов, выделяя соответствующие качественные ступени ее развития. «Первой качественной ступенью в развитии активности является, — отмечает исследователь, — переход от активности как всеобщего свойства материи к активности, свойственной живым организмам и проявляющейся во всех процессах жизнедеятельности».
Главной отличительной чертой живого, отражающей «его качественно новый уровень активности, является способность к осуществлению негэнтропических процессов, которые наблюдаются на клеточном и даже молекулярном уровне».
Второй скачок в развитии активности С. Д. Смирнов связывает «с переходом от растительной формы жизни, основным способом существования которой является ответная активность, вызываемая прямым воздействием биологически важных факторов, к животным, которые могут осуществлять поисковую активность....Увеличение временных и пространственных промежутков между актом расхода энергии и актом компенсирующего этот расход получения энергии» является важнейшим моментом в развитии активности.
Следующая ступень в развитии активности «связана с появлением человеческой деятельности, основное отличие которой от поведения животных по параметру активности состоит в переходе от приспособления к природе к ее преобразованию и творческому изменению в соответствии с собственными целями человека, имеющими социальное, общественно-историческое происхождение».
В вышерассмотренных характеристиках разделительных уровневых состояний активности главным, как представляется, является фиксирование эволюционных уровней. В этом плане проводимое С. Д. Смирновым выделение трех направлений развития активности: роста инициативности, роста «пространственно-временных промежутков между началом акта (спонтанного или ответного), связанного с тратой энергии и его позитивным результатом, приводящим к накоплению энергии (или избеганию ее более крупных потерь)» и, наконец, перехода «от процессов адаптивного, приспособительского плана к процессам преобразования и активного конструирования внешних условий существования системы, стремящейся сохранить и развить свою внутреннюю определенность» — характеризует практически глубокое качественное различие «функционирования» активности.
Разделение и выделение уровней функционирования активности приобретает особый смысл в познании специфики человека как носителя нового уровня активности, полагающей принципиально новые характеристики, выделяющие ее в особый тип — деятельность. Человек выступает как субъект деятельности, отличительными особенностями которой являются преобразовательный характер ее и общественная обусловленность как феномена нового уровня эволюции, эволюции социальной, когда «общественная форма деятельности есть такое же свойство человека, как и любое другое его проявление». Качественное различение уровней эволюции действия в этом плане становится чрезвычайно важным, однако, к сожалению, не всегда достаточно адекватно оцениваемым критерием отделения человека в его особой — «человеческой активности». При этом, в частности, часто не учитывается тот известный факт, что нижние уровни эволюции действия могут входить в структурно-содержательные и функциональные характеристики высших, в то время как высшие не входят в такого рода характеристики уровней нижних. Появление человека связано не только и не столько с расширением и повышением уровня активности самого по себе — с возникновением новых форм и новых характеристик ее осуществления как активности живого, сколько с появлением в универсальной эволюции принципиально нового «ограничивающегося» в своих сущностных определениях феномена живого, существование и воспроизводство которого полагало не только новый уровень, но и характер ее проявления. При сохранении биологической природы происхождения человек приобретает новую социальную сущность и его появление выступает как условие и одновременно порождение и развертывание в универсальной эволюции новой формы и уровня ее проявления — эволюции социальной, становление которой по ее смыслу и значению оценивается как своего рода разрыв непрерывности, скачок в новое. В этом переходе-скачке, обусловленном многими сложными разнохарактерными процессами изменений в движении живого, связанными с появлением в нем новых (за счет роста и кумулирования эффектов флуктуаций) структур, элементов и их взаимодействий, возможно спонтанным изменением-расширением, усложнением психики (изменением восприятия, появлением памяти, воображения) и формированием новых функциональных связей ее составляющих-образующих, а также появлением нового уровня способности и возможности отражения, и прежде всего активного опережающего отражения действительности, возникали потребности и способности «обобщения» ситуации, «маневренности» видения и т. д., обеспечивающие переход от поисковой активности к преодолению ситуации и выработке надситуативной активности. Усложнение и расширение возможностей, и рост способностей к надситуативной активности в комплексе с формированием в ее реализации связей и отношений (как активности не только расширяющей пространства действия, но и полагающей закрепление новых схем действия) и изменениями, произошедшими в психике (обеспечивающими соответствующую фиксацию действий и функций), лежали в основе генезиса деятельности и формирования ее носителя — человека как субъекта, воспроизводящегося именно в ней как принципиально новый феномен живого, но реализующегося уже в новом, неприродном, мире.
Становление такой деятельности осуществлялось, как отмечалось, в процессе и как процесс становления человека, всех его образующих, системно, в едином потоке процесса становления социального движения, при формировании основных образующих деятельности, отделяющих ее как явления новой природы от активности всего другого живого, хотя и выросшей из последней, но несоотносимой с ней как явления принципиально нового уровня движения. И цель, мотивы, действия, образ мира, целеполагание, целесообразность и другие феномены, в своей взаимообусловленности системно связанные с деятельностью, — это явления системы социального мира. И в этом плане деятельность лежит в совершенно иной плоскости, чем все формы проявления активности нижележащих уровней эволюции живого при любой сложности организации последних. Все ее образующие закольцованы в своем происхождении, становлении, развертывании и воспроизводстве в деятельности и как деятельность. Деятельность изначально заключает огромные потенциальные возможности преобразования и связана с субъектом как единственным реальным носителем, реализующим ее возможности и реализуемым в ней, способным к преобразованию действительности. Она носит целесообразный, целеполагающий характер, где цель имеет социально-историческое происхождение. Она всегда подчинена «тем общественно-историческим условиям, тем сознательным отношениям (уже в процессе становления деятельности и отношений в их взаимообусловленности в едином процессе становления социального. — Э. С.), в которые всякая человеческая деятельность включена». И это важнейший момент в характеристике цели деятельности, не связываемой с другими уровнями живого, полагающей осмысленное отношение к действительности и проектируемое «будущее». Но такая цель сама возникает только в деятельности и благодаря возникновению последней, одновременно обеспечивая ее структурирование в качестве конкретного структурного компонента определенного ее структурно-содержательного определения. Поэтому при любом подобии (но не тождестве) поведения, например, животного, целесообразного в нашем понимании, можно говорить лишь об особых способностях возможностях и т. д. животных (но не о наличии цели, связываемой с реальной деятельностью, цели деятельности, не разделяя цели и «цели» разных уровней активного поведения, как это встречается порой в литературе), о сложной ориентировочной активности, о сложном поведении, закладываемом в определенные границы возможного «движения» и активности, обеспечиваемых сложностью организации, но в рамках соответствующего уровня эволюции и системной организации, ограниченной опредленным порогом (как бы нам ни хотелось, например, заговорить с нашей собакой), формируя при этом соответствующий понятийный аппарат для ограничения-разграничения таких уровней.
Деятельность человека — это принципиально новое явление в мире живого. В этом плане, в частности, важно отметить, что «между предметной (манипуляционной) деятельностью животных предков человека, в частности их орудийной деятельностью, и даже первыми, примитивнейшими формами трудовой деятельности не было прямой непосредственной преемственности: невозможно себе представить «плавного» перерастания животной предметной деятельности в человеческую деятельность. Предшествующим звеном между ними могло явиться лишь установленное нами у обезьян компенсаторное манипулирование, которое только и могло обеспечить небывалый и величайший в истории планеты скачок из сферы биологических закономерностей развития в качественно иную сферу общественно-исторического развития, т. е. от биологических видов деятельности к социально обусловленной деятельности» и далее «никакая разновидность деятельности человека по своей сущности, по своему содержанию, а в сформированном состоянии и по форме не сопоставима с какой бы то ни было деятельностью животных».
В этом плане жестко стоит вопрос о понятийном разделении-отделении понятия деятельности человека как психологической категории человеческой действительности от всех других форм активности, в том числе высших, сложных форм поведения животных, В философии понятие «деятельность» прочно связывается с человеком, с социальным миром. В то же время термин «деятельность» широко используется не только в связи с человеком, но и по отношению к животным, отдельным феноменам неживой природы, таким, например, как деятельность вулканов и т. д. Более того, некоторые зоопсихологии, используя термин «деятельность» для характеристики поведения животных, ссылаются, в частности, на то, что в работах таких крупных психологов, как А. Н. Леонтьев, термин «деятельность» применяется и по отношению к животным.
Что касается последнего, то внимательное прочтение всех основных работ А. Н. Леонтьева свидетельствует о том, что деятельность как таковая, как особое свойство раскрывается именно в отношении человека и что термин «деятельность» в психологии употребляется им, прежде всего в контексте соотнесения психического отражения и деятельности как особой активности (он подчеркивал, в частности, их одновременное зарождение — «уже в зарождении деятельности и психического обнаруживается их предметная природа». «Мы говорим о деятельности в таком контексте, как, скажем, “экономическая деятельность предприятия”, но также и применительно к функциям отдельных органов человека и животных, например, мы говорим о сердечной деятельности или деятельности почек.
Иначе обстоит дело в психологии, где, говоря о деятельности, мы разумеем... предметную деятельность, основной и исходной формой которой является деятельность чувственная, непосредственно практическая».
В этом плане он неоднократно подчеркивал, что деятельность — это особая категория, отражающая специфику именно человеческой действительности (в связи с развитием сознания человека, смыслом, личностью ит. д.), особенно в последних своих работах, в том числе и изданных посмертно, в частности, в связи с раскрытием роли образа. С термином «деятельность» происходит нечто схожее с термином «культура», употребляемым достаточно широко и в разной связи, например, с зерновой культурой, культурой отдельного человека и Культурой как миром человека, свойственным только ему, и культурой как особой сферой человеческой деятельности. Не случайно деятельность как особый феномен активно обсуждается на самом высоком уровне в системе психологических и философских знаний, в том числе на протяжении последних тридцати лет (а в целом с 30х гг. прошлого века), и активно дискуссионно в наши дни (см., например, серию статей в журнале: Вопросы психологии № 2, № 3). Между тем накапливаемый материал об особенностях деятельности, структурообразующих ее определенных эволюции объективно существуют четко сущностно различающиеся ее уровни, формы выполнения, реализуемые системно в соответствующих пространствах ее осуществления. Социальный мир человека лежит в своем особом пространстве, пространстве осуществления эволюции социальной, он прочно связан эволюционно в своем происхождении с миром всего другого живого, но воспроизводится в своем бытии в другом пространстве, по другим законам и не может реализоваться на основе лишь той активности, которая лежит в основе всего другого, а реализуется при возникновении новых форм действенности способностей нового живого — человека. Становление человеческой деятельности, обусловливалось сложными событийно значимыми превращениями в мире живого, обеспечивающими своего рода скачок в новое, где создавались потенциальные возможности ее реального начала как «поднятия над» активностью всего другого живого, осуществляемого в результате и как результат рождения ее носителя, порождаемого в ставящейся деятельности и им порождаемой в процессе длительных и сложных поисков устойчивости своего реального осуществления-самоосуществления. Именно в деятельности, а не в других видах активности воспроизводится человек в своей человеческой сущности.
Активность в социальном движении развивается как активность субъекта, которая становится внутренним моментом его саморазвития, осуществляемого в деятельности (полагающей цель, мотивы и т. д.), в процессе ее развития, потому что, повторим, «ни природа вещи, выступающей в виде-уровней (в том числе о таких феноменах, как надситуативная активность, образ, особенности действия и др.), о ее функциональных характеристиках и сущностных особенностях и объективный рост требований методологического характера все жестче определяют необходимость ограничения определения и шире — понятия деятельности как свойственного именно человеку феномена. Одновременно обостряется проблема разработки общего понятийного аппарата психологии и зоопсихологии, в том числе и вычленения терминов для уровневой характеристики разных форм и типов активности в целом и в частности, во все большей степени открывающихся человеку сложных форм поведения животных, а также определений-терминов для более точного обозначения того, что называется в поведении животного целью, во всяком случае, для разграничения цели активности животного и цели деятельности человека.
Одним словом, деятельность выступает сущностной характеристикой человека как условие его существования и воспроизводства — это, во-первых. И этого исходного принципа в определении человека придерживаются большинство отечественных ученых (А. Г. Асмолов, Г. С. Батищев, О. Г. Дробницкий, В. П. Иванов, Э. В. Ильенков, М. С. Каган, В. Ж. Келле, А. Н. Леонтьев, В. А. Лекторский, Э. С. Маркарьян, М. К. Мамардашвили, А. П. Огурцов, С. Л. Рубинштейн, В. С. Ш , Г. П. Щедровицкий, Э. Ю. Юдин и др.), «...Специфические особенности деятельности как формы объективного процесса порождены таким раздвоением последнего на определенной ступени его организации, когда одна часть природы стала жить жизнью всей природы по меркам “любого вида”, делая ее своим неорганическим телом», во-вторых. Деятельность в этом плане, порожденная в процессе становления человека, выступает значимым явлением общей эволюции.
В свете всего вышесказанного о сущности деятельности и деятельностной сущности человека актуальной остается проблема соотнесения деятельности и активности в целом и с различными видами последней. В частности, как понимать активность деятельности, как она соотносится с деятельностью и с активностью всего живого? Как проявляется человек как существо активное и как существо деятельное?
Не разворачивая эту проблему для специального обсуждения, автор в контексте рассматриваемых в данной работе тем и вопросов полагает здесь деятельность как превращенную форму активности, которая в своей особой самостоятельной определенности и «ограничении», связанных объективно с соответствующим уровнем эволюции всеобщей (но прежде всего, живого), представляет и обеспечивает функционирование, осуществление социального мира и человека, его носителя, и которая обладает свойствами, характеристиками, присущими именно ей как явлению принципиально новой природы — социальной — и заключает структурно-содержательную и функциональную сущность всех полей и уровней проявления активности, но не сводится к их совокупности, объективно формируя сложную иерархию всех видов активности, поскольку все они реализуются человеком, воспроизводимым в своей сущностной определенности (и своей человеческой особенности в общем эволюционном процессе) именно в деятельности.
Социальное, повторим, родилось в рамках универсальной эволюции в природной среде, и человек как дитя природы, природное порождение, сохраняет все формы и уровни активности, свойственные животному миру. Однако при всем сходстве с активностью собственно биологической соответствующие формы и уровни активности реализуется в рамках социального движения как составная часть этого движения, образуя характеристики его определенного уровня (точно так же, как при сохранении химических и физических процессов биологическое снимает их в себе, определяя их и их действия в рамках биологического) при удержании определенных принципов их собственного осуществления. Но в пространстве-времени социального бытия они утрачивают (естественно, за исключением связанных, в частности, с физиологическими особенностями человека) многие особенности своего проявления, системно значимые в определенной целостности собственно биологических способов существования (см. также выше).
И поэтому все нижележащие (по отношению к деятельности) уровни (этажи), формы и виды активности человека, функционируя по своим закономерностям, находятся в новом пространстве функционирования живого, в пространстве социальном, и, теряя в этой ситуации свою системную обособленность, вписываются в целостность жизнедеятельности человека. Естественно, сохраняя свои структуры, специфику и соответствующие функции в условиях жизнедеятельности человека, они проявляются в рамках программ осуществления человека, сущностные характеристики которого определяются деятельностью, растущей способностью преобразовывать, полагать, относиться к миру, к себе, обусловленной его человеческими свойствами, формируемыми в деятельности, и поэтому могут рассматриваться с учетом специфики воспроизводства человека как своего рода «деятельностные» активности, активности деятельности человека.
То есть становление деятельности, человеческого сознания как феноменов, определяющих человека, способного мыслить, проектировать, творить, оценивать и переживать творения свои и других, четко отбило границы разных уровней осуществления активности в живом движении, не только вводя новые параметры ее в рамках универсальной эволюции, но и преобразуя весь план активности на соответствующем эволюционном уровне — уровне появления человека, носителя в ее рамках эволюции социальной, когда и возник феномен деятельности как принципиально новая природа активности живого, превращенная форма последней, свойственная социальной эволюции и характеризующая новый уровень «способности» эволюции универсальной. И хотя деятельность еще не раскрыта в полной мере на общетеоретическом уровне, в ее сущностной (субстанциальная, структурно-содержательная и функциональная сущности в едином целом) определенности, в том числе в вышерассмотренных аспектах, теоретические исследования ее, прежде всего, в системе философских и психологических наук выявляют важнейшие моменты в понимании деятельности как феномена человеческой действительности.
Как особый феномен в развитии живого, как феномен социального бытия деятельность характеризуют четко определенные сущностно значимые особенности, которые нашли отражение в теории деятельности, в частности, при выделении ее основных принципов. В их числе А. Г. Асмолов перечисляет следующие: принцип предметности, активности, неадаптивной природы человеческой деятельности, опосредования, интериоризации и экстериоризации, анализа деятельности «по единицам», а также принципы зависимости психологического отражения от места отражаемого объекта в структуре деятельности, историзм.
В контексте данной темы — субъекта — важным представляется остановиться на неадаптивной природе человеческой деятельности, обусловленной ее способностью и обусловливающей ее способность к саморазвитию (источник которого, по А. Н. Леонтьеву, лежит в ней самой). Рассматривая активность в ее соотнесении с деятельностью А. Н. Леонтьев подчеркивал сложность осмысления проблемы «явлений активности, которые образуют трудно улавливаемые в эксперименте, но, тем не менее, реальные моменты человеческой деятельности, возвышающие ее над функцией прямой или косвенной адаптации к наличным или предполагаемым требованиям ситуации. Моменты эти составляют как бы внутреннюю предпосылку самодвижения деятельности и ее самовыражение.
Но эта проблема, на которую мы постоянно наталкиваемся в живой человеческой жизни, остается сейчас едва затронутой экспериментальным исследованием, и ее разработка в огромной степени остается делом будущего». Источник способности деятельности к саморазвитию лежит в ней самой в действительной ситуации «процесса преобразования потребности в ходе деятельности по формуле “внутреннее (субъект) действует через внешнее и этим самым само себя изменяет” (А. Н. Леонтьев)», — пишет А. Г. Асмолов, ссылаясь на А. Н. Леонтьева. И в этой формуле заключен главный смысл неразделенности деятельности как феномена новой природы, несводимой к активности и выполняемой субъектом (как существом, способным к сложному обобщенному и одновременно дифференцированному восприятию, формированию образа мира, к мышлению, цели полаганию и т. д.), и субъекта как феномена, порождаемого в деятельности и деятельностью, — не разделейности, заложенной в самом процессе антропосоциогенеза, в процессе сложных превращений в мире живого и длительного, многоуровневого осуществляющегося структурирования особой целостности (во взаимообусловливании, взаимодействии в этом процессе сознания, мышления, психических новообразований, способности воображать, проектировать способности формирующегося индивида подниматься над адаптивным поведением, над ситуативной активностью и т. д.) как скачка «выпадения» ставящегося человека в новое пространство-время эволюции — становления деятельного субъекта (см. также выше).
Именно такая неразделенность и связь обеспечивала рост-развитие человека как деятельного субъекта и расширение-усложнение деятельности как условие осуществления социального движения и воспроизводства субъекта. В такой неразделенное взаимообусловливающих друг друга субъекта деятельности и деятельности и постоянном воспроизводстве единства их противоречия: постоянно субъектно развиваемой человеком «опережающей» объективно его в своем действии, действии-воздействии (и прежде всего, в результатах ее и образуемых ими новых возможностях действия человека) деятельности, с одной стороны, и постоянно самоосуществляющегося в ней человека как субъекта, задающего новые пространства ее как условия своего роста-развития и реализации своих объективно растущих возможностей (порождаемых ею же) и реализующего ее результаты в новых проектах, целях, задачах — с другой, заключаются важнейшие сущностно значимые характеристики деятельности (которые в какой-то степени раскрывают ее субстанциальную сущность) и субъекта деятельности. Сама же надситуативная активность и неадаптивность выступают внутренне образующими конструктами структурно-содержательной и функциональной сущности деятельности и ее соответствующих характеристик. Именно надситуативность и неадаптивность в этом качестве становятся объективно источниками ее движения и возможностей нададаптивного характера проявления.
При этом неадаптивная природа (и «неадаптивность как неизбежность», по В. А. Петровскому, глубоко прорабатывающему феномен неадаптивности в характеристике деятельности современного субъекта) деятельности заключается в самом субъекте действия (через внутреннее его действие определяемое целью, мотивом) в силу особенностей его действенности (как ставшего феномена социального мира) и способности не только к адаптивной, но и к образовательной-преобразовательной деятельности, способности, заложенной в антропогенезе, где важнейшей образующей его субъектного становления выступало «открытие», «обнаружение» и проявление надситуативной активности. Обусловливая генезис деятельности, надситуативная активность становится постоянно необходимой образующей ее движения. «Фундаментальным признаком человеческой деятельности является то, что она не только реализует исходные жизненные отношения субъекта, но и порождает новые жизненные отношения; раскрывает свою несводимость к первоначальным зафиксированным жизненным ориентациям за счет включения “надситуативных” моментов».
«Деятельность богаче, истиннее, чем предворяющее ее сознание», — подчеркивал А. Н. Леонтьев. Но именно в силу непрерывности процессуальных свойств (также, как и психического, согласно теории «психического как процесса», по С. Л. Рубинштейну, А. В. Брушлинскому) деятельности, способности ее изменяться, развиваться она обогащает, активизирует субъекта, обусловливает его рост-развитие. При этом надситуативная активность, выступающая, по мнению автора, в качестве важной исходной образующей ее становления конструкта и заключенная в деятельности как важный источник ее движения (см. по этому поводу работы А. Г. Асмолова, В. А. Петровского), не только предваряет (в качестве такого источника), но и «сопровождает» деятельность, корректируя ее, развивая цели, углубляя мотивы, формируя пространство выбора и направленности действий, обогащая ее процесс, поэтому деятельность «способна» преодолевать адаптивные формы отношений к действительности и приобретать нададаптивный характер (и если неадаптивность не обязательно еще несет прогрессивное, новое, преобразовательное, то нададаптивность полагает это в принципе).
Именно неадаптивная природа деятельности обеспечивает возможность ее нададаптивного проявления, где нададаптивность выступает как ее порождение и одновременно как обеспечение осуществления особой способности субъекта не только выхода за пределы ситуативных обстоятельств в рамках неадаптивных образовательных действий, но и преобразования и изменения самих ситуаций. Возможность нададаптивной деятельности является в этом плаке важнейшей характеристикой субъектности субъекта, в то время как субъектная представленность в деятельности обеспечивает ее особую природу, поднимающую ее над активностью всего живого, ее особое свойство — неадаптивность. «Способность» к неадаптивности определяется и обусловливается заложенной в генезис деятельности надситуативной активностью (не просто активностью, а активностью деятельностной, принадлежащей деятельности) как особой формой активности, лежащей в основе ее становления и ставшей ее составляющей. Она возникла как составная часть сложных процессов превращений и созиданий принципиально нового в развитии живого и поэтому как реально действующий фактор в формировании направленности движения антропогенеза — активности, обеспечивающей феноменальное свойство нового живого — неадаптивность (неадаптивная деятельность, по В. А. Петровскому) — в качестве одного из основных свойств деятельности как способа воспроизводства человека в качестве субъекта. Но при этом необходимо помнить, что адаптивные возможности свойственные всему живому и сохраняющиеся в новом социальном мире, теперь принципиально новые по существу, воспроизводятся в новой системе координат развития живого.
Итак, деятельность как системобразующее целостности системы «Человек», обеспечивающая становление и развитие субъекта и обеспечиваемая становлением и развитием последнего, заключает огромные потенциальные возможности саморазвития в силу особой неадаптивной природы ее, обусловленной возникновением в процессе антропогенеза особой надситуативной активности, вошедшей в ее «плоть» в качестве составляющей-образующей. В связи с этим раскрытие механизмов и структуры действия надситуативной активности в развитии деятельности приобретает особый смысл. В этом плане в сфере психологических знаний существуют (как уже отмечалось) специальные глубокие исследования, связанные с познанием динамических характеристик деятельности индивидов в онтогенезе. Раскрытие таких характеристик, оценка их действенности в контексте всего вышесказанного становится, безусловно, важной в познании деятельности, субъекта деятельности, в познании (естественно, с учетом особенностей «функционирования» деятельности современного индивида) становления и развития ее в процессе филогенеза и культурно-исторического развития, что, в свою очередь, является важным условием углубления знаний о сущностных характеристиках деятельности в целом, в том числе в процессе развития ее в онтогенезе.
Выделяя динамическую составляющую деятельности, А. Г. Асмолов и В. А. Петровский в своей совместной работе пишут: «Условием определения понятия “активность” в более специальном значении является разграничение процессов осуществления деятельности и процессов движения самой деятельности, ее самоизменения. К процессам осуществления деятельности относятся моменты движения, входящие в состав мотивационных, целевых и операциональных единиц деятельности на данном уровне ее развития и необходимых переходов между ними». Именно зажатые в структурные компоненты деятельности мотивы, цели субъекта, операционные моменты и т. д, связанные с определенным уровнем развития его психики, с сознанием и мышлением, а также закладываемое изначально в сам процесс становления (в антропогенезе) деятельного субъекта (как носителя деятельности) отношение (к цели, действию, себе и т. д. как проявления самоотношения и самосознания, определяющих смысл рождения человека) объективно формируют возможность движения деятельности. Особое же состояние движения определяется субстанциальной сущностью деятельности как специфического в универсальной эволюции феноменального типа активности, полагающей субъекта, а поэтому определенный принцип проявления-осуществления ее системной организации и уровень ее представленности как особой реальности эволюции социальной. Сам процесс движения реализуется в разрешении вышеуказанного противоречия — неразделяемого единства деятельности и субъекта деятельности, формой проявления которого является, в частности, разрешение постоянно возникающего противоречия взаимообусловленности — способности субъекта к преодолению ситуации (надситуативная активность) в реализации надситуативной активности в объективно неадаптивной деятельности и возникающих в неадаптивной деятельности новых норм требований к субъекту, к его возможностям преодоления ситуации за счет надситуативной активности, объективно заложенной в геном деятельности (как особого типа активности), но реализуемой в большей или меньшей степени субъектом в зависимости от степени развитости субъекта. «Собственно активность, в отличие от процессов осуществления деятельности, образуют моменты прогрессивного движения самой деятельности — ее становления, развития и видоизменения». Главным здесь является движение деятельности, но где «собственно активность», порождаемая, однако, уже деятельностью (в генезис которой она изначально объективно заложена, см. выше), т. е. активность деятельности (отличная от активности всеобщего живого) как ее пусковой механизм, полагающий включение сознания и цели, выступает сущностной характеристикой деятельности в целом. То есть сама деятельность, «пропуская» через специфическую (уникальную по существу) многоплановую, многоуровневую, сложно иерархизированную структурно-содержательную определенность своей системной целостности, прежде всего через субъектную представленность индивида в целях, мотивах, установках, особую (надситуативную) активность, полагает такой феномен — пусковой механизм ее движения. И именно поэтому активность в движении деятельности, выступая ее системным качеством во всей сложности и многоплановости осуществления последней, обладает особыми свойствами, невозможными в другом живом мире. В этом плане приобретают интерес (что нам представляется важным подчеркнуть) исследования активности как составной части движения деятельности индивида.
Исходным в таких исследованиях стало понимание активности как движения неотделимого от деятельности. При этом активность выступает в деятельности как тот процесс, в котором «находит свое выражение собственно активность субъекта», т. е. определяется способность деятельности «переходить за пределы функции приспособления субъекта». Активность, следовательно, может быть определена как «совокупность обусловленных субъектом моментов движения, обеспечивающих становление, реализацию, развитие и преобразование деятельности».
Когда мы говорим о становлении деятельности как явления социального движения, эти эвристически значимые, высказываемые авторами позиции о моментах движения приобретают особый смысл. А поскольку в своем генезисе деятельность ставилась ставящимся субъектом субъектно как условие и способ его человеческого бытия (отличного от существования всего другого живого), то генетически заложенная в ней активность-способность (способность субъекта к надситуативной активности), заключающаяся в единстве субъекта и деятельности, приобретает всеобщий смысл как имманентная деятельности, реализуемая, как отмечалось, в той или иной степени или не реализуемая субъектом (в зависимости от задач, форм, характера, уровня осуществляемой им деятельности и степени субъектной выраженности в ней). Поэтому не только совокупность особых моментов движения деятельности, определяющих ее динамичность, но и системная значимость «впущенности» в ее сущность через субъекта деятельности (в его деятельность) особой деятельностной активности (активности, объективно содержащейся в ней как изначально «впущенной» в ее содержательную сущность — надситуативной активности) обеспечивает ее становление как основания развития социального — социального движения.
Деятельность и субъект, определяемые как изначально образующие социальное, предполагают, в своем становлении чисто социальное движение и сами обусловливают его.
Здесь особенно значимой становится «организующая-самоорганизующая» действенность индивида как изначально субъекта деятельности и поэтому ее движения, главным моментом которого и выступает надситуативная активность субъекта. «Понятие “надситуативная” активность, без введения которого невозможно понимание движения деятельности как ее саморазвития, и фиксирует факт существования таких тенденций, в которых субъект возвышается над ситуацией, преодолевая ситуативные ограничения на пути движения деятельности».
Итак, надситуативная активность, свойственная человеку изначально как решающее условие его осуществления и развития, уже в самом его генезисе является важным процессуально образующим моментом становления структурно-содержательных оснований деятельности как деятельности субъекта, определяющим ее специфику как деятельности именно человеческой, обеспечивающей способность творить над природный мир, создавать особые формы его организации — деятельности, определяющей и реализующей такое свойство ставящегося индивида, как его субъектность. Она структурирует пространство решения, выбора действия, способность преодоления ситуации. «Именно в соотнесении с надситуативной активностью (как динамичный процесс — системой) реализуются такие субъектно определяющие моменты соотнесения активности и деятельности, как целеобразование, возникновение психического образа, “присвоение психологических орудий”. Поэтому субъект как надситиатив, но действующее существо уже заключает в себе определение — целеобразование действующего, социально проектирующего, т. е. субъекта активного, обусловливающего формы, типы активности». Сама деятельность заключает возможности самодвижения именно в силу формируемой в деятельности способности субъекта подниматься над ситуацией к деятельности неадаптивной, а поэтому возможности над адаптивной деятельности. В основе необходимости выхода за рамки ситуации — «возрастающие в деятельности потенциальные возможности субъекта; они как бы перерастают уровень требований первоначальной ситуации и, образуя избыток, побуждают субъекта к выходу за рамки этих требований». Но это объясняется, безусловно, тем, что в самой деятельности, осуществляемой субъектом (в отличие от обычной активности), в частности, в особой, но важнейшей составной ее структурно-содержательной образующей («в общем потоке деятельности», по А. Н. Леонтьеву), характеризующей процесс ее осуществления, также содержится момент ее движения, заключающийся в самом характере связей и смысловой нагрузке составных ее морфологии: мотива, цели, условий деятельности. Цель, мотив объективно полагают смысловую оценку результативности (осознание результата действия по соответствию их мотиву, цели), которая формирует мотив постановки новой цели, мотивацию предпринимаемых действий, самих действий и т. д. при постоянном «действии» сознания, контролирующего соответствие действия мотиву и цели. Возможность выхода в деятельности за пределы конкретной ситуации обусловливается, таким образом, особенностями ее носителя — человека как субъекта, способного (в силу наличия у него сознания и особенностей психики), во-первых, проектировать деятельность, лежащую за пределами конкретного, выполняемого им действия; во-вторых, включать в свои «проекты» деятельность, не связанную с удовлетворением непосредственной потребности, а это открывает поле вариативных поисков путей и форм ее осуществления.
Смысловая установка (структурирующая план деятельности), реализуемая на уровне деятельности, целевые установки — на уровне действия, выделяемые в контексте движения деятельности, рассматриваются исследователями как стабилизаторы устойчивости направленности движения деятельности.
Рост и развитие в разрыве и переходах на новые уровни осуществляются за счет надситуативной активности, реализуемой «опережающим сознанием» действующего субъекта (значение в этом плане действующего субъекта хорошо прописывается В. А. Петровским), способного, что представляется важным учитывать, не только подниматься над ситуацией и совершать неадаптивную деятельность, проектируя вариативные результаты задаваемых целей, создавать новые условия их реализации, обеспечивающие переход к деятельности, «снимающей» ситуативные трудности и пределы, когда в предметно-преобразовательной творческой деятельности рождался результат, который оказывался несовместимым с «начальным замыслом», но и поднимать ее на нададаптивный-уровень, полагающий образования преобразования, не задаваемые ситуацией, проектирование сложных структур, поиск принципиально новых, нацеленных на далекое будущее (которое свойственно только человеку), выстраивающих перспективы многоуровневых и многопланово планируемых действий.
Но именно рождение надситуативной активности лежало, как отмечалось выше, в основе формирования новой природы активности (отличной от активности другого живого) — деятельности с заложенной в ее природу «способностью» к неадаптивной деятельности, обеспечивающей ее движение и возможность развертывания нададаптивной деятельности, формирующей (а не только приспосабливающей человека к природной среде и ко всем изменяющимся ситуациям и обстоятельствам — на уровне деятельности адаптационной) в преобразовании образовании действительности новые пространства предметного мира и системы отношений, невозможных в рамках других собственно биологических форм существования. Движение, рост-развитие деятельности и способность быть нададаптивной осуществляются, как уже отмечалось, за счет (но, естественно, это не объясняет сущность и смысл движения деятельности в полной мере) надситуативной активности, реализуемой, в частности, «опережающим сознанием» действующего субъекта, способного проектировать вариативные результаты задаваемых целей, создавать новые условия их реализации, обеспечивающих переход от деятельности, «снимающей» ситуативные трудности и пределы, к деятельности нададаптивной.
В этом плане нададаптивность так же, как провоцирующая ее неадаптивность, выступает имманентным свойством деятельности человека, возникшим в процессе субъектного становления человека и самой деятельности, — свойством, в большей или меньшей степени реализуемым конкретными субъектами разного времени, разных уровней, разных типов. Но именно надситуативная активность лежит в основе формирования возможностей нададаптивной деятельности, созиадющей (а не только приспосабливающей человека к природной среде и шире — ко всем изменяющимся ситуациям и обстоятельствам — деятельности адаптационной, и не только неадаптивной на уровне выбора оптимальных вариантов и изменений) новое пространство предметного мира и систем отношений, невозможных в рамках других, собственно биологических форм существования, постоянно преобразующего его и субъекта, его творящего.
Отношения взаимодействия субъектов в структуре процесса становления и развития социального мира
Процессы антропогенеза и социогенеза, формирования Социума, связываемые с «прерывом» непрерывности эволюции, формированием нового ее уровня, связанного с соответствующей ломкой в рамках природного, исследуются и обсуждаются многие десятилетия. Но это отдельная проблема, требующая особого внимания. Она включает, прежде всего, вопрос о причинности «взрыва», повлекшего возникновение принципиально нового — социального, и о сущностном смысле этого нового: рождении в социальном и как социального начала субъектного — субъекта и его субъектности.
Вопрос о причинности взрыва и его особом смысле достаточно сложен и специфичен и, естественно, не может рассматриваться здесь, как неоднократно отмечалось выше, в качестве самостоятельного. В то же время в контексте обсуждаемой темы становления субъекта и в связи с вышерассмотренными аспектами этого процесса представляется возможным и важным обратиться к следующим причинным факторам, связанным с его появлением. В частности, важно отметить такой момент (который, безусловно, присутствовал в рождении субъекта), как действие так называемой «актуальной причинности». «Речь идет об актуальной причинности, о детерминирующем значении момента в отличие от других форм детерминации, будь то детерминация со стороны прошлого (обычные причинно-следственные отношения: действующая причинность) или со стороны возможного будущего (в виде целевой причинности)... С этой точки зрения активность системы есть детерминированность тенденций ее изменения теми инновациями, которые возникают в ней актуально (здесь и теперь), — это детерминизм именно со стороны настоящего, а не прошлого (в виде следов предшествующих событий) или будущего в виде модификаций этих тенденций событиями, с которыми еще предстоит столкнуться». Именно появление (в результате действия многих обстоятельств, в том числе изменений экологических условий) такой особой (в качестве детерминирующего момента) актуальной причинности определило возможность и необходимость возникновения надситуативной активности, неадаптивных действий ставящихся индивидов как субъектов, способных к таким действиям, а также к изготовлению орудий труда и шире — компонентов и структур неприродного мира, способных в объективно создавшейся острой ситуации формировать уже на первых этапах антропогенеза своими действиями особое пространство взаимодействия, осуществляемого через создаваемый ими продукт труда. Появление актуальности меж индивидного взаимодействия и способности формировать идеальные образы действия, утверждать фиксированный способ действия (и назначение) искусственно создаваемыми средствами, передаваемыми в этом взаимодействии другим (здесь происходил разрыв особой непрерывности развития связей, свойственных биологическому миру), привело в объективно возникших условиях выбора «здесь и сейчас» к глубоким последствиям. Формировалась, прежде всего, субъектная позиция индивида, естествен но, на определенном уровне — на уровне обнаружения и ограничения себя от всего другого, себя как носителя своего телесного Я по отношению к другому, к результатам и действию другого.
Именно в особых, ситуативно возникающих условиях настоящего в осуществляющемся процессе сложных, событийно значимых превращений в движении живого и как момент этого процесса в разрешении его противоречий могла возникнуть, в частности, актуальность детерминации разрыва прежних связей соответствующих особей, что создавало ситуацию хаотически структурированного состояния, предельного напряжения. Такого рода ситуация складывалась в процессе антропогенеза в результате развертывания сложных и многих превращений и формирующихся в них противоречий, в частности противоречия, обусловленного: с одной стороны, формированием в результате распада в условиях событийно значимых изменений стадных связей индивидуального «раскованного» поискового поведения и своего рода «индивидуальных позиций» определенных особей, а также возникновением особых индивидуальных форм (ситуативно первоначально) индивидуально изготовляемых первых примитивных орудий труда; и, с другой стороны — потребностью установления межиндивидных связей (в рамках их соответствующего «видения») и утверждения их в новых коллективных формах как условия сохранения себя и созидаемых феноменов (и прежде всего, орудий труда) неприродного мира, обеспечивающих существование таких особей.
Реальным проявлением взаимодействия принципиально значимых в становлении человека феноменов является, безусловно, факт возникновения орудий труда, который действительно выступает рубежным моментом в развитии социальной жизни и который, как правило, определяется исследователями в качестве главного момента становления человека и общества.
И орудия труда, и первые искусственные предметы различного назначения, изготавливаемые ставящимся человеком, действительно создавали новый неизвестный в природе искусственный «мир». Но такие феномены способны быть человеческими только в том случае, если они употребляются по назначению, понятному другому, понятному всем, и приобретают устойчивость своего действия в сообществе, и когда предмет становится общественным в силу овеществленной в нем определенной деятельности и «овеществленная деятельность превращается в предмет для деятельного субъекта», что приобретает особый смысл в развитии человеческих отношений.
И главным моментом — результатом ставящейся деятельности, в частности и прежде всего по изготовлению орудий труда, — «человечности» орудий труда является не только сам факт изготовления, но и фиксированный способ действия (по П. Я. Гальперину) не только для себя, но и для другого, адресованного другому. «Фиксированный способ применения, который выступает перед человеком как новая объективная действительность орудия наряду с его естественными свойствами, вернее, как настоящее значение этих вещных свойств, представляет собой общественный способ применения. Система орудийных операций является продуктом общества», — писал П. Я. Гальперин. Действительно, использование орудия труда именно как орудия труда полагает его «принятие» в коллективе как реального действенного средства, понятного и оцененного в его соответствующем назначении, и предполагает одновременно становление определенной системы отношений индивидов и пространства их объективно значимого взаимодействия. Наличие особого пространства движения предметов, действия и взаимодействия взаимо понимаемых индивидов является определяющим фактором становления, развертывания социального мира и формирования человека в нем, его социализации и индивидуализации (сначала в простейшей форме, на уровне его телесного Я в развитии социальных отношений).
В основе длительного процесса формирования таких отношений и соответствующего пространства их осуществления лежали все более расширяющиеся, множащиеся фиксированные нормы, значения предметов и явлений природного мира, значения в их взаимосвязи, когда качества объектов становились общезначимыми, значимыми для всех. Но само зарождение потребности в потенциальном предмете, необходимости в нем как общезначимом и возможности его реализации в качестве такового предполагает наличие определенных качеств, свойственных его изготовителю — ставящемуся субъекту, и прежде всего соответствующее воображение, которое «оказывается при встречном рефлексивном подходе к логике человеческой деятельности не врожденным свойством, не даром бога или природы, а рождающимся в обращениях людей друг к другу способом переводить в образ то, что ничего (или мало что) значило до этого для обращающихся друг к другу людей, вместе стремящихся вырваться из под давления обстоятельств. То есть не просто в некий, зеркально повторяющий внешние, чувственно воспринимаемые качества объекта, а именно в общезначимый (значимый одно и то же для всех, всеобщий), формируемый для обращения людей друг к другу и только для них “именно такой” образ. Проективный даже тогда, когда человек один на один созерцает объект» .
Порождаемые в их взаимообусловленности и «взаимодействии» предметы, несущие общезначимые смыслы (смысл не только для меня, но и для другого) и значения, реализуют особые связи субъектов в их освоении, присвоении и проектировании как потенциально возможных предметов.
Однако не только значение самих предметов, но и цели и целеполагание деятельности (причем целеполагание, уже заключающее соответствующее обобщение, выработанное, в частности, фиксированными способами действия и формирующимися отношениями, именно не просто взаимодействиями, а в данном случае отношениями в самом широком понимании их как особого рода активности, неизвестной в другом живом мире, носителем которой выступает индивид как субъект в ставящемся обществе) становились теми общими значениями, которые лежали в основе ставящейся системы отношений формирующегося социума. Значения выступают не как то, что лежит перед вещами, а как то, что лежит за обликом вещей, «в познанных объективных связях предметного мира, в различных системах, в которых они только и существуют, только и раскрывают свои свойства. Значения, таким образом, несут в себе особую мерность. Это мерность внутрисистемных связей объективного предметного мира. Она и есть пятое квазиизмерение его!». «Предметный мир выступает в значении, т. е. картина мира наполняется значениями».
Но такие значения выделяются в результате становления и развития предметной деятельности, в которой реализуются возможности рационального решения практических проблем (выработка, например, соответствующих форм орудий труда) и приобретаемая способность адекватно отражать действительность (хотя это еще не собственно познавательная деятельность) и, что очень важно, в которой возникает необходимость и способность обращаться к другому и устанавливать соответствующие связи в их совместной деятельности. То есть эти значения так же, как и язык (в связи с которым делается следующее замечание А. Н. Леонтьева), «порождаются объективно связями людей друг с другом в их совместной деятельности», когда язык общения образует систему «объективных явлений, носителей социально формирующихся значений, представлений и понятий, отражающих и резюмирующих общественный опыт». Именно опыт, накопленный коллективом (в том числе и в период доречевого общения и на уровне еще не сформированной познавательной деятельности) в практической деятельности и в системе отношений, опыт, выступающий важным основанием и условием структурирования последних, а также наличие и действие самого социального пространства, формируемого в этих отношениях (когда четырехмерный предметный мир и существующий в нем человек дополняется пятым, формирующимся в системе его отношений квазиизмерением, «в котором открывается человеку объективный мир. Это — смысловое поле, система значений», объективно обеспечивали принцип осуществления, условия и природу процесса формирования образа мира, лежащего в основе деятельности и отношений и взаимоотношений индивидов.
Но само отношение, понимание индивидом действительности опосредовано коллективом, который на первоначальных этапах (первобытное общество, — в котором безраздельно господствует род) и выступает коллективным субъектом (прежде всего, субъектом, творящим историческое действие), в котором интегрируется субъектностъ образующих и воспроизводящих сам коллектив и социальное пространство индивидовсубъектов конкретной деятельности.
В едином процессе развертывания деятельности, созидающей новый неприродный мир, и обеспечивающих ее возможность (в качестве таковой) и одновременно возникающих в ней систем отношений решалось, в частности, такое противоречие, как неприродное присвоение природным существом через объективную и объективированную форму (которая полагает вне ее существующие действия) неприродного мира. Присвоение это обусловливалось наличием специфической потенциальной возможности понимания этой объективированной формы другим. Возникают условия создания особого пространства социального взаимодействия — над ндивидного образования социального мира — пространства взаимопонимания, понимания смысла, значения или смыслового пространства отношений. Формирование пространства социального взаимодействия, обусловленного отношениями и действиями с общезначимыми, фиксируемыми в идеальных определениях (адресуемых и другим и «вперед») предметными формами неприродного бытия, которые конструируются, проектируются в разрешении противоречий вызова актуального настоящего, но уже содержит потребность будущего. Само создание предмета фиксированного способа действия, соответствующего знака его и возможность передать его другому, «оторванность» предмета от ситуации действия, возможность его действительного существования не только в настоящем, но и в будущем действии, связаны с определенным уровнем субъектной представленности на кривой ее формирования, с появлением уникального человеческого качества — возможности видения будущего. Само будущее, возможность и необходимость его проектирования становятся важным определяющим моментом субъектности индивида как сознательного целенаправленно действующего, создающего новый неприродный мир — мир культуры — существа. Но возможность ориентации на будущее, пусть еще в соответствующей степени неразвитой, полагала не только временное пространство, но и социальное, в котором только и может появиться такое реальное будущее.
Становится все более очевидным, что главным в созидании субъекта становится общезначимость, всеобщность деятельных актов, осуществляемых при развитии особых систем отношений взаимодействия индивидов, реализующих в них свою субъектную позицию и выступающих в них в качестве реальных субъектов как носителей мышления, воображения, самой проективной и созидаемой деятельности. И в этой особой (осуществляемой субъектом и осуществляющей субъекта) деятельности, созидающей новый неприродный мир и развертывающиеся в ней (и обеспечивающие ее) отношения, в которых этот мир означался и наделялся смыслами, и реализуется «сознательное содержание бытия» в Универсуме Культуры как особой реальности — реальности социальной эволюции. Последнюю, в рамках задаваемых здесь задач и предмета обсуждения, можно воспринимать в ее всеобщем определении. «Культура — это форма самодетерми нации индивида в горизонте личности, форма самодетерминации нашей жизни, сознания, мышления». И далее: «...культура — это вся человеческая деятельность (во всех ее формах — духовных и материальных), все общение человека, все его мышление...». Это весь мир, созданный человеком, его деятельностью в качестве субъекта действия, но задающий «нормы» и одновременно перспективы его субъектной реализации.
В этом новом пространстве — пространстве культуры — функционируют в качестве неприродных не только создаваемый техногенный мир, но и мир красоты, мир духовных устремлений, мир отношений.
Благодаря субъектной опредмеченности определенного, пространственно-временного бытия, созданного культурой отношений взаимодействия творящего внеприродный мир человека, человека целеполагающего, мыслящего, ставящего собственные цели, формируется историческое содержание социальной эволюции, воспроизводится и созидается исторический субъект. Наличие особого пространства жизнедеятельности как пространства социального, созидаемого формируемым в процессе антропогенеза мыслящим, целеполагающим, осваивающим ценности, развертывающим специфически человеческую деятельность субъектом, становится условием и гарантией существования последнего, и одновременно причиной обязательного его воспроизводства как носителя социального. Субъект-индивид осуществляет субъектность Социума, обусловливающего и определяющего его способность и необходимость быть субъектом.
Как отмечалось выше, социальное не сводится к совокупности разных и разноплановых отношений индивидов. Это особая система связей, отношений, взаимодействий, когда субъекты противостоят друг другу не просто как равные субъекты или субъекты-объекты, а как действующие в особом пространстве отношений взаимодействия, заключающего сущность того бытия, в которое «введен» индивид и который поэтому, в свою очередь, включает в себя социальное бытие. При этом объективно формирующаяся, саморазвивающаяся, самовоспроизводящаяся открытая система «Общество» органически входит в качестве подсистемы в другую большую по емкости открытую систему: «Человек — Природа». Общество занимает в последней особое место в силу включения в его основание изначально (формирующихся в процессе ее становления) индивидов — субъектов, развивающих принципиально новые, находящиеся за пределами закономерностей природных связей, системы отношений. Им свойственны не только осознанные цели конкретной деятельности, общения, но и совместное проектирование будущего в расширении и усложнении условий своего функционирования. Именно порождая в своем воспроизводстве системы многохарактерных и разноуровневых отношений взаимодействия индивидов, общество выступает субъектом социальной деятельности как необходимого основания его осуществления, носителем принципиально нового типа движения — движения социального.
При этом представляется важным заострить внимание на том, что взрывной характер и событийный смысл рождения человека полагал и совмещался со сложными, многоуровнево, многопланово, многофакторно обусловленными и длительными процессами формирования новой природы эволюционирующей материи — материи социальной. И в этом процессе фундаментально значимых преобразований, вызвавших взрыв-скачок в «человеческое», становление образующих новое происходило, как отмечалось выше, не последовательно (одно за другим), и не как накопление простой совокупности, а как интеграция многих, но определенных компонентов в их особых и сложных связях, определяющих специфические закономерности их функционирования и функциональные зависимости в ставящейся целостности, обеспечивающей в своем развертывании снятие действия законов биологических и формирование новых — социальных. Случайное и событийное возникновение особого состояния зарождения и развертывания процесса формирования функциональных связей и углубление взаимообусловленности ставящихся сознания, мышления, языка, деятельности (феноменов, зарождение и развитие которых в антропогенезе еще закрытая проблема и которые, как отмечалось, хотя и предстоят в качестве «самостоятельных» феноменов познания со своей историей саморазвития развития, не разделялись в сущностном выполнении своей человекообразующей роли) и индивидов — субъектов их носителей, интегрируемых в едином потоке ставящейся действительности человека, обеспечивало возможность порождения условий, определяющих целостное развитие особого сложного и принципиально нового самостоятельного Целого. Но как писал С. Л. Рубинштейн: «В самостоятельном целом каждый элемент должен определяться своими взаимоотношениями внутри того же целого. Такое целое по своему определению конструктивно. Значит, объективное бытие необходимо включает в себя элемент творческой конструктивности». Появление некоего Целого как результата сложных «мутаций» в мире живого, много характерного структурирования взаимодействия возникающих принципиально новых феноменов, формирования их функциональных зависимостей, в самом становлении которого уже закладывалось творческое начало, его обеспечивающее (и поэтому обеспечивающее тенденции его развертывания), определяло, как отмечалось, новую ситуацию в развитии живого — начало непрерывности нового движения. Именно всеобщее взаимодействие, взаимоотношение всех элементов и структур, объективно «вмещающихся» в формируемое Целое, определяющихся «своими взаимоотношениями внутри того же целого», «конструктивного», по существу, и становилось условием рождения нового в универсальной эволюции — развития социального движения, в котором формировался новый по своей природе — вышеупомянутый феномен — Субстанция — Субъект — Социум как условие удержания непрерывности нового движения и воспроизводства субъекта социального мира — субъектное осуществление конкретного субъекта действия, но который сам обеспечивался постоянным воспроизводством последнего в его активном субъектном действии.
Процесс «выделывания» конкретно действенного субъекта полагал не только рождение нового феномена, обладающего особой природой, особыми своими возможностями и способностями, но и наличие соответствующих условий, определенной среды его существования, которая, в свою очередь, могла быть обеспечена только его деятельностью и отношениями — взаимоотношениями, взаимодействиями в ней. Такой средой и был Социум. Становление Субстанции — Субъекта — Социума обусловливало возможность и необходимость развертывания субъектных связей, субъектных отношений Социума как отношений, полагающих действенную позицию индивидов, его составляющих, связанных с воспроизводством неприродного субъектно проектируемого, но объективно задаваемого мира и в принципе новых по своей природе, строящихся на новой основе в сложно организованном особом смысловом пространстве Культуры, отношений.
Субъект-индивид в реальности предстоит при этом в своей особой системной субъектной целостности, во-первых; во-вторых, в своем особом единстве, проявляющемся в постоянном разрешении противоречия: представленности его в непрерывности осуществления социального как осуществления социальной эволюции, где он объективно проявляется в своей социальной сущности и социально сформированной субъектности как родовом свойстве человека и в этом качестве выступает условием во производства субъектнообразующей социальной эволюции, с одной стороны, с другой — в его индивидумном (при этом конечном) осуществлении как раз социального движения в субъектном ограничении в его конкретной субъектной деятельности, в которой он самоопределяется как индивид — субъект — личность, но в которой им воспроизводится субъектная сущность человека и реальность, действенность субъектнообразующей социальной эволюции.
И хотя субъектнообразующая реализуется в исторической динамике объективно индивидами, группами, различного рода коллективами, Социумом в целом и т. д., реальным основанием ее сохранения и вопроизводства является субъектная действенность индивида, субъекта, развертывающего в своей развивающейся деятельности системы отношений, определяющих ее исторические характеристики и степень действенности в формировании культурного пространства бытия человека.
Субъектность субъекта
Субъектность (в рассматриваемом нами здесь понимании) заложена в Социальное как его главное смысловое содержание, выделяющее его из мира природы. В таком соотнесении субъектность выступает в качестве надындивидного свойства, но обеспечиваемого лишь наличием реальных субъектов, носителей этого свойства (точно также, как стоимость, существует благодаря наличию товара, т. е. определенного характера наличествующей предметности), которые в этом качестве могут быть представлены на разном уровне субъектной иерархии — от субъекта индивида до общества в его всеобщем определении — сообщества (реализующего, выполняющего Социум в его конкретном осуществлении на той или иной дистанции социальной эволюции). Субъект-индивид выступает при этом главной, как отмечалось, образующей единицей и составляющей процесса формообразования социальности как особой социальной материи, социальной формы проявления бытия, в рамках которого он сам только и воспроизводится. Именно появление (на длительной дистанции его осуществления в антропогенезе) субъекта, т. е. мыслящего, сознательного, проектирующего, целеполагающего, имеющего и дифференцирующего ценности, способного творчески «перерабатывать» условия существования, владеющего свободой выбора и активно вступающего в постепенно формирующиеся, но постоянно усложняющиеся системы отношений взаимодействия в процессе производства и воспроизводства мира новых неприродных форм, определило функционирование и развитие социального и особой социальной реальности — Субстанции — Субъекта — Социума, реализующей потенции и возможности бытия в его особой антропосферной форме.
Субстанция — Субъект — Социум (как носитель социального движения, творящий, организующий внеприродный мир в сложных отношениях взаимодействия с Природой) и субъект, реально действующий, субъект действия (представленный на разном уровне и в разных позициях — индивид, группа, коллектив, конкретное общество, интегрирующие определенные цели и ценности человека и все сообщество) — это принципиально разные уровни его (субъекта) определения, разные не только по своим содержательным и функциональным характеристикам, но особенности реализации «субъектной сущности» явления. Нет субъектности как таковой: она реализуется лишь конкретными индивидами, группами, конкретными субъектами в их деятельности и принадлежит им, но само наличие последних определяется лишь «субъектностью» Социума как особым «свойством» этого феномена, содержательная, функциональная сущность которого объективно рождается, образуется и одновременно реализуется в особом состоянии — «Между» — в пространстве отношений взаимодействия в развивающейся и усложняющейся деятельности формирующихся в них и формирующих их (в постоянном производстве и воспроизводстве человеческого мира) индивидов как субъектов.
Взаимодействия индивидов как субъектов выступают (что отмечалось) как результативный и одновременно образующий момент уже самого процесса антропогенеза, поскольку само формирование человека как существа социального полагало изначально (как условие) отношения, формирующиеся в его деятельности и как деятельность, и особое пространство развертывания этих отношений, отношений взаимодействия. В их рамках и зарождались смыслы, ценности, цели, задачи, проективные способности и т. д., определяющие субъектную сущность реально действующего индивида в отличие от любых других существ. Субъектность выступает как задаваемое развивающимися в деятельности системами отношений явление и одновременно как условие формирования этих отношений в ней, условие самой социальной — человеческой — жизни, социума. В этом плане «субъектность» постоянно вырабатывается и воспроизводится действующими субъектами как продукт и одновременно основание и условие их функционирования в качестве представителей рода человеческого, поэтому она изначально закладывается в геном социального в процессе рождения, структурирования его, в характеристики антропосферы. Именно в этом плане Социальное в биосфере выступает как Субстанция — Субъект — Социум в качестве носителя социальной эволюции. Но выполнение исторического содержания в пространственно временном континууме этой эволюции объективно реализуется в деятельности конкретно-исторических субъектов, создающих мир Культуры, мир не свойственных природе систем, субъектных действий и отношений. И именно субъект действия на всех уровнях (становления и развития) сохраняет эту единую субстанциальную сущность — Субстанции — Субъекта — Социума в качестве гаранта и всеобщего носителя социального движения и Социального как формы проявления всеобщего бытия, содержащего в себе это социальное бытие, представляющее его и само содержащееся в нем (как в своей части).
Одним словом, субъект-индивид осуществляет, образует и заключает, реализует субъектность Социума, обусловливающего и определяющего его способность и необходимость быть субъектом.
Он приобретает субъектность как деятельное существо и воспроизводится как субъект во всех формах и на всех уровнях своей представленности в деятельности.
«Я самоопределяюсь во всех своих отношениях к людям, в отношении своем ко всем людям — к человечеству как совокупности и единству всех людей, — писал С. Л. Рубинштейн. — И лишь в единстве человечества определяется и осуществляется этически субъект. Человечество есть предпосылка и объективный приус для человека как нравственного субъекта».
Субъект, принадлежащий роду человеческому, формируется в его субъектной сущности в бесконечном процессе взаимодействия со многими другими в субъектно представленном Социуме, носителе социального бытия, выступающего объективной реальностью в Универсуме бытия, и условием субъектного существования любого индивида (в рамках ставшего Социума). И поэтому субъект должен быть введен в состав бытия (по Рубинштейну, см. выше) как реальная действенная сила в его конкретном проявлении, во-первых; во-вторых, субъект должен быть понят «в единстве человечества», и только тогда будет снято своего рода противоречие единства филогенетического развития субъекта и субъектности и исторической конкретности развития субъектности индивида как субъекта.
Человек как активно действующий субъект в системе отношений Общества и Природы
Появление в результате процесса эволюции суперсистемы «Вселенная.» человека — это не просто скачок развития, реализация бифуркационной ситуации, возникшей в космосе и эволюции живого, а, согласно гипотезе К. К. Моисеева, «в процессе своей эволюции суперсистема “Вселенная” обретает с помощью человека (в частности) способность не только познать саму себя, но и направлять свое развитие так, чтобы компенсировать или ослабить возможные дестабилизирующие факторы». И в этом плане факт появления человека полагает соответствующую оценку, поскольку, как отмечалось, «с появлением человеческого бытия изменяется, коренным образом преобразуется весь онтологический план, необходимо видоизменение категорий, определений бытия с учетом бытия человека. Значит, стоит вопрос не только о человеке во взаимоотношении с миром, но и о мире в соотношении с человеком как объективном отношении».
Появление человека — явление универсальной эволюции. Природа (как творящая natura naturas, по Спинозе, и взаимодействующая сама с собой, причина своего существования), с которой взаимодействует Человек, предстоит как первоначальная и «творящая» в своей эволюции Человека. Н. Н. Моисеев, один из наиболее последовательных исследователей и открывателей ее закономерностей в рамках учения универсального эволюционизма, считает, что позиция универсального эволюционизма может дать ряд важнейших отправных соображений для решения проблем взаимоотношений Природы и Общества, «когда Вселенная в свете новых знаний и нового опыта предстоит перед нами в качестве единой системы, которая эволюционирует как одно целое. В этой системе человек возникает как неотделимая составляющая. Во Вселенной рождается новый тип эволюции, когда в ее отдельных частях возникают составляющие, способные оказывать на ее развитие определенное целенаправленное влияние».
Возникновение в результате мирового эволюционного процесса в рамках суперсистемы «Вселенная» системы «Человек» связывалось с появлением принципиально нового типа движения и формированием в структуре этой саморегулирующейся суперсистемы, в ходе ее эволюции принципиально нового по своей природе и сущностно-содержательным характеристикам феномена — социального. Возникший феномен приобретает новые возможности существования, одним из важнейших моментов которого является то, что биосфера «как некоторая целостная система приобретает определенную цель, для достижения которой человечество, будучи одной из ее составляющих, обладает определенными возможностями».
Порожденное в рамках самоуправляющейся суперсистемы «Вселенная» человеческое Общество формируется в своем развитии так же, как особая открытая органическая система (подсистема определенного уровня в иерархии суперсистемы). Эта система осуществляет своим развитием особую — социальную — форму движения, возникая сама как реализация последнего, и функционирует на новых основаниях, предполагающих созидание неприродного мира, творимого человеком как субъектом и выступающего условием развития Человека и его Деяний.
Объективно формируется принципиально новое явление, а именно отношения взаимодействия между Обществом-сообществом (в его планетарном масштабе (далее: Общество) как субъектом, воспроизводящим в деятельности индивидов социальное движение, и Природой в ее целостной представленности. Природа при этом выступает как независимая от общества данность, но представленная человеку «как предмет деятельного субъекта» и присваиваемая им в его усложняющейся деятельности (именно не господство над ней, а ее приобретение). Общество же, функционирующее в этих отношениях как внеприродное по своей сущности явление, имеет специфический — культурно-исторический механизм воспроизводства (обусловленный, однако, наличием возможности присвоения природы), во-первых. Во-вторых, в этих отношениях общество целеполагало и всегда целеполагает их (отношения). И в этом плане оно выступает главным субъектом принципиально новых, возникающих в рамках суперсистемы Вселенная отношений—Общества и Природы. В этой связи обрисовывается чрезвычайно важный, как представляется, момент.
Общество, функционирующее как проявление осуществление социального движения (реализующее в последнем новый тип эволюции) и создающее над природный мир, «образует» (за счет заключенной в нем новой сущности, выделяющей его как новое явление суперсистемы, а также за счет закономерностей его функционирования) ту особую разность с природой, когда между Обществом и Природой объективно формируется условно особая «промежуточная зона» (не зона совокупности даже сплошных контактов) — зона постоянного действия. Эта «зона постоянного действия» связей может быть представлена к а к особая динамическая система отношений взаимодействия двух разных по природе и принципам функционирования «объектов» — Общества и Природы.
Становление такой «системы отношений взаимодействия» в результате возникновения социального движения, появления общества позволяет рассматривать Природу в этой системе как явление исторически событийное, выступающее в этом плане не только частью и условием «бытия» и функционирования общества, но и феноменом, «интегрированным» в само историческое событие появления (процесс появления) человека и его развития, становящимся в связи с этим событием последнего на всех уровнях его исторического движения. Вычленение в качестве (полагаемой) определенной в характеристике взаимодействия общества и природы и специально обсуждаемой «системы отношений взаимодействия Общества и Природы» представляется перспективным как в поисках и раскрытии сущностного смысла и характера такого взаимодействия, так и в раскрытии субъектной сущности и действенной позиции Общества в них.
В этом плане важно акцентирование внимания не на конкретных формах и типах, видах и условиях взаимодействия, а на основаниях и механизмах его воспроизведения как «самостоятельного явления» — системы отношений взаимодействия, — обеспечивающего объективно необходимое единство двух принципиально разных феноменов системы — Природы и Общества — как условия сохранения социального движения в ней.
Однако возникает необходимость выявления и объяснения такой особой системы — именно не определение каждого из объектов названной системы, выступающих в качестве самостоятельных систем, а системы самих отношений объектов — «системы отношений взаимодействия Общества и Природы», где Общество выступает субъектом этих отношений в своей субъектной позиции, формируемой деятельностью конкретных индивидов, — позиции, обеспечивающей реальность взаимодействия, а также единство и противопоставление ее составляющих, во-первых. Во-вторых, отношения взаимодействия Общества и Природы отличаются от внутрисистемных отношений каждого взаимодействующего «объекта» этой системы, в частности Общества, а также от характеристик системных связей системы «Природа» (в данном случае — «биосфера»). В то же время здесь сохраняются общие системные (свойственные любой системе) особенности, с одной стороны, и специфика «системы отношений взаимодействия объектов» — с другой.
Как известно, в процессе формирования и воспроизводства взаимодействия любых системных объектов существуют качественные, энергетические отношения, определенная упорядоченность составляющих ее элементов и их связей, последовательность, скорость нарастания движения, изменений и структура связей, результативные уровни развития, формы его осуществления и определенные состояния и т. д. Все эти показатели свойственны и рассматриваемой «системе отношений взаимодействия Общества и Природы». Однако последняя характеризуется спецификой отношений взаимодействия объектов, имеющих принципиально разную природу, а также особенностями исторического развития и позиции одного из «объектов» взаимодействия — Общества.
Включенная в общую (не только в результате конкретных преобразований) орбиту социального движения как его необходимое условие (поскольку история является «действительной частью истории природы») Природа в рассматриваемой «системе отношений взаимодействия» (в отличие от естественной детерминации) социально детерминирована (поскольку история — это «общественная действительность природы»). Она присваивается человеком в деятельности (в рамках которой воспринимаются универсально «всеобщие определения природы и соответственно достраивается культурный мир») и в превращенной форме выступает как особый объект субъект-объектных отношений, где субъектом, как отмечалось, является Общество.
Субъект рассматриваемой системы отношений взаимодействия — Общество — предстоит как сложная самоорганизующаяся органическая система с обратной связью. Возникшая как результат развития природы (породившей человека как субъекта социальной деятельности), эта отдельная (в системе отношений взаимодействия) система в своем становлении приобретает свойство функционировать по своей особой программе — программе социального движения, а также свойство продуктивно реагировать в процессе развития отношений с природой как условия обеспечения ее функционирования и, наконец, свойство усложняться, надстраиваться, повышать уровень и т. д. в результате неприродного действия, в процессе развертывания и усложнения деятельности. Результативным моментом такого развития являлось исторически определенное состояние Общества, которое определяло все особенности структуры и содержания взаимодействия его с природой (как объекта этих отношений). Но последнее, в свою очередь, выступало постоянно не только как продукт исторического процесса, но и как сам текущий исторический процесс, в котором Общество как субъект исторического действия постоянно изменяло это состояние, — состояние взаимодействия, выполняя «цель» воспроизводства своей социальной сущности. Выступая по отношению к природе как к внешнему миру, Общество (система «Общество») реагирует на воздействие последней не случайно хаотично, а как на сигнал, содержащий определенную информацию, и «выбирает» оптимальный вариант решения — ответа, поскольку как особая открытая органическая система заключает в себе целевую функцию.
В пространственно-временных формах осуществляющегося социального движения фиксируются не только изменения (что очень важно) в его содержании, в условиях функционирования и развития, степени действия социальных внеприродных структур (самих по себе), но и проявляются единственные в своем роде формы и уровни целеполатания, особые общечеловеческие ценности, формирующиеся именно в исторически осуществляющемся процессе и поэтому в процессе взаимодействия Общества и Природы. Именно последнее (наличие и «развитие» целеполагания) обеспечивает возможности действий Разума в формировании неосферы, когда человечество становится, по словам В. И. Вернадского, геологообразующей силой планеты.
В целеполагании социального мира кроются действенные начала в построении «системы отношений взаимодействия Общества и Природы», являющейся на каждом новом этапе ее развития продуктом истории двух систем («Общество» и «Природа») и одновременно результатом своего системного саморазвития. Носителем будущего в текущей истории рассматриваемой системы выступает Человек (т. е. система «Общество»), осуществляющий деятельность, в которой заключена его цель. Этим и обеспечивается реальное развитие-саморазвитие всей «системы отношений взаимодействия Общества и Природы». Наличие в динамической «системе отношений взаимодействия “Общество — Природа”» Общества как активно действующего субъекта определяет в этом плане важнейшую особенность рассматриваемой системы.
В определении динамической «системы отношений взаимодействия» (в данном случае взаимодействия Общества и Природы) особое значение приобретают, как уже отмечалось, основания «образования» отношений.
Таким основанием в рассматриваемой системе полагается деятельность. Природа присваивается человеком как субъектом деятельности. Способность человека к деятельности является универсальной способностью. В ней заключен не только способ существования человека и воспроизводства его социальной сущности, но и воспроизводство социального как особого, вне природного Мира. В деятельности воспроизводятся сложные связи и многоплановые отношения взаимодействия человека, отношения индивидов друг к другу в ней (деятельности) и к ней, к обществу и в обществе, отношения к природе и т. д. В деятельности, ее структуре раскрываются и главные механизмы реализации субъектной позиции Человека, Общества, и основная характеристика взаимодействия Общества и Природы.
Выше мы уже специально останавливались на обсуждении деятельности и некоторых подходах к ее определению, ее пониманию. В данном случае обратим внимание на следующие определения, значимые в контексте рассматриваемой здесь проблемы и в целом в ее познании.
«Деятельность есть специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которого составляет целесообразное изменение и преобразование этого мира на основе освоения и развития наличных форм культуры». Это одно из многих определений деятельности включает наиболее общепринятые характеристики, но и содержит выход на ее системное понимание, в контексте ставящихся здесь задач. В этом определении содержатся элементы, раскрывающие некоторые особенности воспроизводства Общества в «системе отношений взаимодействия Общества и Природы», заключающиеся, в частности, в активной позиции человека в его целесообразной деятельности по изменению окружающего мира на основе развития наличных форм культуры, определяющих структурно-содержательные характеристики неприродного мира и самого процесса указанного «воспроизводства» Общества.
Важнейшим моментом в определении деятельности является, как уже означалось выше, ее цель.
«Целево-результативное отношение как момент всеобщей и существенной определенности человеческой деятельности» есть важный момент в характеристике рассматриваемых отношений взаимодействия. «Предназначение результата человеческой деятельности является, по существу, функцией его как условия (внешнего или внутреннего, прямого или опосредованного) человеческого существования» и в отношениях с природой в этом плане происходит постоянное возвращение к цели деятельности общества — его воспроизводству и расширению возможностей функционирования в мире природы. «Человек не только изменяет форму того, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способы и характер его действия и которой он должен подчинить свою волю в достижении» (или в стремлении к достижению) определенного результата.
«...Сущность деятельности как таковой раскрывает истоки человеческой субъективности, тогда как сущность самого человека опять-таки восходит к деятельности, механизм которой составил способ человеческого отношения к сущему».
Выступая как универсум человеческого бытия, деятельность (когда человек является продуктом собственной деятельности), с одной стороны, и осуществляющиеся в реализации деятельности по освоению природы его все расширяющиеся цели — с другой, образуют единство человека с миром, когда «человек со стороны своих “сущностных сил” и способностей аккумулирует в себе не только прямое генетическое наследие по эволюционной линии, а всеобщность всех природных связей, так или иначе ставших опорой и формой его жизнедеятельности».
И далее: «Деятельность не существует отдельно от естественных, природных движений и взаимодействий. Она целиком состоит из них и потенциально открыта для включения в свой состав любых природных движений. В этом смысле она равна природе, но только не рассеяна в ней, сливаясь с ее бесконечностью. Она “отслаивается” от собственно природы к особому субстрату, который, будучи всего лишь частью природы, с точки зрения материальной архитектоники, в своих функциях, однако, интегрирует многообразие природных движений в единстве, в способе своего бытия. Тем самым в деятельности природные движения обращаются на самую природу, но уже как проявления единства, всеобщности, универсальности — одним словом, как человеческая практика. Вот почему человек может действовать лишь подобно самой природе, как природная (не просто биологическая или биосоциальная, а именно природная!) сила, но благодаря своему интегральному свойству универсальности эта сила способна к формообразованию, созданию неприродных форм природы».
В деятельности человек объективирует себя как силу природы. Но, в свою очередь, именно в деятельности природная действительность превращается в «фиксированное выражение человеческой субъективности» — свойства, обеспечивающего существование в мире неприродного. Именно «в силу взаимообусловленности» особых связей Общества и Природы в деятельности и происходит реализация системно значимых связей Общества и Природы, развертываются их отношения взаимодействия.
Итак, деятельность в силу всех ее особенностей и субстанциональной сущности как деятельность человека, выступающая условием формирования Человека и его социального обоснования, является реальным системообразующим основанием «системы отношений взаимодействия Общества и Природы», где природа, представленная человеку в его деятельности, выступает как выражение человеческой субъективности. И в деятельности не только реализуется связь общества и природы, но и обеспечивается тенденция ее устойчивого развития. В то же время само отношение взаимодействия Общества и Природы в его глубинном понимании (как явления связей) предполагает здесь особый уровень, характер и смысл взаимодействия, когда источником активности в этом взаимодействии выступает субъект, делающий объектом своего отношения природу. И именно субъект является «единственным носителем» отношения «“поскольку лишь он вносит в мир аспект бытия” для себя». Но именно этот фактор и может стать разрушительным в отношениях «Общество — Природа», поскольку, осуществляя свою цель сегодня для себя, человек структурирует соответствующим образом и свою деятельность.
Структура, цели, средства деятельности, являющейся основанием функционирования и содержательной сущности «системы отношений взаимодействия общества и природы», определяются (не только в процессе присвоения, но и сохранения природы), как отмечалось, потребностями и задачами общества, при ориентации только на общество. Деятельность Человека ориентирована на себя, для себя. В этом и проявляется особая, отрицательно действующая субъективность субъект-объектных отношений рассматриваемой системы, где именно Общество выступает субъектом отношений. Практически не осуществляется включение общества в социально структурированную деятельность по воспроизводству Природы как внутренне необходимой цели движения «системы отношений взаимодействия Общества — Природы». То есть связи, взаимодействия деструктируются на уровне самих оснований функционирования рассматриваемой системы. В этом заключены весь смысл и условия развертывающегося современного экологического кризиса, при тенденции увеличения разрыва между сторонами взаимодействия с накоплением технико-технологического прогресса, ориентированного лишь на потребности, общества на его бытие для себя.
В настоящее время перед человечеством встала задача обеспечения условий выживания, а поэтому поиска путей построения оптимальных в данных условиях отношений с природой. Однако кардинальное решение этой задачи не может быть осуществлено путем отдельных мероприятий по сохранению Природы и частичному «восполнению» ее, в том числе большой и даже их всеобщезначимой совокупности. Необходимым условием решения экологических проблем является адекватное понимание характера и принципов объективно существующих отношений Общества и Природы и определение возможных перспектив их изменения и совершенствования с учетом субъектной действенности общества и способностей субъектов-индивидов, его образующих, к осознанной целенаправленной деятельности. Осмысление такой связи отношений как особой, реально и самостоятельно функционирующей динамической «системы отношений взаимодействия Общества и Природы», основанием воспроизводства которой является деятельность, осуществляемая субъектом этих отношений — Обществом, обеспечивает не только конкретное познавательное пространство объяснения таких отношений и связей. Оно заключает также, как представляется, широкие перспективы в плане исходного поиска условий и возможностей «отработки» принципов воспроизводства объективно необходимых связей рассматриваемых «Объектов — Систем» (в данном случае Общества и Природы в «системе отношений взаимодействия Общества и Природы»), наиболее адекватных задачам сохранения устойчивости социальности и функционирования системы «Биосфера».
Главным условием изменения общей ситуации и разрешения, назревших и назревающих кризисных противоречий может стать воспроизводство и развитие на исторически новом уровне всей «системы отношений взаимодействия Общества и Природы». И основанием перспективного развития такой системы как особой целостности может стать соответствующим образом структурированная деятельность (понимаемая на соответствующем уровне абстракции и при определенной ее характеристике) в двух формах (как обязательное условие) ее проявления: деятельности по воспроизводству общества и деятельности по воспроизводству природы.
Однако Человек здесь может и должен выступать субъектом воспроизводства не только «системы отношений взаимодействия Общество и Природа», но и целостности системы «Общество — Природа», реализуемой в результате эволюции Человека с Природой, которая объективно необходима и является объективной тенденцией (хотя часто еще не всегда фиксируемой человеком) развития социального, социальной эволюции в рамках эволюции универсальной.
Но условием перманентного воспроизводства «системы отношений взаимодействия Общества — Природы», обеспечивающей коэволюцию или хотя бы новый уровень взаимодействия, обусловливающего реальную возможность такой связи, может стать новый уровень и характер развития деятельности человека. Однако сама реализация такой деятельности, возможная лишь в качестве предетно-практической целеполагаемой деятельности конкретно-исторического общества — сообщества, предполагает исторически новый уровень мышления (как определенной степени реализации необходимого движения к «планетарному, по В. И. Вернадскому, мышлению»).
Последнее предполагает, в частности, четкое понимание и объяснение сущностного смысла и характера связи разделенно-представленного здесь «единства» социального движения (как общего и особенного) — социального движения как формы движения материи, ее атрибута, а поэтому свойства биосферы и человечества как ее составляющей, во-первых, и социального движения (как движения человеческого общества), совершающегося в собственно социальном измерении и в пространственно-временных структурах социального мира, во-вторых. В последнем формируются особые цели и устанавливаются исторически определенные состояния социума и конкретного субъекта, который в процессе всей своей деятельности постоянно вносит особый аспект бытия «для себя».
В то же время реально бытие «для себя» выполняется в едином социальном движении, неразделенно реализуемом в деятельности Человека.
Именно в осмыслении разделенной представленности (как составной части универсального движения и как осуществляемого реально по своим законам, не свойственным другому миру законам социального мира) единства социального движения и его неразделенности (в разноуровнево, разнопланово, разнохарактерно развертываемой на исторической дистанции социальной эволюции) как основания возникновения и воспроизводства социального мира и поэтому как основания функционирования и воспроизводства динамической «системы отношений взаимодействия Общества и Природы» заложены возможности и пути перехода к пониманию и осознанию «бытия для себя» как результата бытия и воспроизводства всех уровней и форм отношений рассматриваемой системы и феноменов, ее образующих, — Общества и Природы. Здесь на основе развертывания по-новому структурированной и целенаправленной (включающей задачи и цели воспроизводства не только общества, но и природы) деятельности происходит переход к более общему и поэтому более прочному фундаменту функционирования общества для себя (когда целью деятельности становится не только производство-воспроизводство себя для себя, но и воспроизводство условий себя в мире и мира для себя).
Введение в познание отношений общества и природы понятия «система отношений взаимодействия Общества и Природы» обеспечивает в принципе возможность теоретически более адекватно осмысливать, определять и намечать направления поисков в решении проблемы построения новых связей Общества и Природы при углублении учета субъектнообразующей таких связей. Выявление и познание смысла таких связей раскрывает одновременно по-новому глубину «всеобщего» в характеристике субъекта и его роли в развитии социального мира и действенности в мире Природы.
Решающая субъектная роль Общества в структурировании взаимодействия (при субъективном воздействии, но фактически при объективном возникновении такого взаимодействия) с Природой при этом жестко ограничивается (хотя понимание этого пришло недавно) определенными пределами воздействия на последнюю. Однако эта роль сохраняется как условие самого обеспечения объективно необходимого и реально осуществляемого, как отмечалось выше, конструирования динамической «системы отношений взаимодействия Общества и Природы» в качестве необходимого условия самосохранения и самовоспроизводства Человека. Дитя природы, человек, вопроизводя свою социальную сущность и включая природу в социальное движение, постоянно усиливает свою связь с ней, меняя значительно характер, структуру, содержание этой связи. При этом субъектная роль человека в построении отношений с Природой постоянно возрастает по степени уплотнения, углубления, расширения последних и приобретает особый смысл в наши дни в условиях глобального экологического кризиса, когда объективно обусловлено, возрастает значение включения соответствующих регулятивных механизмов в решение задач построения отношений «Общество — Природа» на новом уровне их организации. Последнее полагает не только углубление оценки реального положения в отношениях человека к природе и создавшейся ситуации, но и поиск путей и даже принятие серьезных, имеющих принципиальное значение ситуативных решений. Необходимы системный подход, понимание реальности объективного складывания системных отношений взаимодействия с природой («системы отношений взаимодействия Общества и Природы») и поэтому «системное поведение» и освоение норм его, нарушение которых и привело к кризисной ситуации. Лишь целенаправленное, проективное, целеполагающее по своему характеру, целесообразное по своему смыслу структурирование субъектной позиции в построении отношений с Природой позволит реально стабилизировать, сохранить объективно системно выстраивающиеся связи Человека с Природой. Человеческое общество представляет собой открытую, развивающуюся, самоорганизующуюся систему со своими системными характеристиками, своими законами и спецификой и выступает как подсистема мета-системы «Вселенная», и все формы и уровни ее связей с последней, в том числе с биосферой и т. д., предстоят как связи системные, которые выстраиваются объективно (в том числе и при объективно субъектной включенности в них). Но человек — «впущенный в бытие носитель того типа эволюции во Вселенной, в которой возникают «составляющие, способные оказывать на ее развитие определенное целенаправленное влияние», человек как активно-действенный субъект способен, познавая системные закономерности, целесообразно выстраивать свои связи с природой и ослаблять дестабилизирующие факторы.
При этом существует задача поиска возможностей построения деятельности с учетом конкретной реальной дистанции или зоны действия связи «Общество — Природа» как особой «системы отношений взаимодействия Общества и Природы», на которой обеспечиваются условия формирования субъектных целей, выходящих за пределы собственно Общества и включающих цель и аспект «для себя» в сферу деятельности по воспроизводству всей «системы отношений Общества — Природы», а поэтому полагающей уже воспроизводство Общества и Природы на уровне особого рода «системы Общества — Природы».
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
