Война во все периоды существования человечества являлась его неотъемлемым и самым жестоким спутником. Прошедшие войны, которые известны современной исторической науке, всегда сопровождались человеческими страданиями, жертвами, разрушениями, подрывали экономические и политические устои государственности, порождали неверие в справедливость и гуманизм. Поэтому государства как основные субъекты международного права пытались уменьшить пагубные последствия войн путем создания и правового закрепления общеобязательных норм с целью, во-первых, ограничения воюющих сторон в средствах и методах ведения военных действий и, во-вторых, защиты жертв и участников вооруженных конфликтов.
Вообще проблема ограничения воюющих в средствах и методах ведения войны, а также защиты жертв и участников вооруженного конфликта такая же древняя, как и сама война. Ученые мыслители разных эпох и народов искали пути смягчения ужасов войны, предлагали нормы, направленные на защиту женщин, детей, раненых, больных и пленных, занимались созданием и разработкой "права войны", определяли ее источники, цели и задачи, а также способы ограничения пагубных последствий.
Пеннафорт (1180 — 1275) пришел к выводу о том, что основанием войн может быть или возврат законной собственности, или защита отечества. Он сформулировал четыре критерия для оценки войн: войну может вести только светская власть; целью войны должен быть мир; война не должна быть местью, преследованием, а должна быть решением спора о праве; она должна быть объявлена государем.
В 1488 году в "Книге о воинских и рыцарских подвигах" Пизанская указывала на правовые основания ведения войны: защита нарушенного права; сопротивление действиям, наносящим ущерб стране и ее жителям; ведения войны для возврата незаконно захваченных земель".
Философы и юристы придерживались противоположных взглядов относительно понятия войны. По мнению Б. Спинозы, война есть "осуществление естественного права", которое есть у сильного над слабым. Напротив, И. Кант называет войну ужаснейшим бедствием, прерывающим закон человечности. Дж. Ст. Милль считает оскорблением читателя доказывать перед ним безнравственность завоевательных войн, на счет которых не может быть двух мнений между "честными людьми".
Жан-Жак Руссо в работе “Об общественном договоре" писал: "Война — это отношения не между людьми, но между государствами, и люди становятся врагами случайно... Если цель войны — уничтожение враждебного государства, то другая сторона имеет право истреблять его защитников, пока они держат в руках оружие, но как только они его бросают и сдаются — они перестают быть врагами или инструментом в руках врагов и вновь становятся людьми, чьи жизни не позволено никому отнимать".
Выдающийся голландский юрист Гуго Гроций в своем знаменитом труде "О праве войны и мира" отмечает, что слово bellum (война) происходит от более древней формы — duellum (поединок), которая, в свою очередь, происходит от duo — два. Из множества определений, содержащихся в труде можно выделить, например, такое: война есть состязание силой, исключительно только вооруженное столкновение государств.
Карл Клаузевиц утверждал, что война не только вооруженная самопомощь, но и единоборство между государствами, или политическое орудие, средство для достижения государством поставленных себе целей.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Известный русский юрист Ф.Ф. Мартенс право войны рассматривал в объективном и субъективном смысле. В объективном смысле это совокупность юридических норм, законов и обычаев, которые определяют действия государств и их вооруженных сил во время войны. В субъективном смысле право войны определяет способность воюющих государств начать войну и пользоваться правами, признаваемыми за каждой правильно воюющей стороной.
Австрийский юрист А. Фердросс считал, что право войны в собственном смысле слова составляет содержание запретительных норм, основной целью которых является гуманизация войны.
Английский исследователь Л. Оппенгейм, в частности, писал, что война есть столкновение между двумя или большим числом государств, осуществляемое посредством применения их вооруженных сил, с целью преодоления друг друга и принуждения побежденного принять условия мира, желательные победителю.
По словам советского юриста Е.А. Коровина, право войны есть ограничение и регламентация военного насилия.
Ф.И. Кожевников писал, что право войны представляет собой международные правила, которыми должны руководствоваться государства в своих взаимоотношениях во время войны.
А.И. Полторак и Л.И. Савинский в работе "Вооруженные конфликты и международное право" справедливо утверждают, что приведенные определения (хотя и в разной степени) страдают существенными недостатками. Необоснованно в право войны включаются все правила, которыми руководствуются государства во время войны. Однако некоторые из правил (например, о порядке дипломатической защиты интересов воюющих на территории противника) к праву войны не относятся. Многие определения не могут быть приняты в связи с тем, что они полностью не раскрывают содержания и сущности данной системы правовых норм. Наконец, пробелом в этих определениях является сведение норм лишь к области отношений, возникающих в процессе вооруженной борьбы между государствами.
Французский юрист М. Одема считает, что "право войны" уже в самой своей терминологической основе содержит противоречие, так как война предполагает применение силы, а право ее отрицает, олицетворяя собой справедливость. Отечественные юристы И.Н. Арцибасов и С. А. Егоров справедливо отмечают, что "право войны" традиционно применялось к войнам между государствами. Сейчас же, когда право регламентирует различные виды вооруженных конфликтов, термин "право войны" уже не отражает происходящих изменений.
Нередко используется термин “право вооруженных конфликтов". Польский юрист С. Домброва считает, что целью права вооруженных конфликтов является уменьшение разрушительных последствий войны и облегчения судьбы ее жертв. И.Н. Арцибасов и С.А. Егоров полагают, что право вооруженных конфликтов — это совокупность создаваемых путем международного соглашения или обычая юридических норм, применяемых в войнах, международных или немеждународных конфликтах, запрещающих использование определенных средств и методов ведения вооруженной борьбы, обеспечивающих защиту и устанавливающих международно-правовую ответственность государств и уголовную ответственность физических лиц за их нарушения.
Практически сходную позицию по определению основных начал права вооруженных конфликтов занимают А.И. Полторак и Л.И. Савинский, при этом существенно дополняя свой подход правовой формулой о необходимости "распространить на сферу вооруженного конфликта начала гуманности".
В конце ХХ века и начале ХХI века наиболее употребимым становится понятие "международное гуманитарное право". Данное понятие впервые было предложено в 50-х годах ХХ века швейцарским юристом Жаном Пикте, а уже в 1974-1977 годах вошло в название Женевской дипломатической конференции по вопросу о подтверждении и развитии международного гуманитарного права, применяемого в период вооруженного конфликта. Данное понятие используется и в других международных документах. Так, в пункте 1 ст.38 Конвенции о правах ребенка 1989 года закрепляется, что государства-участники обязуются уважать нормы международного гуманитарного права, применяемые к ним в случае вооруженных конфликтов и имеющие отношение к детям, и обеспечивать их соблюдение.
В юридической литературе высказывались различные точки зрения относительно понятия "международное гуманитарное право". Одни исследователи рассматривают его в широком смысле, другие, наоборот, в ограниченном, узком смысле.
Ж. Пикте под международным гуманитарным правом понимает совокупность действующих обычных и конвенционных норм, обеспечивающих уважение человеческой личности и ее развитие.
Ханс-Петер Гассер считает, что международное гуманитарное право включает в себя международные правила, договорные или основанные на обычаях, которые "специально направлены на решение гуманитарных задач, возникающих непосредственно в результате вооруженных конфликтов... и которые по соображения гуманного характера ограничивают право... сторон выбирать методы и средства ведения войны или защищают лиц и имущество, которым нанесен или может быть нанесен ущерб конфликтом".
Юрист из Африки (Чад) Б. Мбатна утверждает, что международное гуманитарное право включает в себя право вооруженных конфликтов, права человека и международно-правовые нормы об ограничении и запрещении применения некоторых видов оружия и о разоружении.
И.П. Блищенко в работе "Обычное оружие и международное право", в частности, отмечает, что международное гуманитарное право включает в себя три части: совокупность международно-правовых норм, определяющих режим прав и свобод человека в мирное время; совокупность международно-правовых норм, определяющих режим соблюдения элементарных прав и свобод человека во время вооруженных конфликтов; совокупность правовых норм, касающихся ограничения и запрещения применения и производства отдельных видов оружия.
Другая группа юристов определяет международное гуманитарное право достаточно ограниченно, узко и считает его частью "прав человека" или понимает его исключительно как "право Гааги" либо "право Женевы".
А. Робертсон полагает, что международное гуманитарное право является лишь отраслью "прав человека", а сами права человека составляют основу гуманитарного права. В этой связи важно отметить, что международное гуманитарное право и права человека тесно взаимосвязаны, но представляют различные отрасли международного права. Их взаимосвязь базируется на общем объекте — человеке, что обусловило их единые философские и исторические основы. Однако разные цели и условия, вызывавшие необходимость обеспечения защиты человека (в период войны максимально уменьшить ее губительные последствия, в мирное время — оградить человека от произвола власти), привели к параллельному развитию двух отраслей права, получивших закрепление в международно-правовых документах, не совпадающих ни по времени принятия, ни по содержанию.
Швейцарский юрист М. Ветэ заключает, что международное гуманитарное право состоит из "права Гааги" — нормы, которые регламентируют осуществление военных действий, а также средства ведения войны и "права Женевы" — нормы, которые регулируют защиту раненых и больных, военнопленных и гражданского населения в случае вооруженных конфликтов.
Таковы основные подходы, взгляды и рассуждения применительно к понятию и толкованию международного гуманитарного права. Безусловно, все обозначенные рассуждения представляют определенный интерес. Однако в полном объеме с подобными точками зрения согласиться трудно. Н.И. Арцибасов и С.А. Егоров справедливо отмечают, что дело тут не только (и не столько) в терминологии. Главное состоит в том, что, во-первых, такая позиция не учитывает различия и особенности в защите прав человека в период войны и в мирное время; не выделяет специфики защиты прав человека во время вооруженного конфликта. Во-вторых, международно-правовая защита жертв вооруженных конфликтов рассматривается изолированно, в отрыве от достижений по международно-правовому регулированию ведения войны и, в частности, по ограничению и запрещению применения некоторых средств ведения войны. Все это низводит право, применяемое в вооруженных конфликтах, до уровня защиты жертв войны, что не отвечает практике государств, выступающих за комплексное решение всех вопросов права, применяемого в вооруженных конфликтах. В-третьих, упомянутые авторы смешивают два понятия: международное гуманитарное право и международное гуманитарное право, применяемое в вооруженных конфликтах.
Международное гуманитарное право включает в себя такие разделы, как запрещение агрессии, укрепление международного мира и безопасности, разоружение, проведение миротворческих операций, гуманитарная помощь и т.д.
Международное гуманитарное право, применяемое в вооруженных конфликтах, занимает особое, специфическое место в области международного права, является определенной системой юридических принципов и норм, имеет отраслевой объект, предмет и методы регулирования, а также свои функции. Такой "набор" качеств этой системы свидетельствует о наличии самостоятельной отрасли международного права.
Международное гуманитарное право, применяемое в вооруженных конфликтах представляет собой совокупность принципов и норм, регулирующих отношения между воюющими, их отношения с нейтральными странами, а также устанавливающих правила обращения с военнопленными, ранеными, больными и гражданским населением с целью защиты жертв войны.
Такой подход позволяет выделить четыре главные цели данной отрасли права. Во-первых, регулируются отношения между сторонами — участниками вооруженного конфликта, как международного, так и немеждународного; во-вторых, упорядочиваются отношения воюющих с нейтральными государствами; в-третьих, ограничивается возможность сторон выбирать средства и методы ведения военных действий; в-четвертых, закрепляются меры, направленные на защиту лиц, которые не принимают или прекратили принимать непосредственное участие в военных действиях, а также гражданских объектов и объектов, имеющих важное значение для выживания гражданского населения.
Международное гуманитарное право, применяемое в вооруженных конфликтах, имеет определенные рамки и границы познания. Речь идет об объекте и предмете исследования. Вообще под объектом понимается то, на что направлена познавательная или иная деятельность. Объект обозначает определенные границы и пределы деятельности субъекта. Предмет (в частности, предмет познания применительно к данной отрасли международного права) это вовлеченные в процесс практической деятельности исследователя стороны, свойства, отношения реальных объектов, которые подлежат познанию. Справедливо утверждение, что объект есть фрагмент мира самого по себе, тогда как предмет познания есть фрагмент мира для нас.
Объектом данной отрасли международного права являются общественные отношения, складывающиеся между воюющими в период вооруженного конфликта. Предмет составляют отношения по поводу защиты жертв войны и правил ведения вооруженной борьбы.
Методом создания норм международного гуманитарного права, применяемого в вооруженных конфликтах, является согласование воль субъектов, взаимодействующих в международных отношениях. Согласно теории, разработанной известным советским юристом, членом-корреспондентом АН СССР Г.И. Тункиным, в процессе образования норм международного права происходит согласование воль государств, завершением которого и является возникновение соответствующей формы, договорной или обычной. Иными словами, государства являются выразителями воль определенных классов, создают путем согласования этих воль, признаваемые им обязательные правила, регулирующие межгосударственные отношения. Необходимо подчеркнуть, что правовые нормы, включая и международно-правовые, создаются не волей господствующего класса в "чистом виде", а именно государственной волей господствующего класса, но выражаемой государством. Таким образом, воля господствующего класса имеет несколько планов. Во-первых, она выступает в "чистом виде"; во-вторых, как воля государства, являющегося орудием данного господствующего класса; в-третьих, как воля государства, объективированная в правовых нормах.
Определяющая воля оказывает непосредственное влияние на функции данной отрасли права.
Под функцией следует понимать внешнее проявление свойств международного гуманитарного права, применяемого в вооруженном конфликте в системе международно-правовых отношений.
Международное гуманитарное право, применяемое в вооруженном конфликте, базируется на интересах, которые государства согласовывают на международном уровне с целью защиты от последствий войны, а также в условиях, когда внутренние правовые системы являются неэффективными в решении этой задачи. В таких условиях эта отрасль выполняет организационно-управленческую функцию.
Ограничение суверенитета государств — участников в части применения определенных средств, способов и методов ведения войны составляет содержание превентивной функции.
Правовая функция состоит в регулировании отношений, входящих в рассматриваемую сферу, в разработке новых норм, толковании и детализации действующих положений, применительно к конкретным общественным отношениям.
Защитная функция или функция безопасности заключается в предоставлении покровительства различным категориям людей и объектов. Именно эта функция позволяет данной отрасли претендовать на то, чтобы в истории развития международного права стать первым сводом международно-правовых норм, специально предназначенных для защиты человека в период вооруженного конфликта.
Продолжая дальнейшие рассуждения об особенностях данной области общественных отношений, целесообразно определить соотношение между международным гуманитарным правом, применяемым во время вооруженного конфликта, и нормами международного права, регулирующими применение силы в отношениях между государствами. Нормы Устава ООН запрещают государствам использовать силу при разрешении межгосударственных споров. Однако ст.51 допускает использование вооруженной силы при осуществлении права на индивидуальную и коллективную самооборону, до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности. Международное гуманитарное право, применяемое в вооруженных конфликтах, не делает акцента на вопросах законности или незаконности вооруженных конфликтов, а имеет дело с фактами вооруженного столкновения, независимо от того, что послужило причиной возникновения конфликта и можно ли его как-то оправдать. В частности, в Преамбуле Дополнительного протокола к Женевским конвенциям, касающимся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, закреплено, что положения Женевских конвенций и настоящего Протокола должны при всех обстоятельствах полностью применяться ко всем лицам без какого либо различия, основанного на характере или происхождении вооруженного конфликта.
В последние годы обозначилась тенденция взаимопроникновения двух отраслей международного права — международного гуманитарного права, применяемого в вооруженных конфликтах, и права международной безопасности. Однако, при наличии определенного сходства между ними, имеются и определенные различия, прежде всего в их природе и целях. Если первое рассматривает исключительно вопросы применения оружия в вооруженных конфликтах и защиты жертв этих конфликтов, то второе стремится ограничивать, контролировать и устанавливать порядок производства, накопления и передачи оружия, вплоть до его уничтожения.
Международное гуманитарное право часто упоминается вместе с законодательством о беженцах, положения которого применяются в случаях, когда человек из-за естественного страха преследований покидает свою страну, пытаясь найти защиту в другой. Беженцы существуют как в мирное, так и в военное время. Женевские конвенции 1949 года содержат ряд положений, касающихся особого статуса беженцев во время войны, но при этом на них в полном объеме распространяется защита, предоставляемая им договорами о беженцах. Более того, беженцы имеют право на такую же защиту от последствий военных действий, что и другие гражданские лица. Вопросы, связанные с правовым регулированием положения беженцев, входят в отдельный международно-правовой институт со своим предметом, объектом, источниками, принципами, функциями, и поэтому в состав международного гуманитарного права, применяемого в вооруженных конфликтах, не входят.
И, наконец, целесообразно рассмотреть вопрос о соотношении международного гуманитарного права, применяемого в вооруженных конфликтах, с так называемой военной необходимостью.
Родоначальниками доктрины безоговорочного признания приоритета интересов военной необходимости были швейцарский полковник Ростов и прусский генерал Гартман, которые в 1876-1878 г. опубликовали ряд работ с изложениями своих позиций.
По мнению Гартмана, понятие “военная необходимость" субъективна и определять его будет всегда тот, кто обладает силой. Поскольку цель войны — нанесение поражения неприятелю, последнего не следует щадить. Если что-нибудь и связывает воюющих, то не право, а лишь соображения чести, совести и т.п. Далее Гартман отмечает, что война как бы внезапно прерывает мирный юридический порядок и совершенно приостанавливает в пределах своего действия все нормы права. Немецкий философ Р. Штейнметц, разделяя такую точку зрения, писал: “Право войны не должно быть никогда ни больше, ни меньше, чем описание границ, действительно диктуемых чувством".
Доктрина "военной необходимости" получила подтверждение в официальных руководствах Германии и Англии. Так, в Руководстве, составленном германским генштабом в 1902 г., говорилось: "...О требованиях гуманности, т.е. о пощаде людей и имущества, может быть речь только настолько, насколько это допускает сама природа и цель войны". Английское военное ведомство в "Справочнике по полевой службе" разъясняло: "Настоящие положения являются общими правилами поведения, насколько это допускает военная необходимость".
По нашему мнению, подобная доктрина является реакционной по сути. Ее цель — обосновать любые действия, противоправные с точки зрения человеческой морали и норм международного гуманитарного права. Она отстаивает три взаимосвязанных позиции: а) достижения военного успеха любой ценой без ограничительных критериев; б) в войне нет права, а действуют правила военной необходимости и преследуется одна цель — победа над врагом, под которым достаточно часто понимают не только комбатантов, но и гражданское население, раненых, больных, интернированных, военнопленных и т.п.; в) войне чужды понятия “справедливость", "гуманизм", "защита", "пощада", поэтому варварский принцип "уничтожай непокорных" является доминирующим.
Доктрина военной необходимости позволяет обосновывать любое нарушение норм международного права — зверства фашистской Германии в Великой Отечественной войне, бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, войну во Вьетнаме, захват территории Ливана и оккупацию Палестины, агрессию в Югославии и т.д.
Для межгосударственных отношений рассмотренная доктрина "военной необходимости" неприемлема, что нашло подтверждение в трудах многих юристов, судебных решениях, нормах международного гуманитарного права, применяемого в вооруженных конфликтах, Уставе ООН.
Так, например, Л. Оппенгейм писал; "... в наши дни война регулируется... законами войны, т.е. устойчивыми нормами, признанными международными договорами, либо всеобщими обычаями. Эти договорные или обычные нормы не могут быть отменены в силу военной необходимости, если только специально не обусловлено, что они не подлежат применению в тех случаях, когда это диктуется задачами самосохранения".
Ф. Кальсховен поясняет, что сторонники данной доктрины рассматривают нормы как предмет роскоши, созданной исключительно на тот случай, когда их выполнение удачно совпадает с интересом воюющей стороны. “Ошибочность этого утверждения очевидна. Ясно, что чем менее благоприятны обстоятельства, тем труднее обеспечить соблюдение конкретной нормы права вооруженного конфликта. Это, однако, не означает, что в таких, пусть и неблагоприятных, обстоятельствах право просто перестает действовать".
Отрицательное отношение к доктрине "военной необходимости" было высказано на Нюрнбергском процессе. В приговоре по делу фельдмаршала Листа и других военных руководителей фашистской Германии отмечалось: “Мы отвергаем взгляд, будто правила ведения войны представляют нечто менее значительное, чем они есть в действительности. Военная необходимость или целесообразность не могут оправдывать нарушений позитивных норм (международного права)".
Подробное исследование норм международного гуманитарного права, применяемого в вооруженных конфликтах, позволяет сделать безусловный вывод, что воюющие ограничены в выборе средств и методов ведения войны. Этот принцип впервые был закреплен в ст.22 Положения о законах и обычаях сухопутной войны, которая является приложением к Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. (далее по тексту Положение), а также ст.35 Дополнительного протокола I к Женевским конвенциям 1949 г., касающегося защиты жертв международных вооруженных конфликтов 1977 г. В частности, пункты "а", "б", "в" ст. 23 Положения 1907 г. закрепляют абсолютные запреты, которые недопустимо нарушать со ссылкой на военную необходимость — употреблять яд или отравленное оружие, предательски убивать или ранить гражданских лиц, убивать или ранить неприятеля, который сложил оружие, и т.д.
Вместе с тем, международное гуманитарное право, применяемое в вооруженном конфликте, содержит нормы, регулирующие выход за определенные рамки со ссылкой на военную необходимость. Однако количество таких норм невелико. Среди них пункт "ж" ст. 23, ст. 54 Положения 1907 г., ст. 33 Женевской конвенции об улучшении участи больных и раненых в действующих армиях 1949 г., ст.53 Женевской конвенции о защите мирного населения во время войны 1949 г, ст.126 Женевской конвенции о режиме военнопленных и некоторые другие.
Убедительным представляется вывод юристов А.И. Полторака и Л.И. Савицкого относительно взаимосвязи перечисленных норм международного гуманитарного права с военной необходимостью. Они отмечают, что ссылка на военную необходимость возможна в тех исключительных случаях, когда это предусмотрено в конкретных нормах.
Ссылка на соображения военной необходимости должна соответствовать именно тем условиям, которые для каждой ситуации определены конвенциями. Конвенции же говорят о настоятельной необходимости (пункт "ж" ст. 23 Положения), абсолютной необходимости (ст.53 Женевской конвенции о защите мирного населения во время войны 1949 г.), в виде исключения и в течение ограниченного времени (ст.126 Женевской конвенции о режиме военнопленных 1949 г.). При этом в ряде случаев на сторону, прибегающую к ссылкам на военную необходимость, возлагаются дополнительные специальные обязательства. Наиболее отчетливо такие обязательства закреплены в ст. 11 Конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта 1954 г. Указанная статья, в частности, предусматривает, что объект может быть лишен иммунитета в исключительных случаях неизбежной военной необходимости и лишь до тех пор, пока существует эта необходимость. Это должно быть подтверждено "воинскими начальниками, начиная только от командира дивизии или части, соответствующей дивизии и выше". Далее, сторона, которая снимает иммунитет, письменно с указанием причин информирует Генерального комиссара по культурным ценностям.
Следует указать, что термины "настоятельная необходимость", "крайняя необходимость", "абсолютная необходимость", "в виде исключения и в течение ограниченного времени" в международно-правовых документах закреплены без определений и толкований. Поэтому государствам — участникам конвенций в национальном законодательстве целесообразно не только закрепить данные категории, но и детализировать их (выработать понятия, оценочные критерии) с целью эффективного использования категорий международного гуманитарного права, применяемого в вооруженных конфликтах в правоприменительной и правоохранительной деятельности соответствующих государственных органов. Кроме того, государствам — участникам данных конвенций следовало бы разработать единые унифицированные оценочные критерии указанных терминов для определения общей позиции по конкретным вопросам в период вооруженного конфликта и закрепить их в нормах международного гуманитарного права.
И наконец, ссылка на военную необходимость допускается лишь тогда, когда речь идет о чрезвычайной опасности, создаваемой для материальных, культурных и других ценностей, и никогда такое дозволение не может распространяться на ситуации, связанные с созданием дополнительной угрозы для жизни, здоровья и достоинства людей.
Как видим, в том своеобразном положении, в котором в соответствующих пропорциях соотносятся требования военной необходимости и правовые предписания, приоритет принадлежит последним. А поскольку нормы направлены на всемерное ограничение насилия в сфере вооруженной борьбы, можно считать, что главным моментом, характеризующим природу и содержание норм международного гуманитарного права, применяемого в вооруженном конфликте, является его гуманистическая направленность.
Статью подготовил ведущий корпоративный юрист Шаталов Станислав Карлович. 
