Содействие процессу глобализации

Содействие либерализации международных валютных отношений

Мирохозяйственные связи государств обслуживаются сферой международных валютно-финансовых отношений. От ее состояния и развития зависят различные формы прежде всего международных экономических отношений. Международные валютно-финансовые отношения способны оказывать большое влияние на развитие мирохозяйственных связей. Важным сегментом этих отношений выступают валютные ограничения.

Одной из важнейших задач МВФ является обеспечение процесса либерализации международных валютно-финансовых отношений. В ст. I учредительного соглашения указывается, что Фонд должен «способствовать процессу расширения и сбалансированного роста международной торговли». Он должен также «оказывать помощь в создании многосторонней системы расчетов по текущим операциям между государствами членами, а также в устранении валютный ограничений, препятствующих росту мировой торговли». Цель создания полностью многосторонней системы платежей имеет в учредительном соглашении приоритетный характер.

Отмена валютных ограничений страной — это огромное событие в ее денежно-кредитной и валютной системе, которое оказывает воздействие на ее мирохозяйственные связи. Экспортеры получают возможность продавать товары на национальную валюту. Для импортеров других стран покупка товаров на валюту данной страны облегчается, поскольку государство обязано выкупать ее остатки из резервов других стран. Импортеры страны, отменившей ограничения, получают право конверсии национальной валюты в иностранную валюту платежа. Вводится свобода платежей и переводов за границу по другим видам текущих операций.

Возможность конверсии национальной валюты для импортера в иностранную валюту платежа дает ему огромное преимущество: импортер может покупать данный товар в любой стране и использовать таким образом преимущества конкуренции не только на национальном, но и на международном уровне. А конкуренция, как известно, — движущая сила прогресса во всех сферах воспроизводства. Таким образом, отмена валютных ограничений в конечном итоге приводит к тому, что международная торговля утрачивает двустороннюю направленность, предполагающую возможность использования конкуренции лишь в рамках одной страны, и становится многосторонней и по форме, и по содержанию.

МВФ определяет разные формы конвертируемости, которая является объектом его юрисдикции и надзора. Юридическое определение конвертируемости для фонда дано в ст. VIII, которая требует обеспечения соответствующих средств платежа для текущих международных сделок без ограничения, субсидирования или обложения налогом. Второй элемент обратимости по текущим операциям касается специально конвертирования авуаров в валюте данной страны, находящихся у правительств других стран.

Определение текущих операций содержится в ст. XXX устава.

Под платежами по текущим операциям, говорится в ней, понимаются платежи, которые производятся в целях, отличных от перевода капитала, и включают, без ограничений:

1)            все платежи, подлежащие выплате в связи с ведением внешней торговли, иной текущей деятельности, включая услуги, а также в связи с работой обычных краткосрочных банковских и кредитных механизмов;

2)            платежи, подлежащие выплате в форме процентов по ссудам и в форме чистого дохода от иных инвестиций;

3)            выплаты умеренных сумм в счет погашения ссуд или в счет амортизации прямых инвестиций;

4)            умеренные суммы частных переводов на текущие расходы семьи из-за границы.

Интересной характерной чертой определения Фондом конвертируемости по текущим операциям является то, что оно касается только ограничений по платежам и переводам, а не ограничений по поступлениям, исключая случаи множественных валютных курсов.

Учредительное соглашение ограничивает полномочия МВФ по регулированию валютных ограничений лишь сферой международных текущих платежей. Статья VI, разд. 3 гласит, что страны-участницы могут применять такие меры контроля, которые являются необходимыми для регулирования международного движения капитала. Но ни одно государство-член не имеет право применять меры контроля таким образом, чтобы ограничивать расчеты по текущим операциям или чрезмерно задерживать переводы средств в рамках завершения расчетов по обязательствам, кроме случаев, оговоренных в других статьях (ст. VIII, р. 3(6) и ст. XIV, р. 2). Фонд, следовательно, не может заставить страну ввести «капитальную обратимость», а определение и отношение к этой форме обратимости не имеет столь строгого характера, как по текущим операциям. Однако, политика, установленная Фондом в его решении 1977 г. о надзоре, придает особое значение принципу наблюдения за движением капитала и контроле за ним.

В этом решении говорится, что МВФ должен рассматривать следующие события, которые могли бы включать необходимость консультации и обсуждения со страной участницей: введение существенных изменений в ограничениях для целей платежного баланса или стимулов для притока или оттока капитала; проведение для целей платежного баланса денежной и других форм внутренней финансовой политики, которые обеспечивают ненормальное поощрение или затруднение потоков капитала, и движение валютного курса, которое становится не соответствующим лежащим в его основе экономическим и финансовым условиям, включая факторы, затрагивающие конкурентоспособность и движение долгосрочного капитала. Таким образом, валютная обратимость и ее место в общей макроэкономической политике рассматривается регулярно в консультациях МВФ со странами. МВФ публикует годовой отчет о режимах валютных курсов и валютных ограничениях, где дается информация о мерах контроля как в сфере текущих платежей, так и движения капитала. Он также представляет техническую помощь странам, которые хотят реструктуризировать свои рынки с целью устранения валютного контроля.

Современный устав формально позволяет МВФ использовать в кредитных операциях все валюты. Для этого понятие «обратимая (или конвертируемая) валюта» заменено в ст. V на «свободно используемая валюта» (freely usable currency). До введения Ной поправки МВФ в своих операциях мог использовать лишь валюты стран, принявших обязательства по ст. VIII. В настоящее время МВФ сам определяет, какие валюты следует считать «свободно используемыми». К ним относятся валюты стран-членов, которые широко применяются для осуществления платежей по международным сделкам и широко используются на основных валютных рынках. В список «свободно используемых валют» МВФ включил доллар США, евро, йену и фунт стерлингов.

Статья V устава предусматривает, что «каждая страна-член должна обеспечить, чтобы сумма ее национальной валюты, купленная у Фонда, была свободно используемой или валютой, которая могла быть обменена во время покупки на свободно используемую валюту по ее выбору». Кроме этого, «каждая страна, чья валюта куплена у Фонда или приобретается в обмен на валюту, купленную у Фонда, должна сотрудничать с ним и другими странами-членами с тем, чтобы сделать возможным обмен во время покупки таких сумм в ее валюте на свободно используемую валюту других стран-членов». Введение термина «свободно используемая валюта» преследует цель обеспечить применение всех валют в рамках счета общих ресурсов МВФ.

Для стран, вступивших в МВФ и практиковавших до этого валютные ограничения, предусмотрены обязательства ст. XIV учредительного соглашения, которая носит название «Переходные положения». В соответствии с этой статьей каждая страна уведомляет МВФ о том, намеревается ли она воспользоваться переходными положениями раздела 2 этой статьи или готова принять обязательства ст. VIII, предусматривающие отмену валютных ограничений.

Самое читаемое за неделю
Введение ковидных паспортов в 2021 году
Должен знать каждый: Сильное повышение штрафов с 2021 года за нарушение ПДД
Введение продуктовых карточек для малоимущих в 2021 году
Доллар по 100 рублей в 2021 году
Новая льготная ипотека на частные дома в 2021 году
Продление льготной ипотеки до 1 июля 2021 года
35 банков обанкротятся в 2021 году

В соответствии с разд. 2 «Валютные ограничения» статьи XIV устава страна, уведомившая МВФ о своем намерении воспользоваться ее переходными положениями, может сохранять и приспосабливать к меняющимся обстоятельствам те ограничения на платежи и переводы средств по текущим международным операциям, которые действовали на дату ее вступления в Фонд. При этом в своей валютной политике она постоянно должна учитывать цели МВФ и, как только позволят условия, должна принять все возможные меры по введению совместно с другими государствами-членами таких коммерческих я финансовых механизмов, которые будут облегчать проведение международных платежей и содействовать стабильности системы валютных курсов. Как только страна получает возможность регулировать свой платежный баланс без валютных ограничений, она должна отменять их.

Из 182 государств, участвовавших в МВФ валютные ограничения по текущим операциям практиковали только 35 государств. Все развитые страны отменили ограничения по текущим операциям в основном в конце 50 — начале 60х годов. Особенно ускоренными темпами происходил процесс отмены валютных ограничений в 90е годы.

Страна, принимающая решение об отмене валютных ограничений, уведомляет официально МВФ о принятии на себя обязательств, налагаемых статьей VIII его учредительного соглашения, которая также определяет режим конвертируемости национальной валюты по всем видам текущих валютных операций. Из семи разделов этой статьи наибольшее значение имеют 2-й, 3-й и 4-й. Раздел 2 предусматривает, что страна не должна вводить без одобрения МВФ ограничения на платежи и переводы по международным текущим операциям. Раздел 3 содержит обязательства по избежанию дискриминационной валютной практики. Страна не должна допускать, чтобы ее центральный банк, министерство финансов и другие аналогичные финансовые институты участвовали в дискриминационных валютных соглашениях. Запрещается применение множественных валютных курсов.

Большое практическое значение для развития мирохозяйственных связей государства и особенно его международных экономических отношений имеют обязательства 4-го раздела «Конвертируемость остатков, находящихся у других стран-членов». Здесь указывается, что страна должна выкупать остатки (авуары) своей валюты у другой страны. При этом последняя, запросив о выкупе, должна заявить, что эти остатки образовались недавно в результате текущих операций, или что их конверсия необходима для осуществления платежей по текущим операциям. Страна, выкупающая остатки своей валюты, имеет право выбора: оплатить их в специальных правах заимствования или в валюте страны, запросившей выкуп.

Влияние лага на связь отмены валютных ограничений по текущим операциям с развитием внешней торговли развивающихся стран не позволяет выявить картину в полном объеме, поскольку около половины из них ввели ограниченную обратимость в 1995—1998 гг. Вместе с тем, за период 1990—1997 гг., когда ограничения отменили 53 страны, экспорт развивающихся государств увеличился на 103,6%, а импорт — 128,5 %, в то время как за предыдущее десятилетие (1980—1989 гг.) их экспорт возрос только на 26,4%, а импорт — на 36,9%. Для сравнения следует отметить, что мировой экспорт увеличился в 1990—1997 гг. на 63,3%, а в 1980—1989 гг. на 53,6%, а мировой импорт, соответственно, — на 61,6% и 52,9%.

Несмотря на то, что учредительное соглашение МВФ не содержит обязательств, предусматривающих отмену ограничений по движению капиталов, введение странами ограниченной обратимости имеет большое значение для развития операций капитального характера. Отмена ограничений на перевод процентов и дивидендов по финансовым операциям способствует развитию последних. Обязательства по отмене валютных ограничений по операциям движения капитала предусмотрены в нормативных актах, принятых в 1989 г. в рамках Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Европейские развитые страны и Япония отменили такие ограничения и ввели полную конвертируемость своих валют в конце 80 — начале 90х годов.

Если обратимость по текущим операциям воздействует на мирохозяйственные связи прежде всего через международную торговлю, то обратимость по финансовым операциям, способствуя развитию международных финансовых рынков, влияет на низ через международное движение капиталов. Отменив ограничения по текущим операциям, страна как бы открывает свои юридические границы для национальной валюты и дает толчок для развития ее мировых денежных функций, в том  числе резервной роли. Эта функция еще более усиливается при введении полной конверсии. Происходит увеличение объема евровалют в мире. В то же время под воздействием фактора неравновесия в процентных ставках свободные капиталы склонны направляться, при прочих равных условиях, в те страны, где более высокие реальные процентные ставки при наименьших рисках.

Вслед за либерализацией движения капитала ряд индустриальных стран испытали резкий приток краткосрочных и отток долгосрочных капиталов. Современные исследования воздействия либерализации значительно отличаются друг от друга, носят, в основном, описательный характер. Кроме того, ряд крупных индустриальных стран (США, Канада, Германия и Швейцария) уже в течение многих лет практиковали широкую свободу движения капиталов и допускали лишь ограниченные рецидивы возврата к контролю в этой сфере. Поэтому их опыт лишь отчасти уместен для анализа данного аспекта современной мировой валютной системы. Что касается другой группы развитых государств, устранивших ограничения по движению капиталов в конце 80 — начале 90х годов, то их опыт еще не получил должного анализа в экономической литературе.

Тест "На сколько вы активны" Тест "Подходит ли Вам ваше место работы" Тест "На сколько важны деньги в Вашей жизни" Тест "Есть ли у вас задатки лидера" Тест "Способны ли Вы решать проблемы"

Тест "Для начинающего миллионера" Тест который вас удивит Семейный тест "Какие вы родители" Тест "Определяем свой творческий потенциал" Психологический тест "Вы терпеливый человек?"

Наиболее исчерпывающее исследование последствий устранения контроля за движением капитала было сделано экономистами М.Артисом и М.Тейлором в работе «Отмена валютного контроля: опыт Великобритании», опубликованной в 1989 г. Они показали наглядно крупную нетто утечку, последовавшую за отменой контроля в 1979 г.1 Различные статьи платежного баланса этой страны поразному реагировали на эту меру. Она оказала небольшое воздействие на прямые инвестиции. Однако наблюдалась крупная утечка по статье портфельных инвестиций и банковских займов.

В других развитых странах отмена ограничений в сфере движения капиталов сопровождалась ростом объема операций по статьям прямых и портфельных инвестиций. Так, отток капиталов из Франции по статье «прямые инвестиции за границей» в 1980-1985 гг. составлял в среднем 2,76 млрд. долл., «портфельные инвестиции» — 1,44 млрд., а приток, соответственно, — 2,34 и 5,84 млрд. долл., в год. Вследствие отмены ограничений на движение капиталов в 1986 г. эти показатели существенно выросли. Ежегодные прямые инвестиции Франции за границей в 1986—1997 гг. составили в среднем 22,11 млрд. долл., портфельные — 20,51 млрд., а иностранные прямые и портфельные инвестиции во Франции, соответственно, — 15,22 и 20,28 млрд. долл. Однако, наиболее достоверную картину показывают данные за 1990—1997 гг., поскольку большинство развитых стран отменили валютные ограничения по движению капиталов в конце 80-х годов. В этот период среднегодовые прямые инвестиции Франции за границей составили уже 27,09 млрд., портфельные — 28,26, а иностранные во Франции, соответственно, — 35,03 и 22,86 млрд. долл.

Возьмем для примера другую развитую страну — Нидерланды, отменившую валютный контроль за движением капиталов также в 1986 г. За 1980—1985 гг. среднегодовой отток по статьям «прямые и портфельные инвестиции за границей» составил, соответственно — 4,18 и 1,19 млрд. долл., а приток прямых и портфельных инвестиций в эту страну — 1,65 и 1,73 млрд. долл. В 1986—1997 гг. эти показатели, отражающие отток, были, соответственно, на уровне 14,22 и 12,20 млрд. долл., а приток — 7,51 и 6,67 млрд. долл.  Проведенные расчеты позволяют утверждать, что отмена ограничений по движению капиталов сопровождается многократным ростом темпов прямых и портфельных инвестиций, что для мирохозяйственных связей в целом означает усиление взаимопроникновения капиталов, увеличение собственности одной страны на территории другой и подтверждение тезиса о том, что капитал — это интернациональная категория. Усиление темпов взаимопроникновения долгосрочного капитала является веским аргументом в пользу глобализации современных международных валютных и кредитных отношений.

Процесс отмены валютных ограничений по текущим операциям вступил в 90е годы в завершающую фазу. При этом роль МВФ как его инициатора более чем очевидна. Это подтверждается тем, что почти все развивающиеся страны Африки, принявшие в 1994—1999 гг. обязательства по ст. VIII и отменившие ограничения, получали от него средства в рамках механизма расширенного структурного регулирования. Среди них Бенин, БуркинаФасо, Гана, Гвинея, Кения, Конго, Кот д’Ивуар, Малави, Чад и т.д.

Инициирование Фондом процесса отмены валютных ограничений по текущим операциям в развивающихся странах имеет под собой достаточно прочный причинный фундамент. Это прежде всего внешняя задолженность развивающихся стран, управление и урегулирование которой многие из них не в состоянии осуществлять без финансирования МВФ.

Исключительная значимость отмены валютных ограничений для мирохозяйственных связей стран, их международных экономических и валютно-финансовых отношений делает проблему управления этим процессом весьма актуальной и важной. В этой связи представляет интерес степень вовлеченности других международных организаций в процесс управления ограничениями по движению капитала и их отменой и, соответственно, введением полной обратимости валют.

Конвертируемость по операциям движения капитала или «капитальная обратимость» определяется как отсутствие контроля за переводом средств за границу или отсутствием эквивалентных налогов и субсидий по международным сделкам с капиталом. Термин «капитальная обратимость» был применен, в частности, экономистом П. Кирком, сотрудником Департамента денежных и валютных дел МВФ в его работе «Конвертируемость по капитальному счету. Новая модель для развивающихся стран», опубликованной Фондом в июле 1994 г.

Исходя из сути определения, соглашения о либерализации рынков валют и капиталов имеют международный характер, так как в каждой валютной сделке участвуют по меньшей мере две страны. Это обуславливает вовлеченность международных форумов в проблему валютной обратимости. В настоящее время такими форумами являются МВФ, ОЭСР и Всемирная торговая организация (ВТО).

В рамках ОЭСР страны уже в 1961 г. приняли Кодекс либерализации движения капиталов (The Code of Liberalization of Capital Movements) в дополнение к Кодексу либерализации текущих невидимых операций (The Code of Liberalization of Current Invisible Operations). В соответствии с Пересмотренными кодексами либерализации (The Revised Codes of Liberalization), введенными в мае 1989 г., они были обязаны осуществить полную либерализацию как сделок с иностранной валютой, так и составляющих их основу операций. Фактически все международное движение капитала, включая краткосрочный, регламентируется этим документом.

К новым статьям, которых прежде не было в Кодексе либерализации движения капиталов, относятся операции денежного рынка, включая операции на рынке ценных бумаг и межбанковском рынке, краткосрочные финансовые кредиты и займы, операции с иностранной валютой, включая сделки спот и форвард, своп, фьючерсы и другие новые инструменты покрытия, финансовые кредиты и займы, получаемые из-за границы нефинансовыми предприятиями — резидентами, депозитные счета и иностранная валюта.

Кодекс либерализации текущих невидимых операций до его пересмотра не регламентировал международные услуги, предоставляемые резидентам стран-участниц ОЭСР нерезидентами. Современный вариант этого документа, пересмотренного в мае 1989 г., включает эти виды операций. К таким услугам отнесены услуги, связанные с платежами, как то: чеки и переводы средств, банковские и инвестиционные услуги, урегулирование клиринга, опека и депозитарные услуги, услуги по управлению активами и консультативные и агентские услуги.

Право учреждения предприятий-нерезидентов по оказанию финансовых услуг в странах ОЭСР также регламентировано в современных кодексах. Предприятия-нерезиденты должны свободно конкурировать между собой и с внутренними поставщиками на равной основе. Обязательства кодексов соответствуют внутреннему регулированию. Однако, страны должны, тем не менее, обеспечивать, чтобы внутреннее регулирование не препятствовало заграничной конкуренции, и должны одинаково обращаться как с предприятиями-резидентами, так и нерезидентами. Следует отметить, что любая форма вмешательства в экономические системы стран вызвала бы введение эффективных ограничений или стимулов для переводов ресурсов через границу, включая регулирование различных структур налогов на доходы и других типов «осторожного» регулирования. Учредительное соглашение МВФ и кодексы ОЭСР предусматривают соответствующую специализацию функций, причем положения кодексов ОЭСР явно координируются с юрисдикцией МВФ. Например, согласно кодексов, если для международных сделок с ценными бумагами создаются отдельные валютные рынки, то они подлежат ограничению всякий раз, когда разница в уровне валютного курса превышает 2%, что определяется Фондом как практика множественности валютных курсов.

Вопросы «капитальной обратимости» валют прямо не затрагиваются в деятельности и постановлениях ВТО (ГАТТ).

Согласно представлениям ВТО (ГАТТ), проблема «капитальной конвертируемости» касается стоимости экспорта услуг за границу или добавленной стоимости, вытекающей из права учреждения в данной стране предприятий, принадлежащих иностранцам. Она не касается свободы валютных операций, и в этом отношении существует традиционная специализация ВТО (ГАТТ) и МВФ, где центром компетенции ВТО являются реальные сделки по услугам. Важное преимущество Соглашения по торговле и услугам (The Agreement on Trade and Services) состоит в том, что оно простирает многосторонние правила на очень крупный сегмент мировой торговли, составляющий приблизительно 20%, несмотря на улучшенную предсказуемость условий для секторов инвестирования и услуг, хотя многие обязательства по первоначальной либерализации просто закрепляют статус-кво в первой инстанции. Относительно принципа недискриминации в Соглашении по торговле и услугам более чем 70 стран зарегистрировали изъятия. Развивающиеся страны обычно предвосхищают свое участие в либерализации финансовых услуг постепенным процессом, который увязывается с общей ситуацией развития в конкретной стране.

Далеко идущая глобализация экономической активности сопровождается ростом взаимозависимости различных областей экономической политики. Торговая политика, финансовая политика и развитие становятся все более взаимосвязанными в каждой стране и при их воздействии на другие страны. Учитывая это, директор-распорядитель МВФ М.Камдессю и генеральный директор ВТО Р.Ругьеро подписали 9 декабря 1996 г. в Сингапуре соглашение о кооперации и сотрудничестве. Оно создало основу для достижения большей согласованности в глобальной экономической политике посредством кооперирования ВТО с МВФ и МБРР. Обе организации (ВТО и МВФ) получили возможность иметь наблюдателя в их руководящих органах. Представитель ВТО может присутствовать на заседаниях Директората МВФ при обсуждении торговых проблем, а МВФ может посылать наблюдателя в большинство органов ВТО. Соглашение открыло взаимный доступ к информации и данным, которые позволяют избежать дублирования. Макроэкономическая информация МВФ стала предоставляться Секретариату ВТО, особенно при подготовке последним обзоров торговой политики каждой страны. В свою очередь, МВФ получил доступ к обширной информации ВТО, включая базу данных, содержащую торговую статистику и информацию о торговых тарифах стран, что необходимо для надзора и кредитной деятельности.

Процесс отмены валютных ограничений по движению капиталов охватывает постепенно растущее количество стран. Увеличивается мобильность капиталов, объем денежных и финансовых рынков. Развивается процесс их глобализации и влияния на мировое хозяйство. На это, в частности указывает коммюнике Временного комитета МВФ, опубликованное после его 48 сессии, состоявшейся 28 апреля 1997 г. в Вашингтоне. «Комитет согласился, — говорится в документе, — что растущая глобализация рынков является важной силой, стимулирующей рост мировой экономики, и предоставляет возможности всем странам».

В связи с тем, что современный устав МВФ не дает ему полномочий в сфере отмены валютных ограничений по операциям движения капиталов, а число стран — участников ОЭСР все еще не позволяет определять эту организацию как подлинно всемирную, возникла серьезная проблема неуправляемости процесса введения «капитальной обратимости» валют и глобализации. С другой стороны, переход в стадию завершения процесса отмены валютных ограничений по текущим операциям странами — участницами МВФ позволяет утверждать о близком завершении еще одной важной «системной» функции Фонда. Эти два важных фактора обусловили планы изменения устава МВФ. Временный комитет МВФ на своей сессии 28 апреля 1997 г. достиг договоренности, что в учредительное соглашение Фонда должна быть внесена поправка с тем, чтобы придать Фонду специальную цель содействия либерализации движения капиталов, а также наделить его соответствующими правами в этой сфере.

Временный комитет МВФ достиг соглашения по четырем основным принципам:

• МВФ должен играть центральную роль в содействии упорядоченной либерализации движения капиталов;
• В учредительное соглашение Фонда должна быть внесена поправка для предоставления ему четкого мандата и распространения его юрисдикции на движение капиталов;
• Эта поправка должна предусматривать достаточную гибкость переходным режимам, обеспечивать, чтобы либерализация сопровождалась необходимыми структурными и макроэкономическими реформами;
• Страны-члены должны получить право в исключительных обстоятельствах вводить временные ограничения на приток и отток капитала с одобрения Фонда.

Изменение устава МВФ будет способствовать процессу глобализации. Предоставляя финансовые ресурсы странам, уже признавшим свои обязательства по ст. VIII устава, Фонд получит возможность «советовать» их правительствам отменить ограничения по операциям движения капиталов и ввести «капитальную конвертируемость» своей валюты. Это ускорит процесс транснационализации денежно-кредитных систем стран участниц, процесс интернационализации капитала, дальнейшего роста мировых валютных и финансовых рынков со всеми вытекающими последствиями для мировой валютной системы, международных кредитных отношений и мирового хозяйства в целом.

Политика в сфере валютных курсов и процесс глобализации

Вступление в силу II поправки к уставу МВФ устранило препятствия для воздействия режимов валютных курсов на процесс глобализации. В роли препятствия выступала прежде всего несвобода политики процентных ставок, юридический фундамент которой составлял режим твердых паритетов и фиксированных валютных курсов. Среди целей МВФ, декларированных в его учредительном соглашении, важное место занимает цель «содействовать валютной стабильности, стремиться к тому, чтобы страны поддерживали упорядоченные режимы валютных курсов, и избегать конкурентного обесценения валют». С момента вступления в силу II поправки все зафиксированные ранее паритеты валют и центральные курсы потеряли для МВФ юридическую силу. Независимо от того, кокой режим валютного курса практикуют страны, все валюты рассматриваются Фондом как «плавающие» в силу отсутствия эталона, который бы связывал их между собой. В бреттон-вудсской системе таким эталоном выступали золото и доллар. Те страны, которые до принятия поправки имели твердые паритеты, вынуждены были принять соответствующие нормативные акты с учетом нового устава.

Регулирование валютных курсов МВФ осуществляет в соответствии со ст. IV «Обязательства в отношении валютного режима». В разделе 1 «Общие обязательства государств-членов» говорится: «Признавая, что важнейшая цель международной валютной системы заключается в том, чтобы служить структурной основой, способствующей обмену товарами у услугами и движению капитала между странами и поддерживающей экономической рост, а также, что одной из основных задач является непрерывное совершенствование упорядоченных базисных условий, необходимых для финансовой и экономической стабильности, каждое государство-член обязуется сотрудничать с Фондом и другими государствами-членами в обеспечении упорядоченности валютных режимов и в содействии стабильности системы обменных курсов». Для этого оно должно, во-первых, прилагать усилия, чтобы направить свою экономическую и финансовую политику на «стимулирование упорядоченного экономического роста в условиях разумной стабилизации цен, с учетом существующих обстоятельств»; во-вторых, стремиться содействовать стабильности за счет усилий, направленных на поддержку «упорядоченных базисных экономических и финансовых условий», а также денежно-кредитной системы, которая не ведет к возникновению непредсказуемых сбоев; в-третьих, избегать манипулирования валютными курсами или международной валютной системой в целях предотвращения действенной стабилизации платежного баланса или для получения несправедливого преимущества в конкуренции с другими странами-членами.

Режимы валютного курса регламентированы в разделе 2 (б) ст. IV.

Дословно они сформулированы следующим образом: «согласно международной валютной системе по состоянию на 1 января 1976 г. режимы валютных курсов могут состоять:

1) в поддержании страной-членом стоимости своей валюты, по ее выбору, в специальных правах заимствования или другом эквиваленте, исключая золото;

2) в кооперативных режимах, посредством которых страны-члены поддерживали бы стоимость своей валюты по отношению к стоимости валюты или валют других стран-членов;

3) в любом другом режиме валютного курса по выбору страны-члена».

На более доступном языке это значит, что страна имеет право практиковать или плавающий или твердый валютный курс. Выбрав режим твердого курса она реализует его посредством привязки своей валюты к СДР, или валюте другой страны, или группе валют, исключая золото. Кроме того, допускаются промежуточные режимы, предполагающие изменение валютного курса в соответствии с индексом цен, управляемое плавание, которое представлено в виде «валютного коридора».

По состоянию на 30 сентября 1998 г. свободно плавающие валютные курсы практиковали 45 стран, в тот числе США, Великобритания, Япония, Канада, Австралия, Швейцария, Новая Зеландия и др., режим управляемого плавания — 56 стран, привязку валют — 65, в том числе к доллару США — 20, кооперативный режим валютного курса — 13 стран, участвовавших в курсовом механизме Европейской валютной системы.

Для того, чтобы обеспечить выполнение странами этих общих обязательств и эффективное функционирование мировой валютной системы, МВФ обязан осуществлять «твердый надзор» за политикой стран в области валютного курса и устанавливать особые принципы, которыми все страны должны руководствоваться в своей курсовой политике. Каждое государство представляет Фонду всю необходимую для такого надзора информацию и проводит консультации с ним по вопросам своей политики в сфере валютных курсов. Принципы для руководства политикой валютного курса стран были зафиксированы в решении Директората МВФ «Надзор за политикой валютного курса», принятом 29 апреля 1977 г.

Решение устанавливает три принципа:

A.           Страна должна избегать манипулирования валютным курсом или мировой валютной системой для предотвращения эффективного регулирования платежного баланса или получения несправедливых конкурентных преимуществ над другими странами-членами.

Б. Страна должна осуществлять интервенцию на валютном рынке, если необходимо воспрепятствовать «беспорядочным условиям, которые могут характеризоваться также резкими краткосрочными изменениями в стоимости ее валюты в других валютах».

B.            В своей политике интервенций страна должна учитывать интересы других стран-членов, включая тех, в валютах которых она интервенирует.

Таким образом, ст. IV устава и принципы валютной политики стран, установленные Директоратом МВФ, обязывают страны не применять искусственное понижение курса национальной валюты для получения конкурентных преимуществ экспортерами и не использовать его в качестве средства регулирования платежного баланса. В то же время страна не должна допускать резких скачков в движении валютного курса.

Директорат МВФ в этом же решении установил «Принципы надзора Фонда за политикой валютного курса», которыми он сам должен руководствоваться. Принципы предусматривают, что надзор должен быть адаптирован, приспособлен к нуждам международного регулирования. Функционирование процесса международного регулирования должно быть подчинено пересмотру Директоратом и Временным комитетом, которые в своей деятельности должны учитывать эти принципы.

При надзоре за соблюдением страной принципов по руководству политикой валютного курса Фонд должен принимать во внимание следующие изменения, которые могут вызвать необходимость начать обсуждение (консультации) со страной:

1.            Длительные крупномасштабные интервенции в одном направлении на валютном рынке;

2.            «Невыносимый» уровень государственного и полугосударственного заимствования краткосрочных ресурсов для целей платежного баланса.

3.            а) Введение, существенное усиление или пролонгирование для целей платежного баланса ограничений или стимулов по текущим операциям или платежам, или б) введение или существенная модификация для целей платежного баланса ограничений или стимулов для притока или оттока капитала;

4.            Проведение для целей платежного баланса денежной и других видов внутренней финансовой политики, которая обеспечивает «ненормальное поощрение или сдерживание» потоков капитала.

5.            Поведение валютного курса, явно не соответствующее лежащим в его основе экономическим и финансовым условиям, включая факторы, затрагивающие конкурентоспособность и движение краткосрочного капитала.

Оценка Фондом политики валютного курса страны должна базироваться на изменении ее платежного баланса, резервной позиции и внешней задолженности. Эта оценка должна проводиться в рамках всестороннего анализа общего экономического положения и стратегии экономической политики страны и должна признавать, что внутренняя и внешняя политика могут способствовать временному урегулированию платежного баланса. Она должна учитывать степень, в которой политика страны, в том числе в сфере валютного курса, служит целям создания условий, необходимых для финансовой стабильности, устойчивого экономического роста и разумных уровней занятости.

Процедура надзора заключается в следующем. Каждая страна должна была уведомить МВФ в течение 30 дней после вступления в силу поправки о режиме валютного курса, который она намерена применять в выполнение обязательств раздела 1 ст. IV. Она должна также немедленно извещать Фонд о любых изменениях в ее режиме валютного курса.

Страны должны регулярно, не реже одного раза в год, консультироваться с Фондом по политике в области валютного курса. Роль консультаций в современном уставе значительно усилена, а их регламентации периодически пересматриваются Директоратом. В соответствии с современным уставом, консультации являются неотъемлемым элементом политики «надзора» МВФ. С их помощью МВФ обеспечивает соблюдение странами обязательств по ст. IV и принципов для руководства ими политикой валютного курса и осуществляет «твердый надзор» за их курсовой политикой. Эти консультации предусматривают детальный анализ экономического и финансового положения и политики страны как на национальном, так и на международном уровнях. Они осуществляются также в связи с заявкой на кредит и предстоящими изменениями в политике или мерах страны, которые подлежат одобрению Фондом.

До принятия поправки страны, которым по ст. XIV в переходный период разрешалось практиковать ограничения по международным текущим операциям или применять множественные валютные курсы, должны были ежегодно осуществлять консультации. В то же время, консультации по ст. VIII осуществлялись регулярно на добровольной основе. Современный устав и решения Директората предписывают, что консультации по ст. IV включают консультации по статьям VIII и XIV, причем они касаются всех стран-членов.

Регулярные консультации начинаются с направления в страну миссии МВФ, которая собирает экономическую и финансовую информацию и обсуждает с представителями центрального банка и соответствующих министерств экономическое развитие и принимаемые меры. По возвращении в штаб квартиру Фонда персонал МВФ готовит доклад, составляющий основу для обсуждения на Совете директоров. По завершении обсуждения директор-распорядитель как председатель совета подводит итог мнений директоров и доводит его до сведения руководства страны.

В промежутках между ежегодными консультациями действует дополнительная процедура надзора. Директорат периодически рассматривает резкие изменения валютных курсов, в том числе при обсуждении процесса международного регулирования. В соответствии с дополнительной процедурой надзора директор-распорядитель МВФ осуществляет неформальное и конфиденциальное обсуждение со страной, если сочтет, что изменения в ее режиме валютного курса или политике валютного курса могут быть важными или могут оказать важное воздействие на другие страны.

С отдельными странами МВФ в дополнение к регулярным проводит специальные консультации в связи с периодическим анализом Директоратом перспектив мировой экономики. Такие специальные консультации предусматривают ознакомление с современным экономическим положением в стране, внешнеэкономическая политика которой оказывает воздействие на все мировое хозяйство. Консультации приобретают характер обязательных рекомендаций, если они проводятся со страной, пользующейся финансированием Фонда.

Механизм надзора не является глобальным в силу того, что для значительной части государств, прежде всего развитых, он носит рекомендательный характер. Вместе в тем именно их денежно-кредитные системы являются также генератором крупных потрясений на валютных и финансовых рынках и спекулятивной летучести краткосрочных капиталов. Для другой части мирового сообщества — развивающихся и постсоциалистических стран, экономика которых испытывает на себе бремя внешних долгов, механизм консультаций МВФ выступает дополнительным средством мониторинга их валютно-финансовой политики. Именно эти страны являются объектами финансовой помощи МВФ и поэтому для них рекомендации в порядке надзора за выполнением обязательств по ст. IV, VIII и XIV носят обязательный характер. Это позволяет утверждать, что механизм надзора МВФ за валютной политикой стран-членов носит дефакто асимметричный характер.

Поскольку ведущие развитые страны практикуют режим плавающих курсов своих валют, их денежно-кредитные системы интегрируются более быстрыми темпами. Этому способствует также «капитальная обратимость» их валют. Процесс глобализации рынков, таким образом, имеет своим источником два основных фактора: плавающие валютные курсы и конвертируемость валюты по операциям движения капитала. Плавающие валютные курсы выполняют функцию глобализации в силу того, что они обеспечивают свободу процентной политики соответствующей стране. У нее нет сдерживающего фактора со стороны обязательств по ст. IV устава, и поэтому изменение учетных ставок центральным банком сопровождается увеличением потоков капиталов, прежде всего краткосрочного характера, из ее денежно-кредитной системы в системы других стран, и наоборот, не обязывает этот центральный банк осуществлять интервенции для поддержания валютного курса. При такой ситуации в условиях глобализации выигрывают те страны, имеющие «капитальную обратимость» и практикующие плавающие валютные курсы, у которых более стабильных характер имеет денежно-кредитная система, а экономика является более конкурентоспособной, что составляет прочный фундамент для платежного баланса и валютных резервов.

Широкая практика плавающих валютных курсов способствует и даже порождает утрату Фондом «системной» функции. Если в рамках Бреттон-Вудсской системы Фонд держал под своим контролем паритеты и курсы валют стран-членов, которые практически не могли изменяться без его согласия, а страны должны были держать рыночные курсы «в узде», то при плавающих валютных курсах у Фонда в арсенале мер воздействия на курсовую политику имеются лишь консультации, эффективность которых ограничена только развивающимися странами и странами с переходной экономикой.

Наделение МВФ правами в сфере отмены ограничений по движению капиталов и введения «капитальной обратимости» валют в случае одобрения IV-й поправки к учредительному соглашению будет способствовать процессу глобализации, интегрированию в него развивающихся стран и стран с переходной экономикой и в то же время усилит зависимость их денежно-кредитных систем и внешнеэкономических связей в целом от глобализации в силу более высокого уровня конкурентоспособности нерезидентов производственного, внешнеторгового и банковского секторов в развитых государствах.

Помощь МВФ в урегулировании локальных финансовых кризисов

Важным проявлением процесса глобализации стала в 90-е годы стремительная интеграция финансовых рынков стран — членов Фонда. Она, в свою очередь, выступает прямым следствием усиленной либерализации ими международных валютных и кредитных отношений. Введение свободной конверсии валют в странах ОЭСР и некоторых других государствах в конце 80 — начале 90-х годов и отмена валютных ограничений по международным текущим операциям большим количеством развивающихся стран и стран с переходной экономикой оказали благоприятное воздействие на процесс глобализации в валютно-финансовой сфере. В то же время это значительно усилило возможность и масштабы обратного воздействия мировых финансовых рынков и международных валютных, кредитных и финансовых отношений в целом на экономику отдельных стран. Опасность негативного эффекта чревата введением в отдельных государствах защитных мер, в том числе протекционистских.

Процесс глобализации обеспечивает выгоды всем странам от их полного участия на мировых товарных и финансовых рынках. На устранение протекционистского воздействия, интеграцию национальных экономик в мировое хозяйство, развитие принципа многосторонности в международных экономических отношениях направлена деятельность Всемирной торговой организации, МВФ и МБРР. Интеграция финансовых рынков рассматривается Фондом как важный положительный фактор, который открывает доступ к глобальным финансовым ресурсам и стимулирует более конкурентное и эффективное развитие финансового сектора экономики отдельных стран. В то же время она содействует эффективности и экономическому росту во всем мире.

Процесс глобализации целенаправленно форсируется этими организациями и прежде всего Фондом. В соответствии с условиями стабилизационных программ, согласованных с Фондом, многие развивающиеся страны и страны с переходной экономикой устранили торговые ограничения и валютные ограничения по текущим операциям. Уже в конце 1995 г. общее количество стран, принявших обязательства по ст. VIII устава МВФ, составило 107, в том числе 9 из них были страны с переходной экономикой. В то же время общее число стран, отменивших валютные ограничения по операциям движения капиталов, увеличилось до 601. Сердцевину процесса глобализации формируют страны с режимом свободной конверсии, за которыми следуют государства с ограниченной обратимостью своих валют.

Ни одно государство не может воздержаться от использования выгод от интеграции своей экономики в мировое хозяйство; альтернативой этому может быть маржинализация и стагнация. Однако, использование выгод глобализации предполагает активный вклад каждой страны в минимизацию связанных с этим процессом рисков. Речь идет о дисциплине макроэкономической политики для поддержания стабильным инвестиционного климата как для иностранных, так и для внутренних инвесторов. Хотя иностранный капитал имеет жизненно важное значение для экономики отдельных государств, превращение его в основной источник финансирования чревато серьезными деструктивными последствиями. Основным финансовым источником для экономического развития государства должны быть внутренние накопления. Поэтому стабильная финансовая система государства продолжает оставаться основным средством для избежания рыночных потрясений национального и международного характера. Это в полной мере касается не только развивающихся стран и стран с переходной экономикой, устранивших валютные ограничения и принимающих уже непосредственное участие в процессе глобализации, но и развитых государств. Ослабление внутренней финансовой дисциплины, возникновение проблем макроэкономического характера у этих стран оказывают на него деструктивное воздействие.

Глобализация в международной финансовой сфере сопровождается возрастанием мобильности и масштабов движения капиталов, которое осуществляется в направлении рынков стран, предлагающих более выгодную рентабельность или более высокую устойчивость денежно-кредитной системы. Наиболее уязвимым звеном в глобализации валютно-финансовой сферы стали развивающиеся страны, их финансовые рынки и денежно-кредитные системы. МВФ был вынужден признать, что «степень и масштаб перемен, продиктованных глобальной интеграцией, возможно, не имеет прецедентов в истории». Первой жертвой глобализации в валютно-финансовой сфере стала в 1994 г. Мексика. Мексиканский финансовый кризис, его причины, следствия, последствия, масштабы и роль МВФ в его урегулировании стали своеобразным эталоном для последующих локальных кризисов мировой финансовой системы.

Мексика достигла значительных экономических перемен с конца 80х годов в результате структурных реформ. В 1988— 1993 гг. макроэкономическая стабилизация и экономическая реформа привели к резкому сокращению инфляции и значительному улучшению состояния государственного бюджета. Ключевым фактором снижения инфляции до однозначных величин была политика валютного курса. В декабре 1987 г. песо было привязано к доллару США, а в январе 1989 г. была введена скользящая привязка с объявленными заранее узкими границами. В ноябре 1991 г. были введены регулируемые границы курса со скользящей привязкой. Минимальный уровень границ «валютного коридора» сохранялся неизменным, тогда как потолок обесценения к доллару смещался в устанавливавшихся заранее пределах. В итоге, границы интервенции расширились с 1% в ноябре 1991 г. до 9% в конце 1993 г. С января 1990 г. по декабрь 1993 г. размер номинального обесценения песо составил около 17%.

Однако, это номинальное обесценение не обеспечило адекватного реального снижения курса песо. Реальный курс оставался завышенным. С января 1990 г. по декабрь 1993 г. реальный эффективный валютный курс, рассчитанный с учетом потребительских цен, повысился почти на 35%. В то же самое время дефицит баланса текущий операций увеличился с 3,2% ВНП в 1990 г. до 4,8% в 1991 г. и 6,6% в 1992—1993 гг. (в среднем за эти два года он составил 24 млрд. долл., в год). Несмотря на рост этого дефицита, волна притока капиталов привела к значительному росту валютных резервов — с 19,4 млрд. долл., в конце 1992 г. до 25,4 млрд. в конце 1993 г. В 1989 г. они составляли лишь 6,5 млрд. долл. Для стерилизации притока капитала правительство выпустило большой объем краткосрочных казначейских векселей (Certificados de TesoreriaCetes), выраженных в песо.

Крупный приток капитала продолжался в течение первого квартала 1994 г. после одобрения в ноябре 1993 г. Конгрессом США Соглашения о североамериканской свободной торговле (The North American Free Trade Agreement — NAFTA). В результате разница между процентными ставками по бонам мексиканского казначейства и процентными ставками в США существенно снизилась. Разница в ставках по сертификатам «се тес» и по краткосрочным долларовым бонам с платежом в песо мексиканского казначейства (tesobonos) сократилась с пикового уровня в около 10% в начале ноября 1993 г. до около 3% в начале 1994 г., в то время как разница ставок по «тесобонос» и американским депозитным сертификатам снизилась с около 2% в декабре 1993 г. до менее 0,5% в начале марта 1994 г.

В 1994 г. макроэкономическое положение страны значительно ослабло. Фискальная политика стала более экспансионистской, так как правительство повысило расходы, финансируемые через контролируемые им банки развития. Объем кредитов финансовой системе резко возрос с 15,7 млрд. песо в марте до 33,5 млрд. в июне 1994 г. В сентябре 1994 г. он увеличился почти на 10% и составил 36,5 млрд. песо. Размер кредитов частному сектору также существенно возрос. Кредитование государственными банками развития (Насиональ финансьера и др.) увеличивалось в годовом исчислении в первые три квартала 1994 г. на более чем 40%. Кредитная экспансия компенсировала воздействие на ликвидность падения иностранных активов Банка Мексики. Хотя масса денег увеличилась в 1994 г., как и в 1993 г., на 18%, кредитование банками частного сектора возросло на 32%.

Расширение внутреннего кредитования и ослабление фискальной политики было связано с выборами и рядом негативных геополитических событий (беспорядки в штате Чиапас в январе и убийство кандидата в президенты Луиса Д.Колосио в марте 1994 г.). Эти факторы обусловили сильный нажим на мексиканское песо во втором квартале 1994 г.

Разница в ставках по бонам казначейства в песо и долларах выросла в апреле 1994 г. на 10%. Объем валютных резервов упал с 26,8 млрд. долл., в конце марта до 16,9 млрд. к концу июня 1994 г. Для борьбы с оттоком капитала правительство повысило внутренние процентные ставки, позволило курсу песо двигаться до верхней границы. Резервы затем оставались относительно стабильными до конца периода президентских выборов в августе 1994 г. Правительство также заменило краткосрочную задолженность в иностранной валюте на обозначенную песо. В результате этих операций «своп» общий объем выпущенных «тесобонос» с марта по апрель 1994 г. увеличился с 14,0 до 36,4 млрд. песо, в июне он уже достиг 47,5 млрд., а в июле 1994 г. — 64,9 млрд. песо. Доля «тесобонос» в общем объеме выпущенных казначейством обязательств и находившихся у частного сектора возросла с около 10% в январе — феврале 1994 г. до более чем 40% в апреле и почти 60% в июле 1994 г. Хотя разница в стоимости «сетес» и «тесобонос» не указывала на значительное увеличение ожиданий девальвации, размер ожидавшегося обесценения песо давал основания участникам международных финансовых рынков прогнозировать девальвацию мексиканской валюты, по крайней мере, к сентябрю 1994 г.

Дефицит баланса текущих операций продолжал увеличиваться в третьем квартале 1994 г., ухудшая устойчивость внешней позиции Мексики. Политические беспорядки в Чиапас усилились после прихода к власти президента Э.Седильо 1 декабря 1994 г. Эти события сопровождались увеличением нажима на валютный курс и крупным оттоком капитала. Не смотря на относительную стабильность официальных резервов с конца апреля до августа и некоторое их увеличение в сентябре-октябре, они упали до 10 млрд. долл., в середине декабря 1994 г. Общий объем выпущенных «тесобонос» продолжал расти с 78,4 млрд. песо в сентябре до 85,2 млрд. в ноябре. Доля в общем объеме находившихся у частного сектора «сетес» и «тесобонос» в ноябре достигла 80%. Продолжавшееся накопление краткосрочных долларовых пассивов было чревато увеличением расходов правительства по обслуживанию долга в случае падения курса валюты. Хотя индикаторы валютного риска и риска дефолта не ухудшились значительно, разница в ставках «сетес» и «тесобонос» оставалась намного выше уровня первого квартала. Это указывало на то, что ожидания инвесторами девальвации песо к концу года повысились. 20 декабря 1994 г. границы колебания рыночного курса песо были расширены до 15,3% и мексиканские власти объявили о своем намерении поддержать курс на уровне 4 песо за доллар. Однако Банк Мексики был не в состоянии сделать это. Широко распространившиеся опасения инвесторов усилили давление на валютный курс и финансовые рынки, что выразилось в потере 4 млрд. долл., резервов за два дня и вынудило ввести 22 декабря 1994 г. режим свободного плавания. Курс песо, составивший на закрытие рынка 19 декабря 3,47 песо за 1 доллар США, понизился в последующие дни приблизительно до 5,5 песо. Затем он несколько вырос, однако с 20 декабря 1994 г. до 3 января 1995 г. снова упал почти на 30% по сравнению с его уровнем до девальвации. Резко возросли внутренние процентные ставки. Так, ставки по «сетес» сроком 28 дней (выпускаются также сроком 3, 6, 12 месяцев и два года) увеличились почти втрое — до 45% годовых к 10 января 1995 г. В конце 1994 г. общий объем выпущенных «тесобонос» возрос до около 29 млрд. долл., (около 156 млрд. песо).

Детальное рассмотрение эволюции валютно-финансового положения Мексики и экономической политики правительства этой страны позволяет сделать вывод о значении для иностранных инвесторов и стабильности ее формирующегося финансового рынка, который уже абсорбировал значительные объемы иностранного капитала, всего комплекса национальных факторов, составляющих эту стабильность. Причины мексиканского кризиса лежали прежде всего на стороне денежно-кредитной системы и экономической политики правительства этой страны. В лаконичной форме взаимосвязь между внутренней экономической политикой и степенью доверия иностранных частных инвесторов, инициирующих международные потоки капитала, можно охарактеризовать следующим образом.

Реформы в Мексике имели далеко идущий характер. Макроэкономическая политика правительства привела к резкому снижению бюджетного дефицита, уменьшению роли государства в экономике, снижению темпов инфляции и большей степени интеграции страны в мировое хозяйство. Стратегия понижения курса валюты в заданных параметрах сыграла ключевую роль в снижении темпов инфляции и обеспечении поддержки экономической программы правительства со стороны занятого населения. В то же самое время имела место существенная реальная переоценка нового песо и резкое увеличение дефицита текущего счета. Хотя внутренние инвестиции резко возросли, частные сбережения существенно снизились.

В течение 1994 г. начало расти беспокойство инвесторов по поводу устойчивости дефицита баланса текущих операций. Это происходило на фоне негативного воздействия политический событий в стране, интенсивной конкуренции других стран с развивающимся финансовым рынком и в целом более высоких процентных ставок за границей. Чтобы приостановить отток капиталов мексиканские власти повысили процентные ставки, позволив национальной валюте двигаться в сторону более низких границ курса, и произвели обмен краткосрочной задолженности, обозначенной в иностранной валюте на долг, выраженный в национальной валюте. Тем не менее, произошла значительная потеря валютных резервов с февраля по апрель 1994 г., после которой их уровень стабилизировался к октябрю. Новая волна опасений инвесторов оказала дальнейшее давление на валютные и финансовые рынки, ускорила финансовый кризис и привела к введению плавающего курса песо в декабре 1994 г. События в Мексике способствовали сильному давлению на финансовые и валютные ранки в ряде стран Латинской Америки, а также повысили мобильность и перемещения капиталов на рынках остальной части мира.

Для преодоления «мексиканского» кризиса международной финансовой системы был сформирован мощный пакет финансовой помощи. МВФ предоставил кредит стэндбай в размере 12070,2 млн. СДР (17,8 млрд. долл.), причем его уровень по отношению к квоте составил 688,4% и носил беспрецедентный характер в истории его кредитной политики. Из этой суммы 5259 млн. СДР (7,8 млрд. долл.) были выданы немедленно. Кроме того, в связи с инициативой ряда стран, не участвующих в «Группе 10», выделить дополнительные финансовые ресурсы в размере около 10 млрд. долл., Фонд также согласился увеличить сумму своей финансовой помощи ко кредиту стэнд бай. В случае, если взносы правительств и центральных банков стран были бы ниже 10 млрд долл., он обязался компенсировать недостающую сумму. Мексиканский пакет содержал также два других компонента: первый — в размере 20 млрд. долл., в форме «своп» и гарантии от Стабилизационного валютного фонда США (The U.S. Exchange Stabilization Fund) и второй — 10 млрд. долл., по линии Банка международных расчетов от центральных банков стран «Группы 10». На брифинге для прессы 2 февраля 1994 г. М.Камдессю охарактеризовал финансовый пакет для Мексики как «подлинно исключительный» и «конкретную иллюстрацию» поддержки Фондом «беспрецедентной» программы регулирования этой страны.

Беспрецедентность программы заключалась прежде всего в ее масштабности. Она предусматривала целевые показатели снижения дефицита баланса текущих операций, темпов инфляции, экономического роста. Достижение их должно было реализовываться с помощью политики регулирования зарплаты, цен, налогов, курса валюты, ограничения кредита и импорта, увеличения экспорта. В сфере структурных реформ стабилизационная программа МВФ включала усиление стратегии правительства в сфере приватизации и предоставления льгот частному сектору наравне с государственным. До этого приватизация была в основном сосредоточена на предприятиях коммерческого характера. Начиная с 1995 г. она должна была распространиться уже на базисную инфраструктуру (железные дороги, морские порты, аэропорты, производство электроэнергии, радио и телесвязь). Переход к новой стратегии потребовал также изменений конституционного характера.

Девальвация мексиканского песо в декабре 1994 г. оказала негативное воздействие на доверие инвесторов, которое выразилось в дальнейшем снижении притока капиталов в развивающиеся страны в первой половине 1995 г. Выпуск бонов и других ценных бумаг развивающимися странами на международных рынках капитала существенно снизился, за исключением эмитентов с высоким уровнем рейтинга, обеспечивающего доступ. В первые месяцы года наблюдалась повсеместная распродажа ценных бумаг развивающихся стран, и их курсы на рынках этих стран резко упали. Хота эпицентр этих распродаж находился на латиноамериканских рынках, этот процесс распространился и на рынки Азии. После улучшения перспектив экономики Мексики и других стран Латинской Америки произошло восстановление заинтересованности иностранных инвесторов в ценных бумагах развивающихся стран в марте 1995 г. и их котировки на этих рынках в целом выправились к июню того же года.

Восстановление доверия рынка к ценным бумагам развивающихся стран отчасти отражало проведение строгой экономической политики во многих развивающихся странах. Оно также стало следствием принятия мер экономического регулирования правительствами стран, столкнувшихся с трудностями. Латиноамериканские ценные бумаги в целом восстановили свои позиции в первой половине 1995 г., а Бразилия даже смогла вернуться на международные финансовые рынки в мае 1995 г. с новой эмиссией бонов. Мексика осуществила возврат на международный рынок бонов в июле 1995 г. с двумя эмиссиями, которые сопровождались большим спросом. Аргентина вслед за эмиссией бонов для иностранных банков в апреле 1995 г. произвела два новых размещения на международных рынках ценных бумаг в июле того же года. В целом же в первой половине 1995 г. лишь наиболее кредитоспособные заемщики развивающихся стран имели доступ на ведущий долларовый сегмент международного рынка бонов, а другие заемщики в большинстве своем могли размещать ценные бумаги лишь на других валютных сегментах, главным образом в германских марках и японских йенах.

Широкий сброс ценных бумаг развивающихся стран вслед за мексиканским кризисом отражает особенности как инвесторов, так и рынка. Значительное число инвесторов пришли на рынки ценных бумаг развивающихся стран в годы, непосредственно предшествовавшие мексиканскому кризису. В результате они имеют тенденцию соответствующим образом реагировать на шоки и риски вложений в развивающиеся страны. При отсутствии существенной ликвидности рынков ценных бумаг в большинстве развивающихся стран согласованные действия инвесторов увеличивают переток (летучесть) капиталов.

Поведение институциональных инвесторов, ставших основными игроками на рынках развивающихся стран, способно оказывать значительный вклад в распространение кризиса на другие регионы и превращение локальных потрясений финансовой системы в мировые. Подтверждением этого стал краткосрочный сброс ценных бумаг, наблюдавшийся на азиатских рынках вслед за девальвацией мексиканского песо в декабре 1994 г. Однако, как утверждалось в ежегодном исследовании МВФ «Финансирование развивающихся стран по линии частных рынков (Private Marketing Financing for Developing Countries)», инфекционное воздействие должно иметь временный, преходящий характер при отсутствии изменений в основных экономических показателях. В исследовании за 1996 г. говорилось, в частности, что «способность азиатских стран выдержать нажим в начале 1995 г. в значительной степени отражает их базисные прочные экономические позиции, подчеркивая важность последовательного выполнения здоровых правильных программ макроэкономической и структурной политики». Однако азиатский финансовый кризис 1997 г. показал, что выводы экономистов МВФ, авторов этого исследования, относительно «базисных прочных экономических позиций» оказались преждевременными.

Причины сброса ценных бумаг на рынке Мексики и других стран региона были в значительной степени связаны с особенностями их кредитных систем. Финансовый кризис в ряде латиноамериканских стран, особенно Мексике и Аргентине в 1994—1995 гг., разразился в период, когда там проводились масштабные экономические и финансовые реформы после десятилетия макроэкономических и финансовых трудностей, связанных с долговым кризисом 80х годов. Как известно, к началу 90х годов, когда кризисы в банковской сфере закончились, а ошибки в политике были исправлены, в Мексике, Аргентине, Колумбии, Перу, Чили и ряде других стран региона были приняты меры по либерализации финансовых рынков и усилению надзора за банками.

Особенностью кредитных систем латиноамериканских и многих других развивающихся стран является доминирование банков. В Латинской Америке они сыграли центральную роль в 80-е годы, обеспечивая краткосрочное кредитование, которое из-за серьезных экономических трудностей было единственным видом активных операций для финансовых институтов. В конце 80-х и начале 90-х годов произошло быстрое развитие альтернативных источников финансирования, таких как боны и акции, однако банковские кредиты продолжали быть наиболее важным каналом финансирования для частного сектора.

Как в развитых, так и в развивающихся странах банки отличаются от других финансовых институтов такой характерной чертой, которая на Западе получила название «ценность привилегии» («the franchise value»). Она заключается в уставном праве выпускать платежные инструменты. Банки в развивающихся странах доминируют в кредитно-финансовой системе, поскольку, в отличие от развитых стран, там нет совершенных заменителей банковских депозитов, как, например, взаимные фонды. В развивающихся странах банки не только являются единственными эмитентами платежных средств, но и единственными неправительственными эмитентами всех ликвидных инструментов. В большинстве развивающихся стран только банки могут снабжать платежными средствами, отличными от наличных денег, поскольку они держат депозиты в центральном банке и имеют доступ к его кредитам.

Поскольку центральных банк должен обеспечивать, чтобы кредит, который он выдает коммерческому банку для целей ликвидности, не использовался для предоставления ссуд неплатежеспособным клиентам, он должен играть главную роль в надзоре над банками. Если центральный банк хочет сохранить «ценность привилегии» коммерческого банка, то есть обеспечить, чтобы его пассивы сохраняли свою реальную стоимость, он должен избегать выдачи крупных кредитов банкам на постоянной основе. Центральный банк должен обеспечивать также, чтобы банки были способны заставлять своих клиентов заемщиков осуществлять платежи. Это подразумевает выдачу клиентам лишь краткосрочных ссуд. Вдобавок, банки должны использовать инструменты, понуждающие выполнять кредитные соглашения, и когда заемщик вступает в затруднительную ситуацию, банки должны быстро вводить кредитные программы для восстановления кредитоспособности заемщиков, их способности погашать взятые кредиты.

Качество банковской привилегии эмитировать платежные средства может быть оценено двумя основными показателями. Первый представляет собой отношение наличных активов к пассивам в форме депозитов (Ratio of cash assets to deposit liquidities). Когда заемщики становятся неплатежеспособными, банковские вкладчики несут убытки через конфискацию или инфляцию. Относительно высокое отношение наличных активов к пассивам в форме депозитов означает, что рыночная дисциплина, налагаемая банками на заемщиков, снижается.

Второй показатель представляет собой отношение займов банка к активам. Поддержанием высокой доли займов в объеме депозитов, банки обеспечивают ликвидность своих клиентов. Наличие у банков высокой доли незаймовых активов (ценные бумаги правительства, центрального банка, институтов развития и т.д.) в общем объеме активов свидетельствует о том, что банки не выполняют своей роли обеспечения ликвидности заемщиков. Когда резервные требования высоки, эмитенты бонов стремятся использовать получаемые ресурсы для предоставления долгосрочных кредитов заемщикам, не способным использовать эффективно эти средства.

В развивающихся странах основную роль в поддержании ликвидности коммерческих банков играет центральный банк. В качестве кредитора в последней инстанции, он осуществляет регулирование кредитной деятельности коммерческих банков. Осуществление центральным банком функции надзора в этой сфере является более важным средством, нежели функция кредитора в последней инстанции, которое позволяет банковской системе пережить банковский кризис. При наступлении кризиса центральный банк играет главную роль в восстановлении доверия и обычно предоставляет кредиты банкам, оказавшимся в трудном положении. Для предотвращения инфляционного эффекта этой кредитной экспансии центральный банк должен увязывать свои кредиты с усилением коммерческими банками работы по оздоровлению платеже и кредитоспособности своих заемщиков, погашению ими «сомнительных» кредитов или их реструктурированию и восстановлению их погашаемости.

Как уже отмечалось, к началу 90-х годов в странах Латинской Америки были приняты масштабные меры по либерализации финансовых рынков и усилению банковского надзора. Однако в конце 1994 г. реформированные банковские системы Мексики и Аргентины столкнулись с проблемой, когда утечка иностранных капиталов сопровождалась резким повышением внутренних процентных ставок и ослаблением качества финансовых активов. В результате повышения процентных ставок банковские системы Мексики и Аргентины оказались перед серьезной проблемой, поскольку стала очевидной неспособность многих заемщиков осуществлять платежи процентов и основного долга. В обеих странах была затем проведена перестройка банковских систем.

Возможность рецидива латиноамериканского локального кризиса мировой частно финансовой системы обеспокоила мировое финансовое сообщество. До сих пор мировая финансовая система развивалась таким образом, что процессы и изменения в денежно-кредитных системах ведущих стран отражались на экономике и аналогичных системах развивающихся государств. Однако мексиканский кризис продемонстрировал высокую степень инфекционного эффекта, то есть возможности его перерастания из национального в региональный, и негативного воздействия финансовой сферы развивающегося мира на стабильность финансовых рынков развитых стран. Он дал важный урок того, как свести к минимуму уязвимость, улучшить систему раннего предупреждения и выработать более эффективные механизмы управления кризисной ситуацией. В Мексике, как известно, приближение пика платежей и недостаточное управление валютной структурой долга государственного и частного сектора обеспечили сочетание в финансовом кризисе как долгового, так и валютного компонентов. Свою критическую роль сыграли состояние банковской системы, поведение денежных агрегатных показателей и тип режима валютного курса. Через призму опыта мексиканского финансового кризиса стало ясно, что страны с развивающимися финансовыми рынками должны быть более осторожны в управлении государственным долгом, избегать накопления краткосрочной задолженности и значительной доли пассивов, обозначенных, или индексированных в иностранной валюте.

Эмпирический анализ инфекционного эффекта мексиканского финансового кризиса был проведен в 1995 г. экономистами С.Кальво (МБРР) и К.Райнхарт (МВФ). Они характеризуют массовый уход иностранных инвесторов с формирующихся рынков в значительной степени как проявление стадного поведения. Именно животный страх обуславливает, по их мнению, такое поведение, поскольку отток капиталов происходит из стран с неодинаковыми базисными условиями и факторами. Во время мексиканского кризиса масштабы одинакового, однообразного движения капитала вопреки размерам прибылей по ценным бумагам и бонам Брейди на формирующихся рынках в Латинской Америке возросли. При неодинаковом макроэкономическом базисе у стран региона такое синхронное движение было расценено С.Кальво и М.Райнхарт как стадное поведение. Потоки капитала в страны Латинской Америки испытали также на себе влияние изменения процентных ставок в США.

Проблема инфекционного эффекта финансового кризиса, перемещения потрясений с финансового рынка одной страны на другие страны региона, последующей трансформации регионального финансового кризиса в мировой имеют огромное значение для развития всей международной валютной системы, поддержания мирового валютно-финансового порядка. Она имеет прямое отношение к «системной» функции МВФ. Тушение локальных финансовых кризисов с помощью экстренных чрезвычайных финансовых мер и недопущение их перерастания в мировой стали важнейшим направлением деятельности Фонда в 90е годы, обеспечивая частичное восстановление им утраченной «системной» функции.

Мексиканский кризис 1994 г. совпал с началом празднования Фондом 50летия деятельности. Выступая 10 октября 1995 г. по случаю открытия юбилейной сессии Советов управляющих МВФ и МБРР в Вашингтоне, М.Камдессю отметил, что «мексиканский кризис показал, сколь резким и сильным может быть нажим на современные глобализированные рынки. Он также показал, чту МВФ при поддержке стран-членов может сделать для придания доверия к стране, ведущей борьбу с кризисом посредством строгой политики. МВФ ответил быстро: наш Исполнительный совет одобрил соглашение шесть дней спустя после завершения переговоров. И он ответил сильно, финансовой помощью, беспрецедентной по размерам». По мнению М.Камдессю, быстрая ответная реакция Фонда имела три особенности: во-первых, МВФ действовал не под каким-то нажимом, а в интересах всех стран-членов, во вторых, пакет помощи несмотря на исключительность его размера и процедуры согласования целиком соответствовал уставу и, в-третьих, хотя решение было принято быстро, оно было рассмотрено «внимательно и глубоко». Альтернативой быстрой реакции Фонда было бы немедленное введение валютного контроля или моратория на обслуживание долга, или того и другого, вместе взятых. М. Камдессю считает, что кризис мог распространиться через небольшое количество дней или даже часов на многие другие страны и оказать разрушительное воздействие на движение капиталов и доверие рынков. «Год спустя, в результате мер регулирования, принятых Мексикой, «эффекты расползания (кризиса. — В.К.) были быстро задержаны, а потоки капиталов в развивающиеся страны возобновлены. Таковы были наши цели, — утверждает М.Камдессю. Но мексиканский кризис указал на необходимость более чем неотложных процедур. Он дал понять, что МВФ и его странам членам нужна всеобъемлющая стратегия для ответа на вызов, который представляет увеличение степени глобализации нашего мирового хозяйства».

Быстрая реакция МВФ на мексиканский кризис и мощная финансовая поддержка в значительной степени были обусловлены крайней заинтересованностью США в стабилизации валютно-финансового положения приграничного государства, открывшего свой рынок для США. На социальные издержки стабилизации указал, в частности, известный американский деятель, директор «Эмпауэр Америка» Дж.Кемп в статье «МВФ — негативная сила». «Кто может отрицать, — писал он, — что МВФ помог уничтожить сбережения простых граждан и семей в Мексике, когда он поддержал девальвацию песо четыре года назад? Надежды, что Соглашение о североамериканской свободной торговле принесет новую эру процветания и повысит уровень жизни в таких бедных штатах, как Чиапас, быстро развеялись».

Стратегия институционального ответа МВФ на процесс глобализации включает в себя усиление надзора, мобилизацию соответствующих ресурсов и предоставление эффективной помощи беднейшим странам. Значение функции надзора возросло именно в связи с глобализацией. Опыт Мексики показал, что мир нуждается реально в эффективном надзоре со стороны МВФ для предупреждения кризисов, который он должен делать посредством указания на слабые стороны политики и возникающую напряженность на ранней стадии. МВФ перешел к процедуре постоянного, интенсивного и требовательного диалога со странами-членами, включая более тесный мониторинг развития ситуации в соответствующих странах в период между консультациями. Большее внимание МВФ стал уделять финансовым потокам и их устойчивости, странам с рисками и странам, где финансовая напряженность способна генерировать эффекты «расползания» кризиса (spillover effects). МВФ усилил требования по предоставлению ему данных, необходимых для непрерывного надзора. В целях усиления надзора МВФ активизировал помощь странам по приданию прозрачности их экономике и экономической политике, а поставляемой ими информации для рынков — исчерпывающего, своевременного и качественного характера.

Мексиканский кризис заставил Фонд прийти к такому важному выводу, как необходимость принятия стандартов финансовой отчетности, которая давала бы представление о реальной экономической ситуации в стране. В марте 1996 г. Директорат принял Специальный стандарт на распространение данных (ССРД), призванный служить ориентиром для государств, которые уже имеют, или стремятся получить доступ на международные финансовые рынки. В декабре 1997 г. он утвердил Общую систему распространения данных (ОСРД), выступающую в качестве ориентира для всех стран.

Процесс глобализации, предполагающий гипотетическую возможность перерастания локальных финансовых кризисов в глобальные, заставил руководство Фонда по-новому трактовать проблему достаточности кредитных ресурсов. Мексиканский кризис показал, что Фонд должен располагать адекватными ресурсами для оказания быстрой и эффективной помощи. Однако, в тот период его ликвидность была на достаточном уровне. Но помимо Мексики в 1995 г. МВФ заключил целый ряд соглашений по предоставлению финансовой помощи для поддержания крупных программ стабилизации экономики в Аргентине, России, Украине. В 1995 г. почти 60 стран имели соглашения с МВФ и еще 20 проводили с ним активные переговоры относительно финансовой помощи. В итоге, МВФ столкнулся вследствие воздействия эффекта глобализации на его кредитную деятельность с необходимостью, по крайней мере, удвоения квот к началу нового тысячелетия.

Следующим элементом стратегии ответа Фонда на процесс глобализации является помощь интегрированию беднейших стран в глобализированное мировое хозяйство. Фонд считает, что процесс глобализации увеличивает опасность дальнейшей маржинализации этих стран на фоне общего глобального роста. Ключевым инструментом для оказания помощи беднейшим странам стал механизм расширенного структурного регулирования (ЕСАФ). Однако помощь по линии ЕСАФ является недостаточной. Она дополняется льготными кредитами по линии Международной ассоциации развития, льготной помощью стран-доноров на двусторонней основе и международных и региональных банков развития. Однако размер официальной помощи развитию в 1995 г. был менее 0,3% ВНП стран-доноров, что ниже самого низкого уровня 1973 г.

Что касается частной сферы внешнего финансирования, то оно по-прежнему сосредоточено на ограниченном количестве развивающихся государств. По данным МБРР, в рекордном 1996 г. объем иностранных частных инвестиций в развивающиеся страны увеличился на 60 млрд. долл., что происходило, однако, на фоне сокращения официальной помощи развитию. В 1996 г. их общий объем составил 234,8 млрд. долл., (в 1990 г. — 44,4 млрд.), однако 73% частных ресурсов были сконцентрированы в 12 странах (в 1990 г. — 84%). Значительная доля в этих потоках — 52 млрд. долл., в 1996 г. (8 млрд. в 1990 г.) приходилась на Китай. По мнению главного экономиста МБРР Дж.Стиглица, рынки стали «более разборчивыми в пользу хорошей политики», проводимой странами по контролю над бюджетным дефицитом и инфляцией, либерализации внутренних рынков, приватизации инфраструктуры, включая телесвязь и энергетику. Однако, по словам финансового аналитика МБРР Х.Калси, западные портфельные инвесторы стали «более толерантны к риску», а международные рынки капиталов — более ликвидны. Страны должники с формирующимися финансовыми рынками предлагают большую доходность и большие сроки по сравнению с ценными бумагами США, а реэшелонирванние долга увеличивает доступ заемщиков на рынки частного капитала. Только за 1995— 1996 гг. 31 развивающаяся страна получила вновь доступ на международный рынок акций и облигаций.

Рассмотренные элементы стратегии активного участия и регулирования Фондом процесса глобализации подчеркивают необходимость упрочения его функции гаранта мирового валютно-финансового порядка. Если по линии финансовой помощи беднейшим странам преследуется цель доведения их долгового бремени до посильного уровня и «реабилитации» их внешней платежеспособности, то в рамках надзора МВФ претендует поставить валютно-финансовую ситуацию в отдельных странах под свой контроль. При этом эффективность «системной» функции по линии надзора за валютно-финансовой политикой стран-членов практически ограничена лишь странами-заемщиками, поскольку в случае предоставления им финансовой помощи рекомендации МВФ носят обязательный характер. В конечном итоге, эффективность надзора упирается также в проблему достаточности его кредитных ресурсов. Чем больше стран охвачены программным регулированием Фонда, тем более острой является эта проблема.

Участие МВФ в урегулировании азиатского финансового кризиса

Деятельность МВФ по урегулированию локальных кризисов мировой финансовой системы подверглась испытанию в 1997—1998 гг., когда объектом обратного воздействия системы через финансовые рынки стала экономика новых индустриальных стран (НИС) Азии. Если мексиканский финансовый кризис 1994 г. подтвердил возможность таких потрясений и необходимость участия МВФ для удержания их локального характера и быстрой нейтрализации их инфекционного эффекта, то азиатский финансовый кризис отличался и большей продолжительностью, и масштабностью, и более широким диапазоном вовлеченных стран, включая индустриальные (Япония), и обострением самой «системной» функции Фонда, которая прошла своеобразную проверку на эффективность.

Азиатский кризис поставил под сомнение эффективность такого важнейшего направления регулирования Фондом процесса глобализации, как надзор за валютно-финансовыми системами стран членов и, разумеется, результативность проведения там под его контролем экономических преобразований. Реалии финансовых рынков этих стран показали несостоятельность заверений Фонда о прочной валютно-финансовой ситуации в них, которая стала результатом выполнения согласованных с ним экономических программ. «В 1993 г. Международный валютный фонд, — писал в «Файнэншл Таймс» экономист и обозреватель Д.Рогели, — бубнил о впечатляющих экономических переменах большинства стран Азии. Эти тигры последовали предписаниям МВФ, осуществили «значительные структурные реформы»». Рыночным силам позволили делать свое дело. Корея, Гонконг и Сингапур получили специальную акколаду (обряд посвящения в рыцари), в то время как Индонезия, Малайзия и Таиланд были награждены похвальными отзывами. В последующие годы МВФ предупреждал о возможности «перегрева» в этих самых чудо странах. Его тон носил  характер мягкой озабоченности. Неясно, когда Фонд впервые отчетливо понял, что Южная Корея накануне перегрева, требуя переговоров о спасении, переговоров «национального унижения».

Кризис начался в странах с обремененными долгами финансовыми системами, которые в западной литературе получили название азиатских «тигров» и в течение длительного периода времени отличались высокими темпами роста экономики. Именно эти опережающие темпы заложили основу ее перегрева и финансового кризиса. Они были сопряжены с широким привлечением иностранных инвестиций, что сопровождалось повышением цен на все активы, включая землю. Происходил быстрый рост кредитования, вложений западных инвестиционных банков в экономику. В странах осуществлялись крупные проекты развития инфраструктуры: строились новые города, железные дороги, автострады, энергетические станции. Большинство валют стран региона были привязаны к доллару США, курс которого возрастал. В силу этого экспортеры региона постоянно утрачивали свою конкурентоспособность. Многие страны, отличающиеся так называемым капитализмом личных связей (crony capitalism), где власти поощряют банки выдавать кредиты верному правительству бизнесу. Именно поэтому столкнулись с трудностями Таиланд, Малайзия и Индонезия, в которых наблюдались высокие темпы экономического роста. Скачкообразные финансовые кризисы часто являются следствием именно высоких темпов.

Одной из особенностей азиатского кризиса явилась широкая вовлеченность западных банков и инвесторов. В странах была создана мощная экспортная индустрия, которая поставляла свою продукцию в ведущие западные страны — автомобили, полупроводники, компьютеры и выступала конкурентом с их аналогичными компаниями. Лидер азиатских «тигров» — Южная Корея — занимала 11-е место в списке мировых экономических держав. Азиатский кризис затронул Японию, занимающую в этом списке второе место. Японские финансовые институты (банки, брокеры, страховые компании) отличаются неустойчивостью, хрупкостью, обремененностью сомнительными долгами, которые возникли в 80е годы. Но они выступают также крупными кредиторами остальных стран региона, что обусловливает их уязвимость от возникающих там финансовых проблем.

Первой картой «эффекта домино» в Азии стал Таиланд. 25 июня 1997 г., через пять дней после своего назначения новый министр финансов Т.Бидайя раскрыл подлинное состояние валютных резервов страны и проблемы в ее финансовой системе. Оно в течение нескольких месяцев было известно лишь узкому кругу чиновников центрального банка, которые скрывали его от правительства и общественности. Министр не воспользовался услугами телефона и официальной переписки, а вместе с тремя его помощниками лично посетил центральный банк страны. До этого он занимал пост президента Таиландского военного банка (Thai Military Bank). Он был поражен реальным состоянием дел. Оказалось, что с благословения начальства молодой и неопытный главный валютный дилер центрального банка П. Китишрикангван вложил большую часть валютных резервов страны в форвардные контракты. И если в сообщениях об объеме резервов фигурировала цифра более 30 млрд. долл., то в действительности реально они были на уровне 1,14 млрд. долл.

Вдобавок к этому, Фонд развития финансовых институтов центрального банка страны (The central bank’s Financial Institutions Development Fund — FIDF) выдал кредитов на сумму более 200 млрд бат (8 млрд долл.) финансовым инвесторам, находившимся в трудном положении. При этом одной только крупнейшей финансовой компании Файнэнс Уан (Finance One) в первом квартале 1997г. было выдано 35 млрд. бат. Эти кредиты значительно осушили накопления правительства, полученные за счет семилетнего актива бюджета. Центральный банк для восполнения бреши произвел эмиссию денег. За считанные часы после встречи министра финансов с управляющим Банком Таиланда Р.Мараканона произошла утечка информации. Хотя не было сделано никакого сообщения, влиятельным брокерам и привилегированным журналистам стало известно, что Фонд развития (ФИДФ) не будет, как было твердо обещано в прессе месяц назад, покупать новые акции у Файнэнс Уан. Два дня спустя Файнэнс Уан вместе с другими 15 финансовыми компаниями, столкнувшимися с проблемами хиквидности, потерпела крах. И еще пять дней спустя, 2 июля 1997 года, Таиланд был вынужден отменить привязку бата к холлару. Введение плавающего курса валюты позволило Таи ханду избежать просрочки по его внешнему долгу.

Допустив крах Файнэнс Уан, правительство приступило к хздоровлению финансовой системы. Однако уже в январе 1998 г. общий объем кредитов, выделенных Фондом развития финансовых институтов, составлял 600 млрд. бат и продолжал увеличиваться. Вместе с тем, не поддержав Файнэнс Уан, власти страны дали повод иностранным инвесторам негативно реагировать на введение плавающего курса бата. Следует отметить, что за несколько месяцев до банкротства эта компания получила от нидерландского ИНГ Банк, участника консорциума во главе с МФК, часть кредита, общий размер которого составлял 160 млн. долл. В течение нескольких месяцев до банкротства Файнэнс Уан власти заверяли инвесторов, что бат будет оставаться стабильным, а ведущие финансовые инвесторы не будут доведены до банкротства. Они обеспечивали стабильность валюты и находили решение проблем финансовых компаний.

Проблемы у бата возникли еще в конце 1996 г. Уже тогда стала ясной необходимость «отвязки» бата от доллара. Экспорт, выступавший «локомотивом» экономического роста, снизился, и этот эффект был компенсирован притоком иностранного капитала под воздействием бума в сфере недвижимости и финансовой сфере. Однако все большая часть этого капитала носила краткосрочный характер, обостряя проблему острого дефицита баланса текущих операций. Понимая это, валютные спекулянты предприняли две предварительные атаки на бат в ноябре и декабре 1996 г. Бат оказался перед неизбежной девальвацией. Однако правительство сохранило режим привязки, поскольку приток иностранного капитала в страну был еще достаточно значительным. Аналогично в конце февраля 1997 г. власти не изменили финансового курса, когда возникли слухи о проблемах Файнэнс Уан.

Директор-распорядитель этой компании и президент Ассоциации финансовых компаний П.Чакапак публично опроверг слухи о ее финансовых трудностях. Тем не менее сам он активно продавал свою долю акций в компании в 254 млн. бата в течение полугода, что составляло 75% ее общего пакета. П. Чакапак обучался в Вартоновской школе бизнеса в Пенсильвании (США) и стажировался в Ситибанке. Он создал целую финансовую империю с активами в 3,8 млрд. долл., оперируя на фондовом рынке и используя разницы в ставках по доллару и бату. Файнэнс Уан была первой таиландской компанией, выпустившей евробоны. Впоследствии компании этой страны вышли на второе место среди азиатских эмитентов таких ценных бумаг.

Финансовые проблемы Файнэнс Уан могли оказать негативное воздействие на экономику страны. Поэтому в феврале 1997 г. правительство вмешалось; при содействии центрального банка было осуществлено ее слияние с небольшим банком Таи Дану (Thai Danu). Эта операция оказалась недостаточной для стабилизации положения компании. Около двух третей ее займов были сконцентрированы в трех проблемных сферах — недвижимость, сдача имущества в прокат и кредитование фондовых операций. Поскольку процентные ставки возросли и экономический рост замедлился, общий объем непогашенных займов в портфеле Файнэнс Уан в 1996 г. удвоился и снова увеличился вдвое в первом квартале 1997 г. Соотношение активов и пассивов в Файнэнс Уан оказалось наихудшим из десяти ведущих финансовых компаний. Она имела существенные доли в нескольких небольших финансовых и страховых компаниях, которые сами были более уязвимы к давлению высоких кредитных ставок и падению фондового рынка. После того как Таи Дану снова выделился из компании, ее акции упали на 70%. По словам вице-президента банка Морган Стэнли Н.Шринивасана, «Файнэнс Уан была символом всех успехов, достигнутых Таиландом».

Финансовый кризис Таиланда был сопряжен с перестановками в правительстве и затем его падением, активным участием в нем Международного валютного фонда.

Представляет интерес эволюция событий финансового и политического характера в течение кризисного 1997 г.: 5 февраля первая таиландская компания (Сомпрасонг Лэнд) допустила просрочку платежа по внешнему долгу, 10 марта правительство страны объявило, что оно купит у финансовых институтов просроченные долги на сумму 3,9 млрд. долл., однако затем отказалось выполнить обещание. Директор-распорядитель МВФ М.Камдессю заявил: «Я не вижу никакой причины для дальнейшего развития кризиса» . 23 мая Файнэнс Уан обанкротилась. 18 июня министр финансов А.Вираван ушел в отставку. Премьер-министр Ч.Йонгчайют заверил: «Мы никогда не девальвируем бат». 2 июля был введен плавающий курс бата, что сыграло роль спускового крючка для азиатского финансового кризиса. 28 июля Таиланд обратился за помощью в МВФ, 20 августа МВФ одобрил план спасения. 20 октября подал в отставку министр финансов Т.Бидайя; он вновь занял пост президента Таиландского военного банка. Уход с поста министра финансов ускорил падение правительства. 4 ноября премьер Ч.Йонгчайют ушел в отставку. 10 ноября назначен новый премьер ЧЛикпай. 8 декабря 56 из 58 компаний были закрыты из-за неплатежеспособности и 6000 служащих потеряли работу.

Закрытие неплатежеспособных компаний с общим объемом активов в 23,7 млрд. долл., свидетельствовало о готовности правительства осуществить реорганизацию финансовой системы и тем самым преследовало цель облегчить получение от МВФ второго транша в 800 млн. долл. После сообщения о закрытии убыточных компаний курсы ценных бумаг на фондовом рынке поднялись на 3,3%. Инвесторы заявили, что не испытывают больше сомнений относительно готовности правительства реализовать рекомендованную МВФ программу финансовых реформ. «Решение закрыть 56 предприятий намного превзошло наши ожидания и прогнозы», — заявил представитель МБРР в Таиланде Д.Шивакумар, автор схемы остановки убыточных предприятий, которой страна стала придерживаться после смены правительства Ч.Йонгчайюта. Активы этих компаний подлежали распродаже в течение 1998 г. через два специально созданных правительственных учреждения.

В Малайзии 28 марта 1997 г. Центральный банк, чтобы не допустить финансовый кризис, ввел ограничения займов на операции с собственностью и ценными бумагами. 14 июля он прекратил поддержку рингита. 23 августа премьер-министр М.Мохамад обвинил американского финансиста Дж.Сороса в организации атаки на восточноазиатские валюты. «Все эти страны, — заявил он, — потратили 40 лет, пытаясь построить свою экономику, а умник Сорос делает свое дело». 27 августа правительство ввело ограничения на торговлю ценными бумагами. Неделю спустя было объявлено о создании фонда в 60 млрд. рингитов для поддержки фондового рынка. 4 сентября правительство приняло решение об отсрочке реализации нескольких инфраструктурных проектов. 5 сентября была отменена большая часть ограничений на торговлю на фондовом рынке. 20 сентября премьер-министр заявил, что валюта Гонконга не должна быть объектом торговли. 21 сентября Дж.Сорос назвал премьера М.Мохамада «угрозой своей собственной стране». 10 октября премьер заявил, что за атакой на азиатские валюты стояли евреи, но на следующий день отказался от своих обвинений евреев в попытке подорвать экономику. 26 ноября было объявлено о создании фонда в 500 млн. рингитов для оказания помощи столкнувшимся с трудностями брокерским домам. 5 декабря 1997 г. правительство обязалось урезать государственные расходы на 18% и дало обещание не допускать банкротства корпораций.

В Сингапуре 17 июля 1997 г. центральный банк позволил национальной валюте упасть до самого низкого уровня за период с февраля 1995 г. 9 января 1998 г. было отмечено падение курса ценных бумаг на 23%.

В Индонезии 14 августа 1997 г. был введен плавающий курс рупии. Банк Индонезии сделал попытку оказать воздействие на ликвидность повышением процентной ставки. 3 сентября в условиях давления на курс валюты началось падение курса ценных бумаг. Правительство объявило о замораживании проектов инфраструктуры и осуществлении банковской реформы. 8 октября оно обратилось за советом к МВФ, МБРР и АзБР. «Мы не просим денег», — заявил президент Сухарто. Названные организации предложили пакет помощи в 37 млрд. долл., самый крупный после Мексики. 1 ноября были закрыты 16 проблемных банков, включая банк, принадлежащий сыну и полубрату Сухарто. Впоследствии сыну президента было позволено вновь открыть банк по новой лицензии. 22 декабря американское рейтинговое агентство «Мудис» понизило кредитный рейтинг Индонезии до самого низкого уровня. 6 января 1998 г. курс рупии упал до 10 тыс. рупий за 1 доллар по сравнению с 2,4 тыс. в августе после нарушения условий МВФ в сфере бюджетной политики. По оценкам аналитиков, внешний долг страны составил не 117 млрд., а 200 млрд. долл. США. 8 января 1998 г. МВФ предложил Индонезии возобновить переговоры о пакете финансовой помощи.

В Гонконге под воздействием спекулятивных атак на местный доллар процентная ставка по ссудам «овернайт» увеличилась 15 августа 1997 г. на 150 азисных пунктов по сравнению с предыдущим днем и достигла 8%. 19 августа курсы ценных бумаг на фондовом рынке упали почти на 4%, а в целом за месяц понижение составило почти 5%. 22 октября падение курса ценных бумаг вызвало падение курса гонконгского доллара. Ставка «овернайт» повысилась с 7 до около 300%. 23 октября курсы ценных бумаг упали на 10,4%, такой уровень понижения 5ыл самый высокий за более чем 5 лет. Это оказало влияние на фондовые рынки в Европе и США, где ставки по кредитам возросли на 75 базисных пунктов и достигли 9,5%. 30 октября агентство «Мудис» понизило рейтинг банковского сектора Гонконга, что вызвало падение курса ценных бумаг почти на 4%. 11 декабря 1997 г. в условиях спекулятивного давления на местную валюту курс ценных бумаг упал на более чем 5%. 9 января 1998 г., после нового интенсивного нажима на нее, процентные ставки были увеличены. Курсы ценных бумаг упали на 14% .

В Южной Корее в январе 1997г. произошло банкротство крупнейшей компании Ганбо Стил, долги которой составляли 6 млрд. долл. Это было первое за десять лет банкротство крупной промышленной компании. В марте оказался несостоятельным другой конгломерат Самми Стил. В июле третий крупнейший автозавод страны Киа столкнулся с кредитной проблемой и запросил срочную финансовую помощь. В августе международный кредитный рейтинг корейских банков был понижен из-за большого объема задолженности проблемных конгломератов. В октябре автозавод Киа был национализирован после того как банки отказались предоставить ему новые кредиты. Агентство «Стандард энд Пуэрз» сразу же понизило рейтинг страны. 13 ноября правительство заявило, что нет необходимости в финансовой помощи МВФ. 17 ноября курс валюты упал до уровня ниже 1000 вон за 1 доллар США. 19 ноября правительство страны выдвинуло план финансовой стабилизации для восстановления иностранного доверия. 21 ноября Корея запросила у МВФ кредит стэндбай в 20 млрд. долл., для облегчения долгового кризиса. 3 декабря было подписано соглашение с МВФ о финансовом пакете в 57 млрд долл., который включал условия проведения экономических реформ. 8 декабря стало известно, что краткосрочная внешняя задолженность составляет более 100 млрд. долл., что вдвое превысило предполагавшийся уровень. 18 декабря президентом страны был избран Ким Да Джун, критиковавший программу МВФ. 22 декабря рейтинг государственных и корпоративных ценных бумаг страны был снижен до самого низкого уровня. 23 декабря курс воны упал до около 2000 вон за 1 доллар США. 24 декабря МВФ и страны-доноры согласились авансировать Корею на сумму в 10 млрд. долл. 26 декабря 1997г. курс воны повысился к доллару почти на 23%. 30 декабря иностранные банки согласились возобновить займы Южной Корее. 8 января 1998 г. было согласовано получение новых займов.

В Японии 3 ноября 1997 г. седьмая по величине брокерская фирма Санио Секьюрити заявила о банкротстве. Это было первое с 1945 г. банкротство брокерской фирмы. 10 ноября резко упали акции четвертой по размеру брокерской фирмы Ямаиши. 17 ноября обанкротился крупнейший банк, занимавший десятое место — Хоккайдо Такушоку, что было первым с 1945 г. закрытием банка. Размер сомнительных кредитов в его балансе составил 2000 млрд. йен. 21 ноября агентство «Мудис» понизило рейтинг фирмы Ямаиши, которая 22 ноября закрылась. 25 ноября индекс Никеи упал более чем на 5%. Заместитель начальника банковского бюро министерства финансов страны Сеи Накаи заявил: «В обозримом будущем больше не будет банковских банкротств». Однако уже 26 ноября обанкротился небольшой банк Токио Сити Банк. 3 декабря были опубликованы данные о том, что экономика находится в состоянии спада. 16 декабря было одобрено предложение по выпуску бон на сумму 10000 млрд. йен, а 17 декабря принято решение о снижении налогов на доходы на сумму 2000 млрд. йен и других налогов на сумму 850 млрд. Премьер Хашимото заявил, что «мы никогда не позволим Японии стать спусковым крючком глобального кризиса». Банк Японии провел интервенцию после того, как курс валюты упал до 130 йен за 1 доллар США. 22 декабря индекс Никеи упал до самого низкого уровня за два предшествующих года. Банк Японии предложил «мостовой» заем Южной Корее, опасаясь, что корейские банкротства негативно повлияют на ее финансовую систему.

Коренной причиной восточноазиатского кризиса стало массивное накопление краткосрочного внешнего долга. Это обусловило слабость валют стран, особенно Индонезии, и привело банковские компании к банкротству. Техника, примененная при урегулировании долгового кризиса в Латинской Америке в 80е годы, оказалась неподходящей, поскольку в том регионе большая часть внешнего долга была сосредоточена у правительств, а не у частного сектора. Исключение составила Чили, где кризис в 1982 г. вызван, главным образом, позаимствованиями частных фирм. Чилийское правительство в итоге национализировало большую часть частного внешнего долга. Однако в условиях более демократического общества в странах НИС Азии этот пример не подходил: бремя неразумного кредитования должны были нести объекты приложения капитала, а не народ в целом.

Финансовый кризис в Юго-Восточной Азии отличался от мексиканского тем, что многие азиатские страны столкнулись в 1997 г. также с кризисом платежеспособности: требования на их активы превышали стоимость последних. Что касается мексиканского кризиса, то это был прежде всего кризис ликвидности: Мексика слишком много привлекла краткосрочных кредитов и оказалась уязвимой от утраты доверия иностранных инвесторов. Урегулирование кризиса было осуществлено через соглашение о рефинансировании, сочетавшееся с мерами внутренней стабильности. Латиноамериканские страны неоднократно сталкивались ранее с нестабильностью из-за низкого уровня накоплений и слабого финансового менеджмента. Страны же Восточной Азии имели преимущество высокого уровня накоплений и инвестиций, которые обеспечивали более быстрый и устойчивый экономический рост. Однако финансовый контроль был невысокого уровня.

В 90-е годы самой острой проблемой в Восточной Азии стало плохое управление корпорациями: инвестиционный бум создал большие объемы производственных мощностей и недвижимости, которые не использовались прибыльно. Такое сверх инвестирование началось в Японии, когда процентные ставки упали почти до нуля в конце 80х годов, и затем оно распространилось повсюду в регионе, поскольку японская промышленность уже была неспособна эффективно использовать капитал и стала финансировать экономику в тех районах Юго-Восточной Азии, где были более низкие производственные издержки.

Масштабы воздействия азиатского кризиса на мировое хозяйство и мировую валютно-финансовую систему предопределили политику МВФ, правительств ведущих развитых стран по его урегулированию. Как отмечалось в полугодовом отчете ОЭСР, опубликованном в декабре 1997 г., «вследствие международной интеграции финансовых рынков кризис затронул почти все страны». Одним из важнейших социальных последствий кризиса стало увеличение безработицы. Поэтому Международная организация труда (МОТ) потребовала от правительств азиатских стран принятия неотложных мер для избежания социального хаоса, который мог возникнуть вследствие экономического кризиса. На закрытии XII Региональной сессии МОТ, состоявшейся в декабре 1997 г. в Банкоке, генеральный директор организации М.Хансене предупредил, что «если экономический кризис не будет разрешен в короткие сроки, обострится проблема безработицы и ухудшатся условия труда». Он указал на катастрофический характер социальных последствий роста безработицы, поскольку в большей части азиатских стран социальная защита почти отсутствует. Несмотря на быстрые темпы экономического роста и отсутствие безработицы правительства стран, по утверждению МОТ, почти не уделяли внимания улучшению условий труда. В этих странах нет социальных льгот для безработных. Поэтому МОТ выразила свою обеспокоенность, что экономический кризис будет сопровождаться высылкой миллионов иммигрантов, которые покрывали спрос на рабочую силу прежде всего в Таиланде, Малайзии и Южной Корее.

Опасения главы МОТ подтвердились уже в январе 1998 г. По сообщению Ассошиэйтед Пресс министр труда Таиланда поклялся в январе 1998 г. в трехмесячный срок выслать 300 тыс. иностранных рабочих, незаконно прибывших в страну. Правительство дало указание подготовить сборные пункты для депортируемых в провинциях, граничащих с Бирмой, которая является основным поставщиком нелегальной рабочей силы. До сих пор в Таиланде закрывали глаза на присутствие огромной армии наемных рабочих. Однако финансовый кризис, сопровождавшийся резким ростом безработицы в стране, заставил правительство занять жесткую позицию. Депортация иностранных рабочих оказала влияние на отношения с Бирмой, которая сама находилась на грани экономического краха и была поставлена перед необходимостью принять на себя бремя по трудоустройству высылавшихся из Таиланда батраков.

Масштабность кризиса обусловила и соответствующие размеры финансовой помощи МВФ. Таиланду он предоставил 20 августа 1997 г. кредит стэндбай в 2,9 млрд. СДР (около 3,9 млрд. долл.). Размер кредита по отношению к квоте составил 505,31%. Использование кредита должно было осуществляться в течение 34 месяцев. Он был обусловлен экономической программой правительства. Часть кредита в размере 1,2 млрд. СДР (около 1,6 млрд. долл.) была выдана немедленно, другая — в 600 млн. СДР (810 млн. долл.) подлежала выдаче после 30 ноября 1997 г. при условии выполнения целевых показателей и завершения первой проверки программы.  Последующие использования на ежеквартальной основе были увязаны с достижением целевых показателей и проверкой программы. При одобрении заявки Таиланда на кредит стэндбай Фонд использовал ускоренную процедуру, установленную механизмом экстренного финансирования. Этот механизм, как известно, усиливает способность Фонда быстро реагировать на ситуацию и оказывать поддержку странам, обращающимся к нему за финансовой помощью для поддержки программ усиленного экономического регулирования.

В соответствии с программой правительства на 1997— 2000 гг., под которую был предоставлен кредит поддержки МВФ, предусматривалось восстановление в короткие сроки доверия рынков и экономической стабильности, а в среднесрочном плане — создание основы для здорового экономического роста. Были намечены меры по упорядочению соотношения накоплений и инвестиций, которое должно было привести к снижению дефицита баланса текущих операций до более терпимого уровня в 3% ВНП в 1998 г. Кроме того были предусмотрены дополнительные меры структурного характера для усиления внешнеэкономической ориентации экономики. Это было важной составной частью пакета мер для оздоровления экономики и выхода в среднесрочном плане на темпы экономического роста в 6—7% в год. Центральным звеном среднесрочной стратегии правительства был обусловлен новый режим валютного курса. Как уже было сказано, 2 июля 1997 г. было введено управляемое «плавание» курса бата. В соответствии с программой оно должно было обеспечить стимулы для краткосрочного движения капиталов и защиту будущего уровня валютных резервов. Фискальная политика должна была обеспечивать актив государственного бюджета, и за счет его должны были покрываться издержки по перестройке. Центр фискальной политики должен был быть сосредоточен на восстановлении актива государственного бюджета в 1998 г. через увеличение ставки НДС с 7 до 10% и урезание расходов в ряде областей. В то же время предусматривалась защита расходных статей по образованию и здравоохранению. Денежная политика должна быть направлена на обеспечение целевых показателей по инфляции и платежному балансу. В денежной сфере жесткий контроль над денежной массой включал прекращение практики безусловной финансовой поддержки неплатежеспособных институтов и дальнейшее развитие инструментов денежной политики.

Структурная часть экономической программы отличалась особой обтекаемостью формулировок, которые, на первый взгляд, носили оттенок декларативности и отличались завуалированностью. «В соответствии с программой, — говорилось в сообщении МВФ, — восстановление внутреннего и внешнего доверия к финансовой системе Таиланда является решающим фактором для поддержания открытого капитального счета при наличии существующей финансовой напряженности. Платежеспособный и прибыльный финансовый сектор также является явным предусловием для восстановления быстрого роста и устранения угрозы финансового кризиса. Признавая, что финансовая система будет иногда сталкиваться с ухудшением условий, власти должны потребовать от действующих финансовых институтов быстрого упрочения своего капитала».

Это предполагало политику поощрения слияний, а также допуска иностранного капитала. Структурные реформы должны были быть направлены на устранение причин, вызвавших финансовый кризис, на упрочение финансовой системы, минимизацию рисков. Правительство должно было изолировать неплатежеспособные институты и обеспечить жизненность остальных через быструю рекапитализацию, усиление регулирования и надзора. Среднесрочная стратегия также предполагала ускоренную приватизацию стратегических отраслей, усиление среднего и профессионально-технического образования и другие меры по усилению конкурентоспособности.

Основной целью программы на 1997—1998 гг. должно было быть достижение упорядоченного развития национальной экономики в направлении резкого и сильного сокращения дефицита баланса текущих операций до около 5% ВНП в 1997 г. и 3% ВНП в 1998 г. Это означало обеспечение темпов экономического роста в 1997 г. в размере 2,5%, а в 1998г. — 3,5%, поддержание валовых валютных резервов на уровне 4,2месячного импорта в 1997 г. и 4,4месячного в 1998 г., доведение темпов инфляции до 9,5% к концу 1997 г. и 5% — в 1998 г. и начало широкой перестройки финансового сектора.

5 ноября 1997 г. Совет директоров МВФ принял решение о выдаче резервного кредита Индонезии на сумму 7,3 млрд. СДР (10,1 млрд. долл.). Кредит стэндбай подлежал использованию в течение трех лет. Он был предназначен для поддержки программы макроэкономической стабилизации и структурной реформы страны. Значительная часть кредита — 2,2 млрд. СДР (около 3 млрд. долл.) — была выдана немедленно, другая часть в 2,2 млрд. СДР подлежала выдаче после 15 марта 1998 г. при условии выполнения к концу декабря 1997 г. целевых показателей и завершения первой проверки хода выполнения программы. Последующее использование должно было осуществляться на ежеквартальной основе в зависимости от выполнения целевых ориентиров и результатов проверки программы. Размер кредита составил 490% квоты Индонезии.

Кредит МВФ был главной составной частью пакета финансовой помощи этой стране, в котором приняли участие МБРР, АзБР. Они обязались предоставить под программы оздоровления финансового сектора и структурные реформы техническую помощь и кредиты в размере, соответственно, 4,5 и 3,5 млрд. долл. Общая сумма помощи в размерах финансового пакета должна была составить 23 млрд. долл. США. Весьма примечательным является тот факт, что использование ресурсов МБРР было поставлено в зависимость от взаимоотношений страны с МВФ. В марте 1998г. МБРР отложил выдачу ей I млрд. долл., до выполнения поставленных Фондом условий по реформированию национальной финансовой системы. Эта сумма составляла первую часть кредитной линии для Индонезии этого банка, размер которой был определен в 2 млрд. долл.  При одобрении заявки Индонезии на кредит МВФ также использовал ускоренные процедуры, установленные механизмом экстренного финансирования.

Экономическая программа для Индонезии была выработана в условиях снижения экономического роста и повышения темпов инфляции в результате финансового кризиса. Поэтому пакет мер, предусмотренный в ней, был нацелен на стабилизацию валютного рынка, регулирование баланса текущих операций в условиях снизившегося притока капиталов и на создание основы для возобновления устойчивых высоких темпов экономического роста. Для достижения этих целей правительство приняло ряд мер по восстановлению доверия к рупии. Оно обязалось, во-первых, проводить жесткую фискальную и монетарную политику для стабилизации финансового рынка и уменьшения дефицита текущего счета. Оно приняло существенные меры по устранению бюджетного дефицита. Во-вторых, оно обязалось предпринять быстрые и решительные действия по восстановлению стабильности финансового сектора, его оздоровлению, включая закрытие проблемных банков. В-третьих, правительство должно было осуществить широкие структурные реформы, включая либерализацию внешней торговли и иностранных инвестиций, реформирование национальных монополий, увеличить участие частного сектора в создании инфраструктуры и расширить программу приватизации. Оно должно было улучшить управление бюджетом посредством увеличения прозрачности деятельности государственного сектора и повышения качества управления.

Главными целями программы являются ограничение падения темпов роста, снижение дефицита баланса текущих операций до 2% ВВП и поддержание официального валютного резерва на уровне размера стоимости пятимесячного импорта. Для достижения этих целей страна должна была обеспечить актив бюджета центрального правительства в размере 1% ВВП. В сфере расходной части бюджета правительство составило конкретный план отсрочки и пролонгирования проектов строительства крупных государственных предприятий инфраструктуры. Увеличение доходной части бюджета должно было происходить посредством повышения ставок акцизов, устранения ряда налоговых льгот и повышения неналоговых доходов. Фискальная политика должна была опираться на жесткую монетарную политику.

Основным фактором успешного выполнения программы должна была стать широкая перестройка проблемных финансовых институтов. До согласования программы с МВФ правительство страны уже начало решать эту проблему: оно закрыло 16 неплатежеспособных банков и потребовало от слабых, но жизнеспособных институтов принятия и быстрой реализации планов оздоровления. В соответствии с программой оно обязалось усилить законодательную и нормативную базу и ввести механизмы воздействия на деятельность финансовых институтов и четкую политику выхода из финансового кризиса.

Эти действия явились частью программы перестройки, которая была введена при технической помощи МВФ, МБРР и АзБР. Индонезийское правительство приняло решение, что только небольшая доля издержек по перестройке финансового сектора должна быть покрыта за счет государственных средств. Оно обязалось осуществить компенсацию лишь мелким вкладчикам и не производить ее в отношении владельцев акций и кредиторов. Оно также отказалось гарантировать какие-либо обязательства частных национальных и иностранных нефинансовых компаний.

Представляет интерес структурная часть экономической программы, принятой правительством. С 1995 г. оно уже выполняло широкую реформу тарифов. Ключевым элементом среднесрочной программы является дальнейшее снижение тарифных барьеров, включая те, которые ранее были исключены из списка статей для снижения, как то: продукция химической, стальной, металлообрабатывающей, а также рыбной отраслей промышленности. В течение трех лет, которые были отведены для экономической программы, остающиеся нетарифные барьеры, исключая товары, предназначенные для здравоохранения, безопасности, охраны окружающей среды, должны были быть постепенно снижены.

Внутренняя конкуренция в стране должна быть усилена посредством дерегулирования и приватизации. Правительство выразило намерение устранить монополии по импорту и маркетингу и ограничения цен (исключая цены на рис и рафинированный сахар) в течение трех лет. Дерегулирование внутренних рынков должно дополняться расширением роли частного сектора в создании инфраструктуры.

Другим важным элементом структурной реформы является приватизация. Ответственность за управление и перестройку государственных предприятий уже была передана Министерству финансов и был создан новый Совет по приватизации (Privatization Board). Правительство обязалось определить, какие предприятия должны быть закрыты, реформированы или приватизированы. Те, которые останутся государственными, должны работать на основе целевых показателей относительно производства и прибыли. Эти показатели должны устанавливаться на каждый год, а отчеты об их исполнении должны быть достоянием гласности.

Особенностью этой программы для Индонезии является «отдельная строка», касающаяся социальной безопасности. Программа отмечала, что Индонезия достигла впечатляющих достижений по снижению бедности за прошедшие 30 лет за счет обеспечения базового образования, здравоохранения и других социальных услуг. В ней указывалось, что расходы в этих существенных областях должны были быть защищены в случае сокращения бюджета. Кроме того, было предусмотрено увеличение программ специальной помощи бедным деревням по линии пятилетнего плана развития «Репелита VII».

В своих взаимоотношениях с Фондом в особом положении оказалась Южная Корея. Специфика ситуации этой страны заключается в том, что по экономическому потенциалу она заняла 11-е место в мире и за год до кризиса стала полноправным членом ОЭСР, которая рассматривается в мире как клуб богатых стран. Поэтому обращение правительства за помощью к МВФ было расценено общественностью как национальное унижение. Как писала газета «Файнэншл Таймс», «выполнение любых реформ под эгидой МВФ будет нелегким, так как его служащие сталкиваются с политической инерцией, сопротивлением бюрократии, националистической враждебностью в отношении противоборства между Южной Кореей и глобальной экономикой».

Переговоры правительства Южной Кореи с МВФ о финансовой помощи проходили в сложной обстановке накануне намеченных на 18 декабря 1997 г. президентских выборов. Они свидетельствовали о том, что деятельность Фонда по урегулированию региональных финансовых конфликтов далеко выходит за рамки межнационального кредитора. В случае с Южной Кореей МВФ столкнулся с серьезным сопротивлением и неприятием его обязательных рекомендаций, которые существенным образом ущемляли престиж государства—участника ОЭСР, которое само выступает международным кредитором и оказалось перед необходимостью соглашаться на его рецепты.

Южная Корея сопротивлялась, в частности, требованию МВФ немедленного закрытия трех проблемных коммерческих банков и 12 инвестиционных банков, имевших большую задолженность. Она была намерена попытаться реструктурировать их сначала и рассматривала ликвидацию как крайний случай. Технически инвестиционные банки были неплатежеспособны из-за банкротства конгломератов-заемщиков и инвестиций в Юго-Восточную Азию, оказавшихся убыточными. МВФ требовал разрешения для иностранных банков участвовать в слияниях и приобретениях корейских финансовых институтов и полного открытия национальных рынков капиталов для иностранных инвесторов. Южная Корея противилась требованиям МВФ снизить темпы экономического роста в 1998 г. до 2,7— 2,8%, которые в 1997 г. составили 6%. Более низкие темпы экономического роста в сочетании с повышением кредитных ставок до 18—20%, на чем также настаивал МВФ, и которые примерно в 5 раз были бы выше темпов инфляции, привели бы к экстенсивной перестройке корпораций, включая лишение их обильного банковского финансирования, к которому они уже привыкли.

Правительство Южной Кореи опасалось негативного воздействия переговоров на исход президентских выборов, поскольку условия, выдвинутые МВФ, вели к резкому росту безработицы, рабочим волнениям и возможному наплыву в банки требований об изъятии вкладов. Решение правительства 2 декабря 1997 г. приостановить операции 9 из 30 инвестиционных банков, не дожидаясь окончания года, было расценено прессой как тактический ход оттянуть их закрытие до марта 1998 г. и осуществить закрытие лишь тех из них, которые не смогут оздоровить свои балансы. МВФ же требовал их немедленного закрытия. Быстрое закрытие этих инвестиционных банков, а некоторые из них принадлежали таким ведущим конгломератам как Сангёнг, Шинсеге и Ксансол, лишило бы эти корпорации жизненно важных источников финансирования. Следует отметить, что делегация Фонда, состоявшая из 17 человек, была недовольна утечкой данных о деталях переговоров, которые использовались через средства массовой информации для стимулирования сопротивления населения требованиям Фонда. Это было расценено как проявление плохого этикета. Когда корейская сторона выразила намерение объявить результаты соглашения 2 декабря 1997 г., М.Камдессю потребовал не делать этого до его одобрения Советом директоров. Весьма примечательным является то, что в процессе переговоров имело место некоторое замешательство. Оно состояло в том, что директор МВФ по странам Азии и Тихого Океана Г.Нейс, возглавлявший сначала переговоры, согласился на условия, которые затем были отвергнуты М.Камдессю под давлением США. Б.Клинтон заявил, что его страна будет участвовать в пакете помощи МВФ для Сеула лишь только тогда, когда МВФ заключит «твердое соглашение», что «действительно восстановит финансовую стабильность и доверие» в Корее.

Правительство Южной Кореи было вынуждено обратиться за помощью также к МБРР и АзБР, поскольку размер кредита МВФ в 20 млрд. долл., оказался недостаточным для преодоления финансовых проблем. По словам министра финансов Лим Чанг Юля, решение просить намного больше 20 млрд. долл., отражало уровень краткосрочной задолженности Южной Кореи и необходимость поддержания «оптимального уровня» валютных резервов. В начале переговоров Г. Нейс попытался убедить корейское правительство, что его финансовые проблемы носили более глубокий характер. Лим отверг утверждения участников финансового рынка, что 20 млрд. недостаточны для снятия сомнений в способности страны выполнить свои обязательства. Краткосрочная внешняя задолженность страны превышала 60 млрд. долл. 24 ноября 1997 г. Лим отверг также утверждение управляющего центральным банком Ли Кьюн Чика, что Корее нужны были 50 млрд. долл., то есть сумма, равная финансовому спасательному пакету, предоставленному в начале 1995 г. Мексике.

Согласие на участие в финансовом пакете МБРР и АзБР затрагивало в целом престиж Южной Кореи, которая как новый член ОЭСР считает себя развитой страной. До Южной Кореи эти два банка приняли участие в финансовых пакетах помощи для Таиланда и Индонезии. Ресурсы МБРР предназначены для стран, уровень жизни в которых намного ниже, чем в Южной Корее. Этот банк осуществил специальную экспертизу реформ корейского финансового рынка. Примечательно, что меньшие размеры помощи, которые были названы в первоначальной заявке Кореи, были непосредственно связаны со стремлением этой страны избежать обременительных ее условий.

В пакете финансовой помощи для Южной Кореи приняли участие страны «Группы 7» и Австралия, Бельгия, Голландия, Новая Зеландия, Швейцария и Швеция, а также ведущие коммерческие банки США и Японии. В совместном коммюнике американские Чейз Манхэттен, Бэнк оф Америка, Бэнкерз Траст, Ситибэнк и Дж. П. Морган заверили, что «необходимо поддержать достаточную валютную ликвидность для того чтобы Корея смогла удовлетворить свои обязательства по отношению к государственному и частному сектору». Коммюнике, отредактированное после совещания этих банков с ФРС США, сообщало об изучении «с другими организациями (то есть ФРС. — В,К.), какой вклад может внести частный сектор в увеличение быстроты использования средств, о которых объявил МВФ». 10 крупнейших японских банков также выпустили аналогичное коммюнике, в котором заявили о возможности создания, наряду с американскими и европейскими, крупного синдиката для канализации займов Южной Корее. Объявление о дополнительной помощи со стороны развитых стран и банков оказало немедленное воздействие на финансовый рынок страны. 26 декабря 1997 г. после нескольких дней курсы ценных бумаг на бирже Сеула повысились на 6,74%, а курс воны за одну только сессию возрос на 20%.

Решение Директората МВФ об одобрении кредита стэнд бай Южной Корее было принято 4 декабря 1997 г. Размер кредита составил 15,5 млрд. СДР (21 млрд. долл.). Он на 3,3 млрд. долл., превысил размер мексиканского 1995г. кредита. Из этой суммы 4,1 млрд. СДР (5,6 млрд. долл.) были выданы немедленно, другие 2,6 млрд. СДР (3,6 млрд. долл.) подлежали выдаче 18 декабря 1997 г. после первой проверки реализации экономической и финансовой программы, согласованной с Фондом, и 1,5 млрд. СДР (около 2 млрд. долл.) — 8 января 1998 г. — после второй ее проверки. Последующее использование ресурсов было строго увязано с достижением целевых показателей, а в некоторых случаях — с проверкой хода выполнения программы. Размер кредита по отношению к квоте составил 19-39%. При одобрении заявки Южной Корее МВФ использовал ускоренную процедуру, установленную механизмом экстренного финансирования.

Макроэкономические цели программы включали создание условий для быстрого восстановления доверия путем снижения темпов роста в 1998 г., увеличения их в 1999 г., сдерживания инфляции на уровне не выше 5% и создания валютных резервов в размере, превышающем стоимость двухмесячного импорта к концу 1998 г. Программа предусматривала создание макроэкономических рамок, способствующих снижению дефицита текущего баланса, увеличению валютных резервов, сдерживанию инфляции через сокращение денежной массы и значительное фискальное регулирование. Правительству было предписано реализовать широкую перестройку и капитализацию финансового сектора, повысить уровень его прозрачности, ориентированности на рынок, улучшить контроль и снизить зависимость корпораций и финансовых институтов от финансового рынка, а также повысить диверсификацию риска в экономике.

Чтобы показать рынкам решимость правительства преодолеть кризис, денежная политика подлежала немедленному ужесточению для поддержания и восстановления спокойствия на рынках и сдерживания инфляционного воздействия на понижение курса воны. В русле экономической политики осуществленные до этого крупные инъекции ликвидности должны были быть нейтрализованы, процентные ставки резко увеличены и должны были поддерживаться на высоком уровне для стабилизации рынков. Ежедневный мониторинг денежной политики должен был определяться изменением валютного курса и краткосрочных процентных ставок, которые должны были использоваться в качестве индикаторов уменьшения денежной массы. Южная Корея должна была проводить политику гибкого валютного курса, осуществлять интервенции для обеспечения его плавного, не скачкообразного движения.

На 1998 г. программа предусматривала жесткую фискальную политику. В силу более низких экономических темпов, более слабого валютного курса и увеличения государственных издержек по рекапитализации банков могла возникнуть возможность появления дефицита бюджета. Для ее исключения и облегчения давления на денежную политику предусматривалось принятие дополнительных фискальных мер для достижения равновесия или небольшого актива бюджета через увеличение доходов или сокращение расходов. Эти меры включали в себя увеличение налогов на минеральные масла (были ведены до получения кредита), расширение базы НДС и увеличение налогов на доходы корпораций, урезание текущих расходов и некоторое сокращение расходов на инфраструктуру и другие капиталовложения.

Центральным звеном правительственной программы являлась всесторонняя перестройка и укрепление финансовой системы в направлении ее оздоровления, прозрачности и большей эффективности. Стратегия включала три широких элемента: четкую и твердую политику выхода из кризиса, упрочение рынка и дисциплины надзора и повышение конкуренции. Политика выхода из кризиса предполагала обеспечение быстрой перестройки проблемных финансовых институтов с минимальными системными и моральными последствиями. Девять неплатежеспособных банков, деятельность которых уже была приостановлена правительством, в случае неспособности оздоровления подлежали закрытию. Правительство должно было провести перестройку и рекапитализацию всех банков, которые не выполняли стандарты Базельского комитета в отношении капитала. Это предполагало также слияние и приобретение таких банков корейскими или иностранными банками. И программа предусматривала, что такой процесс будет сопровождаться потерями держателей акций этих банков.

Действовавшая система гарантии депозитов в целом облегчала упорядоченную перестройку финансовой системы. Но для усиления рыночной дисциплины и минимизации воздействия морального фактора правительство в соответствии с программой обязалось устранить систему гарантий к концу 2000 г. и заменить ее системой регулярного страхования депозитов, которая должна защищать только мелких вкладчиков и финансироваться лишь посредством взносов финансового сектора.

Для улучшения прозрачности в финансовом секторе и повышения стандартов счетоводства и открытости данных до уровня мировых программа предусматривала, что финансовые отчеты крупных финансовых институтов должны проверяться признанными на международном уровне аудиторскими фирмами. Стандарты открытости требуют публикации ключевых данных финансовыми институтами дважды в год, включая «сомнительные» кредиты, достаточность капитала, структуру собственности и деятельность филиалов. Усиление надзора за финансовым сектором было предусмотрено посредством издания закона, предусматривающего создание единого агентства для этих целей, а также позволяющего быстро закрывать неплатежеспособные банки, смещать их руководство, а в случае необходимости проводить распыление акционеров. Кроме того, программа предусматривала принятие законодательного акта о независимости Банка Кореи и закреплении за ним в качестве первоочередной функции обеспечения стабильности цен. Для повышения конкуренции и эффективности в финансовом секторе корейское правительство в соответствии с программой должно было разрешить иностранцам открывать отделения банков и брокерских домов к середине 1998 г.

Несмотря на то, что Южной Корее был предоставлен резервный кредит, согласованная с МВФ программа имеет структурную часть. Как известно, правительство страны с начала 80х годов уже в значительной степени либерализовало внешнюю торговлю. Однако программа Фонда предусматривала ее дальнейшую либерализацию, которая призвана усилить конкуренцию на корейском рынке. Правительство обязалось составить график в соответствии с правилами ВТО для устранения торговых субсидий, импортного лицензирования и программу диверсификации импорта. Должны были быть предприняты практические меры по упрощению и улучшению прозрачности процедур сертификации импорта. Правительство Южной Кореи обязалось ускорить выполнение программы либерализации движения капиталов. Потолки иностранной доли в корейских акциях, прошедших листинг, должны были возрасти с 26 до 50% к концу 1997 г. и до 55% к концу 1998 г. В целом же максимальная доля иностранной собственности в корейском акционерном капитале должна была быть увеличена с 7 до 50% к концу 1997 г.  К концу февраля 1998 г. правительство должно было принять меры по либерализации других операций баланса движения капиталов, включая снятие ограничений на доступ иностранцев к инструментам внутреннего денежного рынка и дальнейшую либерализацию иностранных прямых инвестиций посредством упрощения процедуры одобрения. Правительство должно было установить к концу февраля 1998 г. график устранения ограничений на иностранные по заимствования корейских корпораций.

Чтобы облегчить способность корейского рынка труда соответствовать изменениям экономических условий программа предусматривала «усиление его гибкости» посредством ограничения льгот при увольнении в связи со слиянием, приобретениями и перестройкой корпораций, которые продолжают опираться на отнимающие много времени судебные постановления. Для облегчения бремени сокращений служащих и быстрого восстановления занятости должна была быть усилена система ее страхования и должны были быть созданы частные агентства по трудоустройству и обеспечению временной занятости.

Сравнительный анализ условий экономических программ, согласованных азиатскими странами НИС с Фондом, свидетельствует о наличии в них стандартного набора мер регулирования. К мерам финансового характера для преодоления кризиса следует отнести отказ от фиксированного курса валют, что дало возможность понизить его, повышение процентной ставки центрального банка для сдерживания оттока капиталов, ужесточение фискальной политики для снижения бюджетного дефицита, оздоровление банковской системы, либерализацию международного движения капитала в целях развития конкуренции и интернационализации национальных экономик, придание центральным банкам реального независимого статуса и предотвращение завышения котировок акций и других ценных бумаг, а также недвижимости. Перестройка банковской системы предусматривала ликвидацию безнадежных банков или их национализацию с последующей продажей крупным национальным или иностранным банкам, слияние проблемных, но потенциально жизнеспособных банков с более крепкими. Для этого были созданы специальные государственные агентства. Деятельность финансовых институтов должна была стать более прозрачной для контроля со стороны государства и международных финансовых организаций.

В социально-экономической сфере экономические программы Фонда предусматривали свертывание дорогостоящих экономических проектов и отмену государственных субсидий на товары, борьбу с коррупцией, клановыми (в Таиланде и Южной Корее) и семейными (в Индонезии) финансовыми льготами, изменение системы трудоустройства и развитие социального страхования, реформирование внутрикорпоративных связей (особенно в Южной Корее) для устранения перекрестного кредитования внутри промышленно-финансовых групп, чтобы уменьшить возможность выдачи необеспеченных кредитов. Реализация программ Фонда сопровождалась спадом производства, банкротством мелких и средних предприятий, расстройством системы здравоохранения и социального обеспечения, ростом безработицы, сокращением импорта, сужением внутреннего спроса, падением жизненного уровня, усилением социальной и политической напряженности.

Выполнение экономических программ МВФ в азиатских странах было сопряжено с проявлением различных форм непокорности, начиная от широких народных волнений, протестов против антисоциальных мер и кончая выдвижением встречных требований к Фонду правительств. Прежде всего это касается снижения ставки рефинансирования вопреки требованиям МВФ. Для того чтобы не ухудшать доступ национальных фирм к заимствованиям, Малайзия предпочла не получать его финансовую помощь. Южная Корея сразу же начала торговаться с МВФ и после стабилизации курса воны добилась от него согласия снизить ставку рефинансирования с первоначальных 25 до 10%.

Страны стремились смягчить тяжелые последствия массовых увольнений из-за реструктуризации крупных корпораций. Несмотря на жесткие бюджетные ориентиры Фонда они увеличили государственные расходы на программы перепрофилирования уволенных рабочих и притормозили увольнения, пойдя для этого на замедление и снижение эффективности корпоративных преобразований. Кроме того, вопреки политике Фонда в некоторых странах наблюдалось усиление прямого вмешательства государства в экономику. С сентября 1998 г. в Малайзии был введен фиксированный курс валюты на уровне выше рыночного и установлен жесткий контроль за национальным и иностранным капиталом.

Серьезных уступок от МВФ потребовала в октябре 1998 г. Южная Корея. Она жестко поставила перед ним вопрос о дальнейшем снижении процентных ставок, увеличении бюджетного дефицита и денежной эмиссии для оживления внутреннего спроса и запуска новых производственных мощностей. К этому времени ее валютные резервы возросли до 40 млрд. долл.  Следует отметить, что в зависимости от складывавшейся ситуации во время азиатского кризиса МВФ проявил элементы гибкости и готовность корректировать программы: в Южной Корее он был вынужден согласиться на уменьшение ставки рефинансирования, а в Индонезии в ответ на крах потребительского рынка снял требование об отмене субсидий на товары первой необходимости.

В обширном обозрении финансовых пакетов для азиатских стран, выпущенном в январе 1999 г., МВФ был вынужден признать ряд ошибок, допущенных им при разработке и мониторинге стабилизационных программ. Однако ни единому сомнению не были подвергнуты его излюбленные и подвергающиеся острой критике антикризисные средства — сокращение денежной массы, требование к странам повышать процентные ставки для упрочения их валют и снижения темпов инфляции. Фонд признал банкротство своих первоначальных программ в Таиланде, Индонезии и Южной Корее, не выполнивших главную цель — сдержать отток частных капиталов, который после их введения еще более усилился.

Программы МВФ недооценили серьезность экономического спада в этих трех странах. В итоге, отмечалось в исследовании, образовался «порочный круг»: капитал продолжал бежать из-за провала первоначальных программ, программы не работали, потому что они не восстановили доверие рынков. В обозрении говорилось, что более глубоким оказалось банкротство денежной политики в Индонезии, где в силу вспыхнувшего политического кризиса «программа неоднократно меняла направление и подверглась существенной модификации». Требование МВФ закрыть 16 индонезийских банков и его выполнение страной вызвало паническое изъятие вкладов. Массивная поддержка ликвидности коммерческих банков центральным банком страны сильно увеличила денежную массу. Фонд признал, что «ни одна денежная программа не смогла бы устоять от такого рода натиска».

Результаты мер регулирования, согласованных с МВФ, которые должны были вывести экономику азиатских стран из кризиса, не являются однозначными. Повышение ставки рефинансирования и ужесточение фискальной политики позволило стабилизировать к середине 1998г. азиатские валюты и фондовые рынки, хотя и на более низком (на 40—50%, в Индонезии — на 80%) уровне, по сравнению с серединой 1997 г. Однако эти последствия политики финансовой стабилизации оказались более серьезными, чем ожидалось. Это проявилось в снижении в 1998 г. ВВП азиатских НИС, по оценкам, на 5— 8%, а в Индонезии — на 15%. Однако, по мнению Фонда, спад в экономике является неизбежной платой за ошибки и минимальной ценой выхода из кризиса. В большей степени пострадали от кризиса и от мер регулирования МВФ наименее обеспеченные слои населения, а также мелкие и средние предприниматели. Банки стали отказываться давать кредиты мелкому и среднему бизнесу, предпочитая большие корпорации. В меньшей степени кризис отразился на экспортерах, использующих национальное сырье, и фирмах, не имевших долгов в иностранной валюте. В свою очередь, в выигрышном положении от стабилизационных программ Фонда оказался крупный иностранный капитал, получив возможность дешевле и легче, чем прежде, приобретать акции наиболее устойчивых азиатских компаний.

Общая оценка экономических программ азиатских стран, согласованных с МВФ, не может быть однозначной. С одной стороны, повышение процентных ставок для сдерживания оттока капиталов и стабилизации курса валюты и сокращение государственных расходов в целях оздоровления бюджета тормозит рост национального производства, а с другой, в силу обязательств, включенных в программы, азиатские страны были вынуждены меньше тратить, лучше собирать налоги, более осмотрительно привлекать внешние частные кредиты, оценить реальный курс национальной валюты и приступить к оздоровлению банковских систем. Недостатком программ Фонда является то, что они не учитывали социально-экономических и политических последствий жестких мер монетарной и фискальной политики и игнорировали специфику стран, в результате чего в Индонезии, например, это вызвало народные волнения и отставку президента. В значительной степени недостатки стабилизационных программ МВФ обусловлены тем, что они  были разработаны при активном участии экспертов из развитых стран, где финансовая система и фондовые рынки отличаются стабильностью. Меры жесткой экономии не во всем соответствуют особенностям развивающихся государств и стран с переходной экономикой.

Достаточно детальное рассмотрение программ стабилизации экономики ведущих восточноазиатских стран, под которые МВФ, а также МБРР, АзБР и ряд развитых государств ассигновали крупные пакеты финансовой помощи, позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, несмотря на то, что МВФ предоставил всем странам резервные кредиты, все стабилизационные программы включали в значительной мере существенные структурные преобразования. Это говорит о том, что финансирование Фондом структурных реформ происходит не только по линии кредитов расширенного финансирования, расширенного структурного регулирования, но также и по линии резервных кредитов. Поэтому в оценку процесса перерастания Фонда в международное агентство развития необходимо внести коррективы с учетом этого фактора, что делает вывод об этой трансформации МВФ в межгосударственный банк более убедительным.

Во-вторых, все программы предусматривали немедленное предоставление правительствам стран-заемщиков крупных сумм валюты. Это свидетельствует о глубине финансового кризиса и масштабности неотложных потребностей стран в свободно конвертируемой валюте, необходимой для погашения срочных обязательств и для покрытия расходов по нейтрализации спекулятивного давления на национальные валютные рынки. В свою очередь, спекулятивное давление было связано с нажимом на финансовые рынки, в том числе рынки ценных бумаг.

Во всех трех странах финансовый кризис был в значительной мере следствием возникновения неплатежеспособности банков, обязанной, в свою очередь, неплатежеспособности крупных промышленных компаний. Поэтому азиатский кризис как кризис платежеспособности банков свидетельствует о его «системном» характере. Кредиты МВФ, его неотложные ассигнования крупных ресурсов отвечали задаче предотвращения кризиса системы международных финансов, включающей в себя международные рынки капиталов и рынки международного капитала. О «системном» характере кризиса свидетельствует и наличие во всех трех программах условия оздоровления банковской системы, включая закрытие проблемных банков и санирование жизнеспособных финансовых институтов.

В-третьих, программы предусматривали стандартный набор мер по стабилизации национальных валютно-финансовых систем, включая сокращение денежной массы, темпов инфляции, дефицита бюджета, приватизацию государственных предприятий, либерализацию внешней торговли, международного движения капиталов, иностранных инвестиций. Стабилизационные программы были подчинены в данном случае одной конечной цели — восстановлению доверия владельцев иностранных капиталов к финансовым рынкам стран их приложения.

При такой ситуации национальные валютная и финансовая системы этих стран становятся функцией иностранного капитала, тогда как основу ресурсов финансирования экономики должны формировать национальные накопления и сбережения. В этой связи следует отметить, что значительная часть капиталов стран НИС Юго-Восточной Азии вложена не в свою экономику, а в банковские системы развитых стран Запада. В 1997 г. объем валютных резервов стран Восточной Азии составлял 600 млрд. долл., причем пять из шести крупнейших мировых держателей находились в этом регионе. Значительная часть этих средств была инвестирована в долгосрочные боны и рынки стран ОЭСР вне региона и вернулась в форме вложений в краткосрочные финансовые инструменты, создав проблему несоответствия по срокам внешних активов и пассивов.

И, наконец, в-четвертых, быстрая и масштабная финансовая помощь МВФ и других международных кредиторов была нацелена в большей степени не столько на нейтрализацию финансового кризиса в рамках региона, сколько на предотвращение его расползания по всему и миру и распространение на финансовые системы ведущих стран Запада, а также ослабление его воздействия на их международные экономические отношения, а через последние — на производство. Такой вывод подтверждают, в частности, ответы в январе 1998 г. ряда известных аналитиков, бизнесменов и экономистов на вопросы газеты «Уолл Стрит Джорнэл Юэроп»: каким образом беспорядки в экономике азиатских стран затронут США и что должны предпринять американские лидеры в качестве ответных действий.

Руководитель управления активами Морган Стэнли Б.Бигз заявил, что большинство американцев, по большому счету, недооценивали силу рецессии и дезинфляции — дефляции, наблюдавшиеся в Азии. Конкурируя на обесценивании своих валют, Азия экспортировала свою дефляцию, свою сверх производительность и недостаточный рост на Запад, и в частности в Соединенные Штаты. Распространение по миру конкурентных девальваций, торговых войн и дефляционных тенденций могло привести к синхронной глобальной рецессии и, соответственно, воздействию на фондовые рынки Запада. Если потоки капитала потерпели бы крах, могло бы возникнуть «разочарование и беспокойство» в развивающихся странах и, таким образом, образовался бы порочный круг влияния. Но ничего этого не произошло бы, если США и другие великие державы действовали бы быстро и благоразумно. «Министр финансов США Р.Рубин прав, требуя от японцев быть смелыми и мы должны оказать давление на Международный валютный фонд, чтобы он оставил свою «жесткую любовь» в Азии к мерам фискального и монетарного аскетизма», — указал Б.Бигз. Вместо этого МВФ должен применять программы, которые позволили бы азиатским странам расти в безопасности. Это должно включать снижение налогов, дерегулирование, большую прозрачность и улучшение надзора за банками. Гринспеновская ФРС и германский Бундесбанк, по его словам, должны стать менее маниакальными в отношении инфляции и беспокоиться больше о дефляции и поэтому должны понижать процентные ставки, а не повышать их.

Профессор экономики и международного менеджмента Массачусетского технологического института Р.Дорнбуш отметил, что азиатская болезнь могла распространиться на США и нанести ущерб американской экономике, если бы Япония продолжила «падать», а ее фондовый рынок — терпеть крах, если спираль понижения распространилась бы в Азии и в остальной части мировой экономики.

Председатель объединения «Американцы за надежду, рост и возможности» С.Форбс заявил, что «администрация Клинтона—Гора и МВФ предписывают меры, основанные на фиктивной теории», что «существенные девальвации хороши для того чтобы поставить страну на свои ноги. Но девальвации являются бедствием. Они вызывают огромную внутреннюю инфляцию, резкое снижение жизненного уровня населения, внутреннего накопления капитала и отпугивают иностранные инвестиции». Так, в 1994 г. при поддержке Клинтона и МВФ.

Мексика пошла по пути девальвации, процентные ставки были повышены до 100%, безработица быстро возросла, реальная зарплата упала почти на 50%. Большинство мексиканцев сегодня живут хуже, поэтому правительственная партия, по мнению С.Форбса, несет потери на честных выборах.

Декан Йельской школы менеджмента Дж.Гартен утверждал, что рецессия от Японии до Индонезии наряду с повышением курса доллара к валютам этих стран означали снижение американского экспорта и большее давление на прибыли корпораций. «Мы также можем ожидать драматического увеличения импорта из Азии. Помимо сильной иностранной конкуренции для фирм США мы ожидаем повышения американского торгового дефицита, возможно, на 50% выше уровня 1997 г. и увеличения давления на цены и зарплату в США в сторону понижения». Вместе с тем сильное понижение курса азиатских валют создало благоприятные условия для экспансии капитала США и других стран в Юго-Восточную Азию. «Крупные американские фирмы, — настаивал Дж.Гартен, — должны оставаться в Азии, используя преимущества беспрецедентной возможности скупать подешевле активы в промышленности, которые были закрыты для значительных иностранных инвестиций. Азия нуждается в капитале ноу-хау и в долгосрочном плане нам нужны их рынки, которые несомненно воспрянут очень сильно через несколько лет».

Представляет несомненный интерес точка зрения издателя «Гранте Интерест Рейт Обзервер» Дж.Гранта в отношении политики МВФ сдерживания темпов экономического роста в Южной Корее. «По отношению к США Азия быстро превращается в более сильного конкурента и более слабого потребителя». Что же касается южнокорейского кризиса, то он явился главным образом кризисом финансов корпораций и был, по мнению Дж.Гранта, связан с ухудшением соотношения между прибылями и процентными платежами. «Конгресс должен провести немедленно расследование вопроса, — предложил Дж.Грант, — как МВФ, налагая трехпроцентный лимит на рост корейского ВВП, может сделать что-либо кроме увеличения банкротств».

Управляющий и главный специалист Америкэн Интернэшнл Труп Р.Гринберг заявил газете, что «современная финансовая ситуация в Азии не должна оказать разрушительного воздействия на мировую экономику, если МВФ и страны «Группы 7» помогут азиатским государствам принять быстрые согласованные коррективные действия. Наши экспортные индустрии являются наиболее резонирующей частью экспансии США и снижение их способности продавать в Юго-Восточную Азию поставит под угрозу продолжающийся рост экономики США. Семь лет назад Мексика стояла перед аналогичной проблемой, что Азия сегодня. США сделали шаг и оказали значительную помощь в краткосрочном плане, но были возмещены в долгосрочном. Регулирование было болезненным, но сегодня Мексика снова демонстрирует экономический рост. Но это, — продолжает Р.Гринберг, — проблема не только США. Оставленная без внимания, эта финансовая проблема может привести к социальным беспорядкам и политической нестабильности. МВФ должен возглавить, выступить лидером. Однако участие всех крупных стран, включая США и особенно Японии, является необходимым для предотвращения перерастания кризиса ликвидности в этих азиатских странах в широкомасштабное падение мировой экономики».

Предложения представителей научных и деловых кругов, американской мозговой элиты не могли быть оставлены без внимания администрацией США и руководством Фонда. Гибкость МВФ и продемонстрированная им способность в период азиатского кризиса была в значительной степени обязана резкой критике его деятельности на страницах прежде всего американской прессы.

Приведенные высказывания свидетельствуют о тесной взаимосвязи азиатского финансового кризиса, регулирующей функции МВФ и национальных интересов США и других ведущих индустриальных стран. Кризис явно обнаружил проблему обратного воздействия на финансовые системы и экономику прежде всего стран «Группы 7», а в итоге и на все мировое хозяйство. Масштабы этого регионального кризиса обусловили и соответствующую масштабность финансовых пакетов, возглавленных Фондом. Однако сознание того обстоятельства, что МВФ придет в виде массивной скорой помощи, способно порождать у правительств стран с экономикой и финансовой системой, уязвимой от внешнего сектора и международных рынков капиталов и кредитных отношений, настроения незаинтересованности соблюдать более жесткую валютно-финансовую дисциплину. Поэтому парадоксальность экстренной и масштабной финансовой помощи МВФ состоит в том, что она, будучи средством преодоления странами кризисов, выступает их стимулятором. Принцип «масштабный кризис — масштабные финансовые пакеты» говорит лишь о затратном характере урегулирования и ведет в никуда. Это тупиковый путь, которого придерживается МВФ. Он не затрагивает истоков, генерировавших финансовые кризисы в 90-е годы.

Выработка эффективных методов предупреждения и урегулирования локальных и региональных финансовых кризисов и определения роли в них МВФ невозможна без выявления и установления их истоков и главных причин. Очередная попытка дать характеристику азиатскому кризису и показать его причины, следствия и последствия была сделана участниками дискуссии «по вопросам международного финансового кризиса» на Ученом совете Института мировой экономики и международных отношений РАН под председательством академика В.А.Мартынова, состоявшемся 4 и 7 декабря 1998 г.

Участники дискуссии, сделавшие попытку идентификации, определяли азиатский кризис как «ни мировой, ни общеэкономический», а как «финансово-долговой кризис, уходящий корнями в сферу финансовых отношений между странами с разным уровнем экономического развития» (С.Афонцев), который «был кризисом краткосрочной частной задолженности, увеличившим сверх критического уровня дефицит платежного баланса и вызвавшим обвал регионального финансового и фондового рынков» (В.Михеев) и который «был вызван прежде всего изъянами в организации бизнеса, возникшими в результате не всегда и не во всем адекватного вмешательства государства в процесс развития» (А.Эльянов). По мнению А.Бельчук, «мировой финансовый кризис имеет единую основу — это реакция на непомерное раздувание фиктивного капитала по сравнению с развитием реального сектора экономики». Как отметил член-корреспондент РАН профессор И.С.Королев, подводя итоги дискуссии, «однозначная трактовка механизма и закономерностей кризиса еще не сформулирована. Боле того, сомнительно и само определение кризиса как международного, поскольку кризисные явления в каждой из стран были предопределены внутренними факторами».

Наиболее близки к пониманию «системного» характера азиатского кризиса были экономисты С.Афонцев и М.Ершов. «Этот кризис, — утверждал С.Афонцев, — стал следствием скрытых до поры недостатков системы «капитализма личных связей», проявлению которых способствовали процессы глобализации финансовых рынков и широкомасштабного международного притока краткосрочного капитала». Одно из направлений поиска «путей выхода из финансово-долгового кризиса» связано, по его мнению, «с разработкой новых методов регулирования международной финансовой системы». Согласно утверждениям М.Ершова, «в настоящее время остро встает вопрос о перспективах развития современной валютной системы. Очевидно, эта система, основанная на валютном моноцентризме, нуждается в модернизации не только в силу копившихся годами проблем недостаточного контроля за кредитной эмиссией, слабого обеспечения самого доллара золотовалютными резервами и т.д., но и ввиду появления серьезного противовеса доллару в виде единой европейской валюты. Признаки того, что система, основанная на долларе, является довольно неустойчивой и дает неверные курсовые ориентиры, в отдельные моменты проявляется весьма наглядно». При спорности утверждения о валютном моноцентризме системы взгляды С.Афонцева и М.Ершова позволяют прийти к выводу о том, что финансовые кризисы 90-х годов представляют собой в значительной степени лишь симптомы болезни, корни которой находятся в нерегулируемой мировой валютной системе.

Не отрицая значимости внутренних причинных факторов финансовых кризисов 90-х годов (Мексика, Бразилия, страны Юго-Восточной Азии) для каждой страны, его основу, тем не менее, необходимо искать в глобализации, а точнее — в либерализации международных валютных и кредитных отношений, финансовых рынков, движения капиталов, широком распространении режима плавающих курсов валют и сверхдопустимом привлечении иностранных капиталов, особенно краткосрочного ссудного, для финансирования дефицитов бюджета, платежного баланса и нужд производственной сферы. Только в условиях глобализации многомиллиардные ресурсы получили возможность стремительного свободного перемещения между странами в зависимости от степени доходности и риска.

Процесс глобализации, получивший мощный стимул с отменой в конце 80х годов многими развитыми и другими странами валютных ограничений по операциям движения капиталов, в сочетании с режимом свободно плавающих курсов, не накладывающим никаких ограничений на процентную политику, создал возможность для межгосударственного соревнования стран в изменении процентных ставок в целях или привлечения иностранного капитала, или дестимулирования его оттока. Искушение для многих стран жить не по средствам, финансировать амбициозные проекты и дефициты за счет не внутренних, а внешних ресурсов получило право на существование и возможность реализации именно в условиях глобализации и нерегулируемой системы плавающих валютных курсов. Нет сомнения в том, что мировой валютный порядок, а точнее беспорядок стал выступать причинным фактором локальных и региональных финансовых кризисов, способных принимать мировые масштабы. Поэтому финансовые кризисы 90х годов являются также «системными», поскольку генерированы в значительной степени мировой валютной системой. В условиях снятия ограничений на операции движения капиталов в развитых и многих развивающихся государствах, она стала оказывать негативное воздействие на национальные валютно-финансовые системы, увеличивая их уязвимость от международных финансовых рынков и международных кредитных отношений.

Игнорирование «системного» характера финансовых кризисов в 90е годы предопределило паллиативность мер по их предупреждению и преодолению. Основная роль в их реализации отведена МВФ. Некоторые экономисты выступили за расширение и упрочение его роли в прогнозировании и урегулировании кризисной ситуации в финансовой сфере. Весьма амбициозным и проблематичным является предложение экономиста В.Михеева о создании «международного центра регулирования мировой экономики», базой для создания которого мог был стать Фонд. На первых порах он должен «усилить контроль за потоками спекулятивного капитала и, при сотрудничестве стран, предупреждать проблемные экономики о надвигающейся опасности, а в дальнейшем должен стать центром по разработке и координации осуществления мировой и региональной социально-экономической стратегии развития, осуществлять свои программы помощи и координации с анализом и учетом социальных и политических особенностей, изменить кадровую политику подбора своих экспертов, усилив штат за счет специалистов из стран с переходной и развивающейся экономикой». «В случае увеличения своих финансовых возможностей, — считает В.Михеев, — МВФ смог бы сыграть роль «последнего рубежа обороны» для стран, попадающих в финансовые трудности, не заставляя их завышать процентные ставки ради остановки падения национальной валюты и тем самым обрекая спасаемые страны на долгие годы экономического спада и депрессии». И, наконец, весьма утопическим выглядит предложение В.Михеева мировому сообществу и МВФ «пойти на усиление политического контроля за работой Фонда со стороны не только одних США, а всех постоянных членов Совета Безопасности ООН». Будучи основным источником кредитных ресурсов МВФ, США и их партнеры вряд ли когда-либо согласятся на использование Фондом их бюджетных средств на цели, в меньшей степени отвечающие их национальным интересам, и на политизацию контроля за бреттон-вудсскими институтами. В этой связи профессор Г.Г.Матюхин несомненно прав, что «в МВФ заказывают музыку развитые капиталистические государства».

Идеи реформирования Фонда и пересмотра его кредитной политики не новы. Наибольшее распространение они получают в периоды наиболее кризисных ситуаций в мировой валютно-финансовой системе. В этой связи в плане развития идеи «системного» характера финансовых кризисов 90х годов представляет интерес оценка азиатского кризиса и его истоков министром финансов Великобритании Гордоном Брауном. Детализируя план «нового глобального финансового регулятора — единого финансового департамента МВФ—МБРР и новых кодексов поведения», выдвинутого Великобританией на ежегодной сессии Фонда и Банка в Вашингтоне в сентябре 1998 г., Г.Браун отмечал в статье «Новая глобальная финансовая архитектура», что «современный финансовый кризис проистекает из ошибок в национальной экономической политике в Азии и из дестабилизирующей нехватки прозрачности. Он вырос из слабо регулируемого и искаженного финансового сектора Азии. Он стал глобальным из-за недостаточного надзора и неэффективного управления риском на финансовых рынках развитых стран».

Создание «новой глобальной финансовой архитектуры» пошло, однако, не по пути пересмотра принципов современной мировой валютной системы, а по пути реформирования деятельности МВФ и упрочения его надзорных функций. Фонд практически принял к исполнению предложение Президента США Б.Клинтона, поддержанное в октябре 1998 г. «Группой 7», о введении системы выдачи предварительных займов странам до того как по ним ударит финансовый кризис. Это предложение, сделанное в общих чертах, было конкретизировано профессором Гарвардского университета, в прошлом председателем группы экономических советников при президенте США М.Фельдстайном. Поскольку МВФ начал переговоры о предоставлении первого такого кредита уже в марте 1999г., план Б.Клинтона — М.Фельдстайна предупреждения финансовых кризисов через новый механизм кредитования стран заслуживает более пристального внимания.

Речь идет о совершено новой системе выдачи Фондом кредитов для стран с жизнеспособной экономикой. Они должны выдаваться быстро для снижения риска спекулятивных атак и побуждать страны поддерживать открытыми свои рынки капиталов и товаров. МВФ, как известно, совершил три ключевых ошибки: подрыв доверия глобальных кредиторов, попытки ненужных и радикальных перемен в базисных экономических структурах стран-должников и навязывание излишне жесткой монетарной и фискальной политики. Однако он должен сделать больше, чем просто избегать их. Он может играть положительную роль в будущих кризисах путем координации перестройки международных обязательств между должниками и кредиторами. МВФ способен помочь предупреждению кризисов посредством введения «параллельного» вида кредитования (collateralized credit facility) для выдачи иностранной валюты правительствам, которые столкнулись с проблемой ликвидности, но в международном плане платежеспособны, то есть в состоянии погашать внешние долги за счет будущих поступлений от экспорта.

Лидеры стран с нарождающейся рыночной экономикой усматривают опасность со стороны международного движения капиталов для своих национальных рынков. Они опасаются, что даже если они будут следовать здоровой долгосрочной политике, могут пострадать от «быстрой глобальной смены настроения». Если глобальная финансовая система не изменится в сторону снижения их уязвимости, такие страны могут отвечать введением контроля над капиталом, ведущего к ограничению иностранных инвестиций и внешней торговли и наносящего ущерб производству. Новая международная кредитная линия может работать, если кредитные ресурсы выдаются быстро, по более высоким ставкам, чтобы дестимулировать их внецелевое использование, и под хорошее обеспечение. Страна может предоставить его в виде доли экспортной валютной выручки. Получив такой кредит, она должна автоматически направлять экспортную выручку в иностранный центральный банк, выплачивая экспортерам в валюте лишь часть ее.

Валютный кредит такого рода не может, по мнению М.Фельдстайна, создавать «морально-рисковые проблемы» как для международных кредиторов, так и стран с нарождающимися рынками. Банки и держатели бон будут продолжать нести риск того, что компании, которых они кредитовали, не способны погашать им ссуды. Они также не будут защищены от стран, которые становятся неплатежеспособными на международном уровне и не могут «зарабатывать» иностранную валюту для выполнения своих международных обязательств. Высокие ставки по кредиту не будут стимулировать страны с нарождающимися рынками действовать неосмотрительно. Возможность получения кредита уже сама по себе может отражать чисто спекулятивную атаку на здоровую валюту. В случае нажима на валюту страны с переоцененным курсом, вызывающим непосильный дефицит текущего счета, наличие кредита может сочетаться с изменением курса валюты до соответствующего уровня и дефляцией внутреннего спроса с целью увеличения экспорта.

Когда наступает кризис, МВФ должен оказывать помощь в сведении кредиторов и должников для выработки упорядоченной рассрочки международных обязательств. Увеличение сроков погашения долговых обязательств даст странам-должникам время «заработать» иностранную валюту, необходимую для погашения своих обязательств. Фонд должен также оставить ошибочную стратегию, которая в прошлые годы способствовала банкротствам. Азиатские «кризисные страны» несут ответственность за возникновение у них проблем через непосильные дефициты текущего счета и краткосрочные внешние долги, превышавшие их валютные резервы. Однако эти проблемы, считает М.Фельдстайн, могли бы быть решены менее болезненно, поскольку эти страны имеют жизнеспособные экономики, отличающиеся заметными темпами роста как ВВП, так и экспорта. При введении скромных мер регулирования они могли бы легко «заработать» дополнительные суммы валюты для погашения внешних долгов. Проблема для них заключалась в большей степени во временной ликвидности, а не неплатежеспособности.

Когда страны обращались за финансовой помощью, утверждает М.Фельдстайн, МВФ должен был усматривать свою задачу в предоставлении ликвидных средств, надзоре и помощи по ведению переговоров. Вместо этого он публично стал критиковать их как некомпетентные страны с фундаментально нездоровой экономикой. Таким образом, он не только дестимулировал всякое дальнейшее кредитование или инвестирование в эти страны, но также и предопределил недоверие глобальных кредиторов к странам с нарождающимися рынками в целом, способствуя распространению инфекции, которое МВФ хотел предотвратить. Хотя Фонд организовал массивные пакеты ресурсов для каждой азиатской страны, охваченной кризисом, он не использовал их для предотвращения бегства валюты. Напротив, он объявил, что эти ресурсы будут предоставлены только тогда, когда страна акцептует советы Фонда относительно радикальной перестройки всей ее экономики — трудового права, управления корпорациями, налоговой системы и других сфер, не порождающих краткосрочные финансовые кризисы. Более того, средства должны выдаваться постепенно по мере того, как страна выполняет предписанные Фондом перемены. Поскольку такая политика означала, что Фонд не будет давать средства для отражения спекулятивных атак, это вызвало излишнее падение валют и потребовало сильного повышения процентных ставок для предотвращения дальнейшего понижения их курса.

Для целей исследования «системной» функции Фонда и ее модификации следует привести оценку его деструктивной и ущемляющей национальный суверенитет деятельности, данную проф. М.Фельдстайном, которого нельзя упрекнуть в игнорировании интересов США. Вот как он интерпретировал высказывания М.Камдессю, что если бы Фонд только хотел иметь дело с ликвидностью и долговыми проблемами стран, он был бы теперь устранен, и что азиатский кризис оказался на деле «благом в маске», поскольку дал Фонду рычаг заставить осуществить перемены в структурной политике, которые, в противном случае, правительства стран не стали бы делать. «Это примечательное признание высокомерия и несоответствия политики Фонда, — утверждает М.Фельдстайн. — Даже независимо от того, имеет ли МВФ какое-либо законное право узурпировать эту суверенную ответственность, попытка ввести экономику в валютный кризис сделала вероятным, что не будет ни фундаментальной перестройки, ни скорого решения валютных кризисов. Толкнув экономику этих стран в бурную реку, МВФ сделал более трудным осуществление перемен, необходимых для восстановления доступа к международному капиталу. Вызов массовых банкротств и широких политических волнений не ведет к возврату иностранных инвесторов».

В то время как страны не нуждались в снижении внутреннего спроса за счет сокращения импорта и расширения экспорта, меры МВФ по повышению процентных ставок и увеличению налогов для большинства их оказались слишком противоречивыми. Для Фонда это стало ясным, когда он ослабил эти меры, однако это облегчение пришло слишком поздно и не смогло предотвратить значительный спад экономики. По мнению М.Фельдстайна, МВФ должен взять на себя обязательство избегать повторения своих ошибок. Его будущие программы для стран, столкнувшихся с кризисом, должны ограничиваться проблемами, непосредственно близко касающимися дефицита текущего счета, структуры их бюджета и жизнеспособности банков. Главной линией должно быть восстановление доверия рынка через решение проблем с ликвидностью, поддержание наиболее возможно высоких темпов роста и сокращение дефицита текущего счета.

Первой страной для апробации Фондом превентивного валютного кредитования была избрана Мексика. Власти этой страны запросили у МВФ в марте 1999 г. кредитную линию в размере 9 млрд. долл., которой, по их оценкам, было достаточно для убеждения внешних инвесторов, что нет опасности истощения валютных резервов и что песо изолировано от валютных спекулянтов. В целом валютно-финансовое положение Мексики считалось стабильным. Страна до конца века не должна была испытывать больших потребностей во внешних ресурсах. Однако с начала 1999 г. ряд компаний федерального правительства и некоторых штатов стали привлекать средства на международных рынках капитала. Правительство президента Э.Седильо приняло серьезные меры регулирования экономики. В 1998 г. оно трижды сокращало расходы, в целом на 1% ВВП, а центральный банк шесть раз изменял ставку для предотвращения бюджетного дефицита и выхода инфляции из под контроля. Власти были вынуждены принять эти меры в силу падения цен на нефть, дающую около 35% правительственных поступлений, и в силу обесценивания песо на большую, чем ожидалось, величину. Несмотря на это, рост экономики в 1998 г. составил 4,8%, дефицит федерального бюджета оказался на запланированном уровне, а темпы инфляции лишь незначительно превысили намеченные показатели.

Введение Директоратом МВФ в апреле 1999 г. превентивного финансирования в виде кредитов ССЛ, несомненно, окажет стабилизирующее влияние на международные финансовые рынки и мировую финансовую систему в целом. Однако такого рода кредиты, ставки по которым достаточно высоки, имеют дело преимущественно с моральным фактором, призваны воздействовать на психику инвесторов и создавать у них иллюзию благополучного положения дел в валютно-финансовой сфере и экономике в целом страны приложения капитала. Превентивные кредиты являются своего рода паллиативом, поскольку их введение не устраняет причинных факторов, генерирующих финансовые кризисы, которые лежат на стороне самой мировой валютной системы. Изменения в кредитной деятельности, введение новых видов финансирования МВФ не затрагивает ее структурных основ.

Режим плавающих курсов валют, дающий свободу политике процентных ставок, обеспечивает транснационализацию внутренней экспансии массы платежных средств. В силу бурного развития инструментов финансового рынка, ВВП США, например, вырос в текущих ценах за 1973—1997 гг. в 5,8 раз, тогда как в неизменных ценах только в 1,7 раза, а потребительские цены увеличились в 3,6 раз. За это же время агрегат денежной массы М2 возрос в 4,1 раза, несмотря на то, что интенсивное внедрение новых инструментов финансового рынка, в том числе деривативов способствовало ускорению оборота денег. Несоответствие величины кредитной экспансии темпам роста ВВП в национальных рамках способно в условиях либерализации международного движения капиталов и плавающих курсов валют вести к изменениям в мировой валютно-финансовой системе через процесс транснационализации валютных систем государств, выступающих резервными центрами. Режим плавающего курса валюты усиливает этот процесс. Именно поэтому предложение о создании «целевых валютных зон» (target zones) не было поддержано США.

Идея нового мирового валютного порядка, центром которого выступали бы евро, йена и доллар, была выдвинута министром финансов ФРГ О.Лафонтеном в январе 1999г. на Азиатско-Европейском совещании во Франкфурте, в котором приняли участие министры финансов стран-членов Европейского союза, Ассоциации стран Юго-Восточной Азии, а также Китая, Южной Кореи и Японии. Она была поддержана, в принципе, представителями Франции и Японии — министрами К.Миядзавой и Д.ШтраусКаном — и рассматривалась как «решение беспорядочных колебаний курсов валют, раскачавших валютный мир со времени девальвации мексиканского песо в 1994 г.».

Создание системы «целевых зон» предполагает стабилизацию курсов только в рамках этого треугольника, тогда как в трехполюсной системе, проекты которой были выдвинуты еще в 80е годы, предусматривается система привязки валют остальных стран к валютным «полюсам» в лице трех ведущих валют мира. Система «целевых зон», в отличие от современной, характеризуется наличием признака внутренней симметричности, поскольку предполагает обязанность всех участников «валютного треугольника» осуществлять интервенции в случае резкого изменения рыночного курса одной из валют. При этом центральные банки вынуждены вмешиваться не только в случае скачков во взаимных курсовых отношениях, но и когда одна из валют «треугольника» окажется под угрозой в случае спекулятивных атак на какую-либо валюту «периферии». Так, в случае рецидива азиатского кризиса спекулятивный нажим, например, на вону, сопровождающийся повышением к ней курса йены, неизбежно приведет к возникновению перекосов внутри «валютного треугольника» и интервенции его центральных банков. При плавающем режиме курсов периферийных валют к валютам «треугольника» бремя интервенций будет отчасти лежать и на центральных банках, эмитентах этих резервных валют.

Азиатский финансовый кризис сопровождался активизацией внешней валютной политики Японии. В декабре 1998 г. министр финансов К.Миядзава предложил странам региона с нарождающимися финансовыми рынками ввести режим привязки их валют к «корзине» валют. Сначала речь шла о том, что в ее составе будут валюты региона, затем он предложил взвешенную «корзину», в которой участвовали бы также крупнейшие валюты мира — доллар, йена и евро. Но в январе 1999 г. на встрече министров финансов 24 стран и ответственных чиновников МВФ, Банка международных расчетов и других организаций, организованной во Франкфурте под эгидой Азиатско-Европейского совещания, он уже выступил с идеей привязки валют этих стран к «корзине», состоящей из трех ведущих валют мира. Эта идея трех валютной «корзины» не противоречит концепции «целевых зон» и направлена на повышение валютно-финансовой дисциплины в азиатских странах. Однако она, наряду с идеей «целевых зон», не была включена в коммюнике франкфуртского совещания и продолжает быть объектом дискуссии. Предложение К.Миядзавы получило поддержку Малайзии и Индонезии и было скептически встречено представителями Таиланда и Филиппин. Следует отметить, что на Европейско-Азиатское совещание министров финансов представители США не были приглашены, а заместитель министра финансов Л.Саммерс, участвовавший в то время в совещании заместителей министров финансов стран «Группы 7» во Франкфурте, отказался комментировать предложение К.Миядзавы.

Проекты «целевых зон» и идея привязки азиатских валют к трехвалютной «корзине» не предполагают юридических перемен в ямайском порядке. Они целиком вписываются в его структуру и не противоречат ст. IV устава МВФ. Речь идет об установлении взаимной привязки между валютами «треугольника» и о привязке национальных валют стран к трехвалютной «корзине», причем в первом случае это был бы так называемый «кооперативный режим» твердых курсов между валютами мировых валютных центров. И тем не менее, идея «целевых зон» была отвергнута США, поскольку министерство финансов этой страны считает, что соглашение о создании такой валютной системы нанесет ущерб ее экономике и прежде всего использованию процентных ставок для борьбы с инфляцией и безработицей. Как известно, США выступают за полную обратимость валют и отвергают идею в какой бы то ни было форме контроля над движением капитала. Несомненно, согласие на создание системы «целевых зон» поставило бы регулирование национальной экономики и денежно-кредитной системы США в зависимость от внешнего фактора, представленного «валютным треугольником».

Более реальные перспективы может иметь идея долларовой зоны в Америке, выдвинутая в марте 1999 г. профессором экономики Гарвардского университета и ведущим специалистом Гуверовского института Р.Барро в противовес другим центрам валютной силы — ЕЭС и Японии. Она базируется на предложении президента Аргентины Карлоса Менема перейти к полной долларизации своей страны и ввести доллар США в качестве законного платежного средства на ее территории. В своей статье «Пусть доллар царствует от Сиэтла до Сантьяго» Р.Барро призвал администрацию Б.Клинтона согласиться с предложением президента Аргентины, решившей стать первым клиентом зоны и воспользоваться удобным моментом. В противном случае, если бы инициатива исходила от США, страны континента вряд ли бы ее поддержали. Переход Аргентины, а затем и других стран континента, на доллар не устранил бы все экономические проблемы. Однако это привело бы к исчезновению ряда источников трудностей, находящихся на стороне валюты. Прежде всего это касается валютной спекуляции, которая порождает рост процентных ставок и повышение темпов инфляции.

Идеи «целевых зон», трехполюсной валютной системы, реставрации золота в качестве мирового эквивалента подтверждают вывод о том, что финансовые кризисы в значительной степени носят «системный» характер. Поэтому мировое финансовое сообщество, заинтересованное в стабильных международных финансовых рынках, будет вынуждено приступить к пересмотру существующего мирового валютного порядка и созданию такой валютной системы, которая не способствовала бы транснационализации финансовых кризисов и их перерастанию в региональные и мировые. Реальной альтернативой современного мирового валютного «беспорядка» был бы возврат к всеобщей системе твердых, но более регулируемых, чем в Бреттон-Вудсской, валютных курсов или к всеобщей системе золотых паритетов, предусматривающей возможность их периодического глобального пересмотра. 

Назад | | Вверх