Годы правления седьмого руководителя советского государства – М.С.Горбачева – вошли в политический словарь всего мира под названием «перестройка». Придя к власти в марте 1985 г., он пообещал сделать Советский Союз сильнее, вдохнув новую жизнь в его социалистическую систему и сторнирующую экономику 27 декабря 1991 г. после подписания Беловежских соглашений он ушел в отставку с поста Президента СССР, когда Советского Союза больше не существовало, социализм был полностью дискредитирован, а экономика дышала на ладан.
В одной из работ писатель А.И.Солженицын сформулировал проблему, по поводу которой среди историков по-прежнему продолжаются яростные споры: как могла такая огромная страна как СССР «начать стремительный само развал – не испытав ни крупного военного поражения, ни сотрясательной революции и гражданской войны, ни массового голода, ни эпидемий, ни стихийных бедствий».
Главные вопросы, которые вызывают многочисленные споры, сводятся к следующим: могли или нет горбачевские реформы иметь успех, т.е. была ли советская система способна к само преобразованию или внутреннее разложение советского социализма было столь велико, что ему не могла помочь никакая перестройка? В чем следует искать причину исхода перестройки – в неразрешимости внутреннего конфликта между государством и советским обществом, в изначальной ли «тупиковости» проекта строительства социализма в СССР, который логично завершился самораспадом, или во внешнем факторе – холодной войне, которую вел против СССР западный лагерь во главе с США? Какова была природа кризиса, охватившего Советский Союз, как он назревал и в каком направлении развивался, какие социальные слои и группы охватывал, что в результате развития этого кризиса происходило с системой государственного управления? Можно ли выделить какую-либо одну причину распада СССР или произошло совпадение множества факторов?
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
Большинство историков относит вышеперечисленные вопросы к разряду «вечных», которые, якобы, не могут иметь какого-либо одного-единственного ответа, поскольку перестройка, по их мнению, является «многослойным» экономическим, политическим, идеологическим и социальным феноменом. Так, некоторые исследователи ставят вопрос о правомерности отнесения западного капитализма, а шире – мирового процесса глобализации, к внешним факторам, подчеркивая, что советская система в ходе своего становления и развития всегда нуждалась во внешнем противопоставлении, будь то «капиталистическое окружение» или военно-политический блок НАТО. Они также утверждают, что если бы советское руководство искусственно не внедряло в народное сознание тезис об «угрозе с Запада», СССР не просуществовал бы и 70-ти лет.
Отметим ряд особенностей в изучении феномена перестройки. Главное, по мнению историков, заключается в том, что прошло сравнительно мало времени с момента описываемых событий, поэтому представляется маловероятным их беспристрастное освещение современниками. Только начала создаваться и соответствующая научным задачам источниковая база. Отличительной особенностью новейшего времени, по мнению ряда ученых, является отсутствие письменных свидетельств о многих важнейших фактах этого периода, поскольку немало государственных решений принимались устно, без документального оформления.
Один из первых создателей политических биографий советских вождей Волкогонов отмечал еще одну трудность, связанную с оценкой деятельности М. С. Горбачева. Он – последний в ряду руководителей советского государства, «рубежный» персонаж, с именем которого люди связывали свои надежды и на которого возложили всю вину за крах социалистической системы. По мнению Волкогонова, последний «вождь» Советского Союза лишь «рельефно очертил конец тоталитарной системы», начало которому положил первый – Ленин. Таким образом, для Волкогонова «трагизм советской истории», включавший в себя и перестройку, закончившуюся распадом страны, был «предопределен ленинским экспериментом».
Запад констатировал: «То, что началось, как попытка обновить коммунистическую систему, привело к антикоммунистической революции. Попытавшись реформировать коммунизм, Горбачев, в конце концов, лишь ускорил его закат. Чем больше Горбачев латал систему, тем яснее становилось, что просто залатать ее будет недостаточно. Лозунг «ускорение» уступил дорогу лозунгу «перестройка», но и она была дискредитирована. Поглощенный политической борьбой, Горбачев сделал фатальную ошибку, полагая, что экономические проблемы решатся сами собой. Советский Союз смог просуществовать семь десятилетий за счет своего фантастического богатства.
Огромные запасы нефти, золота и других природных ресурсов в Сибири эффективно поддерживали самую большую в мире армию и империю, над которой никогда не заходило солнце. Традиционный советский подход к экономическому развитию, который состоял в насилованные окружающей среды, необходимо было отбросить в пользу интенсивного развития. В этом и была суть перестройки. Из-за недостатка капиталовложений производство нефти в 1988 г. начало стремительно падать, лишая Кремль самого надежного источника западной валюты. В отличие от многих революционеров Горбачев не стремился изменить ход истории, он скорее плыл по ее течению Возможно, именно это было его наибольшим достоинством. Мирный демонтаж тоталитарного государства Горбачев считал своим главным историческим достижением. Вторая русская революция проходила относительно бескровно, учитывая размах и скорость свершения событий». Приведенная цитата, на наш взгляд, достаточно точно отражает западную точку зрения на основное существо перестроечных процессов, коренным образом изменивших советское общество.
Приведем мнения различных ученых о содержательной стороне горбачевских реформ. Так, один из видных западных экономистов М. Кастельс отмечал, что перестройка имела четыре разных, но взаимосвязанных измерения. Это, во-первых, разоружение, «освобождение стран советской империи» в Восточной Европе и окончание холодной войны; во-вторых, экономическая реформа; в-третьих, постепенная либерализация общественного мнения и средств массовой информации, вошедшая в историю под названием «гласность». И, в-четвертых, «контролируемая» демократизация и децентрализация коммунистической системы. В узком смысле слова перестройка включала, согласно Кастельсу, ряд политических мер, нацеленных на «реформацию советского коммунизма». Он также полагал, что основной конфликт между властью и обществом произошел уже в ходе самой перестройки - когда общество вышло на открытую политическую арену, тогда оно, поскольку его «долго угнетали», отказалось подчиниться заранее намеченной государственной политике, создало собственную политическую жизнь и стало «непредсказуемым и неконтролируемым».
Что касается исторической фигуры М. С. Горбачева, с именем которого связана «перестройка», то большинство западных ученых не видят в ней ничего загадочного, полагая, что Горбачев «всегда оставался руководителем советского образца», т.е. в значительной степени являлся «продуктом системы». Многие западные исследователи подчеркивают, что перестройка являлась второй попыткой «коммунистического реформаторства», но в отличие от хрущевской эпохи, Горбачев имел дело с «расслабленным номенклатурным коммунизмом», а не со сталинской системой «террористического коммунизма». Изменилась и элита, поскольку, по мнению западных историков, лидеры горбачевской перестройки сформировались в годы хрущевской «оттепели», а потому многие из них были внутренне готовы к радикальным переменам.
Исход перестройки, по мнению многих западных историков, определялся тем, что реформы в ходе развития «обрели собственную инерцию движения» и это вызвало распад и Советского Союза, и Коммунистической партии. Одна из главных причин подобной хрупкости советской системы, исчезнувшей с исторической арены и при этом не оказавшей «ни малейшего сопротивления», по мнению этих ученых, заключалась в том, что горбачевская «революция сверху» спровоцировала еще одну революцию – «сбоку», в среде интеллигенции, а последняя, в свою очередь, послужила стимулом для «революции снизу», т.е. в обществе в целом.
В результате горбачевской «гласности» за несколько лет были разрушены «результаты идеологической работы семи десятилетий» - тщательно скрываемая до этого ложь вышла наружу, иллюзии о преимуществах социализма перед капитализмом «развеялись полностью» и режим, основанный на идеологии, начал гибнуть. Динамика социальных процессов выхлестнула за рамки перестройки, а «главный инструмент» проведения реформ в жизнь – партия – являлся, по мнению этих историков, «основным источником бед», с которыми боролся Горбачев. Окончательно решил судьбу Союза, по их мнению, «радикальный экономический выбор» правительства Ельцина, направленный на переход к рынку и приватизацию. По своим масштабам и уникальности, полагают эти ученые, распад СССР превзошел крах Российской империи в 1917 г., поскольку, в отличие от последнего, состоялся в условиях мирного.
До недавнего времени российская историческая наука основное внимание уделяла политическому аспекту перестройки. В целом, отмечают современные историки, огромный вал «перестроечной литературы» обслуживал по-преимуществу партийные интересы, что отрицательно сказалось на качестве научных разработок.
Историки отмечают следующую закономерность в изучении горбачевских реформ – на начальном этапе (во второй половине 80-х годов) многим работам присущ апологетический характер, связанный с идеями перестройки и с их реализацией на практике. Еще одной особенностью литературы этого времени стала так называемая докторальная публицистика, которая, в условиях кризиса общественных наук и социальных институтов взяла на себя «докторскую» функцию – анализ болевых точек общества и диагноз его болезней. Центральные издательства огромными тиражами издавали эти публицистические бестселлеры.
Для западных авторов в этот период характерна «горбимания», а изменение оценок американскими учеными во многом определялось колебаниями внутриполитического курса в США.
После 1991г. стали выходить во множестве мемуары активных участников перестройки, мнения которых о прошедших событиях были порой диаметрально противоположны. Критическое отношение к горбачевской перестройке выражено в работах сторонников Б. Н. Ельцина. Историки отмечают, что отдельные попытки комплексного изучения данной проблемы только начаты.
Некоторые ученые считают, что начавшаяся в СССР в 1985 г. «посткоммунистическая трансформация» соответствует основным признакам, так называемых классических революций (английской и французской), включая и русскую революцию 1917 г. Российская революция по своим важнейшим параметрам, утверждают они, «не имеет принципиальных отличий от революций прошлого».
Большинство российских историков называют решающим моментом в разрушении советской социальной системы радикальную реформу партийно-государственной власти, после чего кризис стал «необратимым». При этом одни исследователи считают, что распад системы был обусловлен стечением «в первую очередь» субъективных факторов, «непониманием» советскими руководителями сути советской системы. По их мнению, имелся реальный шанс «избежать обвала». Другие утверждают, что попытки преобразования и сохранения системы «были обречены на неудачу», поскольку КПСС, «узурпировав власть», превратилась «в тормоз общественного развития» и потому сошла с исторической арены. Третьи убеждены, что советская система была «не реформируемой», а потому «каждый шаг» по пути реформ давал «последовательно негативный результат» и, в конечном счете, это своеобразное накопление отрицательных остатков привело к распаду СССР.
Многие ученые при ответе на вопрос о причинах неудачи перестройки обращали внимание на фактор времени. Так, академик Т. И. Заславская считала, что перестройку следовало осуществить «гораздо раньше», пока можно было избежать кризиса. К середине же 80-х годов, т.е. к началу горбачевских реформ, по ее мнению, советская система уже «успела выработать» все свои социальные ресурсы, а потому «была обречена». Страной монопольно управляла партбюрократия, а остальное население страны было низведено до положения трудовых ресурсов. «Ни перестройка, ни экономические реформы, - утверждала Заславская, - не сняли тех коренных проблем, ради которых все начиналось».
В последние годы в отечественной литературе появился ряд специальных работ по проблемам перестройки. По мнению А. С. Барсенкова, исторические предпосылки горбачевских реформ вызревали в СССР «в течение длительного времени». В основе этого процесса лежали технологические перемены, охватившие развитые страны, что означало вступление мировой цивилизации в новое качество и потребовало от советского руководства поиска «адекватной реакции» на события, чтобы не отстать от развитых стран мира «навсегда».
К назревшим переменам была готова и советская элита, значительно изменившаяся в после сталинские времена. Барсенков также отмечает факт, на который обращали внимание многие исследователи – первоначальные перемены происходили «на базе» тех политических подходов, которые были сформулированы в конце 1982 – начале 1985 гг. И только после нарастания экономических трудностей к концу 1986 г., советским руководством был взят курс на «приоритетное преобразование» политической системы общества. В соответствии с данной периодизацией, Барсенков считает, что начало собственно горбачевского этапа реформ, именуемого «перестройкой», следует датировать 1987 г. (с этим утверждением согласны многие историки).
Внутреннее наполнение этого этапа – гласность, демократизация, а в 1989 г. началась реформа политической системы, реализация которой в итоге привела к снижению «уровня управляемости социальными процессами» в стране. Передача властных функций от партийных структур советским, подчеркивает Барсенков, вызвала ослабление центральной власти, резко понизила ее влияние на внутренние и внешние процессы - в стране начался повсеместный кризис. В этом кризисе оказалась и КПСС; внутрипартийные разногласия часто имели «непримиримый характер». Дальнейшее усиление и разрастание общесистемного кризиса Барсенков связывает с «несогласованностью в действиях союзного и российского центров власти», под которой подразумевает политическое противостояние Горбачева и Ельцина. По мнению Барсенкова, августовский «путч» перевел «латентный процесс дезинтеграции СССР в открытую форму», после чего начался «последовательный демонтаж союзных структур».
Некоторые исследователи усматривают корни перестройки, в частности смену курса от планово-централизованной экономики к развитию капиталистических отношений в СССР в том, что транснациональные корпорации (ТНК) начали создавать новый «мировой правопорядок и стабильность».
Их цель – «сохранение контроля» над естественными и природными ресурсами Земли «в руках промышленно-финансовой элиты мира». Перестройка была запланирована на Западе (при активной роли Всемирного банка и Международного валютного фонда) и проводилась в несколько этапов. На первом этапе шло «первоначальное накопление капиталов» – за рубеж продавалось продовольствие, сырье, ширпотреб, энергия, золото, химические и иные дефицитные товары, что создавало незаинтересованность во внутреннем рынке, привело к опустению магазинных полок. С 1989 г. начался второй этап – «захват земли и производства». Именно тогда появились законы об аренде, о земле, об акционерных обществах и о собственности. Социальное положение людей в СССР стало определяться «толщиной кармана».
По мнению отдельных экономистов, перестройка и последующие реформы 90-х годов не привели к капитализму в России, а лишь помогли «феодализировать страну, передав все прошлые «социалистические завоевания» узкой прослойке высшего номенклатурного клана».
Некоторые российские исследователи рассматривают распад СССР как результат ведущейся США информационно-психологической войны против Советского Союза. В этой войне важная роль отводилась пятой колонне – идеологам КПСС, которые «превратили научный коммунизм в пародию на науку», организовали «так называемое диссидентское движение», черной краской «мазали советское прошлое страны». Произошла и переориентация советской элиты, направленная на «изменение существующего строя», чтобы жить как «лучшие люди» западного мира.
Чтобы развалить важнейшее звено управления страной – КПСС, пятая колонна провела интенсивную кампанию по дискредитации партии, а «группировка Горбачева» осуществила «массовую смену кадров», расставив своих людей на ключевые посты во все органы власти и управления. Параллельно с разрушением КПСС «начиналась организация сетевой структуры «демократов», создаваемая при активном участии «представителей Запада». В результате этих целенаправленных действий страна «была ввергнута в состояние глубокого кризиса». После «расчленения СССР» богатства страны перешли в руки «ничтожной группы олигархов», а основная масса населения оказалась «на грани выживания».
Этими учеными подчеркивается, что строительство новой России шло не путем внутренне присущего обществу естественно-исторического развития, а в результате «искусственного разгрома» советской системы усилиями «высшего руководства» и «пятой колонны» Запада. В результате российскому обществу была «насильственно навязана» социально-политическая система, «имитирующая западную».
Приведенные оценки - с теми или иными вариациями - имеют достаточно широкий круг сторонников не только в научной среде, но и среди населения.
В бар зашли три зэка и заказали: гроб с костями, многоэтажку и то что мы строили. Официант им все принес и говорит: вот вам гроб с костями и многоэтажка. А то что вы строили – нет. Есть только то где вы были. Что заказали зэки?
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
