Человеческая деятельность любого рода включает в себя три подсистемы: замысел, реализацию и результат. Замысел в свою очередь состоит из цели, ценности и плана. Цель отвечает на вопрос: что надо сделать? Реализация одних и тех же целей и планов может иметь совершенно разные жизненные смыслы, ценностное (аксиологическое) значение. Так формируется понятие «ценность».
Дом, к примеру, можно построить исходя из необходимости иметь жилье или реализации принципа — «мой дом — моя крепость», из престижных соображений, для сдачи жилья внаем и т.д. Точно так же совершенно разные ценности, жизненные смыслы могут стоять за целью получить диплом о высшем образовании и т.д.
Можно сказать, что в данном примере речь идет об углублении целей, их иерархии, но это не так. Речь идет о ценностях, которые отличаются от цели и других состояний сознания, управляющих деятельностью, функционально, т.е. по своей роли в управлении действиями.
Дело в том, что жизнь часто ставит нас в ситуацию выбора из множества альтернативных потребностей, интересов, возможных переживаний и способов, путей их реализации: что предпочесть, от его отказаться, как установить очередность предпочтения и уступки. Иными словами, возникает необходимость сравнения разных мотивов наших возможных действий и выбора чего-то, соображусь с определенной внутренней шкалой, системой талонов. Роль ориентира и начинают выполнять формировавшиеся в единую доминанту обобщенные, наиболее типичные для данного субъекта потребности, интересы и переживания. Так возникают ценности.
Ценность — это принятое в философии понятие, с помощью которого характеризуется социально-историческое значение определенных явлений действительности для общества, индивидов.
На определенном этапе развития общества или личности в культуре конкретного типа (до наступления кризиса, переоценки) ценности выполняют роль последнего, аксиоматического основания выбора потребностей, интересов, переживаний, целей, планов, способов их реализации, результатов деятельности и тех условий, в которых она совершается.
Ценность (жизненный смысл), таким образом, есть основание выбора субъектом целей, средств, результатов и условий деятельности, отвечающее на вопрос, во имя чего совершается данная деятельность. Процедура выбора на основании ценностей называется оценкой. Результат выбора выступает как благо для данного субъекта. Направленность субъекта в его деятельности на определенную ценность называется ценностной ориентацией. Термин «ценность» употребляют, во-первых, для обозначения состояний сознания, на основе которых производится оценка, во-вторых — значимых явлений, выбираемых в результате оценки. Например, можно сказать, что ведущими ценностями у данного человека являются истина и добро (или престижность и комфорт), но можно сказать, что в данном здании содержатся большие материальные или духовные ценности. (При дальнейшем рассмотрении ценностей в жизни общества мы будем употреблять это слово в первом значении, а для второго использовать понятие «благо».)
Все сказанное равно характеризует как индивидуальное, так и общественное сознание и деятельность. Можно говорить о ценностях личности, семьи, партии, нации, культуры, человечества в целом и т.д. Раздел социальной философии, в котором исследуются природа, происхождение, развитие и роль ценностей в отношении человека к миру, называется аксиологией (учение о ценностях).
Ценности могут входить в состав более сложных духовных образований, трансформироваться, конкретизироваться через цепочку состояний сознания, доводящую их до реализации в процессе деятельности. Основная форма, вбирающая в себя ценности, — идеил. Он представляет собой Ценностную характеристику определенного явления в качестве должного и выполняет роль стратегического ориентира на пути движения к цели. Идеал не следует отождествлять с целью, планом или нормой, так как он есть предписание аксиологическое.
Так, идеал человека или общества означает их описание с позиций принятой системы ценностей (к призеру, человек должен гармонически сочетать в себе ориентации на полезную деятельность и духовность, общество должно быть ориентировано не на власть над личностью и природой, а за сотворчество с ними). Выразить идеал в конкретной системе показателей — типичная технологическая утопия (гармоничный человек должен знать того, уметь то-то и т.п.).
Жизнь разнообразна, динамична и вероятность за, а потому идеал в форме инструкции. Иное дело, что, получив информацию о конкретных условиях движения к идеалу, мы должны — уже в системе показателей — поставить цель, развернуть ее в план и тем самым конкретизировать идеал в норму, т.е. перейти от стратегического образа должного (соответствующего принятым ценностям) к конкретному проекту того, что, не противореча идеалу, реально может стать сущим в данных условиях.
Ценности выступают как системообразующее ядро программы, замысел деятельности и внутренней духовной жизни личности. Чтобы понять суть данной культуры или человека, надо вжиться в соответствующие системы ценностей, придающих смысл их жизнедеятельности.
Ценностные ориентации могут иметь место в любой сфере человеческой деятельности. Философия же рассматривает только те, которые выражают сущность человека, универсальные и определяющие ядро мировоззрения, отношение к месту человека в мире. Подержание таких ценностей (базовых или ключевых) в различные эпохи, у разных социальных групп з личностей может различаться вплоть до противоположности. И вместе с тем все они — атрибуты человека в его отношении к миру. Например, истина совершенно по-разному трактуется материалистами или субъективными идеалистами, но нет человеческого бытия без познания и нет познания без ориентации на истину. Столь же различное содержание вкладывается разными людьми в представление о красоте, но нет таких общностей и личностей, для которых эстетическое представление вообще бы не имело места. Во всех случаях, несмотря на различия, познание и истину требуется отличать от эстетического освоения и красоты.
Каждая из ключевых ценностей выражает сущностное (что делает человека человеком) отношение к миру, а их система дает целостное представление об отношении «человек — мир». Если гармоническое взаимодействие и адекватное понимание образуют идеальное отношение между человеком и миром, то дисгармония, абсолютизация одного или нескольких аксиологических отношений, обеднение их содержания искажают его целостность в ущерб тому и другому. Во всех аспектах своего взаимодействия с миром человек ориентирован на конечную ценность — благо.
Благо как вершину ценностей впервые представил Платон, понимая его как единство истины, красоты и меры. Понятно, что содержание этих ценностей исторично, но, как бы люди ни понимали благо, оно является итоговой характеристикой их стремлений. В стремлении к нему человек, с одной стороны, выражает себя, свою неповторимость, и это стремление к самореализации, саморазвитию ориентировано на ключевую ценность — свободу. С другой — он, так или иначе, осознает само-ценность мира в целом, универсума, а себя частью этого целого, как бы это целое, универсум ни понималось — Бог, природа, человечество, нация, партия и т.д. Такое отношение ориентировано на ценность — сопричастность. Свобода индивидуальности и сопричастность к целому — фундаментальные ценности человеческого бытия. Вместе с тем, ориентируясь только на сопричастность к целому, человек растворяется в нем, теряет свое «я», приходит к абсолютной отрешенности, уходит от обычных человеческих ценностей (благо, добро), от цели вообще. Реализуя же только свою свободу, не считаясь с миром, человек превращает ее в произвол и гибнет в этом безумном противостоянии миру.
Благо достигается через единство субъективно-объективного отношения, преобразования, ориентированного на ценность пользы (меры внешней среды) и межличностных отношений, преодоления препятствий, ориентацию на ценность добра. В полезной деятельности свобода и сопричастность дополняют друг друга.
Так, повышая производительность труда, увеличивая тем самым свое свободное время, человек добивается все большей независимости от окружающей среды, становится все более свободным. Если же он смотрит на мир только как на источник ресурсов, удовлетворения своих потребностей, то это приводит к экологическим катастрофам. Поэтому полезный эффект современного производства следует оценивать не только на основе технико-экономических критериев, но и с учетом возможности социально-экономических последствий. В основе такого подхода должно лежать, говоря словами А. Швейцера, «благоговение перед жизнью », ценностная сопричастность человека к миру. То же можно продемонстрировать относительно других ценностей.
Человек строит свои отношения с миром и другими людьми по им же выработанным программам. Для этого он должен уметь познавать объективную реальность, быть нацеленным на осознание «величия» истины, стремиться к пониманию субъективной реальности существования других людей и общностей, ориентироваться на ценность знания. При этом различие между пониманием и познанием в том, что последнее получает знание об объекте, а первое предполагает сопереживание, вхождение во внутренний мир, в ценности другого субъекта.
Истина, отражающая объективную реальность, одна, но ее понимание, выражающее жизненное кредо субъекта, как известно, может быть разным (истина объективна, понимание субъективно). И далеко не всегда можно однозначно ответить на вопрос, какое отношение к миру (в культуре или отдельного человека) «выше», «лучше», «истинное», без понимания чего нет культуры диалога. Единство истины и ее понимания позволяет создавать идеальные проекты и программы, основанные на знании объективной реальности и соответствующих ценностей субъектов. Это идеальное созидание будущего — реализованная ценность творчества.
Человек, однако, — существо особое, живущее на грани конечного и бесконечного, преходящего и вечного. Обеспечить целостность своей деятельности в ситуации противоречивости всего сущего он может лишь в том случае, если его труд, общение, познание и творчество пронизаны и объединены целостным мировоззрением, ориентированным на ценность мудрости. Последняя отличается от знания именно тем, что имеет непосредственный доступ к бесконечности. Такая связь с бесконечностью осуществляется через эстетическое освоение мира, ориентированное на ценность красоты, и религиозное переживание, восходящее к осмыслению святого.
Итак, к основным ценностям относятся польза, истина, понимание, красота, благо, творчество, мудрость, добро, правда, святое, а также свобода и сопричастность.
Задавайте вопросы нашему консультанту, он ждет вас внизу экрана и всегда онлайн специально для Вас. Не стесняемся, мы работаем совершенно бесплатно!!!
Также оказываем консультации по телефону: 8 (800) 600-76-83, звонок по России бесплатный!
В различные эпохи и у разных субъектов деятельности в зависимости от социальных условий, сложившихся традиций и собственного выбора можно выделить три основных типа ценностных ориентаций, задающих смысл жизни. Это — ориентации на потусторонний мир, на самого себя и на общество.
Первый тип ориентации возникает в условиях, когда человек чувствует себя, с одной стороны, слабым и беззащитным перед таинственными силами мироздания, неудовлетворенным своей реальностью, «посюсторонней» жизнью, а с другой — испытывает благоговение перед величием открывающейся ему вечности и бесконечности. Эти типы существенно различаются, хотя они могут и переплетаться в сознании людей.
Древнеиндийские философы, к примеру, учившие о слиянии индивидуальной и «мировой душ» (атмана и “брахмана), уходили от давящих условий кастового строя и благоговейное чувство единения с миром постигали в медитации. На одном полюсе их раздвоенного сознания мы видим суеверное преклонение перед сверхъестественным, на другом — сопричастность к святому. Между ними расположены все оттенки религиозного и объективно-идеалистического типов ценностных ориентаций.
Ориентация на сверхъестественное характерна для эпох и типов личностей, когда силы человека, общества были несравненно малы в соотношении с силами природы, а отдельный человек еще не осознал себя личностью. Такая линия преобладала в развитии человечества от первобытного общества до эпохи Возрождения.
Установка на святое как духовную сущность Вселенной предполагает выделение личности из общества и определенный уровень рефлексии, т.е. ее умение подняться над тем, что она делает и как мыслит. Последняя характерна для таких ситуаций, когда реальная жизнь в целом неудовлетворительна, но есть возможность уйти от нее в свой внутренний мир и в то же время ощутить величие внутренней сущности мира в целом, трактуя ее как Бога, абсолютную идею и т.д.
При материалистическом истолковании «потусторонний мир» оказывается лишь по ту сторону конечного уровня реальности, ориентация на него предстает как ориентация на святость, само-ценность единства мира, на ощущение себя (человека) микрокосмосом, составной частью мирового (природного и культурного) единства. Его материалистическая интерпретация выступает в качестве элемента мировоззрения, которое стремится преодолеть антропоцентризм и взглянуть на мир не только как на мастерскую для человека, но и как на храм, где все свято само по себе.
Второй тип — ориентация на самого себя, уход в личную жизнь и разочарование во всем, что выходит за ее пределы, — сопутствует эпохам упадка, когда какое-нибудь очередное мероприятие мирового масштаба не оправдало надежд, например скептицизм и эпикурейство после распада империи Александра Македонского; вульгарный гедонизм (философия, согласно которой смысл жизни, благо сводятся к наслаждениям) в эпоху распада Римской империи.
Сегодня, когда, по словам американского философа Джеймса Маклеллана, «без сомнения, международные дела вершатся интернациональным капиталистическим классом, организованным в транснациональные корпорации, удерживающие тотальный контроль над денежной и финансовой системами, полностью доминирующим в военной области», и когда идет реставрация капитализма в бывших социалистических странах, искажение истинных ценностей особенно заметно. Польза понимается как потребительство, а добро — как престижность, творчество вырождается в имитацию, моду, а свобода в произвол. Итоговой доминантой служит престижное потребление («не хуже других» — минимум, «на зависть всем» — максимум). Такая логика ценностных ориентаций делает жизнь человека не только трудной, но порой и невыносимой.
Третий тип — ориентация на общество — возникает в тех случаях, когда вера в авторитет мирового духа слабеет, а безудержный гедонизм демонстрирует все прелести разложения. В античную эпоху — это стоицизм (человек должен мужественно принимать свою судьбу, какой бы она ни была), в Новое время — категорический императив, т.е. требование относиться к человечеству как к цели, а не как к средству, всегда ставить долг выше личных желаний, благо же видится, прежде всего, в следовании долгу. Человек при этом понимается либо абстрактно, как человек вообще, представитель рода человеческого, либо низводится до функции общества. В итоге такая ориентация принимает форму надежды на «сильный разум», который наведет порядок.
В истории общества известны попытки преодоления односторонности рассмотренных типов ориентаций и осуществления их синтеза. Можно выделить три формы таких попыток: утилитаризм, марксизм и философия всеединства.
С точки зрения утилитаризма (от лат.utilitas — польза, выгода) основная ценность явлений, процессов, предметов — их полезность, возможность служить средством для достижения какой-либо цели. Польза — основа нравственности и критерий человеческих поступков. Такой подход к ценностям получил широкое распространение в Великобритании в XIX в., отразив умонастроения некоторых слоев английской либеральной буржуазии. Английский философ и юрист Иеремия Бентам, родоначальник утилитаризма, видел конечное назначение морали в том, чтобы способствовать естественному стремлению людей испытывать наслаждения и избегать страданий. В содействии «наибольшему счастью.» (удовольствию для наибольшего числа людей) и состоит, согласно Бентаму, смысл этических норм и принципов. Общее благоденствие он рассматривал как сумму благ всех отдельных лиц, а это приводило к механицизму в понимании общественных ценностей.
Марксизм, исходя из специфики общественной природы всяких ценностей, считает их предметом изучения социальной философии и видит высшую ценность в свободном саморазвитии человека. В более широком, историческом плане ценностная ориентация в марксистском учении выступает в виде суждений о смысле общественного прогресса, его должном направлении, а также как система ценностей, лежащих в основе программ переустройства общества, предсказаний его будущего.
Переход к научному анализу законов общественного развития, осуществленный К. Марксом и Ф. Энгельсом, способствовал становлению общественной сознательности и поднятию до теоретического уровня понимания ценностей в индивидуальном сознании. Однако это не означало разрешения всех аксеологических проблем того времени, а лишь указывало выход за пределы одной системы ценностных ориентаций и раскрытие социально-исторического содержания эпохи в иных ценностных представлениях.
В философии всеединства В.С. Соловьева и Н.А. Бердяева все типы направленности ценностных ориентаций рассматриваются как моменты, подчиненные такой высшей ценности, как свободное творческое становление богочеловечества, воплощение образа Бога в мире через человека. С точки зрения философии всеединства невозможно индивидуальное спасение, спасение коммюнитарно, все ответственны за всех. Всеединство — это всемирная соборность, в которой объединенные нации совместно отстаивают свое существование, основанное на всемерной отзывчивости и подчиняющееся мудрой мысли о том, что спокойная совесть — изобретение дьявола.
Задача органического объединения ценностных ориентаций на само-ценность мира, на долг перед обществом и самореализацию не решена и поныне.
Как же обосновываются различные типы ценностных ориентаций?
Существуют три основных способа:
1) через откровение (смысл жизни открыт Богом или пророком);
2) через логическое доказательство;
3) через демонстрацию происхождения ценностных ориентаций в соединении с анализом последствий принятия тех или иных ценностей.
Первый способ породил множество спекуляций и раздоров, ибо носители каждой системы ценностей громко кричат: «С нами Бог!» Так с кем же он?
Второй способ породил не меньшие утопии, ибо его сторонники верили в то, что всем все можно объяснить, формировать и преобразовывать интересы с помощью только просвещения. Когда же этого не происходило, просветители сердились и от просвещения быстро переходили к самому жестокому принуждению.
Третий способ предполагает, во-первых, вживание в систему ценностей, понимание того, как они возникли. Во-вторых, он может продемонстрировать, к чему приводит следование тому или иному типу ценностных ориентаций. Это стимулирует возможность выбора: ты принял эти ценности как аксиомы, но посмотри вначале, как они возникают и к чему приводит следование им, а потом реши, сможешь ли до конца следовать им или способен совершить духовную революцию, отказаться от прежних аксиологических аксиом, заведших в тупик, и найти истинный путь в будущее,
Хрестоматийные извлечения
Макс Шелер
Формализм в этике
«Априорные» отношения между высотой ценности и «чистыми» носителями ценностей
«От такой этики мы должны, прежде всего, требовать установления порядка «высших» и «низших» ценностей, который коренится в самой сущности ценностей — поскольку он независим от всех возможных позитивных систем благ и целей. Здесь мы не можем ставить себе такую задачу. Здесь достаточно обозначить виды априорных порядков ценностей.
Мы обнаруживаем здесь два порядка, один из которых упорядочивает по рангу высоту ценностей, определенную в соответствии с ее сущностным носителем; другой, напротив, представляет собой чисто материальный порядок; он порядок фундаментальных единиц рядов ценностных качеств, которые мы назовем «ценностными модальностями».
Прежде всего, речь здесь пойдет о первом из этих порядков. По контрасту со вторым он может быть назван относительно «формальным».
Сначала я кратко рассмотрю ценности в связи с их сущностными носителями.
a. Личностные и предметные ценности.
Под «личностными ценностями» мы понимаем здесь все ценности, которые непосредственно присущи личности. Под предметными ценностями — все ценности и ценные вещи, которые представляют «блага». «Блага» могут быть материальными (блага для наслаждения и полезные блага), витально-ценными (например, все хозяйственные блага) и «духовными», как, например, наука, искусство и т.д., то есть «культурные блага» в собственном смысле слова.
Напротив, к личностным ценностям относятся:
1) ценности «самой» личности и
2) ценности добродетелей.
В этом смысле личностные ценности по своей сущности являются более высокими, чем ценности предметные.
b. Собственные и чужие ценности.
Разделение ценностей на «собственные» и «чужие» не имеет ничего общего с разделением на ценности личностные и предметные. Ведь как собственные, так и чужие ценности могут быть и «предметными», и «личностными»; точно так же — «ценности актов», «ценности функций» и «ценности состояний». Чужие и собственные ценности равны по высоте. Напротив, можно задать вопрос (который здесь, где мы проясняем только виды априорных отношений, а не сами эти отношения, не может быть исследован подробнее), не имеет ли постижение некоторой «собственной ценности» более высокую ценность, чем постижение «собственной ценности»; ясно, однако, что акты реализации чужой ценности имеют более высокую ценность, чем акты реализации собственной ценности.
c. Ценности актов, ценности функций, ценности реакций.
Носителями ценностей являются, далее, акты (например, акты познания, акты любви и ненависти, акты воли), функции (например, слух, зрение, чувство и т.д.), и наконец, ответные реакции, такие, как «радость по поводу чего-либо», в том числе и реакции на других людей; такие, как сочувствие, месть и т.д., которые противостоят «спонтанным актам». Все они по своей ценности ниже личностных ценностей. Но и между их ценностями существуют априорные отношения по высоте. Так, ценности актов — сами по себе — выше, чем ценности функций, а оба этих класса, — выше, чем простые «ответные реакции», но спонтанные способы поведения — выше, чем реактивные.
d. Ценности убеждения, ценности действия, ценности успеха.
Аналогично, «ценности убеждения» и «ценности действия» (которые в отличие от «ценностей успеха» еще являются «нравственными» ценностями), как и промежуточные носители ценностей — «намерение», «решение», «выполнение», — являются носителями таких ценностей, которые (несмотря на их особое содержание) образуют особый порядок высоты. Его мы также не можем здесь прояснить.
e. Ценности интенции и ценности состояния.
Все ценности интенциональных переживаний также сами по себе выше, чем ценности простых переживаний состояний, например, чувственных и телесных чувств. При этом ценности переживаний соответствуют, по своей высоте, высоте переживаемых ценностей.
f. Ценности оснований, ценности форм и ценности отношений.
В пределах всех связей личностей носителями ценностей являются, во-первых, сами личности, во-вторых, форма их связей, в третьих, отношение, которое дано им в пределах этой формы как пережитое. Так, при рассмотрении дружбы или брака мы должны различать, во-первых, личностей как «основания» этих ценностей, во-вторых, «форму» связи, наконец, (пережитое) «отношение» личностей в пределах этой формы; так, например, ценность формы брака, которая исторически изменяется совершенно независимо от особых переживаний отношений и от их ценности (то есть от «хороших» и «плохих» браков, которые возможны во всех «формах»), следует отделять от ценности отношений, которые существуют между личностями в пределах этой формы. Но и само отношение есть носитель ценностей, ценность которого не растворяется в ценностях оснований и форм.
И над всяким «сообществом» как носителем нравственных ценностей господствует априорное ценностное отношение между этими видами ценностей.
g. Индивидуальные и коллективные ценности.
От только что названных носителей ценностей, но также и от противоположности «собственные — чужие ценности», отличается деление ценностей на «индивидуальные» и «коллективные». Если я направлен на собственные ценности, то ими могут быть как индивидуальные, так и коллективные, например, ценности, которые присущи мне как «члену» некоторого «сословия», «профессии», «класса» — или же являются ценностями моей индивидуальности. Так же дело обстоит и тогда, когда я направлен на ценности других. Но различие индивидуальных и коллективных ценностей не совпадает с противоположностью «ценностей оснований, форм и отношений». Последние суть различия носителей ценностей, которые присутствуют в целостности данного в переживании «сообщества», причем под «сообществом» мы понимаем только целостность, переживаемую всеми ее «членами», а не лишь фактически существующее, (более или менее) искусственное и вымышленное единство элементов, лишь объективно воздействующих друг на друга; такое единство — это «общество». «Коллективные ценности» — это всегда «общественные ценности», и их носители образуют не переживаемое «целое», но множество некоторого понятийного класса. «Сообщества» же, в противоположность «коллективу», могут представлять «индивидов», например, индивидуальные брак, семью, общину, народ и т.д. в их отношении к совокупности браков, семей некой страны или совокупности народов и т.д.
Между индивидуальными и коллективными ценностями также существуют априорные ценностные отношения.
h. Самостоятельные и производные ценности.
Среди ценностей есть такие, которые сохраняют свой ценностный характер независимо от всех остальных ценностей и к сущности которых принадлежат феноменальная (наглядно чувствуемая) соотнесенность с другими ценностями, без которой они не могут быть «ценностями». Первые я называю «самостоятельными», вторые — «производными» ценностями. Заметим: все вещи, которые представляют собой только «средства» для каузального производства благ, а также все символы ценностей (в той мере, в какой они — только символы), не имеют, поэтому вообще никаких непосредственных или феноменальных ценностей, т.е. они не есть самостоятельные носители ценностей. Ибо так называемую ценность голого «средства», которую признают за какой-то вещью (в форме «суждения»), эта вещь получает только благодаря умозаключающему мыслительному акту (или ассоциации), благодаря которому она раскрывает себя как «средство». Равным образом, пустые символы ценностей (например, бумажные деньги) сами по себе не имеют никакой феноменальной ценности. Таким образом, производными ценностями мы называем не эти ценности «средств» и не эти «символы ценностей». «Производные ценности» — это все же феноменальные ценностные факты. Например, любой вид «орудийных ценностей» представляет собой подлинную производную ценность. Ибо в ценности орудия всегда истинно налична в созерцании некая ценность, которая хотя и включает в себя некое «указание» на ценность вещи, производимой с помощью орудия, но все же «дана» феноменально — уже до ценности самого продукта, — а не раскрывается только исходя из данной ценности продукта. Поэтому ценность, которая «служит» или «может служить» чему-либо как «средство», мы должны полностью отделять от ценности, которая присуща самим средствам, поскольку они даны в созерцании «как средства», и которая связана со своими носителями — независимо от того, используются ли они как средства фактически и в какой мере.
В этом смысле все специфически «технические ценности» также суть подлинные производные ценности. Среди них «полезное» представляет собой (подлинную) ценность, производную от самостоятельной ценности «приятного». Но и более высокие ценности распадаются на самостоятельные и технические; для каждого вида высших ценностей также существует своя особая область технических ценностей.
Второй фундаментальный вид производных ценностей (наряду с «техническими» ценностями) — это «символические ценности». Они — не то же самое, что чистые «символы ценностей», которые вообще не являются — феноменальными — носителями ценностей. Подлинная символическая ценность — это, например, «знамя» полка, в котором символически сконцентрированы одновременно честь и достоинство этого полка, но которое именно благодаря этому само обладает феноменальной ценностью, которая не имеет абсолютно ничего общего с его ценностью как куска материи и т.д. В этом смысле и все вещи, связанные с таинствами («res sacrae») суть подлинные символические ценности, а не пустые символы ценностей. Их специфическая символическая функция — указание на святое (того или иного вида) — вновь становится здесь носителем особого вида ценностей (независимых от символизируемых вещей); именно это возвышает их над простыми «символами ценностей».
Между самостоятельными и производными ценностями также существуют априорные иерархические отношения. Напротив, символы ценностей служат только (всегда искусственной) квантификации ценностей, а тем самым — измерению их большей или меньшей величины — различие, которое не имеет ничего общего с высотой ценности. Но здесь мы должны оставить нерешенной проблему измерения, а значит, и вопрос о том, как можно говорить о «сумме счастья» и тому подобном».
Аксиология как учение о ценностях
Мировое сообщество все больше осознает, что даже уменьшение угрозы войны еще не выводит человечество из того тупика, в который завело его неразумное отношение к природе, отношение к миру как к вещи и товару, которыми можно манипулировать ради своей выгоды. Возникают вопросы: от какой же системы ценностей надо отказаться ради выживания человечества и какие ценностные ориентации могут стать альтернативой существующему образу жизни?
Судьбы мира зависят сейчас от исхода столкновения двух жизненных позиций: безответственного удовлетворения собственных потребностей с позиций силы и единства свободной, творческой самореализации с ответственной сопричастностью к становлению мира как целостной ноосферы.
Падение общей культуры, извращение потребностей и возрастание технических возможностей быстро переводят такую ориентацию на уровень уголовного сознания. Хищнические цели при допущении любых средств неизбежно ведут к злу, развалу и распаду любой социальной системы.
Такие тенденции имеют место, как в капиталистическом обществе, так и при деформированном социализме, поскольку последний не выходит из круга этих ценностей, стремясь лишь к перераспределению благ.
Какие социальные силы могут противостоять разрушительным тенденциям хищничества и потребительства?
В капиталистическом обществе это, во-первых, объективная логика самого производства, стремящегося к максимальной прибыли. Опираясь на частный интерес и конкуренцию, он вынужден ориентироваться на высокую производительность труда и качество продукции.
Во-вторых, положительная трудовая тенденция и ответственность за судьбу человечества и природы стимулируются демократическими традициями (там, где они есть), которые позволяют общественному мнению, например движению зеленых, играть существенную роль.
В-третьих, охранительная роль принадлежит культурно-историческим традициям (например, особенности японского образа жизни).
Таким образом, в современном капитализме нет единой только негативной «черной» тенденции. Идет борьба между классической буржуазной ориентацией (силой добиваться первенства и удовлетворять потребности по максимуму), вырождающейся в симбиоз мафии и «массовой культуры», с одной стороны, и навой ориентацией на общечеловеческие ценности, на выживание человечества и планеты в целом — с другой. Новизна этой ориентации — в ее глобальности и неизбежности (альтернатива — катастрофа). Выступает такая ориентация как органическое продолжение лучших традиций человечества, развивающихся в культуре, науке, в некоторых религиозных учениях, а также в гуманистически ориентированном коммунизме — словом, во всех учениях, содержащих прогрессивное, общечеловеческое рациональное начало.
В экономике же стран, в которых потребительская тенденция по отношению к природе, человеку труда принимает уродливые формы, поскольку между хозяевами общественного производства (административно-командной системой) и его результатами нарушена обратная связь, нет прямой заинтересованности и ответственности за качество этих результатов. Отсюда проблемы экономики и распад морали.
Прогрессивные тенденции в ходе развития национальных государств должны базироваться, прежде всего, на:
1) новых отношениях, превращающих самих трудящихся в реальных хозяев производства (восстановление обратной связи между интересами и результатами, но, в отличие от классического капитализма, с преимущественной ориентацией на коллективный, а не на частный интерес);
2) восстановлении (там, где они были) или создании демократических традиций;
3) сохранении — это, прежде всего, относится к нашей республике — великих культурных, нравственных традиций, основы исторического сознания.
Сегодня во всем мире с той или иной степенью остроты идет борьба между двумя концепциями в аксиологии: потребительски-экологической и гуманистически-космической. В основу первой положен принцип «знание — сила», выдвинутый еще Ф. Бэконом и позволяющий манипулировать всем сущим как объектом, вещью, товаром. Этот принцип ориентирует людей не на благо, а на власть, силу.
Вторая концепция отличается от первой тем, что ее лейтмотивом выступает целостность, развивающаяся гармония как в самом мире (человек, общество, природа), так и в системе ключевых ценностей общественного человека. В этой концепции свобода — и творческая самореализация индивидуальности, сопричастность к целому, благоговение перед жизнью и ответственность по отношению к природе, космосу ориентированы на единство пользы и добра, на гармонию интересов человека и общества, на творчество, опирающееся на общность истинных знаний о мире и диалог различных мнений, и, наконец, на красоту, служащую полифонии индивидуальностей в единой ноосфере, а не рекламой само демонстрации.
Мировоззрение, основанное на второй концепции, утверждает волю к становящейся гармонии, добру и любви, а не волю к власти, в какие бы модные одежды она ни рядилась.
Адекватной формой организации общества, принимающего такую аксиологию, является гуманистический демократический социализм: речь должна идти не об отказе от социалистических идеалов, а об их переосмыслении и четком приведении в соответствие с тенденциями превращения общечеловеческих ценностей в стратегию выживания и развития общества и природы, становления ноосферы.
Смещение акцентов на гуманистически-экологический тип ценностей должно осуществляться одновременно с решением экономических и политических проблем, быть в центре и определять направленность общественных принципов, что требует органического изменения всей духовной атмосферы нашего общества, а не разовых мероприятий.
На край стола поставили жестяную банку, плотно закрытую крышкой, так, что 2/3 банки свисало со стола. Через некоторое время банка упала. Что было в банке?
Статью подготовила доцент кафедры социально-гуманитарных дисциплин Волгушева Алла Александровна. 
