С 1 января 1999 г. одиннадцать стран Европейского союза (Австрия, Бельгия, Германия, Испания, Италия, Ирландия, Люксембург, Нидерланды, Португалия, Финляндия и Франция) образовали Экономический и валютный союз (ЭВС) и ввели единую европейскую валюту — евро. С 1 января 2002 г. в обращении появятся банкноты и монеты евро, которые спустя несколько месяцев полностью заменят национальные деньги. Создание странами ЕС Экономического и валютного союза — одно из важнейших событий в послевоенной истории Европы. Оно самым серьезным образом будет влиять на судьбу континента в наступающем столетии.
Тематика валютного союза, несмотря на короткий срок его существования, обширна и разнообразна, уже написаны сотни книг и бесчисленное множество статей — от сугубо теоретических до чисто прикладных. Экономика, денежное обращение, валютная политика, международные отношения, право — вот далеко не полный перечень областей, где проявляется действие ЭВС, и соответственно ведутся исследования. Задачу данной главы автор видит в том, чтобы дать по возможности полное представление о том, каковы основные перспективы ЭВС, его наиболее значимые и вероятные последствия, а также важнейшие противоречия и проблемы. Следуя этой логике, вопросы организации ЭВС и узкоспециальные, технические аспекты намеренно вынесены за рамки материала.
Самым очевидным и широко известным преимуществом ЭВС всегда считалось значительное сокращение затрат на валюто-обменные операции. Известно, что до 1999 г., объехав пятнадцать стран ЕС, можно было потратить больше половины изначальной суммы только на конвертирование, если на каждой границе менять валюту. Подобные убытки несли и физические лица, и компании.
Во времена фиксированных курсов (золотого и золотодевизного стандартов) комиссия за обмен одной денежной единицы на другую определялась расходами банка на хранение, транспортировку, проверку подлинности банкнот и монет, оплату труда персонала. После 1971 г. со всеобщим переходом к плавающим курсам в разницу между курсом продавца и курсом покупателя банки стали закладывать не только названные административные расходы, но и издержки по страхованию от валютных рисков, поэтому стоимость конвертирования существенно возросла. Страховаться от валютных колебаний приходилось также и компаниям, ведущим внешнеэкономическую деятельность. С учетом того, что страны ЕС активно вовлечены в мировую торговлю (например, в ФРГ и Франции доля экспорта в ВВП составляет около 20%, в Голландии — 47%), нетрудно понять, насколько велики были у них подобные потери.
Однако вопреки ожиданиям введение евро не привело к сколько-нибудь заметному удешевлению валюто-обменных сделок, хотя доля операционных затрат в стоимости существовавших ранее комиссий, по оценкам, не превышала 20%. В начале 1999 г. размер комиссий колебался в разных странах и банках стран еврозоны от 0,6 до 4%. Не исключено, что таким образом банки попытались переложить на плечи клиентов огромные затраты, связанные с подготовкой к введению евро. Расследование, проведенное Европейским бюро потребительских союзов, выявило, что многие банки традиционно закладывали комиссию в разницу между ценой покупки и ценой продажи, что позволяло им уходить от открытого соперничества с конкурентами. Когда же оба курса (покупателя и продавца) стали идентичны, плата за банковские услуги впервые предстала перед потребителями в реальном виде. По утверждению банков, они по-прежнему сталкиваются с большим количеством рисков при проведении трансграничных операций и страдают из-за сохраняющихся между странами различий в платежных системах и технических методах, главным образом в программном обеспечении.
С созданием валютного союза связываются надежды на улучшение предпринимательского климата в Евросоюзе. Во-первых, ЭВС, как и экономическая интеграция вообще, активизирует механизмы саморегуляции и «естественного отбора». Замена национальных денег на общие делает цены внутри зоны евро прозрачными (т. е. более сравнимыми) и, таким образом, усиливает конкуренцию.
Во-вторых, ЭВС является логическим завершением программы единого внутреннего рынка, которая в основном была выполнена к 1992 г. Единая валюта в дополнение к существующим четырем свободам (передвижения товаров, услуг, капиталов и лиц) устраняет валютные границы, что позволяет внутреннему рынку зоны евро стать еще более однородным. Компании ЕС теперь могут гораздо свободнее оперировать на общем валютном пространстве зоны евро, что улучшает условия для достижения оптимальных объемов производства, более рационального использования ресурсов и выхода на рынок для новых фирм.
В-третьих, фиксированные курсы в сочетании с низкими процентными ставками делают хозяйственную конъюнктуру более предсказуемой и стабильной. А стабильность, как известно, стала в последние годы одним из главных условий хозяйственного роста. По оценкам экспертов Европейской комиссии, в 1995 г. из-за курсовых колебаний страны ЕС недосчитались 0,5% прироста ВВП и потеряли 1 млн. рабочих мест. Уже с середины 1998 г. благодаря установленным жестким паритетам прекратились спекулятивные операции с участием двух валют, входящих в зону евро (например, немецкой марки и французского франка). Это добавило стабильности финансовым рынкам и избавило правительства от дорогостоящих валютных интервенций. Очень важно и то, что участники ЭВС больше не могут проводить девальвации, т. е. решать внутренние проблемы за счет соседей.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Несомненной заслугой ЭВС является его дисциплинирующий эффект. Еще до появления евро страны ЕС приложили невиданные усилия, чтобы выполнить установленные Маастрихтским договором критерии конвергенции. В 1993-1997 гг. средние темпы инфляции упали с 4,1 до 1,9%, долгосрочные процентные ставки — с 8,0 до 6,2%, дефицит госбюджета сократился с 6,1 до 2,4% ВВП. В Италии только за 1997 г. он уменьшился с 6,7 до 2,7%4. К 2002— 2003 гг. восемь стран-членов планируют иметь положительное сальдо госбюджета, а пять других — отрицательное сальдо, не превышающее 0,5% ВВП. В настоящее время большинство государств Евросоюза близко к оговоренной в Пакте стабильности и роста цели достичь баланса государственных доходов и расходов. Считается, что это позволит в дальнейшем снизить расходы на обслуживание государственного долга, а освободившиеся средства направить на стимулирование экономического роста и создание новых рабочих мест. Во многих странах, особенно в тех, где большинство граждан поддерживает евро (Италия, Испания, Бельгия, Греция, Ирландия, Франция, Португалия, Нидерланды), правительства открыто признают, что политика жесткой экономии была с пониманием принята населением именно благодаря нежеланию остаться на обочине интеграции.
В случае успеха ЭВС перед Евросоюзом открывается возможность значительно укрепить свои позиции в мире и сделать крупный задел на будущее. Другими словами, валютный союз является для ЕС долгосрочным капиталовложением, поскольку способен создать для западноевропейской экономики стратегические преимущества, на которые она будет опираться в своем развитии десятилетия спустя. Если евро станет мировой валютой, Евросоюз сможет избавиться от большей части расходов, связанных с курсовой неустойчивостью в его внешнеэкономических отношениях. Используя евро для фактурирования экспортно-импортных сделок, проведения банковских и валютных операций, ЕС во многом решит проблему курсовых колебаний между долларом и западноевропейскими денежными единицами. До сих пор роль западноевропейских валют в мировой экономике была мало сравнима с ролью доллара. Так, в 1995 г. на немецкую марку приходилось 16% официальных государственных резервов, а на доллар США — 64%, соответствующие доли в банковских депозитах составляли 18 и 48%, в фактурировании экспорта — 15 и 48%5. Между тем доля зоны евро в мировом ВВП составляла в 1998 г. 15,5% по сравнению с 20,8% у США, на нее приходилось 19,6% мировой торговли, а на США — 15%6.
Ожидается, что наличие у ЕС обширного валютного пространства, в пределах которого совершаются операции не только между странами Сообщества, но и между многими его партнерами, существенно снизит зависимость Евросоюза от экономической политики США. При прочном валютном союзе Европейскому центральному банку (ЕЦБ) будет гораздо легче проводить самостоятельную денежно-кредитную политику, нежели центральным банкам отдельных западноевропейских стран.
Как видно, ЭВС сулит Евросоюзу крупные выгоды. Благодаря ему Сообщество способно превратиться в подлинно единое экономическое пространство, близкое по своей природе к национальному, и, таким образом, поднять конкурентоспособность западноевропейской промышленности, существенно усилить позиции ЕС в мировой экономике, финансах и политике. Однако реализация этих целей сопряжена с массой трудностей как технического, так и концептуального характера, при том, что сейчас, в начале пути, далеко не всегда можно правильно оценить их масштаб.
Внутренние проблемы ЭВС, его воздействие на интеграцию
Одной из самых серьезных проблем ЭВС является то, что его участникам необходимо добиться реальной, а не только номинальной конвергенции, показатели которой, определенные Маастрихтским договором, в основном уже выполнены. Между тем даже эти номинальные критерии были достигнуты с невероятным напряжением сил: почти всем странам пришлось перейти на режим строгой экономии, ограничить социальные расходы, ассигнования государственному сектору, провести антиинфляционные мероприятия. Во многих государствах принимались экстренные меры, которые непригодны даже для среднесрочной экономической политики. Национальные правительства расширяли налоговую базу и улучшали собираемость налогов (особенно в Италии), одновременно шла массированная приватизация госсектора, которая может продлиться еще максимум год.
Теперь, когда ЭВС действует, и государства-участники не могут из него выйти, им предстоит не только удержать достигнутые номинальные показатели, но и сделать так, чтобы их хозяйства функционировали как единый организм. А это неизмеримо сложнее, чем «втиснуться» в Маастрихтские нормативы. Если дефицит госбюджета можно, например, снизить в авральном порядке за год-два, то структурные реформы в отраслях производства или на рынке труда провести в такие сроки немыслимо. Для последних нужны комплексная стратегия, крупные затраты, готовность и властей и населения идти на жертвы.
В конце 1998 г. — начале 1999 г. практически на всех уровнях Евросоюза было достигнуто соглашение о том, что связанный с введением евро переход к централизованной денежно-кредитной политике при децентрализованной налоговой и структурной политике усиливает потребность в координации экономических курсов стран ЕС.
Состоявшаяся в декабре 1998 г. сессия Европейского совета приняла политическое решение, согласно которому Совету вменяются следующие обязанности:
постоянно контролировать динамику основных макроэкономических показателей;
следить за обменным курсом евро и других валют ЕС; усилить надзор за бюджетной дисциплиной;
следить за динамикой номинальной и реальной заработной платы;
анализировать национальные планы действий в области занятости;
отслеживать ход структурных преобразований на рынках труда, товаров и услуг.
Теперь все страны ЕС независимо от их членства в валютном союзе ежегодно до 1 марта представляют Комиссии и Совету национальные программы стабилизации (для участников зоны евро) или конвергенции (для остальных участников ЕС). В них устанавливаются важнейшие макроэкономические параметры на среднесрочную перспективу, в том числе максимальная величина дефицита госбюджета. Комиссия и Совет изучают программы, оценивают их с точки зрения соответствия задачам социально-экономического развития страны и при необходимости заставляют правительства корректировать намеченные планы.
Многие программы 1999 г., по мнению руководства ЕЦБ, были построены таким образом, чтобы правительства могли формально выполнить критерии конвергенции при минимальных усилиях. Значительная часть государств-членов не имела адекватного представления о том, как они будут проводить структурные реформы и одновременно поддерживать достаточные темпы роста, сохраняя баланс между доходами и расходами госбюджета. В программах 2000 г. правительства, видимо, учли прошлые недочеты, поэтому реакция Комиссии и Совета в целом была положительной, хотя в адрес большинства правительств прозвучали те или иные рекомендации.
Так, Германии предложено использовать все возможности для сокращения дефицита госбюджета, Бельгии — увеличить государственные и частные инвестиции, чтобы стимулировать экономический рост. Испании, по мнению Комиссии, следует увеличить ассигнования в созданный в 2000 г. резерв социального обеспечения, продолжить реформы и политику сдерживания роста зарплаты, а также разработать меры бюджетной политики на случай перегрева экономики. Италия как можно скорее должна приступить к реформе пенсионной системы, поскольку неблагоприятные демографические изменения представляют главную угрозу для государственных финансов. В Дании беспокойство вызывают низкие темпы экономического роста (1,3% в 1999 г.) и сравнительно высокие для ЕС темпы инфляции — 2,5%. Шведскому правительству нужно держать под контролем динамику заработной платы и готовиться к пересмотру налоговой политики. Греческие власти должны самым жестким образом контролировать ценовую динамику.
Вступив в ЭВС, правительства потеряли одну из степеней свободы, а именно возможность проведения девальвации и ревальвации, которые помогали приспособить экономическую ситуацию в стране к изменившейся внешней конъюнктуре. Чтобы компенсировать утраченное, странам зоны евро необходимо повысить мобильность факторов производства. А это предполагает глубокие реформы на рынке труда и модернизацию финансового пространства ЕС. Последнее потребует пересмотра сложившихся в континентальной Европе подходов к налогообложению и модели формирования пенсионных фондов.
Однако координация налоговой политики в ЕС продвигается с невероятным трудом. Если раньше Евросоюз пытался провести гармонизацию налогового законодательства, то теперь эти планы полностью сняты с повестки дня. Сообщество не намерено устранять конкуренцию в налоговой сфере, поскольку последняя признана одним из немногих рычагов, оставшихся после введения евро в руках национальных правительств и, стало быть, позволяющих им приспособить единую политику ЕЦБ к национальным условиям. В сентябре 1997 г. после многолетних переговоров сессия Совета ЭКОФИН, наконец, одобрила краткий проект новой стратегии Сообщества в фискальной сфере. Она не предусматривает одностороннего налогового «разоружения» или, наоборот, повышения налогового бремени. Главная цель Сообщества на нынешнем этапе — устранить те формы налоговой конкуренции, которые наносят ущерб функционированию единого внутреннего рынка.
Основной упор предполагается сделать на пересмотре уровней прямого и косвенного налогообложения рабочей силы, корпоративных налогов и налогообложения сбережений. В конце 1999 г. планировалось, что Евро совет одобрит комплекс мер (гак называемый «пакет Монти») по борьбе с неправомерной конкуренцией в налоговой сфере, или налоговым демпингом, к которому национальные власти прибегают для привлечения зарубежных инвестиций. Однако переговоры до сих пор не завершены, так как Великобритания отвергает проект директивы о налогообложении доходов от сбережений нерезидентов. Дело в том, что значительная доля евробондов Сообщества принадлежит сейчас Сити, который опасается, что из-за новых правил налогообложения часть сделок перекочует в Швейцарию и США. Из-за того, что вопросы налоговой политики все еще решаются только единогласно, весь пакет так и остается замороженным.
Реальная конвергенция нужна еще и потому, что теперь в Евросоюзе уровни экономической и политической интеграции явно не соответствуют друг другу. Иначе говоря, внутри зоны евро национальные правительства потеряли право проводить самостоятельную экономическую и валютную политику (и соответственно меры антициклического регулирования), тогда как из-за отсутствия политического союза ЕЦБ и руководящие органы Сообщества не наделены теми же полномочиями, что и правительство в национальном государстве.
Сторонники этой точки зрения утверждают, что Евросоюзу никогда не удастся создать внутренний рынок, аналогичный национальному, из-за существующих между странами языковых и культурных барьеров. Люди, потерявшие работу в одной стране ЕС, едва ли найдут ее в другой, так как рабочая сила вообще гораздо менее мобильна, чем капитал. По убеждению лауреата Нобелевской премии М. Фридмана, «хотя Европа с виду и представляет собой зону свободной торговли, товары, как и капитал, передвигаются там менее свободно, чем в Соединенных Штатах».
По этой логике из-за валютного союза национальные правительства не смогут противодействовать перепадам конъюнктуры. Если в США в случае кризиса Федеральная резервная система может оказать помощь особо пострадавшим регионам, выделив им средства более благополучных, то у ЕЦБ такой возможности не будет. В итоге экономические трудности, возникшие в одной стране, будут из-за тесного взаимо-переплетения национальных экономик быстро распространяться на соседей.
Сюда же примыкает проблема так называемого «асимметричного шока». Речь идет о том, что страны валютного союза могут по-разному испытать на себе последствия какого-либо внешнего воздействия или сталкиваться с проблемами исключительно национального характера. Примером такого «асимметричного шока» для Финляндии явился распад СССР (он больно ударил по финской экономике и прошел почти незаметно для других государств ЕС), для Германии — ее объединение. Причиной «асимметричного шока» может стать стихийное бедствие или экологическая катастрофа. Считается, что вследствие жесткой финансовой дисциплины национальные правительства не справятся с ситуацией, а слишком обобщенная, «среднестатистическая» политика ЕЦБ будет крайне неэффективной для решения специфических проблем того или иного государства.
Сторонники валютного союза убеждены, что проблема во многом надуманна, поскольку она не представляет собой какого-то коренного противоречия и требует чисто технических мер. Что касается конъюнктурных проблем, то они были и будут всегда, независимо от существования валютного союза. Чтобы иметь средства для преодоления текущих трудностей, правительствам надлежит в первую очередь сводить госбюджет с нулевым или положительным сальдо, как предусмотрено Договором и Пактом стабильности. Тогда в случае экстренной ситуации они смогут увеличить расходы, не выходя за установленный лимит бюджетного дефицита.
Кроме того, в ЕС обсуждается несколько способов, которые позволили бы минимизировать ущерб от серьезных асимметричных колебаний. Так, предлагается разрешить пострадавшей стране временно превысить 3%й потолок бюджетного дефицита или разработать мероприятия по выравниванию циклических колебаний в зоне евро. В апреле 1999 г. бывший член Комиссии, ответственный за валютно-финансовые вопросы, впервые высказался за создание европейского фонда, из которого можно было бы черпать средства на неотложные нужды для противодействия «асимметричным шокам» в той или иной отрасли, регионе или стране. Фонд ни в коем случае не должен использоваться для решения текущих бюджетных проблем, его задача — мобилизовать резервы Сообщества на случай возникновения ситуаций, не зависящих от политической воли или расторопности национальных правительств. Необходимость создания фонда диктуется и некоторыми долговременными тенденциями, в частности старением населения.
Еще один комплекс вопросов порождается вызываемой валютным союзом перегруппировкой сил внутри ЕС и изменением существовавших ранее неформальных альянсов. Процесс имеет несколько проявлений. Самое очевидное — повышение статуса участников валютного союза и возникающая для аутсайдеров опасность потерять часть экономического и политического веса. Так, основоположники ЭВС смогли провести своих представителей в дирекцию (избираемую на восемь лет) и совет управляющих ЕЦБ, их министры финансов встречаются за закрытыми дверями на заседаниях «Совета зоны евро». Члены валютного союза без ограничений могут участвовать в финансовых операциях Европейской системы центральных банков (ЕСЦБ) и пользоваться ее ликвидными средствами. Вследствие перехода к евро растет значение Франк-фуртана-Майне как финансового центра Европы, чего нельзя сказать о Сити.
Улавливается и другая примечательная тенденция. Еще до своего появления единая валюта с особым энтузиазмом воспринималась в малых и относительно слабых странах ЕС. Для них евро — средство эмансипации, блестящая возможность доказать свою значимость. Взять, к примеру, давний тандем Великобритании и Ирландии. Первая, отстаивая экономическую независимость, покинула Европейскую валютную систему (ЕВС) в начале 90-х и решила не вступать в валютный союз. Вторая, напротив, продемонстрировала чудеса экономического роста и преданность маастрихтским принципам.
Финляндия, связанная вековыми узами со Швецией, еще в 1996 г. выполнила все критерии конвергенции. С самого начала руководство страны твердо выдерживало курс на евро, объясняя это тем, что с мало-популярной финляндской маркой страна останется на обочине европейской интеграции. Нечто похожее наблюдалось в отношениях между Италией и ее «протеже» в Европейский союз — Испанией и Португалией. Вплоть до середины 1998 г. две последних были неизмеримо ближе к маастрихтским нормам, чем Италия, которая в это время отчаянно боролась с дефицитом госбюджета.
ЭВС выдвигает на повестку дня одну из наиболее сложных проблем интеграции — проблему единства и нескольких скоростей. Маастрихтский договор стал первым в истории ЕС законодательным актом, допустившим возможность асинхронной интеграции. До этого все участники ЕС продвигались вперед в едином темпе (для новых членов предусматривались адаптационные периоды, по истечении которых на них полностью распространялись все правила и нормы ЕС). Теперь же разные скорости могут привести к увеличению различий в хозяйственном развитии между странами и, таким образом, вступить в противоречие с политикой экономической конвергенции.
Трудно в этом плане предсказать участь будущих членов ЕС из Центральной и Восточной Европы. Даже если они формально выполнят критерии конвергенции, до реальной конвергенции с основным составом ЕС им еще предстоит долгий путь. Структурная перестройка хозяйства, повышение конкурентоспособности и эффективности производства, совершенствование системы собственности и методов управления экономикой, глубокая реформа законодательства — все это потребует больших и продолжительных усилий.
Третья группа проблем замыкается на органически присущую интеграции дилемму: федерализм или национальный суверенитет. В валютном союзе государства-члены передали ЕЦБ полномочия, которые всегда были связаны с понятием государственности и национального суверенитета, в частности право эмиссии денежных знаков. Поэтому не случайно проблема суверенитета обострилась еще на стадии подготовки Маастрихтского договора. Именно из этих соображений Великобритания и Дания отказались связывать себя обязательствами о переходе к третьему этапу ЭВС. Для ратификации договора в Дании потребовался повторный референдум, а во Франции сторонники Маастрихта победили с едва заметным перевесом.
Органам Евросоюза и дальше предстоит искать разумный баланс между национальным и наднациональным элементами интеграции, в том числе и применительно к валютной сфере. Осложнения может вызвать не только излишне доминантная роль руководства ЕС, но и недостаток его власти. Последний тезис, в частности, лежит в основе концепций о несостоятельности ЭВС из-за отсутствия политического союза стран ЕС и неспособности ЕЦБ противостоять «асимметричным шокам».
Автор разделяет мнение многих специалистов, считающих, что ЭВС вынудит сообщества двигаться по направлению к политическому союзу. Скорость прохождения этого пути и его этапы пока не поддаются прогнозированию. Однако факт того, что валютный союз сформировал все главные предпосылки для политического союза и создал насущную потребность в нем, становится общепризнанным.
Вместе с тем усиление политической консолидации Евросоюза будет сопряжено с рядом трудностей. Так, руководству ЕС будет очень непросто обеспечивать общественную поддержку своих планов. Дело в том, что по мере развития и усложнения интеграции неизбежно растет риск отрыва руководства ЕС от рядовых граждан Союза. Эта опасность особенно велика для программы ЭВС, поскольку ее мотивы и технические детали трудно понять неспециалистам. Кроме того, выгоды от введения единой валюты неравномерно распределяются между различными слоями населения, тогда как бремя адаптации ложится на всех. Воспользоваться плодами перемен сможет в первую очередь и в большей мере наиболее активная и обеспеченная часть общества: жители крупных городов, предприниматели, граждане, часто совершающие зарубежные поездки и ведущие операции в различных валютах, владельцы пакетов ценных бумаг и т.п. Напротив, мелкие фермеры и предприниматели, работники с низкой квалификацией будут страдать от прозрачности цен в зоне евро и усиливающейся конкуренции. В целом у жителей села и мелких городов, а также лиц с невысоким уровнем доходов и образования может сложиться негативное отношение к евро и, следовательно, к перспективе политического союза.
Внешние последствия ЭВС, евро в международных валютных отношениях
Единая европейская валюта возникла в то время, когда в международной финансовой системе начались сдвиги, предвещающие ее глубокую трансформацию. В последние годы резко увеличились объемы и скорость финансовых потоков, значительная часть операций перешла в режим реального времени. Повысилась неустойчивость финансовых рынков, о чем, в частности, свидетельствуют недавние кризисы в Юго-Восточной Азии, России, Латинской Америке. Предстоит реформа Международного валютного фонда. Все это означает, что философия и механизм ямайской валютной системы больше не отвечают современным потребностям международных денежно-кредитных отношений.
Выживет ли евро в дальнейшем, сможет ли окрепнуть и отвоевать место под солнцем в мире, где главенствует доллар? Достичь этих целей очень не просто, об этом красноречиво говорит уже тот факт, что с января 1999 г. по май 2000 г. курс евро по отношению к доллару США снизился с 1,18 до 0,89, или на 25%. В качестве причин обесценения евро называют продолжительный экономический подъем в США, длительный застой в хозяйстве Германии и вялое затянувшееся оживление в экономике всего Евросоюза, а также ажиотажный спрос на доллары вследствие региональных финансовых кризисов 1997-1998 гг., военный кризис в Косово и отчасти отставку Европейской комиссии в начале 1999 г. Отрицательно сказываются на курсе евро долговременные структурные проблемы Евросоюза, такие, как высокий уровень налогообложения предприятий и физических лиц, высокая стоимость рабочей силы при меньшей производительности, чем в США, а также безработица и жесткое регулирование рынка труда. Все это привело в 1999 г. к оттоку капиталов из зоны евро и снижению спроса на единую валюту.
По мнению автора, на динамику единой валюты повлиял еще один важный, но обычно не упоминаемый фактор — ее недостаточная ликвидность на внешних рынках. Слабая проработка внешних аспектов функционирования евро привела к тому, что для компаний третьих стран трансакционные издержки при использовании евро часто оказываются выше, чем при использовании долларов или других традиционных валют. Другими словами, операции с евро требуют дополнительных затрат времени и средств, что сдерживает спрос на общеевропейские деньги и препятствует их превращению в так называемую «ведущую валюту», или «валютупосредник»10
И все-таки с большой достоверностью можно утверждать, что в ближайшие 10-15 лет ЭВС будет действовать.
На это есть три веские причины:
во-первых, в Сообществе сложились все основные предпосылки для перехода к единой экономической и денежно кредитной политике;
во-вторых, потребность стран ЕС в Экономическом и валютном союзе очень велика11;
в-третьих, размеры вложенных в проект средств и убытков в случае его неудачи таковы, что руководство Союза, государства-члены и крупный бизнес сделают все возможное для сохранения ЭВС. Вероятность того, что начатая программа провалится, по сути, ничтожна, случиться такое может лишь при чрезвычайных обстоятельствах, гипотетические причины которых сейчас не просматриваются.
Что касается судьбы евро в качестве альтернативной мировой валюты, то она зависит от многих факторов, в значительной степени и от реакции третьих стран. Объективно Европейский центральный банк заинтересован в том, чтобы зарубежные государства правильно понимали и адекватно реагировали на его политику. Только таким образом евро сможет проложить себе дорогу в условиях полувекового лидерства доллара. Недаром в документах, принятых на сессии Европейского совета на уровне глав государств в декабре 1998 г., указывалось, что «потребуется убеждать третьи страны (курсив мой. — О.Б.) и институты соглашаться с решениями, предлагаемыми Европейским союзом. Совет считает, что этот прагматический подход может наиболее успешно облегчить приспособление существующих правил и практик, конечно, при условии, что такой подход в результате приведет к правильному восприятию роли евро»12.
Начиная со второй половины 1998 г. органы ЕС занялись вопросами согласования курсовой политики с США и формированием новой модели поведения Евросоюза в международной валютно-финансовой системе. В сентябре 1998 г. французское правительство выдвинуло пакет из 12 предложений о действиях ЕС в условиях нестабильной экономической и финансовой конъюнктуры в мире.
Документ включает два раздела: «Вклад Европы в содействие экономическому росту в мире» и «Строительство новой Бреттон-Вудской системы». В первом, в частности предлагалось наладить тесную координацию в экономической сфере между ЕС и США; постепенно расширять зону валютной стабильности в Европе путем присоединения Великобритании и Швеции к механизму обменных курсов ЕВС и организации диалога со странами-кандидатами на вступление в ЕС по валютно-финансовым вопросам; способствовать проведению экономических реформ в России. Во второй части указывалось, что для достижения социально-экономической и финансовой стабильности необходимо повысить устойчивость и прозрачность международной валютной системы, усилив надзор за всеми финансовыми учреждениями во всех финансовых центрах мира и ужесточив международные правила в отношении офшорных зон; интенсифицировать координацию действий на международном уровне в области макроэкономической и валютной политики; организовать эффективную систему представительства зоны евро в международных организациях и повысить ответственность ЕС за положение на мировых финансовых рынках.
Основная часть этих предложений легла в основу доклада о реформе международной финансовой системы, принятого на сессии Совета ЭКОФИЕ в декабре 1998 г. Весной 1999 г. тезис о необходимости сотрудничества между ЕС и США в финансовой сфере уже приобрел форму императива и получил широкую официальную поддержку со стороны как ЕС и США, так и ведущих международных организаций.
В конце 1998 г. бывший министр финансов Германии О. Лафонтен предложил установить коридор для колебаний курсов доллара, евро и иены. Идея долго обсуждалась и в США и в ЕС, но, в конце концов, была отвергнута. ЕЦБ счел, что создание коридора нецелесообразно, поскольку все три региона имеют разные модели рыночной экономики и несовпадающие экономические циклы, колебания между их валютами закономерны и практически неустранимы.
Кроме того, есть опасность, что любые допустимые пределы, будь они официально объявлены, спровоцировали бы ажиотаж финансовых спекулянтов.
Несмотря на первую неудачу, тема продолжает оставаться в повестке дня. В начале января 2000 г. Европарламент обнародовал подготовленный его экспертами доклад «Возможности ЕЦБ управлять обменными курсами». Главный банк зоны евро сурово критикуется за то, что при разработке своей денежно-кредитной политики он сделал упор исключительно на вопросах внутренней стабильности евро, совершенно упустив из виду внешние аспекты. Авторы считают, что ЕЦБ практически не имеет никаких «концептуальных подходов» к управлению курсовой динамикой в случае значительного реального обесценения или удорожания евро по отношению к доллару США. По их мнению, ЕЦБ и Федеральной резервной системе США полезно заключить соглашение о пределах колебаний курсов доллара и евро, скажем, в пределах 1,00 1,20 евро за доллар.
Значительное укрепление доллара в 19992000 гг. усугубляет проблему американского торгового дефицита, а возможное отклонение его курса от экономически обоснованных величин создает угрозу для международной финансовой системы в целом. Эксперты ООН полагают, что если США и зона евро будут игнорировать друг друга, то это может привести к длительному несоответствию между курсами трех важнейших валют, что, в свою очередь, создает риск усиления торгового протекционизма и проведения девальваций с целью повысить конкурентоспособность национальных производителей15. По словам известного американского экономиста Ф. Бергстена, «неспособность эффективно управлять соотношением доллар/евро может иметь тяжелые последствия для всего мира».
Координация курсовой политики в рамках трансатлантического диалога могла бы быть неформальной: почву для подобных соображений дают «Соглашение Плазы» и «Луврское соглашение», заключенные соответственно в сентябре 1985 г. и феврале 1987 г. В августе 1999 г. министр финансов Японии К. Миядзава сообщил, что достигнуто соглашение с его американским визави Л. Саммерсом более тщательно отслеживать ситуацию на валютном рынке. Возможно, к аналогичной «мягкой» договоренности в недалеком будущем подойдут США и зона евро. Пока же Совет ЭКОФИН решил удвоить валютные резервы и уставный капитал ЕЦБ на случай, если ему потребуются дополнительные средства для проведения интервенций. Максимальный размер валютных резервов увеличивается с 50 до 100 млрд., евро, а уставного капитала — с 5 до 10 млрд. евро. В условиях, пока членами валютного союза являются только 11 из 15 стран ЕС, эти суммы соответственно составляют 40 и 3,8 млрд., евро17.
Появление евро существенно влияет на положение других европейских государств. Как и у многих третьих стран, у них расширяется выбор валют при заключении коммерческих сделок, формировании официальных валютных резервов и определении режима валютного курса. Однако, ввиду того что курсовые колебания между долларом и евро практически неустранимы, третьи страны теперь должны занимать более активную позицию при выборе валюты для той или иной операции. Если раньше доллар, по сути, оставался на мировых финансовых рынках вне конкуренции и потери от его колебаний и колебаний американских процентных ставок минимизировались с помощью хеджирования, то теперь многое зависит от разработанной стратегии, способности правильно оценить ситуацию, предсказать возможную динамику евро и доллара.
Введение евро усиливает процессы общеевропейской консолидации. Страны, не входящие в ЕС, будут стремиться использовать единую европейскую валюту, как по коммерческим, так и по стратегическим соображениям — уже потому, что значительная часть их интересов имеет общеевропейские корни и созвучна интересам ЕС. Евросоюз, со своей стороны, заинтересован в том, чтобы евро закрепился на рынках соседних стран, поскольку его путь к статусу международной валюты не может не пролегать через Европу.
Зона евро все больше становится центром притяжения стран, не входящих в ЕС. Швейцария, Норвегия и Исландия фактически оказываются в окружении государств, перешедших на единую валюту, поэтому в своей хозяйственной политике им во многом придется «отзеркаливать» единую политику еврозоны. Экономическая необходимость (и политические реалии) вынудят их приспосабливаться к условиям единой валюты и единого финансового пространства ЕС.
В конце 1998 г. восемь из 10 стран-кандидатов на вступление в ЕС имели валютные режимы, ориентированные на немецкую марку и другие валюты ЕС. К весне 1999 г. девять из них усилили составляющую евро в своих режимах валютных курсов или запланировали это сделать в ближайшие. По оценке автора, среди стран Центральной и Восточной Европы на евро быстрее других переключат внешние расчеты Словения, Чехия, Венгрия и Словакия, так как они имеют достаточно высокий уровень жизни и их экономика теснейшим образом связана с Евросоюзом (туда экспортируется 20-30% ВВП). Следующей, вероятно, станет Польша, которая имеет менее открытую экономику и экспортирует уголь и другое сырье, традиционно продаваемое на мировых рынках за доллары. Медленнее евро будет распространяться в странах Балтии, Румынии и Болгарии. В первых сдерживающими факторами являются высокая доля сырья в экспорте, а также интенсивная торговля с бывшим СССР и странами «аутсайдерами» (Великобританией, Швецией, Данией). У Румынии и Болгарии потребность в евро снижается вследствие активных связей с азиатскими странами.
В европейских государствах СНГ — Белоруссии, Украине и России — процесс займет еще больше времени, а доллар долго будет удерживать позиции ведущей иностранной валюты. Во всех трех странах наблюдается рост интереса к новой валюте и плавный рост спроса и предложения евро. Однако происходит это в основном за счет замещения национальных западноевропейских валют, тогда как квота доллара на данных рынках практически не меняется. На Украине и в России на доллар приходится 85-90% расчетов в иностранных валютах.
И все же отношение к единой валюте заметно меняется. Это хорошо видно на примере России: евро признан властями как существенный фактор мировой экономической и валютно-финансовой системы, имеющий большое значение для стратегических интересов государства. Летом 1999 г. созданная по решению правительства экспертная группа представила правительству и Центральному банку доклад «Единая европейская валюта евро и национальные интересы России». В нем, в частности, говорится, что глубокая долларизация российской экономики создает «реальную угрозу безопасности страны» в случае обвала доллара на международных валютных рынках. Авторы отмечают, что появление евро и вызванный им сдвиг в сторону биполярности международной валютной системы благоприятны для России, поскольку у нее «появляется больше поле для маневра при решении вопросов режима валютного курса, состава валютных резервов, валютной структуры внешних заимствований и торговли».
Центральный банк заложил нормативную базу для операций с евро и с января 1999 г. приступил к установлению официального курса евро к рублю. С начала 1999 г. евро стал продаваться на Московской межбанковской валютной бирже (ММВБ), а спустя несколько месяцев ММВБ прекратила операции по иностранным валютам, входящим в валютный союз, полностью переключившись на евро. Летом того же года Московский областной банк Сбербанка России начал работу с евро: все учреждения банка, уполномоченные на выполнение операций по вкладам в иностранной валюте, могут теперь открывать и вести счета по вкладам в евро на имя любого физического лица — клиента банка.
Стратегически России было бы полезно диверсифицировать валютную структуру официальных резервов, банковских активов и внешнеэкономических операций, о чем, в частности, прямо говорится в названном докладе правительству. Однако переключиться с доллара на евро, пусть даже в очень ограниченных масштабах, оказывается пока весьма сложно. Большинство юридических лиц и населения предпочитает иметь дело с хорошо знакомыми долларами, потому что для грамотного проведения сделок с евро им не хватает опыта и знаний, особенно юридических.
В будущем расширение российского рынка евро может пойти по следующим направлениям. Первое — увеличение его квоты в фактурировании внешнеторговых контрактов. Так, при поставках готовой продукции в западноевропейские страны отечественным производителям уже сейчас приходится идти навстречу покупателю и переключаться на евро. То же относится к контрактам, по которым российской стороне предоставляется кредит от западноевропейского партнера: он в таком случае может диктовать валюту контракта. Приспосабливаться к новой единице придется поставщикам и покупателям товаров, продаваемых через расположенные на территории зоны евро биржи и аукционы, когда те переключатся на евро. Для крупных внешнеторговых организаций евро будет интересен как средство диверсификации валютной структуры расчетов. Второе — развитие рынка долговых бумаг, номинированных в единой валюте. Логично ожидать, что в дальнейшем государственные и частные заимствования на западноевропейских рынках будут во все большей степени производиться в евро. Ближе к 2002 г. России предстоит конвертировать в евро частные и суверенные долгосрочные займы, предоставленные до 1999 г. в национальных валютах стран ЭВС.
Говоря о перспективах использования евро третьими странами (в первую очередь Центральной и Восточной Европы) в качестве национальной валюты, следует помнить, что это возможно лишь после того, как они станут полноправными членами Евросоюза. А для этого государствам ЦВЕ сначала нужно выполнить так называемые копенгагенские критерии, требующие провести широкую реформу институциональных основ экономики, кардинально повысить ее конкурентоспособность, добиться макроэкономической стабильности, усовершенствовать финансовую систему, приспособить законодательство к нормам ЕС и многое другое.
Уже после вступления в ЕС нынешним странам-кандидатам предстоит выполнить маастрихтские критерии. Согласно условию о двухлетнем «стаже» в ЭВС они не менее двух лет останутся за пределами валютного союза. Фактически же пробыть на положении «аутсайдеров» придется гораздо дольше. Ввиду разницы в уровнях экономического развития страны ЦВЕ и Евросоюз имеют различную динамику ВВП. Из-за низких стартовых условий, необходимости обширной модернизации хозяйства и менее стабильной макроэкономической ситуации страны ЦВЕ еще очень долго будут иметь более высокие темпы инфляции, чем Евросоюз. Неизбежные крупные расходы на структурную перестройку и адаптацию к условиям ЕС могут в ближайшие годы усилить дефицитность государственных бюджетов. Согласно оценкам специалистов, первые из стран-кандидатов смогут присоединиться к валютному союзу самое раннее в 2006-2008 гг.
В любом случае преждевременное вступление в ЭВС чревато для государств ЦВЕ самыми тяжелыми последствиями (и для зоны евро тоже). Если страна будет не в состоянии следовать жестким критериям конвергенции, ей грозят не только штрафные санкции (по пакту стабильности), но и сильнейшее моральное давление. А попытки интенсифицировать процесс конвергенции путем искусственного «подтягивания» показателей дали бы только непродолжительный эффект, за который придется расплачиваться долговременными макроэкономическими диспропорциями. По словам члена совета управляющих ЕЦБ, главы Центрального банка Австрии К. Либшера, полная интеграция стран-кандидатов в зону евро может занять около 20 лет.
Подведем основные итоги, отвечая на поставленные в начале главы вопросы.
Основные перспективы ЭВС состоят в том, что его успешная реализация позволит:
1) создать на территории еврозоны гомогенное экономическое пространство, максимально приближенное по своим характеристикам к национальному,
2) провести масштабное и синхронное оздоровление экономики стран-членов. Все это способно значительно улучшить предпринимательский климат и намного расширить возможности ЕС в конкурентной борьбе с США и Японией. Если евро станет мировой валютой, ЕС существенно укрепит свои позиции в мировой экономике, финансах и политике, получит крупные стратегические преимущества в процессе реформирования МВФ и, возможно, формирования биполярной международной валютной системы. Несмотря на падение курса евро по отношению к доллару, мощный фундамент, положенный в основу ЭВС, дает основания утверждать, что в ближайшие 10-15 лет валютный союз будет действовать, а вероятность его развала, по сути, ничтожна.
Важнейшим последствием ЭВС для самих стран Евросоюза является то, что с его появлением завершено формирование всех необходимых предпосылок политического союза и возникают мощные стимулы для движения в сторону последнего. Введение евро меняет формат отношений ЕС с США, которые, с одной стороны, оказываются перед острой необходимостью координировать свою курсовую политику, а с другой — вступают в полосу открытого и, вероятно, долговременного противостояния на мировых валютных рынках. В случае успеха ЭВС зона евро все больше будет становиться центром притяжения для остальных стран Европы, особенно Швейцарии, Норвегии и государств-кандидатов. Не имея возможности влиять на решения ЕЦБ, им волей не волей придется подстраиваться под денежно-кредитную и валютную политику Евросоюза. Вступление стран ЦВЕ в валютный союз — дело далекого будущего, поскольку преждевременный переход на евро грозит крупными потерями и им самим, и нынешнему составу ЕС. Стратегически полезная для России диверсификация валютной структуры ее внешнеторговых расчетов будет проходить медленно из-за слабой проработки внешних аспектов ЭВС, невысокой ликвидности евро на российском рынке и недостатка опыта и знаний у российских операторов.
ЭВС порождает новые и усиливает существующие проблемы интеграции. В ближайшее время странам зоны евро необходимо достичь реальной, а не номинальной экономической конвергенции, что сопряжено с рядом серьезнейших трудностей. В течение начавшегося экономического подъема Евросоюзу надо успеть разработать надежные способы противодействия так называемым «асимметричным шокам», чтобы последующий циклический спад не расшатал механизм валютного союза. Новых теоретических и практических решений требуют такие задачи, как сохранение единства ЕС в условиях асинхронной интеграции и обеспечения общественной поддержки интеграции на фоне дальнейшего сокращения сферы национального суверенитета.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
