Коллизионные нормы — особый вид правовых норм, являющийся характерной специфической особенностью международного частного права. Коллизионные нормы применяются в тех случаях, когда речь идет о регулировании отношений, возникающих в международной сфере хозяйственного (гражданского) оборота, и именно в условиях, когда на регламентацию конкретного общественного отношения претендуют два или более правопорядка различных государств.
Коллизионная норма по форме своего внешнего выражения представляет собой отсылочную норму, позволяющую определить право, которое выступает компетентным правопорядком применительно к данному конкретному отношению и содержит необходимые ответы на вопросы, касающиеся его существа. Коллизионная норма, таким образом, сама по себе с чисто внешней точки зрения не осуществляет регулирование отношения как такового, а направляет его в русло той соответствующей правовой системы — национального права определенного государства либо международного договора, — которая в силу тех или иных фактических обстоятельств является надлежащей. Например, в российском суде рассматривается вопрос об алиментах на содержание ребенка, родившегося от брака между гражданкой РФ и гражданином Алжира, заключенного во Франции. Суд, решая вопрос о действительности алиментных требований, неизбежно должен сначала определить, может ли быть признанным на территории РФ данный брак, в соответствии с правом какого государства он был заключен и какой закон должен быть применен для рассмотрения алиментного обязательства.
Коллизионные нормы традиционно выступают основой международного частного права и составляют его ядро. Исторически МЧП зародилось и существовало в течение веков как коллизионное право. Коллизионные нормы специфичны не только с точки зрения их существа (характера), но также и в том, что касается формы изложения (строения, или структуры). Именно существованием коллизионных норм обусловлено действие особого метода МЧП — коллизионно-правового регулирования. Наименование коллизионной нормы имеет латинское происхождение (collisia, collision; conflits de lois — фр., conflicts of laws — англ.) и буквально означает «конфликт, столкновение». Так называемый конфликт между законами (точнее, правом как таковым в целом) различных государств, претендующими на регулирование данного отношения, и предназначены разрешить коллизионные нормы, обеспечивающие выбор соответствующего правопорядка и конечное решение вопроса по существу, т.е. отыскание необходимой материально-правовой нормы.
В юридической литературе как зарубежной, так и отечественной, коллизионная норма в большинстве случаев традиционно рассматривалась как норма гражданского права. Так, Л.А. Лунц писал: «Коллизионная норма вместе с той материально-правовой нормой, к которой она отсылает, образует настоящее правило поведения для участников гражданского оборота»; «... коллизионная норма, как и всякая другая гражданско-правовая норма (курсив мой — Л.А.), может иметь либо императивный, либо диспозитивный характер...»; «... поскольку коллизионные нормы, так же как и гражданско-правовые материальные нормы, направлены на регулирование отношений гражданско-правового характера, то и вопросы об обратной силе тех и других разрешаются на одних и тех же основаниях». Аналогичного взгляда придерживался И.С. Перетерский, а вслед за ним и С.Б. Крылов: «Коллизионная норма регулирует разрешение определенного вопроса, но не самостоятельно, а в совокупности с тем источником права, на который она ссылается», а также имплицитно авторы многих публикаций по международному частному праву последних лет.
Вместе с тем в правовой литературе еще царской России некоторыми учеными давалась иная квалификация применительно к коллизионным нормам. М.И. Брун пытался обосновать точку зрения, согласно которой коллизионная норма не есть правило поведения для участников гражданского оборота, вследствие чего нельзя говорить о ее нарушении последними, а она обращена к суду, административному органу государства. Отсюда делался вывод о публично-правовой природе коллизионных норм. Некоторые западные авторы тоже полагали, что нормы коллизионного права «не обращены как нормы гражданского права к частным лицам, а прямо к судье». В противовес этому Л. Раапе категорическим образом утверждал необходимость отвергнуть взгляд на коллизионную норму как не представляющую собой права, которым должны руководствоваться стороны. В дальнейшем представителями советской школы международного публичного и международного частного права по рассматриваемому вопросу высказывались позиции противоположного толка. А.М. Ладыженский характеризовал коллизионные нормы как публично-правовые, ввиду того что они «обязывают публичную власть различных государств применять их, т.е. создают публичные права одних держав по отношению к другим в части требования и права применять эти нормы».
В частности, Е.Т. Усенко полагает, что «нормы, направленные на разрешение коллизий законов различных государств, подлежащих применению к гражданско-правовым отношениям с «иностранным элементом» (нормы международного частного права в традиционном его значении)... несомненно, регулируют международные, именно междувластные отношения, но они создаются не путем соглашений между государствами, а внутригосударственными нормативными актами и потому составляют часть национального права каждого данного государства», а не входят, добавим от себя, в состав международного публичного права. Поставленная проблема имеет весьма серьезное не только теоретическое, но и практическое значение и посему требует обстоятельного и всестороннего подхода к ее решению, ибо в конечном итоге в зависимости от той или иной квалификации правовой природы коллизионных норм должна будет устанавливаться и сама сущность международного частного права — является ли оно регулятором частноправовых либо публично-правовых отношений.
А это, как известно, влечет за собой и соответствующий подход к определению методов регулирования, системы норм, наконец, субъектного состава и многим другим узловым вопросам, которые обычно решаются в рамках системы или отрасли права. В специальной литературе обращалось внимание на связь внутригосударственного регулирования гражданско-правовых отношений «с иностранным элементом» с международным сотрудничеством вообще, международным публичным правом, что с учетом самого объекта регулирования — общественных отношений, выходящих за рамки правопорядка одного государства и лежащих в сфере международных связей, — совершенно естественно. Однако формулируемый некоторыми авторами в результате такой констатации вывод, что коллизионные нормы лишены гражданско-правовой природы, являясь нормами, регулирующими «властные» отношения между государствами, представляется неоправданным. Публично-правовой эффект коллизионной нормы усматривается исследователями в том, что определение компетентного правопорядка и в ряде случаев возможность выбора права, заложенные в коллизионной норме, есть «одностороннее санкционирование одним государством применения властных актов (законов) других государств на своей территории или же признания юридических последствий этих актов», что не вызывает возражений.
Заметим только в этой связи, что указанное целиком лежит в сфере суверенного усмотрения этого государства — согласиться или не согласиться на применение иностранного права, опосредствованное в коллизионных и иных его нормах. Объективности ради нельзя не отметить, что коллизионные нормы в подавляющем большинстве своем генетически представляют собой обычно-правовые правила поведения, сложившиеся в торговых связях между купцами различных общностей, имеют длительную историю и в принципе носят универсальный характер, что могло бы быть расценено как форма регулирования междувластных отношений — между суверенами—носителями власти. Однако следует напомнить, что сама постановка вопроса в коллизионном аспекте возникла в глубине веков применительно к приспособлению римского права для целей регулирования так называемых международных обменов между лицами, а римское право, как известно, в том, что касается отношений между лицами, трактовалось как «частное» право — гражданское.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Следовательно, трудно отказать коллизионной норме в качестве, отражающем ее суть, т.е. быть регулятором частноправовых отношений, складывающихся в международном обороте, несмотря на то, что помимо сторон — субъектов цивилистических отношений международного характера она обращена также и к государственным (публичным) органам — судебным учреждениям, органам нотариата, иным правоприменительным органам.
Что же касается публично-правовой природы коллизионной нормы, отстаиваемой указанными авторами в приведенном аспекте, то высказанная позиция на наш взгляд, должна была бы привести их к более логичному в плане существа используемых построений выводу о том, что раз коллизионные нормы регулируют «междувластные отношения», то международное частное право относится не к внутригосударственному праву, а к международной системе права.
Между тем юридическая природа коллизионных норм в том именно и состоит, что в них гармоничным образом сочетаются публично-правовой и частноправовой элементы, в существенной мере обусловливающие ее специфику. Публично-правовой эффект коллизионной нормы носит на самом деле вторичный, производный характер.
По существу, коллизионная норма как таковая (наряду с другими постановлениями внутригосударственного права — например, положениями о возможности свободного усмотрения сторон в отношении выбора права) санкционирует применение иностранного права в пределах конкретной национальной юрисдикции. Данное санкционирование имеет свою международно-правовую основу: «международную вежливость» в предшествующие века или принцип сотрудничества как общепризнанную норму международного публичного права в современном мире. Таким образом, указанное является предпосылкой коллизионных норм, а, следовательно, и наличия в них публично-правового элемента.
Ввиду этого говорить о том, что они регулируют «междувластные отношения» было бы неправомерно, так как в действительности подобный объект регулирования у рассматриваемых норм отсутствует — каждое государство выражает только свою волю в отношении согласия применять на своей территории в соответствующих условиях иностранный правопорядок. Коллизионные нормы отражают, с одной стороны, существование различий и многообразие правопорядков государств, а с другой — взаимодействие национальных правовых систем государств.
Коллизионные нормы принято называть «отсылочными», поскольку они, как было видно из вышеприведенных примеров, не содержат конечного регулирования по существу вопроса, а отсылают отношение к материальной норме какого-либо правопорядка — либо отечественного, либо иностранного, — или международному договору. Их принято называть «нормами о нормах». В то же время, как следует из наименования этой категории предписаний, они квалифицируются «нормами», хотя в специальной литературе четко выражен и прямо противоположный взгляд на правовой характер коллизионных норм.
Тем не менее очевидно, что в отличие от других норм внутреннего права, встречающихся в нормативном массиве и выполняющих иногда функцию переадресовки (отсылки) регулирования к другим национально-правовым предписаниям данного государства, коллизионные нормы обладают иными качествами принципиального порядка, которые не позволяют квалифицировать их техническими приемами, опосредствующими более удобную юридическую технику правотворчества. При этом утверждение, что коллизионные нормы международного частного права обладают непосредственным регулятивным воздействием на соответствующее общественное отношение, требует обоснования. В этой связи встает достаточно важный вопрос о функциях коллизионных норм, который также без какого-либо единодушия среди исследователей решался в науке международного частного права.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
