Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. Связаться с автором
XX в., помимо прочего, интересен еще и появлением нового типа политической активности — экологической политики. Новизна состоит в том, что если все известные до того типы политики отражали только и исключительно человеческие интересы (индивидуальные и групповые), то экологическая политика в силу разных причин отражает и интересы природы. Тем самым начинают преодолеваться ограничения, заложенные иуде христианской традицией, лежащей в основе европейского типа цивилизации. А именно преодолевается отрыв от природы. Ни иудаизм, ни христианство (ни идейно вторичный по отношению к ним ислам) не содержат «экологических» ценностей, понятий или представлений о гармонии между человеком и природой. Природа в этих религиях — источник пищи или наказания (мор, голод, потоп и др.). Отсутствие идейных ограничений привело к тому, что уничтожение природы фактически стало одним из компонентов существующего типа цивилизации.
Разумеется, первичным мотивом экологической политики была забота об улучшении собственных условий обитания. Быстрое развитие индустриальной модели привело за какие-нибудь несколько десятилетий к небывалой деградации природной среды во всех европейских странах. Появление техногенных болезней, истощение природных ресурсов, загрязнение воздушной и водной среды, деградация почвы и вымирание лесов дали основу для постановки вопроса о выживании человечества. Тем самым однозначно формулировалось, что принятый в мире за образец европейский тип цивилизации представляет главную угрозу самому существованию человечества.
Рогинко Сергей Анатольевич, Институт Европы РАН, руководитель группы экологии и развития, кандидат экономических наук.
Нельзя сказать, что озабоченность состоянием окружающей среды не существовала до XX в. Проблема эта, возникшая в результате промышленной революции, хорошо отражена в европейской литературе XX в, — от всем известного чеховского «Вишневого сада» до стихов Уильяма Блейка о «мрачных сатанинских мельницах» промышленной Англии, удушливых дымах и загрязненных реках. Тем не менее, о реальных действиях законодательной и исполнительной власти стран Европы в области экологии можно говорить, только начиная со второй половины XX в. Действия эти, направленные на снижение токсичности выбросов промышленности и транспорта, безусловно, дали определенный эффект, уменьшив наиболее очевидные и легко идентифицируемые типы загрязнения.
Вместе с тем экологической политике европейских стран всегда недоставало (и сейчас недостает) системности, что выражается в:
локальности принимаемых мер, что не соответствует характеру проблем;
отсутствии долгосрочной стратегии, борьбе с внешними проявлениями проблем вместо ликвидации причин, ведущих к их возникновению.
По мере реализации локальных проектов борьбы с загрязнениями природной среды становится ясной паллиативность этих мер.
На первый план выдвигаются (и, на наш взгляд, должны определять экологическую ситуацию в XX в.) следующие комплексные проблемы:
1. Накопление в окружающей среде токсичных веществ — биологически разрушаемых химикатов и радиоактивных отходов. Такие вещества, как ДДТ, обнаруживаются даже в организмах животных, обитающих в Антарктиде, что позволяет сделать вывод о том, что на Земле уже не осталось зон, свободных от загрязнения. Не разрушаемые ядовитые вещества способны проникать в организм человека и накапливаться там до опасной концентрации; существует также угроза их попадания в водоносные горизонты Земли. Не решена проблема захоронения радиоактивных отходов с длительным периодом полураспада, что создает постоянный риск масштабных катастроф.
2. Кислотные дожди и соответствующее загрязнение водной среды в озерах, и вымирание лесов. Проблема носит отчетливо выраженный межстрановый характер: например, озера и леса Скандинавии страдают от кислотных паров, поступающих из Польши, Рурской области и центральной Англии.
3. Разрушение озонового слоя Земли вследствие загрязнения верхних слоев атмосферы фреонами (хлор-фтор-углеродами). Эти вещества в обычных земных условиях химически инертны, но в условиях стратосферы разлагаются под действием интенсивного ультрафиолетового излучения. Выделяющийся в результате хлор разрушает стратосферный озон. Озоновые дыры, обнаруженные впервые над Антарктидой, являются реальной угрозой для Европы в XX в.
4. Парниковый эффект и вызываемое им глобальное потепление. Изменение состава атмосферы в результате антропогенной деятельности меняет степень отражения солнечной радиации с земной поверхности в космическое пространство. Газами, вызывающими парниковый эффект, считаются двуокись углерода, окиси азота, метан, а также фреоны. Техногенная эмиссия парниковых газов привела в XX в. к повышению содержания в атмосфере двуокиси углерода на 25%, окисей азота — на 19%, метана — на 100%. Средняя температура приземного слоя атмосферы увеличилась на 0,5 градуса, в то время как уровень Мирового океана поднялся на 20 см.
Расчеты показывают, что повышение содержания двуокиси углерода в атмосфере еще на 75% может привести к росту температуры на поверхности Земли на 35 градусов. При продолжении сжигания ископаемых видов топлива существующими темпами такое положение может наступить уже к 20302040 гг. Ряд районов Европы стоит перед реальным риском превратиться в пустынные зоны, охватывающие Испанию, Францию, Италию, Балканские страны, Молдавию, Украину и юг России. В тот же период вероятно повышение уровня Мирового океана на 1 м, что приведет к затоплению больших территорий в странах Средиземноморского и Черноморского бассейнов, Северного моря, Скандинавии, Прибалтики.
Действующая модель цивилизации представляет собой систему, преобразующую природные ресурсы в орудия уничтожения, средства защиты от них и предметы потребления. Эта система сложна и неэффективна, подавляющая часть используемых ресурсов уходит на поддержание и воспроизводство ее самой. По имеющимся подсчетам, до человека в виде товаров и услуг доходит не более 5% извлекаемых из Земли ресурсов; остальная часть приходится на обслуживание и развитие гигантского набора отраслей и производств, обеспечивающих этот процесс.
Ведущей декларируемой целью такого типа цивилизации считается производство все большего количества товаров. Способность людей потреблять товары во все возрастающем количестве объявляется по определению положительным фактором, который всеми силами поддерживается на уровне индивида и социума. Развитие потребности в новых товарах стимулируется всеми типами идейных установок, поведенческих стереотипов и масс-медийных технологий. В итоге в качестве основного содержания жизни человеку навязывается зарабатывание все большего количества средств на приобретение новых товаров. Человек инкорпорируется в структуры, обслуживающие цивилизованный механизм, и проводит сознательную жизнь за решением в основном рутинных задач, не развивая собственный потенциал. Результатом являются общая фрустрация и набор техногенных болезней, списываемых, как правило, на внешние факторы.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Таким образом, нетрудно констатировать, что действующий тип цивилизации исходит из заведомо ограниченных представлений об индивидуальном пути развития. На уровне цивилизации в целом тупиковость миллиардов индивидуальных жизненных судеб обеспечивается громадной и необычайно ресурсоемкой техногенной системой. Эта система открыто, враждебна по отношению к природной среде. Сложившемуся типу отношений «человечество-природа» невозможно найти сколько-нибудь разумное объяснение.
Масштабы экологических проблем вызвали серьезную реакцию в европейском и мировом социуме. На уровне общественных движений ответом явилось появление «зеленых» партий и объединений, начавших с разовых акций протеста и выросших в серьезную политическую силу. На уровне государственных и международных структур произошло формирование осознанной экологической политики, основная цель которой — снизить масштабы загрязнения природной среды в отдельных странах европейского региона путем введения весьма жестких стандартов на все виды выбросов, а также стимулирования ресурсосберегающих технологий.
Идейным ответом на проблемы экологического характера стала постановка в докладах Римского клуба вопросов о пределах роста, разработка теорий «нулевого роста»3. Тем самым впервые оказался подвергнут сомнению один из постулатов цивилизации — установка на безудержный рост.
Разработки Дж. Форрестера и Д. Медоуза, ставшие основой их известного доклада Римскому клубу под названием «Пределы роста», базировались на предложенной ими динамической модели «Мир3». Модель стала первой попыткой использования системной динамики для прогнозирования глобальных процессов на основе таких параметров, как численность населения, объемы производства промышленной и сельскохозяйственной продукции, запасы природных ресурсов и масштабы загрязнения окружающей среды. Возможность варьировать каждый из параметров в модели позволяла рассчитать различные варианты развития, но все они в итоге оказались схожи в одном: около 2100 г. неизбежна остановка роста.
Сценарий, основанный на экстраполяции существующих с 1900 по 1970 г. трендов, по экспоненте показывает рост народонаселения и объемов производства. С ростом производства и истощением месторождений доступность сырья снижается. Дальнейшая добыча сырья становится более капиталоемкой, что отвлекает средства от дальнейшего роста, В конце концов, капиталовложения оказываются не в состоянии компенсировать истощения ресурсов; тогда разрушается индустриальная база, а вместе с ней и система услуг и сельскохозяйственные производства, зависящие от промышленности. В то же время численность населения все еще будет расти из-за запаздывания, связанного с возрастной структурой населения и несовершенством мер регулирования его роста. Затем вследствие нехватки продуктов питания и медицинских услуг смертность превысит рождаемость, и численность населения начнет снижаться. Прекращение роста по этому сценарию ожидается около 2100 г., причем такой вариант заведомо оптимистичен, поскольку исключает возможные катаклизмы, такие, как войны, эпидемии и т.д.
Изменение параметров модели меняет возможные сценарии. Например, увеличение запасов природных ресурсов вдвое против реальных дает еще более высокий уровень индустриализации, но при этом растут масштабы загрязнения среды, превышая ее регенерирующую способность. Это вызывает повышение смертности и сокращение производства в аграрном секторе. В итоге опять таки неизбежно истощение ресурсов и прекращение роста.
Вариант «технологического оптимизма», также просчитанный в данной модели, предполагал, начиная с 1975 г. снижение уровня загрязнения от всех источников в 4 раза и повышение средней урожайности с 1 га в 2 раза. Кроме того, предположены были надежные меры по снижению рождаемости во всех странах мира. Предусматривалось широкое использование ядерной энергии и других технологических мер, с тем, чтобы обойти или отодвинуть пределы роста. И все же модель показывает прекращение роста около 2100 г. Это связано с повышением потребляемых ресурсов (как результат повышения уровня благосостояния большого количества людей, увеличения нагрузки на почву и т.д.). Технологические решения могут лишь продлить период демографического и экономического роста, но не отодвинуть его конечных пределов.
В одном из прогонов модели проверялось, что может произойти, если предусмотренные «оптимистично-технологическим» вариантом меры вводятся не ранее 2000 г. Такой сценарий дает очень высокий уровень загрязнения и резкое истощение ресурсов, несмотря на ресурсосберегающие стратегии. При нем пределы роста достигаются существенно раньше 2100 г.
Главный вывод, сделанный на основе приведенных выше сценариев, — необходимо изменить тенденции развития: от неконтролируемого роста к глобальному равновесию. Достижение экономической и экологической стабильности становится возможным на основе отказа от безудержного роста населения и производства, с одной стороны, и всемирной активизации технологического потенциала в областях ресурсосбережения, альтернативной энергетики и снижения негативного воздействия на среду, — с другой.
Условиями глобального равновесия при этом являются следующие:
1. Объемы капитала и численность населения остаются постоянными; темпы рождаемости и смертности равны, как и темпы капиталовложений и амортизации.
2. Все начальные и конечные значения — рождаемости, смертности, капиталовложений и амортизации капитала — минимальны.
3. Уровень, на котором стабилизируется капитал и численность населения, и соотношение между этими уровнями устанавливает общество согласно своим потребностям; когда технический прогресс откроет новые возможности, эти уровни можно свободно (но осторожно) изменять и регулировать.
Состояние, при котором достигается равновесие, отнюдь не означает застой. В пределах заданных общих ограничений могут меняться численность и структура населения, совершенствоваться структура экономики, развиваться наука и технология. Однако переход от бесконтрольного роста к контролируемому развитию потребует от каждой страны беспрецедентных регулирующих мер, решиться на которые будет весьма непросто, поскольку государственные и социальные структуры ни в одной стране к этому не готовы. Не готово к этому и мировое сообщество в целом, институты которого не обладают практически никакими рычагами власти на планете.
Определенное беспокойство к 90м гг. стало вызывать ускоренное промышленное развитие некоторых до того отсталых стран Азии и Латинской Америки. По имеющимся данным, в настоящее время около 80% извлекаемых на планете ресурсов потребляется 20% населения Земли — жителями индустриально развитых стран. Переход остальной части стран на ту же модель цивилизации, и аналогичные стандарты потребления вызовут увеличение количества потребляемых ресурсов более чем в 4 раза. Это технически невозможно, поскольку неизбежно приведет к такому быстрому истощению запасов, которое человечество не может себе позволить. Существуют и другие, еще более негативные оценки разрыва в потреблении ресурсов по линии «Север-Юг».
Исследователи А. Кинг и Б. Шнайдер прогнозируют 40кратный разрыв в среднем уровне потребления ресурсов на душу населения между странами Севера и Юга. При этом максимальный разрыв может достигать 100кратной величины. Выход развивающихся стран на западные стандарты потребления ресурсов, по таким подсчетам, может потребовать увеличения добычи ресурсов в сотни раз, что абсолютно нереально.
Паллиативным решением проблемы стала концепция так называемого «золотого миллиарда» — открытое введение двойного стандарта потребления ресурсов: для жителей развитых западных стран и для всех остальных. При этом политические структуры, обеспечивающие управление западным миром, в настоящее время завершают поворот в подходе к третьему миру — от мессианского насаждения ценностей европейской цивилизации к попыткам целенаправленной консервации отсталости и превращения в ресурсную базу выживания развитых стран. Аналогичный подход фактически применяется и к постсоветскому пространству, прежде всего к России.
Идеологическая база подобного двойного стандарта ускоренно разрабатывается, подтверждением чему служит присуждение Нобелевской премии по экономике за 1998 г. Амартии Сену — специалисту, доказывающему возможность развития и прогресса в странах с низкими стандартами потребления и в пределах этих стандартов. Тем самым, сохраняя возможность развития прежним путем для узкой группы стран, идеологи европейского типа цивилизации неизбежно должны будут пожертвовать «священной коровой» — представлением об этой цивилизации как о магистральном пути развития всего человечества. Сами понятия «развитие» и «прогресс» будут поставлены под вопрос, несмотря на желание вывести их из обсуждения в качестве самоценных и аксиоматических (какими они и были на протяжении последних полутора веков).
Компромиссные подходы разрабатываются в рамках концепции устойчивого развития, предложенной Всемирной комиссией ООН по окружающей среде и развитию под руководством Харлем Брундтланд8. Концепция предполагает сглаживание наиболее негативных последствий промышленного развития путем сокращения потребления ресурсов на отдельные цели, улучшения очистки промышленных выбросов и отказа от некоторых самых опасных технологий. В рамках этой концепции, в настоящее время считающейся базовой для системы ООН, ведется работа по подготовке международных конвенций по снижению выбросов в атмосферу отдельных газов, создаются структуры, способствующие этому процессу. Однако речь не идет о серьезном изменении целевых установок и основных параметров развития. Более того, сама концепция не без оснований считается внутренне противоречивой, поскольку базируется на высоких темпах промышленного роста в странах третьего мира (что ставит под вопрос устойчивость глобального развития в целом). Нет речи и о какой-либо разнице в подходах к различным группам стран. Это связано как с обязательным для системы ООН эгалитаризмом, так и с тем, что сама концепция создавалась в середине 80-х гг. В тот период само существование социалистического лагеря ограничивало западные страны в выборе позиции по отношению к третьему миру, делая заведомо неприемлемым открытое или скрытое декларирование двойного стандарта. Распад социалистической системы, а затем и СССР ликвидировал этот барьер, дав западному миру возможность любого (вплоть до силового) перераспределения глобальных ресурсов в свою пользу.
Показательны в этом плане недавно завершившиеся переговоры между странами ЕС, США, Японией и развивающимися странами по снижению эмиссии «парниковых газов». В частности, наиболее радикальное снижение объема выбросов предлагалось Европейским союзом, настаивавшем на 15% сокращении к 2010 г. по сравнению с 1990 г. Более скромную позицию в этом вопросе заняла Япония, предложившая 5%е снижение эмиссии. США, являющиеся абсолютным лидером по объемам выброса «парниковых газов» (20% общего мирового объема), вообще отказались от идеи снижения, выдвинув инициативу зафиксировать статус-кво, но при этом добиться обязательств от развивающихся стран по недопущению роста эмиссии.
В итоге в декабре 1997 г. на Конференции по глобальному изменению климата в Киото индустриально развитыми странами был подписан протокол, обязывающий снизить потолок эмиссии углекислого газа, закиси азота, метана, а также заменителей фреона на 5,2% к 2010 г. по сравнению с 1990 г. Реально для большинства стран снизить выбросы придется более значительно, поскольку они выросли за последние 10 лет. Например, для стран ЕС эта цифра составит 8%, для США — 7, для Японии, Канады, Венгрии, Польши — 6%. В то же время некоторым странам, считающимся промышленно развитыми, не придется работать над снижением эмиссии, поскольку обязательства оказались выполненными и даже перевыполненными еще до их принятия. В частности, развал российской экономики и остановка большого числа предприятий привели к падению объема выбросов до уровня 70% по сравнению с 1990 г. Аналогичная ситуация складывается и в других республиках бывшего СССР, что, очевидно, должно благоприятно отражаться на экологической обстановке в Европе в целом.
Позиции ведущих индустриальных центров силы в таком ключевом вопросе, как глобальное потепление, достаточно четко обозначают реальную степень озабоченности ведущих держав глобальными проблемами и их реальную готовность идти на те или иные жертвы ради их решения. Именно эти позиции будут определять международную экологическую политику в ближайшие десятилетия, и среди них наиболее важна позиция США — страны, претендующей на глобальное лидерство при отсутствии других реальных претендентов. Поэтому позиция США показательна, прежде всего, с точки зрения перспективы: это открытая попытка навязать остальным странам двойной стандарт в потреблении ресурсов и объемах загрязнения окружающей среды. США декларировали свое право использовать ресурсы и выбрасывать вредные вещества в прежних объемах, потребовав от развивающихся стран обязательств не развивать промышленность и оставаться на нынешнем уровне потребления ресурсов. Неудивительно, что такая позиция подверглась на конференции в Киото самой резкой критике представителей третьего мира.
Но, несмотря на критику, итоговый протокол по своим цифрам оказался ближе к американской позиции, нежели к более радикальной европейской (хотя предложенное ЕС 15% сокращение эмиссии многими специалистами расценено как недостаточное: по оценкам Римского клуба, для реального эффекта оно должно составлять не менее 20-25%). Поэтому согласованные меры, на наг взгляд, носят скорее декоративный, нежели конструктивный характер, их эффект для экологической обстановки вряд ли буде ощутим. Больше оптимизма внушает самостоятельность позиции ЕС по этому вопросу: не исключено, что именно Европе в ближайшие десятилетия суждено, будет стать центром мирового экологического сознания. Именно европейский подход к формировании экологической политики в наибольшей мере на сегодняшний момент носит превентивный характер. Политика ЕС ориентирован не только на решение уже существующих экологических проблем, но прежде всего на предупреждение новых. Экологические приоритеты заложены практически во все компоненты и направление деятельности ЕС; помимо отдельно существующей и организационно оформленной экологической политики, задачи сохранении окружающей среды отражены в региональной, научно-технической, аграрной, транспортной и торговой политике ЕС. В планах программах ЕС в 90-е гг. начала прослеживаться сквозная ориентация на решение комплексных проблем взаимодействия человека среды. Подобный подход является своего рода ориентиром для других стран, использование его в XX в. индустриально развить ми странами может дать старт решению глобальных экологически проблем в целом.
Таким образом, в конце XX в. европейская цивилизация оказалась поставленной перед выбором: продолжение развития по тунг пути или коренная смена модели. Судя по всему, в настоящее время выбор сделан в пользу первого сценария, суть которого — экономическое и силовое давление западной цивилизации на остальной мир с целью превращения последнего в источник ресурсохранилище отходов и площадку для экологически опасных производств. Одновременно возможно снижение объема потребляемы не западным миром ресурсов через уже отработанные при помощи кредитов МВФ механизмы разрушения национальных эко, но ми, Таким образом, создается возможность обеспечения ресурсное базы западных стран еще на 2030 лет вперед без существенное изменения типа цивилизации. В дальнейшем, правда, не исключение глобальный коллапс, но признаков озабоченности по этому повод среди лидеров и ведущих идеологов пока не наблюдается.
Впрочем, коллапс или иные неприятные коллизии могут наступить гораздо раньше — в связи с первыми попытками открытого перераспределения ресурсов. Переоценка западным миром свое силы и влияния, ставшая особенно заметной после распада СССР, может сослужить этому миру плохую службу. Вылиться это может сценарное по-разному — от появления на планете нового антизападного блока до ограниченных ударов оружием массового поражения по западным странам со стороны той или иной малой страны, поставленной в безвыходную ситуацию. Доминирование над остальным миром в духе киплинговской романтики конца XX в. со всеми типовыми клише про «бремя белого человека» — это несбыточная утопия. Мощные государства, такие, как Китай и Индия, сделали совершенно иным облик не западного мира, открытый диктат над которым уже мало реален. Даже использование финансовых инструментов для давления на страны с высокоцентрализованной экономикой, как показал провал атаки на юань, не достигает своих целей.
Кроме этого, для «новой колонизации» западной цивилизации недостает главного — идейной базы. Идейный потенциал европейской цивилизации, созданный на основе ньютоно-картезианской модели мира и на духовной практике розенкрейцеров, оказался к XX в. совершенно неадекватным инструментом познания мира и управления им. Трехмерная модель мира с однозначно направленным временем и ничем не объясненной гравитацией обнаружила свою непригодность для физики микро и макромира. Пришедшие на смену концепции — начиная с квантовой теории и теории относительности — все больше обнаруживают отход от традиционно понимаемых основ материализма. Провозглашенный европейскими мыслителями прошлого «век разума» в XX в. поразил всех небывалой непредсказуемостью, чудовищными катаклизмами, объяснить которые (и тем более предвидеть) не смогли общественные науки, построенные на материалистических принципах. Прогресс и развитие, ставка на которые стала практически самоцелью, привели к созданию техногенного Франкенштейна, обрекающего миллиарды людей на бессмысленное существование в инфраструктуре цивилизации при постоянно деградирующей природной среде. Потребительство и социальный дарвинизм, задаваемые социумом в качестве ведущих установок человеческой жизни, обесценивают созданный в предыдущие столетия духовный и гуманистический потенциал европейской цивилизации, облик которой все в большей степени начинает определяться агрессивными технологиями масс-медиа. Неадекватность подобных ориентировок истинной природе людей вызывает всплеск расстройств психического характера, что создает гигантский рынок услуг психоаналитиков и психопатологов. Отражением неадекватности господствующих представлений о мире стало массовое увлечение восточными философиями и иными духовными практиками, психоделиками, наркотиками и прочими средствами изменения сознания.
Все это и многое другое ставит вопрос о новой модели цивилизации. Необходимость ее достаточно очевидна, и есть основания полагать, что переход к ней будет в основном завершен уже в XX в. Какими будут ее основные черты?
Ответ на этот вопрос во многом заложен в недостатках и несовершенствах действующей модели. Начнем с исходной посылки: ориентации на потребительство и социальный дарвинизм. Эта посылка, безусловно, должна претерпеть изменения, делающие ее более адекватной человеческой природе, включая такие цели, как саморазвитие, сотрудничество, взаимопомощь. В серьезной коррекции нуждаются гипертрофированное потребление и агрессивность, возводимые пока в идеал и ведущие к чрезмерному истощению ресурсов. Система индивидуальных и коллективных человеческих ценностей должна измениться, вбирая (а, не отвергая) создававшийся человечеством духовный потенциал.
Требуют полного пересмотра понятия «прогресс» и «развитие», в большей степени дискредитированные европейской и мировой историей последнего века. Целью существования цивилизации, возможно, станет создание условий для саморазвития каждого человека. Не исключена и постановка задач коллективной духовной работы, как это делалось в не технологически ориентированных цивилизациях прошлого. Во всех случаях «прогресс», понимаемый как развитие техно-среды, вряд ли имеет шансы стать одной из ведущих ценностей новой модели цивилизации.
Сама техно-среда как способ преобразования материи применительно к человеческим потребностям, несомненно, должна измениться. Прежде всего, значительно — во много раз — может быть повышена эффективность использования природных ресурсов. Разрабатываемые в некоторых странах (в том числе и в нашей) технологии прямого парапсихологического воздействия позволяют непосредственно управлять веществами на молекулярном и атомарном уровне, вызывая в них желательные изменения. В перспективе это может привести к исчезновению целых отраслей промышленности, в первую очередь экологически небезопасных.
Среди других технологических сдвигов, формирующих будущее развитие, всеми исследователями отмечаются такие, как биотехнология и информатика.
Биотехнологические разработки способны создать новый постиндустриальный тип сельского хозяйства. В отличие от «зеленой революции», привязавшей аграрный сектор к индустриальному, биотехнология дает возможность резко снизить энерго и материалоемкость в сельском хозяйстве, увеличить продуктивность и уменьшить использование удобрений и пестицидов в несколько раз. Выведение пород животных и сортов сельскохозяйственных культур станет возможным для их выращивания в каждой конкретной местности с подробным учетом ее специфики. Информационные технологии формируют не только новые формы организации любого бизнеса — от поточного производства до фундаментальных научных исследований и разработок. Речь идет о новом стиле жизни, о доступности всех видов информационных ресурсов, о возможности интерактивного взаимодействия с любым лицом, группой, устройством или структурой, находящимися на любом удалении от пользователя.
В области производства компьютерные технологии задают совершенно иной тип организации труда. Выпуск продукции массового спроса полностью автоматизируется, что сводит собственно труд к чисто диспетчерским и контрольным функциям, которые могут выполняться с любого расстояния (например, из дома). Технологически сложные изделия любой модификации и в любом количестве выполняются гибкими производственными системами с применением промышленных роботов. На заводах такого типа, существующих уже сейчас, рабочая сила, присутствующая на самом производстве, — это менеджеры-диспетчеры и дежурные наладчики аппаратуры. Программирование систем, планирование производства по конкретной номенклатуре, функции логистики — все это не требует постоянного присутствия людей на работе. Все эти функции могут выполняться дома с передачей через каналы коммуникаций, включая интерактивные.
Разумеется, это же еще в большей степени верно для таких видов деятельности, как дизайн, исследования и разработки, фундаментальная наука, некоторые управленческие функции в рамках корпораций и госструктур.
В итоге эпоха труда «с девяти до шести» в XX в. должна завершиться. Такой график будет распространяться на сравнительно небольшое количество людей. От подавляющего большинства потребуется либо эпизодическое присутствие на работе, либо частичный рабочий день. С исчезновением необходимости массового скопления людей на рабочих местах во многом отпадет и необходимость гигантских мегаполисов. Со временем неизбежен отток населения из городов в загородные поселки и общины, где гораздо больше возможностей для общения с природой. Одновременно информационные технологии избавят людей от необходимости ежедневного перемещения на большие расстояния, что сейчас создает транспортные проблемы на пригородных трассах всех крупных городов мира.
Центром цивилизации будущего по такому сценарию должен стать дом в загородном поселке — дом, используемый не только для жилья, но и для работы, причем работа подбирается, прежде всего, с учетом задач саморазвития и реализации собственных возможностей. Общая тенденция перехода от обезличенного труда к индивидуальности и креативности может со временем поменять ценностные установки людей. От «гомо экономику» — бездарного внутренне несостоятельного существа, тратящего жизнь на погоню за внешними эффектами и материальными благами, возможен переход к ориентировке на задачи раскрытия собственного потенциала.
Этому будет способствовать среда новых мест обитания и новый стиль жизни, характеризующийся большим количеством свободного времени, используемого на саморазвитие. Жилые поселения такого типа должны обладать высокой степенью автономии и развитой системой учета общественного мнения при принятии решений. Наличие информационных каналов интерактивного типа способно изменить механизм власти, создав системы коллективного принятия решений различного формата, системы контроля за исполнением решений, доступные каждому пользователю. В итоге традиционная демократия с предвыборной трескотней, урнами, кабинками, а главное — совершенно неинформированными избирателями, не представляющими, за что и за кого голосуют, отойдет прошлое на уровне местной власти, а со временем — и на национальном и межнациональном уровне.
Знание людей не позволяет автору этих строк рисовать очередную утопию, повествуя о бесконфликтных идиллических сообществах будущего. Разумеется, неизбежны и конфликты, и катаклизмы, связанные, прежде всего с неадекватностью новым реалиям сложившихся веками общественных институтов, включая власть религию, мораль, социальные структуры и многое другое. Не снимает это общество и экологических проблем, поскольку стандарты потребления в нем тоже достаточно высоки, хотя и ниже, чем ь классической индустриальной модели. Снижение происходит за счет переключения большой доли населения на креативные задачи, которые, как правило, не ресурсоемки, за счет уменьшения объема перевозок и количества рабочих перемещений.
Все это движение снизу совсем не означает, что отпадает необходимость акций сверху, на региональном и глобальном уровне. Попытки взять под контроль промышленный рост, эмиссию загрязняющих среду веществ и потребление ресурсов должны продолжаться. Очевидная на нынешний момент негодность международных политических структур, созданных мировым сообществом, для решения этих задач не является поводом для откладывания решений и действий. Скорее, это повод для пересмотра всех существующих структур, включая, прежде всего систему ООН с ее региональными и специализированными организациями. Возможно, роспуск ООН в начале XX в. мог бы стать важным шагом к созданию системы глобальной экологической безопасности, поскольку на протяжении десятилетий само существование этой организации демонстрировало всему миру, что озабоченность глобальными проблемами существует и она обеспечена организационно. Долгие годы были потеряны мировым сообществом на демонстрацию своей озабоченности, в то время как проблема углублялась и для ее решения не было сделано почти ничего. И чем больше упускается время, необходимое для взятия под контроль процесса развития, тем меньше становится шансов вообще взять этот процесс под контроль.
Сочетание перемен снизу, двигателем которых служит человеческая любознательность и лень, и усилий сверху, исходящих из благих намерений правительств, возможно, даст шанс человечеству со временем остановить свое движение к коллапсу. Из этого тандема больше надежд, по всей вероятности, следует возлагать на человеческую лень и любознательность, сочетание которых и порождает творческую активность. Поэтому умеренный оптимизм по поводу будущего развития, вызванный пониманием описанных выше тенденций, представляется на сегодня более трезвой позицией, чем безудержный пессимизм.
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
