Самоочевидная задача государства. Государство призвано выполнять функции и решать задачи, которые для общества жизненно важны и которые оно не может выполнить и решить самостоятельно. В первую очередь это определение и поддержание (в том числе с помощью судебной системы) правил, по которым функционирует общество, включая выработку и реализацию стратегии его развития. Выполнение всех остальных задач обществом или государством зависит, насколько можно понять, лишь от степени развитости и самостоятельности общества.
Естественно, государство, стремясь к расширению своих полномочий (и соответственно, своего влияния), склонно недооценивать возможности общества и не передавать ему тех функций, которые то уже в состоянии выполнять. Понятно и то, что зачастую государство склонно к искусственному сдерживанию развития общества и даже стимулированию его деградации, лишь бы не делиться с ним ставшими привычными полномочиями.
Однако эта понятная ситуация изменяется в условиях системного кризиса, дезорганизующего и подрывающего в первую очередь государство. В конце концов, непосредственной причиной обрушения общества в этот кризис при сколь угодно неблагоприятных и неожиданных внешних обстоятельствах является именно неправильная, не соответствующая объективным потребностям ситуации политика государства. Вызванный пониманием этого подрыв его авторитета ведет к деморализации и лишает его способности как к эффективному подавлению общества, так и к эффективному управлению им. С другой стороны, развертывающаяся в настоящее время экономическая депрессия объективно расширяет функции государства. Любой хозяйственный кризис означает сокращение в силу тех или иных накопленных диспропорций способности рынка к саморегулированию и, соответственно, резкое увеличение его потребности во вмешательстве государства, которое в тех или иных пределах необходимо всегда — с того момента, как развитие крупной индустрии сделало технологически неизбежным появление производителей-монополистов.
Депрессия же означает качественно большую глубину накопленных диспропорций, чем обычный циклический кризис, а значит, объективно требует качественно больших масштабов вмешательства государства. Даже либеральные представители российского крупного бизнеса признавали, что частичное огосударствление экономики — самый естественный и дешевый способ преодоления ставших очевидными социально экономических проблем.
Понятно, что после нормализации общественного развития в результате перевода экономики на рельсы устойчивой, поддерживающей саму себя модернизации роль государства должна будет уменьшиться.
Однако вопрос, до сих пор остающийся открытым, заключается в формах и границах усиления государственного регулирования экономики, необходимого для преодоления депрессии и перехода в модернизационный режим развития.
Это наиболее очевидная, естественная функция государства, признаваемая даже либеральными фундаменталистами, склонными к низведению его до уровня «ночного сторожа».
Совершенно необходимым является серьезное антикоррупционное и антимонопольное регулирование.
Регулирование деятельности естественных монополий. Особое внимание при антикоррупционном и антимонопольном регулировании надо уделять естественным монополиям, выполняющим важные инфраструктурные функции. В силу своего технологического значения они являются не столько субъектами рынка, т. е. игроками, действующими в рыночной среде, сколько факторами, определяющими саму эту рыночную среду, т. е. условия функционирования всей экономики в целом.
В результате естественное для всякой коммерческой структуры стремление к получению прибыли с их стороны высасывает из этой среды финансовые ресурсы, ухудшая тем самым условия функционирования основной массы субъектов рынка, и оказывается в итоге крайне вредным для экономического развития страны. Каждый рубль (евро, доллар, фунт стерлингов, юань) прибыли, полученный естественной монополией, означает, как показали исследования, сокращение совокупной прибыли национальной экономики на 36 руб. или других денежных единиц.
Выход прост и исключительно хороню подходит именно к условиям депрессии, в которых находится сейчас Россия и которые требуют максимального снижения совокупных транзакционных издержек экономики в целом.
Выход заключается в превращении естественных монополий в некоммерческие организации, существующие не для получения прибыли, а для оказания обществу соответствующих услуг — по цене, минимально достаточной для обеспечения необходимой надежности (в Великобритании существует даже специальное юридическое понятие — «публичная корпорация»).
Само собой разумеется, это подразумевает значительно более плотный, чем в настоящее время, контроль государства за деятельностью этих монополий.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Понятно, что подобное преобразование будет неприятной неожиданностью для инвесторов, приобретших 48% акций «Газпрома», а также заметные пакеты акций «Транснефти» и других естественных монополий. Однако на фоне падения стоимости капитализации этих компаний в несколько раз и общей дезорганизованности экономики, вызванной глобальной депрессией, потери инвесторов от нормализации процесса управления государством собственным имуществом в лице естественных монополий будут не так уж и велики. Локальной задачей в данном случае представляется прежде всего восстановление единого технологического комплекса электроэнергетики, искусственно разделенного в ходе реформы Чубайса на производство, распределение и сбыт. Эта расчлененность неоправданно повышает издержки экономики и снижает надежность энергоснабжения страны. Кроме того, необходимо решить задачу обуздания коммунальных монополий.
Ключевым действием, обеспечивающим такое обуздание, представляется снижение доли расходов на коммунальные расходы, превышение которой субсидируется государством, с 22 до 10% совокупного денежного дохода семьи. Это не просто повысит благосостояние бедной части российского общества и значительной части «среднего класса». Главным результатом такого шага станет резкий рост расходов государства на субсидии, который столкнет с коммунальными монополиями не бесправное разрозненное население, а городские и региональные власти, а затем — Минфин и правительство России, так как нехватку средств на такие субсидии придется возмещать из федерального бюджета.
Таким образом, у государства появится непосредственный, сугубо материальный стимул ограничения произвола коммунальных монополий: снижение порога субсидирования с 22 до 10% переориентирует этот произвол с не имеющих реальных прав граждан на всю российскую государственность.
Контроль за финансовой помощью государства. Ключевым вопросом вывода общества из системного кризиса и нормализации не только социально-экономического, но и политического развития является установление государством жесткого контроля за всеми видами помощи, особенно финансовой, оказываемой им субъектам российской экономики.
Принципиально важно установить, что предприятия, являющиеся получателями государственной помощи в любом виде, даже если государство не дает деньги, а вводит защитные тарифы, или помогает в реструктуризации отрасли, или содействует повышению качества бизнеса, обязаны брать на себя встречные обязательства по удовлетворению общественных интересов. При этом представляется необходимым ввести ответственность таких предприятий и их менеджмента перед государством за исполнение этих обязательств — предприятия должны отвечать за него в том числе и своим имуществом.
В частности, введение государственного контроля за структурой затрат и динамикой рентабельности должно быть превращено в непременное условие получения предприятиями государственного содействия в любой форме, включая государственные заказы.
Однако наиболее актуальным вопросом является, конечно, валютное регулирование, так как непосредственную угрозу обществу представляет именно просачивание финансовой поддержки, оказываемой государством банкам и реальному сектору, на валютный рынок.
Выход из депрессии начнется лишь тогда, когда предоставление банку или предприятию финансовой поддержки будет сопровождаться полным запретом, а лучше, конечно, добровольным их отказом от всех видов спекулятивных операций, их кредитования и обеспечения в иной форме, включая операции на фондовом и на валютном рынках (на последнем — нес целью обеспечения нужд внешней торговли).
Предпринимаемые государством попытки контроля исключительно за самой финансовой помощью, а не за остальными средствами получающего ее банка или предприятия не имеют смысла, так как финансовую помощь (особенно при гарантированности или регулярности ее получения) можно использовать в качестве залогового ресурса для обеспечения спекулятивных операций. Контроль должен быть многоуровневым и осуществлять его должны независимые друг от друга и потому невольно контролирующие друг друга организации (как минимум—Банк России, биржевые структуры, Федеральная служба по финансовым рынкам и Комитет финансового мониторинга). Нарушение этого запрета, как и правил целевого использования государственной помощи или предоставление ее по завышенной процентной ставке должно караться немедленно, с привлечением к ответственности руководства данных организаций и при определенных обстоятельствах — введением внешнего управления ими.
Существенно, что получателям финансовой помощи должны быть запрещены не только валютные, но и фондовые спекуляции. Это может оказать определенное понижательное воздействие на котировки российского фондового рынка, но важно понимать, что, по крайней мере, до прекращения глобальной депрессии он утратил свои экономические функции (определение стоимости компаний для привлечения ими средств): поскольку из-за тотальной нехватки ликвидности средства в значимых объемах не могут привлекаться, не имеет смысла и определение стоимости компаний. По этой причине фондовый рынок стал бесполезен и превратился не более чем в генератор плохих новостей. Единственным оправданием продолжения торгов на нем является то, что их прекращение станет еще худшей новостью и вызовет большую панику, чем любое падение котировок.
Позволять просачивание средств, выделяемых государством на поддержку реального сектора, системы расчетов, нормализацию кредита, на фондовый рынок, ставший, пусть и временно, рудиментарным образованием, представляется совершенно неоправданным.
Существенным инструментом ограничения валютных спекуляций, делающим их менее привлекательными и тем самым ослабляющим стремление к перебросу финансовой помощи государства на валютный рынок, является восстановление системы валютного регулирования. Эта система предусматривала, в частности, обязательную продажу всей экспортной выручки (с правом последующего выкупа) для поддержания масштабов валютного рынка и затруднения спекулятивных атак, а также право государства на введение разнообразных ограничений спекулятивных операций (например, предварительное резервирование средств под покупку валюты).
Преобразование налоговой системы. Вопреки широко распространенному мнению, налоговая система в России, за исключением буквально нескольких элементов, вполне рациональна и комфортна для бизнеса. Налоговые ставки сравнительно низки, и проблема заключается не столько в официальных, сколько в неофициальных налогах, взимаемых и в качестве взяток, и в результате грубого административного давления на бизнес со стороны налоговых органов, что расценивается в ряде случаев как налоговый террор.
Уже давно не вызывает удивления широко распространенное требование проверяющего из налоговой инспекции самим найти налоговое нарушение на ту или иную сумму. Значительное количество российских предприятий вынуждено разукрупняться, т. е. осуществлять формальное разделение на относительно мелкие бизнес-единицы с единственной целью — не привлекать внимания налоговых структур слишком большими масштабами деятельности. Как правило, коммерчески это неэффективно: ведет к росту административных издержек, затрудняет управление, способствует накоплению ненужных запасов, но зато резко ослабляет вероятность пасть жертвой налогового террора. Принципиально важно понимать, что ухудшение экономической ситуации, затрудняя сбор налогов, объективно способствует активизации этого террора, который, разрушая предприятия, еще более усугубляет тяжесть экономической ситуации.
Так, после дефолта активность налоговых органов, пока их не приструнили, на две недели практически остановила грузовые перевозки по железным дорогам, поставив Россию на грань хозяйственного коллапса. Подобных последствий, разумеется, никто не хотел: налоговые структуры просто выколачивали сокращающиеся налоги, однако в условиях, когда счета предприятий зависли в прекративших функционирование банках, они в принципе не могли платить налоги со своей хозяйственной активности (а если и платили, то средства все равно не доходили до бюджета). В результате хозяйственная деятельность сама по себе стала причиной жестких налоговых преследований, и та ее часть, которую нельзя спрятать, под давлением налоговиков во многом просто прекратилась. Поскольку железнодорожные перевозки невозможно спрятать в принципе, они сократились в наибольшей степени.
Аналогичная ситуация наблюдалась когда под обещания руководства России «прекратить кошмарить бизнес» из этого бизнеса, насколько можно судить, стали вытряхивать все, что можно, существенно усугубляя налоговым террором негативные последствия резкого ухудшения экономической конъюнктуры.
Однако помимо необходимости прекращения налогового террора и полного возврата деятельности налоговых органов в правовое русло, требуемые изменения в налоговой системе России ограничены.
Прежде всего необходимо нормализовать Единый социальный налог (ЕСН), порочность которого заключается в регрессивном характере: чем беднее человек, тем больше (в процентном отношении) он платит.
Для основной массы населения ЕСН запредельно высок — 26%, а с учетом подоходного налога из фонда оплаты труда бедных людей и значительной части среднего класса изымается 34%. Богатые же платят существенно меньше. В результате этого омерзительно классового характера ЕСН сама честность становится привилегией богатых, а значительная часть российского общества превращается в вынужденных преступников. Как и всякая несправедливость, это неэффективно экономически и ведет к прогрессирующему недобору ЕСН, который растет, по официальным оценкам, примерно на 1 процентный пункт в год. Несовершенство ЕСН наряду с отсутствием действенного контроля за деньгами Пенсионного фонда — основная причина разрастающейся в нем финансовой дыры.
Общественно активная часть бизнеса долгие годы буквально умоляла государство снизить ставку ЕСН до 15% и сделать ее хотя бы плоской (для богатых людей, выдвигающих эту идею, это означает рост ставки ЕСН в 7,5 раз). Тогда налог смогут платить и бедные, социальные фонды государства наполнятся деньгами, а бизнес и население России «выйдут из тени».
Однако Минфин категорически не приемлет эту идею. Более того, уже в условиях вхождения российской экономики в депрессию, правительство приняло решение о еще большем повышении уровня социальных платежей (на которые будет разделен ЕСН) и усилении его регрессионного характера (бедные будут платить больше, а богатые не будут платить вообще).
Как минимум ЕСН должен взиматься по единой для всех шкале, и государству придется услышать предложения деловой общественности о снижении его начальной ставки до 15% — под давлением если не силы аргументов, то силы падения собираемости налога, которое будет наблюдаться через некоторое время.
Если говорить о других назревших изменениях налоговой системы, следует указать прежде всего на необходимость прогрессивного налогообложения доходов физических лиц. Ведь чем человек богаче, тем большее влияние он оказывает на развитие общества и, соответственно, тем большую ответственность должен нести. Эта более существенная ответственность должна иметь и налоговое выражение — в виде повышенного обложения личных доходов.
Разумеется, прогрессивная шкала не должна быть сложной: достаточно освободить от налогообложения заведомо бедных людей (с доходом ниже двух средних по России прожиточных минимумов) и ввести одну повышательную ступень — не очень значительную, примерно на уровне 20%, —для действительно высоких доходов, начиная, например, с 600 тыс. руб. в месяц. При этом бремя расчета налогового платежа должно целиком лежать на налоговой службе: ей следует присылать налогоплательщику расчет величины подлежащего уплате налога и квитанцию по его уплате, как делается сейчас в отношении налога на имущество и транспортного налога. Налогоплательщик же должен обращаться в налоговую службу только для получения вычетов или оспаривания суммы начисленного налога. Техническая база для этого полностью готова — как говорится, было бы желание.
Весьма существенным налоговым правилом, которое полностью игнорируется в российской практике на всем протяжении пореформенного периода, является необходимость превышения ставками налога на сверхвысокие доходы физических лиц ставок налога на прибыль предприятий. Соотношение между ними во многом определяет поведение богатых людей: более высокое обложение личных доходов (как в развитых странах) стимулирует инвестиции, более высокое обложение прибыли (как в России) — непроизводительное личное потребление.
Антикризисное снижение ставки налога на прибыль приблизило реализацию этого правила. Вероятно, ее можно снизить еще больше, так как в условиях депрессии и резкого сокращения зарабатываемой экономикой прибыли потери бюджета от этого снижения будут минимальны. А вот действовать «с другой стороны», вводя ставку налогообложения даже очень больших налогов выше 20%, неразумно, так как эта мера вызовет протест, который проявится в уклонении от уплаты налога.
Еще один налог, взимание которого надо коренным образом трансформировать, — налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ).
Прежде всего, его перестали дифференцировать по горно-геологическим и природно-климатическим условиям. Формально это было сделано в рамках давно уже забытой кампании по «дебюрократизации», наиболее ощутимым результатом которой стало создание эффективного механизма безнаказанного захвата чужой собственности в результате так называемого упрощения регистрации прав собственности. На деле это было предпринято с целью предоставить неконкурентные преимущества крупным компаниям, контролирующим лучшие месторождения, и консолидировать отрасли под их контролем за счет вытеснения мелких и средних компаний, работающих в худших условиях. Эта задача давно выполнена, а налог остался и уже длительное время эффективно блокирует добычу (по крайней мере, легальную) на малых и находящихся в неблагоприятных условиях месторождениях, на которых высоки удельные затраты. Путин дал поручение дифференцировать НДПИ, но у Минфина нет специалистов, а подпускать нефтяников к разработке правил налогообложения наши «мандарины от бюджета», понятное дело, не хотят.
Вторая нелепица НДПИ — привязывание его ставок к ценам мирового рынка. Вопреки распространенным представлениям, российский рынок нефти в силу ограниченности пропускной способности экспортной инфраструктуры в ценовом смысле не связан с мировым. Не считая произвола монополий, единственная ниточка, действительно заставляющая внутренние цены на нефть и нефтепродукты расти вслед за мировыми — искусственная и не имеющая экономического смысла привязка к ним НДПИ.
Огромным и практически не используемым резервом бюджета является обложение вывозной пошлиной экспорта только нефти, нефтепродуктов и (в относительно незначительной степени) круглого леса. Между тем экспорт всех остальных видов сырья и продукции первого передела — как минимум газа, черных и цветных металлов и угля — должен облагаться пошлиной по тому же принципу, что и экспорт нефти: необходимо, чтобы основная часть прибыли от резкого улучшения внешнеэкономической конъюнктуры, этой своего рода «конъюнктурной ренты», поступала в федеральный бюджет.
На фоне перечисленных проблем НДС выглядит вполне разумно. Связанные с ним сложности вызваны, с одной стороны, запутанными инструкциями, которые надо просто проработать и исправить, а с другой — коррупцией, породившей разветвленный преступный бизнес по возврату НДС с фиктивных операций. Борьба с коррупцией сама по себе устранит основную часть имеющихся проблем, а остальные будут преодолены, когда государство принудит своих чиновников разобраться в инструкциях, которые они же и понаписали.
Прямое вмешательство государства в экономику
Наиболее масштабным и признанным направлением вмешательства государства в экономику являются государственные заказы. Стоит отметить, что в такой формально либеральной экономике, как США, где государственная собственность минимальна, государственное вмешательство в нее в виде госзаказов и других трат значительно превышает уровень такового в России: расходы американского государства составляют около 40% ВВП, в то время как нашего — около 35%.
В условиях глубокой финансовой дестабилизации и глобальной депрессии, как показывает практика даже самых либеральных экономик, возникает объективная потребность в более прямых формах государственного регулирования.
Первоочередная задача, стоящая перед Россией, заключается в уничтожении принципиально порочного механизма ввода денег в обращение, осуществляемого во многом в соответствии с моделью currency board и переориентации эмиссии с притока в страну иностранной валюты на удовлетворение потребности в них национальной экономики.
Для этого необходимо рефинансировать банки под залог векселей платежеспособных предприятий, разумеется, проведя мониторинг их финансового состояния. В ситуации отсутствия системных банковских рисков предоставление финансовых ресурсов Банка России коммерческим банкам должно вестись только при условии их целевого направления на рефинансирование реального сектора. Банковскую маржу по операциям с выделяемыми государством кредитными ресурсами следует ограничить двумя-тремя процентными пунктами.
Представляется разумным установить минимальный уровень государственных расходов по отношению к ВВП, поддерживаемый при необходимости за счет дефицита федерального бюджета для выполнения неотъемлемых обязательств государства. Эта же мера позволит поддерживать минимально необходимый уровень монетизации экономики, так как в условиях депрессии одной из главных проблем неминуемо станет отсутствие платежеспособного спроса из-за сжатия денежной массы.
Следует помнить, что вывести экономику из депрессии можно только на основе ее комплексной модернизации.
Для проведения единственно возможной в современных условиях антикризисной модернизации представляется необходимым создать специальное Агентство экономической реконструкции, концентрирующее всю помощь нефинансовому сектору и управление всем государственным имуществом (включая государственные корпорации) для реализации стратегических задач развития страны. Первоочередными задачами такого рода являются модернизация инфраструктуры, начиная с ЖКХ и автодорог, строительство дешевого жилья, развитие и технологическая модернизация АПК, развитие высокотехнологичных производств, способных стать основой кластеров инновационного роста, а также целевой оборонный заказ на модернизацию армии в рамках новой военной доктрины. Временно свободные средства государственных корпораций должны отчуждаться Агентством экономической реконструкции и направляться на решение задач реиндустриализации и модернизации экономики.
Следует восстановить систему рефинансирования государством (в основном через Агентство экономической реконструкции) значимых инвестиционных проектов, необходимых для развития страны, но непосильных для частного бизнеса. Средства накопительной пенсионной системы должны быть выведены с фондового рынка, на котором они подвержены необоснованным рискам и служат инструментом повышения прибыли спекулянтов, увеличивая совокупный спрос на ценные бумаги. Через Агентство реконструкции экономики их следует инвестировать в долгосрочные модернизационные проекты с гарантированной доходностью — в первую очередь в модернизацию коммунальной системы крупных и средних городов.
Помимо этого, следует в кратчайшие сроки разработать и ввести в действие общенациональную программу энергосбережения, существенно снижающую совокупную налоговую нагрузку на предприятия, обеспечивающие рост производства при значимом сокращении его энергоемкости.
Государственный бизнес
Крайне негативное отношение к государственной собственности, распространенное в управленческих системах развитых стран, вызвано не только догматами либеральной идеологии, но и сугубо прагматичным фактором: неизбежной политизацией трудовых конфликтов на государственных предприятиях.
Забастовка в частной компании является проблемой ее владельца, и лишь при чрезмерном обострении конфликта государство может взять на себя арбитраж, причем в данном случае оно имеет возможность сохранять беспристрастность. На государственном же предприятии забастовка неминуемо с самого начала направлена против правительства и сразу становится политической проблемой. Поэтому в обычных условиях системы государственного управления всячески избегают перехода предприятий в государственную собственность и даже в условиях депрессии делают все, чтобы избежать прямой национализации, предоставляя, например, разнообразные гарантии, хотя избежать этого удается далеко не всегда.
В России ситуация усугубляется тем, что государство практически не контролирует принадлежащие ему предприятия, в результате чего их финансово-экономическая прозрачность ничтожна, а коррупционный потенциал колоссален.
Наиболее наглядным примером являются даже не естественные монополии, а многообразные государственные унитарные предприятия, многие из которых с самого начала создавались просто как кормушки для тех или иных бюрократических групп, паразитирующих на средствах бюджета.
Таким образом, задача обеспечения контроля за собственным имуществом для России является абсолютным приоритетом. В определенной степени это вопрос о существовании самого государства, то есть субъекта выработки и реализации интересов общества, а не объекта постоянного ограбления собственными сотрудниками.
В условиях депрессии это становится особенно важным. Ведь магистральный путь выхода из нее заключается в замещении государством спроса коммерческого сектора, сжимающегося из-за накопленных в прошлом диспропорций и потому недостаточного для развития экономики. При развитой инфраструктуре государственного управления, в условиях существования действенной контролирующей системы, увеличение государственного спроса может осуществляться самыми разными способами, в том числе и косвенными, связанными с предоставлением гарантий и даже обнародованием соответствующих прогнозов.
Однако в условиях достаточно примитивной и малоэффективной системы государственного управления действенными являются, как правило, лишь наиболее простые, грубые методы, в том числе перевод проблемных предприятий в государственную собственность, при прочих равных условиях обеспечивающий наибольшие предпосылки для создания надежной системы контроля за государственными средствами.
Усердствовать с национализацией нельзя, но обойтись без нее не удастся. В частности, в реальном секторе необходимо выделить стратегически и социально значимые предприятия: в отношении первых нельзя допустить перехода под контроль иностранного капитала или закрытия (наиболее очевидные примеры — военно-промышленный комплекс, атомная промышленность), в отношении вторых — закрытия (пример — градообразующие предприятия).
Понятно, что список этих предприятий не совпадет с тем, что уже подготовило российское правительство: с одной стороны, нет никакого смысла за деньги налога плательщиков спасать от во многом заслуженного банкротства торговые сети, не являющиеся ни стратегическими, ни градообразующими предприятиями, с другой — не следует забывать о многих относительно небольших, но тем не менее исключительно значимых с социальной точки зрения градообразующих предприятиях. В случае их неспособности покрывать «кассовые разрывы» государство должно с помощью Агентства реструктуризации экономики предоставлять им краткосрочные кредиты под залог контрольных пакетов акций, а если они уже находятся в государственной собственности — подлинную ответственность директора и других топ-менеджеров.
При невозможности погашения этих кредитов или серьезных финансовых проблемах государству следует оказывать таким предприятиям финансовую поддержку в обмен на внешнее финансовое управление и переход контрольного пакета акций в собственность государства (в случае его нахождения в государственной собственности должна проводиться тщательная многосторонняя проверка деятельности предприятия).
В отношении остальных предприятий необходимо стимулировать их переход в случае неплатежеспособности в собственность кредиторов за долги.
Поскольку финансовое положение кредиторов от этого скорее ухудшится, чем улучшится, государство должно как можно быстрее готовить масштабные общественные работы, которые придется вести в том числе и вахтовым методом. Объекты, создаваемые в ходе таких работ, само собой разумеется, тоже будут находиться в государственной собственности.
В бар зашли три зэка и заказали: гроб с костями, многоэтажку и то что мы строили. Официант им все принес и говорит: вот вам гроб с костями и многоэтажка. А то что вы строили – нет. Есть только то где вы были. Что заказали зэки?
Статью подготовила ведущий эксперт-экономист по бюджетированию Ошуркова Тамара Георгиевна. 
